Основные подходы к пониманию общества в социологии

Говоря «человек — существо социальное», мы прежде всего имеем в виду, что его нормальная жизнедеятельность связана с обществом себе подобных. И хотя существует даже культура отшельничества, когда люди годами и десятилетиями живут в одиночестве и удалении от общества, это вовсе не означает побе­ды асоциальности: в своем одиночестве отшельники занимаются именно тем, что решают глобальные общечеловеческие вопросы и молятся за все человечество; общество продолжает жить в них. Робинзон Крузо, оставшись на необитаемом острове, в полном одиночестве воспроизвел весь объем трудовых функций, необхо­димых для поддержания жизни, и тем самым общество в форме знаний и навыков все эти годы было с ним.

Отметим, что в социологии термин «общество» обычно ис­пользуется в двух смыслах. Во-первых, общество понимается как исторически, географически, экономически и политически конкретное социальное образование. Согласно даже обычным представлениям, общество — нечто большее, чем просто об­щность или группа людей. Пользуясь понятием «общество», мы обычно имеем в виду либо исторически конкретный тип общества (первобытное общество, феодальное, современное общество и т.п.), либо большую устойчивую общность людей, в своих гра­ницах совпадающую с тем или иным государством (современное российское общество), либо целую совокупность таких общнос­тей, объединенных одинаковым уровнем развития технологий, общими ценностями и образом жизни (современное западное общество). Все эти варианты характеризуются тем, что под обще­ством понимается целостная система, локализованная в строгих пространственных и временных границах. Понятие «общество» применимо к любой исторической эпохе, к любому по численнос­ти объединению (группе) людей, если это объединение отвечает следующим признакам (по Э. Шилзу): объединение не является частью какой-либо более крупной системы (общества); браки за­ключаются между представителями данного объединения; оно пополняется преимущественно за счет детей тех людей, которые уже являются его признанными представителями; объединение имеет территорию, которую считает своей собственной; у него есть собственное название и своя история; оно обладает собственной системой управления; объединение существует дольше средней продолжительности жизни отдельного индивида; его членов объединяет общая система ценностей (обычаев, традиций, норм, законов, правил, нравов), которую называют культурой.

По мнению ряда отечественных социологов, к критериям общества необходимо отнести следующие:

· наличие единой территории, являющейся материальной основой возникающих в ее пределах социальных связей;

· универсальность (всеобъемлющий характер);

· автономность, способность существовать самостоятельно и независимо от других обществ;

· интегративность: общество способно поддерживать и вос­производить в новых поколениях свои структуры, включать все новых индивидов в единый контекст социальной жизни.

Во-вторых, социология выработала свое понимание об­щества, рассматривая его не как политическое, экономическое или правовое единство, а как систему конкретных эмпиричес­ких взаимоотношений и взаимосвязей, возникающих между индивидами в процессе их жизнедеятельности. Основная про­блема здесь состоит в том, что индивиду непосредственно до­ступен в опыте лишь очень ограниченный сегмент социальных отношений. Однако при этом он вплетен в такую глобальную, сложную и независящую от его личной воли систему опосре­дованных взаимоотношений, что легко может воспринимать ее как чуждую фатально действующую силу. Отсюда как на эм­пирическом, так и на концептуальном уровне часто возникает иллюзия «отдельности» общества по отношению к индивиду и его непосредственной социальной практике. Эта иллюзия яв­ляется питательной средой для всевозможных мистификаций и спекуляций. Действительно, уже от рождения индивид помимо своей воли вовлечен в конкретную социальную реальность, которая во многом лишает его свободы индивидуального выбора и обусловливает его жизнь вплоть до мелочей. Эта распоря­жающаяся человеком непреодолимая сила и есть общество.

Человек обычно проходит долгий путь адаптации, прежде чем научается видеть в обществе себя и понимать свои реальные возможности влияния на общество.

Итак, второе, чисто социологическое и социально-философ­ское значение понятия «общество» сводится к понятию «соци­альная реальность». Это как бы «общество вообще», «социаль­ное» — то в коллективной жизнедеятельности людей, что не сводится к простой равнодействующей их индивидуальностей. Стремясь основываться на строгих эмпирических фактах, социо­логия изучает группы и общности (семью, род, классы, нации и т.п.) как коллективные сущности, имеющие свой облик, черты единства, и то, каким образом такие общности иерархически подчиняются обществу. Изучение отношений, структурных уров­ней, групп — всех социологических объектов указывает на суще­ствование конкретного единства. Вне всякого сомнения, социоло­гия видит в нем самый широкий и самый реальный социальный феномен, органическое целое, состоящее из совокупности инсти­тутов, верований, поведения, образующих ткань социальной жизни.

