Актуальные черты в культуре толерантности современного российского общества. Теоретические подходы к проблеме толерантности в социальном взаимодействии, в межличностных и социально-групповых отношениях. Социологическая интерпретация толерантности – интолерантности в теории социального действия. Толерантность как атрибутивное свойство социального взаимодействия. Особенности социального взаимодействия в ситуациях «вынужденные этнические мигранты – полиэтничное принимающее сообщество» и проблема толерантности
Преодоление межэтнической напряженности, экстремизма, развитие качества толерантности в отношениях между людьми на разных уровнях социальной организации представляют крайне актуальные и ответственные задачи, от разрешения которых зависит достижение согласия и конструктивное взаимодействие, интеграция и поддержание целостности российского общества.
Как показывает социальная практика важными факторами в процессах взаимодействия этнических мигрантов и принимающей среды являются социальные и социокультурные характеристики взаимодействующих сторон, ценностно-нормативные основания этнокультурных различий, степень этнической мозаичности, характеризующая плотность и частоту межэтнических взаимодействий, ментальность и культура толерантности, толерантная готовность к взаимодействию с инакостью, другими, чужими.
В этих условиях толерантность становится условием стабилизации и устойчивости межличностных и межгрупповых социальных отношений, обеспечивая их конструктивность и высокую степень согласия на региональном и локальном уровне. Вместе с тем, очевидно, для того, чтобы выйти на инструментальную обеспеченность исследований и практическое воздействие на конструирование социальных отношений, содержащих определенный баланс толерантности - интолерантности, необходима глубокая методологическая проработка этого феномена.
В современной политической и научной трактовке толерантность понимается как особая идея и определенная система ценностей. В декларации принципов терпимости, принятой Генеральной конференцией ЮНЕСКО 16 ноября 1995 г. содержание принципов терпимости раскрывается в следующих характеристиках:
- уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, форм самоуважения и проявление человеческой индивидуальности;
- единство в многообразии;
- достижение мира, переход от культуры войны к культуре мира;
- активное отношение, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека, обязанность способствоать утверждению прав человека, плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии и торжеству права.[93]
Состояние толерантности, культура толерантного восприятия и понимания людей друг другом, располагаются в исторической плоскости общественного развития, имеют явно выраженные черты и характеристики, обусловленные национальными и социокультурными особенностями социальных групп, подвержены очень сильному идеологическому влиянию. Толерантность существует в общественном сознании как определенная ценность, но ее мера и способ выражения могут быть довольно различными.
Известно, что в культуре советского человека наряду с пропагандой и внедрением в общественное сознание тезиса «человек человеку друг, товарищ и брат» толерантность ориентировалась классовыми интересами. Ее выражение было возможным по отношению к братьям по классу, обездоленным и угнетенным, к тем, кто борется с классовыми врагами за свое социальное и национальное освобождение. В то же время отношение к классовым врагам, внешним и внутренним идеологическим противникам, должно было быть последовательно и твердо интолерантным.
Непримиримость и неприемлемость были необходимыми по отношению к проявлениям мещанства, к отдельным недостаткам и упущениям, к чиновничьему чванству, к недобросовестности и всяким другим негативным свойствам человеческой натуры, и борьба с ними должна была носить активный характер, что в конечном итоге составляло одну из важнейших характеристик активной жизненной позиции личности. Отдельные объекты и направления интолерантного отношения менялись в соответствии с изменением идеологических целей и задач, но сами проявления интолерантности признавались как ведущая ценность и очень желательная характеристика личности настоящего советского человека, занимающего активную жизненную позицию. В почете были борцы, идеологически верно ориентированные, принципиальные. Даже добро должно было быть «с кулаками».
Несомненно, что это современное для российского общества наследие культуры советской эпохи несет в себе как уникальные, так и универсальные черты. Толерантность - интолерантность существует во всех обществах и во всех культурах, но с разной степенью выраженности по отношению к различным объектам и в различных формах.
Новая ситуация в российском обществе создала новые потребности, формы и способы проявления толерантности - интолерантности в различных ситуациях социального взаимодействия. Поликультурность современного мира, процессы глобализации, в которые со все большей степенью и настойчивостью вовлекается российское общество, требуют отказа от идеологии классовой дихотомии в оценке социальных общностей и групп, а также представляющих их личностей и социальных отношений, признания и соблюдения приверженности пресловутым общечеловеческим ценностям общественного развития и, несомненно, вызывают потребность в новом характере и содержании пары толерантность - интолерантность.
Акцент на толерантности в этом контексте вызывается необходимостью признания естественного разнообразия людей, культур и народов как особой самоценности, и толерантность тогда понимается, как норма цивилизованного компромисса между конкурирующими культурами, готовность к принятию иных логик и взглядов, что в свою очередь выступает условием сохранения разнообразия, своего рода исторического права на отличность, непохожесть, инаковость.
