МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ИНДИВИДУАЛИЗМ - концепция и проблема социальной эпистемологии, обсуждавшаяся, наряду с методологическим коллективизмом, в «понимающей» социологии М. Вебера, в формальной социологии Г. Зиммеля, в работах К. Поппера, Дж. Уоткинса (им и введен этот термин) и с позиций аналитической философии А. Данто. Сегодня эта проблема приобретает новые смыслы и акценты. Суть вопроса состоит в следующем: являются ли социальные процессы результатом деятельности отдельных людей, или они развиваются по своим законам, увлекая людей, включенных в них? Глубинной предпосылкой данной проблемы является вечный спор между номинализмом и реализмом; при этом первый утверждает, что действительным существованием обладают единичные вещи, чувственное и интуитивное познание фиксирует их реальное бытие, а универсалии, абстракции — это только имена, существующие в языке и мышлении. Сегодня эта проблема в учениях об обществе приняла форму методологической оппозиции индивидуализма — общество состоит только из людей и их действий, — и холизма — законы социальных целостностей не сводимы к действиям индивидов. К проблеме М. и. близка и дискуссия о «методическом солипсизме» в исследовании трансцендентального субъекта в теории познания Нового времени. Солипсизм — это позиция, полагающая, в частности, в феноменологии, что существую только я сам в виде моего трансцендентального сознания с его внутренним временем, интенциональными актами и объектами. Э. Гуссерль, отрицая правомерность такой позиции, тем не менее признавал солипсизм как «временный» этап в развертывании феноменологической редукции. Преодоление временного солипсизма возможно с помощью «аналогизирующей апперцепции», т.е. признания за каждой психофизической структурой Другого — аналогичного и независимого трансцендентального субъекта. К.-О. Апель, исследуя «методический солипсизм» в работе «Трансформация философии» (1973), раскрывает его как не проясненную трансцендентальную предпосылку логики науки и идеи «единой науки» позитивизма. Неприемлемость позиции солипсизма — познания «только одним и только однажды» сегодня очевидна, как очевидны коммуникативный характер познавательной деятельности, с необходимостью опирающейся на конвенции и правила «трансцендентальной языковой игры неограниченного коммуникативного сообщества».
Проблема М. и. не может быть сведена к солипсизму в познании, но предполагает эпистемологическое осмысление места и роли отдельного индивида в существовании и изменении общества как определенной коллективности. Эта проблематика стала базовой в теоретических социально-философских исследованиях Г. Зиммеля, в частности в работе «О социальной дифференциации» (1890), где предложена определенная методика «кругов», расширение и сужение которых меняет характер индивидуализации «участников» и групп, а также корреляцию между индивидуалистской и коллективистской тенденциями. Зафиксированы также определенные методические трудности рассмотрения проблемы: неощутима возникшая в результате идеального синтеза сущность общества, ощутимо только существование отдельных людей, их состояния и движения; отдельный человек также не является единством; прозреть «множественность», какую индивидуальный человек представляет, — одно из важнейших условий «рационального основоположения науки об обществе». М. Вебер в трактовке этих проблем не принимал психологизма и исходил из «гипотезы каузального сведения», нуждающейся в тщательной верификации, а также в интерпретации «рациональной правильности» поведения и понимания конкретных людей. По К. Попперу (книга «Открытое общество и его враги»), структура социальной среды есть результат человеческих действий и явлений, но не столько сознательно спроектированных, сколько непрямых, непреднамеренных, проявляющихся как побочные следствия таких действий. Критикуя психологизм Дж.С. Милля, он полагал, что М. и. приемлем только в том случае, когда он не осуществляет прямолинейную редукцию поведения коллективов, государств и обществ к поведению отдельных людей. Из психологизма следуют историцистские методы, тогда как «индивидуалистский» подход допускает различного рода «отклонения», зависимость общества от непреднамеренных действий и от логики ситуаций. Аналитический подход к этой оппозиции, осуществленный А. Данто, дает наиболее точную эпистемологическую и логическую характеристики проблемы. Высказывания об обществах (социальных индивидах) и о конкретных людях логически независимы друг от друга, отличаются онтологически; первые причинно обусловлены поведением вторых, но не наоборот, и должны быть выражены в терминах, относящихся к поведению конкретных людей. Сторонники М. и. не считают, что все социальные индивиды должны быть заменены логическими конструкциями, а социальный мир — логически выстроенным; не утверждают, что в социальном мире реальны только конкретные люди, и не отрицают, что могут быть обнаружены «общие законоподобные предложения», подтвердить которые можно лишь предложениями, говорящими о конкретных людях. Все это говорит об эпистемологической значимости концепции М. и., требующей критического осмысления в соотнесении с позициями «методологического коллективизма», который сегодня теряет свои еще недавно