Социология: Энциклопедия

Социология:Энциклопедия / Сост. А.А. Грицанов, В.Л. Абушенко, Г.М. Евелькин, Г.Н. Соколова, О.В. Терещенко. — Мн.: Книжный Дом, 2003.— 1312 с. [encSocio-Minsk1-400 z SLOWNYKY] 2570000 419 str russe 15-20-01-2006

№№ с.внизу

Социология:Энциклопедия

Понятия

от АВТОРИТАРНОЙ ЛИЧНОСТИ, АКСИОМЕТРИИ, АТТИТЮДА

и ДИЗАЙНА СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ, ВАЛИДНОСТИ, НОВЫХ МЕДИА

до ТЕОРИЙ "СРЕДНЕГО УРОВНЯ", ГАБИТУСА, "ОБЩЕСТВА СПЕКТАКЛЯ"

ПЕРСОНАЛИИ

отКОНТА, СПЕНСЕРА, МАРКСА, ДЮРКГЕЙМА и М.ВЕБЕРА, СОРОКИНА, ПАРСОНСА, МОРЕНО до БАУМАНА, БУРДЬЕ, ГИДДЕНСА, ДЕБОРА

НАПРАВЛЕНИЯ и ШКОЛЫ

отСОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ПСИХОЛОГИЗМА, ФОРМАЛЬНОЙ СОЦИОЛОГИИ, СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА

и СОЦИОЛОГИИ ЗНАНИЯ, СОЦИОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ, СОЦИОЛОГИИ УПРАВЛЕНИЯ

до СОЦИАЛЬНОЙ ЭКОЛОГИИ, СОЦИОЛОГИИ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ, СОЦИОЛОГИИ ТЕЛА

ТЕКСТЫ

от"РАССУЖДЕНИЯ О ПОЗИТИВНОМ ДУХЕ" КОНТА, "ОБЩЕНИЯ. ПРИМЕРА ЧИСТОЙ ИЛИ ФОРМАЛЬНОЙ СОЦИОЛОГИИ" ЗИММЕЛЯ, "МИССИИ УНИВЕРСИТЕТА" ОРТЕГИ-И-ГАССЕТА

и "АНАТОМИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕСТРУКТИВНОСТИ" ФРОММА, "ПОЗНАВАЯ МЕДИА: О РАСШИРЕНИИ ЧЕЛОВЕКА" МАКЛЮЭНА, "МИРО-СИСТЕМНОГО АНАЛИЗА" ВАЛЛЕРСТАЙНА

до "РАЗЛИЧЕНИЯ. СОЦИАЛЬНОЙ КРИТИКИ СУЖДЕНИЯ" БУРДЬЕ, "ЗАКОНОВ И ОБЪЯСНЕНИЙ В СОЦИОЛОГИИ" АУТВЕЙТА, "В ТЕНИ МОЛЧАЛИВОГО БОЛЬШИНСТВА, ИЛИ КОНЕЦ СОЦИАЛЬНОГО" БОДРИЙАРА

МЕТОДЫ СБОРА и АНАЛИЗА ДАННЫХ

отПРОСТОЙ СЛУЧАЙНОЙ ВЫБОРКИ, КРИТЕРИЯ "ХИ-КВАДРАТ", КОНТЕНТ-АНАЛИЗА

и КЕЙС-СТАДИ, ДИСКРИМИНАНТНОГО АНАЛИЗА, ФАКТОРНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА

до НАРРАТИВНОГО АНАЛИЗА, КАУЗАЛЬНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ, АНАЛИЗА СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЕЙ

 

Социология

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

Минск Книжный Дом

Серия "Мир энциклопедий" основана в 2000 году

Исключительные права на книгу принадлежат ООО "Интерпрессервис".

Выпуск произведения, а также использование его отдельных частей без разрешения правообладателя

является противоправным и преследуется по закону.

Редакционная коллегия:

А.А. Грицанов(председатель), В.Л. Абушенко (зам. председателя), Г.М. Евелькин(зам. председателя), Г.Н. Соколова(зам. председателя), О.В. Терещенко (зам. председателя), Е.М. Бабосов, Г.П. Давидюк, В.И. Овчаренко, Е.Н. Вежновец, О.В. Кобяк, СВ. Кузьмин, А.И. Мерцалова(отв. секретарь),

К.И. Скуратович

Составители: А.А. Грицанов, В.Л. Абушенко, Г.М. Евелькин, Г.Н. Соколова, О.В. Терещенко

Рецензенты:

B.C. Барулин— доктор философских наук, З.Т. Голенкова— доктор философских наук, О.С. Осипова— доктор социологических наук, Д.Г. Ротман— доктор социологических наук

Социология:Энциклопедия / Сост. А.А. Грицанов, В.Л. Абушенко, Г.М. Евелькин, Г.Н. Соколова, О.В. Терещенко. — Мн.: Книжный Дом, 2003.— 1312 с.— (Мир энциклопедий).

ISBN 985428-619-3.

Энциклопедия "Социология" включает в себя около 1300 аналитических статей, посвященных теории и истории социологии, а также новейшим методам сбора и анализа социологических данных. Издание адресовано специалистам в области теоретической социологии, организаторам и исполнителям конкретных социологических исследований, студентам и аспирантам гуманитарных специальностей.

Энциклопедия подготовлена представителями четырех поколений Белорусской социологической школы, а также авторами из Российской Федерации и дальнего зарубежья.

УДК 316

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

"Вглядимся в прошлое: науки освободили человеческий дух от опеки со стороны теологии и метафизики, опеки, необходимой в детстве, но безмерно затянувшейся. Вглядимся в настоящее: науки должны способствовать или своими методами, или своими выводами реорганизации общественных теорий. Вглядимся в будущее: приведенные в систему, науки станут перманентным духовным основанием общественного порядка, пока будет продолжаться на Земле деятельность рода человеческого" (Огюст Конт).

"Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего... Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития... не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами. Но оно может сократить и смягчить муки родов" (Карл Маркс).

"Знаете ли, что весьма многие люди больны именно своим здоровьем, то есть непомерной з'веренностью в своей нормальности" (Федор Достоевский).

"Проблема организации общества должна решаться не декламациями вокруг более или менее смутного идеала справедливости, а только научными исследованиями, задача которых - найти способ соотнесения средств с целью, а для каждого человека - усилий и страданий с наслаждением, так чтобы минимум страданий и усилий обеспечивал как молено большему числу людей максимум благосостояния" (Вильфредо Парето).

"Универсализация знания об условиях и связях общественно объединяющих действий не только не ведет к их рационализации, но, скорее, наоборот. "Дикарь" знает неизмеримо больше об экономических и социальных условиях своего существования, чем "цивилизованный" человек в обычном смысле слова" (Макс Вебер).

"Сумасшедшими" являются лишь неразделяемые смыслы. Безумие перестает быть безумием, если оно коллективно" (Зигмунд Бауман).

"Не бойся совершенства, тебе не достичь его никогда" (Сальвадор Дали).

Энциклопедия "Социология" создана в рамках издательского проекта, инициированного директором ООО "Интерпрессервис" И.С. Фалько и директором издательства "Книжный Дом", кандидатом философских наук СВ. Кузьминым. В свет уже вышли энциклопедии "Постмодернизм", "Новейший философский словарь", "История философии", "Эзотеризм"; к выпуску готовятся оригинальные издания "Религия", "Социальная философия", "Психоанализ", "Политология" и др.

Энциклопедия "Социология" предлагает читателю комплексное аналитическое рассмотрение социологической традиции в ее разнокачественных исторических версиях, а также характеристики новейших методов сбора и анализа социологиче-

ских данных. Издание включает в себя около 1300 статей, посвященных ключевым понятиям, персоналиям, текстам, а также исследовательским методикам, определившим как эволюцию классической социологии, так и современные направления развития социологической мысли.

Содержательная специфика предлагаемой книги обусловила и особенности ее структуры: прежде всего в словник энциклопедии вошли статьи, отражающие имена, понятия и тексты, определившие собою как те или иные эпохи в истории социологической мысли, так и поворотные моменты ее развития. Несмотря на необходимость определенной селекции материала (обусловленной объемом однотомного издания), в энциклопедии особенно подробно представлены те социологические феномены, которые находились в фокусе исследовательского интереса на протяжении и классического, и современного периодов ее истории, т.е. те, которые могут быть обозначены как сквозные по отношению к исторической эволюции социологии как дисциплины, обладающей потенциалом преобразования и конструирования социальной реальности.

Тексты энциклопедии "Социология" не содержат сокращений, помимо общеупотребительных.

Редакционная коллегия

А

АБСОЛЮТИЗАЦИЯ(лат. absolutus - безусловный) -абстракция наиболее высокого порядка, результатом которой являются так называемые абсолютные объекты, ничем не обусловленные, существующие сами по себе.

В науке А. - придание статуса исключительности какому-либо свойству объекта, позволяющее решать научные проб-лемы, гипотетически конструировать объекты иной природы и на этой основе получать новое знание о реальных объектах и их свойствах ("абсолютно твердое тело", "абсолютно непроводящее тело", "абсолютная величина (модуль)" и др.). А. в науке - достижение определенной полноты, которую невозможно реализовать в процессе эмпирического познания.

СВ. Воробьёва

АБСОЛЮТНОЕ и ОТНОСИТЕЛЬНОЕ(лат. Absolutus - отделенное, отпущенное и лат. relativus - отнесенное в то или иное место) - противоположные по смыслу и сопряженные философские категории. А. - безусловное, независимое, безотносительное, самостоятельное, непреложное, само по себе сущее, несотворимое, вечное, всеобщее. О. (релятивное) - временное, зависящее от тех или иных условий и обстоятельств и, следовательно, изменчивое; обусловливаемое системой отсчета и оценок, а потому несовершенное и преходящее, характеризует явление в его отношениях и связях с другими явлениями и в зависимости от них. А. и О. выражают в своей взаимосвязи меру проявления безусловного в условном, вечного во временном, совершенного в несовершенном и т.д.

В современной философии при истолковании А. как достигнутого чистого совершенства и уже реализованной бесконечности оно описывается как самодовлеющая, самозаконная (автономная), трансцендентная, непостижимая, вечная, ничем не ограничиваемая и сама себе непосредственно создавшая место сущность, всецело противоположная миру отношений (например, А. пространство). Соответственно, мир отношений и человеческое познание оказываются лишенными моментов А. и описываются в духе релятивизма. Если же А. задается как потенциальная бесконечность, то оно мыслится как проект будущего - идеал полноты и совершенства, его контуры постепенно проявляются и складываются через не-

исчерпаемое множество отношений вещей и процессов. Концепция А. как самодовлеющей и свободной сущности логически противоречива: изоляция есть форма несвободы, а действенность А. предполагает его открытость иному бытию и погружение в мир отношений. А. может постулироваться либо как "целое", создающее свои части (отношения) и не сводящееся к их сумме, либо, наоборот, как нечто, образуемое суммой относительных форм существования за бесконечно долгое время.

А.А. Грицанов

АБСТРАКТНОЕи КОНКРЕТНОЕ- философские категории, обозначающие ступени познания действительности, выраженные в гносеологическом законе восхождения от А. к К. А. (лат. abstractio - отвлечение, удаление) - мысленный образ, полученный путем отвлечения (абстрагирования) от тех или иных несущественных свойств или отношений предмета с целью выделения его существенных признаков; теоретическое обобщение, позволяющее отразить основные закономерности исследуемых явлений, изучать и прогнозировать новые, неизвестные закономерности. В качестве абстрактных объектов выступают целостные образования, составляющие непосредственное содержание человеческого мышления (понятия, суждения, умозаключения, законы, математические структуры и др.).

Специфика абстрактного объекта определяется спецификой абстракции. Различают несколько типов абстракции: 1) абстракция отождествления, или обобщающая абстракция, в результате которой выделяется общее свойство исследуемых объектов. Данный вид абстракции считается основным в математике и математической логике. Например, взаимно однозначное соответствие между множествами характеризуется тремя важнейшими свойствами: симметричностью, транзитивностью и рефлексивностью. Если между определенными объектами существуют отношения с данными свойствами, то с помощью такого отношения, аналогичного равенству, выделяется некоторое общее свойство, присущее всем этим объектам; 2) абстракция аналитическая, или изолирующая, в результате которой четко фиксируются свойства объектов, обозначаемые определенным именем ("теплоемкость", "растворимость", "непрерывность", "четность", "наследственность" и

АБСТРАКЦИЯ

др.); 3) абстракция идеализирующая, или идеализация, в результате которой образуются понятия идеализированных (идеальных) объектов ("идеальный газ", "абсолютно черное тело", "прямая" и др.); 4) абстракция актуальной бесконечности (отвлечение от принципиальной невозможности зафиксировать каждый элемент бесконечного множества, т.е. бесконечные множества рассматриваются как конечные); 5) абстракция потенциальной осуществимости (отвлечение от реальных границ наших возможностей, нашей ограниченности собственной конечностью, т.е. предполагается, что может быть осуществлено любое, но конечное число операций в процессе деятельности). Иногда как особый тип выделяют абстракцию конструктивизации (отвлечение от неопределенности границ реальных объектов, их "огрубление" с целью схватывания в "первом приближении". Пределами или интервалами А. как обобщенного образа являются интерпретации (например, понятие мнимого числа) и информационная полнота (наличие семантической интерпретации и осмысление на материальных моделях). К. (лат.сопсгешв - густой, твердый, сросшийся) - реально существующее, вполне определенное, точное, предметное, вещественное, рассматриваемое во всем многообразии свойств и отношений (в отличие от А.). К. в мышлении - это содержание понятий, отражающих предметы или явления в их существенных признаках, деление понятий на К. и А. в логике есть следствие различения отображения предмета и его свойства.

СВ. Воробьёва

АБСТРАКЦИЯ(лат. abstractio - отвлечение, удаление -введено Боэцием как перевод греческого термина, употреблявшегося Аристотелем) - одна из важнейших операций мышления. Мысль человека отвлекает нечто от непосредственно данного воспринимаемого представления и сохраняет этот фрагмент для осуществления последующих фазисов мыслительного процесса. Из соответствующего представления элиминируется несущественное и таким образом выявляются определенные основания его подлинной сущности. Результаты А. - образы реальности - традиционно обозначаются тем же термином. Для различения результата А. и самого процесса А. последний называют иногда абстрагированием. А. предполагает отказ от фиксации единичного, случайного в пользу вычленения общего, необходимого в целях обеспечения истинного познания мира. Потребность в А. задается исследовательской ситуацией, когда становятся явными отличия между характером интеллектуальной проблемы и бытием объекта в его конкретности (возможность восприятия и описания горы как геометрической формы, а движущегося человека - в качестве некой совокупности механических рычагов). В европейской философии и логике А. трактуется, как правило, как способ поэтапного мысленного членения объекта, продуцирующий понятия, которые, в свою очередь, образуют все более общие изображения реальности. (Важной в границах методологии науки является проблема взаимосвязей А. "первого", "второго" и последующих порядков, а также о возможностях их редукции.) В процедуре А. очевидны две ипостаси процесса познания: первая отражает направленность

внимания на то, что именно вычленяется; вторая - на то, от чего именно осуществляется отвлечение. Акцент на той или другой стороне указанного процесса (при их взаимодополнительности) часто приводит к полярным выводам относительно роли А.: либо их рассматривают как значимый источник поступления данных о мире, либо как процедуру, приводящую к их искажению и обеднению. (Уяснение того, какие именно из свойств предмета или явления выступают для них "посторонними", - по сути главный вопрос оперирования с А.) Понятие "интервал А." выражает наличие степеней свободы в процедурах отвлечения от тех или иных свойств объектов. Наиболее развитой системой А. обладает математика. В целях более успешной реализации человеком своих проектов А. также используются для выделения таких специфических особенностей объектов, без учета которых эффективная преобразующая деятельность людей невозможна. (Например, экологические программы и все случаи взаимодействия человека с самоорганизующимися системами, когда рефлексия над объектом изменяет сам объект.)

А.А. Грицаиов

АБСУРД(лат. ad absurdum - исходящий от глухого) -термин интеллектуальной традиции, обозначающий нелепость, бессмысленность феномена или явления. (Разработку "философии А." в первую очередь принято ассоциировать с экзистенциализмом Ж.-П. Сартра.) Понятие "А." стало использоваться экзистенциализмом как атрибутивная характеристика отношений человека с миром, лишенным "смысла" и враждебным человеческой индивидуальности; не стоит придавать смысл всему тому, что происходит. Осознание отчуждения человека от мира и самоотчуждения индивида порождает "абсурдное сознание" (А.Камю). Согласно сознанию такого типа, адекватная коммуникация с "другими" невозможна; взгляд иных невыносим, эти "другие" суть посюсторонний ад. Любая попытка покинуть эту ситуацию А. - по определению абсурдна сама по себе. Лишь Существование (а не Бытие) реально, но это - реальность прибрежного песка, зыбкая и ненадежная. Свобода абсолютна, все безразличны друг другу - выбор не обсуждаем, он неизбывно задан. Единственный не-А., согласно экзистенциализму, - постоянная честность перед самим собой, готовность к помощи любому человеческому существу. Эта единственная деятельность, достойная уделосоразмерного выбора. Либо помощь несчастным и убогим, либо самоубийство - такова альтернатива, по Сартру, подножия "Стены", стены А. Понятие А. нередко использовалось в середине 20 ст. и для критики претензий научного разума, бессильного перед непостижимостью мира, которую можно постичь лишь через кардинальную переинтерпретацию подходов и установок традиционного естествознания, либо через художественное сознание. Тема А. была присуща творчеству С.Беккета, Э.Ионеско, С.Дали, А.Тарковского и мн. др. В традиционной логике "доведение до А." предполагает доказательство внутренней противоречивости утверждения. В повседневной жизни понятием "А. " принято обозначать утрату субъектом действия его смысла. При условии недостаточности инстру-

А

ментария и информации для адекватной оценки ситуации и принятия сбалансированного решения, как "абсурдную" оценивают саму ситуацию.

А.А. Грицанов

Главные направления научных исследований: социология культуры, социология и социальная мысль Латинской Америки, история общественно-политической…

С.А. Радионова

Формирование А. связано с отказом от позитивизма в эстетике и реализма в искусстве, а также с доминированием в сфере политики коммунистических и… чрезвычайно важными для развития А.), как массовый внеин-дивидуальный характер… Проблема соотношения А. с модернизмом (см.) имеет несколько измерений. С одной стороны, с точки зрения своих…

Д.В. Галкин

централизованной властью, при которой местные органы являются лишь исполнителями воли высших органов. По способу замещения главы государства А. можно классифицировать следующим… СЮ. Солодовников

В.И. Овчаренко, М.Н. Мазаник

АВТОРИТЕТ(лат. auctoritas - власть, влияние) - значимость, которой обладают индивиды, общественные группы, социальные институты и организации, не нуждающиеся в постоянном ее подтверждении, в ее доказательстве на деле.

Носитель А. обладает определенным набором свойств и качеств, которые сами по себе обрели широкое общественное признание.

Традиционно предполагается допустимость выделения формального (обусловленного административным положением лица) и неформального А. Неформальный А. осуществляет

свое воздействие на развитие событий посредством социально-психологических механизмов, а не властного ресурса.

Принято также говорить о возможности обладания нравственным, политическим, религиозным и т.п. А.

A. Wozniak

Т. Г. Румянцева

Общая длительность периода А.П. зависит как от особенностей конкретной профессии, так и от индивидуальных способностей человека, его склонностей и… ру, содержанию и условиям трудовой деятельности, его включенность в трудовой…

Г.Н. Соколова

АДЛЕРАльфред (1870-1937)- австрийский врач, психолог, социолог и психиатр. Доктор медицины, профессор психологии Колумбийского университета (1929).… Идея и принцип компенсации и сверхкомпенсации стали одним из оснований учения…

А.А. Грицанов

АДОРНО АДОРНО(Adorno), ВИЗЕНГРУНД-АДОРНО (Wiesen-grund-Adorno) Теодор (1903-1969)-… Философия А. строилась на исходном мотиве о необходимости подвергать критике любые теории общества по мере…

СВ. Воробьёва, Ю.А. Коршунов

Г. В. Беляев

на проблему социальных изменений. Одним из важных направлений научной деятельности А. стали его исследования по истории теоретической социологии… АЛКОГОЛЬ- этиловый спирт, этанол. Наиболее распространенное в Европе, России,… В новейшее время преобладающей функцией А. (в контексте реконструкции процессов научного и художественного творчества)…

А.А. Грицанов, Е.Н. Вежновец

А.Г.Вайсера (философа неокантианской ориентации и идеолога СДПГ - Социал-демократической партии Германии). Философское становление А. приходится на… В основу социальной доктрины А. были положены идеи, восходящие к социальной… А

А.А. Грицанов, А.В. Филиппович

Quot;АМЕРИКА"("Amerique". Paris, 1986) - философско-художественное эссе Бодрийара (см.). Посвящено осмыслению последствий возникновения на современном Западе все более обыскусствленной среды обитания, собственно философский анализ которых Бодрийар впоследствии осуществил в книге "Прозрачность Зла" - см. "Прозрачность Зля" (Бодрийар).

Текст "А." выстроен в жанре путевых заметок странствующего по стране философа. Внешне американские города напоминают Бодрийару "нечеловеческие черты внеземного объекта", созданного "транссексуальной капиталистической надменностью мутантов". Это "симметричная, светоносная, властвующая абстракция", где даже религия смогла сделаться "спецэффектом". По мысли Бодрийара, "бесчеловечность нашего запредельного, асоциального и поверхностного мира" отыскивает свою "эстетическую и экстатическую" форму в великих американских пустынях. Именно они символизируют "экстатическую критику" современной культуры. Отсутствие у США прошлого, которое можно было бы осмыслить, позволяет Бодрийару сделать вывод, что Америка - "единственно реально существующее первобытное общество", хотя и принадлежащее будущему. Америка - страна-"оригинальная версия современности" - именно ее города находятся в центре мира. Европейцы ("дублированная или с субтитрами" версия современности) безнадежно отстали от "ограниченности, способности к переменам, наивного отсутствия чувства меры и социальной, расовой, морфологической, архитектурной эксцентричности" американского общества. Менее всего способны проанализировать его, по мнению Бодрийара, сами американские интеллектуалы, "драматически чуждые конкретной, невероятной мифологии, которая творится вокруг". Америка - гиперреальность, ибо являет собой утопию, которая "с самого начала переживалась как воплощенная". Для

Европы характерен "кризис исторических идеалов, вызванный невозможностью их реализации". У американцев - "кризис реализованной утопии, как следствие ее длительности и непрерывности". (Ср. у О.Паса; Америка создавалась с намерением ускользнуть от истории, построить утопию, в которой можно было бы укрыться от нее.) Истина этой страны способна открыться лишь европейцу, ибо только он в состоянии рассмотреть в Америке "совершенный симулякр, симулякр имманентности и материального воплощения всех ценностей". В этом средоточии богатства и свободы, когда "все доступно: секс, цветы, стереотипы жизни и смерти", всегда стоит, по Бодрийару, один и тот же вопрос: "Что Вы делаете после оргии?" Оргия окончена, освобождение состоялось, -фиксирует Бодрийар, - "... секса больше никто не ищет, все ищут свой "вид" (gender), то есть одновременно свой внешний вид (look) и свою генетическую формулу. Теперь мы выбираем не между желанием и наслаждением, а между своей генетической формулой и собственной сексуальной идентичностью (которую необходимо найти)". Философ видит вокруг себя субъектов "полного одиночества" и "нарциссизм, будь он обращен на тела или на интеллектуальные способности". Тело выступает здесь в качестве "объекта иступленной заботы": "мысль о физическом или нервном истощении не дает покоя, и смысл смерти для всех заключается в ее постоянном предупреждении". Речь не идет, согласно Бодрийару, чтобы быть или даже иметь тело, необходимо быть подключенным к нему: тело являет собой "сценарий", осуществляющийся посредством разнообразных "гигиенических реплик".

Характеризуя миссионерство и анабаптизм Америки, Бодрийар отмечает акцентированно расширенную концепцию американских музеев: "все заслуживает сохранения, бальзамирования, реставрации". Американцы, - пишет философ, -"... прозевав настоящее крещение, мечтают все окрестить во второй раз, и только это позднейшее таинство, которое, как известно, повторение первого, только куда более подлинное, для них имеет значение: вот совершенное определение симу-лякра" /подчеркнуто нами. - А.Г., О.Г./. Одним из следствий такого культурного состояния выступает то, что американцы сражаются "двумя важнейшими видами оружия: авиацией и информацией. Иными словами: это реальная бомбардировка неприятеля и электронная всего остального мира... Такие армии не нуждаются в территории... Война /во Вьетнаме - А.Г., О.Г.1 была выиграна одновременно обеими сторонами: вьетнамцами на земле, а американцами в электронном ментальном пространстве... Одни одержали идеологическую и политическую победу, другие извлекли из всего этого Апокалипсис сегодня, который обошел весь мир". По мысли Бодрийара, "если европейское мышление характеризуется негативизмом, иронией, возвышенностью, то мышление американцев характеризуется парадоксальным юмором свершившейся материализации, всегда новой очевидности... юмором естественной видимости вещей". Европе присущ "тревожный синдром deja vu /уже виденного - А.Г., О.Г.1 и мрачная трансцендентность истории". Свобода и равенство приобрели в Америке неевропейский облик. Как отмечал А.Токвиль (см.): "Я упрекаю равенство вовсе не в том, что оно вовлекает людей в погоню

АНАЛИЗ ДАННЫХ ВТОРИЧНЫЙ

А

за запрещенными наслаждениями, а в том, что оно полностью поглощает их поиском наслаждений дозволенных". Парадокс Токвиля, по мысли Бодрийара, состоит в том, что американское общество тяготеет одновременно к абсолютной незначимости (все вещи стремятся к тому, чтобы уравняться и раствориться в общем могуществе) и к абсолютной оригинальности. Америка - это "гениальный универсум, появившийся благодаря неудержимому развитию равенства, пошлости и незначимости". В своем коллективном сознании американцы "больше предрасположены к моделям мышления XVIII века: утопической и прагматической, нежели к тем, которые были навязаны Французской революцией: идеологической и революционной".

Как подчеркивает Бодрийар, "в американской системе поражает то, что не существует никакой заслуги в неподчинении закону, нет престижа в нарушении закона или несогласии с ним": этот конформизм "сближает американское общество с обществами первобытными, где с нравственной точки зрения было бы абсурдно не соблюдать правил, установленных коллективом". Такой конформизм оказывается "следствием пакта, заключенного на уровне нравов, совокупности правил и норм, предполагающих в качестве принципа функционирования почти добровольное согласие, тогда как в Европе распространилось чуть ли не ритуальное неподчинение собственной системе ценностей". Согласно Бодрийару, "гарсон из сартровского кафе ... изображает свободу и равенство с нами, ничего этого не имея. Отсюда несчастная надуманность его поведения, свойственная у нас почти всем социальным классам. Этот вопрос о равенстве нравов, свободе нравов не только не был никогда разрешен, но даже не был по-настоящему поставлен в нашей культуре [...] В Америке ... люди почти естественно забывают о разнице положений, отношения строятся легко и свободно". Европейская культура -культура "переуплотненности", американская культура - демократическая культура пространства. Движение - естественное занятие для американца, природа - граница и место действия. По мысли Бодрийара, "в этом нет ничего от вялого романтизма и галло-романского покоя, из которого состоит наш досуг". Отпуск стандартного француза суть "деморализующая атмосфера свободного времени, вырванного у государства, потребляемого с плебейской радостью и показной заботой о честно заработанном досуге. В Америке свобода не имеет статичного или негативного определения, ее определение пространственное и мобильное". Осмысливая в этом контексте специфику американской демократии, Бодрийар отмечает: "... свобода и равенство, так же, как непринужденность и благородство манер, существуют только как изначально данные. В этом и есть демократическая сенсация: равенство дается в начале, а не в конце ... Демократы требуют, чтобы граждане были равны на старте, эгалитаристы настаивают, чтобы все были равны на финише". Америка есть реализованная антиутопия: антиутопия безрассудства, де-территоризации, неопределенности субъекта и языка, нейтрализации всех ценностей, конца культуры. Согласно Бодрийару, "тайна американской реальности превосходит наши вымыслы и наши интерпретации [...] В этом смысле вся Америка

представляет собой для нас пустыню". Культура здесь "приносит в жертву интеллект и любую эстетику, буквально вписывая их в реальное". Нового в Америке - шок первого уровня (примитивного и дикого) и третьего типа (абсолютный симулякр). Европе это трудно понять, ибо она, констатирует Бодрийар, всегда предпочитала второй уровень - уровень рефлексии, раздвоения, несчастного сознания. Безжизненный и завораживающий Новый Свет девальвировал все европейские ценности, для Старого Света Америка - "страна без надежды".

А.А. Грибанов,О.А. Грицанов

АНАЛИЗ ДАННЫХ- область математики и информатики, занимающаяся построением и исследованием наиболее общих математических методов и вычислительных алгоритмов извлечения знаний из экспериментальных (в широком смысле) данных.

В социологии А.Д. применяется в основном к анализу данных опросов. Первоначально А.Д. практически сводился к прикладным разделам математической статистики, поскольку объектом анализа являлись в основном случайные выборки из тех или иных совокупностей, называемых генеральными, что и составляет предмет математической статистики. Прикладная математическая статистика и в настоящее время представляет собой наиболее обширный раздел А.Д. Вместе с тем необходимость исследования больших массивов данных, не являющихся случайными выборками, - например, содержимого баз данных и данных в сети Интернет - привели к созданию других подходов, из которых в первую очередь следует отметить так называемый Data Mining (DM), что может быть переведено как "раскапывание данных" (в русскоязычной литературе термин обычно используется без перевода). DM в настоящее время несколько эклектичен по набору используемых методов и представляет собой скорее некоторую идеологию. Разницу между математической статистикой и DM можно проиллюстрировать следующим образом. Если типичной задачей математической сатистики является задача "найти зависимость между заданными переменными", то для DM характерны задачи типа "найти переменные, между которыми существует достаточно хорошо выраженная зависимость". DM находится в стадии интенсивного развития как в плане расширения арсенала используемых методов, так и углубления концепции, что в перспективе может привести к цельной системе методов, различающихся по шкале "направленный анализ - поисковый анализ". Однако и на нынешнем этапе развития DM может успешно применяться в социологии. Имеются и принципиально иные разделы А.Д., пока еще в социологии практически не используемые, - например, математическая морфология, связывающая методы количественного анализа и визуального представления данных, или теория интерпретации эксперимента, которая сближает традиционный А.Д. и моделирование математическое (см.).

Н.Н. Леонов

АНАЛИЗ ДАННЫХ ВТОРИЧНЫЙ- вид исследования, в котором повторно анализируются данные, собранные и.

АНАЛИЗ ДИСКРИМИНАНТНЫЙ

как правило, опубликованные ранее или/и другими исследователями. Результатом А.Д.В. могут быть любые интерпретации, выводы и заключения, отличающиеся от тех, которые были получены и опубликованы авторами. В некоторых научных дисциплинах, например экономике или демографии, А.Д.В. является основным методом исследования. Основным источником данных для таких наук является, например, официальная статистика. Использование вторичного анализа в социологии ограничивается, прежде всего, правами собственности на собранные данные. Открытие крупных банков социологических данных во многих странах создает хорошие перспективы для А.Д.В. в социологии.

О. В. Терещенко

Для решения первой задачи строится пространство канонических дискриминантных функций, которые позволяют с максимальной эффективностью… В пространстве канонических дискриминантных функций можно также решать задачу… Альтернативным подходом к классификации объектов является вычисление классифицирующих функций Фишера -по одной для…

О. В. Терещенко

А.Д. как самостоятельная научная дисциплина или, по крайней мере, автономная отрасль научного знания, зародился в 1960-е во Франции в результате… АНАЛИЗ ДИСКУРСА А

А.Я. Сарпа

Первоначально А.Д. был разработан для обработки данных, полученных в ходе специально поставленных экспериментов (см.), и считался единственным… В основе метода лежит сравнение средних значений зависимой переменной для…

О. В. Терещенко

Во всех современных обществах одним из важнейших средств оформления, фиксации, сохранения, передачи информации, обмена ею являются документы. Для… В своем отношении к документам социология исходит из того, что они… Круг документов, содержащих в себе интересующую социолога информацию, настолько широк и настолько информативен…

СВ. Воробьёва

Анализ структуры объектов, т.е. разделение их на классы (кластеры - см.), производится на основе матрицы расстояний - квадратной таблицы, в которой… Алгоритмы А.К. можно разделить на иерархические, неиерархические и методы… Результаты А.К. чаще всего представляются графически, в виде дендрограммы ("дерева"), показывающей порядок…

О. В. Терещенко

Для количественных, порядковых и дихотомических переменных используются понятия прямой и обратной связи. Связь между количественными и/или… Для дихотомических переменных связь является прямой, если измеряемые ими… Для номинальных переменных, за исключением дихотомических, понятия прямой и обратной связи не определены, связь между…

О.В. Терещенко

используемые для классификации, рассматриваются как независимые, а зависимой переменной является логарифм количества наблюдений в ячейке таблицы… категорий двух переменных. Название метода связано с тем, что логарифм ожидаемой частоты представляется в виде…

СВ. Сивуха

раздел математической статистики (см.), предназначенный для анализа связей между тремя и более переменными. Можно условно выделить три основных… Для представления структуры связей между переменными обычно используется… Снижение размерности обычно применяется для построения пространства, более удобного для решения задач классификации и…

О. В. Терещенко

Его книга "Причинные выводы в неэкспериментальных исследованиях", вышедшая в 1961, была посвящена А.П. с применением техники частных…

СВ. Сивуха

АНАЛИЗ СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ -см. СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ.

Основными этапами А.Ф. являются первоначальное выделение факторов, вращение факторной структуры, ее интерпретация и факторное шкалирование.… АНАРХИЯ Факторная структура называется простой, если каждой измеряемой переменной соответствует только одна значительная по…

О. В. Терещенко

Цельная теория А. и анархизма возникла в трудах английского писателя У. Годвина, сформулировавшего концепцию "общества без государства" в… обосновать анархистское движение ("Что такое собственность?", 1840),… "Коллективистский" анархизм Бакунина (см.) ("Государственность и анархия", 1873) постулировал идею…

А.А. Iрицинов

"АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕСТРУКТИВНОСТИ" поведенческих актах ("гидравлическая концепция агрессивности").… В качестве альтернативы этим моделям Фромм предлагает реформированный психоанализ как учение о характере и о…

К. И. Скуратович

В основе А. лежит технический фетишизм - абсолютизация роли техники в обществе, восприятие техники как отчужденного мира, угрожающего человеку, как… В теоретической социологии позиции А. разделяют представители Франкфуртской… туры (см.), некоторые леворадикальные социологи диалектического направления. В работе "Диалектика…

Л. Г. Титаренко

Конституирование А. как особого интеллектуального жанра совпало по времени (20 в.) с установлением достаточно жестких общепринятых дисциплинарных… Главными темами А. выступают как проблемы невозможности непосредственного…

А.А. Грицанов

Круг научных интересов А. - философская антропология, история зарубежной социологии. В научных трудах А. значительное место уделено исследованию… А. - автор более 300 научных публикаций, в том числе: "Современная… АНТРОПОАНАЛИЗ(греч. anthropos - человек и analysis - разложение, расчленение) - одно из наименований…

В. И. Овчаренко

многоаспектный анализ изучаемых явлений. Как правило, к А. относят физическую А., археологию, антропологическую лингвистику и культурную А.… Культурная А. (реже - социальная А., социально-культурная А.) ориентирована на… ций. В российской традиции термин А. изначально закрепился за физической А., а за культурной А. - этнография…

П. В. Терешкович

АНТРОПОТЕХНИКА- совокупность прикладных технических знаний для работы с человеком. Идея А. возникает в 20 в. как философский ответ на вызов… В рамках философско-социологического отношения к А. характерно формальное… нием А. существенно расширяются представления о человеке: человеческий феномен перестает рассматриваться как…

В. В. Мацкевич

чаще всего он предстает как обобщенный представитель того или иного сообщества, которому адресован текст, концепция и т.п. А. как… АРЕНД А

АРХЕТИП(греч. arche - начало и typos - образ; первообраз, проформа) - понятие, восходящее к традиции платонизма и играющее главную роль в "аналитической психологии", разработанной Юнгом. Под слоем "личностного бессознательного", составлявшего основной предмет изучения в классическом психоанализе Фрейда, Юнг обнаруживает "коллективное бессознательное", трактуемое как общечеловеческое основание ("грибница") душевной жизни индивидов, наследуемое, а не формирующееся на базе индивидуального опыта. Если в личностном бессознательном основную роль играют "комплексы" (например, комплекс Эдипа, комплекс неполноценности), то структурообразующими элементами коллективного бессознательного являются "А." - универсальные модели бессознательной психической активности, спонтанно определяющие человеческое мышление и поведение. А. сравнимы с кантовскими "априорными формами" познания, однако лишены их абстрактности и эмоционально насыщены. Собственно А. не имеют конкретного психического содержания (Юнг уподоблял их осям кристалла); другое дело- архетипические представления (символы) как результат совместной работы сознания и коллективного бессознательного. Символы есть единство прозрачного сознанию образа и стоящего за ним сокровенного и неэкспли-цируемого смысла, уводящего в бессознательные глубины психики. Мифология и религия (оцениваемые Юнгом чрезвычайно высоко) строят "защитную стену символов", позволяющую сознанию ассимилировать опасно-самостоятельную энергию А. бессознательного и гармонизирующую тем самым человеческую психику. За исторической изменчивостью конкретных символов Юнг усматривал инвариантность А., объясняющую поразительные сходства в различных мифологических и религиозных системах и факты воспроизведения в сновидениях и психотическом бреде фрагментов древних эзотерических систем. Разработанная Юнгом концепция А. оказала значительное влияние на современную культурологию. См. также: Юнг.

В.Н. Фуре

АССМАН(Assmann) Уго - бразильский теолог, философ и социолог. Один из лидеров "теологии освобождения". Основные работы: "Теология и… "Практическая теология освобождения" (1975) и др. Придерживается… Основные задачи "теологии освобождения", по А., заключаются: 1) в восстановлении истинного смысла…

. 76

АУДИТОРИЯ СМИ

четких установок, то о том, что они любят, а что - нет, они узнают, наблюдая за собственным поведением как бы со стороны. Теория не признает важности первоначального А. Это положение было проверено в эксперименте, проведенном Бемом и Макконелом. Испытуемых студентов просили написать очерк о ненужности студенческого контроля за количеством лекций. Одна группа выбирала аргументацию, а у второй группы выбора не было. После написания очерка часть студентов просили дать свою настоящую оценку проблемы, а другую часть - вспомнить свою первоначальную оценку (до написания очерка). Были получены заметные различия в оценках между группами с выбором и без него, но не было различий между испытуемыми, дававшими текущую и первоначальную оценку. Таким образом, результаты эксперимента показывают, что в момент формирования оценки после поведения, первоначальный А. теряет свою актуальность.

Три теории описывают три различных вида влияния поведения на А.:

1) Теория самопрезентации - фиктивное изменение А. с целью произвести хорошее впечатление на других.

2) Теория когнитивного диссонанса - изменение А. в результате поведения, противоречащего им.

3) Теория самовосприятия - влияние поведения на А. в случае, если последние недостаточно выражены.

Изучение А. в социальной психологии имеет большой практический смысл. Конечной целью многих социальных программ (и не только их) является изменение поведения. Речь может идти о поведении в отношении окружающей среды, собственного здоровья, потребительском поведении, политическом поведении и проч. Программы предвыборной агитации, рекламные кампании, социальные программы по предотвращению курения среди подростков основываются на убеждении, что изменение А. влечет за собой изменения в поведении, и направлены в первую очередь на изменение А. В этой связи всегда вызывали и будут вызывать интерес техники изменения А. Другое многообещающее направление исследований, возникшее во второй половине 1990-х, связано с социальной природой А. и их идеологической функцией. Радикальная критика реификации концепта А. открывает новые горизонты для переосмысления этого центрального понятия социальной психологии

А.О. Рабинович

Учет особенностей А. - необходимое условие успешного проведения ее исследования. Обычно считается возможным и необходимым эмпирически фиксировать… А) внутренняя структура А., которая не зависит от конкретного средства… Б) субъективное отношение А. к рекламе, СМИ в целом, конкретному носителю информации. Это отношение непосредственно…

Л. Г. Титаренко

Развитие средств массовой коммуникации (возникновение печати, радио, телевидения, Интернета) обусловило появление феномена массовой А. Массовая А.… В рамках таковой концепции А. (А. как "масса"), А. -аморфное… структурной организации массовой А. По их мнению, А.- это система, состоящая из групп, которые имеют своих лидеров,…

М. В. Батурчик

Опираясь на работы Бхаскара (см.), А. дополняет реали-стскую стратегию концепциями интерпретации, которые были разработаны в рамках герменевтики и… телей. Методология и онтология, по А., должны быть аналитически разведены,…

Д.М. Булынко

1) Понятие "А." было введено швейцарским психиатром Э. Блейером для описания заболевания, характеризующегося психическим расстройством,… В работе "Аутическое мышление" он подчеркивал, что, наряду с другими… предметами, которые наделяются им качествами "хороших" объектов. Общение с людьми тяготит ребенка: он может…

Б

БАБОСОВЕвгений Михайлович (р. 1931) - белорусский социолог и философ. Доктор философских наук (1972), профессор (1973), академик НАН РБ (1994). Заслуженный деятель науки РБ (1997). Лауреат Государственной премии БССР (1984) за цикл работ по истории философии и общественной мысли Беларуси. Директор Института философии и права АН БССР (1977-1989). Директор Института социологии НАН Беларуси (1990-1998). С 1998 - почетный директор Института социологии НАН Беларуси.

Главные направления научных исследований: социальная философия, теория и история социологии, конфликтология, экстремальные ситуации, особенности переходных (посткоммунистических) обществ.

Б. - автор более 750 научных работ (из них более 30 индивидуальных монографий, учебников и учебных пособий объемом более 500 печ.л.). В том числе: "Диалектика анализа и синтеза в научном познании" (1963), "Современный католицизм и наука" (1964), "Тейярдизм: попытка синтеза науки и христианства" (1970), "Научно-техническая революция и модернизация католицизма" (1971), "Личность, коллектив, общество" (1975), "Социальные аспекты научно-технической революции" (1976), "Образ жизни, рожденный Октябрем" (1978), "Духовный мир советского человека" (1983), "Учение К. Маркса о человеке и реальный социализм" (1983), "Идеология в современном мире" (1984), "Нравственная культура личности" (1985), "Истина и богословие" (1988), "Социология конфликтов" (1991), "Человек на пороге рынка" (1992), "Социальная экология и экстремальные ситуации" (1993), "Катастрофы: социологический анализ" (1995). "Динамика религиозности в независимой Беларуси" (1995), "Введение в конфликтологию" (1996), "Чернобыльская трагедия в ее социальных измерениях" (1996). "Основы конфликтологии" (1997), "Конфликтология. Учебное пособие" (1997), "Социология. Часть I. Общая социологическая теория" (1998), "Конфликтология. Учебное пособие" (2000), "Социология управления" (2000), "Прикладная социология" (2000), "Социальные последствия Чернобыльской катастрофы" (2001), "Общая социология. Учебное пособие" (2002), "Социально-стратификационная панорама современной Беларуси" (2002) и др.

Б. сыграл значимую роль в создании и институциализа-ции академической социологии в Республике Беларусь, а также в осуществлении Минского философского проекта "Гуманитарная энциклопедия".

А.А. Грибанов

Сжатую характеристику Б. и Н. и их взаимодействия Маркс (см.) сформулировал в предисловии к работе "К критике политической экономии":… БАКУНИН Разработка концепции Б. и Н. в версии Маркса, с одной стороны, являла собой одну из первых попыток анализа социума как…

А.А. Грицанов

В публикациях 1970 - 1980-х Б. развивал конструктивистскую версию социологических показателей как идеализированных объектов теории. В частности, им… Основные работы: "Обоснование научного вывода в прикладной… (1995); "Формы воспроизводства и представления социологического знания" (1996) и др.

А.А. Гришин

БЕДНОСТЬ АБСОЛЮТНАЯ- явная недостаточность имеющихся у индивида (см.), семьи (см.), региона, государства (см.) имущественных ценностей, товаров, денежных средств, минимально необходимых для поддержания жизни и жизнедеятельности. Б.А. имеет место, когда люди не обладают достаточными ресурсами для поддержания минимума физического здоровья, работоспособности и фактически не в состоянии удовлетворить базовые человеческие потребности, обеспечивающие выживание. Этот вид бедности (см.) чаще всего измеряется в количестве потребляемых индивидами калорий или уровне и качестве питания. Современные социологические концепции бедности оперируют к понятию бедности относительной (см.).

А. Б. Александрова

А. Б. Александрова

и основывается на культурологическом определении, а не на абсолютном уровне депривации. Б.О. в качестве базы сопоставления использует нормативные… Б.О. является сравнительной характеристикой в двух смыслах. Во-первых, она… Масштабы Б.О. не совпадают с масштабами бедности абсолютной (см.). В обществе может быть ликвидирована абсолютная…

А.Б. Александрова

Научные интересы - проблемы социологии власти и управления, социологии религии, русской религиозной философии, социологии войны, истории восточных… Основные работы: "Власть: методологические основы социологического… БЕЗОПАСНОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ обеспечение-

А.А. Грицанов

Основная тема научных интересов Б. - безусловная недостаточность изучения текста как социального документа, явления культуры, искусства или же… трудно быть уверенным, какая именно методика раскрывает правду или хотя бы в…

А.А. Berger, И. Ф. Ухваноеа-Шмыгова

Творчество Б. посвящено разработке проблем феноменологической социологии знания, социологии религии, теории модернизации. Теоретическая концепция Б.…

Пз

БЕРДЖЕСС

несколько символических подуниверсумов,, каждый из которых воспринимается как нестабильный и ненадежный, реля-тивизируется, а акцент реальности переносится на сферу субъективности. Повседневная жизнь также оказывается все менее проникнутой священными силами в ходе осуществления "субъективной секуляризации", последствия которой определяются Б. как деструктивные и приведшие к "кризису идентичности". Секуляризация как один из моментов модернизации враждебна, по мнению Б., трансцендентному измерению человеческого бытия. Выход из кризиса видится Б. в контрмодернизации и в использовании идущего от Шлейер-махера индуктивного подхода к интерпретации религиозных феноменов, который позволяет проследить традицию до первоначального опыта и сделать собственный выбор.

С.А. Радионова

В рамках программы по изучению локальных сообществ в Чикаго и на основе социально-экологической теории Б. выдвинул гипотезу "концентрических… Б. рассматривает конкурирующий и расширяющийся бизнесцентр как доминантный… Основным методом определения "зон" стало картографирование. Па основании разработанной Б. "Карты…

Г.Н. Соколова

БЕРДЯЕВ Б. исследовал проблемы свободы и кризиса культуры, размышлял над путями… вой вопрос, и каждый пытается в уединении, тщательно скрываясь, таясь и стыдясь, точно позора, победить половое…

А.А. Грицанов

В конце 19 в. Б. поставил вопрос о статусе и действенности марксистского социализма (см.) в новой исторической ситуации. Б. призвал отказаться от… развитии и приспособляемости капитализма, результатом которых является… Эти мысли были продолжены Б. в работе "Возможен ли научный социализм?", где было показано, что рассмотрение…

Е.М. Прилеп ко

Б.-Л. - основатель Московской школы социального прогнозирования, развивающей идеи технологического прогнозирования. Согласно этой концепции, прогноз… Б.-Л. разработал общетиповую методику социального прогнозирования, применяемую… Б.-Л. - автор около 70 научных работ, в том числе: "Русская интеллигенция как промежуточный социальный тип"…

А.В. Бобрикоеа, Л.М. Сагальчик

вующие типы сексуальных предпочтений и поведения. Первоначальные представления о двуполой (имеющей половые признаки обеих полов) природе человека… В современную постановку и исследование проблемы Б. наиболее существенный…

В. И. Овчарепко

Родоначальником Б. считается Э. Торндайк. Программа Б. и сам термин были впервые предложены Дж. Б. Уотсоном БЛАУ (1913). На формирование научных основ Б. большое влияние оказали работы И. Павлова и В. Бехтерева. Классиком…

ЕМ. Прилепко

Оригинальный философский дискурс Б. представляет из себя гиперкритицизм, тотальную сверхкритическую критику. Его стиль и письмо скорее можно отнести… курса объектов, предшествующего их "отовариванию" и приобретению ими… В этом пункте Б. радикально критически расходится со структурализмом и марксизмом: в знаковой форме стоимости

Д.В. Галкин

БОЛЬШЕВИЗМ рия цивилизации в Англии" (1857-1861). Предпринял попытку применить к…

А.А. Грицанов

Характерными чертами Б. как социального феномена правомерно считать следующие: 1) принципиальное рассмотрение городских по происхождению… сированных общественных прослоек и групп, объединенных в организации… Б. (в любых версиях) неизбывно являет собой феномен политизированной уголовщины, ориентированной на захват всей…

А.Л. Грицанов

"БОЛЬШИЕ ЦИКЛЫ КОНЪЮНКТУРЫ"- книга (1925) Н.Д. Кондратьева (см.). В работе обращено внимание на движущее противоречие внутри… На временном отрезке в 140 лет Кондратьев обосновал наличие трех больших… По существу, Кондратьев доказал циклический характер внутреннего развития производительных сил и взаимосвязь этого…

А.А. Грицанов

Основные работы: Опубликованные на русском языке: "Начала" ("Choses dites")… А также: "Любовь к искусству. Европейские художественные музеи и их публика" (1966 и 1969); "Срединное…

Н.А. Шматко

туре и, далее, к крупному машинному производству). Особое значение для формирования Б. имела легитимация идеи свободного владения собственностью и…

А.А. Грицанов

В 1982-1988 - сотрудник ИСИ; в 1988-1992 - в Институте книги НПО "Всесоюзная книжная палата"; в 1992-1993 - директор опросов лидеров… Б. изучает различные формы проявления обыденного сознания; процессуальную… Б. - автор около 100 научных работ, в том числе: "Социальное познание и мир повседневности" (1987);…

I

БЮРОКРАТИЯ

идеалы. Разочарование в ряде тенденций эволюции советского общества 1930-х результировалось у Б. попытками обоснования дополнения марксовой философии некоей социологией мышления в качестве введения к ней, а также постулированием социалистического гуманизма как "идейной оси" времени и антитезы "фашистскому скотству". При этом в духе сопряженной традиции Б. рассматривал философскую мысль в СССР как нечто тождественное "правильной" партийной идеологии и исполняющую в этом контексте партийно-школярские цели и задачи. Анализ профессионального уровня текстов Б. вкупе с его пониманием ряда философских проблем (культура и фашизм, марксова концепция взаимосвязи теории и практики, деятельностный характер субъект-объектных отношений, вопросы абстрактного и конкретного, нетрадиционное понимание свободы) свидетельствуют о том, что его социально-философское и социологическое творчество, безусловно, явилось в СССР (после уничтожения практически всей профессиональной философской традиции) одной из наиболее значимых версий послеоктябрьской общественной мысли. См. также: Большевизм, Сталин.

А.А. Грицанов

БХАСКАР(Bhaskar) Рой (р. 1930) - британский социолог, представитель реалистского направления. Основные работы: "Реалистская теория науки" (1975), "Возможность натурализма" (1979), "Новое призвание реальности" (1989) и др.

Важнейший элемент концепции Б. - различение транзитивных объектов науки, т.е. моделей и понятий, которые созданы для того, чтобы представлять нетранзитивные объекты сущности и структуры действительности. Разделяя человеческое действие, берущее начало в соображениях людей, и управляющие деятельностью социальные структуры, трансцендентальный реализм утверждает наличие "онтологической пропасти" между обществом и индивидами. Больше нельзя говорить, что структуру создают люди как агенты: если общество исторически предшествует индивидам, то возможны только процессы воспроизводства и трансформации. Так, структура власти воспроизводится без применения власти, а власть применяется в отсутствие какого бы то ни было конфликта. Социология интересуется не массовым или групповым поведением, а устойчивыми отношениями между индивидами (и группами) и отношениями между этими отношениями, которые и презентируют ее предмет. Отношения не означают взаимодействия; система опосредующих понятий, включающих обе стороны двойственной практики, обозначена как система позиций. Реляционная концепция позволяет сосредоточиться на ряде вопросов, связанных с распределением структурных условий действия (ресурсов к лицам и лиц к функциям), оценить вероятность конфликтов внутри общества, т.е. преобразований в структуре. Социология отношений совместима и с индивидуалистскими, и с коллективистскими теориями и должна занять положение обобщающей и исторической науки.

Д.М. Булынко

БЫТ- в классической социологии - область внепроизвод-ственной жизни людей, связанная с процедурами удовлетворе-

ния материальных и духовных потребностей в процессе обеспечения жизнедеятельности, рекреации (см.), социализации (см.) человека.

По сферам различают общественный, городской, семейный и тому подобный Б. Сложившиеся способы организации Б. играют значимую роль в самоидентификации общественных групп и классов.

Оптимизация структур Б. существенно содействует росту свободного времени человека.

В современной социологии анализ феноменов Б. постепенно замещается более широкой предметной областью - социологией повседневности (см.).

A. Wozniak

БЮРОКРАТИЯ(фр. bureaucratic буквально - господство канцелярии, от фр. bureau - бюро, канцелярия и греч.: kratos -сила, власть, господство) - способ осуществления публичных властных функций, специфическая форма устройства социальных организаций в обществе, сущность которой заключается в отрыве центров исполнительной власти от воли большинства членов этой организации, в подчинении правил и задач функционирования организаций целям ее сохранения и укрепления. Б. - разновидность человеческой деятельности, превращающая функцию управления социальными системами в прямую или скрытую власть индивидов или социальных групп как самодостаточных, замкнутых на себя социальных сил (субъектов) в общественных взаимодействиях. Ход социально-экономического развития в 20 в. привел к выработке общих моделей работы организаций, которые описывали принципиальную структуру управления, стандартную иерархию должностей и постов, разделение функций, правила информации руководства па различных ступенях, ответственность. Бюрократическая рационализация управления и организации власти в обществе были специально исследованы М. Вебером (см.), выделившим признаки идеального типа бюрократических систем: эффективность, достигаемую через фиксированное четкое разделение обязанностей между членами организации; строгую иерархиза-цию власти по принципу "сверху вниз"; формализованную нормативную систему, обеспечивающую единообразие деятельности и стандартность (а также предсказуемость) схем принципиальных решений; обезличенность деятельности и нейтральность отношений между функционерами организации, в которой индивид выступает как частичная функция - носитель определенного должностного статуса. Все эти признаки необходимы для успешной работы любой организации и сами по себе еще не означают Б. Предполагается, что Б. - это обязательное подавление инициативы нижестоящих уровней организации как условие усиления собственных позиций и самосохранения как социальной группы. В этом ракурсе Б. исследовалась как особым образом организованный социальный слой ("как бы класс") и как носитель определенного "статусного сознания", обладающие специфической системой ценностей. В центре последней находится комплекс представлений о карьере как иерархическом перемещении в управленческо-властном социальном пространстве благодаря личным усилиям и комплекс представлений о корпоративном этосе, предполагающем

БЮРОКРАТИЯ

самоотождествление служащего с организацией, его целей с общими целями организации как условий личностного успеха. Конечное основание подобной корпоративной культуры - ценность порядка как такового. Условия бюрократической организации формируют специфический тип личности, главными психологическими и моральными чертами которой являются политический, идейный и моральный конформизм, ориентация на выполнение нормативных формальных обязанностей, стандартизация потребностей и интересов. Б., как способ специализации и кооперации управленческого труда, - продукт многомерности человеческой деятельности. Б., как внутренний принцип организации отношений, "укорачивает" эту деятельность до непосредственных, жестких зависимостей, а затененные ее структуры использует в качестве источника собственной власти и привилегий.

Узурпировав функции распределения первоочередных жизненных средств при социализме (см.), Б. присвоила возможность распоряжаться не только ими (т.е. продуктами деятельности людей), но и самими жизнями граждан общества. Для описания такого положения вещей Г.Х. Поповым был предложен термин "'административно-командная система". Б. стала трактоваться как такая ее историческая разновидность,

которая не может быть рассмотрена только в рамках отношений власти и управления, но обязательно предполагает анализ отношений собственности. Последняя в данном случае формально фиксировалась как "общественная" или "общенародная", будучи выраженной через категорию "всеобщего". На уровне повседневной практики это оборачивалось "ничейно-стью" собственности, что предоставляло Б. реальную возможность монополистически распоряжаться ею от лица общества как такового. Второй отличительной чертой бюрократического аппарата такого типа стала его максимальная идео-логизированность в отличие от классической Б., что позволяло представить любое сопротивление системе как идейно-нравственное (а не только политическое и уголовное) преступление. Третья черта такой Б. - сращивание ее интересов (при всей ее выделенное™ и отделенности от остальных слоев общества) с нивелированным массовым интересом основной части населения по принципу "негативной дополнительности" - принятие обезличенных компромиссных правил игры внутри системы. Важные стороны этого процесса (в несколько иных терминах) также охарактеризовали А. Авторханов (см.), М. Джилас (см.) и М. Восленский (см.).

В.Л. Абушенко, А.А. Грицанов

150

 

В

ВАЛИДНОСТЬ- 1. Показатель качества метода, его способность давать результаты, адекватно отражающие изучаемое явление, т.е. именно те результаты, для получения которых он предназначен (В. метода). 2. Мера соответствия теории эмпирическим данным, возможность делать разумно точные предсказания на основании теории (В. теории). 3. Мера соответствия результатов изучаемой реальности, точнее, представлениям о реальности (В. результатов). В данной статье В. обсуждается в первом смысле. В позитивистской науке различают В. измерения, внутреннюю и внешнюю В. экспериментальных процедур и В. статистического вывода.

В. измерительных процедур

Под измерением понимают процесс связывания теоретического понятия с одной или несколькими латентными переменными, а этих последних - с наблюдаемыми переменными. В классической теории результат измерения включает два не коррелирующих компонента: истинный и ошибочный. В отношении ошибок измерения делаются предположения, при выполнении которых поведение ошибок становится известным. В. измерительной процедуры - мера ее соответствия измеряемому конструкту. Чаще других оценивают критериальную (часто называемую эмпирической), конструктную, конвергентную и дискриминантную В. В качестве вспомогательных методов установления В. используют реферирование литературы по вопросу, экспертные оценки.

Критериальная В. измерительной процедуры оценивается по тесноте статистической связи (корреляции) между измеренными результатами и внешним критерием. Так, критериальная В. шкалы лидерства означает, что полученный показатель коррелирует с некоторым независимо полученным показателем, например, социометрическими данными. Указание на критериальную В. предполагает не только сообщение о коэффициенте корреляции между показателями теста и внешним показателем, но также о всех обстоятельствах исследования: как и в какой ситуации был измерен критерий, на какой выборке проводилось исследование и др. Критерии могут быть текущими (измеряемыми одновременно с применением валидизируемой процедуры) и прогностическими. Прогностическая В. высоко желательна для практически ориентированных методов измере-

ния. Недостатками подхода является трудности с подбором критерия и риск измерения невалидного критерия, что существенно снижает полученный коэффициент корреляции. Как оцениваемое поведение, так и критерий могут меняться во времени, а выборки могут быть смещенными. Если бы исследователю удалось найти совершенный критерий, создание измерительной процедуры стало бы избыточным. В этой связи понятен парадокс, сформулированный Дж.Келли: В. метода - это его способность предоставлять и без того известную информацию. Зависимость критериальной В. от свойств критерия, невозможность нахождения удовлетворительного объективного показателя во многих областях знания существенно снижают ценность критериальной В. как показателя качества измерительной процедуры.

Конструктная В. устанавливается по статистической связи между показателями данной процедуры и других методик, измеряющих родственный конструкт. Гипотезы о статистической связи формулируются до их проверки, на основании содержательной теории. Конструктная валидизация - длительный процесс, и ни одна эмпирическая корреляция не может гарантировать достоверности измерения. Теоретически постулируется связь между конструктами, оценивается корреляция между индикаторами этих конструктов, на основании полученных данных пересматриваются теоретически ожидаемые связи между конструктами или между конструктами и индикаторами. Подбирается новый конструкт (или новый индикатор, или новая теория о связи между конструктами), и процесс повторяется снова. Оба конструкта могут оказаться неродственными. Так бывает, когда измерительные методы, выступающие под одним и тем же названием, строятся на разных теоретических основаниях. Другие проблемы связаны с ситуациями, когда измеренный показатель, привлекаемый для валидизации процедуры, измеряется недостаточно валидно; один и тот же индикатор одновременно измеряет разные конструкты; ошибки измерения коррелируют между собой. Если исследователь уверен/а в том, что структурная схема корректна (отсутствуют связи между индикаторами и посторонними конструктами, а корреляция между ошибками измерения равна нулю), он/а может найти корреляцию между кон-

структами, скорректированную на ненадежность индикаторов.

Для оценки конструктной В. измерительной процедуры часто используют факторный анализ индикаторов. Под этим именем понимается широкий набор методов снижения размерности данных, когда из множества измеренных переменных извлекается небольшое количество латентных переменных (факторов). Количество и теоретическая интерпретируемость факторов трактуется как мера В. измерительного метода, а факторные нагрузки измеренных переменных - как мера В. индикаторов. Факторная нагрузка - это стандартизованная мера структурной связи между общим фактором (латентной переменной) и индикатором. Ее часто определяют как корреляцию между фактором и переменной. Широко известные методы факторного анализа (например, анализ главных осей) является эксплораторной процедурой, т.е. не позволяет проверять статистических гипотез, а результат анализа существенно определяется техническими решениями, который принимает исследователь. В этом смысле возможности метода как средства валидизации ограничены. Чтобы ослабить произвол при проведении факторного анализа, используют кросс-валидизацию: выборка случайно расщепляется пополам, факторы извлекаются на одной половине выборки, а оправданность и устойчивость факторного решения проверяется на другой половине.

Понятия конвергентной и дискриминантной В. введены Д. Кембеллом и Д. Фиске как два взаимосвязанных показателя достоверности метода. Конвергентная В. требует "сходимости" (высокой корреляции) родственных конструктов, дис-криминантная В. - отсутствия корреляций между измерениями неродственных конструктов. Более строго эта концепция реализована в подходе, известном под именем "Много черт -много методов", или МЧММ (МТММ - many traits, many methods). Суть его в том, что несколько свойств измеряются несколькими методами. Между показателями одного и того же свойства, измеренного с помощью разных методов, должны быть высокие корреляции, между показателями разных свойств, измеренными с помощью одного метода, - низкие. Третьим условием является превышение первого набора коэффициентов корреляции над вторым. Есть и более строгие статистические методы анализа корреляционной матрицы МЧММ. В последние годы приобрели популярность структурные уравнения, в частности, конфирматорный факторный анализ, который в соответствии с содержательной моделью раскладывает ковариации измерений на компоненты, связанные с влиянием методов, свойств, и ошибки. Полученные структурные коэффициенты интерпретируются как показатели В.

В. экспериментального метода

Круг понятий, связанных с оценкой В. эксперимента (и результатов эксперимента), был разработан методологами-постпозитивистами в 1960-х (Д. Кэмпбелл, Т. Кук, Дж. Стэнли и др.). В эпистемологической традиции, восходящей к Дж.С.Миллю и связывающей причинность с манипуляцией, истинный эксперимент со случайным распределением испытуемых по условиям рассматривается как единственное средство убедительной проверки каузальных гипотез. С этой точки зрения причинные утверждения в неэкспериментальных науках (социологии) нелегитимны. Предшествование во вре-

мени предполагаемой причины (независимой переменной) следствию (зависимой переменной) как одно из условий каузальной связи в эксперименте обеспечивается манипуляцией и измерением ее последствий. Сложнее выполнить другое требование к каузальному выводу - отсутствие правдоподобных альтернативных объяснений. Под внутренней В. понимается уверенность в том, что именно независимая переменная X служит основной причиной систематической изменчивости значений зависимой переменной У, т.е. отсутствуют другие переменные, опосредующие связь между X и У. Мы не в состоянии гарантировать В. эксперимента, но с учетом особенностей используемой исследовательской процедуры можем идентифицировать и устранить основные причины невалид-ности. Кэмпбелл и Стэнли предложили классификацию причин снижения внутренней В. История (фон) - это события, которые произошли между X и У и могли повлиять на их ко-вариацию. Естественные изменения - перемены во внутреннем состоянии испытуемых, не связанные с влиянием X, такие как усталость, взросление, научение. Эффект инструмента связан с нежелательными изменениями измерительных процедур (технические поломки, усталость наблюдателей). Эффект статистической регрессии (соскальзывание к среднему) наблюдается тогда, когда экспериментальные и/или контрольные группы отбирались на основании крайних значений релевантных показателей; по причинам статистического свойства к моменту второго измерения максимальные значения показателей понизятся, а минимальные повысятся. Отбор групп как причина невалидности связан с неслучайным (неэквивалентным) отбором испытуемых или других единиц исследования. Отсев ("экспериментальная смертность") означает неравномерное и неслучайное выбывание участников исследования. Взаимодействие отбора с другими факторами описывает ситуацию, когда неслучайно отобранные испытуемые имеют разную личную историю, склонность к усталости, отсев и др. Внутренняя В. оценивается качественно по степени отклонения исследовательской процедуры от некоторого идеального случая. Это касается также неэкспериментальных планов исследования, в которых к приведенному перечню причин снижения валидности добавляются новые угрозы.

Внешняя В. характеризует степень обобщаемости полученных результатов на иные генеральные совокупности и контексты. Успешное воспроизведение исследования служит одним из важных условий оценки достоверности теорий и помогает уточнить диапазон пригодности последних. Одной из стратегий достижения внешней В. также является идентификация и устранение причин, ответственных за случайное получение результата. Это, в частности, реактивный эффект (влияние процедуры начального измерения на поведение испытуемых) и взаимная интерференция экспериментальных воздействий. Другие стратегии основаны на использовании плана рандомизированного эксперимента с единственным измерением после исследования (что снимает реактивный эффект); снижение риска влияния экспериментатора (напр., минимизация контактов экспериментатора с испытуемым, увеличение количества исследователей или двойной слепой метод, когда исследователь до окончания эксперимента не знает, кто из испытуемых каким воздействиям подвергается); повышение экологической В. (реалистичности) исследования. Важную методологическую роль в обеспечении В. научного

исследования играет воспроизведение с расширением, когда каждая последующая репликация эксперимента предусматривает небольшие процедурные модификации.

В. статистического вывода

Под В. статистического вывода понимается выполнение комплекса условий, уменьшающих вероятность неверного статистического решения о нулевой гипотезе (о равенстве параметра некоторому значению или соответствии статистической модели полученным данным) или величине эффекта. Основным методом принятие статистических решений в последние десятилетия стала проверка статистической значимости, т.е. о равенстве параметра некоторому значению. Для этого используются критерии z, t, F, %² и др. Эмпирически полученное значение критерия сравнивается с критическим, и на основании этого сравнения нуль-гипотеза отвергается или не отвергается. Т.о., решение носит бинарный характер (да-нет). В этом процессе можно совершить одну из трех ошибок: неверно отвергнуть истинную нуль-гипотезу (ошибка первого рода, а), неверно принять истинную альтернативную гипотезу (ошибка второго рода, (3) и неверно сформулировать статистические гипотезы, т.е. неправильно перевести исследовательский вопрос на язык статистики.

Угрозы В. статистического вывода многочисленны и имеют разную природу. Использование невалидных индикаторов (см. раздел данной статьи Валидность измерительных процедур) не дает возможности уверенно интерпретировать полученный результат. Использование ненадежно измеренных переменных приводит к существенному занижению полученных статистик.

Большой класс угроз В. статистического вывода связан с неверным формулированием модели. В частности, более известные линейные модели выбираются в тех случаях, когда лежащие в их основе предположения нарушаются: связь между переменными носит нелинейный характер, присутствуют экстремальные значения, дисперсии зависимой переменной для разных уровней независимой переменной неравны, переменные измерены более грубо, чем того требует модель, отсутствующие значения переменных распределены неслучайным образом. В стандартных пакетах статистического анализа имеются методы диагностики нарушений предположений модели. Более сложные концептуальные ошибки совершаются в связи с неверным определением переменных как независимых или ковариирующих, неправильным выбором моделей для зависимых (повторных) или независимых измерений, фиксированных или случайных эффектов. При сравнении нескольких средних или оценке значимости нескольких корреляций исследователи не всегда учитывают инфляцию ошибки первого рода: так, для j переменных мы получаем k = j(j — ])/2 корреляций, и вероятность случайно получить хотя бы один значимый коэффициент корреляции, ^общ ' Р^авна 1 — (1 ~ оО ■ Использование слишком большого числа переменных при небольшом числе наблюдений (респондентов) создает "сверхпригодность" модели, когда модель идеально описывает выборочные данные, но неадекватна для описания генеральной совокупности.

Многие простые ошибки статистического вывода обусловлены причудливым и механическим объединением двух разных подходов к статистическому решению - Фишера и Неймана-Пирсона. Последний подход подчеркивает важность

мощности критерия для оценки значимости. Так, результат может оказаться статистически незначимым по причинам, связанным с недостаточной мощностью метода: слабость экспериментального воздействия, маленькая или гетерогенная выборка, ненадежное измерение переменных, чрезмерно малое значение ошибки первого рода. Статистическая значимость - это вероятность того, что полученный результат случаен на выборке данного объема, однако эта величина ничего не говорит о величине эффекта. Современные руководства рекомендуют сообщать в публикациях не только показатель значимости (р), но значения эффекта (типичные показатели -г Пирсона, t Стьюдента, d Коэна, g Хиджеса, г\~ для дисперсионного анализа и др.). Другими альтернативами бинарным решениям о статистической значимости являются доверительные интервалы, байесовы статистики и, в более широком смысле, воспроизведение с расширением и метаанализ.

В. в качественных исследованиях

В. в качественных исследованиях не может быть оценена с помощью описанных выше классических методов. Ряд авторов показывают примитивность имеющихся подходов к оценке В. и "критериологии" в целом (Т.Швандт, Дж.Смит). В то же время отказ от идеи достоверности/аутентичности в отличие от дискредитированной объективности выглядит слишком радикальным даже для постмодернистских исследователей. Поэтому другие авторы (Э.Губа, И.Линкольн, С.Квале, С.Мишлер) пытаются переформулировать традиционные критерии валидности, сделав их менее позитивистскими. Обсуждаются новые процедуры обоснования достоверности: коммуникативная валидизация (участие испытуемых в обсуждении результатов; привлечение к обсуждению коллег), процедурная валидизация (точность, тщательность и полнота полевых заметок или получаемых данных; полное, сбалансированное и прозрачное описание результатов, открытое для иных интерпретаций; чувствительность к обратной связи со стороны коллег; перепроверка выводов на других фрагментах полученного материала) и т.д. Среди прочих подходов к обоснованию достоверности результатов следует упомянуть установление степени правдоподобия (plausibility) как оценки полученного знания с позиции уже имеющихся знаний; доверие (credibility) как оценка и коллективного осмысления результатов с учетом природы феномена, и обстоятельств его наблюдения; укорененность в данных, включенность в контекст исследовательской программы (dependability), которая основана на тщательном изучении и оценке процедурных аспектов; чувствительность как способность исследователя увидеть социальную проблему и способствовать ее решению; онтологическая и образовательная аутентичность - способность повысить сознательность участников исследования (в первом случае) и их окружения (во втором); каталитическая аутентичность как влияние на социальные программы, способствующие улучшению качества жизни изучаемой популяции.

Постмодернистскими авторами обсуждаются принципиально новые понятия и принципы обоснования знания: ироническая (Ж.Бодрийар), неопрагматическая (Ж.-Ф.Лиотар), ризоматическая (Ж.Деррида) валидизация. Н.Дензин обосновал метод триангуляции как радикальной альтернативы традиционным подходам к валидизации. Триангуляция есть со-четанное и взаимообогащающее использование разных мето-

В

ВАЛИДНОСТЬ ВНЕШНЯЯ

дов. методологий, данных, теорий и/или исследователей. Множественность подходов и приемов призвана ослабить эпистемологические ограничения, перейти установленные границы, выявить новые стороны феномена. Следует отметить, что идея триангуляции [истины] была порождена в постпозитивизме (Д.Кэмпбелл), где она понималась как некоторая процедура, набор полезных трюков: в дополнение к опросу "обычных" людей опросить экспертов: случайным образом расщепить выборку испытуемых пополам и провести анализ данных раздельно: исключить из анализа одну переменную и посмотреть, как изменится модель: валидизировать конструкт с помощью подхода "много черт - много методов" и т.д. Чтобы избежать нежелательных ассоциаций с позитивизмом, постмодернистская исследовательница-этнограф Л.Ричардсон в радикальном духе отказывается от идеи триангуляции и предлагает иную привлекательную метафору -кристалла, а не треугольника, кристаллизации, а не триангуляции. Кристалл одновременно создает, преломляет и искажает, он многогранен, и ни одна из его граней не более достоверна, чем любая другая. Как и знание, кристалл растет и разрушается. Метафорический подход к проблеме обоснования знания и оценки его качества неслучаен. Он призван разрушить критериальные подходы и представления о стандартах. Социальное исследование обладает ценностью лишь тогда, когда дает равные возможности высказаться представителям разных групп, создает равновероятные версии и подавляет доминирующие, "правильные" интерпретации.

СВ. Сивуха

ВАЛИДНОСТЬ ВНЕШНЯЯ- свойство исследования, которое характеризует достоверность выводов, полученных по результатам исследования. Исследователь, как правило, заинтересован в отыскании общих закономерностей, справедливых для различных людей и ситуаций, а не для отдельно взятого человека или ситуации. В.В. характеризует возможность обобщат!. выводы научных исследований с участием определенных испытуемых на другие ситуации и другие группы людей.

Для В.В. исследований требуется, чтобы они проводились па выборке, отражающей по своим характеристикам ту генеральную совокупность, на которую будут распространяться вывода,!, сделанные по результатам исследований. Если выборка правильно отражает по некоторому параметру всю совокупность, то ее называют репрезентативной выборкой. Исследования на репрезентативных выборках обладают В.В.

Обычно в исследованиях берут достаточно большую случайную выборку и считают, что она репрезентативна. Однако на практике можно столкнуться с неожиданными проблемами. Достаточно большое количество исследований проводится в университетах и в качестве участников исследований берутся студенты. Такой подбор участников является постоянным источником угрозы В.В. исследований, так как студенты могут обладать особенным набором черт (например, больший уровень знаний, большие интеллектуальные способности и т.д.). делающим выборку студентов нерепрезентатив-иой для населения в целом. Поэтому особую важность в научных исследованиях имеет повторение результата на другой выборке.

Внешняя невалидность - серьезная проблема для исследований, проводимых в чисто эмпиристическом ключе. Репрезентативность выборки нельзя доказать из опыта. Гарантом В.В. исследований может являться лишь теория. Для того чтобы построить репрезентативную выборку, прежде всего следует на основе теоретических положений определить, какие параметры выборки могут оказать влияние на интересующее нас явление, а какие будут безразличны для результатов исследования. Затем, исходя из найденных параметров, можно сформулировать требования к выборке. В.В. исследований, проведенных на выборке, полученной без учета требований теории интересующего нас явления, постоянно находится под вопросом.

АЛ. Репеко

ВАЛИДНОСТЬ ВНУТРЕННЯЯ- обоснованность утверждений об отношениях между переменными. Если исследования внутренне валидны, то с достаточной долей уверенности можно предполагать, что именно изменения выбранной переменной независимой вызвали изменение переменной зависимой. Основными источниками внутренней невалидности являются:

1) смешение - самая типичная причина внутренней невалидности исследования;

2) ошибки экспериментатора (см. Эксперимент "слепой").

А. П. Репеко

ВАЛИДНОСТЬ КОНСТРУКТИВНАЯ- свойство на блюдения, характеризующее насколько точно переменные зависимые и переменные независимые отражают (или измеряют) те свойства объектов и явлений, которые они предназначены представлять. Вопрос о В.К. переменной - это вопрос, насколько данная переменная соответствует самому явлению и насколько адекватно уровни переменной отражают свойства явления.

Каждый раз при планировании исследований следует задаваться вопросом, имеем ли мы право измерять интересующую нас величину с помощью выбранного показателя, т.е. будут ли планируемые исследования конструктивно валидны. Например, будет ли IQ конструктивно валидным показателем интеллекта? Будут ли некоторые значения IQ (например, до 100 и после 100) соответствовать низкому/высокому интеллекту?

Существует два основных способа повысить В.К. в исследованиях.

1) Операционные определения - это определения, данные через наблюдаемые и измеряемые свойства понятий. Поведение становится привязанным к независимой переменной, которая его производит, и к зависимой переменной, которая его измеряет.

2) Протоколы - спецификация того, как будут проводиться измерения. Следует строго придерживаться заранее составленного протокола, чтобы поведение всех участников исследования фиксировалось точно, аккуратно и одинаково для всех уровней независимой переменной.

Следует понимать, что операционные определения и протоколы не гарантируют В.К.. но помогают ее повысить.

А. П. Репеко

ВЕБЕР

В

ВАЛЛЕРСТАЙНИммануил (р. 1930) - американский социолог, представитель неомарксистского направления в исторической социологии. В 1960-х занимался изучением экономических проблем развивающихся стран Африки. С начала 1970-х В. работает над теорией мировой системы, еще не получившей окончательного завершения.

Объектом исследования выступает для В. мировая капиталистическая экономика. В своих работах В. прослеживает формирование капиталистического рыночного хозяйства в 16 в. и его последующее превращение в глобальную систему. В рамках этой системы В. выделяет ядро, состоящее из экономически развитых государств, и периферийные регионы, находящиеся в зависимом положении. Теория мировой системы В. завоевала авторитетные позиции в американской социологии, а сам В. в 1994 был избран президентом Международной социологической ассоциации. См.: "Миро-системный анализ" (Валлерстайн), "Реалии открытого пространства-времени: к пониманию нашей исторической системы" (Валлерстайн).

ВАРДОМАЦКИЙАндрей Петрович (р. 1956) - белорусский социолог. Окончил Белгосуниверситет (1978), стажировался в Мичиганском университете (США, 1991). Кандидат философских наук (1983), доктор социологических наук (1992). Награжден премией Ленинского комсомола Белоруссии в области науки (1985).

Преподавал в БГУ (1978-1980), был младшим, старшим научным сотрудником, докторантом АН БССР (1984-1993), проректором Белорусского института проблем культуры (1992-1993).

В. является одним из создателей аксиометрии (см.).

В. - руководитель (с 1993) частной исследовательской лаборатории аксиометрических исследований "Новак" (см.); обладает собственной социологической сетью; член международных организаций социологов WAPOR, ESOMAR, участник их конгрессов в Давосе, Гааге, Стамбуле, Берлине, Париже.

В. - автор более 60 научных работ, в том числе: "Система моральной регуляции поведения личности" (1987), "Аксио-метрия - наука об измерении ценностей" (1992).

ВЕБЕР(Weber) Альфред (1868-1958)- немецкий экономист, социолог, философ. Младший брат Макса Вебера (см.). Преподавал в Берлинском и Пражском университетах (1899-1907); с 1907- профессор кафедры экономики и социальных наук Гейдельбергского университета. Основные сочинения: "Германия и кризис европейской культуры" (1924), "Идеи по поводу социологии государства и культуры" (1927), "История культуры как социология культуры" (1935), "Принципы социологии истории и культуры" (1951), "Третий или Четвертый человек" (1953) и др. Находился под значительным влиянием идей О.Шпенглера. Стремился создать новую науку-социологию истории и культуры, соединяющую весь материал истории и познания современности, науку не философскую, но эмпирически интуитивную, установка которой заключалась бы не в выведении лежащего за пределами вещей смысла движения истории, но сознательной ориентации на переживание образа как факта, единственно доступного человеческому познанию, неразрывно связанному с явлением. Эта

наука, по мысли В., преодолевает границы "линнеевской системы", понимая мир в его многообразии, текучести и взаимосвязанности, в периоды упадка и взлета.

По В., под судьбой (без акцентирования ценности, как чистом феномене) в потоке истории подразумевается то, что в философии предполагается о прогрессе. Предшествовавшие попытки социологического объединения исторических событий и явлений культуры, по мнению В., принимали во внимание лишь факт интеллектуализации: Г.Гегель, О.Конт (см.), К.Маркс (см.), Г.Спенсер (см.) с той или иной стороны подчеркивали роль интеллектуального развития человека. Но рефлективное постижение, внутренняя интеллектуализация или внешнее рационализирование существования есть просто техническое оформление материала жизни, поэтому возможные объективации - государство, право, экономика и др. формы общественных институтов - являются, прежде всего, продуктами процесса цивилизации, следовательно, для В., чисто биологическими образованиями, создаваемыми и сохраняемыми стремлением к существованию, а не объектива-циями культуры. Только когда жизнь от своей необходимости и полезности придет к стоящему над ними образу, будет существовать культура, в которой обретается целостность внутреннего бытия вместе с целостностью внешнего мира. Объективации становятся предметом, которому культура придает свой образ; само же "культурное" оказывается не абстрактным общим понятием, но совершенно конкретными "вещами", имеющими значение всеобщего. Таким образом, задача социологически ориентированного культурологического исследования заключается в объяснении, исходящем от "чувства жизни", динамического возрастания конкретностей, которые обозначены В. как культура. В этом потоке развития В., вслед за О.Шпенглером, усматривал обособленные друг от друга исторические образования - культуры, обладающие каждая своей собственной судьбой, проходящие периоды роста, зрелости и упадка, создающие свои собственные формы общественного устройства. Общественный процесс действует в каждом историческом образовании согласно собственному закону, хотя обнаруживаются общие формы и типы рядов развития. Культурное воление, процесс цивилизации и социологическая констелляция находятся в определенном динамическом взаимодействии, исследование которого позволит уяснить и истолковать периодичность и ритм движения культур. Абсолют, к которому в историческом процессе стремятся культуры, проявляет себя только в конкретной исключительности индивидуальных форм существования народов и времен. Культура, осуществляющая материально-общественный и духовно-цивилизационный "синтез жизни" создает усредненный культурный тип народа, единство общности людей и их судьбы в истории. Требование конкретности социологического видения обращает предмет интереса В. на частное исследование уникального исторического образования Европы и современного облика немецкой нации как культурного типа в ситуации легитимирования "всеобщего распада форм", приведшего к духовному кризису, разрешение которого видится В. в обращении к прежней динамике духовного развития. Ее выявление, учитывающее тенденции цивилизации и цели культуры, и является непосредственной задачей социологического анализа истории.

С.А. Радионова

Первые работы В. - "К истории торговых обществ в средние века" (1889), "Римская аграрная история и ее значение для государственного и… Интерес В. к аграрному вопросу имел вполне реальную политическую подоплеку: в… В то же время В. пытался разработать новую политическую платформу буржуазного либерализма в условиях уже наметившегося…

В

ВЕБЕР

струирование такого человеческого действия, как если бы оно происходило в идеальных условиях, и, во-вторых, обе дисциплины рассматривают эту идеальную форму протекания действия независимо от локальных условий места и времени. Предполагается, что если будут выполнены идеальные условия, то в любую эпоху, в любой стране действие будет совершаться именно таким образом. Различие условий и их влияние на ход действия фиксируется, согласно В., по тому отклонению от идеального типа, которое встречается всегда, но заметить и общезначимым образом выразить это отклонение в понятиях позволяет лишь идеально-типическая конструкция.

Итак, следует отметить, что те противоречия, которые возникли в связи с образованием у В. идеально-типических понятий, в значительной мере связаны с различными функциями и различным происхождением идеальных типов в истории и социологии. Если по отношению к историческому идеальному типу можно сказать, что он является средством познания, а не его целью, то по отношению к социологическому идеальному типу это не всегда так. Более того, если в историческую науку идеальный тип вносит элемент общего, то в социологии он, скорее, выполняет функцию замены закономерных связей типическими. Тем самым с помощью идеального типа В. значительно сужает пропасть между историей и социологией, которая разделяла эти две науки в теории баденской школы.

Чтобы показать, как применяется понятие идеального типа у В., необходимо проанализировать это понятие и с содержательной точки зрения. Для этого осмыслим еще одну категорию социологии В. - категорию "понимание".

Необходимость понимания предмета своего исследования, согласно В., отличает социологию от естественных наук. То обстоятельство, что человеческое поведение поддается осмысленному толкованию, предполагает специфическое отличие науки о человеческом поведении (социологии) от естественных наук. Именно здесь усматривал различие между науками о духе и науками о природе Дильтей.

Однако В. сразу спешит отмежеваться от Дильтея: он не противопоставляет "понимание" причинному "объяснению", а, напротив, тесно их связывает: "Социология (в подразумеваемом здесь смысле этого многозначного слова) означает науку, которая хочет истолковывающим образом понять социальное действие и благодаря этому причинно объяснить его в его протекании и его последствиях". Отличие веберовской категории понимания от соответствующей категории Дильтея состоит не только в том, что В. предпосылает понимание объяснению, в то время как Дильтей их противопоставляет, -понимание, кроме того, согласно В., не есть категория психологическая, как это полагал Дильтей, а понимающая социология в соответствии с этим не есть часть психологии.

Рассмотрим аргументацию В. Социология, по В., так же, как и история, должна брать в качестве исходного пункта своих исследований поведение индивида или группы индивидов. Отдельный индивид и его поведение являются как бы "клеточкой" социологии и истории, их "атомом", тем "простейшим единством", которое само уже не подлежит дальнейшему разложению и расщеплению. Поведение индивида изучает, однако, и психология. В чем же отличие психологического и социологического подходов к изучению индивидуального поведения?

Социология, отмечает В., рассматривает поведение личности лишь постольку, поскольку личность вкладывает в свои действия определенный смысл. Только такое поведение может интересовать социолога; что же касается психологии, то для нее этот момент не является определяющим. Таким образом, социологическое понятие действия вводится В. через понятие смысла. "Действием, - пишет он, - называется... человеческое поведение... в том случае и постольку, если и поскольку действующий индивид или действующие индивиды связывают с ним субъективный смысл".

Важно отметить, что В. имеет в виду тот смысл, который вкладывает в действие сам индивид; он многократно подчеркивает, что речь идет не о "метафизическом" смысле, который рассматривался бы как некий "высший", "истинный" смысл (социология, по В., не имеет дела с метафизическими реальностями и не является наукой нормативной), и не о том "объективном" смысле, который могут в конечном счете получать действия индивида уже независимо от его собственных намерений. Разумеется, этим В. не отрицает как возможности существования нормативных дисциплин, так и возможности "расхождения" между субъективно подразумеваемым смыслом индивидуального действия и некоторым его объективным смыслом. Однако в последнем случае он предпочитает не употреблять термин "смысл", поскольку "смысл" предполагает субъект, для которого он существует. В. лишь утверждает, что предметом социологического исследования является действие, связанное с субъективно подразумеваемым смыслом. Социология, по В., должна быть "понимающей" постольку, поскольку действие индивида осмысленно. Но это понимание не является "психологическим", поскольку смысл не принадлежит к сфере психологического и не является предметом психологии.

С принципом "понимания" связана одна из центральных методологических категорий веберовской социологии - категория "социальное действие". Насколько важна для В. эта категория, можно судить по тому, что он определяет социологию как науку, изучающую социальное действие.

Как же определяет В. само социальное действие? По В., "действием" следует... называть человеческое поведение (безразлично, внешнее или внутреннее деяние, недеяние или претерпевание), если и поскольку действующий или действующие связывают с ним некоторый субъективный смысл. Но "социальным действием" следует называть такое, которое по своему смыслу, подразумеваемому действующим или действующими, отнесено к поведению других и этим ориентировано в своем протекании".

Таким образом, социальное действие, по В., предполагает два момента: субъективную мотивацию индивида или группы, без которой вообще нельзя говорить о действии, и ориентацию на другого (других), которую В. называет еще и "ожиданием" и без которой действие не может рассматриваться как социальное.

Категория социального действия, требующая исходить из понимания мотивов отдельного индивида, есть тот решающий пункт, в котором социологический подход В. отличается от социологии Э. Дюркгейма (см.). Вводя понятие социального действия, В. по существу дает свою трактовку социального факта, полемически направленную против той, которая была предложена Дюркгеймом. В противоположность Дюркгейму В.

ВЕБЕР

В

считает, что ни общество в целом, ни те или иные формы коллективности не должны, если подходить к вопросу строго научно, рассматриваться в качестве субъектов действия: таковыми могут быть только отдельные индивиды. Коллективы, согласно В., социология может рассматривать как производные от составляющих их индивидов; они представляют собой не самостоятельные реальности, как у Дюркгейма, а, скорее, способы организации действий отдельных индивидов. Нельзя не отметить, что в своем "методологическом индивидуализме" В. трудно быть последовательным; у него возникает ряд затруднений, когда он пытается применить категорию социального действия, особенно при анализе традиционного общества.

Итак, понимание мотивации, "субъективно подразумеваемого смысла" - необходимый момент социологического исследования. Что же, однако, представляет собой "понимание", коль скоро В. не отождествляет его с той трактовкой понимания, какую предлагает психология?

Психологическое понимание чужих душевных состояний является, по В., лишь подсобным, а не главным средством для историка и социолога. К нему можно прибегать лишь в том случае, если действие, подлежащее объяснению, не может быть понято по его смыслу. "При объяснении иррациональных моментов действия понимающая психология, действительно, может оказать несомненно важную услугу. Но это, -подчеркивает В., - ничего не меняет в методологических принципах".

Каковы же эти методологические принципы? "Непосредственно наиболее понятным по своей смысловой структуре является действие, ориентированное субъективно строго рационально в соответствии со средствами, которые считаются (субъективно) однозначно адекватными для достижения (субъективно) однозначных и ясно сознаваемых целей". Итак, по В., социология должна ориентироваться на действие индивида или группы индивидов. При этом наиболее "понятным" является действие осмысленное, т.е. направленное к достижению ясно сознаваемой самим действующим индивидом целей и использующее для достижения этих целей средства, признаваемые за адекватные самим действующим индивидом. Сознание действующего индивида оказывается, таким образом, необходимым для того, чтобы изучаемое действие выступало в качестве социальной реальности. Описанный тип действия В. называет целерационалънъш. Для понимания це-лерационального действия, согласно В., нет надобности прибегать к психологии.

Осмысленное целерациональное действие не является предметом психологии именно потому, что цель, которую ставит перед собой индивид, не может быть понята, если исходить только из анализа его душевной жизни. Рассмотрение этой цели выводит нас за пределы психологизма. Правда, связь между целью и выбираемыми для ее реализации средствами опосредована психологией индивида; однако, согласно В., чем ближе действие к целерациональному, тем меньше коэффициент психологического преломления, "чище", рациональнее связь между целью и средствами.

Это, разумеется, не значит, что В. рассматривает целерациональное действие как некий всеобщий тип действия; напротив, он не только не считает его всеобщим, но не считает даже и преобладающим в эмпирической реальности. Целерациональное действие - это идеальный тип, а не эмпирически

общее, тем более не всеобщее. Как идеальный тип оно в чистом виде редко встречается в реальности. Именно целерациональное действие есть наиболее важный тип социального действия, оно служит образцом социального действия, с которым соотносятся все остальные виды действия.

Итак, по В., понимание в чистом виде имеет место там, где перед нами - целерациональное действие. Сам В. считает, что в этом случае уже нельзя говорить о психологическом понимании, поскольку смысл действия, его цель лежат за пределами психологии. Но поставим вопрос по-другому: что именно мы понимаем в случае целерационального действия: смысл действия или самого действующего? Допустим, мы видим человека, который рубит в лесу дрова. Мы можем сделать вывод, что он делает это либо для заработка, либо для того, чтобы заготовить себе на зиму топливо, и т.д. и т.п. Рассуждая таким образом, мы пытаемся понять смысл действия, а не самого действующего. Однако та же операция может послужить для нас и средством анализа самого действующего индивида. Трудность, которая возникает здесь, весьма существенна. Ведь если социология стремится понять самого действующего индивида, то всякое действие выступает для нее как знак чего-то, в действительности совсем другого, того, о чем сам индивид или не догадывается, или, если догадывается, то пытается скрыть (от других или даже от себя). Таков подход к пониманию действия индивида, например в психоанализе Фрейда.

Возможность такого подхода В. принципиально не исключал, но считал его проблематичным, а поэтому и необходимо ограничивать этот подход, применяя его лишь спорадически как подсобное средство. Проблематичность его В. усматривает в том, что в таких случаях субъективно, хотя и незаметно целерациональное и объективно правильно-рациональное оказываются в неясном отношении друг к другу. В. имеет в виду следующее весьма серьезное затруднение, возникающее при "психологическом" подходе. Если индивид сам ясно осознает поставленную им цель и только стремится скрыть от других, то это нетрудно понять; такую ситуацию вполне можно подвести под схему целерационального поведения. Но если речь идет о таком действии, когда индивид не отдает себе отчета в собственных целях (а именно эти действия исследует психоанализ), то возникает вопрос: имеет ли исследователь достаточные основания утверждать, что он понимает действующего индивида лучше, чем тот понимает сам себя? В самом деле: ведь нельзя забывать о том, что метод психоанализа возник из практики лечения душевнобольных, по отношению к которым врач считает себя лучше понимающим их состояние, чем они сами его понимают. Ведь он - здоровый человек, а они - больные. Но на каком основании он может применять этот метод к другим здоровым людям? Для этого может быть только одно основание: убеждение о том, что они тоже "больны". Но тогда понятие болезни оказывается перенесенным из сферы медицины в общесоциальную сферу, а лечение в этом случае оказывается социальной терапией, в конечном счете - лечением общества в целом.

Очевидно, именно эти соображения заставили В. ограничить сферу применения такого рода подходов в социальном и историческом исследованиях. Но тогда как же все-таки он сам решает вопрос о понимании? Что именно мы понимаем в случае целерационального действия: смысл действия или самого

В

ВЕБЕР

действующего? В. потому выбрал в качестве идеально-типической модели целерациональное действие, что в нем оба эти момента совпадают: понять смысл действия - это и значит в данном случае понять действующего, а понять действующего - значит понять смысл его поступка. Такое совпадение В. считает тем идеальным случаем, от которого должна отправляться социология. Реально чаще всего эти оба момента не совпадают, но наука не может, согласно В., отправляться от эмпирического факта: она должна создать себе идеали-зованное пространство. Таким "пространством" является для социологии целерациональное действие.

Поскольку, однако, В. рассматривает целерациональное действие как идеальный тип, постольку он вправе заявить, что "рационалистический" характер его метода вовсе не предполагает рационалистической трактовки самой социальной реальности. Целерациональность - это, по В., лишь методологическая, а не "онтологическая" установка социолога, это средство анализа действительности, а не характеристика самой этой действительности.

Хотя В. заботится о том, чтобы отделить целерациональное действие как конструируемый идеальный тип от самой эмпирической реальности, однако проблема соотношения идеально-типической конструкции и эмпирической реальности далеко не так проста, как можно было бы думать, и однозначного решения этой проблемы у самого В. нет. Как бы ни хотелось В. раз и навсегда четко разделить эти две сферы, но при первой же попытке реально работать с идеально-типической конструкцией эта четкость разделения исчезает.

Какие предпосылки, важные для социологической теории, содержит в себе целерациональное действие? Выбирая целерациональное действие в качестве методологической основы для социологии, В. тем самым отмежевывается от тех социологических теорий, которые в качестве исходной реальности берут социальные "тотальности", например: "народ", "общество", "государство", "экономика".

Принцип "понимания" оказывается, таким образом, критерием, с помощью которого отделяется сфера, релевантная для социолога, от той, которая не может быть предметом социологического исследования. Поведение индивида мы понимаем, а поведение клетки - нет. Не "понимаем" мы также -в веберовском значении слова - и "действия" народа или народного хозяйства, хотя вполне можем понять действия составляющих народ (или участвующих в народном хозяйстве) индивидов. Такой подход обязателен, по В., для социолога, но не является обязательным для всех вообще наук о человеке. Так, юриспруденция при известных обстоятельствах может рассматривать в качестве "правового лица" также и государство или тот или иной коллектив; социология же не вправе этого делать. Ее подход предполагает рассмотрение даже таких социальных образований, как право, лишь в той форме, как оно преломляется через целерациональное действие (а стало быть, через сознание) отдельного индивида.

Поскольку, таким образом, согласно В., общественные институты (право, государство, религия и др.) должны изучаться социологией в той форме, в какой они становятся значимыми для отдельных индивидов, в какой последние реально ориентированы на них в своих действиях, постольку снимается тот привкус "метафизики", который всегда присутствует в социальных учениях, принимающих за исходное

именно эти институты (как и вообще "целостности"). Этот привкус неизбежно ощущается в социальных теориях, создаваемых на основе методологических предпосылок реализма в средневековом значении этого понятия. Такой точке зрения В. противопоставляет требование исходить в социологии из действий отдельных индивидов. Его позицию можно было бы охарактеризовать как номиналистическую. Однако это не вполне адекватная характеристика, и вот почему. Требование исходить из индивидуального действия выставляется В. как принцип познания, а в силу неокантианской установки В. характеристика принципов познания отнюдь не есть в то же время и характеристика самой социальной реальности. Реальность пластична в том смысле, что ее можно изучать также и по-другому, результатом чего может быть наука, отличная от социологии, например юриспруденция или политическая экономия. Стало быть, говоря об индивидуальном целерацио-нальном действии, В. не утверждает, что оно есть характеристика самой реальности социальной жизни, а принимает его в качестве идеального типа, который в чистом виде редко встречается в действительности. Поэтому целесообразно было бы говорить о методологическом номинализме, или, точнее, о методологическом индивидуализме В.

Основной методологический исходный пункт В. можно было бы сформулировать так: человек сам знает, чего он хочет. Разумеется, в действительности человек далеко не всегда знает, чего он хочет, ведь целерациональное действие - это идеальный случай. Но социолог должен исходить именно из этого идеального случая, как из теоретико-методологической предпосылки.

Вторым обязательным моментом социального действия В. считает ориентацию действующего лица на другого индивида (или других индивидов). Разъясняя, о какой именно ориентации здесь идет речь, В. пишет, что социальное действие может быть ориентировано на прошлое, настоящее или ожидаемое в будущем поведение других индивидов (месть за нападение в прошлом, оборона при нападении в настоящем, меры защиты против будущего нападения). В качестве "других" могут выступать известный индивид или неопределенно многие и совсем неизвестные (например, "деньги" означают средство обмена, которое действующий индивид принимает при обмене, так как ориентирует свое действие на ожидание того, что в будущем при обмене их, в свою очередь, примут неизвестные ему и неопределенно многие другие).

Введение в социологию принципа "ориентации на другого" представляет собой попытку внутри методологического индивидуализма и средствами последнего найти нечто всеобщее, принять во внимание ту, если так можно выразиться, субстанцию социального, без которой целерациональное действие остается классической моделью робинзонады.

Однако здесь может возникнуть вопрос: почему В. понадобился столь "окольный" путь, чтобы прийти к признанию существования "всеобщего"? Дело в том, что таким путем В. только и может показать, в какой форме выступает "всеобщее" для социологической науки: наука не должна рассматривать "социальность" вне и помимо индивидов, она не должна допускать и тени субстанциализации социального; лишь в той мере и настолько, в какой и насколько "всеобщее" признается отдельными индивидами и ориентирует их реальное поведение, оно существует. В. поясняет, что существова-

ВЕБЕР

В

ние таких общностей, как "государство", "союз", с точки зрения социологии означает не что иное, как большую или меньшую возможность того, что индивиды в своих действиях принимают во внимание эти образования. Когда эта возможность уменьшается, существование данного института становится более проблематичным, сведение этой возможности к нулю означает конец данного института (государственного, правового и т.д.).

Веберовская категория "ориентации на другого", несомненно, ведет свое происхождение из области права и представляет собой социологическую интерпретацию одного из ключевых понятий правоведения и философии права - "признания".

Таким образом, социология права - это не только один из частных разделов социологии В.: "признание", составляющее важнейший принцип правосознания, объясняется В. конститутивным моментом всякого социального действия вообще.

Особенно важное значение приобретает данная проблема в учении В. о формах господства; здесь она выступает в виде вопроса о "легитимной власти" и вообще о природе "легитимности". Однако необходимо отметить, что проблема "легитимности", а соответственно и "признания", не получила у В. однозначного и последовательного решения. Как в юриспруденции, так и в социальной философии эта проблема была всегда тесно связана с идеей "естественного права". Что же касается В., то он считает "естественное право" ценностным постулатом, которому не место в социологии, поскольку последняя хочет быть эмпирической наукой, а должна быть свободной от ценностей. Поэтому задача теоретического фундирования таких категорий, как "ожидание", "признание", "легитимность", остается в сущности до конца не решенной.

Итак, наличие субъективного смысла и ориентация на других - два необходимых признака социального действия. В соответствии с этим определением не всякое действие, как подчеркивает В., может быть названо социальным. Так, если действие индивида ориентировано на ожидание определенного "поведения" не со стороны других индивидов, а со стороны вещественных предметов (машин, явлений природы и •ад.), то оно не может быть названо социальным действием в принятом В. смысле слова. Точно так же не является социальным действием религиозная акция индивида, предающегося созерцанию, одинокой молитве и т.д. Хозяйственная деятельность индивида только тогда становится социальным действием, если при распоряжении определенными экономическими благами во внимание принимается другой (или дру-те) индивид(ы) и действие протекает с ориентацией на этих других. Нельзя, например, считать социальным действие мно-гах индивидов, если оно определяется по характеру и содержанию ориентацией на какое-либо природное явление. "Если на улице, - пишет В., - множество людей одновременно рас-«рывают зонты, когда начинается дождь, то при этом (как щадило) действие одного не ориентировано на действие другого, а действие всех в равной мере вызвано потребностью предохраняться от дождя".

В. не считает социальным и чисто подражательное действие, совершаемое индивидом как атомом массы, толпы, такое действие, описанное, в частности, Г.Лебоном (см.), В. считает предметом исследования "психологии масс", а не социологии.

63ак. 662 161

Хотя и социология, по В., может рассматривать действие многих, а не только одного индивида, но она рассматривает такое коллективное действие по модели индивидуального, раскрывая субъективно подразумеваемый смысл действий составляющих коллектив индивидов и их взаимную установку друг на друга и на "третьего".

Как историк и социолог В., разумеется, понимает, что массовые действия - один из важных предметов исследования социолога, но специфический угол зрения социолога, по В., предполагает учет "смыслового отношения между поведением индивида и фактом его омассовления", т.е. социолог должен понять, какой субъективно подразумеваемый смысл связывает индивида с другими, на каком основании люди объединяются в массу. "Действие, которое в своем протекании имеет причиной или одной из причин воздействие простого факта массы чисто как такового и определяется этим фактом лишь реактивно, а не отнесено к нему осмысленно, не является "социальным действием" в установленном здесь смысле слова".

Характерен оборот В. "смысловое отношение к факту своей принадлежности к массе". Достаточно, стало быть, индивиду, составляющему "атом" массы, осмысленно отнестись к своей "омассовленности", как уже появляется дистанция между ним и его "массовостью", и это обстоятельство будет определяющим также и для структуры самой массы. В этом пункте веберовский социологический подход к массовым движениям существенно отличается от социально-психологического, предложенного, в частности, Лебоном. Лебон подошел к феномену массы как психолог: он стремился зафиксировать то общее, что имеет место в любой толпе, будь то революционная масса на улицах Парижа или "толпа" римских солдат, толпа зрителей в театре или толпа крестоносцев. Но в поле зрения социальной психологии при этом не попадет то, что отличает один тип толпы от другого и что должна изучать, согласно В., уже не психология, а социология толпы. Предметом социологии в этом пункте должно быть не столько непосредственное поведение массы, сколько его смысловой результат. Характер массового движения, в значительной мере определяемый смысловыми установками, которыми руководствуются составляющие массу индивиды, сказывается - с большими или меньшими отклонениями - на характере тех религиозных, политических, экономических и других институтов, которые складываются в ходе и в результате этих движений. В социологии религии, права и политики В. как раз и пытается осуществить свой метод анализа массовых движений.

При рассмотрении веберовского разделения видов действия мы сможем понять: как применяется "идеальная модель" целерационального действия. В. указывает четыре вида действия: целерациональное, ценностно-рациональное, аффективное и традиционное. "Социальное действие, подобно всякому действию, может быть определено: 1) целерационально, т.е. через ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и при использовании этого ожидания как "условия" или как "средства" для рационально направленных и регулируемых целей (критерием рациональности является успех); 2) ценностно-рационально, т.е. через сознательную веру в этическую, эстетическую, религиозную или как-либо иначе понимаемую безусловную собственную

В

ВЕБЕР

ценность (самоценность) определенного поведения, взятого просто как таковое и независимо от успеха; 3) аффективно, особенно эмоционально - через актуальные аффекты и чувства; 4) традиционно, т.е. через привычку".

Нельзя сразу же не обратить внимания на то, что два последних вида действия - аффективное и традиционное - не являются социальными действиями в собственном смысле слова, поскольку здесь мы не имеем дела с осознанным смыслом.

Только ценностно-рациональное и целерациональное действия суть социальные действия в веберовском значении этого слова. Согласно В., "чисто ценностно-рационально действует тот, кто, не считаясь с предвидимыми последствиями, действует в соответствии со своими убеждениями и выполняет то, чего, как ему кажется, требуют от него долг, достоинство, красота, религиозное предписание, пиетет или важность какого-либо... "дела". Ценностно-рациональное действие ...всегда есть действие в соответствии с "заповедями" или "требованиями", которые действующий считает предъявленными к себе. Лишь поскольку человеческое действие ...ориентируется на такие требования ...мы будем говорить о ценностной рациональности". В случае ценностно-рационального и аффективного действия целью действия является оно само, а не нечто другое (результат, успех и т.д.); побочные следствия как в первом, так и во втором случае в расчет не принимаются.

В отличие от ценностно-рационального действия последний, четвертый, тип - целерациональное действие - во всех отношениях поддается расчленению. "Целерационально, -пишет В., - действует тот, кто ориентирует свое действие в соответствии с целью, средством и побочными последствиями и при этом рационально взвешивает как средства по отношению к цели, как цели по отношению к побочным следствиям, так, наконец, и различные возможные цели по отношению друг к другу".

Как видим, четыре указанных типа действия располагаются В. в порядке возрастающей рациональности: если традиционное и аффективное действия можно назвать субъективно-иррациональными (объективно оба могут оказаться рациональными), то ценностно-рациональное действие уже содержит в себе субъективно-рациональный момент, поскольку действующий сознательно соотносит свои поступки с определенной ценностью как целью; однако этот тип действия только относительно рационален, поскольку сама ценность принимается без дальнейшего опосредования и обоснования и в результате не принимаются во внимание побочные следствия поступка. Абсолютно рациональным в установленном В. смысле слова является только целерациональное действие, если оно протекает в чистом виде.

Реально протекающее поведение индивида, отмечает В., ориентировано, как правило, в соответствии с двумя и более видами действия: в нем имеют место и целерациональные, и ценностно-рациональные, и аффективные, и традиционные моменты. В разных типах обществ те или иные виды действия могут быть преобладающими: в традиционных обществах преобладают традиционный и аффективный типы ориентации действия, в индустриальном - целе- и ценностно-рациональный с тенденцией вытеснения второго первым.

Вводя категорию социального действия, В., однако, не смог разрешить тех трудностей, которые возникли в связи с

применением этой категории. Сюда относится, во-первых, трудность определения субъективно подразумеваемого смысла действия. Стремясь уточнить, о каком "смысле" здесь должна идти речь, В. много лет бился над разработкой категории социологического "понимания", так и не сумев до кс* ца освободиться от психологизма. '

Во-вторых, категория социального действия в качестве исходной "клеточки" социальной жизни не дает возможности понять результаты общественного процесса, которые сплошь и рядом не совпадают с направленностью индивидуальных действий.

В. не случайно расположил четыре описанных им типа социального действия в порядке возрастания рациональности, такой порядок - не просто методологический прием, удобный для объяснения: В. убежден, что рационализация социального действия - это тенденция самого исторического процесса.

Проблема рационализации как судьбы западной цивилизации и в конечном счете судьбы всего современного человечества уже предполагает переход от рассмотрения методологии В. к рассмотрению содержательной стороны его социологии, которая, как видим, находится с методологическими принципами В. в самой тесной связи.

Что же означает возрастание роли целерационального действия с точки зрения структуры общества в целом? Рационализируется способ ведения хозяйства, рационализируется управление - как в области экономики, так и в области политики, науки, культуры - во всех сферах социальной жизни, рационализируется образ мышления людей, так же как и способ их чувствования и образ жизни в целом. Все это сопровождается возрастанием социальной роли науки, представляю^ щей собой, по В., наиболее чистое воплощение принципа рациональности. Наука проникает прежде всего в производство, а затем и в управление, наконец также и в быт - в этом В. видит одно из свидетельств универсальной рационализации современного общества.

Рационализация представляет собой, по В., результат соединения целого ряда исторических факторов, предопределивших направление развития Европы за последние 300-400 лет.

Констелляция этих факторов не рассматривается В. кап нечто заранее предопределенное - скорее, это своего рода историческая случайность, а поэтому рационализация, с его точки зрения, есть не столько не обходимость исторического развития, сколько его судьба. Случилось так, что в определенный временной период и в определенном районе мира встретились несколько феноменов, несших в себе рациональное начало: античная наука, особенно математика, дополн* ная в эпоху Возрождения экспериментом и приобретшая - и времени Галилея - характер новой, экспериментальной науки, внутренне связанной с техникой; рациональное римское право, какого не знали прежние'типы общества и которое получило на европейской почве свое дальнейшее развитие в средние века; рациональный способ ведения хозяйства, возникший благодаря отделению рабочей силы от средств производства и, стало быть, на почве того, что К. Маркс (см.) назвала свое время "абстрактным трудом" - трудом, доступным количественному измерению. Фактором, позволившим как бн синтезировать все эти элементы, оказался, согласно В., протестантизм, создавший мировоззренческие предпосылки дла

ВЕБЕР

В

осуществления рационального способа ведения хозяйства (прежде всего для внедрения в экономику достижений науки и превращения последней в непосредственную производительную силу), поскольку экономический успех был возведен протестантской этикой в религиозное призвание.

В результате в Европе впервые возник новый, прежде никогда не существовавший и потому не имеющий аналогий в истории тип общества, который современные социологи называют индустриальным. Все прежде существовавшие типы обществ в отличие от современного В. называет традиционными. Важнейший признак традиционных обществ - это отсутствие в них господства формально-рационального начала. Что же представляет собой это последнее?

Формальная рациональность, по В., - это прежде всего калькулируемость, формально-рациональное - это то, что поддается количественному учету, что без остатка исчерпывается количественной характеристикой. Формальная рациональность хозяйства, по мысли В., определяется мерой технически для него возможного и действительно применяемого им расчета. Напротив, материальная рациональность характеризуется степенью, в какой снабжение определенной группы людей жизненными благами осуществляется путем экономически ориентированного социального действия с точки зрения определенных ценностных постулатов. Иными словами, экономика, руководствующаяся определенными критериями, лежащими за пределами того, что можно рационально подсчитать и что В. называет "ценностными постулатами", т.е. экономика, служащая целям, не ею самой определяемым, характеризуется как "материально (т.е. содержательно) определяемая". "Материальная" рациональность - это рациональность для чего-то; формальная рациональность - это рациональность "ни для чего", рациональность сама по себе, взятая как самоцель. Не следует, однако, забывать, что понятие формальной рациональности - это идеальный тип, и в эмпирической реальности она в чистом виде встречается крайне редко. Однако движение в направлении формальной рационализации - это, как показывает В. во многих своих работах, движение самого исторического процесса. В прежних типах обществ преобладала "материальная рациональность", в современном - формальная рациональность, что соответствует преобладанию целерационального типа действия над всеми остальными.

Учение о формальной рациональности - это по существу веберовская теория капитализма. Необходимо отметить тесную связь между веберовской методологией, в частности теорией социального действия и выделением типов действия, с одной стороны, и его теорией генезиса капитализма - с другой. В самом деле, В. подчеркивал, что при создании идеально-типической конструкции исследователь руководствуется в конечном счете "интересом эпохи", которая и задает ему "направленность взгляда". Эпоха поставила перед В. в качестве центрального вопрос о том, что такое современное капиталистическое общество, каково его происхождение и пути развития, какова судьба индивида в этом обществе и как оно реализовало или реализует в будущем те идеалы, которые в 17 и 18 вв. были провозглашены его идеологами как "идеалы разума". Характер вопроса предопределил методологический инструментарий В. Был создан тип "социального действия", в частности целерационального действия, который послужил точкой отсчета

для конструирования других типов действия. Сам В. считал наиболее чистым эмпирическим образцом целерационального действия поведение индивида в сфере экономической. Не случайно примеры целерационального действия В. приводит, как правило, из этой сферы: это или обмен товаров, или конкурентная борьба на рынке, или биржевая игра и т.д. Соответственно, когда речь заходит о традиционных обществах, В. отмечает, что целерациональный тип действия там встречается преимущественно в сфере хозяйственной.

Веберовская теория "рационализации" самым тесным образом связана с его пониманием социального действия. Не менее тесно с категорией социального действия увязана и веберовская социология власти. Неотъемлемым моментом социального действия В. считает "ориентацию на другого", которая является не чем иным, как традиционной для правоведения категорией "признания": если категорию "признания" освободить от того нормативного значения, которое она имеет в юриспруденции, и от того "метафизического" значения, которое она имела в учениях о "естественном праве", то мы получим именно понятие "ожидания", которое В. считает необходимым для социологического исследования общества. Очень важна роль этого понятия в учении В. о типах легитимного господства, т.е. такого господства, которое признано управляемыми индивидами. Характерно веберовское определение господства: господство означает шанс встретить повиновение определенному приказу. Господство предполагает, таким образом, взаимное ожидание: того, кто приказывает, -что его приказу будут повиноваться; тех, кто повинуются, -что приказ будет иметь тот характер, какой ими, повинующимися, ожидается, т.е. признается. В полном соответствии со своей методологией В. начинает анализ легитимных типов господства с рассмотрения возможных (типических) "мотивов повиновения". Таких мотивов В. находит три и в соответствии с ними различает три чистых типа господства.

Господство может быть обусловлено интересами, т.е. целерациональными соображениями повинующихся относительно преимуществ или невыгод; оно может обусловливаться, далее, просто "нравами", привычкой к определенному поведению; наконец, оно может основываться на простой личной склонности подданных, т.е. иметь аффективную базу.

Первый тип господства (его В. называет "легальным") в качестве "мотива уступчивости" имеет соображения интереса; в его основе лежит целерациональное действие. К такому типу относятся В. современные буржуазные государства: Англия, Франция, Соединенные Штаты Америки и др. В таком государстве подчиняются, подчеркивает В., не личности, а установленным законам: им подчиняются не только управляемые, но и управляющие (чиновники). Аппарат управления состоит из специально обученных чиновников, к ним предъявляется требование действовать "невзирая на лица", т.е. по строго формальным и рациональным правилам. Формально-правовое начало - принцип, лежащий в основе "легального господства"; именно этот принцип оказался, согласно В., одной из необходимых предпосылок развития современного капитализма как системы формальной рациональности.

Бюрократия, говорит В., технически является самым чистым типом легального господства. Однако никакое господство не может быть только бюрократическим: на вершине

В

ВЕБЕР

лестницы стоят либо наследные монархи, либо избранные народом президенты, либо лидеры, избранные парламентской аристократией. Но повседневная, непрерывная работа ведется при этом силами специалистов-чиновников, т.е. машиной управления, деятельность которой не может быть приостановлена без того, чтобы не вызвать серьезного нарушения в функционировании социального механизма.

Описанный В. идеальный тип формально-рационального управления, безусловно, представляет собой идеализацию реального положения вещей, он не имел и не имеет эмпирического осуществления ни в одном из современных буржуазных государств. В. здесь в сущности имеет в виду машину управления, машину в самом буквальном значении этого слова - у последней в самом деле не может быть никаких интересов, кроме "интересов дела", и она не подвержена коррупции. В. считает, что такая "человеческая машина" точнее и дешевле механического устройства.

Однако машина управления, подобно всякой машине, нуждается в программе. Программу может ей задать только политический лидер (или лидеры), ставящий перед собой определенные цели, т.е., другими словами, ставящий формальный механизм управления на службу определенным политическим ценностям. Характерное для веберовской методологии разведение "науки" и "ценности" в его социологии господства находит еще одно применение.

Другой тип легитимного господства, обусловленный "нравами, привычкой к определенному поведению", В. называет традиционным. Традиционное господство основано на вере не только в законность, но даже в священность издревле существующих порядков и властей; в его основе лежит, следовательно, традиционное действие. Чистейшим типом такого господства является, по В., патриархальное господство. Союз господствующих представляет собой общность, тип начальника - "господин", штаб управления - "слуги", подчиненные - "подданные", которые послушны господину в силу пиетета. В. подчеркивает, что патриархальный тип господства по своей структуре во многом сходен со структурой семьи (именно это обстоятельство делает особенно прочным и устойчивым тот тип легитимности, который характерен для этого типа господства). В. неоднократно отмечал неустойчивость и слабость легитимности в современном правовом государстве, легальный тип господства представлялся ему хотя и наиболее подходящим для современного индустриального общества, но нуждающимся в некотором "подкреплении", именно поэтому В. считал полезным сохранение наследного монарха в качестве главы государства, как это было в некоторых европейских странах.

По В., аппарат управления здесь состоит из лично зависимых от господина домашних служащих, родственников, личных друзей или лично верных ему вассалов. Во всех случаях не служебная дисциплина и не деловая компетентность, как в уже рассмотренном типе господства, а именно личная верность служит основанием для назначения на должность и для продвижения по иерархической лестнице. Поскольку ничто не ставит предела произволу господина, то иерархическое членение часто нарушается привилегиями.

Для обычных видов традиционного господства характерно отсутствие формального права и, соответственно, требования действовать "невзирая на лица"; характер отношений в

любой сфере - сугубо личный; правда, некоторой свободой от этого чисто личного начала во всех типах традиционных обществ, как подчеркивает В., пользуется сфера торговли, но эта свобода относительна: наряду со свободной торговлей всегда существует традиционная ее форма.

Третьим чистым типом господства является, по В., так называемое харизматическое господство. Понятие харизмы играет в социологии В. важную роль; харизма, по крайней мере в соответствии с этимологическим значением этого слова, есть некая экстраординарная способность, выделяющая индивида среди остальных и, самое главное, не столько приобретенная им, сколько дарованная ему - природой, Богом, судьбой. К харизматическим качествам В. относит магические способности, пророческий дар, выдающуюся силу духа и слова; харизмой, по В., обладают герои, великие полководцы, маги, пророки и провидцы, гениальные художники, выдающиеся политики, основатели мировых религий - Будда, Иисус, Магомет, основатели государств - Солон и Ликург, великие завоеватели - Александр Македонский, Цезарь, Наполеон.

Харизматический тип легитимного господства представляет собой прямую противоположность традиционному: если традиционный тип господства держится привычкой, привязанностью к обычному, раз навсегда заведенному, то харизматический, напротив, опирается на нечто необычайное, никогда ранее не признававшееся; не случайно для пророка, по В., характерен такой оборот: "Сказано... а я говорю вам..." Аффективный тип социального действия является основной базой харизматического господства. В. рассматривает харизму как "великую революционную силу", существовавшую в традиционном типе общества и способную внести изменения в лишенную динамизма структуру этих обществ.

Однако при всем различии и даже противоположности традиционного и харизматического типов господства между ними есть и нечто общее, а именно: и тот, и другой опираются на личные отношения между господином и подчиненными. В этом отношении оба эти типа противостоят формально-рациональному типу господства как безличному. Источником личной преданности харизматическому государю являются не традиция и не признание его формального права, а эмоционально окрашенная преданность ему и вера в его харизму. Именно поэтому, подчеркивает В., харизматический вождь должен постоянно доказывать ее присутствие. Союз господствующих, как и в предыдущем случае, представляет собой общину, в которой объединены - в зависимости от характера харизмы - учитель и его ученики, вождь и его последователи и приверженцы и т.д. Аппарат управления составляется на основании присутствия (у управляющего) харизмы и личной преданности вождю; рациональное понятие "компетентности", так же как и сословно-традиционное понятие "привилегии", здесь полностью отсутствует. Как от формально-рационального, так и от традиционного типа господства харизматическое отличается тем, что здесь нет установленных (рационально или по традиции) правил: решения по всем вопросам выносятся иррационально, на основании откровения или творчества, деяния и личного примера, от случая к случаю.

Харизматический принцип легитимности в отличие от формально-рационального авторитарен. По существу автори-

ВЕБЕР

В

тет носителя харизмы базируется на его силе - только не на грубой, физической (что, впрочем, отнюдь не исключено), а на силе его дара.

Нельзя не обратить внимания на то, что В. рассматривает харизму совершенно безотносительно к содержанию того, что возвещает, за что выступает, что несет с собой харизматический лидер; верный своему принципу, согласно которому социология как наука должна быть свободна от ценностей, В. подчеркнуто безразличен к ценностям, вносимым в мир харизматической личностью: Перикл, Клеон, Наполеон, Иисус или Чингисхан, с точки зрения В. как социолога власти, -одинаково харизматические деятели; создаваемые ими государственные или религиозные сообщества представляют собой разновидности харизматического типа господства.

Методологические принципы В. исключают возможность отличия того типа политика, каким был, например, Перикл, от политического демагога типа Гитлера, опиравшегося на суггестивно-эмоциональные формы воздействия на массы и потому вполне подходившего под веберовское определение харизмы. Поскольку социолога, по В., должно интересовать не субъективное различие (скажем, подлинной религиозности от псевдорелигиозности), а объективный результат действий того или иного исторического лица, то веберовская социология с необходимостью несет в себе некоторую двусмысленность. Эта двусмысленность независимо от политических установок самого В. сыграла отрицательную роль в сложной социально-политической ситуации, которая сложилась в Германии после Первой мировой войны в период Веймарской республики.

Наиболее отчетливо двойственность веберовского отношения к любому из идеальных типов - рациональности, харизме, традиции - сказалась в его социологии религии.

Исследования В. в области социологии религии, начатые с изучения протестантизма, завершились большими историко-социологическими экскурсами, посвященными анализу индуизма, буддизма, конфуцианства, даосизма, иудаизма и др. В работе В. над проблемами религии можно выделить два этапа, различающиеся не только по предмету, но отчасти и по направленности исследовательского интереса. На первом этапе, в период работы над "Протестантской этикой", вебе-ровский интерес к религии ограничивается главным образом вопросом о том, какую роль сыграло изменение религиозной этики, обусловленное возникновением и развитием протестантизма, в становлении современного капитализма, и шире -в проведении в жизнь принципа рациональности. Предметом исследования у В. становится поэтому связь между религиозно-этическими принципами и формами экономической деятельности.

Намеченная в "Протестантской этике" тема - связь и взаимовлияние религии и экономики - сохраняет свое значение и в дальнейших веберовских исследованиях религии. Как влияют религиозно-этические установки на характер и способ осуществления экономической деятельности и, главное, на формы ее мотивации, как, далее, те или иные типы ведения хозяйства "деформируют" религиозно-этические принципы -вот одна из главных тем В. при исследовании им мировых религий. При этом основным средством анализа у В. является сравнение: этого требует его метод идеального типизирования. Основанием сравнения служит прежде всего (хотя, ко-

нечно, не исключительно) степень рационализации экономической деятельности, допускаемая той или иной религиозной этикой. Степень рационализации, как показывает В., обратно пропорциональна силе магического элемента, в разной степени присутствующего в каждой религии. Пара противоположностей "рациональное - магическое" является одним из инструментов анализа в "Хозяйственной этике мировых религий".

Однако по мере того, как В. от вопроса о становлении и развитии современного капитализма переходил к непосредственному созданию социологии как положительной эмпирической науки об обществе, по мере того, как он осмыслял место и роль религиозного фактора в структуре социального образования, его социология религии получала - наряду с прежней - еще и новую нагрузку: именно с помощью социологии религии В. пытался вскрыть содержание категории социального действия: социология религии имеет своим предметом субъективно подразумеваемый смысл. Если в социологии права и государства В. анализирует формы "ориентации на другого", то в социологии религии он типологизирует основные виды смыслов, как они выступали в истории. В результате социология религии становится одним из центральных разделов социологии В. в целом.

Как в реальном социальном действии трудно отделить друг от друга его моменты - "субъективно подразумеваемый смысл" и "ориентацию на другого", так же трудно отделить друг от друга религиозно-этические и государственно-правовые образования, в истории тесно между собой связанные. Но в целях анализа В. сознательно расщепляет эти моменты, чтобы затем в ходе исследования уяснить себе "механизм" их связи. Поэтому в "Хозяйственной этике мировых религий" речь идет уже не только о соотношении религии и хозяйства, но и о соотношении религии и форм власти, религии и искусства, науки, философии и т.д.

Однако, несмотря на расширение и углубление темы, методологические средства анализа религиозной этики у В. в значительной мере остаются прежними: эталоном для сравнения у него здесь так же, как и в других разделах его социологии, остается целерациональное действие, а его наиболее чистым вариантом является действие экономическое. Поэтому установление типа связи религии именно с хозяйственной этикой остается для В. по-прежнему важнейшим средством анализа как самой религии, так и отношения ее к праву, государству, науке, искусству и т.д.

Сравнение производится В. не на основании внешне фиксируемых моментов религиозного действия - именно по отношению к религиозным явлениям этот подход мало что дает. Только понимание смысла совершаемых действий, т.е. мотивов действующих индивидов, открывает возможность социологического анализа религии. Прежде чем производить сравнение и классификацию типов религиозного поведения, надо, по В., увидеть тот предмет, который должен быть сравнен и классифицирован.

Не ставя в качестве центрального вопрос о происхождении религии, В. не рассматривает специально и вопрос о ее сущности.

Второй важнейший аспект социологии религии В. - это сосредоточенность его на роли необычных, сверхъестественных способностей индивида, благодаря которым он в состоянии быть магом, шаманом, проррком, основателем новой

В

ВЕБЛЕН

религии. Эти способности (индивидуальная харизма) представляют собой, по В., огромную социальную силу, но силу иррациональную, которую он противопоставляет рациональным факторам.

Соответственно своим интересам и методу В. выбирает и предмет исследования: он изучает главным образом религии развитых обществ, т.е. мировые религии, предполагающие сравнительно высокий уровень социальной дифференциации, значительное интеллектуальное развитие, появление личности, наделенной ясным самосознанием. Хотя ритуально-культовый момент имеет место и в мировых религиях, но в той мере, в какой здесь ослабляется групповое начало и выделяется индивидуальное, возрастает значение догматических и этических элементов по сравнению с обрядовыми и ритуальными. И вот тут веберовская методология, требующая анализа мотивов действующих индивидов, находит себе соответствующий предмет исследования.

На огромном материале высокоразвитых форм религиозной жизни В. путем эмпирического наблюдения и сравнения фиксирует, где и при каких социальных условиях, среди каких социальных слоев и профессиональных групп преобладает в религии ритуалистически-культовое начало, где аскетически-деятельное, где мистико-созерцательное, а где интеллектуально-догматическое. Так, согласно В., магические элементы наиболее характерны для религии земледельческих народов и - в рамках высокоразвитых культур - для крестьянского сословия; вера в судьбу, рок составляет характерную принадлежность религии народов-завоевателей и военного сословия; рационалистический характер носит религия городских сословий, в частности ремесленников, которые меньше, чем земледельцы, зависят от внешних природных условий и в большей степени - от ритмически правильного, рационально организованного трудового процесса. Однако поскольку мировые религии, как правило, возникают и распространяются не среди одного только сословия, то в них присутствует в своеобразных сочетаниях целый ряд различных моментов.

Влияние В. на западную социологию было огромно, но не однозначно. Т.Парсонс (см.), много сделавший для популяризации В. в США, приложил немало усилий, чтобы синтезировать его идеи с идеями В.Парето (см.) и Дюркгейма в рамках единой теории социального действия; теоретические категории В. были при этом вырваны из исторического контекста и превратились в понятия с вневременным содержанием. В то же время В. использовался как знамя антинатуралистической ориентации в социологии. Кризис структурного функционализма в 1960-х усилил интерес к антипозитивистским идеям и историзму В., но одновременно вызвал острую критику его методологического объективизма, принципа "свободы от ценностей". В социологии ФРГ отношение к В. -точнее, его интерпретация - в тот же период стало одним из водоразделов между позитивистско-сциентистской и лево-марксистской ориентациями (в частности, Франкфуртской школой - см.); этот конфликт, охвативший самый широкий круг вопросов, особенно ярко проявился на съезде социологов ФРГ в 1964, посвященном столетию со дня рождения В.

Л. Г. Ионин

институционального направления в политической экономии. Доктор философии (1884). Преподавал в Корнельском (1890-1892), Чикагском (1892-1906),… Основным мотивом творчества В. являлась критика современной социальной элиты… Следуя Моргану (см.), В. выделял в истории периоды дикости, варварства и цивилизации. Для первого из них, по В, были…

М.Г. Баканова

В. - автор более 100 публикаций, в том числе монографий: "Беларусь: Политическая история - Анатомия - Окружающая среда" (первое и второе… Согласно В., социология молодежи представляет собой отрасль социологического… В. на базе ряда собственных социологических исследований, проведенных по оригинальным авторским методикам,…

И.И. Овчаренко

Первая эксплицитная формулировка принципа верифицируемое™ была осуществлена Ф.Вайсманом в работе "Логический анализ понятий вероятности"… Возможный логический алгоритм осуществления верификационной процедуры Ш.…

В

вероятностей теория

чтобы верифицировать суждение А, необходимо вывести из него посредством истинных суждений А,, А₃, Аз... Ак - последовательную цепочку суждений А_ь А₂, А₃... Ак. Последний член этой последовательности должен являться суждением типа "...в таком-то месте, в такое-то время, при таких-то обстоятельствах переживается или наблюдается то-то". Поскольку предложения, только и могущие, согласно концепции Венского кружка, фигурировать в научном знании делятся на два класса: 1) предложения, не имеющие предметного содержания, сводимые к тавтологии и относящиеся к логико-математической сфере, - аналитические, логические истины; 2) осмысленные предложения, сводящиеся к эмпирическим фактам и относимые к сфере конкретных наук - фактические истины. Прочие же предложения - или абсурдны (бессмысленны), поскольку организованы вопреки логико-синтаксическим правилам; или все еще научно неосмысленны ("метафизические" или философские предложения, оперирующие с понятиями типа "материя", "абсолют", "принцип" и т.п.). Научная осмысленность предложений оказывалась тождественной его проверяемости, в то время как значение - способу его В.

Позже, в книге "Философия и логический синтаксис" (1935) Р.Карнап разграничил косвенную и прямую В. Первая предполагала непосредственную В. исходного высказывания: на основе уже известного и апробированного посредством В. закона осуществляется предсказание, конституируются необходимые условия и предсказание верифицируется. Вследствие очевидности того, что не допускали чувственной В. многие подлинно научные предложения - а) "общие" предложения, не могущие быть подтвержденными конечным количеством опытных процедур; б) предложения, касающиеся будущего и прошлого, не подвластных сиюминутному наблюдению - принцип В. был смягчен в идею "возможной проверяемости" (в принцип "верифицируемое™").

Наука 20 в., опровергнувшая процедуру В., как и сопряженную с ней идею независимости "чистого опыта" от самого экспериментатора, отдала некоторое предпочтение идее фальсификации и ориентировалась на элиминацию В. из дисциплинарного арсенала философии. Так, в докладе на XIV Международном философском конгрессе (1968) А.Айер предложил интерпретировать принцип В. как требование, чтобы гипотеза науки хотя бы "нетривиально фигурировала в теории, которая, взятая как целое, была открыта для подтверждения".

А.А. Грицанов

влении какого-либо из определенной группы исходов (называемых благоприятствующими событию), а В. события определяется как отношение числа… Важность В.Т. для социологии обусловлена в основнои двумя факторами.… виктимология

Н.Н. Леонов

ВЕРОЯТНОСТЬ- термин теории вероятностей (см.) и математической статистики, используемый для обозначения доли объектов из генеральной совокупности (см.), обладающих определенным значением случайной величины (см.). Аналог частоты относительной (см.) для объектов из выборки (см.).

О. В. Терещенко

ВЕРОЯТНОСТЬ ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ- вероятность того, что значение параметра генеральной совокупности (см.) находится в построенном для него доверительном интервале (см.). Доверительная вероятность обычно обозначается (l -а) и выбирается из значений 0,9; 0,95; 0,99 и т.п.

О. В. Терещенко

Подобно М. Веберу (см.), В. трактовал человеческое общество как сумму отношений людей, существующих через посредство действия. Истинной сутью… В учении о социальных образованиях (фикциях, которым сознание людей…

А.А. Грицанов

также разработке мер ее предупреждения, защите прав и оказании реабилитационной помощи жертвам преступлений с целью обеспечения личной,… Как научное направление В. возникла в 20 в. в рамках науки криминологии,… Объектом В. является виктимизация как негативное социальное явление. Предметом виктимологического научного…

В

ВИНЕР

В современном обществе эффективное предупреждение виктимизации и борьба с преступностью должны осуществляться в контексте целостной системы социально-правового контроля. Она включает следующие основные структурные компоненты: а) общесоциальную профилактику - экономическую, социальную и культурную политику по формированию нравственно-правовой культуры и правомерного поведения граждан, а также по нейтрализации и устранению социальных причин преступности и виктимизации граждан; б) криминологическую политику - деятельность государственных органов и общественных организаций по выявлению, нейтрализации и устранению причин, условий и других социальных и личностных детерминант преступности, а также ресоциализа-цию преступников и криминогенных личностей; в) виктимо-логическую политику - деятельность государственных органов и общественности по выявлению, нейтрализации и устранению социальных и личностных причин, условий и других факторов, детерминирующих виктимизацию граждан, а также по оказанию реабилитационной помощи жертвам преступлений; г) уголовную политику - деятельность правоохранительных органов по выявлению, пресечению и наказанию преступников, а также правовой защите жертв преступлений.

Приоритетными направлениями в системе социально-правового контроля преступности и защиты граждан от преступлений является виктимологическая политика в сочетании с мерами общесоциальной и криминологической профилактики. Это обусловлено тем, что в современном мировом сообществе права человека на жизнь, личную, имущественную и общественную безопасность относятся к важнейшим правам человека и гражданина, которые общество и государство обязаны гарантировать и обеспечивать, в том числе и с помощью правоохранительных органов.

Н.А. Барановский

ВИНЕР(Wiener) Норберт (1894-1964) - американский математик, основатель кибернетики (см.). Важнейшие труды: "Поведение, целенаправленность и телеология" (1947, в соавторстве с А.Розенблютом и Дж.Бигелоу); "Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине" (1948, оказал определяющее влияние на развитие мировой науки); "Человеческое использование человеческих существ. Кибернетика и общество" (1950); "Мое отношение к кибернетике. Ее прошлое и будущее" (1958); "Акционерное общество Бог и Го-лем" (1963, русский перевод "Творец и робот"). Автобиографические книги: "Бывший вундеркинд. Мое детство и юность" (1953) и "Я - математик" (1956). Роман "Искуситель" (1963). Национальная медаль науки за выдающиеся заслуги в области математики, техники и биологических наук (высшее отличие для ученых США, 1963).

В. родился в семье иммигранта Лео В., еврейского уроженца Белостока, отказавшегося от традиционного иудаизма, последователя учения и переводчика произведений Л.Толстого на английский язык, профессора современных языков университета Миссури, профессора славянских языков Гарвардского университета (Кембридж, Массачусетс). По изустной традиции семьи В., их род восходил к еврейскому ученому и богослову Моисею Маймониду (1135-1204), лейб-медику султана Салах-ад-дина Египетского. Ранним образованием В. руководил его отец по собственной программе. В 7

лет В. читал Дарвина и Данте, в 11 - окончил среднюю школу; высшее математическое образование и первую ученую степень бакалавра искусств получил в колледже Тафте (1908). Затем В. учился в аспирантуре Гарвардского университета, там же изучал философию у Дж.Сантаяны и Ройса. Магистр искусств (1912). Доктор философии (по математической логике) Гарвардского университета (1913). В 1913-1915 при поддержке Гарвардского университета продолжил образование в Кембриджском (Англия) и Геттингенском (Германия) университетах. В Кембриджском университете В. изучал теорию чисел у Дж.Х.Харди и математическую логику у Рассела, который "...внушил мне весьма разумную мысль, что человек, собирающийся специализироваться по математической логике и философии математики, мог бы знать кое-что и из самой математики..." (В.). В Геттингенском университете В. был слушателем курса философии у Гуссерля и курса математики у Д.Гильберта. В связи с Первой мировой войной возвратился в США (1915), где завершил образование в Колумбийском университете (Нью-Йорк), по окончании которого стал ассистентом кафедры философии Гарвардского университета, Преподаватель математики и математической логики в ряде университетов США (1915-1917). Журналист (1917-1919). Преподаватель кафедры математики Массачусетского технологического института (МТИ) с 1919 и до ухода из жизни; полный профессор математики МТИ с 1932.

Ранние работы В. вел в области оснований математики. Работы конца 1920-х относятся к области теоретической физики: теории относительности и квантовой теории. Наибольших результатов как математик В. достиг в теории вероятностей (стационарных случайных процессах) и анализе (теории потенциала, гармонических и почти периодических функциях, тауберовых теоремах, рядах и преобразованиях Фурье). В области теории вероятностей В. практически полностью изучил важный класс стационарных случайных процессов (позднее названных его именем), построил (независимо от работ Колмогорова) к 1940-м теории интерполяции, экстраполяции, фильтрации стационарных случайных процессов, броуновского движения: в 1942 В. приблизился к общей статистической теории информации: результаты изданы в монографии "Интерполяция, экстраполяция и сглаживание стационарных временных рядов" (1949), позднее издавалась под названием "Временные ряды". Вице-президент Американского математического общества в 1935-1936. Поддерживал интенсивные личные контакты со всемирно известными учеными Ж.Адамаром, М.Фреше, Дж.Берналом, Н.Бором, М.Борном, Дж.Холдейном и др. В качестве приглашенного профессора В. читал лекции в Университете Циньхуа (Пекин, 1936-1937). Время работы в Китае В. считал важным этапом, началом зрелости ученого мирового класса: "Мои труды начали приносить плоды - мне удалось не только опубликовать ряд значительных самостоятельных работ, но и выработать определенную концепцию, которую в науке уже нельзя было игнорировать".

Развитие этой концепции прямо вело В. к созданию кибернетики. Еще в начале 1930-х В. сблизился с А.Розенблютом, сотрудником лаборатории физиологии У.Б.Кеннона из Гарвардской медицинской школы, организатором методологического семинара, объединившего представителей различных наук. Это облегчило для В. знакомство с

ВИНЕР

В

проблемами биологии и медицины, укрепило его в мысли о необходимости широкого синтетического подхода к современной ему науке. Применение новейших технических средств во время Второй мировой войны поставило противоборствующие стороны перед необходимостью решения серьезных технических проблем (в основном в области противовоздушной обороны, связи, криптологии и др.). Основное внимание уделялось решению проблем автоматического управления, автоматической связи, электрических сетей и вычислительной техники. В., как выдающийся математик, был привлечен к работам в этой области, результатом чего было начало изучения глубоких аналогий между процессами, протекающими в живых организмах и в электронных (электрических) системах, толчок зарождению кибернетики.

В 1945-1947 В. написал книгу "Кибернетика", работая в Национальном кардиологическом институте Мексики (Мехико) у А.Розенблюта, соавтора кибернетики - науки об управлении, получении, передаче и преобразовании информации в системах любой природы (технические, биологические, социальные, экономические, административные и др.). В., которому в его исследованиях были близки традиции старых школ научного универсализма Г.Лейбница и Ж.Бюффона, серьезное внимание уделял проблемам методологии и философии науки, стремясь к широчайшему синтезу отдельных научных дисциплин. Математика (базовая его специализация) для В. была едина и тесно связана с естествознанием, и поэтому он выступал против ее резкого разделения на чистую и прикладную, так как: "...высшее назначение математики как раз и состоит в том, чтобы находить скрытый порядок в хаосе, который нас окружает... Природа, в широком смысле этого слова, может и должна служить не только источником задач, решаемых в моих исследованиях, но и подсказывать аппарат, пригодный для их решений..." ("Я - математик").

Свои философские взгляды В. изложил в книгах "Человеческое использование человеческих существ. Кибернетика и общество" и "Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине". В философском плане В. были очень близки идеи физиков Копенгагенской школы М.Борна и Н.Бора, декларировавших независимость от "профессиональных метафизиков" в своем особом "реалистическом" мировоззрении вне идеализма и материализма. Считая, что "...господство материи характеризует определенную стадию физики 19 века в гораздо большей степени, чем современность. Сейчас "материализм" - это лишь что-то вроде вольного синонима "механицизма". По существу, весь спор между механицистами и виталистами можно отложить в архив плохо сформулированных вопросов..." ("Кибернетика"), В. в то же время пишет, что идеализм "...растворяет все вещи в уме..." ("Бывший вундеркинд"). В. испытывал также значительное влияние позитивизма. Опираясь на идеи Копенгагенской школы, В. старался связать кибернетику со статистической механикой в стохастической (вероятностной) концепции Вселенной. При этом, по признанию самого В., на его сближение с экзистенциализмом повлияла пессимистическая интерпретация им понятия "случайность". В книге ("Я - математик") В. пишет: "...Мы плывем вверх по течению, борясь с огромным потоком дезорганизованности, который в соответствии со вторым законом термодинамики стремится все свести к тепловой смерти - всеобщему равновесию и одинаковости.

То, что Максвелл, Больцман и Гиббс в своих физических работах называли тепловой смертью, нашло своего двойника в этике Киркегора, утверждавшего, что мы живем в мире хаотической морали. В этом мире наша первая обязанность состоит в том, чтобы устраивать произвольные островки порядка и системы..." (известно стремление В. сопоставить методам статистической физики также учения Бергсона и Фрейда). Однако тепловая смерть все-таки мыслится В. здесь как предельное состояние, достижимое только в вечности, поэтому в будущем флуктуации упорядочения и вероятны: "...В мире, где энтропия в целом стремится к возрастанию, существуют местные и временные островки уменьшающейся энтропии, и наличие этих островков дает возможность некоторым из нас доказывать наличие прогресса..." ("Кибернетика и общество"). Механизм возникновения областей уменьшения энтропии "...состоит в естественном отборе устойчивых форм... здесь физика непосредственно переходит в кибернетику..." ("Кибернетика и общество"). По В., "...стремясь в конечном счете к вероятнейшему, стохастическая Вселенная не знает единственного предопределенного пути, и это позволяет порядку бороться до времени с хаосом... Человек воздействует в свою пользу на ход событий, гася энтропию извлеченной из окружающей среды отрицательной энтропией - информацией... Познание - часть жизни, более того - самая ее суть. Действенно жить - это значит жить, располагая правильной информацией..." ("Кибернетика и общество"). При всем при этом завоевания познания все-таки временны. В. никогда "...не представлял себе логику, знания и всю умственную деятельность как завершенную замкнутую картину; я мог понять эти явления как процесс, с помощью которого человек организует свою жизнь таким образом, чтобы она протекала в соответствии с внешней средой. Важна битва за знание, а не победа. За каждой победой, т.е. за всем, что достигает апогея своего, сразу же наступают сумерки богов, в которых само понятие победы растворяется в тот самы момент, когда она будет достигнута..." ("Я - математик"). В. называл У.Дж.Гиббса (США) основоположником стохастического естествознания, считая себя продолжателем его направления. В целом же воззрения В. возможно трактовать как казуа-листические с влиянием релятивизма. По В., ограниченность человеческих возможностей познания стохастической Вселенной обусловлена стохастическим характером связей между человеком и окружающей его средой, так как в "...вероятностном мире мы уже не имеем больше дела с величинами и суждениями, относящимися к определенной реальной Вселенной в целом, а вместо этого ставим вопросы, ответы на которые можно найти в допущении огромного числа подобных миров..." ("Кибернетика и общество"). Что касается вероятностей, то само их существование для В. является не более чем гипотезой, вследствие того, что "...никакое количество чисто объективных и отдельных наблюдений не может показать, что вероятность является обоснованной идеей. Иными словами, законы индукции в логике нельзя установить с помощью индукции. Индуктивная логика, логика Бэкона, представляет собой скорее нечто такое, в соответствии с чем мы можем действовать, чем то, что мы можем доказать..." ("Кибернетика и общество"). Социальные идеалы В. были следующими: выступая за общество, основанное на "...человеческих ценностях, отличных от купли-продажи...",

В

ВИНОКУРОВА

за "...здоровую демократию и братство народов...", В. возлагал надежды на "...уровень общественного сознания...", на "...прорастание зерен добра...", колебался между отрицательным отношением к современному ему обществу капитализма и ориентацией на "...социальную ответственность деловых кругов..." ("Кибернетика и общество"). Роман В. "Искуситель" представляет собой вариант прочтения истории Фауста и Мефистофеля, в которой герой романа, талантливый ученый становится жертвой корысти деятелей бизнеса. В религиозных вопросах В. считал себя "...скептиком, стоящим вне вероисповеданий..." ("Бывший вундеркинд").

В книге "Творец и робот" В., проводя аналогию между Богом и кибернетиком, трактует Бога как предельное понятие (типа бесконечности в математике). В., считая культуру Запада морально и интеллектуально слабеющей, возлагал надежду на культуру Востока. В. писал, о том, что "превосходство европейской культуры над великой культурой Востока -лишь временный эпизод в истории человечества". В. даже предложил Дж.Неру план развития промышленности Индии посредством кибернетических заводов-автоматов во избежание, как он писал, "опустошительной пролетаризации" ("Я -математик"). См. также: Кибернетика.

СВ. Силков

ВИНОКУРОВАСветлана Петровна (р. 1953) - белорусский философ и социолог. Доктор философских наук (1994), профессор (1996). Заведующий кафедрой гуманитарных и естественных дисциплин Аграрной академии наук Республики Беларусь (1994-1995). Советник-консультант, главный советник Администрации Президента Республики Беларусь (1995-2002). Начальник главного управления за работой отраслей социальной сферы Комитета государственного контроля Республики Беларусь (с 2002).

В. - автор более 120 работ по истории философии и социологии. Основные труды: "Личность в системе нравственных отношений" (1988), "Философия отчаяния и веры" (1991), "Методологические проблемы исследования морали" (1992) и др. В. - исследователь методологических и социально-исторических проблем морального развития личности и общества. Является одним из разработчиков программы всесоюзного лонгитюдного исследования жизненного пути молодежи, проводимого с 1980 в 16 регионах бывшего СССР, руководитель исследовательской группы двух этапов данного исследования (1980-1988), проведенного в Беларуси. Автор работ по проблемам социологического исследования морали, опубликованных в материалах XI Всемирного конгресса "Социальные изменения: проблемы и перспективы" (Нью-Дели, 1986). Работает также в области этики и социальной философии.

ВИРИЛЬО(Virilio) Поль (р. 1932) - французский философ, социальный теоретик, специалист по урбанистике и архитектурный критик. Изучал философию в Сорбонне, в молодости профессионально занимался искусством, в 1950-х был религиозным активистом. Принимал участие в кампаниях против бездомности и движении свободного радио. С 1975 -директор Специальной архитектурной школы в Париже. Известный специалист по проблемам архитектуры городской среды, военной истории и истории технологий. Входил в ред-

коллегии ряда авторитетных французских журналов. С 197J опубликовал около двух десятков книг. Основные сочинение "Скорость и политика" (1977), "Общественная защита и экологическая борьба" (1978), "Эстетика несоответствия" (19Щ "Война и кино" (1984), "Логистика восприятия" (1984), "Открытые небеса" (1997) и др.