С другой стороны, нередко призыв к толерантности, как способу поведения в новой ситуации, трактуется как желание «потусторонних» сил привести российское общество к нивелированию социальных и этнических особенностей, как отказ от самобытности, как неизбежный путь односторонних уступок и утраты самостоятельности, ведущий в конечном итоге к зависимости и подчиненности, расчлененности и уничтожению. В данном контексте интолерантность понимается как способ выражения независимости.
Другая важная особенность российского общества, влияющая на состояние толерантности - это затяжной системный кризис, охвативший все сферы и уровни общественной жизни. По сути дела - это состояние глубокой и тотальной культурной аномии, неизбежно выражающейся в интенсификации процессов социальной дезорганизации общества. Безнормность, размытые ценности, неустойчивость оценок, неопределенность отношений, инертность, осторожность, фрустрация от ненадежного настоящего и неопределенности будущего, страх изоляции или опасность попасть в смешное, осуждаемое положение, невозможность открыто выразить интолерантное отношение без негативных последствий для себя - все это порождает толерантность по типу смирения, бессилия противостоять неудачам, покорности обстоятельствам. Такого рода толерантность предполагает тупое, бессмысленное соглашательство или же насилие над собой, а интолерантность существует в виде латентного напряжения, глухого недовольства от неизбежности признания того, что на самом деле отвергается в душе или же бурных аффектов неприятия в межличностных или межгрупповых отношениях.
Существующая в таком виде толерантность - интолерантность имеет пассивный или же негативный характер, а задача, на самом деле, заключается в том, чтобы превратить ее потенциал и возможности в мощный ресурс активного, осмысленного, рационального отношения к действительности, несущие в себе отчетливое продуктивное начало, использовать это свойство в позитивных конструктивных социальных целях.
Теоретически разработанной и хорошо инструментализированной базой исследования проблемы толерантности обладает современная психологическая наука. Так, Олпорт Г.В. проблему толерантности - интолерантности связывал с процессом формирования «общей ориентации». По его мнению, толерантность - это «собственная схематическая ориентация, которая обуславливает или направляет наши реакции по отношению к окружающим людям».[94]
В других научных подходах понятие толерантности связывается с установкой. «Понятая как некая установка или умонастроение, толерантность включает в себя ряд возможностей. Первая из них - уходящая своими корнями в практику религиозной терпимости XVI - XVII веков – есть ни что иное как отстраненно-смиренное отношение к различиям во имя сохранения мира… Второй возможной установкой является позиция пассивности, расслабленности, милостивого отношения к различиям… Третья вытекает из своеобразного морального стоицизма - принципиального признания того, что и «другие» обладают правами, даже если их способ пользования этими правами вызывает неприязнь. Четвертый выражает открытость в отношении других, любопытство, возможно, даже уважение, желание прислушиваться и учиться».[95]
В отечественной психологической науке распространено понимание толерантности как индивидуального личностного свойства. «К толерантным лицам мы отнесли тех респондентов, этническую идентичность которых можно охарактеризовать по типу «нормы» (естественное предпочтение собственных этнокультурных ценностей, сочетающееся с позитивным отношением к другим этническим группам), либо по типу «нормы» и «этнической индифферентности» одновременно».[96] По мнению психологов Г.У. Солдатовой, Л.А. Шайгеровой, О.Д. Шаровой, «интолерантная личность характеризуется представлением о собственной исключительности, стремлением переносить ответственность на окружение, высокой тревожностью, потребностью в порядке, желанием сильной власти. Толерантная личность - это человек, хорошо знающий себя и признающий других. Проявления сочувствия, сострадания - важнейшая ценность толерантного общества и черта толерантного человека». «Толерантность не должна сводится к индифферентности, конформизму, ущемлению собственных интересов, в первую очередь, она предполагает взаимность и активную позицию всех заинтересованных сторон. Толерантность - важный компонент жизненной позиции зрелой личности, имеющей свои ценности и интересы и готовой, если потребуется, их защищать, но одновременно с уважением относящейся к позициям и ценностям других людей».[97]
В научном сознании при постоянном акцентировании внимания на качестве толерантности возник примечательный парадокс, который выражается в том, что сложился своеобразный научный страх перед употреблением понятий «неприятие», «интолерантность». Признание их как не нормы, приводит к существенным противоречиям в объяснении самого феномена толерантсности. Так, уже упомянутые авторы считают, что «толерантность рассматривается, прежде всего, как уважение и признание равенства, отказ от доминирования и насилия, признание многомерности и многообразия человеческой культуры, норм, верований и отказ от сведения этого многообразия к единообразию или преобладанию какой-то одной точки зрения; толерантность предполагает готовность принять других такими, какие они есть, и взаимодействовать с ними на основе согласия».[98]
В этой части возникают несколько возражений. Во-первых, пожалуй, никогда в истории и ни в одном человеческом сообществе не зафиксированы случаи отказа от стремления к доминированию и тогда призыв к таковому не более чем утопическое пожелание. Во-вторых, мы ведь не можем принять фашистов, террористов, преступников такими, какие они есть и тогда необходимы нормативные рамки по отношению к тому, что приемлемо а наших отношениях в социальной реальности, а что нет. Совершенно оправданной представляется в связи с эти точка зрения, согласно которой определение толерантности только как терпимости к чужому образу жизни, поведению, обычаям, чувствам, мнениям, верованиям не является достаточным. «Необходимы дополнения, - считает П.М. Козырева, - указывающие на конструктивные начала толерантости, отличающие ее от беспринципности, безразличия, индифферентности и требующие определенного самоограничения, учета интересов и прав других».[99]
Рассматриваемое психологическое понимание толерантности оказывается в том же ряду, что и понятие авторитарной личности у Адорно, то есть заключает в себе сугубо личностные характеристики, измеряемые склонностью, степенью развитости или неразвитости индивидуальных проявлений толерантности или интолерантности. С одной стороны, это константное и чуть ли не врожденное, по крайней мере, обусловленное жесткими психологическими конструктами свойство. С другой – возможно, поддающееся психологической коррекции посредством изменения установок. Отсюда возможность тренинга толерантности, увеличивающего его «массу» у отдельной личности.
