Игровая концепция Хейзинга

Мурманский Государстввенный педагогический институт Физико-математический факультет Кафедра всемирной истории по теме Игровая концепция Хейзинга Исполнитель студент III курса ФМФ физическое отделение Умов Сергей Мурманск 2000 Le potlatch est en effet un jeu et uneepreuve Марсель Мосс Вообще, что такое игра - вопрос сложный, исследованием которого занимается психология, педагогика, культурология, Для Й. Хейзинга игра схожа с ритуалом, всю культуру он выводит из игры. Э.Берн утверждает, что общественная жизнь по большей части состоит из игр, и важные социальные контакты протекают как игры. Для С.А. Смирнова игра тотальна, она везде, границы между игрой и не игрой размыты.

Э.Финк писал, Осмыслить игру - это все равно, что грубыми пальцами схватить крыло бабочки. По мнению Хейзинга игра старше культуры, ибо понятие культуры, сколь неудовлетворительно его ни описывали бы, в любом случае предполагает человеческое сообщество, тогда как животные вовсе не дожидались появления человека, чтобы он научил их играть.

Да, можно со всей решительностью заявить, что человеческая цивилизация не добавила никакого сколько-нибудь существенного признака в понятие игры вообще. Животные играют - точно так же, как люди. Все основные черты игры уже воплощены в играх животных. Стоит лишь понаблюдать, как резвятся щенята, чтобы в их веселой возне приметить все эти особенности. Они побуждают друг друга к игре посредством особого рода церемониала поз и движений.Они соблюдают правило не прокусить друг другу ухо. Они притворяются, что до крайности обозлены.

И самое главное все это они явно воспринимают как в высшей степени шуточное занятие и испытывают при этом огромное удовольствие. Щенячьи игры и шалости - лишь один из самых простых видов тех игр, которые бытуют среди животных. Есть у них игры и гораздо более высокие и изощренные по своему содержанию подлинные состязания и великолепные представления для окружающих.Здесь нам сразу же придется сделать одно очень важное замечание.

Уже в своих наипростейших формах, в том числе и в жизни животных, игра есть нечто большее, чем чисто физиологическое явление либо физиологически обусловленная психическая реакция. И как таковая игра переходит границы чисто биологической или, по крайней мере, чисто физической деятельности. Игра - это функция, которая исполнена смысла.В игре вместе с тем играет нечто выходящее за пределы непосредственного стремления к поддержанию жизни, нечто, вносящее смысл в происходящее действие.

Всякая игра что-то значит. Назвать активное начало, которое придает игре ее сущность, духом было бы слишком, назвать же его инстинктом было бы пустым звуком. Как бы мы его ни рассматривали, в любом случае эта целенаправленность игры являет на свет некую нематериальную стихию, включенную в самое сущность игры. Психология и физиология занимаются тем, чтобы наблюдать, описывать и объяснять игры животных, а также детей и взрослых.Они пытаются установить характер и значение игры и указать место игры в жизненном процессе.

То, что игра занимает там весьма важное место, что она выполняет необходимую, во всяком случае, полезную функцию, принимается повсеместно и без возражений как исходный пункт всех научных исследований и суждений. Многочисленные попытки определить биологическую функцию игры расходятся при этом весьма значительно.Одни полагали, что источник и основа игры могут быть сведены к высвобождению избыточной жизненной силы. По мнению других, живое существо, играя, следует врожденному инстинкту подражания.

Или удовлетворяет потребность в разрядке. Или нуждается в упражнениях на пороге серьезной деятельности, которой потребует от него жизнь. Или же игра учит его уметь себя ограничивать. Другие опять-таки ищут это начало во врожденной потребности что-то мочь, чему-то служить причиной, в стремлении к главенству или к соперничеству.Некоторые видят в игре невинное избавление от опасных влечений, необходимое восполнение односторонне направленной деятельности или удовлетворение в некоей фикции желаний, невыполнимых в действительности, и тем самым поддержание ощущения собственной индивидуальности Все эти объяснения совпадают в исходном предположении, что игра осуществляется ради чего-то иного, что она служит чисто биологической целесообразности.