В жанре разрабатываемых философско-социологических идей творчество В. тяготеет к постмодернистской критической теории. Свой исследовательский дискурс на гранях физики, философии, политики, эстетики и урбанизма В. называет "дромологией". Это оригинальный подход, основанный на теории скорости, разработкой которой В. занимается уже несколько десятилетий и которая принесла ему мировую известность. В. рассматривает философскую работу с понятиями как работу с образом, а само понятие - как образную структуру; философия для В. - часть мира литературы и писательского творчества ("без образа невозможно писать"); философский стиль В. не чужд интриги и культур-провокаций в духе публицистики и популярной литературы. В центре внимания В. "критический переход" современности; радикальная трансформация мира под воздействием основного "критического" фактора - революционных возможностей использования современных технологий, телекоммуникационных и компьютерных систем, которые радикально преобразуют восприятие мира и Другого, всю среду человеческого бытия, ее географию и экологию, организацию социального поля и политические практики.

Формулируя собственную позицию, В. предлагает аналитическую модель физики средств телекоммуникаций. Для соответствующего анализа он привлекает материал как классических, так и новейших исследований физики. Основа оригинальной философской механики (или скорее кинематики) культуры В. - идея предельной скорости передачи данных, скорости света (как "космологической константы"), которая лежит в основе телетрансляции. Скорость света электромагнитных волн, по мысли В., радикально меняет структуры восприятия человека, ориентированные в своем исходном функционировании на физические ограничения скорости тел - пространство и гравитацию. Возникает "третий интервал" (первые два - пространство и время) - интервал света. Здесь, по В., происходит не просто высвечивание вещей, придание им видимости, а формирование среды их реальности и их перцептивное конструирование на скорости света. В генеалогии технологий "третий интервал" возникает вслед за двумя другими интервалами пространства и времени: за технологическим освоением географической среды (пространство) идет освоение среды физической (время, электричество) и затем среды света. Согласно В., после преодоления звукового и температурного барьеров происходит историческое преодоление третьего - светового. На этом этапе возникает возможность контроля микрофизической среды (человеческий организм) с помощью микророботов и биотехнологий. Как полагает В., "третий интервал" - аналог взрыва "второй бомбы"-электронной, о которой пророчествовал А.Эйнштейн (первая бомба - атомная). На этом критическом переходе привычная топография индиппдуальности и социального пространства (пространство-география, время-история) сменяется "телетопикой коммутаций", помещенной в координаты сетевых соединений телекоммуникационных средств. Мир теперь при-

ВИРИЛЬО

В

обретает свою определенность на поверхности экранов, в сети коммутаций, приемников и передатчиков. С точки зрения В., оформляется "пространство" над/за временем и пространством, возможное только в "перспективе реального времени". Скорость света преодолевает ограничения "пространства", изобретенного еще в эпоху Возрождения, и впервые на предельном скоростном режиме открывается глобальное, единое реальное время, доминирующее над пространством. Через монохронический фильтр глобальной темпоральное™ пропускаются, по мысли В., только лучи настоящего-присутствия; хронологическое время прошлого, настоящего и будущего уступает место хроноскопическому, которое определяется в модальности экспозиции на векторе "до-после" экспонирования (быть экспонированным значит быть телепрезентирован-ным, телеприсутствующим на скорости света, быть выставленным в этом свете, быть теле-существующим). Согласно В., то,' что экспонируется на предельной скорости, может быть только случайным. Случайны образы виртуальной реальности, случаен взрыв раздувшегося "мыльного пузыря" мировых виртуальных финансов, случайно поведение фундаментально дезориентированного человека и т.д. Случай - это именно то, что высвечивается, предстает в свете. Случайны не сами вещи, а происходящее с ними в светоэкспозиции. Поэтому "критический переход" означает, по мнению В., всевластие этого нового типа случайности, эпикурейского "случая случаев". Скорость света позволяет преодолеть ограничения гравитации.

Таким образом, телекоммуникации создают "третий горизонт" (первый - видимая физическая граница неба и земли, второй - психологический горизонт памяти и воображения), а именно - "горизонт прозрачности" - квадратный горизонт экрана (ТВ, монитора), "провоцирующий смешение близкого и удаленного, внутреннего и внешнего, дезориентирующий общую структуру восприятия". Здесь, по В., действуют законы особой активной оптики. В отличии от обычной пассивной оптики прямого света и зрительного контакта с веществом, активная оптика организует все восприятие, включая тактильное, а не только визуальный перцептивный ряд. Она производит транс-видимость сквозь горизонт прозрачности. Классического философского рассмотрения длительности и протяженности в данном случае, как полагает В., уже недостаточно. В. предпочитает здесь говорить о особой оптической плотности третьего горизонта. Физика скорости переходит у В. в своеобразную психологию восприятия. Телекоммуникационное облучение и все то, что экспонируется на скорости света, решающим образом преобладают в поле объектов человеческого восприятия. В результате перцептивный строй человека претерпевает глубинные изменения. Пытаясь ориентировать восприятие по "третьему горизонту", человек испытывает шок восприятия, "ментальное потрясение", головокружение. В. называет это состояние "фундаментальной потерей ориентации", когда фатально разрушаются отношения с Другим и с миром, происходит как бы стирание индивидуальной идентичности, утрата реальности и впадение в безумие. Человек сталкивается с фатальным раздвоением своего бытия в мире. Задается альтернатива: жизнь-путешествие человека-кочевника - траекторного человека либо сидячее бытие "цивилизованного" человека, захваченного непреодолимой инерцией мира объектов и своей собственной субъек-

тивности, замкнутого в неподвижности приемника, подключенного к телекоммуникационным сетям. Другая линия раздвоения - технологическое производство-клонирование живого человека с помощью техники виртуальной реальности, когда при помощи специальных шлемов и костюмов создаются ощущения виртуальных предметов, "находящихся" в компьютерном киберпространстве, хотя предметы здесь по сути ни что иное, как компьютерные программы. В. усматривает в этом технологическую версию античного мифа о двойнике, призраке, живом мертвеце. Сверхпроницательная активная оптика времени-света продуцирует, с точки зрения В., новый тип личности, разорванной во времени между непосредственной активностью повседневной жизни "здесь и сейчас" и интерактивностью медиа, где "сейчас" превалирует над "здесь" (как на телеконференциях, которые вообще происходят нигде в пространстве, но в реальном времени). Трансформируются архетипические формы - геометрическая оптика вещества-зрения, определенность "здесь и сейчас", гравитационное поле, которые сорганизуют матрицу скорость-восприятие. Активная оптика растворяет среду человеческого существования, и в результате сам человек де-реализуется и дезинтегрируется. Органы чувств парадоксальным образом одновременно совершенствуются и дисквалифицируются технологическими протезами. В. говорит о колонизации взгляда, об индустриализации зрения и культурном предписании видеть. Взгляд должен приспосабливаться к активной оптике и объектам, наполняющим "третий горизонт". Технология требует стандартизации зрения. Но глаз не успевает за скоростью света - виденье мутирует, подвергается технологической кастрации. Базовая философ-ско-физическая модель является инструментом социально-философской критики В. Он делает один из основных критических акцентов на милитаристских корнях практически всех технологических достижений: от колеса до видео и телевидения, первых симуляторов виртуальной реальности и Интернета. Основа Интернета, например, отмечал В., была разработана в Пентагоне для связи военных предприятий и оптимизации управления запуском ракет. Физическая генеалогия технологий как переход от интервала пространства к интервалу скорости движима инстинктом войны (см.), образом совершенной войны. Милитаризм как генетическая предпосылка технологий проявляет себя везде. В кино и искусстве, считает В., он нередко заявляет о себе скрыто, не столько в выразительном и изобразительном ряду, сколько в его технологической основе, в степени использования военных технологий в творческом процессе. Корни киноискусства, считает В., уходят глубоко в почву проблем совершенствования средств визуальной военной разведки. Кино и войну объединяет один эстетический принцип - эстетика исчезновения. Актуальный объект и непосредственное видение исчезают в тени технологического продуцирования образов. В конечном итоге война, технологии войны являются двигателем истории и общественных изменений.

История войны, по В., - это история радикальных изменений в полях восприятия (например, развитие средств обнаружения - радаров и т.п.), а следовательно - это также история медиа-технологий, усиливающих искусственную способность восприятия. Суть современной войны - информация; война сначала превратилась в "холодную", а затем в войну

В

ВИРИЛЬО

"знаний" и информации. Современная война стремится стать виртуальной кибер-войной. Война в Персидском заливе, согласно В., - образец боевых действий, которые происходили не в локальном месте - Кувейте, а во всем мире - в глобальном времени, благодаря средствам массовой информации. Подобным же образом конфликт по поводу Косово в Югославии был выигран, - утверждает В., - прежде всего в виртуальном телепространстве. Средства массовой информации в этой ситуации функционируют как элемент военно-промышленного комплекса. В. акцентирует внимание на том, что технологии виртуальной реальности, как и прочие революционные технологии, были первоначально разработаны для военных нужд. Однако на сегодня виртуальная реальность - это вершина технологических достижений, и уже более чем технология - это искусство. В. подчеркивает креативно-эстетическую роль виртуальной реальности: например, ее способность реализовывать радикальные фантазматиче-ские проекты сюрреализма, кубизма и футуризма.

В современной культуре, по мнению В., разыгрывается драма отношения двух реальностей - виртуальной и "старой". Как и любая драма, она содержит угрозу смерти и деструкции. Эстетическое измерение виртуальной реальности и ки-бер-пространства ставит этический вопрос: человек в сфере виртуальной реальности может уподобиться Богу - Богу машины: быть вездесущим, всевидящим (видеть даже самого себя изнутри и со спины), всезнающим. Такие перспективы виртуальной реальности в функциональном аспекте снова отсылают к критическому осмыслению ее военных возможностей. В. считает, что виртуальная реальность - это не симу-лякр, а заместитель, субститут (substitute) - следующий революционный шаг в развитии технологий после ТВ; симуляция была только небольшим промежуточным шагом от ТВ и видео к виртуальной реальности. Последняя возможна только на скорости света, на которой реальное дематериализуется. Виртуальная реальность свидетельствует о случайности реального. Создание виртуальных образов - это форма случая. Виртуальная реальность - это космический случай. Виртуальная реальность приводит также к радикальным изменениям социальной и политической сферы, трансформирует образ современного города. Драма реальностей разыгрывается и на сцене человеческого тела - единственной материальной частице, единственной "соломинки", за которую хватается человек, теряющий ориентацию, - но тем не менее погружающийся при этом на скорости света в нематериальное измерение виртуальной реальности. С точки зрения В., после трагедии Второй мировой войны осознание необходимости тотальной мобилизации населения и ресурсов для военных нужд, а также особенности ядерного оружия, породили необходимость в гигантских объемах статистической информации и новом функциональном мышлении для ее обработки, которое вскоре стало доминирующей интеллектуальной функцией. На этом фундаменте возникла новая модель социального управления -социополитическая кибернетика. Следующим шагом, по В., явится ситуация, когда спутниковые и компьютерные системы станут основой управления разведкой и вооружениями, станут единственным источником инвариантов стратегических решений о войне и мире, а это будет означать конец сферы политического и политики как таковой. Следовательно, возникает угроза тотальной социальной дерегуляции и

неуправляемости, либо неминуемо встает проблема узурпации властных и управляющих функций технологическими системами. Власть теперь основывается на скорости; скорость стала главным вопросом политики и, таким образом, мир оказался в плену драматических отношений скорости и власти.

Тема скорости и политики многие годы остается одной из центральных в работах В.: по его мнению, диктатура предельной скорости производит новый, невиданный по своей силе вид власти, который бросает вызов современной демократии. "Нет никакой демократии, есть только дромократия", - заявляет В. в работе "Скорость и политика". Дромократия -власть скорости. Она была мотором "индустриальной (а на самом деле - дромократической) революции", она стала основой демократических режимов, она заменила классовую борьбу борьбой технологических тел армий (спидометр военной машины - это индикатор ее выживаемости). Магия всевозрастающей скорости - это главная надежда западного человека, его образ будущего. Тирания скорости произвела революции в системах вооружений и породила современный город. Скорость - основа политики и войны. Она преодолела границы геополитических единиц - государств, наций и континентов - и оформляет свою господствующую позицию в глобальном измерении. Развивая в этом ключе идеи критического урбанизма, В. исходит из того, что изменение городской среды выступает как функция от развития технологий и, прежде всего, военных технологий. Начало города было положено оружием отражения (обороны) - крепостными укреплениями. Эволюция атакующего оружия массового поражения привела к возникновению национальных государств и росту городов - тогда время стало главным фактором выживания и победы, а скорость - единственным ресурсом для того, чтобы маневрировать и избежать массированного удара. Информационное оружие и превращение городских систем в "мировую деревню" эпохи позднего капитализма находится на одной линии с амбициозными имперскими планами Цезаря сделать весь мир римским городом.

Согласно В., городская география и вообще география уступают место инфографии. Трансформация городского пространства теперь должна стать предметом особого внимания: необходима специальная городская экология - В. называет ее серой экологией, пользуясь метафорой мелькания и исчезновения цветов на больших скоростях: скорость убивает цвета, все становится серым. Серый - цвет загрязняющих мировой город выбросов данных, отходов информации, отбросов реального времени. Жизненное пространство города сжимается, провоцируя эпидемию клаустрофобии - болезнь мутировавшего перцептивного аппарата. Поэтому помимо новой экологии, считает В., необходима также и новая этика восприятия. Погружаясь в перспективу реального времени, общество утрачивает измерения прошлого и будущего, поскольку стираются протяжение и длительность. Остаются только остаточное время прошлого и реальное время настоящего, в котором общество стремится быть представленным везде - во всем мире - средствами телепрезентации. Ему необходима тотальная видимость и прозрачность. Предлагая гипотезы о причинах этой социальной телеэкспансии, В. развивает тему призраков и двойников и обращается к метафорической идее Кафки о медиумах: бесконечное производство

ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, виртуальное, виртуальность

В

все новых видов коммуникации есть способ избавиться от страха перед тем призрачным миром медиумов между людьми, который разъединяет их, вносит фатальную деструкцию в общение. Но новые коммуникативные средства лишь порождают все новых медиумов, более ненасытных и деструктивных, умерщвляющих социальный организм. Эта драма разыгрывается на сцене-арене современного метагорода. Именно город, точнее метагород - система городских конгломератов, его инфо-архитектурное и социокультурное пространство стали основной ареной "критического перехода", и именно на этой сцене разворачивается трагедия слияния биологического и технологического в культуре постмодерна.

Д.В. Галкин

В общем В. охватывает проблемы происхождения виртуальной реальности, ее взаимодействия с объективной и субъективной реальностями, а также природы… В России ведущей организацией, изучающей проблемы В., является Центр В.… В российской школе В. принято выделять четыре основных характеристики виртуальной реальности: 1) порожден-ность…

А.Е. Иванов

В

ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, виртуальное, виртуальность

1980-1990-х как проблема природы реальности, как осознание проблематичности и неопределенности последнего, как осмысление как возможного, так и невозможного в качестве действительного. Так, Бодрийар, оперируя с понятием "гиперреальность", показал, что точность и совершенство технического воспроизводства объекта, его знаковая репрезентация конструируют иной объект - симулякр, в котором реальности больше, чем в собственно "реальном", который избыточен в своей детальности. Симулякры как компоненты В.Р., по Бод-рийару, слишком видимы, слишком правдивы, слишком близки и доступны. Гиперреальность (см.), согласно Бодрий-ару, абсорбирует, поглощает, упраздняет реальность. Социальный теоретик М.Постер, сопоставляя феномен В.Р. с эффектом "реального времени" в сфере современных телекоммуникаций (игры, телеконференции и т.п.), отмечает, что происходит проблематизация реальности, ставится под сомнение обоснованность, эксклюзивность и конвенциональная очевидность "обычного" времени, пространства и идентичности. Постер фиксирует конституирование симуляционной культуры с присущим для нее множественностью реальностей. Информационные супермагистрали и В.Р. еще не стали общекультурными практиками, но обладают гигантским потенциалом для порождения иных культурных идентичностей и моделей субъективности - вплоть для сотворения постмодерного субъекта. В отличие от автономного и рационального субъекта модерна, этот субъект нестабилен, популятивен и диффузен. Он порождается и существует только в интерактивной среде. В постмодерной модели субъективности такие различия, как "отправитель - реципиент", "производитель -потребитель", "управляющий - управляемый" теряют свою актуальность. Для анализа В.Р. и порождаемой ею культуры модернистские категории социально-философского анализа оказываются недостаточны. Обретение понятием В.Р. философского статуса было обусловлено осмыслением соотношения трех очевидных пространств бытия человека: мира мыслимого, мира видимого и мира объективного (внешнего). В современной философии, в особенности последние 10-15 лет 20 в., В.Р. рассматривается: а) как концептуализация революционного уровня развития техники и технологий, позволяющих открывать и создавать новые измерения культуры и общества, а также одновременно порождающих новые острые проблемы, требующие критического осмысления; б) как развитие идеи множественности миров (возможных миров), изначальной неопределенности и относительности "реального" мира.

II) Технически конструируемая при помощи компьютерных средств интерактивная среда порождения и оперирования объектами, подобными реальным или воображаемым, на основе их трехмерного графического представления, симуляции их физических свойств (объем, движение и т.д.), симуляции их способности воздействия и самостоятельного присутствия в пространстве. В.Р. предполагает также создание средствами специального компьютерного оборудования (специальный шлем, костюм и т.п.) эффекта (отдельно, вне "обычной" реальности) присутствия человека в этой объектной среде (чувство пространства, ощущения и т.д.), сопровождающегося ощущением единства с компьютером. (Ср. "виртуальная деятельность" у Бергсона, "виртуальный театр" у А.Арто, "виртуальные способности" у

А.Н.Леонтьева. Существенное изменение содержания и увеличение объема понятия В.Р. осуществил Ж.Ланье - создатель и владелец фирмы, освоившей выпуск персональных компьютеров, обладавших возможностью создания интерактивного стереоскопического изображения.) Термин "виртуальный" используют как в компьютерных технологиях (виртуальная память), так и в других сферах: квантовой физике (виртуальные частицы), в теории управления (виртуальный офис, виртуальный менеджмент), в психологии (виртуальные способности, виртуальные состояния) и т.д. Самобытная "философия В.Р." (это важная и принципиальная ее особенность) была первоначально предложена не профессиональными философами, а инженерами-компьютерщиками, общественными деятелями, писателями, журналистами. Первые идеи В.Р. оформились в самых различных дискурсах. Концепция и практика В.Р. имеют довольно разнообразные контексты возникновения и развития: в американской молодежной контркультуре, компьютерной индустрии, литературе (научная фантастика), военных разработках, космических исследованиях, искусстве и дизайне.

Принято считать, что идея В.Р. как "киберпространства" -"cyberspace" - впервые возникла в знаменитом фантастическом романе-техноутопии "Neuromancer" /усл. перевод на рус. яз. - "Нерво-сочинитель". - Ред./ У.Гибсона, где кибер-пространство изображается как коллективная галлюцинация миллионов людей, которую они испытывают одновременно в разных географических местах, соединенные через компьютерную сеть друг с другом и погруженные в мир графически представленных данных любого компьютера. Однако Гибсон считал свой роман не предсказанием будущего, а критикой настоящего. Киберпространство, управляющие им безликие суперкорпорации, отчуждение технологий, созданный пластической хирургией идеальный человек, подключенный к киберпространству через мозг и нервную систему - это аллегория социального и культурного террора по отношению к реальному человеку - современнику писателя. Идея В.Р. первоначально возникла и стала воплощаться в среде маргинальной контркультуры, получившей впоследствии название "ки-берпанк" (США, 1970-1980-е), где В.Р. стала одним из центральных элементов своеобразного либерально-идеологического дискурса. "Киберпанк" быстро ассимилировался в массовой культуре и развернулся в быстро развивающуюся "киберкультуру" ("cyberculture").

Одной из первых историко-теоретических работ о В.Р. стала книга американского журналиста Ф.Хэммита "Виртуальная реальность" (1993). Автор усматривает исторические предпосылки становления феномена В.Р. в развитии синтетических возможностей кино и кино-симуляторов, Корни же функциональной концепции В.Р. в контексте осмысления перспектив компьютерных систем состоят, по его мысли, в следующем: 1) Функции компьютера способны кардинально меняться в зависимости от совершенствования программного обеспечения. 2) В.Р. - оптимизированный, более "естественный" для возможностей человека способ ориентации в мире электронной информации, созданный на основе дружественного функционально-интерактивного интерфейса. (Как отмечал М.Хайм, киберпространство - это ментальная карта информационных ландшафтов в памяти компьютера в сочетании с про-

ВЛАСТЬ

В

граммным обеспечением; это способ антропологизировать информацию, придать ей топологическую определенность, чтобы человек мог привычным образом оперировать данными как вещами, но на гиперфункциональном уровне, сравнимом с магией; В.Р. и киберпространство должны будить воображение и дать возможность преодолеть экзистенциальную ограниченность реальности: выйти за пределы смерти, времени и тревоги; аннулировать свою заброшенность и конечность, достичь безопасности и святости.) 3) Операции с компонентами В.Р. потенциально вполне идентичны операциям с реальными инструментами и предметами. 4) Работа в среде В.Р. сопровождается эффектом легкости, быстроты, носит акцентированно игровой характер. 5) Возникает ощущение единства машины с пользователем, перемещения последнего в виртуальный мир: воздействие виртуальных объектов воспринимается человеком аналогично "обычной" реальности. Именно интерактивные возможности В.Р. делают ее столь функционально значимой. Хэммит отметил, что рассогласование соответствующих данных с перцептивной системой человека может привести к диссонансу восприятия, значимым дезориентациям и психонервным заболеваниям. Он также зафиксировал серьезные технологические трудности в развитии технологий В.Р., связанные, прежде всего, с необходимостью создания компьютеров гигантской мощности для обработки графических изображений. Однако среда В.Р. нашла широчайшее функциональное применение; прежде всего - в производственном компьютерном дизайне, системах телеприсутствия (дистанционного управления с помощью телекамер), учебно-тренеровочных системах. Образование и развлечения, по мысли Хэммита, составляют наиболее перспективные направления применения технологий В.Р.

Осмысление В.Р. является базовым принципом любых обновленных гуманитарных теорий, а также соответствующего научного подхода. В частности, на его основе строится "виртуальная психология" необычных, непривычных, редко возникающих состояний психики и самоощущений, выводящих человека за пределы обыденных психических состояний. Виртуал и гратуал - суть подобные состояния соответственно позитивного и негативного типа (инсайт, экстаз, мобилизация психики в экстремальных ситуациях, острое горе и т.д.). Они всегда спонтанны, фрагментарны, объективны (человек захвачен виртуалом как объект), ведут к изменению статуса телесности, сознания, личности, воли. Задача практической виртуальной психологии - авторы называют ее "аретейя" (от греческого синонима латинского virtus) - разработка методов актуализации/нейтрализации виртуальных состояний психики. См. Виртуалистика.

А.А. Грицапов, Д. В. Галкин, А.Е. Иванов, И.Д. Карпенко

Согласно трактовке культурного плюрализма все формы культуры (высокоэлитарной и массово-популярной) сосуществуют в едином контексте, актуализируя… Такая позиция снимает противостояние массовой и высокой культуры, определяя 5… Вкус является результатом функционирования исторических, социальных и культурных конструктов. Формируя вкус, или…

Е.В. Матусевич

ВЛАСТЬ- в классических философских концепциях -особое отношение между людьми, способность осуществлять свою волю. Традиция интерпретации В. в терминах воли (субъективной или коллективной) и дихотомии "господин -раб" восходит к Платону и Аристотелю. Преодолевая доминировавшие в средневековье сакральные представления о В.,

В

ВЛЕЧЕНИЕ

Н.Макиавелли выдвинул идею о светском характере В., необходимой для сдерживания эгоистической природы человека и определяемой тактическими соображениями в отношениях "государь - подданные". В доктрине европейского либерализма (Дж.Локк, Т.Гоббс и др.) нашли свое развитие рационалистические взгляды на природу, источники и функции В. Работы Маркса (см.) и Энгельса (см.) сместили акценты на исследование политической В., основанной на классовых антагонизмах и определяемой в конечной счете материально-производственными отношениями.

Проблема В. была систематически проанализирована в социологии М. Вебера (см.), который ввел понятие легитимности господства (признания В. управляемыми индивидами), выделил легальный, традиционный, харизматический виды, а также личностный и формально-рациональный типы В. В настоящее время при анализе В. принято рассматривать в качестве видов политическую, экономическую, государственную, семейную В., учитывать различные ее формы (господство, руководство, управление, организация, контроль) и методы (авторитет, право, насилие).

Неклассические философские версии В. связаны со снятием оппозиции "правитель - подчиненный", пересмотром понимания В. как чисто идеологического, подконтрольного разуму феномена и рассмотрением ее в более широких философских контекстах. С первым наброском такого подхода выступил Ф.Ницше. Он дезавуировал деятеля-субъекта как "присочиненного" к волевому акту. Безличная сила "воли к В." лежит, по Ницше, в основании существования; познание мира, будучи "волей к истине", оказывается формой проявления иррационального полифункционала "воли к В.".

Идеи генеалогического исследования В. (по Ницше) были восприняты современной французской философией от структурализма до "новых левых". М.Фуко (см.), исследуя комплексы "В. - знания", рассматривал "структуры В." как принципиально децентрированные (лишенные иерархически привилегированной точки - Суверена) образования, специфика которых в том, что они - "везде". Эта "вездесущность" В. задает ее новое видение как лишенного теологического измерения самоорганизующегося процесса взаимоориентации, конфликтующих отношений, пронизывающего силовыми полями весь социум. Природа В., по Фуко, обращена к сфере бессознательного, существуя в модусе самосокрытия, она обнаруживает свои подлинные "намерения" на микроуровне социальной жизни (классификация удовольствия, ритуал исповеди, локализация секса и т.п.), на поверхности кристаллизуясь в государственные институты и социальные гегемонии. Р.Барт развивает и перерабатывает в русле "политической семиологии" ницшеанские интуиции об укорененности В. в "самом начале языка". Он демонстрирует, что язык, считающийся нейтральным средством коммуникации, на самом деле пропущен через механизмы вторичного означивания (идиоматические смыслы, жанровые конвенции и т.п.), имеющего идеологическую природу и обеспечивающего языку социальную действенность и статус дискурса. Таким образом, В., по Р.Барту, осуществляется в форме дискурсивных стратегий, на службе у которых оказывается индивид в силу самого факта употребления языка, и которые в совокупности образуют первичный уровень принуждения.

Более радикальные трактовки В. содержатся в работах Делеза (см.) и Гваттари (см.) (В. как субпродукт "производства желания"), проясняющих бытийные аспекты В. через образы "В. ткани", "В. организма" и т.д. Общая направленность неклассических концепций В. заключается в выявлении форм и методов принуждения, осуществляемых помимо сознания индивидов, что определяет переход от попыток дефиниции В. к ее систематизированному описанию.

А.А. Горных

Согласно Фрейду, В. происходит из внутренних источников раздражения и действует как постоянная сила, ориентированная на устранение возбуждения -… Согласно версии Фрейда, "...человеческие влечения бывают только двух… - в том смысле, как Эрос понимается в платоновском "Пире", - или сексуальными влечениями, сознательно…

В. И. Овчаренко

1. Межвозрастной (cross-sectional). Если требуется проследить, как какая-либо переменная изменяется с возрастом, обычно для исследования выбираются… 2. Лонгитюдный. В лонгитюдных исследованиях (см.) избранные группы исследуются… 3. Возрастной (time-lag). Этот метод для определения эффекта времени фиксирует постоянный возраст (например, только…

А. П. Репеко

туры населения, а также историю его изменений на протяжении длительного времени. ВОЙНА- экстремальное явление общественной жизни, организованная вооруженная… Как самостоятельная научная проблема, В. активно изучается с середины 20 в. отраслью современной политологии -военной…

В

ВОЙНА

Специфическое содержание В. - вооруженная борьба -исследуется совокупностью дисциплин, представляющих непосредственно военную науку (теория военного искусства -стратегия, оперативное искусство, тактика, в которых развиваются теоретические основы планирования, подготовки, ведения и всестороннего обеспечения военных действий соответствующего масштаба; теория военного строительства, исследующая вопросы состава и организации, структуры и технического оснащения вооруженных сил в мирное и военное время, системы их отмобилизования, комплектования и развертывания, подготовки резервов, организации военной службы и др. вопросы; теория воинского обучения и воспитания, разрабатывающая формы и методы оперативной боевой подготовки, формирования необходимых боевых качеств личного состава, слаживания подразделений, частей, соединений с целью обеспечения высокой боеспособности и боеготовности вооруженных сил как главного и решающего средства ведения В., а также ряд др. специальных теорий - отраслей общественных, естественных и технических наук, обеспечивающих потребности военного дела). Наряду с этим В. как сложное социально-политическое явление изучается в историческом (история В.), правовом (военное право) и иных аспектах. В системе современных, активно развивающихся философских знаний о В. превалирует, являясь широко признанной, концепция рассмотрения В. исключительно как феномена политической истории общества, как социально политического фактора. Генезис В. объективно рассматривается во взаимосвязи со становлением государственности народов и появлением политики как специфического вида государственной (общественной) деятельности. Элементы В. вызревают в недрах древности и отчетливо обнаруживают себя на цивилизационной ступени т.наз. "военной демократии" периода разложения первобытно-общинного строя, отмеченной Морганом (см.) в работе "Древнее общество" (1877): именно тогда "...война и организация для войны становятся... регулярными функциями народной жизни", являя "хозяйственный промысел" грабежа других племен, а позднее и соплеменников. На последующих этапах цивилизационного развития В. обретает и другие конкретные функции (экспансии, карательную - подавления, насильственного "переустроения мира" и др.), реализуемые как исторически необходимые. То есть В. -феномен, имеющий конкретно исторические предпосылки, условия, реальные начало и пределы своего развития, функции в общественной практике, в цивилизационном процессе. В. и общество, а точнее государство и В., политика и В. рождаются и эволюционируют вместе, в объективной, органичной взаимосвязи.

Как социально-политическое явление, В. имеет исторически преходящий характер. Действительно, примерно 6000-летний период истории человечества (народов, перешедших к государственности), как констатирует наука, сопряжен с явлением В. (и все они входят в содержание политики), которых произошло уже более 14,5 тыс. больших и малых, в т.ч. две мировые В. 20 в.; в их ходе и по их причине погибло, умерло от голода и эпидемий свыше 3,6 млрд. человек, уничтожены неисчислимые и невосполнимые материальные и духовные ценности многих цивилизаций. Глубинными закономерностями генезиса и эволюции В. во взаимосвязи с политикой государств всецело определяются также объективная воз-

можность устранения В. (альтернативной политикой) из общественной практики и неизбежность эпохального перехода народов к всемирной истории без В., открывающего совершенно невиданные цивилизационные перспективы. Вызревание основополагающих научных идей о социально-политической природе В., ее исторически преходящем характере и условиях полного устранения ее из жизни общества находит свое отражение в многочисленных историко-философских данных и получает дальнейшее принципиальное развитие в современных исканиях общечеловеческим разумом конкретных путей освобождения от кровавого Молоха. Взгляд на В. как на социальное зло формируется уже в глубокой древности. В ветхозаветной книге "Бытия", в древнегреческой мифологии, скандинавской "Эдде", древнекитайском трактате "Дао дэ цзин" и других источниках протест против В. облекается в форму мечтаний о безвозвратно минувшем "золотом веке", когда все люди были братья и не знали В. Стремление раскрыть природу В. свойственно общественной мысли, начиная с рабовладельческой эпохи. Первые шаги в этом направлении осуществили древнекитайский полководец и мыслитель Сунь-цзы (6-5 вв. до н.э.), древнеиндийский брахман Чанакья (4 в. до н.э.), древнегреческий историк Фукидид (5-4 вв. до н.э.), отмечавшие связь В. с состоянием жизни народов и государственными деяниями. Древнегреческие философы (Демокрит, Платон, Аристотель и др.) сделали значительный шаг в анализе социальной природы В. Отмечая, что первобытное состояние людей отличалось естественным господством грубой силы, категорически отрицаются присущность В. первобытному "дикому" обществу, а также суждения о В. как извечном, естественном состоянии общества. Столкновения древних мигрирующих племен или т.наз. "древние В.", действительно, по сути своей не В., т.к. совершенно не представляют особой специфической деятельности племен. Демокрит одним из первых поставил вопрос о происхождении В. и попытался ответить на него. Генезис В., согласно его учению, обусловлен экономическими и социально-политическими причинами, имущественным неравенством людей. Как правило, на этой почве между людьми возникают всевозможные раздоры и конфликты. И особенно часто они происходят в том государстве, где царит произвол и увеличивается бедность граждан. Среди причин В. и внутренних коллизий Сократ называл: несовершенство человека; невозможность людей разобраться в смысле добра и зла; нарушение законности в государстве по воле правителей. Платон в диалоге "Протагор" определяет В. как "часть искусства политического". Согласно "Государству" Платона, понятия "В." и "раздор" различны не только как "столкновения между чужими" и - "...между своими". В. рельефно выступает при этом прежде всего целью и одной из основ становления рабовладельческой государственности, т.е. политическим законом ее развития. Поскольку численность рабов (в основном плененных) зависит от частоты В., которые ведет государство, - ' начинается "...беспрерывная война между всеми государствами" ("Законы"). В. становится естественным состоянием общества, узаконенным способом приобретения рабов и захвата > чужих территорий. Главенствующим принципом социального развития, по мысли Платона, является право сильного над слабым. Однако устроителю совершенного государства не следует устанавливать законы "ради военных действий", а

ВОИНА

В

напротив, следует устанавливать "законы, касающиеся войны, ради мира". И "среди распрей, - должно, по Платону, - помнить о мире" ("Государство"). В органичной взаимосвязи с политикой и другими сторонами общественной жизни рассматривает В. также Аристотель ("Политика"), обращая внимание на основные стороны ее содержания: прежде всего, цели, преследуемые вооруженным насилием; и непосредственно вооруженную борьбу. Объективный научный факт -именно с обретением политического содержания В. приобрела развитые формы и вызвала к существованию собственные постоянно действующие, обеспечивающие ее социальные институты (вооруженные силы). Сущностная связь между В. и политикой осмысливалась и в последующие века. Сложность понимания такого социального явления как В. вводила, однако, в заблуждение не одно поколение мыслителей прошлого. Высказать мысль о том, что В. - это не некое самостоятельное социальное явление, а вторичный, зависимый от политики, феномен - удалось не многим.

Философский вывод о сущности В. сделал в 19 в. немецкий военный теоретик К. фон Клаузевиц (1780-1831), сформулировав ее классическую формулу. В., писал он, "...есть не что иное, как продолжение государственной политики иными средствами"; В. - "...не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, проведение их другими средствами" ("О войне"). В историческом развитии общественной мысли в отношении к В. примечательны следующие вехи. В период Римской империи возникает концепция космополитического PAX Romana -насильственно экспансируемого мира, поддерживаемого военным могуществом Рима. Не однажды в истории она служила идейным ориентиром формирования (и существования) посредством крупномасштабных военных экспансий различных империй или т.наз. "цивилизаций военного типа" (Спенсер), находя свое отражение в политике (великодержавности, гегемонизма, неоглобализма и т.п.) некоторых государств вплоть до современности. В развитии христианско-теологических (характерных для европейской культуры, достаточно распространенных и в настоящее время) воззрений на В. принципиальными являются идеи о "греховности" В., несовместимости ее с учением Христа (Климент, Ориген, Тер-туллиан), не исключающие, однако, признание принципа "священной" В. в защиту Веры и Отечества (концептуально обоснованного еще Августином и Фомой Аквинским). Уже в 16-17 вв. гуманистами (Т.Мор, Эразм Роттердамский, Ф.Рабле, М.Монтень, Г.Гроций и др.), выступавшими с резким осуждением В, (феодальной эпохи), впервые выдвигаются идеи ограничения разрушительного действия В. Примерно с 17 в. появляются гуманистические (еще весьма идеалистические по своему содержанию) проекты "вечного мира" (Э.Крюсе, 1623, И.Кант, 1795). Представителями общественной мысли 18 в. [Монтескье (см.), Д.Дидро, Ж.-Ж.Руссо, Вольтер] В. критикуется как социальный пережиток "варварской эпохи", осуждаются военные завоевания и насилие, выдвигаются и отстаиваются идеи равноправия народов. С 19 в. в антивоенную аргументацию активно включаются - Р.Оуэн, Ш.Фурье, Маркс (см.), Энгельс (см.), Ленин (см.) - идеи переустройства общественной жизни на социалистических и коммунистических началах как условии закономерного устранения В. в новейшую эпоху человечества. Когда "трудя-

щиеся классы" приобретут решающее влияние в государстве, как полагал в свое время Н.Чернышевский, "исчезнет всякая возможность войн", грядет установление нового нравственного мира. Глубокий нравственный анализ проблемы В., впервые подойдя к рассмотрению ее с позиций нравственно-культурных измерений, осуществил В.С.Соловьев. В., отмечает он, не только социально-политическое явление, но также, и даже главным образом, феномен духовно-культурной сферы жизни, острейшее проявление духовного конфликта различных культур; в тождественности истории человечества с историей В. видится "хронический недуг человечества" ("Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории"). И причины В., и определяющие условия их устранения В.С.Соловьев связывал прежде всего с нравственно-духовной сферой жизни людей. Развитие этих идей продолжили затем в начале 20 в. Бердяев (см.), Е.Н.Трубецкой и др.

В 20 в. человечество, пережившее две мировые войны, угрозу ядерного апокалипсиса и сотни локальных военных конфликтов, провозглашает высочайшей значимости идеи: В. не может быть более продолжением политики насильственными вооруженными средствами, самоисключающими как оружие массового уничтожения (ядерное, химическое, биологическое, лучевое и др.), так и в принципе применение таковых средств, угрожающих гибелью всей цивилизации; актуальной практической задачей мирового сообщества становится созидание ненасильственного мира. Наличие оружия массового уничтожения опровергает незыблемость вывода ортодоксального клаузевиционизма о сущности В., поскольку совершенно очевидно, что такое оружие нельзя ни ограничить, ни контролировать таким образом, чтобы его можно было использовать для достижения какой-либо политической цели. Формируется и утверждается теория "неоклаузевицио-низма", сущность которой заключается в обосновании доктрины достижения превосходства над противником через неприменение силы и оружия. Современные процессы "демилитаризации" общественного сознания выдвигают и постоянно генерируют целую систему идей (и концепций) относительно причин, сущности, социального характера современных войн и военных конфликтов, влияния на них бурных политических процессов, происходящих в большинстве государств и регионов мира. Широко известны имена философов, политологов, специалистов по этим проблемам, таких, как: Ю. Галтунг, Д. Бенерджи, Боулдинг, Ч. Москос, В. Шеелен, Б. Фликенштейн, А. Раппопорт, Г. Хаген, Дж. Эберли, С. Благо-волин, Б. Каневский, А. Лилов, Е. Рыбкин и др. Общеизвестна роль в разработке философской проблематики В. европейских и американских исследовательских центров. Среди них: Королевский институт международных отношений (Великобритания), Институт общественных отношений при Бундесвере (Германия), Центр российского и евроазиатских исследований Монтеррейского института (США), Центр по контролю над вооружениями (Канада), Центр оборонной информации (США), Российская ассоциация "Армия и общество" и др. Решение проблемы "мир или выживание" американский ученый А.Клод видит, например, в правильной постановке вопроса "силового менеджмента" в масштабе всего мира. Он исходит из того, что сила не может быть ликвидирована, т.к. человеческие группы будут всегда в состоянии причинять друг другу ущерб, в чем мы убеждаемся на протяжении всего

В

ВОИНА

человеческого существования. Если на данном этапе развития люди не в состоянии уничтожить разрушительные силы, то необходимо тогда стремиться к повсеместному управлению ими, "разумно" увязывая их (Ф.Дайсон) с дипломатией и моральными проблемами. Согласно концепции американского социолога Ч.Москоса, по мере эволюции современных государств от "общества готовности к В." к "обществу сдерживания В." и от него к "обществу отрицания В." соответственно изменится статус и функции вооруженных сил (Москос Ч. "Вооруженные силы в "обществе отрицания войны"). После Второй мировой войны широкое распространение получили идеи ненасильственной борьбы в политических процессах современности. Эти идеи, возникшие еще в средние века в Европе, акцентированные Л.Н.Толстым в философии "непротивления злу насилием", развитые в трудах Эмерсона, Торо и др., наиболее глубокое продолжение получили в философии "гандизма" М.Ганди. Активно руководствуются ими пацифистское движение, отвергающее любые В., а также творцы нового мира, основываемого на принципах ненасилия. Однако философская формула сущности В., данная Клаузевицем, отнюдь не утратила своего научного и практического значения. В целом, хотя и получив ряд истолкований в новейших научных интерпретациях, она принимается всеми в качестве исходного положения философского, политологического и иного анализа В. Уже полтора столетия признано, что данная формула наиболее полно характеризует сущность В. в ее связи с политикой. Она, как в фокусе, собирает все важнейшие связи и отношения процесса В.; к этому "фокусу" ведут глубинные корни, питающие В., их вызревание в недрах социально-экономической жизни. Дело в том, что все политические интересы, которые реализуются в процессе В., продиктованы более глубокими экономическими и социально-классовыми интересами. Сама политика выступает лишь концентрированным выражением всех этих интересов. Отсюда идут все последующие связи, определяющие смысл развязывания, ход, развитие В. Любая из В., осуществляемых в настоящее время в т.наз. "горячих точках" планеты, является продолжением политики тех или иных государств, народов и наций, со всей очевидностью выражающей прежде всего их материально-экономические и другие определяющие интересы (объективная глубинная причинность войн по историческим и современным данным). Методологически значимым для формирования отношения к В. либо военному конфликту (в широком смысле обозначает любые военные коллизии, в т.ч. и мировые войны, в узком - ступень, предшествующую высшей стадии конфронтации - войне) является их социально-политическая оценка. Она объемлет определение "статуса" В. (конфликта, военной акции) в переживаемый исторический период, ее направленности (прогрессивности или реакционности) по ее социально-политическому характеру. Определение социально-политического характера В. - коренной вопрос оценки ее сути. По социально-политическому характеру В. классифицируют на: справедливые (любая В. в защиту, оборонительная или отечественная, а также национально-освободительная), несправедливые (любые агрессии и колониальные захваты), несправедливые со стороны всех вооруженно конфликтующих участников.

В настоящее время мировое сообщество полагает необходимым руководствоваться в оценке социально-поли-

тического характера В. не только критерием национальных интересов, но вместе с тем и критерием соответствия В. нормам международного права. Сами виды и формы применения военной силы разнообразны. По конкретным основаниям В. классифицируют на: внутренние (гражданские или вооруженные конфликты немеждународного характера), внешние (межгосударственные, коалиционные или международные вооруженные конфликты), их предтечи или последствия -военные конфликты и другие виды применения военного насилия (интервенции, акции, демонстрации силы, "карательные" меры, военные перевороты). В. могут быть глобальные и локальные (ограниченные, региональные военные конфликты различной степени интенсивности). Апологетике В. со стороны милитаристски настроенных сил, традиционно опирающихся на идеи о "вечности" и фатальности В. - Протагор, Горгий, О.Шпенглер, Ф.Ницше, З.Фрейд (см.) и др., - о позитивной роли В. как некоей "целительной силы" в жизни государств и народов (Гегель), своеобразной "гигиены мира" (Ф.Т.Маринетти), устраняющей растущую "перенаселенность" планеты (Т.Р.Мальтус), в т.ч. "неполноценными расами" (Гитлер) и обеспечивающей геополитически необходимое "жизненное пространство" более цивилизованным народам (Р. Челлен, Ф. Ратцель, К. Хаусхофер, Н. Спикмен); о значении В. как фактора ускорения прогресса и неизбежности цивилизационных В. (С. Хангтингтон) - всей этой "философии милитаризма и В." разумом человечества противопоставляются подлинно жизнеутверждающие философские идеи мира, формирования общими усилиями государств всеобъемлющей системы международной безопасности на принципах ненасилия. Отвергается логика страшных энтимем: "хочешь мира - готовься к В."; "вооруженный мир - самая надежная гарантия безопасности"; "ядерное оружие - гарант мира, силы и суверенитета как больших, так и малых государств"; "необходимо каждому государству иметь такую собственную безопасность, которая бы подрывала безопасность другого государства"; "силовое наказание противника" и т.п. Утверждаются альтернативные принципы: осмысление ядерных реалий, факторов целостности и взаимосвязанности мира; отказ от угрозы военной силой и применения ее; уважение суверенитета и суверенного равенства государств, невмешательство во внутренние дела друг друга; разрешение споров (преодоление антагонистических отношений) исключительно мирными средствами; предотвращение экспансий срывом преступных планов соперничающих государств по переделу мира, предотвращение эскалации начавшихся военных конфликтов; гуманизм и мирное сосуществование, развитие сотрудничества государств, общее решение глобальных проблем.

Существует и действует ряд договоров межгосударственного гуманитарного права (МГП); запрещающих применение некоторых видов оружия и методов ведения В. К ним относятся: Гаагские Конвенции, 1907; Женевская Конвенция о защите гражданского населения во время В. от 12 августа 1949; Гаагская Конвенция о защите культурных ценностей во время вооруженного конфликта (1954); Конвенция о запрещении бактериологического (биологического) оружия (1972); Конвенция о запрещении военного или любого враждебного использования средств воздействия на природную среду (1976); Конвенция о запрещении или ограничении применения некоторых видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные по-

ВОСПИТАНИЕ

В

вреждения или имеющими неизбирательное действие (1980); Конвенция о запрещении производства, хранения и накопления запасов химического оружия и его уничтожении (1993) и др. Мир уже давно перешел ту грань, за которой В. стала неприемлемым орудием политики.

Н.П. Баранов

ВОЛЮНТАРИЗМ(лат. voluntas - воля) - социальное и социологическое понятие, центрированное вокруг философского термина "воля", мыслимой в качестве высшего принципа бытия. Термин введен Ф.Теннисом (см.) в 1883.

В социологической сфере термин В. употребляется - вне рефлексивной экспликации его содержания - для обозначения стремления социально активных индивидов и социальных групп (см.) к преодолению системно-атрибутивных характеристик исторического процесса.

А.А. Грицанов

ВОЛЯ- психологически и социокультурно обусловленный потенциал человека, ориентированный на саморегуляцию собственного поведения и деятельности, осуществляемого как в норме, так и в патологии. В. выражается в способности активно противодействовать объективным препятствиям, возникающим на пути к достижению целей, а также в готовности сопротивляться противодействию других индивидуальных либо коллективных В. Кроме этого, сила В. традиционно понимается как способность личности противостоять также и собственным, стихийно складывающимся импульсивным побуждениям, носящим деструктивный характер. Именно фактом наличия В. объясняется потенциал устойчивости людей по отношению к неблагоприятным внешним обстоятельствам течения их жизни и личной судьбы.

В психологической и литературной традиции принято выделять позитивно-нравственную ("добрую") и антисоциальную, антигуманную ("злую") В.

Е. Tauber

ВОРМСРене (1862-1926) - французский социолог, организатор социологической науки. Основатель "Международного социологического журнала", организатор "Международного института социологии, создатель Парижского социологического общества, организатор первого социологического конгресса, учредитель Международной социологической библиотеки. В. читал лекции по истории социологии и по социологии.

В 1893 В. выпустил книгу "Организм и общество", в которой проводил аналогию между обществом и организмом, подчеркивая, однако, и различия между ними. В. вплотную приблизился к пониманию надындивидуальной сущности социальной реальности, все компоненты которой связаны общим сознанием; позже эту мысль провел Э.Дюркгейм (см.). Высшим проявлением этого сознания, по В., является национальное чувство, а главным в обществе - не конфликт, а солидарность, не борьба, а жизненное усилие.

ВОСЛЕНСКИЙМихаил Сергеевич (1920-1997)- российский историк, директор Боннского института советской действительности, профессор, эмигрировавший работник аппарата ЦК КПСС.

По мнению В., изложенному в изданной на 14 языках книге "Номенклатура" (см.) и других сочинениях, в результате октября 1917 и последовавших событий в России была сокрушена существовавшая классовая система общества. Но в процессе борьбы с господствовавшими классами новая власть конституировала и новый господствующий класс - номенклатуру. Основываясь на социологической парадигме Маркса, В. доказывал, что номенклатура является подлинно господствующим классом социалистического общества и в качестве такового является фактически коллективным собственником всех орудий и средств производства. Квалифицируя социалистическую собственность как безраздельную собственность класса номенклатуры, В. считал, что за исключением минимальной личной собственности граждан, вся иная собственность ранее существовавших классов, социальных групп и частных лиц была унаследована и присвоена номенклатурой. Всемерно содействуя распространению мифов об общенародной, государственной, колхозно-кооперативной и прочих формах собственности при социализме, номенклатура все присвоила себе и запустила "экономически бессмысленную" машину для получения прибавочной стоимости одновременно всеми известными способами. Вследствие этого эксплуатация трудящихся становится особенно беспощадной. Анализируя социально-экономическую тенденцию трансформации значительной доли прежней партократии в предпринимательское сословие в условиях России 1990-х, В. отмечал, что номенклатура "в принципе не способна" внести в складывающуюся рыночную экономику "социальный элемент", а, следовательно, объективно выступает как тормоз любых прогрессивных социальных преобразований.

А.А. Грицанов, В. И. Овчаренко

ВОСПИТАНИЕ- участие взрослых в процессах развития, взросления и социализации детей. Термин В. указывает на искусственную составляющую в этих процессах, на функцию, которая, в одном случае, является неотъемлемой для взрослых (родители), в другом - вменяется обществом специально подготовленным профессионалам (педагогическое сообщество). Толкование понятия В. является проблемной точкой педагогического знания.

В педагогическом сообществе существуют несколько пониманий этого понятия: 1. В. в узком смысле - это специальная деятельность взрослого по включению ребенка в конкретные ситуации жизни сообщества, формированию условий для его внутреннего развития - осуществления само-В. В этом значении В. - педагогическое управленческое воздействие на процессы развития личности, которое тесно связано с процессами обучения, образования, подготовки, обеспечением грамотности и выступает одним из базовых педагогических процессов. Но в отличие от последних в В. (само-В.) происходит дифференциация систем ценностей; признание традиционных или вырабатывание собственных. В зависимости от признаваемых ценностей осуществляемый взрослыми процесс может быть определен или как В., или как "воспитательная работа" - целенаправленное формирование у личности отношений к людям и окружающей действительности. Процессы В. и "воспитательной работы" являются разными по целям и задачам, по способам организации, что предполагает: а) различное понимание ценностей, среды и содержания

В

ВОСПИТАНИЕ

этих процессов; б) наличие различных приоритетов в деятельности: персонификация и самоопределение человека в В. или его внешняя социализация в воспитательной работе (пусть даже и с помощью индивидуализации педагогической деятельности), поддержка и становление каких-то качеств (В.) или их целенаправленное формирование (воспитательная работа) и др.; в) использование разной критериальной базы для анализа состояния дел и для постановки задач на деятельность.

2. В. в широком смысле слова - процесс и результат развития человека, который не прекращается в течение всей его жизни. Суть В. - передача, усвоение и приобретение человеком опыта жизни в социуме и в условиях конкретной культуры (субкультур), создание условий для появления и выработки внутренней мотивации. Отсюда акцентировка в В. задач разработки человеком системы личных смыслов в процессе самоактуализации и самоопределении (предполагающем также формирование индивида как биопсихосоциального существа и включение его в систему ценностей, символов, норм и традиций данной культуры, усвоения социальных ролей). "Воспитанность" - "невоспитанность" выступают как один из основных атрибутов человеческой индивидуальности, характеризуя как взрослого, так и ребенка в различных типологических ситуациях межличностного взаимодействия в их умении и стремлении к адекватной оценке ситуаций и себя в этих ситуациях, в выборе стратегий действия, предполагающих одобрение в определенной культуре (субкультуре) и/или не приводящих к "внутреннему" разладу и негативным оценкам.

При этом В. может пониматься двояко: 1) только как процесс и результат системы целенаправленных действий и осознанных усилий самого индивида (само-В.); 2) как процесс "стихийный", естественно складывающийся и происходящий помимо целенаправленных формирующих усилий человека. Путь В. - выработка человеком личностной системы (набора) смыслов. На протяжении всей истории человечества В. играло весьма важную и особенную роль в обществе. Конечная идеальная цель В. (как оно понималось в разные эпохи и в различных культурах) - совершенный человек. В исследовании В. как базового образовательного процесса можно выделить два подхода: 1. Естественный, в котором В. не признается как целенаправленный, организуемый и контролируемый процесс, каковым он должен был бы быть в качестве базового образовательного. Специалист в области В. - это скорее исследователь, чем "формирователь" личности: практическая сторона специальности воспитателя состоит, в первую очередь, в отслеживании процесса с тем, чтобы в В. не было перекосов и односторонности (ведь садовник не сам растит дерево, а только следит за тем, чтобы у дерева было все необходимое для роста). В этом контексте В. понимается как "педагогическая поддержка", и тогда воспитатель должен быть обеспечен соответствующими знаниями о закономерностях роста, созревания и взросления человека. 2. Искусственный, где В. - это деятельность (развивающая и образующая), которая должна специально проектироваться в качестве возрас-тно-нормативной в рамках определенных ценностных оснований и целевых ориентиров развития человеческой субъективности: освоение возрастного пространства и переход от одного возрастного этапа к другому не осуществляются автоматически, "естественным" путем, а специально организуют-

ся в соответствии с решением совершенно определенных задач развития человеческой субъективности, осуществляемым участниками этих событий. Система В. в современных типах общества ориентирует на раскрытие человеческой индивидуальности, обеспечивающей становление человека-субъекта и его развитие. Развитие как управляемая, целенаправленная или артифицированная эволюция предполагает перенормирование имеющейся деятельности, что позволяет субъектам реализовывать свои представления о будущем, обеспечивая устойчивое развитие. Устойчивое развитие можно понимать как искусственно-естественные изменения сложившейся ситуации, поддерживающие постоянное наращивание уровня жизни каждого и всех. Искусственно-естественный характер изменений полагает у человека-субъекта развития представленность таких качеств как собственно субъектность (сформированность жизненной позиции "деятеля", предполагающей самоопределение человека, его активность и ответственность); образованность (способность человека быть адекватным динамичной ситуации, умение работать с расширяющимся знанием); терпимость (принятие ценностей мира и человека: признание инакомыслия, осознание границ своей свободы и прав другого человека, умение договариваться); функциональную грамотность (знание об окружающем мире и языке общения, обеспечивающее человеку возможность стать хозяином своей судьбы). Наличие этих качеств позволяет человеку быть успешным в условиях расширяющегося порядка, открытого общества, что проявляется как: 1) постоянное развитие индивидуальных способностей и качеств, знания и культуры, общественных отношений и диалога человека с человеком, человека с миром и 2) демократическая организованность.

Человек современного мира - гражданин, который не только стремится удовлетворить свои собственные права и интересы, но и способен взять на себя ответственность как за свою жизнь, так и в определенной степени за жизнь других. Соответственно, с точки зрения целей социализации современная система В. должна обеспечивать становление у человека гражданской грамотности, которая является базой для формирования человеком своей гражданской позиции - точки зрения, влияющей на выбор своего пути, дела, построение собственных перспектив и определяющих отношение человека к происходящим событиям. В гражданской позиции переплетаются жизненная и социальная позиции человека (жизненная позиция - личностная философия человека, отражающаяся в его образе жизни и обустройстве им индивидуального жизненного пространства; социальная позиция - субъективное осознание индивидом себя как самостоятельной единицы в общественных отношениях, что обусловливает понимание своего места и назначения в обществе, готовность к ответственному действию, потребность самореализации своих возможностей). Наличие у человека сформированной гражданской позиции позволяет ему, участвуя в жизни демократического сообщества и вынося собственные суждения, делать свой выбор. Мир гражданско-правового знания (гражданской грамотности) - это мир построения взаимоотношений: 1) человека с самим собой и с окружающими людьми, 2) различных сообществ и групп людей между собой. Язык этого мира - язык коммуникации: понимания, конфликта и компромисса. Освоение такого языка невозможно без непосред-

ВОСПИТАНИЕ

В

ственного приобретения опыта коммуникации: проживания ситуации взаимодействия с принятием на себя ответственности за ее результаты. Коммуникация дает возможность ее участникам прочувствовать ситуацию свободы - ответственности, наличия или отсутствия прав, приобрести опыт понимания и согласования норм взаимодействия, критического мышления, способности к эмпатии. Гражданская грамотность в этом контексте - это сформированная способность человека участвовать в демократическом сообществе. Одним из условий становления гражданской грамотности являются отказ от тотального единообразия школ, рецептурной педагогики, переход от школы центризма к школе социальной среды, что требует принципиального обновления воспитательной и образовательной системы, построения ее вариативно, обеспечивая авторство и появление имен. Сегодня уже нельзя говорить лишь о внешнем воспитательном воздействии, при котором не только ребенок, но и воспитатель идет от системы готовых заданий и рецептов. Необходимо вести речь об организации жизнедеятельности, которая требует не прямого воздействия на воспитанников, а взаимодействия с ними. Это фундамент, на котором строятся деятельность, общение, отношения в группе и коллективе. В В. принципиальными становятся вопросы "культурного и экзистенциального в душе человека" взамен традиционно разрабатываемой в советской психологии проблемы "биологического и социального в его психике". Такое понимание предъявляет особые требования к представлениям о человеке.

С этой точки зрения наибольший интерес вызывают разработки, сделанные в СМД (системно-мыследеятельностной) методологии (Г.П.Щедровицкий и др.). Согласно им человек предстает в единстве трех его ипостасей: а) человек - обитатель природной среды, материально-вещественного мира (Организм). Обеспечивая выживание, его активность проявляется в поведении, когда в качестве регуляторов используются инстинкты и рефлексы. Сущность В. Организма - формирование условных рефлексов путем передачи определенных сигналов, прививания привычек (например, привычки чистить зубы до еды). В работе с этой ипостасью допускается тренировка, дрессура, использование высказывания "Так надо" в качестве "аргумента"; б) человек - член социума, проживающий в определенной социокультурной среде (Индивид). Член социума - исполнитель определенных ролей в государственной и социальной структурах; его жизнь проходит в учрежденческой форме организации и регулируется имеющимися нормами и образцами, существующими предписаниями. Общество извне несет ответственность за уровень жизни "ролевого человека". Оно же определяет и тот объем "знаний", который необходимо "передать" растущему индивиду для обеспечения его "встроенное™" в общественную жизнь. Социальное здоровье, характеризующееся уровнем правосознания, принимаемыми моральными нормами, имеющимся "общекультурным уровнем" (в терминах советской педагогики), придает Индивиду уверенность в завтрашнем дне и обеспечивается стабильной жизнью. Сущность процесса В. Индивида - его первичная социализация за счет обучения и подготовки. Передачей нормативно-регулируемой деятельности обеспечивается воспроизводство существующего общества. Точное исполнение определенных заданий; творчество, направленное на совершенст-

вование средств и допускаемое в заданных рамках; создание внешних условий, по мнению обучающих (педагогов, учителей, родителей и т.д.), обеспечивающих реализацию требующегося для всех образа жизни - это далеко не полный перечень направлений деятельности, позволяющих обеспечить процесс такого В.

Для традиционного типа общества, изменения в котором происходят путем эволюции, т.е. очень медленно, характерно воспринимать человека представленным в единстве только этих двух ипостасей. Это ритуально позволяет ему предъявлять кому-то претензии по поводу необеспеченности для него определенных условий проживания, ожидать "кого-то" для решения своих проблем, перекладывать на других ответственность за характер и содержание своей жизни и деятельности. Наиболее остро все это представлено в закрытом обществе, понимающим под В. целенаправленный процесс воздействия на человека, решающий задачу формирования Индивида определенного типа. Однако изменение социокультурной ситуации в сторону проявления открытости общества делает недостаточным понимание человека, представленное в такой схеме, основанной на парадигмальной идее "Все есть природа". Возникает насущная необходимость в отдельном вычленении третьей ипостаси: в) "человека уникального", живущего и реализующего в общении (диалоге и/или полилоге) с другими людьми в рамках определенной смысло-ценностно-символически нагруженной среды (Личность, Индивидуальность). Именно эта ипостась характеризуется субъектностью человека, которая определяется границами поля ответственности, взятой на себя каждым. В таком понимании человек -это всегда субъект, хозяин своей жизни, деятельности, здоровья. Его активность проявляется в мышлении, характере мыс-ледеятельности и регулируется личностными ценностями и проектными целями. Для Индивидуальности необходима клубная организация деятельности, в основе которой лежит позиция, а не место в функциональной структуре, самоопределение, а не должностные обязанности. Системой воспроизводства для Личности является образование и В., понимаемое как управление процессом ее развития и взросления: "Взрослый" - это жизненная позиция человека, предоставленного самому себе и отвечающего за себя, несущего всю полноту ответственности. Именно личностное как комплексирующее на себе все человеческие ипостаси и есть то, что можно назвать собственно человеческим в человеке. На протяжении многих лет советская педагогика рассматривала личность ребенка как объект, на который необходимо воздействовать. Перед школой как социальным институтом ставилась задача В. послушного члена общества, ориентированного на приоритет общественных и коллективных интересов, своеобразного биосоциовида, в результате обучения способного к воспроизводству определенных знаний, умений и навыков. Однако для жизни в обществе ему требовалось "доформирование" специфических культурных и социальных навыков (через дополнительное обучение их соответствующим нормам жизни общества), для воспроизводства которых и отводилось специальное внеурочное время "воспитательной работы". В этом смысле под тем, что и в советской педагогической литературе, и в учебно-воспитательном процессе называется "воспитательной работой" фактически подразумевается обучение еще одному дополнительному учебному предмету - жизни в дан-

В

ВОСПРИЯТИЕ

ном обществе и в существующем сообществе других людей. В таких условиях ценность подлинного В. как процесса становления личности и профессионала оказывается подменена доведением "объекта В." до некоего, якобы известного педагогу, "общественного" идеала и сводилась к решению проблемы его организованной занятости в свободное от основных занятий время. При этом выбор форм этой занятости определялся не столько желаниями воспитуемых, сколько спускаемыми сверху рекомендациями и возможностями учебного заведения. Такое понимание "воспитательной работы" и есть сущность "педагогики мероприятий"- иллюстрации авторитарного подхода в В., несущего в себе функциональный характер формирования личности по образцу, специалиста как средства производства. В условиях господства антагонистического разделения труда особым образом организованный процесс формирования индивида во многом имеет целью подготовку человека к специализированной деятельности. Именно поэтому становится возможным строительство по единой логике и обучения, и В., разведение общего по своей сущности процесса образования на учебную и внеурочную работы, являющиеся по отношению к учащемуся внешними. Сводя образование только к освоению признанных в обществе и проверенных профессиональных образцов, "воспитанный человек приучается действовать по заданной программе, отвыкает рассматривать свою деятельность как решение проблемы, а само знание (в форме науки) становится для него всемогущим регулятором деятельности" (В.В.Давыдов). Успешной такая практика может быть только в условиях традиционного, а особенно закрытого общества. Только в этом случае заранее известны нормы, образцы, идеалы и тот объем знания, полнота освоения которого позволяет быть адекватным жизни в типизируемых извне ситуациях. Здесь характерно моноидеологическое В., загнанное в рамки одной школы (как социального института), которая подчинила себе не только семью, но и другие социальные институты. Непонимание и не принятие на себя ответственности за успешность своей собственной жизни - такова плата за единообразие советской школы, в центре воспитательной системы которой стоит не человек, а мероприятие. Именно поэтому ребенок, находясь в стенах современного учебного заведения, должен не только "готовиться к жизни", а иметь возможность, живя "здесь и теперь", самостоятельно строить свое будущее, выступая как субъект собственного формирования, изменения и развития, что предполагает коренное реформирование системы В. Решение этой задачи способствует появлению локальных пространств свободы, в которых возможно, "играя действительность", играть по правилам "будущего". То есть речь идет о необходимости создания пространств самоопределения, формирования своей позиции и самозаказа на деятельность, что перед современным педагогом, в первую очередь, ставит задачи по В. самого себя (т.е. требует осуществления им работы со своими ценностями, идеалами, нравственными и правовыми нормами, предрассудками и т.д.) и изменению деятельности (как собственной, так и школы в целом). А это уже задача переобучения (т.е. усвоения знаний об этой деятельности, освоения современных педагогических технологий). Организация жизненного пространства напрямую связана с организацией взаимодействия субъектов образования, имеющего договорную основу

(по поводу результатов деятельности и разработки критериев определения ее эффективности, характера организации и степени ответственности за полученные результаты и т.д.), сопряженную с возможностью самоопределения и контрактной системой. Осуществление процессов развития, образования и В. как управления взрослением человека сегодня сопряжены с предъявлением и созданием в условиях учебных заведений образцов демократической организации жизни сообщества: а) имитацией демократических организованностей, основанных на осуществлении принципа разделения властей, становлением ученического и школьного самоуправления; б) развитием общественного движения, стимулированием инициатив, деятельности сообществ, созданием профессиональных клубов; в) освоением педагогами технологий гуманитарного проектирования, повышением их уровня гуманитарной грамотности и технологической компетентности, развитием в республике инновационного движения; г) расширением пространства использования технологии "дело и кооперация", организации такого педагогического процесса, в котором проектируется совместная деятельность его участников. Построенная на деятельностном подходе и проектно-программной организации, эта технология предполагает, что ее участники становятся соавторами - субъектами учебно-воспитательного процесса. А наличие у человека такого опыта - еще одно условие, без существования которого нельзя говорить о становлении гражданской грамотности, и, соответственно, его социализации, и В. В. - искусственно-естественный процесс управления взрослением человека, основанный на его самоопределении и рефлексии. Самостоятельность в деятельности и автономность существования, авторство, имена, современный образовательный стандарт и технологии - условия, необходимые для обеспечения современного процесса В.

СБ. Савелова, В.Л. Абушенко

ВОСПРИЯТИЕ- процесс и результат целостного отражения человеком и животными явлений и вещей окружающей действительности, а также предметных ситуаций, возникающих при непосредственном воздействии физических раздражителей на рецепторные зоны органов чувств.

В. - неразрывно связанное с памятью и мышлением человека - складывается в процессе практической деятельности людей на основе получаемых ими ощущений. В зависимости от того, какой из анализаторов является ведущим в данном акте В., различают зрительное, слуховое, осязательное, вкусовое, обонятельное, кинестезическое и пр. В. Различают также В., адекватные окружающей реальности, и иллюзии.

Основными свойствами В. являются предметность, целостность, константность, структурированность, осмысленность и категориальность.

Важным условием конституирования В. является его "вплавленность" в повседневную практическую деятельность людей, результирующуюся, в частности, в перманентном сопоставлении образов В. с предметами и явлениями окружающей действительности.

О. В. Шапошникова

ВОСПРОИЗВОДСТВО НАСЕЛЕНИЯ- постоянное возобновление численности и структуры населения как путем естественной смены уходящих поколений новыми, так и пе-

'ВОССТАНИЕ МАСС"

В

рехода одних структурных частей в другие. Не все группы населения равнозначны по их вкладу в В.Н. в связи с различным характером их мобильности. По возможности обмена между собой группы населения делятся на три типа:

1) группы, в которых переход населения из одной в другую обязателен, неизбежен (по возрасту);

2) группы, в которых переход населения из одной в другую невозможен (по полу) /операции по перемене пола трактуются специалистами как результирующиеся определенным социальным эффектом, но не биологическим. -E.K.I;

3) группы, в которых возможны самые различные виды переходов из одного состояния в другое (по семейному положению, месту жительства и другие).

Наиболее важное значение в замене поколений имеет первая группа. Возрастные изменения лежат в основе всех остальных составляющих процесса В.Н. Поэтому, как правило, В.Н. рассматривается в разрезе половозрастных групп, и система показателей, характеризующая В.Н., также связана с ними.

Совокупность количественных характеристик процесса В.Н., рассматриваемого в фиксированный момент времени, называется режимом В.Н. Режим В.Н. определяется социально-экономическими условиями его жизни и особенностями демографического развития отдельных регионов. Множество режимов В.Н. может быть различным образом классифицировано. В частности выделяют суженный, простой и расширенный режимы В.Н.

Е.А. Кечина

ВОСПРОИЗВОДСТВО РАБОЧЕЙ СИЛЫ- непрерывное возобновление социальных, культурных и профессиональных характеристик рабочей силы как важнейшего элемента общественного способа производства. Существуют два типа В.Р.С. - простое и расширенное. При простом В.Р.С. основные характеристики рабочей силы возобновляются в неизменных масштабах и в неизменном качестве. При расширенном В.Р.С. происходит возобновление основных характеристик рабочей силы во все увеличивающихся масштабах и повышающемся качестве. В этом случае, уровень оплаты общественного труда не только возмещает затраты на жилье, быт и питание, охрану здоровья и получение необходимого образования, но и позволяет улучшить качество жилищных и бытовых условий, повысить заботу о состоянии здоровья и уровне образования. Тем самым, в процесс общественного производства вовлекается все более здоровая, образованная и мотивированная к труду рабочая сила.

Г. Н. Соколова

"ВОССТАНИЕ МАСС"("La Rehclion de las masas", 1930) - работа Ортеги-и-Гассета. Философ констатирует, что в современной Европе… По мысли Ортеги-и-Гассета, благородство определяется "требовательностью и…

В

'ВРАГ НАРОДА"

нув, они оказываются "реликтовыми : произошедшее в России исторически невыразительно и не знаменует собой начало новой жизни". Философ пишет: "Обе попытки - это ложные зори, у которых не будет завтрашнего утра". Ибо "европейская история впервые оказалась отданной на откуп заурядности... Заурядность, прежде подвластная, решила властвовать". "Специалисты", узко подготовленные "ученые-невежды", - наитипичнейшие представители "массового сознания". "Суть же достижений современной Европы в либеральной демократии и технике.

Главная же опасность Европы 1930-х, по мысли Орте-ги-и-Гассста, "полностью огосударствленная жизнь, экспансия власти, поглощение государством всякой социальной самостоятельности". Человека массы вынудят жить для государственной машины. Высосав из него все соки, она умрет "самой мертвой из смертей - ржавой смертью механизма".

А.А. Грицанов

Массовая социальная практика идентификации (преимущественно путем произвольного ситуационного назначения), поиска и наказания "В.И."… Фиксация (на социологическом уровне) социальной категории "В.Н."… Выстроенная по шаблонам и сценариям религиозных миропредставлений (ср., например: "мировая революция" -…

А.А. Грицанов

Характерными особенностями В.Д., по его мнению, являются: 1) интенсификация и массовость коммуникационных процессов; 2) синтез разных видов… ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В

В

ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ

нием какого-нибудь отдельного народа, который, познав на этой ступени общий дух в самом себе, передает впоследствии эту эстафету другому народу. Несмотря на известный европоцентризм, идея В.И. у Гегеля оказывалась сопряжена с идеями исторической закономерности, глубинной, необходимой связи различных этапов исторического процесса, каждый из которых является только одной из форм развития и проявления всеобщего духа; отдельные определения содержания последнего становились, по Гегелю, действительностью в историческом развитии, выраженной в своей целостности и единстве.

(Б) Маркс, изложив собственный подход к конструированию всеобщей теории общества (см. Исторический материализм),тем не менее оказался не в состоянии корректно экстраполировать постулаты материалистического понимания истории на многомерную эволюцию социума. Не сумев корректно преодолеть явно унаследованный от Гегеля европоцентризм собственной концепции, Маркс оставил открытым вопрос о соотношении "азиатского", с одной стороны, и античного, феодального и буржуазного способа производства, с другой. (В рамках неомарксизма гипотетический ход и развертывание В.И. интерпретируются как фатально-необратимый процесс всевозрастающей иррационализации мироустройства, как прогрессирующее сумасшествие разума - "обратная" схема в сопоставлении с "самообретением" абсолютной идеи через восхождение ее к самой себе у Гегеля.)

В свою очередь, осуществляя собственное осмысление проблем В.И. в границах гегелевского подхода, Кожев обратил свое внимание не на "Науку логики" и "Энциклопедию философских наук", а на "Феноменологию духа", которая рассматривала не философию природы, а стадии развития человеческой истории. Мир природы, по мысли Кожева, нейтрален и равен себе самому - он лежит за пределами человеческого смысла и вне истории. В предисловии к сборнику произведений Батая Кожев писал: "Гегелевская Наука, вспоминающая и соединяющая в себе историю философского и теологического рассуждения, может резюмироваться следующим образом: От Фалеса до наших дней, достигая последних пределов мысли, философы обсуждали вопрос о знании того, должна ли эта мысль остановиться на Троице или Двоице, либо достичь Единого, либо, по крайней мере, стремиться к достижению Единого, фактически эволюционируя в Диаде. Ответ, данный на него Гегелем, сводится к следующему: Человек, безусловно, однажды достигнет Единого - в тот день, когда сам он прекратит существовать, то есть в тот день, когда Бытие более не будет открываться Словом, когда Бог, лишенный Логоса, вновь станет непроницаемой и немой сферой радикального язычества Парменида. Но пока человек будет жить как говорящее о Бытии сущее, ему никогда не превзойти неустранимой Троицы, каковой он является сам и каковая есть Дух. Что же до Бога, то он есть злой демон постоянного искушения - отказа от дискурсивного Знания, то есть отказа от рассуждения, которое по необходимости закрывается в себе самом, чтобы сохраняться в истине. Что можно на это сказать? Что Гегельянство и Христианство, по сути своей, являются двумя несводимыми далее формами веры, где одна есть вера Павла в Воскресение, тогда как другая представляет собой веру земную, имя которой здравый смысл? Что Гегельянство есть "гностическая" ересь, которая,

будучи тринитарной, незаконным образом отдает первенство Св. Духу?". (Учение Гегеля трактовалось Кожевым как своеобычная ересь гностического образца, ставящая Историю в ранг высшего смысла мира и полагающая Бога-Отца и Бога-Сына зависимыми от Бога-Духа Святого суть человеческого разума.)

(В) Разновидностью попыток фундировать достижимость и позитивность В.И. оказался также и теологически интерпретированный "социологизм" Конта, выступивший (наряду с марксовым описанием) попыткой модернистского преодоления социоонтологических архитектоник классического типа. Дополненная рядом догматов традиционных мировых религий, идея В.И. у Конта реализовалась в ипостаси пафосного призыва ко "второму теологическому синтезу" как грядущей духовной опоре нового планетарного сообщества. Стремление трансформировать общество на основе наконец-то постигнутых социальных законов приобрело у Конта религиозные формы, любовь к Богу он пытался заменить любовью к человечеству. Конт акцентировал великую организующую и воспитательную роль религии в обществе второй половины 19 в. Человечество Конт именовал "Великим Бытием", пространство - "Великой Сферой", землю - "Великим Фетишем". (Гипотеза об "общечеловеческом организме" разворачивалась Контом и как модель особой системы социальных связей, и как образ-конструкт целостной сверхличности. Последняя позже была замещена им чисто религиозной ипостасью в виде Великого Существа - объекта поклонения и самообожествления.) Догматами новой веры, по мысли Конта, должны были выступить философия позитивизма и научные законы. (Ср. у Арона: "стоит любить сущность Человечества в лице лучших и великих его представителей как его выражение и символ; это лучше страстной любви к экономическому и социальному порядку, доходящей до того, чтобы желать смерти тем, кто не верит в доктрину спасения... То, что Огюст Конт предлагает любить, есть не французское общество сегодня, не русское -завтра, не американское - послезавтра, но высшая степень совершенства, к которой способны некоторые и до которой следует возвыситься". Арон называл идею "Великого Бытия" Конта "наилучшим из всего, сделанного людьми".)

(Г) Полагая оправданными рассуждения о В.И. в контексте единых (акцентированно сложившихся лишь в качестве европосообразных) этапов исторического генезиса субъекта, Фуко выделил в качестве основных эпох формирования субъекта сократо-платоновскую, эллинистическую, христианскую, новоевропейскую. По мысли Фуко, в античности "забота о себе" являла собой основу человеческого опыта вообще. Выделялись конкретные правила и техники такой заботы ("искусства существования"), посредством которых человек формировал сам себя. Согласно Фуко, у древних греков искусства являли собой определенные формы знания - управления собой, управления собственным имуществом и участия в управлении полисом - хронологически согласуемые, изоморфные и неразрывные практики одного и того же типа. В свою очередь, упражнения, позволяющие управлять собой, расщеплялись, дифференцировались от а) "власти как отношения" и б) "знания как кодекса добродетели" или "стратифицированной формы". Отношение к себе, по Фуко, обрело в то время независимый статус как "принцип внутреннего регулирования" по отношению к составляющим власти: отношение к себе ос-

ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ

В

мысливалось как само-господство, т.е. власть, которую человек был принужден выносить на себе, конституировалась внутри власти, которую он осуществлял над другими. С точки зрения Фуко, у греков возникло отношение, которое устанавливала сила сама с собой (власть и самость, воздействующие на себя самое: предполагалось, что только свободные люди, могущие властвовать над собой, могут властвовать над другими и обязательно наоборот - как своеобычное сложение, "заворачивание"). Обязательные правила власти, по версии Фуко, дублировались необязательными правилами свободного человека, осуществляющего эту власть. В классической Греции забота о себе - в то же время забота о другом, об обществе и об истине. В период эллинизма эта связь разрушается, и это - достижение индивидуализации субъекта как уникального. В христианской культуре "искусства существования" перерабатываются в практики религиозной жизни, а в современной культуре субъект и вовсе теряет власть над практиками заботы о себе, препоручая ее медицине, педагогике, государству (в виде абстрактной заботы о человеке). И только за счет исчерпанности новоевропейских систем нормирования задается возможность возвращения к "искусствам существования", касающимся конкретных поступков, а тем самым возможность индивидуальной свободы. Но ситуацию возвращения должна, согласно мысли Фуко, подготовить мыслительная деструкция этих систем и поиск осмысленных альтернатив, поскольку любой другой ход рискует модернизировать традиционную систему установлений (ср. со схемой Вико).

II) В данном контексте понятие "В.И." носит несколько условный характер: как элемент геополитического мировоззрения политических режимов, ориентированных на мировое господство, понимание "пределов мира" варьировалось в границах соответствующих географических представлений их носителей (например, представление о "краях Ойкумены" у Александра Македонского, идея "Срединной Поднебесной" в традиционном Китае и т.п.). Определенная соразмерность претензий на всемирную гегемонию, с одной стороны, и адекватных представлений о масштабах планетарного социума, с другой стороны, формируется лишь к 20 в. Условием возможности В.И. в этот период выступает складывание системы массовых коммуникаций, делающей возможными процедуры планетарного социального управления (см.) и социального контроля (см.).

20 в. явился ареной борьбы трех основных геополитических субъектов, ориентированных на достижение мирового господства /читай: силового установления "режима В.И.". -А.Г.1. Это - а) фашистская Германия, стремившаяся осуществить ранжирование наций и народов по степени приближенности к "арийскому эталону" с сопряженой идеей ликвидации недоразвитых этносов; б) коммунистический СССР с догмой о мессианизме и избранности одних общественных слоев (пролетариата и беднейшего крестьянства), вылившейся в геноцид классово "чуждых" социальных групп, а также в лозунги "мировой революции" и "всемирной Республики Советов"; в) "англо-американский" блок государств с (непровоз-глашаемой явно) теорией ранжирования стран мира по степени приобщенности к ценностям "открытого общества" под планетарной эгидой США. Крушение гитлеровского фашизма и распад СССР лишь сделали более наглядным и очевидным

процесс стремительной "американизации" мира на рубеже третьего тысячелетия.

Идеологическим фундаментом данного процесса являются риторическая идея о планетарном единстве человеческого рода и формировании "общечеловеческих ценностей"; гипотеза о возможности общечеловеческой солидарности и "мирного сосуществования наций и государств". Социально-политическая мифология такого типа выступает фокусом глобальных интегративных процессов рубежа 20-21 вв.

III) "Мир-системный подход", созданный представителями школы "Анналов" и являющий собой стратегию познания В.И. середины - второй половины 20 в., исходит из презумпции, согласно которой современная история суть планетарная система взаимодействий между различными социальными субъектами. (По Ф.Броделю, "для историка, тесно привязанного к конкретному, глобальное общество может быть лишь суммой живых реальностей, связанных или несвязанных одни с другими... Именно в таком смысле я взял за правило... говорить об обществе как о множестве множеств... как о полной сумме всех фактов, каких мы... касаемся в разных областях наших исследований... Это означает ... что все социально, не может не быть социальным... Это все равно, что сегодня заявлять: "Социальный процесс есть нераздельное целое" или "История бывает только всеобщей".) Данная версия понимания В.И. центрируется на явлениях всевозрастающей геополитической экспансии капитализма: предполагается, что с примерно с 1500 стартует процесс формирования "капиталистической мир-экономики" - фокусного субъекта В.И. 16-21 вв.

IV) Данная версия гипотезы о В.И. находит свое выражение в избыточно жестко детерминированных стратегиях качественного усовершенствования человеческой природы и, соответственно, организации существования планетарного социума (масоны, иезуиты и т.п.). Базируется на "последовательно эволюционном" понимании человеческой сущности (от религиозных и мистически-оккультных процедур до программ социальной инженерии - см., например, "Маятник Фуко" у У.Эко). В конечном счете исходным пунктом для формулирования и/или осмысления определенных общественных закономерностей полагаются тезисы, изоморфные идее об "изначальной греховности" либо "изначальной праведности" людей. [Ср. у Зиновьева (см.) в "Зияющих высотах" (см.): социальные законы являют собой "определенные правила поведения (действия, поступков) людей друг по отношению к другу. Основу для них образует исторически сложившееся и постоянно воспроизводящееся стремление людей и групп людей к самосохранению и улучшению условий своего существования в ситуации социального бытия... они естественны, отвечают исторически сложившейся природе человека и человеческих групп: "...меньше дать и больше взять; меньше риска и больше выгоды; меньше ответственности и больше почета; меньше зависимости от других; больше зависимости других от тебя и т.д.". Эти законы одни и те же всегда и везде, где образуются достаточно большие скопления социальных индивидов, позволяющие говорить об обществе... Признанию их в качестве законов, которым подчиняется социальная жизнь людей, - отмечал Зиновьев, - препятствует социальный закон, по которому люди стремятся официально выглядеть тем лучше, чем они хуже становятся на самом деле".]

В

"В ТЕНИ МОЛЧАЛИВОГО БОЛЬШИНСТВА, ИЛИ..."

По всей вероятности, при элиминации из концепта В.И. компонента идеологической ангажированности и философской амбициозности, он естественно трансформируется в чисто профессиональный, исторически-ретроспективный познавательный проект с присущими любому проекту такой степени общности ограниченными объяснительными возможностями. Так, по мнению А.И. Марру, профессора Сорбонны ("Об историческом знании". Париж, 1954), "Нибур, Ранке, Шампольон были королями: они знали, как читать Илиаду, что такое нация, они знали, был ли Иисус...". В этом контексте пассаж Борхеса о том, что "быть может всемирная история - это история различной интонации при произнесении нескольких метафор", фиксирует современный статус неизбывных метафизических проблем подобного ранга.

А.А. Грицанов

Бодрийар констатирует, что "призыв к массам, в сущности, всегда остается без ответа. Они не излучают, а, напротив, поглощают все излучение… Социальное суть полная противоположность социологического, тщетно пытающегося… и жажду зрелищ диктату здравомыслия, все артикулированные дискурсы поглощаются их переводом в плоскость…

А.А. Грицанов

ВЫБОРКА -см. ВЫБОРОЧНАЯ СОВОКУПНОСТЬ.

О. В. Терещенко ВЫБОРКА КВОТНАЯ- метод нестатистического формирования выборки (см.), в основе…

В

ВЫБОРКА КЛАСТЕРНАЯ (ГНЕЗДОВАЯ)

по нескольким критериям и, во-вторых, в пределах сформи- ваться полностью или выборочно. Если отобранные кластеры..

рованных квот интервьюер может выбирать своих респондентов более или менее произвольно. Чаще всего квоты формируются на основе социально-демографических показателей, таких как размер населенного пункта, пол, возраст, образование и т.п. В советский период, когда по организационным причинам предпочтение отдавалось производственным выборкам (см. Выборки основа),квоты нередко формировались на основе профессиональных групп.

В социологической литературе имеются ссылки (Э. Ноэль, У. Кокрен и др.) на специальные методологические исследования, согласно которым качество данных, полученных по В.К., не значительно уступает качеству данных, собранных с использованием случайных выборок (см. Выборка случайная).Отмечается, что В.К. позволяют получить приемлемые результаты в исследованиях общественного мнения (см.), ценностей, мотивов и т.п., однако их не рекомендуется использовать в исследованиях социальной стратификации (см.) и социальной мобильности (см.).

В.К. весьма популярна среди социологов благодаря своей простоте и низкой стоимости реализации по сравнению со случайными выборками. Основным недостатком квотного отбора является принципиальная невозможность использовать формальные статистические средства для оценивания ошибки выборки и подтверждения репрезентативности собранных данных.

Иногда В.К. используется совместно с выборкой маршрутной (см.). Тем самым отбор респондентов рандомизиру-ется (см. Рандомизация),и репрезентативность исследования повышается.

Квоты применяются также в исследованиях со смешанными целями, когда надо, например, репрезентативно представить как генеральную совокупность в целом, так и составляющие ее социальные группы (см.), в том числе малочисленные. Малочисленным группам присваивают завышенные квоты, которые обеспечивают репрезентативность полученных для них результатов. В этом случае при получении обобщенных характеристик всей выборки и генеральной совокупности, выборка должна быть взвешена для восстановления нарушенных пропорций (см. Выборки взвешивание).Если в таком исследовании респондентов отбирают с использованием случайных процедур, полученная выборка является не квотной, а случайной стратифицированной.

О. В. Терещенко

ВЫБОРКА КЛАСТЕРНАЯ (ГНЕЗДОВАЯ)- метод извлечения выборки (см.), основанный на предварительном разделении генеральной совокупности (см.) на относительно компактные структурные части (кластеры, гнезда). Главным требованием является более широкая вариация основных изучаемых показателей внутри кластера по сравнению с их вариацией между кластерами [в отличие от выборки стратифицированной (см.), цель которой - выделение страт, в которых вариация основных показателей была бы минимальной].

В.К. может осуществляться в несколько этапов. На первом этапе основа выборки представляет собой полный список кластеров; из этого списка тем или иным способом извлекается выборка кластеров. Далее в исследовании участвуют только выбранные кластеры. Они, в свою очередь, могут обследо-

обследуются полностью, мы получаем выборку серийнуй (см.). Примером серийной выборки является опрос студенте» целыми академическими группами, когда на первом этапе отбираются группы, а на втором - опрашиваются все студенты из отобранных групп. Если отобранные кластеры обследуются выборочно, выборка является двухступенчатой или многоступенчатой. Примером двухступенчатой выборки является исследование населения, на первом этапе которого в качестве кластеров отбираются отдельные населенные пункты; на втором - в каждом из отобранных населенных пунктов извлекается простая случайная выборка его жителей (в качестве основы выборки могут использоваться, например, данные адресного стола). Для многоступенчатой выборки процесс кластеризации может продолжаться "вглубь", посредством разделения отобранных кластеров на все более мелкие.

Если на всех этапах В.К. применяются процедуры случайного (простого или стратифицированного) отбора либо сплошное обследование всех объектов, составляющих кластер, выборка называется случайной кластерной. Существуют две основные стратегии, обеспечивающие при кластерном отборе всем элементам из генеральной совокупности одинаковую вероятность попадания в выборку. Согласно первой из них, кластеры отбирают из списка с равными вероятностями; затем предполагаемый объем выборки делят между выбранными кластерами пропорционально их размеру. При использовании второй стратегии, кластеры отбирают с вероятностями, пропорциональными их размеру, предполагаемый объем выборки делится между отобранными кластерами в равных частях.

Главным преимуществом В.К. является минимизация трудовых и финансовых затрат; недостатком - более высокая ошибка выборки по сравнению с простым или стратифицированным случайным отбором. Ошибка выборки тем выше, чем больше средний размер кластера и, соответственно, меньше число обследуемых кластеров. Кластерный отбор рекомендуется применять:

1) если основа выборки не может быть получена для всей генеральной совокупности, но может быть получена для ее отдельных структурных частей;

2) если простой или расслоенный случайный отбор становится неприемлемо дорогостоящим, например, из-за того, что генеральная совокупность рассеяна по слишком большой территории.

В некоторых случаях отбор кластеров производится нестатистическими методами. Например, целевым образом выбираются населенные пункты, в которых проживают интерн вьюеры. В этом случае выборка не будет случайной (даже если в населенных пунктах производится случайный отбор), я статистическое оценивание ошибки выборки не будет корректным.

О. В. Терещет

ВЫБОРКА МАРШРУТНАЯ- процедура рандомизащя j (см.), аналог выборки случайной (см.) или выборки систем* тической (см.), позволяет построить случайную выборку щ I риториальную (см.) в условиях отсутствия основы выборки при ограниченных материальных и временных ресурсах, j

ВЫБОРКА МЕТОДОМ СНЕЖНОГО КОМА

В

Применяется в отдельных населенных пунктах или на избирательных участках, а также на последних ступенях многоступенчатой выборки. Единицей отбора при осуществлении В.М. является жилое помещение, семья или домохозяйство (группа лиц, ведущих общий бюджет).

Метод В.М. заключается в том, что интервьюер следует в населенном пункте предписанному маршруту, отбирая жилые помещения (дома, квартиры) по заданной схеме. Выбор маршрута и схемы отбора зависит, главным образом, от размера населенного пункта и типа застройки. В сельских населенных пунктах и малых городах с однородной застройкой маршрут может начинаться от одного из общественных зданий (исполкома, магазина, библиотеки, кинотеатра) или просто с одного из концов улицы.

В больших и средних городах необходимо обеспечить равную вероятность попадания в выборку жителям районов города с разным типом застройки. Для решения этой задачи применяются две альтернативные стратегии. Первая предполагает расслоение территории города по "функционально-застроечному" критерию - выделение административно-культурного центра, промышленной зоны, "спальных" районов, "частного сектора" и т.п. В выделенных зонах и секторах случайным образом отбираются улицы, на которых и осуществляется опрос. Недостаток этого подхода заключается в сложности и некоторой субъективности самой стратификации, а также в сложности получения информации о жилых помещениях, необходимой для распределения В.М. по стратам.

Вторая стратегия заключается в построении кластерной выборки с использованием жилищно-эксплуатационных участков (ЖЭУ) и т.п. в качестве кластеров. Преимущества этого подхода очевидны. ЖЭУ равномерно размещены на территории города и сравнимы друг с другом по размеру (количеству жилых помещений), в них имеется наиболее достоверная информация обо всех находящихся на соответствующей территории жилых помещениях и проживающих в них людях. С точки зрения определения кластеров, ЖЭУ недостаточно однородны, тип застройки в них может радикальным образом отличаться, но этот недостаток отчасти компенсируется их относительно небольшими размерами, способствующими повышению точности исследования. Номера ЖЭУ обычно коррелируют с возрастом застройки, поэтому можно предположить, что систематическая выборка ЖЭУ по номерам обеспечит представительство всех типов застройки. В небольших городах ЖЭУ могут служить в качестве критерия расслоения жилых помещений. Если для построения выборки используются ЖЭУ, маршруты опроса могут начинаться прямо от них. Аналогичным образом могут использоваться почтовые отделения, избирательные участки и т.п.

При отборе улиц можно руководствоваться одним из следующих принципов: 1) выбирать в каждой зоне "типические" улицы, с характерными типами застройки; 2) составить полный список улиц и извлечь из него случайную или систематическую выборку; 3) выбирать улицы случайным образом, например, улицы, в названии которых одновременно встречаются две заранее заданные буквы.

При отборе домов и квартир также можно использовать систематическую выборку (например, каждое седьмое жилое помещение), или случайный отбор (например, дома и квартиры, в номерах которых встречается цифра "3").

Отдельную методическую проблему составляет отбор респондента в семье. После того как жилое помещение выбрано, необходимо определить, кого из членов семьи следует проинтервьюировать. Это можно делать с помощью процедур рандомизации либо методом выборки квотной (см.).

"Случайный" отбор респондента достигается применением специальных процедур, таких, например, как выбор члена семьи, день рождения которого наиболее близок к дате опроса, или отбор методом Киша на основании списка членов семьи, упорядоченного по полу и возрасту.

В.М. нередко применяется также в сочетании с методом квот: интервьюер определяет, есть ли среди членов семьи удовлетворяющие условиям квот, и если таковых не находится, продолжает движение по маршруту.

Сочетание методов В.М. и квотной выборки позволяет в значительной мере компенсировать недостатки каждого из них. Применение метода квот не требует составления списка членов семьи и тем самым создает у респондента большую уверенность в анонимности опроса, что, в конечном счете, снижает количество отказов от участия в исследовании. Следование заданному маршруту препятствует субъективному отбору респондентов, характерному для квотного метода. Главным недостатком В.М. является неконтролируемая возможность систематической ошибки. Поскольку квоты по полу, возрасту, образованию и другим важным признакам, в любом случае, будут выполнены, постольку оценить мнение тех, кто отказался отвечать, не представляется возможным. Ошибка В.М. не может быть оценена статистически.

О. В. Терещенко

ВЫБОРКА МЕТОДОМ ОСНОВНОГО МАССИВА-

частный случай сплошного обследования относительно небольшой генеральной совокупности (см.) (см. также Дизайн социологического исследования).Такая выборка представляет собой доступную для исследования часть генеральной совокупности при условии, что оставшаяся часть относительно не велика по объему и не отличается от обследованной части по критериям, важным с точки зрения целей исследования. Если это условие выполняется, выборка считается репрезентативной, хотя статистическими методами ее репрезентативность подтвердить нельзя. Таким образом, обоснование репрезентативности В.М.О.М. заключается в доказательстве того, что необследованная часть генеральной совокупности по своим характеристикам, важным с точки зрения целей исследования, не является специфичной. Как правило, для такого доказательства необходима репрезентативная основа выборки (см. Выборки основа).

О. В. Терещенко

ВЫБОРКА МЕТОДОМ СНЕЖНОГО КОМА- частный случай выборки методом основного массива (см.). Применяется к относительно небольшим генеральным совокупностям (см.), специфика которых состоит в том, что, во-первых, их члены знают друг друга и, во-вторых, для них трудно получить репрезентативную выборки основу (см.). Такими являются, например, генеральные совокупности коллекционеров, экспертов по узкой проблеме, представителей редких высококвалифицированных профессий и т.п. В.М.С.К.

В

ВЫБОРКА МНОГОСТУПЕНЧАТАЯ

заключается в том, что каждого вновь наиденного члена генеральной совокупности спрашивают, кого еще из ее членов он знает. Основа выборки в виде списка формируется "по цепочке". Процедуру можно считать законченной, когда новые фамилии перестают появляться. Полученную В.М.С.К. можно считать репрезентативной в том смысле, что в нее включены все более или менее известные представители генеральной совокупности.

О.В. Терещенко

При построении В.М. применяются термины "единица отбора" и "единица наблюдения". Единицами наблюдения являются объекты,… В.М. рекомендуется применять: 1) если генеральная совокупность велика и имеет сложную многоуровневую структуру;

О.В. Терещенко

ВЫБОРКА ОБУЧАЮЩАЯ- набор объектов, для каждого из которых априорно известно, к которому из несколь-

ких классов он принадлежит. Применяется в задачах классификации с обучением (см. Анализ многомерный статистический),например, при решении их методами анализа дис-криминантного (см.) или анализа кластерного (см.). В рамках В.О. должны быть представлены все классы, являющие собой объект интереса для исследования.

О.В. Терещенко

ВЫБОРКА ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ -см. ВЫБОРКИ ОСНОВА.

ВЫБОРКА РАЙОНИРОВАННАЯ- частный случай выборки стратифицированной (см.), применяется в территориальных выборочных обследованиях, когда стратификация территорий производится по принципу географической непрерывности. Например, при опросах населения возможно районирование по регионам, областям или административным районам.

В советской социологической литературе термин "В.Р." часто встречается в расширительном толковании, как синоним выборки стратифицированной.

О.В. Терещенко

ВЫБОРКА СЕРИЙНАЯ- частный случай выборки кластерной (см.). Извлекается в один этап; отобранные кластеры (серии) подвергаются сплошному обследованию. Применяется, если кластеры имеют небольшой объем и если вариация (изменчивость) основных изучаемых показателей между кластерами меньше, чем внутри кластеров. Например, в качестве серий часто используют школьные классы, академические группы, производственные бригады и т.п.

О.В. Терещенко

То обстоятельство, что B.C. распределена по генеральной совокупности (см.) более равномерно, делает систематический отбор иногда более точным, чем… Если в списке генеральной совокупности единицы расположены случайно, в нем нет… Если элементы генеральной совокупности упорядочены по , возрастанию или убыванию некоторого показателя, коррели- : …

О. В. Терещенко

выборочная совокупность (см.), сформированная с применением вероятностных (случайных, статистических) методов отбора объектов из генеральной… Цель случайного отбора - обеспечить для всех элементов генеральной… Наряду с вероятностными, широко используются квазислучайные методы отбора и рандомизирующие (обеспечивающие…

О. В. Терещенко

Расслоенный отбор рекомендуется применять в следующих случаях: 1) если каждый слой внутренне однороден в том смысле, что результаты измерения… 2) если желательно получить репрезентативные данные не только о генеральной совокупности в целом, но и об ее…

В

ВЫБОРКА ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ

и подвергнуты сплошному отбору, в то время как мелкие фирмы обследуются выборочно).

О.В. Терещенко

ВЫБОРКА ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ- метод формирования

выборочной совокупности (см.) для исследований случая, применяется также в формировании фокус-групп (см.) и планировании экспериментов с выделяемыми факторами. В противоположность выборке случайной (см.), репрезентативность В.Т. обосновывается не равной вероятностью попадания в выборку для всех элементов генеральной совокупности (см.), но тщательным отбором единичных случаев, соответствующих заданным критериям. Е.М. Ковалев и И.Е. Штейн-берг ("Качественные методы в полевых социологических исследованиях", 1999) приводят следующие модели В.Т.:

1) Выборка экстремальных (девиантных) случаев: отбор необычных, в некотором смысле специфических, случаев. Предполагается, что такие случаи могут в сжатом виде содержать всю информацию о более "типичных" представителях генеральной совокупности.

2) Интенсивная выборка: отбор информативно значимых случаев, которые в значительной (но не экстремальной) степени представляют интересующее социолога явление. Предполагается, что собрана предварительная информация о генеральной совокупности и проведен предварительный анализ ее отличительных особенностей.

3) Выборка максимальной вариации: отбор случаев, представляющих все распространенные модели изучаемого явления. Для конструирования выборки необходимо предварительно выделить соответствующие модели и оценить их распространенность.

4) Гомогенная выборка: отбор случаев, с максимальной полнотой характеризующих некоторую относительно гомогенную часть генеральной совокупности. В частности, интервью с фокус-группами обычно проводятся на гомогенных выборках, насчитывающих от 5 до 8 участников с одинаковыми демографическими и социальными характеристиками.

5) Выборка типичных случаев: типичные случаи выбираются в ходе бесед с экспертами, определяющими, что, на их взгляд, является типичным, а также на основе проведенных ранее опросов, демографическом анализе и т.п. Используется как индуктивное, так и дедуктивное понимание типичного. В индуктивном ("статистическом") понимании типичное представляется как наиболее часто встречающееся (модальное). Дедуктивное понимание типичного восходит к веберовскому пониманию типа как синтеза представлений об идеальном. Дедуктивное понимание типа более информативно, но намного труднее в реализации.

6) Стратифицированная выборка: отбор случаев из предварительно выделенных страт (слоев, частей) генеральной совокупности. Целью стратифицированной В.Т. является не описание генеральной совокупности в целом (как в случае стратифицированной случайной выборки), но фиксация основных различий между ее объектами. Статистической репрезентативностью стратифицированная В.Т. не обладает.

7) Выборка критических случаев: отбор случаев, критических важных для понимания происходящего ("Если так случилось здесь, то это произойдет везде" или "Если

здесь этого не случилось, то и нигде не случится"). Эта модель особенно эффективна, если имеющиеся ресурсы ограничивают исследование одним случаем. Например, если правительство вводит новые правила налогообложения, то на первом этапе достаточно проверить, как их понимает наиболее образованная часть общества. Если даже для нее правила непонятны, они тем более будут непонятны всем остальным. Наоборот, если правила понятны наименее образованным гражданам, люди с более высоким уровнем образования их тоже поймут.

8) Критериальная выборка состоит в том, что изучению подвергаются только объекты, удовлетворяющие заранее определенным критериям. Например, "пациенты психиатрической больницы, неоднократно пытавшиеся совершить самоубийство". Такая выборка эффективна при изучении проблемных случаев. Основой для критериальной выборки могут служить результаты количественного анализа или тестирования.

Объем В.Т. зависит от целей исследования, его глубины, имеющихся ресурсов, т.к. более глубокое исследование каждого случая требует больше средств и времени. Качественная выборка должна одновременно удовлетворять двум часто противоречащим друг другу критериям - она, с одной стороны, должна быть компактной, с другой - покрывать цели исследования. Критерий максимизации информации требует, чтобы формирование выборки прекращалось только в тот момент, когда от включения в выборку новых случаев уже не ожидается получение дополнительной информации (ср.: в "количественных" исследованиях объем выборки планируют заранее). Это, в частности, означает, что должна сохраняться возможность увеличить выборку в зависимости от первых результатов исследования. В условиях ограниченных ресурсов этот идеал может оказаться недостижимым.

О.В. Терещенко

ВЫБОРКА ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ -см. ВЫБОРКИ ОСНОВА.

Взвешивание чаще всего производится по основным социально-демографическим показателям, таким как пол, возраст, образование, национальность (раса),… Весовые коэффициенты вычисляются для каждой из выделенных… w = f*/f , где / - относительная частота соответствующей

О.В. Терещенко

Систематическая ошибка порождается ошибками планирования выборочного исследования, такими как неправильное определение генеральной совокупности… к систематическим ошибкам, вызванным различиями между той частью аудитории,… Случайная В.О. неизбежно возникает в выборочном исследовании как следствие применения выборочных процедур. При…

О.В. Терещенко

Репрезентативность выборки, при отсутствии систематической ошибки, определяется двумя показателями - уровнем доверительной вероятности (l —а),… значений 0.1, 0.05, 0.01 и т.п., и предельно допустимым (с точки зрения… ошибка выборки Л с вероятностью (l-a) не превысила величины Д ( , определяется по формуле:

О.В. Терещенко

ВЫБОРОЧНАЯ СОВОКУПНОСТЬ (ВЫБОРКА)-

часть генеральной совокупности (см.), непосредственно участвующая в исследовании. Проблема формирования выборки

В

ВЫГОТСКИЙ

(отбора объектов из генеральной совокупности) является важнейшей методологической проблемой для всех видов социологического исследования, за исключением полного обследования генеральной совокупности и, в некоторых случаях, полевого исследования (см. Дизайн социологического исследования, Выборки дизайн).

О.В. Терещенко

Основной задачей своего подхода полагал выявление закономерностей отражения и конституирования человеческой психикой разнообразных исторических,… значимым компонентом данного вывода выступает то, что высшие психические… В 1925 В. совместно с Лурия опубликовал предисловие к книге 3. Фрейда "По ту сторону принципа удовольствия",…

В.И. Овчаренко, А.А. Грицанм

Г

ГАБИТУС- целостная система диспозиций восприятия, оценивания, классификации и действий, результат опыта и интериоризации индивидом социальных структур, носящая неосознанный характер.

В философской традиции термин "Г." обозначает сумму индивидуальных телесных навыков - походка, жестикуляция, манеры, - цельное осаждение опыта конкретного человека в "глубине" телесного сознания. В социологии в широкий научный обиход слово "Г." введено П. Бурдье (см.): "Габитус -система прочных приобретенных предрасположенностей (dispositions), структурированных структур, предназначенных для функционирования в качестве структурирующих структур, т.е. в качестве принципов, которые порождают и организуют практики и представления, которые объективно приспособлены для достижения определенных результатов, но не предполагают сознательной нацеленности на эти результаты и не требуют особого мастерства".

Г. порождается средой, "классом условий существования", путем их интериоризации индивидом; это результат индивидуальной истории и социального опыта индивида. Г. структурирует новый опыт, который, в свою очередь, трансформирует исходные ментальные структуры. Таким образом, Г. зависит от социальной траектории индивида.

Г. - принцип практик индивида: "это порождающее и унифицирующее начало, которое сводит... характеристики какой-либо позиции в единый стиль жизни, т.е. в единый ансамбль выбора людей, благ и практик" (Бурдье).

Вводя понятие "Г.", Бурдье пытается снять традиционное для социологии противопоставление социальной структуры и личных практик индивида: с одной стороны, Г. - это внутренние схемы восприятия, оценивания, классификации и деятельности, свойственные индивиду, с другой - это интерио-ризованные социальные отношения, усвоенные и присвоенные социальными агентами.

Г. обеспечивает воспроизводство социальных институтов: структура института вписывается во внутреннюю структуру индивида и впоследствии воспроизводится в будущих его практиках (по Бурдье, "собственность присваивает хозяина, принимая форму структуры порождающей практики, совершенно соответствующие ее логике и требованиям").

В то же время Г. вписывает индивида в существующие социальные структуры, генерируя практики и представления так, что они оказываются объективно адаптированными к социальным отношениям, продуктом которых и являются.

Г. обеспечивает не только воспроизводство но и определенную изменчивость социальной структуры в практиках индивида, поскольку детерминирует практики не непосредственно, но путем изначально заданных принуждений, ограничений, представлений о возможном, вероятном и невозможном. Действие формируется на основании "субъективной оценки объективных вероятностей", соизмерения желаемого и возможного.

Принципиальным моментом является то, что Г. целостен и не может быть разложен на отдельные составляющие его диспозиции, поскольку выражает один общий принцип, стиль, проявляющийся во всех практиках индивида и переносимый из одной сферы в другую, задавая их взаимную согласованность.

Еще одна особенность Г. в том, что он является бессознательной структурой: это системы глубоко укорененных диспозиций, "забытых" и полностью не рефлексируемых: "Г. -это история, ставшая природой, и тем самым отрицаемая в качестве таковой" (Н.А. Шматко).

Бессознательность Г. определяется его телесностью; установки вписаны в телесность и проявляются в манере, стиле, привычке говорить, держаться, двигаться, подчиняясь определенным инкорпорированным требованиям.

Г. производится средой, следовательно сходные условия, т.е. позиции индивида генерируют сходные I". членов группы, класса. Таким образом, "социальный класс - это класс схожих условий, а также класс индивидов, обладающих сходным гапитусом" (П. Бурдье). Следовательно, практики членов группы изначально координированы сходством Г., выступающим основой спонтанной солидарности.

М.В. Батурчик

ГАРФИНКЕЛЬ(Garfinkel) Гарольд (р. 1917) - американский социолог, создатель этнометодологии (см.).

В книге "Исследования по этнометодологии" (1967) Г. была предпринята попытка распространить методы социальной антропологии и этнографии на всю сферу общественных дисциплин. Универсализируя способы организации повседневной жизнедеятельности людей в примитивных культурах, трактуя этнографические методы их изучения как "процедурные инварианты" социальных наук, Г., наряду с иными представителями этнометодологии, сформулировал нетрадиционное определение ее предмета. По их мнению, это - процедуры интерпретаций вкупе со скрытыми, неосознаваемыми, нереф-

Г

ГАРФИНКЕЛЬ

лексированными механизмами социальной коммуникации между людьми.

Главной темой собственных социологических изысканий Г. считал проблему "рациональной описуемости практических действий как текущей практической реализации". Его интересовало то, каким образом возможно рациональное корректное описание практических повседневных социальных взаимодействий.

Важность и неоднозначность этой проблемной ситуации задается, по Г., рядом предпосылок. Во-первых, любое описание подобного рода явится осмысленным для воспринимающей аудитории лишь в том случае, если оно будет предполагать общее для всех участников знание контекста. Это знание может пониматься как молчаливо подразумеваемое свойство взаимодействия. Во-вторых, предполагается использование однозначных терминов для описания социальной ситуации (с целью предотвращения появления альтернативных объяснений). В-третьих, с точки зрения Г., не все знание, включаемое в описание в целях выявления смысла действия, обнаруживает себя синхронно с объяснением данных. Некоторые элементы описания даже при явном их выражении могут быть полностью реконструированы лишь тогда, когда описание будет полностью завершено. В-четвертых, подобные описания должны конструироваться систематически и последовательно. И наконец, в-пятых, смысл материалов или элементов описания зависит от контекста, т.е. либо от порядка следования материалов в процессе описания, либо от биографии участника, либо от более широкого восприятия социальной ситуации.

Таким образом, с точки зрения этнометодологии Г., социология призвана изучать все аспекты повседневной социальной жизни и экстраординарные явления, будучи сама по себе весьма важной сферой повседневной деятельности людей. Все люди в обществе, по Г., являются социологами, ибо, приписывая значения действиям других и претендуя на их понимание, они выступают в качестве практических теоретиков.

Социологическую парадигму Г. толковал в контексте традиционного науковедческого подхода как общую систему отсчета данной дисциплины, именуя ее "набором фоновых ожиданий", конституирующим принимаемый на веру мир специалиста.

Именно поэтому, по Г., принимаемые нами в качестве объективных образований черты социальной реальности объективны лишь потому, что мы выражаем их в объективных категориях, т.е. в терминах их общих свойств. Традиционные формы социологического объяснения социолог трактует как нечто вроде специальных приспособлений, кодировальных таблиц, служащих для выделения и подчеркивания общих свойств явлений в ущерб особенным и уникальным их свойствам. Существенно важным компонентом гипотезы Г. было его мнение, что таково свойство любого объяснения: вырабатывая рациональные объяснения своих действий, индивиды делают эти действия рациональными, делая тем самым социальную жизнь упорядоченной и понятной.

Определение того, что есть индивид, Г. формулирует в духе подхода Т. Парсонса (см.) - "член коллектива". В основе

же повседневных действий индивидов, по его мнению, лежит то, что "индивид предполагает сам, предполагает, что другой индивид точно так же предполагает, и предполагает, что как он предполагает относительно другого, так и другой предполагает относительно его самого".

Взаимное же понимание, согласно концепции Г., не есть частичное или полное согласие индивидов относительно существенного содержания предмета. Условия взаимного понимания всегда предполагают некое условие "поживем - увидим", которое позволяет социальному взаимодействию включать в себя все случайные характеристики. Взаимное понимание не сводится к формальным правилам регистрации явлений, служащим индивидам для предсказания будущего поведения друг друга. Оно является своего рода соглашением, служащим нормализации всего того, чем может на практике оказаться социальное поведение.

Социальное же взаимодействие, по Г., может быть корректно описано по аналогии с игрой. С этой точки зрения становится возможным выявить как совокупность основных правил, которые те, кто стремится им подчиняться, считают правилами нормального взаимодействия, так и способы осмысливания с помощью этих правил конкретных социальных ситуаций их участниками.

Хотя этимология слова "этнометодология" и предполагает изучение подходов, применяемых социологами, этот термин обозначает в принципе все практические действия и описания, осуществляемые индивидами в обществе. В данном контексте этнометодология выступает как поисковое исследование природы социальных действий и объяснений (как обыденных, так и профессиональных) социального процесса. Крайне важно в связи с этим, по Г., избежать подмены анализа практических теорий участников скрытыми предпосылками, понятиями и теориями наблюдателя. В противном случае социальный порядок "навязывается" ситуации извне, и главная проблема конструирования и поддержания участниками взаимодействия значимого массива представлений и действий становится "непроблемой". Рекомендуемый Г. подход требует рассматривать этот навязанный извне порядок как проблематичный.

Так, с точки зрения Г., приписывание индивиду определенного рода душевной болезни отвечает практическим требованиям, предъявляемым бюрократизированной системой медицинского обслуживания, и что даже пол индивида не является изначально данным, а формируется в ходе социального процесса (феномен трансвестизма).

Критически оценивая позитивистские ориентации в социологии, Г. обращал внимание на то обстоятельство, что убежденность позитивистов в объективной пригодности "научного" языка для раскрытия "реальных" свойств социального мира оборачивается неизбежной "документальной интерпретацией" (трактовкой явлений, действий и ситуационных факторов как отражения, свидетельства, документа лежащей в их основе матрицы значений, детерминирующей объективный характер социального мира). Позитивисты, по Г., упускают из виду то обстоятельство, что в процессе социологических объяснений по типу самообоснования созидается мир, ' являющийся предметом их исследований.

ГВАТТАРИ

Происходит это потому, что по сути толкования позитивистской социологии не выходят за рамки так называемого здравого смысла, это в реальности обыденные толкования, ибо в их основе лежит вера в объективный характер социального мира.

По мысли Г., обычно люди подходят к социальному миру с чисто прагматической установкой. Реконструируются лишь те его аспекты, которые касаются практической деятельности индивидов. В итоге соответствующие процедуры интерпретации носят характер предписаний для достижения целей этой деятельности. В рамках данного подхода мир интерпретирован верно, если индивид способен достичь необходимого результата на основе знания о том, как действуют вещи в этом мире. Таким образом, становятся допустимыми описание и объяснение социального мира в контексте любой произвольной практической цели. Социологи же позволяют членам общества (в том числе и самим себе) производить и сохранять социальный мир, который именно в силу этих процедур воспринимается и постигается как мир объектов. Они, следовательно, так же объективны или субъективны, как и процедуры социологов, и реальность, порождаемая ими, не может, по Г., рассматриваться более объективной или менее объективной, чем реальность, порождаемая социологами.

В целом же основные компоненты этнометодологии сводимы к правилам метода, доступным любому ииспользуемым любым социальным деятелем в любом практическом действии, в котором он участвует. Основные принципы учения Г. не могут быть изъяты из контекста профессиональной деятельности социологов - его последователей и объективированы как таковые.

Подрывая три аксиоматичные черты традиционных способов социологического объяснения (естественно-научный характер его рациональности, объективность и обоснованность наличных обобщений), социология Г. потребовала немедленного коренного пересмотра эпистемологических и философских оснований социологического знания с целью как можно более точного отражения и фиксации чрезвычайно тонкой, двойственной, виртуальной и конструктивной природы социальных феноменов, составляющих его предмет.

А.А. Грицанов

торской, "революционной" психиатрической практики основал альтернативную психиатрическую клинику La Borde. Стремился к выработке дискурса,… Согласно Г., "персонификация... аппаратов (Сверх-Я, Я, Оно)"… С точки зрения Г. и Делеза, психоанализ - в контексте свойственной для него абсолютизации значимости символической…

Г

ГВАТТАРИ

стве дивана всего лишь возводит Эдипа в квадрат, превращает его в Эдипа трансфера, в Эдипа Эдипа. Но и в семейной, и в аналитической разновидностях Эдип является по своей сути аппаратом репрессии, направленным против машин желания, а ни в коем случае не порождением бессознательного самого по себе... Эдип или его эквивалент... инвариантен. Это - инвариант отклонения сил бессознательного... мы нападаем на Эдипа не от имени обществ, в которых его не было, но от имени общества, где он присутствует повсеместно, - нашего капиталистического общества". Согласно Г., "Фрейд открыл желание как либидо, производящее желание, и он же постоянно подвергал либидо отчуждению в семейной репрезентации (Эдип). С психоанализом произошла та же история, что и с политической экономией в понимании Маркса: Адам Смит и Рикардо правильно усматривали сущность богатства в производящем его труде и в то же время отчуждали его своими представлениями о собственности. Осуществляемое психоанализом наложение желания на семейную сцену бьет мимо психоза и даже в случае невроза дает интерпретацию, которая искажает продуктивность бессознательного".

Квалифицируя шизоанализ ("активистский анализ, анализ либидинально-экономический, либидинально-полити-ческий") и как одну из форм микрополитической практики, и как достаточно эффективное средство макросоциалыюй прогностики, Г. обращал особое внимание на "фашистские инвестиции" как "на уровне желания", так и "на уровне социального поля". Согласно Г., "...или революционная машина проявит себя способной овладеть желанием и феноменами желания, или желанием будут манипулировать силы угнетения, репрессии, угрожающие - в том числе изнутри - революционным машинам". Анализируя вероятность тех или иных сценариев общественно-экономических трансформаций, Г. полагал, что революция, отвечающая чаяниям угнетенных классов, неосуществима, если само желание не заняло революционную позицию, оказывающую воздействие на бессознательные образования: "Революционным аппаратам постоянно угрожает то, что они разделяют пуританскую концепцию интересов, которые реализуемы лишь в пользу части угнетенного класса, так что последняя вновь образует касту и иерархию угнетения, - отмечал Г., - этому фашизму власти мы противопоставляем активные и позитивные линии ускользания, которые ведут к желанию, к машинам желания и к организации социального поля желания".

Стремясь реконструировать мыслимые процедуры обновленческих общественных трансформаций с учетом распространения и укрепления институтов "демократического капитализма" вкупе с материальными стандартами "общества изобилия", Г. в 1972 утверждал, что "нынешний уровень потребления недостаточен, что никогда интересы не станут на сторону революции, если линии желания не достигнут такой точки, в которой желание и машина совпадут... и обратятся против так называемой естественности капиталистического общества. Нет ничего легче, нежели достичь этой точки, потому что она составляет часть мельчайшего желания, но нет и ничего труднее, потому что она втягивает в себя все бессознательные инвестиции". Модифицируя ряд традиционалистских

подходов философии языка 20 в., Г. - Делез весьма радикально характеризовали удельный вес и значение различных компонентов системы "Означаемое - Означающее", стремясь оттенить "диффузность" этого понятия, "списывающего все на обветшалую машину письма". В контексте их концепции, по утверждению Г., очевидно, что "принудительная и исключительная оппозиция Означающего и Означаемого одержима империализмом Означающего, возникающего с появлением машины письма. В таком случае все по праву приводится к букве. Таков закон деспотического перекодирования". Г. полагал, что означающее правомерно понимать как "знак великого Деспота (эпохи письма)", который, "исчезая, оставляет отмель, разложимую на минимальные элементы и на упорядоченные отношения между ними". Акцентируя в этом аспекте "тиранический, террористический, кастрирующий характер Означающего", а также высказывая сомнение в том, "работает ли Означающее в языке", Г. делал вывод, что само по себе Означающее - "колоссальный архаизм, уводящий к великим империям" и подлежит замене моделью Ельмслева, в границах которой "потоки, содержание и форма" обходятся без означаемого. Целью таковых интеллектуальных поисков у Г. - Де-леза являлся поиск "линий абстрактного декодирования, противостоящих культуре".

Работа "Что такое философия" посвящена анализу базовых форм человеческого мышления, а также разработке его пространственной модели. Соотнося последнюю с организацией и устройством человеческого мозга, Г. - Делез одновременно акцентировали (вне принципиальных экспликаций) особую значимость также и таких порождающих и (в известном смысле) предпосылающих мышление материальных начал, как: книги с присущей для них многослойной структурой взаимоналожения листов и картины с присущей для них неоднородной системой-диаграммой наложения сплошных цветовых масс и отдельных мазков. В качестве ведущего познавательного инструмента Г. - Делез рассматривают не образы-фигуры субъективистского вчувствования, не абстрактно-логические процедуры, а сведенные воедино пространственные характеристики мира, в котором "человек присутствует лишь своим отсутствием". Именно неизбывная и незыблемая Земля трактуется Г. и Делезом как фундамент развития философии (история философии интерпретируется в рамках категории "геофилософия") и мысли вообще: главные сдвиги осуществляются исключительно в паузах "межвременья", а место "истории" замещается принципиально внеисториче-ским понятием "становление".

Принимая активное участие в различных акциях левого движения ("...в двадцать пять лет я был вполне счастлив, будучи одновременно троцкистом, анархистом, фрейдистом, последователем Лакана и плюс к тому еще и марксистом"), Г. "ускользнул" /полностью в соответствии с духом собственного миропонимания. - А.Г./ от какой бы то ни было организационно-идеологической ангажированности в ипостаси взаимных симпатий с руководством ФКП или СССР (по мнению Г., "оплотом бюрократизма").

А.А. Грицанов

ГЕЛЕН

ГВИШИАНИДжермен Михайлович (р. 1928) - российский социолог, специалист в области социальной философии и социологии управления. Окончил МГИМО. Докторская диссертация - "Американская теория организационного управления" (1969). Член-корреспондент АН СССР (1970), академик АН СССР (ныне РАН) (1979).

В 1965-1985 - зам. председателя Госкомитета Совета Министров СССР по науке и технике. В 1985-1986 - зам. председателя Госплана СССР, с 1977 - директор НИИ системных исследований. С 1992 - почетный директор Института системного анализа РАН, зав. отделом и зав. лабораторией этого института.

Редактор и автор предисловий русских изданий: "Э. Пестель. За пределами роста" (1988); "А. Кинг, Б. Шнайдер. Первая глобальная революция" (1991).

Область научных интересов: управление, социальная организация, системные исследования, глобальные проблемы современности.

Главные труды: "Социология бизнеса" (1962); "Социальная роль науки и научная политика" (1968); "Организация и управление" (1972); "Диалектико-материалистические основания системных исследований" (1986); "Краткий словарь по социологии" (1988, редактор) и др.

ГЕДОНИЗМ(греч. hedone - наслаждение) - этическая и поведенческая установка (см.), согласно которой основой природы человека является его стремление к наслаждению, а потому все ценности и ориентации деятельности должны быть подчинены или сведены к наслаждению как подлинному высшему благу.

Г. впервые заявляет о себе в древнегреческой школе ки-ренаиков, где он радикализирован в качестве смысложиз-ненного, а ок^жающий мир понят как объект эстетического и чувСГ₍веннр0р„йабАаждения во всех своих выражениях (например, красота бедствия). Эпикур стремился, соблюдая меру в наслаждениях, избегнуть страданий, его идеал - самозамкнутая жизнь, полная чувственных и духовных наслаждений, не приносящих пресыщения. Христианство противопоставляет Г. аскетизм, однако именно в последнем Г. проявляется в форме наслаждения собственными страданиями. Возвращение к умеренному Г. Эпикура и признанию ценности чувственного происходит в период Возрождения, что задало фундамент идей этического эгоизма просветителей 18 в. И. Кант отвергает Г. за приверженность чувственному, не способному задать основу морали. Утилитаризм определяет свое центральное понятие "польза" как достижение наслаждения или избегание страдания. Вновь радикальное проведение принципов Г. встречается в индивидуализме, признающем возможность наслаждаться за счет другого или общества вообще.

Д. В. Мапборода

докторскую диссертацию. С 1930 - ассистент X. Фрайера в Социологическом институте Лейпцигского университета. В мае 1933 вступил в НС ДАЛ, занял… Основная программная работа - "Человек. Его природа и положение в… В творчестве Г. прослеживается два этапа: 1) до середины 1930-х (философия жизни, неофихтеанство, влияние Фрайера и Н.…

Г

ГЕЛЕН

обосновывавшийся Портманом - комплекс идей о человеке как "недостаточном" существе. Он задает, согласно П., принципиальное отличие человека от любых иных живых существ (природа не определила человека животным, а предопределила его к "человеческому"). Человек "неспециализирован" в отличие от других животных, он обделен полноценными "инстинктами", не имеет своей особой экологической ниши, а тем самым изначально не может находиться в гармонии с природой. У него нет предопределенности к определенному типу жизни в некой особой среде. При этом он всегда целостен, и может быть понят лишь в своей этой целостности, системности (в этом отношении духовность человека суть реализованная возможность самой витальной природы человека, а не внеположенный ей "дух" Шелера). Человек в силу этого, по Г., всегда проблематичен, открыт миру, деятельно-стен (по необходимости), всегда характеризуется избытком внутренних "побуждений". Он вынужден нести на себе непосильный груз ответственности за собственное выживание и самоопределение в мире (справляться с собой). Человек всегда "перегружен", не может одновременно реализовывать свои интенции, "мешающие" друг другу. В результате возникает феномен неизбежного дистанцирования человека по отношению к самому себе. Он вынужден, согласно Г., быть постоянно нацеленным на изменения как себя самого, так и окружающей его среды, т.е. он не может просто "жить", а вынужден "вести жизнь", изобретая механизмы, позволяющие "разгружать" ее от чрезмерного перенапряжения. "Разгрузка" (методологически Г. формулирует это в "принципе разгрузки") осуществляется в деятельностном самоосуществлении человека, в действовании, как снимающем дуализм души и тела, субъекта и объекта (точнее, действие предшествует любым различениям такого рода), высвобождающем его из "плена" наличных ситуаций, заменяя все больше непосредственные взаимодействия символическими. Параллельно человек подталкивается к постоянному "переистолковыванию себя" посредством языка. Символическое самоистолковыва-ние действий задает векторность движению из ситуации "избытка побуждений", накладывает ограничения на потребности (желания) и конституирует "поля" ("зоны") интересов. ("...Под действием нужно понимать предусмотрительное, планирующее изменение действительности, а совокупность измененных таким образом или вновь созданных фактов вместе с необходимыми для этого средствами - как "средствами представления", так и "вещественными средствами", - должны называться культурой".)

Согласно Г., действуя, люди: 1) продуцируют культуру (мир символических значений), которая не может быть "от-мыслена" от природы человека ("...там, где у животного мыслится окружающий мир, у человека располагается сфера культуры..."); 2) соотносят свои действия с действиями других, кооперируются с ними, порождая многообразие человеческих сообществ; 3) создают социальные институты, регулирующие взаимодействия и стабилизирующие их результаты. Институты - своего рода "заменители" "инстинктов", автоматизирующие человеческую жизнь. Они обеспечивают устойчивые интересы людей, формируя "привычки" и обогащая

"мотивы", внося закономерность и предсказуемость в человеческое поведение (через "разумную целесообразность" и "интерсубъективную согласованность"). Прогрессирующая рационализация институтов находит свое адекватное воплощение в феноменах техники и в возрастании опоры на свой внутренний порядок, универсализирующий частные социальные порядки до глобально-властных притязаний. Каждый "частный порядок" презентирует и стилизирует различные диспозиционные системы, конституированные через деятельность людей (уже природой человек спроектирован и приспособлен для культурных форм существования). Отсюда невозможность, по Г., "моноэтики" и тезис об "этическом плюрализме".

Г. выделяет четыре самостоятельных этоса, представленных в современных типах общества: 1) стремление к взаимности (базирующееся не на принуждении, а на речевых коммуникациях, поддерживающих эквивалентность обмена и систему взаимных вознаграждений и накладывающих ограничения на нежелательное поведение; это отношения взаимного признания); 2) психологические добродетели (стремление к благополучию, потребность в защите и заботе, чувство долга, сострадание, "утверждающее чувство жизни"); 3) родовая мораль, поддерживающая "групповое чувство", "гуманитарность" ("гуманитаризм" - нормативная ориентация на жизнь человека как вида); 4) институциональный этос (поддерживающий иерархии и сокращающий возможности индивидуального выбора действий). За счет институционального этоса происходит нейтрализация агрессивных импульсов индивидов и групп, достигается приемлемый для общества компромисс (в том числе и за счет поддержки первого и второго этосов). Агрессия, по Г., - это всегда "прорыв" в критических ситуациях в культурно упорядоченную социальную жизнь "инстинктивности" (здесь Г. во многом следует за Лоренцем). С неоконсервативных позиций Г. сопоставляет третий и четвертый этосы, конкурирующие между собой. Основная его критика касается "нивелирующего равенства", имплицитно присутствующего в "родовой морали" и ведущего к "массовому эвдемонизму" (хотя Г. видит и опасность поглощения индивида институтами). С его точки зрения, современная ситуация все же больше характеризуется "распадом" и "кризисом" институтов, ведущим к гипертрофированию индивидуального, дополняемым властью "гуманитаризма". Тем самым происходит "размывание" ценности "ответственности" в обществе, место которой занимают бесконечные "дискурсы оправдания". (Ответственность же, по Г., -это необходимость следовать нормам института, что неизбежно и необходимо в социокультурной жизни, так как обязательства, налагаемые институтом, антропологически фундированы.) Сужение поля действия ответственности пропорционально расширяет поле действия страха и неуверенности. Все это - следствие роста "произвольной свободы субъективности" (за счет "свободы в институциональных пределах"), фиксирующей глобальный кризис индустриального общества.

В.Л. Абушенко

ТЕНДЕР

Г

ГЕНДЕР(англ. gender - род, чаще всего грамматический) - понятие, используемое в социальных науках для отображения социокультурного аспекта половой принадлежности человека. Г. - социальная организация половых различий; культурологическая характеристика поведения, которое соответствует полу в данном обществе в данное время. Г. является социальной конструкцией системы социополоролевых отношений. Г. - это "осознанное значение пола, социокультурная манифестация факта пребывания мужчиной или женщиной, освоенные характеристики, ожидания и модели поведения" (В. Шапиро). Г. - это ''набор социальных ролей; это - костюм, маска, смирительная рубашка, в которой мужчины и женщины исполняют свои неравные танцы" (Г. Лернер). Не пол, но Г. обусловливает психологические качества, способности, виды деятельности, профессии и занятия мужчин и женщин через систему воспитания, традиции и обычаи, правовые и этические нормы. В отличие от русского языка, в котором есть одно слово, связанное с данным вопросом: "пол", - английский язык имеет два понятия: секс (sex) - пол и Г. (gender) - своего рода "социопол". Оба понятия используются для проведения так называемой горизонтальной социополовой стратификации общества в отличие от вертикальных классовой, сословной и подобных стратификации. Sex обозначает биологический пол и относится к "нативистским" конструкциям, суммирующим биологические различия между мужчиной и женщиной. Г., в свою очередь, является социальной конструкцией, обозначающей особенности поведения, социальных стратегий. Sex и Г. находятся на разных полюсах в жизни человека. Sex является стартовой позицией, с ним человек рождается. Sex детерминирован биологическими факторами: гормональным статусом, особенностями протекания биохимических процессов, генетическими различиями, анатомией. Г. - конструкция иного полюса. Это своеобразный итог социализации человека в обществе в соответствии с его половой принадлежностью. Мужчины и женщины являются культурными продуктами своих обществ. Решающим фактором в формировании различий является культура: "женщиной не рождаются, ею становятся". Стереотипы по поводу Г. отражают взгляды общества на поведение, которое ожидают от мужчин или от женщин; Г. суть структурированная под влиянием культуры система различий. Она, некоторым образом, связана с биологическими различиями, но не сводится только к ним. Г. - это социальная организация сексуальных отличий, хотя это и не означает, что Г. отражает или имплементирует фиксированные и естественные физические различия между женщинами и мужчинами; скорее, Г. - это знание, устанавливающее значения для телесных различий. Эти значения варьируются в зависимости от культур, социальных групп и времени. Сексуальное различие не может рассматриваться иначе кроме как функционирование нашего знания о теле: это знание не является "абсолютным, чистым", оно не может быть изолировано от его применения в широкой цепи дискурсивных контекстов. Сексуальное отличие не является обычной причиной, из которой в конечном счете может произрастать социальная организация. Оно, наоборот, само является изменчивой организацией, которая сама должна быть объяснена. Человек в

своей эволюции - как в фило-, так и в онтогенезе - движется от sex к Г.

"Сексуально-гендерное поле" человека возникает еще в преднатальный период: современные средства медицины позволяют уже задолго до рождения ребенка определить его пол. Родители по-разному могут реагировать на рождение мальчика или девочки. Рождение мальчика или девочки может также по-разному восприниматься и в культурах. Так, в архаических обществах, особенно с охотнически-собирательским укладом, рождение девочки приветствовалось в меньшей степени, чем в земледельческих культурах, где уже появляется моногамная семья и женский труд (воспроизводство рода, выхаживание, воспитание и т.п.) получает более высокую оценку. Известны традиции, в рамках которых детей в соответствии с полом просто уничтожали. Например, в Японии в селах вплоть до начала 20 в. сохранялась традиция умерщвления новорожденных мальчиков, так как их нельзя было, в отличие от девочек, выгодно продать в город или выдать замуж. Бедуины же и эскимосы (канадские), например, избавлялись от девочек (умерщвляли, относили в горы, подкидывали), так как считалось, что мужчин в роду должно быть больше. Причем материнский инстинкт в этих и многочисленных подобных случаях грубо подавлялся групповыми интересами и мифологическими представлениями. Через игры и игровые структуры, одежду и т.п. ребенок уже с малолетства начинает себя идентифицировать либо с мужским, либо с женским началом. Хорошо известны игры девочек в "дочки-матери", "учителя", "доктора" и вообще "в куклы", а также увлечения мальчиков машинами, конструкторами, оружием и т.п. В этих ранних актах социализации большую роль играет культурная среда. Именно она определяет "сферу должного", которая в разных культурах различна. Но есть и некоторые универсалии. Так, мужское ассоциируется с инициативностью в отношениях, агрессивностью, установкой на господство, авантюризмом, авторитаризмом, стремлением к лидерству, рациональностью в мыслях и действиях, монизмом в поведении, стремлением к монологу, вызову и утверждению собственного "Я", эгоцентризмом и эгоизмом. Эти и подобные качества, проявляемые женщиной, скорее вызовут критическую оценку и даже негативную реакцию со стороны окружающих, находящихся под влиянием соответствующих культурных стереотипов. Женская линия в поведении, как правило, связана с мягкостью, милосердием, заботой, ответственностью, ненасилием, терпимостью, альтруизмом, эмоциональностью, диалогичностью, стремлением к поиску согласия, компромисса, ценностью равенства, справедливости и свободы и т.п. Обе эти конструкции можно различать в плане общего и особенного. Sex является проявлением общего и относится к так называемым "итическим" (etic) характеристикам. Г. связан с проявлением особенного в поведении и является "имической" (emic) характеристикой. Для ее понимания необходимо учитывать социокультурный фон, во многом обусловливающий формирование Г. В частности, представления о мужественности и женственности сильно различаются в различных культурах, что накладывает серьезный отпечаток на нормы коммуникативного поведения и характер взаимоот-

ношений мужчин и женщин. Так, в странах с развитой экономикой и протестантизмом женщины высокообразованны и активно вовлечены в общественную жизнь. В таких странах (скандинавские страны, например) тендерная идеология склоняется к равенству в отношениях между мужчинами и женщинами. Напротив, в традиционных культурах и особенно с мусульманской религией (Пакистан, Нигерия, Индия и др.) статус женщины далек от равноправия, и поведение женщины в обществе строго регламентировано.

В зависимости от характера общества тендерные различия будут иметь различную силу. Этнографы устанавливают усиление тендерного неравенства от охотнически-собирательских к аграрным культурам и существенное его снижение далее к индустриальной культуре и особенно к информационному обществу. Кривая, отвечающая этому движению, будет иметь вид перевернутой заглавной буквы U латинского алфавита. (Большинство работ по Г. основываются на предположении, что пол предшествует Г. Тем не менее существуют точки зрения - К. Делфи и др. - согласно которым это предположение "теоретически неоправданно" и "его продолжающееся существование отправляет назад к устаревшему пониманию тендера, мешает пересмотру категории ген-дера беспристрастным образом". Делфи предлагает не только пересмотреть вопрос о взаимоотношениях между Г. и полом, но также сформулировать и исследовать две другие гипотезы. Первая, по Делфи, состоит в том, что "статистическое совпадение между полом и тендером есть просто совпадение". Вторая гипотеза - Г. предшествует полу: "Пол сам по себе просто маркирует социальное деление; он служит тому социальному узнаванию и идентификации тех, кто доминирует, и тех, кто доминируем. Пол - это знак с символическим значением, приобретенным в ходе исторического развития".) Впервые мысль о необходимости различать биологический и социальный пол появилась в книге М. Мид "Пол и темперамент в трех примитивных обществах" (1935). Феминистская теория восприняла ее, занялась исследованием различия между биологическим и социальным полом/Г, и проблематизировала тендерные отношения. Г., ранее являвшийся только грамматической категорией, превратился в часть "оборудования" сторонников феминизма для постановки проблем о "естественном" подчиненном и более низком положении женщин.

Идеологами феминизма (см.) был выдвинут ряд вопросов, относящихся к Г. и тендерным отношениям в обществе. Исследовалось то, как Г. соотносится с анатомическими половыми различиями; как тендерные отношения конституируется и поддерживаются (в жизненном цикле человека, и более широко, в качестве социального опыта, ограниченного временем); как тендерные отношения соотносятся с другими видами социальных отношений такими, например, как классовые или расовые; что становится причиной, ведущей к изменениям в тендерных отношениях с течением времени; каковы взаимоотношения между гетеросексуальностью, гомосексуальностью и тендерными отношениями; существует ли только два, а если не два, то сколько Г.; каковы взаимоотношения между формами мужского доминирования и тендерными отношениями; перестанет ли быть актуальным вопрос о гендер-

ных отношениях в эгалитарных обществах; имеется ли нечто отчетливо мужское или женское в способах мышления и социальных отношениях, и, если имеется, то являются ли данные различия врожденными или социально сконструированными; являются ли тендерные различия социально полезными или необходимыми, а если же да, то каковы последствия этого для феминистской цели достижения "тендерной справедливости" (Флэкс).

Вслед за феминистской теорией практически все общественные дисциплины стали проводить разделение между полом и Г. Последний оказался в одном из фокусов дискуссий гуманитариев и был признан важнейшей категорией для анализа структур власти, организации социальных и культурных институтов, моделей идеологического контроля в современном обществе. Идея о необходимости различать биологический пол как совокупность биологических особенностей индивида и социальный пол, или Г., как социокультурную конструкцию вошла в университетские учебники. Наряду с такими, не менее важными для обсуждения тендерных отношений, терминами, как феминность; маскулинность; приватный; общественный; патриархат; сексизм, термин Г., адаптированный традиционными общественными дисциплинами, становится необходимой частью лексикона и интеллектуала, и рядового гражданина на Западе, широко используясь в современных международных юридических документах. См. также: Тендерные исследования.

И.Р. Чикалова, Е.И. Янчук

ГЕНДЕРНАЯ СОЦИОЛОГИЯ - см. СОЦИОЛОГИЯ ГЕНДЕРНАЯ.

довых учителей, тогда как среди старших преподавателей их было 57 %, зарплата женщин в госсекторе составляла около 70 % от среднего заработка… Если в современных западных государствах Г.Р.П. обычно связывают с более…

Л. Г. Титаренко

поддержание неравного положения женщины), в семье (когда "двойная" занятость женщин и традиционные семейные роли не стимулируют их к…

Л.Г. Титаренко

И. Р. Чикалова

ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ- упрощенные, схематизированные, эмоционально четко окрашенные устойчивые образы мужчин и женщин, распространяемые обычно на всех представителей той или иной тендерной общности, независимо от личных особенностей тех или иных представителей. Г.С. - это взгляд и оценка, которые, как правило, основаны на тендерных предубеждениях, на сексизме (см.), а не на рациональном знании. Поэтому Г.С. редко поддаются коррекции, для их изменения требуются весьма значительные промежутки времени, часто жизнь поколений.

Термин "стереотип" был введен в 1922 американским социологом У. Липпманом для описания процесса формирования общественного мнения. С тех пор термин успешно при-

Г

ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ

меняется для характеристики любого устойчивого образа, который складывается в общественном или групповом сознании, использование которого во многом "облегчает" людям восприятие новой информации. Г.С. изучаются преимущественно в тендерной социологии и психологии при характеристике особенностей тендерного восприятия других людей, новой информации, а также поведения. Социолог, изучая Г.С, присущие той или иной группе, может составить довольно точное представление о тендерной культуре этой группы, сделать прогноз тендерного поведения в социально значимой ситуации.

Г.С. исторически сформировались в традиционной патриархальной культуре, которая отводила главную роль в социальной, экономической и политической жизни мужчине. Основной, ключевой принцип стереотипного изображения представителей мужского тендера (см.) - выделение его пола как важнейшей, ключевой социальной характеристики, как ведущего статусного показателя, определяющего доминирующее положение мужчин в системе властных отношений. Сама принадлежность к мужчинам делает любого представителя этой тендерной общности более высоко ценимым в общественном мнении (см.), нежели любого представителя противоположного тендера.

Г.С. передаются в процессе социализации (см.), причем ранние периоды играют важнейшую роль: здесь дети начинают подражать взрослым, имитировать их поведение, опираясь на традиционные характеристики мужских и женских ролей. Дети получают соответствующее подкрепление в зависимости от того, насколько верно они моделируют эти роли, формируют понятия о мужественности и женственности. Семья и школа формируют Г.С, а последующая жизнь просто закрепляет их.

Г.С. используются людьми в познавательном процессе и выступают регуляторами их поведения на бессознательном уровне. Г.С. могут служить когнитивными образами-схемами, управляющими процессом восприятия информации и ее обработки в сознании человека. Так, в повседневной жизни любой человек имеет набор упрощенных схем, сложившихся в культуре и воспринятых из нее индивидом в процессе социализации. Тендерная схема - стереотип восприятия человека по принципу пола - исходит из того, что все люди, принадлежащие к одному полу, похожи друг на друга, имеют существенное сходство в неких важных аспектах их жизнедеятельности. Такая тендерная схема может использоваться для дискриминации представителей женского пола наряду с другими социальными категоризациями - раса, этническая принадлежность. Однако экспериментально было доказано, что ген-дерная категоризация - самая сильная и используется чаще других. В некоторых случаях Г.С. может стать стигмой.

Г.С. могут играть негативную роль в трудовой и политической сферах: согласно Г.С, женщины больше интересуются семьей, чем работой или политикой, поэтому женщине труднее получить продвижение или занять общественную должность, чем мужчине.

Как и всякий социальный стереотип (см.), Г.С. предельно обобщает качества лиц, принадлежащих к одному полу. Сле-

дование стереотипному восприятию приводит к неточному восприятию личности, к запоминанию только той информации о ней, которая соответствует усвоенному ранее стереотипу. Так, по данным ряда исследований, пол ребенка прямо влияет на то, как его воспринимают взрослые: мальчиков чаще запоминают и характеризуют как активных, агрессивных, даже если они не проявляют подобных качеств в конк-терных наблюдаемых случаях. В исследованиях электорального поведения доказано, что кандидата-женщину чаще воспринимают как плохого оратора, проигрывающего кандидату-мужчине в дебатах, даже если они говорят одно и то же. Психологами было установлено, что люди чаще категоризуют друг друга по полу, нежели по другим социально-демографическим признакам, а также тот факт, что находящегося в тендерном меньшинстве человека окружающие чаще всего будут оценивать именно по биологическому полу, а не по профессиональным или иным качествам. Именно поэтому в предвыборных кампаниях критическое внимание аудитории привлекают редкие кандидаты-женщины: их оценивают куда строже по всем параметрам, чем мужчин.

В детском возрасте, на ранней стадии социализации, тендерная категоризация играет большую роль в моделировании поведения детьми. Исследования показали, что дети чаще и охотнее проявляют интерес к моделированию действий, характерных для их собственного тендера, и таким образом получают и закрепляют информацию о социальных ролях, якобы предписанных культурой и природой (а по сути социально сконструированных) мужчине и женщине.

Г.С. часто приводят к созданию в сознании ложных связей между тендером и теми или иными качествами, навыками или формами поведением людей. Так, основываясь на стереотипе о том, что женщины меньше склонны к математике, чем мужчины, можно приписывать всем женщинам нелюбовь к этой науке, установить так называемые иллюзорные корреляции (между полом и успехами в математике, бизнесе и т.д.).

Прочность Г.С. ведет к тому, что даже получение информации, в корне противоречащей стереотипу, далеко не всегда ведет к их разрушению.

Психологи полагают, что действия на основе Г.С. могут вызвать к жизни так называемые самореализующиеся пророчества, о которых писал Р. Мертон (см.): например, мужчина, уверенный в том, что женщины не могут хорошо водить машину, и заявляющий об этом своей жене, сидящей за рулем, может вывести ее из равновесия и тем самым спровоцировать аварию. Подобные пророчества часто самореализуются в семьях, где партнеры оценивают друг друга в соответствии с Г.С. и ведут себя, заведомо ожидая стереотипного поведения от другого.

Г.С. широко используются в массовой культуре, особенно в голливудских фильмах с традиционными образами беззащитных сексуальных красавиц-женщин и мужественных защитников-суперменов. Те же стереотипы представлены i народном творчестве, мифологии. ^:

Л. Г. Титарент

ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ в социологии

Г

ГЕНЕРАЛИЗАЦИЯ(лат. generalis - общий, главный) -1) в широком смысле - подчинение частных явлений общему принципу, экстенсивное развитие процесса; 2) логический прием, предусматривающий полную (сплошную) или неполную (несплошную) элиминацию и верификацию элементов из класса К, образующих репрезентативную (т.е. в достаточной степени точно отражающую структуру класса, разнообразие его состава, особенности всех его элементов) систему, последующее вероятностное обобщение результатов верификации и переход к описанию состояния класса К. Научная нестатистическая (неколичественная) и научная статистическая (количественная) индукции, в основе которых лежит данный прием, предполагают верификацию присущности свойства Р специально отобранным объектам (выборке) класса X (генеральной совокупности). Репрезентативность выборки обеспечивается как можно большим количеством элементов, что объясняется законом больших чисел, согласно которому закономерности, касающиеся массовых явлений, обнаруживаются при достаточно большом числе наблюдаемых случаев; 3) метод познания, который позволяет на основании выделения множества элементов, имеющих однотипную характеристику (генеральной совокупности), и выбора единицы анализа изучать массивы (системы) этих элементов. Генеральная совокупность включает в себя элементы, соответствующие рабочему определению данного элемента. Признаки и свойства, придающие неповторимость и исключительность элементу совокупности, элиминируются. Происходит формализация объекта (генеральной совокупности) и единицы анализа системы. Например, в социологии разработан анализ социального благополучия (единица анализа) городской семьи (элемент генеральной совокупности - "городская семья").

Метод Г. противостоит выборочному методу исследования, позволяющему делать заключения о характере распределения изучаемых признаков генеральной совокупности на основании изучения некоторой ее части.

СВ. Воробьёва

Корректное определение Г.С. и ее характеристик чрезвычайно важно для выбора дизайна исследования - стратегии построения репрезентативной выборки… С точки зрения объема, принято выделять конечные и бесконечные Г.С. Это… и ошибок репрезентативной вероятностной (случайной) выборки. Конечными считаются Г.С, численность которых сопоставима…

ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ в социологии

(греч. geographia - описание Земли) - натуралистические теории, считающие исходной точкой социологического анализа общественного бытия географическую среду. Эти теории (Г.Н.) 1) преувеличивают роль естественной среды (климата,

Г

ГЕОПОЛИТИКА

рек, флоры и фауны, природных богатств) в жизни общества, 2) настаивают на обусловленности социальных изменений географическими факторами, 3) игнорируют масштабы исторической деятельности человечества по преобразованию природной среды и потенциал изменений, заложенный в сложном взаимодействии социальных и духовных факторов.

Философской основой теорий Г.Н. было механистическое миропонимание, физический монизм. В философии истории 18-19 вв. внимание концентрировалось на роли географических факторов (например, длины береговой линии, особенностей речного половодья и т.д.) в формировании цивилизаций, в генезисе первых исторических форм общественности (см. Монтескье, Бокль, Мечников).Социология сосредоточилась на взаимоотношениях социальных групп и географической среды, значении последней для размещения промышленности, для экономического роста, для процессов урбанизации и индустриализации.

Г.Н. безосновательно обусловливает географическими факторами не только особенности социального устройства, но и характеристики поведения (например, делались попытки найти связь между климатом и характером народа, между метеорологическими аномалиями и преступностью).

В современной западной социологии Г.Н. представлено 1) в "политической географии" и геополитике, где подчеркивается идея пространственной детерминированности развития политических структур, необходимость политической экспансии государств ради приобретения "жизненного пространства" (в совокупности с расизмом это течение в Г.Н. стало идеологическим обоснованием курса фашизма на аннексию чужих территорий - К. Хаусхофер и др.), 2) во французской и нидерландской школах социальной географии (Ф.Ле Пле -см., П. Видаль де ла Бланш, Л. Февр и др.), которые анализируют воздействие человеческой деятельности на ландшафт, влияние природопользования на развитие меж- и внутриоб-щинных связей, на специфику социальной организации пространства в городе и др. Из этого течения позднее выросли социогеография. предметом исследования которой являются социальные группы в их общности с географической средой, и социальная экология (см.).

