Мы уже отмечали, что адекватность любой модели электората проверяется тем, насколько полноценно она описывает результаты и прежде всего логику предыдущих избирательных кампаний. В данном параграфе мы рассмотрим, как ложится модель доминирующего стереотипа на прошедшие за последнее время выборы федерального уровня. В качестве объекта анализа мы берем федеральные кампании 1993–1996 гг. В течение этого периода конфигурация выборов оставалась исключительно стабильной: задействовались одни и те же доминирующие стереотипы и отчетливо проявлялись соответствующие им устойчивые базовые электораты.
Примечательно, что этот факт оказался незамеченным большинством российских политологов и аналитиков, рассматривавших ситуацию с точки зрения социально-экономической модели.
Если применить модель доминирующего стереотипа к результатам голосования российских избирателей в 1993, 1995, 1996 гг., то можно выделить следующие устойчивые группы активных (т.е. голосующих) избирателей:
1. Около 30% избирателей (т.н. «левые») голосовали за прежний образ жизни и связанные с ним ценности: гордость за «великую державу», защищенность от социальных потрясений. Доминируют здесь коммунисты, и в первую очередь КПРФ. Хотя в 1993 г. из-за шока, вызванного событиями 3–4 октября значительная часть голосов «левых» была отдана аграриям, а некоторые из этих избирателей не пришли на выборы. Эта часть электората, пожалуй, наиболее устойчива. Отметим, что она ясно проявила себя уже на выборах Президента России 1991 г. и сохранилась на выборах 1999–2000 гг.;
2. Вторая по численности, и также довольно устойчивая группа: избиратели, голосовавшие за «сильную личность». Их число стабильно держалось в диапазоне 20–22% (Жириновский в 1993 г., Жириновский + Лебедь + Руцкой + Громов в 1995 г., Лебедь + Жириновский в 1996 г.). Данная группа жестко ориентирована именно на личные качества кандидата, а не на его политическую позицию. Когда – единственный раз – этим избирателям пришлось делать чисто политический выбор (между Б.Ельциным и Г.Зюгановым во втором туре президентских выборов 1996 г.), они раскололись примерно пополам.
Именно данный электорат у нас обычно называют «патриотическим».
На наш взгляд, термин «патриоты» для обозначения сторонников сильной личности крайне неудачен. Патриотический электорат – в смысле активной государственной (державной) позиции – скорее голосует за коммунистов, поскольку державность была, пожалуй, главной позитивной ценностью прежнего образа жизни. Сторонники же «сильной личности» озабочены прежде всего не «державностью», но желают сильной власти, способной защитить их от всех жизненных неурядиц. Они самым жестким образом ориентированы на человека, а не на идею, и будут упорно голосовать за «самого сильного», даже если этот последний допускает довольно сомнительные, с точки зрения «державности», действия – вроде мира с Чечней, подписанного А.Лебедем;
3. Третья по численности группа – избиратели, голосовавшие за т.н. «чудотворцев», т.е. за кандидатов, имеющих (в представлении избирателей) за собой какое-либо яркое дело, своего рода «чудо»: офтальмологический центр С.Федорова, Шаховской район Н.Травкина, «500 дней» Г.Явлинского (несостоявшееся чудо), Нижегородская область Б.Немцова, деятельность Ю.Лужкова в Москве. Численность этой группы составляла до 12% (Г.Явлинский + Н.Травкин в 1993 г., Г.Явлинский + С.Федоров в 1995 г.).
Однако в отличие от двух предыдущих, контуры этой группы были очерчены достаточно слабо. Прежде всего, в номинации «чудотворец» ни разу не предъявлялось достаточно сильного кандидата, который смог бы полностью отмобилизовать весь ее базовый электорат. Кроме того, ни Г.Явлинского, ни Н.Травкина нельзя считать чистыми «чудотворцами»: они имеют комбинированный положительный образ. Первый проходит также по номинации «самый честный» (причем в последнее время именно этот образ стал у Г.Явлинского преобладающим); второй – «свой парень». Наконец, ни один из лидеров этой номинации еще ни разу не провел стратегически последовательной избирательной кампании (кроме, может быть, С.Федорова в 1995 г.) и, главное, никто из них ни разу не продемонстрировал достаточную волю к победе.