Они спрашивают почему и для чего происходит игра Приводимые здесь ответы ни в коей мере не исключают друг друга.Пожалуй, можно было бы принять одно за другим все перечисленные толкования, не впадая при этом в обременительную путаницу понятий.

Отсюда следует, что все эти объяснения верны лишь отчасти. Если бы хоть одно из них было исчерпывающим, оно исключало бы все остальные либо, как некое высшее единство, охватывало их и вбирало в себя. В большинстве случаев все эти попытки объяснения отводят вопросу что есть игра сама по себе и что она означает для самих играющих лишь второстепенное место.Эти объяснения, оперируя мерилами экспериментальной науки, спешат проникнуть в самое тело игры, ничуть не проявляя ни малейшего внимания, прежде всего к глубоким эстетическим особенностям игры. Собственно говоря, именно изначальные качества игры, как правило, ускользают от описаний.

Вопреки любому из предлагаемых объяснений остается правомочным вопрос Хорошо, но в чем же, собственно, сама суть игры Почему ребенок визжит от восторга Почему игрок забывает себя от страсти Почему спортивные состязания приводят в неистовство многотысячные толпы народа Накал игры не объяснить никаким биологическим анализом. Но именно в этом накале, в этой способности приводить в исступление состоит ее сущность, ее исконное свойство.

Логика рассудка, казалось бы, говорит нам, что Природа могла бы дать своим отпрыскам такие полезные функции, как высвобождение избыточной энергии, расслабление после затраты сил, приготовление к суровым требованиям жизни и компенсация неосуществленных желаний, всего-навсего в виде чисто механических упражнений и реакций. Но нет, она дала нам Игру, с ее напряжением, ее радостью, ее потехой grap. Этот последний элемент, aardigheid шуточность, забавность игры, сопротивляется любому анализу, любой логической интерпретации.

Само слово aardigheid здесь многозначно. Своим происхождением от aard природа, род, вид, характер оно как бы признает, что далее упрощать уже нечего.Для нашего современного чувства языка это свойство неупрощаемости нигде не выражено столь разительно, как в английском fun шутка, веселье, забава, развлечение, сравнительно недавнем в его нынешнем смысле.

Нидерландским grap и aardigheid вместе примерно соответствуют, хотя и в несколько ином соотношении, немецкие SpaB шутка, забава, потеха, удовольствие, развлечение и Witz юмор, шутка, острота. Во французском языке, как ни странно, эквивалент этому понятию отсутствует.А ведь именно этот элемент и определяет сущность игры. В игре мы имеем дело с тотчас же узнаваемой каждым абсолютно первичной жизненной категорией, с некоей тотальностью, если вообще существует что-нибудь заслуживающее этого имени.

В этой ее целостности и должны мы попытаться понять игру и дать ей оценку. Реальность, именуемая Игрой, ощутимая каждым, простирается нераздельно и на животный мир, и на мир человеческий. Следовательно, она не может быть обоснована никакими рациональными связями, ибо укорененность в рассудке означала бы, что пределы ее - мир человеческий. Существование игры не связано ни с какой-либо ступенью культуры, ни с какой-либо формой мировоззрения.Каждое мыслящее существо в состоянии тотчас же возыметь перед глазами эту реальность игру, участие в игре - как нечто самостоятельное, самодовлеющее, даже если в его языке нет слова, обобщенно обозначающего это понятие.

Игру нельзя отрицать. Можно отрицать почти любую абстракцию право, красоту, истину, добро, дух, Бога. Можно отрицать серьезность. Игру - нельзя. Но вместе с игрою, хотят того или нет, признают и дух. Ибо игра, какова бы ни была ее сущность, не есть нечто материальное.Уже в мире животных она вырывается за границы физического существования.

С точки зрения мира, мыслимого как детерминированный, то есть как чисто силовое взаимодействие, игра есть в полном смысле слова superabundans, нечто избыточное. Лишь через вторжение духа, который сводит на нет эту безусловную детерминированность, наличие игры становится возможным, мыслимым, постижимым.Существование игры непрерывно утверждает, и именно в высшем смысле, сверхлогический характер нашего положения в космосе.

