1. Понятие и сущность процесса коммуникации.
2. Субъектно-субъектный характер коммуникации. Коммуникация и общение.
3. Условия и постулаты эффективной коммуникации.
4. Функции коммуникации.
5. Коммуникативные процессы у человека и животных.
6. Типология коммуникации.
1. Понятие и сущность процесса коммуникации.
Термин «коммуникация» латинского происхождения, имеет общий корень с такими словами, как «коммунизм», «коммунист», «коммунар», и переводится на русский язык «делаю общим», «связываю», «общаюсь».
Понятие «коммуникация» многозначно, оно имеет следующие основные значения[1]:
1. Универсальное (предельно широкое): коммуникация – это способ связи любых объектов материального и духовного мира.
2. Техническое: коммуникация – путь сообщения, связь одного места с другим, средства передачи информации и других материальных и идеальных объектов из одного места в другое.
3. Биологическое: широко используется в биологии, особенно в разделе этологии, при исследованиях сигнальных способов связи у животных, птиц, насекомых и т. д.
4. Социальное: коммуникация – это многообразные связи и отношения, возникающие в человеческом обществе. В данном случае речь идет о социальной коммуникации – коммуникативных процессах в обществе.
Теория коммуникации чаще всего обращается именно к последнему значению, т. е. к социальной коммуникации – специфической форме взаимодействия людей по обмену информацией, осуществляющейся при помощи разнообразных знаковых систем.
В технической сфере слово «коммуникация» часто употребляется во множественном числе: например, трубы в трубопроводе – «коммуникации» – можно посчитать. Социальная же коммуникация – понятие неисчисляемое, поэтому употреблять множественное число здесь неуместно. Правильнее говорить о средствах, видах, способах коммуникации и ее участниках (например, «килограмм сахару», «чашка чаю», «разновидности коммуникации» и т. п.). Использование множественного числа в понятии «коммуникации и их разновидности» аналогично разговорному «два чая», «три кофе» и т. п.
Под коммуникацией на уровне обыденного сознания (здравого смысла) обычно понимают передачу какой-либо информации (мыслей, идей, чувств) одному собеседнику от другого или от средств массовой информации. Более вдумчивый читатель может заметить, что коммуникация – это, скорее, обмен мыслями, знаниями, чувствами, схемами поведения и т. п. Сразу же следует отметить, что слова «передача» и «обмен» в данном случае являются явной метафорой. На самом деле мы ничего не «передаем» своему собеседнику – наши идеи и чувства остаются при нас, а собеседник ничего «не получает», – иначе чем тогда объяснить многочисленные нарушения коммуникации, когда собеседник неправильно нас понимает либо не может или даже не хочет понять. Если же мы обмениваемся идеями, чувствами и т. п., то я не лишаюсь своих, а собеседник – его, мы взаимно обогащаемся идеями и чувствами. Поэтому более корректно говорить, что при коммуникации мы хотим поделиться мыслями, разделить свои чувства (сравните англ. exchange и share). Даже в ситуации, когда один только говорит, а другой только слушает, коммуникация – это взаимодействие, и каждый из его участников оказывает влияние на ход этого взаимодействия. Коммуникация не есть просто передача/прием информации, это создание некой общности, некой степени взаимопонимания между участниками. Указанное различие – весьма существенное замечание, разделяющее два подхода к коммуникации: механистический и деятельностный[2]. В механистическом подходе под коммуникацией понимается однонаправленный процесс кодирования и передачи информации источником. Деятельностный подход коммуникацию понимает как совместную деятельность участников коммуникации, в ходе которой вырабатывается общий (до определенного предела) взгляд на вещи и действия с ними. Между этими подходами есть существенные различия: механистический рассматривает человека как механизм, действия которого могут быть описаны определенными конечными правилами, контекст внешней среды коммуникации здесь рассматривается как шум, помехи; для деятельностного подхода характерны процессуальность, континуальность, контекстуальность. Конечно, последний подход ближе к реальной жизни и более гуманистичен. В то же время для удобства можно пользоваться и механистическими метафорами («передача информации», «обмен информацией»), не забывая при этом об их условности.
Необходимо заметить, что в западной науке, начиная с 80-х годов ХХ века, коммуникация рассматривается уже не только как интерактивный, но как трансактный процесс[3]. Это означает, что любой субъект коммуникации является отправителем и получателем сообщения не последовательно, а одновременно, и что любой коммуникативный процесс включает в себя помимо настоящего (конкретной ситуации общения) непременно и прошлое (пережитый опыт), а также проецируется в будущее. Несмотря на то, что большинство коммуникативных ситуаций имеют четко определяемые начало и конец, мы, тем не менее, не знаем, где, когда, с кем и каким образом разговор с одним партнером может получить продолжение в наших отношениях-общениях с другими людьми. В этом смысле мы участвуем в процессе общения бесконечно, и границы нашего «коммуницирования» не всегда можно четко определить.
