В результате возрастающего неравновесного состояния общества растет социальное и экономическое неравенство – как внутри развивающихся стран, так и развитых стран. Политический кризис обществ носит мировой характер и его предельной реалией, несомненно, стало ракетно-ядерное оружие и сверхвооруженность некоторых стран. Но все бессилие силы, выраженное в концепции ‘сила есть, ума не надо', наглядно показал распад Советского Союза и вторжение в Ирак. Когда, несмотря на громадные вооруженные силы именно идеология, программное обеспечение политики, оказалось «слабым звеном». Таким образом, демографическая революция выражается не только в демографических процессах, но и в разрушении связи времен, распаде организации и стихии хаоса. Это четко отражается в некоторых веяниях искусства и постмодернизма в философии, а также в распаде политических структур, кризисе ООН и между-народных правовых норм. Такие разные по масштабу явления призваны обратить внимание на общие причины, появившиеся в эпоху глобального демографического перехода, когда внезапно и быстро проявилось и возрастает несоответствие общественного сознания и мотивация развития физическому – экономическому потенциалу. Это сопровождается ростом всех проявлений неравновесия в обществе и экономике при распределении результатов труда, информации и ресурсов. Это видно и в примате местной самоорганизации над государственной организацией, рынка с его коротким горизонтом видения по сравнению с более долгосрочными социальными приоритетами развития общества и инициативы государства в управлении процессами рыночной экономикой. Так вместе с распадом идеологий, ростом самоорганизации и развитием гражданского общества происходит вытеснение старых структур новыми в поисках идеологий, ценностей и самих целей развития.
С другой стороны, пришедшие из прошлого отвлеченные и во многом устаревшие концепции некоторых философов, теологов и идеологов приобретают значение, если не звучание, политических лозунгов. Возникает и неуемное желание «исправить» историю и приложить ее опыт прошлых веков к нашему времени. Однако предельное сжатие исторического времени приводит к тому, что время виртуальной истории слилось со временем реальной политики. Времени, когда выработка идеологий и исторический процесс достижения экономической справедливости, который ранее занимал века, теперь крайне обострился и настоятельно требует нового осмысления, а не слепого служения прагматизму текущей политики.
Рассматривая численный рост, следует обратить внимание на то, что развитие общества путем информационного механизма – это процесс в основе неравновесный. Он в корне отличается от вальрасовых моделей экономического роста, где архетипом является термодинамика равновесных систем, в которых происходит медленное, адиабатическое развитие, а механизм рынка способствует установлению детального экономического равновесия. Тогда процессы в принципе обратимы и понятие собственности отвечает законам сохранения. Однако эти представления в лучшем случае действуют локально и не применимы при обосновании необратимого и неравновесного глобального процесса развития, происходящего при распространении
Рис. 14.Распределение рабочей силы США в ХХ веке по секторам экономики
и умножении информации. Напомним, что экономисты со времен раннего Маркса, Макса Вебера и Йозефа Шумпетера отмечали влияние нематериальных факторов в нашем развитии, о чем недавно заявил Фрэнсис Фукуяма: «Непонимание того, что основы экономического поведения лежат в области сознания и культуры, приводит к распространенному заблуждению, согласно которому материальные причины приписывают тем явлениям в обществе, которые по своей природе в основном принадлежат области духа».
В результате в развитых странах рабочая сила перемещается в сферу услуг. Так в 2006г. в США 1% рабочей силы заняты в сельском хозяйстве. В Германии в 1999г. оборот в секторе информационных технологий стал больше, чем в автомобильной промышленности – столпе немецкой экономики. В настоящее время самый большой рост числа научных работников происходит в Китае, где развитие науки стало национальным приоритетом, когда 150 тысяч китайцев учатся в США. От китайских ученых и тех, кто получил образование в США, Европе и России, можно ожидать нового прорыва в мировой науке, а опыт Японии и Южной Кореи показывает, как быстро могут модернизироваться страны Востока. Так в Индии экспорт программного продукта в 2007г. достиг 40 миллиардов долларов и стал сравнимым с затратами на закупку нефти: в экономике интеллектуальный продукт становится самым ценным. В этом секторе экономики оказывается, что представления о равновесии рынка и понятие об интеллектуальной собственности противоречат основным свойствам информации. Действительно, при распространении информации она не только не сохраняется, но интенсивно и необратимо умножается, в первую очередь в системе науки и образования. Поэтому в современном мире возникает противоречие между временем развития системы знаний и их поддержкой и распространением в обществе и временными масштабами механизмов рыночной экономики.
