Знаки существуют не сами по себе, но в определенной системе (простейшая состоит из двух знаков, например, светофор на железнодорожном переезде, подавляющее же большинство знаковых систем состоит из гораздо большего количества единиц), более того системы эти функционируют по определенным правилам и в определенных условиях. Из того, что было сказано выше о знаках, следует: знак всегда указывает на нечто, чем сам не является, всегда существует некий субъект, который использует знаки (создавая их, или используя уже готовые) для создания некоторого сообщения которое он отправляет другому субъекту или самому себе, знаки существуют не изолированно, но лишь в определенной системе. Таким образом, в любой знаковой (семиотической) системе можно выделить три составляющие, три типа отношений: 1) отношения знаков к тому, что они обозначают, к тем «вещам», которые находятся за пределами системы (особым является случай, когда знак указывает на другой знак, находящийсяв границах той же семиотической системы, что характерно для художественной литературы, особенно для лирической поэзии), это называется семантикой знака, 2) отношения знаков между собой, особенности их взаимодействия, правила и способы их дифференциации и сочетания, их иерархия, место в семиотической системе, этот тип отношений принято называть синтактикой, 3) отношение между знаком и теми, кто этим знаком пользуется, называемые прагматикой.
Коротко скажем о каждом из этих типов. Знак, указывая на то, чем сам не является, всегда обладает значением: красный свет светофора обладает значением – «движение запрещено», запись «зачет» в соответствующем документе несет значение «данный студент сдал определенный учебный курс». Повторим и подчеркнем, что знаки существуют не сами по себе, но в определенной системе, более того системы эти функционируют по определенным правилам и в определенных условиях. Если касаться приводимых выше примеров, то красный свет далеко не во всех случаях указывает на запрещение движения, запись о зачете имеет смысл, если сделана не на листе бумаге, а в зачетной книжке, причем не кем-нибудь, а именно тем лицом, у которого есть на это полномочия.
Если знаки являются единицами определенной системы, они неизбежно вступают во взаимоотношения друг с другом. Чтобы знак обладал значением, он должен быть обязательно противопоставлен другому знаку или знакам. Для семиотической системы верна формула 2 – 1 = 0. Возьмем простейшую знаковую систему – уже упомянутый нами светофор на железнодорожном переезде. Если он горит, это означает, что проезд запрещен, если не горит – разрешен. Горящий светофор противопоставлен не горящему. Представим, что он сломался и горит все время. Дисциплинированный водитель, безусловно, остановится и будет ждать, когда проезд будет разрешен. Но если он проведет перед ним некоторое время, обнаружив, что светофор продолжает гореть при том, что никаких проходящих поездов как не было, так и нет, для нашего водителя данный светофор перестанет существовать. То есть он, конечно, останется на месте, но будет лишен своей знаковой функции, не сможет передавать значения «ехать можно» и «ехать нельзя». Водитель будет принимать решение, пересекать ли ему железнодорожное полотно или нет, не обращая никакого внимания на продолжающий гореть светофор.
Будучи противопоставлены друг другу, знаки вступают в парадигматические отношения. Парадигмой мы называем ряд противопоставленных друг другу единиц, имеющих общее основание для сравнения; если рассматривать такую знаковую систему, как русский язык, то примером, скажем, морфологической парадигмы будет стол, стола, столу и т.д. (противопоставленные друг другу словоформы одной лексемы).
Знаки не только противопоставлены друг другу, но и образуют определенные комбинации. Последовательность знаков, связанных определенными отношениями, называется синтагмой; примером, скажем, синтаксической синтагмы может служить любое распространенное предложение. Синтагматические и прагматические отношения характерны, конечно, не только для естественного языка, но для любой знаковой системы, воспользуемся ярким примером Р.Барта, который анализирует С.Н.Зенкин: «Для мужского костюма элементами парадигмы будут шляпа и кепка – их нельзя надеть одновременно, и выбор между ними значим, иногда даже социально значим: 50 лет назад в нашей стране эти головные уборы различали служащих и рабочих, подобно тому как в других странах для той же цели служила оппозиция белых и синих воротничков рубашки. Синтагмой же является сочетание элементов в составе одного костюма – скажем, сочетание шляпы и пиджака или пиджака и пальто: между ними не приходится делать выбор, их часто носят одновременно, но при этом они, вообще говоря, не выстраиваются в линию, как языковые означающие в устной речи или на письме».
Прагматика знака, связывающая знак и тех, кто им пользуется, реализуется в коммуникации, подробнее об этом будет сказано ниже, здесь же обратим внимание на то, что данные отношения определяют, какая именно единица (или единицы) из того репертуара средств, которые предлагает знаковая система, будет выбрана «говорящим», как именно она (они) будет использоваться в зависимости от многочисленных факторов ситуации общения и целей отправителя сообщения. Ограничимся самыми примитивными примерами: я могу (в зависимости от своих целей) именовать то или иное лицо соратником или сообщником, руководителем или главарем, повстанцем или боевиком; желая сделать акцент на том или ином аспекте события, я могу сказать: Полиция арестовала протестующих или Протестующие были арестованы полицией.
