1. В чем смысл процесса международного географического разделения труда и почему он лежит в основе развития внешнеэкономических связей?
2. Объясните понятие «автаркия».
3. Какова структура внешнеэкономических связей?
4. Что лежит в основе современного этапа специализации?
5. Каковы основные виды внешнеэкономических связей?
6. Как можно охарактеризовать современную географию внешнеэкономических связей?
7. Как воздействует экономическая интеграция на географию товаропотоков?
8. Как можно оценить уровень открытости национальной экономики?
9. Чем объясняются значительные пострановые различия в показателе экспортной квоты?
10. От чего зависят различия в уровне экспортности отдельных товаров на мировом рынке?
11. Что такое «не видимый экспорт»? Каких стран и каких «товаров» он касается?
12. Назовите главные направления государственного регулирования внешней торговли. В чем их смысл?
13. Какова роль внешней торговли в развитии экономики стран НИС?
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА И МИРОВОЕ ХОЗЯЙСТВО
Эколого-экономическая типология стран мира. Мировое хозяйство как материальная основа жизни человечества оказывает главное воздействие и создает основную нагрузку на глобальную экологическую систему. Ныне мировое хозяйство объединяет чрезвычайно широкий диапазон видов деятельности: от НИОКР наиболее развитых стран до потребительских хозяйств в деревнях наименее развитых стран, от микроэлектроники и биотехнологии до охоты и собирательства, от крупнейших цензовых отраслей до разнообразных занятий и производств «неформального сектора» и черного рынка. Преодоление негативных воздействий всех этих видов деятельности на среду обитания требует взаимодействия набора различных средств: прямых затрат на очистку хозяйственных отходов, смены технологий и территориально-отраслевой организации производств, комбинирования и комплексирования для утилизации отходов и, что особенно важно и актуально, использования так называемых вторичных ресурсов.
Все это требует проведения целенаправленной макроэкономической политики, возможности которой определяются прежде всего общим экономическим потенциалом страны. При всей неотложности решения экологических проблем следует учитывать, что в реальности все страны могут проводить экологическую политику только в соответствии со своими экономическими возможностями. По обобщенным данным, общие убытки от прямого воздействия на среду оцениваются в целом в 5—8% мирового ВВП, тогда как средства, выделяемые на природоохранную деятельность не превышают 0,6— 0,8% мирового ВВП. Это соотношение, конечно, различно у стран разных типов, что вытекает из эколого-экономической типологии страноведческого характера, предложенной Б.Н.Зиминым:
а) страны с крайне низким уровнем экономического развития, где понятие «экологизация» — в лучшем случае повод для природоохранных мероприятий, проводимых за счет иностранных инвесторов, а в худшем рассматривается как удобный повод для иностранного вмешательства. На все «экодоводы» у таких стран один ответ: «Мы хотим быть «развитыми странами», а не заповедником-хранителем кислорода для богатых стран».
б) страны с низким уровнем развития, где природоохранные мероприятия собственными силами практически не проводятся, а только осуществляются международными и зарубежными инвесторами. Антиэкологическая оппозиция не носит уже официального характера, а сохраняется лишь в форме «плантаторских бунтов» в отдельных регионах. Вложения в экологические мероприятия в этих странах обычно не превышают 0,4% ВНП.
в) страны со средним уровнем экономического развития, в которых финансирование природоохранной и ресурсосберегающей деятельности составляет от 0,5% до 1,3% ВНП.
г) страны с высоким уровнем экономического развития, где доля финансирования экологических мероприятий превышает 1,3% при душевом ВНП до 6 тыс. долл. Эти страны, как правило, не могут еще выносить нежелательные производства вовне и в очень малой степени ограничивают строительство экологически вредных объектов. Эти страны практически наладили охрану природы, но часто за счет таких приемов, которые экономически не очень дороги, но дают вывод загрязнений лишь за пределы ареалов активного заселения, а не ликвидируют их совсем, так как это для них еще дорого.
д) страны высокого уровня развития с душевым ВНП свыше 6 тыс. долл. в год. Эти страны в состоянии наиболее полно перевести свое производство на малоотходную и безотходную технологию, когда, помимо значительных усилий по сокращению выбросов за счет применения высокотехнологичных методов и процессов производства, используются все компоненты исходных сырьевых продуктов. Но главное для этих стран — новый порядок экономических взаимоотношений между развитыми и развивающимися странами, приводящий к переводу производств, а в ряде случаев и целых промышленных объектов отраслей «нижнего этажа» из развитых в страны третьего мира, поскольку последние в условиях постиндустриального общества становятся как бы базой промышленно развитых стран. Они обеспечивают материалами, т.е. продукцией нижних этажей верхние этажи хозяйства постиндустриальных стран. В результате число нежелательных производств, объектов и отраслей в этой группе стран становится меньше, но при этом общая мировая экологическая ситуация в целом ухудшается, так как производители третьего мира гораздо меньше заботятся об экологических аспектах производства, чем производители в развитых странах.
Что касается России, то мы не можем прекратить сейчас производство, скажем, в Кузбассе и начать получать металл из Бразилии, как это делают машиностроительные компании Рура, ведь это потребовало бы увеличения душевого ВНП в 2,5 раза.
е) страны с особым, «идеальным» опытом природоохранной и ресурсосберегающей технологии и деятельности, который формируется, например, в Швейцарии, в Калифорнии. Эти страны и районы добились почти полной безотходности производства. Такого рода практика невозможна в больших странах, где есть все отрасли, несмотря даже на максимальный вынос «грязных» отраслей в страны третьего мира. В этих странах налаженное безотходное производство не только вершина технологии, но и уступка другим отраслям, происходящая пусть частично (даже в форме налогов) за их счет.