В.А. Балцевич, С.Я.Балцевич

ГЕОПОЛИТИКА- понятие, введенное в западноевропейскую интеллектуальную традицию шведским ученым и парламентским деятелем Р. Челленом (1846-1922) в контексте его попытки определить основные характеристики оптимальной системы управления для формирования "сильного государства". Новацией явилось стремление Челлена вычленить Г. в качестве одного из ведущих элементов политики как многоуровневого, многоаспектного, направляемого процесса. Концептуальную разработку Г. как специфического термина осуществил немецкий исследователь Ф. Ратцель (1844-1904). Он продемонстрировал актуальность разработки теоретических оснований новой социальной дисциплины, которая бы реконструировала взаимосвязь и взаимообусловленность государственной политики и географического положения страны. В концепции Ратцеля, изначально наделенной высоким

идеологическим потенциалом, особое историческое значение придавалось народам, обладающим "особым чувством пространства" и, следовательно, стремящимся к динамическому изменению (расширению) собственных границ.

К. Хаусхофер (1869-1946), продолжая данную традицию трактовки содержания понятия Г., развил и акцентировал экспансионистские, империалистические аспекты его понимания, сформулировав агрессивную по сути гипотезу о потенциально необходимом "жизненном пространстве германской нации". Взятая на вооружение лидерами Третьего рейха, данная разновидность теорий Г. на долгие годы дискредитировала академические разработки немецкой геополитической школы. В интеллектуальных схемах американского адмирала А.Т. Мэхэна (1840-1914) постулировалось существование извечного антагонизма между морскими и сухопутными державами, а также подчеркивалось то обстоятельство, что лишь глобальный контроль над океанскими и морскими коммуникациями и портами может обеспечить долговременное геополитическое доминирование государства в мире. Очевидная эрозия "биполярного'' геополитического устройства мира в конце 1980-х вкупе с нарастающими тенденциями его "многовекторности", результировались, в частности, в принципиально новых подходах к идее Г. Французский генерал П. Галлуа в книге "Геополитика. Истоки могущества" (1990), обратив внимание прежде всего на то обстоятельство, что Г. отнюдь не тождественна географическому детерминизму и политической географии, подчеркивал, что потенциал государства задается его территорией, населением, географическим расположением, протяженностью и конфигурацией границ, состоянием недр и т.п. (с учетом наличия или отсутствия новейших средств оружия массового уничтожения).

Отличия современных трактовок Г. от ее "классических" версий обусловлены тем, что в настоящее время постулируется решающая значимость тех материальных, социальных и моральных ресурсов государства (или его "геополитического потенциала"), не только активное использование, но и само по себе наличие которого достаточно для успешной реализации тех или иных внешнеполитических приоритетов.

Военное поражение Германии во Второй мировой войне не должно вуалировать то, что (с точки зрения геополитического контекста идеи мирового господства) 20 в. явился ареной борьбы трех основных субъектов, ориентированных на его достижение: 1) фашистская Германия, стремившаяся осуществить ранжирование наций и народов по степени приближенности к "арийскому эталону" с сопряженой идеей ликвидации недоразвитых этносов; 2) коммунистический СССР с догмой о мессианизме и избранности одних общественных слоев (пролетариата и беднейшего крестьянства), вылившейся в геноцид классово "чуждых" социальных групп, а также в лозунги "мировой революции" и "всемирной Республики Советов"; 3) "англо-саксонский" блок государств с (непро-возглашаемой явно) теорией ранжирования стран мира по степени приобщенности к ценностям "открытого" общества под планетарной эгидой США. Крушение гитлеровского фашизма и СССР лишь сделали более наглядным и очевидным

ГИДДЕНС

процесс стремительной ''американизации" мира на рубеже третьего тысячелетия (вне каких-либо ангажированных мировоззренческих оценок). Несмотря на нередкую характеристику Г. лишь как удачного междисциплинарного термина социальных дисциплин либо как околонаучного, идеологизированного неологизма западно-европейского интеллектуализма, ее статус как специфического политолого-социологического подхода к изучению корреляций между географическим положением государств и их внешней политикой вряд ли подлежит сомнению.

А.Л. Грицанов

В рамках первого направления изучаются социальные механизмы биологического и психологического старения индивида, определяющие длительность и уровень… В контексте второго направления исследуется образ жизни (см.) как широкая… известная формула - генотип ассигнует, а фенотип реализует. Иными словами, человеку генетически запрограммировано…

Г.Н. Соколова

ГИДДЕНС(Giddens) Энтони (р. 1938) - один из основных представителей социологической теоретической мысли современной Англии. В 1956-1959 Г. учился в университете Халла (Hull) на отделении социологии и психологии. Затем с 1959 по 1961 посещал Лондонскую школу экономики по специальности "Социология", закончив ее с отличием. А уже после этого в 1976 в Кембридже получил степень доктора философских наук. На протяжении своей жизни Г. занимал различные посты, часто меняя места работы, что является необходимым условием для продвижения карьеры на Западе. Г. имеет семь ученых степеней, которые он получил в самых известных и престижных учебных заведениях Европы и Америки. На данный момент Г. является директором Лондонской школы экономики и политических наук (LSE). До прихода в эту школу в 1997 Г. был профессором социологии и членом королевского колледжа Кембриджа.

Г

ГИДДЕНС

На 2002 у Г. опубликовано более 200 статей и очерков и 34 книги (книги изданы на 22 языках). Г. зарекомендовал себя в качестве самого читаемого и часто цитируемого теоретика нашего времени. Сегодня он является редактором журнала "Теория и общество" и директором отдела политической прессы.

Творчество Г., охватывающее большое количество работ, написанных в течение последних 25 лет, разделяется на два периода. Можно говорить о том, что существует ранний Г. -автор теории структурации, пытавшийся исправить недостатки функционализма и структурализма, с одной стороны, и понимающей социологии и герменевтики, с другой. На развитие его идей большое влияние оказали работы основных классиков теоретической социологии - М. Вебера (см.), Э. Дюркгейма (см.), К. Маркса (см.) и др. Сегодня же существует "поздний" Г., который пишет о пространственно-временной дистанцированное™, глобализации в современном мире и о возможности нового третьего пути развития государств, дополняющего два существующих на сегодняшний день - капитализм (см.) и социализм (см.).

На первом этапе своего творчества Г. внес существенный вклад в развитие теоретической социологии, что нашло отражение в его работах: "Капитализм и современная социальная теория: анализ работ Маркса, Дюркгейма и Макса Вебера" (1971), "Политика и социология в учении Макса Вебера" (1972), "Эмиль Дюркгейм" (1978), "Политика, социология и социальная теория: встреча с классической и современной социальной мыслью", "Социология" (1982), "Введение в социологию". Он пытался найти решение традиционных проблем классового анализа в своем исследовании "Классовая структура развитых обществ" (1973). Г. развернул подробную критику исторического материализма в работах "Современная критика исторического материализма" (1981), "Классы, власть и конфликт" (1982), "Классовая структура развитых обществ" (1986), а в книге "Национальное государство и насилие (Современная критика исторического материализма, том 2)" (1987) подверг социологию критике за неспособность к анализу развития государства и влияния международных конфликтов на социальные отношения. В центре внимания Г. находятся проблемы теории действия, проблемы деятельности и структуры, а также способность социального деятеля к познанию. Решению этих проблем посвящена теория структурации Г., развитая в таких работах, как "Новые правила социологического метода: позитивная критика понимающей социологии" (1993), "Исследования по социальной и политической теории" (1977). "Центральные проблемы социальной теории" (1979), "Образцы и критики в социальной теории" (1983), "Социология: краткое, но критичное введение" (1987), "Данные для социологии" (1997), "В защиту социологии: очерки, объяснения и ответы" (1997), "Социальная теория сегодня" (1987), "Социальная теория и современная социология" (1991) и "Конституирование общества: основные принципы теории структурации" (1986).

Теория структурации Г. и связанные с ней концепции (действующего субъекта, социальных институтов, социальной и системной интеграции) призваны упорядочить понятийный

и концептуальный аппарат теоретической социологии для изучения механизмов социальных изменений в современном обществе. Г., разрабатывая свою теорию, начинает с критики ведущих интеллектуальных парадигм 1940-х - структурализма, функционализма, герменевтики и понимающей социологии (см.) - и с переосмысления понятий "действие", "структура", "система". Основной целью теории структурации было стремление объединить эти на первый взгляд несовместимые теории в единое целое.

Структурализм и функционализм превозносят роль социальных объектов, а герменевтика и понимающая социология акцентируют внимание на действиях социальных субъектов. Г., пытаясь преодолеть эти противоречия, в теории структурации говорит не о доминировании в обществе отдельного индивидуума как "свободного деятеля", обладающего возможностями для конституирования социальных отношений, и не о существовании независимой ни от чего социальной тотальности, а о существовании в пространстве и во времени социальных практик. Другими словами, социальная жизнь, общество созданы социальными акторами и постоянно воспроизводятся ими теми же средствами, которыми они реализуют себя как акторы - это основное положение теории структурации Г. Производство общества человеческими существами возможно лишь потому, что осуществляя всякого рода взаимодействия, они обычно обращаются к своим знаниям, именно использование этих практических ресурсов есть условие взаимодействия вообще. При этом Г. говорит не о простом повторении уже установленных кем-то ранее практик, а о "творческом" подходе социальных акторов, каждый из которых вносит что-то свое, новое, в уже существующие образцы поведения, одновременно изменяя и самих себя.

Г. не отвергает традиционное использование термина "структура" для указания на некие общие институциональные черты общества или ряда обществ, например, "классовая структура общества" и т.д. Из-за значительного сходства содержаний понятия "структуры" и "системы" зачастую используются как синонимы. Все попытки развести эти два понятия в классической социологии представляются Г. не вполне удачными. В структурализме под "системой" понимался набор установленных зависимостей между элементами, а "структура" соотносилась с тем, что остается относительно устойчивым при различных преобразованиях системы. Однако, замечает Г., одно понятие определялось через характеристику другого. В функционализме различение структуры и системы основано на разведении двух других понятий: "структура" и "функция". Но и функционалистская трактовка, как считает Г., Fie обладает достаточной способностью для изучения социальных явлений. Структуру организма действительно можно изучать независимо от его физиологии, например, на умершем организме. Однако эта аналогия теряет свой смысл при изучении социальных систем, которые, прекратив функционировать, перестают существовать.

Г. начинает переопределение терминов "действие" и "структура" с признания их диалектической зависимости. Действие, в терминологии Г., - это не отдельные акты, а непрерывный поток поведения. Г. формулирует следующие

ГИДДЕНС

Г

базовые положения: 1) действие связано с характеристиками действующего субъекта; 2) действие связано с постоянным "вмешательством" субъекта в окружающий мир; 3) социальный мир не всегда поддается воздействию со стороны социального субъекта.

Социальные акторы, будучи сознательными существами, постоянно пытаются упорядочить и переупорядочить социальные практики согласно требованиям места и времени их существования. При этом преемственность практик предполагает рефлексивность, а рефлексивность возможна только благодаря преемственности практик. Поэтому целесообразно говорить не о наборе отдельных актов, а о непрерывном потоке поведения как отдельного социального актора, так и целых поколений. Как видно, Г. вносит динамику в свою теорию, представляя "историю"' общества как его изменение, а не как просто функционирование.

Для того чтобы показать, как социальному актору удается поддерживать старые образцы социальных практик, а также при этом вносить своими действиями что-то новое, Г. вводит в свою теорию стратификационную модель действующей личности, предполагающую рассмотрение рефлексивного мониторинга действия, рационализации и мотивации действия как устойчивой системы.

Рефлексивный мониторинг отражает тот факт, что социальный актор, осуществляя действие, постоянно контролирует не только ход своей деятельности и ожидает, что другие поступают аналогично, но что он также регулярно отслеживает окружающую его среду и соответственно полученной им информации постоянно регулирует свою деятельность. Здесь мы имеем дело с непосредственным проявлением внимания актора к пространственно-временным факторам. Рефлексивный мониторинг обусловлен интенциональным характером человеческого действия; при этом "интенциональность" Г. определяет как процессуальную характеристику и одну из составляющих поведения. Именно интенциональностью обусловлена такая особенность социальной жизни, как "объяс-нимость человеческого действия".

Что касается рационализации действия, то здесь речь идет о постоянной способности индивидуумов "понимать" то, что они делают и, исходя из этого, объяснять свои поступки, намерения и причины действия. Такая способность не является тождественной дискурсивному осмыслению и оформлению своего поведения, это - умение разбираться в намерениях и причинах действия. Рационализация действия - устойчивая характеристика повседневной практики, так как является неотъемлемой чертой поведения социальных субъектов, она представляет собой главное основание, по которому окружающие судят о "компетентности" индивида. Объяснение своего поведения актор осуществляет, полагаясь на "запас знаний", который используются и при осуществлении им самих действий. "Запас знаний" зависит от усвоенного индивидом объема социальных знаний, интеллектуальных способностей, склонностей и предпочтений человека, пройденной им социализации и многих других факторов.

Последний элемент стратификационной модели личности -мотивация действующей личности. В теории структурации он

присутствует как проблема бессознательной мотивации и преднамеренности поведения. Мотивацию Г. соотносит с тремя элементами сознательности актора:

1) Практическое сознание (не вполне осознанное, порой нерефлексируемое знание, которое индивид не может сформулировать сознательно, но тем не менее умело применяет его при реализации той или иной линии поведения).

2) Дискурсивное сознание (рассудочный, логический уровень сознания индивида).

3) Бессознательные мотивы относятся к желаниям, побуждающим действовать, в рамках которых задается определенная линия поведения.

Граница между дискурсивным и практическим сознанием не является жесткой, она может меняться под воздействием множества факторов, внутренних и внешних для индивида. Бессознательные мотивы отделены от дискурсивного и практического сознания барьерами, основанными на психологическом подавлении. Здесь явно заметна связь с теорией психоанализа, эти понятия имеют некоторые аналогии с "Эго" (см.). "супер-эго" (см. Сверх-Я)и "ид" (см. Оно)Фрейда (см.). Однако Г. считает, что не следует преуменьшать роль сознательного и акцентировать внимание на бессознательном, полагая, что рефлексивные характеристики действия являются лишь проявлением бессознательных процессов. Бессознательное, по мнению Г., должно исследоваться только в его отношении с сознательным - рефлексивным мониторингом и рационализацией действия.

Разрабатывая теорию действия, описывая разные уровни мотивации агента и определяя их соотношение, Г. особое внимание уделяет механизму появления нового в деятельности отдельного человека, а следовательно и в истории. Для этого Г. рассматривает природу участия социального агента. Ход повседневной жизни - это, прежде всего, поток преднамеренных действий. Согласно определению Г., интенциональность - базовая характеристика действия, отражающая установку агента на достижение определенного качества или результата. Но любое действие имеет непреднамеренные последствия, которые, в свою очередь, являются неосознанными условиями последующего действия. И чем более удалены последствия действия во времени и пространстве, тем с меньшей вероятностью они будут интен-циональными. Совокупность таких непреднамеренных последствий и вызывает к жизни самые невообразимые, неконтролируемые и неосознанные результаты. Задача социолога в данном случае заключается в соединении событий, проистекающих из первоначального обстоятельства, в определении "конечного результата", который нужно объяснить, и в раскрытии механизма воспроизводства любых институциональных практик.

Способность действовать иначе, чем предусматривает определенная практика, Г. определяет понятием власти социального актора, говоря, что в данном случае социальная система выступает как принудительная сила по отношению к актору. Любое действие предполагает способность индивида вмешиваться в события или воздерживаться от вмешательства, что и оказывает влияние на социальный процесс.

Г

ГИДДЕНС

Идея "двуликости власти" - способность акторов приводить в действие свое решение и одновременно реализовывать институциональные практики - возможна благодаря существованию правил и ресурсов - средств, с помощью которых исполняется власть, являющаяся рутинной составляющей поведения в социальном воспроизводстве. Именно ресурсы организуют систему властных отношений как отношения автономии/зависимости. Г. выделяет два типа ресурсов: алло-кативные (формы управления объектами, товарами и другими материальными явлениями); авторитативные (преобразовательные возможности управления людьми). Власть порождается определенными формами господства, основанными на асимметрии ресурсов, обусловленной типом социальной тотальности. При всем при этом властные отношения взаимооб-ратимы: отношения автономии и зависимости действуют в обоих направлениях. Такую закономерность социальных систем Г. обозначает как "диалектика контроля". При этом формы зависимости предполагают наличие определенных ресурсов, посредством которых подчиненные могут влиять на действия подчиняющих.

Таким образом, структура для Г. - это набор именно тех правил и ресурсов в обществе, которые составляют неизменную основу социальных практик и предписывают способы социального поведения. Согласно такому подходу, социальные структуры существуют исключительно как "структурирующие свойства", которыми определяются базовые характеристики социальных систем или коллективных образований; они представляют собой фактический порядок элементов и характеризуются отсутствием субъекта. Структурирующее влияние этих свойств складывается из двух аспектов. Во-первых, это оформление образцов, правил взаимодействия агентов, во-вторых, конституирование временной протяженности взаимодействия. Таким образом, структурные свойства обусловливают существование во времени и пространстве более или менее одинаковых социальных практик и придают им "систематическую" форму. Структура тем не менее не тождественна принуждению, она как ограничивает действие, так и создает возможности для его осуществления. Таким образом, структуру не следует понимать в качестве препятствия на пути действия; она - всегда значимое условие производства любого действия, в том числе и фундаментальных социальных изменений.

Социальная система охватывает реальные действия людей, происходящие во времени и пространстве и организованные структурами как регулярные социальные практики. Их можно интерпретировать как структурные "поля", в которых агенты занимают определенные позиции по отношению друг к другу.

Термин "структурация" был введен Г. в употребление для того, чтобы дополнить более привычные термины "структура" и "система", так как они уже имеют множество смысловых значений, которые и затрудняют их понимание. Структурация социальных систем обозначает условия, управляющие преемственностью и преобразованием структур, а следовательно и воспроизводством социальных систем. Другими словами, Г. определяет понятие структурации как процесс

организации и воспроизводства системы общественных отношений, сопутствующий социальному взаимодействию и происходящий благодаря применению агентами системы правил и ресурсов. Здесь Г. делает еще один новый шаг и говорит о дуальности структуры: структурные качества социальных систем являются как средством, так и результатом практик, которые они регулярно воспроизводят. Он рассуждает о способности структурных свойств социальных систем выступать как в качестве средства, так и в качестве результата практики, которая и конституирует социальные системы. Дуальность структуры, таким образом, проистекает из самовоспроизводящегося характера социальной жизни и выражается во взаимозависимости структуры и субъекта действия. Другими словами, человек, совершая принятые в обществе действия обеспечивает им возможность быть повторенными последующими поколениями.

Применение теории структурации к изучению социального взаимодействия и социальных изменений связывается Г. с разработкой концепции социальных институтов, теории социальной и системной интеграции. Прежде всего, Г. отличает понятие института от социальной системы. Институты -это наиболее стабильные элементы социальной жизни, практики, локализованные в пространстве и повторяющиеся во времени. Г. определяет их как стандартизированные способы поведения, играющие ключевую роль в организации социальных систем, так как они обеспечивают, во-первых, пространственно-временную непрерывность, преемственность и повторяемость повседневных практик и, во-вторых, постоянную перестройку стандартов поведения в зависимости от ситуации повседневной социальной деятельности. Согласно теории структурации, в основании институционального порядка любого общества лежат структурные свойства социальных систем. Г. называет три таких свойства, являющиеся, по его мнению, фундаментальными принципами: сигнификация, господство и легитимация.

Сигнификация как структурный принцип связана с правилами формирования знаков: любая социальная система производит коды значений, а также правила их применения и первичной интерпретации. К институциональным характеристикам сигнификации относятся, во-первых, объяснительные схемы - стандартизированные элементы "запасов знания", на которые ориентируются индивиды при взаимодействии, во-вторых, коммуникация значений (кодов) - ситуативное взаимодействие "запасов знания". В процессе взаимодействия агенты не только используют "совместное знание", в это же время происходит выработка значений на основании ситуационного применения "запасов знания" каждого из агентов.

Господство основывается на двух типах ресурсов: способности управлять другими людьми и возможности распоряжаться материальными объектами. К институциональным характеристикам этого свойства относятся, во-первых, ресурсы, имеющиеся в данном обществе, способствующие осуществлению власти, во-вторых, сама система власти, регламентирующая реальные отношения автономии/зависимости. Если действие предполагает преднамеренное вмешательство в ход событий в мире, то власть обусловливает принцип такого

ГИДДЕНС

Г

вмешательства, а ресурсы представляют собой средства, благодаря которым в ходе обычного социального взаимодействия власть используется как трансформирующая потенция.

Легитимация у Г. - производство нормативного порядка, нормативное обусловливание и регуляция взаимодействий, предполагающие наличие способов такой регуляции. К институциональным характеристикам этого свойства относятся, во-первых, норма - производство значений и взаимных ожиданий агентов, которое можно рассматривать как актуализацию прав и исполнение обязанностей, во-вторых, санкция -ответная реакция на социальное поведение. Компетентный агент оценивает вероятность применения санкций относительно своего общественного поведения и решает, подчиниться норме и санкциям ради достижения цели или проигнорировать их.

Институты рассматриваются Г. как установившаяся практика, укорененная в пространстве и во времени; помимо воспроизводимости и временной протяженности она обладает еще одним существенным качеством: распространенностью среди членов сообщества. Г. утверждает, что любой компетентный представитель общества осведомлен о его социальных институтах: это знание необходимо как для деятельности общества, так и отдельного индивида. Однако сознательность агента всегда ограничена: он может не знать обо всех последствиях своего действия и о том, как эти последствия проявятся в будущем. В такой ситуации для правильного понимания упорядочения социальной жизни Г. предлагает рассматривать пространственно-временные отношения как фундамент производства и воспроизводства социальных институтов. Отношения с физически отсутствующим предполагают наличие социальных институциональных механизмов, отличных от используемых в ситуациях соприсутствия. Такая особенность социальных систем должна изучаться, по Г., посредством теории системного противоречия, которая определяла бы понятия социальной и системной интеграции, социального и системного противоречия, а также условия и принципы воспроизводства социальных систем.

В теории Г. понятие "интеграция'" не является синонимичным понятиям "сплоченность" или "консенсус". Интеграция - это упорядоченное взаимодействие между индивидами, коллективными образованиями, основанное на отношениях относительной автономии и зависимости между участниками взаимодействия. Социальная интеграция понимается Г. как взаимодействие на личном уровне, предполагающее отношения автономии/зависимости индивидов при их соприсутствии. Системная интеграция - это взаимодействие между агентами, социальными системами, их взаимный обмен отношениями автономии/зависимости в расширенных пространственно-временных рамках. "Системность" на уровне социальной интеграции возникает посредством рефлексивного мониторинга действия и его рационального осмысления. Согласно принципу дуальности структуры мельчайшие проявления повседневного поведения соотносятся со структурными характеристиками социальных систем. Поэтому справедливо утверждение Г. о том, что социальная интеграция является опорой системной интеграции, поскольку именно на уровне

первой осуществляется воспроизводство социальных институтов.

По Г., социальные системы характеризуются не просто способностью саморегуляции и самовоспроизводства; посредством рутинного воспроизводства структурных качеств, они формируют и постоянно развивают собственную "системность" - воспроизводимую взаимозависимость действий. Таким образом, возникающие непреднамеренные последствия действия неизбежно дают начало новой серии влияний, эффективность которой может быть описана и понята исходя именно из системной интеграции. Наиболее важными эффектами, порождаемыми непреднамеренными последствиями действия как в сфере воспроизводства структурных свойств социальных систем, так и в сфере социальной интеграции, являются социальное противоречие и социальный конфликт. Социальное противоречие - это оппозиция структурных принципов социальной системы, при этом принципы действуют в рамках друг друга, но в то же время противоречат друг другу. Социальный конфликт Г. описывает как борьбу между акторами и общностями, которая выражается в виде определенной социальной практики. Противоречия в социальных системах возникают в ходе процессов структурации и социального воспроизводства в силу непредвиденных последствий действия, являясь причиной социальных изменений.

Таким образом, Г. показывает, что взаимосвязи интеграции, системных противоречий и социальных конфликтов в немалой степени детерминированы принципами воспроизводства социальных систем, к каковым относятся:

1) действие гомеостатических каузальных петель - взаимозависимость частей системы осуществляется посредством причинных отношений, при которых изменение одной части вызывает последовательность событий, влияющих на другие части системы, а эти изменения, в свою очередь, снова оказывают влияние на элемент системы, с которого начались изменения;

2) саморегуляция посредством обратной связи и селективной информационной фильтрации - механизмы обратной связи характеризуются не замкнутостью, но направленностью и стимулируют появление контролируемых изменений, управляемых системой "фильтров", пропускающей желательные и отсеивающей нежелательные элементы;

3) рефлексивная саморегуляция предполагает целенаправленную деятельность людей по разработке систем контроля и их применению. Социальные организации систематически аккумулируют и хранят "отфильтрованную" ими социальную информацию, что является залогом стабильности условий социального воспроизводства.

Рассматривая принципы воспроизводства структурных свойств и институциональных характеристик социальных систем, Г. демонстрирует применение аналитической стратегии, названной им "институциональный анализ". В теории социальных институтов, построенной с се помощью, видны "точки перехода" в дополняющую ее противоположность, в стратегию, обозначенную как "анализ стратегического поведения агентов". И действующему индивиду, и обществу присущи одни и те же структурные свойства:

Г

ГИДДЕНС

структура формирует индивида и общество одновременно, не используя при этом все свои возможности по причине значимости непреднамеренных последствий действия. Любой агент обладает детальным знанием об обществе, в котором он живет, при этом он является "социальным теоретиком" на уровне дискурсивного сознания и "методологическим специалистом" на уровне и дискурсивного, и практического сознания. Индивид - исторически и пространственно локализованный член общества. В своей повседневной деятельности он проявляет компетентность относительно ситуаций и социальных условий, с которыми связан. Уже самим фактом производства действия агенты участвуют в воспроизводстве структурных качеств системы, а следовательно воспроизводят также и условия, которые делают возможным само действие.

Таким образом, видно, что Г. в своей теории структура-ции изложил новый вариант соединения субъективизма и объективизма, говоря о том, что общество, несомненно, многое определяет в поведении человека, олицетворяя собой набор уже сформированных практик, которые в силу несомненной преемственности поколений людей усваиваются каждым его новым членом. Однако есть возможность у каждого актора попытаться использовать свою волю в виде определенных ресурсов и внести некоторые изменения в социальные практики. Чем более распространена в обществе определенная практика, тем сложнее ее изменить отдельному индивидууму - вывод, имеющий значение для социолога. Таким образом. Г. призывает использовать в социальных науках принцип дуальности, который заключается в отказе от противопоставления индивида и структуры: индивид использует правила и ресурсы (т.е. структуру) и воспроизводит, таким образом, эту структуру. Индивидуальное действие и структура соединены в едином процессе, индивидуальное социальное действие и структура не различаются, поскольку существует основа для их объединения, каковой, по мысли Г., и выступает социальная практика.

На втором этапе своего творчества, который продолжается до сегодняшнего момента, Г. предлагает критику постмодернизма как теории общества в книге "Последствия модернизма" (1991), разрабатывая в качестве альтернативы идею рефлексивности эпохи модернизма и говоря о "высоком модернизме" как об определенной стадии развития общества. Рефлексивность имеет важное значение для развития общества, а также для развития самости, на что Г. указывает в исследовании "Модернизм и самоидентичность: личность и общество в конце современной эпохи" (1991). Модернизм в понимании Г. - это социальная система, возникшая вместе с национальным государством и капиталистическим производством в постиндустриальную эпоху и переживающая сегодня бурное развитие. Одной из причин возникновения такой социальной системы является изменение системы ценностей человека, их переориентация с внешних на внутренние, с материальных на нематериальные. Эти явления подрывают устои традиционного капиталистического хозяйства. Другой причиной является глобализация, устранение прежних границ

национальных государств и становление мировой сети произ- j водственных и информационных структур.

В идее модернизма Г. содержится противопоставление традиции - он различает домодернистский (традиционный) : этап развития человечества и модернистский (посттрадиционный) этап. Традиционным культурам свойственно j почитание прошлого, и символы ценятся потому, что содержат и передают опыт поколений. Традиция - способ взаимодействия рефлексивного контроля действия и пространствен- < но-временной организации социальной системы, средство ; взаимодействия с пространством и временем, обеспечиваю- : щее преемственность прошлого, настоящего и будущего. В ] культурах, основанных на устном предании, традиция как таковая не осознается, хотя эти культуры - наиболее традиционные. Чтобы осознать традицию как нечто отличное от других форм организации действия и опыта, нужно существовать в пространстве и во времени иным образом, который становится возможным лишь после изобретения письменности. Тем не менее в цивилизациях, существовавших до эпохи модернизма, рефлексивность в значительной мере ограничена лишь переформулированием и прояснением традиции. С наступлением эпохи модернизма рефлексивность принимает иной характер: она включается в саму основу воспроизводства социальной системы, так что мысль и действие постоянно преломляются друг в друге. Обоснование практики ее традиционностью теряет силу, и традиция может быть оправданна лишь в свете социального знания, которое само по себе ею не определяется. С наступлением эры модернизма пересмотр правил и ресурсов социального воспроизводства настолько радикализуется, что применяется ко всем аспектам человеческой жизни. Модернизм обусловлен рефлексивно применяемым знанием, однако никакое знание в условиях модернизма не есть знание в "старом" смысле, где "знать" - значит быть уверенным в том, что заложено прошлыми поколениями. Теперь область вариантов поведения настолько открыта, насколько это ограничивают лишь общественное мнение и закон. Общество становится все более рефлексивным, Г. отмечает рост рефлексивности во всех сферах жизни общества, начиная от государства, находящегося на одном полюсе шкалы, и заканчивая зоной интимных межличностных отношений, на другом.

Признаки модернизма присутствуют в равной мере в развитии и естественных, и общественных наук. Все обществен- _: ные науки соучаствуют в трансформации рефлексивных связей, при этом социология занимает среди них особое место, что вытекает из ее роли наиболее обобщенного типа рефлексии современной общественной жизни. Сама эпоха модер- • низма глубоко и по существу социологична; проблематичность же позиции профессионального социолога как постав- i щика экспертного знания об общественной жизни вытекает из ' того факта, что в модернистском обществе он может лишь на : один шаг опережать непрофессионала в понимании социаль- J ной действительности, т.к. в ней уже нет тех базовых тради- \ ционных основ, которые бы гарантировали прочность и пред- > сказуемость социальной системы. i

ГИДДЕНС

Г

В работах "Влево или вправо: будущее радикальной политики" (1995), "Третий путь и его критика", "Третий путь: обновление социальной демократии" и "Глобальные споры о Третьем пути" (2001) Г. теоретически обосновывает необходимость нового пути политического развития современных стран, поскольку, по его мнению, в последние годы в мире произошли настолько существенные изменения, что старые политические теории в некоторой степени не соответствуют действительной ситуации. Главный упор в теории Третьего пути делается на сбалансировании бесспорной мощи капитализма и необходимости усиления социальной солидарности и гражданских ценностей, развиваемых социалистической системой. Третий путь означает взгляд на политику, который позволяет признать новую ситуацию - конкуренцию в глобальном мире - и поддержать разумно согласованное общество, заставляя эту конкуренцию работать на людей экономически, социально и культурно. Г. утверждает, что программа Третьего пути обосновывает возможность сочетания социальной солидарности с динамичным развитием экономики, именно в этом заключается цель, поставленная перед современными социальными демократами. Третий путь в целом принимает систему взглядов неолиберализма, в частности то, что касается глобального рынка, при этом Г. критично оценивает закрепление правомерности неравенства дохода, благосостояния и власти разных стран в мировом масштабе. В связи с этим Г. говорит о необходимости "второй волны демократизации", возможной, прежде всего, благодаря развитию форм непосредственной демократии (референдум, суд присяжных и т.д.) во всем мире. Г. очертил круг проблем, касающихся сегодня любых государств, нерешение которых может привести к окончательному социальному расколу между странами, признаки которого уже сегодня видны в международных отношениях.

В самых последних своих работах Г. обратился к еще одной теме современной социальной мысли, которая активно обсуждается во всем мире и которая при этом в действительности слабо концептуализирована в теоретическом плане -это проблема глобализации. В работах "Неудержимый мир: как глобализация меняет нашу жизнь" (2002), "На грани: жизнь и глобальный капитализм" (2001), "Куда теперь новой рабочей силе?" (2002) Г. выделяет две школы общественной мысли, которые господствуют в социальной мысли. С одной стороны, существуют те, кого Г. называет "гипер-глобализаторы", и, с другой — существуют "скептики глобализации". Гиперглобализаторы опираются при анализе глобализации, в первую очередь, на экономическую сферу жизни общества. В соответствии с их взглядами, глобализация означает расширение глобального рынка. В ситуации с глобальным бизнесом идея глобализации является не просто теоретическим понятием, она является идеологическим понятием, выражающим определенную ориентацию на будущее в развитии стран. Прямо противоположная точка зрения принимается "скептиками глобализации", которые доказывают, что глобализация была намного более развита в начале века, чем сейчас. И они приводят ряд статистических доказательств для того, чтобы показать, что тезис о глобализации является ми-

фом. Этот тезис поддерживается политиками, экономистами и социальными учеными, придерживающимся левых позиций. Г. считает, что взгляды и гиперглобализаторов, и скептиков являются не совсем верными.

Прежде всего, Г. доказывает - в противоположность ги-перглобализаторам, - что мы находимся в начале процесса глобализации, а не в конце, при этом глобализация имеет множество источников своего развития - влияние технологии на глобальных рынках, изменение политической карты мира и т.д.

Во-вторых, не соглашаясь со скептиками. Г. считает, что глобализация является одним из наиболее фундаментальных видов изменений, происходящих сегодня в мире. Глобализацию не нужно понимать только как экономическое понятие или просто как развитие мировой политической системы, появление глобальных институтов. Г. называет ее "действием на расстоянии": глобализация относится к усиливающемся влиянию действия на расстоянии на жизнь каждого социального субъекта, к взаимопроникновению индивидуальной жизни и глобальной истории. В этом смысле Г. рассматривает глобализацию скорее как "внутренний", а не "внешний" феномен, который не является простым набором процессов и не двигается в едином направлении во всем мире. Глобализация порождает солидарность в одних социальных системах и разрушает их в других. Другими словами, она является абсолютно противоречивым процессом.

В-третьих, Г. уверен, что текущая фаза глобализации является не просто продолжением предыдущих фаз истории. Он рассматривает текущую фазу глобализации как начавшуюся около 30 лет назад, когда появилась первая глобальная система коммуникации, которая соединила спутниковые технологии и компьютеризацию, изменив само строение социальной жизни.

Г. выделяет четыре события в истории человечества, приведшие к глобализации: 1) информационная революция конца 1960-х; 2) развитие экономики, состоящей из мировых финансовых, товарных и информационных рынков; 3) падение советской коммунистической плановой системы; 4) изменения, произошедшие на уровне повседневной жизни, приведшие к равенству мужчин и женщин.

Благодаря процессу технологической трансформации мира в последние 50 лет произошел переход к самому ориентированному на будущее обществу, которое когда-либо существовало ранее, появилось широкое использование понятия риска как противостояния будущему, выраженного в попытке социального агента управлять последствиями своего действия [опасность при этом стала исходить не извне (от природы), как раньше, а от самого человека]. В мире заговорили об экологической опасности, опасности несчастных случаев, катастроф, о демографической опасности и т.д. и о необходимости создания систем управления опасностями определенного вида (например, страховые компании, министерства по чрезвычайным ситуациям и т.д.). К особому типу таких систем относятся системы управления научными инновациями глобального масштаба, которые не только поддерживают нововведения, но и стимулируют их (примером является активное

гиддингс

развитие генетики, информационных технологий). В ответ на происходящие изменения появились "антиглобалисты", выступающие против происходящих в мире процессов универсализации и распространения единых форм социальной жизни. Г. отмечает бессмысленность таких движений, подчеркивая тот факт, что представители этого движения сами неизбежно используют в ходе борьбы те же новые коммуникационные, управленческие, социальные технологии, что и сторонники глобализации.

Г. также занимался исследованиями в области социологии эмоций в работе "Трансформация интимности: сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах" (1993). Одним из самых важных изменений, происходящих в современном мире, Г. считает изменения в сфере личной жизни человека - в сексуальных отношениях, браке и семье. В современном обществе Г. выделяет следующие специфические процессы в сфере семейно-брачных отношений:

1) Исчезает традиционная семья как экономический союз, в котором присутствовало неравенство положения его членов - мужчины, женщины и детей.

2) Меняется на глазах отношение к детям - ценной становится индивидуальность и духовное качество ребенка потому, что количество рожденных детей у семейных пар уменьшается, при этом решение иметь ребенка в модернистском обществе управляется психологическими и эмоциональными чувствами.

3) Происходит трансформация сексуальных отношений, сегодня их цель и результат - не рождение детей, а получение эмоционального и физического удовольствия.

Именно поэтому институты брака и семьи Г. называет институтами-оболочками: они все еще называются по-прежнему, но их характер существенно изменился в современном обществе. Сегодня супружеская пара находится в центре семейной жизни, любовь и сексуальное притяжение становятся базисом брачных связей, основанных, прежде всего, на эмоциональном общении или интимности. Формируются три основные сферы, в которых эмоциональное общение, а следовательно интимность, заменяет традиционные семейно-брачные отношения - сфера сексуальных и любовных отношений, сфера отношений родителей и детей и сфера дружбы.

Феномен активного доверия, по Г., является ключом к пониманию трансформаций интимной жизни, существенно характеризующих современный социальный мир, в котором существует прямая связь между глобализацией социальной жизни и изменением интимных отношений между людьми. Трансформация интимности в сфере дружбы, сексуального поведения и брачных отношений заключается в том, что межличностные и эротические связи формируются здесь как ''чистые отношения", для которых внешние условия социальной или экономической жизни не имеют определяющей роли: отношения держатся именно на том, что они дают его участникам, при этом они строятся на добровольно принятых обязательствах, а не на внешних обязанностях. Доверие при этом активно достигается путем взаимного самораскрытия участников. Интимная жизнь является элементом существования индивида, причем в "чистых отношениях" инди-

виды не просто признают друг друга и во взаимной реакции находят подтверждение своей идентичности, а личностная идентичность индивидуумов обретается в развитии интимных отношений, основанных на активном доверии. Чистые взаимоотношения, по Г., являются также полностью демократическими - это взаимоотношения равных, в которых каждая сторона имеет равные права и обязанности, будучи при этом свободной от произвольной власти, принуждения или насилия.

СП. Романова

ГИДДИНГС(Giddings) Франклин Генри (1855-1931)-американский социолог, первый полный профессор социологии в США (в Колумбийском университете), президент Американского социологического общества (1908), основатель первой в США кафедры социологии в Колумбийском университете (1894).

Г., подобно Уорду (см.), ориентировался на создание всеохватывающей социологической системы, исходя из психологических оснований.

Характеризуя социологию как "конкретную, описательную, историческую, объяснительную" науку, Г. отмечал, что в отличие от психологии, изучающей проявления индивидуального разума, социология касается более сложных и специализированных явлениий разума, наблюдаемых в ассоциации индивидов друг с другом.

По мысли Г., социология - это наука, изучающая психические явления в их более высокой сложности и противодействии, в силу чего в социологии необходимо развивать "конструктивный" метод психологического синтеза на основе тщательного изучения психических вероятностей "великого мира человеческой борьбы".

Центральная теоретическая идея Г. наиболее полно выразилась в понятии "себеподобного сознания" ("сознания рода", "родового сознания"), под которым подразумевалось чувство тождества, испытываемое одними людьми по отношению к другим. "Первичный элементарный субъективный факт в обществе есть сознание рода, - утверждал Г.. - ... под этими словами я подразумеваю такое состояние сознания, в котором всякое существо, какое бы место оно ни занимало в природе. признает другое сознательное существо принадлежащим к одному роду с собою". Именно "сознание рода", по Г., делает возможным осмысленное многомерное взаимодействие разумных существ и одновременно сохраняет индивидуальные особенности каждого из них, так как только сознание рода, по его мнению, отличает социальное поведение от чисто экономического, политического или чисто религиозного поведения.

Трактуя общество как рад взаимосвязанных дифференцированных групп и ассоциаций, в которых наблюдается постоянный сложный процесс производства и воспроизводства социальных отношений и сложных организаций, Г. считал необходимым рассматривать общество как союз, организацию, сумму внешних отношений, связывающих вместе соединившихся индивидов.

ГИПЕРРЕАЛЬНОСТЬ

Г

В качестве исходного момента социального организма Г. полагал исключительно психическое начало. "Общество в первоначальном смысле слова, - отмечал Г., - означает сотоварищество, общую жизнь, ассоциацию, а все... социальные факты по природе своей - психические", всилу чего общество есть "психическое явление, обусловленное физическим процессом".

Анализируя природу и характер общественной ассоциации индивидов, Г. утверждал, что "истинная ассоциация начинается в зарождении сознания рода", а "ассоциация подразумевает, что сношение убедило сталкивающихся индивидов в том, что они слишком подобны между собою, чтобы пытаться покорить друг друга...".

С точки зрения Г., в обществе действуют два основных типа сил, именуемые им "волевым процессом" и силами "искусственного отбора как сознательного выбора". В частности, это силы социализирующие (условие, по Г., внешнее по отношению к социальной структуре, порождающее ассоциацию и способствующее социализации) страсти и стремление индивидов, климат, почва и прочее, с одной стороны, и социальные силы - с другой. В структуру "социальных сил" Г. включал влияние группы или общества на индивида. Это влияние направляет поведение индивидов к достижению групповых целей любого характера. Примерами "социальных сил", полагал Г., могут служить общественное мнение или законодательство.

В общем виде социальный процесс выступает у Г. как взаимодействие сознательных мотивов, волевой ассоциации и физических сил.

К числу позитивных моментов социологического учения Г. можно отнести и его вывод о существовании определенной взаимосвязи между социальной структурой, социальным процессом, социальными силами и различного рода субъективными моментами социальных явлений.

В целом, придерживаясь в первый период своего творческого развития идеи психического эволюционизма, он полагал, что в общественном развитии действуют две силы: сознательная и бессознательная, поэтому главными факторами эволюции у него выступают, с одной стороны, объективно-природные, а с другой - субъективно-психологические. Причем последние приобретают не столько личностный, сколько коллективный характер как "сознание рода", которое и предопределяет поведение индивидов.

Позднее, в 1920-х, Г. начинает разделять базовые идеи творчества Э. Маха, Б. Рассела и пр., уделяет повышенное внимание статистическим методам исследования социальной реальности, чем содействует становлению эмпирической социологии США. Предметом социологии Г. полагает в этот период своего творчества изучение "плюралистического поведения", сводимого им к совокупности реакций индивида на динамику стимулов среды.

А.А. Грицанов, В.И. Овчаренко

эпистем (М. Фуко - см.). Феномены истины, адекватности, реальности перестают восприниматься в качестве онтологически фундированных и воспринимаются… Современное общество конституируется как общество тотальной зрелищности - так… Фактически Г. может быть оценена как реакция культуры на собственную тотальную симуляционность: американские восковые…

Е.П. Коротченко

СВ. Воробьёва

формулируется по схеме условно-категорического умозаключения, в котором нужно подтвердить или опровергнуть определенную посылку. В этом смысле Г.… Процессуально Г. (как переход от неизвестного, проблемного к известному,… "Гипотетизация" знания приводит к актуализации его деятелыюстно-технологических аспектов за счет работы с…

В.Л. Абушенко

Г.С. - это форма представления содержательной гипотезы, позволяющая проверить ее статистическими средствами (см.: Статистическая проверка гипотез).В… Альтернативная гипотеза (//|) утверждает существование определенных различий… Во многих случаях одна и та же нулевая гипотеза может служить базой для проверки нескольких альтернативных гипотез.…

Е.Н. Вежновец, И.В. Сидорская

проблемное поле, отражающее совокупность жизненно важных проблем человечества и содержащее обобщенную характеристику важнейших направлений развития… В суммарном виде могут быть выделены три основные группы Г.П.С. В первую… ГЛЮКСМАН

ГОБИНОЖозеф Артюр (1816-1882) - французский дипломат, писатель, публицист, представитель расово-антропологического направления в социологии. В основном труде "О неравенстве человеческих рас" (1853-1855) Г. утверждал превосходство белой расы, а также то, что этнические смеси ведут к вырождению человечества и к демократии, как к наихудшей форме государственного устройства. См. также: Расово-антропологическая школа.

ГОЛЕНКОВАЗинаида Тихоновна (р. 1939) - российский социолог, ведущий специалист в области истории российской социологии и социологии стран восточноевропейского региона, а также в области социальной структуры общества. Окончила философский факультет МГУ (1965). Кандидат философских наук (1974), доктор философских наук (1980), профессор (1987). В Институте социологии Российской академии наук работает с 1968, с 1992 - заместитель директора Института социологии РАН, руководитель-координатор программы "Социальное расслоение и социальная мобильность". На протяжении 20 лет активно занималась научно-педагогической деятельностью на философском и социологическом факультетах МГУ им. М.В. Ломоносова; с 1997 - профессор кафедры социологии университета Дружбы народов и Государственного университета гуманитарных наук, заместитель главного редактора журнала "Социологические исследования", член президиума Академии социальных наук РФ, член экспертного совета ВАК РФ.

Научные интересы Г. связаны с изучением истории социологии в Югославии, России и других восточно-европейских странах, а также с исследованием трансформационных процессов в сфере социальной структуры и стратификации общества, с проблемами формирования гражданского общества в современной России. На основе многомерного иерархического подхода с использованием таких признаков, как доход, власть, престиж и др., ею предпринята попытка анализа социальной структуры российского общества и сделан вывод о том, что трансформация социальной структуры осуществляется в направлении классово-стратификационной модели, которая детерминирована, в первую очередь, социальной поляризацией по имущественному признаку. Подчеркивается "заблокированность" многих элементов гражданского общества, обусловленная исторической традицией России и современным кризисным состоянием социума. Под руководством Г. по этим проблемам издан ряд монографий и сборников статей, получивших высокую оценку научной общественности.

Г. осуществляет большую организационную деятельность. На протяжении ряда лет (1974-1989) она была ученым секретарем советской части Проблемной комиссии по социологии многостороннего сотрудничества ученых восточноевропейских стран и ответственным редактором от СССР Международного информационного бюллетеня. В 1990 была избрана исполнительным вице-президентом Советской социологической ассоциации, с 1978 принимала активное участие в подготовке и работе всемирных социологических конгрессов.

г

голод

Г. - автор более 200 научных работ, в том числе 10 книг и брошюр, 18 коллективных монографий, 5 учебных пособий и программ, ответственный редактор 20 монографий и сборников, редактор-составитель таких изданий, как "Социология в России" (1996, 1998); "Энциклопедический социологический словарь" (1998); "Социологи России и СНГ XIX—XX вв." (1999). Принимала активное участие в подготовке таких изданий, как "Российская социологическая энциклопедия" (1999), "Политическая социология" (2000), "Политическая энциклопедия" (в печати). Под научным руководством Г. подготовлено 20 кандидатов и докторов наук.

Основные работы: "Актуальные проблемы социально-классовой структуры современного югославского общества" (1976); "Очерк истории социологической мысли в Югославии" (1984); "Социология в России" (1998, соавтор); "Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества" (1996. 2000, отв. редактор и соавтор); "Социальная структура и стратификация в условиях формирования гражданского общества в России. Кн. 1-2" (1995); "Трансформирующиеся общества: цели и пути" (1996, отв. редактор и соавтор); "Социальные конфликты в трансформирующихся обществах" (1997, соавтор); "Словарь социологических терминов" (1997, соавтор); "Социальное расслоение и социальная мобильность" (1999, отв. редактор и соавтор); "Гражданское общество в России: теория, история и современность" (1999, отв. редактор и соавтор) и др.

ГОЛОДСергей Исаевич (р. 1935) - российский социолог, специалист в области социологии семьи, тендерных и сексуальных исследований. Окончил Ленинградский педагогический институт (1961). Доктор философских наук (1987).

В 1963-1965 - младший научный сотрудник кафедры философии АН СССР; в 1969-1975 - младший научный сотрудник Ленинградского филиала Института философии АН СССР, в 1975-1989 - научный сотрудник ИСЭП, с 1989 - ведущий, главный научный сотрудник Ленинградского филиала Института социологии РАН. С 1996 - директор Санкт-Петербургского института социологии РАН.

В работах Г. исследуются основные направления эволюции семьи, этапы обновления ее современных моделей, обосновывается типология форм семьи. На основе результатов эмпирических исследований раскрываются имманентные тенденции развития семьи, выделяются наиболее уязвимые модели, описывается роль таких нравственных и социально-психологических ценностей семьи, как интимность и автономность, а также представления о "принятом" и "непринятом" в сексуальном поведении в различных этнокультурах.

Основные работы: "Профессиональная работа женщин и семья" (1971, соавтор); "Стабильность семьи: социологический и демографический аспекты" (1984); "Будущая семья: какова она (социально-нравственный аспект)" (1990); "Личная жизнь: любовь, отношения полов" (1990); "Семья и брак: историко-социологический анализ" (1998); "Социологические исследования проституции в России: (История и современное состояние вопроса)" (1998, соавтор) и др.

ГОЛОСЕНКОИгорь Анатольевич (1938-2002) - российский специалист по истории социологии. Окончил философский факультет ЛГУ (1963). Кандидат философских наук, диссертация - "Критика философско-исторических и социологических концепций Питирима Сорокина" (1968); доктор философских наук (1982), диссертация - "Буржуазная социология в России на рубеже двух веков".

С 1994 - главный научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института социологии РАН.

В своих работах Г. показывает, что русская дореволюционная социология представлена тремя теоретико-методологическими тенденциями: позитивизмом различных разновидностей, антипозитивизмом (в лице неокантианства и марксизма) и неопозитивизмом, анализирует их сложные и противоречивые отношения. Г. выделяет свойственные им онтологические учения о способах и возможностях познать реальность и праксеологические учения о путях изменения ее в реформах и революциях.

Основные сочинения: "Социологическая мысль в России" (1978, соавтор); "Социология Питирима Сорокина" (1978); "Реализм и номинализм в истории буржуазной социологии" (1979); "Универсальное и национальное в немарксистской социологии" (1981); "Питирим Сорокин: Судьба и труды" (1991); "Социология Питирима Сорокина (русский период деятельности)" (1992); "История русской социологии XIX-XX вв." (1995, в соавторстве); "Историко-социологические взгляды Н. Кареева" (1996) и др.

ГОЛЬДМАН(Goldmann) Люсьен (1913-1970)- французский социолог и философ, основоположник генетического структурализма. Был руководителем Центра национальных научных исследований в Парижской высшей практической школе, Центра социологии литературы при Брюссельском свободном университете. Основные работы: "Человеческая общность и универсум по Канту" (1945); "Гуманитарные науки и философия" (1952); "Скрытый Бог" (1955); "Диалектические исследования" (1959); "О социологии романа" (1964); "Ментальные структуры и культурное творчество" (1970); "Марксизм и гуманитарные науки" (1970); "Культурное творчество в современном обществе" (1971); "Лукач и Хайдеггер" (незакончена, издана в 1973) и др. Своими учителями считал Канта, Маркса, Лукача, Фрейда. Сотрудничал с Пиаже. Высоко ценил и использовал при разработке своей концепции работы Адорно (см.), Маркузе (см.), М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, К. Леви-Стросса (см.), Р. Барта, М. Фуко (см.). Одним их своих отдаленных предшественников считал Б. Паскаля.

Г. ставил перед собой задачу социологического синтеза на основе диалектической (марксистской) коррекции структурализма с целью создания методологии, позволяющей одновременно анализировать и структуру, и генезис социальных явлений. Отсюда название его концепции - генетический структурализм, который он считал глобальной и комплексной социальной теорией. Фактически же он создал и универсальную теорию культуры. Одним из первых Г. обнаружил исчерпанность структуралистских подходов к исследованию со-

ГОЛЬДМАН

циума и культуры. Определял структурализм как теорию "формальных трансисторических структур", комбинаторику средств без интереса к целям и ценностям, к человеку как субъекту. (При этом Г. был склонен к расширению понятия структурализма, включая в него и всю феноменологическую философию, начиная с Гуссерля.) Предложил понимание структуры как взаимосвязанных частей единого ансамбля человеческого поведения ("значимая динамическая структура") и сместил интерес от текста к контексту (социализации), что позволяет выявить значимость произведений культуры ("фактов слова", а не продуктов языка) в социальных процессах.

Г. выделял при этом три этапа формирования генетического структурализма: 1) этап Г. Гегеля - К. Маркса (см.); 2) этап 3. Фрейда (см.); 3) этап собственного творчества. Заслугу Фрейда видел в том, что он вернул принцип рассмотрения явления в контексте более широкой ("глобальной") структуры, утраченный в методологии после Маркса. Критике же подвергалась фрейдовская абсолютизация динамики индивидуальной психики, отсутствие у него "коллективного субъекта" культуры. Г. считал, что поставленная задача принципиально неразрешима средствами психологии и психоанализа, естественнонаучными методами исследования. Отрицая наличие коллективного подсознательного, рассматривал культуру как адаптационный механизм, дающий "значимую согласованность" сознаний через включение в процессы творчества, что недостижимо в повседневной жизни и на уровне индивидуальной адаптации. Сознание трансиндивидуально, подсознание индивидуально, но привносится людьми в любую "согласованную глобальную структуру", задавая ей "либидозную сверхдетерминацию" (либо деформируя ее). В психоанализе нет будущего, он обращен в прошлое (детство), что возможно преодолеть только с позиций диалектического марксизма. За сходные недостатки Г. подвергнуты критике идеи Франкфуртской школы (см.) и экзистенциализма, которые рассматривались им как иноверсии марксизма (отсюда интерес к сопоставлению взглядов Хайдеггера и Д. Лукача - см.). Подлинную же философию диалектического марксизма (см.) создал, согласно Г., Лукач (у Маркса она не была эксплицитно выражена).

Собственно же генетический структурализм, по Г., есть рефлексивная диалектическая социология гуманитарного факта ("фактов слова" как философских, литературных и т.д. произведений, взятых в социокультурных контекстах). Гуманитарные факты одновременно понимаются и объясняются. В связи с этим Г. предложил свою концепцию понимания и его соотношения с объяснительными процедурами. Понимание-строго интеллектуальный процесс (оно рационально-логично). Его суть - в описании сущностных связей, конституирующих структуру, и выявлении внутренней согласованности текстов. Объяснение же, согласно Г., есть поиск индивидуального или коллективного субъекта, по отношении к которому ментальная структура, управляющая произведением, имеет функциональный и, следовательно, значимый характер. Объяснение - суть понимание структур более широких, чем исследуемая частная структура. Объяснить - значит

включить понимающее описание факта в охватывающую его значимую динамическую структуру. Понимание структуры, в свою очередь, есть объяснение составляющих ее более мелких структур. Следовательно, по мысли Г., понимание и объяснение - сопровождающие друг друга процессы. Схватывание этого и делает структурализм диалектическим. Ментальные же структуры вырабатываются группой, коллективным "мы", т.е. трансиндивидуальным субъектом. Они лишь реи-фицируются во множество индивидов и по-разному проявляются в "реальном" и в "возможном" сознаниях. Категория "возможное сознание", считает Г., была введена Паскалем и в имплицитном виде есть в "Святом семействе" Маркса и Энгельса, в котором пролетарское сознание понимается не как то, что реально думают пролетарии. Возможное сознание задает предельные границы промысливания социальной реальности, которые социальная группа не может преодолеть без трансформации социума. Приближение сознания к этим границам - задача генетического структурализма. В культуре к ним максимально приближаются творцы великих произведений.

В зависимости от выраженности в их деятельности творческого начала Г. разбивает все социальные группы на три типа: 1) группы, имеющие целью улучшение собственного положения в данной значимой структуре ("социальной тотальности" в целом) и вырабатывающие "идеологическое" коллективное сознание; 2) "привилегированные" творческие группы, ориентированные на реорганизацию разных уровней "тотальности" и вырабатывающие "видение мира" (на основе определенных идеалов); 3) "новые творческие группы" (элиты), имеющие целью выработку новых "глобальных человеческих видений" мира. "Видение мира" (категория введена немецкими романтиками, использовалась в неокантианстве) заключается в придании значимой (осмысленной) и согласованной (гармоничной), т.е. "когерентной" структуры поведению, чувствам и мыслям действующих субъектов, обеспечивающей максимально-достижимое в данных условиях приближение к возможному сознанию. Наиболее полно эта задача реализуема в искусстве и литературе.

Г. в связи с социологическим анализом последних выдвинул гипотезу гомологии структур экономики и произведений духовной культуры, а также гипотезу "конвергетного действия" четырех факторов гомологии (наиболее уязвимые для критики положения генетического структурализма). С другой стороны, она может быть реализована только "значимыми сообществами", ориентированными на гуманистические ценности свободы личности. Г. различает "свободу от" (индивидуальная свобода) ограничений и "свободу для" (коллективная свобода) - создание предпосылок для обеспечения "свободы от". Прогресс обеспечивается прежде всего развитием коллективной свободы, так как индивидуальная свобода связана с определенными культурно-историческими условиями европейской цивилизации. Г. считает, что индустриальное общество подавляет индивидуальную свободу. Он разделяет тезис Д. Рисмена (см.) о совершаемом переходе от общества, регулируемого изнутри, к обществу, регулируемому извне. В этой связи Г. предлагает утопию "усовершенствованного"

Г

ГОРДОН

("гуманизированного") социализма как возрождения утраченного "подлинного" (аутентичного) взаимоотношения людей с миром вещей и друг и с другом. Взгляды Г. получили широкое распространение среди социологов культуры, особенно социологов литературы. Свои версии генетического структурализма предложили Ж. Ленхардт, М. Зерафф, Р. Эскарпи.

В.Л. Абушенко

ГОРДОНЛеонид Абрамович (1930-2001) - российский социолог, специалист в области социологии труда, быта и свободного времени, социальной структуры, рабочего движения. Окончил МГУ (1953). Доктор исторических наук (1979), профессор (1986).

В 1961-1965 - младший научный сотрудник Института стран Азии и Африки АН СССР; в 1965-1966 - научный сотрудник отдела социологии Института труда Госкомтруда СССР; в 1966-1991 - старший научный сотрудник, руководитель группы, зав. сектором Института международного рабочего движения АН СССР; в 1991-1993 - зав. отделом и лабораторией Института проблем занятости РАН и Минтруда РФ. С 1993 - зав. отделом ИМЭМО (Центр сравнительных социально-экономических и социально-политических исследований).

Г. исследовал состояние, структуру и тенденции развития повседневного быта и образа жизни рабочего класса в СССР; осуществил историко-социологический анализ процессов развития рабочего класса СССР в 1950-1970-х, дал характеристику социальных последствий его превращения в большинство населения страны, обосновал перспективы его развития под влиянием НТП; переосмыслил официальную версию событий 1930-1940-х, изучил объективные и субъективные факторы утверждения в СССР государственного социализма; сделал вывод о неизбежности коренной трансформации советского общества. В своих трудах Г. предпринял попытку целостного анализа рабочего движения и положения трудящихся в контексте социально-экономических и социально-политических перемен постсоветской России.

Г. - автор более 200 научных работ, в том числе: "Человек и его работа. Социальные проблемы быта и внерабочего времени" (1972, соавтор); "Черты социалистического образа жизни: быт городских рабочих вчера, сегодня, завтра" (1977, соавтор); "Социальное развитие рабочего класса СССР. Рост численности, квалификации, благосостояния рабочих в развитом социалистическом обществе. Историко-социологи-ческие очерки" (1977, соавтор и член редколлегии); "Рабочий класс СССР (Тенденции социально-экономического развития в 60-70-е годы)" (1985, соавтор); "Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы" (1989); "Очерки рабочего движения в постсоциалистической России" (1993); "Надежды или угрозы? Рабочее движение и профсоюзы в переходной России" (1995); "Область возможного. Варианты социально-политического развития России и способность российского общества переносить тяготы переходного времени" (1995); "Потери и обретения в России девяностых" (В двух томах. 2000, соавтор) и др.

ГОРОД- исторически сложившаяся, территориально локализованная форма организации жизнедеятельности общества, в основе функционирования которой лежит механизм городского устройства, выражающий способ взаимосвязи подсистем, составляющих социально-пространственную структуру Г.: Г. социальной инфраструктуры (см.), Г. социальной морфологии (см.), городского населения социальной стратификации (см.), городской культуры, городского образа жизни (см.) и др.

Специфика взаимодействия этих подсистем выступает фактором, определяющим состояние Г. экологии (см.). Для Г. характерны: концентрация большого числа людей, значительная плотность населения на относительно ограниченной территории, высокая степень разнообразия и интеграции человеческой деятельности. В условиях глобальной ограниченности материальных и энергетических ресурсов Г. выступает доминирующей социально-пространственной формой существования общества.

История развития Г. как особой формы расселения людей насчитывает около 5000 лет. Объективной предпосылкой возникновения и развития Г. послужило общественное разделение труда (см.) на сельскохозяйственный и ремесленный, а также сосредоточение торговли в руках особой социальной группы - купцов. Люди, занятые преимущественно несельскохозяйственным трудом, образовывали территориально-концентрированные поселения, формируя основу будущих Г. В различные периоды истории у разных Г. актуализировались одни функции и уходили на задний план другие: защитная, торговая, добывающая, производственная, административная, культурная, религиозная и др. С развитием Г. перечень выполняемых ими функций продолжает расти - появляются Г.-курорты, Г.-музеи, Г.-научные центры. В контексте индустриального развития общества продолжает оставаться весомой доля материально-производственных функций в общей функциональной сфере Г. Вместе с тем, при переходе к постиндустриальному обществу (см.) значительно возрастает роль Г. как административного, культурного и научного центра, выполняющего функцию приема, обработки, хранения и передачи информации. Причем выполнение этой комплексной функции все меньше связывается с одновременной концентрацией значительных трудовых ресурсов - администраторов, программистов, операторов, клерков - на ограниченной территории Г. Привычное физическое рабочее пространство офиса или лаборатории постепенно заменяется электронным пространством компьютерных сетей. На протяжении всей истории развития человеческого общества Г. оказывали заметное влияние на процесс становления государств, нередко подменяя их собой (древнегреческие города-полисы, католическое Г.-государство Ватикан, Г.-княжество Монако, торгово-промышленный мегаполис Гонконг). По всей видимости, в обозримом будущем Г. сохранят за собой роль доминант в процессах общественного развития. В первую очередь это относится к крупным Г.-"миллионерам", где особенно плодотворно взаимодействие социально-экономических, политических, научно-технических и культурных факторов. По : прогнозам ЮНЕСКО к 2005 на Земле будет более 60 Г. с на-

ГОРОДА СОЦИАЛЬНАЯ МОРФОЛОГИЯ

селением свыше пяти миллионов человек и более 150 Г. - с населением свыше миллиона человек.

На современном этапе урбанизации (см.) наблюдается тенденция, особенно ярко выраженная в промышленно развитых странах, к возрастанию концентрации населения в больших Г. По расчетам специалистов из Программы развития ООН в странах с высоким уровнем развития человеческого потенциала (ИРЧП) доля населения в Г. численностью свыше 750 тыс. человек составляла в 1990 40% от численности всего городского населения и 30% от общей численности населения этих стран. При этом, годовые темпы роста численности всего городского населения до 2005 сохранятся на уровне 0,1%. Таким образом, к 2005, в среднем, каждый второй житель Земли будет жить в Г., причем каждый третий - в крупном Г. с населением около 1 млн. человек. Это обусловливает необходимость дальнейшего всестороннего развития социологии Г. (см.) - специальной социологической теории, занимающейся изучением закономерностей развития Г. как социально-пространственной экосистемы, эффективность функционирования которой выступает необходимым условием развития общества.

О.В. Кобяк

лат. infra - под; букв. - "подструктура") - созданная человеком подсистема городского устройства, выполняющая функции жизнеобеспечения и… Г.С.И. возникла в конечном счете благодаря действию социально-экономического… производство необходимыми ресурсами в больших объемах, чем их воспроизводится на данной территории естественным…

О.В. Кобяк

Г.С.М. - исторически динамичная система, претерпевающая с течением времени значительные изменения. К примеру, развитие системы городского транспорта…

О.В. Кобяк

ГОРОДА СОЦИОЛОГИЯ

ГОРОДА СОЦИОЛОГИЯ -см СОЦИОЛОГИЯ ГОРОДА.

С точки зрения экологии город является, во-первых, зависимой экосистемой (экспорт основных потребляемых городом продуктов превышает импорт в среднем…

О.В. Кобяк

сложившаяся подсистема механизма городского устройства, создающая условия для его стабильного функционирования, с другой - система признаков и… Все многообразие конкретных видов Г.Н.С.С. можно све- j сти к трем основным… Существуют количественные и качественные методы анализа Г.Н.С.С. Первые позволяют определить высоту и профиль…

О. В. Кобяк

сфера функционирования городской культуры как сложной самоорганизующейся подсистемы механизма городского устройства, основная функция которой… Г.К.П. выступает ареной взаимодействия множества различных субкультур (см.),… Таким образом, Г.К.П. является пространством, в котором действует городская культура, выполняя три основные функции -…

О. В. Кобяк

функционирования всех подсистем механизма городского устройства во имя наиболее полного выполнения городом своих функций. Данная цель достигается… В зависимости от целей описания рассматриваемого феномена и задач планирования…

О. В. Кобяк

ГОРОДСКОЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ- исторически сложившаяся социокультурная подсистема механизма городского устройства, основная функция которой состоит в организации процесса жизнедеятельности социальных субъектов в условиях специфической социопространственной реальности города (см.). Наряду с индивидами, субъектами Г.О.Ж. выступают демографические, образовательные, профессиональные группы и т. д. Особенности образа жизни данных групп являются следствием разных условий жизнедеятельности людей, принадлежащих к этим группам.

С одной стороны, феномен Г.О.Ж. является следствием процесса урбанизации (см.) и выступает способом организа-

Г

ГОРШКОВ

ции жизни индивидов и социальных групп, который позволяет последним выживать, взаимодействовать и развиваться в социально-пространственной среде с высоким уровнем со-циосубъектной, материально-предметной и информационной плотности. С другой стороны, Г.О.Ж. выступает комплексной характеристикой, позволяющей синтезировать количественные и качественные показатели, характеризующие различные стороны жизни горожанина.

К первым показателям относится уровень жизни, характеризующий степень удовлетворения различных потребностей индивида, как правило, выраженных в их количественном измерении (например, в денежных единицах). Ко вторым -показатель качества жизни, представляющий комплексную характеристику, включающую всю палитру социальных ценностей. Эта характеристика отражается в оценке социального качества условий жизнедеятельности и возможностей использования этих условий для реализации и воспроизводства важнейших потребностей индивида. Традиционно выделяют три компонента Г.О.Ж.: объективные условия жизнедеятельности, сами формы жизнедеятельности и общественное сознание городских жителей. Взаимосвязь этих компонентов состоит в том, что, с одной стороны, объективные условия жизнедеятельности субъектов Г.О.Ж. определяют соответствующие им формы жизнедеятельности последних, и эти формы находят свое отражение в общественном сознании горожан; а с другой стороны, изменения, происходящие в общественном сознании под идеологическим, культурным или религиозным влиянием, являются фактором изменения форм жизнедеятельности субъектов Г.О.Ж., что неизбежно влечет за собой более или менее существенное изменение самих объективных условий жизнедеятельности. При таком методологическом подходе Г.О.Ж. предстает "живой", реально функционирующей в рамках механизма городского устройства системой, а одним из ключевых направлений для социологии города (см.) становится разработка проблем изучаемого феномена применительно к задачам городского планирования социального развития (см.).

О.В. Кобяк

В 1973-1976 - на комсомольской работе. С 1976 по 1989 работал в АОН при ЦК КПСС - младший, старший научный сотрудник, референт ректора, доцент… 1991 - директор Института теории и истории социализма, с 1992 - Генеральный директор Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП).

Г

ГОСУДАРСТВО

В зависимости от источника власти, взаимоотношений между высшими органами, т.е. формы правления, Г. подразделяются на монархии и республики.

Наиболее древней формой Г. является монархия (от гр. monarchia - единовластие) - такая форма государственного правления, при которой верховная власть полностью или частично сосредоточена в руках единоличного главы Г. - наследственного правителя, монарха (султана, царя, короля, императора, шаха, султана и т.д.) и передается по наследству.

В конце 20 в. в мире насчитывалось 28 монархий, а формально более 40.

Существует абсолютная (неограниченная) и конституционная (ограниченная) монархия.

Абсолютная, или неограниченная, монархия характеризуется всевластием главы государства (существует лишь в Саудовской Аравии, Брунее, Омане, княжествах ОАЭ).

Ограниченная монархия выступает в двух видах:

Конституционная власть монархии ограничена конституцией.

Парламентская - полномочия монарха ограничиваются действиями парламента.

В зависимости от степени такого ограничения различают дуалистическую (двойственную) и парламентскую монархии. В дуалистической полномочия монарха ограничены в основном в сфере законодательства и широко представлены в сфере исполнительной власти. К дуалистической монархии можно отнести Марокко, Кувейт, Иорданию.

В парламентской монархии (Нидерланды, Бельгия, Швеция, Норвегия, Дания, Испания, Япония) власть монарха не распространяется на сферу законодательства и значительно ограничена в сфере управления. Правительство образуется на основе парламентского большинства и ответственно только перед парламентом.

Самой распространенной формой государственного правления в современной политической практике является республика (термин "республика" происходит от лат. res -дело, publicus - общественный, всенародный).

Республика - Г., органы власти которого формируются на основе всеобщих выборов.

В республике все высшие органы власти избираются или формируются на определенный срок. В зависимости от того, кто формирует правительство, кому оно подотчетно и подконтрольно, республики подразделяются на президентские, парламентские и смешанные.

Президент (от лат. praesident - сидящий впереди, во главе) является главой Г. в большинстве стран с республиканской формой правления. Первым в истории президентом стал в 1789 в США Джордж Вашингтон (1732-1799).

В президентской республике всенародно избранный президент является и главой Г., и главой исполнительной власти. Он назначает, а иногда и возглавляет правительство. В то же время выборный парламент в той или иной мере контролирует деятельность правительства и президента, а в случае нарушения ими конституции страны может привлечь их к ответственности - импичменту (от англ. impeachment - порицание,

обвинение - особая процедура привлечения к ответственно- \ сти высших должностных лиц Г.). ■;

Однако в некоторых странах при определенных условиях ^; и президент имеет право распустить парламент, назначив '■ новые выборы.

Президентскими республиками являются: США, России- < екая Федерация, Республика Беларусь, Мексика. <

Парламент (от франц. parler - говорить) - это высший j законодательный орган власти, представляющий все общест- ! во. Парламент впервые был образован в Англии в 13 в. (1265) ' как орган сословного представительства. В различных странах парламентский орган называют по-разному: Парламент (в Индии), Кортесы (в Португалии), Кнессет (в Израиле) и т.д.

Парламент может быть двухпалатным (как в Австралии, Бразилии, Канаде, ФРГ, России, Беларуси и др.) и однопалатным (как в Израиле, Швеции, Финляндии, Украине, Турции).

В парламентской республике выборный парламент формирует и контролирует правительство, возглавляемое премьер-министром и может выразить ему вотум (от лат. votum-желание, решение путем голосования) недоверия, отправив его в отставку. Президент избирается парламентом или парламентской коллегией. Его роль в управлении страной часто является номинальной (от лат. nominalis - именной), фактически президент в парламентской республике выполняет представительные, церемониальные функции (участие в аккредитовании иностранных послов, вручение наград и т.п.). В настоящее время парламентские республики существуют в Италии, Германии, Австрии, Индии и др.

В некоторых странах республиканская форма правления носит смешанный характер, т.е. сочетает черты президентской республики (глава Г. избирается населением, он назначает правительство и т.д.) и парламентской республики (правительство несет ответственность перед парламентом, возможен досрочный роспуск парламента президентом и т.п.). К странам смешанной формы республиканского правления относятся: Франция, Финляндия, Латвия, Литва).

В каждой из форм республики есть свои сильные и слабые стороны. В парламентской республике часто случаются правительственные кризисы. В президентской республике большая стабильность власти в обществе.

Кроме перечисленных признаков президентской и парламентской республик во многих странах власти продолжают делить влияние между собой, изменяя объем полномочий ("весы власти") то в пользу президента, то в пользу парламента.

Современные Г. объединяют людей разных этнических, религиозных, культурных групп. Поэтому каждое сообщество людей должно договориться о характере самостоятельности своих частей, о распределении власти по территории, о принципах своей целостности. Следовательно, общество должно выбрать ту или иную форму своего национально-территориального и государственно-политического устройства. Общепринято выделять три основные формы территориально-государственного устройства - унитарную, федеративную и конфедеративную.

Наиболее распространенной формой Г. является унитарное. Унитарное Г. представляет собой такую форму государ-

ГОУЛДНЕР

ственного устройства, при которой территория страны подразделяется на административно-территориальные единицы (департаменты, области, районы и т.д.). В нем действует единая для всего Г. конституция, общая система права, единая судебная система, единое гражданство. Для унитарного Г. характерно сосредоточение всех внутренних и международных полномочий в руках общенациональной власти.

Но даже самое централизованное Г. прибегает к децентрализации, передавая различным сообществам на местах некоторые полномочия, контролируя их реализацию.

Например, во Франции это коммуны, департаменты, регионы; в Испании провинции образуют "автономные сообщества", т.е. децентрализация широкая.

Примеры унитарных Г.: Республика Беларусь, Болгария, Великобритания, Венгрия, Греция, Дания, Ирландия, Латвия, Литва, Норвегия, Португалия, Словакия, Финляндия, Франция, Чехия, Швеция, Эстония, Япония и др.

Практика показывает, что чрезмерная административная централизация сдерживает развитие отдельных регионов страны, способствует росту бюрократизма.

В отличие от унитарного федеративное Г., или федерация (от лат. foederatio - объединение, союз), - это устойчивый союз, объединяющий относительно самостоятельные территориальные образования - земли (как, например, в ФРГ), штаты (США, Бразилия), провинции (Канада), республики (Россия) и другие регионы. Эти субъекты федерации наделяются правом принятия собственных конституций; компетенция между федерацией и ее субъектами разграничивается федеральной конституцией; каждый субъект федерации имеет свои органы власти и управления, правовую и судебную системы, свое гражданство либо единое союзное гражданство.

В федерации осуществляется разделение власти между федеральными (центральными) и региональными государственными органами. Федеративное Г., обладая полнотой внешнего суверенитета, решает вопросы внешней политики, обороны, денежного обращения и ряд других. Федеративное устройство Г. известно давно. Первой федерацией считают США. В современном мире общее число федеративных Г. не превышает двух десятков, это: Австрия, Австралия, ФРГ, Бельгия, Канада, Мексика, Аргентина, Бразилия, Нигерия, Индия, Пакистан, Российская Федерация и др.

Особая государственная форма - конфедерация (от лат. confoederatio - объединение, союз) - это временный юридический союз суверенных Г., созданный для достижения общих целей - политических, военных, экономических. Конфедерация образует центральные органы, которые обладают полномочиями, делегированными им Г. - членами конфедерации. Эти органы не обладают прямой властью над Г., входящими в конфедерацию, не могут влиять на их решения. Участники конфедерации сохраняют основную часть своих государственных прерогатив и передают конфедеративному Г. лишь некоторые.

Растущая глобализация жизни современных людей рождает новые формы объединенных содружеств Г.: Содружество Независимых Г. (СНГ) образовано в 1991, Британское Содружество и Европейский Союз.

Г., учреждающие такие объединения, полностью сохраняют свой суверенитет, передавая союзным органам лишь некоторые общие функции.

Отдельного рассмотрения требует правовое Г. Правовым называют такое Г., при котором вся жизнь общества подчинена закону, а закон направлен на обеспечение всеобщего равноправия и социальной справедливости. В основе правового Г. лежит гарантия основополагающих прав человека.

Верховенство и всеобщность закона в обществе означает: во-первых, только закон (а не отдельные лица или ведомственные и местные приказы и инструкции) определяет жизнь общества; во-вторых, законы страны являются обязательными для всех: не только для граждан, но и для самого Г., всех его органов.

Правовой характер законов. Законы страны должны отвечать международным правовым стандартам, быть гуманными и справедливыми, отражать волю народа и приниматься в законном порядке (через референдумы или парламент, а не распоряжением отдельных лиц).

Приоритет прав и свобод человека предполагает, что главным в деятельности Г. является обеспечение и охрана основных прав и свобод личности в обществе. Равноправие граждан означает, что свобода индивида не может быть абсолютной, а свобода и права других - единственный ограничитель свободы личности.

Взаимоответственность Г. и личности. Правовое равенство всех граждан становится реальностью, когда оно связано с обязанностями и ответственностью государства. Права и обязанности взаимообусловливают существование друг друга. Граждане обязаны соблюдать законы. Г. ответственно за неукоснительное исполнение своих функций.

Легитимность власти (от лат. legitimus - законный, правомерный). Легитимной считается власть: 1) сформированная путем демократических выборов; 2) признается как внутри страны, так и на международном уровне

Разделение властей предполагает четкое разграничение сфер деятельности и властных полномочий между тремя ветвями государственной власти - законодательной, исполнительной и судебной. Такое разграничение функций исключает монополию какого-либо органа на власть и служит гарантией прав граждан. Уравновешивая друг друга, они обеспечивают демократичность и стабильность политического строя.

Е.М. Бабосов

ГОУЛДНЕР (Gouldner) Алвин (1920-1980)- американский социолог неомарксистской ориентации. Представитель "радикальной социологии", предложил ее крайний вариант-"альтернативную социологию". Основные работы: "Надвигающийся кризис западной социологии" (1970); "Диалектика идеологии и технологии" (1976); "Будущее интеллигенции и становление нового класса" (1979); "Два марксизма" (1980) и др. В 1950-х являлся сторонником структурно-функционального анализа (см.), занимался исследованием бюрократических организаций. Испытал влияние идеологов Франкфуртской школы (см.), которое пытался преодолеть, в том числе опираясь на идеи Миллса (см.). В 1960-х выступил с тоталь-

ГОФМАН

пой критикой всей западной социологии, особенно Парсонса (см.).

Г. исходил из того, что вся официальная социология акцентирует свою манипулятивную функцию и состоит на службе у правящих властей, обслуживая обезличенные бюрократические структуры, стремящиеся к искусственному поддержанию равновесия в обществе, что блокирует любые импульсы к изменению. Между тем общество переживает воздействие достижений "третьей революции". По Г., Новое время определялось влиянием результатов "дуалистической революции" - ростом промышленности (индустриальная революция) и переустройством политической жизни (вызванным Французской революцией). Параллельно развертывалась "третья революция" - коммуникативная, начало которой было положено книгопечатанием. Однако долгое время она находилась в тени политических и индустриальных изменений, как бы была средством их осуществления. Отсюда ее определение как "невидимой революции". В настоящее же время возникновение "mass media" и массовое производство недорогих "продуктов культуры" вызвали, по Г., качественные сдвиги во всех областях социокультурной жизни, особенно революционизируя политическую систему, подталкивая ее к реализации идеалов "прямой демократии" и породив "индустрию сознания", вызвавшую "символический взрыв". Суть "третьей революции" - изменения в видении.

В связи с описанием этого процесса Г. пересматривает содержание введенного Миллсом понятия "аппарат культуры" (организации и учреждения науки и искусства и средства, делающие доступными для групп и общества их продукты). Г. разделяет функции создания и "доставки" публике культурных ценностей и благ. Он считает, что под воздействием "аппарата культуры" остается лишь функция производства, и он сам все больше изолируется от общества, замыкаясь в университетских, академических и т.д., институциализированных кругах, не имея собственных мощных средств коммуникативного воздействия. Творцы культуры (как носители критического разума) все больше маргинализируются, становятся политически бессильными. Функция же "доставки" монополизируется "mass media" (индустрией сознания в целом), а соответственно и стоящими за ними "технократами", тесно связанными с политическими кругами и государственным аппаратом. Именно технократы легитимизируют господство последних, с одной стороны, и организуют манипулирование массой, "поставляя ей надежду", с другой. Этим целям служит и подконтрольная официальная социология, однако, согласно Г., это лишь внешние проявления кризиса западной культуры и науки. Глубинное основание - заложенная в них "модель непрямого правления" буржуазии, которая постепенно передала ряд своих функций (прежде всего по производству сознания) исполнителям, бюрократии, ставя себя во все большую зависимость от них. Сама же бюрократия претерпевает параллельную эволюцию от "наказательно-централизованной" (основанной на подчинении иерархии, страхе наказания как основе контроля и не имеющей стимулов к собственной автономной активности) к "представительной" (основанной на принципах профессионализма, ответст-

венности перед делом, а не вышестоящим, корпоративном сотрудничестве и т.д. и почувствовавшей свою автономную силу). Она стала воплощением "технического разума", технической рациональности, эффективной, но и опасной. Технократия сумела потеснить правящие элиты, ориентировать социум на настоящее, а не на будущее, положив конец трансцендентальным надеждам (эре героизма и юношеского энтузиазма). Но она же претендует на монополию производства "видения мира", "обещает одновременно и слишком много, и слишком мало", деморализует активность людей "фактологической прозаичностью" ("рисует Бога серым"), т.е. по сути "умерщвляет культуру". Ей может противостоять социогума-нитарная интеллигенция как новый класс, обладающий культурным капиталом и культурой критического дискурса.

Средством завоевания господствующих позиций для этого нового класса должна, согласно Г., явиться "альтернативная социология", осуществляющая тотальную критику западного общества и занимающаяся поиском путей преодоления его кризиса с помощью "критической рефлексии" (отсюда иное название социологии Г. - "рефлексивная социология"). Позиция социолога в этой связи может быть охарактеризована как антисциентистская, основанная на принципах "участия" в общественной жизни и "вовлеченности" в реализацию собственных проектов.

В.Л. Абушент

ГОФМАНАлександр Бенционович (р. 1945) - российский социолог, специалист в области теории и истории социологии и социологии культуры. Окончил исторический факультет Ленинградского педагогического института. Доктор социологических наук (1995).

В 1971-1976 - младший научный сотрудник Института социологических исследований АН СССР; в 1976-1989 -младший, старший, ведущий научный сотрудник Института технической эстетики ГКНТ; в 1989-1997 - ведущий научный сотрудник Института социологии РАН. С 1997 - профессор кафедры теоретической социологии Высшей школы экономики - Госуниверситет.

В статье "Обычай как форма социальной регуляции" (1973, в соавторстве) Г. дал функционалистский теоретико-социологический анализ обычая как одной из разновидностей стереотипизированного социального поведения. Обосновал различие трех видов участия социологии в развитии индустриального дизайна: 1) "социология дизайна"; 2) "социология в дизайне"; 3) "социология для дизайна". Осуществил теоретический анализ трех специфических аспектов социально-типической потребности в бытовых вещах для целей проектирования предметной среды, аспектов, выступающих как стадии реализации этой потребности: 1) потребность-состояние; 2) потребность-стремление; 3) потребность-установка. Участвовал в разработке методик формирования ассортимента и проектирования различных групп товаров широкого потребления.

Г. исследовал социологическую теорию моды, основанную на выявлении в структуре этого явления следующих компонентов: 1) модных стандартов и объектов ("мод"); 2)

ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

"атрибутивных" ценностей моды (современности, диффузно-сти, игры, демонстративности); 3) "денотативных" ценностей моды, состав которых в принципе может быть самым разным; 4) поведения участников моды.

В работе "Семь лекций по истории социологии" (1995) Г. обосновал критерии (онтологические, эпистемологические, этические, научно-организационные) отнесения тех или иных форм знания к социологии - в сочетании с парадигмальным подходом к истории социологии они позволяют адекватно представлять развитие социологической мысли, не проецируя на него какую-то одну "эталонную" теорию и, вместе с тем, не выходя за пределы собственно социологии. С точки зрения Г., социология исторически возникла как результат конвергенции, соединения в определенное время в определенной точке мирового культурного пространства четырех главных идей: 1) идеи общества; 2) идеи "естественного закона" применительно к обществу; 3) идеи общественного прогресса; 4) вдеи метода. Г. показал историческое формирование этих идей, соединение которых означало переход социологии из фазы "предыстории" в фазу собственно ее истории. Отмеченные принципы и подходы были применены Г. к анализу социологических теорий Конта (см.), Маркса (см.), Дюркгейма (см.), Парето (см.), социал-дарвинистских и расово-антропологических концепций.

В переводе Г. и с его сопроводительными статьями и комментариями в России изданы произведения Э. Дюркгейма (см.), А. Бергсона и М. Мосса (см.).

Г. - автор более 100 научных работ, в том числе "Мода и люди. Новые теории моды и модного поведения" (1994) и др.

ГОФМАН(Goffman) Ирвинг (1922-1982)- американский социолог и психолог. Представитель символического интеракционизма, создал свою версию последнего - драматургическую социологию. Ученик Дж.Г. Мида (см.). Известен прежде всего своей первой работой "Я и маски" (1959), созданной на основе развернутого исследования поведения больных шизофренией, а также работами "Стигма" и "Приюты" ("Тотальные институты"). Социальное взаимодействие трактовал не как складывающееся в интерпретационном по своей природе диалоге-игре (подход Блумера - см.), а как задаваемое образом театральной постановки с заранее заданными функциональными позициями, хотя и постоянно переинтерпретируемыми в ходе взаимодействия.

Центральное понятие концепции Г. - "Я сам" - как "маска", как представленный образ роли, т.е. человек берется в отвлечении от его "телесности", он здесь лишь предлог для предстоящего по "сценарию". Изначально он актер, уже пред-заданный "профессионально", но еще относительно непредсказуемый, "недооформленный" в реальном ролевом взаимодействии. Границы того, что и кого можно представить, задает "сцена" с имеющимся на ней "реквизитом". Результат постановки зависит прежде всего от характера "постановки" (сценария, режиссеров и т.д.), с одной стороны, и поддержки (или неподдержки) действа "публикой" - с другой. Публике в структурировании социального взаимодействия Г. отводятся

доминирующие позиции в "драме", без нее нет театра. Причем актер может "представлять" как совместно с другими (чаще всего), так и сам по себе. Более того, он может стать публикой сам для себя, когда "я" разговаривает со "мной" или с "обобщенным другим". Его "игра" - это скорее сопротивление себе, чем публике. Каждый из элементов подготовки наделен той или иной мерой власти и ролевым образом дистанционно определен в пространстве взаимодействия. Социальная (ролевая) дистанция у Г. - это различение своих ролей и себя самого, что позволяет отделить ролевую и личностную ипостаси и бесконфликтно дискриминировать одну из них. В противном случае возможны два равно нежелательных исхода: или человек запутывается в хитросплетениях жизни, теряя представление об ориентациях и границах, или попадает в категорию психически больных. И, наоборот, чем сильнее способность актера смотреть на себя и свое выступление, умение дистанцироваться от себя самого и занимать, следовательно, рефлексивную позицию, тем выше его социальная компетентность. Отсюда еще два понятия концепции Г.: "честный актер", т.е. не осознающий, что он представляет, и идентифицирующий себя с ролью; "циничный актер", который неидентичен роли и хорошо это осознает. "Честный" при этом не обязательно "хороший", а "циничный" - "плохой", эти понятия вводятся для описания рефлексивно-дистанционных отношений, а не для характеристики морально-нравственной стороны социального взаимодействия. Эти характеристики и параметры театральной постановки рассматриваются Г. как вневременные (константные), что не исключает их специфически культурной окраски и мастерства актеров, развертывающих "перформанс" (представление) жизни. Таким образом, реализуется главная установка драматургической социологии - "изучать не столько людей и мгновения их жизни, сколько мгновения жизни и людей в них".

В.Л. Абушенко

По-видимому, впервые на европейских языках термин "Г.О." был употреблен в 16 в. в одном из французских комментариев к "Политике"…

Г

ГРАМШИ

ской политической науки обусловило его смысловую многовариантность: термин Г.О. - продукт интеллектуальных усилий (зачастую противоречивых) главных фигур западной политической традиции. Постулированное Августином противоположение "града божьего" и "града земного" (двух видов человеческой общности) являло собой отражение идеи о существовании между людьми водораздела онтологически-мистического порядка. "Град земной" - следствие первородного греха - вместилище "граждан" "града божьего", удостоившихся избирательной милости Бога. Г.О. или "град дьявола" обречен на гибель в результате пришествия божьего града. Символизировавшее в рамках схоластики идею приятия даже несправедливого общественного устройства учение о Г.О. трансформировалось у Гоббса в принцип социального идеала - результата преодоления нечеловеческого первобытного "естественного состояния войны всех против всех". (Руссо, правда, настаивал на том, что переход от дикого состояния к цивилизации, от "естественного состояния" к государственному устройству - нельзя мыслить иначе, чем нисхождение.) Гегель видел в эпохе торжества Г.О. такое положение вещей, при котором люди благодаря участию государства собственным трудом приносят пользу себе и другим. Маркс, не избежавший соблазна осуждения государства-паразита эпохи Наполеона III во Франции, трактовал Парижскую коммуну как восстание пролетариата от имени Г.О. против бюрократической государственной машины. (На немецком языке Г.О. допустимо переводить и как "общество буржуазии" с акцентом именно на этой характеристике.) 1970-е реабилитировали понятие Г.О. в ряде значимых течений европейского интеллектуализма. Понятие Г.О., концептуально значимое и для либералов, и для ортодоксальных марксистов, по-прежнему активно используется противниками инициируемого современными политическими элитами Европы процесса перманентного нивелирования социальных различий в обществе.

А.А. Грицанов

ГРАМШИ(Gramsci) Антонио (1891-1937) - итальянский философ, политолог, социолог, политический деятель. В 1911-1915 учился в Туринском университете, откуда ушел по болезни. Занялся журналистикой. Сотрудничал в изданиях социалистов: газете "Аванти!" (с 1915 - член редакции туринского издания) и еженедельнике "Гридо дель пополо". Испытал воздействие идей итальянского неогегельянства (Кроче и Джентиле), был сторонником идей "сардинизма" (освобождения острова Сардиния от гнета "пришельцев с континента"), увлекся марксистским социализмом. Г. ставил перед собой задачу "корректировки" марксизма, интерпретируемого им как "экономический детерминизм", с позиций культурной и исторической проблематики. С 1913- в Итальянской социалистической партии (ИСП). Во время и после Первой мировой войны происходит радикализация его взглядов: вошел в "революционную фракцию непримиримых" (1917), стал одним из организаторов (совместно с П. Тольятти, У. Террачини и А. Тоской) нового еженедельника "Ордине нуово" (1919), был одним из идеологов движения фабрично-заводских сове-

тов как формы самоуправления рабочих (1919-1920). Неудача всеобщей забастовки в апреле 1920 в Турине послужила основанием для написания и направления доклада Национальному совету ИСП, в котором Г. дал принципиальную критику j деятельности и общей линии руководства партии (опублико- \ ван под заглавием "За обновление социалистической пар- ! тии"), а также сделал прогноз возможности диктатуры бур- j жуазии в Италии. После раскола ИСП в 1921 вошел в ЦК \ образованной Коммунистической партии Италии (КПИ). Одновременно Г. был утвержден главным редактором "Ордине нуово" (который стал ежедневным органом КПИ). В 1922-1923 и в 1925 участвовал в работе Коминтерна в Москве. С

1923 - в Вене, где готовил издание газеты "Унита". В апреле

1924 избран в парламент, что позволило ему вернуться на родину. С августа 1924- генеральный секретарь ЦК КПИ. В 1926 пишет работу "Некоторые аспекты южного вопроса", где выдвинул ряд идей, развиваемых им во всем последующем творчестве (идеи гегемонии, структуры господства, роли интеллигенции). В ноябре 1926 арестован. В 1929 осужден на 20 лет Особым трибуналом в Риме по обвинению в заговоре с целью свержения государственной власти, с 1929 по 1935 (пока позволяло здоровье) работает в тюрьме над своим ос- ; новным трудом "Тюремные тетради". С 1933 по 1935 - в клинике, куда был помещен после очередного обострения болез- . ней. В октябре 1934 получил условное освобождение. Последние годы жизни провел в клинике в Риме. В 1947 опубликованы его "Письма из тюрьмы", в 1948-1951 - "Тюремные тетради". В Италии вышло его 12-томное собрание сочинений (в 1980-х было предпринято новое расширенное издание).

Г. работал в круге идей марксизма (см.), квалифицируя свою позицию как философию практики, преодолевающую _; крайности как экономического детерминизма (Бухарин - см.), так и идеалистических трактовок практики (Б. Кроче). Выступал против деления марксизма на философию (диалекта-ческий материализм) и социологию (исторический материа-; лизм), провозглашая тождество философии и истории. Философия, по Г., должна быть взята в ее конкретно-исторической обусловленности, историческое (сфера человеческих действий) приоритетно перед логическим. "Философия практики"-это абсолютный "историзм". В свою очередь, необходимо "абсолютное очеловечивание истории". Нет истории помимо человеческих действий, активного практического отношения человека к миру. Философия должна обеспечивать "катарси-ческий синтез" (точнее - синтезы) - способствовать высво-'. вождению человека из-под власти экономического базиса, осознанию им себя как деятеля, способного ставить и решать I социальные задачи, меняя тем самым общественные отноше- J ния. Рассогласование базиса и надстройки, по Г., - постоян-, пая тенденция исторического развития. Преодоление этого \ рассогласования - постоянная задача практического измене-! ния мира. Базис при этом рассматривается Г. как "реальное j прошлое", как условие настоящего и будущего, сложившееси j в конкретной истории. Практическая деятельность является единственно "реальным познанием", проверяющим идеи на их (не) воспринимаемость социальными субъектами. Теории познания должна фокусироваться не столько на объективно- j

ГРАМШИ

ста действительности, сколько на отношении человека к действительности.

Г. вводит понятие "человечески объективного" (или "всеобще субъективного") и утверждает, что по мере развертывания практики наши субъективные знания становятся все более объективными, вскрывают всеобщие закономерности мира (во многом благодаря и критическому анализу сознания философией). Таким образом, объективное тождественно человечески объективному, которое, в свою очередь, тождественно исторически субъективному. Нет абсолютных идеальных форм, знания самого по себе. Любое знание несет в себе ограничения эпохи и культуры, в которых оно было продуцировано. Поэтому оправдание любой философии - в ее превращении ("переворачивании") в норму практического поведения более или менее значительных групп людей. Отсюда одна из основных задач философии - исследование форм обыденного и массового сознания, их восприимчивости к новым идеям. Решая ее, марксизм пошел по пути упрощения своей сути: вместо преодоления идей немецкой классической философии, т.е. возвышения уровня философствования, воспринял ряд идей метафизического материализма, легче воспринимаемых обыденным сознанием. Это, по Г., сделало его непригодным для противостояния идеологиям образованных классов. Решить эту проблему, снять противоречия философии и обыденного сознания, высокой и низкой культуры, интеллигенции и народа, теории и практики (в конечном счете), может, согласно Г., только философия практики, ставящая своей целью конструктивную критику обыденного сознания с целью его возвышения, и противопоставление конструктивных (опять же) аргументов немарксистским видам философии. Отождествление теории и практики является, считает Г., критическим актом, в котором доказывается рациональность и необходимость практики или реалистичность и рациональность теории. В результате должна быть выработана "философия эпохи", способная воспроизводить себя через механизм веры в обыденном сознании. Основная задача по ее выработке принадлежит интеллигенции, осуществляющей не просто интеллектуальные действия, а руководящей и организующей с позиций конкретных классов и социальных групп, теоретическое и практическое отношение людей к миру, т.е. формирующей коллективную волю. Г. различает "органическую" (специально создаваемую для решения актуальной задачи) и "традиционную" ("наследуемую" новой эпохой) интеллигенцию. Без органической интеллигенции невозможно обеспечение гегемонии социальных групп и классов в обществе.

"Гегемония" - одно из центральных понятий социологии и политологии Г. Она включает в себя два уровня: горизонтальный, обеспечивающий союз под руководством доминантных группы или класса социальных сил, и вертикальный -занятие группой или классом господствующего положения в общественной жизни, возвышение их роли до общенационального, государственного уровня. Ступени гегемонии: 1) экономико-корпоративная; 2) осознания общности классовых интересов; 3) выхода интересов за рамки класса и превращения их в интересы других классов, т.е. полная гегемония. Экономика лишь создает почву для распространения

определенного мышления, постановки и решения актуальных задач. Полная гегемония предполагает не только экономическое и политическое, но и интеллектуальное и моральное единство действующих субъектов на основе выработанной органической интеллигенцией философии и идеологии, оправдывающей (обосновывающей) историческую миссию доминирующего класса (группы). Полная гегемония предполагает осознание себя как субъекта общенационального процесса ("субъективная ступень гегемонии"). Неполнота гегемонии класса или группы ведет к диктатуре как форме компенсации собственной ущербности, - это искушение "цезаризмом", одной из форм которого является фашизм (см.).

Учение о гегемонии тесно связано у Г. с его теорией власти и господства. Гегемония включает в себя две стороны: насилие (принуждение, подчинение) и согласие (убеждение, руководство), которые, взаимопроникая друг в друга, и конституируют феномен власти, реализующийся в господстве определенных социальных групп и классов. Господство выступает как производная от процессов, происходящих в политическом и гражданском обществах, и в стоящем за ними экономическом обществе. Политическое общество связано с государством, т.е. с принуждением. Гражданское - с общественными организациями, т.е. с принципами добровольности. Единство политического и гражданского обществ, устанавливаемое классом (группой), занявшим доминирующее положение (реализовавшим полную гегемонию), порождает "исторический блок" как конкретно-историческую целостность социокультурной жизни. (Понятие "исторический блок" используется Г. вместо понятия "общественно-экономическая формация".) Рассогласование исторического блока есть проявление кризиса сложившейся системы гегемонии. Достижение гегемонии предполагает "маневренную войну" как стратегию достижения господства в политическом обществе и "позиционную войну" как стратегию достижения доминантных позиций в гражданском обществе. Основная стратегия и гарант окончательного установления гегемонии- борьба за гражданское общество (см.). Отсюда новая (расширенная) трактовка Г. современного государства ("интегральное понятие государства") как синтеза политического и гражданского обществ (гегемония, предполагающая "этико-политическое" руководство, основанное на согласии, облекается в "броню принуждения"). Достижение государством данной ступени своего развития предполагает коренную "интеллектуально-моральную реформу" общества, т.е. преобразования в области культуры, воспитания, образования. Всякое отношение гегемонии - это, по необходимости, отношение педагогическое, отмечает Г. Отсюда его концепция "активной созидательной школы", ориентированная на организацию самообучения людей. Таким образом, Г. создал собственную оригинальную философскую концепцию, многие положения которой созвучны и во многом предвосхищают идеи неомарксизма (см.) и других направлений философской мысли второй половины 20 в.

В.Л. Абушенко

ГРАФИК НАКОПЛЕННЫХ ЧАСТОТ(кумулята) -график распределения накопленных частот для порядковых и количественных переменных (см. также: Шкала измерительная).Имеет вид возрастающей ломаной линии.

Для дискретной переменной линия кумуляты соединяет точки, абсциссами которых являются значения переменной, ординатами - значения соответствующих им накопленных частот. Для количественной переменной частот в качестве абсцисс используются верхние точные границы интервалов.

энциклопедии. Философия XX век" (2002), энциклопедий "Постмодернизм" (2001), "История философии" (2002) и др.

Окончил исторический факультет Белорусского государственного университета (1980) и аспирантуру кафедры философии БГУ (1983). В 1983-1996 работал преподавателем и доцентом БГУ. В 1996-1999 - доцент и заведующий кафедрой социальных и гуманитарных дисциплин Восточно-Европейского негосударственного института бизнеса и права. Преподает различные философские и социологические дисциплины. С 1989 читает лекции, курсы и спецкурсы по психоаналитической культурологии и философии в ряде университетов и институтов. Содействовал публикации первого русскоязычного "Психоаналитического глоссария" (1994) и написал предисловие к нему. Принимал участие в разработке концепции социологического психологизма (см.) - отрасли знания и междисциплинарного плюралистического направления социальной мысли, принимающего в качестве предпосылки исследования и объяснения социальных явлений и процессов, действие и взаимодействие общественных, групповых и индивидуальных психических факторов.

Г. - автор книг "Социологический психологизм. Критический анализ" (1990, совместно с В.И. Овчаренко - см.), "Человек и отчуждение" (1991, совместно с В.И. Овчаренко), "История социологии" (1993 и 1997; соавтор и научный редактор), "Современная западная философия" (2000, соавтор и научный редактор), а также более 1500 научных статей по проблемам философии, социологии, истории, политологии, культурологии, психологии и различным вопросам классического и современного психоанализа.

А. Б. Юрт

Автор книг "Я и другие: общение в коллективе" (1990), "Психология конфликта" (2000). "Психология конфликта.…

Г. Б. Юры

ГРУППА КОНТРОЛЬНАЯ- группа, не подвергающаяся экспериментальному воздействию. Переменная независи-

ГРУППИРОВКА

Г

мая (см.) в Г.К. принимает нулевое значение, которое, как полагает исследователь, не должно вызвать эффект (изменение) переменной зависимой (см.).

А.П. Репеко

Вплоть до 20 в. в социальных науках Г.О. понималась как образование когнитивной природы. В определениях подчеркивались свойства, выделенные по… Другой подход был намечен в начале 20 в. в работах символических… Формирование и распад, свойства, структура и поведение реальных Г.О. лучше изучены на формальных и неформальных малых…

ГРУППА ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ- группа, подвергающаяся экспериментальному воздействию. Переменная независимая (см.) в этой группе принимает интересующее исследователя значение, которое должно вызвать эффект (изменение) переменной зависимой (см.).

А.П. Репеко

ГРУППИРОВКА- 1)или табулирование количественной переменной - процедура разделения ее шкалы (см. Шкала измерительная)на интервалы: как правило, применяется к непрерывным переменным. Различают три основных вида

Г

ГРУШИН

группирования количественных шкал. Аналитическая Г. предназначена для изучения характеристик распределения переменной и представляет собой значительное количество интервалов (обычно 12-15) одинаковой длины. Процен-тильная (перцентильная) Г. позволяет получить интервалы с заданным числом объектов внутри каждого интервала. Типологическая Г. предполагает разделение шкалы на небольшое количество интервалов, имеющих содержательную интерпретацию; 2) или табулирование объектов - распределение объектов из выборки по классам, образованным значениями дискретных или интервалами непрерывных переменных. Г. по нескольким критериям (перекрестная классификация, кросстабуляция) представляет собой распределение объектов по классам, образованным "пересечением" классов по каждому отдельно взятому критерию. Примером такой Г. является поло-возрасто-образовательная структура населения.

О. В. Терещенко

Окончил философский факультет МГУ (1952), аспирантуру МГУ (1955). Доктор философских наук (1966), профессор. С 1956 по 1962 - редактор газеты "Комсомольская правда" по отделу… Главный предмет исследований Г. - массовое сознание. Один из первых в советской социологической литературе Г. начал…

А.А. Грицанов

Информация (см.) в Г.Т. рассматривается как отдельный элемент, который в технологии выполняет посредническую функцию между активными деятелями и… сти и, как следствие, - автономизацией отдельных ее составляющих. Уже сегодня… Первоначальное употребление термина "технология" в образовании в 20 в. было связано с использованием…

Г

ГУРВИЧ

США, был директором Французского института социологии в Нью-Йорке. Сблизился с Дж. Морено (см.), П. Сорокиным (см.), Р. Паундом. С 1949 и до конца жизни возглавлял кафедру социологии в Сорбонне, основанную Э. Дюркгеймом (см.). Основал Центр социологических исследований (1946) и Лабораторию социологии познания и морали, Международную ассоциацию социологов франкоязычных стран, журнал "Международные тетради по социологии". Инициировал ряд программных для западной социологии коллективных трудов: "Социология" (т. 1-2, 1947, совместно с У. Муром); "Социометрия во Франции и в США" (1950); "Индустриализация и технократия" (1949); "Трактат по социологии" (т. 1-2, 1960-1962). В России опубликовал только одну небольшую работу, посвященную исследованию творчества Феофана Прокопови-ча (1915), в Праге- работу "Фихтевская система конкретной этики" (1924).

Основные работы Г. опубликованы на французском языке (хотя он опубликовал во Франции и несколько статей на русском). Г. принадлежат: "Современные тенденции немецкой философии. Гуссерль, Шелер, Э. Ласк, Н. Гартман, Хай-деггер" (1930); "Идея социального права. Развитие и система социального права. История доктрины с 17 до конца 19 в." (1932, защищена как докторская диссертация); "Юридический опыт и плюралистическая философия права" (1935, знаменует переход Г. к социологической проблематике); "Эссе о социологии" (1938); "Социология права" (1942); "Декларация социальных прав" (1944, на англ. языке); "Введение в исследование социологии познания" (1948); "Социальные детерминиз-мы и человеческая свобода" (1955); "Социология К. Маркса" (1959); "Прудон. Его жизнь, его дело" (1965); "Диалектика и социология" (1962); "Исследование о социальных классах. Идея социальных классов Маркса и современность" (1966); "Социальные рамки познания" (1966) и др. Занимался проблемами истории философии и социологии, теорией и методологией социологического знания, социологией права, морали, познания.

Г. исходил из установки на теоретический синтез различных отраслей и концепций в социологии. Это потребовало критического методологического анализа практически всех современных ему направлений мысли и постоянной корректировки собственных взглядов (не зря его теорию называли "доктриной перманетной революции в социологии"). Сам Г. свою социологию квалифицировал как "диалектический микросоциологический гиперэмпиризм". Социология, по Г., должна основываться на диалектике и заниматься социальными микроотношениями людей внутри макрогрупп. Такая двойственная ориентация позволяет снять противоположность материализма и идеализма, преодолеть односторонность имеющихся концепций. Диалектика понимается при этом как инструмент познания, конструируемый исследователем для получения желаемых результатов. Она должна быть связана с эмпирическими данными, т.е. стать "недогматической, эмпирико-реалистической диалектикой"; "ее задача-разрушение всех принятых воззрений, сложившихся теоретических синтезов и принятых на веру очевидностей". Диалектика (как инструмент познания) выполняет прежде всего ре-

гулятивные функции, задает основополагающие рамки: она ставит перед человеком вопросы, проблематизирует жизненные ситуации, предупреждает его о грозящих трудностях будущего, но не дает никаких готовых ответов. Центральными для понимания активности человека оказываются три понятия: "фатализм", "детерминизм", "свобода". Свобода трактуется Г. в духе laisser-faire, понимается как произвольное и спонтанное (без всяких ограничений) действие. В этом плане им критикуются любые проявления фатализма как трансцендентной и непостижимой (мистической) судьбы. Однако свобода человека в реальном социуме не безгранична, она всегда детерминирована. Как вариант детерминистской концепции Г. рассматривается марксизм (см.), основным знатоком и критиком которого он себя считал. Маркс (см.), согласно Г., создал "диалектику реального гуманизма", противопоставленную гегелевскому спекулятивному идеализму. В этом плане "поздний" Маркс полностью дедуцируем из "раннего". Однако во второй период своего творчества Маркс усилил принцип материалистического монизма, что привнесло в его концепцию недопустимый фатализм. Нет универсальной детерминирующей поведение людей причины. Нужно говорить, считает Г., о плюрализме реально действующих "детерми-низмов". Каузальные (ограничивающие действие) законы-это интегративная характеристика сложившихся комбинаций реальных ансамблей, они (законы) не могут, следовательно, претендовать на универсальность и неизменность. Их следует рассматривать, скорее, как "технические методы" познания. Не является всеохватывающим и какой-либо тип социальных законов: эволюционные законы не отвечают на вопрос "почему?", функциональные- носят сугубо описательный характер, статистические - применимы лишь для объединения наблюдаемых фактов в совокупности. Ориентироваться, следовательно, необходимо на микросоциологию, на изучение человека в конкретных ситуациях его деятельности. Необходимо выделение репрезентированных социальных типов, что позволит применить к изучению поведения человека методы микроанализа, в частности, социометрии (метод "качественной и дискретной типологии"). Конструирование типов (метод социологии) отличен как от генерализирующих и анали-тико-систематизирующих методов, так и от сингуляризи-рующего метода исторических наук, занимая промежуточное положение между ними. Социология через процедуры типологии занимается исследованием "целостных социальных феноменов" (понятие Мосса - см.). Через "целостные социальные феномены" происходит утверждение динамичной социальной реальности. Они никогда не идентичны ни одному из своих конкретных содержаний и не могут быть редуцированы к индивидуально-психическому. Они задают, кроме того, импульсы изменения обществу. Социум - продукт коллективного творчества и волевых усилий людей, между которыми постоянно возникают конфликты, которые, аккумулируясь, способны приводить к социальным взрывам. Следовательно, социум должен стремиться к выработке механизмов, блокирующих нарастание в нем негативных тенденций (к их нарастанию ведет централизация, бюрократизация, технокра-тизация социальной жизни). Отсюда идеал Г., обосновывав-

ГЭЛБРЕИТ

Г

мый им в ряде работ, - плюралистическая демократия, децентрализованное планирование экономики, организованный капитализм (или "плюралистический коллективизм" на принципах самоуправления). Эти идеи Г. опираются на его философские работы первого периода творчества, в которых он обосновывал принципы философского плюрализма. Г. исходит из идеи Абсолюта, но доказывает самостоятельность этической сферы, ее независимость от метафизики и религии. Нравственное действие предполагает "самостоятельное участие", являющееся условием восхождения к Абсолюту, предполагающему множество путей своего постижения (в том числе научную и художественную деятельность). Моральное, научное и эстетическое творчество Г. характеризует как "светское богослужение". Это есть система "автотеургии", смысл которой как раз и состоит в обосновании "самостоятельного участия" в Божественном творчестве (через "воле-зрение", "волевую интуицию" человек способен возвысится до "непосредственного видения творческого потока"). Бытие многопланово, мир не закончен и "непрерывно продолжает твориться", что предполагает постоянную проблематизацию жизни и соучастие человека через мир повседневности в "творческом потоке".

В.Л. Абушенко

ГУРЕВИЧАрон Яковлевич (р. 1924) - российский историк и социальный философ. Доктор исторических наук, профессор. Лауреат Государственной премии РФ по науке и технике (1993). Иностранный член Американской академии медиевистов. Бельгийской академии наук, Королевского исторического общества Великобритании, Королевского Норвежского общества ученых, почетный доктор философии Лунд-ского университета. Главный редактор журнала "Одиссей. Человек в истории". Основные труды: "Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе" (1970), "Категории средневековой культуры" (1972 и 1984), "Проблемы средневековой народной культуры" (1981), Культура и общество Западной Европы глазами современников" (1989), "Средневековый мир: культура безмолствующего большинства" (1990), "Исторический синтез и Школа "Анналов" (1993) и др. Ряд книг Г. переведен на иностранные языки.

В начале 1960-х Г. переосмысляет понятия "социальная история" в контексте истории культуры и философской антропологии. По мысли Г., феодализм неправомерно рассматривать в качестве универсального этапа всемирной истории, данная модель преодоления традиционного общества уникальна и присуща лишь Западной Европе. Особое значение Г, придавал исследованию и реконструкции основных "категорий средневековой культуры": право, труд, богатство, бедность, собственность, счастье. Социально-философское творчество Г. способствовало достижению новых горизонтов в понимании философии как рефлексии над предельными категориями культуры.

А.А. Грицанов

ГУРЕВИЧПавел Семенович (р. 1933) - российский философ. Доктор филологических наук (1978), доктор философ-

ских наук (1991, тема диссертации - "Человек как объект социально-философского анализа"), профессор. Академик Российской академии естественных наук (1995). Академии гуманитарных исследований (1995). Международной академии информатизации. Нью-Йоркской академии наук. Член редакционных коллегий журналов "Философские науки" и "Новые идеи в философии". С 1970 - работает в АН СССР, ныне в Институте философии РАН, где заведует лабораторией "Философская классика и современность". Исследовал ряд проблем философской антропологии, философии культуры, современной западной философии, философии техники и др. Развил идеи, посвященные феноменам социальной мифологии, идеологии, социальной утопии, контркультуры, мистики, технократизма и др. Разработал идеи форумности культур, универсальности совокупного духовного опыта и пр. Как составитель и ответственный редактор подготовил ряд антологий по общим проблемам философии: "Мир философии" (1991, т. 1-2); философской антропологии: "Проблема человека в западной философии" (1988), "Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии" (1991), "Феномен человека" (1993). "Это - человек" (1994); философии техники: "Новая технократическая волна на Западе" (1986). Является редактором и автором предисловий около 40 книг философской классики, в том числе произведений У. Джемса, М. Бубера, Н. Бердяева (см.), 3. Фрейда (см.), Э. Фромма (см.), К. Ясперса и др. Составитель и научный редактор книги "Психоанализ. Популярная энциклопедия" (1998). Автор книг "Человек будущего: мифы и реальность" (1979), "Буржуазная идеология и массовое сознание" (1980), "Спасет ли мессия?" (1981), "Социальная мифология" (1983), "Возрожден ли мистицизм?" (1984, книга переведена на 16 языков), "Бесхрамовые боги" (1984), "'Гуманизм и вера" (1990), "Приключения имиджа. Очерк философской антропологии" (1991), "Эрос. Страсти человечества" (1992) и др.

В. И. Овчаренко

ГЭЛБРЕИТ(Galbraith) Джон Кеннет (р. 1908)- американский мыслитель, экономист, социолог, литератор, общественный деятель. Профессор Гарвардского университета (1949). Основные сочинения: "Новое индустриальное общество" (1967), "Экономические теории и цели общества" (1973), "Общество изобилия" (1958). "Анатомия власти" (1984) и др.

Продолжая традиции американского институционализма, Г. анализирует различные аспекты деятельности крупных корпораций в духе концепции "революции менеджеров". Согласно Г., с развитием технологии происходит изменение социального статуса владельцев факторов производства (земли, капитала, труда, предпринимательского таланта): власть переходит к тому фактору производства, который наименее доступен. Длительное время таким фактором была земля, а затем - капитал. Настоящее время характеризуется, по Г., очередной сменой власти, переходящей, однако, не к труду (поскольку его предложение всегда превышает спрос), а к носителям специализированных знаний, необходимых для управления современным производством- т.паз. "техно-

ГЭЛЛАПА ИНСТИТУТ

структуре". Эта социальная группа отличается по своим целям и мотивации от традиционной фигуры капиталиста-предпринимателя. Техноструктура, по Г., не нуждается в максимизации прибыли и не стремится к этой цели, т.к. прибыль принадлежит не управляющим, а акционерам. Единственное, что в данной связи заботит техноструктуру, - обеспечение такого уровня доходов владельцам акций, при котором последние не испытывали бы желания вмешиваться в дела корпорации. Помимо этой "защитной цели" у техноструктуры существует "положительная" программа, заключающаяся в стремлении к росту корпорации, т.к. это приводит к повышению престижа техноструктуры, увеличению ее реальной власти и доходов. Побудительными мотивами деятельности менеджеров становятся желание получить одобрение своих коллег, стремление идентифицировать себя с задачами организации и надежда приспособить цели организации к своим собственным. Господство техноструктуры в мире крупных корпораций приводит к ее доминирующему положению в политике: современное государство становится выразителем и проводником интересов техноструктуры. Современные технологии, по Г., неизбежно требуют расширения сферы планирования и уменьшения неопределенности, присущей функционированию рыночной экономики. При помощи различных средств корпорации способны навязывать покупателю производимую продукцию и тем самым делают эфемерным суверенитет потребителя, провозглашаемый либеральными доктринами в качестве основы капиталистической экономики. Возрастание роли техноструктуры, ее стремление избежать некомпетентного вмешательства в свои дела Г. считал процессами, характерными не только для капиталистической, но и для социалистической экономики, т.к. они диктуются не идеологическими соображениями, а вытекают из требований современной технологии. В этой связи Г. рассматривал капитализм и социализм как разновидности единого "индустриального общества" и отстаивал "теорию конвергенции". Рабо-

ты Г. были одним из излюбленных объектов критики в совет- ;

ской экономической философии и социологической литера- ;

туре 1960-1970-х. В настоящее время некоторые из его аргу- •

ментов охотно используются сторонниками активного госу- ; дарственного вмешательства в экономику.

А. А. Баканов, М.Г. Баканом ,

ГЭЛЛАПА ИНСТИТУТ- организация, занимающаяся \ проведением общенациональных опросов общественного мнения (США). Официальное название - Американский институт общественного мнения. Еженедельно фиксирует общественное мнение в стране по разнообразным политическим, социальным и экономическим проблемам. Создан в 1935 американским социальным исследователем Дж. Гэл-лапом (1901-1984). В это время было положено начало практическому изучению общественного мнения с применением строгих методов анализа. Гэллап применял и развивал современные методы исследования выборочной совокупности при изучении политических приверженностей и общественного мнения. Он одним из первых продемонстрировал возможность точного измерения электоратных симпатий и политических мнений посредством изучения представительных выборок электората. Гэллап полагал, что использование его методики повысит "демократическую чуткость" правительства и политических партий. Он настолько ассоциировался с данным видом исследования, что последний часто называют "опросом Гэллапа". Опросы стали неотъемлемой частью общественно-политической жизни США. Они являются важным источником для совершенствования системы социального контроля и изучения долговременных тенденций в американском общественном мнении. В течение многих лет единственным серьезным конкурентом Г.И. в сфере проведения общенациональных опросов была созданная в 1963 служба Л. Харриса.

В.А. Балцееич

ДАВИДЮКГеоргий Петрович (р. 1923) - белорусский социолог, основатель белорусской социологической школы. Участник Великой Отечественной войны.… Зав. отделом социологических исследований Института философии и права АН БССР… Д. выступил инициатором открытия специализации по прикладной социологии на отделении философии БГУ, где им с 1969…

Д

ДАНИЛЕВСКИЙ

(1990, соавтор); "ФРГ глазами западногерманских социологов" (1989, соавтор); "История и рациональность" (1991, соавтор); "Очерки по истории теоретической социологии XIX -нач. XX вв." (1994, соавтор); "Очерки по истории теоретической социологии XX столетия" (1994, соавтор); "История теоретической социологии" (1995. Т. 1 - соавтор); "Макс Ве-бер и современная теоретическая социология" (1998) и др.

ДАНИЛЕВСКИЙНиколай Яковлевич (1822-1885)- русский публицист, социальный мыслитель, культуролог, идеолог панславизма. Магистр ботаники Петербургского университета (1849). За научно-административную деятельность награждался Золотой медалью Русского географического общества. Директор Никитского ботанического сада (1879). Основные сочинения: "Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому" (1869), "Дарвинизм. Критическое исследование" (1885-1889), "Сборник политических и экономических статей" (1890) и др. Известность приобрел благодаря работе "Россия и Европа", вызвавшей острую полемику и зачастую несправедливую критику (например, со стороны В. Соловьева, Н.ТСареева - см.). Критики обратили внимание прежде всего на поверхностный, связанный с "восточным вопросом", слой книги и проигнорировали (за исключением Н. Страхова и К. Леонтьева) ее более глубокий социологический и философско-исторический план, обнаруживший свое значение позднее.

Рассуждая в русле методологии натурализма и отвергая европоцентристский эволюционный принцип объяснения истории (см.), Д. считал невозможной общую теорию общества (см.), управляемого всеобщими законами (см.). Общество - не особая целостность, но только сумма национальных организмов, развивающихся на основе морфологического принципа, т.е. по собственным имманентным законам. Д., следовательно, наметил одну из ранних форм структурно-функционального анализа (см.) социальных систем.

Человечество, по Д., в различных точках роста укладывается в крупные социальные формы (организмы), называемые Д. "культурно-историческими типами" (цивилизациями). "Типы" есть интеграция существенных признаков определенного социального организма, объективирующих национальный характер. Положительную роль в истории, по Д., сыграли 11 основных культурно-исторических типов: египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский, халдейский или древнесемитический, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический, или аравийский, романо-германский, или европейский. Ряд народов не сложились в культурный тип и выполняют либо функцию "бичей Божи-их", т.е. разрушителей отживших культур, либо составляют "этнографический материал" для других цивилизаций.

По мысли Д., в идеальном плане культура (см.) структурируется на 4 разряда (или основы): религия (см.); культура в узком смысле слова (наука - см., искусство - см. и промышленность); политика (см.); общественно-экономическая деятельность. Исторически существовавшие культурно-исторические типы развивали какой-либо один разряд либо, в лучшем случае, - два (как европейский). Восточнославянский же тип, по мнению Д., будет первым полным "четырехосновным" культурно-историческим типом. На этом основывались вызвавшие неприятие многих современников политические выводы Д. о месте России в Европе и о славянском мире, ко-

торый ради спасения своей самобытности должен объединиться в особый культурно-исторический тип и отказаться от подражательности иным культурам.

Д., используя биологические аналогии, формулирует законы эволюции культурно-исторических типов. Основы цивилизации (см.) одного типа не передаются цивилизациям другого типа. Попытка заменить такие основы ведет к уничтожению культуры. Однако Д. не отрицает культурную преемственность, адекватной формой которой является метод "почвенного удобрения", т.е. знакомство народа с чужим опытом и использование его наименее национально окрашенных элементов. Особое значение для развития цивилизации имеет политическая интеграция культурно близких народов. Выход интеграции за пределы культурного типа приносит только вред. Культурно-исторический тип переживает ряд этапов, причем если период накопления культурного запаса народом неопределенно долог, то период цивилизации ("плодоношения", "растраты", "творчества") весьма короток, культура быстро иссякает и приходит к естественному концу.

Д. одним из первых увидел опасность концепции линейного прогресса, подчеркнув гибельность для человечества господства какого-либо одного культурно-исторического типа. Ни одна цивилизация не может утверждать, что она представляет высшую точку истории, каждая вносит свои плоды, идет в своем направлении и только в этом многообразии и осуществляется прогресс. Не существует никакой абстрактной общечеловеческой задачи. От общечеловеческого нужно отличать всечеловеческое как совокупность всего национального; всечеловеческое подобно городу, где каждый отстраивает свою улицу по собственному плану, а не теснится на общей площади и не берется за продолжение чужой улицы. В таком развитии и заключается социальный идеал. Концепция Д. стала одной из первых попыток обоснования взгляда на историю как на нелинейный многовариантный процесс. Будучи недооцененными в момент создания, идеи Д. оказались созвучными многим концепциям 20 в.: теории локальных цивилизаций, теории аккультурации, социологии знания (см.) и т.д.

Г.Я. Миненков

ДАНИЛОВАлександр Николаевич (р. 1955) - белорусский социолог, политолог и социальный философ. Доктор социологических наук (1994). Заведующий сектором изучения общественного мнения и прогнозирования Совета Министров Республики Беларусь (1991-1994), аналогичного сектора Администрации Президента Республики Беларусь (1994-2000), профессор кафедры социологии Белгосуниверситета (с 2000), зам. председателя ВАК РБ (с 2003).

Член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси (1996), профессор (1997).

Заместитель академика-секретаря Отделения гуманитарных наук и искусств Национальной академии наук Беларуси (1997), заместитель председателя Белорусского республиканского фонда фундаментальных исследований (1999), президент Белорусского общественного объединения "Социологическое общество" (2000), основатель и главный редактор научно-теоретического журнала "Социология" (1997). Лауреат премии Национальной академии наук Беларуси за лучшую научную работу (1999), стипендии Президента Республики Беларусь за достижение выдающихся результатов в сфере профессиональной деятельности (2001).

ДАРЕНДОРФ

Д

Д. - автор оригинальной теоретико-методологической концепции, раскрывающей механизм системных трансформационных изменений в постсоветских странах. Им разработаны теоретические предпосылки нового направления в социологической науке - социологии трансформационных процессов в переходных обществах. Д. осуществлен анализ взаимоотношений власти и общества, исследованы функции политической элиты, проведен критический разбор политики глобализма и определены перспективы развития национального государства. Тем самым Д. конституировал категориальную систему социологии власти применительно к современному этапу цивилизационного развития. В области социологии молодежи Д. разработана социокультурная модель концепции государственной молодежной политики, проанализировано положение молодежи в условиях перехода к рыночным отношениям, динамика ее ценностных ориентации. Д. является также одним из авторов учебников и учебных пособий по социологии, другим гуманитарным и социальным наукам, методологии и методике социологических исследований, теории и истории социологии.

Д. - автор более 200 работ в области теории, методологии и истории социологии. Основные труды: "Переходный процесс и молодежь" (1993), "Переходное общество: проблемы системной трансформации" (см.); "Власть и общество: поиск новой гармонии" (1998); "Молодежь кризисных лет: иллюзии и новые надежды" (1999); "Социология власти: теория и практика глобализма" и др.

ДАННЫЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ- структурированная и формализованная информация, собранная в ходе эмпирического социологического исследования. Процедуры формализации включают определение генеральной и выборочной совокупности, способов измерения показателей (переменных), а также интервалов времени, через которые производятся измерения (см. Дизайн социологического исследования).Информация структурируется по обследуемым объектам, измеряемым показателям и времени проведения исследования. В большинстве исследований используются не более двух из трех названных критериев структурирования данных.

Данные типа "объект" возникают при одноразовом (cross-sectional) статистическом обследовании выборки объектов по единственному показателю. Они представляют собой вектор измеренных значений. Если показателей несколько, структура данных представляется в виде матрицы типа "объект - признак". Это наиболее распространенный тип структуры данных (см. Матрица данных),он используется, например, при опросах общественного мнения.

Матрица данных "объект - время" используется в тех случаях, когда на некоторой совокупности объектов через определенные промежутки времени измеряется один и тот же показатель, например, рождаемость в ряде стран или населенных пунктов. Если измерению подлежит только один объект, результаты измерения могут быть представлены вектором "время"; если на единственном объекте неоднократно измеряются несколько показателей - матрицей "признак - время". Наконец, данные типа "признак" возникают при единовременном исследовании одного объекта по нескольким показателям, как, например, при психологическом тестировании.

Данные, в структуре которых присутствуют все три измерения ("объект - признак - время"), образуются при неод-

нократном измерении одних и тех же показателей на одной и той же совокупности объектов. Они могут быть представлены в виде "куба", образованного в результате "наложения" друг на друга нескольких двумерных матриц "объект - признак", относящихся к последовательным промежуткам времени. Данные этого типа порождаются, в частности, лонгитюдными и когортными социологическими исследованиями, при которых одним и тем же респондентам через определенные промежутки времени задаются одни и те же вопросы.

О. В. Терещенко

ДАННЫХ МАТРИЦА- прямоугольная таблица, предназначенная для представления и хранения данных социологического исследования (см.). Наибольшее распространение получили Д.М. типа "объект - признак", используемые в качестве стандартного способа представления данных в программных средствах, предназначенных для статистической обработки и анализа данных.

Каждая строка Д.М. отводится одному объекту, каждый столбец - одному признаку; на пересечении строки и столбца указывается значение данной переменной для соответствующего объекта. В приведенном фрагменте Д.М. (см. Таблицу3 на стр. 1291) образование измеряется в годах, стаж работы в фирме и предшествующий опыт - в месяцах, годовая зарплата - в долларах США. Пол закодирован цифрами: 1 - "мужской", 2 - "женский"; категория (должность) - цифрами: 1 -"клерк", 2 -"охранник", 3 - "менеджер".

О. В. Терещенко

ДАРЕНДОРФ(Darendorf) Ральф (р. 1929)- немецкий социолог, политолог, политический деятель. Диссертация по проблеме понятия справедливости у Маркса (1953). В 1958-1967- профессор университетов Гамбурга, Тюбингена, Констанца. В 1968-1974 - член федерального правления СвДПГ, а также (с 1969) - комиссар ЕС в Брюсселе. В 1974-1984-директор Лондонской школы экономики и политических наук. Председатель правления Фонда Ф. Наумана СвДПГ (с 1982). С 1984 - ректор колледжа св. Антония в Оксфорде. Основные работы: "Социальные классы и классовый конфликт в индустриальном обществе" (1957), "Общество и свобода" (1961), "Образование есть гражданское право" (1965), "Тропы из утопии: к теории и методологии социологии" (1967), "Очерки по теории общества" (1968), "Конфликт и свобода" (1972), "Человек социологический" (1973), "Современный социальный конфликт" (1982) и др.

Д. - автор так называемой "конфликтной модели общества". Теория конфликта Д. возникла как реакция на универсалистские претензии интеграционизма структурно-функцио-налистской теории и как вполне очевидная альтернатива марксизму. Она может рассматриваться как один из вариантов теорий социальной стратификации и социальных изменений, претендующий на создание динамичной картины социума. Большое влияние на воззрения Д. оказали работы Т.Парсонса (см.), Г. Зиммеля (см.), П. Сорокина (см.), К .Маркса (см.), М. Вебера (см.). Разделяя допущение Парсонса относительно неадекватности исторического опыта, Д. считает, что каждая теория имеет дело с различной совокупностью проблем и не может быть единой систематической теории, применимой к изучению всей (и любой) реальности. По мысли Д., основаниями консенсусной теории общества по Парсонсу выступа-

Д

ДЕБОР

ют представления о балансе, стабильности и нормативном консенсусе. Эти посылки эмпирически не доказуемы и - в наилучшем варианте - могут трактоваться лишь в статусе утопически-программных установок. Согласно Д., на таком фундаменте невозможно выявить источники имманентных современному обществу конфликтов. С точки зрения Д., порядок и стабильность суть патологии социальной жизни. Различные теории организуют и конституируют мир своими специфическими способами, и одним из таких способов - вполне перспективных, по мнению Д., - является теория конфликта. Отрицая понятия "страта" и "слой", Д. пользуется понятием "класс". Основой определения классов он считает отношения господства и подчинения, т.е. не наличие или отсутствие у людей собственности, а их участие или не участие в вопросах власти. (Ср. у Дж. Локка: господство как право на отправление норм и законов и на принуждение к их исполнению.) Власть отличается у Д. от привычного понимания "силы": "и если сила обычно связывается с личностью индивида, то власть - с социальными позициями и ролями". Социальные позиции людей не равны по отношению к власти, что предопределяет их различение по интересам и устремлениям. При определении характера социальной структуры Д. использует понятие М. Вебера "императивно координированная ассоциация" - т.е. любое имеющееся в обществе отношение управления, связывающие противоположные группы людей: обладающих властью и повинующихся. Но при этом Д. подчеркивает, что "... для индивида, являющегося носителем ролей, господство в одной ассоциации не означает и не обязательно предполагает господства во всех других ассоциациях, к которым он принадлежит, и, наоборот, подчинение в данной ассоциации не означает подчинения в других". Все имеющиеся в обществе разновидности императивно координированных ассоциаций в совокупности образуют его социальную структуру. Входя одновременно в несколько ассоциаций и занимая там разные позиции, выполняя социальные роли, индивид участвует сразу в нескольких, не зависящих друг от друга социальных конфликтах (см.).

Под конфликтом Д. понимает "все структурно произведенные отношения противоположности норм и ожиданий, институтов и групп". При помощи понятия конфликта Д. уточняет понятие класса: "в каждой императивно координированной ассоциации различаются две квазигруппы, объединенные общими латентными интересами. Ориентация их интересов детерминируется владением или исключением из владения властью. Из этих квазигрупп составляются группы интересов, программы которых провозглашают защиту или нападение на законность существующих властных структур. В любой ассоциации такие две группировки находятся в состоянии конфликта". Отсюда окончательное определение классов: классы - это "конфликтующие социальные группировки или группы социального конфликта, основанные на участии или неучастии в отправлении власти в императивно координированных ассоциациях". Господствующий в данной ассоциации класс противостоит притязаниям на его власть со стороны подчиненного ему в этой ассоциации класса.

Отношения управления и организации являются коренной причиной социального неравенства людей. По Д., существуют четыре причины неравенства: 1) неравенство проистекает из естественного (биологического) разнообразия склонностей, интересов, характеров людей и социальных групп; 2) неравенство проистекает из естественного (интеллектуального) разнообразия талантов, способностей, дарований; 3) нера-

венство проистекает из социальной дифференциации (по горизонтали) примерно равноценных позиций; 4) неравенство проистекает из социального расслоения (по вертикали в соответствии с престижем, богатством и социокультурным фоном), проявившегося в иерархии социального статуса. (В этом контексте Д. отвергает как чисто рыночные, так и теоретико-игровые модели социума. По его версии, такие подходы не в состоянии адекватно учитывать и изначальное неравенство индивидов в доступе к рынку, и различия в играх поиска и принятия универсально значимых решений. Обоснование этого было осуществлено Д. в его книге "Образование есть гражданское право".) Классовый конфликт как движущая сила и способ существования социального организма не может и не должен быть разрешен или подавлен, т.к. конфликт является неотъемлемым компонентом социально-классовой структуры общества - механизмом распределения и передела "жизненных шансов". Задачей же каждого общества является правильное регулирование конкретных социальных явлений. А этого можно достичь путем их институциализации.

Для регулирования конфликтных ситуаций должны учреждаться специальные институты, обеспечивающие правовую основу для проведения дискуссий и принятия решений, что и будет, по мнению Д., означать институциализацию конфликта. Открытое, - по Д., свободное - общество являет собой открыто признанный и организованно разрешаемый конфликт: оно в состоянии обеспечить своим гражданам несоизмеримо больше возможностей, чем все виды несвободы вместе взятые. В результате перед обществом открывается перспектива эволюционных изменений, а не революционных переворотов. Среди форм регулирования конфликта выделяются три: примирение посредством определенных институтов или органов, где участники групп интересов обсуждают спорные вопросы; посредничество; арбитраж. "Эти формы, -утверждал Д., - являются выдающимся механизмом уменьшения силы классового конфликта". Намерение социологической теории конфликта, по Д., состоит в том, чтобы преодолеть господствующую произвольную природу необъясненных исторических событий, выводя эти события из структурных элементов, другими словами, объясняя определенный процесс его предвидимыми связями.

Н.В. Александрович I

ДЕБОР своеобразной защитой от "спектакуляризации" и фальсификации, которой… В своих манифестах сторонники Ситуационистского интернационала выдвигали перед собой задачу "бороться против…

Д

ДЕИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ

купность образов, но общественное отношение между людьми, опосредованное образами. 3) Спектакль нельзя понимать ни как злоупотребление неким миром визуальное™, ни как продукт массированного распространения образов. Это объективировавшееся видение мира. 4) Спектакль, взятый в своей тотальности, есть одновременно и результат, и проект существующего способа производства Он не является неким дополнением к реальному миру, его надстроенной декорацией. Он есть средоточие нереальности реального общества. Во всех своих частных формах, будь то информация или пропаганда, реклама или непосредственное потребление развлечений, спектакль конституирует наличную модель преобладающего в обществе образа жизни. Форма и содержание спектакля служат тотальным оправданием условий и целей существующей системы. 5) Анализируя спектакль, мы в какой-то мере говорим самим языком спектакля, тем самым переходя на методологическую территорию того общества, которое выражает себя в спектакле. 6) Общество, базирующееся на современной индустрии, не является зрелищным случайно или поверхностно - в самой своей основе оно является зрительским. В спектакле, этом образе господствующей экономики, цель есть ничто, развитие - все. Спектакль не стремится ни к чему иному, кроме себя самого. Таким образом, спектакль есть "основное производство современного общества". Он есть не что иное, как экономика, развивающаяся ради себя самой. Характерно, что Д. выстраивает свою концепцию спектакля как завуалированную критику "окуля-центризма" европейской философии, ибо спектакль, как тенденция предъявлять мир, который уже не схватывается непосредственно, через различные специализированные опосредования, полагает зрение привилегированным человеческим чувством, каковым в прежние эпохи было осязание.

Д. объявляет спектакль наследником всей слабости западного философского проекта, представлявшего собой понимание деятельности, в котором первенство принадлежало категориям видения. Та критика, которую Д. адресует буржуазному обществу, еще более сурова по отношению к обществу, построенному в духе квазиреволюционных идеалов и породившему примитивный спектакль тоталитарного бюрократического общества. По мнению Д., пролетариат всегда был лишь коллективным зрителем затевавшейся якобы ради его блага революции (хотя еще Лукач, например, искренне верил, что рабочие могут быть сознательными и активными агентами революции). Так, присвоение "голосов" рабочего класса небольшой группой "репрезентантов" их мнения создало, по мысли Д., величайшую историческую иллюзию, фиктивный мир "государства рабочих и крестьян". Схожим образом, западная революция 1968, в преддверии которой была написана эта книга, также завершилась "интегрированной театрализацией", о чем Д. пишет в многочисленных "Комментариях" к различным переизданиям "Общества спектакля". Впрочем, согласно тезису 23, потенциальная угроза спектакуляризации существовала всегда - ибо власть нигде и никогда никого, кроме самой себя, не репрезентировала, хотя, казалось бы, требование репрезентативности лежит в основании всей политической системы общества. В действительности, цель любой политической системы состоит в фальсификации общественной жизни. Поэтому демократия есть, прежде всего, видимость демократии. Спектакль (как зрелище) и власть (не только в буржуазном государстве) - взаимополагающие категории, поскольку оба являются

продуктами "древнейшей общественной специализации", заключающейся в том, чтобы говорить от имени других. Таким образом, допуская множественные интерпретации "видимого мира" позднекапиталистического общества, Д. не оставляя нам никаких иллюзий относительно его эстетизированной поверхности. Не то, чтобы Д. демонизировал видение как таковое, однако, критикуя тот способ, которым западное общество научилось манипулировать видением и злоупотреблять им, Д. оказывается очень близок к другому французскому мыслителю -Фуко (см.), считавшему, что мы живем не в обществе спектакля, но в обществе надзора и что находимся мы не в амфитеатре и не на сцене (местах органического существования спектакля! но в паноптической машине, где "глаз власти" управляет миром и нами. В то же время Д. лишает наблюдателя его привилегированного положения: и его (наблюдателя) терзает мани» подглядывания, в "обществе спектакля" и он может в любую минуту оказаться под прицелом чужого взгляда, он сам подвергается опасности "объективирования" или "овеществления" * посредством превращения в образ.

А.Р. Усманот

Д. отражает процесс перехода от индустриального общесш к информационному и сопровождается ростом интеллектуально индустрии (индустрии информатики и…

Г.Н. Соколом

ДЕЙК ван(van Dijk) Тойн А. (р. 1943) - голландский ученый, профессор Амстердамского университета, в настоящее время работает на должности профессора в университете Помпо Фабра (Барселона, Испания). Почетный доктор университетов Буэнос-Айреса и Тукума (Аргентина). В 1967 получил диплом об окончании Открытого университета г. Амстердам по специальности "французский язык и литература", в 1968 - Амстердамского университета по специальности "литературная теория". В 1972 защитил в Амстердамском университете докторскую диссертацию по теме "Некоторые аспекты грамматики текста".

ДЕЙСТВИЯ СОЦИАЛЬНОГО КОНЦЕПЦИЯ

Д

После непродолжительной работы в области литературной теории начал работать над развитием идей грамматики текста, утверждая, что в качестве фундаментальной единицы функционирования языка и грамматики следует рассматривать не предложение, а текст как целостное образование. В рамках этой работы Д. обосновал теорию внутритекстовой связи,а также осмыслил понятие "макроструктура", имеющее непосредственное отношение к глобальному значению (содержанию) и основной теме текста. Книга Д. "Текст и контекст" (Лондон, 1977) содержит его основные идеи по грамматике текста. Уделяя большое внимание изучению семантики дискурса, Д. внес значительный вклад в изучение прагматики дискурса, введя в исследовательский оборот понятие "макроуровневый речевой акт". Часть работ Д. по дискурс-прагматике были впоследствии опубликованы в его книге "Прагматика дискурса" (Берлин, 1981). С 1974 фокус внимания Д. перемещается на проблемы психологии текстового воспроизводства. Данные исследования Д. осуществляет в сотрудничестве с В. Кинчем (W. Kintsch) из университета Колорадо (Булдер, США). В своей совместной книге "Стратегии понимания дискурса" (Нью-Йорк, 1983) авторы предложили "стратегический" подход к ментальным процессам и репрезентациям, вовлекаемым в речепроизводство и восприятие. В данной книге было также уделено внимание понятию "модель ситуации", определяемому как ментальная репрезентация событий, о которых ведется речь в тексте: понимание текста изначально означает, что рецепиент создает ментальную модель событий, о которых повествует текст.

В 1980 Д. начинает работу над долгосрочным исследовательским проектом, посвященным дискурсу (см.) и расизму. Целью этого проекта явилось описание того, как говорит, пишет и думает о других (иммигрантах, национальных меньшинствах и беженцах из неевропейских стран) белый европеец. В данном проекте было уделено внимание изучению каждодневных бесед и повествованию соответствующих историй, газетным новостям, учебникам среднеобразовательных школ, научной речи, политическому дискурсу (особенно парламентским дебатам) и корпоративному дискурсу. Основными книгами, опубликованными в рамках этого проекта, явились: "Предрассудки в дискурсе" (Амстердам, 1984), "Коммупицирование расизма" (Лондон, 1987), "Расизм и печать" (Лондон, 1991), "Дискурс элиты и расизм" (Лондон, 1993). Вместе с Р. Водак (R. Wodak) Д. редактировал книгу о роли известных европейских политиков в воспроизводстве (анти-) расизма: "Расизм наверху" (Клагенфурт, 2000). Наиболее часто изучаемый Д. жанр - новости печатных СМИ. В своих книгах "Новость как дискурс" (Нью-Йорк, 1988) и "Анализ новостей" (Нью-Йорк, 1988) он предлагает теорию глобальных структур новостных репортажей, а также исследование области понимания и запоминания новостных репортажей. В вышеупомянутой книге "Расизм и печать" демонстрируется то, как средства коммуникации становятся частью воспроизводства тех или иных идеологий. С середины 1990-х Д, принимает участие в новом проекте: изучение отношения между дискурсом и идеологиями. Основной тезис первой из четырех задуманных книг - "Идеология" (Лондон, 1998) - заключается в том, что идеологии суть фундаментальные (аксиоматические) верования группы.

В 2000 Д. начал работу над следующей книгой этой серии с рабочим названием "Социальное познание и идеология". Для того чтобы пропагандировать изучение дискурса, Д.

выступил главным редактором четырехтомного издания "Справочник по дискурс-анализу" (Лондон, 1985), а позднее -двухтомного издания "Изучение дискурса" (Лондон, 1997). В последние годы (после 1995) Д. присоединился к интеллектуальному движению, получившему название "Критический дискурс-анализ". Д. явился также основателем и редактором нескольких научных газет: "Поэтика", "Текст, дискурс и общество", "Дискурс-исследования". Д. часто выступает с докладами во многих странах (особенно Латинской Америки и в Испании). Книги Д. в большинстве своем переведены на испанский язык, а также часть книг переведена на русский, китайский, португальский и др.

Тейп A. vanDijk(пер. И.Ф. Ухвановой-Шмыговоп)

ДЕЙСТВИЯ СОЦИАЛЬНОГО КОНЦЕПЦИЯ- в социологии - анализ действия, отправной точкой которого является индивид (или деятель). Основывается на знаниях о типичных деятелях в типичных ситуациях и, среди прочих элементов, выявляет цели деятеля, его ожидания и ценности, средства достижения целей, характер ситуации и понимание данной ситуации деятелем. Обоснование Д.С.К. было предложено М. Вебером (см.), который ввел в научный оборот понятия: социальное действие, а также его идеальные типы -традиционное, аффективное, целерациональное и ценностно-рациональное действие.

Действие социальное представляет собой простейшую единицу социальной деятельности и становится социальным, по М. Веберу, при двух условиях: обладания рациональной осмысленностью; ориентации на поведение других людей, которую Вебер определяет с помощью понятия "ожидание". Действие, не предполагающее осознанности и не содержащее ожидания, не является, по Веберу, социальным. Признавая, что не всегда можно провести четкую границу между осознанной и неосознанной ориентацией индивида как на поведение других, так и на смысл собственного действия, Вебер ввел идеальные типы (см.) - чистые модели, основанные на учете меры и степени сознательности и рациональности, обнаруживаемых в рамках каждого типа социального действия: традиционное, аффективное, целерациональное и ценностно-рациональное действие. Традиционное действие основано на привычке и минимально опосредовано осмысленным целепо-лаганием. Зачастую представляет собой лишь "автоматическую реакцию" на привычное раздражение, движущуюся в русле однажды усвоенной установки. Значимость этого типа действия связана с тем, что к нему относится большая часть обычного повседневного поведения людей, в котором существенную роль играет привычка.

Аффективное действие обусловлено эмоциональным состоянием действующего субъекта и находится, по Веберу, "на границе" осмысленной и сознательно ориентированной человеческой деятельности. Пограничный характер аффективного действия, отражающий предельный случай реальной деятельности людей, для которых оно не является нормой, дало возможность Веберу теоретически сконструировать соответствующий идеальный тип, обозначающий границу его минимальной осмысленности, за которой оно перестает быть человеческим действием.

Целерациональное действие характеризуется однозначностью и ясностью осознания деятелем цели, рационально соотнесенной со средствами, адекватными для достижения

 

этой цели. Такое действие, по Веберу, представляет собой идеальный тип, созданный на основе сочетания предельно рациональных характеристик человеческого поведения. В качестве социального действия, т.е. ориентированного на действия других, целерационалыюе действие предполагает ожидание действующим индивидом соответствующих действий окружающих его людей и использование этих действий для достижения своей рационально продуманной и сформулированной цели.

Ценностно-рациональное Действие основывается на вере в безусловную ценность самого этого действия, взятого в своей ценностной определенности как нечто самодавлеющее и независимое от его результатов. В отличие от целерацио-нального действия смысл ценностно-рационального действия состоит не в достижении какой-либо цели, а в его собственном определенном характере, ценности действия как такового. Ценностно-рациональное действие подчиняется определенным "заповедям" и требованиям, в подчинении которым действующий индивид видит свой долг.

Г.Н. Соколова

ДЕЛЁЗ (Deleuze) Жиль (1925-1995) - французский философ и социальный мыслитель. Изучал философию в Сорбонне (1944-1948). Профессор в университете Париж-VIII (1969-1987). Покончил жизнь самоубийством. Основные работы: "Эмпиризм и субъективность" (1952), "Ницше и философия" (1962), "Пруст и знаки" (1964), "Бсргсонизм" (1966), "Захер-Мазох и мазохизм" (1967), "Спиноза и проблема выражения" (1968), "Различение и повторение" (1968), "Логика смысла" (1969), "Кино-1" (1983), "Фрэнсис Бэкон: логика чувства" (1981), "Кино-2" (1985), "Фуко" (1986), "Складка: Лейбниц и барокко" (1988), "Критика и клиника" (1993) и др.; совместно с Гваттари (см.) - двухтомник "Капитализм и шизофрения": том первый - "Анти-Эдип" (1972), том второй - "Тысячи Плато" (1980); "Кафка" (1974), "Что такое философия?" (1991).

В основе философского творчества Д. лежит, с одной стороны, обращение к классической философии от стоицизма до И. Канта, а с другой - использование принципов литературно-философского авангарда и леворадикальных политических течений 1960-х. (Последняя книга Д. должна была называться "Величие Маркса".) Философия Д. представляет собой основную альтернативу другому варианту постструктурализ-ма- "деконструкции" Деррида (см.). В отличие от последнего, Д. уделяет гораздо меньше внимания лингвистике и вводит понятие доиндивидуальных "номадических сингулярно-стей" (кочующих единичностей), которые призваны заменить как классические теории субъекта, так и структуралистские теории, связанные с анализом означающего. Подробно изучая историю философии, Д. стремится найти философов, противостоящих основной линии метафизики от Платона до Г. Гегеля. Это у Д. - Лукреций, Д. Юм, Б. Спиноза, Ф. Ницше и А. Бергсон, которые закладывают основы критики господствующих в западной философии теорий репрезентации и субъекта. Они у Д. как представляющие "номадическое мышление" противостоят "государственной философии", которая объединяет репрезентанионные теории западной метафизики.