безусловные позиции. Это происходит, прежде всего, потому, что коренные изменения в обществе требуют изменения парадигмы в социальном знании, принципиально иных оценок места и роли индивидуализирующих факторов в развитии общества. Новая парадигма проявилась в монографии брит, социолога 3. Баумана «Индивидуализированное общество» (рус. пер: М., 2002), а также в его статьях. Вместо традиционной оппозиции «индивидуализм— коллективизм», представляющей две парадигмы в социальной эпистемологии, он ввел понятие индивидуализированного общества, и сама нарастающая индивидуализация стала рассматриваться как отрицание устаревших форм социальности, замена универсализации глобализацией, описывающей господствующие самопроизвольные, стихийные и беспорядочные процессы, возрастание неопределенности человеческого бытия, пересмотр всей системы ценностей. Парадокс состоит в том, что такое общество сформировалось в результате действий не конкретных людей, а деперсонифицированных сил и тенденций. Нем.-брит, социолог Н. Элиас считает необходимым в социальной методологии по-новому понимать отношения индивидуума и общества, для чего «перейти к мышлению на основе отношений и функций» как к «основным составляющим человеческой экзистенции» и учитывать, что «общество не только уравнивает и типизирует, но и индивидуализирует. Эти же проблемы представлены в субсидиарной и коммунитарной идеологиях, рассматриваемых в социологии, экономике, в религиозных учениях.
СОЦИАЛЬНЫЙ РЕАЛИЗМ - парадигмальная установка социально-исторического познания, основанная на трактовке общества и его исторической эволюции в качестве объективной реальности, внеположенной индивидуальному сознанию в рамках субъектно-объектной оппозиции. Различают наивный СР. историко-философской традиции, имплицитно предполагающий объективную данность человеку истории (от заданной богами и не зависимой от человека реальности «золотого», «серебряного» и т.д. века у Гесиода до рассуждений Гердера об исторических законах, которые могут быть познаны как объективные), и собственно СР. как концептуально конституированную методологию. Возникновение такого рефлексивного СР. может быть отнесено к концу 19 в.; СР. оформляется в качестве социологизма как остро критическая оппозиция историцизму и связан с дисциплинарным становлением социологии. Необходимость дистанцироваться от других социальных дисциплин, задав собственный предмет и самостоятельный метод исследования, детерминирует оформление социологизма реально в двух планах: онтологическом (утверждение социальной реальности как собственного предмета, связанное с борьбой против биоограницизма и психологизма и окрашенное антиредук-ционистким пафосом) и методологическом (артикулируя социальную реальность в качестве онтологически заданной, социологизм характеризуется ориентацией - соответственно - на социологические методы ее познания как исчерпывающе достаточные). Общекультурная установка позитивистского характера, заставлявшая видеть социальное познание по образу и подобию естественных наук, спровоцировала оформление в социологизме педалированной экстраполяции своего метода на историческое познание в целом (»социологический экспансионизм», «социологический империализм»). Таким образом, в современном контексте СР. может быть интерпретировав как онтологический аспект социологизма. Концептуальное оформление СР. связано с именем Дюркгейма, который, ориентируясь на критериальные идеалы позитивизма, выдвигает для социального познания требование рационализма и формулирует принципы эмпирической обоснованности теоретических тезисов и доказанности их посредством объективированных методов. В рамках такого подхода общество выступает для человека как внеположенная субъекту вне- и над-индивидуальная реальность, доступная структурному расчленению и функциональной аналитике в рамках субъект-объектной процедуры: знаменитая дюркгеймовская формула «социальные факты нужно рассматривать, как вещи». Трактовка человека в качестве homo duplex, двойственного по своей сущности и характеризующегося как индивидуальными, так и общественными проявлениями, снимает для исторического познания проблему соотношения индивидуального с общим: индувидуальное сознание как факт истории, равно как и индивидуальнее поведение, детерминируются отнюдь не личностно артикулированными факторами, но комплексом объективных детерминант, восходящих к функционированию общества как целого (»социальное следует объяснять социальным»). Анализируя эту радикальную установку Дюркгейма против «социального атомизма», следует помнить, что греч. atomos и лат. individuum синонимично обозначали неделимость финальной (соответственно - для природы и для общества как семантико-аксиологических центров раннегреческой и латинской культур) единицы и выражали пиетет как натурфилософской, так и социально-политической мысли перед отдельным как исходным и автохтонным (см. эмпедокловскую идею о свободном отклонении атомов), - радикальная смена позиции по отношению к отдельному, переориентация на радикальный примат абстрактного общего провоцирует идеологический глобализм и утрату значимости приоритетов частной (отдельной) жизни. Этот объяснительный принцип Дюркгейма, выводящего индивидуальные поступки и побуждения из функционирования