| НАУКА И ОБЩЕСТВО | ||||||||||||
| ОБРАЗОВАНИЕ | > > > | ИННОВАЦИЯ | ||||||||||
| ^ | ¦ | ¦ | ||||||||||
| ||||||||||||
|
Рис.15.Взаимодействие науки, образования и индустрии в современном мире ^– информация
Кризис в науках об обществе при росте всё усиливающейся специализации знаний также мешает развитию более глубоких представлений о природе человека и его сознания, так и из-за отсутствия интегрирующих и синтетических представлений. В настоящее время внимание приковано к глобализации, подразумевая при этом финансовые и торговые связи, охватившие человечество. Однако в рассматриваемой модели развитие человечества с самого начала имело глобальный характер. Еще со времен палеолита человек расселялся по всему земному шару, но тогда это происходило в масштабе времени, равного удалению в прошлое и занимало сотни тысяч лет, сейчас же это происходит на протяжении жизни одного поколения.
В отличие от «мировых» религий, с самого появления фундаментальное научное знание, наука развивалась как единое глобальное явление в мировой культуре с общим информационным, а теперь и кадровым пространством. Если в начале во времена Везалия и Гуго Гроция, Коперника и Ньютона ее языком была латынь, затем французский и немецкий, то теперь языком науки стал английский. Естественно, что осознание информационного механизма развития человечества придает особое значение развитие науки, и в постиндустриальную эпоху ее значение только возрастает, когда от статического, религиозного мировоззрения приходит научное [8].
Глобализация науки привела к тому, что задачей национальной научной политики становится, с одной стороны, вклад в мировую науку, отвечающий общим высоким требованиям. С другой стороны использование результатов мировой науки не возможно без понимания всего того, что происходит на мировой арене. Это определяется мерой интеграции национальной науки в мировую. Из-за связи фундаментальной науки и образования (и знаковой культурой!) они должны поддерживаться государством и управляться обществом, где длительные приоритеты определяются социальным заказом, а не только рынком с его критерием быстрой эффективности. Эти соображения приводят к трудностям реализации рыночных законов в этих областях при управлении на основе краткосрочных монетаристских механизмов и эти противоречия в современном мире только обостряются. Они приводят либо к росту пиратства и нарушению так называемых авторских прав, либо даже к торможению развития и увеличению не только экономических градиентов в мире, но и возрастающему информационному и образовательному неравенству. Так новые социальные градиенты могут породить и новую напряженность и конфликты.
Временной масштаб процессов роста становится определяющим фактором в оценке их значимости, механизмов управления и контроля. В мировой науке фундаментальные открытия традиционно публикуются и сразу становятся общедоступными. В конечном итоге тоже происходит с крупными явлениями культуры и искусства. Поэтому так поучительно было преодоление распространение патентных прав на геном человека или споры о пределах права собственности на крупные по своей значимости явления культуры. В этом случае функцией владельца становится хранение этих объектов при соответствующем ограничении его прав собственника. С другой стороны, монопольное ограничение прав на программное обеспечение стало тормозом в развитии, равно как попытки распространить авторские права на такие сводные сочинения знаний человечества, как Британская энциклопедия, от чего, как известно, со временем отказались.
Демографический фактор, который сцеплен с культурой и тем самым с идеологией, связан со стадией прохождения демографического перехода и играет существенную роль в опасности возникновения войны и вооруженных конфликтов, в первую очередь в развивающихся странах. Более того, само явление терроризма выражает состояние социальной напряженности, как это уже было в пике демографического перехода в Европе во второй половине Х I Х века и начале XX века.
В оборонной политике демографические ресурсы ограничивают численность армий, что требует модернизации вооруженных сил. Возрастает значение, как технической вооруженности, так и все большую роль того, что принято называть психологической войной. Именно поэтому так возрастает роль идеологии, не только как основы политики, но и в том, что распространение идей путем активной пропаганды, рекламы и самой культурой и религией является действенным фактором современной политики, когда информация становится ее инструментом. В развитых странах, завершивших демографический переход, эта тенденция уже видна в смене приоритетов в политике и практике СМИ. Их реализация в экономике, здраво- охранении и духовном равновесии в обществе, нарушенном в эпоху демографической
революции, приведет к новому социальному заказу в идеологии и образовании.
Заметим, что количественный анализ устойчивости развития глобальной демографической системы указывает, что максимум неустойчивости развития, возможно, уже пройден. Поэтому по мере долговременной стабилизации населения и коренного изменения исторического процесса можно ожидать и возможную демилитаризацию мира при уменьшении демографического фактора в стратегической напряженности и наступления новой временной периодизации глобальной истории.