Таким образом, дать достаточно простую и в то же время емкую формулировку понятия «коммуникация» довольно трудно. Пожалуй, любая из них потребует дополнительных разъяснений. Тем не менее, с нашей точки зрения, наиболее удачным является следующее определение: коммуникация – это процесс социального взаимодействия между людьми, взятый в своей знаковой форме.
Взаимодействие предполагает не только взаимозависимость, но и активность, направляемую друг на друга[4]. Например, давление руки на стол вызывает соответствующее сопротивление, что и является ответной реакцией стола, однако ясно, что активность здесь принадлежит лишь одному элементу – руке, которая оказывает воздействие и ощущает поэтому противодействие. Более близким к коммуникации процессом является обмен – тип взаимодействия, при котором четко выделен предмет взаимосоотнесения, способ связи и структура процесса. Не всякий обмен, тем не менее, может быть признан коммуникативным, а только тот, в процессе которого происходит обмен сообщениями, т. е. знаками.
Что такое знаковость коммуникации? Каждый предмет, каждая вещь, окружающие нас в этом мире, предстают в двух ракурсах, двух качествах:
Во-первых, как совокупность своих сущностных свойств, т. е. тех свойств, которые делают стол столом, ручку – ручкой, часы – часами и т. д. (например, если на каком-то стуле нельзя сидеть, то он теряет возможность называться стулом). Говоря языком экономики, такие сущностные свойства называются потребительными, и благодаря им вещи могут обмениваться на рынке, т. е. продаваться и покупаться.
Во-вторых, любой предмет, любая вещь может представать перед нами в своей знаковой функции – в качестве знака. Знак – материальный предмет, выступающий в качестве представителя некоторого другого предмета. Основной функцией знака является репрезентативная (с англ. – «представительная»). Таким образом, знак самостоятельной ценности не имеет, а только указывает на что-то другое.
Например, часы. Когда мы говорим про их потребительные свойства, то подразумеваем прежде всего их точность и надежность: часы не должны спешить или отставать, не должны ломаться. С этой точки зрения нам все равно, известная фирма изготовила эти часы или нет и какова их цена. Но если мы рассматриваем часы как знак, то сразу обращаем внимание, какая фирма их изготовила, последняя это модель или нет, насколько она распространена у окружающих и т. п. И на основании всех этих фактов мы можем определить финансовые возможности и социальный статус хозяина этих часов. То есть в данном случае часы являются знаком своего хозяина, репрезентируют его. Классический пример подобной репрезентации – демонстрация Шерлоком Холмсом своего дедуктивного метода посредством внимательного изучения карманных часов, принадлежащих Уотсону, а ранее – его старшему брату. Заметив следы от меток, поставленных в ломбарде, и глубокие царапины на корпусе, который мог сделать человек, чья рука сильно дрожала, Холмс пришел к безошибочному заключению о том, что брат Уотсона – слабый и безвольный человек, склонный к алкоголизму, а так как часы перешли к младшему брату, то старший, вероятно, умер от запоя.
Обычно любая вещь предстает как взаимодействие двух функций: потребительной и знаковой, более или менее гармонично сосуществующих. Однако есть предметы, в которых знаковая функция преобладает. Это прежде всего одежда. Ее потребительные свойства – сохранять тепло, быть комфортной и красиво облегать фигуру, знаковые – обозначать даже не столько финансовые возможности хозяина, сколько его социальное положение, представление о себе, мире, о своем месте в нем. Сама по себе одежда ничего не значит, она лишь указывает на человека, который ее носит.
Таким образом, можно сказать, что каждый человек живет в двух мирах – мире вещей и мире символов. Подводя итог, следует отметить первую основную черту коммуникативного процесса: обмен в коммуникации – это обмен сообщениями, а не просто вещами или предметами. Используя богатейший материал классической литературы в качестве примеров, мы можем вспомнить «пять апельсиновых зернышек» или «черную метку» и убедиться в том, что обмен вещами есть лишь видимость, внешняя сторона процесса коммуникации.
Вторая черта: глубинную суть процесса коммуникации составляет процесс расшифровки, «уразумения» сообщения, т. е. того круга значений, которые несет с собой знак. Если при обмене товарами понимание значимости вещи существует как предпосылка обмена, то в обмене сообщениями подобное понимание выступает как результат[5]. Так, покупая определенный товар, мы делаем это потому, что заранее знаем его значимость, а получая сообщение, можем узнать его значимость только в результате расшифровки.
Третья черта коммуникативного процесса: обязательное наличие обратной связи – состояния понятости как конечного результата коммуникации.