«Кажется, — замечает Э. Дюркгейм в «Правилах социологи­ческого метода», — что социальная реальность может быть объ­ектом только абстрактной и туманной философии или чисто описательных монографий. Но мы сразу же избегаем этой аль­тернативы, когда признаем, что между запутанным множеством исторических обществ и единым идеальным понятием человечест­ва есть посредники: это социальные типы».

Действительно, описывать общество удобнее всего с помощью типологий, которые обеспечивают и достаточный уровень обоб­щения, и достаточную степень конкретности. Поэтому чаще всего рассмотрение вопроса о природе общества перетекает в типологизацию реальных исторических обществ. Таких типологий существует очень много.

Кроме этих двух пониманий следует выделить идеологическое понимание общества, которое наделено символическим смыслом, выходящим за терминологические рамки социально-философско­го понимания. В любой идеологической парадигме присутствует как бы мифологизированное понимание данного общества «из­нутри», т.е. на понимание общества накладываются многочислен­ные мифологические смыслы, идеологические образы-клише. Рас­сматриваемое «изнутри» представление о «нашем обществе» аналогично представлению о «мироздании», и история возник­новения и развития общества напоминает имеющиеся у всех народов «мифы о начале» — повествования о «первособытии», с которого начался мир. Конечно, существует значительное разли­чие между мифами о начале в первобытных обществах, которые действительно повествуют об абсолютном начале, и легендами и эпопеями «исторических» обществ, где речь идет об относитель­ном начале, о «начале заново» после разрыва. Такова, напри­мер, история американского общества, начинающаяся с отцов-ос­нователей, или советского, берущая начало с первого года Ок­тябрьской революции 1917 г.

Наконец, с точки зрения эмпирии общество — это просто самая большая группа, включающая в себя все прочие.

Разнообразие ракурсов рассмотрения общества делает невы­полнимой задачу выработки единого его определения (Дополнение 1). Нам пред­ставляется оптимальным системное определение Р. Кёнига. Под обществом понимается:

1) конкретный тип образа жизни;

2) образованные народами конкретные социальные единства;

3) основанные на договорах экономические и идейные объедине­ния;

4) целостное общество, т.е. совокупность индивидов и групп;

5) исторически конкретный тип общества;

6) социальная реальность — взаимоотношения индивидов и основанные на этих отношениях структуры и социальные процессы.

Социологию интересует прежде всего общество в последнем из данных Кёнигом значений. Что такое общество как социаль­ная реальность? Сводится ли она к простому взаимодействию индивидов или пронизывает их, оставаясь в себе чем-то несводи­мым к ним, нередуцируемым?

Методологически эта проблема решалась по-разному в раз­личные периоды истории. Например, на ранней стадии существо­вания социологии как самостоятельной науки представители ор­ганической школы (Г. Спенсер, А. Шеффле, А. Эспинас и др.) интерпретировали социальную реальность как своего рода орга­низм, работающий по аналогии с биологическим. Они утвержда­ли, что в обществе, как и в организме, каждый элемент выполня­ет свою необходимую и незаменимую функцию: торговля подоб­на кровеносной системе, доставляющей питательные вещества к органам, правительство — мозгу, поскольку принимает решения, и т.п. В основу этого подхода был положен методологический принцип модного в то время позитивизма, согласно которому социология должна проводить естественно-научное изучение общества. В дальнейшем такой наивный позитивизм в социологии был изжит и возникли новые, более изощренные и малосовмести­мые между собой концепции социальной реальности.

Э. Дюркгейм предложил свою парадигму понимания об­щества как стоящей над индивидом могущественной реальности, не сводимой ни к какой другой — будь то физической, психологической или экономической — и обладающей непреодолимой силой принуждения по отношению к индивиду. В основе общества, по Дюркгейму, лежит нередуцируемый, т.е. неразложимый на более простые элементы, социальный факт. Дюркгейм классифи­цировал социальные факты на морфологические (плотность насе­ления, транспортное сообщение между населенными пунктами и т.п.) и духовные — «коллективные представления», составляю­щие в совокупности общественное сознание.