В социологии возможность рассмотрения толерантности-интолерантности как социального феномена связывается с методологическими основаниями теории социального действия. Ключевым моментом в социологической интерпретации толерантности выступает приемлемость, приятие или наоборот неприемлемость, неприятие партнерами по социальному взаимодействию друг друга как личностей с индивидуальными, но социально значимыми комплексами социально-психологических и социальных свойств. Социологическое понимание предполагает признание толерантности - интолерантности как единого поля, как атрибутивного свойства социального действия, присущего всем компонентам системы социального действия, включающей такие подсистемы как личность (деятель, актор), ситуация действия, сами акты социального действия и взаимодействия.
Теоретическое и эмпирическое социологическое исследование феномена толерантности обнаруживает взаимосвязь ее с условиями ситуации (объективная реальность) и субъективными факторами (субъективная реальность). Социальное взаимодействие имеет объективную и субъективную стороны. Объективная сторона взаимодействия – это связи, не зависящие от отдельных личностей, но опосредствующие и контролирующие содержание и характер их взаимодействия и составляющие определенную константу типичной ситуации. Это условия, которые, в свою очередь, представляют собой набор ситуаций, выступающих как совокупность определенных обстоятельств, имеющих субъективную значимость для каждого участника межличностных контактов. Это, в конце концов, нетипичность, с которой может столкнуться действующий.
Субъективная сторона - это сознательное (рационализированное), традиционное или аффективное (М. Вебер) отношение индивидов друг к другу, основанное на взаимных ожиданиях соответствующего поведения. Это межличностные (или социально-психологические) контакты и отношения, которые представляют собой непосредственные связи между индивидами, складывающиеся в конкретных условиях места и времени. Это типичная или адаптированная к нетипичности реакция партнера по взаимодействию. Объективность и субъективность или субъектность в системе социального взаимодействия находят свое воплощение в существовании объективной и субъективной реальности.
В ходе дальнейшего анализа структуры социального действия можно выделить: 1) мотивационную систему личности, которая включает в себя потребность, интерес, идею (как проект движения к удовлетворению потребности), мотив (потребность содержательно обогащенная смыслом) и цель; 2) операциональную систему личности, которая связана с оценкой возможностей и выбором средств для достижения целей.
В процессе совершения социального действия индивид принимает ряд волевых решений, соотнося средства достижения целей с ожиданиями других людей и культурными предписаниями. В своем опыте он ищет способ действия, который будет понят и одобрен другими людьми. Этот этап аналитической активности личности можно назвать долженствованием. Долженствование ориентирует человека на ожидаемые и одобряемые с точки зрения данной культуры средства и способы достижения целей. Это своеобразный фильтр, который удерживает все варианты действий, имеющие негативный с точки зрения субъекта характер. Основой долженствования является нормативность - субъективное представление о правилах поведения в тех или иных ситуациях, допустимом и недопустимом поведении. Однако, кроме сдерживающих, контролирующих факторов необходимо и то, что продолжает побуждать к активности, то есть стремление к обладанию культурными ценностями.
Этим побуждающим звеном является диспозиционная система личности,включающая аффекты, установки, когниции, поведенческие интенции.Долженствование и установочная система - это два противоположных полюса, находящиеся, тем не менее, в диалектической взаимосвязи. Установочную систему можно назвать «мотивационным ориентиром», а систему долженствования «цензурой». Эти две системы динамичны и изменяются с каждой новой ситуацией в большей или меньшей степени. В сознании человека долженствование и установочная система существуют в виде образов, символов, идей.