По убеждению Д., "то, что явно присутствовало у Канта, присутствует и у Гуссерля: неспособность их философии порвать с формой общезначимого смысла. Какая судьба уготована такой философии, которая полностью отдает себе отчет,

что не отвечала бы своему названию, если, хотя бы условно, не порывала с конкретными содержаниями и модальностями doxa /мнения. -А. Г./, но тем не менее продолжает говорить!) [ сущностях (то есть, формах) и с легкостью возводит в ранг | трансцендентального простой эмпирический опыт в образе | мысли, объявленной "врожденной"?.. Ошибкой, которая кры-1 лась во всех попытках понять трансцендентальное как созна- j ние, было то, что в них трансцендентальное мыслилось по [ образу и подобию того, что оно призвано было обосновать. В | этом случае мы либо получаем уже готовым и в "первичном" I смысле принадлежащим конститутивному сознанию все, что пытаемся породить с помощью трансцендентального метода, либо, вслед за Кантом, мы оставляем в стороне генезис и по-лагание, ограничившись только сферой трансцендентальных условий... Считается, что определение трансцендентального как изначального сознания оправдано, поскольку условии реального объекта знания должны быть теми же, что и условия знания; без этого допущения трансцендентальная философия... была бы вынуждена установить для объектов автономные условия, воскрешая тем самым Сущности и божеет-1 венное Бытие старой метафизики... Но такое требование, по-1 видимому, вообще незаконно. Если и есть что-то общее у [ метафизики и трансцендентальной философии, так это аль-1 тернатива, перед которой нас ставит каждая из них: либо не-1 дифференцированное основание, безосновность. бесформен-1. ное небытие, бездна без различий и свойств - либо в высшей! степени индивидуализированное Бытие и чрезвычайно персо- j нализированная форма...". |

По версии Д. ("Ницше и философия"), интеллектуальна» критика являет собой постоянное генерирующее дифференциацию повторение мышления другого. Критика "по определению" противопоставляется им диалектике как форме снятии отрицания в тождестве. Настоящее мышление всегда содержит в себе различие. Характеризуя собственное философское ученичество в процессе обретения официального философского образования, - по Д., "бюрократии чистого разума",I находящегося "в тени деспота", т.е. государства, - Д. писал:! "В то время меня не покидало ощущение, что история фило-f софии - это некий вид извращенного совокупления или, та[ то же самое, непорочного зачатия. И тогда я вообразил ce6i | подходящим к автору сзади и дарующим ему ребенка, но так,' чтобы это был именно его ребенок, который при том оказала* бы еще и чудовищем". Смысл философствования, согласно! Д., - свободное конструирование и дальнейшее оперирование1 понятиями (не теми, что "пред-даны", "пред-существуют" и | предполагают собственное постижение посредством рефлексии), а понятиями, обозначающими то, что еще не вошло да человека в объектный строй мироздания (чего еще нет "на самом деле"), но уже могущее являть собой фрагмент проблемного поля философского творчества. Именно в этом случае философ, по Д., выступает "врачом цивилизации": он "не изобрел болезнь, он, однако, разъединил симптомы, до сип пор соединенные, сгруппировал симптомы, до сих пор рале- [ диненные, - короче, составил какую-то глубоко оригиналь-! ную клиническую картину". j

Сутью философии, по мысли Д., и выступает нетрадиционное, иногда "террористическое", расчленение образов вещей и явлений, доселе трактовавшихся концептуально целостными, наряду с изобретательством разноаспектных об; и смыслов вещей и явлений, даже еще не ставших объекташ

ДЕЛЁЗ

Д

для человека. Главное в философском творчестве, с точки зрения Д., - нахождение понятийных средств, адекватно выражающих силовое многообразие и подвижность жизни. По мнению Д., смыслы порождаются - и порождаются Событием. Стратегию же философского преодлепия парадигм трансцендентализма и феноменологии Д. усматривал в сфере языка как, в первую очередь, носителя выражения. Как полагал Д., "логика мысли не есть уравновешенная рациональная система. Логика мысли подобна порывам ветра, что толкают тебя в спину. Думаешь, что ты еще в порту, а оказывается - давно уже в открытом море, как говорил Лейбниц". С точки зрения Д., "о характере любой философии свидетельствует, прежде всего, присущий ей особый способ расчленения сущего и понятия". Теория "номадических сингулярностей", предлагаемая Д. уже в "Логике смысла", была направлена против классической субъ-ектно-репрезентативной схемы метафизики.

Используя идеи стоицизма, анализируя тексты Кэррола, Арто и историю западной метафизики, Д. указывает, что последняя стремится свести свободное движение доиндивидуаль-ных и безличностных единичностей к идеям Субъекта, Бога, Бытия, формирующих неизменные субстанциальные структуры. В силу этого, единичности оказываются ограниченными рамками индивидуальных и личностных "полей", которые накладывают отпечаток психологизма и антропологизма на производство смысла. Д. обвиняет трансцендентальную философию от Канта до Гуссерля в неспособности уйти от антропоморфных схем при описании процесса возникновения смысла. Последний не обладает характеристиками универсального, личностного, индивидуального и общего, а является результатом действия "номадических сингулярностей", для характеристики которых наиболее подходит понятие "воли к власти" Ницше. "Воля к власти" (как нерепрезентируемая свободная и неограниченная энергия дионисийского начала) противостоит жесткой репрезентационной структуре субъекта. Обращение Ницше к "воле к власти" Д. характеризует как "генетический и дифференцирующий момент силы", как такой - присущий воле - прицип, который и реализует отбор, отрицает отрицание, утверждает случай, продуцирует многообразие.

В дальнейшем Д. дополнит этот ряд такими началами, как бессознательное, аффект, желание и др. Именно в контексте их осуществления, по версии Д., осуществимо неперсональное становление, в границах которого человек освобождается от насилия субъективации. Д. фиксирует то, что субъекту предшествует "поле неопределенности", в рамках которого развертываются доиндивидуальные и имперсональные сингулярности-события, вступающие между собой в отношения повторения и дифференции, формирующие соответствующие серии и продолжающие дифференцировать в ходе дальнейшего гетерогенеза. Собственный же философский проект Д. также определял как "генеалогию", как мышление "посередине" без истоков и начал, как акцентированно "плюралистическую интерпретацию". По мнению Д., повторение суть основание всех жизпеконституирующих процессов, которые являются ничем иным как дифференциацией, порождающей многообразие. Процедуры повторения, по Д., осуществляются в любом живом существе по ту сторону сознания; они - процессы "пассивного синтеза", конституирующие "микроединства" и обусловливающие шаблоны привычек и памяти. В противовес 3. Фрейду (см.), Д. констатирует, что повторение - не есть результат вытеснения, а, напротив, мы

"вытесняем потому, что повторяем". Вводя понятие "аффир-мативного модуса экзистенции", Д. подчеркивает: "То, чего ты желаешь, в тебе желается потому, что ты в нем желаешь вечного возвращения". "Аффирмация" в данном контексте не сводима к разовому повторению, а выступает как перманентное высвобождение интенсивности значимых степеней. Таким образом, стремясь освободить единичности от любых концептуализации, предлагаемых классической философией, Д. описывает их в духе апофатической теологии, как лишенные всех характеристик, накладываемых бинарными понятиями метафизики, таких как "общее - индивидуальное", "трансцендентальное - эмпирическое" и т.д.

В топологии Д., которая распределяет понятия между "бездной" эмпиризма и "небесами" рационализма, единичности занимают промежуточное место - на поверхности, что позволяет им избегать детерминации как со стороны идей, так и со стороны тел. В то же время, говоря об опасности коллапса языка в шизофреническую "бездну" тел, Д. подчеркивает привилегированность тел в формировании смысла перед сферой нематериальных идей. Таким образом, хаос шизофренической "бездны" тел призван противостоять параноидальному единству сферы идей.

Эта оппозиция, являющаяся фундаментальной для всего его творчества, получает развитие в двухтомнике "Капитализм и шизофрения", в котором философия Д. приобретает характер социально-политической критики. Д. распределяет все понятия культуры между двумя полюсами - шизофренией и паранойей, которые образуют два противостоящих способа мышления, причем первый рассматривается как однозначно позитивный, а второй, соответственно, воплощает в себе все негативные черты культуры. Подобная трактовка шизофрении воплощает в себе идеал революционной борьбы лево-анархических течений 1960-1970-х. Понятия "машин желания" и производства противопоставляются теориям субъекта и репрезентации как воспроизводства. По Д., в современной культуре свободные потоки единичностей, производимые "машинами желания", постоянно оказываются структурированными и ограниченными, "территориализированными" в рамках поля субъекта. Задачей "шизоанализа" является "де-территориализация" потоков сингулярностей и освобождение их из под власти "государственного мышления" метафизики субъекта. "Государственная философия" основана на понятиях паранойи, идентичности, сходства, истины, справедливости и отрицания, которые позволяют иерархически структурировать внутренние области репрезентационного мышления - субъект, понятие, объект. Задача подобного мышления - установить сходство, симметрию между этими тремя областями и четко разграничить их с помощью негации от всего, что привносит инаковость и различие. Репрезентативной модели государственной философии Д. противопоставляет "номадическое мышление", которое основано на шизофрении, различии, а не идентичности и существует во "внешности", противостоящей "внутренности" этих трех структурированных областей. "Номадическое мышление" стремится сохранить различие и разнородность понятий там, где "государственное мышление" выстраивает иерархию и сводит все к единому центру-субъекту. Понятие, освобожденное от структуры репрезентации, представляет собой точку воздействия различных сил, которые противопоставляются Д. власти. Последняя является продуктом репрезентации и направ-

Д

ДЕЛЁЗ

лена на создание иерархии, в то время как свободная игра сил разрушает любой централизованный порядок.

Сила философствующего мыслителя, по мнению Д., состоит в сопротивлении власти (см.) во всех ее ипостасях и проявлениях, власти как таковой: "отношения сил важно дополнить отношением к себе, позволяющим нам сопротивляться, уклоняться, поворачивать жизнь и смерть против власти. По мысли Фуко, именно это было придумано греками. Речь не идет уже об определенных, как в знании, формах, ни о принудительных правилах власти: речь идет о правилах произвольных, порождающих существование как произведение искусства, правилах этических и эстетических, составляющих манеру существования или стиль жизни (в их число входит даже самоубийство)". Понятия "номадического мышления" не являются негативными, а призваны выполнять функцию позитивного утверждения в противовес нигилистической негативности государственной теории репрезентации. Понятие, согласно Д., не должно соотноситься ни с субъектом, ни с объектом, т.к. оно представляет собой совокупность обстоятельств, вектор взаимодействия сил. Рассматривая противостояние двух видов мышления на уровне топологии, Д. указывает, что пространство номадических потоков представляет собой гладкую поверхность с возможностью движения в различных направлениях, означающей наличие множества вариантов развития. В свою очередь, пространство государственного мышления является неровным, с четко выраженным рельефом, который ограничивает движение и задает единый путь для потоков желания.

Согласно Д., "в этом и состоит фундаментальная проблема: "кто говорит в философии?" или: что такое "субъект" философского дискурса?". - Ср. с мыслями Д. о субъектива-ции: она для него - "это порождение модусов существования или стилей жизни... Несомненно, как только порождается субъективность, как только она становится "модусом", возникает необходимость в большой осторожности при обращении с этим словом. Фуко говорит: "искусство быть самим собой, которое будет полной противоположностью самого себя..." Если и есть субъект, то это субъект без личности. Субъекти-вация как процесс - это индивидуация, личная или коллективная, сводимая к одному или нескольким. Следовательно, существует много типов индивидуации. Существуют индиви-дуации типа "субъект" (это ты... это я...), но существуют также индивидуации типа события, без субъекта: ветер, атмосфера, время суток, сражение...". - Д. был абсолютно убежден в том, что нет и не может быть "никакого возврата к "субъекту", т.е. к инстанции, наделенной обязанностями, властью и знанием". Термин "себя" у Д. интерпретируется в контексте слова "они" - последние в его понимании выступают как некие гипостазированные (психические или ментальные) инстанции процедур субъективизации, как такие техники самовоспитания, которые люди примеряют к себе как маски. Принципиальная же множественность масок, по Д., - атрибут процесса субъективации. (Реконструируя произведения М. Пруста, Л. Кэрролла, Ф. Кафки, В. Вульф, Г. Мелвилла, С. Беккета, Г . Миллера, Дж. Керуака и др., Д. отмечает, что в этих сочинениях посредством определенных текстовых процедур осуществляется десубъективация автора и сопряженное с ней высвобождение процессов имперсонального становления или "Мз/г-становление" самого себя.) Обозначая эту трансформацию термином "гетерогенез", Д. демонстрирует,

каким именно образом (с помощью "трансверсальной машине-рии") многомерные знаковые миры превращаются в открьпую, самовоспроизводящуюся систему, автономно творящую собственные различия. Кафка у Д. поэтому - не "мыслитель закона", а "машинист письма": по Д., этот австрийский писатель сумел ввести желание в текстуру собственных повествований. В результате - тиражируются бесконечные процессы синтаксических сдвигов, ускользающие от вяжущих фиксаций значения и, таким образом, эмансипирующиеся от тирании означаемого. В силу этого, Д. видит свою задачу в создании гладкого пространства мысли, которое и называется "шизоанализом" (см.) и отнюдь не ограничивается полем философии, а обнаруживает себя в направлениях литературы, искусства, музыки, стремящихся сойти с проторенных путей западной культуры. Шизоа-нализ направлен на высвобождение потоков желания из строя представляющего субъкта, целостность которого обеспечивается наличием тела, обладающего органами. Для этого Д. предлагает понятие "тела без органов", воплощающее в себе идеал гладкого пространства мысли.

Используя аппарат современного неофрейдизма, Д. критикует классический психоанализ, который рассматривается как один из основных институтов буржуазного общества, осуществляющих "территориаризацию" желания. Эдипов треугольник, по мнению Д., является еще одной попыткой редуцировать имперсональные потоки желания к жизни индивида или рода. Традиционные трактовки бессознательного заменяются своебразной шизоаналитической физикой, описывающей функционирование либидо в обществе. Здесь опять же используется противопоставление шизофренического и параноидального: "машины желания", которых производят желание на микроуровне в виде молекулярных микромножеств, противостоят большим социальным агрегатам или молярным структурам на макроуровне, которые стремятся подавить сингулярности, направить их по определенным каналам и интегрировать в единства. Основной задачей шизо-анализа является освобождение потоков желания из под власти параноидального структурирования. Революционные тенденции шизофрении Д. усматривает прежде всего в искусстве, которое осуществляется силами "больных", разрушающих устоявшиеся структуры. (Ср. с пониманием Д. сути процедур историко-философских реконструкций. Будучи автором вы-сокоэвристичных сочинений о Канте, Лейбнице, Спинозе и Бергсоне, Д. подчеркивал: "Концептуальный персонаж не есть представитель философа, скорее наоборот; философ всего лишь оболочка своего концептуального персонажа, как и всех других, которые суть ходатаи, подлинные субъекты его философии. Концептуальные персонажи суть "гетеронимы" философа, и имя философа - всего лишь псевдоним его персонажей. Я есмь не "я", но способность мысли видеть себя и развивать через план, что проходит сквозь меня во многих местах. Концептуальный персонаж не имеет ничего общего с абстрактной персонификацией, символом или аллегорией, ибо он живет, настаивает. Философ есть идиосинкразия его концептуальных персонажей".)

Очерчивая в таком контексте природу революционных трансформаций как таковых, Д. констатировал, что "любое общество... представлено всеми своими законами сразу -юридическими, религиозными, политическими, экономическими, законами, регулирующими любовь и труд, деторождение и брак, рабство и свободу, жизнь и смерть. Но завоевание

ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА

Д

природы, без которого общество не может существовать, развивается постепенно - от овладения одним источником энергии или объектом труда к овладению другим. Вот почему закон обладает силой еще до того, как известен объект его приложения, и даже при том, что этот объект, возможно, никогда не будет познан. Именно такое неравновесие делает возможными революции... Их возможность определена этим межсериальным зазором, - зазором, провоцирующим перестройку экономического и политического целого в соответствии с положением дел в тех или иных областях технического прогресса. Следовательно, есть две ошибки, которые, по сути, представляют собой одно и то же: ошибка реформизма или технократии, которые нацелены на последовательную и частичную реорганизацию социальных отношений согласно ритму технических достижений; и ошибка тоталитаризма, стремящегося подчинить тотальному охвату все, что вообще поддается означению и познанию, согласно ритму того социального целого, что существует на данный момент. Вот почему технократ - естественный друг диктатора... Революционность живет в зазоре, который отделяет технический прогресс от социального целого". Леворадикальный постструктурализм Д., получивший признание в 1960-1970-х, сегодня во многом утратил свое влияние и значимость, в отличие от его работ, посвященных проблематике смысла. ("Возможно, придет день, когда нынешний век назовут веком Делеза" - так Фуко охарактеризовал работы Д. "Различение и повторение" и "Логика смысла".) См. также: Шизоанализ, Событие.

А.А. Грицанов

В широком понимании Д.П. иногда отождествляют с политикой народонаселения, в узком - рассматривают как одну из ее составляющих, наряду с… ции: ее тенденции и перспективы обуславливают и определяют характер и целевую… Основные направления Д.П. включают: создание условий для сочетания родительства с активной профессиональной…

Д

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ УСТАНОВКИ

опросы правительств по вопросам политики в области населения (в 1963, 1972, 1976, 1978, 1982, 1988). Их систематизированные результаты легли в основу специального банка данных о политике в области населения. Банк содержит постоянно пополняемую информацию по 174 странам.

Л.П. Шахотько

Л. П. Шахотько

опережает снижение рождаемости, что и приводит к ускорен-1 ному увеличению численности населения - Д.В. При этом • надо отметить, что в редких… Д.В. бывают двух видов: малый Д.В. и большой Д.В. Малый Д.В. имеет… Последствиями мирового Д.В. являются возрастающий; разрыв в уровнях жизни населения развитых и развивающихся стран,…

Д

конференция по народонаселению и развитию, Каир, 1994). Однако проблема мирового Д.В. решается не просто, ее решение требует усилий многих специалистов и государственных деятелей, изменения психологии людей в области воспроизводства народонаселения, проведения эффективной демографической и социальной политики.

Е.А. Кечина

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ПЕРЕХОД- концепция, применяемая в современной демографии для объяснения смены типов воспроизводства населения. Концепции Д.П. различаются по своим исходным предпосылкам и методологиям анализа социальной обусловленности типов воспроизводства населения. Существуют различные взгляды на причины и факторы Д.П., его механизмы, конечный результат и степень универсальности. Однако их общим элементом является демографическое развитие, соответствующее крупным историческим этапам развития общества. В связи с этим различают 5 фаз Д.П., пройденных высокоразвитыми странами за последние 100 лет. Первая фаза характеризуется высокими коэффициентами рождаемости и смертности и, таким образом, медленного роста населения. Вторая фаза характеризуется тем, что происходит быстрое снижение смертности, рождаемость при этом все еще сохраняется высокой, что приводит к резкому увеличению темпов роста населения, демографическому взрыву (см.). Для третьей фазы характерно некоторое замедление темпов снижения смертности и значительное снижение рождаемости, рост населения замедляется. В четвертой фазе смертность стабилизируется, а рождаемость продолжает снижаться, что приводит к ускорению снижения темпов роста населения. Пятая фаза характеризуется стабилизацией смертности и рождаемости на низком уровне, что обеспечивает незначительный прирост населения.

Л.П. Шахотько

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС- последовательность одноименных демографических событий в жизни людей, имеющих значение для смены их поколений. Демографическое событие - это событие, происходящее с отдельным человеком, имеющее значение для смены поколений людей, изменения численности и структуры населения, супружеских пар и семей. Среди Д.П. выделяют процессы пополнения (рождаемость, брачность) и процессы выбытия (смертность, раз-водимость). Характеристики и особенности протекания Д.П. изучаются демографией (см.).

Е.А. Кечина

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ СЦЕНАРИЙ- система пред положений о развитии демографических процессов, на основе которой разрабатывается один из возможных вариантов демографического прогноза. Наиболее распространенным методом демографического прогнозирования в мировой практике является метод компонентов. Этот метод предполагает, что исходная информация, кроме половозрастной структуры населения и отчетных показателей о рождаемости, смертности и миграции, содержит еще и гипотезы о будущем развитии отдельных компонентов движения населения: рождаемости, смертности, миграции. Точность прогнозов в значительной степени зависит от точности этих гипотез, обоснованности Д.С.

При разработке Д.С. часто используются методы экстраполяции, т.е. продление тенденций, характерных для динамических рядов показателей отдельных демографических рядов в прошлом, на перспективу. Эти методы имеют ряд недостатков и некоторые преимущества. Основным преимуществом метода является то, что он относительно легко выполним на основе данных, доступных для широкого круга исследователей. К его недостаткам следует отнести то, что он не учитывает влияния на демографические процессы изменений в развитии социально-экономических и других факторов. Социально-экономические факторы высокомобильны, потому при разработке демографических прогнозов желательно учитывать ожидаемые изменения в динамике социально-экономического развития и их влияние на демографические процессы. При построении Д.С. очень важно правильно спрогнозировать развитие социально-экономической обстановки в стране, так как именно социально-экономические факторы оказывают решающую роль в развитии демографических процессов. Однако поскольку социально-экономические переменные могут изменяться значительно быстрее, чем демографические показатели, часто оказывается, что их предсказать труднее, чем сами демографические уровни, для прогнозирования которых нужны эти социально-экономические переменные. Кроме того, эффективность использования социально-экономических переменных в прогнозировании демографических процессов связана с правильностью выбора этих переменных. Они должны иметь стабильное и достаточно сильное влияние на демографический процесс, четкие показатели, доступные для исследователя. Эти показатели должны быть правильно спрогнозированы на предстоящий период.

При построении Д.С, особенно при разработке гипотез о динамике рождаемости и миграции, используются данные выборочных обследований о демографических установках населения. Довольно часто используются мнения экспертов; очень важно учитывать развитие процессов по когортам (см.). Так, отмечено, что когорты родившихся в 1940-1945 имеют более высокие показатели смертности во всех возрастах по сравнению с когортами других лет рождения. Также важно иметь в виду основные закономерности развития демографических процессов в других странах мира в их сравнении и сопоставлении с национальными условиями. При построении системы предположений реального развития демографических процессов прогнозный период иногда разбивается на этапы, на протяжении которых показатели обнаруживают себя по-разному.

Л.П. Шахотько

ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ- система действий и отношений, опосредствующих демографические поступки, явления. Это такая сторона деятельности индивида, семей и других малых групп, которая непосредственно ведет к сохранению или изменению их демографического статуса. Иногда субъектами Д.П. выступает целая нация или население региона. Д.П. - это сложный результат взаимодействия физиологических и психологических характеристик индивида, условий его жизнедеятельности, а также духовных норм и ценностей окружающих его социальных групп и общества в целом.

В узком понимании Д.П. включает действия и отношения, связанные только с воспроизводством населения, непосредст-

Д

ДЕМОГРАФИЯ

венно - с рождаемостью и смертностью и опосредственно - с брачностыо, овдовением и разводимостью. В широком понимании Д.П. кроме названных включает также действия и отношения, связанные с миграцией населения и его социальной мобильностью. Д.П. относительно деторождения называется репродуктивным или генеративным (иногда прокреативным) поведением. К Д.П. относят действия и отношения, связанные с осуществлением полного репродуктивного цикла, с последовательной сменой репродуктивных событий, действий и отношений, препятствующих наступлению каждого звена репродуктивного цикла. Сюда относят и количество детей в семье, очередность и интервалы между рождениями, методы внутрисемейного регулирования рождаемости, аборты и т.д. Па репродуктивное поведение оказывает влияние соотношение уровня жизни и уровня потребности в детях. Каждая семья оценивает свои условия реализации потребности в детях. Критерий оценки условий жизни у разных семей различный в зависимости от установок и ориентации человека. Некоторые авторы помимо действий и отношений относительно деторождения в генеративное поведение включают уход за детьми, их воспитание и обучение, а также освоение взрослыми индивидами новых социальных и психологических ролей.

Д.П. относительно сознательного или несознательного сохранения здоровья и, наоборот, его разрушения имеет название самосо.хранительное, санитарное или витателъное поведение. Эта область Д.П. изучена сравнительно слабо.

Д.П. относительно перемещений людей из одного населенного пункта в другой на постоянное или временное, но довольно длительное, место жительства называется миграционным поведением. Миграционное поведение зависит от влияния внешних стимулов миграции (например, возможная перспектива изменения условий жизни) и внешних стимулов к стабилизации (например, сила привычки к данной среде), иногда от влияния подражательного фактора, т.е. сложившихся в данной группе или территориальной общности установок. На миграционное поведение большое влияние оказывают особенности личности отдельных мигрантов (интересы, потребности, стремления, ценностные ориентации) и т. д.

Д.П. в контексте семейно-брачных отношений называется брачным или матримониальным. Под ним понимают поведение людей в связи с заключением и прекращением браков. Его демографически значимыми аспектами являются: возраст вступления в первый и последующий браки; возраст расторжения первого и последующего браков; очередность брака, очередность развода, продолжительность безбрачного периода до вступления в брак и между браками, формы брака. Брачное поведение рассматривается в основном с точки зрения его влияния на репродуктивное поведение, т.к. большинство рождений осуществляется в браке. Психологическим регулятором Д.П. являются демографические установки личности.

Л. П. Шахотько

ДЕМОГРАФИЯ(греч. demos - народ, grapho - пишу) -наука о закономерностях воспроизводства населения в общественно-исторической обусловленности этого процесса. Термин "Д." появился в 1855 в названии книги французского ученого А. Гийяра "Элементы статистики населения или сравнительная демография", а широкое распространение получил в конце 19-20 в. Как отрасль научного знания, Д. развивается и существует уже более трех столетий.

Родоначальником демографической науки считается английский ученый Дж. Граунт (1620-1674), впервые построивший таблицы смертности для жителей Лондона на основе многолетних статистических данных. Население (народонаселение) - основное понятие Д. Народонаселение - это естественно-исторически складывающаяся и непрерывно возобновляющаяся в процессе производства и воспроизводства непосредственно жизни совокупность людей, главный материальный компонент человеческого общества. Воспроизводство населения (постоянное возобновление поколений людей) - один из главных процессов воспроизводства общества. Оно представляет собой основное характерное свойство народонаселения, изучение которого входит исключительно в компетенцию Д. Д. изучает процессы взаимодействия рождаемости, смертности, брачности, разводимое™ и воспроизводства населения в целом, их закономерности и социальную обусловленность. В сферу компетенции Д. входит исследование закономерностей формирования структур населения, взаимосвязей демографических процессов и демографических структур; изучение общей численности и размещения населения; разработка методов описания, анализа, моделирования и прогнозирования демографических процессов и явлений; выявление общих закономерностей и тенденций протекании демографических процессов и их специфических особенностей. В практическом плане в область демографических исследований входит общая характеристика народонаселения и истории его развития; измерение численности населения и изучение динамики его структур; изучение источников данных о населении и демографических процессах и разработка методов демографического анализа; измерение уровня и динамики демографических процессов, в том числе миграции населения, построение и анализ демографических таблиц; определение и анализ параметров воспроизводства населения, моделирование и прогнозирование демографических процессов, описание и анализ параметров демографической ситуации, анализ факторов, влияющих на характер протекании демографических процессов; оценка вероятных изменений этих процессов; исследование демографического поведения людей и выявление его типичных особенностей; выработка мер проведения эффективной демографической политики.

Основными уровнями исследования в Д. являются демогра-; фическая теория, сбор первичных данных о населении и демографических процессах (и их описание), математическая теория населения и демографический анализ. В настоящее время Д является разветвленной системой целого ряда демографических наук, развивающихся на базе общей теории народонаселения, что обусловлено спецификой ее объекта и предмета, разнообра-: зием факторов и условий, определяющих протекание демогра- < фических процессов и характер демографических явлений. В; силу этого, уже сформировались и продолжают формировала! демографические науки, находящиеся на стыке Д. и других об-1 ластей знания, изучающих те или иные аспекты жизнедеятельно- ( ста людей. Это такие науки как историческая Д., палеодемогра- i фия, этническая Д., экономическая Д., социологическая Д., воен- \ ная Д. и др. В своих исследованиях Д. взаимодействуег с социо-', логией, социальной психологией, юридическими науками, г» | графией населения, социальной гигиеной, геронтологией, попу-1 ляционной генетикой и многими другими научными дисциплинами. Расширяется использование Д. в сфере бизнеса, в основном, в маркетинговых исследованиях, в результате чего

ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ КАПИТАЛИЗМ

Д

формируется прикладная ветвь Д. - демографика. Развитию демографических наук в настоящее время способствует обострение мировой демографической ситуации и то, что проблемы народонаселения стали неотъемлемой частью глобальных проблем человечества. В их число сейчас входят: демографический взрыв в развивающихся странах, переходящий в мировой; демографический кризис в экономически развитых странах; проблемы урбанизации и мировых международных миграций. При это демографические проблемы влекут за собой не менее острые проблемы социальные, такие как увеличивающийся разрыв в уровне жизни населения развитых и развивающихся стран, проблемы жизнеобеспечения быстро растущего населения Азии, Африки, Латинской Америки, проблемы старения населения и угрозы депопуляции в развитых странах, проблема обеспечения высокого качества населения и многие другие. Именно поэтому демографические проблемы в настоящее время перешли из разряда чисто научных в область общечеловеческих, во многом определяющих дальнейшие перспективы существования и развития мирового человечества в целом. Пути их разрешения неоднозначны, различны для различных регионов мира, во многом еще не определены, и поэтому развитие демографической науки как на теоретическом, так и на прикладном уровне является одним из приоритетов современной науки в целом.

Е.А. Кечина

Главная задача идеи Д.К. в исторической перспективе было обеспечение процедуры разделения власти и установления над ней эффективного контроля со… которые, по его мнению, повлияли на формирование Д.К. -институциональной… Согласно Новаку, идейные предпосылки Д.К. таковы: 1) Догмат о Троице, трактующий идею Бога воплощением идеалов как…

Д

"ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ СОЦИАЛИЗМ"

екая ответственность за светские институты, а в христианской этике присутствуют положения, определяющие эту ответственность (Бонхёффер). 6) Идеал христианской любви как милосердия: "Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона" (Рим. 13, 10). Данный постулат предполагает принимать людей такими, как они есть, пытаясь поставить даже их пороки на службу обществу. Согласно идеям Д.К., западная цивилизация оказалась способной к динамичному развитию, потому что смогла существенно ограничить зависть как качество, разъединяющее людей. Тезис концепции Д.К., согласно которому обмен на рынке требует веры - например, веры в будущее общества, в надежность валюты, в возвращение кредита и получение товара, органично сочетается с ее же постулатом, в соответствии с коим культура и мораль выступают главной движущей силой становления систем либеральной демократии и свободной экономики.

По мнению Новака, главными системообразующими приоритетами Д.К. как определенной модели общественного строя вне мотивов поведения и установок ее субъектов можно обозначить следующие: 1) глобальное развитие, установка на достижение благосостояния всеми без исключения нациями посредством развития, модернизации, обеспечения социальной справедливости, национального освобождения, независимости, опоры на собственные силы; 2) корпорация: достижение возможностей, превышающих потенциальные возможности отдельного человека и могущих осуществляться дольше продолжительности жизни индивида; 3) взаимозависимость ее структурных элементов: торговая цивилизация перспективнее нежели клерикальная, аристократическая или военная (отношения обмена человечнее отношений, основанных на личной зависимости); 4) дух сотрудничества, фундированный общностью ценностей ее субъектов. В соответствии с пафосом концепции Д.К. Новака, этот тип социума - не Царство Божие, не без греха. Но все другие, известные на сегодняшний день экономические и политические системы, кажутся ему еще худшими. Среди всех известных систем, по Новаку, именно в распоряжении Д.К. имеются максимальные ресурсы для самокорректировки и внутренней трансформации мирным путем.

А.А. Грицанов

В качестве самоосознающего интеллектуального течения "Д.С." возникает и приобретает известное влияние в 1950-1980-х, выступив реакцией… Оказавшись предметом интенсивной социально-философской, политологической,… ДЕ-РОБЕРТИ

Д

ческой динамики и экономического роста (согласно Л. Кола-ковскому, 1974: "Мы - за равенство, но... экономика не может быть основана на равенстве заработка... некоторые виды неравенства обусловлены генетическими факторами, и мы слишком мало знаем об их влиянии на общественное развитие... Мы - за демократию в экономике, но мы не знаем, как ее согласовать с конкуренцией в производстве продукции"), оппоненты особо акцентировали экономическую природу "социалистической системы вообще" как основанной на принципе Zero-Sum Game - игры с нулевой суммой (т.е. убыточные предприятия компенсируют результаты своей деятельности за счет централизованных средств, накапливаемых из прибыли эффективно работающих предприятий). На высоком региональном и на общенациональном уровнях политика "Д.С.", основанная на представительстве, суть перманентная сделка по субъективным правилам (группы давления-лоббирования в условиях демократического капитализма в принципе элиминируют идею т.наз. "прямого" народного представительства). Несовпадение интересов и несоизмеримость возможностей сообществ/общин в принципе исключают даже в принципе долгосрочное социалистическое планирование, поддерживающее одни общины за счет других. По Дарендорфу, "если это - планирование, то оно не может быть демократическим; если же оно демократично, то это - не планирование. Если оно более чем предложение, то оно насильственно; если же оно построено на насилии, то оно будет иметь тенденцию представлять интересы тех, кто лучше организован", Глобальным следствием подобной системы, по его мнению, выступает ситуация, когда "государство всеобщего благосостояния отбирает у своих граждан большую часть их дохода и говорит им, что израсходует их, оставив себе лишь на карманные расходы... Может настать день, когда историки увидят, что правительства, как и следовало ожидать, вмешиваются практически в любой аспект жизни граждан". Неразрешимой нравственной коллизией для общественной морали социумов социалистического толка является, таким образом, невозможность придания проблеме ограничения власти государства над обществом и своими собственными гражданами статуса столь же высокозначимой и нравственной, сколь и вопрос постоянного триумфа большинства над меньшинством. Очевиден трагический и неизбывный конфликт интересов, весьма характерный для "Д.С.": можно ли гарантировать права меньшинства, оппозиционеров, - всех людей, интересы которых не совпадают с интересами большинства, - если обобществленная собственность является подконтрольной последнему. (Общеизвестно, что ряд аспектов экономического поведения людей - управление производством, репертуары легитимации социально-экономических нововведений, выбор потребителем товара на рынке, пределы личной ответственности за исполняемые функции и т.д. - не пригодны для процедур их решения так называемым демократическим путем.) Также неприложима "непосредственная демократия" для выработки большинства решений в сфере ценностей (религия, мораль, искусство и пр.). Избыток безрезультатных собраний и заседаний по все-мыслимым поводам рассматривался как неизбежное зло даже в границах официозной санкционированной общественной самокритики социалистических государств на любых этапах их становления (ср. В. Маяковский "Прозаседавшиеся" и "антибюрократические" постановления ЦК КПСС 1970-1980-х).

С точки зрения организации публичной политики, для "Д.С." присущи перманентные ситуации, когда харизматические лидеры получают непропорциально большую власть, а также сценарии, при которых то, что следует слушать, и то, что можно говорить, определяются страстями толпы и общественной цензурой. (Как отмечал немецкий экономист В. Репке в 1949: "Разница между тоталитарным и демократическим социализмом такая же, как между убийством и непредумышленным нанесением телесных повреждений, ведущих к смерти. Мы вовсе не желаем квалифицировать демократический социализм как убийство. Но мы хотим подчеркнуть, что человек может погибнуть и случайно, однако для него, несчастного, значение будет иметь только результат, а не обстоятельства происшествия".) В условиях борьбы либерально ориентированных слоев социалистических обществ Центральной и Восточной Европы 1960-1980-х за обретение людьми экономических, политических и гражданских свобод идея "Д.С." (в облике идеи "социализма с человеческим лицом") выступала осознанным и необходимым фазисом желаемой трансформации массовых ориентации людей от лозунга "больше социализма" к идеалам демократического капитализма.

А.А. Грицанов

Термин "Д." предложил в 1946 американский социолог С. Додд. Введен в употребление немецким исследователем, профессором Элизабет…

В.А. Балцевич

ДЕ-РОБЕРТИ(Де-Роберти де Кастро де ла Серуа) Евгений Валентинович (1843-1915)- русский философ и социолог.

Де-Р. выступал с позиций "социального психизма", напоминающего в своих исходных посылках социологизм Э. Дюрк-гейма (см.). Негативно относился к марксизму, посвятив анализу социологии К. Маркса (см.) специальную статью. Принимал участие в создании Русской высшей школы общественных наук в Париже и первой отечественной социологической кафедры в Психоневрологическом институте. После цензурных запретов (глава Синода - К. П. Победоносцев - потребовал одновременно

Д

ДЕСТРУКТИВНОСТЬ

светской и духовной цензуры для сочинений Де-Р.), Де-Р. переехал в Париж, где стал членом местного Общества социологии. Наиболее интересная работа Де-Р. - "Социология действия" (1908), демонстрирующая его близость к идеям Дюркгейма, - так и не была переведена.

Де-Р. отождествлял социальные изменения с психологическими процессами. Не разделяя распространенное мнение о том, что социология призвана теоретически реконструировать общественные законы и закономерности, Де-Р. предлагал включать в ее предмет даже мораль, реально отождествляя социологию и этику.

В целом же Де-Р. понимал собственную дисциплину как универсальную науку о человеческом духе, куда включались история науки, история искусств и философии, теория познания, этика, эстетика, политика и т.д. Главной же целью социологии Де-Р. полагал познание законов психологического взаимодействия.

Социология, по Де-Р., наука "абстрактная" и "описательная". Подразделяя ее на две части - "естественную историю общества" и "естественную науку общества", - исследователь трактовал первый из них как конкретную социологию. При этом в рамки "конкретной социологии" Де-Р. включал "элементарную социологию" (психологию) и "естественную историю общества", изучавшую динамику общественных групп, проблему личности, общественных верований и т.д.

Обладая определенной продуктивностью (идея двухуровневой модели изучения общества), данная схема была ориентирована на социологическое постижение лишь феноменов психологического взаимодействия людей, что, очевидно, снижало ее эвристический потенциал.

Основным социологическим методом Де-Р. считал социологическое описание, полагая, что он сводим к "рациональному объяснению фактов" или "приспособлению внешних событий к внутреннему механизму наших мыслей".

Центральной категорией социологии, по Де-Р., выступает понятие "надорганическое". Основное содержание этого понятия социолог трактовал так: "надорганическое" как одна из форм мировой энергии наряду с неорганической и органической (их социальная ипостась), а также "надорганическое" как психическое взаимодействие (в отличие от психологического факта, который включает в себя еще и биологическую компоненту).

Эволюция "надорганического", согласно концепции Де-Р., выглядит так: а) стадия психофизических отношений, связанная с элементарными нервно-мозговыми взаимодействиями, порождающая сам этот феномен и продуцирующая зачатки "общественности" животных и первобытных людей; б) стадия психофизиологических взаимодействий, генерирующая огромное количество "фактов и процессов исторического характера" (науку, философию, искусство вкупе с "поведением" или "практической деятельностью", включающими в себя, по Де-Р., технику, экономику, право и политику).

Полагая социальную эволюцию центральной проблемой социологических изысканий, Де-Р. подчеркивал, что отражением этого процесса может служить следующий понятийный ряд: психологическое взаимодействие - общественные группы - личность - наука - философия - искусство - практическая деятельность.

Правомерно трактуя концепцию Де-Р. как тривиальный психологический редукционизм, необходимо отметить, что

"сверхрационализм" его выкладок, признание доминирующе-1 го характера мыслительной компоненты человеческой дм- I телыюсти придавали определенное своеобразие и оригиналь-', ность его социологическому учению. '

Главные труды Де-Р.: "Политико-экономические этюды" (1869); "Социология" (1880); "Прошедшее философии: опыт j социологического исследования общих законов развития фи- f лософской мысли" (в двух томах, 1886); "Новая постановка Г основных вопросов социологии" (1909), "Понятия и законы! Вселенной" (1914), "К оценке основных предпосылок социо-' логической теории Карла Маркса" (1917) и др. (

А.А. Грицанм \

ДЕСТРУКТИВНОСТЬ- разрушение, исходящее от че- \ ловека и направленное вовне, на внешние объекты, или I внутрь, на самого себя. В психоаналитической литературе \ первые представления о Д. содержались в ранних, относя- [ щихся к периоду 1910-1912, работах А. Адлера (см.), В. Ште- ; келя, К.-Г. Юнга (см.), С. Шпильрейн. А. Адлер высказал | соображение о присущем человеку "агрессивном влечении". '. Штекель обнаружил, что в сновидениях и фантазиях пациен- \ тов часто проявляются такие мотивы и сюжеты, которые сви-' детельствуют о проявлении у них ненависти и наличии внуг-' ренней тенденции к смерти. Юнг исходил из того, что либидо i включает в себя силы, направленные как па созидание, так и > на разрушение. Как было им отмечено в работе "Либидо, его ; метаморфозы и символы", страх невротика перед эротиче- \ скими влечениями может привести к тому, что он не захочет ; участвовать в битве за жизнь: он душит в себе бессознатель- \ ные желания и тем самым совершает как бы самоубийство; I "страсть уничтожает саму себя" и, следовательно, либидо \ "есть бог и дьявол"; любовь подымает человека не только над самим собою, но также над границами его смертности ввысь к божественности и в то же время "она и уничтожает его". В 1911 на заседании Венского психоаналитического общества С. Шпильрейн высказала идею о склонности человека к Д., а некоторое время спустя опубликовала в одном из психоаналитических журналов статью "Деструкция как причина становления", в которой в явной форме выразила свое представление о присущем человеку деструктивном начале. Присутствовавший на заседаниях Венского психоаналитического общества 3. Фрейд (см.) сделал несколько возражений по поводу увлечения С. Шпильрейн биологическими концепциями. В одном из писем к Юнгу (от 21 марта 1912), который был в свое время научным руководителем Шпильрейн, он отметил исследовательские способности молодой девушки, но в то же время подчеркнул, что рассмотренное сю деструктивное желание не может быть им принято, т.к. оно ему "не по вкусу". В опубликованной статье "Деструкция как причина становления" Шпильрейн показала, что в процессе полового акта происходит разрушение и восстановление организма человека, а чувства отвращения, означающие отказ от сексуальной деятельности, соответствуют разрушающим компонентам самого сексуального инстинкта. Апеллируя к клиническим случаям, психическому аутоэротизму Ф. Ницше и саге о русском князе Олеге, где смерть любимого коня оборачивается смертью князя, погибшего от укуса змеи, выползшей из черепа коня (змея - символ сексуального вожделения, обернувшегося против князя Олега), она наглядно проиллюстрировала действие деструктивных сил в человеке. Обращаясь к трагедии

ДЕСТРУКТИВНОСТЬ

Д

У. Шекспира "Ромео и Джульетта", а также к различным мифологическим сюжетам, в которых в той или иной степени отражена проблематика жизни и смерти, Шпильрейн продемонстрировала наличие деструктивных составляющих в сексуальности. Все это привело ее к таким заключениям, согласно которым "направленная против себя любовь ведет к самодеструкции", разрядка либидо тесно связана с "влечением к разрушению", "в половом инстинкте просматривается инстинкт смерти", "становление - это результат разрушения", а инстинкт размножения, психологически состоящий из двух антагонистических составляющих, "в равной мере является инстинктом становления и инстинктом разрушения". Одно из заключений, к которому пришла Шпильрейн, звучало следующим образом: "Смерть сама по себе ужасна, смерть на службе сексуального инстинкта, т.е. как его разрушающая составляющая, ведущая к становлению, приносит благо". Высказанные Шпильрейн идеи о деструкции, инстинкте разрушения и смерти в то время не были восприняты Фрейдом в должной мере. Однако, спустя несколько лет, он не только назвал ее статью о деструкции как причине становления богатой содержаниями и мыслями работой, но и по сути дела в какой-то степени воспроизвел некоторые ее аргументы. Это нашло отражение в его книге "По ту сторону принципа удовольствия", в которой при обосновании идеи о влечении к смерти он сослался на статью Шпильрейн "Деструкция как причина становления" и признал, что значительная часть его рассуждений на эту тему была предвосхищена в данной статье, где садистский компонент сексуального влечения был назван деструктивным. В работе "Я и Оно" Фрейд высказал соображение, согласно которому Сверх-Я, выступающее в качестве критической инстанции, совести и чувства вины, может развивать по отношению к Я такую жестокость и строгость, которая превращается в садизм и беспощадную ярость. Признавая это обстоятельство, наглядно проявляющееся в практике психоанализа на примере пациентов, страдающих меланхолией, он усмотрел в Сверх-Я разрушительный компонент, связанный с направленностью агрессии человека не столько вовне, сколько вовнутрь. В книге "Недовольство культурой" Фрейд выразил свою готовность признать, что в садизме и мазохизме психоаналитик имеет дело со сплавом эротики и Д., направленной или вовнутрь, или вовне. При этом он заметил, что ему самому непонятно, как он сам и многие психоаналитики проглядели широко распространенную агрессивность и Д. "Я вспоминаю, - писал он, - о собственном сопротивлении при первой встрече с идеей инстинкта деструктивное™ в психоаналитической литературе, помню, сколь долго оно длилось, пока я не стал восприимчивее к этой вдее. Неудивительно поэтому, что другие ее отрицали и отрицают". В работе "Почему война?" Фрейд констатировал то обстоятельство, что чаще всего поступки людей не являются результатом какого-то одного-единственного проявления влечения. Если среди людей раздаются призывы к войне, то это означает, что у них наличествует влечение к агрессии и разрушению. Причем его удовлетворение облегчается как раз потому, что имеет место переплетение деструктивных влечений с эротическими и идеальными. Рассматривая эти влечения, он полагал, что при размышлении о чудовищных событиях в истории трудно избавиться от впечатления, будто идеальные мотивы были лишь поводом для разгула деструктивных страстей, в иных же случаях, как, например, в жестоко-

стях святой инквизиции, "идеальные мотивы превалировали в сознании, деструктивные же давали им бессознательное подкрепление". Давая разъяснение по поводу психоаналитического понимания влечения к разрушению, Фрейд подчеркнул, что исходя из клинического опыта можно сделать вывод, согласно которому это влечение содержится внутри каждого живого существа и направлено на разрушение его с целью свести жизнь к состоянию неживой материи. Это влечение может быть названо влечением к смерти, в противоположность эротического влечения, представляющего собой стремление к жизни. Во имя сохранения своей жизни живому существу приходится разрушать чужую жизнь. Это означает, что влечение к смерти становится разрушительным тогда, когда оно направляется наружу и обращается против внешних объектов. Вместе с тем, как считал Фрейд, определенная доля влечения к смерти остается действенной и внутри живого существа. В психоаналитической практике приходится иметь дело с тем, что у многих пациентов деструктивное влечение загнано в глубины их собственной психики. В связи с этим он писал: "Нетрудно заметить, что в случае слишком большой активизации этого процесса можно ожидать ухудшения здоровья, в то время как поворот этих деструктивных влечений во внешний мир облегчает живые существа и действует на них благоприятно". Исходя из такого понимания природы деструктивного влечения, Фрейд пришел к заключению, что с гуманистической точки зрения вполне понятное желание лишить человека его агрессивных наклонностей является не более чем иллюзией и практически неосуществимо. Поэтому речь может идти не о том, чтобы полностью устранить из жизни человека его влечение к Д., разрушению, а о том, чтобы попытаться отвлечь это влечение от проявления и реализации его в таких крайних формах, как войны. Для достижения данной цели необходимо использовать опосредованные пути борьбы с войнами и, в частности, направить против деструктивного влечения его извечного противника, Эрос. Это означает, что данному влечению должно противостоять все то, что объединяет между собой чувства людей. Прежде всего имеются в виду связи, основанные на чувствах любви и идентификации, а также на подчинении влечений разуму.

Не многие психоаналитики разделяли представления Фрейда о Д. Одни из них вообще не восприняли его "мета-психологические спекуляции" о Д., агрессии, инстинкте смерти, предпочитая обходить молчанием связанные с ними проблемы. Другие подвергли критике подобные теоретические положения классического психоанализа. К последним относятся, в частности, такие психоаналитики, как В. Райх (см.) и Э. Фромм (см.). Райх считал, что деструктивный импульс появляется в живом существе в том случае, если оно стремится уничтожить источник опасности: разрушение становится биологически осмысленной целью. В этом случае мотивом является не удовольствие от деструкции, а заинтересованность влечения к жизни сохранить Я в целом, т.е. влечение к деструкции служит "первоначальной биологической воле к жизни". Исходя из этого, Райх отрицал изначально биологический характер Д., провел различие между деструктивной, садистской, двигательной и сексуальной агрессивностью, высказал идею о зависимости влечения к Д. от сексуального застоя, пришел к заключению, что "подобно тому, как генитальная энергия при нарушениях превращается в деструктивную, так и при удовлетворении может совершиться обратное превращение деструктивной

Д

ДЕТЕРМИНИЗМ КУЛЬТУРНЫЙ

энергии в генитальную". Фромм опубликовал работу "Анатомия человеческой деструктивности", в которой подчеркнул, что Д. является одной из наиболее важных проблем психоанализа. По мысли Фромма, Фрейд предложил новую теорию, демонстрирующую "значительный прогресс в понимании деструктивности", но в то же время не столько прояснил, сколько завуалировал феномен агрессии. Подвергнув переосмыслению выдвинутые Фрейдом и другими учеными представления о Д., он дал обоснование идеи, сводящейся к тому, что объяснение жестокости и Д. человека следует искать "не в унаследованном от животного разрушительном инстинкте, а в тех факторах, которые отличают человека от его животных предков". Это обоснование включало в себя проведение различия между двумя совершенно разными видами агрессии: "доброкачественной", оборонительной, служащей делу выживания индивида и рода, имеющей биологические формы проявления и затухающей, как только исчезает опасность, угроза жизни; "злокачественной", биологически неадаптивной, характеризующейся Д. и жестокостью, которые свойственны только человеку, ибо, по мнению Фромма, "только человек бывает деструктивным независимо от наличия угрозы самосохранения и вне связи с удовлетворением потребностей".

В.М. Лейбип

ДЕТЕРМИНИЗМ КУЛЬТУРНЫЙ- подход, присущий ряду социологических и социально-философских моделей общества, согласно которому культура (см.) выступает решающим фактором социального развития, а также является относительно самодостаточным элементом в иерархии сфер общественной жизни.

Д. К. приобрел легитимность в рамках социологических исследований после выхода работ М. Вебера (см.) по социологии религии (см.).

В социологиях посткоммунистических стран Д.К. постепенно замещает детерминизм экономический.

A. Wozniak

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ- одно из базовых понятий классической философской традиции, отражающее акт взаимодействия целеполагающей свободной воли субъекта, с одной стороны, и имманентных, объективных параметров бытия, с другой. В данном контексте в структуре Д. вычленяются объектная (предмет, продукт, орудия Д.) и субъектная (целепола-гающий актор) составляющие.

В социологии понятие "Д." традиционно выступает синонимом термина "действие", имплицитно фиксируя неопределенность природы человеческих действий в противоположность детерминизму структурных теорий. Социологические теории часто характеризуются в соответствии с тем, что в них рассматривается в качестве предмета исследований - Д. (действие) или структура; именно в этом направлении и ведутся основные дебаты. Некоторые современные теоретики (как, например, П. Бурдье - см.) вмешались в дискуссию, сознательно пытаясь преодолеть этот дуализм. Бурдье более всего известен в англоговорящем мире своими концепциями культурного капитала и обычаев, хотя его многочисленные книги и статьи содержат также развернутую теорию социального порядка (см.). Последняя сосредоточивает внимание на воспроизводстве современной культуры (см.) посредством дифференцированного распределения знания (см.) через образова-

тельные институты. Бурдье выступал за конструктивистский подход в социологии, преодоление как тяготения к анализу сущностей, так и попыток анализировать на уровне здравого смысла. Убеждение в том, что объективный и субъективный аспекты социальной жизни неизбежно взаимосвязаны, заставляет его сделать вызов дуализму - "макро-" против "микро-" и "структура" против "деятельности" - "Очерк теории практики" (1977), "Распознавание" (1984), "Гомо Академикус" (1988), "Другими словами" (1990), "Логика практики" (1990), "Ремесло социологии" (1991). Очевидно, эти различные тексты пока еще не формируют систематического социологического проекта и еще в меньшей мере решают проблему дуализма "структура" против "деятельности". Однако его аргументация успешно разрабатывается его современниками, среди которых известен Р. Брубакер ("Переосмысление классической теории: Социологический взгляд Пьера Бурдье" в кн. "Теория и общество", 1985). Подобным же образом американский социолог Дж. Александер доказывает многомерность социологии, совмещая метафизический и эмпирический аспекты, индивидуальный волевой акт и коллективное превосходство, нормативное и инструментальное действие, что нашло отражение в его четырехтомном издании "Теоретическая логика в социологии" (1984). Он утверждает также, что Т. Парсонс (см.) вплотную подошел к достижению этого синтеза, - ближе, чем какой-либо другой социолог-теоретик.

Г.Н. Соколова

ДЖЕЙМИСОН(Jameson) (p. 1934) - американский социальный философ, автор марксистской концепции постмодернистской культуры, разрабатываемой в широком интердисциплинарном поле (литературоведение, теория визуальных искусств, психоанализ, культурная антропология, критическая социальная теория). Основные сочинения: "Сартр: источники стиля" (1961); "Марксизм и форма; диалектические теории литературы 20 в." (1971); "Тюрьма языка: критическая оценка структурализма и русского формализма" (1972); "Мифы агрессии: Уиндхэм Левис, модернист как фашист" (1979); "Политическое бессознательное: нарратив как социально-символический акт" (1981); "Идеологии теории: эссе 1971-1986" (1988); "Поздний марксизм: Адорно, или Жизнеспособность диалектики" (1990); "Меты очевидного" (1990); "Постмодернизм, или Культурная логика позднего капитализма" (1991); "Геополитическая эстетика: кино и пространство в системе мира" (1992); "Источники времени" (1994); "Брехт и метод" (1998); "Культурный поворот: Избранные труды по постмодернизму, 1983-1998" (1998) и др, Среди наиболее существенных влияний на творчество Д. -неомарксисткая традиция (Адорно - см., Альтюссер - см.) и структуралистская методология (К. Леви-Стросс - см., А. Греймас).

Научная биография Д. начинается в 1957 с преподавания французской литературы и сравнительного литературоведения и продолжается как обычная университетская карьера до конца 1960-х. Основная черта этого этапа - поиск альтернативы традиции позитивизма, господствовавшей в американской гумани-таристике. Первой фигурой, ориентирующей на целостный ("тотализирующий"), социально-критический анализ субъекта и социума в отличие от либерального рационально эмпиристского подхода к культуре, для Д. становится Ж.-П, Сартр. Два переплетающихся "биографических мотива" ини-

ДЖЕЙМИСОН

Д

циируют работы Д. - утопическое стремление выйти за пределы современного западного опыта субъективности (буржуазного эго) и воспроизводящей его массовой, потребительской культуры; особая чувствительность к новому (уже не-"модернистскому"), "иному" (будь то архаические сообщества или советский кинематограф). Способность перевести эти мотивы в план теории, а в экзистенциальной ситуации "бытия-в-мире" (воплощенного в очень широкой культурной перспективе - от повседневности, архитектурного опыта или экономической жизни до со-переживания "великим стилям" литературы) открыть трансцендирующее ее социально-историческое измерение - характерная особенность того, что можно назвать "феноменом Д.". Первый опыт в направлении разработки собственной концепции современной культуры (культуры "после модерна") - статья "Метакомментарий" (1971). В опубликованной в том же году книге "Марксизм и форма" Д. предлагает основные тезисы своей интерпретативной модели культуры. Этапными в разработке данной модели можно считать работы "Политическое бессознательное" и "Постмодернизм".

"Всегда историизируй!" - таков общий пафос концепции Д. "Историизировать", в первом приближении, - значит рассматривать текст в его исторической перспективе, что является необходимым условием его адекватного понимания. Первоначально для Д., объектом интерпретации выступало литературное произведение. По мере разработки концепции в предметное поле анализа вовлекаются и другие "тексты" культуры - архитектурные, живописные, кинематографические. Интерпретация текста в связи с его историческим контекстом, по Д., не является вариантом социологии литературы, выявляющей то, каким образом социальные факторы и типы представлены в том или ином произведении искусства. Д. называет диалектическим такой подход к продуктам символического производства (произведениям искусства, теоретическим системам), при котором, с одной стороны, в качестве основополагающего выдвигается тезис о том, что базовым содержанием текста является та историческая ситуация, в которой он стал возможен, с другой - эксплицируется тот способ, каким сама форма произведения искусства или философского текста оказывается существенно содержательной, предшествующей и конститутивной по отношению к своему непосредственному социальному контексту. Диалектическое мышление, для Д., также заключается в том, чтобы описать "место" предельно конкретного ("экзистенциального") не как невыразимое ядро индивидуальности, но как медиативную функцию между измерениями реальности различной общности - структурой литературного произведения, организацией социальной группы, отношения языка к своим объектам, способом разделения труда и т.д.

Историческая перспектива, в которую Д. помещает интерпретируемые им тексты, - перспектива развития капиталистического общества, подразделяемая им на три этапа: национальный капитализм (17 - середина 19 в.), монополистический капитализм (конец 19 в. - 1960-е), мультинациональ-ный капитализм (с 1960-х). Соответственно этим трем этапам в эстетическом аспекте выделяются три больших стиля - реализм, модернизм и постмодернизм. Реализм, по Д., - время целостной, единственно возможной Картины мира. Искусство реализма подчиняется требованию эпистемологической истины, стремясь быть способом познания мира. Модернизм -время картин мира, когда право считаться целостной аутен-

тичной картиной мира оспаривается в напряжении ряда "систем видения" (экспрессионизм, кубизм, сюрреализм и т.д.). Искусство модернизма (или "разнообразные модернизмы" Ш. Бодлера, Э. Мане, Г. Малера, М. Пруста и др.) отрицает эпистемологические притязания реалистического искусства. Ведущим его принципом, по Д., становится требование "выразительности", выражения в искусстве авторского видения мира. Доминирующие категории модернистского искусства -стиль, индивидуальный субъект, автономность искусства и автора. Постмодернизм характеризуется непредставимостью Картины мира как таковой, невозможностью целостного видения мира и авторского стиля.

Для интерпретативных операций в этой перспективе Д. предлагает терминологический комплекс, узловым пунктом которого становятся следующие понятия (находящиеся у Д. в постоянном взаимодополнении): история, текст, повествование, тотальность, репрезентация. История это, прежде всего, прошлое. Бытие в настоящем прошлого культуры - это та "мистерия", ключ к пониманию которой, по мнению Д., дает нам марксизм. История в марксистских терминах - последовательность способов производства и соответствующих ей социальных формаций. Драматическим нервом этой истории является "единственная фундаментальная тема", "единственный необъятный неоконченный сюжет" обретения коллективного единства и свободы в борьбе со слепой внешней силой (природой, угнетателем). История - это и смысловое измерение настоящего, непрямым способом схватываемый смысл настоящего, в той мере, в которой настоящее выявляется как форма восприятия Истории (с позиций "метакоммен-тария" бартовское видение "Сарацина" Бальзака как дробного множества отдельных кодов свидетельствует скорее о фраг-ментированности мира, к которому принадлежит позиция наблюдения самого комментатора-критика).

Таким образом, понятие Истории предстает как единство двух содержательных уровней: истории как внешнего социально-экономического бытия людей, в смене своих типов во времени и как внутренней формы опыта (обыденного, эстетического, философского и т.д.) обитателей данного времени. История - эта та субстанция социальности, которая одновременно является формой организации опыта индивида. В этом двуединстве история становится парадоксальным, непредставимым концептом. История - это мыслимость мыслимого, горизонт нашего знания - форма нашего мышления. Подобно понятию Реального у Лакана, она определяется Д. существенно негативно: история это то, что не в состоянии мыслить индивид, находящийся в рамке истории, ибо это есть то, как он мыслит. Мыслить исторически ("историизировать") - это, согласно Д., такая попытка заглянуть за изнанку понятия, попытка мышления мыслить против самого себя, которая приводит не к неограниченному иррационализму (как ошибочно, по мнению Д., полагает Ю. Хабермас - см.), а к подлинной диалектике. Текст в самом общем плане - феномен, который нужно объяснить (произведение искусства par exellance). В более специальном смысле - структуралистский феномен, продукт "текстуальной", "антиэмпирицистской" революции, совершенной структурализмом. Понятие "текста" смещает анализ с эмпирического, изолированного объекта, на его конституирование в качестве такового в отношениях к другим подобным объектам (таким "социальным текстом", например, являются классы). Текст, в другой ипостаси, это

Д

ДЖЕЙМИСОН

артикулированная История. В этом значении понятие текста синонимично понятию повествования (narrative). Повествование это способ приведения реальности, состоящей из различных измерений, "темпоральностей" (природно-биологические микро- и макроритмы, время повседневности, экономические циклы, большие ритмы социальной истории) к единой форме. Гетерогенные временные порядки сводятся синтаксическими структурами, сюжетными схемами, жанровыми конвенциями в связное, интеллигибельное целое. Политическая сфера, индивидуальное желание, социальная текстура, уникальность художественного акта - все эти различные измерения человеческого бытия в повествовании "непредставимым образом" сосуществуют. Интерпретация как анализ конкретного текста, по мысли Д., неявно стыкуется с историографией как рефлексией над повествованием вообще.

Повествование рассматривается Д. как "главная функция или инстанция" человеческого мышления, конститутивный для всей культуры процесс. Оно служит местом взаимоконвертации Истории и текста, удерживая в себе значения и Истории как совокупной событийности, Реального (History), и истории как частной последовательности событий (story), и истории как формы описания событий (сюжетный текст). История не есть текст. Но, с другой стороны, по Д., история доступна для нас только в "текстуальной форме". История подвергается "предварительной текстуализации" или "нарра-тивизации" - и это единственный путь доступа к ней. Реальное, История не существует в качестве автономной инертной субстанции, дистанцированной от текста, она вплетается в текстуру произведения искусства, приобретая тем самым актуальность для нас. Мы проживаем историю в форме повествования, асимптотически приближаясь к Истории, но не касаясь ее непосредственно. При разработке соотношения "история-текст" Д. опирается, в частности, на критику гегелевской (и "вульгарно марксистской") модели культурной детерминации ("экспрессивной каузальности") со стороны Альтюссера. Исходя из этой критики, Д. считает, что тексты культуры не являются производными некой детерминирующей, предсуще-ствующей инстанции ("духа времени" или "базиса"). Культурная детерминация, по Д., имеет логическую форму "структурной каузальности", в которой структура - это такая комбинация элементов, где нет ничего внешнего ее эффектам. Структура целиком присутствует в своих эффектах. "Структурная причина" является отсутствующей в том смысле, что она оказывается имманентной своим следствиям. "Отсутствующая причина", по Д., - это еще одно определение Истории как целостной синхронной системы социальных отношений или "социальной тотальности". Феномены культуры должны интерпретироваться не в свете детерминированности каким-либо культурным уровнем или областью, но как эффекты системы взаимоотношений между всеми культурными стратами (экономической, политической, эстетической и т.д.).

Представление о "социальной тотальности" вводит еще один смежный термин концепции Д. - понятие репрезентации (см.). Для Д. репрезентация это отношение не столько между опытом и его идеальным отражением, присутствующим и отсутствующим, субъектом и объектом. Логическая структура репрезентации это отношение между всеобщим и единичным. В социологической перспективе абстрактная диалектика всеобщего и особенного переписывается в терминах общества и индивидов. Базовым в интерпретативной модели Д. являет-

ся то, каким образом феномены индивидуального порядка репрезентируются на уровне "социальной тотальности". Индивидуальное обретает смысл, свое бытие, будучи репрезентированным в форме всеобщего, занимая свою структурную позицию в системе социальных отношений. Органическая коллективность или модус дистанцированности от нее выступает фундаментальным смыслопорождающим фактором культуры. Репрезентативный критерий обозначает глубинную логику исторического развития западной культуры. Репрезентация не является принципиальной проблемой в реалистическую эпоху, когда степень включенности индивидов в коллективные формы жизни делает возможным для последних более или менее интенсивный опыт социальной тотальности. Ранний капитализм в этом смысле лишь удерживает в себе уходящие черты по настоящему реалистических традиционных, архаических сообществ. На стадии модернизма (см.) процессы "рационализации" общества (специализации экономических и социальных функций, автономизации "эго") развиваются до степени фундаментальной проблематизации, кризиса репрезентации, когда индивид не видит себя в качестве элемента органической целостности и воспринимает социум как аморфную, внешнюю, враждебную стихию. Проявления этого кризиса, по Д., - различные "формализмы" (соссюрианская лингвистика, русская формальная школа, структурализм), автономизирующие язык и элиминирующие из него измерение истории (диахронии); экзистенциально-эстетическая драма великих стилей "высокого модерна" (середина 20 в.) с их опытом трагического одиночества, отчуждения и а-коммуникативности.

Постмодернизм характеризуется негативным снятием самой проблемы репрезентации (модернистского нарастающего напряжения и расхождения между индивидом и социальной тотальностью) за счет окончательного разрыва социального и индивидуального, краха репрезентации (вместе с распадом, фрагментаризацией как социума, так и субъекта). Драма репрезентации разрешается иронией в отношении любых форм всеобщности, игровым перебиранием индивидуального ("скольжения по цепям означающих") при отказе от подведения его под какую-либо общность, которая придавала бы индивидуальному смысл. Постмодернизм в теории - от Т. Куна (см.) и Р. Рорти (см.) до Ж.-Ф. Лиотара (см.) и Ж. Деррида (см.), - по мысли Д., это состоявшийся позитивизм, при котором ориентация на факты, единичное, вероятное приводит к неограниченному релятивизму и а-методологизму в "науках о культуре".

По Д., базовая тенденция капитализма может быть обозначена как товарное овеществление (commodity reification). Реификацня характеризует такой способ производства, в котором происходит замещение потребительской стоимости стоимостью товарной и превращение в товарную стоимость любых проявлений социальной жизни. Смежный аспект реи-фикации - фрагментаризация всего социального поля и трансформация субъекта в самозамкнутую монаду, лишенную своих органических связей с социальным окружением. Данный тезис является центральной марксистской составляющей концепции Д. Модус репрезентации социальной тотальности определяется способом производства, которым задается культурная доминанта. Д. принимает возможность существовании следующих исторических типах культурных доминант - магическое повествование (племенной строй), родство (неоли-

ДЖЕИМИСОН

Д

тические сообщества), религия (азиатский способ производства), античная модель гражданства (рабовладельческие общества), личное господство (феодализм). Не вдаваясь в анализ последних, Д. концентрируется на том историческом отрезке западной культуры, доминантой которого является товарная реификация. То, что производится в рамках исторически определенного способа производства - не столько предметы, сколько форма субъективности и социальных отношений. Товар как форма, по Д., это интерпретативный ключ ко всем продуктам абстрактной мысли капиталистической культуры. Форма мышления не является имманентной данностью, но привносится извне, из соответствующего исторического способа производства.

Для прояснения этого положения Д. обращается к Т. Адор-но (см.) и к его критике представления об идентичности (см.). В традиции западного мышления идентичность понималась как вневременное условие прозводства значения: логическая идентичность как принцип самотождественности понятия, психологическая идентичность как единство индивидуального сознания, эпистемологическая идентичность как единство субъекта и объекта в актах познания. Д., вслед за Адорно, аргументирует в пользу тезиса о том, что идентичность - это социальная судьба исторического человека, сама генерируемая капиталистическим способом производства. Совершенный модус идентичности - понятие - является отлитым по форме товара (меновой стоимости), в производстве которого и кроется тайна приписывания вещам абстрактной тождественности, стирания их качественного бытия. Товарное производство, деньги, рынок рабочей силы, разделение труда, по Д., выступают в качестве первичных факторов как производства идентичности, так и всех ее проявлений. Производство мира всеобщей эквивалентности на практике обуславливает производство абстрактного значения в теории. Критика понятия идентичности ракрывает последнее как дополнительное к понятию тотальности. Тотальность становится позитивным решением проблемы идентичности. Идентичность, по Д., должна быть снята через ее понимание в качестве "репрессированной тотальности". Для осуществления данной процедуры Д. разрабатывается оригинальная концепция негативной герменевтики, трактующей отношения текста и контекста (истории) не в терминах отражения или гомологии, но в динамическом ключе как отношения вытеснения и компенсации. Негативная герменевтика эксплицирует Историю (как тотальность в себе) в формах ее отсутствия. Отсутствующая тотальность при капитализме, по Д., вписывается в форму произведения искусства. В тексте на уровне содержания вытесняется то, что возвращается к нам в формальном плане (оказывающемся существенно содержательным). Такова, упрощенно, двойная вытесняюще-компенсирующая процедура, детектируемая в текстах модернизма, содержательно повествующих об изолированности и а-историчности, но формально представляющими собой органическое единство стиля как утопический знак тотальности, Истории.

Для комплексной реконструкции уровней исторического значения текстов западной культуры, фундаментальным горизонтом которой становится уровень репрезентации социальной тотальности, Д. предлагает трехуровневую интерпретативную модель. На первом уровне (в соответствии с леви-строссовским анализом мифа) отдельный текст рассматривается как символический акт, предлагающий воображаемое разрешение реаль-

ного социального противоречия, неразрешимого в данном историческом контексте (например, противоречия между потомственной аристократией и капиталистическими предпринимателями в произведениях Бальзака). Уже на этом уровне текст, по Д., парадоксальным образом вызывает к жизни ту ситуацию, на которую он, в то же самое время, является реакцией. Он "артикулирует", "текстуализирует", "реорганизует" ситуацию (бессознательное напряжение) так, что в эстетическом акте языку удается "втянуть" Реальное в свои структуры (строящиеся по предложенной Греймасом модели семиотического квадрата). Таким образом, конфигурация "политического бессознательного" считывается с поверхности текста (формальных свойств его организации). На втором уровне объект анализа -социальный дискурс, по отношению к которому отдельное произведение рассматривается как один из возможных индивидуальных речевых актов. Предмет анализа - "идеологсма" (социально-эффективный символ), минимальное классовое высказывание о своем "типаже" (character), как противостоящем другому "типажу". Текст как дискурс обнаруживает свою диалогическую структуру, существенной характеристикой которого является его антагонистический, идеологический, классовый характер. Противоречие на первом уровне было "одноголосным" и привязанным к конкретному произведению. На втором уровне оно становится диалогичным и понимается как частный "символический ход" в общей стратегической конфронтации классов (так, например, народная сказка как "форма" может быть адекватно понята как попытка систематического подрыва аристократического эпоса). Дискурсивный "голос" также не есть самостоятельная внетекстуальная реалия, он актуализируется как оформленный групповой интерес именно в эстетическом, текстуальном плане. На третьем уровне в тексте выявляется присутствие Истории как динамики способов производства. Это уровень "идеологии формы", дешифрующей конфликтующие импульсы формальной организации текстов в качестве конфликта различных способов производства, культурных доминант. Здесь, применительно к капитализму, схватывается конститутивное присутствие в тексте товарной формы и производящего ее реифицированного социума. Этот последний интерпретативный горизонт является, по Д., "нетрансцендируе-мым пределом" наших интерпретаций текстов и нашего понимания вообще.

Постмодернизм в социально-философском плане это состояние западной культуры, когда базовая тенденция капитализма (см.) развивается до своего логического предела, чистой формы, считает Д. (в отличие от теоретиков "постиндустриального общества", усматривающих в нем новый посткапиталистический этап развития западной культуры). На постмодернистской стадии товарная реификация захватывает последние "неколонизированные" территории - искусство как очаг модернистского сопротивления логике капитала, Бессознательное и Природу. В эпоху массмедийного, потребительского "позднего капитализма" завершаются процессы модернизации, аккультурации природы. Анонимные силы транснационального капитала распространяют как номенклатуру товаров, так и саму форму товарного производства в глобальном масштабе (на страны третьего мира). На этапе позднего капитализма распадается классический субъект (или идеологическая иллюзия классического субъекта). Кризис историчности на уровне субъекта выражается, по версии Д., в том, что последний утрачивает способность организовывать свое

прошлое и будущее в виде связного опыта. Д. делает предположение, что сама персональная тождественность субъекта является эффектом определенного временного упорядочения прошлого и будущего относительно некоторого организующего центра настоящего. Д. описывает постмодернистского децентрированного субъекта в терминах лаканов-ско-делезовской модели шизофрении: субъективность позднего капитализма характеризуется утратой смысловой связи с означаемым (историей) и разрывом цепи означающих. Поэтому постмодернистский шизосубъект замыкается в переживании чистых материальных означающих или бессвязной серий точечных, дрейфующих моментов настоящего ("интенсивностей"). Трагически-напряженная чувственность модернизма, с ее невротико-истерическими экстремумами в качестве превалирующих форм культурной патологии, сменяется "угасанием аффекта", вялотекущей шизофренической эйфорией по поводу серий поверхностных, глянцево-красочных картинок (Энди Уорхолла, MTV и т.д.). В пределе любой феномен культуры позднего капитализма становится собственным образом, плоской "картинкой", имиджем (см.), "симулякром" (см.) (копией без оригинала) -точным слепком товарной формы. Мир постмодернизма -мир поверхностей без глубины и диффузных, лишенных дистанций и традиционных членений "гиперпространств", в которых становится проблематичной сама возможность ориентировки, считывания определенного пространственного синтаксиса (что практически буквально демонстрирует архитектурный постмодернизм). Модернистская метафизика временности, длительности вытесняется постметафизической пространственной метафорикой. Чувство историчности деградирует к специфической постмодернистской ностальгии, довольствующейся римейками и стилистическими подделками. Постмодернистская теория маркирована уходом со сцены парадигматических "глубинных моделей" гуманитарного знания - диалектической модели явления и сущности, психоаналитической модели явного и вытесненного, экзистенциальной модели неподлинного и подлинного, семиотической модели означающего и означаемого. Вместе с распадом классического субъекта постмодернизм знаменует собой конец стиля в искусстве. Исчезают как великие стили модернизма, так и стилистическая цельность произведения искусства. Эстетическая продукция децентрированного субъекта - гетерогенные агрегаты цитат и фрагментов, не объединяемые общим повествовательным принципом. Эстетической доминантой постмодернизма становится "пастиш" (pastish) - пародия, которая не отсылает к какому-либо оригинальному стилю и которая лишена своей иронической силы и функции обозначать от обратного исчезнувшую языковую норму (как следствие исчезновения сколь-нибудь значимого коллективного проекта). Произведение искусства "коммодифицируется", квантифици-руется в товарно-стоимостном плане (как ценность голливудского фильма измеряется кассовыми сборами), непосредственно встраиваясь в "высокие технологии" позднего капитализма.

Видение современной культуры в концепции Д. не является, однако, исключительно пессимистическим. Фундаментальный утопический импульс обретения группового единства, органических форм коммунальное™, несмотря на все формы отчуждения и вытеснения, остается для Д. неизбыв-

ным горизонтом Истории. Парадоксальным образом постмодернизм содержит в себе потенции выхода за пределы капитализма. Децентрация классического буржуазного субъекта расчищает путь к обретению "новой логики коллективности", новой (или нео-архаической) коллективной субъективности. Типологическая схема Д. приобретает завершенность с включением в нее наряду с тремя перечисленными историческими этапами "четвертой возможности". Это возможность своеобразного постпостмодернизма, в котором тотальность обнаруживает себя в таком интегрированном обществе, где всеобщее для индивида это не просто имя, но приоритет в смысле средневекового "реализма". В этой утопической перспективе социальное целое переживается индивидом непосредственно (а не опосредованно в эстетической форме), а культурной доминантной является "коммунальная ассоциация". В итоге типологическая схема на макроуровне (реализм, модернизм, постмодернизм, "четвертая возможность") повторяет интерпре-тативный семиотический квадрат с четырьмя медиативными формами, вступающими между собой в подобные логические отношения контрарности, контрадикторное™ и дополнительности. Для того, чтобы "четвертая возможность" стала действительной, чтобы вернуть социальным отношениям их коммунальную, нереифицированную природу, Д. сначала призывает к социальному действию по изменению ситуации, затем выдвигает менее практическую идею культурного "картографирования" мира позднего капитала. В любом случае задача интеллектуала, по Д., при интерпретативной работе отдавать себе критический отчет как об историческом измерении текста, так и о собственной исторической позиции. Помимо преподавательской и исследовательской деятельности Д. выполняет редакторскую работу в журналах "Social Text", "South Atlantic Quarterly", "Minnesota Review", является соредактором книжной серии "Post-Contemporary Interventions".

A.A. Горных

ДИАГРАММА КРУГОВАЯ- график распределения частот (см.) для номинальной переменной (см.) (см. также Шкала измерительная).Представляет собой круг, разделенный на секторы, соответствующие значениям переменной. Секторы раскрашиваются в различные цвета; соответствие между цветами и значениями переменной устанавливается с помощью легенды.

При построении Д.К. используются только относительные частоты, которые представляются площадями секторов. Площади секторов, в свою очередь, пропорциональны соответствующим центральным углам. Поэтому на практике используется простое правило: полный центральный угол (360°) принимается за 100%, а угол каждого сектора определяется через простую пропорцию:

ДИАГРАММА ЛЕНТОЧНАЯ- график распределения частот (см.), используется, главным образом, для номинальных и порядковых переменных (см.) (см. также Шкала измерительная)с целью представления структуры выборочной совокупности. Особенно эффективна при сравнительном анализе структур нескольких совокупностей, а также при анализе динамики структуры во времени. Представляет собой вытянутый прямоугольник ("ленту"), разделенный на части, пропорциональные частотам значений переменной. Может применяться как к относительным, так и к абсолютным частотам. В первом случае длина ленты принимается за 100%; если строится несколько диаграмм, все они имеют одинаковую длину. Во втором случае длина ленты соответствует объему выборки, и диаграммы, представленные в одном блоке, могут иметь различную длину.

Пример. Динамика образовательной структуры населения РБ старше 15 лег.

ДИАГРАММА РАССЕЯНИЯ- двумерный график для изображения совместного распределения двух количественных переменных (см.) (см. также Шкала измерительная).Каждый объект из выборки представляется в виде точки, координатами которой служат соответствующие ему значения

двух переменных. По виду Д.Р. можно судить о направлении (см. Связь статистическая прямая, Связь статистическая обратная)и линейности связи между двумя представленными на диаграмме переменными.

ДИАГРАММА СТОЛБЦОВ (ПОЛОС)- график распределения частот (см.) для номинальных, порядковых и дискретных количественных переменных (см.) (см. также Шкала измерительная).Состоит из разделенных промежутками прямоугольников с равными основаниями, каждый из которых соответствует одному из значений переменной. Промежутки между прямоугольниками свидетельствуют о дискретности данных. Частоты (абсолютные или относительные) представляются площадями прямоугольников. Равные основания прямоугольников позволяют считать, что частоты, представленные площадями, пропорциональны их высоте. Поэтому можно не заниматься вычислением площадей, а просто откладывать значения частот по одной из осей графика, называемой осью частот.

Вторая ось - ось значений признака - служит для размещения оснований прямоугольников, соответствующих значениям переменной. Значения номинальной переменной располагаются на ней в произвольном порядке, поэтому направление оси значений обычно даже не обозначают стрелкой. Значения порядковой или количественной переменной упорядочиваются по возрастанию; направление возрастания значений переменной обозначается стрелкой.

Пример 1. Распределение абитуриентов по результатам конкурса.

Диаграмма столбцов:

по горизонтали - ось переменной (число членов домашнего хозяйства),

по вертикали - ось частот (тысяч домашних хозяйств).

О. В. Терещенко

Согласно "Д.П.", "путь разума" суть маршрут построения властных отношений между человеком как носителем разума и природой. В… вынужден признать властные отношения как всеопределяю-щие, и усомниться в… "Д.П." представляет собой ряд фрагментов, тем или иным образом раскрывающих позицию авторов по поводу…

Д

Просвещения, отождествляющего одушевленное с неодушевленным точно так же, как мифом отождествлялось неодушевленное с одушевленным". Программа Просвещения есть расколдовывание мира: "миф превращается в Просвещение, а природа - во всего лишь объективность". Однако разделение субъекта и объекта в их противостоянии как подчиняющего и подчиняемого не могло не привести к отчуждению господина от того, на что распространяется его власть. Мир природы лишается своего подлинного многообразия, становясь лишь единой совокупностью лишенных качества явлений, материалом для классификации. Все взаимозаменяемо, "самые разнообразные сходства между сущим вытесняются одним единственным отношением между задающим смысл субъектом и смысла не имеющим предметом, между рациональным значением и случайным носителем значения" (Хоркхаймер и Адорно). Объект нивелируется, превращается в абстракцию, и, таким образом, утверждается всеобщая повторяемость в природе, которая до этого клеймилась самим же Просвещением как власть рока над всем существующим, являющаяся принципом самого мифа. Для Просвещения были характерны антропоморфизм, акцентация властных отношений и распространение их не только на сферу природного бытия, но также на социум в виде иерархично организованной общественной жизни и эксплуатации, и даже на мышление (как подчиненное логическим законам и инструментальное). Помимо постулата о всеобщности и абстрактности мышления, еще одним следствием Просвещения стало, по мысли Хоркхаймера и Адорно, превращение языка как знаковой системы, в коей мере он претендует на познание природы, в исчисление - он не смеет уподобляться ей. Язык искусства лишь отображает природу, отказываясь от претензии на ее познание, он есть образ. Искусство подобно колдовству: "самим собой учреждает оно замкнутую сферу, исключенную из контекста профанного бытия... В произведении искусства всегда, вновь и вновь осуществляется то удвоение, посредством которого вещь являла себя в качестве чего-то духовного, становилась проявлением мана... Будучи выразителем тотальности, искусство претендует на сан абсолюта". Вера становится инструментом, с помощью которого осуществляется подчинение и закрепляется социальное устройство, основанное на принуждении, а "логический порядок в целом, правила взаимозависимости, сцепления, объем и смычка понятий основываются на соответствующих отношениях социальной действительности, на разделении труда". Просвещение тоталитарно, для него всякий процесс является с самого начала предрешенным. Таким образом, Просвещение переходит обратно в мифологию. "Математический метод становится как бы ритуалом мысли... Он учреждает себя в качестве необходимого и объективного: им мышление превращается в вещь, инструмент...", и тем самым разум подчиняется непосредственно данному, "становится всего только подсобным средством всеобъемлющего экономического аппарата". Отсутствие рефлексии, искоренение субъектом самого себя из сознания ведет к унификации и овеществлению человека, утрате им своего имени /читай: самости. - B.K.I. Страх перед такой перспективой иллюстрируется авторами на примере Одиссея, являющегося человеком разума и господства и олицетворяющего собой Просвещение в мифологии, который всякий раз заново обретает или сохранет свою самость после очередной встречи с мифическими существами. С помощью анализа "Одиссеи" в "Экс-

курсе 1. Одиссей или миф и Просвещение" развивается тезис о том, что "уже миф есть Просвещение", и прослеживается их диалектика. Основными понятиями здесь являются понятия жертвы и отречения, "в которых равным образом удостоверяют себя как различие, так и единство мифической природы и просвещенного господства над природой".

Главной темой "Экскурса 2. Жюльетта или просвещение и мораль" является практический разум. Опираясь на работы И. Канта, де Сада и Ницше, авторы показывают двойственный характер Просвещения и в отношении к моральному чувству. Человек, порабощая природу, отчуждается от нее, он - самовластный субъект. Но "после того, как с объективным порядком было покончено как с предрассудком и мифом, в наличии осталась природа в качестве массы материи... В той мере, в какой рассудок, скроенный по аршину самосохранения, способен соблюдать закон жизни, этот закон является законом более сильного" - этот тезис не может быть разумно опровергнут. В итоге истинное господство теперь принадлежит слепо объективному, природному.

Раздел "Культуриндустрия" - наиболее фрагментарный из всех. По мысли Хоркхаймера и Адорно, навязывая функциональность, "система", т.е. современное технологическое общество, использует мощный аппарат культурной индустрии. Речь здесь идет о массмедиа (кино, радио, телевидение, реклама и пр.). Предлагая свои ценности и модели поведения, они создают потребности и язык. В целях доступности эти ценности и модели единообразны, аморфны, примитивны. Они блокируют инициативу и творчество, ибо приучают к пассивному восприятию информации: "захирение способности к воображению и спонтанной реакции у потребителей культуры сегодня уже не нужно сводить к действию определенных психологических механизмов. Ее продукты сами... парализуют какую бы то ни было возможность для них обладать такого рода способностями". Культурная индустрия унифицирует образ жизни и мышления, подменяя личностное общенеопределенным. Каждый заменим, но "индивид, абсолютно заместимый другим, есть чистое ничто". Такая тенденция прослеживается даже с сфере досуга, где система устанавливает его расписание (например, в виде отпусков), где культивируются развлечения "по сходной цене". В итоге "весь мир становится пропущенным через фильтр культур-индустрии", она сама есть идеология, диктующая свои требования "просвещенному" человечеству. В "Элементах антисемитизма" приводится еще одна иллюстрация саморазрушения разума, когда "диалектика Просвещения объективно оборачивается безумием". "Не просто идеальная, но практическая тенденция к самоуничтожению присуща рациональности с самого начала" - утверждают авторы и высказывают опасения в связи с возможностью возврата просвещенной цивилизации к варварству. Антисемитизм как паранойя, болезнь разума, также становится возможным благодаря Просвещению. "Ложная проекция", в отличие от мимесиса (уподобления окружающему миру), уподобляет окружающий мир себе, "перемещает держащееся наготове внутреннее наружу и клеймит даже интимно знакомое как врага. Побуждения, которые не признаются субъектом в качестве его собственных и тем не менее являются ему присущими, приписываются объекту: перспективной жертве... В фашизме этот образ действий политизируется, объект болезненной мании определяется сообразно требованиям реальности, система безумия транс-

Д

ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ

формируется в самую что ни на есть разумную норму, отклонение от нее - в невроз". В антисемитизме отсутствует рефлексия, зато имеют место те отношения господства и принуждения, которые непосредственным образом следуют из идеи Просвещения, наблюдается безразличие к индивидууму и безграничная власть "системы" над отдельным человеком. "Антисемитской является не только антисемитская политическая платформа, но и ограниченная рамками политической платформы ментальность вообще. Та самая ярость в отношении всякого отличия, которая ей телеологически присуща, будучи ни чем иным, как злопамятством порабощенных субъектов порабощения природе, всегда готова обратиться против естественного меньшинства даже там, где ему первому грозит опасность со стороны общества". Иррационализм антисемитизма, по Хоркхаймеру и Адорно, проистекает "из сущности как господствующего разума, так и соответствующего ему образа мира". Просвещение само преступает свои границы, разрушает себя.

Некоторые вопросы, касающиеся проблем фашизма, господства, разума, массового общества, одиночества и коммуникации, телесности и морали, роли философии и пр., были позднее освещены авторами в собрании статей "Зарисовки и наброски". Основной темой являлась все та же: "Просвещение превращается в свою противоположность". Пытаясь покончить с мифами, на деле оно умножило их сверх всякой меры, и "если Просвещение не вбирает рефлексию этого возвратного момента в себя, оно выносит самому себе приговор".

В.А. Кудина

ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ- самообозначение диалектической философии объективистского типа, основные положения которой были сформулированы Ф. Энгельсом (см.) ("Анти-Дюринг") и И. Сталиным (см.) ("О диалектическом и историческом материализме"). Д.М. являл собой официальную советскую философию в 1930-1980-х.

Квинтэссенцией Д.М. правомерно считать следующие интеллектуальные допущения и гипотезы: 1) Придание перманентным изменениям в обществе и природе статуса атрибутивных для реальности как таковой (трактовка движения как атрибута материи и понимание его как "изменения вообще"); "вечных" истин, как и абсолютных ценностей, согласно Д.М., не существует: моральные нормы, содержание любых понятий исторически изменчивы. 2) Природной реальности имманентно присущ внутренний механизм, потенциально содержащий как перспективу эволюции неорганического мира до состояния мира разумных людей, так и интенцию его последующей трансформации в коммунистическое общество, формирование которого означает завершение этапа "предис-тории" людей. 3) Суть изменений в обществе и природе может быть описана с помощью умопостигаемых абстрактных законов диалектики - закона взаимоперехода количественных изменений в качественные, закона единства и борьбы противоположностей, закона отрицания отрицания. Исторические изменения универсума на разных этапах существования последнего не тождественны сами себе и могут менять собственную направленность и реальный смысл в предельно широком диапазоне (отрицание в состоянии и призвано отрицать самое себя). Таким образом, как любые идеи, так и всякие принципы исторически обусловлены и релятивны. При этом

Д.М. задавал в качестве одного из идеалов научности систем мироописания требования целостности и умопостигаемое™ элементов исторических изменений в обществе (оставив при этом не проработанным вопрос о приложимости диалектической схемы к органической и неорганической природе - схема Энгельса "росток отрицает зерно, а зерно отрицает росток и т.д." явно выглядела иллюстративно).

Традиционная аргументация самого Энгельса в защиту адекватности Д.М. как подлинной модели организации мира сводилась к тому, что диалектика "ежедневно" подтверждается "тысячами примеров", понятных и близких даже ребенку, "в растительном мире, и в животном, в геологии, математике, истории, философии, несмотря на борьбу и сопротивление все... обязано подчиниться этим законам... диалектика есть не что иное, как наука об общих законах движения и развития природы, общества и мышления". (Полемика по этому кругу проблем не утихала и в конце 20 в., хотя осуществлялась она на предельном удалении от стержневых вопросов современного философствования.) Отсутствие очевидной сопряженности диалектической версии философии природы Энгельса, инициированной парадигмами позитивизма и эволюционизма, с марксовым мировоззрением (в облике экономической интерпретации исторического процесса и критики буржуазного общества в русле теории классовой борьбы) неизбежно породило значительную совокупность дискуссий философского и логического плана по проблеме поиска концептуального единства энгельсовского метафизического материализма и марксовой философии капитализма. В. Ленин (см.) посвятил целую книгу "Материализм и эмпириокритицизм" доказательству того тезиса, что недостаточная приверженность принципам диалектико-материалистической философии необходимо результируется в соглашательстве и утере веры в перспективы революционного общественного переустройства. В результате в рамках ортодоксально-официальной традиции философии коммунистического мира положение о естественной сопряженности и взаимозависимости подлинного революционизма и диалекта-ко-материа-листического философского мировоззрения приобрело статус некоего символа веры, принимаемого в качестве такового без содержательных экспликаций.

А.А. Грицанов

ДИАЛОГ(греч. dialogos - беседа) - информативное и экзистенциальное взаимодействие между коммуницирующими сторонами, посредством которого происходит понимание. Д. может трактоваться либо как выбор сторонами совместного курса взаимодействия, определяющего лица "Я" и "Другого", либо как рационализированный Д., когда событие встречи пересматривается, исходя из полученного результата, и приобретает характеристики телеологичности и диалектичности; при этом снимается экзистенциальный пласт общения и гипостазируется теоретико-информативный. Кроме того, следует различать Д. в традиционном понимании - логический, и Д. в современном понимании - феноменологический. В логическом Д. связь осуществляется через сферу общезначимого, через речь (логос), и гарантом понимания является полнота перевоплощения в речевого субъекта, что оборачивается репрессией индивидуального. Феноменологический Д. - непосредственный обмен и перевод между персональными цело-стностями, мирами, сохраняющими свои особенности; кроме диалогизирующих ничего и никого нет. Возможность взаимопонимания, обоснованная смысловыми параллелями, сход-

ДИАЛОГ КУЛЬТУР

Д

ными трансцендентальными структурами и подобием организаций сознания, не гарантирует адекватности перевода. Полнота понимания может быть обеспечена только знанием языка Другого во всей его специфике. Зарождение философии напрямую связано с Д., что можно увидеть в майевтике, надстраивающейся над софистической беседой. Несмотря на постоянную тягу философии к монизму, диалогизм постоянно проявлялся при создании философских систем (как, например, дуализм).

Особое внимание к проблематике Д. назрело в гуманитарных науках под влиянием литературоведения и герменевтики. Согласно М. Бахтину, так как сознание есть тогда, когда есть два сознания, то корректнее употреблять вместо "науки о духе" термин "науки о ду*хах (двух по меньшей мере)". Современное гуманитарное познание выстраивается диалогически, к примеру, как Д. с традицией в герменевтике и истории, осуществляющийся через внутренний Д. - мышление. Проблема Д. чрезвычайно важна для современных концепций теологии, чему начало было положено, в особенности, в работах Н. Бердяева (см.), С. Франка (см.), К. Барта, М. Бубера, Ф. Эбнера, Ф. Розенцвейга и др. Бог раскрывается как абсолютное "Ты", а сама религия рождается не только движением личности к Абсолюту, но и движением от Бога к человеку. В последнее время рассмотрение диалогических перспектив развертывается в экологии (Д. с природой) и в культурологии (Д. культур).

Д. В. Майборода

Д.В. Майборода

Можно выделить следующие уровни Д.К.: а) личностный, связанный с формированием или трансформацией человеческой личности под влиянием различных…

Д

ДИАСПОРА

гающие реализацию собственных задач за счет противоположной стороны).

Одной из форм Д.К. служат международные отношения. Помимо различных международных организаций типа ООН или ЮНЕСКО, для межгосударственного культурного взаимодействия широко используется система социальных институтов и механизмов внутри самих К. В этих случаях заимствованные культурные образцы становятся мотивациями различных форм "местного" социального действия. К примеру, реальным выражением Д.К. могут стать политика модернизации или, напротив, реанимация авторитарных (традиционных) форм общественного устройства, смена курса в государственной национальной и культурной политике с использованием зарубежных "заготовок", тенденции развития структур местного самоуправления, рост или сокращение числа общественных (в том числе культурно-национальных) объединений и социальных инициатив. В каждом конкретном случае Д.К. присутствует несколько стадий или этапов. Исходным пунктом здесь принято считать стадию "культурного шока" или "нулевой" степени совместимости языков, поведенческих сценариев и традиций различных участников Д.К. Дальнейшее развитие Д.К. определяется специфическими особенностями каждого из типов К., их статусом в процессе конкретного межкультурного контакта ("агрессор" или "жертва", "победитель" или "побежденный", "традиционалист" или "новатор", "честный партнер" или "циничный прагматик"), степенью совместимости их базисных ценностей и актуальных интересов, способностью принимать во внимание интересы другой стороны. Исходя из перечисленного выше, Д.К. может проходить как в конструктивно-продуктивных, так и в конфликтных формах. В последнем случае культурный шок перерастает в культурный конфликт - критическую стадию противостояния мировоззренческих установок различных личностей, социальных групп, личности и группы, личности и общества, культурных меньшинств и общества в целом, различных социумов или их коалиций. В основе культурного конфликта - принципиальная несовместимость языков различных К. Совмещение несовместимого порождает "семантическое землетрясение", нарушающее не только ход межкультурной коммуникации, но и нормальное существование каждого из участников Д. Практические формы культурного конфликта могут иметь различный масштаб и характер: от частной ссоры до межгосударственного противостояния (ситуация "холодной войны") и коалиционных войн. Типичными примерами наиболее масштабных и жестоких культурных конфликтов являются религиозные и гражданские войны, революционные и национально-освободительные движения, геноцид и "культурные революции", насильственное обращение в "истинную" веру и истребление национальной интеллигенции, политическое преследование "инакомыслящих" и т.п. Культурные конфликты, как правило, отличаются особенной ожесточенностью и бескомпромиссностью, а в случае применения силы преследуют цели не столько покорения, сколько физического уничтожения носителей чуждых ценностей. Людьми движет не здравый смысл, а глубинная психологическая зараженность конкретным типом культурного продукта, закрепленная на уровне дорациональной убежденности в собственной правоте. Наиболее реальный и эффективный способ выхода из культурного конфликта - не доводить дело до него. Предупреж-

дение культурных конфликтов возможно лишь на основе воспитания недогматического сознания, для которого идея культурного полиморфизма (принципиальной многозначности пространства К. и принципиальной невозможности "единственно верного" культурного канона) будет естественной и очевидной. Путь к "культурному миру" - в отказе от монополии на истину и стремления насильно привести мир к консенсусу. Преодоление "эпохи культурных конфликтов" станет возможным в той мере, в какой социальное насилие во всех его проявлениях перестанет рассматриваться в качестве рычага истории.

М.Р. Жбанков

Обычно термин "Д." относится к части народа (этнической общности, нации), живущей вне страны своего происхождения и образующей… Отношения с Д. сегодня большинство стран рассматривают как важное направление… Однако отношения с Д., как правило, не сводятся к чисто меркантильным. Не меньшее значение имеет сохранение различных…

Д

движений. Как правило, привлекательность Д. для эмигранта во многом определяется тем, что Д. берут на себя функцию социальной защиты конкретных эмигрантов, помогают им интегрироваться в новую социальную среду.

Особую роль в становлении и сохранении Д. сыграл религиозный фактор. История Д. показывает, что именно религия чаще всего становится цементирующим фактором консолидации группы эмигрантов. Так, например, религиозный фактор сыграл огромную роль в выживании очень влиятельных в мире армянской и еврейской Д. и в то же время крайне негативно сказался на формировании белоруской Д. в различных странах.

Для Беларуси развитие отношений с Д. - важное направление интеграции с бывшими советскими республиками, в первую очередь Россией, с Европой и всем остальным миром. В настоящее время за пределами Беларуси по разным оценкам проживает до трех миллионов выходцев из нашей страны и их потомков.

Процесс формирования и развития Д. не прекращается и сегодня. Более того, глобализация способствует расширению миграционных процессов в мире. Для нашей страны это означает формирование достаточно массовой "третьей волны" эмиграции: в отличие от второй волны, она носит прежде всего экономический характер.

Полноценная белорусская Д. во многих зарубежных странах в силу различных причин, в том числе из-за отсутствия соответствующей поддержки этого направления работы на государственном уровне, пока не сформировалась и ее потенциал пока не задействован в полной мере для решения наиболее актуальных задач, стоящих перед белорусским обществом.

Я. В. Неверовская

ДИАХРОННОСТЬи СИНХРОННОСТЬ- специфические языковедческие и литературоведческие понятия, ставшие позже универсальными понятиями (и методом) гуманитарного исследования и задавшие основу специальному диа-хронно-синхронному методу гуманитарного познания. Термины происходят от древнегреческих приставок - "через" и "сейчас" и слова "время". Означают: 1) Д. - подход к предмету через "временные ряды" (или исторический); 2) С. - рассмотрение предмета в "остановленном мгновении", "сейчас", в абстагировании от генезиса, истории и т.п. Понятийная разработка идей Д. и С. принадлежит структурализму и М. Бахтину.

Данный метод предполагает рассмотрение предмета исследования в единстве истории и современности, поиск механизма их взаимодополнительности и взаимодействия. Таким "механизмом" выступает диалог (см.), реже - полилог. Одним из выражений этого синтеза является хронотоп, выражающий воображаемое или творимое синтезирование времени и пространства или генезиса предмета из иного его бытия. С. или синхрония не обязательно означает сиюминутность, современно-локальное бытие-сейчас. Она может означать срез диа-хронного (условно остановленное мгновение по сути превращенное в место, пространство). Диахронный и синхронный анализы могут применяться отдельно, но, как правило, интересен именно их синтез, единство, описывающие развивающуюся, открытую систему.

В.Л. Абушенко

ДИЗАЙН СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ- стратегия проведения эмпирического социологического исследования, включает методы отбора респондентов для участия в исследовании, сбора и анализа данных. Выбор Д.С.И. зависит от многих факторов, главные из которых -цель исследования, общетеоретические установки исследователя, характеристики генеральной совокупности (см.), наличие финансовых, временных, организационных и др. ресурсов.

Наиболее глубокие различия в социологических подходах к изучению социальной реальности связаны с целью исследования, которая в большинстве случаев может быть кратко сформулирована как описание, объяснение или понимание. Именно здесь происходит "водораздел" между "количественной" и "качественной" методологией, которую мы понимаем расширенно, как совокупность методов сбора и анализа данных, а также моделей их описания/объяснения/понимания -"стандартов" для оценки их адекватности в рамках конкретной теоретической парадигмы. "Количественная" методология позволяет решать задачи объяснения явлений и процессов, происходящих в генеральной совокупности, "качественная" - задачи их понимания. Описательные цели могут быть достигнуты в рамках обеих методологий, поэтому здесь решающая роль в выборе Д.С.И. принадлежит общетеоретической установке: если мы, в традициях позитивизма, ориентируемся на получение "объективной'" информации, следует применить "количественные" методы описательной статистики; если исходим из традиций понимающей социологии, следует предпочесть "плотное" описание фрагмента социальной реальности в социокультурном контексте на основе "качественных" данных. Основными "количественными" Д.С.И. являются полное/выборочное обследование генеральной совокупности и эксперимент (см. Экспериментв социальных дисциплинах),"качественными" - полевое исследование, исследование случая (case study), фокус-группа (см.).

Статистическим термином "обследование" (survey) называют описательное исследование, целью которого является получение "объективной" информации о генеральной совокупности в виде ее обобщенных характеристик. Генеральная совокупность может обследоваться полностью или выборочно; выборка строится с использованием вероятностных процедур (см. Выборка случайная), полученные по ней результаты обобщаются на генеральную совокупность методами статистического вывода (см.). В качестве методов сбора данных применяются стандартизированное интервью, анкетирование, контент-анализ документов и текстов. Анализ данных производится статистическими методами, включающими статистику дескриптивную (см.), или описательную (классификация, частотный анализ, определение центральных тенденций и др.), статистический вывод (обоснование репрезентативности выборки, проверка гипотез о параметрах генеральной совокупности), статистический анализ связей и зависимостей. В 1960-1970-х были предложены ряд статистических моделей и техник, позволяющих использовать данные описательных исследований для изучения причинных связей между переменными. Преимуществами генерального обследования являются качество и надежность собранной информации, недостатками - высокая стоимость и трудоемкость (если генеральная совокупность достаточно велика). Основное достоинство выборочного обследования заключается в

Д

ДИЗАЙН СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

том, что оно позволяет получить информацию о генеральной совокупности в условиях ограниченных ресурсов (финансовых, временных, кадровых). Его недостатки - необходимость контролировать систематические и случайные ошибки выборки, применять достаточно сложные процедуры статистического вывода для обобщения полученных результатов на генеральную совокупность.

Целью эксперимента является изучение причинных связей (объяснение социальных феноменов в терминах причинных связей), "объективно" существующих в генеральной совокупности. Поскольку социальная жизнь отличается чрезвычайной сложностью, причинные связи практически всегда носят множественный характер в том смысле, что любое социальное явление возникает в результате взаимодействия множества причин, что существенно затрудняет анализ или даже делает его невозможным. Экспериментальный Д.С.И. позволяет исследовать связь между следствием и одной или несколькими зафиксированными причинами, исключив влияние третьих факторов на их взаимодействие. В наиболее общем виде, эксперимент состоит в том, что объекты (в социальных науках их иногда называют испытуемыми) разделяют на однородные, в определенном смысле, группы, которые помещают в разные условия. Различия в поведении представителей разных групп объясняют различиями в созданных для них условиях. С точки зрения стратегии формирования групп, принято выделять лабораторный, естественный и полевой экспериментальные Д.С.И. В эксперименте лабораторном (см.) сначала формируют однородную, с точки зрения целей исследования, группу участников, которую затем разделяют на необходимое количество подгрупп, например, на экспериментальную и контрольную группы. При разделении групп применяют процедуры рандомизации (см.), что обеспечивает внутреннюю валидность лабораторного эксперимента. В эксперименте естественном, который также называют квазиэкспериментом (см.), используются группы, существующие независимо от экспериментатора. Например, в педагогических экспериментах используются реально существующие школьные классы или академические группы. В эксперименте пблевом (см.) группы формируются из людей, которые по тем или иным причинам находятся в различных условиях, влияющих на их поведение или жизнь в целом. Например, в Беларуси полевой эксперимент традиционен для исследований влияния на жизнь и здоровье людей последствий Чернобыльской катастрофы: одна выборка формируется в районе с определенным уровнем радиационного загрязнения, вторая -в "чистом" районе с аналогичными характеристиками. Дизайн полевого эксперимента используется в сравнительных, в том числе международных, исследованиях. При этом группы могут представлять собой значительные по объему выборки, в том числе сформированные статистическими методами. Экспериментальная выборка формируется методами планирования эксперимента. В качестве методов сбора данных используются тесты, структурированное наблюдение, а также методы, характерные для обследований - анкетирование (см.), стандартизированное интервью (см.), контент-анализ (см.). Основным методом анализа экспериментальных данных является статистический, в частности, дисперсионный анализ. Главным преимуществом эксперимента является, как отмечалось выше, его способность представить причинную зависимость в "очищенном" виде и тем самым сделать ее доступной

для исследования и измерения. К недостаткам относятся ограниченность результатов единственной причинной зависимостью (экспериментальные исследования, как правило, в целом не репрезентативны), а также опасность искажения результатов эффектами смешанных воздействий.

Полевое исследование (field study) применяется к достаточно замкнутым социальным группам - семьям, институтам, организациям, сообществам и т.п. - с целью изучения их структуры, анализа социального взаимодействия членов группы и образуемых ими подгрупп, изучения их взаимного восприятия и отношений людей, играющих в группе взаимозависимые роли. Как правило, в исследовании, в той или иной степени, участвуют все члены сообщества, хотя их роль и ценность в качестве источников информации может быть совершенно неравнозначной. Применяются самые разные антропологические и социологические методы - прямое и включенное наблюдение (см.), полустандартизированное и нестандартизированное интервью, анализ документов (см.), социометрия (см.) и др. Полевое исследование часто применяется в организационном консультировании. Его преимущества состоят в возможности проверить гипотезы, которые не поддаются проверке "количествеными" методами, идентифицировать роли, исполняемые членами группы, определить ценностные ориентации группы в целом и отдельных ее участников, описать модели отношений в группе. Данные полевого исследования могут использоваться при создании обоснованной теории (grounded theory). Недостатки метода заключаются в ограниченности результатов (в большинстве случаев их валидность ограничена одной группой или сообществом), высокой стоимостью исследования, а также опасностью организационных и психологических осложнений в группе.

Исследование случая (case study) представляет собой интенсивный анализ единичных (отдельных) случаев изучаемого феномена. В качестве "случая" могут выступать индивид, город, событие, группа (сообщество) и любой другой социальный "объект". Этот подход особенно эффективен в исследованиях процессов социализации, а также при разработке новых концептов и/или проверке существующих. "Случаи" отбираются, в зависимости от целей исследования", в соответствии с моделями выборки теоретической (см.). Для исследования общих тенденций они могут быть сгруппированы по типам (аналог экспериментального Д.С.И.). Данные об отдельных случаях могут кодироваться и использоваться в дальнейшем для статистического анализа связей и статистической проверки гипотез (см.). Основные методы сбора данных - полустандартизированное и нестандартизированное интервью (биографическое, нарративное), изучение документов (в том числе, биографических). К преимуществам данного подхода относится возможность исследования уникальных особенностей личности, к недостаткам - чувствительность к отбору случаев и позиции интервьюера.

Фокус-групповое исследование представляет собой исследование специально сформированных однородных групп с целью изучения мотивов, оценок, лексики и т.п. отдельных социальных групп. Применяется в рекламных и маркетинговых исследованиях, исследованиях стиля жизни. Д. такого исследования сочетает в себе черты эксперимента (формирование групп) и исследования случая (теоретическая выборка), Метод сбора данных - групповое полустандартизированное интервью, дополненное прямым и включенным наблюдением

 

с использованием записывающей аппаратуры. Глубокий анализ обсуждаемой в группе проблемы достигается за счет групповой динамики, под воздействием которой участникам удается отойти от стереотипных суждений и "увидеть" предмет обсуждения "свежим взглядом". Метод фокус-групп во многих случаях позволяет получить информацию, не доступную при использовании "классических" количественных подходов (которые улавливают, в основном, стереотипные суждения). Недостатки метода заключаются в высокой стоимости исследования, ограниченности его результатов, возможности психологических осложнений у участников.

В 1990-х широкое распространение получила так называемая смешанная (mixed) методология, предполагающая совместное использование в одном исследовании количественных и качественных методов. Можно выделить три смешанные стратегии: 1) последовательное применение количественных и качественных методов на разных этапах решения одной задачи; 2) параллельное применение количественных и качественных методов для решения одной и той же задачи; 3) выбор адекватных методов для решения каждой задачи, не разделяя их на "количественные" и "качественные" (прагматизм). В рамках первой стратегии, качественное исследование может предшествовать количественному либо наоборот. Например, фокус-группа может проводиться перед выборочным обследованием с целью уточнения/генерирования его гипотез и подготовки инструментария. Результаты выборочного обследования, в свою очередь, могут использоваться для построения типологии объектов и на ее основе - теоретической выборки, позволяющей отобрать "типичные" случаи выделенных моделей поведения для углубленного исследования методом "case study". Вторая стратегия применяется при решении сложных задач для уточнения и проверки полученных результатов, однако надо быть готовым и к тому, что полученные результаты могут оказаться несопоставимыми. Например, анкетный опрос и фокус-группа на одну и ту же тему могут дать совершенно различные результаты, особенно если речь идет о личностно значимых вещах. При этом ответы на вопросы анкеты могут оказаться более стереотипными или, наоборот, искренними, а высказывания в ходе фокус-группы - более социально желательными или, наоборот, аффектирующими. Третья стратегия применяется в сложных исследованиях, цель которых конкретизируется в нескольких задачах, использующих различные источники данных. Например, исследование на тему "Положение женщин в трансформирующемся обществе" может включать анализ официальной статистики, опрос населения по репрезентативной статистической выборке, дискурсный и контент-анализ материалов СМИ, фокус группы с женщинами различного возраста и социального статуса, биографические интервью с женщинами, сделавшими успешную карьеру, и т.п.

Еще одной характеристикой исследования, важной с точки зрения выбора его дизайна, является протяженность охватываемого периода времени. С этой точки зрения, исследование может быть одноразовым (cross-sectional), ретроспективным или повторным. Одноразовое исследование предназначено для получения "среза" социальной реальности, оно фиксирует мнения, оценки, мотивы, отношения между людьми в определенный момент времени; для этого могут использоваться любые методы сбора данных. Ретроспективное исследование обычно организуется так же, как одноразовое, но

задаваемые респонденту вопросы должны относиться не только к текущему моменту времени, но и к определенным периодам его прошлой жизни. Нарративное и биографическое интервью разработаны специально для целей ретроспективных исследований. В них могут также использоваться другие виды интервью, анкетирование, анализ документов, но не наблюдение. Проводя ретроспективное исследование, следует помнить об особенностях человеческой памяти, которая может искажать значимость счастливых или, наоборот, травмирующих событий, их последовательность, оценки и мотивы, имевшие место в прошлом. Повторное исследование представляет собой последовательность "срезов" реальности, осуществляемых через определенные промежутки времени, которые могут определяться на систематической основе (например, каждый квартал) или быть "привязанными" к определенным социально-экономическим или политическим событиям (например, до и после финансовой реформы). Если на каждом этапе повторного исследования формируется новая выборка, оно называется мониторинговым или трендовым, если используется одна и та же выборка - панельным. Оба подхода имеют свои достоинства и недостатки. Мониторинговое исследование дает возможность количественно зафиксировать произошедшие изменения в поведении или оценках людей в целом, но не позволяет определить, как именно повлияло то или иное событие, произошедшее в период между "срезами", на поведение и оценки конкретных людей. Результаты трендовых исследований обычно колеблются относительно некоторой центральной тенденции, в пределах ошибки выборки. Неопытный исследователь может неверно интерпретировать эти колебания, особенно если число "срезов" невелико. Однако определение центральной тенденции по ряду срезов позволяет устранить влияние случайных ошибок выборки и повышает достоверность полученных результатов. Панельное исследование является значительно более дорогостоящим, т.к. на поддержание панели в работоспособном состоянии, особенно при больших промежутках между "срезами" требуются значительные средства и квалифицированный персонал. Основным достоинством панельного исследования является возможность точно определить, как повлияли социально-экономические и политические события на жизнь, мнения и оценки конкретных людей. Главный недостаток заключается в том, что ошибки проектирования выборки, допущенные на первом этапе, будут сказываться на протяжении всего времени исследования. В панельном исследовании допускается использование ретроспективных методов сбора данных, что позволяет "восстановить" события жизни респондента в период между двумя этапами исследования. В этом случае исследование называется лонгитюдным. Если генеральная совокупность, из которой формируется выборка панельного исследования ("панель"), является однородной с точки зрения возраста, времени завершения образования и т.п., она называется когортой, а исследование - когортным. Как мониторинговый, так и панельный Д.С.И. применим ко всем видам "количественных" и "качественных" социологических исследований.

В рамках любого выбранного Д.С.И. существует целый спектр возможных тактических решений, позволяющих достичь компромисса между необходимостью решить определенные задачи, с приемлемым уровнем валидности решений, и имеющимися в распоряжении исследователя ресурсами, в первую очередь финансовыми и временными. В некоторых

 

Д

ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА

случаях, когда ресурсы крайне скудны, исследователю приходится выбирать относительно "дешевый" Д.С.И., даже если это существенно ограничивает возможности достижения целей исследования.

О. В. Терещенко

Учение о Д.П. получило свое развитие в работах В. Ленина (см.), Р. Люксембург (см.) и др. Учение о Д.П. с момента его возникновения вызывало и…

Л. С. Дудинский

Д. стремился обособить "науки о духе" от естествознания -"наук о природе". Исходная позиция Д. состояла в установлении того… знать, что имеет дело лишь с ничтожной частью, отдельными феноменами этого… Иное дело "наука о духе", утверждает Д., ее методологическое основание - описательная психология. Здесь нет…

Д

ДИСКУРС, дискурсия

поскольку, по его мнению, "стремление к властвованию и развивающееся из него в истории культуры стремление к приобретению собственности основаны на природе самой воли... Поэтому-то эти побуждения и вытекающие из них отношения исчезнут, вопреки всяким мечтаниям, лишь вместе с самим человечеством".

Еще более существенное значение Д. придавал разграничениям индивидуальных различий в рамках единообразной природы человека, породивших, в частности, по мнению Д., социальную структуру общества (в том числе классы и различные этносоциальные группы).

Несмотря на неверное понимание этого вопроса, Д. тем не менее сравнительно четко обозначил такие важные вехи социального (в том числе и социологического) знания и познания, как важность учета конкретного общественно-исторического окружения познающего субъекта и выдвижения определенных критериев научности полученного знания (общеобязательности и общезначимости его как продукта понимающей интерпретации) и т. д.

В целом же философское и социологическое творчество Д., выработанные им представления о характере, целях, задачах и возможностях познания и понимания социальных явлений и процессов довольно долго служили в качестве исследовательских ориентиров для многих социологов.

Т.Г. Румянцева, В.И. Овчаренко, А.А. Грицанов

ДИСКУРС, дискурсия(франц. discour- речь) - в широком смысле слова представляет собой сложное единство языковой практики и экстралингвистических факторов (значимое поведение, манифестирующееся в доступных чувственному восприятию формах), необходимых для понимания текста (см.), т.е. дающих представление об участниках коммуникации (см.), их установках и целях, условиях производства и восприятия сообщения. Д. выступает вербальной формой объективации содержания сознания, регулируемой доминирующим в наличной социокультурной традиции (см.) типом рациональности.

Традиционно Д. имел значение упорядоченного письменного, но чаще всего речевого сообщения отдельного субъекта. В последние десятилетия термин получил широкое распространение в гуманитаристике и приобрел новые оттенки значения. Частое отождествление текста и Д. связано, во-первых, с отсутствием в некоторых европейских языках термина, эквивалентного фр.-англ. discours (e), а во-вторых, с тем, что ранее в объем понятия "дискурс" включалась лишь языковая практика. По мере становления дискурсного анализа как специальной области исследований, выяснилось, что значение Д. не ограничивается письменной и устной речью, но обозначает, кроме того, и внеязыковые семиотические процессы. Акцент в интерпретации Д. ставится на его интерак-циональной природе. Д., прежде всего, - это речь, погруженная в жизнь, в социальный контекст (по этой причине понятие "Д." редко употребляется по отношению к древним текстам). Д. не является изолированной текстовой или диалогической структурой, ибо гораздо большее значение в его рамках приобретает паралингвистическое сопровождение речи, выполняющее ряд функций (ритмическую, референтную, семантическую, эмоционально-оценочную и др.). Д. - это "существенная составляющая социокультурного взаимодействия" (ван Дейк - см.).

Социально-философское звучание термин "Д." приобрел благодаря работам Фуко (см.). Д. понимается им как сложная совокупность языковых практик, участвующих в формировании представлений о том объекте, который они подразумевают. В "археологических" и "генеалогических" поисках Фуко Д. оказывается своеобразным инструментом познания, репрезентирующим весьма нетрадиционный подход к анализу культуры. Фуко интересует не денотативное значение высказывания, а, наоборот, вычитывание в Д. тех значений, которые подразумеваются, но остаются невысказанными, невыраженными, притаившись за фасадом "уже сказанного". В связи с этим возникает проблема анализа "дискурсивного события" в контексте внеязыковых условий возникновения Д. - экономических, политических и др., которые способствовали, хотя и не гарантировали его появление. Пространство "дискурсивных практик" обусловлено возможностью сопрягать в речи разновременные, ускользающие из-под власти культурной идентификации события, воспроизводя динамику реального. В Д. Фуко обнаруживает специфическую власть произнесения, наделенную силой нечто утверждать. Говорить-значит обладать властью говорить. В этом отношении Д. подобен всему остальному в обществе - это такой же объект борьбы за власть. Во многом благодаря работам Фуко, Альтюссера (см.), Деррида (см.), Лакана (см.) французская школа дискурсного анализа отличается большей философской направленностью, вниманием к идеологическим, историческим, психоаналитическим аспектам Д. Сегодня анализ Д. представляет собой междисциплинарную область знания; теория Д. развивается в социологии, лингвистике текста, психолингвистике, семиотике, риторике.

А. Р. Усманоы

ДИСКУРСИВНЫЕ ПРАКТИКИ- категория, которая обозначает речевую деятельность, осуществляемую в соответствии с требованиями определенного типа дискурса (см.) в процессе его производства и воспроизводства. Данная категория подразумевает наличие в нашей повседневной реальности не одного, но множества самых различных типов и видов дискурсов, функционирующих одновременно и пронизывающих социальное пространство в виде автономных, гетерогенных и непрерывных информационных потоков. Соответственно, в общественной жизни нет и не может быть Дискурса как такового, подобно тому, как нет и быть не может самого Языка (это лишь теоретически оформленная, идеализированная абстракция), но есть и реально действуют самые различные дискурсивные практики, т.е. осуществляется речевая деятельность. При этом любая форма некодифицируемой и, соответственно, нераспознаваемой речевой практики считается аномалией, языковым нонсенсом - особенно в сфере письменной речи, где достаточно жестко вводятся различные нормы и правила (грамматические, орфографические, стилистические и пр.), а также осуществляется институциональный контроль за их выполнением, начиная от образовательных учреждений и заканчивая средствами массовой информации, За границами этой сферы остается все, что не попадает в поле зрения языковой цензуры и становится отклонением от норм общения (см. "Наивное письмо").

А.Я. Серне

ДИСКУРСИВНЫЕ ЭПИСТЕМИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ- трансформации, которым подвергаются в

ДИСПЕРСИОННАЯ РАЦИОНАЛЬНАЯ СРЕДА

Д

разных дискурсивных сферах основные эпистемические сущности (знание, мнение, вера, факт) и процедуры (верификация, истинностная оценка и т.п.). Содержательная специфика и степень значимости основных эпистемических сущностей обнаруживает сильную зависимость от дискурсивной "системы координат", в которой они реализуются в конкретном акте речевой и мыслительной деятельности. Каждый тип дискур-сии базируется на специфической иерархической системе основных пониманий, каждая из которых получает в конкретной дискурсивной практике своеобразное семантическое наполнение. Научный дискурс конституируется как дискурс знания (причем последнее реализуется как собственно факту-альное знание, так и как обоснованное, верифицированное мнение). Религиозный дискурс представляет собой дискурс веры, доминирующей над рациональным знанием и при этом не исключающей, а, напротив, предполагающей знание-откровение. Политический дискурс в наиболее репрезентативных формах представляет собой диалог неравноправных в эпистемическом отношений мнений, так как строится как явное или скрытое диалогическое противопоставление "своей" (т.е. правильной) и "чужой" (т.е. ошибочной) точек зрения, что, впрочем, не относится к политической дискурсии тоталитарного общества, где любое высказывание дискурса власти наделяется эпистемическим статусом знания, а любое высказывания дискурса инакомыслия интерпретируется как ошибочное мнение или сознательная ложь. При этом в каждой дискурсивной сфере названные эпистемические сущности различаются и в плане аксиологической ценности и субъектной распределенно-сти. Так, в сфере религиозной дискурсивной практики вера как глобальная мировоззренческая категория представляет собой наивысшую интерсубъектную ценность. В то же время в сфере научной дискурсии, индифферентной к вере-верованию, оказывается частично востребованной вера в своем сугубо гносеологическом аспекте, причем данная семантическая разновидность веры, как правило, редуцируется к неполноценному, "не-доверифицированному" мнению, к тому же локализованному в концептуальной сфере другого.

Позиция "я"-субъекта научного дискурса идиосинкра-тична по отношению к вере, а относимые к "другому" высказывания типа "он верит, что шизоанализ Делеза (концепция другого у Бубера, теория прототипов Рош или др.) - истина в последней инстанции" приобретают очевидный оттенок снис-ховдения к чужому заблуждению. Нетождественными для разных дискурсивных сфер являются и принятые стандарты верификации. Так, верификация в научном дискурсе опирается на стандарты как эмпирического, так и логического доказательства: подразумевается, что суждения должны согласовываться как с опытными данными, так и с доказанными теоретическими положениями. В сфере религиозной дискурсии истинность понимается не как соответствие действительности, а как соответствие высшему, сакральному носителю истинности - Тексту, и соответственно операция верификации, по сути дела сплавленная в единое целое с операцией объяснения, носит отсылочный текстуальный характер; при этом попытки применения в сфере религиозной дискурсии чуждых ей логизированных, подчеркнуто рациональных верификационных процедур расцениваются как бесполезные, бессмысленные и даже, по выражению о. С. Булгакова, "безвкусные". Соответственно трансформируется и понятие факта. В то время как в сфере научной дискурсии суждение "Бог создал

человека" относится к классу неверифицируемых пропозиций и не удовлетворяет требованиям, предъявляемым к факту, - в рамках религиозной дискурсии приведенное суждение рассматривается как доказанный факт, соответствующий содержанию сакрального Текста и тем самым прошедший вполне адекватную верификационную процедуру. В сфере же политического дискурса любое суждение оценочного, интерпретирующего, прогностического характера, с логической точки зрения не поддающееся процедурам установления истинности, легко может быть идентифицировано как факт при условии совместимости с картиной мира дискурсирующего субъекта. Не менее заметны трансформации, которым в различных дискурсивных сферах подвергаются принципы истинностной оценки высказывания/текста.

В любой дискурсивной сфере оценочная контрдискурсия может осуществляться в рамках критериев "верно/неверно", "правильно/неправильно". При этом научная и религиозная контрдискурсия предполагают соблюдение презумпции искренности субъекта оцениваемого текста, а отклонения от истины рассматриваются в данных дискурсивных сферах как не контролируемые субъектом (т.е. как ошибка, заблуждение, иллюзия и т.п.); кроме того, истинностная оценка религиозного текста может дополняться таким специфическим параметром, как степень достаточности веры автора. Субъект же политического дискурса лишен презумпции искренности, вследствие чего в рамках данной дискурсивной сферы истинностная оценка легко переходит из области неконтролируемых заблуждений в область приписываемой оппоненту сознательной лжи (фальсификации, дезинформации и т.п.). Таким образом, для адекватного анализа эпистемических параметров речевой и мыслительной деятельности весьма важным оказывается требование четкой фиксации границ дискурсивной сферы, в которой эта деятельность осуществляется.

Е.Г. Задворная

ДИСПЕРСИОННАЯ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ СРЕДА (лат. dispersus - рассеянный, рассыпанный) - специфическое рассеянное информационное поле массового обыденного сознания, обеспечивающее восприятие и усвоение психоаналитических идей и элементов психоаналитических учений как некой повседневной и самоочевидной данности. Д.П.С. является одним из фрагментов современной дисперсионной рациональной среды (см.) и играет существенную роль в усвоении и развитии комплекса психоаналитических и психоаналитически ориентированных идей и представлений.

В. И. Овчаренко

ДИСПЕРСИОННАЯ РАЦИОНАЛЬНАЯ СРЕДА (лат. dispersus - рассеянный, рассыпанный) - совокупность рассеянных информационных полей массового обыденного сознания, включающая в себя различные редуцированные и при-митивизированные результаты рационального (философского и научного) познания и некоторые представления об их технологических и технических следствиях, которые существуют в фрагментарных формах повседневной и самоочевидной данности. В значительной части Д.Р.С. включает в себя знания, бывшие когда-то высшими достижениями рационального познания (например, представления о шарообразности Земли, ее вращении и месте в планетарной системе; сведения о фундаментальных законах природы и атомном строении вещест-

ва, знания о возможности полетов аппаратов тяжелее воздуха, передачи звука и изображения на большие расстояния; представления об эволюционном развитии человека, сведения о рефлексах, бессознательном психическом, комплексах, представления о формах и векторе общественного развития и т.д.).

В. И. Овчарен ко

ДИСПЕРСИЯ- один из показателей вариации количественной переменной (см.), равен отношению суммы квадратов (см.) отклонений от среднего арифметического SS- ^к

числу степеней свободы (см.) данной суммы квадратов (n-l); в отличие от суммы квадратов, измеряет "чистую"

вариацию переменной, не зависящую от объема выборки (см. также Стандартное отклонение).Вычисляется по

формуле:

ДИСПЕРСИЯ ОБЪЯСНЕННАЯ(доля объясненной дисперсии) - универсальная мера качества (объясняющей способности) причинных статистических моделей, применяется, главным образом, в анализе дисперсионном (см.) и анализе регрессионном (см.). В некоторых случаях используется также в качестве меры связи (см. Корреляционное отношение).Интерпретируется как доля дисперсии зависимой переменной у . объясненная изменениями независимой переменной X .

Основная идея разделения дисперсии зависимой переменной у на Д.О. и дисперсию ошибки состоит в предположении, что полная вариация зависимой переменной у определяется двумя группами факторов: учтенными факторами, зафиксированными в виде независимых переменных, и неучтенными факторами, представленными "'ошибками модели"'

О. В. 1ерещето

Основой Д. выступает, по Фуко, "стратегический императив", сохраняющий внутри каждой конкретной культуры свою идентичность, несмотря на… Статус Д. может быть представлен как принципиально амбивалентный, причем это… ДИСЦИПЛИНАРНОСТЬ, дисциплина

Д

вых для данного социума когнитивных практик, которые в связи с ним "возникают, но не в меньшей мере его и обусловливают" (Фуко). Иначе говоря, "вот это и есть Д.: стратегии силовых отношений, которые и поддерживают различные типы знаний /равно как и власти. - А.Г./ и поддерживаются ими" (Фуко).

Власть, таким образом, не конституируется в качестве "центрированного, субстанциального феномена", но реализует себя именно посредством функционирования соответствующего Д., пронизывающего собой все уровни и формы отношений: "на самом деле власть - это... пучок - более или менее организованный, более или менее пирамидальный, более или менее согласованный - отношений", силовой характер которых отнюдь не предполагает "фокусировки... в определенное время и в определенном месте на конкретном субъекте власти" (Фуко). Аналогично и познавательные процессы (на уровне своих глубинных целеполаганий) обусловлены выраженным в Д. изоморфизмом конфигураций властных и когнитивных полей соответствующей культуры: "знание сплетено с властью... оно лишь тонкая маска, наброшенная на структуры господства" (Фуко).

Так, например, дедуктивизм как важнейшая характеристика античной культуры оценивается Фуко именно в контексте его двойственных отношений детерминации с соответствующим Д.: "Можно сказать, что в античности имеешь дело с волей к правилу, с волей к форме, с поиском строгости. Как эта воля организовалась? Является ли эта воля к строгости лишь выражением некоторого функционального запрета? Или, напротив, она сама была матрицей, из которой затем выводились некоторые общие формы запретов?" Именно в силу своей детерминированности со стороны Д. культивируемые в конкретном обществе практики (как в сфере политики и познания, так и в других сферах - не столь фундаментальных) реализуются в русле вполне определенного, хотя и не рефлексируемого мышлением повседневности, парадиг-мального контура.

Не объективируясь в эксплицитно сформулированный кодекс регламентации, Д. тем не менее обнаруживает себя фактически во всех типичных для конкретного общества практиках, выступая в качестве фундаментального регулятора последних и не допуская их выхода за пределы заданной наличным комплексом "власти - знания" рамки. Функционирование Д. в конкретных культурных сферах определяется такими его параметрами, как: 1) стратегическая природа; 2) векторная направленность действия; 3) силовой характер. Д. реализуется в "определенного рода отношениях силы... рациональном и координированном вмешательстве в эти отношения силы, чтобы либо развернуть их в определенном направлении, либо блокировать их, либо стабилизировать" (Фуко). Специфика осуществления этого регулирования зависит от конкретной ситуации и может безгранично варьироваться с точки зрения механизма своей реализации.

Сущность Д., однако, не может быть понята через эти его ситуативно плюральные воплощения и исчерпывающе сведена к ним - Д. конституирует себя за ними - как неочевидный инвариант их нормативно-ригористического потенциала, почерпнутого из комплекса "власти - знания". (См. Фуко.)

В целом, творческий метод Фуко правомерно сводим к движению от публичных дискурсов-знаний к скрытым, подлежащим реконструированию, дискурсам-практикам и от них

обоих к таким социальным практикам, которые позволяют понять, как интересующее исследователя явление (например, секс или безумие) конституируется, существует, трансформируется, вступает во взаимоотношения с другими явлениями. И, наоборот, этот метод реконструирует движение от соответствующих социальных практик к скрытым и публичным дискурсам.

В онтологическом измерении этот метод Ф. и схватывается термином "Д." (В.М. Розин). "Что я пытаюсь ухватить под этим именем, - писал Ф., - так это, во-первых, некий ансамбль - радикально гетерогенный, - включающий в себя дискурсы, интуиции, архитектурные планировки, регламентирующие решения, законы, административные меры, научные высказывания, философские, но также моральные и филантропические положения, - стало быть: сказанное, точно так же, как и не-сказанное, - вот элементы диспозитива. Собственно диспозитив - это сеть, которая может быть установлена между этими элементами. Во-вторых, что я хотел бы выделить в понятии диспозитива - это как раз природа связи между этими гетерогенными явлениями. Так, некий дискурс может представать то в качестве программы некой институции, то, напротив, в качестве элемента, позволяющего оправдать и прикрыть практику, которая сама по себе остается немой, или же, наконец, функционировать как переосмысление этой практики, давать ей доступ в новое поле рациональности. Под диспозитивом, в-третьих, я понимаю некоторого рода - скажем так - образование, важнейшей функцией которого в данный исторический момент оказывалось: ответить на некоторую неотложность. Диспозитив имеет, стало быть, преимущественно стратегическую функцию".

Употребление Фуко терминов "дискурс" и "Д." именно в таком значении и в рамках такого подхода позволило связать в единое целое эпистемологические планы осмысления мира (дискурсы-знания), анализ деятельностных и общественных контекстов и условий (дискурсы-властные отношения и дискурсы-практики), а также дескриптивное и компаративное описание текстов (дискурсы-правила). Тем самым Фуко закладывает основания для иной, новаторской схемы организации социально-гуманитарных дисциплин.

А.А. Грицанов

Как особая форма организации знания в культуре Д. впервые оформляется в античности (древняя Греция) в виде целостности (совокупности) философских…

Д

ДИСЦИПЛИНАРНОСТЬ, дисциплина

и наука (внутри которой явно выделяются собственные дисциплины).

В философии и социологии науки (см.) сложилась тенденция ограничивать понятие Д. только совокупностью научных способов познания и рассматривать отдельные науки как самостоятельные дисциплины. Как реализацию знаниевого компонента в социальной жизни можно истолковать и иное употребление термина Д. как фиксирующего обязательность подчинения "всех" (социум, социальные общности и группы, индивиды) установленному порядку (нормам, правилам и т.д.), обеспечивающему организованность, структурированность, согласованность и ожидаемость взаимодействий внутри социальной целостности (как в ее статике, так и в ее динамике, процессуальное™), что обеспечивается как "внешними" (принуждение), так и "внутренними" (интеоризация норм и т.д.) механизмами поддержания Д. в обществе. В этом своем понимании Д. может истолковываться как в том числе и компонент теоретических познавательных практик. Однако по сути это разные употребления термина.

В качестве теоретической, Д. выступает как принцип, способ и механизм: 1) поддержания (воспроизводства и трансляции во времени) выработанного в культуре необходимо-избыточного массива знания; 2) его фрагментации на программы, подлежащие реализации в тех или иных социальных деятельностях (т.е. обеспечения перевода знания из знаково-культурной в социокультурную плоскость общественной жизни, из познавательно-коммуникационного - в деятельно-стное пространство, из "внеличностной" формы существования знания - в личностную и наоборот) с удержанием общей целостности знания внутри культуры; 3) обеспечения прироста нового знания (инноватика трансмутационного режима существования знания, "провоцируемого" нестандартностью и многообразием социокультурных ситуаций его "употребления"), постоянного наращивания его "фрагментов", требующих своей институционализации и социализации в уже существующем знании. Во многом именно неспособность традиционных культур и социальностей (обществ "восточного" типа) справится с проблемой трансмутации (экспонентного приращения) знания и породила феномен Д. Дисциплинарная организация и структурация знания позволила снять ряд ограничений на продуцирование новых когнитивных содержаний, связанных с "вместимостью" памяти субъекта и ограниченностью возможностей существовавших каналов трансляции знания, акцентированных на его непосредственную передачу "из рук в руки" (от учителя к конкретному ученику), а также с запретом на нарушение "нормы", традиции (этот запрет в Д. сменяется прямо противоположным запретом на повтор-плагиат, обеспечиваемый соблюдением принципа приоритета). Фактически Д. реализует (воплощает в себе) универсально-понятийный социокультурный код работы со знаковой реальностью (через воплощение знания в тексты или акты речи как конечные фрагменты, формализующие смысл), теоретически "сжимая" информацию-знание благодаря его облечению в абстрактные формы (понятия, категории и т.д.) и обоснованию его отсылкой ко всеобщему, абсолютному (генерирующему, порождающему) началу-принципу (в качестве которого могут выступать Бог, природа, гипер- или интертекст, истина или догма, авторитет и т.д.). Это исходно предполагает отделение знаниевых практик от ситуации здесь-и-сейчас-деятсльности (слитность которых характерна

для основных практик "классических традиционных социумов-культур). Теоретическое "сжатие" противопоставляется традиционным механизмам "вытеснения" и "забывания" ненужного и избыточного для социокультурных практик знания, что позволило освободить "место" (в "головах" субъектов и каналах трансляции) для вводимого через ритуал нового знания. Оно переносит операции такого рода в принципиально иное (знаковое, языковое, коммуникационное, текстовое) пространство, в котором организуются две взаимосвязанные новые познавательные практики: а) историческая практика, простраивающая взаимосвязь "содержаний" в модусах прошлого-настоящего-будущего, осуществляя их селекцию, интерпретацию и универсализацию через организацию системы отсылок на эти "содержания" (сеть цитирования, "переживающая" владельцев "текста"); б) ревизирующая и перестраивающая (через деконструкцию) по какому-либо структурирующему основанию сеть цитирования концептуально-теоретическая деятельность, различающая индивидуальные "вклады" ("творческие вставки") конкретных субъектов, определяя их "удельный вес" в массиве накопленного знания. Тем самым дисциплина порождает и поддерживает внутри себя (через историческую и концептуально-теоретическую номотетику) собственный тип рациональности, служащий основанием структурно-организационных построений той или иной дисциплины на основе собственных критериев целостности, полноты, непротиворечивости, простоты, определяющих, в конечном итоге, какие различения могут быть утрачены в исторической перспективе и по каким основанием будут генерироваться различения в перспективе концептуально-теоретической (что в свою очередь делает некоторые ■ различения несущественными для временной трансляции), ■ Таким образом, далеко не все внутри дисциплинарных "виде- > ний" и "горизонтов" подлежит социализации и, соответствен-^; но, институционализации. ;

В методологии и социологии науки в качестве инвари- • антных компонентов любой дисциплины рассматривают: 1): массив накопленного в ней знания, понимаемый как сделан- \ ные в нее "вклады" - результаты (вектор в прошлое дисцип- • лины); 2) существующее дисциплинарное сообщество, диф-' ференцированное (статусно и организационно) внутри себи (настоящее дисциплины); 3) предметно-проблемное поле по- j исков дисциплинарных результатов, или предмет (вектор в i будущее дисциплины); 4) механизм социализации (и инсти-1 туционализации) добытых "вкладов", их признания и ввода в; массив накопленного знания (их перевод в область "решен-1 ных вопросов"); 5) институционализированные механизмы j подготовки кадров через приобщение неофитов к наличному массиву знания и принятым в дисциплине правилам деятельности (система университетского образования, например); б) систему ценностей, традиций, правил деятельности - этос дисциплины; 7) сложившуюся сеть цитирования, постоянно деконструируемую и вновь конструируемую через вписывав-1 мые новые "вклады", систему вновь делаемых отсылок, а \ наиболее радикально - через изменение структурирующих j критериев внутри массива знания; фактически она являете! j пространством координат, ориентиров, шкал измерения, век- j торов наибольшего приложения усилий; 8) собственно дис- [ циплинарную деятельность по воспроизводству, сохранению, наращиванию, переструктурации дисциплинарной целостности; в значительной степени это не деятельность как такова»,

ДИСЦИПЛИНАРНОСТЬ, дисциплина

Д

а коммуникация, частично "мимикрирующая" и институционализированная как деятельность (именно коммуникация прежде всего и есть "место" операций со знанием). Внутри дисциплинарной деятельности (как коммуникации) формируются обязательные (Исследователь, Теоретик, Историк, Учитель...) и факультативные (Эксперт, Оппонент, Рецензент, Редактор, Референт, Популяризатор...) институционализируемые внутри сообщества фигуры-субъекты. Фигура Теоретика в зависимости от типа Д. конкретизируется и институционализируется как Философ, Теолог или Ученый. Взаимозависимость и взаимообусловленность этих персонажей и символизируемых ими дисциплинарных дискурсов впервые достаточно четко были артикулированы О.Контом (см.) в его "законе трех стадий", в котором социальная история трактуется как интеллектуально-дисциплинарная история прогрессирующей смены религии (теология) метафизикой (философия), на смену которой в свою очередь приходит позитивизм как система "позитивного, неспекулятивного знания" о мире (наука). Тем самым наука провозглашалась высшим типом Д., что в сциен-тистски ориентированной традиции и привело, в конечном итоге, к ее пониманию как единственно возможной дисциплины (соответственно, вырабатываемое внутри науки представление о рациональности отождествлялось с рациональностью как таковой). Этот тезис оппонировался как со стороны теологии (в том числе и в своеобразном "деизме наоборот": когда различение науки и теологии осуществлялось не для "выгораживания" места для науки, а в ракурсе совместимости научных дискурсов с теологическими), так и в философии (разведение неокантианцами частных научных дисциплин с философией как предельной самореференцией культуры). Но уже в абсолютном идеализме и неогегельянстве философия выступила с критикой науки как ограниченного типа знания и утверждением недостаточности сциентистского типа Д. для описания современной культуры. Линия критики науки как дисциплины в традиции философии жизни привела, с одной стороны, к отрицанию примата знания над жизненными практиками в целом, а с другой (у О.Шпенглера) - к тезису о различии типов рациональности в различных цивилизациях и постановкой под вопрос исключительности и универсальности европейских дисциплинарных практик. Первую программу синтеза разных дисциплинарных дискурсов (научного, философского и теологического) как условие целостного описания человека, понимания его места в мире выдвинула философская антропология (первая формулировка у Шелера). К осознанию "неупиверсалыюсти" дисциплинарных дискурсов, их "неавтономности" и тотальной "идеологизированное™" пришел в своей социологии знания (см.) Манхейм (см.) (для социологии знания проблематика Д. вообще стала одной из конституирующих ее саму как специ-фичекую область метатеоретических познавательных практик). С необходимостью пересмотра представлений о науке (а следовательно, о природе Д. как таковой) столкнулась и сама аналитическая философия. Это привело к манифестированию ряда новых программ понимания научных теоретических практик в постпозитивизме, а в лице Л. Койре - к концепции единства науки, философии и религии (теологии) внутри культурного целого, их различном конфигурировании, адекватном интеллектуальным и духовным контекстам эпохи.

В истории российской философии и социологии науки аналогичный крут идей развивал Петров (см.), создавший свою концепцию происхождения разных типов дисциплинар-

ного знания и роли каждого из них в культурном развитии Европы. В качестве различающих критериев Петров рассматривал прежде всего специфику верификационных (и аналогичных им) процедур в разных дисциплинах. Так, согласно его концепции, философия в отличие от теологии и науки не имеет своих собственных механизмов верификации, прибегая иногда к заимствованиям или в науке, или в теологии. Кроме того, отсутствие процедур верификации не позволяет провести внутри философии иерархическую структурацию наличного знания (позже качество "сопротивления" иерархизации было осмыслено как принципиальная поливариантность в гуманитарном знании, которое в целом (особенно в постклассической фазе) обнаружило тенденцию скорее к концептуальному (паттерному), чем собственно теоретико-научному оформлению). Далее, философия периодически обнаруживает внутри себя импульсы к "выходу" за пределы собственной Д., с одной стороны, а с другой - вырабатывает практики, оспаривающие продуцируемую ею рациональность - традиция так называемого иррационализма, мистицизм и интуитивизм как "познавательные" стратегии. (В теологии противоречащие ее рациональности тенденции табуируются догматикой или "изгоняются" за пределы ее Д. как "ересь".) И хотя и в науке, и в теологии собственно метатеоретические уровни знаниевых практик также не имеют непосредственных верификационных механизмов, отсутствие таковых в философии позволяет классифицировать ее как "незавершенную" или "нестрогую" Д. В то же время структуры и характер верификации в теологии и в науке принципиально отличны друг от друга. Верификация в теологии является одновременно и объяснением, она обращена в прошлое и оформлена как ссылка на текст (например, Библию), который выступает как первопричина всего простраиваемого знаниевого дискурса и полностью им освящается. В теологии нет запрета на повтор в верификации [можно ссылаться на одно и тоже место текста (без учета всех прошлых обращений к нему) для обоснования самых разных "содержаний"]. В науке же процедуры объяснения (вектор в прошлое дисциплины) и процедуры верификации (вектор в будущее дисциплины) принципиально разведены, при этом верификация оформляется как ссылка на предмет (природу), как источник истинности и адекватности знания. В науке имеет место так называемый эффект ретроспективы: верификация в ней предшествует объяснению, т.е. будущее предшествует прошлому. В том числе и благодаря этому в европейской культуре оказалось возможным конституировать как ряд "практических" профессиональных дискурсов, связанных с просчетом будущих рисков (предприниматель, банкир, менеджер и т.д.), так и специфические культурные технологии проектирования и программирования (а также прогнозирования и планирования) как отличающие именно европейские типы социальности. Важно отметить, что различные типы дисциплин не только комплектируются друг с другом, но и конфигурируют разные свои сочетания и способны "перетекать" друг в друга. Так, философия содержит в себе возможности "ходов" и в теологию, и в науку. Теология оказалось способной в свое время взять философию к себе "служанкой". В теологии содержался (выработался внутри нее) импульс к порождению опытного естествознания. В этой связи Петров, в частности, исследует Никейский символ веры, разработку Уильямом Оккамом субъект-объектной схемы, разные решения, дававшиеся в схоластике взаимоотношениям и самому

Д

ДИСЦИПЛИНАРНОСТЬ, дисциплина

пониманию составляющих триад "Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой", "до вещей - в вещах - после вещей" (в частности, два познавательных ряда Фомы Аквинского: божественный "до вещей": интеллект-образец-вещь; человеческий "после вещей": вещь-образец-интеллект), "духовный-душевный-плотский", онтологическое доказательство бытия Бога (конституировавшееся от Иоанна Скота Эриугены до Ансельма Кентерберийского) и т.д. Особое значение для возникновения опытного естествознания имело, согласно Петрову, исходное выведения Бога (как непосредственного источника) за скобку текста Библии и последующее возникновение метафоры аналогии "природы как книги" (как поэтический штамп выражение "книга природы" было употреблено Аланом Лилльским в 12 в.), а также разделение теологии на "теологию откровения" и "естественную теологию" как непосредственный праобраз ("тренажер") естествознания. Во взаимопроникновении Д. друг в друга во многом "повинна" лишь по-разному стратегически оформляемая общая для них исходная установка "творения мира по слову" (варьируемая как: "не из деятельности сказанное", "должное есть основание для сущего", "не от себя сказанное"), подкрепляемая Абсолютом Логоса (Космоса), Библии (Бога), Эксперимента (Природы), реализуемая в отчуждении личного "вклада" в качестве публикации, диссертации, диспута и т.д. и отыскании ему места в массиве знания, замкнутого на Абсолют. Однако анализ типов дисциплин (особенно научных) выявил и иную тенденцию в их развитии - тенденцию к "замыканию" их дискурсов на себя внутри дисциплинарных массивов. В этом отношении дисциплину можно трактовать как практики "вычленения" идеального и его редукции к мышлению, оформляемому определенным образом в языке, логике, предметности, парадигмальности [наиболее хорошо эти процессы прослежены в стратегиях оформления науки в виде генерализируемых в мере своей абстрактности (универсальности) теорий]. Как продуцируемые в рамках этих стратегий тексты, так и само "правильно организованное" мышление имеют тенденцию к автономиза-ции и автоматизации, начиная функционировать для поддержания все возрастающей собственной сложности в режиме "машинерии", утрачивая первоначально породившие их импульсы и смыслы (ср. с формально-рационализированной системой бюрократии, "бюрократической машиной").