Построения Дюркгейма базировались на методологическом принципе социологизма, согласно которому социальное должно объясняться из социального, без привлечения других реальностей — физических, экономических и пр. В таком случае главное в обществе должна составлять его надындивидуальная сила. Общество для Дюркгейма — нечто гораздо большее, чем просто сово­купность индивидов. Оно творит ценности, которые наделяет сак­ральной значимостью, и такое «социальное сакральное» господ­ствует в сознании индивидов, побуждая их к одним поступкам и исключая другие. Главная социальная ценность, обеспечивающая сохранение и выживание общества, — сплоченность. Общество живет и развивается благодаря сплоченности и солидарности. Будучи особой реальностью, оно существует и развивается по своим законам. Общество полностью властвует над индивидом, заполняя его сознание своими идеями и образами, направляя его деятельность к повышению сплоченности, требуя жертвовать индивидуалистическими ценностями ради коллективных.

Направление, основы которого заложил Дюркгейм, получило название функционализма, поскольку рассматривает общество как самоорганизующуюся систему, все части которой выполняют те или иные функции, направленные на сохранение и жизнеспособность целого; можно сказать, что целое полностью определяет части, т.е. общество всецело детерминирует жизнь и сознание индивидов. Идеи функционализма получили развитие в рамках структурного функционализма Т. Парсонса, рассматривавшего общество как систему, состоящую из подсистем. В целом пара­дигма функционализма видит общество как самовоспроизводя­щееся целое, утверждающее себя в этом качестве, сопротивляясь деструктивному влиянию внешней среды. Жизнеспособная функциональная система стабильна, т.е. устойчива к самым резким колебаниям внешней среды.

К функциональному подходу примыкает интегративное понима­ние общества П.А. Сорокина, который в основу своего виде­ния общества кладет понятие социального взаимодействия, определяя его через понятие функциональной зависимости: «...Когда изменение психических переживаний или внешних актов одного индивида вызывается переживаниями или внешними актами другого индивида, когда между теми и другими существует функциональная связь, тогда мы говорим, что эти индивиды взаимодействуют». Социаль­ное взаимодействие для Сорокина выступает как бы исходной со­циальной клеткой, с которой можно начать исследование социаль­ной реальности. Но социальная реальность в целом складывается из наличия индивидов, взаимной обусловленности их действий и передачи раздражений и реакций на них от одного индивида к другому. Все это образует структурные элементы взаимодействия.

Само взаимодействие определяется возникающей функцио­нальной связью между этими элементами и ведет к образованию «коллективного единства или коллективной индивидуальности». Реальная причинно-функциональная связь является необходимым условием возникновения единства. Там, где ее нет, структурного единства не наблюдается. Такое единство и есть общество, и Сорокин подчеркивает его несводимость к простой сумме инди­видов. Тем не менее оно существует только в индивидах и через индивидов: «Общество, или коллективное единство как совокуп­ность взаимодействующих людей, отличная от простой суммы взаимодействующих индивидов, существует. В качестве такой ре­альности оно имеет ряд свойств, которых нет и не может быть в сумме изолированных индивидов. Но, вопреки реализму, общест­во существует не «вне» индивидов и «независимо» от них, а лишь как система взаимодействующих единиц, без которых и вне которых оно немыслимо и невозможно...».

Из взаимодействий индивидов вырастает иерархическая структура общества, которая является его обязательной составляющей. Общество всегда характеризуется социальным неравен­ством, которое является принципом социальной организации, и наличием элит. Вся история обществ представляет собой историю господства элиты над массами. Составляющие общество группы делятся на элементарные, соединяющие людей по какому-то одному признаку, и кумулятивные (классы, нации и т.п.). Обще­ство — это сложный комплекс разноуровневых групп. Поэтому Сорокин считает, что попытки интерпретировать общество исходя из одного среза социальных отношений, например из борьбы классов, не могут привести к успеху.

