Наука о знаках называется семиотикой. Коротко остановимся на некоторых базовых понятиях этой дисциплины, без знания которых заниматься любой из областей филологической науки просто невозможно.
Проблема знака и символа (об их различиях пока умолчим) интересовала человечество, как минимум, со времен античности: к ней не раз обращался Платон, о ней рассуждал Блаженный Августин, спорили средневековые схоласты… Но, как ни странно, как отдельная дисциплина семиотика появилась относительно недавно. Ее становление связано с именами Ч.С.Пирса и Ф. де Соссюра, заложивших основы науки о знаках, сформулировавших ее базовые принципы, которые позже развивали другие ученые, среди которых выделим Ч.Морриса.
В самом общем виде знаком можно считать любой объект или действие, использующиеся как носители информации (С.Н.Зенкин). Знак всегда материален (определенный набор звуков, графическая запись, взмах рукой и т.д.), его материальный субстрат называют «телом» знака или означающим, при этом знак обязательно обладает значением: красный свет светофора обладает значением – «движение запрещено», запись «зачет» в соответствующем документе несет значение «данный студент сдал определенный учебный курс». Таким образом, «тело» знака указывает на нечто, чем само не является. Принято различать три вида знаков:
1) Индексальные знаки или знаки-копии – это такие знаки, в которых существует естественная и неразрывная связь означающего (материального субстрата знака) и означаемого (то на что он указывает); скажем, дым является знаком огня, сыпь на теле «говорит», что человек болен ветрянкой, отпечаток пальца свидетельствует, что определенное лицо брало в руки тот предмет, на котором он остался;
2) Иконические знаки или знаки-копии – это такие знаки, у которых означающее чем-то похоже на означаемое: фотография президента в газете, материальным субстратом которой является типографская краска, определенным образом нанесенная на бумагу, указывает на определенное лицо, изображение мужчины на двери «говорит» о том, для лиц какого пола предназначено соответствующее помещение; обратим внимание на то, что Ч.С.Пирс разделял иконические знаки на образы и диаграммы, Р.О.Якобсон писал: «В образах означающее представляет “простые качества” означаемого, в то время как у диаграмм сходство между означающим и означаемым “касается только отношений их частей”. Пирс определяет диаграмму как “репрезентамен, являющийся по преимуществу иконическим знаком отношения, стать каковым ему способствует условность”. Примером подобного “иконического знака, отражающего отношения частей означаемого”, могут служить прямоугольники разных размеров, которые выражают количественное сравнение производства стали в разных странах. Отношения в означающем соответствуют отношениям в означаемом» [Якобсон Р.О. В поисках сущности языка // Семиотика.М.1983];
3) Конвенциональные знаки или знаки-символы – это такие знаки, в которых между означающим и означаемым нет природной связи, одно не является признаком другого и не подобно ему в чем бы то ни было; если о значении знаков первых двух типов можно догадаться, то значение конвенциональных знаков нужно знать, оно является результатом «общественного договора» - люди «договорились», что перевернутый белый треугольник с красной каймой означает «уступи дорогу», люди, говорящие на русском языке «договорились» называть определенный предмет словом стол, говорящие на английском – table, на испанском – mesa, при этом никакой прямой связи между указанным предметом и перечисленными акустическими и графическими комплексами не существует.
Традиционно принято считать, что подавляющее большинство языковых единиц является конвенциональными знаками, за исключением ограниченного числа иконических знаков, к которым относятся звукоподражания (жужжать, мяукать и т.п.), и междометий, которых некоторые исследователи относят к знакам первой сигнальной системы (это очень спорный вопрос, его мы не будем здесь касаться).
Однако далеко не все согласны с тезисом Ф. де Соссюра о полной произвольности языкового знака, настаивая на том, что иконические типы знаков (прежде всего знаки-диаграммы) представлены в языке гораздо в большем объеме, чем предполагал швейцарский лингвист. Так, Р.О.Якобсон указывал: «Морфология богата примерами знаков, в которых проявляется эквивалентность отношения между означающими и означаемыми. Так, в индоевропейских языках положительная, сравнительная и превосходная степени прилагательных обнаруживают постепенное нарастание числа фонем, например: high-higher-highest, altus - altior - altissimus. Таким способом означающие отражают градацию означаемых по степени качества. (…) Есть языки, в которых формы множественного числа отличаются от форм единственного дополнительной морфемой, в то время как (…) нет такого языка, в котором это отношение было бы обратным.Означающее плюральной формы проявляет тенденцию отражать значение количественного превосходства путем удлинения этой формы. (…) Эти и многие подобные данные лингвистических наблюдений расходятся с утверждением Соссюра, что “в звуковой структуре означающего нет ничего, что носило бы какое-либо сходство со значимостью или значением знака”» [Якобсон Р.О. В поисках сущности языка // Семиотика.М.1983]. В цитируемой статье приводится еще немало примеров иконических знаков в языке.