Отсюда стремление в постклассической методологии к поиску "деблокирующих", "размыкающих", "открывающих" дисциплинарные дискурсы механизмов как за счет "размывания" границ между Д. (в частности, посредством релятивизации жесткого "принципа демаркации" научного и ненаучного знания, сформулированного Поппером), так и изменения представлений о самой природе Д. Тем самым, во-первых, конституируется установка на синтетичность современных систем знания в противоположность прежней установке на аналитическое расчленение дисциплины, трактуемой как влекущая за собой операционализацию мышления (и деятельности) и его "замыкание на себя". В этой связи возникли многочисленные проекты как внутринаучных синтезов дисциплин, так и акцентирование роли философии в качестве "предельной саморефлексии культуры", способной: 1) работать не только с "организованным мышлением", но и с сознанием и бессознательным, блокируя тем самым редукцию идеального к процедурам мышления; 2) играть роль механизма "открывания" дисциплин друг в друга (во многом именно за счет

своей "недостроенности" как дисциплин, что ранее рассмат- • ривалось в сциентистской традиции как ее "родовой" недостаток). Во-вторых, важную роль сыграла экспансия разработок методологии науки в сопредельные области. Так, специ- . альному анализу были подвергнуты как субструктурные (концепция личностного знания Полани), так и суперструк-! турные (концепция научных парадигм Куна) подуровни тео- ■ ретических (первоначально научных) познавательных практик. Тулмином была предложена программа, снявшая редук-; цию рационального к логическому, в которой рациональное'. стало пониматься как исторически обусловленные, социо-; культурно нормированные и санкционированные допустимые; (легитимные) способы и методы переоценки принятых внутри s той или иной дисциплины интеллектуальных стандартов и позиций. Холтоном были сформулированы принципы тема-; тического анализа дисциплин как выявления их "сквозных" тем, а И. Лакатосом (см.) - идея научно-исследовательских программ, переформулированная Д. Блуром (см.) в иди: "сильных" программ, усилившей отсылки к социокультурной и событийной обусловленности познавательных стратегий.: Важное значение в этом отношении имела разработка пред-^; ложенного М. Полани (см.) термина "научное сообщество", j Так, Т. Кун (см.) в этом ключе переосмыслил понятие пара-: дигмы как управляющей "не областью исследования, а груп-, пой исследователей", что способствовало конституционали- > зации понятия "дисциплинарной матрицы" как упорядочи-1 вающей дисциплину структуры, включающей в себя: 1) сим-! волические обобщения (логика и язык), 2) метафизические I допущения (концептуальные модели), 3) ценности, 4) образ- j цы (парадигма в узком смысле слова). Все эти изменения в i понимании характера дисциплины вели к отказу от ее трак-' товки как стремящейся в идеале воплотиться в форму науч- j ной теории, к признанию адекватности ей форм концепции! (паттерна), к трактовке ее как способов описания культуры, s Последующий шаг в направлении универсализации понятии? "дисциплина" был сделан в постструктурализме. Дисциплины; стали пониматься как механизмы генерации различных взаи- j мосвязанных внутри целого (гипер- или иптертекстов) дис- { курсивных стратегий, к которым фактически редуцируете! j вся социальная жизнь; как предустановленный порядок мыш- j ления и деятельности вообще (включая и "практический" [ уровень ее реализации), как целостность "дисциплины зна- j ния" и "дисциплины тела", что фундировалось постструкту- ( ралистской установкой на преодоление редукции подлежащей | исследованию проблематики только к "содержаниям" сознания. Аналогичную установку на "возвращение тела" развивала и философская антропология, но если благодаря этому она восстанавливала в правах целостность субъекта, человека как исходную точку синтетического мира, то постструктуралистская перспектива привела прямо к противоположному результату - утрате субъекта как такового и признанию организующей (учреждающей) власти анонимных дисциплинарных дискурсов как таковых.

Наиболее всесторонне этот комплекс вопросов в связи с понятием "дисциплина" обсуждался в работах М. Фуко (см,). Исходным для движения в этом направлении у него явилоа понятие эпистемы как предельной для каждой конкретно! эпохи рамки, общего пространства производства дисциплинарных дискурсов знания, задающего способы "бытия порядка" как такового, организованного в соответствии с опреде-

ДИСЦИПЛИНАРНОСТЬ, дисциплина

Д

ленными взаимосоотносимыми кодами восприятия и конструирования, собственно и задающими "человеческую размерность" миру. Конституирующим принципом эпистем, основанием производства социальных и познавательных практик выступает соотношение между "словами" и "вещами", которое принципиально сокрыто от непосредственного наблюдателя и может быть реконструировано лишь в ретроспективе методами "археологии знания". Однако окончательная радикализация проблематики была осуществлена в работах позднего Фуко (периода "генеалогии власти") и связана с понятием "комплекса власти-знания", который в редуцированном виде воспроизводится в каждой из дисциплин, во всех дисциплинарных дискурсах. Являясь проявлением анонимной, диффузной и дисперсной власти "культурного бессознательного", Д. учреждает и организует телесную и ментальную индивидуальность. При этом "дисциплина тела" понимается как "метод, который делает возможным детальнейший контроль над действиями тела, обеспечивает постоянное подчинение его сил и навязывает ему отношения послушания-полезности"; а "дисциплина знания" как "принцип контроля над производством дискурса", поддерживающий его идентичность и ограничивающий случайность его события посредством "постоянной реакгуали-зации правил". Следовательно, дисциплина имеет амбивалентный характер: не только негативный (подчинение, ограничение, контроль), но и позитивный, побуждая действовать (мыслить) в определенных рамках, позволяя "конструировать, но с рядом ограничений".

Возникновение Д. и основанных на ней "дисциплинарных обществ" происходит, согласно Фуко, в "классическую эпоху"; в которую "родился человек современного гуманизма", и "произошло открытие тела как объекта и мишени власти". При этом может быть простроена схема последовательной смены разных типов обществ (аналогичная схеме исторического развития: традиционное общество - индустриальное -постиндустриальное), где "властительное общество" (власть над смертью, сбор налогов, тело как собственность, простейшие механизмы, такие как рычаг, тяги, часы) сменяется дисциплинарным (построенным по принципам дискретности, индивидуальности и универсального образца и использующим энергию), которое в свою очередь предшествует "обществу контроля" (отличающемуся хаотизацией, континуальностью, фрагментированием - "дивид", а не "индивид", "целостность" которого поддерживается только цифровым кодом доступа и личным номером, а также работающим со знаками). Отличаясь от рабства, вассалитета и монастырского аскетизма, Д. ориентирована на "экономическую эффективность", "администрирование жизни", на детальную и непрерывную организацию своих объектов. Как механизм формирования индивидуальности (клеточной, органической, генетической и комбинированной), дисциплина осуществляется (воплощается) посредством соответствующих механизмов - структурирования пространства (1), кодировки деятельностей (2), организации генезисов (3) и сложения сил (4).

В частности, "игра пространственного распределения", отвечающая за формирование аналитической "клеточной индивидуальности" (1), использует метод таблицы, присущий как сугубо научным дискурсам, так и совокупности политических, военных, школьных и больничных уставов. Таблица в таком случае является механизмом "обработки множественности как таковой, извлекая из нее максимум полезных све-

дений". Дисциплина табулирует пространство "отгораживанием", результатом чего являются территории, пространства-заключения, такие как тюрьма, школа, завод, больница и т.д. Внутри отгороженных территорий осуществляется распределение индивидов по клеткам-камерам - рабочее место, больничная палата, класс. Кроме того, такая локализация (нуклеаризация) индивидов должна быть максимально специализированной и функциональной, что обеспечивает эффективность действий тела и делает возможным постоянный надзор за ним. Наконец, дисциплина помещает тела в сеть отношений, приписывая каждому телу определенный ранг, включая его в определенную иерархию. Механизм кодирования деятельностей формирует органическую индивидуальность (2), помещая тело в рамки анатомо-хронологической схемы поведения. Формируется тело как организм (ср. концепцию "тела без органов" Делеза и Гваттари). Время делится на повторяющиеся циклы (например, расписание занятий, распорядок дня) и все более детализируется, разбиваясь на все более короткие отрезки. Время проникает в тело - происходит так называемая корреляция тела и жеста, телу приписывается определенная длительность и последовательность действий. Действия строго регламентированы, что обеспечивает принудительную связь тела с производством вообще, и (или) с ма-нипулируемым объектом - продолжением тела, его органом, в частности. В итоге, дисциплина ориентирована на исчерпывающее использование тела, т.е. действует принцип антипраздности. Генетическая (историческая) индивидуальность (3), учреждаемая "аналитической педагогикой", сопряжена с концепцией линейного дискретного времени индивида. Длительность (также становление, взросление, образование) распределяется на ряд последовательных отрезков (этапов, серий), в каждом из которых тело принуждается к постоянным упражнениям, которые формируют определенные навыки, необходимые для перехода на следующий этап. Серии организованы по аналитической схеме от простого к сложному таким образом, чтобы сохранялась возможность постоянного контроля и вмешательства в формах исключения, разделения, наказания и т.д. Завершение каждого из отрезков знаменуется экзаменом, определяющим, во-первых, способности индивида (меру упражненности его тела) и, во-вторых, соответствие этих способностей требуемой норме и уровню обученное™ других. Техника экзамена связывает дисциплинарное знание (знание как дисциплину) с той или иной формой отправления власти. Являясь проявлением анонимной и дисперсной власти, экзамен делает видимым индивида, превращая его в объект знания и объект власти. "Экзамен - своеобразная церемония объективации". Кроме того, экзамен помещает индивида в детализированный документальный архив, своеобразную хронологическую классификацию, что привязывает индивида к истории. Наконец, комбинированная индивидуальность (4), образованная сложением множества сил, представляет собой не что иное, как эффективную социальную машину. Единичное (сингулярное) становится деталью и хронологической программой, которую необходимо соединить с другими деталями и программами. Функционирование социальных аппаратов, построенных на принципах дисциплинарной власти, с необходимостью требует четкой системы командования и как следствие порождает кибернетические системы. Как принцип контроля над производством дискурса, Д. отличается как от принципа автора, который воспроизводит авторскую идеи-

тичность, так и от принципа комментария, заново открывающего первоначальный смысл. Это совокупность правил и положений, образующих анонимную систему знания и позволяющих конструировать новые высказывания. Дисциплина относится к определенному плану объектов реальности, выраженных в определенном языке (с помощью концептуальных и технических средств), и, помимо этого, вписывается в определенный теоретический горизонт, актуальную и проблемную область познания. Подобно "дисциплине тела", "дисциплина знания" (соотносясь с ней в рамках общей дисциплинарной целостности) отграничивает особое теоретическое пространство, которое наделяется значением "истинного", в противовес "ложному", тератологическому пространству незнания и (или) анти-знания (т.е. пространству "сна разума", порождающему "теоретических" и "методологических" бестий, чудовищ и химер, например, в ересях и "лженауках"). Дисциплинарное высказывание может быть ошибочным (флогистон, теплород и т.п.), но в соответствующей исторической ситуации необходимо противопоставляется высказываниям недисциплинарных пространств. Тем самым и осуществляется контроль над производством дискурса: дисциплина делает видными только те дискурсивные события, которые произведены по правилам Д., т.е.: 1) соответствуют правилам дискурса; 2) подчиняются дискурсивным ритуалам (квалификация, коммуникативная позиция, жесты и поведение, задающие "предполагаемую или вменяемую силу слов - их действие на тех, к кому они обращены, и границы их принудительной силы"); 3) принадлежат дискурсивным сообществам, в которых обеспечивается циркуляция дискурсов в "закрытых пространствах" и осуществляется их распределение таким образом, "чтобы их владельцы не оказались лишены своей собственности самим этим распределением"; 4) социально присваиваются и закрепляются на макроуровне общества посредством главным образом системы образования, которое "является политическим способом поддержания или изменения форм присвоения дискурсов - со всеми знаниями и силами, которые они за собой влекут". Таким образом, в перспективе постструктурализма дисциплина была переистолкована не просто как специфически европейская по происхождению структурная организованность познавательных теоретических практик, но как универсальный конституирующий механизм культуры как таковой (ее археология и генеалогия), "надзирающий" и "наказывающий" (Фуко) механизм производства социальности. В частном случае, это сделало несущественным и классическое раздельное применение термина "дисциплина", в котором Д. противостояло понимание дисциплины как необходимости подчинения всех определенному социальному порядку. См. также: Наука, Философия, Теория, Концепция, Концептуализация, Концепт.

В.Л. Абушенко, Н.Л. Кацук

ДОБРЕНЬКОВВладимир Иванович (р. 1939) - российский социальный философ и социолог. Окончил философский факультет Московского государственного университета (1966) и аспирантуру МГУ (1969). С 1980 -доктор философских наук, профессор. С 1969 Д. постоянно трудится в Московском университете: ассистент, старший преподаватель, доцент, профессор, заведующий кафедрой истории социологии философского факультета (1985-1989), заведующий кафедрой истории и теории социологии социологического фа-

культета (с 1989 по настоящее время). Опубликовал около 100; научных работ, в т.ч. 4 монографии, учебники и учебные по-_; собия. Его труды переведены на английский, немецкий, пор- \ тугальский языки. Д. - академик Академии социальных наук; РФ, академик Международной академии информатизации. За. время работы в МГУ Д. прочитал и читает основные курен j лекций: "История и теория социологии", "Социальная психо-; логия", "Социология религии", "Методика и техника социологических исследований". Подготовил 3 докторов и 45 кандидатов наук. Д. с 1989 возглавляет Учебно-методическм объединение университетов России по специальностям "Со- • циология", "Социальная антропология". Под его научно-методическим руководством разработана концепция высшего! профессионального образования, разработаны и опубликова-^; ны планы, программы и государственные стандарты подготовки бакалавров, специалистов и магистров социологии. Д.- ' член Ученого совета МГУ, председатель Ученого совета со-; циологического факультета, председатель специализированного совета по защите докторских диссертаций по социологическим наукам, член президиума Академии социальных наук ■ Российской Федерации, вице-президент Российского общества социологов и демографов, главный редактор реферативно-: го журнала РАН "Социология", главный редактор журнала: "Вестник" Московского университета. Серия "Социология и политология", главный редактор международного научного' журнала "На рубеже веков". i

Д. в течение ряда лет исполнял административную рабо- [ ту в Московском университете: зам. проректора по учебной j работе на гуманитарных факультетах (1978-1983), проректор-j директор Института повышения квалификации преподавай-! лей общественных наук при МГУ (1983-1986), проректор \ МГУ по учебной и научной работе на гуманитарных факуль- { тетах (1986-1992). Награжден орденами Дружбы народов | (1980), Трудового Красного Знамени (1986), Почета (1998), j медалями, знаком "Почетный работник высшего профессио-1 нального образования России" (1998). Ученый совет МГУ' присвоил Д. почетное звание "Заслуженный профессор Мое- j ковского университета". i

ДОВЕРИТЕЛЬНЫЙ ИНТЕРВАЛ- интервал, который I строится по данным выборочного исследования для оценива- [■ ния параметра генеральной совокупности (см.) (см. Стали стическое оценивание). Предполагается, что значение пара-j метра с заданной доверительной вероятностью находится IS этом интервале. Доверительная вероятность, которую пршм-то обозначать (l — а). выбирается из стандартных значений 0,9; 0,95; 0,99 и т.п. Вероятность того, что значение параметра находится вне пределов данного интервала (а), составляет,

соответственно, 0,1; 0,05; 0,01 и т.п.

Д.И. вычисляется на основе значения соответствующее статистики выборочной (см.) с учетом свойств ее распреде» ния. В частности, Д.И. для математического ожидания (он) (среднего арифметического по генеральной совокупности) имеет вид:

мя, затрачиваемое на дорогу от дома до работы, по генеральной совокупности с вероятностью 95% составляет от 38 до 42 минут.

Точность оценки параметра посредством Д.И. характеризуется двумя величинами - половиной длины интервала и уровнем доверительной вероятности (для нашего примера это, соответственно, 2 минуты и 0,95). Длина интервала, в свою очередь, определяется стандартной ошибкой (см.) среднего арифметического s/-J~n (чем она больше, тем длиннее

интервал) и доверительным коэффициентом, значение которого зависит от выбранного уровня доверительной вероятности (чем он выше, тем больше доверительный коэффициент и длиннее интервал). Другими словами, повышая уровень доверия к интервалу, мы тем самым увеличиваем его длину и снижаем точность оценки. Поэтому единственным реальным механизмом, позволяющим повысить точность интервального оценивания, является снижение стандартной ошибки за счет увеличение объема выборки.

Д.И. могут строиться для любых параметров генеральной совокупности (вероятности положительных ответов, дисперсии, мер связи и т.п.), а также для случайной ошибки выборки (см.).

О. В. Терещенко

ДОЛЯ ОБЪЯСНЕННОЙ ДИСПЕРСИИ -см. ДИСПЕРСИЯ ОБЪЯСНЕННАЯ.

ДОСУГ- система различных видов человеческой деятельности (см.), ориентированная на реализацию разнообразных потребностей людей и осуществляемая в свободное время индивида. Проведение Д. способствует как процессам рекреации (см.) человека, так и удовлетворению его потребностей в межличностном общении (см.) и различных развлечениях.

В настоящее время в рамках социологических, социально-психологических и индивидуально-психологических исследований принято вычленять активные и пассивные формы проведения Д. В первом случае - это деятельностные разновидности Д.: творческие и любительские занятия, занятия

физкультурой, а также активные формы межличностного и межгруппового общения. Во втором случае - это пассивное потребление различных культурных мероприятий и - особенно во второй половине 20 в. - потребление продукции средств массовой коммуникации (радио, телевидение, Интернет и пр.).

Е. Tauber

Методы прогнозного социального проектирования, разрабатываемые в 1985-1995 Д., успешно применялись ею к анализу социальных оснований городского… Д. является основателем лингвосоциопсихологии (шире -семосопсихология).…

Д

ДРОБИЖЕВА

монстрировала на практике плодотворность своего теоретического и методического подхода. Д. разработала теоретический подход к анализу текста, наиболее адекватно отображающий основные семантические этапы, которые использует читатель или слушатель при смысловом восприятии текста. Данный метод анализа был формализован и операционализи-рован, может быть применен к практически любому тексту. Этот метод - информативно-целевой подход к анализу текста -является, видимо, лучшим из всех существующих методов содержательного анализа текста. Информативно-целевой (шире - мотивационно-целевой) подход к анализу текста Д. направлен на "реконструкцию" соотносимой с замыслом общения ориентировочно-деятельностной основы его содержательно-смысловой структуры, на прогнозирование его возможных смысловых интерпретаций. В отличие от распространенного предметно-содержательного анализа текста, по ходу которого важно ответить на вопросы: "О чем говорится в тексте?", "Что говорится?" и "Как говорится?", в ходе информативно-целевого анализа всем перечисленным выше вопросам предшествует вопрос: "Почему и для чего в тексте вообще что-то говорится?". Иными словами, прежде всего выясняются мотив и цель деятельности общения, в которой порождается и интерпретируется текст, а затем рассматривается тот материал (тема), на котором этот мотив и эта цель реализуются. Информативно-целевой анализ направлен во многом на выявление отрицательных эффектов смысловых разночтений - "эффект смысловых ножниц", который может быть описан как возникновение смыслового "вакуума", вызванного несовпадением смысловых "фокусов" общения в ходе обмена текстовой деятельностью. Этот эффект, отрицательно влияющий на межличностные, внутри- и межгрупповые связи, чреват серьезными социальными последствиями. Неадекватные интерпретации, по Д., - это неверно истолкованные научные концепции и искаженные литературные источники, это необоснованные решения и несогласованные действия, это простое отсутствие непонимания между людьми. Информативно-целевой анализ успешно применялся и применяется в социологических и психологических исследованиях процесса чтения, в психолого-педагогических исследованиях процесса обучения. Д. была предложена новая парадигма социального познания - "экоантропоцентризм". Данная парадигма исходит из того, что социальные институты общества представляют собой кристаллизацию непрерывно происходящего метаболизма (обмена веществом, энергией и информацией) между человеком и средой его обитания. Работающий в этой парадигме исследователь акцентирует свое внимание не столько на человеке и/или среде в их обособленности, сколько на тех обменных (метаболических) процессах, которые происходят между ними. Экоантропоцентрическая парадигма социального познания и получившая обоснование в ее рамках теория коммуникации как механизма становления, поддержания и развития культуры и социальности, будучи рассмотренными в прикладном разрезе (то есть применительно к разномасштабным социальным объектам - к социуму как таковому или микросоциуму, например, урбосистеме), по мнению Д., открывает новые возможности для диагностики, описания и регулирования социально значимых процессов. Об этом свидетельствует осуществленная в этом ключе разработка "мягкой" наукоемкой социальной технологии прогнозного (проблемно-ориентрированного) социального про-

ектирования. Эта технология, включающая в себя две взаимО-; увязанные стратегии - социально-диагностическую и конструктивно-коммуникационную, - интегрируются в процессы выработки решений на основе высокоразвитых форм социальной коммуникации, способствуя устранению существующего поныне разрыва между эмпирическими и теоретически-, ми уровнями социального познания. См. также: Интенции ; нальный (мотивационно-целевой) анализ, Семиосоциол-сихология, Экоантропоцентрическая социология.

И.Н. Красавцем

В работах Д. вскрываются причины негативных тенденций в межэтнических отношениях, о значении иммобильноети, социально-конкурентных ситуаций,… Д. одной из первых начала изучать этническое самосознание на личностном… Главные сочинения (всего - более 200): "История и си циология" (1971); "Духовная общность советских…

!

ДРЯХЛОВНиколай Иванович (р. 1932) - российский социолог, специалист в области теоретико-методологических проблем анализа больших социальных систем на основе исследования НТР, социологии труда и трудовых коллективов.

Окончил МГУ. Доктор философских наук (1976), профессор (1977). Заслуженный деятель науки РФ (1993). В 1988-1994 - зав. кафедрой социологии труда, зам. декана социологического факультета МГУ. С 1995 - профессор психологического факультета МГУ. Награжден знаком "За отличные успехи в работе". Д. проделал большую работу по созданию научных социологических подразделений и социологически факультетов в научных центрах Украины (Киев, Львов, Одесса), Белоруссии, Узбекистана, Киргизии, Казахстана.

Д. уточнил понятие "социальные системные качества", разработал категорию "полей взаимодействия" на основе

ДУССЕЛЬ

Д

анализа связей в системах: "человек - труд - наука - техника", "производство - труд - наука". Способствовал восстановлению в правах понятий "предела" при изучении закономерностей социального развития. Этот подход позволил интерпретировать "технологические волны" Н.Д. Кондратьева (см.) как объективную цикличность научно-технического, технического и трудового процессов. "Поле взаимодействия" таких компонентов, как труд, техника, наука, производство, образует, по мысли Д., своеобразную "турбулентную" "экстремальную зону", в которой формируются возможные направления развития новых социальных качеств общества. Эта "экстремальная зона" действует как "детонатор", индуцируя процессы появления новых элементов и связей, на базе которых появляются различные качества социальной системы, умножающие или снижающие возможности ее потенциала.

Д. много внимания уделил проблемам социологии труда (см.). Им дано функциональное видение этого направления социологии науки, определена концепция социологии труда, ее насущных проблем. Под руководством Д. осуществлены социологические исследования на предприятиях, которые нашли практическое применение во многих отраслях народного хозяйства. Д. и Б. Князев - одни из первых в СССР дали социологическую трактовку трудового коллектива.

Главные сочинения: "Научно-техническая революция и общество" (1976, переведена на фр. и нем. яз.); "Категории исторического материализма" (1978); "Практикум по прикладной социологии" (1988, соавтор); "Социология труда" (1993, соавтор); "Марксистско-ленинская социология" (1989, соавтор); "Практикум по социологии" (1992, соавтор) и др.

ДУССЕЛЬ(Dussel) Энрике (р. 1934) - аргентинский философ, социолог, теолог, историк, одновременно представляет "философию и теологию освобождения". В его творчестве переплелись мотивы неомарксизма (см.), ориентированного на "позднего" К. Маркса (см.), М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, X .Ортеги-и-Гассета (см.), Э.Левинаса, "религиозной феноменологии", Ф.Фанона (см.), "философии латиноамериканской сущности", постмодернизма. Автор концепции "аналектики" как диалогического типа дискурса (см.), лежащего в основе преодоления тотальных отношений зависимости в философской и теологической практиках освобождения. Основа аналектики (как "философии американского", а не "американской философии") - концепт инаковости, задающий импульс движению латиноамериканской истории через порождение утраченной Западом "новизны". Однако при этом сам Д. признает, что он открыл Латинскую Америку в Европе. Учился в Католическом университете в Париже и в немецких университетах Мюнстера и Майнца, а также в Мадриде. В 1965 -лиценциат теологии (Париж), в 1967 - доктор истории (Сорбонна), в 1969 - доктор философии (Мадрид). Профессор Национального университета в Куйо (Аргентина) и Института СЕЛАМ (СЕЛАМ - Латиноамериканский епископальный совет) в Медельине. После военного переворота в Аргентине эмигрировал в 1970-х в Мексику, профессор УНАМ (Национальный автономный университет Мексики), периодически читал курсы в университетах стран Латинской Америки и Европы (Бельгия, Испания, Италия). Основные работы: "К деструкции истории этики" (1970); "Об аналектическом методе и латиноамериканской философии" (1973); "Латинская

Америка: зависимость и освобождение" (1973); "Теология освобождения и этика" (1974, программная работа); "Теология освобождения и история" (1975); "Латиноамериканское освобождение и Э. Левинас" (1975, совместная работа); "Введение в философию латиноамериканского освобождения" (1977); "Философия освобождения" (1977, программная работа, которой предшествовала статья "Философия освобождения в Аргентине: приход нового философского поколения", 1976); "Пути латиноамериканского освобождения" (т. 1-3, 1973, 1974, 1978); "К этике латиноамериканского освобождения" (т. 1-2, 1973; затем они вошли в состав многотомника "Латиноамериканская этическая философия", 1978; т. 3, 1977; т. 4, 1979; т. 5, 1980); фундаментальный трехтомник (был задуман как четырехтомник), дающий собственную версию прочтения Маркса: "Теоретическое творчество Маркса. Комментарий к "Экономическим рукописям 1857-1859" (1985); "К неизвестному Марксу. Комментарий к рукописям 1861-1863" (1988); "Поздний Маркс (1863-1882) и латиноамериканское освобождение. Комментарий к третьему и четвертому томам "Капитала" (1990); "Апель, Рикер, Рорти и философия освобождения" (1993) и др.

Исходная установка "философии американского" Д. - отстраивание себя по отношению к иному, а следовательно и его последовательная философская критика. В силу того, что это критикуемое "иное" доминантно в европейской философии как "онтология тотальности" (или "философия тождества"), отношение переворачивается: именно критика "тоталь-ности"("тождества", не допускающего ничего вне себя) становится у Д. "иным" в пространстве существующих дискурсов как "маргинальное по отношению к центру", как "Инако-вое", как открывающее "бесконечность Другого". "Тотальность" биполярна и поэтому допускает внутри себя противопоставленность "тождественности" и "другого" как "иного" (а тем самым и критицизма как философской позиции), но только как "различия" внутри себя самой. В социальном и культурном планах это отношение внутри тотальности можно описать в терминах господства и подчинения, угнетения и зависимости. Только "выход за предел" (ситуация Латинской Америки по отношению к Европе, "не-Запада" - включающего в себя в этом случае и Азию с Африкой, и даже национальные меньшинства Запада, т.е. Третий мир в целом - по отношению к Западу) способен превратить "критику" в Критику, "иное" в Инаковость, "другое" в Другого, что переводит дискурс и праксис зависимости и подчинения в дискурс и прак-сис освобождения. Последние возможны только на основе собственного социокультурного опыта, но обязательно критически соотнесенного с иным опытом, что требует, согласно Д., как уважения к своему латиноамериканскому, так и "прочтения Европы из Латинской Америки". В ходе такого чтения сам Д. реконструирует историю становления "онтологии тотальности" в европейской философии как полагания субъекта из своей (европейской) субъективности, что снимает саму возможность проблематики Другого. "В итоге, онтология замыкается как система, не предчувствует праксис асистема-тический, более чем онтологический, который смог бы проложить путь к новому, более справедливому порядку". Кроме того, в этом случае, считает Д., снимается ответственность за материальное (телесное), так как субъект редуцируется к духовному. Истоки этого типа философского дискурса обнаруживаются уже у Гераклита ("из всех [состоит] единое, а из

Д

ДУССЕЛЬ

единого - всё) и Парменида ("бытие существует, а небытие не существует"), а ее подлинными основоположниками были Платон и Аристотель. Новое время заменило физическую тотальность объекта ("физио-логию") тотальностью "Я" субъекта ("лого-логией"). Основные представители этой философии в Новое время, согласно Д., - Декарт ("ego cogito"), Гегель ("в-себе-бытие") и Ницше ("вечное возвращение"). Однако уже средневековая "тео-логия" сделала возможным полагайте в качестве Другого Бога ("этот Другой был Богом"). Попытки же преодоление дискурса тотальности "изнутри" Д. связывает с линией возможности "диалогической философии" ("диа-логии"), к которой можно отнести Шеллинга, Фейербаха, Маркса, Хайдеггера. Этот тип философского дискурса задает экстериорность Другого, но только как интериорного теоретическому "Я" (Другой здесь по-прежнему, согласно Д., остается в "забвении"). Центральной фигурой этого ряда философов является для Д. Левинас, исходя из работ которого он и предлагает собственную систему категорий "философии и теологии освобождения". Так Д. вводит две пары категорий - позитивную и негативную. Первая пара презентирует "раз-личие" (различность по природе - в пояснении Д.), отличность от, экстериорность, открытость новому, изменчивость-обновление. Это Инако-вость (Alteridad) и Другой (el Otro). Вторая пара концептуализирует доминантную линию европейской философии. Это Тотальность (Totalidad) и "То же" (lo Mismo). Эти пары категорий позволяют как мыслить ситуацию зависимости, так и обнаружить пути освобождения, заменяя "онтологию тотальности" "мета-физикой раз-личия", диалектику аналек-тикой, логику аналогией, гносеологию герменевтикой, эгоизм служением, монолог диалогом, идеал проектом, апологетику критикой.

Первая пара описывает ситуацию "периферии" и "марги-нальности" ("варварства Третьего мира"), т.е. диалогичное™, позволяющей услышать "не-свое" (и сделать его "своим"), выводит в отношение "лицом-к-лицу" (Я - Другой). Вторая пара описывает ситуацию "центра" и "одномерности" (отсылка к Маркузе), т.е. монологичности, не позволяет слышать "не-свое", предполагает анонимное отношение людей по "закону вещей" или по "закону соотношения логоса и вещи" (Я -не-Я, Я - Он). В первом случае мы имеем дело с этикой, во втором - с онтологией. Этика заменяет ориентацию онтологии на обоснование истины ориентацией на моральное признание Другого, язык как монолог речью как диалогом, производство общением. Однако сама этика при этом должна быть подвергнута де-струкции как возвращению к первоначальному смыслу этического, нахождению его элементов внутри конкретных философских этик. Этот смысл, согласно Д., задается исходным значением слова "этос" (ethos - "жилище", "место пребывания") как размышляющем проживании, а не размышлении о нем, как способе установления отношений (солидарных или эгоистических, справедливых или несправедливых) в "бытии-с-другими". Подлинная этика и этическое бытие являются для Д. основанными на социальных ценностях первоначального христианства (бедности и солидарности). Этике ставятся в соответствие методы аналек-тики (описывающей отношения с экстериорным, отношения свободы и свободы, открывающей "новые пространства"), онтологии - диалектика (описывающая инториорные отношения биполярности как отношения господства-угнетения и

подчинения-зависимости внутри замкнутого пространства). В первом случае через новизну Инаковости задается импульс истории (через освобождение от всех форм зависимости, в том числе и от "центра"), во втором можно говорить о "конце истории" (сохранение империалистического и неоколониального "центра"). Эти пары переструктурируются па уровне метафизики как Инаковость (Alteridad) - Тотальность (Totalidad), на уровне этики как Другой (el Otro) - "То же" (to Mismo), где первые члены - "не-Запад", вторые - "Запад", Первые предполагают эсхатологичность и индивидуальность, вторые - системность и массовость. Последние нацелены на продуцирование господства и угнетения (властных отношений между людьми), подчинение первых, удержание их в состоянии зависимости, тогда как первые нацелены на продуцирование освобождения от зависимости (этических отношений между людьми), что исходно предполагает реабилитацию "конкретного Я", т.е. преодоление анонимного существования в горизонте безличностного через борьбу за свою индивидуальность. При этом конкретность понимается Д. и как вписанность в определенные обстоятельства, и как конечность, но последняя берется не как ограничение, а как невозможность избежать ответственности. Индивидуальность не "имеется", а постоянно "становится", предполагая при этом постоянность понимания в коммуникации и языке особенности Другого, признание за ним значения "лица". "Лицо" Другого, всегда являясь из экстериорности как откровение, требует понимания в антропогическом отношении альтернативности, раз-личия по отношению к "тотальности" или "тождеству". Оно (лицо) "желает" ответа на свое слово, взывает к справедливости. "Другой никогда не один и всегда подвижен. Каждое лицо в отношении лицом-к-лицу есть также эпифания [богоявление] семьи, класса, парода, эпохи, человека и человечества в целом и, более того, абсолютно Другого". Поэтому антропологическая точка зрения, согласно Д.. есть ключ к пониманию экономики, идеологии и политики, эротики и даже "спасения". Отсюда смещение проблематики теологии в социально-антропологическую плоскость, а также понимание "теологии освобождения" (исходящей из того, что "быть христианином" вовсе не значит "быть европо-христианином", и предполагающей "вслушивание в голос Другого" и "служение Другому" как свою социальную программу) как "философии освобождения", акцентирующей данную проблематику. Вера есть результат занятия определенной антропологической позиции (в отношениях лицом-к-лицу мужчины и женщины, родителей и детей, брата с братом) и в этом своем проявлении она описывается философским мышлением (как метафизическая вера), но может обосновываться и теологическим откровением, указывая тем самым границы мышления. "Между мышлением Тотальности (хайдегеровской или гегелевской-одна из конечности, другая из Абсолюта) и позитивным открытием Бога (который был бы сферой теологического слова) должно обрести свой статус откровение Другого, как антропологического прежде всего, и должны быть выяснены методологические условия, которые сделают возможным его интерпретацию". Последняя возможна лишь в случае служении Другому, его исторического освобождения, политической) изменения и экономического преобразования социума, т.е. | она может быть (как дискурс) реализована лишь как праксис освобождения.

ДУССЕЛЬ

Д

В этом ключе Д. отличает преобразования праксиса (как области прежде всего политики и идеологии, практико-политических отношений) от преобразований попезиса (как области экономики и технологии, отношений человека с природой). В контексте служения-освобождения Другой перестает быть только отчужденным индивидом, а превращается в обобщенное название подчиненного и зависимого вообще как противостоящего господствующему и угнетающему. Тогда и его экстериорность, "внеположенность" по отношению к "центру" покоится не столько на индивидуальном (экзистенциальном), сколько на социокультурном опыте, порожденном "своей" (национальной) историей (и третировавшемся "цивилизованным миром" как "варварский", являющийся собой в таком качестве "ничто" и подлежащей замене - "заполнению как пустоты" - опытом "центра"). Отсюда, согласно Д.: "Другой для нас - это Латинская Америка относительно европейской тотальности, бедный и угнетенный латиноамериканский народ относительно господствующей олигархии". В иной ипостаси - это "Бедный", но понятый не через негативную экономическую характеристику, а через позитивность социокультурной характеристики как неудовлетворенный (собой) и инициирующий революционные изменения, как обладающий духовным потенциалом, как не зараженный утилитаризмом и меркантилизмом.

Проблему "Бедного" Д. решает через переинтерпретацию "позднего" Маркса, акцентированно противопоставленную версии Альтюссера (но и другим версиям западного неомарксизма - Д. Лукача (см.), К. Корша (см,), Г .Маркузе (см.), Ю. Хабермаса (см.), у которых речь идет о преодолении капитализма необходимого, а не зависимого - периферийного). Так Д. видит в поздних редакциях "Капитала" Маркса не политэкономию, а этику ("этическую реальность отношений", научно-рационалистически обосновывающих "этику освобождения"). В основу своей интерпретации Маркса Д. положил абсолютизацию категории "живого труда" как труда "Бедного", противопоставленного овеществленному труду. Живой труд, как некапитал и не-ценность, создает последние "из ничего". Он экс-териорно первичен по отношению к капиталу как ценности ("тотальности"). Презентируя "конкретную телесность" работника, способность физического субъекта к созиданию, живой труд воплощает собой экстериорность как способность к преобразованию "тотальностей". Носителем же экстериорности как таковой выступает уже не работник и не класс, а народ, т.е. "бедные", выдвигающие обоснованное этикой требование справедливости. "Бедный - это реальность и в то же время "категория": это подчиненная нация, подчиненный класс, подавляемая личность, угнетаемая женщина, бесправный ребенок -поскольку они экстериорны по отношению к самой структуре господства". Тем самым Другой (el Otro) репрезентируется для Д. на раз-личных "уровнях" Инаковости (Alteridad), перемещаясь между ними и требуя своего воплощения на каждом из них через освобождение как преодоление существующих форм зависимости. В каждом случае это становится возможным вопреки онтологическому отношению "Я - мир" и благодаря коммуникативно-языковому онтошению "Я - Другой". Позитив во втором отношении предполагает негатив по отношению к первому как Критику и отрицание Тотальности (Totalidad) и "Того же" (lo Mismo), что есть занятие по отношению к ним позиции "атеизма". При этом главное услышать за пределами ввдимого мира голос Другого, в которого (вопреки очевидности) надо верить (лицо Другого появляется как откровение),

"желать" его в силу "любви и справедливости". Ведь только Другой способен продуцировать "созидающее раз-личие", изменение, новое в силу своей экстериорности горизонту "Того же". Откровение Другого дает мне возможность творить невозможное из моей самости. Таким образом, согласно Д., вся инноватика (деятельность и познание) покоится на отношениях "лицом-к-лицу", лишь переходящих с "уровня на уровень" (от Я - Другой и Мы - Другие, вплоть до соотнесения с абсолютно Другим - Богом как творцом мира). При этом каждый раз отношения Я - Другой предполагают соотнесение с Тотально-стью-"Тем же" более "высокого уровня" через их отрицание ("атеистическое"), освобождение от них. В свою очередь, Тотальность - "То же", возникающие на предшествующем "уровне", преодолеваются на последующем.

В качестве основных "модельных" ситуаций на уровне "лицом-к-лицу", конституирующих соответствующие им модификации социальности, Д. рассматривает отношения: 1) мужчины и женщины ("эротика"); 2) родителей и детей ("педагогика" - всякое просветительское и идеологическое отношение как профессиональное служение Другому, вводящее дискурс дисциплинарности; в силу своего "срединного" положения между эротикой и политикой она может выступать и как "педагогика-эротика", и как "педагогика-политика", а в обоих случаях как "педагогика освобождения", сменяющая "педагогику господства", основанную на садистском этосе); 3) брата с братом ("политика" - предмет эклесиологии, дополняющей собственно политическую рефлексию теологической, вводящей представления о добре, как признании Другого и служении ему, и зле, как отрицании Другого и порабощении его). При этом "экономика" и "технология" (производственные отношения) рассматриваются Д. как стремящиеся к элиминации отношений "лицом-к-лицу", а неравенство мужчины и женщины символизирует для него любые отношения господства и угнетения. Именно патриархальная семья и господство мужчины (как мачо) порождают и воспроизводят, согласно Д., патологию эдиповой ситуации. Эдипова ситуация продуцируется европейским ауто-эротическим "импульсом онтологического стремления к самому себе", что ведет, в конечном итоге, к упразднению сексуального (итог всей новоевропейской философии, по Д.), т.е. к самоотрицанию мужским миром самого себя. Однако "за" бессознательным, задаваемым эдиповой ситуацией, обнаруживается, пересиливающий "импульс служения Другому", на котором может быть построена "эротика освобождения". Само бессознательное при этом переинтерпретируется как "жажда служения", выраженная в созидательной деятельности на благо Другому ("эротическая экономика"). Классическим же "предельным" примером отношения "лицом-к лицу" выступает для Д. "разговор" Иеговы с Моисеем. Отношения "лицом-к-лицу" задают изначальную этичность человеческим отношениям, так как они есть отношения любви раз-личных (они не утилитарны) и отношения, основанные на справедливости в силу отношения "Я" к Другому как к личности (они не меркантильны), а как таковые описываются основными категориями ком-мунитарной "этики освобождения": "любви-справедливости" (amor-justicia), "до-верия" как утверждения возможности "Другого слова" (con-fianza), "надежды" на будущее освобождение Другого (esperanza). Аналектика, определяющая эти отношения, внутренне этична, а не просто теоретична. Принятие Другого уже есть этический выбор и моральная ангажированность, ведущие к выбору праксиса и исторической ангажированно-

Д

ДУССЕЛЬ

сти, как реализации "услышанного в слове Другого", из него проинтерпретированного, концептуализированного и верифицированного. Чем больше зависимый "другой" становится независимым Другим, утверждая "иное" как Инаковость, тем более он превращается в "Ничто" для Тотальности и "Того же", утверждая свою "внеположенность" по отношению к ним он становится свободным. Отсюда понимание освобождения Д. как "движения восстановления Инаковости угнетенного". Освобождение предполагает не насилие одних по отношению к другим, не борьбу за власть как установление собственного господства, а "конституирование себя как свободного перед Тотальностью". Освобождение предполагает встречу свободы и свободы. Открытость миру есть всегда не только попадание в горизонт бытия-данного, но всегда и в возможность-бытия, которая, осуществляясь, и конституирует бытие-данность, открывая новую возможность бытия. Отсюда и свобода имеет свое основание в бытии, и встреча свободы и свободы предполагает предварительное признание возможности и необходимости "бытия-с-другими". Следовательно, свобода есть не абсолют, а основание личностно ответственной реализации возможностей, "способ нашей внутримирской трансценденции". Человек не свободен по отношению к своему фундаментальному проекту освобождения, но он свободен в выборе возможностей его реализации. "В Тотальности есть лишь монолог "Того же". В Инаковости - диалог между "Тем же" и Другим, исторически развивающийся диалог в новизне, в созидании. Это движение через новизну Инакового есть человеческая история, жизнь каждого человека от рождения до смерти. История, движение есть срединность между "Тем же" и Другим как экстериорностью, чью тайну никогда не исчерпает это движение". История пост-современности становится возможной, следовательно, только исходя из наличия Другого как свободного за пределами системы Тотальности. Она есть реализация (праксис) дискурса освобождения и блокирование экспансии претендующей на господство Тотальности. Соответственно и философия пост-современности возможна как "философия освобождения" (она же "теология освобождения"). "Философия, осмысливаясь вместе с освободительной практикой и изнутри ее, также станет освободительной. Эта философия, возникающая из практики и осмысления, явится пост-современной философией; она будет исходить из праксиса, преодолевающего диалектику субъекта как "угнетателя-угнетенного". "Философия освобождения" строится как метод, позволяющий "уметь верить в слово Другого и интерпретировать его", что порождает ее практикование в отношениях, построенных по типу "учитель-ученик", в которых философ предстает как "человек народа со своим народом" ("занимает герменевтическую позицию угнетенного", что только и позволяет "достичь истинного видения реальной исторической ситуации"). Философ, как будущий учитель, начинает с того, что становится нынешним учеником будущего ученика, открываясь его слову как голосу бедного и угнетенного, дабы иметь в последующем (в качестве учителя) право и возможность вернуть бедным и угнетенным их слово, но как " учительское слово ученика". "Реальное соединение с борьбой угнетенных есть исходная точка движения философии освобождения, которая есть освобождение не только через свои категории, а главным образом через свой выбор, через единство праксиса философа с реальным историческим субъектом, с его интересами, с его сознанием". В этой проце-

дуре философ блокирует возможность продуцирования "софистики господства", сам освобождаясь от зависимости в Тотальности, и прозревает для видения того, "что перед его глазами развертывается исторически и повседневно", а тем самым только в этом случае и способен высказать новое слово (а не только слушать слово "чужого" - европейских философов). Тем самым философ (вся "научно-практическая интеллигенция"), выступая от лица Другого, становится носителем "этоса освобождения", "профетического благоразумия", Он сотрудничает в этом отношении с политиком ("практиками") как носителем "политического благоразумия", осуществляющим его проекты-цели. Так как политик способен снова "закрываться в Тотальности", то еще одной задачей философа является постоянное напоминание политику о Другом.

Становление "философии освобождения" (как постсовременной философии) Д. рассматривал как закономерный результат развития латиноамериканской философии, формировавшейся вне, но в зависимости от лого-логии (философии субъекта) европейской традиции, т.е. с позиции зависимого Другого, стремящегося к освобождению. Как философии, направленной на "возвращение Другого", латиноамериканской философии присущ исходный импульс к постмодернизму (пост-современности), реализацией которого в латиноамери- *• капской версии и выступает "философия освобождения" (в том 'j числе и в его собственном лице). Зависимость Латинской Аме- I рики позволила ускоренно осваивать опыт Европы, но при этом актуализировала проблематику опыта собственного, который осознавался или как "варварский" и требующий собственного преодоления, или как "глубоко сокрытый" за чужими формами t и требующий своего проявления. В обоих случаях латиноаме- | риканская философия в своих истоках исходила из признания сохранения форм культурной зависимости (как в прошлом, так и в настоящем) как препятствия к самореализации "латиноамериканского". В становлении дискурса освобождения Д. видел три этапа ("момента освобождения"), кладя в основание их выделения хайдеггеровскос различение оптики как порядка сущего (Seiendes) и онтологии как порядка бытия (Sein) - онтологического уровня человеческой субъективности, бытия как возможности быть, как открытости, т.е. непредзаданности человека перед возможностями жизни. Соответственно Д. говорит об этапах: 1) оптики [латиноамериканский позитивизм и его критики в лице так называемых "основателей" (Корн, Касо, Васконселос и др.) и представителей "философии латиноамериканской сущности" - в Аргентине прежде всего Ромеро]; 2) онтологии: в Аргентине прежде всего ученики Хайдеггера (Н. де Апкин) и Кассирера (К. Астрада), завершившей критику порядка сущего, которую не довели до конца основатели и философы "латиноамериканского"; 3) метафизики раз-личия, реализуемого "новым философским поколением", конституирующим собственно "философию освобождения", призванную пойти "далее" порядка бытия.

Европейская философия, согласно Д., не пошла далее диа-логии внутри "онтологии тождества". "Онтология исторически играла своеобразную роль идеологии существующей системы, которая в мышлении философа универсализировалась, чтобы оправдать из наличной основы все сущее. Как оптика, так и онтология являются систематическими, "тотали-зирующей тотальностью": философ является критиком не радикально, а лишь онтически - будь то представитель социальной критики, философии языка или логоса, или "критической

ДЮРКГЕЙМ

Д

теории". "Я мыслю" (ego cogito) европейской философии исходно означало в Латинской Америке "я завоевываю", отмеченное самим фактом Конкисты с ее "героическим бытием", основанным на "враждебности" как способе видения Другого. Конкиста в этом смысле лишь воспроизвела в Латинской Америке предопределившую европейскую историю греховность ситуации убийства Каином Авеля как брата, но и как Другого, что породило "виновность" европейца и "обиду" как духовное самоотравление дискриминируемого зависимого. "Речь же идет о том, чтобы выйти за пределы бытия как понимания системы, основы мира, горизонта смысла. Этот выход за пределы выражен частицей мета в слове мета-физика". Латиноамериканцы же, исходно занимая позицию Другого, последовательно конституировали дискурс мета-физики раз-личия, обнаруживая за разумом как "пониманием бытия" антропологическое этико-политическое (а в этом качестве и теологическое) основание и воспринимая "онтологию тождества" как "тематическое выражение фактического опыта империалистического европейского господства над колониями", порождающее в новой редакции доктрину "национальной безопасности", содержащую в себе постоянную угрозу репрессий по отношению к Другому. В этом смысле освобождение не сводится к революции (которая есть "конкретный факт разрыва, момент перехода к новому порядку"), оно имеет более широкий смысл: "Это отрицание отрицания: если угнетение есть отрицание свободы, то освобождение есть отрицание угнетения. Кроме того, освобождение есть подчеркивание субъекта, который преодолевает отрицание: это позитивность нового порядка, нового человека. Освобождение охватывает весь процесс: включает этапы предреволюционные, революционную ситуацию и продолжение революции как построение нового порядка. Это не только отрицание отрицания, но также и утверждение позитивности самовыражения нации, народа, угнетенных классов и их собственной культуры". Освобождение есть установление политической гегемонии угнетенных ("бедных") через преодоление состояния прежде всего культурной и политической зависимости, т.е. реализацию выявленной "сокрытости" Инаково-сти своего собственного этико-теологически ориентированного бытия культурой.

В.Л. Абушенко

ДЮРКГЕЙМ(Durkheim) Эмиль (1858-1917) -французский социолог и философ, родоначальник французской социологической школы, первый в мире профессор социологии, основатель и издатель журнала "Социологический ежегодник" (1896-1913). Преподавал в университетах Бордо и Парижа, осуществил институциализацию социологии во Франции. Основные сочинения: "Элементы социологии" (1889), "О разделении общественного труда" (1893), "Правила социологического метода" (1895), "Самоубийство" (1897), "Элементарные формы религиозной жизни" (1912), "Социология и философия" (1924) и др. Продолжая традиции О. Конта (см.), Д. испытал также влияние Ш. Монтескье (см.), Ж.-Ж. Руссо, И.Канта, Спенсера (см.).

Соглашаясь с Контом о месте социологии в системе наук, доказывая возможность появления социологии только в 19 в., когда люди осознали, что необходимо стремиться самим управлять социальной жизнью, Д. отстаивал специфичность объекта социологии - социальной реальности, ее несводимость к биопсихической природе индивидов, определил

предмет социологии как социальные факты, существующие вне индивида и обладающие по отношению к нему "принудительной силой". Д., являясь главным теоретиком позитивистски ориентированной социологии, разработал теории "социального факта", "социального познания", "социальной сплоченности", "функционального анализа", "разделения труда", "самоубийства", "социологии религии" и др. Проблема социального факта прошла красной нитью через все его работы, являясь цементирующим звеном всего круга его идей.

По Д., основу социальной жизни составляют социальные факты, не сводимые ни к экономическим, ни к психологическим, ни к физическим факторам действительности и обладающие рядом самостоятельных характеристик. Их главные признаки - объективное, независимое от индивида существование и способность оказывать на индивида давление - "принудительная сила". Д. подразделял социальные факты на: а) морфологические, составляющие "материальный субстрат" общества (физическая и моральная плотность населения, под которой Д. подразумевал частоту контактов или интенсивность общения между индивидами; наличие путей сообщения; характер поселений и т.п.), и б) духовные, нематериальные факты ("коллективные представления", составляющие в совокупности коллективное или общее сознание). Д. исследовал, главным образом, роль коллективного сознания, его различные формы (религию, мораль, право), придавая ему решающее значение в развитии общества. Теоретико-методологическую основу всей концепции Д. составляет социологизм (одна из разновидностей социального реализма). Опираясь на этот принцип, Д. наделял общество чертами физического и морального превосходства над индивидом.

По Д., человек есть существо двойственное. В нем - два существа: существо индивидуальное, имеющее свои корни в организме, что ограничивает деятельность; и существо социальное, которое является в нем представителем наивысшей реальности интеллектуального и морального порядка - общества. Без общества, по Д., не было бы ни религии, ни морали, ни политики, ни экономических учреждений. Согласно принципу "социологизма", Д. требовал объяснять "социальное социальным", что вело к недооценке других факторов в жизни общества.

Вторым теоретико-методологическим принципом учения Д. является "социальная сплоченность". Она играет определяющую роль в его учении о разделении труда, об изменении форм религии, политической власти, экономической организации общества. По мере роста степени социальной сплоченности в обществе происходит социальный прогресс. Согласно его взглядам, разделение труда осуществляется как природный процесс, но ему предшествует консенсус всех участников. Различаются два его варианта: 1) механический и 2) органический. Механическая солидарность доминировала в архаическом обществе. В нем люди обладают социальным равенством, против отклоняющегося поведения применяются крайне строгие санкции, а индивиды не имеют возможностей для развития своих способностей. Органическая солидарность характерна для современного общества. Здесь обмен человеческой деятельностью, ее продуктами предполагает зависимость членов общества друг от друга. Поскольку каждый из них несовершенен в отдельности, функцией общественного разделения труда является интегрирование индивидов, обеспечение единства социального организма, формирования чувства солидарности. Последнюю Д. рассматривает как высший

Д

DUMMY-КОДИРОВАНИЕ

моральный принцип, высшую универсальную ценность. В современных условиях для развития солидарности, по Д., необходимо создавать профессиональные корпорации. Они должны выполнять широкий круг общественных функций, от производственных до культурных и моральных, вырабатывая и внедряя в жизнь новые нормы, регулирующие отношения между трудом и капиталом, способствующие развитию личности и преодолению кризиса в обществе.

Весьма существенное значение в развитии общества Д. придавал религии. Во всех его книгах проводится идея, что религия - естественный продукт развития общества. Проследив историю развития религии, начиная от австралийской тотемической культуры и заканчивая буржуазной культурой, Д. убедительно доказал, что "реальный" и "подлинный" объект всех религиозных культов - общество, а главные социальные функции религии - воссоздание сплоченности и выдвижение идеалов, стимулирующих общественное развитие. Д. подчеркивал значение религии в сохранении нравственных ценностей, в воспитании человека, в утверждении "позитивной солидарности", "гуманного права". В силу этого он доказывал необходимость религии в обществе, но не "божественной", а "социальной".

Наибольшую популярность во всем мире принесла Д. его книга "Самоубийство". Отвергая существовавшие концепции об исключительно психологической основе самоубийства, Д. доказал, что причиной его является социальная жизнь, ее ценностно-нормативный характер, определенная интенсивность социальных связей. Он выделил три типа самоубийства: 1) эгоистическое самоубийство, представляющее собой протест индивида против нормативов, условий жизни, созданных семьей, социальной группой; 2) альтруистическое самоубийство, вызываемое существующими нормами необходимости приношения себя в жертву кому-то (самосожжение жены после смерти мужа, самопожертвование солдата "во имя Родины", самоубийство родителей, чтобы облегчить жизнь детей и т.п.); 3) аномическое самоубийство, представляющее собой протест против существующих общественных порядков (тирании, фашизма и т.п.). Опираясь на огромный фактический материал, Д. доказал, что процент самоубийств летом выше, чем зимой; в городах выше, чем на селе; среди протестантов больше, чем у католиков; среди одиноких или разведенных больше, чем у семейных. Теоретические разработки, методика исследования самоубийства, разработанные Д., используются и ныне социологами, изучающими эти проблемы.

Созданные Д. социальная философия и социологическая теория покоятся на всесторонне разработанном категориальном аппарате. В его книгах были разработаны важнейшие категории: "время", "пространство", "структура", "функция", "общественные классы", "историческая мысль", "общественные противоречия", "коллективные представления" и др. Д. полагал, что поскольку категории являются концептами, то не трудно понять, что они должны быть результатом коллективной работы общества. "Истинно-человеческая мысль, - писал Д., - не есть нечто, первоначально данное; она продукт истории; это - идеальный предел, к которому мы все более и более

приближаемся, но которого мы, вероятно, никогда не достигнем". Подчеркивая субъективную сторону категорий, их историчность, Д. не отрицал их объективное содержание. "Из того, что идеи времени, пространства, рода, причинности построены из социальных элементов, не следует, что они лишены всякой объективной ценности". Д. оставил не только великое литературное наследство, оригинальную социологическую теорию, но и большую социологическую школу. ^;

Основанная Д. школа, группировавшаяся вокруг издаваемого им журнала, успешно развивала и пропагандировала ; идеи Д. даже во время Первой и Второй мировых войн. Каждый из учеников Д. (С. Бугле, Ж. Дави, М. Мосс, П. Фоконне, М. Хальбвакс и др.) создавал свое направление в социологии, но на теоретическом фундаменте Д. Они и их ученики успешно защищали и защищают сейчас социологическую теорию Д. ; от нападок со стороны феноменологов, марксистов, экзистен- I циалистов. •

Г. П. Давидт

DUMMY-КОДИРОВАНИЕ- техника, позволяющая представлять номинальную переменную (см.) в виде набора j дихотомических переменных. Используется при необходимости включать номинальные переменные в многомерные ста- [ тистические модели. !

Пусть номинальная переменная х имеет к значений. Одно ; из них объявляется референтным (для простоты изложения, пусть это будет значение х_к). Для каждого из оставшихся

значений xj,x₂,...,x_yt_| создается новая дихотомическая! dummy-переменная по следующему правилу: если х = i, то ( Xj = 1. Во всех остальных случаях х, = 0. Связь между ис- | ходной переменной х и набором соответствующих ей dummy- ! переменных можно представить в виде таблицы (к =5 ):

Dummy-переменные	Значения переменной х
X,
х2
Ji
х4

Таким образом, совокупность к-\ dummy-переменных полностью представляет исходную номинальную переменную.

При включении dummy-переменных в регрессионное уравнение (см. Анализ регрессионный)полученные для них коэффициенты интерпретируются по отношению к референтному значению исходной переменной х = к '■ коэффициент b-,

для dummy-переменной Xj показывает, насколько изменится предсказанное значение зависимой переменной при х = i no сравнению с предсказанным значением при х = к .

О. В. Терещенш

Е

ЕВГЕНИКА(греч. eugenes- благородный, хорошего рода) - учение о наследственном здоровье человека и путях улучшения его наследственных свойств, о возможных методах активного влияния на эволюцию человечества в целях дальнейшего совершенствования его природы, об условиях и законах наследования одаренности и таланта, о возможном ограничении передачи наследственных болезней будущим поколениям.

Термин "Е." был впервые введен английским психологом и антропологом Ф. Гальтоном в конце 19 в., а основные положения Е. были сформулированы им в 1904. Основная задача Е., по Гальтону, - это изучение факторов, влияющих на улучшение наследственных качеств будущих поколений путем накопления "расой" полезных наследственных признаков. В Е. выделяются два основных направления: предотвращение рождения детей и ограничение рождаемости у людей с плохим генотипом и плохими наследственными качествами, а также поощрение рождаемости у групп людей, обладающих качествами, наиболее нужными обществу. Первую задачу предлагается решать путем пропаганды воздержания от рождений, больничной изоляции и стерилизации тех контингентов людей, иметь детей которым по их качествам нежелательно. (Как показывает практика, такие меры не дают желаемого результата.) Вторая задача решается путем специального подбора брачных пар, применением искусственных методов для зачатия ребенка и т.п. (Эти меры пока также вряд ли приемлемы для большинства людей.)

Особый интерес к евгеническим идеям проявился в начале 20 в. с появлением и развитием генетики. В это время проводились различные конгрессы и съезды по Е., принимались евгенические программы, создавались евгенические общества и кафедры. Однако к началу 1920-х интерес к Е. упал. Из европейских стран только в Германии нацистами развивались идеи Е., принявшие там форму "расовой гигиены" и обосновывавшие политику геноцида, что в конечном итоге значительно дискредитировало Е. как науку. До сих пор вокруг термина Е. ведутся споры. Часть ученых, например, полагает, что основное содержание Е. со временем должно перейти к таким наукам как медицинская генетика, генетика человека, генная инженерия, то есть к наукам, изучающим проблемы формирования оптимального генофонда наций, совершенствования генотипа человека.

ЕЛ. Кечшш

ЕВЕЛЬКИНГеоргий Михайлович (р. 1944) - белорусский социолог. Директор Института социологии НАН Беларуси (с 2000). Член редакционного совета научного журнала "Личность. Культура. Общество" (г. Москва). Кандидат медицинских наук (1973), доктор социологических наук (1993).

Окончил Иркутский медицинский институт (1967), был направлен по комсомольской путевке на службу в органы

КГБ. В 1968 закончил обучение на Высших курсах КГБ СССР в г. Минске и до 1982 служил на различных должностях в органах КГБ. В 1982 переведен на преподавательскую работу в Институт национальной безопасности (г. Минск), где работал преподавателем, старшим преподавателем, а затем начальником кафедры. В 1994 уволился в запас и продолжил работу в должности профессора кафедры "Социология и психология оперативно-розыскной деятельности".

Основное направление научной деятельности - психология и социология труда, разработка социологических и социально-психологических методик изучения профессиональной деятельности.

Е. - автор более 100 научных работ (2 монографии - одна индивидуальная и одна в соавторстве, 11 учебных пособий -три индивидуальных и восемь в соавторстве, 2 курса лекций, 4 сборника задач - один индивидуальный и три в соавторстве), в том числе: "Использование достижений психолого-социологических наук спецслужбами зарубежных государств" (1994), "Основные проблемы и информационные потребности малого предпринимательства" (2000), "Основные типы экономического сознания и поведения населения в переходный период" (2001), "Профессиональное становление и развитие личности как междисциплинарная проблема" (2002), "Психологический портрет личности" (2002), "Спорт в системе военно-моральной подготовки солдат" (2002, на англ. яз.) и др.

"ЕВРОПЕЙСКИЕ РЕВОЛЮЦИИ И ХАРАКТЕР НАЦИИ"("Die Europischen Revolutionen und der Charakter der Na-tionen". Jena, 1931) - книга Розенштока-Хюсси. Состоит из двух частей - "Теория революций" и "Движение революций по Европе". В первой части анализируется смысл таких понятий, как "революция", "нация", "власть", прослеживается процесс превращения "Запада" в "Европу", выявляется момент вызревания тех условий, которые сделали возможными не только появление революционных настроений, но и осуществимость планов революционного преобразования действительности, Для Розенштока-Хюсси революция, как и всякое человеческое действие, с одной стороны, обусловлена факторами культуры, а с другой - является проявлением человеческих сил и способностей, выступая тем самым в качестве процесса, в ходе которого культура творится. Следовательно, согласно Розенштоку-Хюсси, революция - это, несмотря на сопряженные с ней бедствия и разрушения, все же творческая сила, она всякий раз создает особый человеческий тип и соответствующую ему культурную среду. История революций рассматривается Розенштоком-Хюсси как история смены "пространств власти", стремящихся к расширению до размеров пространства мира в целом и тем самым как процесс, вносящий свой вклад в формирование единого человеческого рода. Каждая революция дополняет предыдущие, сохраняя следы приспособ-

"ЕВРОПЕЙСКИЕ РЕВОЛЮЦИИ И ХАРАКТЕР НАЦИЙ"

ления и в то же время вводя в историю новые человеческие качества и элементы культуры в виде архетипов. Поэтому революции - это не отдельные события, они образуют цепочку, в которой каждое звено зависит от предшествующего ему во времени. Но, по мысли Розенштока-Хюсси, именно христианство делает возможным процесс создания "всемирной истории" из множества локальных ("языческих") историй и единого культурного пространства из множества локальных ("языческих") пространств, тем самым обусловливая процесс "синхронизации" и "координации". Поэтому, согласно автору, по своему происхождению феномен революции принадлежит исключительно к христианской культуре, создавшей "единый мир" в ходе долгого и сложного развития. В результате, как полагал Розеншток-Хюсси, революции - независимо от этических оценок - выступают в качестве упорядочивающего и организующего орудия всемирной истории, вводящего в нее новый принцип жизни и, стало быть, радикально преобразующего общечеловеческую культуру. Именно в ходе революций возникают и "национальные государства" и "национальные характеры". В контексте авторской концепции, соответствующей исторической "прелюдией" может полагаться борьба Римских Пап против императорской власти - так называемая "папская революция". В качестве предварительного условия становящегося единства христианского мира выступает учреждение в 998 аббатом Одилоном из Клюнийского монастыря особого праздника - Дня поминовения всех усопших, ретроспективно распространившего линейное время христианской культуры от Христа в глубь веков до самого Адама и превратившего его в единую общечеловеческую историю. В результате, по мнению Розенштока-Хюсси, церковь святых заменяется церковью всех людей, т.е. церковью грешников, и возникает идея христианского мира, к которому принадлежат все люди. Значительно более сложным, с точки зрения мыслителя, был процесс консти-туирования единого пространства, который и осуществляется цепью революций. Исходным пунктом выступает превращение католической церковью всех поместных церквей, за исключение Римской, в точки лишенного святости пространства, "мира" (т.е. "светского" пространства). Тем самым Рим становился координирующим центром "единого мира", а все расположенное за пределами Рима начинает рассматриваться в качестве объектов, находящихся в "мире" и в этом смысле "светских". Несколько неожиданным результатом "папской революции" стало возникновение первого национального государства на территории нынешней Европы - Италии. Но главное, что она создала, по убеждению Розенштока-Хюсси, была совокупность предпосылок для всех последующих революций, расширяющих "пространство власти".

В качестве следующего этапа революционного процесса, согласно данной концепции, выступила немецкая Реформация. В системе немецких земель сложилась ситуация несовпадения сфер влияния церковных и светских властей. Поэтому князьям немецких земель были нужны не столько епископы, сколько свои юристы для создания того, чем уже обладали итальянские города-государства - единой организации. Средством борьбы князей против папы и епископов стало, по схеме Розенштока-Хюсси, основание университетов. Здесь папа и епископы, в отличие от Италии, проиграли, и университеты вытесняют влияние римско-католической церкви. В университетах акцент делался на изучении Библии и церковной догматики, а их профессора и выпускники должны были образовать силу, противостоящую именно папе и епископам. Поэтому светская власть оказывается

связанной не с папой и клиром, а с тем, что преподается в университетах. Именно на этом обстоятельстве, согласно Розеншто-ку-Хюсси, и основана сохраняющаяся до сих пор репутация немцев как нации ученых и философов. Иначе протекала революция в Англии. Ее прелюдией стала Реформация, до которой английские короли подчинялись папе. Генрих VIII, объявив себя главой церкви, во-первых, разрушил организацию социальных связей на региональном уровне, опиравшуюся на традицию, обычай, привычку (обычное право), а во-вторых, разорвал связь Англии с единым миром, созданным "папской революцией". Это делало решения короля произвольными, а потому нелегитимными, и сознательной целью Английской революции стало восстановление старого права. Именно мелкопоместное дворянство (джентри) стало той силой, которая стремилась возвратить старину, традицию, обычаи, власть прецедента. Джентри в качестве "общин" претендовали на то, чтобы стать силой, уничтожающей этот произвол из палаты общин парламента ("снизу"). Поэтому Английская революция, по идее Розенштока-Хюсси, может быть названа "парламентской", и король, таким образом, выступает в качестве неотъемлемой части парламента. В иных условиях проходила революция во Франции. Для нее главным результатом Реформации стало появление гугенотов, которые, правда, были жестоко уничтожены, что существенно замедлило модернизацию французской культуры. Новый дух появляется у представителей "третьего сословия", "буржуа", занимавших промежуточное положение между аристократией и народом. Поэтому разум буржуа считался его "индивидуальным духом", данным ему от природы, а сам он выступал в качестве идеального образца "естественного человека". В результате индивиду, вопреки многовековой традиции, приписывается дух в качестве способности творить самостоятельно. Отсюда - характерный для французской культуры индивидуализм и культ творческого гения. Отсюда же - рационализм, метрическая система мер и весов, геометрическое разделение Франции на департаменты. Строгость изложения несколько нарушается анализом революции немецких держав - Пруссии и Австрии, так как в данном случае нельзя говорить о включенности соответствующих процессов в цепочку великих революций. Все великие революции, подчеркивает Рс-зеншток-Хюсси, действуют заражающим образом. Локальная революция немецких держав во многих отношениях вызревала именно таким образом, однако, именно благодаря ей, несмотря на идеи 1789 и завоевания Наполеона, существует немецкая нация. Говоря о Пруссии и Австрии, Розеншток-Хюсси подчеркивает, что первоначально это были не государства в современном смысле, а скорее "силы", политически осуществившие то, что было идеологически и теологически достигнуто в ходе Реформации применительно к нации. При этом чрезвычайно важным оказывается дух романтизма. В контексте анализа романтического движения прослеживается генезис взглядов и влияние на последующее развитие таких великих немцев, как Гёте, Гегель, Шлегель. Особое внимание уделяется также немецкому музыкальному гению. Розеншток-Хюсси считает, что характерные для немецкой культуры абстрактные и жесткие правила парализуют волю, которая находит выход в одухотворении, вызываемом музыкой. Тот, кто привык выражать сильнейшее одухотворение в пении (преимущественно хоровом), не давая этому ду- j ховному подъему выхода в практику, становится верноподданным. Однако в Пруссии музыка не только формировала народный характер, по и выполняла функцию украшения военизированного государства. В многонациональной Австрии музыка

ЕЛСУКОВ

играла несколько иную роль: она стала универсальным средством общения пестрого конгломерата народов и вавилонского смешения языков. В результате склонность к самоуглублению и музыкальность стали характернейшими чертами немецкого национального характера Русская революция, осуществленная большевиками, испытала чрезвычайно сильное влияние Французской революции, но она не является ее прямым следствием. При этом "папская революция" никак не коснулась России по той простой причине, что Россия не принадлежит к католическому миру. Слабость церкви всегда держала русскую культуру на грани "беспорядка" и поэтому лозунгом Русской революции становится не столько свобода, сколько порядок - социальный и экономический. Поэтому же ее главной ценностью оказывается не индивид, а народ, понимаемый, впрочем, абстрактно-количественно. Западнические умонастроения русской интеллигенции, знакомой с идеями французского социализма и марксизма, привели к соединению социальных вопросов с политическими, несмотря на то, что в России, фактически не было ни рабочего класса, ни капитализма в смысле Маркса. Этим же объясняется и то, что из всего богатого ассортимента революционных идеологий, предлагаемого западной культурой после Французской революции (либерализм, капитализм, национализм, демократия и др.), был избран именно марксизм. Только марксизм мог обеспечить национальное единство и вписать отсталую страну во всемирную историю, не принуждая ее копировать ни один западный образец: ведь в нем приводились наукообразные аргументы, доказывающие неизбежную гибель буржуазных социальных форм и капитализма как такового. В результате Русской революции оказывается некому передавать эстафету, поскольку она - самая "левая". Тем самым эпоха великих революций заканчивается, и все последующие революции лишь копируют уже осуществившиеся образцы. Завершение цепи революций является созданием предпосылок для планетарного единства человечества Поэтому заключительные страницы книги посвящены "всемирной мобилизации", т.е. тем интегративным процессам, которые ведут к общечеловеческому единству. В контексте этих рассуждений устанавливается связь последовательности революций с обеими мировыми войнами. Наиболее тесно с этими войнами связана Русская революция, которая именно поэтому приобретает планетарное значение. Как бы ни относились ученые и общественное мнение к двум мировым войнам, они, считает Розеншток-Хюсси, также являются интегративными процессами, сделавшими прозрачными границы между народами. В этом отношении обе мировые войны решают ту же задачу, что и революции. Но формирование единого человеческого рода имеет и духовный аспект. Христианская традиция впервые выявила, а эпоха революций реализовала основной закон духа, согласно которому всякое обновление мира предполагает поражение в качестве пути к победе. Не дух как таковой обновляет мир, а конкретные носители духа, которые, будучи лишь моментами целостности, в своих попытках ее обновления всегда сперва терпят поражение. Плата за новшества - это всегда духовное одиночество, обусловленное выпадением из традиции и отрывом от корней. Человек, не повинующийся никакому надындивидуальному духу, может использовать мир, но не в состоянии его изменить, будучи крепкими материальными узами связан с существующим порядком вещей. Поэтому тот, кто доверяется духу, пренебрегает внешним успехом, зная, что может достичь цели изменения мира только в качестве функционера царства духа, а для этого жизнь должна быть прожита как служение некоторому

целому. Розеншток-Хюсси считает, что удивительным в истории является не то, что катастрофические события потрясают и ужасают нас, а то, что они нас преобразуют и обновляют. Все повседневное возникает из необычного и катастрофического. В каждый момент времени люди либо являются воспроизведением творения, либо служат его продолжению. Необходимое случается, но люди в состоянии облегчить его приход, погребая одни времена и начиная новые. Там, где господствует приверженность к возвращению жизни, т.е. к ее возобновлению, история превращает свои катастрофы - революции - в преобразованную повседневность. Именно в этом заключается величие трагической эпохи революций. В ужасе и крови социальных потрясений она продемонстрировала сохраняющуюся причастность человека к божественному процессу творения и подтвердила продолжение диалога человека с Богом вопреки всем провозвестникам нигилизма

В 1938 книга была радикально переработана и выпущена в США на английском языке под названием "Из революции выходящий: Автобиография западного человека" ("Out of Revolution: Autobiography of Western Man"; есть переиздания). Этот вариант значительно больше известен среди историков и философов и даже пользуется некоторой популярностью у неспециалистов. Главных отличий от немецкого издания три. Во-первых, общая перегруппировка материала привела к изменению последовательности рассмотрения революций, которое теперь начинается с характеристики Русской революции и следует далее в порядке, обратном по отношению к немецкому тексту. Во-вторых, добавлена глава "Американцы", в которой описываются особенности Американской революции. В-третьих, появилось много вставок и дополнений общеметодологического и философского характера, которые, по признанию автора, высказанному в переписке с коллегой, он сознательно не включал в немецкий вариант вследствие перегруженности академического сознания в Германии концепциями философии истории, тогда как англосаксонский академический мир явно недооценивает эту сторону исследования революций.

Л.И. Пигалев

ЕЛСУКОВ Альберт Николаевич (р. 1936) - белорусский социолог и философ. Зав. кафедрой социологии факультета философии и социальных наук (с 1989). Окончил Белгосуни-верситет (1963), кандидат философских наук (1969), доктор философских наук (1985), профессор (1988). Декан философ-ско-экономического факультета БГУ (1989-1996).

Научные интересы Е. - история и методология научного познания, теория и история социологии. Подготовил 5 докторов и 15 кандидатов наук.

Для чтения лекций по философии и социологии приглашался в вузы Болгарии и Израиля, принимал участие в работе международных конференций, проводимых научными учреждениями Польши, Германии, Англии и Франции. Является председателем секции философии и социальных наук научно-методического центра учебной книги и средств обучения Министерства образования РБ, членом редколлегии журнала "Социология".

Основные работы: "Методы и формы научного познания" (1978, в соавторстве с В. Степиным); "Познание и миф" (1984); "Теория и эксперимент" (1986, в соавторстве с В. Воробьевым); "Социологический словарь" (1987, составитель, член редколлегии, соавтор); "История социологии" (1993 и 1997, соавтор и научный редактор); "Краткий

ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНАЯ ШКОЛА в социологии

курс теоретической социологии" (1999); "Социология" (2000, главный редактор и соавтор); "Социология" (2001); "Методика преподавания социологии в высшей школе" (2002) и др.

ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНАЯ ШКОЛА в социологии-

направление в рамках неопозитивистской социологии, получившее распространение в США в 1930-1940-х. Ее философской основой послужил прагматизм и инструментализм Дж. Дьюи. Представители этой школы (Дж. Ландберг, Р. Бейн, С. Додд) выдвинули идею создания "научной социологии" по примеру развитых физических наук, предусматривающую применение в социологических исследованиях таких же точных и объективных методов, как в естествознании на том основании, что социальные явления подчиняются законам, общим и для природы, и для социума. Отсюда ряд специфических нормативных требований к социальному исследованию: этическая нейтральность, натурализм в рассмотрении социальных явлений, которые сравнивались с объектами физических наук, бихевиористская трактовка поведения человека, обязательная верификация понятий, использование математического языка. Представители Е.Ш. резко выступали против сторонников интерпретативной социологии - Ф. Зна-нецкий (см.), Р. Макайвер (см.) и др. - которые отстаивали уникальность предмета и метода социальных наук.

Е.Ш. оказала противоречивое воздействие на развитие социологии. С одной стороны, пропаганда естественнонаучной методологии способствовала совершенствованию исследовательского инструментария, повышению точности и строгости полученных результатов, а с другой — увлечение количественными методами, процедурами измерения привело к распространению узкого эмпиризма.

В.А. Балцееич

EXIT POLL(англ. exit - выход, poll - опрос) - особый вид электорального социологического исследования, проводимого в день выборов "у выхода" из избирательных участков методом стандартизированного интервью "лицом к лицу". В отечественной практике также употребляется название "исследование в день выборов".

Е.Р. осуществляется исключительно с целью получения оперативной информации о ходе голосования, выполняя две взаимосвязанные функции: информационную (предварительное ознакомление общественности с результатами выборов) и контрольную (минимизация возможности намеренного искажения результатов выборов).

Проведение Е.Р. неизбежно сопряжено с проблемами этического и организационно-технического характера. Первые связаны с тем, что обнародование данных до завершения процедуры голосования (закрытия избирательных участков) может существенно повлиять на итоги выборов, поэтому во многих странах избирательное законодательство специально регламентирует проведение Е.Р. и возможности использования полученной в ходе него информации. Тем не менее проблема до сих пор не решена, так как уже появляются альтернативные методики, предполагающие организацию параллельного голосования посредством Интернета, что, в случае высокой компьютеризации населения, оказывает значительное влияние на итоговые результаты. Второй круг проблем порождается значительными техни-

ческими сложностями организации Е.Р., что влечет за собой колоссальные финансовые затраты. Поэтому заказчиком, таких исследований, как правило, выступают крупные СМИ, иногда -даже совместно, а исполнителем - ведущие социологические службы.

Для исследователей основные технические проблемы при проведении ЕР., прежде всего, вызваны большим объемом выборки (см.) и необходимостью обрабатывать информацию в оперативном режиме, что требует увеличения количества задействованных сотрудников, кроме того, интервьюеры должны быть обеспечены надежными средствами связи с отделом обработки информации.

В Е.Р. чаще всего используется многоступенчатая районированная выборка. При построении выборки (см.) генеральной совокупностью (см.) являются все лица, фактически участвующие в процедуре голосования. Объем генеральной совокупности (соответственно, и количество ступеней отбора) варьируется в зависимости от уровня выборов (локальные, региональные, национальные и т.п.). Ступени отбора определяются по административно-территориальному критерию. Единицы репрезентации последней ступени - избирательные участки. Так, при работе по общенациональному избирательному округу (президентские выборы) количество отобранных на предпоследней ступени (например, в данном городе) избирательных участков должно быть пропорционально числу респондентов, опрашиваемых в этом городе по национальной выборке. Единицы наблюдения (респонденты) - лица, принявшие участие в выборах. В рамках избирательных участков, попавших в выборку, осуществляется сплошной отбор либо непрерывно, либо дискретно, через равные промежутки времени (например, каждый час).

Инструментарий чаще всего включает только один вопрос: "За кого из кандидатов (либо "за какую партию") Вы проголосовали?", хотя некоторые методики предполагают также фиксацию минимального набора социально-демографических признаков. Наряду с этим практикуется - однако чрезвычайно редко - постановка дополнительного вопроса относительно актуального политического события (например, отношение к какому-либо законопроекту). Но количество вопросов инструментария все же лучше ограничить до минимума в целях повышения оперативности и качества информации.

При работе по инструментарию, содержащему только один вопрос, первичная обработка информации проводится непосредственно "в поле". Через установленные промежутки времени каждый интервьюер передает полученные данные руководству (региональному начальнику опросной сети либо в головной офис). Обобщенные данные поступают к заказчику непрерывно, вплоть до закрытия избирательных участков.

В так называемых новых независимых странах для молодых социологических служб, обладающих сравнительно небольшим опытом осуществления крупномасштабных исследований, проведение Е.Р. является достаточно смелым шагом, поскольку предоставляемые заказчику данные верифицируются без затруднений, и все неточности могут непоправимо отразиться на репутации. Однако необходимо отметить, что, не смотря на все сложности в организации и проведении, Е.Р. остается важнейшим средством обеспечения легитимности выборов и общественного контроля над властью.

А.А. Тарнавсшй

Ж

"ЖЕЛАНИЕ И НАСЛАЖДЕНИЕ"- текст Делеза (см.) ["Desiret plaisir", написан в 1977, предназначался для приватного использования: через общего знакомого был передан лично Фуко (см.); опубликован в 1994]. Делез анализирует возможные точки пересечения понятий собственной философской системы ("детерриториализация", "желание", "тело без органов" и т.п.) и языковых средств работ Фуко "Надзирать и наказывать", "Археология знания", "Воля к знанию" ("дисциплина", "подавление", "организация власти" и т.п.).

Размышления Фуко об устройстве власти (см.) Делез полагает "основными положениями" работы "Надзирать и наказывать" (см.) ввиду того, что: I) такое понятие власти отличается "глубокой политической новизной"; 2) была обнаружена "пропорция" отношений между дискурсивными и недискурсивными образованиями [подробнее см. "Фуко"(Делез)], а тем самым преодолен дуализм в их понимании, сохранявшийся еще в "Археологии знания" (см.); 3) было сформировано понимание устройства власти, основанное на концепции "нормализации и дисциплины" вместо "подавления или идеологии". Делез отмечает, что, анализируя "устройство власти" посредством изучения уровня ее микроустройств, Фуко не ограничивается философским ходом "рассеивания" смысла; одновременно конструировалась некая диаграмма, абстрактная машина, имманентная всему социальному полю. В работе "Воля к знанию", по мысли Делеза, Фуко, по-прежнему отвергая подавление и идеологию в устройстве власти, стремится осмыслить не столько нормализующие, сколько учреждающие ее функции. Учреждение это осуществляется, по Фуко, посредством сферы, схватываемой "позитивной" категорией "сексуальность". Делез усматривает в этой процедуре некоторую опасность: "не возвращается ли Мишель к чему-то вроде "учреждающего субъекта" и откуда в нем потребность вернуть к жизни истину, даже если он превращает ее в новую концепцию?" Далее Делез касается природы микро- и макроанализа, используемых Фуко, начиная с книги "Надзирать и наказывать". С одной стороны, по Делезу, в книге "Воля к знанию" Фуко отвергает различие между ними /микро- и макроанализом. - А.Г./, которое бы порождалось масштабом; при этом микроустройства "обретают у Мишеля вполне стратегическое измерение". С другой, Делез ставит вопрос: "можно ли при такой разнородности все еще говорить об устройствах власти? На уровне микроанализа

понятие "Государство" применить невозможно, поскольку, как утверждает Мишель, Государство невозможно миниатю-ризировать. Но применимо ли тогда понятие власти, не является ли и оно миниатюризацией какой-то глобальной концепции?" Делез отмечает "первое расхождение" с Фуко: по мысли Делеза, "микроустройства" вряд ли могут "быть описаны в терминах власти". Именно поэтому в совместных текстах с Гваттари Делез предпочитал рассуждать о "распорядке желания": по его мнению, желанию никогда нет ни "природного", ни "случайного" определения. По Делезу, "феодализм, к примеру, - новый распорядок отношений с животным (лошадью), землей, с выходом за пределы некоей территориальности (рыцарские странствия, Крестовые походы), с женщинами (рыцарская любовь) и т.п.". Делез пишет, что "желание вращается в этом распорядке разнородностей, в этом своеобразном "симбиозе": желание - то же, что и некий определенный распорядок, некое совместное функционирование... Распорядок желания включает в себя устройства власти (феодальной, к примеру), но располагать последние следует среди различных его компонент". По мысли Делеза, провести параллель и осуществить пересечение между понятийными рядами двух философских подходов возможно так: "Устройства власти возникают... всюду, где происходит перетерриториализация... Стало быть, устройства власти - компонента распорядков, но те включают также и моменты детерриториализации... Распоряжаются и устанавливают не устройства власти, а... распорядки желания, от которых... отпочковываются властные образования". Делез полагает важной ("в отличие от Мишеля") формулировку вопроса: "как может быть власть желанной?" и видит путь к ее решению в том, что власть понимается "как аффект желания (подразумевая при этом, что желание вовсе не является "природной реальностью")". Анализируя соотношение "желание - сексуальность" в контексте идеи "подавления", Делез акцентирует следующее: Фуко полагает ("Воля к знанию"), что "устройство сексуальности низводит сексуальность к сексу (к различию между мужчиной и женщиной и т.п.; и свою роль в этом принижении сексуальности играет психоанализ). Я усматриваю тут эффект подавления... сексуальность в качестве распорядка исторически изменчивого и исторически определимого желания, со своими моментами детерриториализации, течения, комбинаций низводится до

Ж

ЖИЖЕК

некоей молярной инстанции "секса"; и даже если приемы этого понижения не являются репрессивными, результатом (не идеологическим) все равно оказывается подавление, так что нарушается не только потенциальный, но и микрореальный распорядок".

Согласно Делезу, "огромная новизна теории власти Мишеля заключается в следующем: общество себе не (или почти не) противоречит. Его ответ: стратегизироваться, стратегизи-ровать... Мне от этой идеи не по себе". Возражение Делеза (формулируемое в стилистике идей шизоанализа - см. Ши-зоанализ)следующее: "общество, социальное поле себе не противоречит, но первостепенно, что оно отовсюду бежит, первичны (пусть даже не хронологически) линии уклонения". Линии уклонения составляют ризому, картографию социального поля. Линии уклонения, по Делезу, аналогичны импульсам детерриториализации, это "точки детерриториализации в распорядке желания". "Стратегия", согласно Делезу, "не может не быть вторичной по отношению к линиям уклонения"; "желание" же дает о себе знать именно "в линиях уклонения ... оно с ними сливается". Излагая суть проблем, где собственные позиции Делеза и схемы Фуко кардинально различны, автор подчеркивает: "имеется три понятия, которые Мишель наполняет совершенно новым смыслом, не до конца их, правда, развив: отношения сил, истин, наслаждений". С точки зрения Делеза, у Фуко "нет параллелей линиям уклонения и импульсам детерриториализации, коллективным историческим решениям. Для меня /Делез о себе. - А.Г./ не стоит проблема статуса явлений сопротивления: коли линии уклонения являются первичными решениями, коли желание распоряжается социальным полем, получается, что устройства власти и порождаются распорядком желания, и подавляют его, ставят ему заслоны". Осмысливая проблему статуса критического мышления в обществе, Делез пишет: "Я разделяю отвращение, испытываемое Мишелем к так называемым маргиналам ... Но для меня линии уклонения, т.е. распорядки желания, не созданы маргиналами. Наоборот, маргиналы размещаются на пересекающих общество объективных линиях, то тут, то там они стягивают эти линии, переплетают их, перекодируют. Посему я не нуждаюсь в статусе явлений сопротивления: как я полагаю, первично в обществе то, что все в нем бежит, все детерриториапизируется /выделено мною. - А.Г.Г.

Рефлексируя на предмет взаимного неприятия терминов (аллергия Фуко на слово "желание", отказ Делеза от слова "наслаждение"), Делез фундировал эвристическую полезность понятия "желание" тем, что оно: 1) не фиксирует какую-либо нехватку; 2) не является природной данностью; 3) составляет единое целое с функционирующим распорядком разнородностей; 4) является процессом (а не жесткой структурой); 5) является аффектом (а не чувством); 6) это активность каждого ("всеактивность" у Делеза), а не безличная субъективность; 7) это событие. Главным же является, по мысли Делеза, то, что именно желание конституирует "поле имманентности" или "тело без органов". Делез резюмирует, что действительно существенна идея Фуко о том, что "устройства власти имеют прямое, непосредственное отношение к телу". С точки зрения же самого Делеза, значимо это лишь в той мере, в какой на тела налагается организация. По Делезу, "в то время как тело без органов является местом или проводником детерриториализации (образуя тем самым план имманентности желания), все организации, вся система того, что

Мишель называет "биовластью", осуществляют перетеррито-риализацию тела".

Сопоставляя философско-социологический язык Фуко и собственные понятийные средства, Делез характеризует "два совершенно различных типа планов": своего рода трансцендентный план организации, инициируемый Государством, противопоставленный имманентному плану распорядка, осуществляющегося по линиям уклонения. По мысли Делеза, связь между властью и знанием в анализе Фуко можно объяснить так: власти подразумевают план-диаграмму первого типа (например, греческий полис и геометрия Эвклида); противопоставлен же власти иной тип плана - "малые знания" (архимедова геометрия; или геометрия соборов, против которой ополчилось Государство).

А.А. /рицинов

ЖИЖЕК(Zizek) Славой (р. 1949) - социальный философ, уроженец Словении. Президент люблянского Общества теоретического психоанализа. Основные сочинения: "Все, что вы хотели знать о Лакане, но боялись спросить Хичкока" (1988); "Возвышенный объект идеологии" (1989); "Возлюби свой симптом" (1992); "Сосуществование с негативом" (1993); "Зияющая свобода" (1997) и др.

В создании своей методологии исследования феноменов духовной жизни середины - второй половины 20 в. Ж. исходит из того, что в современной философии обозначились четыре разных понимания субъекта и, соответственно, четыре различные этические позиции, взаимоотношения между которыми выражаются противостояниями Хабермас (см.) - Фуко (см.), Альтюссер (см.) - Лакан (см.). По мысли Ж., в конце 20 ст. "дебаты между Хабермасом и Фуко заслонили другое противостояние, другой спор, теоретически более принципиальный: противостояние Альтюссер - Лакан... Налицо показательный случай теоретической амнезии". Хабермас выступает, по Ж., сторонником "этики непрерывной коммуникации, идеала универсальной, прозрачной интерсубъективной общности; используемое им понятие "субъект" - это, безусловно, пресловутый субъект трансцендентальной рефлексии в версии, разрабатываемой философией языка". Фуко, согласно Ж., осуществляет нечто подобное "эстетизации этики": "субъект должен создать собственный модус самообладания; он должен привести к гармонии антагонистические начала в себе самом, так сказать, изобрести себя, выработать себя как субъекта, обретшего собственное искусство жизни. Это объясняет то, почему Фуко так привлекали маргинальные стили жизни, значительно повлиявшие на его индивидуальность (к примеру, садомазохистская гомосексуальная культура). [...] Фуко понимает субъекта достаточно классично: субъект - это самоконтроль и гармонизация антагонизмов, это воссоздание своего уникального образа и "пользование наслаждениями". Альтюссер же, по мысли Ж., совершает решительный прорыв, настаивая на том, что человеческое состояние как таковое характеризует некая трещина, некий разлом, неузнавание, утверждая, что идея возможности преодоления идеологии является идеологической par excellence /преимущественным образом. -А.Г.Г.

Как отмечает Ж., между Реальным и его символизацией располагается значимая дистанция: "Реальное избыточно по отношению к любой символизации, функционирующей как желание, направленное на объект" /иными словами: стремле-

ЖИЖЕК

Ж

ние всех без исключения "великих" революционеров-преобразователей общества тотально гармонизировать социальное целое неизбежно предполагает предельную редукцию соответствующих представлений о мире; Реальное несравненно богаче и разнообразнее, "избыточнее" любых схем его силовой трансформации. - А.Г.1. Анализируя фрейдистскую идею "влечения к смерти", Ж. отмечает, что она суть "не столько биологический факт, сколько указание на то, что психический аппарат человека подчинен слепому автоматизму колебаний между стремлением к удовольствию и самосохранением, взаимодействию между человеком и средой. Человек есть - Гегель dixit - "животное, болеющее до самой смерти", животное, изнуряемое ненасытными паразитами (разум, логос, язык). В этом смысле "влечение к смерти", это предельно негативное измерение, никак не касается тех или иных социальных условий, оно определяет... сами условия человеческого бытия как таковые: это влечение неизбежно и непреодолимо; задача состоит... в том, чтобы уяснить его, чтобы научиться распознавать его ужасные проявления и после... попытаться как-то определить свой modus vivendi /образ жизни. - А.Г./ в такой ситуации". Согласно Ж., любая культура "есть и следствие и причина этого дисбаланса, есть способ... культивировать этот дисбаланс, это травматическое начало, этот радикальный антагонизм". Как подчеркивает Ж., "...следует не только отказаться от попыток преодолеть этот сущностный антагонизм, но и признать, что именно стремление искоренить его приводит к соблазну тоталитаризма: массовое уничтожение людей и холокост совершались во имя человека как гармонического существа, Нового Человека, избавленного от антагонистических противоречий".

Ж. полагает, что "первым постмарксистом /Ж. полагает существенной чертой постмарксизма отказ от глобального революционизма. - А.Г.1 был не кто иной, как сам Гегель: согласно Гегелю, противоречия гражданского общества не могут быть искоренены без скатывания к тоталитарному террору - государству лишь следует не позволять им выходить из-под контроля". По мнению Ж., наиболее продуктивной в контексте теоретической реконструкции природы и сущности идеологии выступает в настоящее время теория социальности, разрабатываемая Э. Лакло и Ш. Муффом ("Гегемония и социальная стратегия". Лондон, 1985). По их версии, фундаментом любой модели социальности должен выступать тезис о неизбывности основополагающего антагонизма - "некой недостижимой сущности, оказывающей сопротивление символизации, тотализации, символической интеграции. Любые попытки символизации-тотализации вторичны: в той мере, в какой они выступают попыткой сшить исходный разрыв, они по определению рано или поздно обречены на провал... Наше время заимствовано, любое решение временно и неоднозначно, это не более, чем полумера в отношении фундаментальной недостижимости" (Ж.).

Согласно главному тезису Ж., подобное понимание антагонизма было предложено именно Гегелем: "диалектика для Гегеля - это прослеживание краха любых попыток покончить с антагонизмами, а вовсе не повествование об их постепенном отмирании; абсолютное знание означает такую субъективную позицию, которая полностью принимает противоречие как внутреннее условие любой идентичности". С точки зрения Ж., прочтение диалектики Гегеля на основе лакановского психоанализа позволяет обнаружить у немецкого философа

"утверждение различия и случайности - абсолютное знание само по себе есть не что иное, как теория определенного рода радикальной утраты". Постулируя рационализм (в качестве "самой радикальной на сегодня версии Просвещения") и ан-ти-постструктурализм Лакана, Ж. создает собственную оригинальную методологию исследования современных феноменов идеологии - цинизма, "тоталитаризма", неустойчивости демократии. По схеме Ж., цинизм правящей культуры осознает "дистанцию, разделяющую идеологическую маску и действительность", но не отказывается от этой маски; тоталитарная идеология, например, предпочитает "внеидеологиче-ское насилие и посул наживы". Современные субъекты идеологии "прекрасно осознают действительное положение дел, но продолжают действовать так, как если бы не отдавали себе в этом отчета". Если бы "иллюзия относилась к сфере знания, то циническая позиция действительно была бы позицией постидеологической, просто позицией без иллюзий: Они сознают, что делают, и делают это. Но если иллюзия содержится в реальности самого действия, то эта формулировка может звучать совсем иначе: Они сознают, что в своей деятельности следуют иллюзии, но все равно делают это" (Ж.). С точки зрения Ж., мир Кафки является не "фантастическим образом социальной действительности", а "мизансценой фантазма, работающего в самой сердцевине социальной действительности все мы прекрасно сознаем, что бюрократия не всесильна, однако, попадая в бюрократическую машину, ведем себя так, как будто верим в ее всемогущество" /выделено автором. -А.Г.1.

"Социальная действительность", согласно Ж., суть "последнее прибежище этики": эта действительность "поддерживается определенным как если бы (мы ведем себя так, как если бы верили во всемогущество бюрократии... как если бы партия выражала объективные интересы рабочего класса...)". Как только эта вера (по Ж., "воплощение, материализация конкретных закономерностей социального целого") оказывается утраченной - "распадается сама текстура социального поля". Ж. обращает особое внимание на вышеупомянутый тезис Альтюссера об изначальной "расколотости" существа человека, а также на мысль Лакана о субъекте как изначально расколотом, расщепленном по отношению к объекту в себе. Субъект, по Ж., есть ответ Реального (объекта, травматического ядра) на вопрос Другого. Как таковой, "любой вопрос вызывает у своего адресата эффект стыда и вины, он расщепляет, истеризует субъекта; эта истеризация и конституирует субъекта... Субъект конституируется своей собственной расщепленностью, расколотостью по отношению к объекту в нем. Этот объект, это травматическое ядро и есть то измерение, которое мы уже упоминали как измерение влечения к смерти, травматического дисбаланса... Человек - это природа, тоскующая по смерти, потерпевшая крушение, сошедшая с рельсов, соблазнившись смертоносной Вещью". Ж. фиксирует, что понимание Гегеля как философа, возводящего "онтологию субъекта к статусу субстанциональной сущности бытия", ошибочно, ибо упускается следующее. У Гегеля "переход от сознания к самосознанию предполагает некую радикальную неудачу: субъект (сознание) хочет проникнуть в тайну, скрытую за занавесом; его попытки оказываются безуспешны, поскольку за занавесом ничего нет, ничего, что "есть" субъект ",

Ж

ЖИЖЕК

Фундаментальное гегелевское различие между субстанцией и субъектом, по Ж., в том, что "субстанция - это позитивная, трансцендентная сущность, которая, как предполагается, скрыта за занавесом феноменального мира. Понять, что субстанция есть субъект, значит понять, что занавес феноменального мира скрывает прежде всего то, что скрывать нечего, а это ничто за занавесом и есть субъект". Главным фоном для идеологии выступает сегодня "не то, что ложь выдается за истину, а в том, что истина выдается за ложь - то есть обман состоит в симуляции обмана". Ж. пишет: "Известная в Югославии шутка /имеется в виду Югославия так называемого "народного самоуправления" времен И.Б. Тито. - А.Г./ выражает квинтэссенцию этой ситуации: При сталинизме представители народа ездят на

"мерседесах", а в Югославии сами люди ездят на "мерседесах" - по доверенности от своих представителей. То есть самоуправление в Югославии - это такая ситуация, при которой субъект должен распознать в фигуре, воплощающей "отчужденную" субстанциональную власть (в фигуре бюрократа за рулем "мерседеса"), не только внешнюю силу, противостоящую ему - "своего другого", - но и себя самого в своей инаковости и таким образом "смириться" с происходящим". Ж. убежден, что прочтение идей Гегеля именно сквозь призму взглядов Лакана способствует новому пониманию идеологии и позволяет избежать, например, постмодернистской иллюзии о "постидеологичности" условий современной общественной жизни.

А.А. Грибанов

"ЗАБЫТЬ ФУКО"("Oblier Foucault", 1977) - сочинение Бодрийара (см.). По мысли автора, текст Фуко (см.) предлагает идею "генеративной спирали власти" в ее "непрерывном разветвлении", а также "текучесть власти, пропитывающую пористую ткань социального, ментального и телесного". Дискурс Фуко - зеркало тех стратегий власти, которые он описывает. По Бодрийару, для Фуко существуют лишь "метаморфозы" политики: "превращение деспотического общества в дисциплинарное, а затем в микроклеточное... Это огромный прогресс, касающийся того воображаемого власти, которое нами владеет, - но ничего не меняется в отношении аксиомы власти: ей не отделаться... от своего обязательного определения в терминах реального функционирования". Бод-рийар формулирует проблему: может и сама сексуальность (о которой так много писал Фуко), как и власть, "близится к исчезновению"? Если, по Фуко, буржуазия использовала секс и сексуальность, чтобы наделить себя исключительным телом и авторитетной истиной, а затем под видом истины и стандартной судьбы навязать их остальному обществу, то не исключено, что этот симулякр - плоть от плоти буржуазии, и что он исчезнет вместе с ней. Главный тезис Фуко, по Бодрийару, в этом тематизме таков: подавления секса никогда не было, существовало предписание о нем высказываться, существовало принуждение к производству секса. Всей западной культуре был предписан сексуальный императив. "Спираль", которую предлагает Фуко: "власть - знание - наслаждение" /об отношении Фуко к понятию "желание" см. "Желание и наслаждение" (Делез).- А.Г.1. Подавление - это никогда не подавление секса во имя чего бы то ни было, но подавление посредством секса. Секс осциллирует в модели Бодрийара между "производством" и "соблазном", противостоящим производству. Для европейской культуры сексуальное стало исключительно актуализацией желания в удовольствии.

По мысли Бодрийара, "мы - культура поспешной эякуляции". Наше тело не имеет иной реальности, кроме реальности сексуальной и производственной модели. Сексуальный дискурс, согласно Бодрийару, "создается в подавлении... В подавлении и только там секс обладает реальностью и интен-

сивностью... Его освобождение - это начало его конца... Мы сделали секс необратимой инстанцией (как и власть), а желание - силой (необратимой энергией)... Власть и желание -процессы необратимые. Это обеспечивает сексуальности мифическую власть над телами и сердцами. Но это же делает ее хрупкой". См. также: Порнография, "Надзирать и наказывать" (Фуко).

А.А. Грицаное

ЗАКОН- традиционно - существенная, необходимая, устойчивая, повторяющаяся связь (отношение) между явлениями. Категория 3. выражает в своем содержании тот, не зависящий от нашего сознания, факт, что предметы и явления окружающего мира функционируют и развиваются в соответствии с присущими им существенными, необходимыми, повторяющимися, устойчивыми отношениями (связями). Важнейшие черты 3. - необходимость, всеобщность, повторяемость и инвариантность. Традиционно принято полагать, что существуют различные типы 3.

Так, в макромире принято различать три типа 3.: 3. - тенденция, 3. однозначной детерминации, имеющий место главным образом в технике, и статистический 3. - 3. больших чисел. В микромире действуют вероятностные 3., обусловленные корпускулярно-волновым дуализмом микрообъектов.

В философских системах Древнего Востока и Греции под 3. понимался объективный порядок, внутренне присущий миру естественный путь развития всех вещей. Из средневековых мыслителей первым обращается к термину "3. природы" Фома Аквинский. Понятие 3. в его учении тождественно понятию диктата, предписания, веления божественного разума. Религиозная трактовка 3. в учении Фомы Аквинского долгое время служила препятствием для использования в рамках естествознания самого термина "3.". Леонардо да Винчи, Г. Галилей, И. Кеплер и другие ученые предпочитали ему такие выражения, как "аксиома", "правило", "разумное основание" и т.д. Однако уже в эпоху Возрождения Дж. Бруно использует понятие "3. природы" для пантеистического выражения идеи всеобщей естественной необходимости. В nay-

ЗАКОН БОЛЬШИХ ЧИСЕЛ

ке и философии Нового времени понятие "3. природы" подвергается коренному переосмыслению. Под 3. природы начинают понимать общие, устойчивые и повторяющиеся, а также внутренне необходимые связи и отношения самих вещей и явлений природы. Начало широкому употреблению понятия "3. природы" в философии и науке Нового времени было положено Р. Декартом. Согласно Декарту, важнейшими атрибутами 3. являются неизменность и вечность. Т. Гоббс делает понятие "3." важнейшим элементом своей социологической концепции. Согласно Гоббсу, человек как часть природы подчинен всеобщему 3. природы - стремлению к самосохранению. На путях осуществления в обществе данного 3. встречаются различные препятствия, которые преодолеваются только благодаря разуму человека, открывающему определенные правила общежития, которые Гоббс и называет естественными 3. Спиноза полагал, что 3. природы - это такие "решения" и "постановления" Бога, в соответствии с которыми определено прежде всего его собственное существование, что в них выражена абсолютная необходимость. В учениях французских просветителей и философов-материалистов 17-18 вв. утверждается, что "законы... есть результат необходимых отношений, вытекающих из природы вещей". Понятие "3." у И. Канта является средством выражения необходимых отношений между элементами познавательной деятельности субъекта. Чаще всего Кант использовал понятие "3." для выражения отношения субординации между общим и единичным, между категориями и явлениями в процессе их взаимодействия при формировании знания. По Канту, 3. науки являются высшей формой рассудочного знания. Г. Гегель увязывает 3. с устойчивыми, необходимыми существенными особенностями развития абсолютной идеи, формулируя основные 3. диалектики.

В настоящее время термин "3." не пользуется распространенностью в социально-гуманитарных дисциплинах. Предполагается, что в сферах своей реализации общественные 3. и закономерности носят преимущественно статистический характер. См. Вероятность.

Т. В. Самущик

ЗАКОН БОЛЬШИХ ЧИСЕЛ- статистический закон, выражающий связь статистических показателей (параметров) выборочной (см.) и генеральной совокупности (см.). Фактические значения статистических показателей, полученные по некоторой выборке, всегда отличаются от т.н. теоретических значений, свойственных генеральной совокупности. З.Б.Ч. состоит в том, что фактические данные все более приближаются к теоретическим ожидаемым значениям по мере возрастания числа наблюдений, т.е. при увеличении объема выборки происходит взаимное "погашение" индивидуальных отклонений от некоторого уровня, свойственного генеральной совокупности в целом, и проявляется закономерность, лежащая в основе изучаемого явления. Из З.Б.Ч. следует, что для каждого параметра генеральной совокупности может быть рассчитан минимальный объем выборочной совокупности, при котором (при условии обеспечения репрезентативности - см. - вы-

борки) разница между теоретическим и фактическим значениями параметров не превышает заданной величины.

О.В. Терещенко

ЗАКОН КОНКУРЕНЦИИ- социально-экономический закон, влияющий через отношения субъектов собственности на взаимодействие законов разделения и перемены труда. "Это закон, который все снова и снова выбивает буржуазное производство из прежней колеи и принуждает капитал напрягать производительные силы труда, потому что он напрягал их раньше; закон, который не дает капиталу ни минуты покоя и постоянно нашептывает ему: Вперед! Вперед! Это именно тот самый закон, который в рамках периодических колебаний торговли неизбежно выравнивает цену товаров по издержкам их производства" (Маркс К., Энгельс Ф.).

Ареной действия З.К. выступает все общественное производство, источником саморазвития - постоянное возникновение и разрешение социального противоречия (см.) между необходимостью максимальной самореализации человека во имя выживания и сопротивлением общественной среды этому естественному проявлению. В ходе развертывания научно-технического прогресса это противоречие разрешается, с тем чтобы возникнуть вновь и разрешиться на новой ступени общественного развития. Виды конкурентной борьбы все усложняются, становятся более многообразными и вариативными, принимают все более опосредованный характер. Наряду с конкуренцией мелких и средних производителей конкурентная борьба ведется между монополиями в одной отрасли хозяйства, между монополиями смежных отраслей, внутри монополий, между монополизированными и немонополизированными предприятиями и т.д. Конкуренция на современном этапе входит во все сферы экономических отношений. Вместе с тем, несмотря на разнообразие и сложность видов конкурентной борьбы, ее результаты строго детерминированы соотношением возможностей и способностей тех или иных субъектов конкуренции.

Основные формы проявления З.К. отражают различные типы взаимодействия законов разделения и перемены труда через отношения субъектов собственности. Они выражаются в четырех классических моделях: совершенной (чистой) конкуренции, а также в виде ее несовершенных форм - монополистической конкуренции, олигополистиче-ской конкуренции и чистой монополии. Совершенная конкуренция порождает наиболее органичное взаимодействие законов разделения и перемены труда, не сдерживаемое внешними ограничителями: отсутствует контроль над иеной, спрос очень эластичен, не практикуются неценовые методы, устранены препятствия для организации бизнеса, Противоположностью конкуренции выступает монополия. В данной модели одна фирма является единственным продавцом данной продукции, не имеющей близких заменителей, контроль над ценами значительный, спрос неэластичный, вход в отрасль для других фирм закрыт. В связи с отсутствием катализирующего влияния конкуренции через

ЗАКОН РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА

отношение субъектов собственности блокируются естественные взаимосвязи между законами разделения и перемены труда.

Г.Н. Соколова

ЗАКОН ПЕРЕМЕНЫ ТРУДА- социально-экономический закон общественного производства, выражающий объективные, существенные, непрерывно усиливающиеся и расширяющиеся связи между революционными изменениями в техническом базисе производства, с одной стороны, и функциями рабочих и общественными комбинациями процесса труда - с другой. Ускоряющаяся подвижность трудовых функций - непреложное требование З.П.Т.

В контексте требований З.П.Т. речь идет об универсальности рабочей силы, ее гибкости, многосторонности, приспособляемости как условию ее способности к перемене труда. Основными причинами, вызывающими потребность в перемене труда, являются перевороты в техническом базисе производства. Во-первых, меняя технику, технологию и организацию производства, они приводят к исчезновению одних профессий и возникновению новых, связанных с использованием техники более высокого уровня. Во-вторых, создавая более прогрессивные отрасли производства, перевороты в техническом базисе резко изменяют пропорции в балансе рабочей силы, что ведет к изменению ее профессионально-квалификационной структуры. Если на первых этапах развития крупной промышленности в течение трудовой деятельности одного поколения изменения в профессиональной структуре были малоощутимы, чтобы разглядеть тенденцию к перемене труда, то на современном этапе одного поколения возникает потребность в смене профессии два-три и более раз.

Природа крупной промышленности постоянно революционизирует разделение труда внутри общества и непрерывно бросает массы капитала и массы рабочих из одной отрасли в другую. Поэтому природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего. Революционизация разделения труда влечет за собой радикальные перемены в его содержании, а последнее создает предпосылки для появления новых отраслей экономики и новых профессий. Перемена труда может осуществляться во времени, в пространстве, а также во времени и пространстве одновременно. При рассмотрении перемены труда во времени необходимо различать полное переключение с одного вида работы на другой, осуществляемое в больших интервалах времени, и чередование различных видов деятельности. Перемена труда в пространстве связана с управлением комплексами автоматических систем, включающих разнообразные виды работ. В отечественном производстве З.П.Т. проявляется в трех основных формах: перемена труда в границах данной профессии; переход от одного вида работ к другому: сочетание основной работы с различными видами деятельности на общественных началах. Многообразие форм проявления З.П.Т. непосредственно зависит от степени развертывания научно-технического прогресса.

Г.Н. Соколова

ЗАКОН РАЗДЕЛЕНИЯ ТРУДА- социально экономический закон, определяющий динамику разделения труда на его различные виды (физический и умственный, промышленный и сельскохозяйственный, исполнительский и управленческий и др.) и одновременно - основу деления общества на социальные группы, занятые названными видами труда, и отношения между группами в зависимости от их социального статуса и престижа труда.

З.Р.Т. зародился в рабовладельческом обществе, в условиях почти полного отрыва умственной деятельности от задач материального производства. Существенными чертами разделения труда в античную эпоху было развитие кооперации, без которой оснащенный примитивными орудиями труд рабов не мог бы обеспечить выполнение титанических работ. Особенности разделения труда в эпоху феодализма связаны с характером феодальной собственности. В соответствии с двумя формами собственности (земельной - феодалов и корпоративной - ремесленников) приобретало все более резкие черты разделение труда на сельскохозяйственный и ремесленный. Обособление в городах торговли от производства вызвало появление особого слоя - купцов, сосредоточивших в своих руках все торговые связи. Возросшая потребность в товарах массового пользования (наряду с уникальными ремесленными изделиями) обусловила возникновение мануфактур, определяющих разделение труда внутри предприятия. В технико-организационном аспекте мануфактуры явились необходимым историческим этапом становления организации производства (хотя и на эмпирической основе) в интересах повышения производительности труда. В социально-экономическом аспекте мануфактуры являли собой особый метод производства относительно прибавочной стоимости, отражающий уровень развития экономических отношений в обществе. Вместе с тем разделение труда внутри предприятия выявило свое разрушительное действие на личность работника, вынужденного всю свою жизнь выполнять ограниченный набор простых операций.

В период раннего капитализма (см.) мануфактурное разделение труда создало предпосылки возникновения крупной промышленности. Приближение ко все большей синхронности операций положило начало стройной организации производства и непрерывности производственных процессов. На основе этих предпосылок и осуществилась промышленная революция 18 - первой половины 19 вв., сущность которой состоит в грандиозном скачке уровня производительности общественного труда, осуществленном путем замены мануфактурного производства производством, основанным на применении системы машин. Разделение труда становится из эволюционного революционным в середине 20 в., когда наука превращается в необходимый компонент производства.

Первое проявление воздействия науки на разделение труда внутри предприятия выразилось в том, что в системе машин это разделение стало определяться объективным производственным механизмом. Второе - состоит в том, что машинное производство уничтожает необходимость пожизненно прикреплять рабочих к выполнению одних и тех же функций. Воплощаясь в системы машин, наука постоянно произ-

ЗАКОН СООТВЕТСТВИЯ СОДЕРЖАНИЯ И ХАРАКТЕРА ТРУДА

водит перевороты в техническом базисе производства, а вместе с тем и в функциях рабочих, требуя их переобучения. Третье - связано с главным направлением в изменении функций рабочих: внедрение в производство научных достижений изменяет пропорции в соотношении затрат умственного и физического труда (в индустриально развитых странах оно составляет 70:30). По мере развития данной закономерности разделение труда становится главным фактором развития универсальной рабочей силы на рынке труда.

Г.Н. Соколова

ЗАКОН СООТВЕТСТВИЯ СОДЕРЖАНИЯ И ХАРАКТЕРА ТРУДА- отражение в сфере труда (см.) более общего закона взаимного соответствия уровня развития производительных сил и состояния производственных отношений.

Рассмотрение эволюции труда в историческом аспекте показывает, что наиболее примитивный по своему содержанию ручной труд сочетался с личной принадлежностью раба рабовладельцу (рабский труд); ручной ремесленный труд, допускающий самостоятельность и творчество, но на низком уровне технологии, характерен для феодального общества; с развитием механизации и повышением качества производительной силы труда началось развитие капиталистического общества с наемным трудом лично свободных работников. Однако радикальное изменение производительных сил не обязательно влечет за собой смену общественно-экономических стадий эволюции общества, иногда вызывая реорганизацию производственных отношений (по выражению Н.Д. Кондратьева - см.) в рамках наличного качественного состояния социума. Взаимоотношение человека и средств труда, являясь важнейшим моментом внутренней диалектики производительных сил, не исчерпывает диалектики самого труда как активного процесса воздействия на природу. В трудовом процессе средства труда выступают слитно с человеком как одно целое, направленное на обработку предметов труда. Это - различие внутри единства, которое представлено в производительных силах и которое содержит собственное движущее противоречие, реализующееся в условиях взаимодействия производительных сил и производственных отношений. Именно на это противоречие внутри производительных сил обратил внимание Кондратьев, создавший теорию малых (3-5 лет), средних (7-11 лет) и больших (около 50 лет) циклов экономической конъюнктуры.

Переинтерпретируя основания соответствующей социологической модели Маркса (см.) посредством принципиального новых инструментариев описания, Кондратьев показал, что повышающей волне больших циклов наблюдается оживление в сфере технических изобретений и внедрении этих изобретений, связанное с реорганизацией производственных отношений. На понижающей волне кризиса и депрессий создаются предпосылки для перехода к новым технологическим принципам, что, в свою очередь, требует капиталовложений в обновление действующих производств и формирование новых отраслей. Эта реорганизация происходит в рамках одного общественного типа, отражая во многом принципы реоргани-

зации производственно-технических отношений между людьми, определяемые новыми приоритетами научно-технического прогресса.

Основные эмпирические закономерности, в рамках действия З.С.С.иХ.Т., сводятся к следующим: 1) Перед началом повышающей волны каждого большого цикла, а иногда в самом ее начале наблюдаются значительные изменения в условиях хозяйственной жизни общества. Эти изменения выражаются в значительных технических изобретениях и открытиях, в глубоких изменениях техники производства и обмена, изменении условий денежного обращения, усилении роли новых стран в мировой хозяйственной жизни и т.д. 2) Периоды повышающих волн больших циклов, как правило, значительно богаче крупными социальными потрясениями и переворотами в жизни общества, чем периоды понижающих волн. 3) Понижающие волны больших циклов сопровождаются длительной депрессией сельского хозяйства. 4) Большие циклы экономической конъюнктуры выявляются в том же едином процессе динамики экономического развития, в котором выявляются и средние циклы с их фазами подъема, кризиса и депрессий. Средние циклы как бы "нанизываются" на волны больших циклов, поэтому характер фазы большого цикла, на которую приходятся данные средние циклы, не может не отражаться на ходе средних циклов. Очевидно, что в период повышающих волн больших циклов преобладают годы подъемов, а в период понижающих волн больших циклов - годы депрессий.

Первый большой цикл, по Кондратьеву, охватывал период с 1795 по 1845, второй-с 1845 по 1895, третий - с 1895 по 1945, четвертый (предположительно) - с 1945 по 2000. Следуя методологии Кондратьева, можно проследить окончание третьего и четвертый большие циклы развития экономической жизни. Окончание третьего цикла связано, как известно, с развитием атомной энергетики, и одновременно - со Второй мировой войной, одной из предпосылок которой явилось возрождение и обновление тяжелой и военной индустрии Германии. Четвертый большой цикл ознаменован информационной революцией, приближающей человечество к информационному обществу (см.), в котором информация (см.) и знание (см.) выступают в качестве основной социальной ценности. Если в индустриальном обществе (см.) основные переменные - труд и капитал, то в информационном - информация и знания, которые замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. Итак, действие З.С.С.иХ.Т. связано с двумя условиями - наличием научно-технических изобретений и открытий, хозяйственными возможностями применения этих изобретений и открытий на практике - и включается в закономерный процесс экономического развития. Войны и социальные потрясения оказываются не исходными силами этого развития, а его функцией и формой, а именно - функцией и формой постоянно возникающих противоречий между человеком и средствами труда в их воздействии на предмет труда, между уровнем развития производительных сил и состоянием производственных отношений, связанных с борьбой за рынки сбыта и сферы экономического влияния.

Г.Н. Соколова

'ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

"ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"-

текст У. Аутвейта (см.). По мысли автора, "вокруг названного вопроса ведется два диспута. Первый - это диспут между философами науки о том, что такое научные законы. Второй -это спор о том, полезны ли такие законы для социологии и если да, то каково их применение".

Как отмечает Аутвейт, можно "рассматривать как непроблематичное утверждение о том, что социологи стремятся объяснить разные вещи, даже если понимать объяснение в предельно широком смысле, включающем в себя описание /см. - B.A.I и понимание /см. - B.AJ (в том особом значении, в котором это слово употребляется в социологии) и т.п.".

За основу рассуждений Аутвейт предлагает принять модель объяснения из "повседневной жизни и которая объединяет множество различных способов объяснять. В частности, ответом на вопрос о том, почему что-либо происходит, например на вопрос: "Зачем они это делают?", нередко будет описание действий. Если вы спросите о причине конкретного скопления людей, зачастую вполне удовлетворительными будут ответы: "Это - футбольный матч", "Это - полевая обедня" или "Демонстрация...". Конечно, затем могут возникнуть другие вопросы, скажем, почему матч проходит на стадионе Б, а не на стадионе А, или, более фундаментально: "А что такое футбольный матч, обедня и т.п.?". В ответ на первый вопрос можно сказать, что стадион А - лучше или более соответствует целям данного мероприятия; что стадион Б - закрыт на ремонт или, что может показаться более интересным, что мэрия решила удержать участников мероприятия как можно дальше от центра города. Интересная структурная особенность последнего из приведенных объяснений заключается в том, что оно объясняет, рассказывая историю или, по крайней мере, отсылая к возможной истории о процессе (или совокупности процессов), приведшем к объясняемой ситуации. Это, конечно, та самая форма объяснения, которую мы часто обнаруживаем в исторических повествованиях. Объяснение второго типа, отвечающее на вопрос: "А что такое матч, обедня и т.п.?", повлечет за собой более полное описание структуры, целей и других черт объясняемых действий. Результатом могут оказаться ни много ни мало многотомные исследования по социологии спорта, религии, политической деятельности и т.п.".

По мнению Аутвейта, вопрос заключается в том, могут ли законы помочь нам объяснить жизнь общества, или же они лишь сбивают нас с толку и отвлекают от искомого объяснения.

Как отмечает Аутвейт, в английском, как и во многих других европейских языках, термин "закон" применяется и к научным законам, и к правовым принципам, находящим свое выражение в законодательных актах, конституциях и т.п. Следовательно, если существует Верховный Законодатель, сотворивший мир, каков он есть, наблюдаемые нами в природе упорядоченности наверняка являются результатом того, что вещи повинуются "Его" воле, точно так же, как человеческие создания, в общем и целом, повинуются законам политических и религиозных сообществ, к которым они принадлежат.

Идея "законов природы" начинает отделяться от этой, исходно теологической, концепции примерно в 17 в., когда современная западноевропейская наука делает свои первые успешные шаги. Остаются, однако, две "близнецовые" идеи -"регулярности" и "необходимости". "Регулярность" означает, что вещи всегда ведут себя тем способом, который описывается законом; "необходимость" подразумевает, что они почему-либо вынуждены так себя вести. Люди же, которых, начиная с 19 ст., принято называть учеными, открывают такие законы и используют их для описания или объяснения явлений природы.

По мысли Аутвейта, как только философы принялись за анализ этих законов, идеи регулярности и необходимости перестали столь гармонично сочетаться друг с другом. С регулярностью особых проблем не возникало: любое исключение из правил можно было объяснить особыми обстоятельствами. Но необходимость стала изрядной помехой. Самый очевидный ход заключался в том, чтобы анализировать необходимость в терминах природы вещей и следующих из нее тенденций. Однако стало ясно, что этот путь ведет либо к антропоморфизму - из-за уподобления неодушевленных предметов и явлений людям, принимающим решение что-либо сделать, - либо к тривиальному объяснению, не добавляющему ничего нового к исходному утверждению о том, что некая регулярность имеет место быть.

Для доминирующего философского течения, называемого эмпиризмом, единственным источником определенности стал чувственный опыт. Исходя из этого, Д. Юм осуществил свой анализ причинных законов, который, в различных модификациях, остается самой влиятельной доктриной. Все, что мы можем наблюдать, и, следовательно, с точки зрения эмпиризма, все, что мы можем знать, это регулярное совпадение, смежность событий. Идея о наличии необходимой связи между сопряженными по времени событиями, с точки зрения Юма, является просто привычкой человеческого ума.

В период становления науки в привычном нам понимании, т.е. в Европе и Северной Америке 17-18 вв., эти различия в анализе причинных законов всячески сглаживались: общественные науки в их современной форме развивались в тени наук естественных и в постоянном с ними соотнесении.

Развитие науки носит прерывистый, полный противоречий характер. В частности, противоречивым является статус самих научных законов. А. Эйнштейн писал в 1923: "В той мере, в какой законы математики относятся к реальности, они неопределенны; и в той мере, в какой они определенны, они не относятся к реальности".

По мысли Аутвейта, нам следует решить лишь один вопрос: должны ли мы рассматривать общественные науки в качестве "умственно неполноценных" или, выражаясь политически корректным языком, нам следует трактовать их как "иначе одаренных"?

Диспут о статусе законов в социологическом объяснении неотделим, таким образом, от более широкого спора о том, насколько общественные науки должны следовать примеру

"ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

естественных. Данный диспут начался в 19 в. с возникновением противостояния между позитивистами и их критиками.

Термин "позитивизм" известен своей многозначностью, но можно считать бесспорным, что первым его использовал О. Конт для обозначения своих взглядов: источником обоснованного знания может служить исключительно научное наблюдение, а отдельные науки, включая и науку, для которой он изобрел название "социология", образуют единую иерархическую систему знаний.

Вплоть до начала 20 ст. под "социологией" на деле подразумевали труды Конта и Г. Спенсера. Особенно радикальным выражением позитивистского натурализма были теории, рассматривавшие общество как своеобразный организм.

Антинатуралистские взгляды, однако, смогли создать сильное оппозиционное течение в философии истории, особенно в немецкоговорящих странах. И.Г. Дройзен предпринял отчаянную атаку на позитивистскую историю, в особенности на ее воплощение в трудах английского историка Г.Т. Бокля. Антинатурализм Дройзепа базировался на различении природы и духа (или разума), а также на своеобразии методов понимания последнего. Подразумеваемая здесь трактовка "понимания", как чего-то качественно отличного от наблюдения природных явлений, была выдвинута В. Дильтеем в его теории гуманитарных наук. В происходившем параллельно этому наступлении на натурализм Виндельбанд и Риккерт, занимаясь уже непосредственно проблемой метода, провели различие между генерализующим методом естественных наук и индивидуализирующим методом "наук о культуре" (истории, филологии и т.п.). Последние, как утверждал Риккерт, заинтересованы не в регулярностях, а в индивидуальных культурных явлениях, каким-то образом соотносящихся с человеческими ценностями. С этой точки зрения, очевидно, стремление к точной науке о законоподобных регулярностях в общественной жизни, если и не ошибочно, то едва ли может служить фундаментом для изучения человеческой истории.

Как отметил Аутвейт, термин "точная наука" оказался в центре происходившей в Германии дискуссии между "исторической школой" в экономике и теми, кто демонстрировал приверженность к более абстрактной форме экономической теории. Для исторической школы в экономике, как и для исторической школы в правоведении, очень существенным было положение о том, что экономические и правовые отношения должны рассматриваться как часть сложных исторических целостностей; они не могут быть абстрагированы из этого контекста и сведены к совокупности элементов, наподобие тех упрощающих анализ предположений о мотивах поведения, которые обычно можно найти в экономических теориях. Однако, отвергая поиск точных законов в экономике, историческая школа, как заметил ее критик К. Менгер, проявила отменный энтузиазм по отношению к глобальным законам общественного развития.

Современный позитивистский эмпиризм совершенно отвернулся от исторической сложности (и возможности обнаружить в этой исторической сложности какие-то законы развития) и стремится лишь упрощать, анализировать, абстрагировать.

Менгер занял некую компромиссную позицию, приняв существование двух подходов к науке: "реалистически-эмпирического" и "точного". Первый из них, индуктивный по своей природе, может вести только к приблизительным описаниям регулярностей; явления, таким образом, удастся упорядочить лишь посредством "реальных типов и эмпирических законов", не достигая уровня "истинных типов и точных законов".

Но, по Менгеру, существует и другой, "точный" метод исследования, который "стремится к установлению простейших элементов всего действительного. Он стремится к установлению этих элементов посредством анализа, который лишь отчасти является эмпирико-реалистическим, т.е. не принимая во внимание, являются ли сами эти элементы существующими в реальности независимыми феноменами... Таким образом, теоретическое исследование приходит к результатам... которые, вне всяких сомнений, не нуждаются в полномасштабной эмпирической проверке (так как обсуждаемые здесь эмпирические формы - например, абсолютно чистый кислород, чистый спирт, чистое золото, личность, преследующая чисто экономические цели и т.п., - отчасти существуют лишь в наших теоретических идеях)" .

Одной из центральных тем в противостоянии Менгера и Г. Шмоллера стал анализ мотивов экономического поведения. Шмоллер критиковал "психологические" предположения классической экономики, на что Менгер замечал, что принятие эгоизма в качестве основного мотивационного постулата было всего лишь удобным упрощением: экономика не отрицает существование других мотивов, так же как теоретическая механика не настаивает на том, что не существует заполненного воздухом пространства. Эта экономическая дискуссия была, по меньшей мере, одной из причин предпринятой М. Вебером попытки разрешить споры, разработав концепцию "идеальных типов" /см. - B.A.I.

Эта концепция, введенная в социологию Зиммелем и Вебером, позднее стала центральным элементом в нескольких ключевых социологических подходах. Вебер принял, в широком смысле, менгеровское различение между историей и теорией или между "эмпирико-реалистическим" и "точным" подходами, но он предложил иное, чем Менгер, объяснение сути этого различения.

Во-первых, различие между этими двумя подходами восходит, по Веберу, не столько к различиях в предмете, с которым они имеют дело (социально-историческая тотальность против отдельных аспектов, или сторон, действительности), сколько к различиям в познавательных интересах, исходя из которых мы изучаем какие-то явления.

Во-вторых, в основе этого различения между "систематическим" и "историческим" подходами для Вебера лежи даже более важное различие между теми типами знания, которые достижимы и желательны с точки зрения естествознания, и теми, которые свойственны экономике и подобным ей наукам. Ожидать, что из экономических "законов" можно вывести конкретные, количественные предсказания, - значит находиться в плену "натуралистических предрассудков". Экономические "законы", согласно Веберу, могут иметь лиан

"ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

вдеально-типическую форму. Однако их неприменимость к индивидуальным случаям не ставит под сомнение их эвристическую ценность.

Социология, таким образом, является для Вебера генерализующей наукой в том смысле, что в отличие от истории она ищет "общие закономерности в происходящем"; социологические теории не столько состоят из законоподобных утверждений, сколько используют последние - условно и по случаю. Социология - это, скорее, потребитель, а не производитель законов. К тому же, конечно, для того чтобы служить адекватным объяснением, эти закономерности должны быть "понятны". Они должны обладать "смысловой адекватностью" наряду с "причинной адекватностью" (в смысле достаточной эмпирической обоснованности).

Вебер рассматривал эмпирические регулярности как то, что подлежит объяснению, а не как объяснение само по себе. Адекватное социологическое объяснение всегда должно обладать свойством исторической конкретности и включать в себя ссылки на цели и ориентацию действия реальных либо "типических" индивидов. Даже если последствия этих действий окажутся непреднамеренными, как в случае протестантской геологии и "духа" капитализма, эти последствия не имели бы места, если бы индивидуальные деятели не поступали определенным образом, руководствуясь определенными мотивами.

Согласно Аутвейту, произошедшая во второй половине 20 ст. замена позитивизма на реалистскую философию науки привела к переформулировке диспута, но не к его разрешению. Ранее - в 1950-е и 1960-е - научная теория рассматривалась в математических терминах как интерпретация или содержательная "начинка" совокупности формальных отношений между переменными. Как и контовский позитивизм, логический эмпиризм полагал, что науки формируют или стремятся образовать в будущем единую, гармоничную систему. Решающее различие состояло в том, что логические позитивисты были редукционистами. Они были убеждены в том, что и язык, и, п конечном счете, законы всех других наук в пределе могут быть сведены к языку физики. В результате возникла ситуация, когда учебники по философии социальных наук изобиловали примерами, взятыми из физики для того, чтобы проиллюстрировать, что же такое теории, законы, объяснения и т.п.

По мнению Аутвейта, социальные науки оказались внутри какого-то замкнутого круга. Их теории, законы и объяснения были неудовлетворительны, так как используемые понятия были недостаточно точно определены. Но приблизительный характер понятий, в свою очередь, был связан с отсутствием устоявшихся теорий. Ортодоксальная позиция по проблеме законов и объяснений, таким образом, была одной из тех ортодоксии, чья действенность обратно пропорциональна получаемой ими доле критического анализа. Общественные науки, как и все прочие науки, должны ориентироваться на поиск объяснений, а объяснения должны включать в себя охватывающие законы. Такова была идеология, оправдывавшая практику, которая на деле состояла преимущественно в коллекционировании эмпирических результатов. Все согла-

шались с тем, что результаты должны допускать обобщение, но это требование часто воспринималось как сугубо техническое и сводилось к специальным проблемам получения репрезентативной выборки и измерения статистической значимости полученных результатов. Конечно, авторы стремились прежде всего не к систематизации социальных наук, а к энциклопедическому представлению достигнутых этими науками результатов, но их данные вполне очевидно являют собой продукт того, что Ч.Р. Миллс назвал "абстрактным эмпиризмом". Все это вело к тому, что статус теорий в социальных науках оставался радикально неясным. Теории, как мы видели, должны были состоять из общих законов; они также должны были обладать свойством проверяемости - либо в терминах исходной позитивистской теории верификации-подтверждения, либо в согласии с влиятельной попперов-ской переформулировкой, требующей, чтобы научная теория могла быть в принципе фальсифицирована, опровергнута с помощью эмпирических доказательств. Эти два требования было трудно примирить. Довольно легко свести утверждения теории к упрощенной форме, допускающей проверку, но это не позволяло получить сколь-нибудь интересные общие законы.

И, пишет Аутвейт, наоборот: очень общие теории, подобные тем, которые были разработаны Т. Парсонсом, или, наконец, классические теории Маркса, Вебера или Дюркгей-ма не поддавались прямой проверке. В действительности здесь требовалось более изощренное понимание статуса теории, которое возникло лишь в 1970-е. До этого времени то обстоятельство, что теории вообще существуют, было лишь своеобразным талисманом, наглядно гарантировавшим возможность генерализации и, с учетом господства ортодоксальной доктрины закона-объяснения, значимость получаемых эмпирических результатов.

Согласно Аутвейту, обратившись к работам самых рефлективных представителей описываемой традиции, можно обнаружить ее различные модификации, в которых предпринимались попытки уменьшить дистанцию между методологической ортодоксией и тем, что действительно происходило в общественных науках.

Р. Браун, например, сохраняя привязанность к концепции охватывающего закона, отмечал, что социологи посвящают большую часть времени поиску открытий, а не поиску объяснений, а также, что изрядная часть предлагаемых ими объяснений не соответствует, по вполне основательным причинам, той строгой форме, которая предполагается доктриной "охватывающего закона". Генетические объяснения, не опираясь на сколь-нибудь явные отсылки к законам, скорее стремятся показать, как нечто произошло, используя форму исторического повествования (нарратива), который рассказывает, каким образом все случилось. Объяснения, в которых содержаться ссылки на намерения, диспозиции и мотивы деятелей, также не всегда опираются на законоподобные обобщения. Если последние и используются для объяснения, то объяснения здесь сводятся к тривиальным утверждениям типа: если некто имеет основания поступить определенным образом и при этом обладает намерением или предрасположением еде-

"ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

лать это, существует достаточная вероятность того, что он или она попытается сделать это. Сие утверждение невозможно анализировать в качестве причинной взаимосвязи, принимая во внимание, что для ортодоксальной доктрины причинные взаимосвязи могут существовать лишь между логически независимыми событиями, но все же оно годится на роль объяснения.

Аутвейт пишет: "...Одна из модификаций ортодоксальной позиции заслуживает особого внимания. В своей классической форме она была выдвинута социологом Дж. Хоман-сом, а ее самым выдающимся защитником в настоящее время является У. Рансимен. Идея заключается в перекладывании ответственности с социологии на психологию, основанием для чего является утверждение, что последняя дисциплина служит источником законоподобных обобщений, которые, в терминологии Рансимена, "потребляются" социологией. Основанное на здравом смысле понимание человеческого поведения, формализуемое в утверждениях поведенческой психологии, снабжает все прочие социальные науки необходимыми объяснительными пропозициями. Мне эта позиция представляется совершенно неудовлетворительной, так как она основана на преувеличении научного статуса и диапазона применения психологических обобщений. Макс Вебер был, конечно, прав, настаивая на том, что объяснения рационального действия не несут в себе ничего специфически психологического. Впрочем, методологический индивидуализм Вебера и его устойчивое убеждение в том, что социологические объяснения должны в конечном счете формулироваться в терминах типичных паттернов индивидуального действия, по меньшей мере, настолько же спорны и, на мой взгляд, ошибочны".

Аутвейт пишет: критические атаки на ортодоксальную позицию могут быть разбиты, очень огрубленно, на четыре типа. Первые три типа критики, которые я буду именовать идиографическим, герменевтическим и рационалистским, отрицают обоснованность этой позиции применительно к социологии, тогда как четвертый тип - реалистский - утверждает, что ортодоксальная позиция неверна по отношению к науке как целому. Таким образом, реализм позволяет переформулировать исходный диспут между ортодоксальной доктриной и ее критиками.

Суть идиографической критики уже обсуждалась применительно к Риккерту. Она сводится к тому, что "науки о культуре", в риккертовской терминологии, занимаются не поиском общих законов, а объяснением индивидуальных явлений. Риккерт подчеркивал также, что понятия "науки о культуре" и ее противоположности - "генерализующего подхода" естествознания следует рассматривать как идеально-типические, тогда как реальное исследование всегда включает в себя оба подхода, смешанные в некоторой пропорции. Легко показать, например, что объяснение индивидуального события, скажем, русской революции, неизбежно будет включать в себя и ее соотнесение с другими революциями, и обсуждение общих тенденций социальных процессов, проявляющихся в периоды революционных изменений и за пределами таких периодов. Соотнесение с другими революциями задано уже самим применением общего термина "революция" к описанию опреде-

ленных событий... Некая существенная часть социологии действительно занимается индивидуальными случаями. Описание и объяснение таких случаев рассматривается как обладающее самостоятельной ценностью, совершенно отличной от ценности одного научного эксперимента среди других экспериментов. Сравнение и обобщение могут быть значимы, но они возникают из детального понимания отдельных социальных явлений. Эта позиция не содержит в себе прямых критических аргументов, опровергающих ортодоксальную доктрину закона-объяснения, но она несколько отодвигает последнюю на задний план.

Конечно, по мысли Аутвейта, в антропологии индивидуальное этнографическое исследование всегда играло решающую роль. В социологии, однако, дело обстоит намного сложнее. Американские социологи первой половины 20 в. немало говорили о "методе исследования случая" как об одном методе среди многих. Но за последние двадцать или чуть более лет произошла существенная перемена, выразившаяся различным образом в возрождении исторической и сравнительной социологии, а также в возникновении "феноменоло- | гической социологии" /см. - B.A.I.

По мысли Аутвейта, лучше всего это иллюстрируют изменения во взгляде на социологическую классику. Тогда ках Парсонс в "Структуре социального действия" (1968) всячески подчеркивал конвергенцию "классиков" в направлении общей теории действия, которую предстояло формализовать (и даже, возможно, проверить), современные социологи скорее смотрят на теории Вебера и других не столько как на предгорья, отправляясь от которых современная научная социология достигнет великих вершин знания, сколько как на попытки, более или менее успешные, создать теории в том же жанре, в каком могли бы их создавать мы сами. К примеру, веберов-ские идеальные типы раньше рассматривались как предварительный набросок к реальной социологической работе по конструированию шкал, позволяющих измерять переменные; сейчас же они в большей мере воспринимаются так, как воспринимал их сам Вебер: в качестве вспомогательных средств для категоризации конкретных явлений. При этом подразумевается, что такая категоризация нередко является максимумом того, что мы можем достичь в социологическом теоретизировании. Идиографическая критика находится в близко» сродстве со второй альтернативой - герменевтической или интерпретативной. Здесь мы вновь имеем дело с давней антипозитивистской традицией, подчеркивающей необходимое^ рассматривать социальные явления с точки зрения участвующих в них людей. Детальное изучение "жизненного мира" действующего по меньшей мере столь же важно, как и пом законоподобных регулярностей, а для самых радикальных критиков первое вообще является заменой второго. ,

Аутвейт пишет: среди первых, то есть не столь радикальных герменевтических критиков, мы находим А. Шюца, который выражал обеспокоенность слишком быстрым переходов Вебера от субъективности действующих к своим собствен ным идеальным типам и подчеркивал, что обобщенные утверждения, скажем, неоклассической экономики или социологической теории Парсонса должны соотноситься с ко»

'ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

кретным мировосприятием людей, которые непосредственно вовлечены в описываемые этими теориями социальные отношения. Во втором, более радикальном, лагере самой заметной фигурой был П. Уинч, заявивший, что каузальные обобщения по сути иррелевантны действительной цели социологического исследования, которая состоит в том, чтобы понять смысл происходящего "изнутри", с точки зрения участника. Лишь постольку, поскольку мы смогли так понять какую-то "форму жизни", мы объяснили ее в том единственном смысле, в каком вообще возможно говорить об объяснении. И если программа, выдвинутая Уинчем, предполагает, что эти жизненные формы каким-то образом изолированы друг от друга, она может быть дополнена защищаемой Х.Г. Гадамером концепцией "слияния горизонтов", присущих различным перспективам, так что они приобретают некую соотнесенность друг с другом, однако при этом не предполагается никакой возможности существования чего-то похожего на внешнюю перспективу, с точки зрения которой они подводятся под некую совокупность общих объясняющих законов.

Возможно, пишет Аутвейт, существуют универсальные правила, правила рационального действия. Здесь мы сталкиваемся с третьей линией оппозиции ортодоксальной доктрине закона-объяснения. Согласно этой мысли, мы в принципе способны адекватно описать деятеля и его (ее) обстоятельства таким образом, что определенный способ действий будет выглядеть правильным. Это дает нам модель автономного действия, в которой человек, исходя из своей природы и своих обстоятельств, рационально выбирает способ действий. Конечно, открытым остается вопрос о том, в какой мере люди действуют рационально или автономно, но в случаях, когда и если они действуют именно так, мы располагаем такой концепцией объяснения, которая сохраняет идею необходимости (поскольку наилучший ход с необходимостью является наилучшим ходом), но придает общим законам скорее нормативный, чем эмпирический характер. Но дает ли эта модель какие-то объяснения на самом деле? Даже если мы примем, в сугубо дискуссионных целях, совокупность в высшей мере неправдоподобных предположений [например, что люди действительно поступают рационально большую часть времени, что для деятеля в заданной ситуации обычно существует один наилучший способ действий (или небольшое количество равно хороших способов) и что деятели и/или наблюдатели могут без помех определить, действуют ли они этим наилучшим способом] у нас получится, что избранный способ действия определяется не столько его рациональностью, сколько тем фактом, что субъективные мотивы действия обладали достаточной каузальной силой, чтобы данное действие произвести. Отсюда следует, что обо всей этой затее можно вынести следующее суждение: теории рационального выбора дают нам лишь разумные объяснения поступков, логические обоснования, действенность которых еще требуется продемонстрировать. Но здесь оказывается, что рациональность обоснования поступка, если уж какое-то обоснование имело место, становится не так важна.

Согласно Аутвейту, "когда протестанты М. Вебера превращают свою озабоченность спасением в некую хозяйствен-

ную этику, их поведение имеет определенный смысл, хотя весьма сомнительно, что нам захочется назвать его рациональным. Причины этого, помимо всего прочего, лежат в том, что в понятие человеческой рациональности мы обычно включаем некую идею рефлексии, которая предполагает, что мы можем реконструировать в развернутой форме всю ту последовательность рассуждений, которая привела нас к рациональному способу действий (даже если эта последовательность не рассматривалась столь явно в момент совершения действий). Но веберовские протестанты не могли бы осуществить означенную рефлексию, не вступая в чудовищный конфликт со своими формальными теологическими принципами. Другими словами, рациональная реакция протестантов на их ситуацию, если последняя соответствовала существующим представлениям, требовала бы, чтобы они не подвергали излишне тщательному анализу рациональные обоснования собственных действий".

По Аутвейту, вывод из всего этого таков: "хотя понятие рационального, разумного обоснования действия заслуживает самого пристального внимания в истории и прочих социальных науках, было бы непродуктивным самоограничением заранее полагать, что рациональное обоснование будет последовательным или непротиворечивым. И наоборот: нет смысла ожидать, что действительный поступок будет, по Гегелю, разумным. Как я подозреваю, для большинства практических социологических объяснений понятие самообъясняющей рациональности действия сжимается до общего понятия "следования правилам". Следует особо подчеркнуть, - писал Аутвейт, - что я вовсе не подразумевал, будто рациональность верований или действий не имеет никакого отношения к делу социологического объяснения. Последняя позиция настойчиво утверждалась в истории и социологии науки в противоположность рационалистским предпосылкам, которые принимались в этой области прежде. Однако хотя социальные причины истинных верований и рациональных действий столь же нуждаются в выяснении, сколь и причины ложных верований и иррациональных действий, остается фактом то обстоятельство, что ложные или противоречивые верования потенциально неустойчивы, что люди при благоприятных обстоятельствах могут осознавать их ложность и, таким образом, могут оказываться в ситуации необходимости объяснить, почему они придерживались или продолжают придерживаться ложных верований. Конечно же, в большинстве случаев системы верований столь сложны, представляя собой структуры, состоящие из фактуальных утверждений, оценок, умозрительных определений и т.п., что нелегко вынести суждение относительно их истинности или ложности. И это, несомненно, лишь частный случай общих проблем, стоящих перед рационалистскими объяснениями: последние лучше всего работают в искусственно простых ситуациях, предлагая, чаще всего, не более чем гипотетические модели, пригодные в лучшем случае для того, чтобы прояснить наше понимание природы ситуации и альтернативных возможностей действия в ней.

Как отметил Аутвейт: все три типа критики перемещают фокус внимания социальной теории прочь от ее несколько

"ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

навязчивого интереса к обобщениям - в сторону более "традиционного", в определенном смысле, изучения конкретных явлений, под которыми могут подразумеваться и верования, и действия, и другого рода события. В своей самой сильной формулировке идиографическая и герменевтическая критика могут отвергать любые общие объясняющие пропозиции, тогда как рационалистская критика допускает последние, но лишь на периферии, в "социальном контексте" действия. Это оставляет область "общего" под контролем приверженцев ортодоксальной методологии, хотя диапазон их притязаний и подвергается некоторому ограничению. Все три вида критики косвенно принимают ортодоксальную точку зрения, утверждающую, что каузальные отношения должны быть универсальными. Именно этот принцип, в очерченном контексте, является центральным пунктом реалистской критики.

Согласно изложению Аутвейта, реалистские философские доктрины имеют долгую историю, но их настоящее возрождение приходится на 1970-е, когда позитивистская ортодоксия стала восприниматься как все более неприемлемая. Некоторые философы, включая такие заметные фигуры, как Р. Харре и Р. Бхаскар, внесли свой вклад в это течение в области естественных наук и попытки его расширения на область наук социальных. Согласно реалистской концепции, наука включает в себя попытку описать реальные структуры, сущности и процессы, составляющие универсум и существующие независимо от нашего описания. Для многих реалистов каузальные утверждения и, следовательно, законы должны анализироваться в терминах тенденций, возникающих из каузальных способностей сущностей, структур и механизмов.

Как отмечает Аутвейт, реалисты жертвуют регулярностью в научных законах ради их укоренения в реальных действующих механизмах, которые могут произвести либо не произвести наблюдаемые результаты. Все это потому, что мир состоит из "открытых систем", в которых в любой данный момент времени задействовано множество каузальных механизмов. Задача науки, с этой точки зрения, как раз и заключается в том, чтобы демонстрировать существование неочевидных детерминант наблюдаемых событий. Наука решает эту задачу либо делая эти детерминанты наблюдаемыми, либо, что более важно, изолируя их причинные эффекты в эксперименте. Вирусы, например, имели поначалу статус гипотезы, созданной для объяснения инфекционных процессов, не связанных с бактериями. Сейчас в их существовании никто не сомневается, и их можно даже наблюдать с помощью электронного микроскопа.

В случае социальных наук, отмечает Аутвейт, одно явное преимущество реализма заключается, таким образом, в том, что он не настаивает на универсальности общественных законов. Все, что нам нужно, это чтобы они репрезентировали узнаваемые тенденции. Следующее преимущество заключается в том, что реализм устанавливает более тесную взаимосвязь между причинностью в природном мире и человеческой деятельностью. Потому что среди вещей, обладающих возможностями и наклонностями, есть, разумеется, и человеческие существа, решившие использовать свои возможности

определенными способами. С другой стороны, конечно, намного сложнее точно определить сущности, используемые в социальных объяснениях, и в этом смысле страх перед сползанием в метафизику здесь куда более обоснован. Бессознательное Фрейда, например, если оно существует, являет собой превосходный пример реальной структуры, производящей широкий диапазон наблюдаемых эффектов: от оговорок через сновидения к неврозам. Но нельзя найти никакого удовлетворительного способа определить, существует ли оно, свидетельством чему являются нескончаемые и лишенные всякой логики битвы между фрейдистами и антифрейдистами.

Согласно Аутвейту, реалистское объяснение законов опирается скорее на производящие механизмы, а не на регулярности: ссылка на закон предполагает утверждение о том, что задействованы некие механизмы, не говорящие, однако, [ об условиях, при которых эти механизмы работают, и, следо- t вательно, о конкретном результате, имеющем место в каждом j частном случае. Иными словами, альтернативная точка зрения, которая рассматривает постоянную смежность событий как необходимое, или необходимое и достаточное, условие f для формулировки законоподобных суждений, путает законы f с их следствиями - следствиями, имеющими место в доволь- } но специальных условиях, когда действию закона не препят-1 ствуют никакие противоположные или усложняющие тенден-1 ции, то есть когда закон действует в "закрытой системе",! Именно поэтому эксперименты в естественных науках проио 1 ходят в форме создания закрытых систем, например, создании I вакуума для устранения эффектов влияния атмосферы на изучаемые процессы. Закрытые системы, таким образом, позволяют однозначно идентифицировать специфические причинные механизмы и эффекты их взаимодействия. В результате они создают возможность точных предсказаний. Нет нужды обсуждать здесь подробности, поскольку ясно, что i области общественных наук закрытых систем не существует. Следовательно, невозможно ожидать от этих наук чего-то большего, чем в высшей мере условные и неточные предсказания относительно изучаемого ими предмета. Это объясняй, почему социологи смогли извлечь столь мало пользы из орт» доксальной доктрины закона-объяснения, утверждавшей полную симметрию между объяснением и предсказанием, причем последняя выводилась из того, что и объяснение, и предсказание основаны на общем охватывающем законе.

В случае социальных наук трудно добиться значимо! степени определенности в объяснении или даже просто 1 идентификации элементов возможного объяснения. Ключевой является не проблема методологии, а проблема онтологии: социологи не могут достичь согласия относительно того, из каких сущностей, элементарных объектов состоит социальный мир и как они соотносятся друг с другом. Естественные науки, конечно, тоже не имеют абсолютно устоявшегоа списка объектов, но в этом случае споры чаще касаются существования какого-то конкретного объекта, например, "новой" элементарной частицы. Но даже самые драматичны открытия ядерной физики едва ли изменят наши объяснеш того, что происходит на макроскопическом уровне, скажем, на уровне химической реакции в пробирке, хотя они могут

"ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

заставить нас переформулировать наше объяснение тех физических процессов, которые лежат в основе химических изменений. В социальных науках все элементарные объекты в принципе могут быть оспорены в любой данный момент времени. Понятие класса - хранит тому пример. Одно из самых фундаментальных понятий марксистской и немарксистской социальной теории некоторыми теоретиками полностью отвергается, те же, кто принимают его, определяют само понятие радикально иным способом.

Аутвейт резюмирует: урок здесь заключается в том, что социальные теоретики должны избегать ловушки, обозначенной А.Н. Уайтхедом как "ошибка смещенной конкретности". Мы очень быстро усваиваем, что социальный класс - например, французскую мелкую буржуазию, - нельзя наблюдать непосредственно, как, скажем, школьный класс. И дело здесь не в том, что он слишком велик для прямого наблюдения. Диапазон этого понятия не задан точно, как бы мы ни старались конкретизировать его, в том же смысле, в каком число людей, имеющих французское удостоверение личности, является определенной, хотя и неизвестной величиной. "Французская мелкая буржуазия" - это термин теории, введенный потому, что он позволяет значимым с причинной точки зрения образом отделить множество людей, имеющих определенные и отличные от других условия жизни, от членов других классов.