общества как целого (радикальный социальный холизм) вызвал достаточно резкую критику в адрес его концепции как «религии без Бога»: индивид не обладает свободой воли и служит игрушкой стихийных глобальных процессов (ср. с идеей «свободы воли индивида» как конечной дегерминантой поведения в историцизме.) Классическим выражением СР. является марксизм с его трактовкой общества как социального (высшего) уровня развития материи как объективной реальности. Артикуляция «основного вопроса философии» (вопроса о соотнесении бытия и сознания) применительно к историко-социальной сфере делает его решение неоднозначным, ибо «общественное бытие» имманентно включает в себя «общественное сознание», а потому его «первичность» не только не очевидна, но и проблематична. Постулирование «производственных отношений» (»базиса общественно-экономической формации») в качестве объективных (»независимых от человеческого сознания») фундируется рассмотрением регламентирующих их развитие закономерностей как статистических, а не динамических, (правило «параллелограмма сил» и идея «социальной равнодействующей» Энгельса). Это позволятет рассматривать развитие «производственных отношений» как приводящее к нецелеположенному (а значит, «не содержащемуся в сознании» участников) результату (например, экспрессивная ленинская дескрипция сборов на ярмарку крестьянина, имеющего свои частные цели и не подозревающего, что его деятельность в сочетании с другими аналогичными служит формированию общероссийского национального рынка, а стало быть - развитию капитализма в России). Марксизм формулирует два фундаментальных закона соотношения «общественного бытия» и «общественного сознания»: закон «определяющей роли общественного бытия в отношении общественного сознания» и закон «относительной самодеятельности общественного сознания по отношению к общественному бытию». Последний был призван снять критику марксизма как социального фатализма и допускал наличие внутренней логики духовной эволюции человечества, проявляющейся в преемственности развития сознания, возможности несовпадения его экстремумов со взлетами и падениями в развитии общественно-экономических формаций, формировании прогностических моделей (равно как и возможности отставания «общественного сознания» от «общественного бытия», формирования «пережитков»); допускалась также ситуация «обратного воздействия общественного сознания на общественное бытие». СР. как парадигмальная установка марксизма ярко проявляется в его учении о роли личности в истории: детерминантами социальной эволюции выступают массовые процессы (»классовая борьба как движущая сила истории», «революции - локомотивы истории»), что продолжает дюркгеймовскую традицию истолкования социальных законов как принципиально над индивидуальных. Однако, «выдающаяся личность» способна познать основные тенденции развития социальной реальности (предвосхитить содержание «равнодействующей») и в соответствии с этим прогностическим знанием может стимулировать реализацию этого прогноза (в случае своей прогрессивности) или - в альтернативном варианте - тормозить. Позиция СР. была характерна для философских концепций Гумпловича с его социальным натурализмом и доходящей до фатализма трактовкой истории как «естественно-исторического процесса» и О. Шпанна (1878-1950), разработавшего «универсалистский метод» СР. и видевшего смысл индивидуальных проявлений личности в ее включенности в «социально-семантическую тотальность». СР. выступил и как базовая платформа структурно-функционального анализа, хотя следует отметить, что структурно-функциональний анализ Парсонса в данном отношении обладает спецификой и большей гибкостью, нежели модели его последователей (в этом смысле в системе отсчета СР. Парсонс занимает смысловую позицию, практически изоморфную позиции М. Вебера применительно к такой системе отчета, как историцизм: а именно - позицию синтеза наиболее сильных сторон названных направлений). Парсонс выступил с гибкой методологической установкой, поместив в центр своего «нового общего подхода» категорию «ориентации деятеля на ситуацию», которая задавала интенцию как на признание и исследование «ситуации» в качестве объективно заданных параметров и условий действия, так и на признание и исследование индивидуальных усилий личности (и в интеллектуально семантическом, и в аксиологически волевом планах) по ее достаточно свободной артикуляции, во многом детерминированной внутренними факторами мировоззренческого и личного характера («когнитивная», «катектическая» и «оценочная» ориентация деятеля на ситуацию, «система потребностных диспозиций» и мотивационная структура выбора, «типовые переменные действия» и др.). То обстоятельство, что как М. Вебер, так и Парсонс, стремясь синтезировать парадигмальные позиции историцизма и СР., фокусируют свое внимание на феномене действия/деятельности как феномене проявления человеком себя в объективно-предметном мире позволяет говорить о продуктивности синтетического подхода, отражающего это обстоятельство включенности имманентного себе сознания в неимманентную для него реальность и позволяющего рассматривать историцизм и СР. не в качестве взаимоисключающих, но в качестве взаимодополняющих проекций по принципу дополнительности Н. Бора.