Однако, структура социального действия не ограничивается вышеозначенными компонентами. Долженствование и система установок имеют смысл только в том случае, если индивид соотносит свое поведение с установленными образцами взаимодействия, которые заключены в культурном пространстве той социальной группы, которую он в данный момент определяет для себя как референтную. Для того, чтобы этот процесс соотнесения стал возможным и результативным необходимо осознанное или подсознательное, через архетипы и стереотипы определение и отнесение индивида к данной группе, то есть обретение личностной идентичности.
Следует также отметить, что субъективная реальность - это динамичная структура. Включенные в нее элементы непрерывно меняются в зависимости от условий ситуации, тем самым приспосабливаясь к этим условиям. Именно поэтому в структуру субъективной реальности входит система адаптивных свойств, включающая выбор способа и средств адаптации, способность к интеграции, уровень притязаний, направленность личности. Одно из ведущих значений в этой подсистеме принадлежит социальным и в частности этническим стереотипам.
Дипломная Маши
Мотивационная и операциональная системы, долженствование, система установок, личностная идентичность и система адаптивных свойств составляют единое поле, в котором существуют и воспроизводятся образы действия.
В процессе совершения социального действия индивид принимает ряд волевых решений, соотнося средства достижения целей с ожиданиями других людей и культурными предписаниями (нормативно-ценностные основания культуры). В ситуации межэтнического взаимодействия очень существенное значение приобретают ментальные характеристики культуры, установки и этнические стереотипы участников взаимодействия. Кроме того, для индивида крайне важно ощущение своей принадлежности к определенной этнической группе - идентичность.
Означенные системные свойства социального действия составляют единое поле существования и воспроизводства образов действия. Какое же место в системе социального действия и конструируемых его образов принадлежит толерантности?
Наиболее явными характеристиками личности, в которых проявляется это свойство, можно считать идентичность и стереотипы. Ситуацию социального действия образуют компоненты культуры и, прежде всего, ее ценностно-нормативные основания. Толерантность - интолерантность непосредственно проявляются в социальном действии и ответных реакциях, поскольку атрибутивно принадлежит системе потребностей, интересов, мотивов, установок, целей. При этом интолерантность - такое же естественное и нормальное проявление поведенческих реакций в определенной ситуации как и толерантность.
Потребности обуславливают действия, нацеленные на сотрудничество или противодействие. В первом случае они по своему качеству толерантны к другим, во втором – интолерантны. В первом случае они опираются на предположения о возможности, желанности и полезности других, превращении их из просто других в актуальных других, а затем и в значимых других. Во втором – они ведут к отвержению. Несовпадение, различие в наших «Я» и тех, кого мы представляем, может не драматизироваться, а пониматься и приниматься как естественное наличное различие, социально не угрожающее и психологически не вызывающее тревоги. Через мотивы мы рационализируем понимание этого различия как представления о расширении вариантов нашего выбора, но и осознаем его как осложняющее наше бытие, ввиду неизбежности неустанного поиска совпадений, а значит прохождения через ошибки и переживания, драматургию этого опыта для нас.
В условиях социального взаимодействия «местные – мигранты» соотнесение объективной и субъективной реальности в ситуациях социального взаимодействия происходит как процесс сравнения своих прошлых интернализованных оснований культуры с предлагаемыми новыми. Определение ситуации идет через узнавание и ее определение, то есть поиск того, в чем, в какой степени эти основания соответствуют и могут быть совмещены, в чем и в какой степени они различаются и в какой степени эти различия преодолимы или непреодолимы, воспринимаются как противоречия и могут породить конфликт или могут соотноситься толерантно, не затрагивая возможностей удовлетворения потребностей сосуществовать друг с другом.
Кроме того, очень важно определить, в какой степени сохранение прежних основ позволяет удовлетворять потребности, есть ли возможность их воспроизводства и как обеспечить условия поддержания этого воспроизводства. Осознание необходимости изменений в этих основах ставит перед вопросом, до какого предела возможны изменения в поведении и в чем это конкретно может выражаться.
Личность индивида находит свое выражение в личной культуре, то есть многообразии количественных и качественных показателей параметров свойств, составляющих социум личности (ее ценности, нормы и система отношений). Многообразие личных культур, которое образуется посредством индивидуального опыта, соединяет в себе прошлое и интерпретацию текущей ситуации, создавая таким образом неповторимую личностную субъективную реальность.
Взаимодействие личных культур толерантно при совпадении оценок ситуации и непротиворечивости социального опыта. Интолерантность порождена противоречиями, напряженностью, конфликтом личных культур. Открытые конфликты – явление частное и не угрожающее взаимному приспособлению. Накопившаяся же напряженность ведет к постоянному раздражению, к агрессивности. Напряженность может быть психогенной, возникающей из-за несходства характеров, психологических черт, несоответствия стремлений и запросов и т.п. Она может возникать из-за противоположности культурных образцов, привнесенных из различных классов или различной среды, как результат конфликта ценностей, конфликта между образцами поведения.
