Вопросы

1. В чем состоит различие крестьянского и фермерского хозяйства?

2. Приведите примеры укрепления связей между агропроизводством и промышленностью.

3. Увеличивается или уменьшается влияние природного фактора на размещение сельскохозяйственного производства с техническим прогрессом на транспорте и почему?

Основные географические типы сельского хозяйства

Классификационные подходы к современному сельскому хозяйству мира. При любых попытках классификации сельского хо­зяйства обнаруживается богатая гамма типов, сформировавшихся под воздействием сложной совокупности естественных и социально-эко­номических факторов. Особенно пестрая картина на современном этапе свойственна тропическому поясу, деревне которого по-прежнему при­суща многоукладность, а потребительская направленность производ­ства вынуждает возделывать широкий круг культур. К тому же, с приближением к экватору ослабевают ограничения, которые тепловой режим накладывает на отраслевую структуру земледелия. Поэто­му она при рассмотрении в региональном аспекте явственно демонст­рирует максимальную разносторонность в тропических областях Ла­тинской Америки и в Африке к югу от Сахары.

Рис. 30. Отраслевая структура земледелия по регионам мира (1980-е гг.)

 

Вследствие изначальной сопряженности отраслевого профиля сель­ского хозяйства с географической средой оно всегда было дифферен­цировано в территориальном разрезе. Но аграрные районы как тако­вые складываются только с ростом торгового земледелия, следующего путем специализации. Подобное развитие событий, протекающее в глобальном масштабе с разной скоростью и еще далеко не завершен­ное, собственно и ведет к превращению сельского хозяйства в неот­рывную часть мировой экономической системы. В силу исторических обстоятельств этот процесс наиболее далеко зашел и особенно на­глядно проявился и в отраслевом, и в пространственном ракурсе в США, где четко обособились сельскохозяйственные районы, или, как их здесь называют, пояса: хлопковый, кукурузный, молочного живот­новодства и др. Производственное лицо аграрных районов определя­ется доминирующим в его пределах типом (типами) предприятий. Фак­тически этот тип на выделяемой территории не становится единст­венным, хотя бы потому, что она в орографическом и гидрологиче­ском отношениях не бывает идеально однородной.

По мере увеличения заинтересованности сельского хозяйства в более тщательном учете физико-географического своеобразия мест­ности отраслевая специализация все ярче обнаруживается на уров­не ферм и слабее — на уровне обширных по площади районов, которые начинают дробиться на мелкие территориальные совокуп­ности агропроизводственных типов предприятий. Так, под сомне­ние поставлено существование единого кукурузного пояса США, который сложился на базе так называемого смешанного хозяйства с его трехлетним севооборотом (кукуруза, пшеница и кормовые тра­вы). Часть зерна выращивалась на продажу, а часть шла на откорм скота для рынка. В 70-х гг. кардинальное совершенствование агро­техники, получившей опору в массовом применении минеральных удобрений, стимулировало на востоке пояса заметное расширение посевов кукурузы. Второй профилирующей культурой стала соя, занявшая уже до трети всей уборочной площади. Поскольку про­дукция обеих культур оказалась в числе главнейших статей амери­канского экспорта, фермерам оказалось выгодным переключиться на получение товарного кормового зерна, а производство продо­вольственных хлебов и мяса было отодвинуто на второй план. На западе пояса, напротив, возделывание кукурузы сократилось при одновременном усилении пространственной мозаичности местного сельского хозяйства. Это влечет за собой постепенное отпадение данной территории от кукурузного пояса и утрату ею единой четко выраженной специализации. Сходным образом протекает также про­цесс разрушения целостности знаменитого хлопкового пояса.

Отмеченный процесс переноса центра тяжести специализации на низовой уровень ускоряется в промышленно развитых странах появлением в растущем числе сельскохозяйственных предприятий, по тем или иным причинам мало зависимым в своем размещении от природной среды. Ярким примером служат бройлерные фабрики. Во Франции они обнаруживают, в частности, тяготение к Бретани с ее избыточной и дешевой рабочей силой. Этот фактор локализа­ции весьма банален, но его глубинные истоки отнюдь не стандарт­ны: в Бретани, где католичество по-прежнему пользуется авторите­том, деревенские традиции сильны и рождаемость населения доста­точно высока, молодежь, как и прежде, менее охотно покидает род­ные места, чем в других депрессивных областях страны.