В политическом плане подавляющее большинство избирателей данной группы склонно голосовать против прежнего образа жизни. В этом смысле к ним условно применим термин «правые»;
4. Следующая по численности группа избирателей – сторонники партии власти, (точнее, нынешнего образа жизни) – примерно 10% (НДР – 1995 г.). Проявление ее в «химически чистом» виде – т.е. в отвязке от положительного образа лидера, данную власть возглавляющего – можно считать чистой случайностью, произошедшей благодаря тому, что на выборах 1995 г. В.Черномырдину не удалось создать достаточно убедительного положительного личного образа. Однако как своего рода резерв лидеров, представляющих власть, эта группа четко проявлялась на всем периоде выборов 1993–2000 гг.;
5. Наконец, самая маленькая по численности из более или менее стабильных групп избирателей (около 5–7%) – «либералы», т.е. избиратели, голосующие даже не за западный образ жизни, а за представление о нем, сложившееся у советской интеллигенции, начиная с 60-х годов. Эта группа проявляет четкую политическую ориентацию, и ее базовый электорат остается стабильным независимо от того, какой из лидеров возглавляет эту группу в данный момент (и сколько таких лидеров).
Отметим, «Выбор России» в 1993 г. собрал под себя голоса как данной, так и предыдущей группы избирателей: его результат составил примерную сумму голосов НДР и всех «либеральных» избирательных объединений на выборах 1995 г.
Понятно, что избиратели и этой, и предыдущей групп являются «правыми», т.к. они практически ни при каких обстоятельствах не голосуют за прежний образ жизни.
6. Остальных избирателей (примерно 25%), можно охарактеризовать как подвижных, т.е. таких, для которых доминирующий стереотип, определяющий голосование, не проявлялся в течение выборов 1993–1996 гг. Они голосовали, исходя из достаточно случайных мотивов, и были склонны менять свои пристрастия.
Ввиду исключительно важной роли, которую играют подвижные избиратели в любой кампании, остановимся на этой группе подробнее.
Избиратель становится подвижным, когда не находит в конфигурации избирательной кампании ни одного кандидата, положительный образ которого соответствовал бы доминирующему стереотипу этого избирателя. Некоторые реагируют на такую ситуацию голосованием «против всех». Но большинство все же осуществляет тот или иной выбор, однако, исходя из достаточно случайных мотивов. При этом особенности голосования подвижных избирателей характеризуются следующими принципиальными моментами:
– большинство подвижных избирателей склонно поддерживать успех и голосовать за наиболее сильного кандидата (точнее, за кандидата с максимальной положительной динамикой прироста голосов);
– избиратели этой группы первыми поддерживают новых лидеров;
– подвижные избиратели легче других поддаются яркой и интенсивной политической агитации.
И еще один важный фактор. Отсутствие позитивных стереотипов не означает автоматически и отсутствия стереотипов негативных. Большинство подвижных избирателей в 1993–1996 гг. голосовало против прежнего образа жизни. Именно подвижные избиратели во многом послужили электоральным резервом Б.Ельцина в первом туре выборов 1996 года.
В 1999–2000 гг. резкое увеличение подвижности избирателей явилось фактором, оказавшим решающее значение на результаты выборов.
Мы ни в коем случае не хотели бы, чтобы у читателя создалось впечатление о подвижных избирателях как об избирателях второго сорта (кстати, именно поэтому мы отказались от традиционного обозначения их как «болота»). Если они не нашли среди кандидатов «своего», имеющего близкий для них положительный образ, то это говорит плохо не об избирателях, а о кандидатах. При другом составе кандидатов подвижные избиратели также могут образовывать довольно устойчивые группы, и наоборот, уже сложившиеся группы могут распадаться, если им не предъявлен кандидат в соответствующей номинации положительного образа.
В широком смысле определенная подвижность присуща всем избирателям. Однако проявляется она прежде всего у избирателей личностно ориентированных. Политически ориентированные базовые электораты, как правило, более устойчивы.
На этом мы заканчиваем сравнительный анализ моделей электората и переходим к проблемам формирования стратегии на основе модели доминирующего стереотипа. Думаем, что мы достаточно убедительно обосновали выбор именно этой модели как базы для построения стратегии избирательных кампаний. Во всяком случае, если сравнить ее с наиболее распространенной социально-экономической моделью хотя бы на примере федеральных кампаний 1993, 1995 и 1996 гг., то различия бросаются в глаза. Социально-экономическая модель в принципе не способна объяснить результаты голосования, по крайней мере, половины российских избирателей. Действительно, о каком голосовании «по экономическим интересам» можно говорить, когда «левые» в первую очередь голосуют исходя из национально-государственных (в более широком плане – традиционных) ценностей, «правых» объединяет не какая-то общая позитивная позиция, а только то, что они, собственно, не «левые», (точнее, «против левых»); а 45% избирателей вообще никаким образом нельзя вписать в «право-левую» шкалу – разве что обозвав их «центром» (непонятно, правда, между чем и кем).