В межличностном взаимодействии очень важны оценочный (аффективный) или логический, рациональный, объяснительный варианты личностного действия (отношений) к другим личностям, предметам и явлениям. Оценка при этом не результат логики, а эмоциональная, аффективная реакция на ситуацию, обусловленная подсознательной установкой. Рациональное, объяснительное реагирование – путь социального действия с той или иной степенью осознанного целеполагания и получения запланированного результата. Оба этих варианта образуют единое поле: противоречат и дополняют друг друга, в различных ситуациях лишь изменяются доминирование, акценты. Особое место в рассматриваемых вариантах принадлежит традиционализму как способу внелогического, нерационализированного действия.
Что больше влияет на толерантность - интолерантность? Мы склонны думать, рационализация и попытки объяснить действительное ведут к толерантности, аффективность и оценочность - к интолерантности. Но и оценка может быть результатом рациональных действий, расчета и соответствующего целеполагания и, таким образом, интолерантность - целенаправленной. А с другой стороны, эмоции и аффекты - это не только вспышки гнева, ненависти, выражающие крайнее неприятие, но это и нежность, и ласка, и любовь.
Рассматривая толерантность - интолерантность не как константное свойство личности, а как динамическую характеристику всей системы социального действия, мы неизбежно подходим к выводу о том, что возможные изменения в этой области не ограничиваются изменением индивидуальных поведенческих характеристик в результате тренинга. Они носят более широкий, долговременный и функциональный характер и связаны с социокультурными и институциональными изменениями. Это также возможные изменения на уровне ментальных состояний этноса.
Коррекционные действия (практика корректирования ситуации) в этом случае перемещаются с уровня индивидуальной личности и взаимодействия в микрогруппах (тренинг толерантности) на уровень межгруппового взаимодействия и макросреды и сосредотачиваются на установлении баланса толерантности и интолерантности во взаимоотношениях, социальных институтах, социальных общностях и группах.
Психологический и социологический подходы не противоречат, не взаимоисключают, а дополняют друг друга, выполняя различные инструментальные функции на различных уровнях социальной организации общества.
Следует признать, что в межэтнических отношениях интолерантность так же возможна, правомерна и ожидаема, как и сама толерантность. Безусловно, при этом речь идет о цивилизованных, ненасильственных, неагрессивных формах и способах проявления и демонстрации интолерантности (несогласия, нетерпимости, неприятия), как, впрочем, сдержанности и в проявлениях толерантности, не превращающейся в угодничество, лизоблюдство, рабское преклонение и подчинение.
Производство социальных действий и социальных отношений в ситуациях взаимодействия мигрантов и социальных групп, с которыми они контактируют и в которые пытаются интегрироваться, приобретают проблемный характер. Взаимодействие мигрантов с местным населением, по определению, предполагает наличие разнополюсных зарядов приемлемости, комплекса враждебности.
Возникающее противопоставление обусловлено целым рядом оппозиций, вытекающих из противополагания «Я» - «Они», «Мы» - «Они». «Они» для местного населения - «пришлые», «другие», «чужие», «не наши», «не такие как мы», «то, что характерно им, не приемлемо для нас», «мы не такие как они», «они» могут быть невежливыми, вызывающими, противными. Так рождается оппозиция «пришлый - местный». Она базируется на оппозиции ожиданий: «Они враждебны нам». Антагонизм по отношению к чужим обычно возникает на почве иррациональных предубеждений и трактовки чужих как угрозы себе. Эта оппозиция имеет онтогенетическое происхождение, все кто был извне - «враги». Только мы внутри - «свои». Объяснение отношений между мигрантами и местными очень хорошо демонстрируется этноцентристкой триадой М. Ньстоун и Дж. Джаспарс: (а) «Мы лучше, чем Они»; (б) «Они хуже, чем они думают о себе»; (в) «Мы лучше, чем они думают о нас».[100]
«Они» для мигрантов не наши, другие, чужие, местные. «Мы» – мигранты настроены на ожидание эмпатии, соучастия, помощи от местных, но «они», местные равнодушны, а то и агрессивны. Оппозиции в ожиданиях приводят к оппозициям в действиях, также располагающихся между полюсами: дружба - враждебность; помощь - преследование; мир, спокойствие - агрессия и т.д.
Массовый наплыв этнических мигрантов вызвал к жизни в принимающих обществах российских регионов новое социальное явление - «мигрантофобия».[101] Анализ характера и содержания этого явления показывает, что структура такого рода фобий представлена семантическими конструкциями, культивируемыми в сознании местных:
- «Их», мигрантов на самом деле больше, чем принято считать, в том числе и статистикой.
- «Они», мигранты, покушаются на созданное нами и принадлежащее только нам.
- «Они» используют и сокращают наши ресурсы.
- «Они» сокращают наши возможности самореализации в экономической деятельности, потому что более активны и предприимчивы, обладают большими финансовыми возможностями.