Система знаков представляет собой набор знаковых единиц, связанных определенными отношениями, но кроме того существуют обязательные правила использования этих единиц, скажем, в такой системе, как «знаки дорожного движения» эти правила одни, а в такой системе, как «русский язык» - другие (укажем только одно очевидное отличие из множества: русский язык (как и любой естественный язык) предполагает вариативность формы сообщения (синонимы, прагматические эквиваленты), для большинства его единиц характерна многозначность, позволяющая «слушателю» интерпретировать сообщение разными способами, правила же пользования дорожными знаками исключают какую-либо вариативность и многозначность).
Мы будем называть кодом систему знаков и систему правил, по которым осуществляется функционирование этих знаков.
Существуют различные классификации кодов, опирающиеся на различные критерии. Некоторые исследователи делят коды на естественные (природные) и искусственные. К первым относятся, например, первая сигнальная система у животных («язык» собак, «танцы» пчел и т.д.), знаки, обозначающие пол животного, способы обозначения «свой»/«чужой» и др. – это обусловило формирование таких направлений современной науки как биосемиотика и зоосемиотика. Ко вторым – знаковые системы, созданные человеком. Коды могут быть также разделены на «явные» и «тайные», к последним относятся различные шифры, системы тайных знаков, понятных только «посвященным» и т.д. Некоторые исследователи разделяют коды в зависимости от органов чувств, которым они доступны. Выделяют визуальные, акустические, тактильные, вкусовые и др. коды. Коды могут классифицироваться в зависимости от того рода деятельности, в которой они используются, в таком случае можно говорить, скажем, о математическом коде или музыкальном коде. Это далеко не полный список существующих классификаций. Но мы хотели чуть более подробно остановиться на двух из них, т.к. они наиболее, на наш взгляд, значимы при разговоре о коммуникации в человеческом обществе.
В самом общем виде коды могут быть разделены на вербальные (словесные, языковые) и невербальные. На первый взгляд, деление это очевидно и не требует особых комментариев. Но на самом деле все не так просто. Если мы возьмем некий текст, например, газетную статью, то ясно, что формирующие его знаки следует отнести к вербальному коду, дорожные же знаки (за исключением, пожалуй, «STOP») – к невербальному. Но как быть, скажем, с паралингвистическими составляющими речи (темп, громкость, тембр и др.)? Они играют важную роль в коммуникации (ср.: одна и та же фраза, произнесенная ровным спокойным голосом и выкрикнутая на пределе громкости, может быть проинтерпретирована нами совершенно по-разному), но традиция не относит их к собственно языковым знакам. Еще сложнее с теми знаками, которые имеют точные вербальные аналоги, называемые «соматическими речениями»: пожать плечами, замотать головой, махнуть рукой и т.д. Можно назвать и множество других жестов «замещающих» слова. Достаточно спорным является вопрос и о том, можно ли однозначно отнести к языковым знакам междометия. Этим, конечно, не исчерпывается проблема разграничения вербального и невербального, но очевидно, что в реальном человеческом общении они теснейшим образом взаимосвязаны (скажем, в интернет-общении, казалось бы, исключающем, жесты, мимику и т.п., активно используются «смайлики» и иные подобные символы, которые вряд ли можно отнести к языковым), их разделение является в достаточной степени условным.
Невербальные коды, в свою очередь, могут быть разделены на вещные и акциональные, иными словами, на обладающие неким значением предметы и значимые действия. К вещным кодам относятся, к примеру, одежда, аксессуары, автомобили и др., они призваны не просто выполнять некоторую жизненно важную функцию – пальто не просто защищает от холода, наручные часы не только показывают время, машина служит не только для комфортного передвижения – все эти предметы призваны многое сказать о своем владельце: его поле, возрасте, социальном положении, характере и т.д. К знакам, формирующим акциональные коды, можно, скажем, отнести походку, манеру подавать руку, жестикуляцию и многое другое. В реальной коммуникации вербальный, предметный и акциональный коды в большинстве случаев оказываются задействованы комплексно, теснейшим образом взаимодействуя друг с другом. В живом общении единицы этих кодов выступают как знаки одного порядка и, как правило, нами не дифференцируются. В самом деле, вряд ли для нас столь уж значимо, почему не удалось добиться поставленных нами коммуникативных и практических целей при общении с тем или иным лицом: потому ли, что мы неверно построили свою речь и сказали то, чего говорить не следовало, потому ли, что не сняли шляпу в помещении, что было воспринято как неуважение к собеседнику, или потому, что пришли, на академическое собрание с массивной золотой цепью на шее.