Не меньшее количество примеров того, что звуковая структура означающего все же связана со значением знака,дает фоносемантика. Впрочем, задолго до появления этой дисциплины на связь между звуком и значением обратили внимание поэты, приведем известный фрагмент из В.Хлебникова, в котором события Гражданской войны в России представлены как борьба различных звуков, «стук копий Азбуки»:
«…Нет, это вырвалось «рцы»,
Как дыханье умерших,
Воплем клокочущим дико прочь из остывающих уст.
Это Ка наступало!
На облаке власти — Эля зубцы.
Эль, где твоя вековая опала!
Эль — вековой отшельник подполья!
Гражданин мира мышей, бурною бросились бурей
К тебе сутки, недели, месяцы, годы — на богомолье.
Дни наступали Эля — погоды!
Эль — это солнышко ласки и лени, любви!
В улье людей ты дважды звучишь!
Тебе поклонились народы
После великой войны.
Эр, Ра, Ро!Тра-ра-ра!
Грохот охоты, хохот войны.
Ты — турусы на колесах
В кованых гвоздях Скандинавии.
Парусом шумел по Руси,
Железным ободом телеги
На юг уносил
Крепкого снега на сердце ночлеги,
В мышьи тела вонзенные когти мороза.
Кляча — ветер России нес тебя.
И села просили: приехали гости бы!
Турусы на колесах.
Разрушая услады, ты не помнил преграды,
А вдали стоял посох Гэ, сломанный надвое.
Эр в руках Эля!
Если орел, сурово расправив крылья косые, тоскует о Леле,
Вылетит Эр, как горох из стручка, из слова Россия.
Если народ обернулся в ланей,
Если на нем рана на ране,
Если он ходит, точно олени,
Мокрою черною мордою тычет в ворота судьбы, —
Это он просит, чтоб лели лелеяли,
Лели и чистые Эли, тело усталое
Ладом овеяли.
Хорем рыскавший в чужбине хочет холи!
Эр, во весь опор
Несись, не падая о пол!
Эр, ты — пар, ты гонишь поезда
Цепочкой цуга крови чечевиц
По жилам северной Сибири
Или дворцы ведешь волнами…»
Подробно вопросы соотношения звука и значения рассматривают И.Н.Горелов и К.Ф.Седов, приводя немало ярких и интересных примеров: «Рассмотрим соотношение звука речи и смысла на простых примерах. Не задумываясь, ответьте на вопросы:
- Какой звук больше - И или О?
- Какой звук грубее - И или Р?
- Какой звук светлее - О или Ы?
Подавляющее большинство носителей русского языка в ответах на поставленные вопросы будет единодушно. Конечно же, О <больше> И, а Р<грубее>. О, натурально, <светлее>, чем Ы. (…) Двум группам участников были предложены два почти идентичных текста: 1)...На этом озере летом хороша ловля, разумеется, если есть лодка, которую вам может предоставить местная турбаза «Зиппег». 2) ...На этом озере летом хорошая ловля, разумеется, если есть лидка, которую вам может предоставить местная турбаза «Эвеллоуп».
Вопрос был таким: «Какие берега у этого озера - изрезанные или округлые?» Испытуемые разных групп, не сговариваясь, ответили одинаково. Те, кто читал первый вариант, утверждали, что, по их мнению, у озера берега изрезанные, те, кому был предложен вариант второй, - округлые. Анализ фоносемантической структуры слов «Зиппег» и «Эвелоуп» показывает, что первое состоит из «угловатых» звуков, а второе - из звуков «округлых»» [Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики.М. 1997].