- «Они» здесь не планировались, не ожидались, и поэтому на них не рассчитывались возможности инфраструктуры (школы, больницы, транспорт, пособия, пенсии).
- «Они» более преступны, чем мы, и поэтому угрожают нашей безопасности.
- «Они» расселяются на нашей территории и таким образом покушаются на нее, угрожают и сокращают наше жизненное пространство.
- «Они» угрожают нашей политической стабильности и самостоятельности, требуют представительства в органах власти и управления.
- «Они» культурно чужды нам и угрожают нашей культуре (не знают и не хотят знать нашего языка, не соблюдают наших порядков, традиций).
- «Они» угрожают нашему социальному положению (ведут себя свободно, нагло, раскованно, как хозяева, имеют все, что хотят, живут лучше, чем мы).
- «Они» сознательно и целенаправленно поселяются в приграничных регионах, вблизи важных стратегических объектов и, таким образом, создают потенциальную угрозу национальной безопасности России.
- «Они» угрожают нашему единству и целостности с Российской Федерацией. (Например, пресловутые планы армян по созданию на территории Кубани своего государства).
- «Они» хотят получить правовой статус и закрепиться для того, чтобы завладеть кубанской землей (в связи с принятием Закона об обороте земель сельскохозяйственного назначения).
Это далеко не полный перечень фобий, но одного только перечисления их достаточно для того, чтобы представить, насколько сложны и затруднены процессы адаптации и интеграции мигрантов в принимающую среду, какого рода этносоциальные напряженности и конфликты могут возникать и возникают.
Развитие мигрантофобии, как показывает опыт других принимающих обществ определенным образом связано с числорм мигрантов. Стоит доле иноэтничных мигрантов вырасти до 10%, как чуть ли не автоматически начинается всплеск фобий. Во многом это объясняется тем, что местные общества оказались не в состоянии «переварить» в культурном отношении многочисленное пришлое население, отличное от них в религиозном, языковом и антропологическом отношениях. Более того, «концентрация иммигрантов в инородной среде постепенно достигает критической отметки, после которой масса иностранных рабочих приобретает новую сущность».[102]
Распространенность ксенофобии, мигрантофобии в современной российской действительности свидетельство наличия форм и специфических проявлений общего комплекса фобийного сознания. Характерными признаками этого феномена являются фрустрация от настоящего, трансформирующаяся в страх перед перспективой из-за неопределенности и непредсказуемости исходов выборов вариантов поведения и развития событий, осознание беспомощности повлиять на ситуацию в настоящем для благоприятного будущего, безысходность в оценке потенциала позитивных изменений и ожидание Армагеддона. При этом острота локальных проблем гиперболизируется до масштаба вселенских через ожидание негативной динамики и не потому, что на самом деле может быть хуже, а потому, что уже есть опыт неблагоприятных исходов, как, например, феномен Косово.
Особенности мигрантофобий в России заключаются в их отнесенности к определенным группам этнических мигрантов: китайцы, кавказцы вообще и армяне, грузины, азербайджанцы в частности, турки-месхетинцы, курды и другие. Именно с этими этносами у местных складываются реальные и мифологические этнические оппозиции и образуются зоны межэтнической напряженности и конфликтов. Происходит, таким образом, канализация интолерантности, отвержения и агрессии в определенное русло.
Этническая нетерпимость – реально значимая форма проявления кризисных трансформаций этнической идентичности. По мнению Г.У. Солдатовой, социальная нестабильность резко актуализирует потребность в присоединении и социальных связях – солидарности, идентичности, принадлежности к группе. Трансформация социальной напряженности в межэтническую повышает потребность в этничности, включающей потребность в этнической принадлежности, потребность в позитивной этнической идентичности и потребность в этнической безопасности.[103]
В современной теории человеческих потребностей потребность в идентичности выходит по значимости на одно из первых мест. В современной России, в связи с общей ситуацией социальной нестабильности, резко актуализирована потребность в присоединениях и социальных связях - солидарности, идентичности, принадлежности к группе. Трансформация социальной напряженности в межэтническую повышает потребность в этничности, то есть потребность в этнической принадлежности, потребность в позитивной этнической идентичности и потребность в этнической безопасности. Потребность в этничности находит свое выражение в следующих мотивах: аффилиативные (мотивы привязанности), статусные мотивы (мотивы самоуважения и достоинства) и архетипические (мотивы безопасности).[104] Данный мотивационно-потребностный компонент социального действия составляет основу этнической солидарности и выступает ведущим компонентом межэтнической толерантности.