В основе конфликтологического подхода к пониманию обще­ства лежит представление о динамическом характере социальной реальности. Если функционалисты представляют себе общество как замкнутую систему, которая сама по себе стремится к покою и равновесию и обладает способностью самопроизвольно восста­навливаться, то для конфликтологов суть социального — это борьба, непрекращающийся конфликт, вследствие чего общество никогда не приходит в спокойное состояние, а всегда пронизано конфликтами разной значимости и масштаба — от индивидуаль­ных до классовых. Согласно парадигме конфликтологии, борьба составляет источник непрекращающихся социальных изменений. Не бывает статичного, гармоничного, счастливого общества, где коллективная солидарность примирила бы противоборствующие индивидуальные и групповые интересы. Социальное неравенство неизбежно в любом обществе, и невозможно его гармонизиро­вать или заставить индивидов смириться с ним. Поэтому всегда была, есть и будет борьба интересов.

Виднейший представитель современной конфликтологии Р. Дарендорф считает, что основной конфликт любого обще­ства фокусируется, вокруг власти. Распределение власти всегда определяется социальным неравенством, и неравные позиции различных классов и слоев по отношению к власти вызывают трения, антагонизмы, которые в свою очередь влекут за собой изменения в социальной структуре. В принципе устранить соци­альный конфликт из жизни общества невозможно. Благополуч­ное общество отличается от неблагополучного не отсутствием конфликта, а правильным к нему отношением — признанием его существования и стремлением рациональными методами его уре­гулировать. «Тот, кто умеет справиться с конфликтами путем их признания и регулирования, — пишет Дарендорф, — тот берет под свой контроль ритм истории. Тот, кто упускает такую воз­можность, получает этот ритм себе в противники». Нет ничего опаснее для социальной структуры, чем непризнанный конфликт, который, переходя в латентное состояние, генерализуется и вы­зывает настоящие социальные катастрофы. Общество не должно ставить перед собой утопическую цель уничтожить конфликты раз и навсегда, но должно научиться жить с ними и сводить их к наименьшему злу.

Другой представитель конфликтологии, американский социолог К. Боулдинг, выделяет в социальном конфликте два аспекта — статический, который образуют сами противоборствую­щие стороны и отношения между ними, и динамический, т.е. конфликтующие интересы, рассматриваемые как социальные мо­тивации конфликта. Боулдинг считает, что основу отношений конфликта, а следовательно, и основу общества в целом составляют определенные поведенческие стереотипы; иначе говоря, развитие конфликта определяется стереотипными поведенческими реакциями сторон. Реактивная природа конфликта определя­ет его неизбежность, поскольку таким образом конфликт коренится в самой психологии человека. В силу этого его можно заранее предвидеть, просчитать и сделать его ход управляемым, манипулируя раздражителями.

К конфликтологическим теориям общества можно отнести и теорию классовой борьбы К. Маркса. Это классический при­мер конфликтологического подхода, за исключением того, что в конечном счете марксистское понимание общества имеет явно утопическую, выходящую за пределы конфликтологической пара­дигмы направленность. Это понимание несет на себе отпечаток гегелевской спекулятивной диалектической конструкции, предус­матривающей обязательное трехстадийное развитие с возвратом к «якобы исходной» стадии, но на новом уровне. Классовый конфликт, неизбежный везде, где существуют антагонистические классы, отсутствует в первобытном обществе, где нет классов, и обретает окончательное и исчерпывающее разрешение в ходе своего предельного обострения — во время пролетарской революции. Этот процесс напоминает движение с нарастающим уско­рением. Исход конфликта в абсолютном смысле предрешен есте­ственно-историческим детерминизмом марксистского понимания общества, но он неопределен в относительном смысле — зависит от конкретных социальных обстоятельств. В отличие от совре­менных конфликтологических теорий в марксизме считается, что рационально управлять основным конфликтом классового обще­ства невозможно, так как в принципе исход его фатально пред­решен. Революция раз и навсегда закрепляет качественно новое состояние общества, в котором отныне нет и не будет конфликта, поскольку нет частной собственности и борьбы интересов вокруг нее.

Оценивая конфликтологический подход в целом, нужно под­черкнуть, что он служит хорошим дополнением функциональному подходу. В сущности, наличие двух таких противоположных пониманий общества отражает комплексный характер самой со­циальной реальности, в которой сочетаются и статика, и динами­ка, и равновесие, и изменчивость. Можно сказать, что оба они — просто изображения одной и той же действительности в двух разных плоскостях.