Животные могут играть, следовательно, они суть уже нечто большее, нежели механизмы. Мы играем и знаем, что мы играем, следовательно, мы суть нечто большее, нежели всего только разумные существа, ибо игра неразумна. Обратив свой взгляд на функцию игры не в жизни животных и не в жизни детей, но в культуре, мы вправе подойти к понятию игры там, где биология и психология его не затрагивают.Игра, в культуре, предстанет тогда как некая заданная величина, предшествующая самой культуре, сопровождающая и пронизывающая ее от истоков вплоть до той фазы культуры, которую в данный момент переживает сам наблюдатель. Он всюду обнаруживает присутствие игры как определенной особенности или качества поведения, отличного от обыденного поведения в жизни.

Он может оставить без внимания, насколько удается научному анализу выразить это качество в количественных соотношениях.Дело здесь для него именно в этом качестве, в том, насколько оно присуще той жизненной форме, которую он именует игрою.

Игра как некая форма деятельности, форма, наделенная смыслом, и как социальная функция - вот предмет его интереса. Он больше не ищет естественных побуждений, которые предопределяют игру вообще, но рассматривает игру в ее многообразных конкретных формах и подходит к ней как к социальной структуре. Он пытается понять игру так, как воспринимает ее сам играющий, в ее первичном значении.Если он придет к выводу, что игра основывается на обращении с определенными образами, на некоем образном претворении действительности, тогда он, прежде всего попытается понять ценность и значение самих этих образов и этого претворения в образы.

Он захочет понаблюдать за тем, как они проявляются в самой игре, и тем самым попытаться понять игру как фактор культурной жизни. Наиболее заметные первоначальные проявления общественной деятельности человека все уже пронизаны игрою.Возьмем язык, это первейшее и высшее орудие, которое человек формирует, чтобы иметь возможность сообщать, обучать, править.

Язык, посредством которого человек различает, определяет, устанавливает, короче говоря, именует, то есть возвышает вещи до сферы духа. Играя, речетворящий дух то и дело перескакивает из области вещественного в область мысли. Всякое абстрактное выражение есть речевой образ, всякий речевой образ есть не что иное, как игра слов. Так человечество все снова и снова творит свое выражение бытия, второй, вымышленный мир рядом с миром природы.Или обратимся к мифу, который тоже есть образное претворение бытия, только более подробно разработанное, чем отдельное слово. С помощью мифа люди пытаются объяснить земное, помещая основание человеческих деяний в область божественного.

В каждом из тех причудливых образов, в которые миф облекает все сущее, изобретательный дух играет на грани шутливого и серьезного.Почему человек играет Какая потребность вовлекает его в игру Нам казалось возможным описать понятие игры следующим образом игра есть добровольное поведение или занятие, которое происходит внутри некоторых установленных границ места и времени согласно добровольно взятым на себя, но безусловно обязательным правилам, с целью, заключающейся в нем самом сопровождаемое чувствами напряжения и радости, а также ощущением инобытия в сравнении с обыденной жизнью.

Кажется, что определенное таким образом, это понятие в состоянии охватить все, что мы называем игрой у животных, детей или взрослых игры на смекалку и ловкость, с применением ума или силы, так же как театральные постановки и представления. Игра как категория, казалось, могла рассматриваться в качестве одного из наиболее фундаментальных жизненных элементов.

Говоря об игровом элементе культуры, мы не имеем намерения утверждать, что среди различных видов культурной деятельности игры занимают особо важное место или что культура в ходе эволюции появилась на свет из игры, и именно таким образом, что то, что первоначально было игрою, позже стало чем-то, что игрою уже не являлось и могло по праву называться культурой. Изложение, которое будет развернуто в нижеследующих рассуждениях, таково культура возникает в форме игры, культура изначально разыгрывается.

И даже те виды деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей, как, скажем, охота, в архаическом обществе стремятся найти для себя форму игры. Общинная жизнь облекается в покровы над биологических форм которые придают ей высшую ценность через игру. В этих играх общество выражает свое истолкование жизни и мира. Все это не следует понимать так, что игра становится, оборачивается культурой, но скорее так, что культура в ее изначальных фазах имеет характер игры, осуществляется в формах игры и проникнута ее настроением.