Г.У. Солдатова, Шайгерова Л.А., Шарова О.Д. считают, что основу толерантного отношения составляет позитивная этническая идентичность, в структуре которой позитивный образ собственной этнической группы сосуществует с позитивным ценностным отношением к другим этническим группам. Она характерна для большинства людей и представляет баланс толерантности по отношению к собственной и другим этническим группам. Позитивную идентичность можно рассматривать, с одной стороны, как условие мирного межкультурного взаимодействия в полиэтничном мире. Ее формирование предполагает воспитание уважения к своему народу, гордости за его историю, традиции, ценности и достижения и в то же время - постижение многообразия культурного и этнического мира, отказ от противоположности «меньшинство - большинство», «титульный - нетитульный», принятием другого вне зависимости от его национальности и вероисповедания, понимания непохожести и единства как двух сторон одного и того же процесса.[105] Через развитие таких составляющих толерантности как эмпатия, доверие, воображение, сочувствие, сопереживание раскрывается суть «инаковости», отличности от других.
Напротив, в основе интолерантного поведения лежит кризисная трансформация идентичности по типу гиперидентичности (этноэгоизм, этноизоляционизм, национальный фанатизм), когда сверхпозитивное отношение к собственной группе порождает убежденность в превосходстве над «чужими». В межэтническом взаимодействии гиперидентичность проявляется в различных формах этнической нетерпимости: от раздражения по отношению к членам других этнических групп до отстаивания политики ограничения их прав и возможностей. С другой стороны гипоидентичность означает в первую очередь этнонигилизм, характеризующийся отчуждением от своей культуры, нежеланием поддерживать собственные этнокультурные ценности, негативизмом и нетерпимостью по отношению к собственному народу. Ни гиперидентичность, ни гипоидентичность не могут обеспечить толерантного поведения по отношению к окружающим людям.[106]
Формирование социальной идентичности достаточно сложный процесс, заключающийся в последовательном вхождении индивида в поле диалектики субъективной и объективной реальности. «Отправной пункт этого процесса - интернализация:непосредственное постижение или интерпретация объективного факта, как определенного значения, то есть как проявления субъективных процессов, происходящих с другими, благодаря чему этот факт становится субъективно значимым для меня самого».[107]
Субъективный опыт «значимого другого» перерабатывается внутри «Я» (меня самого). «Я» соотносит себя с этим опытом, в результате чего переживание опыта становится субъективно значимым (для меня самого). Появляется так называемая группа «Мы», с которой «Я» испытывает близость опыта, близость «по духу». Понятие «значимый другой» предполагает, что его мир становится моим собственным миром. «Он и я живем в одно время, нас объединяет обширная перспектива, в которой последовательность ситуаций соединена в интерсубъективный мир. Теперь мы не только понимаем определения друг друга, касающиеся тех ситуаций, в которых мы оба участвуем, но и взаимно определяем их. У нас возникает связь мотиваций, распространяющихся на будущее. Но что важнее всего - теперь между нами происходит постоянная непрерывная идентификация. Мы не только живем в одном и том же мире, но и участвуем в бытие друг друга».[108]
Через механизм интернализации создается и накапливается социальный опыт. «Опыты направлены не на прошлое, а на будущее, порождая типичное ожидание из типичного опыта. Ожидание является чем-то вроде предвоспоминания о действии, которое сложилось в будущем. Щюц назвал это предвоспоминание проектом».[109] На этом этапе идентичность уже выражает не столько процесс соотнесения себя с другими, сколько результат этого соотнесения.
Идентичность помогает взаимодействующим найти точки соприкосновения, общности и единства, установить их общую отнесенность к единому полю ценностей и норм, сходных оценок в понимании вещей и переживаний. И этот естественный или вынужденный другой, с той или иной степенью его приятия мною. Он может быть из другого пространства идентичностей, но аффективно или рационально оцениваемый как необходимый и полезный. Отсюда естественная и внешняя толерантность. В случае альтруизма «Я» как полезный «Ему» и ответственный за него. То есть можно выделить аффективную или рациональную толерантность, хотя в действительности они слиты. Можно также говорить о связи толерантности - интолерантности с эмпатией, конформизмом, процессом достижения компромиссов, действиями, направленными на подавление.
Успех или поражение в ситуациях действий по удовлетворению потребностей ведут к накоплению опыта идентичностей, накоплению качества толерантности - интолерантности. При этом интолерантное качество может быть результатом успехов, предубеждений, оформленных в стереотипы, или актуальным, ситуативным качеством, возникающим спонтанно (не спонтанно), как реакция на непредвиденный, спонтанный ход событий, не в соответствии с нашим сценарием, проектом действия. То есть оно может быть и преднамеренным, рационализированным до начала события, либо возникающим в ходе его. Оно может быть сугубо рациональным (так нужно, выгодно, полезно), ценностно-рациональным (это долг или убеждения), традиционным (так нужно, от этого никуда не уйти…) или аффективным, спровоцированным эмоциональными ощущениями, иррациональными необъяснимыми переживаниями, типа фрустрации.