Еще одна группа методологических подходов к изучению об­щества ориентируется на примат индивидов и социального взаи­модействия над целым. В качестве одного из предшественников этого подхода следует назвать Г. Зиммеля, полностью сводив­шего общество к взаимодействию индивидов. В представлении Зиммеля социальные действия обусловлены индивидуальной мо­тивацией — личными интересами, влечениями и потребностями индивидов. Такая мотивация толкает индивидов к поиску взаимодействия, образованию союзов, направленных против кого-то третьего, к согласованию своих внутренних состояний, в целом — к постоянным взаимным и совместным действиям. Эмпирическое единство, образующееся ежеминутно из таких текущих взаимодействий, и есть, согласно Зиммелю, общество: «Об­щество будет только названием для суммы этих взаимодействий, названием, которое применимо лишь постольку, поскольку они установлены».

Среди современных концепций общества следует отметить родственную теории Зиммеля сетевую теорию Р. Берта, согласно которой индивиды, принимающие решения независимо друг от друга, образуют как бы узелки в сети устанавливающихся между ними отношений и взаимодействий. Подобный подход обнаружи­вается также у Дж. Дэвиса, создателя «атомистической» теории общества: «Все общество в конце концов можно представить как легкую паутину межличностных чувств или установок. Каждый данный человек может быть представлен сидящим в центре со­тканной им паутины, связанным непосредственно с немногими другими, а косвенно — со всем миром».

К этой группе подходов примыкают и представители символического интеракционизма (Ч. Кули, Дж. Мид, Г. Блумер). Специ­фика их понимания общества заключается в рассмотрении его как сети символических значений, причем не статичной, а дина­мичной, творящейся людьми в процессе социального взаимодействия. В этой парадигме доминирует представление об изменчи­вости общества, которое не сводится к застывшим структурам, а ежеминутно возникает заново, перекраивается, течет в потоке времени вслед за изменениями в символических значениях, про­исходящими спонтанно по ходу взаимодействия. В понимании Кули общество и индивид — две равнозначащие реальности, восходящие к процессу социальной коммуникации, который и составляет эмпирическую социальную реальность. Индивид уникален и неповторим, но не в силу своей «сущности», а потому что представляет собой продукт неповторимого сплетения отно­шений социального взаимодействия с другими индивидами и группами. В силу этого индивид динамичен: он меняется по ходу изменчивого процесса интеракции, выделяет особую категорию «первичных групп», возникающих естественно из прямого взаи­модействия индивидов и представляющих собой непосредствен­ный социальный субстрат индивидуального развития. В ходе цивилизационного процесса формируются и все большее значение приобретают «вторичные группы», основанные на формальных ролевых отношениях, связи людей во вторичных группах внеэмоциональны и регламентированы. Для индустриального общества, считает Кули, вторичные группы гораздо более значимы, они вытесняют первичные группы и присущий им тип коммуникации на задний план. На передний план выходит массовая коммуника­ция, охватывающая сразу огромное число людей и отличающаяся очень большой скоростью.

Согласно идеям Кули, индивидуальное Я человек приобретает в процессе коммуникации. Благодаря ей возникает и само общество, сводимое Кули к социальному, т.е. коллективному, сознанию. И индивид, и общество не обладают статическими характеристиками: это не сущности, а процессы. В силу своей коммуни­кативной природы они символичны, т.е. наделены меняющимся по ходу процесса символическим значением, которое придает им интеракция.

Для другого представителя символического интеракционизма Мида, как и для Кули, индивид и общество не противостоят друг другу, а представляют собой две стороны единого процесса со­циальной интеракции.

Общество – это коммуникативная общность, специфика которой состоит в объективации психического. В индивидуальном Я две стороны — как бы внутреннее, необъективируемое «я-субъект» и «я-объект», кото­рое возникает в процессе интеракции из восприятия меня други­ми людьми. Вне интеракции человек не может достигнуть объек­тивации психического, т.е. способности видеть и оценивать себя со стороны, как бы глазами другого. Взаимопонимание, кон­структивная коммуникация и развитие общества возможны толь­ко благодаря такой объективации, которая позволяет поставить себя на место других людей. Идеал общества Мид видел в дости­жении совершенной интеракции, основанной на полном взаимо­понимании.