В этом двуединстве игры и культуры игра есть первичный, объективно воспринимаемый, конкретно установленный факт тогда как, говоря о культуре, мы лишь квалифицируем то, что наше историческое суждение привязывает к данному случаю.В поступательном движении культуры первоначально принятое соотношение игры и не-игры не остается неизменным.

Игровой элемент, по мере победного шествия культуры, в общем оказывается на заднем плане. Большей частью и в значительной степени мы находим его ушедшим в сакральную сферу, кристаллизовавшимся в учености и поэзии, в правосознании, в формах государственной жизни. Игровое качество при этом обычно полностью исчезает в культурных явлениях.Во все времена, однако, тяга к игре, в том числе и в формах той или иной высоко- развитой культуры, вновь давала о себе знать в полную силу, вовлекая и отдельного человека, и массы в упоение грандиозной игры. Кажется очевидным, что взаимосвязь игры и культуры нужно искать в первую очередь в высших формах социальной игры, там, где она проходит в упорядоченных действиях группы или сообщества, или двух групп, противостоящих друг другу.

Игра в одиночку плодотворна для культуры лишь в весьма ограниченной степени.Ранее мы уже указывали на то, что все основные факторы игры, в том числе и совместной игры, уже существовали в жизни животных.

Это схватка, выставление себя напоказ, вызов, щегольство, притворство, ограничительные правила. Вдвойне примечательно при этом еще и то, что именно птицы, филогенетически столь далеко отстоящие от человека, имеют так много с ним общего тетерева исполняют танцевальные па, вороны соревнуются в искусстве полета, беседковые1, да и другие птицы имеют обыкновение украшать свои гнезда, певчие птицы наполняют воздух мелодиями.Состязание и представление, таким образом, не проистекают из культуры какразвлечение, а предшествуют ей. Совместная игра носит большей частью антитетический характер.

Чаще всего она разыгрывается между двумя сторонами. Однако это нельзя считать обязательным. Танец, шествие, представление прекрасно могут обходиться без этого. Антитетическое само по себе вовсе не означает состязательное, агональное или агонистическое.Антифонное пение, разделенный надвое хор, менуэт, партии или голоса в музыкальном ансамбле, а также столь важные с точки зрения этнологии игры, когда отнимают друг у друга некий трофей все это примеры антитетических игр, которые вовсе не должны быть полностью агональными, хотя элемент соревнования там весьма часто присутствует.

Нередко деятельность, которая уже сама по себе означает законченную игру, например музыкальное или сценическое представление, в свою очередь превращается в предмет состязания, из-за того что процесс подготовки и исполнения протекает в соперничестве за присуждаемую награду подобно тому как это происходило с греческой драмой.

Среди общих признаков игры можно назвать напряжение и неопределенность. В игре всегда остается вопрос повезет или нет Уже в одиночной игре на смекалку, отгадывание или удачу пасьянс, головоломка, кроссворд, дьяболо соблюдается это условие. В антитетической игре агонального типа этот элемент напряжения, удачи, неопределенности достигает своей наивысшей степени.Ради того чтобы выиграть, действуют с такой страстностью, которая угрожает полностью свести на нет всю легкость и беззаботность игры. Здесь, однако, выступает еще одно существенное различие.

В чисто азартных играх напряжение, охватывающее игроков, лишь в незначительной степени разделяется зрителями. Сама по себе игра в кости - примечательный культурный объект, однако для культуры она остается вполне бесплодной. Такие игры не сулят выигрыша ни в духовной сфере, ни в жизни.Совсем иное дело, когда это спортивные игры, требующие сноровки, знания, смекалки, мужества или силы. По мере того как игра делается все труднее, напряжение зрителей возрастает.

Уже шахматы приковывают внимание собравшихся наблюдателей, хотя занятие это остается с точки зрения культуры бесплодным и при этом не содержит никаких зримых признаков красоты. Но как только игра приносит с собой красоту, культура тотчас же обнаруживает в игре ее ценность.Однако же для становления культуры такого рода эстетическая ценность не является необходимой. Физические, интеллектуальные, моральные, духовные ценности в равной степени могут возвышать игру до уровня культуры.