Отсылка к причинности и, следовательно, к объяснению, по мысли Аутвейта, здесь принципиально важна. Мы демонстрируем существование объектов либо с помощью наблюдения (прямого или косвенного), либо с помощью процесса логического вывода, который иногда называют ретродикцией. Здесь доказательство принимает следующую базисную форму: 1) Произошло, существует В. 2) А, если бы оно существовало, объяснило бы В посредством какого-то уже известного или правдоподобно предполагаемого механизма М. 3) Насколько нам известно, не существует правдоподобных альтернатив А. 4) Следовательно А, вероятно, послужило причиной В. Именно так, в основных чертах, были открыты вирусы. Сначала их существование было постулировано на основании каузального критерия и лишь затем доказано посредством наблюдения.

Аутвейт вопрошает: почему не стоит ожидать подобной степени точности в социальных науках? Ответ таков: во-первых, как мы уже видели, в социальных науках сущности, схватываемые основными понятиями, не являются наблюдаемыми; эти понятия с необходимостью теоретичны. Однако они теоретичны еще и в другом, более важном смысле: схватываемые ими сущности - это сущности второго порядка. Это те структуры, которые управляют человеческой деятельностью и, в свою очередь, воспроизводятся действиями людей. В этом неоспоримый остаток истин социологического индивидуализма: тезис о том, что конечными объектами изучения в социальных науках являются индивиды и их действия. Но ЭТОТ тезис нуждается в очень существенных поправках.

Для первого тезиса, пишет Аутвейт, наиболее адекватной является следующая формулировка: теории - это попытки описать и объяснить реальность, существующую независимо

от них, и успешность такой попытки определяет оценку теории. Можно сформулировать это несколько огрубленно: истинные теории утверждают именно то, что и имеет место на самом деле. Реализм относительно сущностей просто утверждает, что некоторая вещь (вещи) существует (-ют). В большинстве случаев оба реализма принимаются одновременно: теории утверждают или предполагают существование объектов. И наоборот, многие объекты известны только из одной или нескольких теорий. Часто, однако, ведущую роль играет один из реализмов. Мы можем быть сильно привержены какой-то теории и все же сомневаться в существовании предполагаемых ею объектов. Это нередко случается в физике. Случается и обратная ситуация: мы можем неколебимо верить в существование некой сущности, но сомневаться в том, как следует описывать ее природу в теории.

Сущности, означаемые объяснительными понятиями социальных наук (класс, идеология, эксплуатация, социальная структура и т.п.), вдвойне относятся к первой категории. Иными словами, термины не имеют никакого прямого референта вне зависимости от теорий или теории, использующих эти термины. Усложняющая дело особенность социальной теории заключается в том, что она куда более прямо и тесно связана с обыденными, "народными", основанными на здравом смысле теориями, чем продвинутое теоретизирование в естественных науках. Как справедливо подчеркивали социологи, подобные Зиммелю и Шюцу, теоретические конструкты социальных наук - это конструкты второго порядка, основанные на конструктах, задействованных в самой социальной жизни. Человеческие особи - это мыслящие животные; существование взаимоотношений между ними предполагает, что они обладают какой-то концепцией этих отношений. Даже бихевиористские теории не столько отрицают это, сколько отметают в сторону, как не имеющее отношения к делу обстоятельство (ценой невозможности дать согласованное объяснение использования, к примеру, языка). Понятия социальной теории, таким образом, теоретичны на двух уровнях: во-первых, подобно понятиям естественных наук, на уровне научной практики, и, во-вторых, на уровне собственных теорий, действующих относительно того, что они делают.

По Аутвейту, различение теоретических и обсервационных терминов, понятий, сущностей и т.п. служило фетишем эмпиристских философий науки. С точки зрения реалистов, эмпиризм ошибался, пытаясь найти чистый язык наблюдения и относясь подозрительно ко всем ненаблюдаемым, "теоретическим" сущностям. Но принятие реалистской философии науки не подразумевает реализма относительно любой конкретной сущности внутри науки. И в социальных науках реалистская концепция теории должна принять во внимание особый способ существования социальных фактов, их онтологическую зависимость от человеческих действий и от представлений людей о том, как они действуют. Это означает, что понимание формы жизни должно занять место операций эксперимента и измерения, делающих досягаемыми для нас те сущности, которые описывают науки естественные. Вывод здесь таков: реалистская концепция теории в социальных науках не может опираться на примитивный реализм, касаю-

"ЗАКОНЫ И ОБЪЯСНЕНИЯ В СОЦИОЛОГИИ"

щийся определенных сущностей. Она должна основываться на тех возможностях объяснения, которые присущи самим теориям.

Аутвейт подчеркивает: некоторые авторы развивают этот тезис значительно дальше, выходя за пределы того, с чем я готов согласиться. П. Бурдье, например, доказывает, что любое "научное исследование" должно предваряться ритуальным уточнением: "Все происходит так, как если бы...". С довольно отличных от Бурдье позиций критической теории Н. Стокман атакует "реалистское предположение о том, что теоретические понятия общественных наук соотнесены с "объектами теории" тем же способом, что и понятия естественных наук. Но рефлексивность обыденного языка, с которым неразрывно связаны понятия социальных наук, делает невозможной формулировку общепризнанных и дающих возможность однозначной демонстрации критериев для определения референтов теоретических понятий".

По мысли Аутвейта, только что упомянутые авторы преувеличивают существующие различия. Раз уж признается особый характер теоретизирования в социальных науках, ничто теперь не мешает увидеть, что они в конце концов смогли разработать некоторое количество теоретических и объяснительных конструкций, которые обладают значительной ценностью, будучи основаны на пусть и предварительном, но вполне широком по масштабу обобщений понимании социальных структур и механизмов. Это можно проиллюстрировать, по Аутвейту, в терминах реалистского понятия каузальных возможностей: многие имеющиеся у людей возможности причинного влияния на события поддаются пониманию лишь в контексте социальных структур, в которых люди участвуют. Аутвейт иллюстрирует эту мысль так: "Я могу без всякой посторонней помощи дотронуться до кончика собственного носа, но мне не удастся в одиночку сделать телефонный звонок, выдать чек, присвоить ученую степень или объявить войну. Аналогичным образом мотивы, по которым я выписываю чек, отличны от мотивов существования банковской системы".

Редукционистская программа, известная как "методологический индивидуализм", утверждает, что наиболее фундаментальные, "исходные" социологические объяснения должны формулироваться в терминах индивидуального действия. Этот принцип играет существенную роль в микроэкономической теории, в веберовской социологии и в более недавних феноменологической и этнометодологической исследовательских программах в области социологии и социальной психологии. По сути, все эти программы смешивают один аспект сложного процесса с процессом в целом. Курс обмена валют в рыночной системе, где разрешены его колебания, есть результат множества индивидуальных трансакций, в которые вовлечены разнообразные деятели-акторы - от частных лиц до центральных банков. Сейчас представляется тривиально истинным то обстоятельство, что действия, скажем, Английского банка, покупающего фунты стерлингов в целях поддержания курса, осуществляются каким-то уполномоченным индивидом, посылающим телекс или делающим телефонный звонок,

но все это не имеет никакого практического значения дм} объяснения действий банка. Только фетишизация непосред- { ственно наблюдаемого могла бы заставить нас утверждать, | что "именно здесь (в поступках индивида) реализуется соци-1 альное действие". j

Самыми интересными действительно являются случаи, коя { мы сталкиваемся с необходимостью "развернуть" сложное социальное действие и проанализировать решения индивидуальных деятелей. Рассмотрим, например, случай классовой, этнической или половой дискриминации в сфере занятости. Если уж ш обнаружили резкие диспропорции в представленное™ женщин или этнических меньшинств на некоторых рабочих местах, ми захотим узнать, как осуществляется процесс дискриминации. И снова тривиально верным будет утверждение, что он происходи! в форме принятия работодателями решений о найме либо отш нанимать конкретных индивидов (или категории индивидов). Однако то, в какой мере такие решения объясняют процесс дискриминации, будет решающим образом зависеть от другой особенности ситуации, а именно: осуществляют ли работодатели дискриминацию ad hoc или из принципа применительно к кандидатам с одинаковой квалификацией (и в последнем случае, основывают ли они этот принцип на собственных предрассудки или предрассудках, которые они приписывают своим сотрудникам, покупателям и т.п.); либо же общественное распределяй» квалификационных ресурсов таково, что оно мало отличается 01 результатов прямого выбора между равноквалифицированныш представителями среднего класса и рабочих, черными и белыми, кандидатами мужского и женского пола. В последней ситуации объяснение наблюдаемых диспропорций потребует еще более углубленного анализа, учитывающего структуру образовате* ной системы и т.д. Иначе говоря, оправданность преимущественного интереса к индивидуальным действиям и решении будет зависеть от структурных особенностей ситуации. Разумеется, она будет зависеть также от природы нашего интеллектуального интереса: некоторые социологи интересуются преимущественно микропроцессами и в общем, и в частном случае, тогда как другие заинтересованы в макроисследованиях. Следует, однако, совершенно ясно заявить, что здесь нет никаких оснований для того, чтобы раз и навсегда избрать либо либо макроподход.

Этот же аргумент, касающийся уровня, на котором дается объяснение, по мысли Аутвейта, применим и к "классическому диспуту" между поборниками "объяснения" "понимания". Поиск естественнонаучных законов, управляющих жизнью общества, подвергнутый формализации! ортодоксальной доктрине закона-объяснения, вынуждм социологию и другие общественные науки стремиться! нереалистическому идеалу социальной теории и объяснения. Принимая его, социологи неверно трактовали свою собственную практику и классическую социологическую теорию. С другой стороны, ортодоксальная доктрина породила оппозиционное движение, столь же односторонне! в своей привязанности к альтернативам идиографичесш объяснения, понимания и описания. Отказавшись от ортодоксии, мы можем прийти к более адекватному осознанию

ЗАНЯТОСТЬ

того места, которое могли бы занять в социологии и других науках об обществе описание, герменевтическое понимание, а также объяснение.

В.Л. Ананьев

ЗАКРЫТЫЙ ВОПРОС -см. ОПРОС АНКЕТНЫЙ.

ЗАЛКИНДАрон Борисович (1886-1936)- российский врач и психолог. В 1910 изучал возможности использования идей 3. Фрейда (см.) для понимания и лечения психоневрозов. В 1913 опубликовал соответствующие статьи в журнале "Психотерапия". Исследовал проблемы сексуальности и сомнамбулизма. Увлекался индивидуальной психологией Адлера (см.) и разрабатывал "психоневрологический взгляд" на общество.

В 1920-х 3. установил наличие комплекса "парттриады" -"партийной триады" (присутствие у 90% партийного актива ВКП(б) невротических симптомов, гипертонии и вялого обмена веществ), образование которого объяснял нарушением гигиенических норм, профессиональным несоответствием, нервным возбуждением и культурным отставанием кадровых коммунистических функционеров.

В 1924 опубликовал статьи "Фрейдизм и марксизм" и "Нервный марксизм, или Паническая критика", в которых наряду с критикой психоанализа искал точки сопряжения фрейдизма и марксизма. После 1925 под давлением внешних обстоятельств вынужденно дистанцировался от психоанализа и публично покаялся в своих "связях" с фрейдизмом. С 1928 был председателем Межведомственной плановой педологической комиссии. В 1930 стал директором Института психологии, педологии и психотехники. В 1931 снят с должности редактора журнала "Педология" (журнал был закрыт в 1932), а в 1932 - с поста директора упомянутого института. Обвинен в "меньшевиствующе-идеалистическом эклектизме". Автор книг "Половой вопрос в условиях советской общественности" (1926), "Половое воспитание" (1928) и других работ.

В.И. Овчаренко

ЗАМОШКИНЮрий Александрович (1927-1993) - российский социолог, специалист в области социологии и социальной философии.

Окончил в 1950 МГИМО. В 1952-1967 - преподаватель МГИМО. С 1967 работал в АН СССР, с 1975 - зав. отделом Института США и Канады. Был членом редколлегий журналов "Вопросы философии", "США. Экономика. Политика. Идеология", "Humanistic Philosophy".

Основные направления исследований: история социологии; современное состояние социологии; философско-социологические проблемы индивидуализма, личности, прав, свобод, ответственности человека; бюрократия и личность; общественное мнение, его структура, изменения, принципы изучения и его роль в общественном сознании; частный интерес, частная жизнь, частная собственность; бизнес и мораль. 3. одним из первых в СССР на новом уровне исследовал проблему индивидуализма в ее социологическом и социально-психологическом аспектах. Применил к проблеме личности

понятия "нормы-рамки" и "нормы-цели", рассматривая противоречие между ними как причину фрустрации личности.

В последние годы жизни 3. осуществил критическое переосмысление концепций индивидуализма послевоенного периода. Под руководством 3. проводились исследования отклоняющегося поведения; ряд работ, выполненных в руководимом им отделе Института США и Канады, содержит широкую панораму критических исследований общественного мнения в Америке как индикатора политических настроений, новых ценностей, национального сознания и самосознания американцев. 3. внес заметный вклад в отечественную американистику. Был почетным гражданином ряда штатов и городов США.

В работах 3. конца 1980 - начала 1990-х был дан анализ проблемы частной собственности в контексте развернувшихся в СССР и России дискуссий. В них были показаны неискоренимость частного интереса человека, цивилизованное значение института частной собственности и связанные с ним структуры личности, взаимодействия форм собственности. 3. разработал оригинальную концепцию взаимоотношения равенства и свободы. Последняя его работа содержала основы концепции противоречивого соотношения бизнеса и морали.

Основные сочинения: "Кризис индивидуализма и личность" (1966); "Политическое сознание в США" (1987, ответственный редактор, соавтор); "Частная жизнь, частный интерес, частная собственность" (1991); "Вызовы цивилизации и опыт США (История, психология, политика)" (1991); "Бизнес и мораль" (1993) и др.

ЗАНЯТОСТЬ- отражение состояния функционирования рынка рабочей силы в условиях конкретной экономической инфраструктуры. К занятому населению относятся лица, работающие на государственных предприятиях, в учреждениях и организациях, кооперативах всех видов, на частных предприятиях и предприятиях с коллективной формой собственности, в фермерских хозяйствах, а также занятые предпринимательской деятельностью. Данные о занятых включают лиц, работающих по основному месту работы как полный рабочий день, так и неполный в пересчете на полный. В число занятых не включаются учащиеся в трудоспособном возрасте, обучающиеся с отрывом от производства; лица, ведущие домохозяйство; зарегистрированные и незарегистрированные безработные; женщины в отпусках по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет. В соответствии с распределением занятого населения по отраслям экономики 3. характеризуется отраслевой структурой; в соответствии с распределением занятого населения по профессионально-должностным группам - профессионально-квалификационной структурой; в соответствии с распределением занятого населения на предприятиях, учреждениях и организациях различных форм собственности - структурой занятости в государственном и негосударственном секторе (в том числе - в сфере коллективной собственности, смешанной и иностранной собственности, индивидуального и частного предпринимательства).

Для постсоветских государств целесообразно различать традиционный ("ранний") период функционирования рынка

ЗАНЯТОСТЬ ВТОРИЧНАЯ

труда и реформированный ("поздний") период. Пять характерных черт рынка труда раннего периода претерпели существенные изменения в середине 1950-х: это - всеобщая обязанность трудиться (трудовая повинность); обязательное распределение выпускников вузов; принудительный труд (использование труда заключенных на строительстве, в шахтах и на лесозаготовках); кампании по мобилизации трудовых ресурсов; строгий контроль за миграцией в города. В 1970-е и 1980-е все эти правила и требования были либо отменены, либо существенно ослаблены. Прежняя система 3. имела определенные преимущества: она обеспечивала - пусть и в принудительном режиме - работой всех; гарантировала основные социальные услуги, обусловленные занятостью на предприятии; доля работающих по отношению ко всему трудоспособному населению была велика. Каждый, кто был государственным служащим, знал, что в определенных пределах положенные ему социальные блага не зависят от результатов труда. Эти социальные программы автоматически распространялись на всех членов семей, как работающих, так и не работающих. Система обеспечивала широкий охват и не требовала активных шагов по приобретению гарантий - например, путем покупки страхового полиса. Наряду с достоинствами анализируемая система 3. имела и существенные недостатки (бывшие иногда оборотной стороной той же медали): производительность труда была низкой; размер заработной платы не был связан с производительностью, что имело целый ряд негативных последствий; не принимались меры против скрытой безработицы; система переговоров о размере заработной платы ускоряла инфляционные процессы; создалась чрезмерная концентрация рабочей силы в промышленности и сельском хозяйстве; была крайне ограничена международная миграция. Медленный рост производительности труда и политика, направленная на приоритетное развитие тяжелой промышленности, привели к тому, что доля рабочей силы, занятой в промышленности и сельском хозяйстве постсоветских государств, оставалась высокой, тогда как на Западе за последние два десятилетия она значительно снизилась. Унаследованная от прошлого структура 3. будет еще долгое время негативно сказываться на производительности и эффективности труда посткоммунистических стран.

Г.Н. Соколова

ЗАНЯТОСТЬ ВТОРИЧНАЯ- одна из форм зарабатывания денежных средств, кроме заработка по основному месту работы. Основные формы З.В. - совместительство по основному месту работы, совместительство на другом предприятии (организации), предпринимательство (см.) (включая "челночный бизнес"), нерегулярные заработки, работа за границей по временному контракту и др.

Основная причина З.В. - низкий уровень оплаты труда на основной работе. Представление о З.В. можно получить только из материалов специальных социоэкономических обследований домохозяйств. В Республике Беларусь, по данным такого обследования (2001), имели З.В. 26,9% опрошенных: в непроизводственной сфере - 35,9%, в производственной - 15,2%. В отраслях непроизводственной сфе-

ры были заняты совместительством по основному месту работы 53,7% лиц, имеющих З.В; совместительством на другом предприятии (организации) - 26,5%; имеют нерегулярные заработки - 17,3%; работают в подсобном хозяйстве - 15,4%; занимаются предпринимательством (преимущественно "челночный бизнес") - 6,1%; работают за границей по временному контракту - 1,1%; другое - 2,5%. В отраслях материального производства имеют нерегулярные заработки 33,3% лиц, занятых вторично; работают в подсобном хозяйстве - 28,8%; занимаются предпринимательством ("челночный бизнес" и др.) - 17,3%; имеют совместительство основному месту работы - 16,7%; совмещают основную работу с работой на другом предприятии - 16,0%; работают за границей по временному контракту - 1,3%; другое -0,6%.

В качестве основной причины, побуждающей работники иметь З.В., был назван низкий уровень оплаты труда на основной работе (87,2% работников, занятых вторично); втора по значимости причина - относительно высокий уровень заработков на дополнительной работе (13,6%); третья по значимости причина З.В. та, что дополнительная работа не требуя специальной профессиональной подготовки (11,1%). Era основания полагать, что работники (особенно непроизводственной сферы) пытаются с помощью дополнительной работы достичь уровня минимального потребительского бюджета, на котором они находились до начала 1990-х. Считается, что наличие З.В. ухудшает отношение работников! труду, так как уменьшает их интерес к основной работе н снижает эффективность их трудовой деятельности. Вместе с тем признается, что З.В. является способом социальной адаптации (см.) населения к условиям переходного периода с характерными для него экономической нестабильностью ухудшением уровня и качества жизни. Работники, у которык помимо основной имеется дополнительная работа, в значительно меньшей степени испытывают страх остаться без работы и отличаются большей потенциальной трудовой I» бильностью.

Г.Н. Соколов

ЗАРАЖЕНИЕ ПСИХИЧЕСКОЕ- собирательное на-именование ряда явлений и феноменов индивидуально-психического и социально-психологического порядка в поведениилюдей, предпосылками которых являются механизм! суггестии (см.) и подражания (см. Тард).Определяющимдя З.П. выступает явная доминация эмоциональной компонент ее осуществления и проявления.

З.П. тесно связано с таким феноменом, как "мода" (см.),| также с прецедентами таких явлений, как коллективные бии (страхи) различного вида.

Первую попытку собственно социологического объяда ния феноменов З.П. осуществил Г. Лебон (см.) в своем проа-те реконструкции поведения человеческих "толп".

Е. Tank

ЗАСЛАВСКАЯТатьяна Ивановна (р. 1927) - российски! экономист и социолог, основатель Новосибирской эконом»

ЗАЩИТА

ко-социологической школы (НЭСШ), оказавшей значимое воздействие на развитие социологии и, в частности, институ-циализацию экономической социологии как самостоятельной научной дисциплины в России.

Окончила экономический факультет МГУ (1950). Кандидат экономических наук (1956). Доктор экономических наук (1966), профессор (1978), академик Российской академии наук (1981), заведующая кафедрой методологии общественных наук Московской школы социальных и экономических наук (МШСЭН) АНХ при Правительстве Российской Федерации. Сонрезидент Междисциплинарного академического центра социальных наук (Интерцентра), почетный президент Всесоюзного центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), член академии Европы, почетный член Польской академии наук, почетный доктор Оберлинского колледжа, Джорджтаунского и Пенсильванского университетов (США), университета в Хельсинки (Финляндия), член Международного социологического института. Лауреат премии им. Карпинского (Фонд Тепфера, 1989, ФРГ) и Демидовской премии (Демидовский фонд, 2000, Россия, Екатеринбург).

Область научных интересов 3. - методология социальных наук, общая и экономическая социология, институциональная экономика, теории посткоммунистических трансформационных процессов. 11редмет научных поисков 3. постоянно расширялся и усложнялся: от изучения отдельных актуальных проблем к системному изучению социально-территориальных структур и общества в целом. 3. разработана оригинальная экономико-социологическая теория, основой которой стала концепция социального механизма развития экономики, представляющая экономический процесс как результат взаимодействия общественных групп, занимающих разное положение и имеющих разные интересы. В настоящее время 3. разрабатывает деятельностно-структурную концепцию трансформации посткоммунистических обществ, в основе которой лежит представление о социальном механизме этих процессов. Цель работы - создание методологических средств для более глубокого познания закономерностей, движущих сил, механизмов и вероятных перспектив общественных преобразований, происходящих в России и исторически связанных с нею странах.

3. - автор более 400 работ по методологии социальных наук, социологии села, общей и экономической социологии, институциональной экономике, теории посткоммунистических трансформационных процессов.

Основные труды: "Распределение по труду в колхозах" (1966); "Миграция сельского населения" (руководитель авторского коллектива, автор, редактор, 1970); "Развитие сельских поселений: Лингвистический метод типологического анализа социальных объектов" (руководитель авторского коллектива, автор, редактор, 1977); "Социально-демографическое развитие села: Региональный анализ" (руководитель авторского коллектива, автор, редактор, 1980); "Методология и методика системного изучения советской деревни" (руководитель авторского коллектива, автор, редактор, 1980); "Социально-экономическое развитие западносибирского села" (автор, редактор, 1987); "Голос реформ" (1989); "Вторая социа-

листическая революция. Альтернативная советская стратегия" (1990); "Социология экономической жизни: очерки теории" (совместно с Р.В. Рыбкиной, 1991); "Российское общество на социальном изломе: взгляд изнутри" (1997); "Социальная траектория реформируемой России: Исследования Новосибирской экономико-социологической школы" (автор и редактор, 1999); "Социетальная трансформация России: деятельно-структурная концепция" (2002) и др.

ЗАЩИТА- сознательная или бессознательная деятельность человека, предусматривающая сохранение его жизни и обеспечивающая такое разрешение внутрипсихических конфликтов, которое в силу внешних обстоятельств и внутренних стремлений оказывается приемлемым для него. В психоанализе под 3. понимается прежде всего и главным образом бессознательная деятельность человека, направленная против сексуальных, эгоистических и деструктивных влечений, неприятных воспоминаний и различного рода фантазий, непосредственная реализация или репродукция которых способна привести к нарушению целостности психической организации человека.

Понятие "3." было использовано 3. Фрейдом (ем.) при попытках психологического объяснения истерии, фобий, навязчивых представлений и галлюцинаторных психозов. В статье "Защитные невропсихозы" он провел различие между гипноидной истерией, неотреагированной истерией и истерией 3., тем самым высказав первые представления о 3., которые впоследствии легли в основу его некоторых психоаналитических идей, в частности в основу концепции вытеснения. Согласно его предположениям, 3. направлена против невыносимого для человека представления с целью ослабления его посредством отделения от него аффекта и отвода этого аффекта из психики в соматику. Смещенный аффект обладает способностью возвращения из соматической области к первоначальному представлению, что может породить истерический припадок. Если невыносимое, болезненное представление имеет тесную связь с реальностью, то 3. от него может привести к галлюцинаторному психозу, как отказу от реальности.

В написанной совместно с И. Брейером работе "Исследования истерии" (1895) Фрейд рассматривал 3. в качестве важного фактора, способствующего возникновению одной из форм истерии. Здесь же он впервые, пожалуй, наряду с 3. использовал термин "вытеснение", говоря о том, что патогенное воспоминание вытесняется исходящей от Я психической силой. В статье "Еще несколько замечаний о защитных нев-ропсихозах" Фрейд высказал мысль о том, что 3. является "ядром психического механизма", ведущего к возникновению невротических заболеваний. Как и в предшествующей работе, в данной статье понятия "3." и "вытеснение" используются Фрейдом в качестве равнозначных, взаимозаменяемых. Одновременно Фрейд предпринял попытку рассмотрения различных форм 3., проведя различие между "первичной 3.", в которой решающую роль играют чувства стыда и совести, и "вторичной 3.", приобретающей значение навязчивого побуждения, превращающегося в навязчивые действия. "Первичная 3." служит для поддержания внешнего здоровья человека, в

ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ

то время как "вторичная 3.", осуществляемая под воздействием возвращения вытесненных воспоминаний, порождает компромиссные образования в форме невротических симптомов типа разнообразных навязчивых действий. Словом, в статье "Еще несколько замечаний о защитных невропсихозах" речь шла, фактически, о различии между нормальной и патологической 3., к которым может прибегать человек в процессе своей жизнедеятельности.

Столь значительное внимание к проблеме 3. было уделено Фрейдом как раз в тот период его исследовательской и терапевтической деятельности, когда он ввел в научный обиход термин "психоанализ". На начальном этапе становления психоанализа проблематика 3. в ее различных ракурсах занимала не последнее место в его концептуальных построениях. Так, в работе "Психопатология обыденной жизни" 3. рассматривалась им не только с точки зрения раскрытия психологии невротиков, но и в плане осмысления природы такого феномена, как забывание. С одной стороны, Фрейд подчеркивал, что "стихийное стремление к защите от представлений, могущих вызвать ощущение неудовольствия, стремление, с которым можно сравнить лишь рефлекс бегства при болезненных раздражениях, приходится отнести к числу главных столпов того механизма, который является носителем истерических симптомов". При этом он был далек от утверждения того, что тенденция 3. всегда в состоянии одержать верх, и не исключал возможность отнесения ее к низшей психической инстанции, которая может парализоваться другими, высшими инстанциями. С другой стороны, основатель психоанализа сводил к тенденции 3. такие явления, как случаи забывания, и считал, что "там, где это возможно, тенденция защиты передвигает свою цель и устраняет из нашей памяти хотя бы не что иное, не столь важное, но находящееся в ассоциативной связи с тем, что, собственно, и вызвало отпор". Однако по мере становления и развития психоанализа понятие 3. все более уходило у него на задний план, в то время как на передний план стали выдвигаться представления о вытеснении.

Первые три десятилетия развития психоаналитической теории и практики как раз и прошли под знаком усиленного внимания Фрейда и других психоаналитиков к проблемам вытеснения и сопротивления. Позднее, во второй половине 1920-х, после того как в центре психоаналитических исследований оказались не только процессы вытесненного бессознательного, но и те психические процессы, которые были вызваны к жизни деятельностью Я и Сверх-Я, он вновь вернулся к рассмотрению проблемы 3. В работе "Торможение, симптом и страх" Фрейд не только провел различие между вытеснением и 3., но и высказал мысль о том, что использование понятия "3." имеет свои преимущества, т.к. расширяет представление о приемах, которые использует Я для возможного разрешения внутрипсихических конфликтов и которые способны привести к невротическим заболеваниям. При этом он подчеркнул, что накопленные психоаналитические знания о возникновении симптомов, истерии и неврозе навязчивости послужили достаточным основанием, чтобы воспользоваться старым понятием "3.", которое может охватить все процессы, обеспечивающие "защиту Я от требований влечений", и

включить в это понятие вытеснение, "как один специальный случай". Кроме того, следует, как заметил он, принять во внимание возможность, что углубление исследований откроет тесную связь между "особыми формами защиты" и определенными заболеваниями. Работа Фрейда "Торможение, симптом и страх" была переведена на русский язык под названием "Страх" в 1927. В русскоязычном издании вместо понятии "3." использован термин "отражение", что может ввести в заблуждение тех, кто обращается к идейному наследию Фрейда. Последующие переиздания данной работы осуществлялись, как правило, с издания 1927 и, следовательно, в них сохраняется терминология, затрудняющая понимание важного момента в развитии классического психоанализа, а именно, возвращение к использованию понятия "3.".

Одиннадцать лет спустя в работе "Анализ конечный и бесконечный" Фрейд обозначил "действие защит в Я" как "изменение Я", если понимать под этим "дистанцию от фиктивного нормального Я", которое является союзником в аналитической работе. Одновременно он высказал соображения, согласно которым противодействующий "защитным устремлениям Я" количественный момент силы влечений устанавливает предел эффективности аналитической работы, благодаря которой контроль над влечениями становится лучше, но по-прежнему остается несовершенным, поскольку "преобразование защитных механизмов не является полным". Высказанные Фрейдом в различное время идеи о защитах Я от бессознательных влечений и их действии в психике человека послужили отправной точкой для ряда психоаналитиков, уделивших основное внимание в своей исследовательской и терапевтической деятельности защитным механизмам Я.

В. М. Лейбт

ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ- бессознательные действия (противодействия) человека, направленные на защиту от тех опасностей (угроз), которым он подвергается со стороны окружающей его реальности и своего собственного внутреннего мира. В психоанализе понятие "З.М." относится к Я которому приходится обороняться от различного рода угроз, исходящих от ограничений внешнего мира, требующих удовлетворения бессознательных влечений, фантазий и всевозможных представлений, связанных с идеалами, нравственными ценностями, внутренними запретами. На начальном этапе развития психоанализа 3. Фрейд (см.) использовал понятие "защита" (см.), которое впоследствии было заменено термином "вытеснение". В работе "Я и Оно" основатель психоанализа охарактеризовал Я как "несчастное существо", т.к. ему приходится служить как бы двум господам: "беззащитное с обоих сторон Я тщетно обороняется от наглых требовании Оно, а также от укоров карающей совести", т.е. от Сверх-Я (см.). Более того, "несчастное Я" страдает, по мнению Фрейда, от троякого рода угроз, исходящих со стороны внешнего мира, бессознательных влечений Оно и сурового Сверх-Я. Говоря о трудном положении, в котором находится "несчастное Я", он подчеркнул то обстоятельство, что этому Я все время приходится защищаться, обороняться от нависших над ним угроз. При этом Фрейд указал на ряд защитных действий,

ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ

используемых Я с целью избежания внешних и внутренних опасностей. В частности, он отметил, что "истерическое Я защищается от мучительного восприятия, грозящего ему вследствие критики его Сверх-Я, тем же путем, каким оно обычно привыкло защищаться от невыносимой для него загрузки объектом - т.е. путем акта вытеснения". Наряду с вытеснением в этой же работе родоначальник психоанализа коснулся таких средств защиты, как идентификация, сопротивление, регрессия, сублимация, образование реакций. В работе "Торможение, симптом и страх" (1926) Фрейд высказал мысль о необходимости использования понятия "защита", к которому он обращался 30 лет тому назад в статье "Еще несколько замечаний о защитных невропсихозах". Он полагал, что "будет, несомненно, полезно вернуться к старому понятию "защита", если условимся, что оно должно служить обозначением всех тех технических приемов, которыми пользуется Я при всех своих возможных конфликтах, ведущих к неврозу". Считая это "терминологическое новшество" оправданным, Фрейд особо выделил такие технические приемы защиты Я, как вытеснение, изоляция, регрессия, реактивные изменения Я. В этой работе еще не использовался термин "З.М.": в ней фигурировали понятия "технические приемы Я", его "методы защиты". Однако Фрейдом были высказаны важные мысли, предопределившие, по сути дела, интерес ряда психоаналитиков к проблеме З.М. Я. Две из них заслуживали особого внимания: одна мысль касалась необходимости исследования тесной связи между особыми формами защиты и определенными невротическими заболеваниями; вторая - выявления зависимости между уровнем развития психики и методами защиты, используемыми человеком до разделения Я и Оно, до формирования у него Сверх-Я и после образования этих психических инстанций.

Отталкиваясь от идей Фрейда, его дочь А. Фрейд, специализировавшаяся в области детского психоанализа, обратилась к исследованию З.М. В работе "Я и защитные механизмы" она выделила девять способов защиты, которые ранее были описаны, но не систематизированы в различных трудах по психоанализу. К ним относились: регрессия (возвращение на более раннюю стадию психосексуального развития), вытеснение (изгнание в бессознательное того, что ранее было сознательным), реактивное образование (изменение неприемлемого на приемлемое), изоляция (отделение невыносимых событий или идей от связанных с ними чувств), аннулирование (мысленная отмена, уничтожение нежелательного действия), проекция (вынесение вовне), интроекция (вбирание вовнутрь), борьба Я с самим собой, обращение (направленность против себя, меняющая нацеленность импульса). К этим девяти способам защиты добавлялся десятый - сублимация (переключение с социально неодобряемого на социально приемлемое), которая относилась скорее к нормальному, а не невротическому развитию. По мнению А. Фрейд, в своих конфликтах со Сверх-Я, внешним миром и Оно Я имеет в своем распоряжении упомянутые выше десять способов защиты. Задача практикующего психоаналитика состоит в том, чтобы "определить, насколько они эффективны в процессах сопротивления Я и формирования симптома, которые он имеет возможность наблюдать у разных людей".

Основываясь на таком понимании практики психоанализа, А. Фрейд рассмотрела механизмы защиты Я в зависимости от уровня психического развития человека. В работе "Я и защитные механизмы" (на русском языке издана под названием "Психология "Я" и защитные механизмы", 1993) она сформулировала следующие положения: о вытеснении можно говорить тогда, когда Я отделено от Оно; проекция и интроекция являются такими способами зашиты, которые зависят от дифференциации Я от внешнего мира; сублимация предполагает наличие Сверх-Я, т.е. принятия или знания нравственных и социальных ценностей; регрессия, обращение и борьба против себя не зависят, по-видимому, от стадий психического развития человека, поскольку являются такими же древними, как и его инстинкты.

Предложенная А. Фрейд классификация З.М. по их положению во времени (в зависимости от стадий психического развития) не совпадала с исследованиями ряда психоаналитиков, в частности М. Кляйн, считавших, что интроекция и проекция являются теми психическими процессами, которые участвуют в развитии Я и в его дифференциации от внешнего мира. Эта классификация противоречила и психоаналитическому опыту, свидетельствовавшему о связи раннего проявления неврозов маленьких детей с процессом вытеснения. А. Фрейд понимала условность выдвинутой ей классификации З.М. и поэтому сосредоточила свое внимание не на прояснении ее, а на исследовании ситуаций, провоцирующих действие защитных реакций. В центре ее внимания оказались прежде всего такие З.М., как отрицание в фантазии, слове и действии, идентификация с агрессором, проекция в форме "альтруистического подчинения". Фрейд не остался в стороне от дальнейшего обсуждения вопроса о З.М. В работе "Конечный и бесконечный анализ" он отметил, что Я пользуется разными методами, чтобы избежать опасности, страха, неудовольствия: "Мы называем эти методы "защитными механизмами". Фрейд признал, что пока они недостаточно хорошо известны, но соответствующая работа А. Фрейд позволяет получить первое представление о многообразии и многостороннем значении З.М. Одновременно Фрейд дал разъяснения по поводу отношения между различными способами защиты: "Вытеснение относится к другим методам защиты, как пропуски в тексте относятся к его искажению, а в различных формах такой фальсификации можно найти аналогии многообразию изменения Я". Фрейд обратил внимание на патогенную роль З.М. Он высказал мысль, согласно которой в процессе развития Я механизмы, служащие для предотвращения опасности, могут превратиться в саму опасность. Я приходится платить слишком высокую цену за их услуги: З.М. налагают ограничения на Я, требуют значительных энергетических затрат на их поддержание, оказываются тяжелым бременем для психики. Однажды оказав услугу Я, они не исчезают, фиксируются в нем и становятся "постоянными способами реагирования, присущими характеру человека и повторяющимися на протяжении всей жизни, как только вновь возникает ситуация, подобная первоначальной". З.М. становятся своего рода ин-фантилизмами, оберегающими Я взрослого человека от опасностей, которые в действительности уже не существуют. Более

ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ

того, человек начинает выискивать такие ситуации, которые могли бы заменить первоначальную опасность, чтобы тем самым оправдать его фиксацию на ранее использованных и ставших привычными ему способах реагирования. Поэтому, замечал Фрейд, можно понять, "как защитные механизмы, все более отчуждая от внешнего мира и постоянно ослабляя Я, подготавливают вспышку невроза". Фрейд считал, что действие З.М. дает знать о себе и в процессе анализа, аналитической терапии. Фактически во время аналитической работы пациент повторяет те способы реагирования, к которым он привык и которые привели его к психическому заболеванию. Главное же заключается в том, что "защитные механизмы, выстроенные против прежних опасностей, в ходе лечения повторяются в виде сопротивления исцелению". Подобное сопротивление приводит к новому возникновению защитных конфликтов и отыгрыванию их, в результате чего могут возобладать негативные переносы, сводящие на нет предшествующие позитивные результаты анализа. Словом, можно говорить о том, что существует сопротивление раскрытию сопротивлений, а "защитные механизмы действительно заслуживают того названия, которое мы им дали в самом начале, прежде чем они были более детально исследованы".

В.М. Лейбип

ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ- социологическое понятие, характеризующее: а) степень реализации потенциала конкретного общества (индивида, социальной группы) в обеспечении здоровья; б) степень социального благополучия как единства уровня и качества жизни (см.); в) степень эффективности функционирования социальной организации (см.) в ее отнесении к ценности здоровья.

В более широком смысле идея З.О.Ж. представляет собой концепцию социальной политики, основанную на признании высокой социальной значимости здоровья, ответственности за его сохранение со стороны государства (см.), индивида (см.), социальной группы (см.) и общества (см.) в целом и утверждающую необходимость принятия конкретных мер и действий, направленных на создание безопасной и благоприятной среды обитания.

Актуализация проблематики З.О.Ж. связана с: 1) возрастанием и изменением характера нагрузок, которые испытывает человек (см.), его биологическая природа в связи с усложнением общественной жизни, изменением ее ритма, резким возрастанием межличностных контактов, которые провоцируют негативные сдвиги в состоянии здоровья, приводят к изменению характера заболеваний и преобладанию в их числе "болезней цивилизации" - сердечно-сосудистых и онкологических; 2) обеспокоенностью государств и граждан по поводу состояния здоровья и увеличения рисков - техногенного, экологического, психологического, политического и военного характера; 3) признанием междисциплинарного статуса указанных проблем и критикой в этой связи традиционно доминирующей биомедицинской парадигмы мышления со стороны социологии, психологии, социальной антропологии и других наук, связанных с человековедением.

Ограниченность биомедицинских моделей объясняется их преимущественной ориентацией на изучение негативных критериев здоровья и образа жизни (см.); применение методов и процедур, измеряющих характеристики физического пространства, исследование поведения индивидов (социальных групп) вне связи с социальной структурой (см.) и ее отдельными элементами - социальной стратификацией (см.), нормами (см.), ценностями (см.) и др. Биомедицинские модели оставляют без внимания ряд проблем, связанных с влияни- ; ем на здоровье и образ жизни культуры, социальной органи- ; зации общества, личностного выбора. ;

При проведении социологических исследований, направленных на изучение проблем, связанных со З.О.Ж., выбор концептуальной модели осуществляется, как правило, в рам- \ ках деятелыюстного подхода. Дальнейшие интерпретативные ! процедуры связаны не только с определением понятий, экс- j плицирующих понятие "З.О.Ж." (например, таких как "здоро- j вье", "образ жизни", "уровень жизни", "качество жизни", j "стиль жизни", "социальное благополучие", "условия жизни" j и т.д.), но и выбором понятийных индикаторов, позволяющих ! разработать методику замера, наиболее емким из которых \ является индикатор "отношение к здоровью". 1

В. Р. Шухатоет \ i

ЗДРАВОМЫСЛОВАндрей Григорьевич (р. 1928)-рос- j сийский социолог, специалист в области теории и методологии социологии. Окончил философский факультет ЛГУ (1953). Кандидат философских наук (1959), доктор философ ских наук (1969), профессор.

Работал в лаборатории социологических исследований ЛГУ, ИКСИ, ИМЛ. С 1992 - директор Центра социологического анализа межнациональных конфликтов Российского независимого института социальных и национальных проблем.

3. прорабатывает проблему двойственной (объективно-субъективной) природы интереса как непосредственного побуждения к действию, а также методологические проблемы изучения социальных интересов. Эмпирическая проработка теории интереса связывается 3. с изучением динамики отношения к труду и политическим институтам разного уровня. Он создает оригинальную концепцию мотивации трудовой деятельности, согласно которой баланс удовлетворенности-неудовлетворенности трудом зависит от сочетают четырех важнейших компонентов: восприятия оценки (вознаграждения) труда, вовлеченности в содержание выполняемой работы, состояния и восприятия межличностных отношений (включая административно-управленческие) I производственной группе и осознания смысла трудовой деи-тельности.

Продвижение в осмыслении оснований социального действия связано с публикацией книги 3. "Потребности, интересы, ценности" (1986). В условиях постиндустриального общества, считает 3., все большее значение приобретает новый тип детерминации социальных действий: от ценностей - it-рез интересы - к потребностям. Особое значение приобретая не столько процесс "познавания и выражения" объективных

ЗИММЕЛЬ

интересов в идеологических установках политических партий и движений, равно как и в деятельности государственных институтов, сколько процесс "полагания" интересов и их конструирования в ходе политической, экономической и символической борьбы.

Книга 3. "Методология и процедура социологических исследований" (1969) посвящена вопросам социологической теории и методологии эмпирических социологических исследований, в ней раскрыт процесс "добычи" социологической информации, начиная от замысла исследования и заканчивая интерпретацией полученных данных; показаны взаимоотношения теоретического и эмпирического знания и возможные коллизии между ними.

3. - автор более 250 научных работ, в том числе: "Человек и его работа" (1967, соавтор); "Социология конфликта" (1994 и 1995); "Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве" (1997) и др.

ЗЕЙГАРНИКБлюма Вульфовна (1900-1988) - российский психолог. Доктор психологических наук. Профессор (1967). Лауреат Ломоносовской премии (1978) и Международной премии имени Курта Левина (1983). Вскоре после окончания гимназии выехала на учебу в Германию. Во время предварительного обучения на нескольких гуманитарных факультетах посещала лекции по философии, психологии, филологии, математике и физике, в том числе лекции А. Эйнштейна. Окончила отделение психологии философского факультета Берлинского университета (1927). В дипломной работе "О запоминании завершенных и незавершенных действий" (научный руководитель К. Левин - см.) установила, чтонезавершенные действия запоминаются значительно лучше, чем завершенные. Впоследствии данная закономерность стала именоваться "эффект Зейгарник" ("Зейгарник-эффект", "феномен Зейгарник"). После защиты диплома работала в группе К. Левина. С начала 1930-х работала в московской психоневрологической клинике Института экспериментальной медицины, где сотрудничала с Л.С. Выготским вплоть до его смерти (1934). В 1938 после ареста и гибели в ГУЛАГе мужа (бывшего работника советского торгпредства в Берлине) осталась одна с двумя малолетними сыновьями. В годы Великой Отечественной войны работала в нейрохирургическом госпитале "Кисегач" (на Урале), где занималась практическими и теоретическими проблемами восстановления психической деятельности тяжелораненых. После окончания войны организовала и возглавила лабораторию патопсихологии Научно-исследовательского института психиатрии Министерства здравоохранения РСФСР, которой руководила до 1967. В 1960-х начала чтение курсов по психопатологии и теориям личности в зарубежной психологии в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова. В 1967-1988 работала профессором факультета психологии МГУ.

Осуществила исследование психологических закономерностей, детерминирующих ряд различных нарушений психической деятельности, и создала основы систематики этих за-шюмерностей. Разработала теоретические и методологиче-

ские основания патопсихологии, которую понимала и интерпретировала как отрасль психологии. Исследовала проблемы интеллекта, мышления, аффектов, мотивации, деятельности, психологии личности, саморегуляции и др. Критически проанализировала ряд психологических теорий личности, в том числе теории 3. Фрейда (см.), К. Юнга (см.), А. Адлера (см.), К. Хорни (см.), Г. Салливана (см.), Э. Фромма (см.), Э. Эрик-сона (см.) и др. Автор книг "Патология мышления" (1962), "Введение в патопсихологию" (1969), "Личность и патология деятельности" (1971), "Основы патопсихологии" (1973), "Патопсихология" (1976), "Теория личности Курта Левина" (1981), "Теории личности в зарубежной психологии" (1982) и др.

В.И. Овчаренко

Осознание значимости 3. как философа произошло значительно позже, чему способствовало (кроме всего прочего) и его самоопределение как социолога. В… Не проста творческая эволюция 3. Выделяют, как правило, три этапа развития его… ЗИНОВЬЕВ

В.Л. Абушето

ЗИНОВЬЕВ (1972) и др.; 2) в 1978-1985 - исследование, описание и критика реального… говорить после работ Т. Куна (см.), задавало иную парадигму мышления, оставался лишь лозунгом и фактом идеологического…

Л.А. Грицанов

Все творчество 3. объединено стремлением к цельной, логически построенной системе, основой которой является теория ценностей. Основные категории его…

B.JI. Абушенко

ЗНАНИЕ 3. может быть разделено на два типа по уровню его функционирования: обыденное… В компаративистских кросскультурных исследованиях (эмпирический уровень); в работах Леви-Брюля, Леви-Строса и др.…

ИВАНО

Циолог, спец циологии обр Окончил нина (1965). (1978), член-ния философ] С 1974 -1983-1988 -Института со] ИСПИ.

И. уточн! социальныео шений на эко общественной дований поли альных конфл отношений, экономически; торов;предлоэ этнополитичес тель монитор] фликтогенные гионах РФ".

И. - автор цые проблемы i и научный кол. альные пробле\ руководительа (1989);"Социал общества"(199 нально-государс шенияв Росси (1991, ответстве логия" (1992,ее соавтор);"Рефо[ соавтор);"Росси

И

ИВАНОВВилен Николаевич (р. 1934) - российский социолог, специалист в области методологии социологии, социологии образа жизни, пропаганды и этносоциологии.

Окончил Военно-политическую академию им. В.И. Ленина (1965). Доктор философских наук (1976), профессор (1978), член-корреспондент РАН (1997), член бюро Отделения философии, социологии, психологии и права РАН.

С 1974 - зав. отделом ИСИ, с 1977 - зам. директора, в 1983-1988 - директор, зав. сектором, руководитель Центра Института социологии РАН, с 1991 -зам. директора по науке ИСПИ.

И. уточнил предмет социологии как науки, изучающей социальные отношения, показал влияние социальных отношений на экономическую, политическую и духовную сферы общественной жизнедеятельности; обозначил область исследований политической социологии, раскрыл природу социальных конфликтов, в том числе в области межнациональных отношений, показал зависимость их от социально-экономических, политических и духовно-нравственных факторов; предложил систему мер и механизмов по оптимизации этнополитической ситуации в регионах РФ. И. - руководитель мониторингового Всероссийского исследования "Кон-фликтогенные факторы межнациональных отношений в регионах РФ".

И. - автор более 270 научных работ, в том числе: "Актуальные проблемы социологических исследований" (1984); "Ученый и научный коллектив" (1986, ответственный редактор); "Социальные проблемы перестройки и социологическая наука" (1988, руководитель авторского коллектива); "Социология сегодня" (1989); "Социальная сфера: политическое и духовное развитие общества" (1991, ответственный редактор, соавтор); "Национально-государственное устройство и межнациональные отношения в Российской Федерации: состояние и перспективы" (1991, ответственный редактор, соавтор); "Политическая социология" (1992, соавтор); "Конфликты и конфликтология" (1994, соавтор); "Реформирование России: мифы и реальность" (1994, соавтор); "Россия накануне выборов" (1995, зам. ответственного

редактора, соавтор); "Россия: обретение будущего" (1997); "Россия: социальная ситуация и федеративные отношения (по материалам социологических исследований)" (1998); "Социальный менеждмент" (1998, соавтор) и др.

ИГРА- разновидность физической и интеллектуальной деятельности, лишенная прямой практической целесообразности и представляющая индивиду возможность самореализации, выходящей за рамки его актуальных социальных ролей. И. - одно из ключевых понятий современной культурологии. В широкий научный обиход вошло в значительной степени благодаря классической работе И. Хейзинги "Homo Ludens"(1938).

Современный интерес к проблеме игрового элемента в культуре обусловлен характерным для гуманитарной мысли 20 в. стремлением выявить глубинные дорефлексивные основания человеческого существования, связанные с присущим лишь человеку способом переживания реальности. И. при этом трактуется как форма существования человеческой свободы (Ж.-П. Сартр), высшая страсть, доступная в полной мере лишь элите (Ортега-и-Гассет - см.), самоценная деятельность, вовлекающая индивида в свою орбиту как "превосходящая его действительность" (Г.-Г. Гада-мер). И. - многогранное понятие, обозначающее как особый адогматичный тип миропонимания, так и совокупность определенных форм человеческой деятельности. Классификация последних предполагает выделение: состязаний; И., основанных на имитации, подражании (театр, религиозные ритуалы, и т.п.); азартных И. с вероятностным исходом (лотерея, рулетка, карты); продуктивной И. человеческого воображения. Высшая ценность И. - не в результате, а в самом игровом процессе.

В любой разновидности И. присутствуют в различном соотношении два первоначала. Первое из них связано с острыми эмоциональными переживаниями игроков и наблюдателей, достижением возбужденно-экстатического состояния; второе, напротив, рационально по своей природе, в его рам-

И

ИДЕАЛ

ках четко определяются правила И. и строго требуется их соблюдение. Нарушение правил ведет к исключению из данной И. Система правил создает специфическое игровое пространство, моделирующее реальность, дополняющее ее или противостоящее ей. В процессе И. возникают "иные миры", лишающие ореола сакральности наличное положение дел, парадоксально сочетающие воспроизведение актуальных стереотипов культуры (и их усвоение в процессе И.) с их ироническим, "игровым" переосмыслением. В системе культуры И. выполняет ряд функций. Она служит одним из средств первичной социализации, способствуя вхождению нового поколения в человеческое сообщество. И. также является сферой эмоционально насыщенной коммуникации, объединяющей людей с различным социальным положением и профессиональным опытом. Кроме того, пространство И. сохраняет и воспроизводит архаичные навыки и ценности, утратившие с ходом времени свой первоначальный практический смысл. И. имеет немалую ценность и в качестве элемента творческого поиска, высвобождающего сознание из-под гнета стереотипов, она способствует построению вероятностных моделей исследуемых явлений, конструированию новых художественных или философских систем или просто спонтанному самовыражению индивида. Любая инновация в культуре первоначально возникает как своеобразная И. смыслами и значениями, как нетривиальное осмысление наличного культурного материала и попытка выявить варианты его дальнейшей эволюции. И. умирает, когда исчезает грань условности и жизни. При этом возможны как вторжение реальности в мир грез, подменяющее "магическую реальность" примитивной прагматикой, так и экспансия умозрительных построений в реальную действительность, мистифицирующая практический опыт и подменяющая рациональные программы деятельности отвлеченными лозунгами и несбыточными обещаниями. Произвол воображения, покинувшего четко обозначенные границы пространства И., порождает, наряду с другими проблемами, рискованные социальные эксперименты и одержимое мифотворчество.

М.Р. Жбанков

Многообразие форм активности человека, жизнедеятельности создает ситуацию, когда у одного и того же индивида может быть несколько И., отражающих… зан с выбором мотива, оправдывающего напряжение сил и энергии многих людей… В мировой культуре неоднократно предпринимались попытки специально разработать нравственный И. - от первых кодексов…

А.И.Лойт

И ИДЕАЛИЗИРОВАННЫЙ ОБЪЕКТ- понятие методологии науки, раскрывающее специфику… Развитие представлений об И.О. в той или иной науке свидетельствует об определенном уровне ее теоретичности,…

А. И. Лойко

Единственным критерием научности оказывается исследовательская продуктивность той или иной концепции: чем выше эвристический потенциал И.Т., тем… ректно ставить вопрос о том, какой из них лучше соответствует действительности… Оформление категории И.Т. и ее широкая популярность свидетельствуют о том, что процесс перехода от классической к…

В.Н. Фуре

И

ИДЕНТИФИКАЦИЯ

борьба", "товарно-денежные отношения" и т.д. Марксисты на основе этих абстракций выводили фундаментальные законы развития общества, тогда как в социологии Вебера эти же абстракции позволяли лучше понимать, проектировать и прогнозировать действия социальных субъектов, индивидов и групп. Кроме того, благодаря И.Т.М. в поле зрения веберов-ской социологии попадают явления совершенно недоступные натуралистической социологии или марксизму, например, профессии и конфессии.

В содержательном отношении И.Т.М. обретает адекватное место именно в интеллектуальной ситуации конца 19 -начала 20 вв., решая методологические проблемы развития наук об обществе. И.Т.М. не может быть сведен к методическим рекомендациям, измерительным инструментам и алгоритмам, поэтому в современных социальных науках он сохраняется скорее как принцип, чем как метод.

В. В. Мицкевич

ИДЕНТИФИКАЦИЯ(лат. identificare - отождествлять) -отождествление, уподобление, опознание, установление совпадения объектов. В психологии термин "И." впервые введен 3. Фрейдом (см.), рассматривавшим И. как бессознательный процесс подражания, как самое раннее проявление эмоциональной привязанности ребенка к матери, эмоциональное слияние с ней, а также как способ защиты личности от давления инстинктов, как один из механизмов формирования лич-постно-моралыюй инстанции сверх-Я (супер-эго) через отождествление ребенком себя с родителями или иным авторитетом и таким путем иптериоризации их моральных норм и запретов, ценностей и соответствующих форм поведения. В неортодоксальном психоанализе (см.) трактование И. обрело более широкое значение, как механизма психологической защиты "Я" от внешних угрожающих объектов, как центрального механизма формирования способности личности к саморазвитию. Субъектами И. чаще выступают дети, подростки, взрослые. Объектом (моделью) И. являются как реальные люди (родители, сверстники, близкие люди), так и идеальные лица (например, герои художественных произведений) или даже животные. В качестве модели И. может быть лицо, по отношению к которому переживаются как позитивные, так и негативные чувства.

В современной психологии и социальных дисциплинах термин "И." используется в следующих значениях: 1) уподобление (чаще неосознанное) в форме переживаний и действий субъектом себя иному лицу (модели), в качестве которого может выступать авторитет, значимый другой (друг, учитель, родитель и др.), на основании установившейся тесной эмоциональной связи с ним. Один из механизмов становления личности, формирования полоролевой идентичности, ценностных ориентации, усвоения норм и образцов поведения; 2) механизм психологической защиты, проявляющийся в имитации, бессознательном подражательном поведении, уподоблении объекту, вызывающему страх или тревогу; 3) механизм проекции, непроизвольного приписывания субъектом другому лицу своих вытесненных мыслей, мотивов, желаний, ка-

честв, чувств и переживаний, которые вызывают у самого субъекта чувства вины или тревоги, а также восприятие субъектом другого человека как продолжения себя самого; 4) механизм постановки себя на место другого, проявляющийся в виде сопереживания, эмпатии, перенесения субъектом в состояние, обстоятельства другого человека и обеспечивающий более успешное понимание и взаимодействие; отождествление с персонажем, героем художественного произведения.

В социологии (см.) и социальной психологии (см.) И. -один из важнейших механизмов социализации личности, проявляющийся в отождествлении индивидом себя с определенной группой или общностью (номинальной или реальной, большой или малой и др.). И. способствует активному освоению образцов и стереотипов поведения, присущих членам этой группы, принятию в качестве собственных групповых норм, целей, социальных ролей, установок, идеалов. В инженерной и юридической психологии И. - это опознание, распознавание через сличение, сопоставление одного объекта с другим с целью установления их сходства или различия, классификации. В этнической психологии И. - механизм формирования и сохранения этнического самосознания и такого его базового феномена, как этническая идентичность. Посредством этнической И. в ходе этнизации усваиваются и транслируются этнические нормы и ценности, стереотипы поведения, традиции и обряды народа, осуществляется влияние па формирование этнически обусловленного мировосприятия.

Л.И. Науменко

ИДЕНТИЧНОСТЬ(лат. identificare - отождествлять, позднелат. identifico - отождествляю) - соотнесенность чего-либо ("имеющего бытие") с самим собой в связности и непрерывности собственной изменчивости и мыслимая в этом качестве ("наблюдателем", рассказывающим о ней себе и "другим" с целью подтверждения ее саморавности). "Соответствие, мыслимое в совершенстве, есть идентичность" (Ф. Брен-тано).

Понятие "И." тесно связано со становлением понятия "индивидуальное" ("отличность в своей единичности", "индивидуальность", "личностность") в различных дисциплинарных контекстах, а также с конституированием в европейской традиции дискурсов "различия", "инаковости", "аутентичности" и "Другого". Сложилось три дисциплинарно различных и автономных, хотя и соотносимых друг с другом, понимания И.: 1) в логике (неклассической); 2) в философии (прежде всего неклассической и, главным образом, постклассической); 3) в социогуманитарном (социология, антропология, психология) знании (отчетливо артикулированное в 1920-1930-е, с конца 1960-х - одно из центральных понятий большинства культурориентированных дискурсов). С 1980-х явно обозначилась тенденция к универсализации понятия И. и преодолению междисциплинарных "перегородок" в постструктурали-стско-постмодернистской перспективе. В логике сложилась традиция (идущая от Г. Фреге и Б. Рассела) употреблять термин "И." в контексте рассмотрения отношений обозначения

ИДЕНТИЧНОСТЬ

И

(именования), соотносящих имя и объект (в разных вариантах: денотат, десигнат, предметное значение, референт) и строящихся по принципам однозначности (имя обозначает только один предмет, что исключает омонимию), предметности (имя презентирует предмет), взаимозаменяемости (двух имен, обозначающих один и тот же предмет). При этом различают единичные, общие и пустые имена, которые могут быть конкретными или абстрактными, и контексты их введения - экстенсиональные (предполагающие равенство объемов понятий) и интенсиональные (требующие дополнительно еще и И. смыслов-содержаний понятий).

В более широком контексте понятие "И." употребляется при исследовании знаковых выражений в аспекте установления их равенства (отношения типа равенства, отношения эквивалентности), что требует их соответствия условиям (аксиомам) рефлексивности (равенства предмета самому себе), симметричности и транзитивности. Отношения этого типа предполагают, что все, что можно высказать на языке соответствующей теории об одном из знаковых выражений, можно высказать и о другом, и наоборот (и при этом получить истинные высказывания). Тем самым построенные разным способом знаковые выражения могут заменять друг друга в разных контекстах употребления (а сами быть обозначены как равнообъемные, равносильные, равнозначные, эквивалентные, идентичные). Предельный случай равенства, когда совпадают не только родовые, но и видовые индивидуальные свойства предметов, суть тождество (иначе: тождество суть равенство при всех значениях переменных или параметров). Различение при этом носит чисто условно-нумерологический характер. Установление отношений равенства предполагает выявление сходства (уже предполагающего выполнение условий рефлексивности, симметричности, транзитивности), т.е. наличия хотя бы одного общего признака у изучаемых предметов с последующим анализом их свойств (т.е. характеристик, позволяющих отличать или отождествлять вещи и явления) и различий (т.е. признаков, присутствующих у одних и отсутствующих у других сравниваемых объектов). Установление тождества требует признания И. объектов (отвлечения как от того, что нет тождества без различия - которое всегда "внутри" тождества, - так и от того, что "внутри" различия также есть тождество, - иначе все объекты превратились бы в один и тот же предмет) в каких-либо общих свойствах и отношениях, т.е. признания их неразличимости. Таким образом, И. в логическом ракурсе рассмотрения неразрывно связана с понятием тождества и предполагает не только операции абстракции отождествления, но и абстракции неразличимости ("тождество по неразличимости" в процедурах разрешительных способностей "наблюдателя", что сохраняет определенную степень неопределенности актов И. в пределах заданной - или возможной - точности наблюдения). Само понятие тождества может быть тогда переинтерпретировано как неотличимость предметов друг от друга в какой-то совокупности характеристик (свойств). Связь понятий И. и тождества отчетливо прослеживается и в контексте их употребления в рамках философии. Еще от Аристотеля идет традиция

наделения "тождества" более фундаментальным значением, чем "различие". В Новое время это соображение было проинтерпретировано как субстанциальность cogito (мыслящая субстанция) Р. Декарта, а наиболее адекватно и полно нашло свое отражение в трансцендентализме и особенно в "философии тождества" Ф. Шеллинга. В этой традиции И. трактовалась как тождественность (самотождествснность) структур "чистого" мышления, "чистого идеального "Я" как основания элиминированных из них любых субъективных (человеческих) актов. И. представала при этом как непосредственно данная и самоочевидная в непосредственности познающего сознания, прозрачности мира для познающего субъекта и прозрачности последнего для самого себя. Единственная существенная "поправка" в этот дискурс была внесена Г. Гегелем - его идеей становления самого познающего субъекта (хотя он, в принципе, остается самотождественным в своей изначальной предопределенности логикой "развертывания" Абсолютной идеи). По сути, для этой "линии" философствования проблематика И. оставалась имплицитной и непроблемной, а ее актуализация как раз и потребовала преодоления "доминанты тождества" в классической философии. Так, X. Ортега-и-Гасет (см.) подчеркивал, что немецкая трансцендентально-критическая философия понимала активность духа как "одну и ту же. фиксированную, предписанную, онтологическую неподвижность", в которой "Дои Кихоты духа не имеют права на внезапное изменение", т.к. в классической философии, трактующей идеи как телесные реальности, сами эти "реальности - телесности или пег - трактуются как идентичности". В неклассической философии этот посыл в трактовке И. (при известной проблематизации последней) был наиболее последовательно реализован М. Хайдеггером ("Идентичность и дифференциация", 1957), который понимал И. как всеобщность бытия. Согласно Хайдеггсру, всякое сущее тождественно самому себе, а в силу того, что оно есть сущее, то и всякому другому сущему (И., следовательно, исключает различие как иное бытие, а вместе с ним инаковость и изменение как таковое). При этом И. в традиции еще классической философии отождествлялась с самостью, но аспект самотождественности дополнялся при этом акцентированием аспекта соотнесенности с другим, что требовало развертывания отношений между личной самостью (сущим, могущим произнести "Я"), пребывающей в заботе, и безликой самостью Das Man. Типологически близок к такого рода пониманию И. был и Э. Гуссерль периода трансцендентального идеализма как попытки "прорыва" к "чистому" сознанию, не обусловленному причинно чем-то другим - не относимым к самому потоку сознания. В поток сознания ничто не может проникнуть извне, но и из потока сознания ничто не может перейти вовне. С точки зрения Гуссерля, возможно, не впадая в абсурд, думать, что воспринятые вещи не существуют, хотя переживание восприятия сохраняется, а также, что возможно сознание, в котором пет согласованного опыта мира (а тем самым и мира). Тем самым, по мысли Гуссерля, возможно через трансцендентальную редукцию "выйти" на самотожде-ственпое ("чистое") сознание как таковое. Между сознанием

И

ИДЕНТИЧНОСТЬ

и реальностью лежит "подлинная бездна смысла", благодаря чему и становится возможным конституирование идентифицируемого мира. Однако для последовавшей дальнейшей разработки проблематики И. гораздо важнее оказался круг идей Гуссерля, связанный с понятиями "жизненного мира" и "естественной установки" сознания, позволившие его ученику А. Шюцу (см.) социологизировать феноменологическое понимание И.

Иная "линия" трактовки И. в классической философии восходит к разработке Иоанном Дунсом Скотом концепции индивидуализирующей "этотности" или "этовости" (трактуемой как самотождественность единичного в его самости), дополненной затем концепцией "чтойности" (в неклассической философии особо разрабатывалась М. Шелером (см.) как раскрытие самости в ее соотнесенности с "другим"). Эту "линию" Ю. Хабермас (см.) трактует как становящиеся дискурсы осознания своеобразия единичного, связывая ее оформление в Новое время с именем Лейбница, показавшего, по его мнению, что "каждая самопрезентирующаяся субъективность сосредоточена на самой себе и представляет мир как целое своим собственным уникальным способом". Дальнейшее ее становление связано с анализом взаимосоотнесения "Я" и "не-Я" И.Г. Фихте (требующим, однако, переинтерпретации вне терминологии трансцендентализма), коммуникативно-языковыми штудиями В. Гумбольдта и - особенно - с работами С. Кьеркегора (идеи выбора собственной истории жизни, ответственности внутреннего выбора, делания себя тем, кто ты есть), во многом предопределившими экзистенциалистскую центрацию проблематики И. на личности в ее противопоставлении своим обстоятельствам жизни, а также сосредоточение внимания в проблематике И. прежде всего на аутентичности (подлинности) человеческого бытия, обнажаемого в "пограничных ситуациях".

Важное значение в этом "антропологическом повороте" европейского философского дискурса имел, согласно Хабер-масу, и прецедент исповеди Ж.-Ж. Руссо перед самим собой, придавший актам самопонимания характер публичного процесса, что дало в последующем возможность развивать дискурс И. как самопрезентации и поставить внутри него саму проблему аутентичности И. Пика в своем развитии эта "линия" понимания И. достигает, по Хабермасу, при ее развертывании в коммуникативных пространствах: "...как только вертикальная ось молитвы смещается в горизонталь межчеловеческой коммуникации, отдельному человеку уже не реализовать свою индивидуальность в одиночку; окажется ли выбор его собственной жизненной истории успешным или нет, зависит от "да" или "нет" других". Несколько иной поворот темы (но приведший, по сути, к тем же результатам) позволяет обнаружить традиция, заложенная Дж. Локком, связавшим понятие И. с понятием ответственности человека за совершаемые поступки на основе памяти о них (позволяющей идентифицировать их как свои собственные деяния) в концепции этически окрашенного самоутверждения ответственной личности. Дальнейший шаг в этом направлении сделал Д. Юм, попытавшийся обосновать тезис о конституировании И.

не "изнутри" ("самости" человека), а "извне" (из общества) и ее поддержании через имя, репутацию, славу и т.д., коль скоро идея "Я" как тождественности самому себе может (и должна) быть подвергнута сомнению (проведенный анализ привел Юма к выводу о том, что "Я" - это "ничто", всего лишь "пучок восприятий"). Во временной ретроспективе обнаруживается, что в данной традиции впервые, фактически, были артикулированы тезисы о "конструируемое™" И. в пространстве социума и культуры, о ее "обернутости" в модус "символического", с одной стороны, и о ее связанности с "психическим" (в том числе телом, характером и т.д.) - с другой. Сознание человека - tabula rasa ("чистая доска"), которая подлежит "правильному" заполнению. Качества джентельме-на не предзаданы фактом рождения и происхождения, а формируются в процессах воспитания и образования, усвоения необходимого джентельмену социального и культурного "инструментария". Человек находит себя вне себя самого, в своем деянии и в этом отношении "делает себя" (в этом же ключе в рамках неклассической философии представители философской антропологии вели речь об эксцентричности человека и о "ведении им себя", своей жизни).

Наиболее адекватное воплощение этот круг идей нашел впоследствии в версиях диалогистической философии. М.М. Бахтин, в частности, сформулировал ключевую для дискурсов последней идею вненаходимости человека, согласно которой подлинное "Я" всегда обнаруживается в точках несовпадения человека с самим собой, в его идентификациях с "Другим". Таким образом, две "линии", противостоявшие в классической философии дискурсу тождества в понимании И. совпали в 20 в. в постклассической перспективе в поисках ее оснований в интерсубъективном диалогово-коммуникативном пространстве, чему способствовала и развернутая критика философии тождества и трансцендентального субъекта в неклассической философии. Для актуализации в последующем проблематики И. важную роль сыграла философия жизни, восстановившая в правах "земного субъекта" и введшая анти-номичное противопоставление "жизни" и "культуры" (и "социума") как репрессивного начала по отношению к первой. Тем самым задавалось и противопоставление "телесности", "натурности" человека и "искусственности" навязываемых ему И. Индивид как бы "раскалывался" в своем бытии, про-блематизировался как внутри себя, так и в своих отношениях с миром, попадая в ловушку собственной неаутентичности. Примечательно, что такого рода дискурсы еще ранее возникли на "границах" европейского культурного ареала, правда, там дискурс И. актуализировался не столько "расколотостью" индивида, сколько "расколотостью" (рядоположенностью в ней различных разновременных и несовместимых в одной перспективе содержаний - Л. Сеа) той культуры, к которой этот индивид принадлежал. Мотивировался данный дискурс оспариванием западноевропейских моделей центростремительного образа мира и индивидуальности как "центра" личности, а по сути - оспариванием собственного тождества I "европейское™". В частности, эта проблематика (национальной, этнической и культурной идентификации, впрочем изна-

ИДЕНТИЧНОСТЬ

И

чально без использования самого термина "И.") пронизывает всю латиноамериканскую (частью и испанскую) философию 19 в., которая упорно искала ответы на вопрос: "Что есть Латинская Америка и в чем заключена "сущность" латиноамериканца", что вылилось в 20 в. в "философию латиноамериканской сущности", философию и теологию "освобождения", в которых проблема И. и аутентичности, как и инаковости, выступает конституирующим дискурсом. Аналогично, такого рода тематизмы (поиск собственной отличности и специфичности) характерны и для русской философии 19-20 вв. (Чаадаев, Данилевский, западники, славянофилы, почвенники и т.д.), и для белорусского самосознания (Ф. Богушевич, Я. Купала, Абдзиралович, А. Цвикевич и т.д.). 20 в. породил и такие центрированные на проблематике И. течения, как ин-деанизм, негризм, негритюд и т.д.

В постклассической перспективе эта же проблематика "увязывает воедино" различные по своим теоретико-методологическим основаниям программы внутри "постколониальных исследований". Однако в западноевропейском и североамериканском ареалах проблематика И. оказалась все же в большинстве случаев связана не с этнической, национальной или культурной И., а с И. личностной, связанной с преодолением наследия трансцендентализма и дискурса тождества (а тем самым и с пониманием "индивидуального"; И. как переживание и конструирование человеком своей индивидуальности). В таком развороте периодическое "катализирующее" воздействие на универсализацию проблематики И. оказала "критическая теория" Франкфуртской школы (см.), особенно ее концепция негативной диалектики и ее критика "идеи Просвещения" как основы тоталитарных дискурсов. Так, Адорно (см.) в разных контекстах варьировал идею неправомерности элиминации из проблемного поля философии понятия "нетождественности" или "непосредственности существования", которые, согласно ему, исходно невозможно вписать в целостность той или иной "самотождественной тотальности".

Не менее значимыми в перспективе И. оказались и еще две критики: 1) постструктуралистская (Деррида: "Письмо и различие", 1967; Делез (см.): "Различие и повторение", 1968; археологические реконструкции и концепция "власти-знания" М. Фуко; идеи симулякра Бодрийара (см.) и шизоанализа Делеза и Гваттари), в последующем сосредоточившаяся на исследовании проблем распада И.; 2) герменевтическая (П. Рикё'р: "Время и нарратив", it. 1-3, 1984-1988; в меньшей степени в этой перспективе - Г. Гадамер), в которой была вскрыта опосредующая роль в формировании структур И. знаково-символических средств и прежде всего языка. В этом отношении последняя выступила в определенной мере вос-преемницей более ранних идей "языковых игр" Л. Витгенштейна, логической семантики (в ее поисках соотнесения языковых выражений с референтами и выражаемыми смыслами) и семиотики, максимально актуализировав прагматический аспект последней, Контексты И. как раз и задавали прагматическую перспективу герменевтическим анализам (сами, в свою очередь, фундируясь ими). В частности, в этом

ключе исследовались возможности совмещения в пространстве идентификаций механизмов автонимии (самодостаточности, автономности, независимости идентификационных параметров), омонимии ("накладывание", совмещение, "маскирование" друг через друга различных идентификационных параметров), синонимии (тождественность различимых в иных горизонтах идентификационных параметров). Причем это совмещение-различение может быть рассмотрено в соотнесении-столкновении "смыслового" и "деятельностного" подуровней прагматического пространства. В этом плане открываются возможности как "социологизации" (перспективы социолингвистики и, особенно, социосемиотики, универсализации механизмов ритуализации социальной жизни в куль-тур-социологии), так и "психологизации" (техники коррекции "идентичностей") герменевтических анализов. В постструк-туралистско-герменевтической перспективе в целом дискурсы И. выступили мощным средством преодоления наследия классической и (частью) неклассической философии, а идентификация стала трактоваться как практики означивания и самообозначения индивидуальности, конституирующей человека как "Я" в его отличности от "тела" и "личности" (стремящихся реифицировать и субстанциализировать это "Я", а тем самым задать иной - референциальный - уровень И.) через ограничение выбора из многообразия (множественности) возможного. Процедуры именования позволяют хроно-логизировать "сейчас" и локализировать "здесь" в рамках открытого пространства культуры, насыщенного "точками бифуркации". (С иных позиций Хабермас аналогично - топологически близко - пытался осмыслить И. как индивидуализацию через социализацию внутри исторического контекста). Тем самым И. не есть фиксируемая "реальность", а есть длящаяся "проблема", точнее - "проблемность". Человек как целостность оказывается не дан при жизни самому себе, его "авторство" на собственную личность (самость) оказываются существенно ограничено, т.к., с одной стороны, "законченность" его целостности отграничивается точками рождения и смерти (в которых он представлен в значительной степени лишь "телом"), а с другой - она может быть реализована прежде всего в межсубъектном (интерсубъективном) пространстве диалога-коммуникации. Личность проецирует себя в интерсубъективный горизонт жизненного мира, получая "гарантию" своей И. от "других", вменяющих ей ответственность. "Соответственно моя идентичность, а именно моя концепция меня самого как автономно действующего и полностью индивидуализированного существа, может быть устойчивой лишь в том случае, если я получу подобного рода подтверждение и признание и как вообще личность, и как эта индивидуальная личность" (Хабермас). Тем самым происходит аннигиляция "тождественности", как всегда принадлежащей и "аппелирующей" к прошлому, за счет открытости И. в будущее (что было артикулировано уже у Локка) и принципиальной незавершенности человека (в разных версиях было обосновано, например, Кьеркегором и М.М. Бахтиным), что предполагает темпоральное измерение И. (обозначено Диль-теем как отношение элементов к целому жизни). В итоге по-

И

ИДЕНТИЧНОСТЬ

нятие И. оказалось не только "вирусом", разрушившим традиционное представление о "тождественном", но и средством максимальной радикализации понятия самости и "перевода" проблематики постклассической философии в пространство интерсубъективности, в котором И. постоянно пытается "ускользнуть" от схватывания и не желает быть как "обнаруженная", "обнаженная", "разоблаченная" (она не "сокрыта", а "скрывается" от себя и от других). Это не утрата смысла существования в "одинокой толпе", влекущая за собой постоянный поиск постоянно утрачиваемой И. (Д. Рисмен - см.), а, скорее, постоянное "простраивание" "Я" из иллюзий относительно себя самого, постоянно предъявляемое "на опознание" в интер-пространство. С точки зрения Рикёра, идентификация в этом отношении предстает как повествование о жизни, рассказ истории в попытках придать цельность разрозненному (замаскировать "чтойность") и схватить ускользающую уникальность (обозначить "ктойность") в пространстве публичности, что ведет к постоянной подмене "кто" - "чем" ("некто") является; в этом же смысле можно говорить и о замене индивидуальной И. - групповой). Рикёр говорит о том, что в этой ситуации "пост-И." выступает как "нарративная И.". Нарратив, как подлинная история, подлежит чтению, которое постоянно исправляет предшествующую подлинную историю. Таким образом, И. описывает, повествует и предписывает, проявляясь лишь во времени. Она не столько "сохраняет", сколько "поддерживает" в процессах постоянного "переина-чивания". Такая перспектива позволяет соотносить трактовки И. в философском и социогуманитарном знании, обнаружить (ретроспективно) их топологическую близость и их взаимовлияние и взаимопроникновение, тогда как в "реальной" интеллектуальной истории эти дискурсы И. складывались изначально как параллельные и решающие различные задачи.

Принято считать, что импульс к универсализации проблематики И., ее выходу за границы философской и научной дисциплинарностей дал Э. Эриксон (см.) ("Идентичность: юность и кризис", 1969 - "...исследование идентичности в наше время становится такой же стратегической задачей, какой во времена Фрейда было изучение сексуальности"), а сам термин "И." ввел 3. Фрейд (см.) при описании механизмов действия интериоризации при формировании Супер-Эго. Таким образом, возникновение дискурса И. (в узком смысле его понимания) связывается с традицией психоанализа (частично, с социологией, где он осмысливался в контекстах обсуждения механизмов социализации), где идентификация первоначально понималась как процесс подражания чему-либо, а затем была переистолкована как процесс переживания субъектом той или иной степени слияния с объектом. Такой переинтерпретации способствовали работы А. Фрейд (см.) (исследование механизмов психологической защиты "Я", в частности, механизмов интроекции и проекции) и Адлера (проблемы соотношения комплексов неполноценности и превосходства, идея "преодоления себя сегодняшнего"). Эриксон связывал И. с переживанием индивидом себя как целого и определял ее как длящееся внутреннее равенство с собой в непрерывности самопереживаний индивида, и ввел понятие "кризиса И.",

понимая последний как сопровождающий человека на каждой стадии культурного становления личности в векторе движения во времени жизни. Он считал, что в полном жизненном цикле человек переживает восемь таких кризисов, означающих переход от одной стадии жизни к другой (при этом особо акцентировал внимание на кризисах пятой и шестой ступеней, охватывающих периоды тинейджерства, юности и ранней зрелости, в которые окончательно устанавливается доминирующая позитивная И. Эго).

Иная версия И. была предложена в рамках символического интеракционизма (см.), исходившая из разделения личностной структуры Дж.Г. Мидом (см.) на "Self и "те" и трактовавшая И. как социализированную часть "Я" (те) в ее соотнесенности с самостью Self. При этом речь шла о выборах репертуаров И. и необходимости их подтверждения "другими" в процессах интеракции. В методологическом развороте эта трактовка опиралась на разделение Джеймсом личностной структуры на метафизическую целостность (душа) и функциональную тождественность ("Я") и концепцию "зеркального (отраженного) Я" Ч. Кули (см.). В рамках собственно социологии проблематика И. вводилась первоначально в статусно-ролевых концепциях личности и социализации, т.е. в контекстах соответствия предписываемой социальным статусом нормативной роли ее ролевому же исполнению (включая отношение к ней), "слияния" актора и роли (их отождествления), а социализация при этом понималась как усвоение ролевого репертуара и освоение ролевого опыта. Тем самым И. уравнивалась с удачно "играемой" ролью, а переидентификация трактовалась как смена ролей; неумение справиться с ролью (чаще - ролями как различными своими И. из определенного "набранного" набора) вызывает ролевой конфликт, который понимается как кризис И. Таким образом, все три исходных социальных дискурса И. могут быть рассмотрены в ретроспективе как взаимодополняющие друг друга в описании идентификационных механизмов, формирующихся на разных структурных уровнях личности (формирования И. -психоанализ, подтверждения - символический интеракцио-низм, предъявления - статусно-ролевые концепции).

Дальнейшее развитие проблематики И. в социогуманитарном знании было связано с усилением внимания к экзистенциальной проблематике, ценностно-символическим, а затем и текстово-смысловым аспектам И. с нарастанием акцентирования несовпадения пространственно-временных к ценностно-смысловых градаций социокультурного бытия. В этом отношении было симптоматично введение Р. Мертоном (см.) понятия референтной группы, по отношению к которой происходит И. индивида, который сам ("телом") далеко не всегда принадлежит к данной группе (более того, эта группа может быть принципиально для него недоступна, выдумана, иллюзорна). Еще более показательна "драматургическая" социология Гофмана (см.), где И. определяется как сложное производное от процессов инсценирования, самопредставления, "подчинения-командования", занятия ролевых дистанций, стигматизации и маскирования. Несамотождественносп индивида самому себе стала рассматриваться на уровнях: 1)

интросубъективности, автокоммуникации Я - Я; 2) интерсубъективности, отношения Я - Ты (Мы); 3) "вещности", отношения Я - НЕ-Я, уровень "'телесности", "наличности". Тем самым циклостность индивида задается через проекции "Я есть тело", "Я есть Я", "Я есть Ты", а его самореализация протекает в двух планах: 1) в плане объективации, задающем реальные пространственно-временные координаты "наличности"; 2) плане выражения, выводящем за эти координаты в пространство символов, в котором индивид: а) маскирует себя, демонстрируя через маску; б) демонстрирует себя, маскируясь за жестом. Личность в этом смысле суть то, что "дано сквозь маску" (Лицо или Личину), но за маской может "ничего" и не быть. Тогда самоидентификация есть сведение всего в его инаковости "воедино". Она должна быть актуализирована в самореализации, чем уже задается "зазор", "пустота", пространство деструктурированного "коммунитас" - пространство "лиминальности" (В. Тернер). Если самореализация есть способность конструировать свое бытие в соотнесении с "другими" с позиций собственного (ответственного) выбора, то она предполагает соотнесенность еще с двумя другими аспектами (как своими условиями): 1) самоопределением (пространство выбора позиций-целей-средств, т.е. пространство свободы); 2) самопреодолением и (или) самоутверждением себя "вовне". "Синтезирующим" же по отношению к ним трем выступает самосознание, придающее экзистенциально-ценностные смыслы "Я" и вводящее его в пространство рефлексии, в котором отграничиваются и осознаются все ипостаси "Я". В этом плане особый интерес представляют анализы психопатологий как распадов самоидентификации в явлениях деперсонализации (переструктурации сознания, восприятие "тела" как "чужого", "другого" как "постороннего"), дереализации (изменение отношения к реальности, восприятие "не-Я" как "чужого", "себя" как "постороннего" -"Я" "там" и "некогда", а не "здесь" и "теперь"), деактуализа-ции (переживание "незакрепленности" в "пространстве -времени" внутренних событий). В этом же ключе находятся исследования явлений психостении (П. Жане) и астении, измененных состояний сознания (под воздействием психоделиков, психотехник, сна), явлений серийного мышления и т.д. См. также: Самосознание.

В.Л. Абушенко

ИДЕНТИЧНОСТЬ ГРАЖДАНСКАЯ- 1) осознание принадлежности к сообществу граждан того или иного государства, имеющие для индивида (см.) значимый смысл; 2) феномен надындивидуального сознания, признак (качество) гражданской общности, характеризующее ее как коллективного субъекта. Эти два определения не взаимоисключают друг друга, а акцентируют внимание на различных аспектах И.Г.: со стороны индивида и со стороны общности.

Первое из данных определений касается специфики включения отдельных индивидов в гражданскую общность, через осознание ими своей принадлежности к ней. С этой точки зрения И.Г. рассматривается как компонент социальной идентичности (см.), то есть индивидуального знания о том,

что "персона" принадлежит некоторой социальной группе вместе с эмоциональным и ценностным персональным смыслом группового членства (Г. Тэджфел). Среди них И.Г. выступает одной из многих категорий, существуя наряду с половой, возрастной, этнической, религиозной и др. идентично-стями. Для индивида функция И.Г. заключается в реализации базисных потребностей личности в принадлежности к группе. Чувство МЫ, объединяющее человека с большой общностью, позволяет ему чувствовать себя более уверенно перед сложной и не всегда понятной ему социальной реальностью. И.Г. фиксирует единство интересов индивида с данной социальной общностью и тем самым выполняет как защитную функцию, так ифункцию самореализации и самовыражения, позволяет оказывать влияние на гражданское сообщество, которое проявляется в политической и гражданской активности. Принадлежность к гражданской общности определяется в большинстве случаев волей обстоятельств (рождение, проживание) - данностью, а не индивидуальным сознательным решением. Это определяет восприятие данной социальной группы (см.) как задаваемой извне, а, соответственно, социальная роль (см.) гражданина не всегда однозначно позитивно принимается индивидом.

Структура И.Г. включает в себя три основных элемента: когнитивный - знание о принадлежности к данной социальной общности, ценностный - наличие позитивного или негативного отношения к факту принадлежности и эмоциональный - принятие или непринятие гражданской общности в качестве группы членства, как результат действия двух первых. Знание о принадлежности к гражданской общности предполагает наличие представлений (не всегда полных, адекватных и непротиворечивых) об идентифицирующих признаках, принципах и основах данного объединения (территориальные, культурные, политические и т.д.), о гражданстве и характере взаимоотношений гражданина и государства и граждан между собой. В них входит образ государства (см.), занимающего ту или иную территорию, определяющего характер социальных отношений, систему ценностей, а также народ (или народы), населяющий эту территорию, со своей культурой, языком и традициями. Наличие или отсутствие для человека личностного смысла этих элементов, их значимость и включенность в систему ценностей отражает ценностный компонент. Ценностный и эмоциональный компоненты И.Г. могут преобладать и оказывать существенное влияние на содержание когнитивного компонента.

Важнейшими составляющими эмоционального компонента И.Г. являются чувства гордости или стыда, вызванные гражданской общностью и принадлежностью к ней. Гордость за свою страну представляет собой важнейший индикатор отношения к гражданской принадлежности как к ценности. Таким образом, становление И.Г. фиксируется не только фактом осознания гражданской принадлежности, но и в большей степени тем отношением, которое к ней проявлено, и принятием данного факта как значимого в жизни человека. Базовым идентифицирующим механизмом является патриотизм как

И

ИДЕНТИЧНОСТЬ ГРАЖДАНСКАЯ

чувство приверженности гражданской общности, признание ее значимой ценностью.

Второе из определений, данных И.Г., касается специфики существования и развития гражданской общности как целостности, как коллективного, совокупного субъекта в противопоставлении совокупности людей, объединенных некоторыми признаками. И.Г. как результат самоосознания общности является ее качеством, характеризующим субъектность наряду с такими качествами, как взаимосвязанность и взаимозависимость членов общности, а также ее способность проявлять различные формы совместной активности. При этом И.Г. как результат саморефлексии общности рассматривается как наиболее высокий и сложный уровень развития ее субъектности. Гражданская общность представляет собой большую группу, объединяющую население страны, которая, как правило, обладает традициями, общностью исторической судьбы, языка и культурного контекста, своеобразными эмоциональными связями, при этом важнейшее значение имеет политическая основа объединения, закрепленная в факте существования государства.

Эта политическая составляющая устанавливает определенную форму объединения сообщества и принципы его существования, закрепленные в институциональном устройстве и соответствующей политической, правовой и экономической культуре. Коллективная субъективность данной общности базируется на И.Г., а государственность является способом легитимизации данного субъекта в кругу прочих.

Процесс самоосознания гражданской общности предполагает две тенденции: с точки зрения дифференциации, обособления гражданской общности, как однородного сообщества, от "других", не входящих в нее, проведения определенных границ. И с точки зрения интеграции, основанной на внутри-групповом подобии по значимым признакам, основой которого является сходство в образе жизни, традициях, ценностях и мировоззрении, подкрепляемое совместным историческим прошлым, настоящим и предполагаемым будущим.

Среди факторов становления и поддержания коллективной субъективности гражданской общности наиболее значимы: 1) общее историческое прошлое (общая судьба), укореняющее и легитимизирующее существование данной общности, воспроизводящееся в мифах, легендах и символах; 2) самоназвание гражданской общности; 3) общий язык, являющийся средством коммуникации (см.) и условием выработки разделяемых смыслов и ценностей; 4) общая культура (политическая, правовая, экономическая), построенная на определенном опыте совместной жизни, фиксирующая основные принципы взаимоотношений внутри общности и ее институционального устройства; 5) переживание данным сообществом совместных эмоциональных состояний, особенно связанных с реальными политическими действиями.

Таким образом, функционально И.Г. является важнейшим конституирующим элементом гражданской общности. Она представляет собой основу группового самосознания, создающего из совокупности индивидов коллективного субъ-

екта. И.Г. интегрирует население страны и является залогом стабильности государства.

Два выделенных аспекта рассмотрения И.Г. тесно взаимосвязаны как феномены индивидуального и надындивидуального сознания. Целостность и единство гражданской общности, ее идентичность как признак субъектности невозможно без осознания принадлежности к ней отдельных граждан, и именно в нем она находит свое проявление. В этом ключе особая роль отводится символическому универсуму, принадлежность к которому в восприятии людей является основой реальности данного сообщества. Наличие "своей" символики обеспечивает универсальные средства коммуникации внутри данной общности, становясь идентифицирующим фактором. Кроме того, символ является материализованным носителем идеи (словесным, событийным или предметным), в данном случае идеи единства, целостности, и обладает способностью обеспечивать мотивацию совместных действий. Он отражает значимые для общности ценности и образы. Символическое пространство гражданской общности складывается из официальной государственной символики, фигур исторических (национальных) героев, наиболее значимых исторических и современных знаменательных для страны событий, фиксирующих этапы развития общности, а также бытовых или природных символов, отражающих особенности жизнедеятельности общности. Интегральным показателем И.Г. является образ Родины, в котором концентрируется и обобщается все, что связано с жизнью гражданской общности. Он включает в себя как объективные характеристики жизнедеятельности общности, такие, как территория, экономическое, политическое и социальное устройство, народ, проживающий на данной территории со своей культурой и языком, так и субъективное отношение к ним. В реальности образ Родины не всегда включает в себя все выделенные компоненты, он, скорее, отражает наиболее значимые из них, что делает его индикатором И.Г., так как позволяет фиксировать смыслы, вокруг которых происходит объединение общности, а также степень их значимости в общем символическом и семантическом пространстве.

Понятие "И.Г." синонимично понятию "национальна! идентичность" в тех случаях, когда последнее рассматривается в рамках подхода к нации как к согражданству, общности, организованной по государственно-политическому признаку (Б. Андерсон, А. Смит, Э. Гелленер и др.). В данном подходе категории национальная и гражданская общность совпадают. В рамках подходов к нации, как к определенному этапу ра> вития этнической общности, понятия "И.Г." и "национальна идентичность" не тождественны, а рядоположны как чувство принадлежности к стране, государству и к этнической общности. Этническая и И.Г. тесно взаимосвязаны и взаимозависимы. Они в большинстве случаев имеют различную степень значимости для представителей титульного и нетитульного этноса и могут находиться как в отношениях взаимной поддержки и дополнения (для первых), так и в отношениях конкуренции и противостояния (для вторых).

ИДЕНТИЧНОСТЬ ЭТНИЧЕСКАЯ

И

Современные тенденции в изучении И. Г. характеризуются активизацией исследований в конце 20 - начале 21 вв., которая обусловлена актуализацией идентификационных процессов на уровне гражданской общности, вследствие образования новых постсоветских государств и европейской интеграции.

Т. В. Водолажская

ИДЕНТИЧНОСТЬ ЭТНИЧЕСКАЯ- результат эмоционально-когнитивного процесса осознания этнической принадлежности, отождествление индивидом себя с представителями своего этноса и обособления от других этносов, а также глубоко личностно значимое переживание своей этнической принадлежности.

Понятие "И.Э." не эквивалентно понятиям "этничность", "этническая принадлежность", "этническое самосознание", "этническая идентификация". Если этничность (или этническая принадлежность) - это приписываемая обществом категория на основе объективных критериев, то И.Э. - это результат самокатегоризации, достигаемой индивидом в итоге конструирования образа окружаемого мира и своего места в нем (Т.Г. Стефаненко). Истинная И.Э. человека может не совпадать с официально предъявляемой или приписываемой этнической принадлежностью.

И.Э. не тождественна и этническому самосознанию, поскольку И.Э. не сводится только к осознанию этнической принадлежности, т.к. содержит в себе слой этнического бессознательного (B.C. Лурье, Г.У. Солдатова, А.В. Сухарев и др.), а также потому, что предполагает эмоционально-ценностное значение, придаваемое человеком своей этнической принадлежности (Т.Г. Стефаненко). Наряду с причислением индивидом себя к представителям своего этноса И.Э. включает прежде всего глубоко значимое переживание данной принадлежности, как одной из важнейших составляющих в системе представлений личности о себе.

Если идентификация (см.) - это процесс, благодаря которому реализуется этническое отождествление, то идентичность (см.) - это результат и итог процесса идентификации (Tajfel H.). Становление и развитие идентичности заключается в синтезе идентификаций, которые интегрируются в систему составляющих компонентов целостной идентичности (Erikson E. - см. Эриксон). Среди основных критериев этнической идентификации могут быть такие, как родной язык, общность происхождения, культура, традиции, религия, общее историческое прошлое, чувство привязанности к родной земле, своей Родине, общей территории проживания и мн. др. В разные исторические периоды у разных народов доминирующая роль как ведущих критериев этнической идентификации, так и этпоидентифицирующих признаков может меняться. Посредством идентификации транслируются и усваиваются эталоны и этнические стереотипы поведения, нормы и ценности, традиции и обряды народа, осуществляется становление этнически обусловленного мировосприятия.

В исследовании И.Э. выделяются психологический, социально-психологический и социологический подходы

(Е.М. Галкина). В центре внимания психологического подхода личность как носитель этнокультурных особенностей и качеств. Здесь И.Э. рассматривается как одна из составляющих структуры личности и ее самосознания. В рамках социально-психологического подхода человек рассматривается как представитель этнической группы, а И.Э. - как компонент социальной идентичности. Главным объектом исследований, выполненных в ключе социологического подхода, является этническая общность, или группа (В.П. Павленко). И.Э. здесь исследуется как один из базовых феноменов этнического самосознания.

В структуре И.Э. выделяют два основных компонента: когнитивный и аффективный (эмоционально-ценностный). Первый из них, характеризуя содержательное наполнение И.Э., объединяет знания и представления о этнической принадлежности, о своей и чужих этнических группах (этническую осведомленность), самоназвание (этнический ярлык-этноним), основные критерии этнической идентификации, а также этнодифференцирующие и этноидентифицирующие признаки, которые лежат в основе этнического отождествления и уподобления. Эмоционально-ценностный компонент, объединяя переживание человеком тождественности с этнической общностью, удовлетворенность собственной этнической принадлежностью, оценку ее значимости, желание принадлежать этнической группе, а также комплекс этнических чувств (гордости, любви, преданности, приверженности, солидарности, самоуважения и достоинства, обиды, стыда, вины, ущемленности, униженности и мн. др.), в целом отражает отношение индивида к факту собственной этнической принадлежности, его отношение к своей этнической общности в целом, а также ее оценку.

Среди параметров И.Э. выделяют: I) значимость И.Э.; 2) актуальность И.Э.; 3) валентность И.Э. (В.П. Павленко и др.). Под значимостью И.Э. понимается субъективная важность этнической суб-идентичности для человека. В соответствии с валентностью И.Э. характеризуется как позитивная или негативная. Позитивная И.Э. является наиболее естественной, нормальной, более распространенной для большинства людей формой И.Э., когда чувство этнической принадлежности порождает ощущение стабильности, безопасности и защищенности. Негативная И.Э., являясь результатом неблагоприятного межэтнического сравнения, отражает негативную оценку представителей своей этнической группы. Негативная И.Э. чаще присуща представителям недоминантных этнических групп и этнических меньшинств. Негативная И.Э. связана с комплексом таких чувств, обусловленных этнической принадлежностью, как неуверенность, неполноценность, униженность, ущемленность, стыд за свой народ и др.

Следствием негативной оценки своей этногруппы и самоотождествления с ней могут выступать следующие стратегии поведения: 1) принятие индивидом собственной негативной И.Э. (Т.Г. Стефаненко); 2) "разотождествление" себя и своего народа, относя негативные суждения к другим членам этнической группы, но не к себе самому (B.C. Собкин); 3) стремление сменить свою этническую группу и, соответст-

И

венно, сменить свою этническую принадлежность (Tajfel H., Turner J.C. и др.). Результатом последней стратегии могут являться такие типы измененной И.Э., как: моноэтническая идентичность с чужой этнической группой; биэтническая идентичность, маргинальная И.Э. (J. Berry).

Под влиянием различных факторов И.Э. актуализируется, "оживает", претерпевает определенные трансформации. Если позитивная И.Э. представляет собой баланс толерантного отношения к своей и другим этническим группам, являющийся важным условием самостоятельного стабильного существования этнической общности в полиэтническом окружении, то изменения И.Э. (относительно позитивной И.Э.) могут происходить в направлении как ее ослабления, так и усиления.

Выделяют следующие виды трансформаций И.Э. по типу: а) этнической индифферентности; б) гиперидентичности (национального фанатизма, этноизоляционизма и этноэгоиз-ма); в) гипоидентичности (этнонигилизма). Гипоидентич-ность характеризуется негативизмом по отношению к собственной этнической группе. Гиперидентичность сравнивают со своеобразным этническим нарциссизмом (см.), базирующемся на этноцентризме. Проявлением крайних форм гиперидентичности является сверхпозитивное отношение к своему этносу, готовность к любым жертвам во имя его интересов наряду с выраженной нетерпимостью, враждебностью, даже ненавистью к другим народам (СВ. Рыжова и Г.У. Солдатова).

Являясь одним из важнейших составляющих компонентов социальной идентичности, И.Э. тесно взаимосвязана с другими из них. Такими, как гражданская (см.), конфессиональная, европейская и др. идентичности. Вместе с тем к особенностям, присушим только И.Э., относят ее мифологич-ность, основывающуюся на идеях и мифах об общих культуре, происхождении, истории (Г.У. Солдатова); обращенность И.Э., воплощенной в культурной традиции, в прошлое, в отличие от других форм идентичности, ориентированных на настоящее или будущее (G. De Vos); чувствительность и зависимость И.Э. от ряда обстоятельств, этносоциального статуса этнической группы в системе межэтнического взаимодействия, условий социокультурного контекста, динамики межэтнических отношений, их характера и состояния и др. факторов.

Л.И. Науменко

понятие неклассической философии (прежде всего неомарксизма - см.), фиксирующее в своем содержании инструменты проведения в жизнь господствующей… По Альтюссеру, "И.А.Г." отличается от "Репрессивного…

Е.П. Коротчето

В рамках И. (в контексте осознания людьми собственного отношения к действительности, а также существа социальных проблем и конфликтов) содержатся… В 1795 М.-Дж. Дежерандо получил приз на конкурсе Национального института… ИДЕОЛОГИЯ

И

ИЗМЕРЕНИЕ

ции И., которая "предохраняет нас от рассмотрения семантических систем в целокупости их внутренних взаимоотношений", благодаря ограничению области возможных коннотаций. Идеологический субкод исключает нежелательные подразумевания семантической системы. И. выступает означаемым данного риторического субкода и идеологические контексты формируются "склеротически отвердевшими сообщениями". Позже Эко описал И. как перекодирование первичного кода, придающее сообщениям вторичные смыслы. Перекодирование у Эко суть интерпретативная модификация первичного кода, приводящая к нестандартному употреблению прежнего правила и создающая новое правило. Например, риторические и иконологические правила наделяют макроскопические фрагменты первичных сообщений некоторым значением, перекодируют их.

Статус И. как воплощение связи дискурса с некоторой социальной топикой описывается в современной философии как ряд отношений правдоподобия. ("Референциального" - в контексте отношения с реальностями мира, "логического" - в плане соответствия жанровым и игровым закономерностям и т.д.) Нередко в рамки И. пытаются инкорпорировать чисто философские измерения (философию истории, местоположение в ней человека, сопряженные с ними оценочные суждения о возможных вариантах социального развития и желательного темпа последних). В этом контексте любая И., несущая в своей структуре некий идеал, противопоставленный наличной социальной реальности, - утопична и эсхатологична. (Ср. у К. Манхейма: "В слове "идеология" имплицитно содержится понимание того, что в определенных ситуациях коллективное бессознательное определенных групп скрывает действительное состояние общества как от себя, так и от других и тем самым стабилизирует его".) В тоталитарных обществах И. трансформируется в государственную религию с особыми догматами, священными книгами, апостолами, святыми, бого-человеками, литургией и т.д. Государство в этом случае выступает идеократической системой, в границах которой верховный жрец, могущий толковать и трансформировать постулаты И., выступает и высшим чиновником, и политическим лидером. (Н. Бердяев - см. - именовал подобные общественные модели "обратными теократиями".) Разрушение И. такого типа, неизбежное при переходе их на позиции терпимости и открытости к инаковым духовным образованиям, представляется не менее болезненной проблемой, чем даже процедуры передела собственности (ср. у Лебона: "Нет ничего более разрушительного, чем прах умерших богов").

Согласно Жижеку (см.), "фундаментальное измерение" И. следующее: "Идеология - это не просто "ложное сознание", иллюзорная репрезентация действительности, скорее идеология есть сама эта действительность, которая уже должна пониматься как "идеологическая", - "идеологической" является социальная действительность, само существование которой предполагает не-знание со стороны субъектов этой действительности, не-знание, которое является сущностным для этой действительности /курсив автора. - А.Г./ . То есть такой социальный механизм, сам гомеостаз которого

предполагает, что индивиды "не сознают, что они делают". : "Идеологическое" не есть "ложное сознание" (социального) бытия, но само это бытие - в той мере, в какой это бытие имеет основание в "ложном сознании". Пророчество Ницше о том, что в 20 ст. борьба за мировое господство будет осуществляться от имени тех или иных философских принципов, полностью реализовалось (ср. "Восток" и "Запад" как идеоло-го-политические образования) в виде несколько трансформированном: философские идеи заместились политико-идеологическими максимами. Результатом явилось крушение j доверия людей к человеческой мысли как таковой - по Ман- ! хейму, это было, в первую очередь, обусловлено широким ■ признанием того, что "мысль всех партий во все эпохи носит . идеологический характер". См. также: "Немецкая идеоло- ; гия" (Маркс,Энгельс), Жижек. \

В.И. Овчаренко, А.А. Грицано» \

ИЗМЕРЕНИЕ- процедура присвоения рубрикационных символов наблюдаемым объектам в соответствии с некоторым правилом. Символы могут быть просто метками, представляющими классы или категории объектов в популяции, или числами, характеризующими степень выраженности у объекта измеряемого свойства. Символы-метки могут также представлять собой числа, но при этом не обязательно нести в себе характерную "числовую" информацию.

Целью И. является получение формальной модели, исследование которой могло бы, в определенном смысле, заменить исследование самого объекта. Как всякая модель, И, приводит к потере части информации об объекте и/или ее искажению, иногда значительному. Потеря и искажение информации приводит к возникновению ошибок И., величина которых зависит от точности измерительного инструмента, условий, при которых производится И., квалификации наблюдателя. Различают случайные и систематические ошибки И. При исследовании отдельно взятого объекта ошибки обоих типов представляют одинаковую опасность. При статистическом обобщении информации о некоторой совокупности измеренных объектов случайные ошибки, в известной степени, взаимно "погашаются", в то время как систематические ошибки могут привести к значительному смещению результатов. Алгоритм (правило) присвоения символа объекту называется измерительной шкалой. Как всякая модель, измерительные шкалы должны правильно отражать изучаемые характеристики объекта и, следовательно, иметь те же свойства, что и измеряемые показатели.

Различают четыре основных типа измерительных шкал, получившие следующие названия: шкала наименований, шкала порядка, интервальная шкала и шкала отношений. Шкал наименований, или номинальная шкала, используется только для обозначения принадлежности объекта к одному из нескольких непересекающихся классов. Приписываемые объектам символы, которые могут быть цифрами, буквами, словами или некоторыми специальными символами, представляя собой только метки соответствующих классов. Характерной особенностью номинальной шкалы является принципиальна

ИЗМЕРЕНИЕ

И

невозможность упорядочить классы по измеряемому признаку - к ним нельзя прилагать суждения типа "больше - меньше", "лучше - хуже" и т.п. Примерами номинальных шкал являются пол и национальность, специальность по образованию, марка сигарет, предпочитаемый цвет. Единственным отношением, определенным на шкале наименований, является отношение тождества: объекты, принадлежащие к одному классу, считаются тождественными, к разным классам - различными. Так, при И. пола мы относим каждого человека к одному из двух классов - мужчин или женщин, и при этом всех мужчин (и всех женщин) полагаем тождественными друг другу. Если при этом классы обозначены цифрами, что удобно при компьютерной обработке (например, 1 - мужской пол, 2 - женский), то такие цифры не являются числами в прямом смысле этого слова и не обладают свойствами чисел. В частности, к ним нельзя применять действия арифметики. Частным случаем шкалы наименований является дихотомическая шкала, с помощью которой фиксируют наличие у объекта определенного качества или его соответствие некоторому требованию. По установившейся традиции при измерении дихотомических показателей применяют следующие обозначения: 0 - если объект не обладает требуемым свойством, 1 -если обладает. Шкалы порядка позволяют не только разбивать объекты на классы, но и упорядочивать классы по возрастанию (убыванию) изучаемого признака. На шкале порядка, кроме отношения тождества, определено также отношение порядка: об объектах, отнесенных к одному из классов, известно не только то, что они тождественны друг другу, но также, что они обладают измеряемым свойством в большей или меньшей степени, чем объекты из других классов. Но при этом порядковые шкалы не могут ответить на вопрос, на сколько (во сколько раз) это свойство выражено сильнее у объектов из одного класса, чем у объектов из другого класса. Примерами шкал порядка могут служить уровень образования, военные и академические звания, тип поселения (большой - средний - малый город - село), некоторые естественнонаучные шкалы (твердость минералов, сила шторма, бонитет лесопосадок). Гак, можно сказать, что 6-балльный шторм заведомо сильнее, чем 4-балльный, но нельзя определить на сколько он сильнее; выпускник университета имеет более высокий образовательный уровень, чем выпускник средней школы, но разница в уровне образования не поддается непосредственному И.

Упорядоченные классы достаточно часто нумеруют в порядке возрастания (убывания) измеряемого признака. Однако в силу того, что различия в значениях признака точному И. не поддаются, к шкалам порядка, также как к номинальным шкалам, действия арифметики не применяют. Исключение составляют оценочные шкалы, при использовании которых объект получаст (или сам выставляет) оценки, исходя из определенного числа баллов. К таким шкалам относятся, например, школьные оценки, для которых считается вполне допустимым рассчитывать, например, средний балл по этте-стату зрелости. Строго говоря, подобные шкалы являются частным случаем шкалы порядка, так как нельзя определить,

на сколько знания "отличника" больше, чем знания "троечника", но в силу некоторых теоретических соображений с ними часто обращаются, как со шкалами более высокого ранга -шкалами интервалов. Другим частным случаем шкалы порядка является ранговая шкала, применяемая обычно в тех случаях, когда признак заведомо не поддается объективному И. (например, красота или степень неприязни), или когда порядок объектов более важен, чем точная величина различий между ними (места, занятые в спортивных соревнованиях). В таких случаях эксперту иногда предлагают проранжировать по определенному критерию некий список объектов, качеств, мотивов и т.п. В силу того, что символы, присваиваемые объектам в соответствии с порядковыми и номинальными шкалами, не обладают числовыми свойствами, даже если записываются с помощью цифр, эти два типа шкал получили общее название качественных в отличие от количественных шкал интервалов и отношений. Шкалы интервалов и отношений имеют общее свойство, отличающее их от качественных шкал: они предполагают не только определенный порядок между объектами или их классами, но и наличие некоторой единицы И., позволяющей определять, на сколько значение признака у одного объекта больше или меньше, чем у другого. Другими словами, на обеих количественных шкалах, помимо отношений тождества и порядка, определено отношение разности, к ним можно применять арифметические действия сложения и вычитания. Естественно, что символы, приписываемые объектам в соответствии с количественными измерительными шкалами, могут быть только числами. Основное различие между этими двумя шкалами состоит в том, что шкала отношений имеет абсолютный нуль, не зависящий от произвола наблюдателя и соответствующий полному отсутствию измеряемого признака, а на шкале интервалов пуль устанавливается произвольно или в соответствии с некоторыми условными договоренностями. Примерами шкалы интервалов являются календарное время, температурные шкалы Цельсия и Фаренгейта. Шкала оценок с заданным количеством баллов часто рассматривается как интервальная в предположении, что минимальное и максимальное положения на шкале соответствуют некоторым крайним оценкам или позициям, и интервалы между баллами шкалы имеют одинаковую длину. К шкалам отношений относится абсолютное большинство измерительных шкал, применяемых в науке, технике и быту: рост и вес, возраст, расстояние, сила тока, время (длительность промежутка между двумя событиями), температура по Кельвину (абсолютный нуль). Шкала отношений является единственной шкалой, на которой определено отношение отношения, то есть разрешены арифметические действия умножения и деления и, следовательно, возможен ответ на вопрос, во сколько раз одно значение больше или меньше другого.

Количественные шкалы делятся на дискретные и непрерывные. Дискретные показатели измеряются в результате счета: число детей в семье, количество решенных задач и т.п. Непрерывные шкалы предполагают, что измеряемое свойство изменяется непрерывно, и при наличии соответствующих

И

ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО

приборов и средств могло бы быть измерено с любой необходимой степенью точности. Результаты И. непрерывных показателей довольно часто выражаются целыми числами (например, шкала 1Q для И. интеллекта), но это связано не с природой самих показателей, а с характером измерительных процедур. Различают первичные и вторичные И. Первичные получаются в результате непосредственного И.: длина и ширина прямоугольника, число родившихся и умерших за год, ответ на вопрос теста, оценка на экзамене. Вторые являются результатом некоторых манипуляций с первичными И., обычно с помощью неких логико-математических конструкций: площадь прямоугольника, демографические коэффициенты смертности, рождаемости и естественного прироста, результаты тестирования, зачисление или незачисление в институт по результатам вступительных экзаменов. Для проведения И. в естественных и точных науках, в быту применяются специальные измерительные инструменты, которые во многих случаях представляют собой довольно сложные приборы. Качество И. определяется точностью, чувствительностью и надежностью инструмента. Точностью инструмента называется его соответствие существующему в данной области стандарту (эталону). Чувствительность инструмента определяется величиной единицы И., например, в зависимости от природы объекта расстояние может измеряться в микронах, сантиметрах или километрах. Надежностью называется способность инструмента к воспроизведению результатов И. в пределах чувствительности шкалы.

В гуманитарных и общественных дисциплинах (за исключением экономики и демографии) большинство показателей не поддаются непосредственному И. с помощью традиционных технических средств. Вместо них применяются всевозможные анкеты, тесты, стандартизированные интервью и т.п., получившие общее название измерительного инструментария. Кроме очевидных проблем точности, чувствительности и надежности, для гуманитарного инструментария существует также достаточно острая проблема валидности - способности измерять именно то свойство личности, которое предполагается его автором.

О.В. Терещенко

ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО - творческий процесс, направленный на разрешение противоречия между необходимостью достижения значимых целей и отсутствием для этого достаточных средств. Результатом изобретательской деятельности является изобретение как способ разрешения названного противоречия. В зависимости от целей создания и сферы использования изобретения могут воплощаться в материальные объекты и становиться предметами труда (см.) (созданные человеком виды сырья, материалов) или орудиями труда (см.) (машины, станки, оборудование), либо первоначально иметь нематериальную природу (новые способы, принципы хозяйственной и иной деятельности человека), не исключающую получение ощутимых, в том числе материальных, результатов. Например, изобретение в середине 20 в. системы многоуровневого маркетинга (см.) (MLM) привело к развитию це-

лой индустрии прямого распространения товаров и услуг, в которой, по данным мировой экономической статистики, в настоящее время профессионально работают более 30 миллионов человек. В русле действия закона конкуренции И. выступает неизменно актуальным способом борьбы субъектов хозяйственной деятельности за лучшие условия производства, распределения, обмена и потребления материальных и нематериальных благ. Научно-технический прогресс (см.), обусловивший овладевайте человеком все более мощными средствами производства и разрушения, обострил проблему соотношения изобретений, как результатов реализации индивидуальных и групповых интересов социальных субъектов, и последствий (социальных, экономических, политических, экологических) от внедрения и использования этих изобретений на практике. Например, проникновение в глубины атома, I с одной стороны, дало человеку мощный источник энергии, j позволивший решать качественно новые производственные и научно-исследовательские задачи, с другой - привело к катастрофическим последствиям, вызванным ядерными испытаниями и авариями на атомных объектах. В контексте социально-экономического закона разделения труда (см.) И. в меньшей степени остается индивидуальным творческим процессом и все в большей - приобретает организованные, коллективные формы. Научно-исследовательские институты, центры, лаборатории, обеспечивая потребности производителей, функционирующих в условиях высококонкурентной внешней среды, изобретают новые виды продукции и способы ее изготовления, разрабатывают инновационные технологии в области менеджмента и маркетинга. Разделение функций изобретательства и практического использования его результатов обусловило необходимость выработки механизмов защиты интересов изобретателей. Таким комплексных механизмом стал социальный институт авторского права, регулирующий экономические и правовые отношения, возникающие между создателями и пользователями изобретений.

О.В. Коби

ИЛЛИЧ (Illich) Иван (1926-2003) - социолог культуры, популярный на Западе мыслитель леворадикальной ориентации, руководитель международного научного семинара по выработке "институциональных альтернатив технологическому обществу", основатель находящегося в Мексике Центра межкультурной документации.

Доминанта концепции культуры И., внесшего на протяжении 1970-1980-х заметный вклад в теорию массовой культуры, - анализ причин и механизмов глубинных сдвигов в системе западной культуры, ведущих к существованию деформации и субъекта, и объекта культуры; способ) ее производства и потребления. Причиной все большего крена современной культуры в сторону "персоноцентрю-ма", постепенного превращения настроения иллюзорного самоупоения в типичное состояние индивидуума И. считает целенаправленное отчуждение психики человека, организуемое и поддерживаемое всем комплексом социальны! институтов. Тотальный контроль за умонастроением ищи-

ИЛЬИН

И

видуума путем внушения ему искусственных потребностей осуществляется не только во время приема им "допингов" массовой культуры.

По мысли И., в современном западном обществе, превратившемся в "единую гигантскую изнурительную систему снабжения услугами", утрата автономии личности - результат длительного процесса "институциализации ценностей", т.е. превращения их в орудия формирования потребительских навыков.

ИЛЬИН Иван Александрович (1883-1954) - русский философ, социолог, государствовед и общественный деятель, магистр и доктор государственных наук (1918, оппоненты на защите - Е.Н. Трубецкой и П. Новгородцев), один из основателей Русского научного института в Берлине (1923), профессор (1918). В главных сочинениях - "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека" (1918), "Учение о человеке" (1918), "О сопротивлении злу силою" (1925), "Яд большевизма (1931), "Путь духовного обновления" (1935), "Творческая идея нашего будущего. Об основах духовного характера" (1937), "Наши задачи. Статьи 1948-1954" (1956), "О монархии и республике" (посмертная публикация 1979) и др. - разработал оригинальную онтологическую и гносеологическую концепцию, а также выдвинул ряд актуальных и интересных идей о природе, сущности и перспективах преодоления тоталитаризма (см.).

Рассматривая достижения и просчеты современного ему процесса познания в контексте его неизбежной обусловленности как состоянием культуры, так и степенью ее общественного восприятия, И. усматривал главный порок Человека начала - середины 20 в. во внутренней "расколотое™", в противоречии между разумом, умом, рассудком и чувствами, душой, сердцем. По И., человек настоящего ощущает себя как особую вещь в ряду вещей. Как результат, "созидательные творческие действия оцениваются и интерпретируются "материально, количественно, формально и технически". Отвергая протестантскую этику в ее наиболее материализованных, заземленных ипостасях, И. подчеркивал, что мышление без сердца не может не быть цинично, машинообразно и релятив-но. "Человек, душевно расколотый и нецельный, есть несчастный человек. Если он воспринимает истину, то он не может решить, истина это или нет, ибо он не способен к целостной очевидности... Он теряет веру в то, что человеку вообще может быть дана тотальная очевидность. Он не желает признать ее и у других и встречает ее иронией и насмешкой". Индивидуальный и социальный опыты, по И., должны возродиться как интуиция, как видение сердцем. Полемизируя с Л.Н. Толстым, И. утверждал, что при неимении адекватных средств сопротивления злу человек не только имеет право, но и призван применять силу. Шесть арестов за пять лет жизни в ленинской России и (после насильственной высылки на "философском пароходе") пять лет преследований в гитлеровской Германии наложили также значительный отпечаток на социально-философские размышления И., придав им силу личного жизненного опыта.

По мысли И., крупномасштабный опыт строительства социализма дает все основания утверждать, что это социальное устройство может существовать "'только в форме всепроникающего и всепорабощающего тоталитарного режима". Понимая тоталитаризм как политический строй, "беспредельно расширивший свое вмешательство в жизнь граждан" и "включивший всю их деятельность в объем своего управления и принудительного регулирования", И. отмечал, что сущность тоталитаризма как левого ("левого большевизма", социализма), так и правого ("правого большевизма" фашизма или национал-социализма) толка состоит не столько в особой форме государственного устройства, сколько во всеохватывающем объеме и организации управления всесторонне порабощенными людьми, осуществляемою при проведении "самой последовательной диктатуры, основанной на единстве власти, на единой исключительной партии, на монополии работодательства, на всепроникающем сыске, на взаимодоносительстве и на беспощадном терроре". По И., противоправный тоталитарный режим "есть рабовладельческая диктатура невиданного размера и всепроникающего захвата", которая держится на партийных указах, распоряжениях и инструкциях, а законы и государственные органы представляют собой "только показную оболочку партийной диктатуры". В тоталитарном обществе, спаянным страхом, инстинктом самосохранения и злодейством, граждане фактически лишаются всех прав, полномочий и свобод. Они существуют только как субъекты обязанностей, объекты распоряжений и рабочие машины. Их правовое сознание замещается "психическими механизмами - голода, страха, мук и унижения; а творческий труд - психофизическим механизмом рабского надрывного напряжения". Согласно И., опыт всех европейских социалистических стран свидетельствует, что с победой социализма в них устанавливается монопольная собственность государства и исключительная инициатива единого чиновничьего центра, в которых и заключается суть данного общественного устройства. Установление же этой монополии ведет к монополии государственного работодательства и создает полную зависимость всех трудящихся от новой привилегированной касты партийных чиновников-угнетателей. Социалистическая действительность, по И., свидетельствует об антисоциальной сути социализма, который убивает свободу и творческую инициативу, уравнивает людей в нищете и зависимости, создает партийную касту, проповедует классовую ненависть, осуществляет "террористическое управление", создает рабство и выдает его за справедливый строй. Выход из левого тоталитаризма И. видел в отречении от социалистических иллюзий, которые привели к катастрофе, и в строительстве нового общественного строя, основанного на частной инициативе, частной собственности, правовой свободе и "творческой социальности", включающей в себя свободу, справедливость и братство.

Неизбывно размышляя о судьбе России, И. считал, что ей все равно придется сделать выбор между свободой и рабством, демократией и тоталитаризмом. Веря в лучшее будущее, он подчеркивал, что "безумию левого большевизма Россия

И

'ИМЕТЬ ИЛИ БЫТЬ?"

должна противопоставить не безумие правого большевизма, а верную меру свободы; свободу веры, искания правды, труда и собственности". Общественной группой, способной придать динамизм и осмысленность процессам разрушения тоталитарных устоев, И. видел "новый ведущий слой".

Согласно И., 1) Ведущий слой "не есть ни замкнутая каста, ни наследственное или потомственное сословие. По своему составу он есть нечто живое, подвижное, всегда пополняющееся новыми способными людьми, всегда готовыми освободить себя от неспособных"; 2) "Принадлежность к ведущему слою, начиная от министра и кончая рядовым судь-ею, начиная от епископа и кончая офицером, начиная от профессора и кончая народным учителем, есть не привилегия, а несение трудной и ответственной обязанности"; "Ранг в жизни необходим, неизбежен. Он обосновывается качеством и покрывается трудом и ответственностью. Рангу должна соответствовать строгость у того, кто выше, и беззаветная почтительность у того, кто ниже. Только этим верным чувством ранга воссоздадим Россию"; 3) "Публичные должности от самой малой до самой большой должны давать человеку удовлетворяющее его вознаграждение и должны переживаться им не как кормление, а как служение"; 4) Новый ведущий слой "призван вести, а не гнать, не запугивать, не порабощать людей, он призван чтить и поощрять свободное творчество ведомого народа. Он не командует (за исключением армии), а организует и при том лишь в пределах общего и публичного интереса. Вести можно только свободных: погонщики нужны только скоту, надсмотрщики нужны только рабам. Лучший способ вести есть живой пример. Конец террору как системе правления! Конец тоталитарному всеведению и неприсутствию! России нужна власть, верно блюдущая свою меру!" 5) Новый ведущий слой обязан "строить Россию не произволом, а правом". "Закон связывает всех: и Государя, и министра, и судью, и полицейского, и рядового гражданина. От закона есть только одно "отступление": по совести, в сторону справедливости с принятием всей ответственности"; 6) Новая русская элита должна "блюсти и крепить авторитет государственной власти". "Авторитет необходимо укоренить на благородных и правовых основаниях: на основе религиозного созерцания и уважения к духовной свободе; на основе братского правосознания и патриотического чувства; на основе достоинства власти, ее силы и всеобщего доверия к ней"; 7) "Новый русский отбор должен быть воодушевлен творческой национальной идеей. Безыдейная интеллигенция не нужна народу и государству и не может вести его". "Нужна новая идея - религиозная по истоку и национальная по духовному смыслу. Только такая идея и может возродить и воссоздать грядущую Россию". Значительная часть социально-философских и социологических соображений И. о будущем переустройстве тоталитарных обществ носила характер либерального утопизма религиозного толка. Но в выборе направления движения и основных целях его он был прав, поскольку без обретения свободы преодоление тоталитарного отчуждения человека, его освобождение невозможно и немыслимо.

А.А. Грицанов

Фромм расценивает состояние современной цивилизации как предкатастрофическое. "Большие Надежды" на достижение личных и общественных благ,… В "бытии" как способе существования Фромм выделяет две формы; одна… имидж

В. И. Овчаренко

ИНДЕКС РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА- система показателей, принятая Организацией Объединенных Наций (ООН) с целью интегративной оценки качества жизни населения страны - члена ООН.

И.Р.Ч.П. определяется на основе следующих показателей: ожидаемая продолжительность жизни; уровень образования; реальный душевой валовой внутренний продукт. И.Р.Ч.П. отражает средний уровень обеспечения страной базового человеческого потенциала и свидетельствует о том, сколько еще предстоит сделать стране для достижения некоторых определенных целей: средней продолжительности жизни в 85 лет;

И

ИНДИВИД, ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ

доступа к образованию для 100% населения; обеспечения населению достойного уровня доходов.

При расчете И.Р.Ч.П. все три базовых показателя сводятся к единой системе измерения путем определения достижений по каждому показателю как относительной дистанции от желаемой цели. Максимальное и минимальное значение каждой переменной переносятся на шкалу от 0 до 1, причем каждая страна располагается в определенной точке этой шкалы. При расчете И.Р.Ч.П. определяется мера относительных достижений этой страны по каждой из трех базовых переменных и рассчитывается простая средняя величина всех трех показателей. Чем ближе страна к величине И.Р.Ч.П., равной 1, тем меньше тот путь, который еще предстоит пройти этой стране до уровня и качества жизни, принимаемых за должные.

Г.Н. Соколова

ИНДИВИД, ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ(лат individum -неделимый) - понятия, используемые, как правило, для описания и отображения разнообразных ипостасей бытия личности. Понятие "индивид" (впервые введено в научный оборот Цицероном как латинский аналог греческого термина "атом") сопряжено с представлением об отдельно взятом представителе человеческого рода, общества, народа, класса, социальной группы, как своеобычном социальном атоме, т.е. далее принципиально неразложимом элементе бытия социума. Используется также для введения представления о человеке как носителе какого-либо единичного качества.

В социологии "индивид" обладает свойством быть носителем социальности. В социологических опросах термин "индивид" заменяется термином "респондент" (лат. responsare -отвечать, реагировать) и редуцируется к его способности выступать в качестве источника первичной эмпирической информации об изучаемых явлениях и процессах. В качестве респондента (источника информации) индивиду вменяются (приписываются) сущностные признаки: быть носителем определенного типа сознания (обыденного - в массовых опросах, специализированного, профессионального - в экспертных и т.д.); обладать компетентностью, т.е. определенной информацией и знаниями; иметь выработанное отношение ("мнение") о предмете опроса, т.е. обладать определенными установками; быть включенным в те или иные социокультурные контексты, прежде всего в нормативные системы, что позволяет наделять респондента характеристикой рациональных стратегий поведения; иметь индивидуальные черты (уровень интеллектуального развития, аналитические возможности, память, воображение, мера допустимого конформизма и т.д.), которые изначально оцениваются или как усиливающие или (чаще) как ослабляющие схематизм рационального мышления и поведения в конкретных жизненных ситуациях и в ситуации опроса. При этом эксплицитно в этой социологической абстракции индивида присутствует допущение о несущественности индивидуальных (личностных) характеристик человека, об их элиминируемости за счет соблюдения опросной процедуры и о предзаданности человека внешней по отношению к нему тотальностью (культурой, социальными

связями и отношениями, средой и т.д.). Аналогичным образом дело обстоит и в иных социальных дисциплинах. Например, абстракция индивида как носителя экономической функции в экономике, абстракция индивида как атомарной единицы электората в политологии и т.д. Понятие "индивид", с одной стороны, позволяет фиксировать прежде всего "внешние" по отношению к его психике, но определяющие в самой абстрактной форме его суть социокультурные параметры, ас другой - предполагает свою переинтерпретацию в терминах и на основе методологических и онтологических допущений той или иной концепции или научной дисциплины.

Понятие "индивид" в той или иной мере предполагает как парное себе понятие "индивидуальность", которое выражает уникальное своеобразие человека, какого-либо существа или явления, отражает форму преодоления индивидом своей "атомарности", трансформирование общественного бытия в форму самореализации человека и самоактуализации личности. Понятие "индивидуальность" использовалось древнегреческими атомистами (Левкипп, Демокрит) в ряду языковых средств для описания характеристик существования атомов. Новоевропейский индивидуализм провозгласил особую значимость индивидуальности как противовеса давлению традиционалистских общественных установлений. Г. Лейбниц и И. Гете трактовали "монаду" как некую "индивидуальность" в структуре бытия. Понятие "индивидуальность" также по-разному специфицируется в психологии и социологии. Абстракция "индивидуальность" в психологии в значительной мере совпадает с абстракцией "индивид", задавая ей дисциплинарное своеобразие. В психологии индивид трактуется как представитель человеческого рода, обладающий своеобразными психофизиологическими особенностями, устойчивостью психических процессов и свойств, собственной мерой активности и гибкости в реализации этих свойств в повседневной жизни. Понятие "индивид" в психологии во многом совпадает с понятием "индивидуальность" в социологии, где последнее понимается как неповторимое сочетание природных (психофизиологических) и социальных свойств индивида. В гуманистически ориентированной социологии "индивидуальность" служит одним из понятий, способствующим преодолению редукции личности к деиндивидуализированным социальным качествам человека, введению его как активного (индивидуализированного) агента коммуникативных практик и субъекта различных культурных пространств и контекстов. В классической социологии понятие "индивидуальности" необходимо для описания процессов индивидуализации как процесса и результата совмещения индивидуальных требований, ценностных императивов и нормативных предписаний, социальных ожиданий определенных действий и т.д., необходимых для эффективного выполнения социальных ролей, со спецификой стилевых особенностей деятельности, общенщ поведения и мышления конкретных индивидов. Т.обр., в этом контексте понятие "индивидуальность" служит для персонификации осуществления социальных функций в процессе индивидуализации. Последний становится возможным именно благодаря способности индивидов выполнять однотипные

ИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

И

действия с учетом специфики конкретных социальных и жизненных ситуаций и с учетом свойств самого индивида (прежде всего способности продуцировать творческие версии в стандартизированные схемы деятельности). Кроме того, понятие "индивидуальность" необходимо для описания динамики инновационных процессов и анализа ситуаций выбора и принятия решений. Т.обр., индивидуальность человека может рассматриваться как качество, формируемое на основе унаследованных задатков в процессе социализации, обучения и воспитания человека, но при этом одновременно предполагающее собственную трансформацию в ходе саморазвития, самоопределения и самопреодоления (т.е. в процессе самореализации) личности. Раскрытие индивидуальности, создание оптимальных условий для ее становления и развития начинает трактоваться в социальном знании как условие нормального функционирования и развития современных социокультурных систем.

В.Л. Абушенко

ИНДИКАТОР(от лат. indicator - указатель) - доступная наблюдению и измерению характеристика изучаемого объекта. В экспериментальной ситуации И. замещают, обнаруживают, представляют другие характеристики изучаемого объекта, обычно не доступные наблюдению (см.) и измерению (см.). Так, наблюдая за поведением человека и фиксируя его поступки, можно судить о его интересах. Поведение может быть развернуто в специфическую переменную (см.) с множеством измерений, в некоторое пространство характеристик, доступных количественной оценке. В качестве И. может выступать сама характеристика, ее состояние, изменение этого состояния или, наконец, мера этого изменения. И. научно-технического уровня производства может служить число инженеров и ученых, занятых в данном производстве или доля и масштабность инновационных технологий в технологическом обеспечении данного производства. Таким образом, выбор И. требует специального научного обоснования. Иногда в научных целях образуют комбинацию И. - индекс.

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ- социальный процесс продолжительного экономического роста, связанного с механизацией производства при применении источников энергии, отличающихся от человеческой физической силы.

И. первоначально имела форму фабричного производства, позднее распространилась на сельское хозяйство и сферу услуг. В отличие от доиндустриальной организации производства И. предполагает развитие разделения и перемены труда, а также новых производственных отношений между обладателями капитала, управляющими и работниками; развитие урбанизации и географической концентрации индустрии и населения, а также определенные изменения в структуре занятости. Термин "И." был введен одним из основоположников социологии Сен-Симоном (см.). Необходимым компонентом данного процесса является развитие индустриальной демократии, что означает участие рабочих в принятии решений, касающихся их производственной деятельности.

Существуют различные механизмы, с помощью которых такая демократия поддерживается. Среди них - профсоюзное движение и коллективные соглашения; рабочие группы и консультации, в которые вовлечены как наемные работники, так и менеджмент; обеспечение мест для представителей работников компании, например, в совете директоров с правом решающего голоса; контроль рабочих над производственным процессом. Рабочие прежде всего заинтересованы в том, чтобы обеспечить свое влияние в тех областях, которые самым непосредственным образом затрагивают их производственную жизнь (заработная плата, условия работы, условия найма рабочей силы).

И., поначалу представлявшая собой определенную тенденцию развития внутрикапиталистических экономик, в настоящее время выходит за рамки какой-либо одной экономической системы. Анализ природы и последствий И., а также исследование характеристик индустриального общества всегда играли важную роль в социологии, начиная с 19 в. и до настоящего времени.

Г.Н. Соколова

ИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО- одна из основных категорий, в которых современные философы, социологи, политологи и экономисты анализируют тенденции и особенности современных, т.наз. "развитых" обществ в отличие от "традиционных", "аграрных" (родоплеменных, феодальных и др.).

Термин "И.О.", впервые введенный в научный оборот в 19 в. Сен-Симоном (см.), употреблялся видными представителями социологии Контом (см.), Спенсером (см.), Дюркгей-мом (см.) и др. Он наполнился новым, более широким и конкретным содержанием в 1950-1960-х, когда теория И.О. сформировалась и стала одной из главенствующих на Западе. Эта теория, базирующаяся на принципах технологического детерминизма, первоначально была сформулирована в двух вариантах: Р. Ароном (см.) в его лекциях в Сорбонне в 1956-1959 и У. Ростоу (см.) в книге "Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест". Теория И.О. исходит из того, что коренные социально-экономические, политические и социокультурные изменения в процессе общественного развития происходят в результате трансформации "традиционных" аграрных обществ к "индустриальным", сама же эта трансформация осуществляется в результате промышленной революции и связанного с ней быстрого и крупномасштабного вторжения техники во все сферы социума. Именно быстрое развитие техники и становится главной детерминантой социально-экономического развития. Основные компоненты становления И.О. состоят в том, что в процессе его возникновения создается крупное машинное производство (Ростоу), национальная система экономики со свободной торговлей и общим рынком (Арон), с фабричной организацией труда, символом которой является фабричная труба (Тоффлер). Белл (см.) считал, что в И.О. центральными переменными, определяющими его социальную динамику, становятся труд и капитал. Опираясь на этот тезис, Дарендорф (см.) утверждал, что в

И

ИНДУСТРИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

этом обществе основным социальным конфликтом является противостояние вдоль оси собственности между пролетариатом и капиталистами. Свойственные "традиционным" обществам жесткие социальные перегородки в процессе характерной для И.О. активной социальной мобильности разрушаются, традиционные наследственные привилегии уступают место равенству возможностей, что приводит к расширению и обогащению 1ражданских прав, к демократизации общественно-политической жизни. По мере нарастания могущества индустриализма и повышения роли специалистов в управлении экономикой и другими сферами общественной жизни в И.О. происходит отделение собственности от процесса управления, а реальная власть переходит к "техноструктуре" - специфической социальной организации, состоящей из совокупности ученых, инженеров и техников, специалистов по реализации, торговле, рекламе, экспертов в области отношений с общественностью (Гэлбрейт - см.). Тем самым И.О. предстает в качестве более широкой социальной категории, включающей в себя "капиталистическое общество" в качестве частного случая, преодоленного в процессе дальнейшего развития.

На протяжении 1970-1990-х акценты в оценке И.О. основательно сместились в критическую сторону. В частности, утверждается, что современное социально-экономическое развитие привело к отвержению ценностей И.О., что это общество находится в кризисе, а человечество движется к общественному устройству, "отличающемуся большей способностью к самоизменению, чем И.О." и которое условно может быть названо "постиндустриальным обществом".

Е.М. Бабосов

ИНДУСТРИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ- понятие, охватывающее отношения найма рабочей силы и связанные с ними институты. И.О. включают отношения между рабочими, рабочими коллективами и организациями, с одной стороны, и менеджерами, компаниями и организациями работодателей - с другой.

Исследования И.О. имеют междисциплинарный характер и проводятся в рамках индустриальной социологии, экономики труда и истории профсоюзов. Субъектами И.О. являются: наемный работник; союз наемных работников (профсоюз); работодатель; союз работодателей; государство, выступающее в ролях законодателя, защитника прав граждан и организаций, работодателя, посредника и арбитра при трудовых спорах. Взаимосвязи между субъектами И.О. возникают на различных уровнях: работник - работник; работник - работодатель; профсоюз - работодатель; работодатель - государство; работник - государство и др.

По организационным формам выделяют следующие типы И.О.: патернализм, партнерство, конкуренция, солидарность, субсидарность, дискриминация и конфликт. Патернализм характеризуется значительной долей регламентации И.О. со стороны государства или руководства предприятия. Отношения партнерства обеспечивают достижение синергетического эффекта от согласованной деятельности работников и социально-профессиональных групп. Рационально организованная конкуренция также может способствовать достижению си-

нергетического эффекта. Солидарность предполагает общую ответственность и взаимную помошь, основанные на общности интересов взаимодействующих групп. Субсидарность, основанную на стремлении работников к личной ответственности, можно рассматривать как противоположность патернализму. Дискриминация - это незаконное ограничение прав субъектов И.О., когда нарушаются принципы равенства возможностей на рынках труда. Индустриальный конфликт (см.) является выражением крайних противоречий в И.О. Опыт развитых стран показывает, что среди И.О. наиболее эффективны отношения партнерства.

Г. И. Соколова

ИНДУСТРИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ- крайнее выражение противоречий между работодателями, с одной стороны, и наемными работниками - с другой. Термин "И.К." относится как к возможным формам конфликтов, так и к их источникам. Формы И.К. разнообразны и включают абсентеизм (простой невыход на работу), саботаж, ограничение производительности и отказ от сотрудничества, которые могут возникать как на индивидуальной, так и на коллективной основе, а также определенные коллективные соглашения и забастовки, представляющие собой исключительно коллективные проявления И.К.

Источниками И.К. могут выступать: неспособность индустрии содействовать интегрированию рабочих в некую социально позитивную общность; столкновение разных типов экономической заинтересованности в отношении найма, поскольку рабочие и управляющие имеют интересы в связи с различиями в заработке и трудовом вкладе. Противоречия в индустриальных отношениях объективно неизбежны и при определенных условиях необходимы для развития экономических систем. Однако затяжные конфликты приводят к значительным финансовым и социальным издержкам для предприятия, его сотрудников и экономики страны в целом. Этим определяется необходимость методов рационального управления конфликтными ситуациями.

По характеру влияния на результаты экономической деятельности И.К. бывают двух типов: конструктивные, способствующие успешной деятельности предприятия и общества; деструктивные, мешающие успешной деятельности предприятия и общества. Деструктивные И.К. возникают тогда, когда общая направленность интересов сотрудников и социальных групп не соответствует целям предприятия. Эффективна» система управления персоналом должна учитывать различие характеристик и интересов сотрудников. При разработке режимов труда и отдыха, систем мотивации и оплаты труда следует учитывать особенности творческого труда, семейное положение сотрудников, условия для повышения их квалификации.

Г.Н. Соколок

ИННОВАЦИИ СОЦИАЛЬНЫЕ- явления в социальной сфере общества, которых не было на предыдущей стадии его развития и которые возникли естественным образом либо

ИННОВАЦИОННОЕ ПОВЕДЕНИЕ

И

введены по инициативе субъектов управления - государства, церкви и т. д. В первом случае формализация И.С. в виде регламентирующих нововведения документов обычно завершает процесс их интеграции в социальную структуру. Во втором -формальные процедуры, как правило, предшествуют началу реальных инновационных процессов. Естественные, "вызревшие" И.С, выступая закономерным следствием функционирования механизма общественной координации, обеспечивают развитие социальной структуры и взаимную адаптацию ее компонентов. Обоснованность "субъектно-инициативных" И.С. определяется степенью их соответствия действию объективных социально-экономических законов. Органичное сочетание И.С. обоих типов выступает необходимой предпосылкой общественного прогресса и является ключевой задачей социального управления.

При анализе И.С. следует различать их причины и содержательные источники, которые относительно закономерностей развития конкретного общества могут быть как внешними, так и внутренними. По этому основанию И.С. классифицируются как: органичные - внутренне обусловленные И.С. с присущим этому обществу содержанием (например, эволюционные социальные преобразования в подчеркнуто традиционном английском обществе); заимствованные -внутренне обусловленные И.С. с внешним содержательным источником (например, реформы Петра I в России конца 17 -начала 18 вв.); стимулированные - внешне обусловленные с внутренним содержательным источником (например, авария 1986 на ЧЛЭС послужила внешним фактором ряда социально-территориальных, социально-структурных и социально-ролевых трансформаций в белорусском обществе); экспансивные - внешне обусловленные И.С. с внешним содержательным источником (например, кардинальное изменение американского этноса, начавшееся с 16 в. в результате освоения европейцами Нового Света). Представленная типология носит, в известной мере, идеальный характер и служит инструментом анализа реальных инновационных процессов в обществе, позволяющим выделять наиболее существенные черты этих процессов.

И.С. в ходе своей институционализации обычно проходят три стадии - селекцию, адаптацию и интеграцию. Па первой стадии осуществляется преимущественно неформализованный отбор среди собственных социальных новшеств и заимствованных культурных образцов. Те из них, которые прошли через "общественный фильтр", приспосабливаются на второй стадии к специфике существующей социальной структуры, становясь с течением времени ее органичными компонентами. На третьей стадии И.С. в виде уже сложившихся и адаптированных форм поведения оснащаются, как правило, формальными механизмами организационно-правового регулирования и превращаются в традиционные для данного социума явления.

О. В. Кобяк

ИННОВАЦИОННАЯ КУЛЬТУРА- исторически сложившаяся, устойчивая система норм, правил и способов осу-

ществления нововведений в различных сферах жизни общества, характерная для данной социокультурной общности. Представляя собой исторически адаптированную в конкретном социуме структуру моделей и алгоритмов инновационных действий, И.К. играет роль социокультурного механизма регуляции инновационного поведения (см.) социальных субъектов.

Регулятивные потенции И.К. по отношению к последнему определяются полнотой и качеством выполнения ее функций - трансляционной, селекционной, инновационной. Трансляционная функция И.К. связана с передачей из прошлого в настоящее и из настоящего в будущее устоявшихся типов инновационного поведения, которые прошли длительную апробацию и приобрели ценностную окраску в рамках данного общества. Селекционная функция И.К. раскрывается в процессе отбора вновь созданных либо заимствованных инновационных поведенческих моделей, в наибольшей степени отвечающих потребностям общества на определенном этапе его развития. В процессе реализации И.К. своей "стержневой" -инновационной - функции раскрываются креативные возможности описываемого социокультурного механизма, проявляющие себя в выработке новых типов инновационного поведения на основе образцов инновационной деятельности, которые возникли внутри самой культуры либо были привиты извне. Качество выполнения инновационной функции определяется степенью органичности институционализируемых И.К. поведенческих моделей по отношению к сложившейся в данном обществе структуре экономических, политических, культурных и иных отношений.

Опыт становления мировых цивилизаций свидетельствует о том, что не существует единого для всех оптимального баланса в функциональном поле И.К. Развитие последней характеризуется сменой стабильных и "гиперфункциональных" периодов, когда происходит резкий сдвиг в работе социокультурного механизма в направлении форсированной реализации той или иной функции. Например, И.К. японского общества в середине 19 в. вынуждена была в результате внешней культурной экспансии интенсивно осуществлять селекционную и инновационную функции с целью адаптации привнесенных образцов инновационной деятельности и их интеграции в диффузные "национально-заимствованные" типы инновационного поведения, сочетающие как органично присущие глубоко традиционной японской культуре компоненты, так и привнесенные из американской и западноевропейской культур.

О. В. Кобяк

ИННОВАЦИОННОЕ ПОВЕДЕНИЕ- инициативный тип индивидуального или коллективного поведения, связанный с систематическим освоением социальными субъектами новых способов деятельности в различных сферах общественной жизни либо созданием новых объектов материальной и духовной культур. Являясь средством осуществления инноваций социальных (см.) и относясь к активным типам поведения, И.П. выступает основным способом развития индивида,

И

ИННОВАЦИОННЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

коллектива, сообщества. В условиях полноценного функционирования социально-экономических закона разделения труда (см.) и закона перемены труда (см.), а также их "катализатора" - закона конкуренции (см.), И.П. становится естественным, массово востребованным, стратегическим типом поведения, который обеспечивает его носителям широкий спектр возможностей для легального развития соответственно вложенным усилиям. Когда же действие объективных социально-экономических механизмов подвергается жесткому искусственному ограничению со стороны управляющих надсистем (например, государства), то в этой ситуации существует опасность трансформации И.П. в псевдоинновационное. Названный тип поведения связан с постоянным поиском и апробацией наиболее эффективных тактических поведенческих моделей, в том числе полулегальных и нелегальных, которые отвечают истинным интересам конкретного социального субъекта и обеспечивают ему возможность индивидуального выживания при сохранении автономности и относительной независимости от регламентирующих его деятельность надсистем.

Профилактика "угасания" либо "перерождения" И.П. в обществах с авторитарными системами управления возможна при: целенаправленном изменении вектора государственной политики в социальной, экономической, культурной и др. областях жизни общества с "управляющего" на "направляющий", стимулирующий развитие социальных субъектов в заданных управленческой системой направлениях; обязательной стабилизации правового поля, необходимой для адаптации социальных субъектов к предлагаемым моделям легального взаимодействия в различных сферах их жизнедеятельности; полной предсказуемости действий управленческих структур, основанной на предварительной локальной апробации вновь вводимых нормативных документов с непременной разработкой совершенных механизмов их реализации.

О. В. Кобяк

ИННОВАЦИОННЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ- процессуально структурированная совокупность приемов и методов, направленных на изучение, актуализацию и оптимизацию инновационной деятельности, в результате которой создаются и материализуются нововведения, вызывающие качественные изменения в различных сферах жизнедеятельности, ориентированные на рациональное использование материальных, экономических и социальных ресурсов. Инновационная практика всегда была сложной и неоднозначной. Однако решение ряда проблем, обнаружившихся в современных условиях ее развития и выражающихся в почти полной разрегулированное™ и неадекватности социальных механизмов осуществления инновационных процессов, достаточно однозначно требует использования социогуманитар-ного знания (как теоретических конструкций, так и конкретных методов исследования различных социальных явлений) как средства оптимизации инновационных процессов и про-строения инновационной деятельности на всех уровнях. Это. в свою очередь, предполагает создание гибкой, обоснованной

системы научного обеспечения нововведений, учитывающей логику и специфику осуществления не только собственно нововведения, но и особенности восприятия, оценки, взаимоадаптации элементов социальной системы, конкретных субъектов исторического действия к новым условиям жизнедеятельности, а также экспертно-отслеживающей возможные перспективы и последствия реализации конкретного нововведения. При этом процесс реализации нововведения становится более оптимальным. В основе технологии обеспечения нововведений должен быть такой подход к их изучению, в рамках которого возможно одновременное рассмотрение различных сторон взаимодействия социальной среды и нововведения, выявление тех сторон этого взаимодействия, которые в большей степени влияют на успешность инновационных процессов, а также распознавание и предвидение возможных проблем инновационной практики.

В таком случае в структуре технологии обеспечения нововведений целесообразно выделить две взаимодополняющие друг друга, синхронно осуществляемые деятельности - инновационную диагностику и социологическое изучение нововведений, целью которых является распознавание, предвидение проблем, которые могут возникнуть при взаимодействии среды и нововведения с помощью диагностики, а также изучения динамики общественного мнения по поводу реализации нововведения с помощью различных методов социологического исследования. Инновационная диагностика предполагает осуществление процедуры анализа, диагноза и прогноза относительно конкретного нововведения. Это позволяет планировать не только алгоритм осуществления данного нововведения, но и прогнозировать конкретные последствия в широком комплексе общественной системы с учетом специфики ее функционирования, что дает возможность заранее подготовиться к появлению различных побочных явлений, конфликтов и противоречий в процессе инновационной деятельности: либо предотвратить их, либо смягчить отрицательные последствия. Теоретическая модель, создаваемая в системе инновационной диагностики и предшествующая внедрению нововведений, представляет собой набор прогностических схем по принципу "если..., то...", носит вариабельный характер, предсказывающий и допускающий широкий спектр различных виртуально возможных состояний и последствий, порой даже неодинаковой степени вероятности. Таким образом, инновационная диагностика охватывает, во-первых, прогноз вероятности появления различных нововведений в будущем, во-вторых, дает более или менее полную картину перспектив развития конкретного нововведения, его последствий во всех сферах жизнедеятельности людей, виртуально фиксирует разные варианты восприятия его людьми, прогнозирует общественное мнение, на которое невозможно не ориентироваться.