Значимость невербальных кодов обусловливается и их этнокультурной спецификой, которая зачастую слабо осознается коммуникантами, воспринимающими, например, мимику и жестикуляцию как нечто естественное и универсальное. Но это совсем не так. Есть жесты и позы, часто используемые в одной культуре и жестко табуированные в другой, один и тот же жест может по-разному толковаться в разных сообществах. Хрестоматийные примеры: кивок головы сверху вниз у болгар, в отличие от нас, означает не утверждение, но отрицание, в разных культурах жесты по-разному делятся на «мужские» и «женские». Все это обусловливает необходимость изучения и учета «языка тела» (bodylanguage), а также иных невербальных кодов (одежда, прическа, аксессуары и др.) при анализе коммуникации как таковой и, особенно, межкультурной коммуникации.
Важность, многочисленность и разнообразие невербальных кодов позволяет некоторым исследователям утверждать, что именно они играют главную роль в коммуникации, с их помощью передается большая часть информации. Правда, не очень ясно, как, по каким методикам рассчитывается объем информации, передаваемый и воспринимаемый при естественном диалоге двух или более лиц, но значимость невербальных кодов в коммуникации не может подвергаться сомнению.
Согласно другому критерию многочисленные коды, используемые нами, могут быть разделены на «мягкие» и «жесткие». Деление это, конечно, тоже в достаточной степени условно. «Жесткие» коды предполагают однозначность своего толкования, ясность интерпретации. Классическим примером такой символической системы являются знаки дорожного движения. Отправитель сообщения не предполагает, что соответствующий знак может толковаться по-разному в разных ситуациях и разными адресатами, посылаемое с помощью этого знака сообщение должно пониматься совершенно определенным образом и никак иначе. Иное дело, скажем, одежда, посылаемое с ее помощью сообщение не является столь же конкретным и однозначным.
Мы можем передавать наши мысли, намерения и т.д. другому(-им) только представив их в виде кодированного сообщения, соответственно, коммуникация невозможна без процесса кодирования. Восприятие же сообщения реципиентом невозможно без декодирования. При этом процессы кодирования и декодирования, как уже говорилось выше, ассиметричны: «разгадывание» реципиентом тех смыслов, которые пытался транслировать продуциент практически никогда не совпадает полностью с тем, что стремился закодировать «говорящий». Процесс декодирования даже простого высказывания-сообщения в контексте – весьма сложен. Вспомним фрагмент из «Дней Турбиных», с которого мы начинали наш разговор о коммуникации.
Человек, в отличие от животных, обладает способностью к знаковой деятельности. Он постоянно создает новые знаки или приписывает знаковую функцию тому, что по своей природе знаковостью не обладает (простейший пример – приписывание тех или иных «значений» животным: лев выступает символом силы и власти, лиса – хитрости и т.д.). Это приводит к тому, что мы живем одновременно как бы в двух мирах: мире природы и той артефактно-вещной среды, которую создает цивилизация для сохранения и улучшения жизни человека, и в мире знаков, семиосфере (Ю.М.Лотман). Под семиосферой мы будем понимать всю ту совокупность знаковых систем, то семиотическое пространство, в которое погружен каждый из нас.
Символическая, знаковая деятельность человека столь значима для него, что, например, немецкий философ Э.Кассирер (1874-1945) предлагал именовать наш вид homosimbolicus. По мере развития человеческой культуры количество и роль знаковых систем в жизни цивилизации все возрастает. Знак в значительной степени вытесняет реальность. Скажем, операции с золотыми или серебряными монетами для современного человека выглядят экзотикой, мы в большинстве случаев используем бумажные деньги, себестоимость которых ничтожна, ценность они обретают именно как знаки, но и они постепенно выходят из оборота, заменяясь совсем уж виртуальными электронными платежами. Подобная символизация и виртуализация происходит, конечно, не только в финансовой деятельности, но и в экономике, в быту, в политике. Видя в этом основную особенность нашей эпохи, французский философ Ж.Бодрийяр (1929-2007) утверждал: «Мы живем под покровом знаков, в отрыве от действительности». Можно, вероятно, не соглашаться со столь пессимистическим выводом, но нельзя спорить, что современный человек живет прежде всего в семиосфере, сложной совокупности знаковых систем.
Повторим и подчеркнем, что в реальной человеческой коммуникации мы достаточно редко используем только один код, как правило, этих кодов несколько, и они вступают в сложное взаимодействие друг с другом. Простейший пример: когда мы вступаем в диалог с кем-либо, для нас значимым оказывается не только то, что и как он говорит, но и его внешний вид, одежда, мимика, жестикуляция… Большинство отправляемых и получаемых нами сообщений являются поликодовыми, классическими примерами таких сообщений является, скажем, плакат (изображение + текстЛетайте самолетами Аэрофлота), кинофильм, телевизионный репортаж.