Чем больше способна игра повышать жизненный тонус кого-то одного или группы, тем глубже она входит в культуру.В чм заключается сущность игры Это что не есть, однако, материальный результат игрового действия, например, то, что мяч попал в лунку, но факт чисто идеального свойства что в игре выпал успех или что вся она прошла на хорошем уровне. Успех приносит игроку более или менее длительное удовлетворение.

Это справедливо и для одиночной игры. Чувство удовлетворения возрастает от присутствия зрителей, однако это не значит, что без них нельзя обойтись. Любитель раскладывать пасьянс испытывает двойную радость, если за этим кто-либо наблюдает, но он в состоянии ограничиться и собственным обществом. Весьма существенно во всякой игре то, что свою удачу можно сделать предметом гордости перед другими. Расхожим примером здесь являются рыболовы.Теснейшим образом связано с игрою понятие выигрыша.

В одиночной игре достигнуть цели игры еще не значит выиграть. Понятие выиграть появляется лишь тогда, когда в игре есть противник. Что такое выиграть Что при этом выигрывается Выиграть значит возвыситься в результате игры. Но действенность этого возвышения имеет склонность разрастаться до иллюзии верховенства вообще. И тем самым выигрывается нечто большее, нежели только игра сама по себе. Выигрывается почет, приобретается честь.И эта честь, и этот почет всегда полезны непосредственно всей группе, отождествляющей себя с победителем.

Вот каково весьма знаменательное качество игры достигнутый в ней успех словно сам собою переходит с одного на всю группу. Но еще более важна следующая особенность. В агональном инстинкте вовсе не в первую очередь мы имеем дело с жаждой власти или волей к господству. Первичным здесь является страстное желание превзойти других, быть первым и в качестве такового удостоиться почестей.Вопрос, расширит ли конкретное лицо или группа лиц свою материальную власть, отходит здесь на второй план. Главное победить.

Чистейший пример триумфа, который проявляется не в чем-то зримом или доставляющем наслаждение, но в публичной демонстрации самой победы, способны принести шахматы. Борются или играют ради чего-то. В первую и последнюю очередь это, конечно, сама победа, за которую борются и ради которой играют, но победе сопутствуют всевозможные способы наслаждаться ею. Прежде всего как торжеством, триумфом, празднуемом данной группой в обстановке похвал и приветственных возгласов.

Из победы вытекают следующие за нею честь, почет и престиж. Как правило, однако, уже в момент, когда указываются границы игры, с выигрышем связывают нечто большее, нежели одну только честь. В игре провозглашается ставка. Она может быть символической или иметь материальную ценность, она может быть также и чисто идеального свойства.Ставка это золотой кубок, драгоценность, королевская дочь, мелкая монета, жизнь игрока или благо целого племени.

Это может быть заклад или приз. Заклад, wedde, vadium, gage чисто символический предмет, который помещают или вбрасывают в игровое пространство. Призом может быть лавровый венок или денежная сумма, или какая-нибудь иная материальная ценность.Слово pretium этимологически восходит к сфере обмена ценностями, в нем заключено понятие против, в обмен на, однако его значение постепенно смещается к понятию игры. Pretium, prijs означает, с одной стороны, pretium iustum справедливую цену, средневековый эквивалент современного понятия рыночной стоимости, с другой стороны оно начинает означать похвалу и честь. Едва ли можно семантически чисто разделить сферы значений слов plijs пена, minst выигрыш и loon вознаграждение.

Последнее полностью лежит вне игровой сферы оно означает справедливую оплату выполненной услуги или работы. Ради вознаграждения не играют, за вознаграждение трудятся.Английский язык, однако, заимствует слово, обозначающее вознаграждение, wages, именно из сферы игры. Winst выигрыш лежит в равной мере как в сфере экономического обмена, так и в области состязаний купец получает выигрыш, игрок добивается выигрыша.