Инновационная диагностика происходит в три этапа: 1) до реализации нововведения (фиксация всех возможных проблем, которые могут возникнуть в ходе инновационного процесса; полученная информация в данном случае носит в значительной мере политически и идеологически окрашен-

ИННОВАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС

И

ный характер); 2) во время его осуществления конструктивное переосмысление знания позволяет проводить оперативную доработку, проектировку реализации нововведения с учетом конкретных ситуационных особенностей); 3) после него (через сопоставление целей и полученных результатов нововведения с определенными признаками, характеризующими среду его освоения) - включая в себя: диагностику среды нововведения и диагностику собственно процесса его осуществления. Проведение диагностики собственно процесса осуществления нововведения и его среды позволяет определенным образом управлять инновационным процессом с учетом конкретных ситуационных особенностей, корректировать ход и содержание инновационной деятельности, делать ее наиболее рациональной и оптимальной для эффективного осуществления поставленных целей. Достижение определенных успехов при осуществлении того или иного инновационного процесса зависит от степени консервативности общественного мнения, воздействие которого может заметно ускорять или, наоборот, замедлять введение конкретной инновации. В таком случае исследование и анализ динамики общественного мнения относительно уже осуществившихся и потенциально возможных изменений - задача изучения нововведений, ориентированная на возможность осуществить более полный анализ противоречий и реально возможных конфликтов, связанных с ним. Изучение нововведений предполагает широкое использование методов социологического исследования (опросы, наблюдение), а также нетрадиционных способов получения социологической информации, таких, как экспертные оценки, инновационные игры. Система обеспечения нововведений предполагает создание гибкой, целостной системы инновационной политики как определенной стратегии в отношении к инновационным процессам, которая должна осуществляться на всех уровнях и на государственном прежде всего.

Е.Е. Кучко

ИННОВАЦИОННЫЙ ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ- присущий человеку активный способ восприятия и оценки объектов внешнего мира, связанный с необходимостью постоянной разработки и освоения новых моделей взаимодействия с ними. В условиях действия универсального закона конкуренции (см.), влияние которого пронизывает все сферы общественного и природного бытия, И.О.М. становится необходимой предпосылкой выживания и развития индивидов и социальных групп. Объективная ограниченность доступных природных ресурсов на фоне стремительно возрастающих общественных потребностей обусловливает "инновационность" современного мышления в качестве его неотъемлемой характеристики.

И.О.М. представляет собой скорее специфический подход к организации деятельности, чем набор уже готовых выводов относительно способов осуществления нововведений. Будучи своеобразным интеллектуальным инструментом, обеспечивающим особую технику протекания мыслительных процессов, И.О.М. служит содержательным источником ин-

новационной культуры (см.), ценностно-нормативная сфера которой включает наиболее распространенные в данном обществе представления о типах нововведений и методах их реализации. Внешним проявлением И.О.М. выступает тот или иной вид инновационного поведения (см.), носители которого преобразуют способы осуществления деятельности в различных сферах жизни общества либо объекты, на которые эта деятельность направлена.

О. В. Кобяк

ИННОВАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС- процесс создания, распространения и использования новшества (т.е. совокупности новых идей и предложений, которые потенциально могут быть осуществлены и при условии масштабности их использования и эффективности результатов могут стать основой любого нововведения). Это преобразование новых видов и способов человеческой жизнедеятельности (нововведений) в социально-культурные нормы и образцы, обеспечивающие их институционное оформление, интеграцию и закрепление в культуре общества.

И.П. выражают суть процессов социальных изменений, характеризуют источник развития общества. Эти процессы носят дискретный, обычно циклический характер, тесно связанный с жизненным циклом нововведения и направленный не на сохранение уже имеющегося, а на его трансформацию, на переход в иное качество, с неизбежным риском неоптимальности или даже нежизнеспособности предлагаемого, с ревизией устаревших норм и ролей, а нередко и с их заменой. Это одна из основных социокультурных предпосылок развития общественной практики, обогащения ее новыми познавательными, технологическими, эстетическими и всеми другими формами человеческого опыта.

И.П. определяется двойственной природой нововведения: как непосредственного опыта, формирующегося в рамках конкретного вида деятельности (научно-исследовательской, производственной, бытовой и др.), с одной стороны, и как нового опыта, получившего общесоциальное и общекультурное значение в качестве устойчиво воспроизводимого элемента общественной практики, явления, факта культуры - с другой. Таким образом, И.П. представляет собой механизм перевода нововведений из сферы непосредственного опыта в сферу опыта общественно-исторического. Такой переход осуществляется в различных формах. И.П. может выступать в форме прагматизации новых продуктов духовного производства, в результате которой они переводятся, переоформляются в нормы практической деятельности. Новое знание, возникающее как непосредственный опыт в рамках работы исследовательского характера, выводится из сферы познавательного процесса и переоформляется в инновационный процесс в новых системах технологической деятельности. В свою очередь, наука выступает как механизм И.П. по отношению к различным формам практической деятельности, тогда как она делает своим объектом эмпирически возникающие новшества, становящиеся в последствии нововведениями, дает им рациональную интерпретацию, превращает их в формы тео-

И

ИННОВАЦИЯ

ретического знания. Наряду с прагматизацией и идеализацией важной формой И.П. выступает трансляция нововведений в систему культурных норм и образцов, подлежащих воспроизводству в процессе их освоения новыми поколениями людей. В связи с этим в И.П. в современных условиях возрастает роль таких общественных институтов, как образование, средства массовой информации и коммуникации и т.д., которые обеспечивают динамику культуры, ускоренное обращение нового опыта в различных сферах общественной практики.

Е.Е. Кучко

ИННОВАЦИЯ(позднелат. innovatio, англ. innovation -нововведение) - явления культуры, которых не было на предшествующих стадиях ее развития, но которые появились на данной стадии и получили в ней признание ("социализировались"); закрепившиеся (зафиксированные) в знаковой форме и (или) в деятельности посредством изменения способов, механизмов, результатов, содержаний самой этой деятельности. Во втором случае чаще используют понятие "нововведение", выражая его сущность в терминах инновационной деятельности и инновационных процессов (если учитывается процесс сопряженных изменений в среде) и раскрывая его содержание как комплексный процесс создания, распространения и использования нового практического средства (новшества) для удовлетворения человеческих потребностей, меняющихся в ходе развития социокультурных систем и субъектов. Однако это суждение и предметизация понятия И. под задачи конкретных сфер человеческой деятельности - менеджмент и теорию (социологию) управления. Второе понимание И. может быть рассмотрено в более широкой рамке культуры как технологизация первого понимания И. В этом общем случае исходным (базовым) выступает представление о культуре как сложноорганизованной целостности, формируемой двумя типами разнонаправленных процессов. Это вектор креативности (изменений, обновлений, творчества и т.д.) культуры и вектор структурирования (упорядочивания, нормативности, традиционализации и т.д.). Суть упорядочивающих интенций культуры - стереотипизация возможных внутри нее форм активности (деятельности, общения, мышления) и стандартизация и хабитуализация (опривычивание) имеющихся в ней наличных содержаний, что закрепляется структурно-институционально. Ядерная структура здесь -культурная традиция как универсальный информационно-регуляционный механизм, осуществляющий селекцию, оформление, а тем самым и модификацию, и закрепление, т.е. интеграцию в культуре, попадающих в поле ее действия новшеств, как создаваемых внутри данной культуры (И. культуры, связанные с авторским или анонимным творчеством, "креационные" И.), так и заимствуемых из других культур. Конечная цель этих процессов и деятельностей - превращение И. в норму, традицию. Креативные же процессы и деятельности в культуре направлены на дестереотипизацию деятельности, общения, мышления, дестандартизацию уже имеющихся наличных содержаний, проблематизацию "оче-видностей", деструктурацию и деинституционализацию (в

известных пределах) сложившихся целостностей. Ядерной "структурой" в данном случае выступает процессуальность творчества, под которым понимается "создание нового качественно новым образом, по существенно новым правилам", т.е. продуцирование креационных И., а также введение в качестве таковых в культуру И. - "заимствований". (Проблема культурных заимствовований специально разрабатывалась в парадигме диффузионизма в антропологии; одна из последних версий роли инновационных заимствований предложена Г. Гачевым в концепции "ускоренного развития литератур".) Конечная цель этих процессов и деятельностей - изменение через И. существующих норм и традиций, или обеспечение возможности порождения иных традиций и норморегулиро-вания. Кроме того, под воздействием И. и перестройки наличных нормативных систем и традиций в культурных системах могут порождаться резонирующие эффекты культурных мутаций (влияние прежде всего "креативных" И.) и культурных трансформаций (влияние прежде всего И. - "заимствований"). Вектора креативности и структурирования (при всей их разнонаправленности) не только предполагают одновременное существование соответствующих процессов и деятельностей, но и их реальную совмещенность в функционировании и развитии культурных феноменов.

Любая И. становится достоянием культуры лишь встраиваясь в наличные системы норм и традиций, т.е. стереотипи-зируясь и стандартизируясь. Но и всякий стереотип и стандарт генетически произволен от имевшей место в культуре И. Однако в конкретных исторических и социальных аспектах соотношение этих векторов позволяет различать культуры "инновационного" и "традиционного" типов (соответственно "культуры грамматик" и "культуры текстов", в терминологии Ю. Лотмана). В обоих случаях речь идет прежде всего о различном соотношении традиций и И. в культуре, а также о специфике способов введения И. в традицию, т.е. о разных технологиях нововведений. В этом отношении различимы архаические, традиционные и современные социальные структуры и (в терминологии Петрова - см.) разные типы культурного кодирования: лично-именной (модель - охотничье общество); профессионально-именной (модель - кастовая система); универсально-понятийный (основы заложены в античности, развит в христианстве, дооформлен в Новое время, модель - индустриальное общество). Социокультурный код задает различные механизмы дифференцирования (фрагментации) и интегрирования наличных массивов знания и культурного опыта, способы их доведения до потребителей, а главное - различные механизмы трансмутации - появления новых элементов или модификации наличных в социокоде, в каком-либо его фрагменте и в соответствующем канале трансляции знания и опыта, что меняет в том числе и механизмы преемственности наследуемых обстоятельств и закрепляющие их "интерьеры" деятельности. (Изменения в "интерьерах" деятельности по сути вторичны и могут быть рассмотрены как "технологизация" "первичных", смысловых культурных И.). "В подавляющем большинстве случаев у индивида нет другого пути воздействовать на общесоциальную

инстинкт

и

"сумму обстоятельств", кроме как изменить унаследованный им фрагмент знания..." (Петров - см.). Наращивая свой фрагмент текста, субъект создает угрозу выхода его за собственные границы (проблема "вместимости" фрагмента) и ставит задачу на необходимость сжатия, редукции текста. Параллельно решается задача знакового оформления и внедрения И. (ее признания) в интеграционную целостность фрагментов знания. "Вместимость" фрагмента, тип редукции и механизмы знакового оформления и признания И. и различают социокоды между собой, делят культуры на "традиционные", "культуры текста" (у Петрова, скорее, "культуры имени"), с одной стороны, и "инновационные", "культуры грамматик" (универсально-понятийно закодированные у Петрова) - с другой.

Жизненный цикл И. в последнем типе культур хорошо описывается по аналогии с изменением массива дисциплинарного (научного) знания под воздействием полученного нового результата и его публикации, с одной стороны, и по аналогии с механизмом появления новых символов в процессе речекоммуникации (за счет сдвига значений в диалоге) - с другой. При этом структура научной дисциплины может быть рассмотрена как универсальная грамматическая структура, обеспечивающая внутри себя связь нового (локализуется в будущем времени дисциплины, ограничиваемом ее парадиг-мально задаваемым предметом) с наличным (прошлое дисциплины, ограниченное временем последней публикации и локализуемое в ее настоящем времени как область решенных вопросов, подлежащих трансляции в учебном режиме). Опосредование наличным (прошлым и настоящим, т.е. общим) делает речь понятной для коммуницирующих и позволяет вводить новые (будущие) смыслы через попеременный сдвиг значений с переключением позиции слушающего (испытывающего воздействие) на позицию говорящего (производящего воздействие), меняя тем самым массив наличных результатов через введение в него новых значений (смыслов). Изменения в массиве должны быть закреплены через публикацию - институционализацию (будь то в форме научной статьи, мифа или какой-либо иной форме, например, танца в архаической культуре). Иной пласт и уровень работы с новыми содержаниями, анализ и рефлексию возможностей появления И. презентируют собой философские подходы, дисциплинарно закрепляемые и разрабатываемые в рамках психологии (в частности, в генетической эпистемологии Ж. Пиаже, в концепции работы со знаками Л. Выготского и др.), а также в постпозитивистской методологии знания (Т. Кун - см., П. Фейерабенд, И. Лакатос и др.). Кардинально переосмыслено понятие И. в различных вариантах постмодернистской ориентации в философии и в социологии знания.

В.Л. Абушенко

ИННОВАЦИЯ КУЛЬТУРНАЯ- механизм формирования оригинальных культурных продуктов, обеспечивающих динамичное развитие конкретного типа культуры. И.К. обеспечивает выработку адекватных меняющейся реальности моделей социального поведения и мировоззренческих ориентации, оформление и трансляцию новых знаний о природной

и социальной среде, построение новых форм коммуникации и сфер профессиональной активности, а также включение новаторских культурных образцов в наличный культурный контекст.

Основанием И.К. становятся как внутренние, так и внешние факторы, связанные с постоянным воспроизводством социальной нестабильности и изменчивости, в результате: 1) взаимодействия общества и природы; 2) развития специализированных сфер человеческой деятельности (наука, техника, философия, религия, политика); 3) взаимодействия различных социальных слоев и институтов; 4) поиска оптимальных форм управления обществом; 5) взаимодействия различных культур и языков культуры. И.К. является эффективной формой социокультурной коммуникации как плодотворное взаимодействие культурных форм, принадлежащих различным культурным пластам и сферам (от элитарных до маргинальных). Предпосылками И.К. являются как творческие возможности человека, так и полиморфизм культуры, предоставляющей творцу набор "инструментов" - многообразных форм освоения, восприятия и описания мира.

Суть И.К., таким образом, заключается в создании новых культурных форм (паттернов) - универсальных клише, форматирующих человеческий опыт при помощи совокупности актуальных языков культуры. Независимо от степени глобальности И.К., она предлагает определенный способ "бытия-в-культуре", отвечающий изменениям "человеческой ситуации" данной эпохи. При этом И.К. способны содействовать как стабилизации социума (обеспечивая эффективное разрешение социальных конфликтов и выражая господствующие общественные настроения), так и его изменениям, дифференциации (способствуя появлению новых социальных групп, стилей жизни, мировоззренческих ориентации и т.п.). И.К. одновременно продолжает культурную традицию (источник концептуальных и языковых средств для творческого поиска, а также совокупности "предпосылочного" знания) и противостоит ей, расширяя наличный культурный контекст. В этом плане для И.К. особое значение имеет работа с "нетрадиционными" или маргинальными культурными образцами - художественными стилями, философскими и религиозными учениями, стилями жизни и методиками "расширения сознания". В этом случае И.К. становится итогом эффективной культурной коммуникации - динамичного взаимодействия "высокой" и "профанной" культурной среды (Гройс Б.). Согласно теории действия Парсонса, социальные и культурные изменения обусловлены процессами обмена информацией и энергией между социальными системами. Источником И.К., таким образом, становится избыток (либо недостаток) информации в процессе диалога различных типов или сфер культуры.

М.Р. Жданное

ИНСТИНКТ- биологически обусловленное и генетически наследуемое (врожденное) побуждение живого существа к определенному поведению или образу действий. В структуре И. и схеме его осуществления традиционно выделяются: а)

И

ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

биологический источник; б) энергия этого источника; в) цель, на которую направлено действие И. с целью достижения удовлетворения и разрядки соответствующей энергии; г) объект И. Реализуясь автоматически, И. не допускают предвидения предполагаемого действия; они, преимущественно, имеют смысл лишь в обычных, естественных условиях. При резкой трансформации последних И. становятся нецелесообразными и в перспективе могут исчезнуть. И. («выводимы из индивидуального опыта, хотя и могут усиливаться либо ослабляться в течение жизни.

Современная этология предполагает наличие нескольких врожденных И. (паттернов поведения): питания, сна, половой активности, ухаживания, родительского И., И. борьбы (агрессии), территориальных отношений и др. Нереализованность И. в перспективе ведет к росту сопряженных психических напряжений и страданиям его носителя. В случае перехода данными напряжениями порога толерантности - у индивида конституируется чувство тревоги и, как правило, активизируются защитные механизмы личности.

А.А. Грицачов

Основные направления научно-исследовательской деятельности ИСПИ: анализ различных аспектов социально-политических процессов в республике и за ее… Основными составляющими структуры ИСПИ являются научно-исследовательские… ИСПИ установлены тесные творческие связи с ведущими научными и учебными учреждениями республики, ближнего и дальнего…

М.Н. Хук

Инин ИС) и ert настоящв! сти дире» щик, с аи| В сер новных н; нена его < в себя во( стики (зав составили тификацш тики (зав. отделом -лом - Р.А сти населе и экономи политолог; логии (зав мониторин кадров (pyi За год ботке и в] программ направлен! вование ci 7 тем), "С ский npaei совместно софии и пр в условиях циологичес с 2001 про вамие соци современно Ществляетс турных и се рофы на Ч( Государств( ИС началв даментальн! полнительг проектов, с] жизни, деви гуманитарн! ринг социал! культурных Необход тива ИС на з: общества, ре рядка финанс не привелик ной тематике нию струк-ryj отдела и два

ИНСТИТУТ СОЦИОЛОГИИ Национальной академии наук Беларуси И

Инициатором создания Института социологии (далее -ИС) и его первым директором являлся Е.М. Бабосов (см.) (в настоящее время - почетный директор ИС). С 1998 обязанности директора исполнял доктор политических наук В.В. Бу-щик, с апреля 2000 - Г.М. Евелькин (см.).

В середине 1990-х в связи с изменением тематики и основных направлений научной деятельности в ИС была изменена его организационная структура, которая стала включать в себя восемь отделов и один сектор математической статистики (зав. сектором Н.Н. Леонов). Основные подразделения составили отделы: социологии личности и социальной стратификации (зав. отделом - Е.М. Бабосов), социальной политики (зав. отделом - С.А. Шавель); социологии культуры (зав. отделом - В.И. Русецкая - см.); социологии науки (зав. отделом - Р.А. Смирнова - см.); социальной демографии занятости населения (зав. отделом - А.А. Раков); социологии труда и экономической социологии (зав. отделом - Г.Н. Соколова); политологии (зав. отделом - В.В. Бущик); социальной психологии (зав. отделом - В.И. Секун). В 1999 был создан Центр мониторинга миграции научных и научно-педагогических кадров (рук. Центра - М.И. Артюхин - см.).

За годы своего существования ИС участвовал в разработке и выполнении трех Государственных комплексных программ фундаментальных исследований: "Основные направления социального развития общества. Совершенствование системы общественных отношений" (1991-1995, 7 тем), "Суверенитет Республики Беларусь - экономический правовой и социологический аспекты" (1991-1995, совместно с Институтом экономики и Институтом философии и права, 3 темы), "Динамика социальных процессов в условиях государственной независимости Беларуси: социологический анализ и прогнозирование" (с 1996, 10 тем, с 2001 программа называется "'Социологическое исследование социальных и социально-культурных процессов в современной Беларуси). С 1986 и по настоящее время осуществляется постоянный мониторинг социальных, культурных и социально-психологических последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС (с 2002 в рамках Союзной Государственной программы России и Беларуси). С 2002 ИС начал выполнение Государственной программы фундаментальных исследований "Научные кадры", как соисполнитель подключен и к ряду других исследовательских проектов, связанных с проблематиками здорового образа жизни, девиантных форм поведения, развития социально-гуманитарных наук и др. С 2000 в ИС проводится мониторинг социально-экономических, социально-политических и культурных процессов белорусского общества.

Необходимость концентрации усилий научного коллектива ИС на задачах комплексного исследования белорусского общества, реформирование НАН Беларуси и изменение порядка финансирования науки и научных исследований в стране привели к необходимости уточнения приоритетов в научной тематике, выполняемой сотрудниками, и реформированию структуры ИС. Новая структура включает в себя два отдела и два центра. Отдел социальной стратификации, со-

циологии культуры и личности, в составе секторов социальной стратификации (зав. сектором В.А. Клименко - см.). социологии культуры (зав. сектором О.П. Гапанович). социальной психологии (зав. сектором Л.И. Науменко - см.). возглавляет В.И. Русецкая. Отдел социально-экономических и политологических исследований, в составе секторов социологии труда и экономической социологии (зав. сектором О.В. Кобяк

- см.), социологии политики и политологии (зав. сектором Е.М. Бабосов). социологии права и государственного управления (зав. сектором Н.А. Барановский), возглавляет д.ф.н. Г.Н. Соколова. Центр оперативных исследований и социального прогнозирования, в составе секторов теории и методов социологического исследования (зав. сектором С.А. Шавель), методики и практики оперативных исследований (зав. сектором И.М. Чибирева), математического моделирования и анализа данных (зав. сектором Н.Н. Леонов), возглавляет Р.А. Смирнова. Центр мониторинга миграции научных и научно-педагогических кадров возглавляет М.И. Артюхин (в рамках Центра действует сектор социологии науки - зав. сектором И.Н. Шарый). В настоящее время в ИС работает около 60 сотрудников.

В рамках ИС сложился ряд научных коллективов вокруг исследования проблематики: социальных конфликтов и катастроф (Е.М. Бабосов), социологии труда и экономической социологии (Г.Н. Соколова), социальной политики (С.А. Шавель), презентирующих себя как научные школы.

При ИС действует Совет по защите докторских диссертаций (до прекращения полномочий предшествующего состава Совета было защищено 12 докторских диссертаций), аспирантура и докторантура (в настоящее время в очной аспирантуре обучается 14 человек), осуществляется подготовка соискателей. К 2002 сложилась трехступенчатая структура постоянно действующего методологического семинара ИС (руководитель - зам. директора по научной работе В.Л. Абушенко

- см.), постоянно действует Методический совет (председатель С.А. Шавель). С 2000 осуществляется издание серии монографий и сборников трудов под названием "Библиотека социолога".

За годы существования ИС его сотрудниками издано около 100 монографий, учебников и учебных пособий и около 30 брошюр, более 1000 научных статей. Среди основных исследований, выполненных ИС, можно назвать: "Человек и рынок" (1991); "Переход к рынку и социально-экономическое положение молодежи Беларуси" (1991); Соколова Г.Н. "Экономический образ мышления: реальность и перспективы" (1994); Бабосов Е.М. "Катастрофы: социологический анализ" (1995); Шавель С.А. "Тенденции изменения социальной структуры Беларуси" (1996); Бабосов Е.М. "Конфликтология" (1997); Соколова Г.Н. "Социальные механизмы регулирования рынка рабочей силы"' (1998); Бущик В.В. "Человек и общество в условиях социально-политических преобразований" (1999); "Рынок труда и механизмы его регулирования" (2001); Шавель С.А., Бородачева Е.М.. Леонов Н.Н. "Методологическое обоснование республиканской репрезентативной выборки" (2001); Шарый И.Н. "Научная политика в переходный

период" (2001); Барановский Н.А. "Введение в виктимоло-гию" (2002) и др.

Г.М. Евелькин

ИНСТРУМЕНТАЛИЗМ- исходно - одна из основных методологических установок прагматизма, в более узком смысле - версия прагматизма Дьюи и его последователей (С. Хук, Дж. Тафте, А. Мур, А. Мерфи и др.). Значение принципов, разработанных в И., вышло далеко за пределы прагматизма как проникнув в близкие к нему направления - опера-ционализм П. Бриджмена, "социальный бихевиоризм" Дж.Г. Мида (см.). семиотическая концепция Морриса (см.), - так и будучи осмысленным в современных концепциях познания и знания в целом. И. переформулировал субъект-объектную проблему в проблему обоснования знания как такового, которую, в свою очередь, сформулировал как проблему понятийного схватывания опыта. Сам опыт был истолкован как серия сменяющих друг друга ситуаций, в которых, оценивая и достраивая условия среды, субъект структурирует свою жизнедеятельность, стремясь найти эффективные и рационалистически обоснованные решения жизненных (экзистенциальных) вопросов и задач. Устойчивые ситуации выстраиваются на основе заложенных в человеке и приобретаемых им в процессах обучения и воспитания привычек (навыков), осознанных и закрепленных как верования, т.е. готовность действовать определенным образом. Жизнедеятельность индивидов подчинена действию "принципа непрерывности", уравнивающего любые виды и типы действий по критерию их способности служить эффективным средством вписывания в ситуацию. В этом отношении снимаются и границы между познанием и действием. Понятия, идеи, теории суть лишь средства, орудия, инструменты (откуда и название - "И."), "ключи к ситуации", "планы действия" субъекта, оцениваемые функционально, т.е. с точки зрения (не) обеспечения успеха в данной ситуации.

Отсюда и функциональная концепция истины (впервые последовательно развернутая и аргументированная в прагматизме), последовательно акцентирующая принцип практической целесообразности и интенциональное понимание познания как движения в направлении обеспечения реализации цели, задаваемой ситуацией. Основное отношение субъекта к миру - практическое, заинтересованное, всегда субъективно окрашенное. В силу этого снимается и противопоставление теоретической и оценочной деятельности. Путь к истине и путь к ценности суть одно и то же. Познание должно быть понято (на уровне его механизма) как процесс вынесения оценки (истинно то, во что лучше верить). Непрерывность опыта дополняется его ценностной интерпретируемостью. Отсюда он то, что нами пережито и воспринято. Однако выработанные в опыте привычки (навыки) и опробированные инструменты не являются универсальными, не обеспечивают стандартность и автономность наших решений, а наоборот, при их догматизации сужают горизонт наших возможностей. Большинство ситуаций, в которые включен человек, носят не устойчивый (стационарный) характер, а полны неопределен-

ностей, т.е. проблемны. Они проблемны (а следовательно и опасны для человека) до тех пор, пока мы не знаем, каким образом в них действовать, пока мы не способны их структурировать, не можем их перевести в ситуацию реализации решений. Ситуации локализуют наш опыт, контекстуализируют и его, и наши инструментальные (познавательные) возможности, актуализируя поиск новых решений именно здесь-и-сейчас (на основе выстраивания выгодных и эффективных отношений с объектами). Задача интеллекта в том и заключается, чтобы дать человеку возможность нормально жить в неустойчивом и полном опасностей мире, обеспечивая его адекватными социальными технологиями. "Инструментальная логика" познания, заканчивающаяся технологизирован-ным решением, задается адекватностью схватывания проблемы и правильностью постановки целей, диктующих выбор средств-инструментов. Тезисы контекстуальное™ и функциональности познания дополняются тезисом экспериментальное™ (операциональное™ и технологичности). Познание - это "делание", умение решать проблемы, преобразовывать ситуации. Познать - значит не столько выявить предпосылки возможного действия, сколько оценить возможные его последствия, характер порождаемых принятым решением новых проблем. Одну версию того, как это сделать, предложил Бриджмен, конституировав тем самым операционализм как отдельное направление, другую - Дж. Дьюи (см.) в своей модели пятиуровневой процедуры. (Моррис "текстуализиро-вал", а Мид "социализировал" эту проблематику, версии же Бриджмена и Дьюи соотносимы между собой). Из этой процедуры выводится концепция истины Дьюи как оправданной утверждаемости, ставшая основополагающей для И. в целом. Таким образом, объект знания для И. есть созданный, экзистенциально произведенный объект. В нем это положение не радикализируется до утверждения конструирования реальности знанием, но возможность такого "хода" в И, заложена, как и собственная трактовка соотношения концептов повседневного уровня познания (анализ прагматизмом в целом здравого смысла) и конструктов научного знания, получившая детальную разработку в феноменологической версии социологии знания (см.).

В.Л. Абушент

ИНТЕЛЛЕКТУАЛ - социальный субъект, являющийи носителем определенной "универсальной" культуры, благодаря знанию, образованию, воспитанию и статусу, постоянно включенный в процесс абстрагирования по поводу истины» морали. И., в силу сложившихся представлений о его роли! жизни общества, традиционно понимается как Persona Grata, владеющая знанием, компетенцией, эталонами моральных! поведенческих норм, доминируемая или доминирующая, но способствующая своим существованием прогрессивному развитию социума. Понятие "И." зарезервировано в обществ для тех творцов-мыслителей, которые принимают на сей ответственность власти в политическом и культурном исте^ лишменте и тем самым определяют нормы и ценности да остальной части общества.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЭКОЛОГИЯ

И

Сущность И. определяется со ссылкой на его универсальность и космополитичность. Так, по Козеру (см.), "Интеллект... предполагает способность отчуждения от непосредственного опыта, движение от прагматики движения, владение всеобщими ценностями, вырастающими из профессиональной вовлеченности". Э. Шилз (см.) описывает И. следующим образом: "Интеллектуалы есть совокупность индивидов в любом обществе, которые используются в соответствии с их способностью к коммуникации и экспрессии и которые гораздо чаще, чем другие члены социума, генерируют общие символы и абстракции относительно человека, общества, природы и космоса. Эта частота оперирования подобными категориями является скорее выражением их функциональной предрасположенности к такого рода активности, нежели просто проявлением профессионально-ролевых обязанностей".

Понятие "И." впервые получило свое широкое распространение во Франции в 1898 по случаю манифестации ряда писателей, литераторов, профессоров в знак протеста против действий правительства в деле Дрейфуса, подписавших ультиматум, опубликованный под названием "Манифест интеллектуалов". В дальнейшем, в ходе научного осмысления этого феномена, в качестве И. стали рассматривать высокопрофессиональных ученых, выдающихся писателей, академиков, артистов - словом тех, кто, как предполагается, представляет совесть нации в свете решения основных социально-экономических, политических и культурных вопросов.

Г.Н. Соколова

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЭКОЛОГИЯ - в рамках эволюционной эпистемологии - понятие, с помощью которого интерпретируется исторически локальный механизм взаимодействия "интерналистких" (интеллектуальных, научных, рациональных) и "экстерналистких" (социальных, культурных, политических) факторов в процессе эволюции коллективных Интеллектуальных инициатив. Понятие "И.Э." предложено С. Тулмином (см.). Конкретизируется с помощью ряда других * эюлогических терминов: среда, популяция, ниша, требование, форум конкуренции, барьер, адаптация, успех.

Исследуя процесс концептуальных инноваций в науке, Тулмин пришел к выводу о том, что их успешность (т.е. в конечном итоге институциональное и дисциплинарное закре-; иление, трансляция в культуре и образовании) определяется двумя группами факторов: 1) интеллектуальными требова-юими проблемных ситуаций, которые являются поводами ДМ концептуальных изменений и 2) экологическими требо-иниями институциональных ниш, являющихся локусами иаптации рациональных инициатив в социокультурной среде (рассматриваемой по аналогии с органической сферой). Проблемные ситуации задают поле или спектр возможностей, : Яоего рода "историческую ловушку" и "зону ближайшего \ ривития" для интеллектуальных инициатив, а характеристи-I ■ среды и ее экологические требования - условия и меха-I Измы выживания, отбора, адаптации и экологического "ус-| ЮШ". Сами интеллектуальные инициативы выступают скорее

популятивными образованиями, нежели жесткими парадиг-мальными структурами. Эволюционная эпистемология объясняет их развитие в рамках двуединого процесса концептуальных инноваций и критического отбора. В приложении к научному методу в общем и целом этот механизм был описан Поппером как диалектическая последовательность гипотез и опровержений, генерирующая новые проблемные ситуации, с одной стороны, и новые, более совершенные теории, с другой. Основным интеллектуальным механизмом развития оказывается рациональная критика и фальсификация. Однако для того, чтобы данный процесс мог произвести значительные трансформации, имеющие последствия для культуры, а новые варианты имели возможность доказать свои преимущества, должны существовать дополнительные условия. Эти условия и задаются "экологией" частной культурно-исторической ситуации. Прежде всего должны существовать подходящие "форумы конкуренции", реализующие критические функции и процедуры отбора, а также институциональные "ниши", в которых инициативы могли бы выживать достаточно длительное время, пока они обнаружат свои достоинства и недостатки. "Форумы" призваны формулировать интеллектуальные требования к проблемным ситуациям и создавать необходимое давление конкуренции. При этом сами они должны иметь соответствующие защитные "экологические барьеры" - интеллектуальные цензы на участие в коммуникации, поддерживающие интеллектуальную автономность коммуникации и необходимый уровень критической аргументации. Адаптация и успешность новых форм существенно зависит от уровня экологических барьеров. При низких барьерах новые идеи растворяются в массе умозрительных дискуссий и полемических возражений, в которых их характерные свойства и смысл уже нельзя будет идентифицировать ("когда ничего нельзя доказать, каждый имеет право на свое собственное мнение"). Повышение барьеров стимулирует усиление критического контроля, передачу интеллектуального авторитета референтным группам, образование специализированных профессиональных "ниш". Вместе с тем высокие барьеры приводят к изоляции "форума", его излишней специализации и ослаблению связей с более широким социокультурным окружением. В этом случае новым идеям трудно добиться признания общественным мнением и оказывать обратное влияние на социум. Кроме того, возникают проблемы с воспроизводством референтных групп и трансляцией корпуса знания. Другой важный экологический элемент - институциональные "ниши" имеют прежде всего функции сохранения, поддержания и воспроизводства для популяций. Именно поэтому они выступают целями конкурентной борьбы различных референтных групп. Однако каждая из ниш выдвигает свои требования, существенно влияющие на поведение претендующих или занявших ее популяций. Эти требования охватывают не только те проблемы, которые каждый концептуальный вариант призван решить, но и проблемы сосуществования с другими упрочившимися понятиями, традициями или подходами, проблемы функциональной адаптации к "местным условиям", обустройства и обживания "территории" и т.п. Может

И

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЭКОЛОГИЯ

быть реализована и другая стратегия - поиск, занятие и обустройство новых экологических ниш. В конечном счете, с экологической точки зрения, органические изменения объясняются тем, что признаются новые территории, ниши и "требования", ответом на которые служит выборочное сохранение "наиболее приспособленных" вариантов. Но если таковые не будут признаны, то возможности "интеллектуальной ловушки" не будут в полной мере реализованы: новые ниши в дальнейшем просто никто не займет, а новые варианты будут вынуждены мигрировать на признанные территории, где они растворяются в более широких и доминирующих популяциях, утрачивая свои специфические черты. Понятие "И.Э." имеет рамочный и подходный характер, а не исследовательский и эмпирический. Оно дополняет эволюционистскую картину генезиса и роста знания принципами локализации интеллектуальной истории и функциональной адаптации концептуальных вариантов в популятивном, конкурентном окружении за счет освоения подходящих институциональных ниш. Одновременно И.Э. означает отказ от универсалистских претензий на нормативность. В критерии "эффективности", "прогрессивности" и тому подобных концептуальных изменений (а также сопоставления различных инициатив) вводятся экологические требования частной культурно-исторической ситуации. Рациональность оказывается не столько "нормативной", сколько "прецедентной". Она предполагает аппеляцию к ситуации и тем действительным нишам, в которых практически реализуются интеллектуальные принципы. Одновременно реализуется методологический принцип дополнительности, в соответствии с которым онтология рациональных инициатив складывается из нескольких независимых процедур интерпретации, несовместимых в рамках одной картины. И.Э. задает для этих взаимодополнительных проекций пространство соотнесения и конфигурирования. Одна из проекций - "интерналистская" - является рациональной, оправдательной и перспективной, другая - "экс-терналистская" - является причинной, объяснительной и ретроспективной. Первая критически оценивает интеллектуальный вклат инновации с позиций перспектив развития рациональной инициативы и постановки новых, современных проблем, вторая объясняет причины успеха или неуспеха инновации в исторически и культурно определенной ситуации. Первая интересуется рациональными аргументами и суждениями, проблемами, понятиями и теориями. Это точка зрения эпистемологии, логики и методологии. Вторая - историческими фактами, культурными, социальными и социально-психологическими механизмами. Ее язык - язык истории, социологии и психологии науки. Аналогии можно обнаружить и в биологической картине органической эволюции. Дополнительной к экологической является генеалогическая точка зрения, которая концентрирует внимание на генетических связях между предшествующими и последующими популяциями. Это более привычная и традиционная историческая точка зрения. Здесь в центре рассмотрения - история видов, их жизненный цикл, их эволюция, конкуренция с другими видами, внутривидовые трансформации,

смена видов и т.д. Возможные проекции на интеллектуальную историю здесь отчетливо видны. Для этого подхода характерны каузальное объяснение и линейные древовидные (ветвящиеся) схемы. Экологическая точка зрения предлагает рассмотреть тот же эволюционный процесс с точки зрения последовательной смены ниш, признания новых территорий и требований, которые создают новую потенциальность, новые "форумы" и новые "зоны ближайшего развития", которые могут быть заполнены или не заполнены новыми популяциями. Здесь видообразование обнаруживает на каждой стадии адаптивный или "телеономический" аспект. А объяснительная конструкция строится на функциональных понятиях "адаптации" и "успеха". Можно без труда показать ограничения данной Тулмином экологической интерпретации. Одной только органической аналогии и общей схемы явно недостаточно, чтобы сформировать развернутую эпистемологическую модель. Однако экологическая точка зрения бросая интересный свет на проблемы, формулируемые в самых различных подходах и социально-гуманитарных дисциплинах. Проблематизация может затронуть не только методологию науки и науковедческие дисциплины, но и культурантрополо-гию, социальную и политическую теорию, философию языка и теоретическую лингвистику. В плане подхода это касается не только критического рационализма и других постпозитивистских направлений, но и более широкого круга идей. Здесь можно упомянуть столь далекие от постпозитивизма идеи, как культурно-историческую концепцию Л. Выготского я деятельностный подход, особенно СМД-методологию. За рамками методологии науки И.Э. сталкивается уже не с компактными дисциплинами, чьи "видовые" характеристики достаточно отчетливо идентифицируются, а с гораздо более диффузными и гетерогенными комплексами знания. Разделение "внешних" и "внутренних" аспектов инициатив становится весьма относительным вне институциональных рамок науки, а рациональность - лишь одним, конкурирующим с другими, способом организации коммуникации и рече-языкового поведения. Эвристичным представляется направление, в котором И.Э. становится пунктом взаимодействия и диалога различных подходов, озабоченных судьбой интеллекта и рациональности в различных социокультурных средах. Онтология знания обретает здесь отчетливую связь с социальной онтологией и онтологией человека, и выраженное ценностное звучание. И.Э. становится не только исследовательским тема-тизмом, но и мотивом проектных инициатив в социально» действии. В этом плане исследовательская объективация И.Э, является вторичной по отношению к полаганию целей и рамок деятельности культурной политики, если иметь в виду сферу взаимодействия самых разных социальных агентов, реализующих ценности культуры и развития мышления. Условия интеллектуальной среды, "экологические требования" проблемных ситуаций, обустройство институциональны! ниш, интеллектуальная автономия этих ниш, а также организация эффективных "форумов конкуренции" и защитнш барьеров - все это становится предметом специального внимания и усилий.

ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЛЮМПЕНИЗАЦИЯ

И

Для трансформирующихся посткоммунистических обществ особо значимыми являются программы модернизации комплекса гуманитарного знания и обновления гуманитарного образования, сталкивающиеся с необходимостью решения рада экологических задач. Они направлены на изменение "экологических требований", определяющих средовые (интеллектуальные и социальные) условия существования гуманитарного мышления, знания и языка. Смысл обновления состоит не столько в замене старого знания новым, сколько в изменении условий и способов функционирования гуманитарного знания в различных социокультурных институтах. Только при существенных подвижках на экологическом уровне становится возможным парадигмальный сдвиг или шаг программируемого культурно-исторического развития. Реализация трансформационных проектов и программ развития должна быть опосредована большой работой по "обустройству территории и среды". Агенты перемен должны много вложить в налаживание элементарных каналов коммутации и артикуляции проблем, в создание мало-мальски обустроенных институциональных "ниш", прежде чем могут рассчитывать на успех обновления. Речь идет, с одной стороны, об эволюционном процессе изменения ментальных установок и той роли, которую играет в этом гуманитарное знание, формировании реальности гуманитарных понятий ("право", "политика", "собственность", "свобода" и др.) в общественном сознании, с другой стороны, о создании "экологических ниш", каналов интеллектуальных новаций, способных генерировать "жизненные формы" гуманитарного знания; а также об изменении принципов и процедур концептуального, эпи-стемического и профессионального отбора в этой сфере.

Таким образом, экологические изменения (с позиций идеалов И.Э.) можно фиксировать на различных уровнях: 1) Концептуальные изменения в популятивной системе гуманитарного знания, появление новых интеллектуальных инициатив в этой области. Изменения в системе средств "коллективного понимания". 2) Профессионально-институциональные изменения в сфере гуманитарного знания и образования. Новые учебные заведения и исследовательские центры. Изменение учебных программ. Смена поколений учебников. Развитие инфраструктуры (журналы, фонды, конференции, компьютерные сети, библиотеки), рынка образовательных и консалтинговых услуг. Консолидация профессиональных групп и сообществ. 3) Общий социокультурный фон, состояние культуры, гуманитарной среды, менталитета (рассматриваемого с точки зрения функционирования в нем гуманитарных понятий). Задачи И.Э. также должны ставиться и решаться на различных уровнях иерархии.

Можно выделить несколько важнейших задач И.Э.: А) Связь с общественностью (имеется ввиду процесс структурирования общественности и формирования сферы публичности). Распространение информации, использование сетевых и "экранных" технологий. Гуманитарную действительность необходимо сделать "видимой", "зримой" для общественности. Участие в публичных дискуссиях и обсуждениях по актуальным гуманитарным проблемам. Инициирование таких

дискуссий. Расширение горизонтов общественного сознания и повышение уровня публичных дискуссий, поднятие общей планки аргументации. Б) Выдвижение новых требований гуманитарной грамотности по отношению к общему образованию и нового уровня гуманитарной подготовки для профессионального образования. Проблематизация содержания гуманитарного образования в профессионально-педагогическом сообществе. В) Организация и поддержание "экологических ниш" с достаточно высокими "барьерами" (в условиях охло-кратизации и популизма "экологические барьеры" нужны для защиты от некомпетентности, а также для усиления роли интеллектуальных факторов по сравнению с конъюнктурными социальными факторами) для пролиферации (разрастания), отбора и адаптации интеллектуальных инициатив. Создание стимулирующего "форума конкуренции". Поддержка существующих групп и индивидов в направлении институциализа-ции их деятельности. Г) Налаживание каналов коммутации между различными агентами обновления и носителями гуманитарного знания. Коммутация понимается здесь в широком смысле: не только как связи коммуникации, но и как общая текстуальность, как топика, позволяющая осуществлять трансфер проблематики и содержания между различными языковыми практиками, различными "локусами" гуманитарного знания. Д) Изменение интеллектуальных критериев в сфере гуманитарного знания. Развитие "органона" критики и аргументативной функции языка гуманитарных наук. Прежде всего необходимо изменение способов, при помощи которых концептуальные проблемы возникают и признаются в качестве таковых; необходимо изменение типа аргументации или тех рациональных соображений, в свете которых в гуманитарных дисциплинах происходит смена понятий и подходов. Речь идет о критике таких явлений, как "новояз" (латентное присутствие тоталитаризма в языковых выражениях), рудименты диамата-истмата, сервилыюсть гуманитарных наук или их направленность на обслуживание государственно-идеологической машины, низкую роль интеллектуального авторитета по сравнению с социальными статусами и корпоративной принадлежностью.

А.Ю. Бабайцев

ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЛЮМПЕНИЗАЦИЯ- маргинализация интеллигенции как социального слоя в переходный период и соответствующая люмпенизация ее сознания, связанная с нарушением общественной функции генерирования и распространения нового знания и культуры. Маргинализация интеллигенции связана с уменьшением экономического потенциала этой социальной группы, а именно - уменьшением уровня личного дохода и потребления; снижением социокультурного потенциала, связанного с девальвацией высшего образования ряда профессиональных групп (врачи, преподаватели, работники культуры и науки и др.) и снижением способности к овладению новыми знаниями; уменьшением политического потенциала, определяемого нестабильностью личного статуса и ослаблением законодательной власти. Ослабление каждого из видов потенциала - экономического, социо-

И

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

культурного, политического - снижает объем, тип (стратегический, тактический, нулевой) и способ (интенсивный, экстенсивный, нулевой) вклада определенных социально-профессиональных групп в трансформационные процессы, происходящие в обществе. Можно считать, что представители творческой интеллигенции, живущие ниже уровня минимального потребительского бюджета, не в состоянии вносить сколь-нибудь объемный и качественный вклад в развитие общественных отношений. С одной стороны, происходит маргинализация интеллигенции как социального слоя, а с другой - повинуясь внутреннему стремлению к прогрессу, она пытается вобрать в себя что-то новое. Ощущение этого социального противоречия как трагедии ведет к люмпенизации сознания интеллигенции как наиболее чувствительного к переменам социального субъекта. Обостренная реакция на аномию (см.) ("отсутствие регуляции", "безнормность") общественных отношений объясняется особенностями психологической организации интеллигенции - склонностью к саморефлексии и глубоким переживаниям.

ИЛ. выражается ro всевозрастающем разрыве между самооценкой собственных сил и возможностей и реальным положением вещей, когда социальная незащищенность и отсутствие перспектив интеллектуального развития вносят элемент социальной покорности и безразличия в бытие интеллигенции как социального субъекта, девальвируя ее способности к осуществлению движущей и обновляющей функции в обществе.

Г.Н. Соколова

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ- общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным (преимущественно сложным) трудом и имеющих, как правило, высшее образование. Термин "И." появился в России в середине 19 в. и из русского перешел в другие языки. Общественные функции И. заключаются в генерировании и распространении знания и культуры. Различные представители И. примыкают к разным общественным классам, интересы которых И. осмысливает и выражает в идейно-теоретической форме.

Предпосылкой появления И. в ее первичных формах было отделение умственного труда от физического, когда возникли социальные группы, присвоившие себе монополию на государственное и общественное управление и другие формы умственной деятельности. В античную эпоху такими группами явились древнегреческие мыслители (философы, математики, жрецы и др.). В средневековой Европе их место заняло духовенство, верхушка которого входила в класс феодалов. Подлинная история И. начинается с утверждением капитализма, когда возникает общественный слой людей умственного труда, живущих за счет продажи его продуктов или своей рабочей силы. Поначалу, крупнейшие профессиональные группы И. - юристы, учителя, врачи; с машинной индустрией появляется инженерно-техническая И. С развитием крупной машинной индустрии, и особенно с началом научно-технической революции (см.) середины 20 в., темпы роста И. резко ускоряются, обгоняя другие общественные группы и

слои. В странах развитого капитализма доля И. в 1970-х составляла 10 - 20% самодеятельного населения. В менее развитых странах она многократно ниже, хотя также повышается.

Профессиональная структура И. обновляется и усложняется. Механизация и автоматизация, внедрение науки в производство обусловливают особенно быстрый рост научно-технической И. На крупных монополистических предприятиях, в новейших отраслях промышленности (электронной, химической, ракетно-ядерной и др.) удельный вес ученых и инженерно-технических работников среди занятых достигает 30 - 50%. В связи с потребностями общественного производства расширились сферы образования и медицинского обслуживания и соответственно увеличились такие группы И., как врачи, преподаватели и др. В связи с усложнением управления и усилением государственно-монополистических тенденций одной из крупнейших групп И. стали административно-управленческие работники; растущая часть И. переходит на государственную службу. Развитие средств массовой информации и "массовой культуры" породили целую "индустрию сознания", а с ней - широкие отряды И. (журналисты, специалисты кино, телевидения и радио, рекламы и др.). Особенно быстро растет доля студенчества, пополняющего ряды И. В условиях современного капитализма главной тенденцией в изменении положения И. является переход ее подавляющего большинства к работе по найму. По найму работает не только инженерно-техническая И., но и большая часть И. сферы услуг - представители таких традиционно "независимых" специальностей, как врачи, юристы, литераторы, художники и т.д. Соответственно меняется характер труда И.: работа в одиночку, по типу ремесленной, сменяется трудом по индустриальному образцу, в больших коллективах; специализации массы работников умственного труда, как правило, сужается. Эти тенденции приводят к росту удельного веса специалистов среднего и низшего звена - техников, лаборантов, медсестер, рядовых конторских служащих и др., труд которых проходит по заданным программам и носит скорее рутинный характер. В связи с этим многие социологи все чаще относят понятие "И." лишь к верхнему ее слою, занимающемуся творческим трудом.

Специфические черты И. связывают с тремя факторами: профессиональными знаниями, особенностями психологической организации (склонность к глубоким переживаниям, душевным страданиям) и способностью к критическому анализу (Г.И. Наан). Определяющее значение И. - в ее движущей, обновляющей функции в обществе. Источник значен™ и влияния И. - знание как один из главных компонентов богатства и могущества общества.

Г.Н. Сошт

ИНТЕНЦИОНАЛЬНЫЙ (МОТИВАЦИОННОЦЕЛЬ ВОЙ) АНАЛИЗпроцессов общения - новый исследовательский метод (качественный), разработанный российским у* ным Т.М. Дридзе (см.) в рамках экоантропоцентрической I семиосоциопсихологической парадигм. Основывается на эм-

ИНТЕРАКТИВНОСТЬ

И

лирически доказанном положении об универсальности ин-тенциональных (мотивационно-целевых) принципах функционирования социальной коммуникации (см.) как текстовой деятельности, а также об индивидуальной природе последней. Позволяет как изучать, так и оценивать состояния любых звеньев коммуникационно-познавательного процесса (и текста как единицы коммуникации).

Межличностная обыденная, педагогическая, деловая, научная, профессиональная, массовая и иная коммуникация; общение людей, опосредствованное любыми видами художественного артистического и/или литературного творчества; коммуникация между людьми в сфере правоотношений и в ходе выработки и принятия управленческих решений на всех видах социокультурной организации общества - все эти и другие виды коммуникации осуществляются путем обмена действиями порождения и интерпретации цельных, психологически завершенных, иерархически организованных содержательно-смысловых структур (текстов), имеющих интен-циональную (мотивационно-целевую) доминанту.

Интенция (от лат. intentio) - понятие, пришедшее из античной философии и средневековой схоластики, где оно означало стремление, намерение, цель, направленность на какой-либо предмет. Активно используется в экзистенциональ-ной и феноменологической философии. Расширительное значение приобрело в экоантропоцентрической и семиосоцио-психологической парадигмах, где это понятие операционали-зовано применительно к анализу любых проявлений человеческой активности. Для этого в основу номинации положен также имплицитно присутствующий здесь признак - "мотивация", характеризующий побуждающее начало человеческой деятельности. Соответственно интенция трактуется здесь как равнодействующая мотивов и целей (точнее - искомого результата) деятельности, общения и взаимодействия людей с окружающим их миром. Осваивая среду, делая ее своей, человек привносит в нее себя, т.е. направленность и состояние своего сознания, свое жизненное кредо. Возникает сложный, практически неизученный механизм интерференции лично-стых и этносоциокультутных, т.е. средовых детерминант, предопределяющих тот или иной исход разнообразных "соприкосновений" человека со средой.

В основе семиосоциопсихологической теории социальной коммуникации лежит представление о тексте как единице коммуникации, представляющей собой иерархию коммуникативно-познавательных программ, цементируемую общей концепцией или замыслом (коммуникативной интенцией) партнеров по общению. На искусстве выделения таких коммуникативно-познавательных программ (структур) строится метод мотива-ционно-целевого, или интенционального, анализа.

Разработана и технология выделения мотивационно-целевых структур восприятия текста, отражающих особенности "преломления" текста в сознании человека. Эта технология основана на анализе особенностей интерпретирования им воспринятого текста.

Сопоставление данных первого и второго уровней: исходной, объективно существующей структуры конкретного

текста - со структурой восприятия этого же текста респондентом - позволяет определить, понял ли человек подлинные мотивы и цели (интенционалыгость) коммуникатора, различает ли в содержании текста главное и второстепенное, запомнил ли его основные "логические и эмоциональные узлы" (речь не идет о согласии или несогласии с авторской позицией -только о понимании).

Различают адекватные, частично адекватные и неадекватные интерпретации авторских коммуникативных интенций воспринимающей стороной, причем этот феномен связывается не с врожденными качествами личности, а с особой формой тренированности человека, или - с его коммуникативными навыками, которые, как показывает исследовательская практика, поддаются корректировке.

Задача совершенствования коммуникативных навыков личности социально значимая, связанная с качественными характеристиками того пространственно-временного континуума, в котором мы все живем.

Т.3. Адамьянц

ИНТЕРАКТИВНОСТЬ(от англ. interaction - взаимодействие) - одна из ключевых категорий социологического анализа, описывающая многообразие социальных взаимодействий на различных уровнях: межличностном, групповом, институциональном.

И. как социальное взаимодействие структурируется в нескольких полях: обмена (информацией, объектами, чувствами); интерпретаций; производства впечатлений ("имиджей"); типизации/стандартизации сообщений (языка, позиций взаимодействия).

И. как характеристика социальных коммуникаций в современной социологии в большей степени используется для описания взаимодействий в мире телекоммуникаций ("масс медиа" и "новых медиа"), где к явлениям И. относятся компьютерные игры, электронная почта, общение "он-лайн" в Интернете, телефонное или Интернет-участие зрителей и телепрограммах (интерактивные опросы, голосования и проч.), технологии виртуальной реальности и др. Таким образом, И. в мире телекоммуникаций предполагает взаимодействие на нескольких уровнях:

1) интерфейс "человек-машина" - взаимодействие через команды и манипуляции; типичный инструмент - клавиатура, "мышь", пульт дистанционного управления;

2) обмен данными различных форматов (аудио, видео, графические и др.);

3) предоставление услуг: прежде всего информационных, но не только - сюда же следует отнести телемагазины, Интернет-магазины, платежи и банковские услуги (компьютерные системы банк-клиент) и др. реальные взаимодействия, осуществляемые с помощью электронных коммуникаций;

4) межличностное общение: электронная почта, так называемые Интернет-чаты (IRC - Internet Relay Chat), предполагающие общение многих пользователей на специальном Интернет-сайте или с помощью специальной программы; виртуальное общение происходит на так называемых форумах, где

И

ИНТЕР АКТИВНОСТЬ

коммуникации и их участники распределяются по интересующим их темам ("комнатам") - от религии до бытовой химии; различные виды межличностных интеракций тяготеют к взаимодополнительности;

5) интерактивные элементы средств массовой информации: например, работая с электронной версией информационного или делового издания, каждый может оставить свой комментарий/отзыв сразу после статьи; отзывы публикуются на отдельной электронной странице; сюда же можно отнести интерактивные опросы на телевидении с использованием Интернет и телефонной связи.

Учитывая всю сложность и многообразие феноменов, а также "сырость" самого понятия, И. следует рассматривать в ряде важнейших аспектов, список которых предполагает открытость и дополнительность: 1) последовательность сообщений, взаимозаменяемость отправителя и получателя; 2) модификация медиа-среды в реальном времени; 3) мгновенный (синхронный) либо отложенный (асинхронный) двухсторонний обмен; 4) особенность, качество субъектов взаимодействия; 5) контроль за процессом коммуникации (дискурсом); 6) складирование информации (например, отслеживание параметров аудитории); 7) полезность: эффективность работы групп, стимулирование поиска информации.

Последовательность сообщений определяет расположение и связи между отдельными сообщениями, так же как в диалоге последовательность высказываний определяет всю композицию диалоговой коммуникации. Однако И. - не обязательно диалог с двумя участниками; при использовании компьютерных баз данных, например, взаимодействие происходит на уровне сортировки и "перекачки" данных одним пользователем или редуцировано до уровня общения машин. Следует учитывать, что роли отправителя и получателя сообщения, таким образом, оказываются относительными и взаимозаменяемыми, поскольку для интерактивности куда важнее регулярность обмена сообщениями. Важно и то, что сам компьютер - медиум - может рассматриваться как третий участник коммуникации, поскольку он активно и со своей точки зрения способствует формированию "отзывчивой" виртуальной среды взаимодействия (установлении настроек, выборе параметров сообщения и т.д.).

Если мы рассматриваем И. в измерении передачи посланий, следует учитывать особую интенсивность и активность коммуникации, гибкость временного режима для участников и возникновение особого ощущения виртуального места, где происходит не физическая встреча людей, а виртуальная встреча сообщений и операций (текстов), ведущих себя от имени предполагаемых людей.

Если мы рассматриваем И. в измерении участников, то следует иметь ввиду вовлекающий характер И., а также значительно возрастающий контроль над коммуникативной средой, возможность вмешательства в структуру и "интерьер", полезность взаимодействия как в поиске информации, так и в решении коллективных задач; а также то, что целеполагание И. предполагает прежде всего не столько некоторую внешнюю утилитарную цель, сколько ориентацию на свободный

обмен информацией. Следует также иметь ввиду, что интерактивные коммуникации нелинейны и, следовательно, несводимы к линейной логике обмена данными. Как и сама И. не является простой сменой формы социального взаимодействия (компьютеризированный вид обычного общения), а представляет собой уникальный тип коммуникации со своей специфической динамикой, полноценным и богатым коммуникативным контекстом, включающим также и особую риторику.

Безусловно, подобное рассмотрение И. выглядит несколько абстрактно и механистично. Продуктивность самого понятия "И." состоит в его проблематизирующем теоретическом потенциале. В частности, И. предполагает идеологический по сути принцип обратной связи как естественное требование, ответ, создание прозрачной среды общения (см. Прозрачность).Не следует считать, что И. представляет из себя совершенную форму коммуникации, с точки зрения идеалов коммуникативной рациональности (Ю. Хабермас -см.), или гипертрофированную ее форму. Критический образ И. представляет ее как гипердиалог, диалог-мутант в постмодерном цифровом мире, полном нестабильностей, не-конвенциональностей, игры, стилизации и наэлектризованной риторики. Цифровая И. обнаруживает опустошительную силу цифрового ("телефатического") "общения", базирующегося на гипертрофии телеконтакта, свойственной именно нашей культуре, погруженной в "экстаз коммуникации" (Ж. Бодрий-ар-см.).

Бодрийар демонстрирует продуктивную постмодернистскую проблематизацию позитивного интерактивизма: "Здесь играют в то, будто говорят друг с другом, слушают друг друга, общаются, здесь разыгрывают самые тонкие механизмы постановки коммуникации. Фатическая функция, функция контакта, речь, выдерживающая формальное измерение речи: эта отдельно взятая функция, впервые описанная Малиновским на меланезийском материале и занесенная позже Якобсоном в его таблицу языковых функций, до предела гипертрофируется в сетевом телеизмерении. Контакт ради контакта становится родом пустого соблазна языка, когда ему уже просто нечего сказать... это мы нуждаемся в функции "контакта", тогда как в иных культурах она не имеет ни смысла, ни какого-либо специального обозначения. Таблица Якобсона, его аксиоматика коммуникации и сообщения современны тому излому языковой судьбы, когда вообще перестает сообщаться что-либо" (Бодрийар Ж. "Соблазн").

Где проходит грань между интерактивной "моделью симуляции коммуникации", за которыми скрывается схематизм коммуникативной модели "источник - сообщение - приемник", и предполагаемым в интеракции обмене с его "обоюдностью, антагонизмом партнеров и амбивалентностью ш обмена"? Ведь "обратимость не имеет ничего общего с обоюдностью". Поэтому велика вероятность недооценить или даже не заметить "кибернетическую иллюзию" обратной см-зи ("feed-back") и полноценного взаимодействия. И. возникает на "изломе языковой судьбы", когда формальная интенсивность коммуникации замешает содержательные процессу

ИНТЕРВЬЮ

И

смыслопорождения. Здесь возникает проблема дереализации дискурсивных практик, формирующих социальные взаимодействия. Смысловое существование языка деконструируется в эксплозии виртуализации, смысл редуцируется до точки интерактивного контакта, И. отделяется от социального взаимодействия (см.).

Многие социальные теоретики пытаются оценить производительную силу телефатической И. с более конструктивных позиций. Энергетика виртуального общения, игра сингуляр-ностей не должна рассматриваться только лишь с точки зрения его исключительных инструментальных возможностей, формальной И., а также отношений между субъектом и новым типом средств. Как показал М. Хейм, цифровые коммуникации следует рассматривать с точки зрения присущего им особого, исключительного типа И., в процессе которого, в частности, происходит введение нового типа субъективной позиции. В интерактивных цифровых мирах "флоу" функционирует как универсальный инструмент навигации, соор-ганизующее все необходимые средства перемещения, установления координат местоположения, синхронизируя работу всего интерфейса и восприятия виртуальных объектов. "Флоу" - это "прохождение", легкость перемещения в виртуальной среде (например, с помощью моментального проникновения в файл нажатием на клавишу, или переключение телеприемника с канала на канал). Именно навигация, настраивающая все механизмы восприятия, создает основное чувство "флоу". Эффект "флоу" представляет собой модель, в которой можно выделить ключевые моменты работы цифрового языка: И., перформативность и специфическую модель функциональности.

В основе такой функциональной модели И. лежит дискурс идеальной операции, дискурс магической точности-скорости-производителыюсти, дискурс языка команд и машинных кодов (программ), дискурс универсальной коммутативности (подключения к различным коммуникативным линиям-каналам - телефонным, телевизионным и видео). Команды (операторы) - своего рода парадигматика этого дискурса, а сами программы и их функционал являются, по сути, высказываниями и даже, в некотором смысле, произведениями. Такая операциональность обладает тотальной продуктивной позитивностью. Именно особый тип функциональности позволяет достичь эффекта преображения электронного медиума в социального агента. Благодаря тому, что И. "новых медиа" в какой-то мере позволяет преодолеть грань коммуникативного отчуждения, столь убедительно проанализированную Бодрийаром, Интернет становится механизмом социальной эксплозии - распространения самых разнообразных виртуальных сообществ; от клубов знакомств до виртуальных городов типа знаменитого японского SimCity, где любой может приобрести все атрибуты горожанина и начать параллельную виртуальную жизнь в виртуальном городе.

В различных исследованиях И. рассматривается в контексте проблемы виртуальной социальности (см.). Один из наиболее интересных вопросов связан с тем, что сообщества, •озникающие на основе компьютерных коммуникаций, суще-

ствуют и действуют преимущественно как движение текстов и образов на плоскости экрана, за которым, однако, мы признаем существование некоторой социальной структуры. Реальна ли она? Для многих людей виртуальное общество даже более реально, чем "реальный" социум, поскольку виртуальная жизнь становится прибежищем эскейпизма, бегства от реальности опостылевшей повседневности - "места, где я не могу жить" - с ее проблемами на работе, финансовыми трудностями, неприятностями в семье и личной жизни, с ее страхами, болью и горестями.

С другой стороны, привлекательность различных видов И. как виртуального общения связана еще и с тем, что оно является воплощением игры (см.) в том культурном значении, в каком ее рассматривал И. Хейзинга. Интерактивное кибер-пространство - это место встречи людей, это пространство для людей, среда человеческого общения, мир опыта и повседневной жизни. Различные виды общения - электронная почта, форумы, чаты, рассылки, виртуальные открытки - проникнуты духом авантюризма, веселья и экспериментирования -"игривостью" ("playfullness") в терминологии Д. Бренда. Игривость - это концентрированная И. в сумме с возможностью замаскироваться, спрятаться, создать иллюзорную идентичность. Здесь сочетаются два принципиальных момента виртуального дискурса И.: появление виртуальных "агентов" и особая перформативность.

Эстетический анализ И. обнаруживает, в частности, совершенно неожиданную ситуацию: цифровые коммуникации функционально избыточны, они не служат лишь для контакта, для передачи сигналов и преобразования объекта в изображение (и обратно). В виртуальной интерактивной среде можно создавать объекты и целые миры. Из чего, как минимум, следует, что компьютер перестал быть медиумом, средством информации. Он стал (со)творцом, агентом, он стимулирует действия п различные виды активности. Компьютер теперь больше чем медиум, он - агент. Он создан не для того, чтобы поддерживать определенные эффекты и выпячивать их особенности; его цель скорее в анализе событий и инициировании действий. Взаимодействие с компьютером как И. больше походит на диалог с партнером, чем на серию монологов с участием печатной машинки или холста... Компьютер - это не медиум и не инструмент, но новый тип социокультурного агента - цифровой депутат, которому поручена рефигурация социальных взаимодействий.

Д. В. Галкин

ИНТЕРВЬЮ- наиболее гибкий метод сбора социологической информации, предполагающий проведение беседы (по определенному плану) с респондентом, основанной на непосредственном, личном контакте социолога и респондента. И. по сравнению с другими видами опроса (см.) имеет свою специфику. Главное отличие кроется в способе общения социолога и респондента. При проведении, например, анкетного опроса оно полностью опосредовано анкетой (см.): анкетер (см.) пассивен, содержание и смысл вопросов интерпретируется самим респондентом в соответствии с теми представле-

И

ИНТЕРВЬЮ

ниями и убеждениями, которые сложились у него по существу обсуждаемой проблемы. Респондент совершенно самостоятельно формулирует свой ответ и фиксирует его в анкете. При проведении же социологического И. следует отметить особую роль интервьюера, его инициативу. В этом случае контакт между социологом-интервьюером и опрашиваемым осуществляется именно интервьюером: он задает вопросы, организует И. и ведет беседу, направляет ее, фиксирует полученные ответы. Этот совершенно особый статус интервьюера как мобильной, активной и направляющей беседу личности, делает сам процесс интервьюирования наиболее чутким, креативным, гибким, что позволяет получить максимум информации об изучаемом объекте исследования. Интервьюер может пояснять формулировку задаваемых вопросов в случае непонимания их респондентом (если это допускается инструкцией), а также уточнять точку зрения респондента, требовать от него дополнительной информации с целью наиболее адекватного, точного представления ее в опросном листе.

Совершенно очевидно, что для получения одного и того же объема информации в случае использования метода И. будет затрачено большее количество времени, нежели при использовании других видов опроса. Использование И. предполагает также наличие штата специально обученных интервьюеров, что требует определенных дополнительных финансовых и временных затрат. Само же проведение И. может занимать порой длительное время, что не всегда позитивно влияет на результат опроса (здесь сказывается усталость и интервьюера, и самого респондента) и позволяет собрать оперативно нужную информацию лишь при наличии достаточно полно сформированной и разветвленной опросной сети.

Несколько проблематичным становится обеспечение анонимности беседы (даже в случае личного, индивидуального И.), так как данный вид опроса предусматривает открытое словесное представление своей точки зрения опрашиваемым респондентом интервьюеру, что предполагает совершенно особый подход к поиску респондентов и процедуре самого интервьюирования.

Отмеченные нюансы, связанные со сложностями проведения и организации И., являются не столько непреодолимыми недостатками метода, сколько ориентируют на оптимизацию и совершенствование самой процедуры И., более серьезное отношение к его организации с целью использования всех его преимуществ в социологической практике.

Особенности И. различны в зависимости от его конкретных видов.

По различным критериям можно выделить следующие виды И.:

По форме и технике опроса - 1) стандартизированное (формализованное, структурированное) И. (см. Интервью стандартизированное);2) полустандартизированное (полуформализованное, полуструктурированное) И. (см. Интервью полустандартизированное);3) нестандартизированное (свободное) И. (см. Интервью нестандартизированное).

По целевому назначению - 1) ретроспективное И. (имеет целью оценочное воспроизведение прошлых фактов, событий

участниками или свидетелями ситуации); 2) интроспективное И. (имеет целью изучить мнения и оценки людей по поводу текущих событий); 3) прожективное И. (имеет целью выявить возможное отношение людей к виртуально возможным событиям или поведение людей в потенциально возможных ситуациях).

По типу опрашиваемых лиц - 1) И. экспертов (см. Опрос экспертный);2) И. простых респондентов; 3) И. ответственных, должностных лиц.

По количеству опрашиваемых респондентов - 1) индивидуальное И.; 2) групповое И.

По процедуре - 1) однократное И.; 2) многократное (панельное) И. (предполагает сбор информации от одной и той же аудитории респондентов по единому вопроснику на протяжении определенного временного интервала); 3) фокусированное И. (см. Интервью фокусированное);4) глубинное (клиническое, интенсивное) И. (см. Интервью глубинное);5) ненаправленное И. (дает возможность высказаться респондентам по "наболевшим" вопросам, актуальным, злободневным проблемам дня. В данном случае инициатива в большей степени принадлежит респонденту, который сам выбирает и называет проблему, ее содержание и даже возможные пути решения. Чаще такое И. является свободным по форме проведения. Задача интервьюера - корректировка темы разговора, создание условий для полного и свободного высказыванш мнения опрашиваемого).

По способу общения социолога и респондента - 1) личное И.; 2) телефонное И. (опосредованная форма общения с респондентом). Такой вид И. имеет широкое применение! оперативных социологических исследованиях. Данный вид И. весьма специфичен. Он отличается краткостью, что ориентирует исследователя и интервьюера на работу в совершенно определенном режиме. Опросный лист такого И. чаще всегоформализован и имеет небольшой веер вариантов ответов! каждому вопросу. Сами вопросы должны быть конкретщ кратки, однозначны, а варианты ответов к ним - исчерпывающие (без дополнений, комментариев и уточнений). Интервьюер, проводящий телефонный опрос, должен представиться, назвать тему исследования, дать гарантию анонимности и предложить высказать свое мнение).

По месту проведения И. - 1) И. по месту жительства; 2) И. по месту работы (в ситуациях, когда проблема связана! изучением производственных ситуаций); 3) И. на улице.

По цели исследования - 1) И. разведывательное (при» обходимости получить предварительную информацию о проблемном поле); 2) И. контрольное (с целью проверки резул-| татов проведенного И., или пилотаж инструментария); 3)Н| основное (сбор информации по проблеме исследования 1| соответствующей выборке).

По способу регистрации ответов - 1) И. с записью BOD-Iросном листе (информация регистрируется по "свежим о»[ дам", по ходу И.); 2) И. с записью на магнитофоне (провода] ся только в случае согласия использования техники со ны респондента и предполагает дальнейшую работу терпретации, содержательному уплотнению записанной бя|

ды); 3) И. с ассистентом (в этой ситуации интервьюер задает вопросы и ведет беседу, а ассистент записывает ее. Нужно помнить, что данная форма интервьюирования не удобна тем, что ассистент может сыграть роль "третьего лица", в присутствии которого снижается уровень анонимности беседы и уровень искренности ответов респондента).

Представленные виды И. свидетельствуют об инвариантности форм метода, ориентирует на возможность выбора и использования конкретного вида И. с учетом специфики исследовательских задач и целей, а также особенностей его организации, проведения и ситуации применения. Использование же самого метода И. требует тщательной разработки методических процедур и приемов его использования.

Процедура использования И. требует осуществления действий в двух направлениях:

1) Создание опросного листа (бланка И.) на базе программы социологического исследования. Опросный лист -социологический инструментарий, предназначенный для сбора эмпирической информации в виде устных ответов интервьюируемых лиц. В опросном листе на основе сформулированных в программе исследования гипотез, целей и задач сформулированы вопросы, соответствующие тематике исследования. Типы и композиция вопросов, используемых в И., такая же, как в анкетном опросе (см. Опрос анкетный, Анкета).Бланк И. содержит введение (где кратко, но исчерпывающе оговариваются цель исследования, возможности использования его результатов, кто проводит опрос, указывается значимость участия данного лица в опросе), основную часть (вопросы по теме исследования с использованием различных их разновидностей), паспортичку (содержит вопросы о статусе личности и ее демографических характеристиках). В конце опросного листа уместны вопросы, позволяющие оценить качество проведенного И. респондентом, а также имеется информация о времени начала и окончания И., самом интервьюере и подтверждение интервьюером точного использования всех требований инструкции при проведении И.

2) Организация и проведение собственно И., что предполагает определение места, времени опроса, с одной стороны, и соответствующую подготовленность, опыт интервьюера - с другой.

Учитывая особый статус интервьюера как активного, деятельностного, мобильного лица, проводящего беседу по определенному плану, следует иметь в виду, что именно от качества его работы, чуткости, терпимости и профессионализма зависит качество и надежность получаемой информации. Поэтому особого внимания заслуживает личность интервьюера, система технических приемов, обеспечивающих чистоту процедуры И. и точность получения данных. Так, речь идет о правилах процедуры И. в самом широком смысле слова.

Проведение И. требует организационной подготовки, что предполагает выбор места и времени интервьюирования. И. может проводиться на дому (по месту жительства) - это наиболее оптимальный вариант, т.к. сама обстановка располагает к более искреннему общению, а респондент чувствует себя

более защищенным; по месту работы (что создает определенные трудности, связанные с выбором свободного времени и соответствующего места для беседы: не рекомендуется брать И. в обеденный перерыв, нельзя отнимать и рабочее время респондента, следовательно дата и время И. оговариваются с потенциальным респондентом, чтобы выбрать наиболее оптимальный для него период; место проведения И. должно быть также подготовлено заранее и обеспечивать конфиденциальность и рабочую атмосферу); на улице (это, как правило, блиц-опросы).

Работа же самого интервьюера предполагает осуществление следующих целей: 1) налаживание контакта с респондентом; 2) правильная постановка вопросов И.; 3) правильная фиксация ответов.

Задача интервьюера - организационно подготовить И., найти соответствующих выборке респондентов, убедить их принять участие в исследовании. На протяжении всего времени общения с респондентом интервьюер обеспечивает социально-психологическое взаимодействие, создает дружескую атмосферу, в которой далее ведется беседа. Так, вся процедура И., начиная с появления интервьюера и с первых его слов, должна предусматривать для опрашиваемых мотивы, побуждающие давать искренние ответы.

Интервьюер лично, непосредственно взаимодействует с респондентом: он лично задает ему вопросы (соответственно опросному листу), лично регистрирует ответы. Он ведет беседу, направляет ее. В связи с этим интервьюер должен точно формулировать вопрос; задавать все вопросы, находящиеся в опросном листе и строго в той последовательности, в которой они в нем зафиксированы; точно фиксировать полученные ответы. В ходе опроса ничего не должно меняться - опрос должен быть одинаковым для всех по условиям проведения, по формулировкам и последовательности задаваемых вопросов.

Интервьюеру запрещается вступать в дискуссии с опрашиваемыми, прерывать их, подчеркивать личную заинтересованность в результатах исследования. В процессе интервьюирования интервьюер должен занимать нейтральную позицию по отношению к предмету исследования. Во время И. интервьюер может потребовать от респондента добавочной информации, уточнения и пояснения своей мысли; имеет право указать на обнаружившиеся в ходе беседы противоречия в ответах опрашиваемых. Продолжительность И. не лимитируется; не рекомендуется торопить респондента с ответами. Темп И. определяется обстоятельствами: спецификой темы исследования; уровнем образовательного и культурного развития респондента; возрастом респондента. Если изучаемая проблема сложна, темп И. может быть медленным. Не следует допускать и другой крайности - чрезмерно долгого обдумывания ответов (это может привести к искажению информации). Для снижения проблем воприятия вопросов респондентами и социально-психологических проблем опроса необходимо по возможности использовать стандартизированные вопросы, учитывать особенности респондента (образование, пол, возраст и др.).

И

ИНТЕРВЬЮ ГЛУБИННОЕ

Способ регистрации данных зависит от вида И. При проведении глубинного или свободного И. может применяться стенография, запись по "горячим следам" в бланк И. или магнитофонная запись (с согласия респондента). Иногда может быть использована запись по памяти (если количество задаваемых вопросов не велико, интервьюер может записать ответы на вопросы по окончании И.).

Интервьюер, проводящий опрос, должен действовать строго по инструкции, полученной на инструктаже; он должен досконально знать содержание опросного листа с учетом всевозможных переходов и фильтров; знать, как регистрировать ответы, как работать с карточками, прилагающимися к инструментарию. Все указания по ведению опроса и работе с опросным листом, правилам заполнения опросных листов, поиска респондентов содержатся в инструкции и продублированы (как правило) в самом опросном листе (перед каждым вопросом другим шрифтом отмечается специфика работы с ним, указаны все переходы). Инструкция интервьюеру, где указаны все технические, методические, организационные аспекты И., которые могут вызвать затруднения в ходе интервьюирования, является важным методическим документом и должна быть подробно составлена. В инструкции описано содержание вводной беседы с респондентом, правила поиска и замены респондентов, принципы проведения И., способы регистрации ответов.

По окончании работ по сбору эмпирической информации интервьюер представляет в исследовательский центр следующие документы: 1) заполненные бланки И.; 2) маршрутные листы; 3) отчет о проведенной работе, в котором указано, где и когда проводилось интервьюирование, какие отклонения от выборки имеются, какие есть замечания по процедуре опроса, каково было отношение респондентов к И. и исследуемой проблеме и др.

И. должно поставлять исследователю весь фактический материал. Следовательно, вопросы интервьюеров, ответы опрашиваемых, заметки интервьюера о наблюдениях по поводу ситуации И. и самих опрашиваемых создают основу для выводов исследователя, в которых зачастую содержатся выводы и решения, часто выходящие за рамки конкретного исследования. В связи с этим особой проблемой представляется подготовка интервьюеров. Она включает в себя не только инструктаж накануне исследования (что является весьма важным), но и отбор и подготовку интервьюеров.

В качестве интервьюеров могут выступать профессиональные социологи, а также представители других профессий при условии успешного завершения обучения. Практика социологических исследований говорит в пользу использования в качестве интервьюеров именно неспециалистов в связи с их большей беспристрастностью и нейтральностью по отношению к результатам исследования, а, значит, их большей изначальной объективности. Кроме того, при проведении И. целесообразно использовать как можно большее количество интервьюеров, что обеспечивает не только оперативность работы, но и дает больше возможностей сопоставимости результатов, помогает избегать субъективизма в восприятии и интер-

претации ответов. При этом, кто бы ни проводил опрос (профессиональный социолог или специально обученный для исполнения этого рода деятельности человек), интервьюер должен изначально обладать набором качеств, потенциально облегчающих его работу в этой роли. Это коммуникабельность, внимательность, добросовестность, честность, интеллектуальные способности, культура, поставленная дикция, При отборе кандидатов для работы в качестве интервьюеров возможно использование тестов на определение быстроты реакции, объема памяти, степени коммуникабельности, умения слушать и др. Половозрастные, национальные и другие особенности интервьюеров особого влияния на ход и результаты опроса не оказывают. Скорее необходим учет специфики темы и аудитории с целью подбора интервьюеров по конкретным признакам. После соответствующей подготовки (по специальным методикам) при условии положительных результатов проведения серии контрольных И. интервьюер зачисляется в опросную сеть. Хотя подбор и подготовка интервьюеров считается делом весьма хлопотным, необходимо стремиться к формированию многочисленной опросной сети, Наличие достаточного количества интервьюеров позволяет оперативно собрать искомую информацию и использовать принцип взаимозаменяемости (и сменяемости) сотрудников с целью контроля их работы и повышения надежности информации.

Следует затронуть проблему метода, касающуюся личности самого интервьюера. Речь идет о так называемом "эффекте интервьюера". Это проявляется на уровне вербального и невербального общения интервьюера и респондента. Такое влияние может быть осознанным (в случае, если интервьюер пытается навязать респонденту ту или иную точку зрении) или бессознательным. Особую сложность представляет действие стереотипов восприятия, подталкивающих интервьюера заранее предугадывать ответы, ориентироваться на какой-либо типичный, с его точки зрения, ход мысли, переноситыи потенциально возможные ответы свои ожидания, что порой приводит к объективации своих симпатий и антипатий в области обсуждаемой проблемы в процессе интервьюировали и др. Средства нейтрализации "эффекта интервьюера" - правильный подбор и подготовка интервьюеров, а также контроль за результатами их деятельности.

Указанные проблемы метода ориентируют на оптимизацию методики проведения и организации И. Необходимость совершенствования метода вызвана актуальностью и целесообразностью использования именно И. в социологической практике, что поставляет более полную, глубокую, качественную информацию.

Е.Е. Кущ

ИНТЕРВЬЮ ГЛУБИННОЕ(клиническое, интенсивное) - социологическое интервью (см.), которое используется: 1) для зондажа общественного мнения (см.) по различны вопросам; 2) в разведывательных исследованиях; 3) при изучении мотивов и ориентации опрашиваемых. В данном случае, кроме общей темы исследования, задан определении*

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПОНЯТИЙ

И

круг вопросов, на которые необходимо получить ответ. Стратегия и тактика ведения беседы остается на усмотрение интервьюера, что требует от него высокого профессионализма.

Е.Е. Куч ко

ИНТЕРВЬЮ ГРУППОВОЕ- интервью (см.), предполагающее работу одновременно с группой респондентов и использующееся тогда, когда имеется какой-то общий вопрос, затрагивающий всю интервьюируемую группу. Тема и ряд вопросов И.Г. предусматриваются заранее, а техника его проведения носит характер нестандартизированного или полустандартизированного интервью. При И.Г. опрашивается группа респондентов, которые: 1) могут быть давно знакомы друг с другом: 2) вместе работают; 3) являются единомышленниками по обсуждаемому вопросу; 4) совершенно не знакомы друг с другом. Видом И.Г. является фокус-группа. И.Г. позволяет оперативно получить информацию о каких-либо вопросах, о ценностном отношении к определенным событиям и фактам.

Е.Е. Кучко

ИНТЕРВЬЮ НЕСТАНДАРТИЗИРОВАННОЕ(свободное) - интервью (см.), при котором стандартизация процесса собственно интервью сведена к минимуму. Здесь нет заранее подготовленного плана и сформулированных вопросов. Задана лишь тема интервью. Формулировка вопросов, их последовательность, определение длительности беседы остается на усмотрение интервьюера. Однако проведение И.Н. требует тщательной подготовки и исследователя, и интервьюера. Исследователем должен быть очерчен определенный круг вопросов, по которым необходимо собрать информацию, но без строгой их очередности и без жесткой формулировки. Интервьюеру позволено активно создавать вербальные ситуации взаимодействия. И.Н. весьма динамично и гибко. В И.Н. используются открытые вопросы. Полная фиксация ответов респондентов носит обязательный характер. Данный вид интервью чаще всего используется при опросах экспертов и на стадии разведывательного исследования.

Е.Е. Кучко

ИНТЕРВЬЮ ПОЛУСТАНДАРТИЗИРОВАННОЕ(полуформализованное, полуструктурированное) - интервью (см.), предполагающее использование не только закрытых вопросов, но и некоторого количества открытых вопросов. В таком интервью жестко стандартизируют только самые важные, с точки зрения целей и задач исследования, вопросы и веер вариантов ответов к ним. При этом интервьюер имеет возможность определенные вопросы формулировать произвольно, ориентируясь по ситуации, дополняя и углубляя ответы на закрытые вопросы.

Е.Е. Кучко

ИНТЕРВЬЮ СТАНДАРТИЗИРОВАННОЕ(формали-ЗОванное, структурированное) - формализованная процедура опроса, т.е. имеется стандартизация плана интервью (см.), а

именно: жесткая формулировка вопросов (закрытых) и веера вариантов ответов к ним, а также определенная последовательность вопросов и их задавания. Проведение И.С. жестко регламентировано, интервьюер не имеет права отклоняться от заданной последовательности вопросов, ответов к ним, менять формулировки, задавать дополнительные вопросы. Преимущество И.С. состоит в том, что строгая стандартизация процедуры позволяет контролировать условия и ход опроса, сводить влияние личности интервьюера и минимуму. Такой вид интервью целесообразно использовать для проверки уже сформулированных гипотез и при массовых опросах.

Е.Е. Кучко

ИНТЕРВЬЮ ФОКУСИРОВАННОЕ(направленное) -интервью (см.), ставящее целью изучение мнений относительно конкретно заданных ситуаций, явлений. Отличительной чертой И.Ф. является то, что респондентов предварительно знакомят с предметом беседы. Иногда возможно увязывание проведения И.Ф. с определенным событием (собранием, съездом, конференцией и др.), где опрашиваются их участники.

Е.Е. Кучко

ИНТЕРКОРРЕЛЯЦИЯ- корреляция (см.) независимых переменных в регрессионных моделях (см. Анализ регрессионный),в частности, в уравнении регрессии линейной множественной (см.) у - Z bjXj + а. Высокая степень выраженности И. (мультиколлинеарность), может затруднить и даже сделать невозможной оценку влияния каждой из независимых переменных на зависимую.

О. В. Терещенко

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПОНЯТИЙ- истолкование, уточнение смысла понятий. Понятия науки эксплицируются с помощью определений (дефиниций). Научные данные, фиксируемые в понятиях, важны как средство дальнейшего познания и решения практических задач. Чтобы понятия науки могли исполнять эту роль, требуется проведение процедуры интерпретации общих понятий, суть которой состоит в реконструкции схемы процесса познания, приведшего к определенной формулировке интерпретируемого понятия. Одно из назначений процедуры И.П. состоит в обеспечении правильного понимания понятий, используемых в процессах обучения и управления.

С формальной точки зрения, И.П. выступает как понижение уровня их общности путем сведения к понятиям меньшей общности через термины, модели, образы и иные доступные данной науке средства. Предел понижения общности интерпретируемого понятия задается целью интерпретации и инструментальными возможностями науки. Адекватная И.П. несовместима с концепцией редукционизма, развиваемой логическим позитивизмом, абсолютизирующим формальный момент интерпретации, при котором нижним пределом общности понятий во всех случаях являются только чувственные данные.

И

ИНФОРМАТИЗАЦИЯ

И.П. - необходимый элемент социологического исследования. Ее цели состоят в том, чтобы, реконструируя схему выведения содержательного определения понятий, обеспечить возможность их адекватного понимания и усвоения; редуцируя содержание понятия до эмпирических признаков, добиться сопоставления содержания общих понятий с реальной действительностью, создать возможность замера социологическими методами исследуемого явления, объекта, процесса; проводя операционализацию понятий, выявить факторы, влияющие на ход изучаемого процесса, для регулирования и управления данным процессом.

Интерпретация в социологии имеет теоретический, эмпирический и операциональный характер.

Теоретическая интерпретация представляет собой процесс реконструирования схемы выведения общего понятия путем указания терминов меньшей степени общности, входящих в дефиницию эксплицируемого понятия. В практике социологических исследований при проведении теоретической интерпретации необходимо учитывать следующее. Многие понятия-интерпретанты (т.е. понятия, с помощью которых эксплицируется основное понятие) либо не имеют содержательных определений, либо имеют различные определения. В содержании каждого интерпретируемого понятия должна отражаться специфика объекта исследования. В программе прикладного исследования интерпретации подвергаются не отдельные понятия, а концептуальная схема исследования. Типичной ошибкой является фрагментарность процедуры, что затрудняет в дальнейшем реинтерпретацию. Поскольку задача прикладного исследования, как правило, связана с изучением сущностных характеристик явления и обусловливающих его факторов, постольку теоретическая интерпретация достигает своей цели лишь при условии формулировки понятийных индикаторов, т.е. понятий, которые не только эксплицируют общее понятие, но и позволяют разрабатывать методику замера. Необходимо учитывать, что и сама реконструкция пути получения понятий возможна лишь в главных, определяющих чертах.

Эмпирическая интерпретация - выведение наблюдаемых признаков, репрезентирующих содержание понятий-интер-претантов (понятийных индикаторов). Например, если одним из понятийных индикаторов общественно-политической активности рабочих является отношение к профсоюзным собраниям, то эмпирическими индикаторами самого отношения к собраниям будут: а) посещаемость собраний, б) количество выступлений на них, в) конструктивность предложений, г) критичность выступлений, д) участие в реализации решений собрания.

Операциональная интерпретация - совокупность операций, с помощью которых может быть произведен замер эмпирических признаков. Социолог, опирающийся в своей работе на опыт предыдущих исследователей, пользуется уже сложившимися в науке методиками замеров и индикаторами, имеющими чисто практический смысл. В этом случае он может использовать и операциональную интерпретацию понятий. Необходимо учитывать, что сама операция будет зави-

сеть не только от квалификации социолога, но и от объекта исследования. Так, если в коллективе велись списки посещаемости собраний, то операция будет одной. Если списков нет, то необходимо опрашивать экспертов, вести наблюдения. Здесь операция (или несколько операций) будет иной. Этот процесс называют также операционализацией понятий.

Все три этапа научной И.П. применяются в единстве, их использование обеспечивает правильное построение методики социологического исследования, а в более широком плане -построение референтных и соизмеримых показателей.

С.А. Шавет

ИНФОРМАТИЗАЦИЯ- одно из важнейших направлений научно-технического прогресса (см.), основанное на широком применении микроэлектронной вычислительной техники, средств связи, автоматизированных банков данных, взаимоувязанных между собой в информационно-вычислительные системы. Основой И. является информационная экономика, являющая собой производство и применение накопленной информации и передовых информационных технологий с целью сделать все другие формы производства более эффективными и тем самым обеспечить новое качество экономического роста, а также создание большего материализованного информационного богатства. Лимитирующим фактором становится информация и научное знание, которые » мещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. Информационный сектор экономики - это производство знаний и нововведений; научные исследования и разработки распространение информации и коммуникации; индустрю переработки и передачи информации; реклама (см.); справочное и библиотечное обслуживание; отрасли, связанные со страхованием, предоставлением финансовых и консалтинговых услуг; государственное управление и др.

Основная рабочая сила в условиях И. - работники, обслуживающие информационный сектор экономики, сред которых выделяется наиболее важная категория - менеджер» (см.), эксперты по вопросам организации и управления. 0ш находятся в числе наиболее высокооплачиваемых профессиональных категорий персонала информационной экономии! Основным продуктом в условиях И. становится информационный продукт - товар особого рода, который имеет не только цену, выражающую его конкретную полезность для конкретных потребителей на рынке товаров, но и всеобщую полезность в виде непосредственно накапливаемого человек ской цивилизацией научного знания. Информация может многократно продаваться на рынке и при этом она не терпя своих потребительских свойств и не отчуждается от собственника. Продажа информации осуществляется в форме про-:дажи патента, авторского права, лицензии или готового № формационного продукта.

Г.Н. Соком

ИНФОРМАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО- термщ| введенный М. Кастельсом (см.) в работе "Информациони! эпоха" (1996) в противовес понятию "информационное оба»!

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА

И

ство" (см.). По мнению Кастельса, последнее говорит лишь о роли информации как "переданных знаний" в обществе, но в таком понимании информация "имела критическую важность во всех обществах". В противоположность этому термин "И.О." относится к атрибуту "специфической формы социальной организации, в которой благодаря новым технологическим условиям, возникающим в данный исторический период, генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти". Определяющим для И.О. становится "воздействие знания на само знание как главный источник производительности".

А.Д. Шукаев

Организация и ведение информационной борьбы подчиняются определенным закономерностям: 1) Информационная борьба является самостоятельной формой… Главным инструментарием ведения информационной борьбы и И.В. выступает… ность нанесения противнику невосполнимого ущерба); 3) универсальность (возможность применения военными и невоенными…

И

ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО

логические бомбы; 6) создание боевых групп для активной работы в сетях. В настоящее время в ряде государств разрабатываются меры противодействия сетевым И.В., создавая специальную сеть для отслеживания распространения информации во всем мире. Возможно автоматически перехватывать любую электронную информацию, распространяемую по мобильным и стационарным телефонам, факсам или электронной почте, непрерывное прослушивание всех коммуникационных каналов с применением словарей ключевых слов, фраз, имен, географических названий, что позволяет повысить эффективность взаимодействия спецслужб различного характера. Телекоммуникационные центры перехвата информации эффективно препятствуют образованию очагов напряженности, с которыми невозможно справиться демократическими методами. Это широкомасштабное наблюдение, для которого предназначены интеллектуальные компьютерные системы поиска и анализа информации, технологии нейро-агентов, мощные базы данных с обработкой сверхбольших массивов информации и возможностями поиска по нечетким запросам. Сетевой способ ведения информационной борьбы гораздо эффективнее обычного. Живучесть боевой сетевой системы несравнима с традиционными видами иерархически организованных боевых систем "человек - машина". У сетевой организации наблюдается существенная способность расти более чем в геометрической прогрессии. Здесь имеются в виду принципиально иные формы деятельности и принятия решений в военных и гражданских сообществах, когда происходит трансформация новейших информационных технологий в мегамашины двойного (в том числе и идеологического) назначения. Информация от СМИ воздействует значительно более действенно, чем в прежние годы, на общественное сознание, политические взгляды, моральные ценности и поведение людей. Информационный прессинг СМИ может создать атмосферу напряженности и политической нестабильности в обществе. Информация оказывает решающее воздействие на процессы формирования личности и может вызвать неадекватное социальное или криминальное поведение групп людей и отдельных лиц, нанести физический, материальный и моральный ущерб гражданам. Последствия информационно-психологического воздействия СМИ - глубокие трансформации индивидуального, группового и массового сознания, изменение социально-психологического климата. Это прежде всего манипуляционные воздействия на личность, на ее представления и эмоционально-волевую сферу; это инструмент психологического давления с целью явного или скрытого побуждения индивидуальных и социальных субъектов к действиям в интересах отдельных лиц, групп, организаций или стран, осуществляющих такие воздействия.

СВ. Силков

ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО- понятие мо-дернизационной парадигмы философии истории и социальных дисциплин, согласно которой любое общество проходит следующие стадии в своем развитии: 1) аграрное (доиндуст-риальное, традиционное); 2) современное (индустриальное);

3) постсовременное (постиндустриальное, информационное). И.О. рассматривается как качественно новый период в развитии цивилизации.

Понятие "И.О." было сформулировано на Западе в 1980-е в связи с широко развернувшейся микроэлектронной революцией. Со временем оно обрело статус одного из самых распространенных и общих названий всех философско-социо-логических и футурологических концепций (первые из которых были разработаны уже в конце 1960-х - начале 1970-х), стремящихся осмыслить новую социальную реальность, которая начала складываться в 1950-е (по оценкам некоторых авторов - в 1960-е) сначала в США, а затем и в странах Западной Европы, Японии. Употребление термина "И.О." широко распространено на Западе для характеристики современного состояния общественно-экономического развития. Наряду с этим названием существует и множество других -"постиндустриальное общество" (Д. Белл - см., Дж.К. Гэл-брейт - см.), "посткапиталистическое" или "общество сервисного класса" (Р. Дарендорф - см.), "программируемое" или "постиндустриальное" (А. Турен - см.), "научное общество" (М. Понятовский), "супериндустриальное" или "общество третьей волны" (О. Тоффлер - см.), "цивилизация услуг" (Ж. Фурастье), "информационно-компьютерное" (И. Масуда), "постэкономическое" (П. Дракер) и др. Эти понятия разрабатывались в рамках различных версий И.О. - более технократических либо более гуманитарно ориентированных. И.О. характеризуется определяющей ролью и высоким уровнем развития информационных технологий. Главным фактором общественных изменений становится производство и использование информации; теоретическое знание, как высшая ценность и основной товар, становится фактором формировании новой социальной структуры общества, новых моделей управления. Если в традиционном обществе с характерной для него "собирающей экономикой" (gathering economy) основным ресурсом является земля, а в индустриальную эпоху! условиях "товаропроизводящей экономики" (producting economy) центральное место занимают собственность и капитал, то в И.О. происходит переход к "обслуживающей экономике", когда доминирующую роль начинает играть сфера услуг, причем услуг информационных. Формируется "четвертичный" (информационный) сектор экономики (наряду с сельским хозяйством, промышленностью и сферой услуг) под влиянием быстро развивающейся системы социальных коммуникаций и информации. По мере развития сервисного и информационного секторов богатство утрачивает свое материальное воплощение (земля, капитал), возникает символический капитал - знания. Роль экономики (как производстя материальных благ) в жизни общества постепенно убывая, происходит дестандартизация и индивидуализация в сфере производства и потребления. Меняется характер труда ш пути его автоматизации (внедряются безлюдные технологии, возникает парадокс "исчезновения труда" в непосредственном производстве), а также в направлении гуманизации I расширения участия работников в управлении производя¹ вом. Складывается "суперсимволическая система создали

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

И

общественного богатства" (Тоффлер), основанная на использовании информационных технологий, то есть прежде всего умственных способностей человека. Эти изменения создают условия для распространения домашнего труда на основе электронной техники ("электронный коттедж" у Тоффлера). В И.О. возрастает важность высшего образования, новая экономика вознаграждает познавательные и творческие способности, а также гибкость, индивидуализм и способность к быстрому приспособлению в постоянно меняющихся условиях. Организационные структуры бюрократического типа замещаются подвижными структурами более мелких временных союзов владельцев общей информации, а стиль руководства меняется от управления к лидерству. Знание и информация являются основой организации И.О., а также ключевым источником инноваций и социального динамизма. В доиндуст-риальную эпоху основными социальными институтами являются армия и церковь, в индустриальном обществе - корпорация и фирма, а в центре информационной цивилизации оказываются университеты (у Белла - "мультиверситеты" -разросшиеся академические университеты и учреждения, аналоги монополистических корпораций в сфере науки и образования). Согласно другой позиции, ни один социальный институт в И.О. не будет играть центральную роль, и общество будет организовано в форме сети, а не иерархии институтов (Тоффлер). В новом обществе изменяется природа власти, которая приобретает высшее качество и максимальную эффективность. В аграрном обществе источником власти было принуждение, в индустриальном - власть была основана на богатстве, а в И.О. определяющим фактором осуществления власти становится знание как неисчерпаемый, универсальный и демократичный по своей природе капитал. Не собственность, а знания и доступ к информации стратифицируют И.О., так что основными факторами статусной дифференциации становятся образование, профессионализм и квалификация. Происходит рассеивание собственности и превращение капитала в акционерную форму, что обеспечивает потенциальную возможность включения в управление фактически каждого. Власть переходит от класса собственников к образованной правящей элите. В новой ситуации основной социальный конфликт заключается не в противоречии между трудом и капиталом, а в столкновении между знанием и некомпетентностью. Знания и контроль над информацией означают обладание властью и возможность влияния. В экономической сфере локализация власти смещается из сферы производства в сферу распределения; отсутствие информации лишает возможности участия в принятии решений и организации. Возникают новые формы конфликта - "информационные войны" (Тоффлер). Информация в И.О. является основой не только конфликтов, но и социального взаимодействия. Специфическими чертами И.О. являются дестандартизация и демасси-фикация всех сторон социальной жизни, а также высокий уровень инновативности и ускоренные темпы социальных изменений. Это означает, с одной стороны, интенсификацию и неустойчивость социальных связей, преобладание "модульных" отношений в сфере межличностного общения (связь

устанавливается не с целостной личностью, а только с определенной ее функцией), рост социальной напряженности, а с другой - высокую социальную мобильность (особенно среди профессионалов и интеллектуалов). В отношении потребления продукции формируется новая установка - культура "вещей одноразового использования". Общественные и индивидуальные ценностные системы также подвержены быстрой трансформации и носят временный характер. В И.О. возникает множество независимых ценностных систем ("мозаика"), предлагаемых различными социальными институтами и субкультурами, так что человек сталкивается с проблемой выбора - в стиле потребления, в образовании, культурной ориентации.

В. В. Костюк

ИНФОРМАЦИОННО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ СРЕДА- совокупность всех видов технологий, использующихся для создания, хранения, обмена и использования информации (см.) во всех ее формах (числовой, текстовой, графической, фонографической, видеографической и др.). Социологами И.-Т.С. рассматривается, в первую очередь, как средство и среда коммуникации (см.) (см. Белл, Кастельс, Маклюэн).

А.Д. Шукаев

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ- способы создания, фиксации, переработки и распространения информации (см.). В словосочетании "И.Т." выражена определяющая роль, которую в современном обществе играет не информация сама по себе, а именно конкретные способы и механизмы оперирования ею. Вообще значение разнообразных социальных технологий, в том числе информационных, по мере развития общества все возрастает. Связано это с техно-логизацией человеческой деятельности, а технология, будучи включенной в систему общественных отношений, становится фактором различных социальных модификаций и трансформаций, влияя на разнообразные структуры и подсистемы общества.

К И.Т. относится создание письменности, изобретение книгопечатания, телефона, телеграфа, радио, телевидения, компьютерные технологии и т.д. Все И.Т. можно разделить на две большие группы - традиционные и современные И.Т. Такое деление связано с тем, что все предшествовавшие изменения в производстве информации касались лишь способов ее фиксации, тиражирования и распространения, не затрагивая самого процесса создания и смысловой переработки информации. Собственно интеллектуальная деятельность до последнего времени осуществлялась "вручную". Так, изобретение печатного станка (традиционной И.Т.), хотя и расценивается как революционный переворот в системе существовавших способов социального наследования, так как дало возможность безграничного роста производства "бумажной" информации и механизма ее размножения, но не затронуло способов переработки и использования информации, которые по-прежнему зависели от физиологических данных человека. Именно это свойство книгопечатания и породило противоре-

И

ИНФОРМАЦИЯ

чие между возможностями накопления информации и возможностями ее переработки и использования. Специфика же современных И.Т. (мультимедиа, искусственный интеллект -см. - и др.) заключается в том, что они проникают прежде всего в сферу интеллектуального труда. В отличие от всех других технологий, реализуемых исключительно в сфере материального производства и предметной деятельности, и, соответственно, лишь опосредованно влияющих на духовную деятельность, современные И.Т. являются культурогенными и гносеогенными. Реализуя свою культурогенную функцию, современные И.Т., проникая во все механизмы массовой коммуникации (см.), образование (см.), воспитание (см.), оказывают влияние на формирование личности (см.), образ жизни (см.), систему межличностного общения и т.д. Гносео-генная функция современных ИЛ. заключается в совокупности осуществляемых с их помощью процедур и операций, влияющих на познание и содействующих приросту новых знаний. Кроме того, современные И.Т. характеризуются эффектом автогенеративности: информация, циркулирующая в информационных системах, обладает интенцией к самопорождению.

Возникновение современных И.Т. имеет своим последствием создание интеллектуальной технологии, то есть артефактов, программных продуктов и комплекса научных дисциплин, обеспечивающих рождение принципиально нового феномена в истории мировых цивилизаций и культур. Этот феномен состоит в возможности продуцирования, трансформации, сверхскоростной передачи и реализации информации не только с помощью человеческого мозга и традиционных средств связи, но и с помощью совершенно новых технических устройств, заложивших материальную базу информационного общества (см.). Следовательно, роль современных И.Т. не сводится к чисто количественным показателям, как, например, освобождение от рутинных и громоздких операций. Основное значение от внедрения современных И.Т. -радикальное изменение всей системы духовно-практической деятельности и культурного творчества.

И. В. Сидорская

ности затрат на осуществление процессов управления в системе. Само понятие "И." обычно предполагает наличие, по крайней мере, трех… И. является основным материалом мышления и лежит в основе всякой умственной деятельности. Краеугольным камнем в теории…

И

ИНФОРМАЦИЯ

турная (или связанная) И., присущая всем объектам живой и неживой природы естественного и искусственного происхождения и возникающая как результат отбора, фиксации и закрепления в системе в форме определенных структурных изменений ее положительного опыта взаимодействия с внешней средой, т.е. благодаря и в результате целенаправленных управленческих процессов; 2) оперативная (или рабочая), циркулирующая между объектами материального мира и используемая в процессах управления в живой природе, технических системах и человеческом обществе. Важно отметить существование глубокой аналогии между процессами управления и познания. В основе обоих этих процессов лежат активное отражение и цикличность. В их структуре - по два контура обратной связи. В первом контуре циркулирует т.наз. оперативная И., возникающая как результат отклонения параметров системы от заданных под воздействием среды (система управления) или как результат проявления свойств исследуемого объекта под воздействием сигналов субъекта познания (система познания). Во втором контуре в результате семантической фильтрации информационных потоков первого контура происходит отбор и накопление полезной, с точки зрения целевой функции, И., превращение ее в структурную и тем самым формирование процесса саморазвития системы на структурном уровне. В системе управления появляются такие ее новые свойства, как обучение, адаптация, прогнозирование (упреждающее отражение), что несомненно повышает жизнеспособность системы. В системе познания выявляются закономерности исследуемого объекта, формулируются гипотезы, доказываются теоремы, создаются теории.

И. как философская категория фиксирует не только всеобщие формы бытия, их связи и взаимообусловленность, но и является фактором развития от низшего к высшему в природе, обществе и познании. В связи с этим различают три формы И., соответствующие трем физическим сущностям кибернетических, целенаправленных систем: биологическая И. внутри живых организмов и между ними, машинная И. внутри и между машинами и социальная И. в человеческих сообществах. При всем качественном различии в содержании и формах представления указанные виды информационных процессов изоморфны в структурном отношении, что является объективной предпосылкой создания искусственных информационных систем, реализующих функции памяти, обратной связи, имитации реальных физических, биологических, социальных и иных различных по своей природе процессов и явлений. Активная роль И. в возникновении и развитии новых форм движения и информационных структур, а также единство и взаимосвязь структурной и оперативной И. особенно четко проявились в двух переломных скачках развития материи - от неживой природы к жизни и от высших животных к человеку и к человеческому обществу. Последнее способствовало резкому повышению интенсивности оперативной И. и взаимообщению людей в процессе их трудовой деятельности. Появление множества новых взаимосвязей и взаимодействий привело к образованию новой метаструктуры - человеческого общества. По мере накопления в обществе

различных видов И. невиданными темпами возрастает интенсивность ее потребления во всех сферах жизнедеятельности общества. Это приводит к дифференциации оперативной И. в обществе, к появлению таких ее видов, как социальная, научно-техническая, технологическая, статистическая, используемых в целенаправленной деятельности людей по созданию множества новых искусственных структур - орудий труда, машин, предметов быта, достижений наук, произведений искусств и т.п. - т.е. по формированию ноосферы. В связи с этим на первое место выдвигается содержательный аспект И., ее релевантность по отношению к деятельности людей.

Содержательная, ценностная сторона первоначального формально-математического понятия И. позволила объединить понятия "знание" и "И." в новое единое фундаментальное понятие "информационный ресурс". И. стала превращаться в важнейший стратегический ресурс общества. С расширением использования информационного ресурса связывается переход общества в принципиально новую фазу своего развития - т.наз. "информационное общество", где возможно появление принципиально новых форм социальной активности индивида и целых социальных групп в форме социально-информационных технологий. Информационные технологии возникают как средство разрешения противоречия между накапливающимися во все возрастающих объемах знаниями, ' с одной стороны, и возможностями и масштабами их соци- [ ального использования - с другой. Отсюда и двоякая роль \ информационных технологий: с одной стороны, это средство I преобразования знаний в информационный ресурс общества, | а с другой - это средство реализации социальных технологий | и преобразования их в социально-информационные технологии, которые уже могут непосредственно использоваться людьми в системах государственного управления и общественного самоуправления. Изучением и развитием теории информационных технологий и ресурсов и их роли в интеллектуализации общества на современном этапе занимается относительно молодая наука информатика. Мировая практика подтверждает известное научное положение о том, что интенсификация информационных процессов, все более углубленная переработка И. и всестороннее использование информационных ресурсов в управлении повышает устойчивость, приспособляемость к меняющимся внешним условиям, живучесть и надежность индивида, общественных систем. Прямым ^следствием интенсификации информационных процессов является ускорение развития человеческого потенциала, повышение уровня образованности и информированности людей и через это - формирование все расширяющегося социально, политически и экономически активного слоя населения. Таким образом, формирующиеся в обществе во все возрастающем объеме информационные ресурсы и ускоряющиеся темпы их потребления в системах управления всеми сферами жизнедеятельности общества с помощью социально-информационных технологий являются главными признаками информационного общества и ключевыми факторами оптимизации его развития.

О. И. Семенкм

ИНХЕНЬЕРОС

И

ИНХЕНЬЕРОС(Ingenieros) Xoce (1877-1925) - аргентинский философ, психолог, социолог, общественный и политический деятель, врач-психиатр. Свою теоретико-методологическую позицию определял как "философию человека, идеала и моральных ценностей", или как "новую метафизику опыта" и "новую метафизику будущего" (еще одно самоопределение - "функциональная этика"). Непосредственным учителем И. был аргентинский социолог Х.М. Рамос Мехиа, автор книги "Аргентинская толпа" (1899).

На творчество И. (особенно раннее) сильное влияние оказали концепции Г. Спенсера (см.) и Ч. Дарвина, но больше он опирался все же на уже сложившуюся собственную аргентинскую традицию (Э. Эчеверриа, Х.Б. Альберти, Д.Ф. Сармьен-то). Эволюция взглядов И. подчинена логике движения от исходных позитивистских установок к их преодолению (однако вплоть до последних работ у И. прослеживается "соскальзывание" к редукции биологического типа, что стимулировалось его врачебно-профессиональными интересами), к концепции "архентинидада" (аргентинский аналог "философии мексиканской сущности") и к формулировке программы преобразования метафизики в духе идей, близких методологии европейского неорационализма (как версии философии науки). Как практикующий врач И. использовал некоторые идеи 3. Фрейда. В советской историко-философской традиции творческая эволюция И. трактовалась как движение от "автохтонного" аргентинского позитивизма к материализму и марксизму (что требовало жесткой селекции наследия И. в пользу его "естественнонаучной" составляющей и акцентирования работ психологического и, частично, социологического характера). И. считал себя социалистом (в частности, декларировал тезис об обобществлении средств производства как базисе социализма). Его первая, опубликованная в 18 лет, брошюра называлась "Что такое социализм?" Ближайшим учеником и соратником И. был А.Н. Понсе, считающийся основоположником марксистской (по сути неомарксистской) традиции в Аргентине, продолженной, в частности, учеником Понсе Э.П. Агости. Ученики и последователи называли И. "Моральной силой народа". Отец И. был деятелем 1-го Интернационала, издавал первую на Сицилии социалистическую газету "Иль новеро", вынужден был по политическим мотивам эмигрировать в Аргентину. И. изучал медицину сначала в Колехио Насиональ Централь, а затем в Университете Буэнос-Айреса, где некоторое время параллельно учился и на факультете права. Там же (с 1900) читал курс экспериментальной психологии и руководил (с 1904 по 1909) одноименной кафедрой. Докторская диссертация И. была посвящена проблемам симуляции сумасшествия. Вместе с Х.Б. Хусто возглавлял студенческое движение, затем Движение за университетскую реформу в Аргентине (считал университет школой социального действия, приспособленной к среде и времени; обновление университета рассматривал как вариант революции "сверху"). В 1896-м - участник Учредительного съезда Социалистической партии Аргентины (Хусто был избран президентом, И. - секретарем). Редактирует партийную газету. В 1902-м вышел из партии. Эволюционизировал к

либерализму. В 1905 был представителем Аргентины на пятом Психологическом конгрессе в Риме (около полутора лет прожил в Европе). В 1907, вернувшись из Европы, возглавил Институт криминалистики, с 1909 - президент Аргентинского медицинского общества. В знак протеста против вмешательства властей в научно-исследовательскую деятельность уехал в 1911 в Европу - сначала в Лозанну, затем в Гейдельберг, где прослушал курс философии. В эти годы происходит окончательный поворот И. к философско-социологической проблематике. В 1914 вернулся в Буэнос-Айрес, в 1915 выпустил первый номер журнала "Ревиста де фолософиа" (совместно с Понсе в 1923-1925), который возглавлял до конца жизни, в 1923 - основал ежемесячник "Реновасьон" (основная проблематика - единство Латинской Америки). В ноябре 1918 сделал доклад "Историческое значение максималистского движения", в котором описывал события 1917-го года в России и ряд переломных точек цивилизационного ("максималистского") движения человечества, формирующего "новое сознание" человечества (Античность, Христианство, Возрождение, Реформация, Новое время, Французская революция). В 1925, вернувшись в политику, создает Латиноамериканский союз, в этом же году организовал в Париже Антиимпериалистическую латиноамериканскую ассамблею. "Россия - это Галилея, большевики - апостолы", - утверждал И. в статье "Моральные силы русской революции" (1920).

Основные работы И.: "Симуляция сумасшествия" (1900); "Латиноамериканская эволюция" (1901); "Симуляция в борьбе за жизнь" (1902); "Хроники путешествий" (1906); "Криминология" (1907); "Основы психологии" (1911, программная работа по психологии, трактующая ее в триединстве филоге-нетики - сравнительной психологии, социогенетики - социальной психологии, онтогенетики - индивидуальной психологии); "Принципы биологической психологии" (1913); "Средний человек" (1913, работа, предвосхитившая многие концепции неклассической социологии); "Наука и философия" (1917); "К морали без догм" (1917); "Аргентинская социология" (1917, последняя глава осталась незаконченной); "Тезисы относительно будущего философии" (1918, в работе проективно описаны основные черты философии 20-го в. в духе "новой метафизики опыта", т.е. нового рационализма); "Эволюция аргентинских идей" (т. 1-2, 1918-1920, первый вариант - 1910); "Новые времена" (1921); "Моральные силы" (1925, работа, задавшая направление последующим разработкам архентинидада в рамках "философии латиноамериканской сущности" и "философии освобождения", ее рассматривают как завещание И.); "Университет будущего. (Научная философия об организации университетов)" (исходно - доклад 1916 на Втором американском конгрессе в Вашингтоне; предвосхищение Движения за университетскую реформу в Аргентине (провозглашено в 1918); работа опубликована в 1957) и др.

И., проектируя проблематику философии на 20 в. и пытаясь определить сам ее статус в новых социокультурных условиях, выдвинул цель реабилитации метафизики как "новой метафизики": "метафизики опыта" и "метафизики будущего".

И

ИНХЕНЬЕРОС

Первая задача этой программы формулируется им как задача тотальной критики "старой" ("традиционной") метафизики и ее переинтерпретации - критического трансцендентализма И. Канта ("Мудрец из Кенигсберга, которого больше хвалили, чем читали, осудил старую метафизику от имени другой, которую сам же поспешил дискредитировать под давлением социальных догм, несовместимых с его собственной логикой"). Основной порок всей предшествующей метафизики, согласно И., - догматизм. Поэтому он целиком принимает кантовскую программу критики (считая ее радикальной переформулировкой принципа сомнения Р. Декарта), но вменяет Канту в вину сохранение позиции трансцендентального субъекта и подчинение философии догматизму этики (как ранее она была подчинена теологии). Т. обр., согласно И., недостатки "старой" метафизики не были преодолены немецким трансцендентальным идеализмом, более того, последний породил в 19 в. кризис метафизики как таковой, превратив ее в "мертвую науку, в ученую эвристику предрассудков и легенд", в "бесцветную тавтологию" в трудах последующих комментаторов, не находящих импульса для ее дальнейшего развития и сделавших ее герменевтикой, т.е. "палеометафизи-кой" гипотез, ограничивающейся "побелкой надгробных памятников, не всегда достойных уважения". Отсюда констатация необходимости "освобождения от всякой метафизики" как "первого условия интеллектуального прогресса" в позитивизме, "растворяющем" философию в науке, или тенденция к спиритуализации философского знания, "растворяющей" его в мистицизме (примером чего служит для И. "виталистический эволюционизм" А. Бергсона). Фактически подобные установки означают для И. попытку констатировать "смерть философии" ("с провозглашением конца метафизики утверждается смерть всей философии"), так как для него философ -"это тот, кто ставит новые метафизические проблемы или по-новому пытается ставить старые, кто формулирует или согласовывает правильные гипотезы, чтобы их решать". "Кроме этих случаев, - отмечает И., - титул "философа" обыкновенно присваивается ученым или литераторам по необдуманности или из вежливости". Т. обр., вторая задача программы формулируется И. как необходимость полного обновления метафизики "в постановке ее проблем, методологии ее гипотез, ее языке, ее структуре". Вне метафизики лежит уже область науки, занимающейся опытным знанием, а не философии, основная задача которой - изучение внеопытного знания ("метафизика - единственный вид философии, который не может стать наукой и который является strictu sensu [в строгом смысле] всей философией"). Неуклонное расширение поля научного познания не упраздняет метафизику (всегда нечто будет оставаться "за" опытом), поэтому культура 20 в. "вместо того, чтобы отрицать существование проблем, неразрешимых опытным путем, будет стремиться ставить их по-новому...". Метафизика вечна, коль вечны внеопытные проблемы и коль скоро познание есть познание "постоянно изменяющихся взаимосвязей". Даже если представить, что "все" доступно опыту, изменение этого "всего" (объектов и условий опыта) отрицает как возможность окончательного познания,

так и сведение всего познания к опытному (т.е. научному). При этом "внеопытное" как предмет познания метафизики (равно - философии) не соответствует: 1) ни "сверхъестественному", 2) ни "абсолютному", 3) ни "трансцендентальному", 4) ни "умонепостижимому", 5) ни "непознаваемому" ("все эти понятия включают в себя свойства вещи в себе, это ноумены в противоположность феномену как объекту опыта"). Внеопытное познаваемо, но познаваемо гипотетически, всегда соотносимо с опытом и изменяется по мере изменена этого опыта (вечность внеопытных проблем никоим образом не доказывает правильность гипотез, с помощью которых пытаются объяснить такие проблемы). Познание относительно и его задача состоит в замене "верными гипотезами" таких, "неправильность которых уже доказана". В этом суть "новой метафизики" как "метафизики будущего", как философии принципиально "открытой", а не "замкнутой" и "догматичной". Третья задача философской программы И. -показать, что "новая метафизика" невозможна иначе, как "метафизика опыта", т.е. показать, что внеопытное обусловлено опытным и изменяется под его воздействием. Т. обр., философия возможна только как философия науки, как "научная философия" ("философские идеи могут быть только естественным завершением... научных исследований и... их ценность будет зависеть, в первую очередь, от широты этих исследований"), но при этом она не поглощается наукой (как у позитивистов), а вступает с ней в сложное взаимодействие, в котором наука и философия (метафизика) взаимно обусловливают друг друга, при этом строго демаркируя себя друг от друга и от других областей человеческой деятельности (прежде всего от "литературы", что для И. в социокультурных условиях Латинской Америки означало требование профессионализации философии). Итак, наука - это область опытно полученного, приращиваемого и расширяющегося знания, которое подчинено в значительной мере методологии позитивизма (которой И. отдал известную дань в своих конкретно-научных исследованиях), а "предметом метафизики являете» формулирование правильных гипотез о внеопытных проблемах". Гипотезы, "сводящиеся к гармоничному и связному объяснению внеопытного, составляют метафизическую систему", находящуюся в "процессе постоянного формирования", опирающуюся на опытное (экспериментальное) знание и характеризующуюся: 1) универсальностью (она суть "преодоление всех форм опыта, так как все они граничат с вне-опытными проблемами", суть система гипотез, "основаннаи на законах, доказанных частным опытом", и необходимая "для объяснения проблем, стоящих за пределами настоящего или возможного опыта"); 2) возможностью совершенствоваться (она, предлагая постоянно новые гипотезы, заменяет замкнутые системы открытыми, находящимися в процессе непрерывного становления; гипотезы формулируются не как "окончательные утверждения", а как "приблизительные"); 3) антидогматизмом (она "имеет метод, но не имеет догм", все ее гипотезы являются "критическими", но не "трансцендентальными", "т.е. исправимыми и доступными совершенствованию, как только вступят в противоречие с результатами

ИНХЕНЬЕРОС

И

опыта"; кроме того, антидогматизм означает увеличение плюральное™ - "терпимость к философским мнениям, которые не соответствуют общераспространенным верованиям, будет увеличиваться с каждым днем"); 4) безличностью (она будет развиваться "все большим числом компетентных людей", как и в науке организовываемых в особые сообщества: группы или школы, создающие условия для совпадения мнений "многих исследователей, придерживающихся противоположных доктрин"). С эпохи Возрождения, указывает И., наметилась тенденция противопоставления наук метафизике, что, в конце концов, поставило философию вне науки и привело к выделению из нее группы дисциплин, претендующих на статус науки (логики, эстетики, этики, т.е. "психологических наук", так как логический, эстетический и моральный опыт суть различные аспекты одного опыта, "взятого в трояком его аспекте - специфическом, социальном и индивидуальном"). "Психологические науки", не став полностью опытными, порождают внеопытные проблемы, которые остаются за метафизикой, не исчерпывая последнюю. С другой стороны, они не образуют специфической области "наук о духе", отличаясь от других научных дисциплин только предметом, но не сущностью. Тем не менее "психологические науки" формируют свой собственный опыт ("изучают различные аспекты естественного формирования опыта") в отличие от так называемых "наук о природе", выдвигающих проблемы, стоящие за пределами их собственного опыта.

Из отмеченного И. делает два вывода: 1) все науки, при всех их возможных различиях, продуцируют опытное знание (что только и делает их науками), являются основой для формирования внеопытных гипотез философии, а изменяя в ходе своего развития параметры опыта, вынуждают корректировать сами эти гипотезы; 2) в течение 20 в. философия будет продолжать "освобождаться от превратившихся в науки областей, и метафизика станет ее единственной областью (незаменимой эпистемологией)", разрабатывающей свои гипотезы с точки, которая "станет для всех наук пределом их опыта (всякий раз временно)". С третьей неразрывно связана четвертая задача философской программы И. - показать неразрывную связь между возможностями опытного знания и состоянием метафизики (философии), с одной стороны, и социокультурными условиями определенной исторической эпохи (региона, страны) - с другой. "Я считаю, - писал И., - что доктрины философов будут непонятны, если игнорировать политическую и религиозную историю общества, в котором они писали; их личные идеи не могут быть абстрагированы от убеждений, стремлений и идеалов, характерных для их эпохи в целом, их социальной среды, ибо они всегда составляют точку их опоры или мишень их нападок". Обнаружить это возможно лишь при удержании "исторической перспективы". Последняя позволяет, во-первых, увидеть груз схоластического наследства старой метафизики (это относится прежде всего к проблематике божественного и бессмертия души) и распознать ложные проблемы и неверные формулировки гипотез, а во-вторых - преодолеть влияние философской моды, которой подвержены те, "кто не имеет собственных взглядов", а в

силу этого лишь ошибочно носит "имя философа". В результате появляется возможность на основе вскрываемой в исторической перспективе "метафизической логики" (т.е. логики внеопытного гипотетического знания, особого типа содержательной логики) "очистить" проблемы познания (наиболее устойчивы, согласно И., "идолы театра" и "идолы рынка") и выработать терминологически адекватный язык их описания, а самое главное - избавиться от принципа авторитета ("политического, религиозного, социального, образовательного"), закрывающего "на замок уста еретиков", заставляя их подчиняться "общераспространенным верованиям" и считаться с господствующим "социальным догматизмом" ("все великие философы были в какой-то степени еретиками по отношению к социальному догматизму своей среды и своего времени"). Давление общества породило "лицемерие философов", заключающееся в том, что философы "прямо или косвенно уступали тем самым догмам, которые пытались исправлять". В духе своих ранних работ И. был склонен рассматривать "лицемерие философов" как симуляцию, т.е. мошеннический способ жизни в обществе". Истоки данного явления (именно как сознательного лицемерия, а не невольного заблуждения) И. усматривает в эпохе Возрождения и прежде всего в теории двух истин. Так, большинство крупных философов Нового времени (Ф. Бэкон, Г. Галилей, Д. Юм, Дж. Локк, Б. Спиноза, Р. Декарт, Г.В. Лейбниц, Кант, Г.В.Ф. Гегель, Спенсер), согласно И., были атеистами в силу неизбежной логической необходимости, но... притворялись теистами, уступая социальному догматизму". (Отзвуки теории двух истин И. усматривал в разделении философии природы и философии духа). Второй источник "лицемерия философов" - конфликт между метафизикой и моральными догмами, "прославление этико-аффективного в противовес логико-критическому". Особые претензии в этом плане выдвигаются И. к "догматической этике" Канта, подчинившей себе метафизику (сам И. - сторонник функционалистской этической доктрины, которую обозначает как "обновленную этику"). Без преодоления "лицемерия философов" невозможна "метафизика опыта". Однако преодоление "жизненной лжи" - это лишь одна ("негативная") сторона соотношения знания и социума. Вторая ("положительная") связана с проблемой социокультурного идеала, без которого невозможна "метафизика будущего", которая "беспрерывно обновляется" вместе с эволюционизирующими в среде разрабатывающими ее людьми и является "неустойчивым равновесием между увеличивающимся опытом и исправляемыми гипотезами". Идеал при этом понимается как постоянно обновляемый гипотетический прообраз совершенства, полученный на основе социокультурного опыта и стремящийся к универсализации. "Идеал есть высший результат естественной функции мышления". Он строится на уважении к прошлому, но последнее нельзя смешивать с настоящим и тем более нельзя искать в нем прообразы будущего. Философия должна всегда быть проективной, нацелена в будущее, даже если это чревато ошибками ("для человечества лучше ошибаться, различая при этом рассвет, чем успешно предугадывать вечернюю молитву"). Нужно не восхвалять "великих",

И

ИНХЕНЬЕРОС

а попытаться сделать в этом веке и на основе опыта этого века то, что пытались сделать они на основе опыта своего века". В этом пункте программа обновления метафизики как построения "научной философии" пересекается у И. с другой его проективной программой - созданием философии архен-тинидада, реализованной его последователями как часть "философии латиноамериканской сущности". В рамках этой программы социальный опыт берется И. в исторической проекции "беспрестанного обновления концепций, норм и ценностей" как элементов национальной культуры ("правильное понимание прошлого учит бороться в настоящем и предвидеть будущее", но при этом история периодически должна "продумываться" заново); метафизика трактуется в конечном итоге как учение о человеке в совокупности его отношений к реализованному нацией социокультурному опыту, по отношению к которому она и формулирует "правильные гипотезы", а человек простраивает схемы своей деятельности; идеал же понимается как достижение экономической и политической справедливости ("справедливости в неравенстве" по формуле И.) и утверждение принципов солидарности в отношениях между людьми (закрепляемых в системе воспитания; с этим связана идея И. об обновлении университета как варианта революции "сверху") на основе формирования нового морального сознания человечества, в которое составной частью входит национальное самосознание. ("Идеалы - это последовательный ряд фонарей в мыслительной эволюции индивидов и рас. Воображение зажигает их, предвосхищая опыт, предваряя его результаты"). В этой связи И. и провозглашает идею архентинидада - программу выпроизводства "нового человека" Латинской Америки (способного обеспечить ее "второе освобождение" на основе преодоления ее зависимости), формирующегося на основе смыслов, которые "раса, родившаяся в этой части мира, могла отпечатать на опыте и идеале человечества". (Раса для И. является высшим типом объединения людей: индивиды образуют классы, классы - группы, группы - расы, расы - человеческий вид в целом). Это и есть тот идеал, разработке которого должна быть подчинена аргентинская философия, на основании которого должно быть воспитано новое интеллектуальное и моральное поколение, а реализации которого должна быть подчинена национальная политика (только в этом случае она перестанет быть областью, в которой "симуляция достигает апогея"). Идеал не только продуцируется меньшинством, но и является проекцией "высшего человека". Согласно социологии И. (которая понимается им как естественная наука, изучающая "общую эволюцию человеческого рода и частную эволюцию общественных групп"), выделяются три социокультурных типа человека: "низший", влекомый инстинктами, биологической наследственностью (редко встречающийся тип); средний (или посредственный), озабоченный социальной адаптацией и занятый имитацией всего, что связано с "высшим" типом человека, строящим свое поведение на основе индивидуальной изменчивости (а потому всегда одиноким и пребывающим "в себе"). Только "высший человек" обладает подлинной (аутентичной) человеческой сущностью, является представи-

телем "моральной аристократии достоинства". "Высшие" образуют меньшинство, интеллектуально и морально превосходящее общество, в котором оно живет, и руководствующееся в своей деятельности вырабатываемым идеалом. Большинство же любого сообщества - "средние люди", характеризующиеся индивидуальной посредственностью ("средний человек - это тень, отбрасываемая обществом", он действуя на основании традиции, а не идеала, он всегда "анонимное предприятие"); если же они занимают доминирующие позиции в обществе, то "моральная нищета опустошает страну". Ответственность за это несет меньшинство, жившее от Родины, но не работавшее на нее, не смогшее преодолеть своего безволия и апатии. "Социальное изменение является результатом активной деятельности думающего меньшинства. Прогресс - не результат желания масс, почти всегда приспосабливающихся к обстоятельствам, а усилие просвещенных групп, которые ведут за собой массы". Подлинная жизненная цель человека - спроецировать в себе мир и самому епроеци-роваться в мире, воплощая идеал эпохи и нации, а тем самым перестать быть объектом чужого манипулирования и войти в меньшинство, определяющее лицо нации. Отдавая должное институтам права ("Право есть структурная организация функциональных изменений, и служит продлению существования целостности определенной социальной группы и ее компонентов"), И. считает основополагающим регулятором социокультурной жизни мораль, понимая саму историю кап "учебник гражданской морали" (в оценке Агости), в которой событие ценно своим этическим резонансом. "История без морали... - это машина глупостей, она принижает достойных, оправдывая презренных...". Считая, что "нравственность скрыта во всей общественной жизни", так как "людям нужно быть нравственными для того, чтобы жить социализированными", И. настаивает на том, что нравственность нельзя абстрагировать от реальной жизни, не умертвив ее в системе моральных догм. Мораль не есть система неизменных принципов, она беспрестанно обновляется с изменением общества и зависима от него, и чем глубже человек погружен в социокультурную жизнь, тем более конкретно и эффективно его нравственное воздействие на нее. Человек несвободен от "суммы необходимостей" и от норм морали, поэтому свобода воли есть, с этой точки зрения, не более чем "чистая иллюзия" "в русле социальной эволюции", а свобода суть ситуационное состояние индивида, необходимое для того, чтобы воображение смогло создать адекватный эпохе идеал. "Свобода есть полезная ошибка для вынашивания идеалов". Нравственность как естественный результат и основа социокультурного опыта принципиально адогматичиа. Отсюда требование "новой морали без догм" (ее основные категории - страдание и удовольствие, добро и зло) и "нового морального сознания" как условия преодоления господствующего в современном мире "состояния диктатуры, капиталистической или пролетарской", и утверждения социалистических принципов солидарности, с одной стороны, и ценностей архентинидада (самосознание-культура-нация) - с другой.

В.Л. Абушенш

ионин

и

ИНЦЕСТ,инцестуозность (лат. incestus - нечистый, порочный) - сексуальные отношения (коитус) с кровными родственниками (родителями и детьми, братьями и сестрами и т.д.); кровосмешение. Предполагается, что в первобытном обществе И. был довольно широко распространен и в ряде ситуаций выступал в качестве доминирующей (или общепринятой) формы сексуальной жизни различных человеческих сообществ. В процессе эволюции культуры И. был практически повсеместно запрещен, табуирован, хотя в незначительной мере существовал как форма династических браков фараонов, императоров и царей и ситуативный вид отношений (библейское повествование о Лоте и его дочерях, материалы судебных архивов и пр.). Ныне существует в форме нетипичного секса, особенно характерного для алкоголиков и лиц с различными расстройствами психики. В мифологии, религии и морали осуждается как грех. В законодательстве большинства стран мира квалифицируется как уголовное преступление и соответствующим образом карается.

В 20 в. проблема И. привлекла внимание ученых и общественности главным образом вследствие знакомства с результатами различных сексологических исследований и интерпретацией И. в психоанализе 3. Фрейда (см.) и работах его последователей. По Фрейду, установление в первобытном обществе табу на И. явилось одним из важнейших моментов и одним из пусковых механизмов создания морали и культуры. Однако вместе с тем он настаивал на существовании врожденного (наследуемого) инцестуозного неосознаваемого (бессознательного) влечения и осознаваемых инцестуозных фантазий, которые у всех людей в детские годы направлены на родителей (Эдипов комплекс). Фрейд считал, что в зависимости от переживания Эдипова комплекса (см.) формируются психика и личность человека и что при определенных обстоятельствах инцестуозное влечение (в форме Эдипова комплекса) инициирует возникновение невроза и становится одним из его компонентов. В аналитической психологии Юнга (см.), наряду с частичным принятием идей Фрейда, исследовались врожденное, бессознательное инцестуозное влечение девочки к отцу (комплекс Электры); инцестуозные чувства; различные психологические аспекты инцестуозных фантазий; психологическая ценность, место и роль табу на И. в создании здорового общества. В гуманистическом психоанализе Фромма (см.) инцестуозность истолковывалась расширительно и приобрела межличностные и социологические измерения. Признавая наличие инцестуозных влечений у детей, Фромм вместе с тем полагал, что в стандартных ситуациях порождаемые ими коллизии разрешаются относительно безболезненно, хотя в аномальных случаях могут предопределить многие моменты жизни человека и его судьбу. Например, мужчина, полностью не изживший Эдипов комплекс, всю оставшуюся жизнь будет испытывать сексуальное влечение только к таким женщинам, которые по отношению к нему будут выполнять материнские функции любви, восхищения и надежной защиты. Согласно Фромму, избыточная привязанность к матери зачастую приводит к возникновению "инцестуозного симбиоза", под которым он понимал явление и уровень наиболее глубо-

кой связи с матерью или ее эквивалентными заместителями (семьей, племенем и т.д.), характеризуемые определенной неотъемлемостью. Но при этом, по Фромму, основная причина сильной эмоциональной привязанности к матери, нередко обретающая форму невротического синдрома, кроется не столько в сексуальном тяготении, сколько в экзистенциальных ситуациях. Определенной новацией Фромма в истолковании проблем И. стало выделение им особого злокачественного типа инцестуозного влечения, который, по его мнению, является главным корнем некрофилии. Фромм, например, считал, что именно этот тип И. обусловил основные характеристики и направленность личности А. Гитлера.

Считая первичные инцестуозные ориентации и привязанности человека существенными ограничителями его взаимодействия с другими людьми, Фромм утверждал, что нормальное становление человека предполагает обрыв инцестуозных связей и обретение свободы. При этом он полагал, что привязанность к родителям является фундаментальной, но далеко не единственной формой инцеста, поскольку в процессе социальной эволюции их функциональными эквивалентами для человека становятся племя, нация, раса, государство, класс, политическая партия и множество других институциональных структур и организаций, отношение к которым со стороны индивида носит неосознаваемый инцестуозный характер. По Фромму, инцестуозные ориентации и привязанности питают национализм и расизм, которые являются симптомами неспособности человека воспринимать себя и других в качестве свободных существ. Настаивая на том, что развитие человечества идет в направлении от инцеста к свободе, Фромм считал, что именно это обстоятельство дает ключ к объяснению универсальности табу на И.

В.И. Овчаренко

ИОНИНЛеонид Григорьевич (р. 1945) - российский социолог, специалист в области теоретической социологии.

Окончил философский факультет МГУ (1970). Доктор философских наук (1981), профессор (1990).

С 1973 по 1988 - в Институте социологии АН СССР; младший научный сотрудник, старший научный сотрудник. В 1988-1989 - зам. директора, и.о. директора НИИ культуры Минкультуры СССР и АН СССР. С 1989 работает в Институте социологии: главный научный сотрудник, руководитель секции "Социодинамика культуры и ценности российского общества". С 1998 - декан факультета прикладной политологии Государственного университета - Высшей школы экономики.

И. начинал как историк социологии, сосредоточившись на исследовании антипозитивистских концепций социологии (социальная феноменология, символический интеракционизм, этноменология) и социологической классики (В. Дильтей, Г. Зиммель, М. Вебер, Ф. Теннис). В сотрудничестве с И.С. Коном, Г.В. Осиповым, Ю.Н. Давыдовым и др. И. предпринял первое в отечественной науке систематическое исследование концепций зарубежной социологии 20 в. И. перевел на русский язык ряд важных классических и новейших работ философии и социологии Запада.

И

ИСКУССТВЕННОЕ и ЕСТЕСТВЕННОЕ

С конца 1980-х в центре интересов И. - темы культурологии, философии и социологии культуры. И. истолковывает культуру не как эпифеномен социальной жизни, а как глубинную матрицу возникновения и воспроизводства социальных форм и отношений, подлинный движитель социального изменения и развития. В этих же работах И. предложена сформулированная в русле социодраматургического подхода концепция культурного инсценирования как механизма социального изменения.

Основные сочинения: "Понимающая социология. Исто-рико-критический очерк" (1978); "Георг Зиммель - социолог" (1981); "Слово и дело критики" (1989); "Russische Metamorphosen" (1995); "Основания социокультурного анализа" (1996); "Социология культуры" (1996 и 1998); "Свобода в СССР" (1997) и др.

ИСКУССТВЕННОЕи ЕСТЕСТВЕННОЕ- категории, указывающие на разные модусы существования объектов деятельности и культуры и задающие принцип дуализма в отношении них. В соответствии с ним системы деятельности (а также языка, культуры и мышления) должны рассматриваться как результат взаимодействия и склейки двух принципиально разных механизмов: искусственного механизма, регулируемого целями и сознательно используемыми нормами, соответственно выражаемого в телеологических терминах: целей, проектов, норм, техники; и естественного механизма, описываемого в терминах объективированных явлений, спонтанных процессов, средовых условий и фиксируемого с помощью феноменальных описаний, моделей, законов и закономерностей. В таком явном виде принцип И.иЕ. был сформулирован Щедровицким (см.) как один из принципов систе-модеятельностной онтологии.

Все организованности культуры и деятельности в рамках такого подхода полагаются кентавр-системами или искусственно-естественными образованиями. В силу этого они не могут быть описаны в онтологически однородных терминах и требуют привлечения по меньшей мере бинарных, дуалистических схем. Это предположение радикально проблематизи-рует и ограничивает применение естественно-научной методологии в социально-гуманитарной сфере. Соотношение И.иЕ. в человеческой деятельности, культуре, мышлении, языке оказывается "пробным камнем" новых методологических подходов. Новая эпистемическая ситуация связана с тем, что объектом исследовательского внимания становятся уже не чисто природные явления в их сопоставлении с человеческой техникой и культурой, а вторичные процессы оестеств-ления и оискусствления (артификации) в рамках самой деятельности. Речь может идти о таких совершенно различных феноменах, как массовое сознание, человеко-машинные системы или развивающее обучение. В новой системе координат проблематизируются или получают новую интерпретацию категории исторически различных культурных парадигм; "космос" и "таксис", "тварное" и "нерукотворное", "природа" и "свобода", "инстинкт" и "разум" и др.

Расширенное толкование категорий И.иЕ., по сравнению с традиционными оппозициями типа "природа - культура", | "инстинкт - разум", получило распространение в различных | подходах. Например, Хайек (см.), разрабатывая эволюционную теорию морали, расширяет употребление категории Е. на процесс культурной эволюции, подчеркивая тем самым его спонтанность и независимость от сознательных намерений отдельных индивидов. Поппер, напротив, выдвигает на передний план И. характер культурных и моральных норм. И это неслучайно: в книге "Открытое общество и его враги" Поппер (см.) стремится построить не объяснительную теорию эволюционного толка, а скорее сформулировать некоторые принципы социальной инженерии. Фигуре все объясняющего историциста он противопоставляет фигуру социального технолога. Нормы культуры поддаются оценке и за них люди могут нести ответственность - именно этот аспект важен с позиций социальной инженерии, хотя Попперу приходите» оговаривать, что нормы не являются результатом произвольной конвенции или целиком продуктами разума. Таким образом, он расширяет употребление категории И. Хотя подходы Поппера и Хайека имеют много общего, тем не менее столь разная категориальная фиксация норм культуры весьма показательна.

Граница между И.иЕ. внутри самой культуры и деятельности оказывается не субстанциональной, абсолютной, но каким-то образом зависящей от самоопределения исследователя и способа выделения объекта. Интерпретация соотношения категорий Е.иИ. исторична. Соответствующая проблематика неоднократно меняла свои тематические контексты. Вычленяются онтологические, логические, эпистемологические, семиотические, антропологические аспекты проблемы И.иЕ. Несмотря на разнообразие, их объединяет одно: понимание того, что традиционные формы отношений между И.иЕ., заданные прошлыми культурными парадигмами (античность, Средневековье, Новое время, эпоха Просвещения), неадекватны новой социокультурной реальности.

Исторически проблематику И.иЕ. можно обнаружить уже в платоновском диалоге "Кратил", где обсуждается вопросе том, закрепляет ли язык форму за содержанием "по природе* или "по соглашению". И уже в другой постановке эта же проблема проходит сквозь все Средневековье (спор об универсалиях). Номиналисты подчеркивают "тварный" характер универсалий и их конвенциональный характер, трактуя единичные вещи в относительно естественной модальности. Реалисты, говоря об универсалиях, напротив, настаивают на их "нерукотворном" статусе "объекта" и "сущности", переноа при этом маркер "тварности" скорее на единичные вещи, И.иЕ. компоненты в мышлении и знании находятся в центре оппозиции эмпиризма и рационализма: являются ли знани (идеи) результатом конструктивной деятельности разума иле они имеют естественную основу в ощущениях и чувства Смена теологической картины мира на онтологию природы приводит не толь::о к изменению способа интерпретации И.иЕ., но и к появлению нового тематического контекста: природа и техника, или, в методологическом аспекте, сои-

искусственный интеллект

И

ношение искусственно-технического (инженерного) и естественно-научного подходов. В общей форме проблема связи онтологии природы и технического действия человека ставилась и решалась Ф. Бэконом в "Новом Органоне". Заданная им парадигма определила форму осмысления проблемы И.иЕ. на протяжении более трех веков.

С развитием исторического мировоззрения проблема И.иЕ.получаст новое направление тематизации. Источником проблематизации выступают дискуссии о природе человеческих законов, норм и моральных установлений. В этой связи, например, Д. Юм замечал, что этика постоянно совершает грубую ошибку, полагая, что из описания того, что имеет место, можно вывести какие-то утверждения о моральном добре и долге. Тем не менее общая форма отношений между "Е." и "разумным", установленная и закрепленная Просвещением, допускала как натуралистическую трактовку ряда культурно-исторических процессов, так и онтологизацию разума или перенос рационалистических схем на естественно-исторические и эволюционные процессы (например, приписывание истории цели или историческую объективацию "прогресса"). Как соотносятся между собой сознательные действия отдельных субъектов, реализующих те или иные нормативные (целевые, проектные и т.д.) представления и берущих ответственность за их реализацию, и "естественный" ход истории, определяемый сложившимися материальными и социокультурными условиями? - так можно сформулировать историко-философскую постановку проблемы И.иЕ.

По-существу, эта проблема была поставлена уже Марксом и его рассуждениями о естественно-историческом процессе. Хотя предложенное решение не может быть признано удовлетворительным, чем, собственно, и была вызвана последующая критика Погшсра. Общее решение, предложенное в 20 в., казалось простым - нужно установить онтологическую двойственность систем и организованностей деятельности как искусственно-естественных образований (Щедровицкий), или, как писал Поппср, установить дуализм фактов и норм, т.е. взаимную независимость феноменальных и нормативных описаний. Наибольшее распространение и проработку получила, однако, чисто логическая сторона проблемы И.иЕ., выраженная в так называемом "принципе Юма": невозможно с помощью одной логики перейти от утверждений со связкой "есть" к утверждениям со связкой "должен". Но не меньшее значение имеет онтологическая и методологическая стороны вопроса. То, что жестко противопоставляется в логике, в онтологии должно быть связано в рамках единого системного представления объекта - деятельности, языка, мышления. И методологическая постановка: каковы способы и формы организации объектов нашей деятельности как искусственно-естественных систем. Этот вопрос становится ключевым в сфере оргуправлепия, где именно определение баланса между контролируемыми естественными процессами и искусственными воздействиями на систему составляет главную проблему. Практическая реализация принципа И.иЕ. в деятельности означает, что субъект должен всякий раз заново производить самоопределение по отношению к ситуации деятельности,

выделяя в ней "Е." и "И." компоненты. Ничто в деятельности не является "Е." или "И." самим по себе, оно становится им в зависимости от позиции, занимаемой субъектом в деятельности.

Наиболее артикулированную и технически отработанную форму этот принцип получил в СМД-мстодологии (см.). Здесь категории И.иЕ. употребляются не только в общей объяснительной функции, по и как: 1) конструктивные элементы ряда онтологических схем, 2) методологическое средство анализа конкретных систем деятельности, 3) реальный принцип самоопределения в деятельности по отношению к ее материалу и предмету, дающий основания для проявления активности (введения и инициирования факторов, проявления свободы и творчества) и пассивности (принятия данности, учета факторов и условий, следования законам). Исходя из квалификации систем деятельности в категориях И.иЕ., определяется форма выражения этих систем в языке: искусственная сторона выражается и терминах норм, проектов, целей, а естественная - в терминах законов, описаний и моделей.

АЛО. Бабспщев

Согласно установившейся в отечественной философской и социогумапитарной литературе традиции, принято полагать, что науки и специальные дисциплины,…

И

ИСКУССТВО

знаками и символами. При этом реальная и потенциальная практика применения компьютеров в системах управления социальными объектами (рефлексия над которыми, как известно, кардинально трансформирует их самих) обусловливает вывод о новой объектной сфере, порождаемой функционированием систем И.И. Новая область общественной вовлеченности И.И. включает в сферу своего воздействия принципиально не осваиваемый людьми ранее класс объектов: активных, обладающих "свободой воли", способных к изменению (спонтанному либо осмысленному) критериев управления и самоуправления, а также с изменяющимися во времени целями их собственного существования.

Как правило, в специальной литературе традиционно принято акцентировать именно подражательный, подчиненный и "вторичный" статус принципов функционирования "разумных машин" - носителей И.И. Так, в "Словаре по кибернетике" (1979) И.И. Глушков подчеркивал, что под И.И. правомерно понимать "искусственную систему, имитирующую /выделено нами. - И.К.1 решение человеком сложных задач в процессе его жизнедеятельности". При всем (весьма значительном) диапазоне различий между несовпадающими версиями роли теорий И.И. (например, эвристическими, "бионическими" либо "субстратно-моделирующими") их общим знаменателем правомерно полагать воспроизведение метапроцедур создания человеческим разумом оригинальных программ собственной творческой деятельности. При этом финальное разрешение проблемы создания И.И. принято полагать вопросом времени (т.е., в конечном счете, как технологическую).

И.Д. Карпенко

Понятие "И." коннотируется историческими изменениями (трансформациями) форм и типов культуры, их взаимодействиями, а соответственно -… своей эмпирически-фактичной неопределимости, И. может быть специфицировано… Традиция подобного феноменологического понимания И. сложилась уже в античном мире, когда были эксплицированы три…

И

возможность ее явления для эстетического сознания. Эта проблема представлена как гносеологическая составляющая познания И., его философского осмысления. Здесь истина рассматривается в своем явлении не в ноэтически-логической системе, а в своей эйдологической форме ("виде" в букв, смысле слова). Наиболее адекватной формой такого раскрытия истины через ее конституирующий и полагающий эйдос может считаться миф (мифологема) - смысловое фигуративное образование, в котором осуществляется "иерофания" (явление священного, а, стало быть, законосообразного и необходимо сущего). Эта традиция характерна осмыслению гносеологической сущности И. с 3 в. вплоть до Нового и новейшего времени. В любом случае в гносеологическом плане И. устанавливает феноменальное присутствие вещи и устремлено в трансцендентные основания всякого присутствия. Мифологема может считаться наиболее фундаментальной формой явления И., в которой в единстве представлены существенные феноменальные аспекты творческого акта: внеязыко-вая (внезнаковая) действительность; личностно-определен-ный, в плане присутствования, субъект (художник, поэт); знаковая реальность, представляющая и указывающая фактичность в И. В мифологеме И. раскрывается в полноте своего бытия, но тем самым оно же не является самостоятельным видом чисто художественной деятельности, схватывая практически всю совокупность бытия как единства творчества и творения. Христианство, предполагая трансцендентность абсолютного субъекта (личного Бога), предлагает символическую форму осуществления И. в виде символа-откровения (завета), постоянно поддерживающего связь (диалог) Творца и Твари. Такое И. имеет Богоданный характер (сюжеты и откровения Священного Писания, теофанические каноны священных изображений, видения и т.п.). Однако в этом постижении трансцендентного через символ уже дает себя знать и творческое своеволие "твари", художника. В этот период понятие "И." коннотируется смысловым акцентом "искус", "искушение". Символ в христианской культуре еще не есть художественное произведение, он остается в границах явления самого феномена И., явления, непосредственно связанного с трансцендентными основами творчества. В этом отношении нет четкой границы, к примеру, между иконой, созданной мастером, и сугубым естественным знаком теофании (след ступни Богородицы, нетленные мощи, вещественные символы Священной истории). Событием, радикально преобразовавшим ситуацию И., можно считать принятие западным христианством принципа "филиокве", откуда воспоследовало постулированное Фомой Аквинским учение "о двух истинах", что привело к известной эмансипации как человеческого (тварного) познания истины, так и, собственно, человеческого творчества. Тварная действительность (эмансипированная природа) сама есть относительно самодостаточный исток бытия, а человек предположен здесь в качестве гносеологического и творческого субъекта. Субъективно творец (художник) уже отделен от мира, который теперь противопоставлен ему в форме объекта и предмета эмпирически поставленных целеполаганий. В подобной ситуации И. оказывается лишь

способным описать, отобразить мир в художественных произведениях, которые, по точному замечанию Фейербаха, "не претендуют на то, чтобы быть действительностью". В художественном творчестве начинают доминировать аспекты "техне" - мастерства, умения, и "мимесиса", в плане формального подражания природе, взятой в ее "естественной закономерности". Так складывается "классическая" модель И. как мира художественных произведений, сформированного на эстетических принципах и обращенного к воспитанному эстетическому чувству (восприятию) и суждению (вкусу). Поскольку в этот же период наиболее актуальной составляющей человеческой культуры становится историзм в форме тотальной всемирной истории, полагающей решение телеологической задачи человечества (Гегель, Маркс), то вместе с этим возникает и классическая история искусства (Винкель-ман), ориентированная на постижение (воспроизведение) прекрасного в его идеальной эстетической форме. Классическая модель мира И. становится определяющей и фундирующей для построения всего "Европейского проекта", что предполагает ее соотнесенность со всеми сторонами европоцентристского мироустройства.