Таким образом, любой коммуникативный акт, даже самый элементарный, «примитивный», не сводится лишь к передаче сообщения, а всегда предполагает наличие обратной связи, отношения понятости как адекватной реакции на сообщение. Иными словами, коммуникация – это всегда диалог, обмен мнениями, сообщениями, информацией и т. д.
2. Субъектно-субъектный характер коммуникации. Коммуникация и общение.
Сравним три различные коммуникативные ситуации.
Первая ситуация характеризуется ярко выраженным прагматичным характером коммуникации. Ее целью является получение информации, прежде всего для изменения поведения. Например, случайный прохожий спрашивает у вас, который час, или сосед по парте просит одолжить ручку. (Мы должны распознавать подобные коммуникативные ситуации и ситуации, внешне похожие, но кардинальным образом от них отличающиеся, где вопрос о времени или просьба одолжить ручку служат лишь предлогом для завязывания иных, неслужебных отношений). Это субъектно-объектное взаимодействие, когда вы выступаете в роли объекта, т. е. являетесь для другого чисто функциональным. Кстати, преподаватель для аудитории также выступает в роли объекта, выполняя свою основную функцию – чтение лекции или проведение семинарского занятия.
Вторая ситуация – это непосредственное общение (например, вы находитесь в ситуации вынужденного бездействия, и единственно возможное – коммуникация, причем часто с незнакомым или нежелательным партнером). Это переходная форма коммуникации от субъектно-объектной к субъектно-субъектной. Изначально она субъектно-объектная (только вы выступаете в роли субъекта, а партнер – в роли объекта), носит утилитарный характер, но в процессе ее развития возможен переход к субъектно-субъектной коммуникации.
Третья коммуникативная ситуация направлена на достижение взаимопонимания. Это уже субъектно-субъектная коммуникация, которая иногда в научной литературе определяется как общение. И здесь неизбежно возникает проблема соотношения терминов «коммуникация» и «общение». Общение – понятие, давно и часто используемое русскоязычными исследователями в социально-гуманитарных дисциплинах – философии, общей и социальной психологии, социологии, педагогике и других. Естественно, возникает проблема: не обозначает ли термин «коммуникация» тот же круг явлений, что и понятие «общение». Подобные ситуации, кстати, возникают при использовании многих заимствованных иностранных слов-терминов, если в русском языке они закрепляются не в их основном значении (для которого уже существует соответствующее русское слово), а в специализированном. Данная проблема – проблема соотношения категорий «коммуникация» и «общение» – привлекла внимание многих специалистов. В результате определились следующие подходы к ее разрешению[6].
Первый подход заключается, по существу, в отождествлении двух понятий. Украинский специалист в области теории коммуникации Ю. Д. Прилюк на основании историко-лингвистических исследований исконных и современных значений терминов «общение» и «коммуникация» пришел к выводу, что этимологически и семантически они тождественны. Поэтому и как претенденты на номинацию исходного понятия, обозначающего «информационный обмен в обществе», они равноправны. Такой точки зрения придерживаются сегодня многие специалисты: А. Леонтьев, Ю. В. Перов.
Второй подход связан с разделением понятий «коммуникация» и «общение». Именно такую позицию отстаивает уже довольно продолжительное время известный российский философ М. С. Каган. Он считает, что коммуникация и общение различаются по характеру самой связи вступающих во взаимодействие систем[7]. Коммуникация есть субъектно-объектная связь, где субъект передает некую информацию (знания, идеи, деловые сообщения, указания и т. д.), а объект выступает в качестве пассивного получателя (приемника) информации, который должен всего-навсего ее принять, понять (правильно декодировать), хорошо усвоить и в соответствии с полученной информацией поступать. Коммуникация, таким образом, по мнению М. С. Кагана, является процессом однонаправленным: информация передается только в одну сторону, поэтому в принципе не имеет большого значения, является приемником человек, животное или техническое устройство. Если можно заменить первого последним, это и делается (например, в автоматически действующих космических лабораториях или саморегулирующихся технических системах).
Общение, напротив, представляет собой субъектно-субъектную связь, при которой «нет отправителя и получателя сообщений – есть собеседники, соучастники общего дела». В общении информация циркулирует между партнерами, поскольку они одинаково активны, следовательно, процесс общения в отличие от коммуникации имеет двунаправленный характер. Коммуникация – монологична, общение – диалогично.
Иначе различает коммуникацию и общение известный социальный психолог Г. М. Андреева. Полагая, что «общение» – категория более широкая, чем «коммуникация», она выделяет в структуре общения три взаимосвязанные стороны: коммуникативную, или собственно коммуникацию, которая заключается в обмене информацией между общающимися индивидами; интерактивную, состоящую в организации взаимодействия между общающимися индивидами, т. е. в обмене не только знаниями, идеями, но и действиями; перцептивную, представляющую собой процесс восприятия и познания партнерами по общению друг друга, а также установление на этой основе взаимопонимания[8]. Следовательно, в соответствии с изложенным подходом общение – любой вид знаковой связи, коммуникация же – именно информационное общение, направленное непосредственно на производство, передачу или прием информации.