Одна из кардинальных проблем взаимодействия этнических мигрантов и населения принимающего сообщества – проблема территории. Переселенцы в социологии представляются людьми, потерявшими в силу обстоятельств свою прежнюю территориальность, что влечет за собой временное или постоянное «поражение» в правах (по крайней мере, многих из них). При миграции серьезно нарушается (разрушается) социальная интеграция. Из одной территории и социальной среды мигранты перемещаются в другую, болезненно разрушая множество естественно-антропологических связей и искусственно создавая такие связи на новом месте.
Появление мигрантов создает новую ситуацию в местах проживания принимающего сообщества – ситуацию предъявления (обозначения) ими прав (на права), в том числе и территорию, их утверждения и защиты, и она не может не быть напряженной, а то и конфликтной, ибо местные, конечно же, будут отстаивать достигнутые ими права, считая свои усилия по их достижению, созданию условий для их реализации безусловной ценностью, опасаясь сокращения и лишения этих прав, считая пришлых не только посягателями на эти права, но и недостойными их, поскольку они не имеют своего вклада в создание этих прав и условий для их реализации.
Пришлые не приносят с собой территории, а, значит, вынуждают потесниться местных. Другими словами, в положение вынужденности попадают и те, и другие. Возникает вопрос понимания и признания и теми, и другими вынужденности, как необходимости и неизбежности. «В тесноте, да не в обиде» – призыв к толерантному пониманию ситуации, но чаще он рассчитан на момент возникновения ситуации, а не на ее длительное продолжение. «Незваный гость хуже татарина» – выражение интолерантного отношения в данной ситуации. Пусть они (этнические мигранты) будут, но только не у нас, а где-то в другом месте.
Существенные методологические уточнения в теорию социальной идентичности сделаны отечественными социологами на материалах многих эмпирических исследованиях и в частности в ходе изучения идентичности вынужденных русских мигрантов из Чечни и проживающих в Краснодарском крае. Эти исследования выполняются в рамках проекта Института социологии под руководством. проф. В.А. Ядова (участники проекта: Т. Баранова, Е. Данилова, О. Дудченко. С. Климова, Т. Козлова, О. Оберемко).
Теоретико-методологические предпосылки данного исследования в принципе опираются на идею о том, что в образах социальной реальности доминирующим фактором выступают социальные взаимодействия, основу которых составляет социальные идентификации со «своими» группами и общностями, а с другой стороны – отношения с «несвоими» или «чужими» группами и общностями.[110] Другими словами, при изучении самоидентификации россиян в нашем тревожном и достаточно неустроенном мире, нельзя игнорировать другую сторону: оппозицию самоидентификаций с некоторыми группами и общностями и, именно, группы «чужих», «не своих», с которыми как раз и происходит социальное взаимодействие человека, воспринимающего себя в качестве «представителя» своей, близкой ему группы.
В исследовании рассматривается влияние на процесс идентичности социумных детерминант: различия в идеологических конструкциях, различия в конструировании социального пространства обусловленные социально-поселенческими особенностями, поколенческие различия, субъектно-ресурсные различия. При этом принимается во внимание диспозиционная (аттитюдная) логика, где диспозиция (аттитюд) представляется трехкомпонентной:
а) когниции: реакция на символы, используемые для обучения «наречения» явлений (как обозначают явления и процессы, в каких терминах и каков их смысл);
б) аффективная компонента, т.е. позитивное или негативное отношение к явлению;
в) поведенческая компонента как интенция к действию.
В диспозициях эта тройственность К – А – Кн иерархизирована от ценностно-нормативных конструктов до ситуативных установок:
- ценности, включая идеологемы;
- обобщенные социальные установки, в нашем случае в основном нормы и правила, отношение к социальным группам, социальным институтам, типу взаимоотношений между людьми;
- контекстуально, не «вообще», а как оно есть в повседневной жизни социума;
- ситуативно-поведенческие установки (как действовать в заданной ситуации), т.е. поведенческие образцы, «фоновые практики», хабитус в проекции к поступку в заданной ситуации.
НЕТ КОНЦА
Итак, методологические основания теории социального действия дают возможность рассматривать толерантность – интолерантность как социальный феномен и социологическую проблему. Исследование толерантности обнаруживает взаимосвязь ее с условиями ситуации (объективная реальность) и субъективными факторами (субъективная реальность), а также ее атрибутивную принадлежность всем компонентам системы социального действия. Понимание толерантности в контексте теории социального действия опирается на представление о его общей системе, которая включает: потребность, интерес, идею (как проект движения к удовлетворению потребности), мотив (потребность, содержательно обогащенная смыслом) и цель. Операциональная составляющая действия связана с оценкой возможностей и выбором средств для достижения целей.
Как социальный феномен, толерантность принадлежит всей структуре социального действия и характеризует его с точки зрения наличия, развитости, способов и форм проявления и других характеристик качественного состояния этого свойства. При этом толерантность - интолерантность оказываются диалектически взаимосвязанными полюсами проявления этого качества в каждой отдельно взятой ситуации, в каждом отдельно взятом социальном действии и в каждой отдельно взятой поведенческой реакции на это действие.