Классический мир И. предполагает образцовость (нормативность) как в плане ориентации на прекрасный идеал, буквально отрафинированный из так называемых классических исторических эпох (ср. "классическая античность", "классическое (высокое) Возрождение"), так и в плане преобразования жизни, выразившееся в социологизированной тематиза-ции соотношения "прекрасного" и "жизни". Формирование объективированного "классического мира И." вместе с установкой на художественный (эстетический) субъект приводит к появлению квазинаучной парадигматики изучения И. с системой процедур, позволяющих изучать, оценивать, устанавливать закономерности развития И. на основе субъективных критериев. Развитию И. Нового времени сопутствуют искусствоведение, теория И. (Вельфлин), художественная критика. Само И. (мир классического И.) рассматривается как специфическая система адекватного описания (отображения) вне-художественной действительности, основным значащим элементом которого является художественный образ. Проблематика художественного образа, наиболее полно представленная в "Эстетике" Гегеля, была попыткой разрешения противоречия между фактичной предметностью произведения И. (что и как представлено) и его смыслом (в терминах классической эстетической теории - противоречие между содержанием и формой). Художественный образ трактовался, по-преимуществу, как продукт творческого воображения, возникающий в процессе создания и восприятия произведения. Однако жесткая привязка художественного образа к процедуре отражения действительности - достоверной и оформленной, привела к целому комплексу парадоксов, связанных с принципиальной неадекватностью "художественного" и "реального" миров. Эта ситуация была отфиксирована Шопенгауэром и Ницше, отфиксирована в форме обостренного внимания к теме POIESIS как необходимого средства формирования самой художественной предметности, остающейся ак-

И

ИССЛЕДОВАНИЕ СЛУЧАЯ

туальной и по сей день. Именно POIESISкак основополагающий момент художественного творчества стал той основой, на которой возникли многообразные инновационные течения, обычно определяемые термином "modern art", значительно трансформировавшие всю концепцию, а вместе - и практику И. конца 19 - начала 20 в.

На рубеже веков обозначился длящийся на протяжении всего 20 в. конфликт классической и инновационной традиций, в недрах которого все ярче обозначается глубинная трансформация И. и выход его в совершенно новое измерение человеческого существования, достаточно точно выраженное М. Хайдеггером: "Искусство вдвигается в горизонт эстетики. Это значит: художественное произведение становится предметом переживания и соответственно искусство считается выражением жизни человека". Подобный статус И. предполагает не классическое строение художественного мира и равноправное сосуществование и коммуникацию разнообразных культурных миров, сопряженных с жизнедеятельностью столь же различных, зачастую динамично меняющихся человеческих существ, самоорганизующихся по политическим, хозяйственно-экономическим, этническим, религиозно-этическим и ценностным принципам. Коммуникативный принцип структуризации художественного (культурного) мира, к концу века принявший тотальный характер, видоизменяет способ и форму бытия И., которое становится преимущественно знаковым образованием (дискурсом), несущим (передающим, коммуницирующим) ценностные значения.

Современное И. представляет собой сложную систему коммуницирующих форм и направлений, нередко объединяемых так называемым "постмодернистским проектом". Особенностью разнообразных "модернистских" артефактов стало непосредственное присутствие автора-исполнителя в реализации художественного акта, который направлен на публичную провокацию, которая завершается вместе с исполнением. Что же касается художественной (эстетической) концепции, то она реализуется в модернизме в форме программы, манифеста и антропологических рефлексий. В целом можно констатировать, что феномен "современное И." - скорее гуманитарно-антропологический проект, резко, иногда агрессивно направленный против тотально господствующих систем социальных самореференций - политической и экономической. В силу этого возникающие в процессе художественного акта сообщества носят маргинальный и временный характер. Однако "современное И." в его авангардных формах далеко не исчерпывает современную художественную культуру, которая удерживается классической парадигмой, оформленной в форме классического художественного образования, музея, академических институтов, которые включены в систему массовой коммуникации и в отношении к которой современные формы художественной деятельности опознают себя в эстетическом и художественном планах. Наконец, картина современного И. и современной художественной культуры была бы неполной без феномена массовой культуры, принципиально ориентированнойна массовый художественный рынок и производство идеологем массового сознания (культ

звезд, потребления, массовых фобий, жизненного успеха). Массовая культура развивается по преимуществу в средствах коммуникаций, непосредственно представляющих господствующие политические, экономические и идеологические референции общества и непосредственно включающие социализирование индивидов в тотальные системы власти.

О.Н. Кукрак

Нам доступно для наблюдения только В. Подобную схему имеют и качественные исследования, предлагаемые в рамках обоснованной теории. Очевиден… Исследование частных случаев - достаточно распространенная форма исследований.…

А. П. Ренет

ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ(материалистическое понимание истории) - социально-философская и социологическая парадигма (см.), созданная и разработанная Марксом (см.) и Энгельсом (см.). В основе И.М. лежит методологическая процедура апплицирования диалектической схемы развития по Гегелю на тенденции развития социально-экономической структуры человеческого общества. И.М. объясняет внутренние взаимозависимости общественных структур по универсальной системообразующей формуле: "Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не

ИСТОРИЯ

И

сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание". По Энгельсу, общественное развитие и его закономерности задаются (с некоторыми оговорками) материальными условиями жизни людей.

Амбиции теоретиков и апологетов И.М. на придание ему статуса универсальной парадигмы социальной философии и социологии, основанной на позитивистских методологиях, натурализме в трактовке общества и причинно-механической модели мирообъяснения, были опровергнуты достижениями общенаучных и гуманитарных дисциплин 20 ст. - новейшими макроэкономическими моделями, общей теорией систем, представлениями о нелинейных процессах, данными наук о массовых коммуникациях. Одновременно крушение социализма в Европе, наиболее общей санкцией которого на теоретическом уровне являлся И.М., наглядно продемонстрировало реальные преимущества современных неортодоксальных социологических, политологических, психоисторических и прочих методик адекватного отображения и перспективной реконструкции хода исторического процесса. Серьезные сомнения европейских интеллектуалов в правомерности концепции неограниченного социального прогресса (сердцевины и "души" И.М.) также содействовали закату этой некогда модной идеологической доктрины социально-философского толка. См. также: Маркс.

А.Л. Грицанов

ИСТОРИЯ- движение общества во времени, предмет изучения историографии и философии И. Непосредственно И. предстает как прошлое человеческого общества, ретроспективное освоение которого (признание его как своей собственной И.) открывает человеку исторический характер современности. Современность непрерывно вырастает из прошлого и, выполняя свою историческую миссию, сама уходит в прошлое.

Динамическое единство прошлого и настоящего раскрывает И. как свершение или осуществление некоторой цели ("прогресса цивилизации", "социальной справедливости", "освобождения человека" и т.п.). И. образует наполняющий время смысл; от абстрактного календарного времени, служащего средством датирования или измерения длительности процессов, историческое время отличается содержательной определенностью. Оно может быть то более, то менее насыщенным историческими событиями, может течь то медленнее, то быстрее - в зависимости от темпа исторических трансформаций оно может быть временем героев, временем несбывшихся надежд или вовсе историческим безвременьем. Индивид погружен в И. и реализует себя как человека, соотнося свое социальное поведение с глубинным течением И. Сравнительный анализ различных культур обнаруживает разнообразие представлений об И. В частности, если в обществах, заряженных на прогресс, историческое время понимается как текущее из прошлого через настоящее в будущее, то в историческом сознании традиционных обществ прошлое находится впереди настоящего - как образец, к которому надлежит максимально приблизиться. Более того, обнаруживает-

ся, что сама идея И. свойственна лишь цивилизованным обществам, появившимся впервые в 4 тысячелетии до н.э.; в архаических (первобытных) обществах господствует мифологическое, а не историческое сознание. Поэтому архаические общества могут быть в известном смысле определены как доисторические - не имеющие реального опыта И.

Идея линейной И. впервые оформляется в античной культуре. Важнейшей предпосылкой привычных для нас представлений об И. явилось христианство, в центре внимания которого находятся не природные процессы, а определенным образом понятая человеческая И. - И. спасения. Структурируя историческое время последовательностью уникальных событий (сотворение мира и человека, грехопадение первых людей, первое пришествие Христа и его искупительная жертва, открывшая человеку возможность спасения, грядущие конец света и Страшный суд), христианство сформировало представление о линейной направленности и необратимости И., преодолев тем самым циклизм в восприятии времени, свойственный язычеству. Христианство, являясь мировой религией, обращенной к "человеку вообще", заложило основы трактовки И. как единого в своей сущности всемирно-исторического процесса. В новоевропейской культуре историческое сознание получило интенсивное развитие в конце 18-19 в. 19 в. - "столетие историков" - характеризуется настоящим культом И. В условиях падения влияния традиционных форм религии было осуществлено своеобразное обожествление И. Предполагалось, что ход И. обладает высшей целесообразностью, "в конечном счете" окупает все жертвы и каждому воздает по заслугам. Единственное, о чем должен заботится человек, коль скоро он претендует на участие в И., это - "не отстать от прогресса". Катастрофизм реального исторического опыта сильно подорвал наивно прогрессистскую веру в гарантированность и провиденциальную разумность И. Разбожествление И. совершалось по-разному. Наиболее раннюю версию, восходящую еще к середине 19 в., представляет собой марксизм: И. не есть некое богосоразмерное разумное начало, преследующее "высшие" цели, И. создает сам человек, занятый удовлетворением своих материальных потребностей. Историческое событие образуется пересечением множества индивидуальных действий, столкновением частных интересов, и это случайность, которая служит проявлением исторической необходимости, - объективной эволюции общественного производства. Акцент на анализе материально-экономических процессов демистифицировал идею И., однако вера в непреложную историческую необходимость обернулась мессианством и небывалой жестокостью людей, якобы познавших "объективные законы общественного развития" и выступивших вершителями "суда И.". Другой вариант реакции на разбожествление И. представляет собой весьма популярный в 20 в. неомифологизм. Историческое время, утратившее высшую целесообразность, становится бессмысленно-мучительным для человека. Неомифологизм пытается преодолеть "кошмар И." посредством актуализации опыта мировосприятия, свойственного архаическим культурам, снимающим линейность исторического времени мифом о вечном

И

'ID"

возвращении. Однако бегство от идеи И. не приводит к прекращению реальных ее кошмаров и означает фактически уклонение от ответственности за происходящее. Сохранение тезиса об исторической ответственности человека стало возможным, как оказалось, посредством антропологизации И. Исторический процесс лишается какого бы то ни было надчеловеческого смысла, единственный смысл И. - это самореализация человека как свободного существа. Ткань И. образуется творческими ответами человека на безвыходные, с точки зрения прежнего опыта, ситуации. И. не гарантирована человеку, и ход ее не предопределен, И. держится постоянным усилием человека реализовать себя как свободное существо, независимое от внешней обусловленности. Саморазвитие и самоценность человека становятся мерой прогресса как сквозного смысла И. Однако в 20 в. в историческое мышление проникают идеи прерывности и множественности, вообще подрывающие основополагающий тезис о смысловом единстве И.

Освоение обширного неевропейского материала выявило скрытый европоцентризм привычного представления об И. как едином всемирно-историческом процессе: смысл И. (неограниченный прогресс) и ее периодизация (Древний мир -Средние века - Новое время) были определены на основе западного исторического сознания и представляют собой его неправомерную универсализацию. Концептуальная модель всемирной И. унифицирует изучаемые общества, тогда как реальный исторический материал свидетельствует в пользу их уникальности и открывает И. как многообразие типов исторического развития. Однако оборотной стороной тезиса об уникальности каждой цивилизации является признание их эквивалентности - они равноценны в силу отсутствия общей шкалы, позволяющей произвести их сравнительную оценку; единый поток И. распадается на множество разнородных ло-

кальных историй. Тем самым историческое мышление оказывается перед дилеммой: остаться в плену культурного империализма или вообще лишить И. общей смысловой направленности. Выходом из тупика является, по-видимому, переосмысление сущности исторической реальности. Привычная идеология прогресса как смысла И. основана на противопоставлении природы и И., природная среда здесь трактуется как пьедестал социально-исторического развития, средство удовлетворения человеческих потребностей. Глобальный экологический кризис, демонстрируя невозможность безграничного прогресса, выявляет глубокую укорененность человеческой И. в динамике биосферы Земли и по-новому открывает нам единство судьбы всего человечества (перед лицом возможного самоуничтожения).

По-видимому, на смену теории "всемирной И." может прийти концепция "глобальной И.", основанная на расширенном понимании исторической реальности и сочетании идеи планетарного единства человечества с признанием самобытности локальных социо-природных систем. Причем глобальная И. - это не столько теоретическая, сколько практическая проблема: человечество должно обрести новый тип историчности, решив две взаимосвязанные задачи: выработать стратегию коэволюции общества и природы и обрести прочное глобальное единство посредством диалогического взаимодействия различных культурных традиций. Пока это не произошло, идея И. остается одним из самых загадочных и противоречивых продуктов человеческого разума. В трактовке современной философии концепт "И." неуклонно уступает место теории "постистории". См.: Социальная философия, Всемирная история.

В.Н. Фуре

"ID" - см. "ОНО".

К

КАНЧЕВСКИЙИгнат Владимирович (литературные псевдонимы: Игнат Абдзиралович - по имени и фамилии главного героя романа М. Горецкого "Две души", Ганная Голубянка) (1896-1923) - белорусский философ и публицист. В 1913 окончил Виленское реальное училище, учился в Петербургском технологическом институте, на филологическом факультете Московского университета, был слушателем Высших кооперативных курсов при народном университете имени А.Л. Шанявского. После образования БССР переехал в Минск, где принимал активное участие в белорусском культурно-просветительском движении, а после создания в 1919 Литовско-Белорусской Советской республики - в Вильню. Скончался от туберкулеза легких.

Философские, социологические и общественно-политические взгляды К. изложены в эссе "Извечный путь. Опыты белорусского мировоззрения" (Вильня, 1921), характеризующемся оригинальностью философско-культурологического анализа, яркой образностью стиля повествования и глубоко личностным отношением к предмету рассмотрения - исторической судьбе белорусского народа. Работа К. тематически близка концепциям культурно-исторических типов Данилевского, К.Н. Леонтьева, морфологии культуры Шпенглера, историософии Бердяева, но прежде всего характеризуется сильными экзистенциалистскими мотивами. Согласно концепции К., Беларусь на протяжении всей своей истории, начиная с 10 в. - времени крещения, - была ареной борьбы двух направлений (типов) европейской культуры - западного и восточного. В результате этой перманентной борьбы возникло и оформилось специфическое белорусское национальное мировоззрение - "колебание между Востоком и Западом и искренняя неприязнь к тому и к другому являются основной чертой истории белорусского народа". В таком историческом наследии коренится "великая трагедия народного духа", которому отказывают в праве на самобытность, не понимая, что "вместе с белорусскостью мы теряем и лучшую часть человечности". Отмечая привлекательные для белорусов качества человека Востока - простоту, искренность, доброту, соответ-

ствие внешности внутренней сущности, и Запада - большую объективность, способность к компромиссам, терпимость к чужому мнению, К. раскрывает причину, почему в итоге белорусский народ не делает окончательного выбора между европейскими культурами Запада и Востока. Это сопровождающее всю его историю "насилие над нашими душами", которое осуществлялось в разных формах: "Восток сразу захватывает много, Запад - по своей деликатности - меньше ... Зато Запад - великий человек на малые дела, и его способности сильно отдаются на белорусской шее". Не соглашаясь со сложившимся мнением о неспособности белорусов выразить свой культурный идеал - поскольку они остаются в ситуации социокультурного выбора между мессианскими культурами Востока и Запада, - К. говорит о необходимости внутреннего культурного самоопределения и создания своих, национальных форм культурной жизни.

Сознавая сложность этого процесса духовного возрождения, К. предостерегает от возможности появления собственного, белорусского мессианизма - "как бы найденные формы новой белорусской жизни не стали для нас самих великой тюрьмой и издевательством". В этом плане наибольшую опасность представляет характерная и для Востока, и для Запада застывшая "форма жизни" - уклад, нормативная нерушимая модель социального и духовного бытия, сложившаяся в результате человеческой деятельности. Первооснова ее силы - в любви человека к плодам своего творения, в желании им вечного существования и, с другой стороны, в "корысти", т.е. выгодности формы. К. артикулирует факт приобретения формой тем большей нормативности, чем слабее развита духовность народа, хотя признает принципиальную необходимость формы - в ней заключена сущность материальной жизни. Однако, по К., следует стремиться искать формы, приспособленные к изменчивости жизни, эластичные, текучие. Истинная основа жизни, по К., - свободное творчество, пример которому можно найти в искусстве, которое "не имеет своего канона, не имеет утвержденных путей, образцов". К. дифференцирует понятия субъекта индивидуальной (человек)

К

КАПИТАЛИЗМ

и социальной (народ, нация) деятельности: если отдельный человек может найти личное спасение в художественном творчестве, то в общественной жизни массы идут к социальному творчеству всегда только через политический переворот и революцию. Согласно К., это не лучший путь для народа, но единственно возможный в условиях, когда народ лишен свободы творчества и возможности развивать национальную культуру. Вместе с тем К. подчеркивает, что творчество масс основано на творчестве единиц, и революция без индивидуального творчества - лишь великая беспросветная смута, пример чему - Россия. Гарантировать возможность общественного творчества можно только в случае отсутствия чужого принуждения, для чего, соответственно, необходима политическая независимость.

В качестве оптимального варианта человеческого общежития и условия для возможности реального творчества К. предлагает кооперацию - "единственное общественное явление, которое без принуждения объединяет своих членов и не декларирует принуждения для других". В кооперации К. импонирует отсутствие "готовых рецептов улучшения жизни", какого-либо идеала, т.е. застывшей формы. Лозунг кооперации, по К., - "Твори. Создавая - разрушаем". Тем самым, согласно К., свободное творчество человека становится единственным идеалом для всего будущего общества.

В. Т. Новиков, О. В. Новикова

Статус одной из базовых категорий обществоведения понятие "К." приобретает в начале 20 ст. в результате публичной полемики М. Вебера (см.)… стремлению к наживе в рамках непрерывно действующего рационального… При К. система экономики характеризуется правом человека на владение и распоряжение частной собственностью и капиталом…

К

КАПИТАЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ

нивают роль традиции и религиозных предписаний, не учитывают сложившихся структур родственных связей, являются по существу западноцентристскими и строятся на идеях протестантской этики (см.). В исследованиях динамики К.С. в США Патнэм констатирует существенный спад общественной активности в 1970-1980-е в электоральном и политическом поведении, волонтерском участии в программах неправительственных организациях, участии в добровольных ассоциациях, чтении газет, посещении родственников и друзей, коллективном времяпрепровождении. Проведенный анализ практически не учитывает поколенный эффект (дети Великой депрессии, послевоенного демографического скачка и дети 1980-х), изменение условий и стиля жизни (урбанизация, территориальная мобильность), развитие электронных средств коммуникации и новых форм досуга. Бурная активность неправительственных организаций в предыдущие десятилетия могла отражать чрезмерную политизацию частной жизни. Не получили объяснения другие эмпирические факты, напр., высокие показатели измеряемого К.С. в чернокожих гетто.

Несмотря на критику, индивидуалистический подход к измерению К.С. доминирует в исследовательской программе Всемирного банка, посвященной устойчивому развитию стран и регионов, и большинстве экономических и социологических моделей. Индивидуальные индикаторы К.С. включаются в опросники Всемирного опроса ценностей. К ним относятся вопросы: Сколько своих соседей вы знаете по именам? Присматривают ли соседи за вашей квартирой во время вашего отпуска? Часто ли сталкиваетесь в магазинах с друзьями? Как много у вас знакомых? Часто ли разговариваете по телефону с родственниками? Приглашаете ли вы к себе домой коллег? Сколько раз вы обращались за советом к другим людям за последние три месяца? Считаете ли вы свой район безопасным? Считаете ли вы, что полиции/милиции в вашем городе можно доверять? Знаете ли вы, кто является депутатом местного представительного органа от вашего округа? Насколько вы терпимы к людям, поведение и привычки которых сильно отличаются от ваших? Легитимность усреднения подобных показателей проблематична, поскольку любая агрегация теряет эффект социальности, связности.

Одним из индикаторов К.С. является принадлежность к группам, наличие контактов. Однако качество и интенсивность этих контактов определяются факторами, внешними по отношению к теории К.С. Так, полезность слабых связей (см.) увеличивается обратно пропорционально рыночному развитию. Наличие структурных дыр (см.) в социальных связях существенно в среде с высокой конкуренцией. Искусственное поддержание структурных дыр снижает уровень взаимного доверия и тем самым уменьшает К.С. Связь между измеренным количеством контактов в социальной сети, количеством групп и индуцированным К.С. нетривиальна и опосредована множеством переменных. Так, картографированные Л. Уор-нером 22 000 групп в городке "Янки-сити" с населением в 17 000 невозможно интерпретировать без дополнительной информации.

Эмпирические исследования в странах Восточной Европы часто используют двусмысленные или архаичные индикаторы принадлежности (членство в коммунистических партиях), неадаптированные к культуре шкалы модернизма и протестантской этики, двусмысленные измерения К.С, специфического для секторов общественного производства. Не учитываются поколенный эффект и экономические условия (транспортные коммуникации, телефонизация, наличие сектора частных услуг).

Хотя К.С. создается и поддерживается в межличностных и межгрупповых отношениях, его не следует путать со сплоченностью и солидарностью. Последняя может создаваться как позитивным отношением к внешнему социальному окружению, когда членам других групп приписываются положительные качества (большой радиус доверия, по Ф. Фукуя-ма), так и негативной, когда внешние группы воспринимаются враждебно (большой радиус недоверия). Во втором случае общественная этика оправдывает аморальное поведение по отношению к другим ради блага своих (двойную мораль), и совокупный социальный капитал уменьшается. В частности, действия политических организаций часто направлены на достижение желаемых целей (солидарности) за счет эскалации враждебности к представителям других общностей. Особого внимания заслуживают серьезные социальные аномалии -усиление социального неравенства и практик социального исключения при определенных распределениях К.С.

В целом К.С. является привлекательным и креативным объяснительным понятием, однако соответствующая теория негомогенна и внутренне противоречива, ее определения свойственны, предсказания и объяснения тавтологичны, совокупные индексы К.С. недостаточно валидны, конструкты плохо измеряемы, а рекомендации для социальных лидеров и политиков невнятны.

СВ. Сивуи

КАПИТАЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ- совокупность приобретенных знаний, навыков, умений, опыта, жизненной мудрости, ценностей и норм, повышающая шансы индивида на рынке труда в терминах размера совокупной заработной платы и условий труда. Понятие "К.Ч." было введено в работах экономистов социально-ориентированной чикагской школы в начале 1960-х. Т. Шульц использовал его в самом широком смысле, включая миграцию и здоровье. В работах Г. Беккера (Нобелевская премия, 1992), Дж. Минсера и М. Фридмана основным проявлением К.Ч. служило формальное и неформальное образование.

Основными свойствами К.Ч. являются неотчуждаемость от индивида, воплощенность, непередаваемость (хотя порождаемые услуги могут быть предметом купли-продажи); относительно низкий индивидуальный контроль за скоростью и формами приобретения; экономические последствия для общества и индивида; аккумулируемость в течение длительного времени и на основании уже имеющегося финансового, человеческого и социального капиталов; приносит экономические

КАРДИНЕР

К

блага лишь при условии дополнительных усилий (инвестиций времени в оплачиваемую работу). Подобно финансовому капиталу, необновляемый К.Ч. подвержен истощению и устареванию. Возможности межиндивидуального преобразования капиталов ограничены и сводятся главным образом к финансовым вкладам родителей в образование детей. Связи на надындивидуальном уровне более очевидны: социальные связи и отношения в семье (социальный капитал), и финансовые инвестиции способствуют получению К.Ч., а накопленный К.Ч. ведет к приобретению социальных норм, толерантности и доверия (капитал социальный - см.), а также к техническому прогрессу и росту экономического производства.

В отношении образования обычно различают общий и специфический К.Ч. Первый связан с получением универсальных навыков и знаний, повышающих шансы индивида на рынке труда, иногда в разных профессиональных областях. Его приобретают в основном в формальных образовательных институтах, открытых курсах и повседневных взаимодействиях. Под вторым понимают знания и умения, специфические для сектора или отрасли (напр., маркетинг или сельское хозяйство), отдельной организации или фирмы. Специфический капитал связан с социализацией внутри организации, приобретением полезных контактов, знакомством с организационным кодексом норм и рабочими секретами. Овладение им облегчает индивиду продвижение по служебной лестнице, получение прибавок и иных благ внутри данной организации. Кроме того, различают количественные и качественные аспекты К.Ч. Последние отражают качество и репутацию образовательного института, достигнутый технический прогресс.

Анализ, проведенный Г. Беккером, показывает устойчивую связь между образованием, измеренным в годах учебы в формальных заведениях, и последующими заработками. Превышение доходов выпускников колледжей над доходами выпускников школ во второй половине прошлого века в США составляло 40-60%, за исключением 1970-х, когда различия упали до 30% и вызвали тревогу социальньгх исследователей и экономистов (книга М. Фридмана "Сверхобразованные американцы"). Беккер показал, что при условии статистического контроля за расходами на образование (плата за обучение и отсроченная обучением возможность получать зарплату) и ряда социально-экономических переменных, экономические дивиденды К.Ч. остаются устойчиво высокими в рыночных обществах. Беккер распространил предположения теории К.Ч. на брачно-репродуктивное поведение. В частности, более образованные люди имеют более высокую рыночную стоимость и потому более придирчиво ведут себя на "рынке" женихов и невест, отсрочивая момент вступления в брак. Многие исследователи не находят эмпирического подтверждения подобным предсказаниям. Г.-П. Блоссфельд, используя анализ событийный (см.), показал, что действительным предиктором времени вступления в брак является не накопленное образование, а сам факт занятости в учебных программах. Другими словами, более позднее создание семьи отражает рациональное биографическое решение получить образование и лишь затем заниматься другими делами.

Теория К.Ч. претендует на объяснение различий в доходах в связи с образованием и возрастом; связь безработицы с индивидуальным уровнем навыков и знаний; более частой смены мест работы и более интенсивное посещение курсов в начале трудовой биографии; патернализм в странах с отсутствием рыночных отношений. Тем не менее многие социологи и особенно экономисты настороженно относятся к теории К.Ч. в ее строгой формулировке. Дело в том, что теории строятся на не совсем реалистичных предположениях о совершенной конкуренции на рынках труда, взаимозамещаемости разных форм К.Ч. и равной доступности образовательной возможности для индивидов. Объективная и субъективная ценность образования также различна в разных странах, культурах и для разных поколений. Так, год, проведенный в университете, имел разную цену для поколения 1950-х и в настоящее время.

Понятийный аппарат теории К.Ч. используется международными организациями для мониторинга устойчивого развития наций. Устойчивость означает монотонный рост измеренных показателей. В качестве таковых используется 4 группы агрегированных индикаторов, по два для образования и здоровья. Исходные образовательные индикаторы для межстра-нового сравнения включают характеристики образовательной инфраструктуры, соотношение между студентами и преподавателями, качество и количество образовательных материалов; итоговые индикаторы - результаты стандартизованных тестов грамотности, доля населения, окончившего вузы, и т.д. Исходные показатели здоровья - количество докторов и кой-комест на 1000 чел., доля населения, обслуживаемого государственной и страховой медициной, расходы на медицинские исследования, показатели экологии (качество воды) и стиля жизни (доля курящих); итоговые - взрослая и детская смертность, заболеваемость отдельными болезнями, ожидаемая продолжительность жизни, скорректированная на состояние здоровья населения.

Актуальными проблемами теории являются разработка показателей, сопоставимых во времени и по странам; включение в модели форм обучения, специфических для организаций; концептуализация неформальных средств приобретения К.Ч.

СВ. Сивуха

КАРДИНЕР(Kardiner) Абрам (1892-1981) - американский психиатр, этнолог, психоаналитик и социолог. Доктор наук. В 1921-1922 прошел курс дидактического психоанализа у Фрейда и работал с ним в Вене. По возвращении в Нью-Йорк начал практиковать психоанализ. Входил в группу лидеров Ассоциации психоаналитической медицины Колумбийского университета, в котором первым начал подготовку врачей-психоаналитиков. Совместно с антропологом Р. Линто-ном исследовал особенности психики и личности людей, принадлежащих к различным этническим, расовым и культурным группам. Разработал психодинамическое понимание национального характера. Изучал положение негров в систе-

К

КАРЕЕВ

ме американской демократии, проблемы агрессивности, воспитания, религии, травматические неврозы военного времени (1941), адаптационные возможности личностных структур и др. Первым предложил осуществить интеграцию психоанализа и антропологии на основе эгопсихологии и ее понятийного аппарата. Особое внимание уделял исследованию проблем личности, общества и культуры. В развитии собственных представлений исходил из психоаналитического понимания природы, структуры и формирования личности. В дальнейшем осуществил его культурологическую и социологическую модернизацию. Считал, что формирование личности осуществляется под влиянием культуры и различных социальных институтов, развитие которых, в свою очередь, обусловливается географическими, экономическими, этническими и др. факторами. Создал концепцию базисной структуры личности. Полагал, что базисная структура личности и типичные черты группового характера, свойственные всем индивидам данной культуры или субкультуры, являются продуктом специфического способа воспитания людей (в особенности в период детства). Считал, что понятие "базисная структура личности" является эффективным операциональным инструментом анализа в социальных пауках. На основе психоаналитически ориентированного сравнительного анализа культур пришел к выводу, что культурное развитие в значительной мере определяется используемыми обществом методами выживания и самосохранения. Установил и продемонстрировал связь между религией и детскими переживаниями. Считал, что в каждой конкретной культуре религиозные системы представляют собой своеобразный слепок с переживаний ребенка, связанных с родительским воспитанием. Отмечал, что при наличии относительной универсальности понятия божества, способы, при помощи которых люди домогаются божественной помощи, изменяются в зависимости от специфики детских переживаний и особых жизненных целей, определяемых обществом. В связи с культурологической и социологической акцентировкой психоаналитически ориентированных концепций К. иногда относят к лидерам неофрейдизма. Автор книг "Индивид и его общество" (1939), "Психологические границы общества" (1945) и др.

В.И, Овчаренко

Основные работы по социологии и теории истории: "Основные вопросы философии истории. Критика историософи- ческих идей и опыт научной теории исторического прогресса" (тт. 1-3,… К. создал собственную версию этико-субъективной социологии, в которой прослеживается сильное влияние…

Политическсм индивидуалы ном обществ ние к которя ходе которог орудиями чу ческое перес организации

К политическом и правовом пространстве, задающих пределы индивидуальной свободы.… В.Л. Абушенко

К

КАСО

физичность и антисистемность новой философии). Новая философия не может быть продуцирована усилиями только разума (к тому же редуцируемому и научному разуму), так как синтезирующая роль в "жизненном порыве" принадлежит интуиции (отсюда внимание К. к философии А. Бергсона), а сам разум аксиологически окрашен (отсюда внимание К. к М. Шелеру - см.) и подвержен постоянным изменениям (отсюда совет самого К.: "Формируйте ваше личное кредо только перед самой смертью!'").

К. выделяет шесть возможных перспектив видения человеческого существования, образующих три антиномичные пары, синтез которых способен дать целостную картину жизни. Это: 1) метафизический подход (рассматривающий сущности с точки зрения вечности как возможное бытие), 2) исторический подход (рассматривающий бытие во времени), 3) экономический подход (рассмотрение наших действий в ракурсе достижения максимального результата с наименьшими затратами), 4) этический подход (рассмотрение наших действий в ракурсе максимализации усилий при минимализации пользы), 5) логический подход (пытающийся выявить универсальные формы связи), 6) эстетический подход (ориентирующийся на непосредственное созерцание красоты). Соответственно трем парным перспективам формируются три основные области человеческого существования - религия, собственно жизнь и искусство, конкретизирующие проблематику человека как "единственно доступного нам смысла истории и мира". В области жизни сталкиваются биологическое и надбиологи-ческое, экономическое и этическое, эгоистическое и бескорыстное. С одной стороны, в основе жизни лежит "воля к власти", жажда максимального господства и выгоды. С другой -жизнь может реализоваться только в самоценности творчества, свободного от давления необходимости и соображений выгоды. Таким образом, основа человеческого существования этична. "Если бы наши поступки были простым отражением в нашем сознании фатальных законов инертного мира, то они были бы полностью безнравственны или, точнее говоря, аморальны". Жизнь должна твориться по формуле добра, требующей максимальной самоотдачи от человека (при одновременном подавлении корыстных мотивов поведения). Фактически К. строит этику самопожертвования, основанного на реализации принципов милосердия (как своего рода антиэгоизма), т.е. незаинтересованности. Именно незаинтересованность позволяет творить, а тем самым реализовывать собственную индивидуальность в области искусства, с одной стороны, и достигать Бога (стать ему сопричастным) - с другой. Искусство рассматривается К. как выражение "врожденного бескорыстия", как "проекция сознания на... вещи, которые побуждают или порождают дух". Свою же сверхзадачу он видит в "реставрации религиозности", задающей предельные смыслы человеческому существованию через преодоление схоластически-томистской традиции и восприятие новых философских идей (отсюда определение им своей философии как "очищенного христианства", или "философского хри-стианизма"). Смысл человеческой жизни - в преодолении

детерминированности экономическим существованием , господствующим над "миром жизни" и его явлениями (питанием, ростом, воспроизводством, борьбой, игрой, смертью), что ставит под сомнение основные тезисы марксистской доктрины. Но тем самым необходимо выйти из-под власти естественных законов на основе реализации программы "рациональной психологии", которая ориентирует человека не столько на "отражение" существующей реальности, устроенной в соответствии с принципами и схематизмами разума, сколько на "созидание" реальности на основе творческой самореализации. Реализовать эти задачи невозможно только усилиями разума, скорее даже для этого необходимо именно сверхрациональное усилие. Ведь мышление выступает прежде всего "экономической формой упорядочения реальности", разум подчинен "принципу экономии" - достижению с наименее возможным усилием более устойчивой пользы. Однако человеческая душа больше, чем разум, поэтому притязания последнего, как и основанной на нем науки, должны быть ограничены. Разум укрепляется и дополняется ("расширяется") верой, но вера не обосновывается посредством разума. К Богу ведет не разум, а религиозный опыт, основанный на интуиции. Разум способен давать "отчет о мире", описывает и интерпретирует уже созданную реальность, интуиция же содействует постоянному и сиюминутному созиданию реальности, обеспечивая видение. "Интуиция есть видение. Интуиро-вать - это знать, видя..." Через интуицию придается смысл, просвечиваемый из идеи конечной цели достижения Бога, без чего жизнь не может быть понята, а следовательно и воспринята. Человек не только познает, а его мир не есть лишь объект познания. Мир прежде всего - место действия и самореализации человека. В мире человек желает, любит, стремится к чему-либо. Мир для человека не нейтрален, он всегда аксиологически окрашен, практически ценностей. "Не зная ничего, или почти ничего, о природе вещей, мы жили всегда. Напротив, мы не могли бы жить, не зная как жить хорошо. Мораль, теория значимости жизни, доктрина желания и воли более важны, чем математический анализ, логические формулы и естественные и исторические науки..." Отсюда суть новой философии не в объяснении человеческой жизни миром, а понимание и объяснение мира человеческим опытом жизни в мире. Это философия жизни и действования ("философского героизма") - "в мире мы находимся для действия". "Философский дух есть непрестанное и неизменное стремление к поиску, и он имеет в себе много героического". Человек не случайное явление в мире - он "соучастник существования, изобретатель, деятель, творец. Мир не сцена, а рычаг. Есп, нечто выше созерцательного любования эстетов, и это - жизненное кредо учителей нравственности, которые знают, что творение мира еще не завершено и что ради его созидания и совершенствования мы должны отдать всю нашу веру и наше дыхание". Отсюда неприемлемость для К. традиционной структуры философского знания, в основание которого кладется поиск ответа на вопрос "Что такое мир?", т.е. космология и онтология, так или иначе комплексируемые с логикойи

КАСО

К

теорией "чистого" познания, (т.е. ответами на вопрос "Что такое познание?"). Эта структура "официальной философии" (противопоказанная "самостоятельному существованию философского мышления") выражает, по К., "суетность человеческого разума", так как конечное предназначение философии не в том, чтобы понять сущность и субстанцию чего-либо, а в том, чтобы служить действию, которое одно только и дает возможность понимания. В основание новой философии должна быть положена максима, согласно которой: "Истины, провозглашаемые людьми, не окончательны и не даны раз и навсегда, как не конечен и не неизменен мир, к которому они относятся''. Поэтому в основание новой философии должен быть положен поиск ответов на вопрос "Каков смысл жизни?" (или "Какую ценность имеет мир для человека?"). Тогда философия есть антропология (человек - "единственный доступный нам смысл истории и мира"), включающая в себя эстетику (как теорию прекрасного), этику (как учение о добре) и философию религии (как доктрину о смысле и предназначении человеческой жизни). Антропология как таковая исследует комплекс отношений, складывающийся между вещами (внеположеиным человеку значимым физическим), индивидами (людьми как наделенными жизнью организмами) и личностями (людьми как социокультурными субъектами). Уже как индивид человек наделен интеллектуальным и моральным превосходством над иными типами "живых организмов", но лишь он способен играть "роль как социальное существо". Он не только "организменен", но и "духовен". Дух расцветает над жизнью, как жизнь "над физической природой". Как личность человек обладает пониманием, способностями распознавать фальшивое и познавать совершенное. Он рефлексирует себя как свободного и ответственного деятеля. "...Собственное человека есть последовательная реализация своей сущности, а сущность нашего рода есть личность как творец ценностей". Он рефлексирует себя и как историческое существо, поэтому антропология имеет в качестве своего необходимого измерения историю (которая суть временное пространство "творческих имитаций"). В таковом качестве она интуитивно переживается, оживляется и оспаривается историком, а также реконструируется социологом и осмысляется философом истории. К. принципиально разводит социологию и философию истории. Первая стремится свести "человеческие события" к научным законам, пытаясь трактовать их внутри двояким образом понимаемого прогресса - как "реализации ценностей в истории" и как "реализации идеалов в благах культуры". Признавая зависимость "устойчивых атрибутов" существования социума от результатов длительного воздействия, что порождает различие "антропологических групп'", К. настаивает на том, что эта зависимость со временем нейтрализуется благодаря культуре. Поэтому, фактически, он отрицает классическую формулу прогресса, который переистолкован им в терминах "реализаций". Более того, он утверждает, что "морально мы также низки, как всегда", а следовательно проблематична сама возможность морального обновления, но независимо от этого надо стремиться прояв-

лять милосердие и верить в Бога. Но тогда ставится под сомнение сама возможность социологического знания, которое оказывается несамодостаточным и неуниверсальным. К тому же оно тяготеет к "социологическому материализму" (он же "исторический материализм") с его претензией определить "сознательное" (фиксируемое в терминах "надстройки") "бессознательным" (фиксируемым как "базис"). Поэтому "материализм" социологии должен корректироваться "интеллек-туалистской" критикой, что, однако, не снимает угрозы придания общественной науке "абсолютно формального характера". Удержать ее от такого "соскальзывания" способна философия истории, вскрывающая смыслы и намерения "коллективного развития". Она не столько стремится дать абстрактно-научный или метафизический синтез "человеческим событиям", сколько задает им телеологическое, эстетическое и этическое измерения. В этом своем качестве философия истории есть интуиция конкретного всеобщего, с одной стороны, и педагогическо-воспитательная социализационпая технология ("христианская философская концепция жизни") - с другой. Антропология (философия истории), как ее понимает К., в отличие от науки имеет своим объектом не абстрактно-общее, а конкретно-всеобщее, которое может быть схвачено лишь интуицией. "Философствовать - это значит видеть универсальное, не презирая особенного; лучше было бы сказать, что это - видеть особенное в универсальном, конкретное в абстрактном, переменное в неизменном, преходящее в вечном и относительное в абсолютном". Именно из этих позиций К. предлагал свой проект латиноамериканской философии, с необходимостью обязанной учитывать специфику самосознания латиноамериканских народов. Последнее характеризуется им как "индифферентный реализм" (или "тропический ленивый реализм"), а сами латиноамериканцы, вскормленные индейцами и так адекватно и не воспринявшие "подземного дыхания идеализма", шедшего от Испании, понимаются К. как самые "реалистические в истории". Другой присущий им комплекс К. определял как боваризм (от имени героини Г. Флобера мадам Бовари). Суть последнего - в стремлении казаться не тем, кем ты являешься на самом деле (в данном случае - стремление латиноамериканцев самоопределяться как европейцы). Он вылился в отвержение собственной реальности и принятии реальности чужой, которая, к тому же, отрицала саму возможность иного, чем она сама. Отсюда пустота, присущая субъекту, бегущему от собственной реальности и пытающемуся реализовать себя вне ее. Отсюда и накопление проблем, которые сополагаются, но не решаются. "Мы отличаемся самым ярким и очевидным врожденным бовариз-мом: способностью в политике воспринимать себя не такими, какие мы есть в действительности". Боваризм есть в некоторой мере проявление комплекса подростковой несамодостаточности, переходности, но он делает жизнь "более терпимой" для субъекта, хотя и погружает его в мир миражей, уводя его от оригинальной миссии". Без преодоления боваризма. следовательно, невозможна зрелая самостоятельная философия, один из первых вариантов которой для Латинской Аме-

К

КАСТА

рики К. и предложил, считая, что подлинная история Мексики еще не написана. Как отметил его ближайший ученик Рамос Маганья: "В этом смысле он является основателем той эпохи, которая станет определяющей в нашей истории...".

В.Л. Абушенко

КАСТА(португ. casta - род, поколение, происхождение) - эндогамная группа людей, занимающая строго ранжированное место в социальной иерархии (см.), связанная с традиционными занятиями и ограниченная социальной традицией в общении друг с другом. В той или иной форме признаки кастового деления имелись в общественном строе многих древних и средневековых социумов (К. воров вДревнем Египте, самураев в Японии и т.д.). Только в Индии кастовая организация сформировалась во всеобъемлющую социальную систему. По индийской конституции (1950) К. равноправны и кастовая дискриминация запрещена законом (1955). Вместе с тем определенные кастовые различия в Индии, прежде всего в сельской местности, существуют до настоящего времени. В современном обществе могут существовать определенные социально-классовые группы, функционирующие по кастовым механизмам (от элитных до маргинальных).

СЮ. Солодовников

Свою научную деятельность К. начинал в рамках социологии города (см.). Основными работами, написанными в этом ключе, являются "Городской… Начиная с 1983 К. обратился к изучению экономических и социальных… Основываясь на этом тезисе, К. последовательно рассматривает антиглобалистское движение, движение "зеленых",…

А.Д. Шукаев

Основателем К. как целостной концепции считается Ж. Кювье, осуществивший его теоретическое и фактическое обоснование. Становление доктрины К. в ее… ционной гипотезы, хотя сам он с упорством отстаивал тезис о неизменности и… Новый этап эволюции идеи К., получивший название неокатастрофизма, начался со статьи Н.С. Шатского (1937) и выражал…

П.А. Водопьянов

Современные трактовки К.М. восходят к учению Д. Юма о регулярном причинении. Юм обосновал первый перечень критериев причинных связей:…

К

КАУТСКИЙ

ставление о множественности П. и о том, что вывод о каузальных отношениях между событиями должен с неизбежностью включать эмпирический анализ контрфактов.

Другая детерминистская и эмпирически ориентированная концепция, лежащая в основе повседневного мышления, основана на идее манипуляции. Воздействие экспериментатора на природу служит П., вызывающей С. Временной и, более того, каузальный порядок гарантируются фактом манипуляции. С другой стороны, между независимой и зависимой переменными в эксперименте могут происходить другие события, потенциально объясняющие полученные эффекты (см. Валидность).В эмпирических исследованиях обнаруживается относительность причин, что не позволяет убедительно отсеивать альтернативные объяснения. Манипулятивная концепция основана на антропоцентристских представлениях о мире и потому явно или не явно присутствует в большинстве научных концепций и в повседневных представлениях.

Начиная с середины 20 в. вследствие принятия недетерминистской картины мира в физике и развития статистического аппарата методологи попытались связать манипулятив-ную концепцию с понятием вероятности (П. Суппес и др.). Идея состояла в том, чтобы отвергать альтернативные объяснения (т.н. ложные причины) с помощью включения в модель информации о событиях, имевших место до предполагаемой П. Концепция не получила поддержки, поскольку статистические модели включают непроверяемые предположения, понятие вероятностной причинности не получило однозначного определения, а понятие каузальной необходимости является частью теории, но не вытекает из данных. Эффективность отсеивания альтернативных причин в значительной степени зависит от наличия полной истории изучаемого феномена, которая, как правило, недоступна. В то же время побочным результатом статистических усилий явилось введение полезного терминологического различения (причин и ковариатов, измеряемых до измерения причин), отражающего идеи Милля о контрфактах.

Дискуссии 1980-1990-х, в том числе в американском ежегоднике "Социологическая методология", показали, что единственным надежным подходом к установлению причинно-следственных отношений является эксперимент со случайным распределением испытуемых по уровням факторов. Этот подход был формализован Д. Рабиным для психологического эксперимента и впоследствии распространен на неэкспериментальные исследования. В этом случае наиболее обоснованным методом является регрессионный анализ, в котором оцениваются чистые (частные) эффекты теоретически предполагаемых П., при условии, что единицы выборки отобраны случайно и что идентифицированы и измерены ковариаты. Различение причин и ковариатов является нетривиальной задачей. Так, пол всегда рассматривается как ковариат, но не как П. В некоторых случаях теоретически предполагаемые причины должны трактоваться как ковариаты только потому, что распределение единиц наблюдения по уровням этой переменной носит неслучайный характер, а механизм генериро-

вания этой неслучайности неизвестен. Каузальную интерпретацию получают только регрессионные коэффициенты при переменных, имеющих достоверное "причинное" обоснование. Таким образом, под каузальными моделями в социологии чаще всего понимают регрессионные уравнения, обоснованные предыдущими исследованиями и респектабельной теорией.

Сложность изучаемых систем побудила экономистов искать средства для одновременного моделирования влияний нескольких независимых переменных на зависимые, и последних - друг на друга. Этот метод известен как "структурные уравнения" (см.) и под именем путевого анализа введен в социологию О. Дунканом. Анализ путевой (см.) - это система регрессионных уравнений. Споры о способности структурных моделей адекватно отражать и оценивать каузальные отношения привели к пессимистичным выводам. В частности, оспариваются попытки раскладывать общие эффекты одних переменных на другие, на прямые и непрямые (опосредованные). Обсуждается возможность моделирования одновременной и взаимной причинности, при этом большинство методологов придерживаются требования о временной последовательности П. и С. и отказываются рассматривать взаимную причинность как верифицируемую, вводят запрет на использование экспериментального языка (эффект, влияние) для описания регрессионных коэффициентов из предсказания одних зависимых переменных по другим. Методологи сходятся в том, что многие предположения структурного моделирования не проверяемы в самих моделях, и каузальная интерпретация возможна только для теоретически обоснованных моделей после накопления значительного объема знаний о моделируемой действительности.

Современные учебники существенно упрощают ситуацию, называя три критерия каузальности, каждый из которых оспаривается методологами: существует корреляция между предполагаемыми П. и С; П. наблюдается раньше С; отсутствуют альтернативные объяснения. Статистический анализ сам по себе не может развести различные сочетания событий: А причиняет В, В причиняет С, А причиняет В и С, В и С причиняют А и т.д. В таком случае альтернативные каузальные объяснения неизбежны, и социология не может отвергнуть экономические или психологические толкования. Что касается гипотез о каузальной необходимости (каузальных механизмах), они находятся вне компетенции методологии и должны обсуждаться в отношении каждой конкретной содержательной теории.

СВ. Сивуха

КАУТСКИЙ(Kautsky) Карл (1854-1938) - немецкий историк, экономист, социолог и публицист, один из лидеров и теоретиков социал-демократии и II Интернационала. С 1874 по 1879 учился в Венском университете. В 1874 К. примкнул к социалистическому движению, был близок с лассальянством. В 1875 вступает в социал-демократическую партию. С начала 1880-х К. активно печатается в социал-демокра-

КАФЕДРА СОЦИОЛОГИИ Белгосуниверситета

К

тической прессе. В 1883 основал журнал "Новое время" ("Die Neue Zeit"), теоретический орган германской социал-демократии, редактором которого он был со дня открытия до 1917. С 1890 постоянно живет в Германии, активно участвуя в деятельности Германской социал-демократическое партии, а затем II Интернационала. В 1934, после прихода к власти фашистов, переезжает в Вену, а после захвата Австрии фашистской Германией (в 1938) уезжает в Прагу, а затем в Амстердам, здесь же в этом году умирает.

Философско-социологические взгляды К. претерпели сложную эволюцию. Во второй половине 1870-х и начале 1880-х он находился под влиянием теории Ч. Дарвина и философии позитивизма (Спенсер - см., Дж.С. Милль). В работах этого периода - "Влияние роста народонаселения на прогресс общества" (1880), "Социальные инстинкты в мире животных" (1883) - пытался объяснить историю человеческого общества дарвиновской теорией борьбы за существование. Утверждая, что законы роста народонаселения являются исходными при рассмотрении проблем социальной философии, К. усматривал движущие силы общественного развития в инстинктах человека. В дальнейшем К. написал ряд работ, пропагандировавших марксистскую теорию - "Экономическое учение Карла Маркса" (1887), "Томас Мор и его утопия" (1888),"Предшественники новейшего социализма" (1895), "Предшественники социализма" (1909-1921), "Этика и материалистическое понимание истории" (1-2 тт., 1927-1929) и др. Большое внимание в его трудах было уделено проблемам природы и движущих сил социальных революций, теории государства, взаимодействию личности и народных масс в истории, роли религии в историческом процессе и т.д. К. выдвинул т.наз. "теорию ультраимпериализма", провозглашавшую наступление новой фазы мирного развития капитализма и изживания его противоречий, что в перспективе ставило под вопрос неизбежность и целесообразность пролетарских революций.

Идейная эволюция, которую прошел К. в своих социально-политических воззрениях, выразилась в том, что в 1910-1912 он становится идеологом центризма, а в 1917 в знак протеста против политики руководства социал-демократии Германии выходит из партии, оставляет пост редактора "Нового времени" и организует независимую социал-демократическую партию Германии (ее существование было, впрочем, недолгим). Октябрьский (1917) переворот в России К. встретил негативно, выступал против установления диктатуры пролетариата - в защиту демократии. Об этом он написал ряд статей и брошюр: "Демократия и диктатура" (рус. перевод 1918); "Демократия или диктатура" (рус. перевод 1921); "От демократии к государственному рабству" (1921). К. - одна из наиболее крупных фигур международного рабочего движения. Стремление К. подвергнуть ревизии политические доктрины марксистского толка явилось выражением переосмысления значительной частью европейских интеллектуалов социал-демократических ориентации, путей и методов борьбы за социальную справедливость и социализм, их неприятие

псевдопролетарских государств, а также переворотов, инициируемых профессиональными революционерами.

В контексте общественных изменений, произошедших на Западе в 20 ст., особую значимость приобрели социологические выводы К. о формировании в социальной структуре индустриального общества нового класса - "среднего класса" (см.) работников нефизического труда. Будучи вовлечены в процессы материального производства, они тем не менее, по мысли К., располагаются несравненно ближе к социальным позициям буржуазии (см.), нежели к положению представителей пролетариата (см.). Согласно К., эти "новые средние слои" способны сформировать критическую массу стабильности буржуазного общества. В оценке социальных перспектив западного общества прогнозы К. оказались неизмеримо точнее пророчеств Маркса (см.).

И.Н. Андреева

КАФЕДРА СОЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ Бел-госуниверситета(далее - КСК) — открыта на факультете философии и социальных наук приказом ректора БГУ в мае 1999 "для обеспечения подготовки студентов по специальности информация и коммуникация, а также активизации научных исследований в области коммуникационных процессов в современном обществе". Первыми сотрудниками кафедры стали О.В. Терещенко (см.) (зав. кафедрой), профессор О.Т. Манаев (см.), доцент Н.В. Ефимова, старшие преподаватели Н.А. Елсукова. И.Н. Красавцева, В.В. Фуре, преподаватели И.Ф. Бурина и М.Н. Мазаник, лаборант М.А. Редникина. Созданию КСК предшествовала подготовительная работа в рамках белорусско-франко-британского проекта ТЕМПУС (1993-1997), открытие отделения информации и коммуникации на философско-экономическом факультете (1997), а также многолетняя традиция научных исследований в области коммуникации.

На отделении информации и коммуникации на базе глубокой общегуманитарной подготовки и широкого спектра дисциплин по современным информационным технологиям студенты получают профессиональные знания в области теории и практики коммуникации, кадрового менеджмента, маркетинга, рекламы, связей с общественностью, конфликтологии и пр. Первый выпуск отделения состоялся в 2002. Выпускники, получившие квалификацию "Специалист по информации и коммуникации, преподаватель социально-политических дисциплин", работают в рекламных и маркетинговых агентствах, службах по связям с общественностью и пресс-службах, средствах массовой коммуникации, коммерческих фирмах и государственных организациях, преподают в вузах РБ.

О. В. Терещенко

КАФЕДРА СОЦИОЛОГИИ Белгосуниверситета-

главная структура подготовки социологических учебных и педагогических кадров в РБ. В сентябре 1989 в Белорусском государственном университете был открыт философско-

К

КАФЕДРА СОЦИОЛОГИИ Белгосуниверситета

экономический факультет с отделениями философии, экономики и социологии. Открытие отделения социологии потребовало и создания новой кафедры, первым заведующим которой являлся и является (по наст, время) А.Н. Елсуков (см.). Первоначально К.С. включала заведующего, доцента И.Я. Пи-саренко (см.), докторанта Л.Г. Титаренко (см.) и трех учебно-вспомогательных работников. В апреле 1990 в штат К.С. был зачислен В Л. Абушенко (см.), осенью 1990 - А.П. Лимаренко (см.) и О.В. Терещенко (см.), а также Д.Г. Ротман (см.).

В настоящее время (начало 2003) на К.С. работают 5 докторов наук, профессоров - А.Н. Елсуков, Л.А. Гуцаленко, Л.Г. Титареико, П.П. Украинец (см.), А.Н. Данилов (см.); 7 кандидатов наук, доцентов - Д.К. Безнюк (см.), С.Н. Бурова, Е.А. Кечина (см.), Е.Е. Кучко (см.), Л.В. Филинская, Ж.М. Грищенко, В.И. Кудрявцева; 1 старший преподаватель, 3 преподавателя, а также 3 профессора-совместителя (Е.М. Бабосов. Г.Н. Соколова - см., Д.Г. Ротман), доцент-совместитель В.Л. Абушенко и др.

К.С. создавалась не на пустом месте. В 1968 в Белгосуни-верситете была открыта проблемная научно-исследовательская лаборатория социологических исследований. Первым ее руководителем был профессор И.Н. Лущицкий, а затем профессора Ю.Г. Юркевич. Г.П. Давидюк (см.), С.Д. Лаптенок (см.). Вначале лаборатория действовала в рамках кафедры истории философии, а затем (с 1971) она была переподчинена ьновь созданной кафедре философии гуманитарных факультетов, которую возглавил Г.П. Давидюк. С этого момента начинается постепенное возрождение социологии в университете: было проведено много хоздоговорных исследований па ряде промышленных предприятий Беларуси и Минска, студентам философского отделения исторического факультета начали читать курсы лекций по общей и прикладной социологии, в специализированном совете по философии состоялась защита ряда диссертаций социологической проблематики, начала издаваться специальная научная литература.

Творческая деятельность сотрудников кафедры и лаборатории воплотилась в крупных коллективных монографических исследованиях: "Методологические основы социального управления" (1977); "Образ жизни и планирование социальных процессов" (1978); "Студент и его деятельность" (1978); С.Н. Бурова - "Социология и право о разводе" (1979); А.И. Левко - "Формирование чувства хозяина социалистического производства" (1984); Е.Н. Гурко - "Эмпирическое и теоретическое в социологическом исследовании" (1984); С.Д. Яцкевич - "Социальный эксперимент и научное управление обществом" (1984); "Социалистическая культура и духовный мир человека" (1985); "Эффективность средств массовой информации" (1988); С.А. Поваляев - "Информационное обеспечение социального прогресса" (1987) и др.

Важной вехой становления отечественной социологической мысли стало издание в 1984 первого в СССР "Словаря прикладной социологи", который сразу стал популярным у социологов, работников управления, студентов и всех, кто

пытался самостоятельно освоить основы социологической методологии.

Появляются и первые учебники по прикладной социологии. Среди них учебники Г.П. Давидюка "Введение в прикладную социологию" (1975) и "Прикладная социология" (1979), в которых излагались принципы классической социологии, ее методологические основы и исторические этапы развития отечественной и мировой социологии. На этих учебниках воспиталось целое поколение белорусских социологов.

В настоящее время К.С. осуществляет чтение основного курса социологии на пяти факультетах университета и более 25 курсов и спецкурсов на отделении социологии. Особое значение в плане подготовки специалистов имеют такие курсы, как: методологические основы социологии, история социологии, экономическая социология и социология труда, социология личности, социология образования, социология конфликта, социология молодежи, социология управления, социология культуры, социология семьи, социология общественного мнения.

При непосредственном участии работников К.С. вышли в свет такие издания, как "Социологический словарь" (1991), "История социологии" (1993 и 1997), "Оперативные социологические исследования" (1997), "Социология" (1997) и др.

На основе двух научно-исследовательских лабораторий К.С, которые вели исследования по двенадцати темам, в основном молодежной проблематики, в настоящее время создай Центр социологических и социально-политических исследований (см.). нацеленный на проведение оперативных исследований.

При К.С. открыты аспирантура и докторантура, осуществляющие подготовку высококвалифицированных кадров социологов. Многие работники кафедры являются научными руководителями аспирантов, докторантов и соискателей, принимают участие в работе специализированного совета по защите докторских диссертаций по социологии. Первыми докторами наук по социологии стали работники кафедры Л.Г. Титаренко, О.Т. Манаев (см.), Д.Г. Ротман.

В 1994 состоялся первый выпуск отделения социологии, первые 24 дипломированных социолога пополнили армию научных кадров республики, четверо из них поступили i аспирантуру при кафедре (О.Л. Беляева, Е.А. Коростелем, Е.С. Пендраковская, И.Н. Гребенникова). В июне 1997 Е.А. Коростелева защитила кандидатскую диссертацию на тему "Взаимодействие субъектов современного политического поля Республики Беларусь: методология проблемы"-это первая кандидатская диссертация по социологии в РБ, подготовленная профессиональным специалистом по социологии.

В настоящее время К.С. наряду с отделением социологи курирует новое отделение информации и коммуникации, на котором будут готовиться профессионалы по новой для республики специальности.

В.Л. Абушеш

КВАЛИТАТИВНЫЙ (КАЧЕСТВЕННЫЙ) АНАЛИЗ ТЕКСТА

К

КАЧАНОВЮрий Львович (р. 1959) - российский социолог, специалист в области социальной теории и гносеологии социологического познания.

Окончил МГУ им. М.В. Ломоносова (1981). Кандидатскую диссертацию защитил под руководством Ю.Н. Давыдова (см.) (1988). В 1996 защитил докторскую диссертацию по монографии "Политическая топология. Структурирование политической действительности". В 1981-1985 и 1988-1990 работал в Институте социологии АН СССР, в 1990-1993 - в Центре прикладных политических исследований ИНДЕМ (зав. отделом социологии); с 1993 - директор Института экспериментальной социологии РАН.

В своем основном сочинении "Начало социологии" (2000) К. обращается к изучению таких внешних моментов социологии, как условия действительности социологического исследования, пространство-время, политика и т.д., размыкая тем самым социологическую теорию, погружая ее в широкий философский и социально-политический контекст. Раскрывается базовая предпосылка социологического познания (в цельном приближении) - совокупность горизонтов вневременного наличия, образующих концептуальный каркас социологии. Именно она создает необходимые условия для постижения идеально-логического содержания значений мыслимых предметов социологии. Проводится различие между конструируемым социологией "социальным миром" и ее смыслополагающим априори - "социальной реальностью". Утверждается, что "социальная реальность" представляет собой функцию постижения статуса социальных фактов и феноменологических идеальностей социологии, равно как и метод их постижения, - она есть конститутивная возможность социологического мышления, пространственно-временной горизонт объяснения "социального мира" в терминах причина/следствие. В свою очередь, "социальное отношение" есть ни что иное как пространственно-временное становление, производство/воспроизводство социальных различий.

Другие работы К.: "Опыты о поле политики" (1994); "Политическая топология: структурирование политической действительности" (1995); "Практическая топология социальных групп" (1996) и др.

КАЧЕСТВО ЖИЗНИ- собирательное понятие, обозначающее количественный уровень и разнообразие тех материальных и духовных потребностей, которые способен удовлетворить человек в условиях определенного общества. При всем диапазоне уровней К.Ж. в рамках одного социума представляется возможным выделение среднестатистического К.Ж. (его "медианы"), определяемого экономическим и культурным потенциалом общества, а также достигнутой в его рамках производительности общественного труда, дополненной более или менее равномерным распределением его результатов.

Ряд социологов полагают, что К.Ж. содержит в себе взаимоисключающие моменты: интенсивность и количество производительного труда, обеспечивающего удовлетворение

всевозрастающих потребностей людей, с одной стороны, и минимизация вследствие этого количества свободного времени у граждан, с другой стороны.

Категория "образ жизни" (см.) была введена в научный оборот советской социологии в статусе альтернативного описательного средства термину "К.Ж." социологии западной.

Е. Tauber

КВАЗИ-ЭКСПЕРИМЕНТ- эксперимент, в котором исследователь не изменяет независимую переменную непосредственно, как в типичном лабораторном эксперименте, а выбирает из имеющихся в его распоряжении случаи с нужными значениями независимых переменных. Это значит, что переменные не изменяются экспериментатором. В К.-Э. условия подбираются так, чтобы интересующая переменная имела значимые для наших целей значения. Иногда это некоторые естественные условия (например, стихийные бедствия, несчастья), иногда это переменные, характеризующие испытуемых (возраст, пол, вес и т.д.). В любом случае следует беспокоиться о внутренней валид-ности (см.) такого рода исследования. Типичными формами К,-Э. являются: анализ естественных событий (см.), исследование случая (см.), лонгитюдные исследования (см.), исследования с включением возраста как переменной (см.).

В экспериментах часто применяются многофакторные схемы, где одна переменная является настоящей независимой переменной (см.) (управляется экспериментатором), а другая переменная является квази-переменной. В этом случае исследователь может ставить задачу найти взаимодействие переменных. Предсказание взаимодействия вместо предсказания эффекта несколько повышает валидность результатов К.-Э.

Источники невалидности для различных схем К.-Э. и возможные пути их устранения приведены в Таблице 4 (см. на стр. 1292).

А.П. Репеко

КВАЛИТАТИВНЫЙ (КАЧЕСТВЕННЫЙ) АНАЛИЗ ТЕКСТА- изучение текста в его неформализованном виде. Процесс изучения сводится к тем или иным видам интерпретации содержания текста: интерпретации когнитивной информации с использованием общих логических операций (анализ, синтез, сравнение, оценивание); интерпретации оценочной информации; интерпретации энаково-системной информации; интерпретации речевой информации.

К.А.Т. учитывает целостность текста, уделяет внимание его структуре, нацелен на изучение латентного (потенциального) значения содержания, основан на селективном подходе элементов анализа, учитывает позицию адресата. Представлен открытым множеством методик, среди которых: жанровый, нарративный (повествовательный), социально-ролевой, риторический и др. виды анализа, а также идентификативно-интерпретативный, анализ знаковой репрезентации ключевых объектов и ключевых субъектов коммуникации в линии текста, анализ коммуникативных стратегий и др.

И.Ф. Ухванова-Шмыгова

К

КВАНТИЛЬ РАСПРЕДЕЛЕНИЯ

КВАНТИЛЬ РАСПРЕДЕЛЕНИЯx,_F где 0 < q < 1, -действительное число, которое делит генеральную совокупность (см.) или выборку (см.) в пропорции q : 1 - q. Применяется в статистическом выводе (см.), а также при построении процентилыюй группировки (см.).

О.В. Терещенко

КВАНТИТАТИВНЫЙ (КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ) АНАЛИЗ ТЕКСТА- изучение текста в формализованном виде. Процесс изучения сводится к статистическому измерению содержания текстов/документов. К.А.Т. нацелен на исследование манифестируемого (актуализированного) значения содержания. Неотъемлемыми характеристиками такого подхода являются фрагментарность, систематичность, объективность, обобщенность. Важнейшим вариантом реализации К.А.Т. выступает методика контент-анализа (см.).

И.Ф. Ухванова-Шмыгова

КЕЙС-СТАДИ- исследовательский проект, в котором в качестве предмета исследования выбирается единичный случай или несколько избранных примеров социальной сущности и определяется совокупность методов их изучения. Исследование типа К.-С. включает в себя описание типичных, иллюстративных или девиантных примеров; фиксирует внимание на экстремальных или стратегических случаях; изучает естественные эксперименты.

КЕТЛЕ(Quetelet) Ломбер Адольф Жак (1796-1874) -франко-бельгийский ученый, математик, астроном, географ, социолог, основатель национальных статистических обществ Англии и Франции, организатор Первого международного статистического конгресса (Брюссель, 1853). Основные социологические идеи К. были изложены в книгах: "Социальная система и законы, ею управляющие" (1866); "Социальная физика, или Опыт исследования о развитии человеческих способностей" (1835, гг. 1-2).

К. не считал себя позитивистом и, по-видимому, не был знаком с трудами Конта (см.). Тем не менее основные идеи "социальной физики" К. лежали в русле позитивизма. В отличие от Конта и многих других социальных философов, разрабатывавших глобальные реформаторские проекты 19 ст., К. скорее был социологом-прикладником, сознательно ограничивая область своих интересов частными, но социально значимыми проблемами (демография, преступность, семья и др.). Не претендуя на роль великого реформатора, К. привнес в социологию не только новые теоретико-методологические идеи, но и новый образец исследовательской деятельности, ориентированный на конкретные прикладные проблемы. Результатом таких '"ограниченных" исследований стала "своеобразная социальная философия", которая больше соответствовала главным требованиям контовского позитивизма, чем его собственная, являвшаяся своего рода "позитивистской метафизикой". К. критиковал метафизику гораздо более последовательно и в согласии с практикой собственных иссле-

дований. По сути он создал - под именем "социальная физика" - социологию, значительно более близкую к 20 в., чем Конт. К. был, пожалуй, самым последовательным противником социального реализма, т.е. приписывания обществу субстанционных свойств, как это делал Конт или позднее Дюрк-гейм (см.).

К. существенным образом обогатил возможности применения статистических методов в социологии, первым перешел от анализа простых распределений к исследованию корреляционных связей. Статистический метод выступает у него как аутентичный метод социологии, лучше всех других выражающий специфику ее предмета исследования. Отсюда и знаменитая концепция "статистического человека", некоего среднего представителя народа, класса, социальной группы. Статистической абстракции "среднего человека" К. придавал онтологический и даже персональный статус. "Рассматриваемый абстрактно... человек будет называться у нас средним человеком: он может быть в одной стране больше или сильнее, нежели в другой, так же точно, как он может быть умнее, образованнее и, что еще лучше, нравственно более развит". Полной и точность знаний об обществе и человеке, таким образом, зависят, по К., от технических возможностей статистики, а не от принципиальных трудностей, связанных с отличием социальных явлений от природных. Именно поэтому К. придавал такое большое значение разработке статистических методов в социальных науках. В социологическом плане "статистический человек" представляет норму, т.е. более желательное состояние. Этот аксиологический мотив вступал в диссонанс с общей позитивистской установкой К. Идея среднего, типичного представителя социальной группы, носителя статистической меры отражала индивидуалистские и конформистские тенденции I развитии западноевропейского общества 19 в.

Возражая против социологического волюнтаризма, жесткого противопоставления природных и социальных явлений, К. приводит множество примеров, свидетельствующих о том, что даже самые "интимные" события (супружество, преступления, самоубийства и т.п.) повторяются в общественной жизни с неизменной закономерностью.

Исходя из статистической трактовки социальных законов, К. выделил два основных вида причинно-следственных связей и действующих факторов: социальные константы, т.е. факторы, воздействующие на социальную ситуацию постоянным образом (пол, возраст, профессия, религиозные и хозяйственные институты и др.), и случайные факторы, действи которых вносят отклонения от средней тенденции. Задач! научной социологии состоит в том. чтобы методами ста» стики измерить границы этих отклонений и выявить определяющие их факторы. Для этих целей К. разрабатывал ори№ нальные методики многомерного корреляционного анализ! Социальные законы К. понимал, таким образом, как закон» больших чисел, статистическую зависимость между случайными социальными событиями.

В сочинениях К. отдается дань традиционным рассужу ниям о неизменной человеческой природе, народном духе;

КИБЕРНЕТИКА

К

моральности, идеальном обществе и др. Иногда он говорит о природных склонностях человека. И хотя критики показали слабость концепции "статистического человека" как внеисто-рически абстрактной схемы, К. внес большой вклад в разработку методой статистического анализа в социологии, социальной, демографической, медицинской статистики, особенно методов измерения качественных характеристик (моральной статистики).

А.П. Лимаренко

К. возникла на стыке математики, логики, семиотики, физиологии, биологии, социологии (до этого слабо связанных между собой) и с начала 1950-х… цессов при помощи разработанного им единого аппарата математической… Определяющее значение имеет в К. понятие "количество информации" (количество выбора), введенное в явной…

К

КИБЕРНЕТИКА

сов, протекающих в самоорганизующихся технических и биосоциальных системах). Винер полагал, что процесс управления в таких системах является процессом переработки некоторым центральным устройством информации, получаемой от сенсор-рецепторов (источников первичной информации) и передачи ее туда, где она будет восприниматься как требование выполнения определенного действия. По завершении этого действия сенсор-рецепторы приводятся в готовность к передаче информации об изменении ситуации для исполнения следующего управленческого цикла. Главная роль в движении информации по системе и данном циклическом алгоритме управления принадлежит содержанию информации, передаваемой сенсор-рецепторами и центральным устройством. В связи с этим Колмогоров писал, что "...регулирующие механизмы второго порядка, которые накапливают информацию о результатах деятельности того или иного управляющего или регулирующего механизма первого порядка, способны использовать эту информацию для целесообразного изменения устройства и способа действий этого механизма первого порядка. Классическим образцом такого регулирования второго порядка является механизм выработки условных рефлексов. Над системой уже установившихся, выработанных рефлексов, т.е. связей между внешними раздражителями и реакциями организма, здесь господствует механизм выработки новых рефлексов. Входными сигналами для этого механизма являются "подкрепления", получаемые в случае соответствия реакции нуждам организма, и "торможения" - в случае несоответствия...". Категория "управление" является базисной категорией К. Все другие категории субординированы (координированы) этой категорией. (Необходимо отметить, что существует подход к К. как к науке, изучающей способы создания, раскрытия строения и тождественного преобразования алгоритмов, описывающих процессы управления, протекающие в действительности.) Смысл категории "управление" в К. может быть раскрыт только через более общие категории структуры и функции, причинности и целесообразности и других "невнутренних'' категорий К. В общем случае, управление в кибернетической системе представляет собой цикл, совершаемый в контуре информационных обменов, состоящего из органа управления, каналов прямой связи и каналов обратной связи. Управляющие воздействия представляют собой информацию управления (информацию о дальнейших надлежащих действиях объекта управления). Сведения о состоянии объекта и другие данные, поступающие от объекта органу управления, являются информацией состояния. Фактически, управление - это совокупность процесса сбора, обработки, преобразования и передачи информации для осуществления целенаправленного функционирования любой кибернетической системы, которая должна осуществлять такие процессы и включать в себя исполнителя, источник-накопитель энергии, источник и приемник сигналов, систему передачи сигналов от источника к исполнителю. В краевом состоянии кибернетическая система полностью неопределенна с максимумом энтропии. В процессе функциониро-

вания системы, при потреблении ею энергии, она потребляет информацию, уменьшающую разнообразие (неопределенность) и делающую поведение системы предсказуемым; энтропия уменьшается. Поступление информации позволяет управлять кибернетическими системами. Информация уменьшает разнообразие, а это - главный метод регулирования. Наличие в кибернетической системе помех в каналах информационных обменов ("шума") ведет к увеличению разнообразия (энтропии), не увеличивая содержания информации. Если энтропия кибернетической системы возрастает, то система деградирует. Для противодействия деградации в кибернетическую систему за счет затрат энергии вводят непн-тропию (дополнительную информацию), т.к. естественным состоянием любой системы, обладающей способностью изменять свои стохастические характеристики, является рост энтропии (потеря информации).

Условия осуществимости управления: 1) детерминированность (наличие причинно-следственных связей между компонентами) системы; 2) динамичность системы; 3) наличие управляющего параметра, воздействием на который возможно изменять направление трансформаций; 4) свойство усиления (способность системы претерпевать существенные пространственно-временные и/или энергетические трансформации под воздействием малых изменений управляющего параметра). Т.к. системы имеют протяженность в пространстве, то: 1) воздействие управляющего параметра и трансформация системы разнесены во времени; 2) управляющий параметр и объект управления имеют различную физическую природу; 3) в подсистемах управления производится хранение, преобразование и передача управляющей информации. Содержание процесса управления характеризуется целью управления - гомеостазисом - уравновешиванием системы с трансформирующейся внешней средой, эффективным противодействием деструктивным воздействиям внешней среды для стабилизации жизненно важных параметров кибернетической системы. Эффективными считают кибернетические системы, которые для достижения одинаковых целей применяют минимальное количество информации. Все остальные системы аналогичного назначения - информационно-избыточны.

Существует непосредственная связь между управлением и превращением энергии: по Г.Н. Алексееву, "управление сводится к изменению потока энергии того или иного вида в различных системах... Активное воздействие человека на природу, т.е. труд, возможно рассматривать как управление энергетическими потоками внешней природы, причем источником энергии для этого служит сама природа, а трудовая деятельность совершается только тогда, когда энергии получается больше, чем затрачивается". П.Г. Кузнецов утверждает, что "...такой механизм обмена возможен, если внутри человеческого организма имеется логическое управляющее устройство, которое работает по следующей программе: I) "запоминает" физическую последовательность мышечных движений; 2) "вычисляет" полную величину затрат энергии

на них; 3) "запоминает" последовательность результатов воздействия на природу: 4) "вычисляет" эффективность трудового процесса: 5) производит "логическую" операцию: принимает программу последовательности движений, если эффективность выше средней, и отвергает, если ниже..."'. Г.Н. Алексеев утверждает при этом, что "...по такой программе в принципе возможно построить... действие любого устройства, которое ведет активный поиск оптимального режима управления, описывается подобной программой и имеет конечной целью экономию расходования энергии. Следовательно, общественная деятельность людей в процессе производства есть неэквивалентны!) обмен энергией с природой, в результате которого должен увеличиться энергетический бюджет общества (или, соответственно, негэнтропия)..."'. По Л. Бриллюэну. главный критерий кибернетических систем -их энергоэнтропийная эффективность, т.е. отношение увеличения негэнтропии (приобретенной информации) к увеличению энтропии во внешних системах (источниках энергии). На современном этапе развития К. в состоявшихся как научное направление работах по созданию искусственного интеллекта (кибернетического разума) обнаруживается спектр самых разнообразных взглядов на возможность построения рассуждающих систем, основанных на знаниях.

Рассматривая возможность создания искусственного интеллекта (кибернетического разума) на основе кибернетического моделирования, необходимо отметить следующее. В К. моделируются только функции мозга, поддающиеся логической обработке (т.е. связанные с получением, обработкой и выдачей информации). Все остальные самые разнообразные функции человеческого мозга остаются за рамками К. Например, многие понятия К. антропоморфны: на кибернетические системы перенесены (правомерно или нет) понятия цели, выбора, решения, условного рефлекса, памяти и др. Однако "...существуют такие функции человека, которые не могут выполняться компьютерами. И это объясняется не ограниченностью их возможностей, а тем, что такие чувства, как уважение, понимание и любовь, попросту не являются техническими проблемами..." (J.Weisenbaum). Общепризнано, что единственным субъектом мышления пока является человек, вооруженный всеми средствами, которыми он располагает на данном уровне своего развития. В число этих средств входят кибернетические машины, в которых материализованы результаты человеческого труда. Человек будет передавать машине лишь некоторые функции, выполняемые им в процессе мышления. В аргументации против возможности создания искусственного интеллекта (кибернетического разума) фактически наличествует указание на спектр действий мышле-I ния, которые неспособна выполнить никакая кибернетическая I система. Человек есть не только природное существо, его I основные характеристики - продукт социального, а не чисто I биологического развития. Следовательно, мышление челове-I и не может развиваться в изоляции, для этого необходимо, I чтобы человек был включен в общество. Во-первых, для воз-I мгновения мышления необходимо наличие языка, что воз-

можно лишь в обществе. Во-вторых, с кибернетической точки зрения, "разумность" системы определяется количеством обрабатываемой в ней информации, поэтому система в информационно-бедной среде не может стать достаточно "разумной". В направлении искусственного интеллекта (кибернетического разума) большинство исследователей под интеллектом понимают спектр способностей любой кибернетической системы к достижению одной из множества возможных целей во множестве разнообразных сред. Знания в К. дифференцируют от интеллекта так, что знания - это полезная информация, накопленная и сохраненная кибернетической системой в процессе ее деятельности, а интеллект - это определяющая способность кибернетической системы предсказывать состояния внешних сред в ассоциации с возможностью преобразовывать любое предсказание в адекватную реакцию, ведущую к заданной цели. Логическая машина отличается от мозга человека тем, что не может иметь сразу несколько взаимоисключающих программ деятельности. Мозг человека всегда их имеет, поэтому-то он и представляет собой "поле битвы у людей святых" или же "пепелище противоречий у людей более обычных". Кибернетические устройства проявляют себя тем лучше, чем больше точности, алгоритмизации требует задание, их происхождение от цифровых компьютеров мстит за себя. Если ситуация чрезмерно усложняется, а количество новых факторов слишком возрастает, то робот теряется. Человек старается опереться на догадку (приближенное решение) и ему это иногда удается, а робот этого не умеет. Он должен все учесть точно и ясно, и если это невозможно, то он человеку проигрывает. Однако в опасной ситуации робот не "теряет головы", так как он не ощущает страха и угроза гибели ему безразлична. В таких ситуациях самообладание может компенсировать нехватку интуиции. Робот пытается овладеть ситуацией до последнего мгновения, даже тогда, когда он видит, что проиграл. Хотя с точки зрения людей это иррационально, с точки зрения робота это всего лишь логично, ибо он так решил. Творческих способностей у роботов мало, так как они неотделимы от интуиции (Лем). Реализация действительно искусственного интеллекта будет возможна, если системы, основанные на знаниях, начнут осмысленно (в человеческом понимании) обрабатывать упаковки знаний, построенных для множества проблем, в принципе недоступных мышлению человека. При решении спектра проблем, возникающих в процессе построения эффективных форм и средств информационного обмена, возникает необходимость решения проблемы однозначной объективации знаний - размещения фрагментов знаний в интегрированных упаковках, в которых они смогут перемещаться по каналам информационного обмена. Таковой упаковкой может быть фраза любого языка, книга, изображение, гипертекст и др. Для всех видов упаковок общим является то, что в любых условиях они должны поддерживать "семантическую безопасность" размещенных знаний, которые, кроме этого, должны быть декларативными и способными к выводу знаний повышенной общности из упакованных структур связей-

к

кистяковскии

отношений и понятий. Получатель и отправитель таких упаковок должны применять единую систему правил их объективации и восприятия - формализм объективации знаний (естественным человеку формализмом является устная речь и письменность). В языковой форме возможно выражение не всякого знания, знание же, невыразимое в лингвистических конструкциях, не включается в процессы информационных обменов. При помощи естественного языка как одной из форм объективации знаний осуществляется человеческое общение, при этом одному и тому же фрагменту знания придаются различные вербальные и/или текстовые формы. В направлениях научного знания построены лингвистические редуценты (сужение языка естественного; при этом необходимо особо выделить язык математики как основу изложения систем знаний в естествознании; свой язык имеют философия, физика и др.). Применение лингвистических редуцент существенно повышает надежность процессов информационного обмена при одновременном снижении вероятности некорректного толкования передаваемой информации. Определяющими достоинствами лингвистических редуцент являются снятие смысловой многозначности естественного языка, привносящей семантический "шум" в каналы информационного обмена, и возможность построения стандартизированных упаковок фрагментов знаний. Обобщающий характер кибернетических идей и методов, задача обоснования таких исходных понятий К., как '"информация", "управление", "обратная связь" и др., требуют выхода в более широкую, философскую область знаний.

К., достижения которой имеют исключительное значение для исследования познавательных процессов, по своей сущности и содержанию фактически входит в современную теорию познания. Исследование методологического и гносеологического аспектов К. способствует решению философских проблем понимания простого и сложного, количества и качества, необходимости и случайности, возможности и действительности, прерывности и непрерывности, части и целого. Большой важности философский результат К. заключается в том, что ряд функций мышления, ранее считавшихся исключительной прерогативой живого мозга человека, оказался воспроизводимым в кибернетических устройствах. См. также: Виртуальная реальность, Виртуалистика, Искусственный интеллект, Тектология, Информация, Информационная война.

СВ. Силков

семинары Виндельбанда в Страсбургском университете, где в 1898 защитил докторскую диссертацию по философии "Общество и индивидуальность"… В своих работах К. исходил из необходимости нормати-вистского обоснования… Кризис социальных наук, по К., есть кризис существующей гносеологии и методологии, что требует рефлексии по поводу…

К

КЛАССИФИКАЦИЯ

такая ступень развития социального класса, когда он еще не осознал своих особых социально-экономических интересов, их различия или совпадения с интересами других классов, не сформировал собственной идеологии. Социальный класс существует объективно как класс "в себе" уже с момента формирования определенных экономических отношений группы индивидов, субъективное же его формирование ("для себя") зависит от целого ряда условий духовного и политического характера. Разграничение стадий зрелости социальных классов при помощи названного марксистского подхода использовались в исследованиях ряда ученых-немарксистов (например, М. Вебер - см.) и не потеряли своего гносеологического значения и в настоящее время.

СЮ. Солодовников

КЛАССИФИКАЦИЯ(лат. classis - разряд, класс и facio -делаю, раскладываю) - многоступенчатое деление логического объема понятия (логика) или какой-либо совокупности единиц (эмпирическое социальное знание) на систему соподчиненных понятий или классов объектов (род - вид - подвид). К. - способ организации эмпирического массива информации. Цель К. - установление определенной структуры порядка, нормативно-мерного упорядочивания множества, которое разбивается на гетерономные друг по отношению к другу, но гомогенные внутри себя по какому-либо признаку, отделенные друг от друга подмножества. При К. каждый элемент совокупности должен попасть в то или иное подмножество. Таким образом, цель К. - определение места в системе любой единицы (объекта), а тем самым установление между ними наличия некоторых связей. Субъект, владеющий ключом (критерием) К., получает возможность ориентироваться в многообразии понятий или (и) объектов. К. всегда отражает имеющийся на данный момент времени уровень знания, суммирует его, как бы дает его '"топологическую карту". С другой стороны. К. позволяет обнаруживать пробелы в существующем знании, служить основанием для диагностических и прогностических процедур.

В так называемой описательной науке К. выступала итогом (целью) познания (систематика в биологии, попытки по разным основаниям классифицировать науки и т.д.), а дальнейшее развитие представлялось как ее усовершенствование или предложение новой К. Таким образом, термин "К." используется как для обозначения указанной процедуры, так и для обозначения ее результата. Различают естественные и искусственные К. в зависимости от существенности признака, который кладется в ее основу. Естественные К. предполагают нахождение значимого критерия различения, искусственные могут быть в принципе построены на основании любого признака. Вариантом искусственных К. являются различные вспомогательные К. типа алфавитных указателей и т.д. Кроме того различают теоретические (в частности, генетические) и эмпирические К. Последние нашли широкое применение, в частности, в социологии. Цель эмпирических К. та же, однако сам критерий является, зачастую, проблемным и во многом

его установление может быть целью эмпирической К. В ней все множество исследуемых единиц стремятся разбить на однородные группы, которым затем присваивается та или иная "этикетка", подлежащая содержательному наполнению в процессах интерпретации по обнаруживаемому (или заранее заданному) статистическому (сугубо формальному) критерию. При этом совокупность считается однородной, если все значения рассматриваемого признака суть значения одной и той же случайной величины. Эмпирическую К. иногда предваряют процедуры группировки данных.

Как особый вид К. в социологии рассматривается процедура районирования (пространственно-временное расчленение для последующего репрезентативного выбора объектов исследования). К., особенно эмпирические, часто рассматриваются как шаг на пути создания содержательно-обоснованных типологий. В отличие от К. типология выделяет гомогенные множества, каждое из которых есть модификация одного и того же качества (существенного, "коренного" признака, точнее "идеи" этого множества). Естественно, что в отличие от признака К. "идея" типологизации далеко не является наглядной, внешне проявляемой и обнаруживаемой. К. слабее, чем типология, связана с содержанием, но класс естественной К. должен иметь смысл, соответствующий уровню познания на данный момент, и обладать собственными существенными свойствами. В целом естественная К. всегда в той или иной степени типология и способна решать содержательные задачи.

В. Л. Абушенм

КЛАСТЕР- (I) группа объектов, выделенная с помощью одного из методов анализа кластерного (см.) по формальному критерию их близости друг к другу. При таком анализе переменных (см.) - группа переменных, выделенных по критерию высокой корреляции (см.) друг с другом. (II) - структурная часть генеральной совокупности (см.), выделяемая при построении выборки кластерной (гнездовой) (см.). Может обследоваться полностью, если выборка (см.) является серийной (см.), или выборочно.

О. В. Терещенко

КЛИМЕНКОВалерий Адамович (р. 1960) - белорусский социолог. Окончил Белорусский политехнический институт (1984). Кандидат экономических наук (1991), доктор социологических наук (1997). С 1990 работал в Институте социологии НАН Беларуси; младший научный сотрудник, научный сотрудник (1990-1993), ученый секретарь института (1993-1999), ведущий научный сотрудник (2001-2002). С 2002 - заведующий сектором социальной стратификации Института социологии и социальных технологий НАН Беларуси.

Сфера научных интересов: социология образования, ценностные ориентации молодежи, проблемы социальной стратификации и социальной мобильности в переходное обществе.

клоссовски

к

К. разработана концепция и модель системы профессионального образования в условиях трансформации социально-политических и экономических отношений белорусского общества.

К. - автор около 90 научных публикаций, в том числе одной индивидуальной и двух коллективных монографий.

Основные публикации: "Образование в трансформирующемся обществе" (1996); "Динамика ценностных ориентации молодежи в трансформирующемся обществе" (2001, в соавторстве); "Современная белорусская молодежь: социальные ориентации, положение, тенденции и перспективы развития" (1993, в соавторстве); "Применение социологических методов в учебно-воспитательном процессе. Учебное пособие" (2000, в соавторстве) и др.

КЛОПОВЭдуард Викторович (р. 1930) - российский социолог, специалист в области социальной структуры, социально-экономических и политических проблем наемного труда.

Окончил МГУ (1953). Доктор исторических наук (1981), профессор (1986). В 1956-1966 работал в ИМЛ (младший научный сотрудник, старший научный сотрудник); в 1966-1991 - в Институте международного рабочего движения АН СССР (старший научный сотрудник, зав. сектором, отделом, зам. директора); в 1991-1993 - в Институте проблем занятости РАН и Минтруда РФ (зам. директора и зав. лабораторией); с 1993 работает в ИМЭМО РАН (Центр сравнительных социально-экономических и социально-политических исследований). С 1995 - соредактор непериодического издания ИМЭМО РАН "Социально-трудовые исследования".

К. исследовал состояние, структуру и тенденции развития повседневного быта и образа жизни рабочего класса СССР; проанализировал процессы количественных и качественных изменений в рабочем классе, происходивших под воздействием научно-технического и культурного прогресса. Исследовал процессы появления новых и трансформации старых субъектов социального действия в условиях перехода России к принципиально иному общественному устройству.

Основные работы (всего более 120): "Ленин в Смольном" (1965); "Человек после работы. Социальные проблемы быта и внерабочего времени" (1972, соавтор); "Черты социалистического образа жизни: быт городских рабочих вчера, сегодня, завтра" (1977); "Социальное развитие рабочего класса СССР" (1977, член редколегии, соавтор); "Рабочий класс СССР (Тенденции развития в 60-70-е годы" (1985); "Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы" (1989); "Новые социальные движения в России" (1993-1994); "Переходное состояние рабочего движения" (1995) и др.

КЛОССОВСКИ(Klossowski) Пьер (1905-1995) - французский социальный мыслитель, писатель, философ, психоаналитик, художник, литературный критик. С 1935 (совместно с Ж. Батаем и А. Бретоном) - участник "Союза борьбы

революционных интеллектуалов". Основные сочинения: "Сад, мой ближний" (1947); "Ницше, политеизм и пародия" (текст лекции, прочитанной в 1957. был опубликован в 1963); "Ницше и порочный круг" (1969) и др. В качестве своих предшественников признавал де Сада. Ф. Ницше, 3. Фрейда, Ж. Батая.

Оказавшись в середине 20 в. вовлеченным в теоретические дискуссии французских философов об идейном наследии Ф. Ницше, К. подчеркивал, что идея "вечного возвращения", столь любимая Ж. Делезом (см.), весьма и весьма уязвима. По мысли К., данная концепция в первую очередь направлена против идеи постистории, или "конца истории". Согласно К., идея "вечного возвращения" постулирует не только то, что никогда не было начала ("первого раза"), но и никогда не будет "конца истории" ("последнего раза"). По мысли К., в контексте таких рассуждений явно проглядывается ряд парадоксов. Не существует оригинала, образец копии уже является копией: копия посему всегда являет собой копию копии. Не существует маски лицемерия, ибо лицо под этой маской уже является маской: всякая маска есть маска маски. Не существует факта, есть только различные его интерпретации: посему любая интерпретация есть интерпретация более старой интерпретации. Не существует собственного смысла слова, есть смысл фигуральный: посему понятия суть не более чем скрытые метафоры. Не существует подлинной версии текста: есть только переводы - вторые, третьи и т.д. Не существует истины: одни лишь ее имитации и пародии на нее. Из этого следует, по К., следующее: в основании отрицания всякого определения начала или реальности оригинала лежит ликвидация принципа тождества; посему видимости тождества, с которыми мы сталкиваемся, суть маски. Любое тождество -продукт симуляции. Тождественное - это всегда "иное"', полагаемое "тем же самым"; при этом под "той же самой" маской обязательно скрывается другое "иное". Маска, воспринимающаяся как та же самая, никогда таковой не является; тот. кто верит в то. что это то же самое, сам никогда не бывает тем же самым. Эти парадоксы, по К., обусловливают то, что теория вечного возвращения не в состоянии сформулировать "принцип различия", способный противостоять принципу тождества. Концепция вечного возвращения противопоставляет принципу тождества видимость принципа различия. По мысли К., теория вечного возвращения являет собой лишь пародию теории. Философия различия тем самым - не более чем мистификация: "демистифицируют лишь для того, чтобы лучше мистифицировать" (К.). Результатом этого, например, выступает у К. ход идеологов Просвещения до 1789: философия как антирелигиозная критика способна вернуть людей в лоно античных добродетелей. Но критика властей, как любая иная критика, не может претендовать на статус непогрешимой. Различие между критикой лжи и самой этой ложью, по мысли К., искусственно стимулируется: "Современные катастрофы всегда более или менее быстро смешиваются с "'радостной вестью" ложного "пророка". К. делает вывод: классическая философская линия (Платон - Гегель) как вера в исти-

К

КОБЯК

ну выступает как эпоха демистификации: люди в это время разучились выдумывать новых богов. Ницше своей книгой "Сумерки богов" попытался превратить истинный мир в выдумку; это, разумеется, не означает, что вера в сверхъестественный мир покинула людей. К. оценивает это так: "Мир стал выдумкой, мир как таковой - лишь выдумка: выдумка означает нечто, о чем рассказывают и что существует только в повествовании; мир есть нечто, что рассказывается, пересказанное событие и, следовательно, интерпретация: религия, искусство, наука, история - столько различных интерпретаций мира или. точнее, столько вариантов выдумки". Идея "конца истории" означает в настоящее время, по мнению К., готовность человечества покинуть историческое время и вновь войти во "время мифа".

Центральным для понимания собственной концепции К. является сборник его эссе "Сад, мой ближний", в котором он развивает идею "интегрального атеизма", знаменующего собой, по его мнению, конец антропоморфного разума. Согласно К., рациональный атеизм лишь наследует нормы религий монотеистического типа, замещая теоцентризм антропоцентризмом. "Интегральный атеизм" утверждает, что вместе с "абсолютным гарантом" принципа идентичности (тео- или антропоцентризмом) исчезает сам этот принцип, а также моральные и физические обоснования ответственности индивидуального "Я". Основным мотивом деятельности субъекта является "желание", которое, в отличие от "сексуальности", остается неизменным на всей протяженности развития психосоматической конституции индивида. Самосознание личности есть продукт воздействия нормативного языка социальных институтов, т.е. "языка власти" на бессознательные волевые импульсы, характерные для естественного состояния человеческой природы. В результате первоначальная расстановка импульсивных сил предстает в психике индивида в перевернутом виде, насильственно поддерживая строгую субординацию жизненных функций организма с целью дальнейшего воспроизводства человеческого рода.

Для восстановления "истинной иерархии" прав и реабилитации "единичного" перед "всеобщим" К. считает необходимым устранение "цензуры нормативности", укорененной в сознании на уровне "представлений" (критериев различия добра и зла, истины и лжи и т.п.), непосредственно "действием", причем "текстуальным", а не социальным. Отказ от практики социальных реформ означает отказ от революции как насильственного внешнего принуждения и переход на иной онтологический уровень - индивидуального усилия в рамках самосознания личности. Такая стратегия предполагает длительную работу по культивированию индивидуального усилия, "внутреннего порыва" в литературном опыте трансгрессивного преодоления преграды, препятствующей нормализации психического состояния индивида. При этом выход за пределы культурных регулятивов, укорененных в сознании, на практике означает преодоление и "субъективности" как таковой, разложение самой структуры сознания в отказе от принципа идентичности. Индивидуальная структура лич-

ности оказывается не тождественна самой себе, распадаясь на множество автономных, самодостаточных образований, отличных друг от друга психических состояний, которые нарушают симметрию в бесконечности "зеркальных отражений" индивидуального "Я". Целостное представление о "едином" разрушается симуляцией "множественности" в режиме постоянного возобновления, актуальности становящегося "Я" и его "вечном возвращении" к самому себе, но уже в роли Другого, который не станет объектом манипулирования.

А.А. Г рицинов

КОБЯКОлег Витальевич (р. 1973) - белорусский социолог, специалист в области экономической социологии и социологии труда.

Окончил философско-экономический факультет Белорусского государственного университета (1995), очную аспирантуру Института социологии НАН Беларуси (1998), кандидат социологических наук [тема диссертации: "Роль экономической культуры в регуляции экономического поведения хозяйствующего субъекта" (1998)], доцент. Младший научный сотрудник (1998), научный сотрудник (1999), старший научный сотрудник (1999-2002) Института социологии НАН Беларуси. С 2002 - заведует сектором социологии труда и экономической социологии Института социологии НАН Беларуси. Преподает экономическую социологию в Белорусском государственном университете, Институте управления и предпринимательства, а также в Международном гуманитарно-экономическом институте.

С 1991 принимает участие в международных и республиканских исследованиях социальных условий и факторов реформирования постсоветской экономики. Занимается изучением индивидуальных и коллективных форм экономического поведения хозяйствующих субъектов в контексте различных организационных культур.

К. - автор более 50 научных работ, в том числе: "Экономическая социология: Вопросы и ответы" (1999, 2000, 2001; соавтор); "Экономическая социология: Практикум" (2000, 2001; соавтор); "Культура хозяйствования предприятий: социологический анализ" (2001); "Экономическое поведение хозяйствующего субъекта: социологический анализ" (2002); "Особенности механизма инновационного процесса как проявление доминант культуры хозяйствования предприятия" (2002); "Экономическая социология. Учебное пособие да студентов экономических специальностей вузов" (2002) и др.

КОВАЛЕВСКИЙМаксим Максимович (1851-1916)-русский социолог, правовед, историк. Закончил юридический факультет Харьковского университета. Продолжил образование в Берлине, Париже и Лондоне. По возвращении в Россию получил степени магистра (1877) и доктора (за диссертацию "Общественный строй Англии в конце Средних веков", 1880), преподавал в Московском университете. Один из основателей Московского психологического общества (1884). В 1887 уволен из университета. Уехал за границу, где участвовал во

многих международных конгрессах социологов и историков. В 1905 вернулся в Россию, преподавал в Петербургском университете. Психоневрологическом (где возглавил первую в России социологическую кафедру) и Политехническом ин-. статутах. Издатель журнала "Вестник Европы" (1909-1916), один из редакторов "'Энциклопедического словаря Гранат" (1910-1916). С 1899 - член-корреспондент, с 1914 -действительный член Российской Академии наук. Основатель партии "Демократических реформ", депутат I Государственной Думы, с 1907 - член Государственного совета. По инициативе К. вышли в свет пять томов источников "Родоначальники позитивизма" (1910-1913). Основные сочинения: "Общинное землевладение. Причины, ход и последствия его разложения" (ч. 1, 1879): "Современный обычай и древний закон" (тт. 1-2, 1886); "Первобытное право" (вып. 1-2, 1886); "Закон и обычай на Кавказе" (тт. 1-2, 1890); "Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства" (тт. 1-3, 1898-1903); "Развитие народного хозяйства в Западной Европе'' (1899); "Происхождение современной демократии" (тт. 1-4. 1895-1899); "Современные социологи" (1905); "От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму" (тт. 1-3, 1906); "Социология'¹ (тт. 1-2, 1910) и др.

Взгляды К. складывались под воздействием идей Конта и Спенсера. Определенное влияние на него оказало знакомстве с Марксом (см.) и его работами: идеи марксизма К. пытался проинтерпретировать через методологические установки классического позитивизма. Свою теоретическую задачу он видел прежде всего в преодолении односторонности как отдельных теорий и концепций, так и односторонности узко-дисциплинарных подходов к изучению общественных явлений, в нахождении их плюралистического синтеза. Такой позитивный синтез, считал К., можно осуществить внутри социологического знания, для которого частные дисциплины дают лишь необходимый конкретный материал. Предмет социологии - организация (порядок) и эволюция (прогресс; общества. Общество не может быть редуцировано к какому-либо конечному основанию (экономическому - у Маркса, мировоззренческому - у Конта и т.д.), а должно быть рассмотрено сквозь призму "теории факторов". Факторы (как объективные причины происходящего) равноправны, хотя е ходе социальной эволюции отдельные из них могут занимать на какое-то время доминирующее положение. Кроме того, главную причину изменений можно установить для каждой сферы общественной жизни.

В последние годы творчества К. пытался объяснять явления через анализ их происхождения (генетический метод). В частности, такой анализ был им проделан для институтов семьи, собственности, государства. Основной же метод социологии, по К., - сравнительно-исторический, позволяющий устанавливать для различных народов и государств факт происхождения одинаковых стадий развития (в конечном счете -выявить эволюцию форм общественной жизни всего челове-

прогресса, который понимался им как расширение сфер солидарности ("замирения") в обществе. Наиболее универсальный социальный закон, по К., - закон "роста человеческой солидарности" (по мере продвижения конкретного социума по эволюционной лестнице). Особая заслуга принадлежит К. в исследовании общины как особой формы социальности и структур и институтов докапиталистических (традиционных) обществ.

В. Л. Абушенко

КОВАРИАЦИЯ- совместная вариация, показатель совместного рассеяния значений двух количественных переменных (см.) х и у, двумерный аналог дисперсии (см.):

О. В. Терещенко

КОГАНЛев Наумович (1923-1997) - российский социолог, специалист в области социологии культуры, образа жизни.

Окончил исторический факультет Уральского университета (1945), доктор философских наук (1963), профессор (1965). После окончания университета работал в нем ассистентом, доцентом, профессором, зав. кафедрой. В 1966 -1977 - зав. сектором (отделом) социологии Института экономики УО АН СССР. С 1977 - зав. кафедрой, профессор Уральского университета.

С именем К. связано возрождение, становление и развитие социологии культуры. Его труды по теории и методологии культуры, исследования по проблемам искусства и массовой культурно-просветительской работы, образу жизни были пионерными в 1960-1980 и составили заметный вклад в развитие социологической мысли. К. был создателем Уральского отделения Советской социологической ассоциации, председа-

К

КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС

телем которой являлся. В 1972 - 1989 под эгидой этой организации каждые два года проходили сессии "Уральских социологических чтений" (последние - в 1996), которые собирали исследователей не только Урала. Под научным руководством К. было подготовлено 100 кандидатов и 20 докторов наук.

К. - автор более 450 научных работ, в том числе: "Очерки теории социалистической культуры" (1972, соавтор); "Социология культуры" (1992); "Духовное пространство" (1987, соавтор); "Художественный вкус. Опыт конкретно-социологического исследования" (1966); "Культура в условиях НТР" (1987, соавтор); "Цель и смысл жизни" (1984); "Человек и его судьба" (1989); "Зло" (1991); "Вечность" (1994); "Философия: серьезное и веселое. Очерки о философии Уильяма Шекспира" (1996) и др.

КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС(лат dissonans - нестройно звучащий, cognitio - знание, познание) - концепция в социальной психологии (см.), объясняющая влияние на человеческое поведение системы когнитивных элементов, описывающая формирование под их воздействием мотиваций социальных действий. Теория К.Д. - одна из "теорий соответствия", основывающихся на приписывании личности стремления к связному и упорядоченному восприятию своего отношения к миру. Впервые сформулирована Ф. Хайдером (1944). Модель когнитивного поля субъекта описывается понятием баланса - ситуации, в которой воспринимаемые единицы и эмоции сосуществуют без стресса, поэтому нет давления к изменению ни когнитивной организации, ни эмоциональных проявлений. Основываясь на теории Хайдера, Т. Ньюком ввел понятие баланса в межличностную коммуникацию - было высказано предположение, что увеличение контактов способствует симметрии ориентации, т.е. балансу в группе. Ч. Осгуд и П. Танненбаум предприняли попытку предсказать изменение отношения, которое произойдет у личности под влиянием стремления установить соответствие внутри ее когнитивной структуры в зависимости от их интенсивности по определенной шкале.

Собственно разработка теории К.Д. принадлежит Л. Фестингеру (1957): Д. понимается как существование отношения несоответствия между когнициями (знание, представление, мнение) в пределах социальной общности. Д. проявляется как неудовлетворительное оправдание выбора, которое ведет к нарушению психологического комфорта. В свою очередь, обнаружение явлений К.Д. приводит к стремлению понизить (минимизировать) возникшие рассогласования (несоответствия) или к избеганию ситуаций, в которых Д. может повыситься. В 1970-е "диссонансные эффекты" были переосмыслены в информационных терминах и представлены как частный случай функционирования каузальных схем. В настоящее время теория К.Д. занимает одно из первых мест в исследовании закономерностей социального поведения и оказания коммуникативного воздействия в условиях массовой коммуникации.

Н.В. Радкевич

КОГОРТА- в системе социально-гуманитарного зна- ' ния - группа лиц, обладающих общим опытом с определен- \ ной временной спецификой. Например, возрастная К. состоит из людей одного года рождения, образовательная - из тех, кто ? в один и тот же год окончил школу. К. могут быть выделены , по времени заключения или расторжения брака, потери рабо- " ты или начала трудовой деятельности и т.п. Любое исследо- j вание характеристик одной и той же К. в разные временные ' периоды или характеристик различных К. в одном и том же | "возрасте" называется когортным анализом. Когортный ана- | лиз широко применяется в демографии. Например, при изучении и прогнозировании рождаемости, смертности, средней продолжительности жизни и т.п. чаще всего используются пяти- или десятилетние возрастные группы. Лучшими данными для таких исследований являются данные официальной статистики и переписей населения. Когортный подход используется также в лонгитюдных исследованиях, при изучении жизненного пути, профессиональной карьеры, внутрипо-коленной и межпоколенной социальной мобильности.

Главной проблемой когортного анализа является необходимость различать эффекты возраста, К. и времени. Эффекты возраста связаны с процессами взросления и последующего старения К.; эффекты собственно К. являются общими для людей, одновременно родившихся или вступивших в определенный период жизненного цикла; эффекты времени порождаются широким социально-культурным историческим контекстом, опытом участия в тех или иных исторических событиях. К сожалению, не существует простых способов решения этой проблемы. Смешение эффектов приводит к различным интерпретациям одних и тех же данных, что заставляет с осторожностью относиться к результатам когортных исследований. Однако в тех случаях, когда они опираются на надежные теории, когортный анализ является мощным аналитическим методом.

О.В.Терещент

КОД- понятие, широко используемое в семиотике и позволяющее раскрыть механизм порождения смысла сообщения. В теории информации (К. Шеннон и др.) "К." определяется как совокупность (репертуар) сигналов. В работах Р. Якобсона и У. Эко "К.", "семиотическая структура" и "знаковая система" выступают как синонимичные понятия (при этом "К." отличается от "сообщения" так же, как в концепции Соссюра "язык" - от "речи").

Иначе говоря. "К," может быть определен трояким образом: (1) как знаковая структура; (2) как правила сочетания, упорядочения символов, или как способ структурирования; (3) как окказионально взаимооднозначное соответствие каждого символа какому-то одному означаемому (Эко). Наиболее близким термином к "К." по смыслу выступает "язык" - как способ организации высказывания по определенным правилам (на подобном синонимическом употреблении настаива Соссюр), однако в некоторых случаях исследователи избегают подобного сближения. Одни мотивируют это тем. что по-

КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

К

нятие К. более функционально, ибо может применяться в отношении невербальных систем коммуникации (от азбуки Морзе до иконических знаков). Другие считают, что термин "К." несет представление о структуре только что созданной, искусственной и обусловленной мгновенной договоренностью, в отличие от языка с его "естественным" происхождением и более запутанным характером условности (здесь использование К. не всегда носит осознанный характер; участники коммуникации подчиняются правилам языка безотчетно, не ощущая своей зависимости от навязанной им жесткой системы правил). Например, согласно Ю. Лотману (см.), К. психологически ориентирует нас на искусственный язык и некую идеальную модель языка (а также "машинную" модель коммуникации), тогда как язык бессознательно вызывает у нас представление об исторической протяженности существования; если К. не предполагает истории, то язык, напротив, можно интерпретировать как "К. плюс его история". С целью экспликации собственно семиотического понимания К., в отличие от других подходов, Эко предложил термин "S-K." (или ''семиотический К."), сущность которого заключается в том, что любое высказывание не просто организовано по определенным правилам (комбинаторики, соответствия), но и с определенной точки зрения: например, классификация, упорядочение форм, осуществленные математиком, художником и ГАИ, могут оперировать одними и теми же единицами, организуя их совершенно отличным образом согласно своим целям. В такой интерпретации К. оказывается близким по значению к понятию "идеология". В семиотическом универсуме разнообразные К. представляют собой набор ожиданий, этот набор ожиданий можно отождествить с "идеологией". "Мы опознаем идеологию как таковую, когда, социализируясь, она превращается в код. Так устанавливается тесная связь между миром кодов и миром предзнания. Это предзнание делается знанием явным, управляемым, передаваемым и обмениваемым, становясь кодом, коммуникативной конференцией" (Эко). S-K. может быть сколько угодно. В том числе применительно к ограниченной совокупности элементов.

Установление, использование и дешифровка К. следуют принципу экономичности и иерархичности (так, Якобсон ввел понятие "субкод" для описания системы с несколькими кодами, один из которых доминирует, а остальные находятся между собой в отношениях иерархии). Принцип экономичности напрямую связан с информативностью закодированного сообщения: К. ограничивает информационное поле источника. Как отмечает Эко, сообщение, полученное на базе большого количества символов, число комбинаций которых достигает астрономической величины, оказывается высокоинформативным, но вместе с тем и непередаваемым, ибо для этого необходимо слишком большое число операций. Гораздо легче передать (и расшифровать) сообщение, полученное на основе системы элементов, число комбинаций которых заранее ограничено.

А. Р. Усманова

Основное внимание К. уделяет анализу позитивных возможностей социальных конфликтов: развивая идеи Зиммеля (см.). он сформулировал основные…

Н.В. Гришина

КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ- универсальные, всеобщие образы и идеи, имеющие психически унаследованный характер, передающиеся из поколения в поколение и лежащие в основе деятельности людей.

Термин "К.Б." был введен в психоаналитическую литературу швейцарским психотерапевтом К.-Г. Юнгом (см.), который в работе "Психология бессознательного процесса" уделил внимание рассмотрению не только личностно-человеческих характеристик, но и мифологических фигур, выражающих чувства пациентов. В разделе, названном им "Архетипы коллективного бессознательного", он подчеркнул, что некоторые атрибуты нельзя отнести целиком и полностью к человеческой личности, а следует рассматривать в качестве содержаний "сверхличностного или коллективного бессозна-

К

КОЛЛОНТАИ

тельного". Поясняя свою точку зрения, Юнг отметил, что "коллективное бессознательное - нечто вроде осадка опыта и одновременно - образ мира как некая его априорность". В этом образе содержатся определенные черты, так называемые доминанты, или архетипы (см.у й другом разделе данного труда, озаглавленном "'Личное, сверхличное, или коллективное бессознательное", он писал о том, что в глубинном слое К.Б. дремлют изначальные общечеловеческие образы, а само по себе оно представляет объективно-психическое, в отличие от субъективно-психического индивидуального бессознательного.

В понимании Юнга содержание К.Б. - это не только осадки архаических способов функционирования людей, но и осадки функционирования животного ряда предков. В отличие от индивидуального, личного бессознательного, состоящего из содержаний, которые некогда были сознательными, но в силу вытеснения исчезли из сознания, К.Б. характеризуется тем, что его содержания никогда не были в сознании, никогда не были приобретены индивидуально, а обязаны своему существованию всеобщему унаследованию.

В докладе "Понятие коллективного бессознательного", прочитанном Юнгом в Обществе Абернети (Англия) в 1936, и в ряде последующих его публикаций в той или иной степени изложены представления о К.Б. Согласно этим представлениям, К.Б. можно охарактеризовать следующим образом: оно развивается не индивидуально, а получено по наследству; состоит из архетипов как неких предсуществующих форм, являющихся моделью и образцом инстинктивного поведения; включает в себя продукты архаической природы, т.е. содержания и образы поведения, которые являются у всех индивидов одними и теми же; идентично у всех людей и тем самым образует всеобщее основание душевной жизни каждого; имеет мифологические по своему характеру содержания; состоит из образов, не имеющих кровной или расовой наследственности, а принадлежащих к человечеству в целом; является хранилищем реликтовых остатков и воспоминаний о прошлом; представляет собой единую для всех подоснову, на которой сохраняется нерасторжимая целостность и фундаментальная идентичность; вбирает в себя такие содержания, которые не могут быть объектом произвольного намерения и не подвластны контролю со стороны воли; может активизироваться в большой социальной группе, в результате чего возникает коллективное помешательство - духовная эпидемия, способная привести к революции, войне, катастрофе.

Вводя в концептуальный остов понятие "К.Б.", Юнг признавал, что на материале анализа сновидений 3. Фрейд (см.) первым обратил внимание на факт наличия в сновидениях элементов, которые не являются индивидуальными и не выводятся из личного опыта сновидцев. Основатель психоанализа назвал их "прафантазиями", "архаическими остатками", тем самым подчеркнув их коллективную, а не индивидуальную природу. В более широком плане, выходящем за рамки сновидений, в работе "Тотем и табу" Фрейд говорил об "унаследовании психических предрасположений", а позднее -

об "архаическом наследии прошлого" и "унаследованных схемах". В частности, в работе "Человек Моисей и монотеистическая религия" он обращал внимание на то, что "в душевной жизни индивида могут оказаться действенными не только лично пережитые, но и усвоенные при рождении содержания, элементы филогенетического происхождения, архаическое наследие". По его мнению, архаическое наследие человека охватывает как предрасположенности, так и "следы памяти о переживаниях прежних поколений".

Вместе с тем, в отличие от Юнга. Фрейд не использовал в своих работах понятие "К.Б.", считая, что подобное выражение является ни чем иным, как тавтологией. В связи с этим он подчеркивал, что "содержание бессознательного ведь вообще коллективно, оно общее достояние людей". Поэтому, не прибегая к понятию "К.Б.", Фрейд предпочитал говорить о филогенетическом происхождении бессознательного, об унаследованном, сокращенном повторении развития, пройденного всем человечеством в течение длительного времени, начиная с первобытных времен, о "психическом конденсате", ставшем неотъемлемым наследием, которое с каждым поколением нуждается только в пробуждении, а не в приобретении. Типичным примером подобного наследия является, по его мнению, "врожденная" символика, доставшаяся людям от эпохи развития языка и одинаковая по смыслу у всех народов, несмотря на различие языков.

В.М. Лейбин

КОЛЛОНТАИ(урожд. Домонтович) Александра Михайловна (1872 - 1952) - деятель международного и российского революционного движения, дипломат, социолог. Спутница жизни деятелей российского революционного движения -Плеханова, Шляпникова, Дыбенко.

Родилась в Петербурге в семье генерала. С 1906 - в РСДРП, примыкала к меньшевикам, с 1915 - большевичка. С 1908 по 1917 - в эмиграции (Англия. Германия, Швейцария, Скандинавские страны. США). Член Международного бюро социалисток, участница международных социалистических конгрессов в Штутгарте (1907). Копенгагене (1910), Базеле (1912). В 1915-1917 вела активную антивоенную пропаганду. По возвращении в Россию с марта 1917 - член исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, член редколлегии большевистского жури. "Работница". Участница Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. После революции - нарком гос. призрения (соц. обеспечения), в 1919 - нарком пропаганды и агитации Крымской республики, член комиссии ЦК КП(б) Украины по агитации и пропаганде среди работниц. В 1920 - зав. женотделом ЦК РКП(б).

К. являлась активным участником "рабочей оппозиции" в ЦК ВКП(б) и жестким идейным критиком В. Ленина. В 1923-1945 - на дипломатической работе (1923-1926 - полпред и торгпред СССР в Норвегии, 1926 - полпред и торгпред в Мексике, в 1930-1945 - посланник в Швеции). С 1945 - советник МИД.

Согласно оценкам и ретроспективному исследованию Р.-Л. Винклер и А.И. Черных, перу К. принадлежит первое мар-

КОММУНИЗМ

К

ксистское статистическо-социологическое исследование положения рабочего класса одной из окраин Европейской России - Финляндии ("Жизнь финляндских рабочих. Экономическое исследование" - 1903). Осуществленное на основе практически всех опубликованных в то время по этому вопросу статистических материалах (на русском, шведском, финском, немецком и французском яз.; библиография включает 82 названия), это исследование охватывает практически все стороны жизни рабочих Финляндии - бюджет, питание, условия труда и продолжительность рабочего дня в разных отраслях, образование, семейно-брачные отношения, положение женщин-работниц, медобслуживание, избирательные права трудящихся, взаимоотношения рабочих и предпринимателей; дан анализ развития рабочих организаций в Финляндии. Часть материалов, которые по цензурным соображениям не могли быть опубликованы, вошли в сборник "Финляндия и социализм" (1906), за который К. подверглась судебному преследованию и вынуждена была бежать из России в 1908. Основное место в теоретическом наследии К. занимают вопросы женского движения. Первой работой К. по этой теме и второй в России (после книги Н. Крупской, 1899) стала книга "Социальные основы женского вопроса" (1909). В 1916 вышла книга К. "Общество и материнство" (переизд. в 1921 и 1923), в которой дан сравнительный анализ государственного страхования материнства в 15 странах мира. Женский вопрос понимается К. как "противоречие между ролью женщины в производстве и ее политическим и социальным бесправием, ее подчиненностью мужчине". По мнению К., положение женщины в обществе, ее права определяются той ролью, которую женщина играет в процессе промышленного производства. Поэтому проблемы экономической самостоятельности имеют первостепенное значение для женщин-работниц, а достижение гражданских и политических свобод необходимо именно для того, чтобы закрепить завоеванное в экономической сфере. К. оспаривала положение А. Бебеля, что пролетарское и буржуазное женские движения могут вести борьбу, "маршируя отдельно, но сражаясь вместе", настаивала на четко определенной и выдержанной классовой позиции, отказываясь от союза с буржуазными феминистками. Утопические представления о будущем обществе как обществе всеобщего братства, свойственные К. в предреволюционный период, привели ее к убеждению, что семья как "эгоистическая ячейка", обеспечивающая человеку капиталистического общества единственный реальный оплот в жизни - кровнородственные узы, исчезнет, а узы кровного родства заменят узы пролетарского братства. На смену разлагающейся буржуазной семье как "принудительной форме брака" идет "свободный союз свободных индивидов". Этой новой норме общения между полами, которую установит коллективистское общество, соответствует идеал "свободной любви" - тезис, заостренный против "двойной морали" буржуазного общества.

Основные сочинения К. (помимо вышеперечисленных): "По рабочей Европе" (1912); "Международные социалистиче-

ские совещания работниц" (1918); "Из моей жизни и борьбы" (1921) и др.

КОММУНИЗМ(лат. communis - общий) - одна из радикальных версий общественного идеала, сопряженная с мифом о достижимости всеобщего равенства людей на основе многомерного и беспредельного изобилия. В социально- и историко-философском измерении идея К. может быть охарактеризована как интеллектуальное явление эсхатологического и сотериологического порядка, выступившее своеобычной гипнотизирующей мутацией идеи о неограниченности и линейности общественного прогресса, присущего западноевропейской философии истории конца 18 - середины 20 в. (По мнению широко известного специалиста в области теории и истории К. - Р. Левенталя, - "для понимания генезиса коммунистического тоталитаризма необходимо осознать, что русские коммунисты захватили власть во имя утопического идеала совершенного равенства, выработанного радикальным крылом западного Просвещения - особенно в период французской революции".) В совокупности ряда своих существенных особенностей, т.обр., К. может трактоваться и как разновидность христианских ересей.

Наукообразный облик идее К. стремились придать Маркс (см.), Энгельс (см.), а также последователи и подражатели их парадигме понимания статики, динамики и перспектив развития общества. Основания комплекса представлений о К. были изложены в работах Маркса и Энгельса: "Манифест Коммунистической партии", "Принципы коммунизма", "Развитие социализма от утопии к науке", "Критика Готской программы" и др., а также в идеологическом творчестве Ленина (см.), Троцкого (см.), Бухарина (см.) и др.

В концептуальном плане совокупность идей, гипотез и социально-преобразующих программ, именовавшаяся Марксом и Энгельсом как "научный К.", не совпадает с теорией исторического материализма. Последний являет собой комплекс теоретических представлений, предметом которых выступали законы и закономерности стихийной необходимости в обществе, процессы осуществления истории в структурах отчуждения и самоотчуждения: исторический материализм анализирует сущность и параметры классового по природе своей общества, в границах которого именно "общественное бытие" определяет "общественное сознание". "Научный" же К. в потенции своей интерпретировался Марксом и Энгельсом как теория самоуправляющегося общества, способного регулировать направление и темпы социальных изменений; как теория общества, освободившего людей от закрепощения стихийными силами экономической динамики общества и достигшего стадии эффективного контроля над последствиями человеческих действий. Переход от социума, выступавшего объектом исторического материализма, к социуму - объекту "научного К." рассматривался как "скачок человечества из царства необходимости в царство свободы" на основе сформировавшегося мирового рынка и централизованной капиталистической экономики. Увеличение производительного по-

К

тенциала человечества в целом было сопряжено, по Марксу, со все большей деградацией индивида, порабощенного силами отчуждения и властью денег. К. поэтому, согласно ранним работам Маркса, должен был явиться спасительным результатом универсального преодоления (в процессе "самообогащающегося отчуждения") всевозрастающей амбивалентности природы человека классового общества и обретения им таким образом "подлинного освобождения". ("Свобода", по Марксу, или "коммунистическая" свобода выступала как свобода экзистенциального порядка, как свобода "родового сознания", уничтожающего плюрализм личных интересов людей во имя безграничного развития всего богатства природы человека. Негативная, частная свобода индивидов в обществе и государстве понимается в "научном К." как эгоистическое по сути самоотчуждение, как свидетельство растущей дегуманизации человека. Маркс в принципе отвергал трактовку свободы в контексте индивидуалистически-правовых понятий и ориентации либерально-демократического толка.)

Представляя К. как итог процесса ликвидации системы общественного разделения труда и "рыночной ипостаси" человека капитализма, как социальный идеал всестороннего свободного самоосуществления личности во всех измерениях ее существования и деятельности, Маркс в дальнейшем осознал неизбежность ■"непосредственно-обобществленного", планируемого, жестко организованного, управляемого "сверху-вниз" производства (типа "одной большой фабрики") и в условиях К. (См. образ натурального хозяйства Робинзона Крузо как модель экономики К., субъектом которой выступает социум-коллектив, направляемый единой волей из - видимо - единого центра.) Особый акцент на исторической объективности и неизбежности процессов предельной централизации общественного производства сделал в дальнейшем Энгельс ("Развитие социализма от утопии к науке"). Ленин же в своих перспективных моделях большевистски-коммунистического переустройства общества требовал достижения такого положения дел. когда "...все граждане превращаются в служащих по найму у государства, каковым являются вооруженные рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного государственного "синдиката"... Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы". Осознавая принципиальную несовместимость собственных демагогических лозунгов о "непосредственном участии" трудящихся в управлении, Ленин сформулировал тезис о позитивности "подчинения, притом беспрекословного, во время труда, единоличным распоряжениям советских руководителей, диктаторов, выборных или назначенных советскими учреждениями, снабженных диктаторскими полномочиями". Все граждане общества отдавались тем самым в полное распоряжение коммунистической номенклатуры: Ленин требовал "полной и окончательной замены торговли планомерно организованным распределением", "принудительного объединения всего населения в потре-бительско-производственные коммуны", отмены денег -вплоть до "труда вне нормы, даваемого без расчета на возна-

граждение", и "неуклонных, систематических мер к замене индивидуального хозяйничания отдельных семей общим кормлением больших групп семей". (Показательно, что не будучи знакомыми с идеями раннего творчества Маркса о противоположности личного, прямого, внеэкономического принуждения, с одной стороны, и опосредованного, рыночного, экономического - с другой, идеологи большевизма в процедурах своей деятельности полностью воспроизвели мысль Маркса о том, что отнимая власть у "вещей" (денег, товаров), необходимо "передать ее лицам, наделяя одних людей властью над другими людьми".)

В популярных же в 1920-е изданиях "Азбука коммунизма" (Бухарин, Е.А. Преображенский) и "Терроризм и коммунизм" (Троцкий) центральное место занимали предельно экстремистские требования утопически-коммунистических преобразований: принадлежность детей не родителям, а "коллективу"; упразднение домашнего хозяйства; трактовка пролетарского насилия, "начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью" как "способа собирания человечества" и "метода выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи"; всеобщей милитаризации труда. (Согласно Троцкому, "мы делаем первую в истории попытку организации труда в интересах самого трудящегося большинства. Это, однако, не исключает элемента принуждения во всех его видах, и самых мелких, и самых жестоких... Верно ли, что принудительный труд всегда непроизводителен? Приходится отметить, что это самый жалкий и пошлый либеральный предрассудок. Весь вопрос в том, кто, над кем и для чего применяет принуждение".)

Абсолютный крах политики "военного К." в Советской России явился практической иллюстрацией реального антигуманного тоталитарного потенциала идеи К., невозможности его построения хоть сколько-нибудь цивилизованными методами. Как самообозначение понятие "коммунистический" было и остается присущим как значимому числу политических партий - правящих (КНР и др.) и оппозиционных (Россия и др.), так и экстремистских группировок (левые террористические группы Западной Европы, Латинской Америки и т.д.). Широкий диапазон концептуальных модификаций, позволяющий идее К. служить претенциозной, самодостаточной и (в некоторых пределах) исторически респектабельной формой провозглашения определенной идеологической ангажированности, обусловлен рядом его характеристик. Так, в теоретических разработках Маркса и Энгельса термин "К." выступал и как гипотетическое состояние общества, как определенный социальный идеал (Маркс), и как движение, уничтожающее современную организацию социума; и как "не доктрина, а движение", которое опирается "не на принципы, а га факты" (Энгельс).

Безотносительно к потенциальным деталировкам, содержание понятия "К." на рубеже 20-21 вв. может выражать: 1) отрицание любых форм организации института собственности в обществе, кроме тотальных и всепоглощающих ("общественная собственность", она же - "общенародная" в со-

КОММУНИКАЦИЯ

К

циалистическом варианте); 2) полемическую противопоставленность институту частной собственности в его рыночной ипостаси в контексте идеи "еще большего ее плюрализма", "еще большей социальной справедливости" и т.п.; 3) ориентированность на замену традиционных моделей распределения общественного богатства (соответственно достигнутому индивидом или их корпорацией положению в иерархии факторов "капитал - труд - знания - способности - культовый потенциал общественного поклонения" и т.д.) системой волевых распределительных решений; 4) замену традиционной правящей элиты - элитой, качественно иначе сформированной и т.д. В наиболее радикальных формах (практика большевизма и клики Пол-Пота в Камбодже) осуществление унифицирующих, уравнительных программ К. эффективно ре-зультировалось в виде не только ликвидации многоукладной и плюралистичной модели распределения собственности, но и в обличьи сопряженных процедур осуществления масштабного геноцида по критериям имущественного положения, социального происхождения и статуса.

В целом К., как правило, выступает в ряде ипостасей: как идеология маргинальных слоев общества, статусных и имущественных аутсайдеров; как разновидность социального нигилизма, противопоставляющего традиционной системе ценностей совокупность верований об "идеальном обществе "в будущем "посюстороннем" мире; как разновидность светской религии в облике наукоподобной идеологии "научного К.". (Гипнотизирующий эмоциональный эффект идеи К. нашел, в частности, отражение в сборнике воспоминаний бывших европейских приверженцев идеологии К. 20 в. - А. Жида, А. Кестлера, И. Силоне, Р. Райта, С. Спендера - "Бог, потерпевший крушение", 1949).

Ввиду приверженности его адептов преимущественно насильственным процедурам объективации программ переустройства общества, подавляющих инициативу отдельной личности и унифицирующих потребности и репертуары поведения людей, К. невозможен для осуществления в региональных масштабах. К. может выступать и анализироваться (на уровне мысленного социального эксперимента) исключительно в виде сознательно самоизолирующейся, замкнутой и статичной общественно-экономической, геополитической и духовной системы; либо мыслиться как принципиально вне-альтернативное планетарное явление.

А.А. Грицанов

КОММУНИКАЦИЯ(лат. communicatio - сообщение, передача) - смысловой и идеально-содержательный аспект социального взаимодействия. Действия, сознательно ориентированные на их смысловое восприятие, называют коммуникативными. Основная функция К. - достижение социальной общности при сохранении индивидуальности каждого ее элемента. Структура простейшей К. включает как минимум: 1)двух участников-коммуникантов, наделенных сознанием и владеющих нормами некоторой семиотической системы, например, языка; 2) ситуацию (или ситуации), которую они

стремятся осмыслить и попять; 3) тексты, выражающие смысл ситуации в языке или элементах данной семиотической системы; 4) мотивы и цели, делающие тексты направленными, т.е. то, что побуждает субъектов обращаться друг к другу; 5) процесс материальной передачи текстов. Таким образом, тексты, действия по их построению и, наоборот, действия по реконструкции их содержания и смысла, а также связанные с этим мышление и понимание, составляют содержание К. По типу отношений между участниками выделяются межличностная, публичная, массовая К. По типу используемых семиотических средств можно выделить речевую, паралингвисти-ческую (жест, мимика, мелодия), вещественно-знаковую (в частности, художественную) К.

До начала 20 в. философский интерес к К. был ограничен, с одной стороны, исследованиями в области происхождения социальных норм, морали, права и государства (теория общественного договора), с другой стороны, наличными средствами организации самой философской К. (проблема диалога). Современный философский интерес к К. определен тем сдвигом, который произведен общим изменением места и роли К. и коммуникативных технологий в различных общественных сферах, интенсивным развитием средств К. ("взрыв К."). Процессы технологизации и автоматизации деятельности позволили перенести "центр тяжести" в общественных системах с процессов производства на процессы управления, в которых основная нагрузка падает именно на организацию К. С другой стороны, указанные процессы все больше освобождают человека от деятельности, расширяя область свободного времени, которое человек проводит в "клубах", т.е. структурах свободного общения, где основным процессом также является К. по поводу ценностей, идеалов и норм.

Тема К., интерсубъективности и диалога становится одной из главных в философии 20 в. Теоретическим фактором, во многом определившим лицо современных исследований К., стал поворот философской и научной рефлексии к действительности языка. Исследования языковых и знаковых структур, развернувшиеся с начала 20 в. в работах философов и логиков (Б. Рассел, Л. Витгенштейн и др.). лингвистов (Ф. Соссюр и др.) и семиотиков (Ч. Моррис и др.) радикально изменили понимание К. и подходы к ее изучению и организации. Так, например, Витгенштейн начинает рассматривать К. как комплекс языковых игр. имеющих свои семантико-прагматические правила и свои принципиальные ограничения. Если раньше язык полагался просто как средство К., то теперь сама К. погружается в структуры языка, становится пространством, в котором развертываются те или иные языковые формы. Такой поворот открыл горизонты для искусственно-технического отношения к организации К. За счет ставшего массовым конструирования языковых и знаково-семиотических средств, К. стала оискусствляться, приобретая различные организованные формы (массовая К., диалог "человек - машина" и т.д.). Другим фактором, определяющим значение темы К., стали критика и кардинальное переосмысление оснований самой философии, разворачивающиеся на

К

КОММУНИКАЦИЯ МАССОВАЯ

протяжении всего 20 в. В поиске новых оснований именно категории "К." и "диалог" начинают рассматриваться философами как одни из базовых и центральных.

При анализе и описании К. необходимо различать: 1) К. в широком смысле - как одну из основ человеческой жизнедеятельности и многообразные формы рече-языковой деятельности, не обязательно предполагающие наличие содержательно-смыслового плана. (Таковы некоторые структуры времяпрепровождения и психологические игры в смысле их реконструкции Э. Берном - см.). 2) Информационный обмен в технологически организованных системах - в этой своей ипостаси К. исследуется футурологами. 3) Мыслекоммуникация как интеллектуальный процесс, имеющий выдержанный идеально-содержательный план и связанный с определенными ситуациями социального действия. 4) Экзистенциальную К. как акт обнаружения Я в Другом. В таком качестве К. - основа экзистенциального отношения между людьми (как отношения между Я и Ты) и решающий процесс для самоопределения человека в мире, в котором человек обретает понимание своего бытия, его оснований. К. становится у К. Ясперса целью и задачей философии, а мера коммуникативности - критерием оценки и выбора той или иной философской системы. К. оказывается в центре и социальной теории. Так, Ю. Хабермас (см.), разрабатывая свою теорию коммуникативного действия, рассматривает К. в качестве базового социального процесса. Он обращается к К. как повседневной практике частных жизненных миров и полагает процессы коммуникативной рационализации жизненных миров в качестве структурирующих общественность. Именно развитие коммуникативных практик и коммуникативная рационализация, а не отношения производства, лежат, с точки зрения Хабермаса, в основе современного гражданского общества. Особое направление исследований К. было задано в СМД (системо-мыследеятельностной) методологии. Здесь К. рассматривается как процесс и структура в мыследея-тельности, т.е. в неразрывной связи с деятельностным контекстом и интеллектуальными процессами - мышлением, пониманием, рефлексией. Эта особенность содержания понятия "К." в СМД-методологии подчеркнута специально введенным неологизмом "мыслекоммуникация". Мыслекоммуникация полагается связывающей идеальную действительность мышления с реальными ситуациями социального действия и задающая, с одной стороны, границы и осмысленность мыслительных идеализации, а, с другой стороны, границы и осмысленность реализации мыслительных конструктов в социальной организации и действии.

Л.Ю. Бабайцев

критерию социально-демографического положения либо ценностно-установочных приоритетов). Таким образом, К.М.' можно рассматривать наряду с иными… К.М. присущи следующие особенности: 1) ярко выраженная социальная направленность: в какой бы персонифицированной форме она не осуществлялась, т всегда…

И. В. Сидорам

К КОММУНИКАЦИЯ ОРГАНИЗАЦИОННАЯ- 1)все многообразие информационно-коммуникационных взаимодействий организации, которые условно можно разделить на два типа -…

К

КОММУНИКАЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ

объектами, не являющимися людьми, в первую очередь, с машинами, компьютерами, высокими технологиями, например, компьютерными играми или банкоматами.

Выделение наук о коммуникации в самостоятельное направление принято относить к 1950-м, хотя первые публикации его основоположников Г. Лассуэлла, П. Лазарсфельда, Н. Винера (см.) и др. появились еще в 1940-х и даже 1930-х. Принято считать, что концепция коммуникации возникла в результате разочарования в идеалах демократии, оказавшихся неспособными предотвратить возникновение тоталитарных режимов, беспрецедентных по своей жестокости войн, массовых преступлений против человечности.

Первые определения коммуникации настаивают, в большей или меньшей степени, на механизмах, благоприятствующих развитию социальных отношений, в частности, на механизмах передачи содержания и феноменах символизации. Исторически первая кибернетическая модель коммуникации, разработанная основателем кибернетики Н. Винером, основана на математической теории информации (см.), согласно которой информация, полученная через открытую систему, уменьшает степень неопределенности, энтропии, которая в замкнутой системе необратимо возрастает, что приводит к возрастанию беспорядка и, в конечном счете, к потере контроля над функционированием системы.

Кибернетика (см.) как учение о "контроле и отношениях", таким образом, заявила свои претензии на новую идеологию - идеологию "открытого общества" (см.), стабильность которого поддерживалась бы свободной циркуляцией информации, равно доступной всем его членам. Несмотря на всю утопичность, эта идеология была с энтузиазмом воспринята интеллектуалами 1950-х. и сегодня трансформировалась в феномен "коммуникационного" мышления, важнейшим требованием которого, наряду с терпимостью и готовностью к компромиссам, является "прозрачность" информационных потоков.

Не меньшее влияние на становление наук об информации и коммуникации имело эмпирико-функционалистское направление исследований СМИ. сложившееся в США в годы Второй мировой войны и пережившее подлинный расцвет в 1950-х. Это направление традиционно связывают с именами П. Лазарфельда (см.), впервые исследовавшего аудитории радио и прессы, К. Ховланда, психосоциолога, изучавшего феномены формирования индивидуальных мнений и убежденности в малых группах, и Г. Ласуэлла, занимавшегося теорией пропаганды и функционированием масс-медиа. Последнему мы, в частности, обязаны знаменитым определением коммуникативного акта, который может быть описан ответами на следующие вопросы: Кто? Что говорит? По какому каналу? Кому? С каким результатом? Эмпирико-функционалистский подход сыграл чрезвычайно важную роль в становлении исследований коммуникации. Были уточнены теоретические основания модели коммуникативного акта, зафиксированы и развиты правила эмпирических работ. Гибкость функционального подхода к исследованиям СМИ, его

открытость влиянию "сопредельных" наук привели к впечатляющим научным результатам, среди которых теория манипулирования массами, известная как теория "подкожного впрыскивания", основы которой заложила модель двухэтап-ного воздействия коммуникации Каца и Лазарфельда; "спираль молчания" (Ноэль-Нойман); открытие функции "записной книжки" СМИ (МакКомбс и Шоу); стратификация телевизионной публики (Клик и Леви); исследования культурной и гражданской эффективности телевидения (Гербнер и др.) и многое другое. Следует, однако, отметить, что функционали-стекая модель К.С. "причина - действие" (или "стимул - ответ", в бихевиористской терминологии) полностью противоречит "циркулярной" модели кибернетического подхода. Все попытки примирить или объединить их потерпели неудачу. Фундаментальные различия моделей с неизбежностью дифференцировали интересы исследователей К.С: если для кибернетиков основной интерес представляла циркуляция информации в обществе, то функционалисты концентрировали свое внимание на роли СМИ и теории влияния.

Третьим основополагающим направлением, без которого сегодня невозможно представить науки о коммуникации, является структурный метод и его лингвистические и, в более широком смысле, семиологические, приложения. Среди авторов, положивших начало структурным исследованиям ком- [ муникации. необходимо назвать К. Леви-Стросса (см.), М. Фуко (см.), Р. Барта (см.), К. Метца, У. Пирса и др. Методы структурного анализа применяются к художественным и профессиональным текстам, аудио-, видео- и кинодокументам. Они легли в основу развития современных методов обработки информации и репрезентации знаний.

С конца 1960-х науки о К.С, сложившиеся первоначально из трех "фундаментальных" направлений, стали предметом интереса со стороны академических профессиональных сообществ и были обогащены многочисленными идеями. Среди них, в частности, следует отметить социологию массовой культуры, социологию массовой коммуникации, психосоциологию, политэкономию (критическую) коммуникации, прагматику, этнографию коммуникации, этнометодологию и социологию социальных взаимодействий, социологию техники и медиатизации, исследования социального потребления медиа и новых технологий информации и коммуникации, наконец, различные философские рефлексии. Информация и "продолжающая" ее коммуникация приобретают все большую стратегическую значимость, особенно в сфере управления, политического и экономического соперничества. Коммуникационные техники обновляют и порождают новые социальные технологии, а биржевая стоимость сектора коммуникации, равно как и сектора информационных товаров, организуемого все более и более на промышленной основе, постоянно возрастает на протяжении вот уже, по крайней мере, десятилетия. В течение полувека коммуникационна» теория обогащается многочисленными разработками, однако ее конфигурация еще не сложилась окончательно и продолжает динамично развиваться. Можно ожидать, что происхо-

КОММУНИКАЦИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ

К

дящие изменения повлекут за собой новые теоретические результаты.

О. В. Терещенко

Необходимыми условиями К.С. являются: общий язык участников К. (сходные принципы записи и чтения культурной информации); наличие эффективных каналов… К.С. может быть классифицирована по различным основаниям: 1) по характеру… К.С. присущи следующие функции: а) инновационная (передача информации о новых знаниях, свойствах и признаках…

К

КОММУНИТАРИЗМ

ля). К.С. в тоталитарном обществе закрытого типа может быть по праву отнесена к "'культурным аномалиям". Тоталитарная культура одновременно и избыточно информативна (заполняя собой все доступное информационное пространство), и предельно мифологична (подменяя информацию идеологическими мифами). Фрагменты достоверных сведений частного плана, связанные с конкретными сферами человеческой деятельности, существуют в тени Большого Мифа. Человек тоталитарного общества охвачен иллюзией полной информированности. Все, выходящее за рамки усвоенных шаблонов, автоматически расценивается как "клевета и провокация". Тоталитарная культура разрушает исторически сложившиеся формы культурной динамики, формирования итрансляции новых культурных образцов, подменяя их фантомным псевдоинформационным пространством "идеологически выдержанной" коллективной галлюцинации, что неизбежно ведет к культурному кризису. Преодоление его предполагает не только оформление новых ценностных ориентации и воплощающих их культурных образцов, но и воссоздание на новом уровне естественных ("нормальных") для данной культуры механизмов культуротворчества, свободных от любых форм культурной цензуры и информационной агрессии.

Одна из наиболее значительных для культурной динамики форм К.С. - взаимодействие или диалог культур (см.). Разнообразие языков культуры, а следовательно и их смысловой насыщенности, усложняют поиск оптимального средства К.С, делая проблематичной их "переводимость" (возможность передачи оригинального смысла средствами иных языков, иной культуры или иного уровня этой же культуры). В то же время при К. (обмене знаками) неизбежно присутствует определенная неадекватность понимания (обусловленная различием индивидуального опыта, степенью знакомства с языком и т.п.). Получатель культурного текста всегда обладает набором предварительных "фоновых" ожиданий по поводу его содержания и интерпретирует текст в соответствии с этим представлением. Субъективность адресата встречается с субъективностью автора на территории упорядоченного набора культурных знаков. Сама природа К. как диалога нетождественных друг другу персонажей (иначе она была бы просто излишней) несет в себе неизбежность непонимания и ложной интерпретации. В то же время искажение смысла в процессе оформления и чтения культурных текстов служит важным фактором, обеспечивающим изменчивость и подвижность языков культуры.

Наряду с развитием уже существующих форм К.С. (введение новых актуальных знаков и значений, историческая и географическая динамика языков, их взаимопроникновение, очистка от архаизмов и т.п.) человечество постоянно находится в поисках новых, более совершенных форм хранения и передачи социальной информации. "Всемирная паутина" Интернета - один из шагов в этом направлении. Чем сложнее общество, тем значительнее дифференциация присущих ему ценностей и соответственно - К.С.

М.Р. Жбан кон

Теоретические и практические аспекты К. связаны с общей проблематикой и общим объектом - многообразием сообществ, образующих фундаментальную основу… Согласно Этциони, термин "коммунитарный" впервые появился в первой… Новый К. конца 20 в. значительно отличается от идей своих предшественников. Для понимания сути сообществ особенно…

К

КОМПЛЕКС

Если сообщество существует в условиях морального консенсуса, то, следовательно, оно разделяет и следующий принцип К. - "общие ценности и обоюдная ответственность". Реальное следование моральному идеалу означает взятие на себя ответственности и принятие определенных обязанностей всеми членами сообщества. Для более четкого понимания общих ценностей и ясного осознания обоюдной ответственности их полезно распределить в четыре основных категории: ценность любви (личные отношения, заботы и т.д.); ценность мудрости (опыт, понимание, ясность мысли и осознания); ценность справедливости (отсутствие дискриминации, подчинения в отношениях с другими); ценность самореализации (осуществление потенциала каждого в достижении общих целей). Однако данный принцип оставляет не вполне ясным то, возможно ли регулирование отношений между различными сообществами на основе таких категорий ценностей.

Общая социальная эффективность этой модели сообщества неразрывно связана с коммунитарной системой власти ("communitarian power relations"). Ее суть в обеспечении универсального равного участия всех граждан в определении полномочий власти - это не мажоритарная власть, следующая правилу большинства, а именно демократическая власть. Данный принцип очевидно сближает К. с идеями партиципа-торной демократии, фундамент которой был заложен еще Ж.-Ж.Руссо. В перспективном понимании К. власть - это прежде всего та власть, которая непосредственно связана с делами данного сообщества. Поэтому А. Этциони, например, постоянно подчеркивает важность социального распределения полномочий: местные власти не должны решать задачи семьи, национальное правительство не имеет право вмешиваться в дела местных властей, рынок не должен решать задачи образования и т.д. С точки зрения К., это не просто абстрактный механизм, а реальная альтернатива тем ограничениям политического участия, которые существуют в современных демократиях и существенно снижают социальную эффективность власти (коррупция, доминирующее влияние капитала групп интересов, формальное участие и т.д.).

Особое место в повестке дня К. занимает тема организации публичного пространства, поскольку публичные места неразрывно связаны с повседневной активностью сообществ. С одной стороны, приватизация/корпоративизация городского пространства оправдана регрессом публичных мест до состояния криминальной запущенности. Однако, с другой стороны, это очевидно приводит к деградации публичной сферы в целом, и, следовательно, является угрозой существования сообществ и источником социальной дезорганизации. Поэтому К. предлагает всерьез обратиться к проблеме регенерации публичного пространства. Если, например, большие парки нередко представляют угрозу криминализации, то решением может быть создание компактных парковых зон в непосредственной близости от мест проживания членов сообщества. Данная проблематика безусловно определяет К. как новую урбанистическую критику, последовательно рассматривающую угрозы социальности, концентрирующиеся в городской

среде. Если национальные опросы показывают, что в среднем половина жителей крупнейших городов США хотели бы покинуть свой город, если корпоративные кварталы делового развития очевидно не решают проблему использования публичных мест, единственной эффективной альтернативой остается развитие сообществ (включая соседские и собственников жилья), которые все более заявляют о себе в обеспечении безопасности, комфорта и социального благополучия в городах.

Таким образом, К. в существенной мере представляет из себя социологическую и социально-политическую реакцию на реальные проблемы современных западных обществ. В целом мораль, ответственность и участие как основы сообщества ориентируют К. в направлении социального действия в его коммунитарной форме. Сообщество не есть лишь первичная неформальная группа или элемент социальной структуры. Сообщество есть структурированное социальное действие, аффирмативное /от англ. affirm - утверждать, торжественно заявлять. - Ред./ по сути и утверждающее моральные устои общества. Следовательно К. необходимо рассматривать и ках социальную теорию культуры, в которой социальные процессы представляют собой функцию от культурных (ценностных) установлений морали.

Д. В. Гшит

КОМПЛЕКС(лат. complexus - связь, сочетание) - полисемантическое понятие современной психологии, употребляемое, преимущественно, в следующих основных значениях: 1) Относительно устойчивая последовательность ассоциативных цепей; 2) Группа ассоциируемых или соотносимых факторов (например, симптомокомплекс - группа симптомов); 3) Совокупность тесно связанных воспоминаний; 4) Группа эмоциональных представлений; 5) Отчасти упорядоченная совокупность разнообразных личностных черт; 6) Способ и механизм бессознательного самоопределения индивида в структуре межличностных отношений и др. Наиболее распространенным и популярным (фактически почти синонимичным самому понятию) является психоаналитическое понимание и толкование К. как совокупности полностью или частично бессознательных взаимосвязанных, аффективно окрашенных элементов (импульсов, идей, чувств, представлений и воспоминаний), оказывающей динамическое воздействие на психику и поведение человека. Как психоаналитический термин понятие "К." вошло в язык современной науки и обыденной жизни благодаря концепциям 3. Фрейда (см.) (Эдипов К., К. кастрации), А. Адлера (см.) (К. неполноценности), К.-Г. Юнга (см.) (К. Электры) и др. В современном психоанализе постулируется существование более 50 различных К., используемых, как правило, для образного обозначения и описательной формулировки различных психических актов. Например, К. Дианы (бессознательное желание женщин быть мужчиной), К. Йокасты (бессознательное сексуальное влечение матери к сыну), К. Каина (бессознательная зависть к брату), а также К. Антигоны, Гарпагона, Гофмана, Гризельды, Медеи,

КОМПЬЮТЕРИЗАЦИЯ

К

Новалиса, Ореста, Пантагрюэля, Прометея, Федры, Эмпедок-ла и мн. др. Согласно традиции, восходящей к Фрейду, для названий комплексов, как правило, используются имена мифических и литературных героев. В психоанализе и вне его границ наибольшей популярностью и признанием ныне пользуются кастрационный К., К. неполноценности, К. Электры и Эдипов К.

В.И. Овчаренко

По Адлеру, с первых лет жизни ребенок ощущает и осознает пределы собственных возможностей: в случае неспособности отстоять свою индивидуальность и…

Л.А. Грицанов

20 в. с началом научно-технической революции (см.) и ознаменовал собой наступление эры информатизации (см.). Компьютер из устройства, выполняющего… Развитие процесса К. обусловлено обострившимся противоречием между… 21 в.; человечество находится на пороге создания связанного одной информационной сетью мирового сообщества.