В странах среднего уровня развития, к которым можно отнести и Россию, концентрация ресурсов на экологические цели происходит только в наиболее угрожаемых отраслях и регионах. Ничего другого в этом плане не делается, если не считать международных проектов или проектов по охране рекреационных объектов, рассчитанных на международный туристический рынок.
Вопрос о прекращении работы экологически вредных объектов, включая и АЭС, возникает главным образом в экономически развитых странах. В отличие от СНГ здесь всегда имеет место учет экономических последствий подобной остановки и предусматривается такой временной лаг, который позволил бы либо реконструировать объект, либо перенести производство на другой объект или в другую страну. Сроки прекращения производства или реконструкции в промышленности доходят на Западе до трех лет, как, например, в случае с цветной металлургией.
Сопротивление экологистов не просто корректируется, но просматривается явная тенденция более резкого сопротивления популистски настроенной общественности. Типичным примером такой «коррекции» требований экологистов является развитие атомной энергетики в Швеции, где под давлением экологических лозунгов было принято решение о закрытии к 2010 г. всех АЭС. Правительством страны было выделено 500 млн долл. на развитие тепловой энергетики и на мероприятия по энергосбережению. Однако при более детальном изучении проблемы оказалось, что в стране никто не хочет отказаться от нормального существования во имя «спасения природы», а переход на ТЭС невозможен без резкого увеличения выбросов в атмосферу углекислого газа. Оказалось, что быстрая и полная замена АЭС невозможна, и сейчас усиливается кампания по отсрочке закрытия АЭС. Эта тенденция просматривается и в США, где снова дискутируется возможность возобновления развития атомной энергетики, особенно в связи с тревогой по поводу истощения ресурсов дешевой нефти (срок перехода на «дорогую» нефть в западном мире оценивается в 15—20 лет), подстегнутой и неуверенностью по поводу российских поставок нефти на мировой рынок.
Фактически ликвидация в развитых странах «грязных» производств происходит в результате совокупного действия трех факторов: 1) внедрения новых технологий; 2) переноса производств в страны третьего мира; 3) перевода индустрии развитых стран на богатые руды и концентраты из развивающихся стран. Перенос — это решение не столько экологическое, сколько переход к новым источникам энергии и других ресурсов, так как возможности получения дешевой энергии и ресурсов в высокоразвитых странах уже исчерпаны.
Однако эластичность по отношению к экологическим факторам зависит не только от уровня экономического развития, но и связана с характером территории и ресурсов, с ресурсоемкостью производства. Поэтому при одинаковом уровне экономического развития стран реальны большие различия. На примере цветной металлургии США, Западной Европы и Японии можно видеть «реакцию» промышленности на ресурсообеспеченность. В США при их большей ресурсообеспеченности из 100 единиц различных металлов, содержащихся в руде, в среднем извлекается 6—7%, в условиях Западной Европы в среднем 25% (в Германии даже 33%), в Японии 30—32%, а с учетом вторичного использования металла эти цифры поднимутся в США до 10—12%, в Западной Европе до 30— 35% в среднем.
Таким образом, степень безотходности производства зависит не столько от экологических требований, сколько от экономической и ресурсной (включая территориальную) ситуации. На всех американских медеплавильных заводах первая проблема — наличие территории для складирования пирротинов. В государствах Западной Европы и Японии такой проблемы по существу нет, так как пирротины здесь из-за дефицита ресурсов перерабатываются «до конца», тогда как в США и в странах третьего мира пирротины не считаются экономически рентабельным сырьем. Сегодня фактор территории прямо влияет на выбор технологии. Сохранение АЭС в Швейцарии объясняется прежде всего недостатком площадей для складирования зональных отвалов. АЭС в условиях Швейцарии, несмотря на риск, «экономят» таким образом территорию.
Большую роль в решении экологических проблем играет и наличие современной организации производства. Практически невозможно создание безотходных и малоотходных производств вне системы комбинирования, которая давно уже развита в странах Запада — особенно в Западной Европе, как на отраслевом уровне, так и на двухотраслевом. При наличии современной технологии, но при отсутствии регионального комбинирования в промышленности выброс с химических заводов Германии в 3—4 раза превышал бы нынешний.
Фундаментальные различия между группами стран проявились за последние два десятилетия (см. таблицы 32—34). Это, прежде всего, различия между географическим распределением населения и производства; так, разрыв в душевом ВВП между индустриально развитыми странами Запада и развивающимися странами достиг 15-кратного размера, а между западными странами и странами переходной экономики 6-кратного.
Велики межстрановые различия в отношении величины ВВП и потребления ресурсов и топлива, а также в показателе ресурсо- и энергоемкости ВВП: в развивающихся странах он в 2 раза, в странах переходной экономики почти в 3 раза выше, чем в индустриальных странах Запада.
Между распределением производства и распределением выбросов (эмиссии СО2) различия также значительны: в развивающихся странах удельные выбросы на 1 долл. ВВП в 1,5 раза выше, в странах переходной экономики почти в 4 раза выше, чем в западных странах.
Итак, из данных таблиц видно, что только промышленно развитым странам Запада удалось в полной мере вступить на путь энерго- и ресурсосберегающей экономики, однако по душевым показателям потребления энергии и эмиссии СО2 эти страны намного превосходят остальные две группы.
Таблица 32