Заканчивая разговор о классификации знаков, подчеркнем, что значительное количество знаков не могут считаться в чистом виде, без каких-либо «примесей» конвенциональным или иконическим, вновь процитируемР.О.Якобсона: «В основе разделения знаков на иконические знаки, индексы и символы лежит не наличие или отсутствие подобия или смежности между означающим и означаемым, равно как и не исключительно фактический или исключительно условный, привычный характер связи между двумя составляющими, а лишь преобладание одного из этих факторов над другими».[Цит. соч.]
Возвращаясь к определению знака, заметим, что далеко не все исследователи относят к знакам любой носитель информации. С.Н.Зенкин указывает: «Чтобы еще точнее определить феномен знака, следует отличить его от сигнала и признака. Подобно знаку, они служат носителями информации, но иначе, чем он, включаются в процесс коммуникации. (…) Бывает коммуникация без знаков, использующая сигналы. Чаще всего она имеет место в технике; при коммуникации между людьми - сигналы обычно служат материалом, опорой для знаков – например, буквы в языке представляют собой сигналы, они распознаются техническими устройствами и животными, но сами по себе не имеют знакового смысла, в отличие от слов, которые из них складываются. (…) Карло Гинзбург приводит несколько примеров людей, работающих с «несигнальными знаками»: охотник, сыщик, врач-диагност. Для всех троих задача ставится в одном и том же виде: есть кто-то или что-то, скрывающиеся в некотором пространстве (зверь в лесу, преступник в городе, болезнь в организме), и их требуется найти. Обычно охотники, сыщики и диагносты действуют иначе – они занимаются поиском признаков: звериных следов, криминальных улик, болезненных симптомов. Часто это малозаметные, случайные, бросовые факты, у которых нет никакого «автора» или «отправителя»: отпечатки ног и звериных лап, клочки шерсти или одежды, грязь на обуви, пепел от сигареты, реакции и выделения организма.
(…) Знак – это не любой объект, несущий информацию, а только осмысленный (в отличие от сигнала) и намеренно посланный (в отличие от признака). Следовательно, участниками знаковой коммуникации могут быть только мыслящие существа – индивиды, целые группы и общества и т.д.: один из партнеров намеренно отправляет знаки, другой понимает их смысл». В дальнейшем, говоря о знаке, мы будем иметь в виду именно это более узкое толкование данного термина.
Вернемся к приведенной выше классификации знаков и зададимся вопросом: какие знаки преобладают в языковой системе? Казалось бы, ответ очевиден – конечно, конвенциональные. Однако все не так просто. Выше уже приводились примеры языковых единиц, в которых присутствует не только конвенциональное измерение. Приведем еще несколько. Практически любая метафора (и общеязыковая – гусеница танка, и троп - …А музыканту не вырвать рук из белых зубов озверевших клавиш) может рассматриваться как иконический знак. Вербальный знак может функционировать и как признак (индекс). Скажем, врач, слушая речь больного, находит в ней симптомы той или иной болезни (подобный метод является фундаментом фрейдизма, многочисленные примеры «чтения» подобных знаков содержатся в трудах как самого З.Фрейда, так и его учеников). Но сферой медицины, конечно, не ограничивается индексальность вербальных знаков. Ведь речь человека, помимо передаваемого содержания сообщения, немало говорит о самом этом человеке. Возьмем простейший пример - один человек произносит: Не надо ничего класть на этот стол, другой – Не надо ничего ложить на этот стол. Денотативное содержание этих высказываний тождественно, они говорят одно и то же об окружающей действительности и будут одинаково поняты человеком, владеющим русским языком. Но второе высказывание указывает на низкий уровень образования говорящего (если, конечно, речь не идет о сознательной языковой игре).
Но, несмотря на все эти случаи неоднозначного использования языковых знаков, конечно, следует согласиться, что большинство языковых знаков осмысленно отправляются говорящим и сознательно интерпретируется слушающим, т.е. языковые знаки имеют прежде всего не признаковую или сигнальную, но символическую природу. Как кодирование, так и декодирование речевых сообщений предполагает наличие мыслящего субъекта и без него невозможно, именно это обусловило формирование антропоцентрической парадигмы в гуманитарных науках, вниманию к человеку в коммуникации. Рассмотрев в самом общем виде, что такое знак, обратимся теперь к определению второго важнейшего для нас понятия: коммуникация.