Таким образом, существуют три подхода к соотношению терминов «коммуникация» и «общение». Первый отождествляет эти понятия и предлагает использовать как синонимичные. Второй сводит термин «общение» только к субъектно-субъектной коммуникации. Например, «общение никак не может быть приравнено ни к передаче сообщений, ни даже к обмену сообщениями. Общение – это процесс выработки новой информации, общей для общающихся людей и рождающей их общность (или повышающей степень их общности)»[9]. Значит, при таком подходе шире понятие «коммуникация».
Согласно третьему подходу, «общение» – это любой вид знаковой связи, «коммуникация» же – именно информационное общение, направленное непосредственно на производство, передачу или прием информации. В данном случае понятие «общение» шире, чем понятие «коммуникация».
Сегодня у русскоязычных исследователей наблюдается тенденция к использованию термина «коммуникация». Термин «общение» употребляется реже и часто в качестве синонима «коммуникации». На наш взгляд, это наиболее оправданный подход.
«Вооруженные» этим новым знанием о соотношении понятий «коммуникация» и «общение», вернемся к проблеме субъектно-субъектной и субъектно-объектной коммуникации.
Существует точка зрения, в соответствии с которой коммуникация всегда есть отношение между субъектами. Ее сторонники (Г. М. Андреева, Л. Г. Чертов и другие) критикуют деление коммуникативных процессов по признаку принадлежности к плоскости субъектно-объектных или субъектно-субъектных отношений.
Очевидно, что многообразие форм человеческих информационных связей дает основание для различения и даже противопоставления нейтральных, деловых форм этих связей общению, понимаемому как особая форма контактов людей друг с другом – именно это различие мы фиксировали в рассмотренных ситуациях. Нет сомнения в том, что на первый взгляд монологические формы контактов, например воинский приказ или научная лекция, оставляют получателю сообщения меньше возможностей для раскрытия его как неповторимой личности, чем диалогические формы, такие, как, скажем, дружеская беседа или художественное творчество. Верно и то, что в «монологической» и «диалогической» формах связи применяются разные языковые средства: для первой характерна тенденция к однозначности и жесткой кодификации значений, тогда как вторая форма, напротив, тяготеет к многозначности и недосказанности, требующим сотворчества партнеров в процессах смыслообразования.
Однако для того, чтобы отличать «диалогическую» форму контактов от «монологической», нет необходимости выводить последнюю за пределы субъектно-субъектных отношений[10]. Ведь человек выступает как субъект не только тогда, когда в полной мере раскрывает свои возможности, но и когда ограничивается простыми действиями. Так, например, если человек только воспринимает и категоризирует окружающие его предметы, он уже действует как субъект познания. Тем более он имеет право на этот статус, когда слушает научную лекцию и усваивает ее содержание. Вообще, если человеку необходимо «всего-навсего» понять, усвоить и в соответствии с этим поступать, то этого уже вполне достаточно, чтобы способное на такие действия существо было признано чем-то большим, чем пассивный объект, а именно – субъектом преобразования. Во всех случаях информационных контактов человека – будь то воинский приказ, научная лекция или дружеская беседа – информационная связь строится как совместное действие участвующих в ней субъектов, направленное на «перенесение» некоторого идеального содержания от одного субъекта к другому. Поэтому «коммуникация» как в диалогической, так и в монологической своей форме не может быть противопоставлена «общению» по признаку принадлежности к субъектно-субъектным связям. Только субъект способен понять смысловое содержание знакового сообщения, реконструируя мысль субъекта-отправителя с помощью общего с ним культурного кода.
Возвращаясь к рассмотренным выше ситуациям коммуникации, мы видим, что человек может оказаться в них не только в позиции субъекта, но и объекта. Однако диалектика субъектно-объектных отношений состоит в данном случае в том, что, интерпретируя сообщение, человек не может оказаться в позиции объекта иначе, чем через серию своих сознательных действий по осмыслению этого сообщения, в которых он выступает уже в качестве субъекта[11]. Даже принимая чисто деловое сообщение или команду, человек не может оказаться в позиции объекта, адресат должен сначала реконструировать мысль, вложенную в сообщение отправителем, т. е. понять ее. Акт понимания он может совершить только в качестве партнера по коммуникации, разделяющего с отправителем общее языковое соглашение о смысле знаков, т. е. не иначе, как в качестве равноправного с ним субъекта. Если же речь идет об отправителе (источнике) информации как объекте (например, пациент для врача или преподаватель, читающий лекцию, для студента), то для познания своего собеседника в качестве объекта получатель информации должен сначала понять те идеи, которые источник вкладывает в свое сообщение, а значит, подойти к нему уже как к субъекту.