Таким образом, есть основания полагать, что сельское хозяйство, которое в одних регионах мира еще только вступает на путь районо-образования, в других уже прорастает в новую, еще пока не познан­ную учеными стадию. Для нее характерно, что прежние специали­зированные районы с четко выраженной на крупных пространствах специализацией начинают мельчать и распадаться на отдельные, не­редко весьма беспорядочно расположенные сгустки разных типов хо­зяйств. Станет ли эта тенденция всеобщей — неясно, но уже бесспор­но, что сельское производство в своем размещении не выступает малоповоротливой пассивной системой. Причем работа основной мас­сы аграрных предприятий на рынок придает производству дополни­тельный динамизм, а накапливаемые ими основные фонды предстают, наоборот, в качестве консервативных элементов.

Поскольку сельское хозяйство отнюдь не представляет в своей локализации только механическую совокупность входящих в него отраслей, весьма существенно понять закономерности его геогра­фии в типологическом аспекте. Между тем размещение даже одной культуры на современном этапе выглядит очень сложной задачей, особенно если работать приходится на мировой рынок с его безжа­лостной конкуренцией. Требуется учитывать воздействие все боль­шего числа разнообразных факторов, проявляющих себя на разных территориальных уровнях. Еще труднее решаются те теоретические и практические проблемы, что встают, когда агропроизводство вы­ступает в типологическом обличии. Учитывая, что в мире насчитывается ориентировочно 200 млн сельскохозяйственных пред­приятий, их изучение в мелком масштабе неизбежно должно опи­раться преимущественно на дедуктивный метод. Такой подход «свер­ху» делает акцент на качественном исследовании явлений, базиру­ющемся прежде всего на анализе двух направлений связей села: с природной средой и с социально-экономическими структурами. Не­избежное при этом отсутствие опоры на твердые количественные критерии порождает вместе с тем известный субъективизм при обособлении типов и проведении конкретного районирования. «Тип сельского хозяйства» все чаще трактуется в современной агрогеографии как самое общее и всеохватывающее понятие. Оно синтези­рует все существенные признаки данного сельского хозяйства и «вбирает» в себя все другие классификационные категории подо­бного рода, как-то формы (системы) земледелия, системы растени­еводства и животноводства, типы фермерских хозяйств и т.д. Ука­занное понятие применимо ко всем устоявшимся способам выращи­вания культурных растений и разведения домашнего скота и может использоваться на разных ступенях таксономической лестницы.

Ниже характеризуются типы, выделенные на базе отраслевой направленности производства и особенностей природопользования и определившие аграрный лик нашей планеты.

Типы зернового хозяйства. Зерновое производство в том или ином варианте представлено почти повсюду, где ведется земледелие. Это неудивительно, если учесть, что зерновые господствуют в продо­вольственном балансе подавляющего числа стран, в совокупности занимая примерно половину всех обрабатываемых площадей. Именно благодаря богатому набору одомашненных злаков и их сравнительной экологической непритязательности полеводство оказывается оправ­данным в районах с малоблагоприятными агроприродными условия­ми. Ряд культур отличается многоцелевым использованием, хотя в порайонном разрезе обычно прослеживается одна основная направ­ленность их производства. Так, ячмень выращивается в Финляндии прежде всего на корм, в зонах пивоварения, например, в Чехии, ориентирован на удовлетворение запросов этой отрасли, а в высо­когорных местностях, в частности в афганском Гиндукуше, где другие хлеба уже не вызревают, становится важным продуктом питания.

В глобальном аспекте всеобщность возделывания хлебных куль­тур служит своеобразным фоном для немногих территорий, специа­лизировавшихся на производстве зерна в крупных размерах. Пока­зательно, что его чистыми импортерами в мире выступают более ста государств, а экспортерами — менее 20. Среди последних пре­обладают страны с хорошей землеобеспеченностью в расчете на душу населения. Этим фактором объясняют почти 1/2 вариаций в зерновом балансе, что далеко не бесспорно: к числу ведущих им­портеров как пшеницы, так и кормового зерна принадлежат Россия и Япония, хотя они радикально различаются по величине сельско­хозяйственных угодий, приходящихся на одного жителя.

В каналы международной торговли поступает ежегодно около 180 млн т зерна, или примерно 10% всего сбора. Основной оборот падает на пшеницу, экспорт которой (включая муку в эквивалент­ном пересчете) приближается к 100 млн т в год при среднем объеме производства в 90-х гг. порядка 550 млн т. Иное положение с ри­сом, мало уступающем пшенице по размеру ежегодной продукции, которая превышает 500 млн т. Однако на экспорт направляется менее 5% мирового сбора, причем межгосударственные потоки ог­раничены преимущественно рынками азиатских стран. В результа­те в мировой торговле второе место среди зерновых уверенно зани­мает кукуруза — важнейшая из прочих хлебов, суммарный урожай которых составляет около 800 млн т.