Prijs относится к сфере игр-состязаний и лотерей приз, а также товаров в магазине цены на них указываются в прейскурантах. Между geprezen удостоенный высшей оценки и geprijsd снабженный ценой создается напряжение противоречия игры и серьезности.Элемент страсти, удачи, риска одинаково свойствен и экономическому предприятию, и игре. Чистое стяжательство не ведет дела и не вступает в игру. Риск, случай, неуверенность в конечном исходе, постоянное напряжение составляют суть игрового поведения.

Напряжение определяет ощущение важности и ценности игры, и по мере того как оно возрастает, игрок уже более не сознает, что играет.Греческое название приза победителю в состязании атлон атлон некоторые производят от корня, подобного тому, от которого образованы wedde вознаграждение, wedden спорить и латинское vadimonium поручительство.

Среди слов, идущих от этого корня, есть и атлет атлет. Борьба, напряженное усилие, упражнение и отсюда терпение, страдание, выдержка, неудача5 все эти понятия сплетаются здесь воедино. Германское wedden также выражает еще и напряженное усилие, рвение, однако это слово смещается в область права, чего мы вскоре коснемся особо.Со всеми соревнованиями тесно связано не только ради чего, но также и в чем, и с чем. Борются за первенство в силе и ловкости, в знании и в искусности, в роскошии в богатстве, в щедрости и в удаче, в знатности и в чадородии.

Борются спомощью физической силы, оружия, ума или рук, выставляя себя напоказ,громогласно хвастаясь, похваляясь, понося друг друга, ставя все на кон, наконец, прибегая к хитрости и обману. Об этом последнем добавим еще несколько слов. Согласно нашему чувству, применение хитрости и обмана со всей очевидностью ломает, сводит на нет игровой характер состязания.Ведь сама сущность игры требует неукоснительного соблюдения правил. Тем не менее архаическая культура отказывает в правоте этому нашему нравственному суждению, так же как и народный дух. В сказке о зайце и еже, который с помощью обмана выигрывает состязание в беге, именно нечестному игроку отводится роль героя.

Из героев мифов многие побеждают обманом либо используют помощь со стороны. Пелопс подкупает возничего Эномая, который вставляет восковые чеки в оси его колесницы.Ясон и Тесей выдерживают свои испытания с помощью Медеи и Ариадны, Гунтеру помогает Зигфрид.

Кауравы в Махабхарате обманом выигрывают игру в кости. С помощью двойного обмана Фрейя добивается того, чтобы Вотан даровал победу лангобардам. Асы нарушают клятвы, данные ими Великанам. Во всех этих случаях сама, так сказать, особая хитрость, в свою очередь, превращается в предмет состязания и фигуру игры. Плутующий игрок, и мы уже говорили об этом, отнюдь не шпильбрехер.Он делает вид, что следует правилам, и играет вместе со всеми, покамест не оказывается пойманным за руку. Неопределенность границ между игрой и серьезностью нигде не выступает так резко, как в следующем.

Люди играют в рулетку, но они также играют на бирже. В первом случае игроки согласятся с вами, что их действия это игра, во втором же случае нет. Покупать и продавать в надежде на неопределенные шансы роста или падения цен считается неотъемлемой частью деловой жизни, то есть экономической функции общества. В обоих этих случаях люди рассчитывают на выигрыш.В первом случае шансы в общем признаются чистой случайностью, однако не до конца, ибо есть разные системы выигрывания.

Во втором случае игрок тешит себя твердой иллюзией, что он в состоянии рассчитать ближайшие тенденции рынка. Различие в ментальной позиции здесь весьма незначительно.Т.о. игра имеет серьзное значение в жизни человека, как впрочем и культура, хотя бы потому как культура берет начало не как игра и не из игры, но в рамках игры. 1. httpkulichki.commoshkowFILOSOFHUIZINGAhu izinga.txt 2. Йохан Хейзинг Человек играющий httplib.ruFILOSOFHUIZINGA Интерактивная библиотека М. Мошкова 3. httprus-art.comgalleriesjack1r.htm 4. httpexlibris.ng.ruantro2001-01-114zakon. html Приведнные выше источники являются активными и действующими на 21.01.2002 не постоянство хостинга.