Современные социологические интерпретации понятия «обще­ство» приобретают околофилософский, междисциплинарный ха­рактер. В них переплетаются идеи психологии, экзистенциальной метафизики, лингвистического анализа, политологии, экономи­ческих наук. Фактически наблюдается «движение вспять» социо­логии от позитивистских научных ценностей к метафизическим. Современные социологи, например Н. Луман, Ю. Хабермас, отмечают недостаточность и ограниченность в принципе дискурсив­ного познания общества как такового. Хабермас говорит о «незавершенном проекте» современного общества, определяемом дискурсивной моделью, нагруженной гуманистическим контекстом. Луман отмечает парадоксальный характер этой модели, в которой совмещаются ценности, чреватые на уровне дискурса противоборством: свобода и равенство, самореализация и соли­дарность и т.п. Кроме того, эта модель, утверждает Луман, характеризуется некоторой утопичностью, т.е. наличием зазора между дискурсивной идеальной концепцией — «незавершенным проектом» — общества и эмпирической социальной реальностью. «Очевидно, что это общество не может жить согласно собствен­ным обещаниям», — пишет Луман. Несбыточность идеалов он объясняет неадекватностью дискурсивной объяснительной моде­ли. Ведь такие понятия, как «эксплуатация» или «подавление», образующие негативный полюс этой модели, не являются адекватными, а лишь представляют собой устаревший социаль­ный миф.

Луман подчеркивает, что развитие теоретических представле­ний об обществе затрудняется присутствием оценочных элемен­тов (идея лучшего общества), да и сам когнитивный код науки (истинное/ложное) ограничивает социологию. Познание общест­ва как самоорганизующейся системы не может быть истинным или ложным. Оно является частью системы и представляет собой самоописание общества, его подсистему.

Согласно подходу А. Турена, социальную реальность можно исследовать, только если разложить ее на множество полей. Общество нельзя понимать как тот или иной социальный строй, а следует видеть в нем реальные процессы социального действия. Социальные отношения не могут быть видны социоло­гу «в чистом виде», поскольку они воспринимаются уже в той или иной интерпретации. Общество для Турена — это не система социальных институтов, а власть, переплетение влияний и кон­фликтов; это не только воспроизводство институтов и отноше­ний, но и непрерывное самотворение. Общество само себя творит, само за собой наблюдает, поскольку социология образует как бы его зеркало, и все эти характеристики в совокупности Турен называет «историчность».

Динамическое понимание общества демонстрирует и видный отечественный социолог В.П. Култыгин. По его мнению, «общество — это универсальный многофакторный процесс, подчиня­ющийся в своем развитии определенным объективным закономерностям ».

Французский социолог Ж. Гурвич предлагает диалектичес­кую парадигму рассмотрения социальной реальности, в которой социологический детерминизм соединяется с признанием индиви­дуальной и коллективной свободы. Такой подход претендует на устранение антагонизма между детерминистской трактовкой об­щества и интеракционизмом.

На протяжении всей истории западной социологической мысли сочетались и перекомбинировались в разных аспектах и ракурсах две альтернативные парадигмы понимания общества— индивидуализм и холизм, которые сводятся к двум противопо­ложным друг другу образам общества, индивидуалистическому и холистскому.

Индивидуалистическое видение основывается на идее внешне­го соединения онтологически независимых атомарных индивидов.

В таком случае общество понимается как искусственный продукт соединения индивидов, а социальная жизнь — как нечто высшее по сравнению с дополитическим «естественным состоянием чело­века ».

Холистская парадигма покоится на идее общества как органи­ческого целого, первичного онтологически по отношению к от­дельным индивидам, а общество здесь рассматривается как слож­ное единство, опирающееся в своем существовании на всеобщие ценности, а не индивидуальные интересы.

Холистский образ общества, или universitas, ассоциируется с мировоззрением досовременности, базирующемся на взглядах Аристотеля, индивидуалистский, или societas, — с мировоззрени­ем ранней современности (Нового времени) от Т. Гоббса до Г. Гегеля. Органическая модель общества, свойственная холизму, снова вышла на поверхность в порядке романтической реакции на рационализм Просвещения.

Индивидуалистские и холистские образы общества по-разно­му сочетаются и вступают в сложные комбинации у социологов и антропологов различных школ и направлений