Общая тенденция в развитии зернового производства в XX в. заключается в следующем. До второй мировой войны продукцию отрасли поставляли на международный рынок, как правило, страны, отнюдь не числившиеся передовыми в экономическом отношении, а главными импортерами были промышленные державы. В настоя­щее время сложилась иная картина: мощные потоки зерна перетекают с «Севера» на аграрный «Юг». Даже Великобритания, которая, ка­залось, была обречена зависеть от внешних источников снабжения продовольствием, сумела войти в десятку ведущих экспортеров хле­бов. Их чистый годовой вывоз из страны уже в середине 80-х гг. превысил 3 млн т — и это притом, что на душу населения прихо­дится лишь 0,12 га обрабатываемых земель.

С географической точки зрения процесс породил еще одно неорди­нарное явление. Вопреки основополагающей закономерности в раз­мещении хлебных культур, которая выражается в их тяготении к тем естественным ландшафтам, где продукция может быть получе­на без больших затрат на удобрение, мелиорацию и окультуривание почвы, зерновая агрикультура в Западной Европе решительно движется по пути дальнейшей интенсификации. Однако чтобы оправдать вложения труда и капитала, нужно получать устойчивые урожаи порядка 60 ц/га и даже выше, что как минимум в 3—4 раза превосходит показатели в давно сформировавшихся главных райо­нах пшеничной специализации.

Пшеницу, представленную разнообразными по своим экологиче­ским и потребительским свойствам яровыми и озимыми сортами, можно возделывать в широком агроприродном спектре. Практически среди продовольственных зерновых она не встречает сколько-нибудь достой­ных конкурентов в умеренном поясе, исключая его северные районы, где на передний план выходят более скороспелые и морозоустойчи­вые растения — рожь и ячмень. Но пшеница не выдерживает высо­ких температур, присущих областям, лежащим между обоими тропи­ками. Там она уступает первенствующие позиции сорго и различным просяным, если речь идет об особо засушливых территориях, прежде всего в Африке, или рису в регионах обильных сезонных осадков, или кукурузе, которая во многих латиноамериканских странах остается ведущей продовольственной культурой. Если абстрагироваться от гор­ных систем, то к югу от Северного тропика пшеница сумела заметно продвинуться в сторону экватора лишь на полуострове Индостан за счет посевов в умеренно теплых и сухой зимний сезон.

Поскольку достижение самообеспечения по продовольствию всег­да считалось в большинстве стран архиважной задачей, в мире сложи­лись многие, сильно разнящиеся по мощи очаги товарного производ­ства пшеницы. Главные из них приурочены почти исключительно к областям умеренно сухого климата, которые обладают большими земельными ресурсами и отличаются сравнительно низкой плотно­стью населения. Этот тип специализированного пшеничного хозяй­ства выделяется высокой степенью механизации, которая проник­ла сюда раньше, чем в другие отрасли агропроизводства. Массовое использование машинной техники предъявило также серьезные тре­бования к орографическим условиям, ибо ее применение оправдывает себя прежде всего на равнинных и слабохолмистых территориях.

В конечном счете история распорядилась, чтобы специализацию на пшенице сохранили в первую очередь районы, находящиеся в переселенческих странах: США (пшеничный пояс), Канаде (степ­ные провинции), Аргентине (Пампа), Австралии и Казахстане (на его северных целинных землях). В этих странах агрикультура скла­дывалась на «чистом» месте, не будучи отягощена наследием было­го многоотраслевого производства. Еще существеннее то обстоя­тельство, что имелись отличные возможности для создания круп­ных по площади хозяйств, в которых до минимума сведены затраты живого труда на получение единицы продукции. Высокая товар­ность определяет сильную зависимость от международной торгов­ли. Так, из Канады и Австралии экспортируется в урожайные годы до 80% и более продукции пшеницы.

Во всех указанных странах сборы подвержены сильным годовым колебаниям, что связано с самой географией посевов. В пределах СНГ, например, более 60% площадей под пшеницей размещены в зонах недостаточного и неустойчивого увлажнения, причем в за­сушливой и сухой степи повторяемость недородов превосходит 20%. В подобных условиях оправдан экстенсивный характер полеводст­ва, когда выгоднее увеличивать распашку, нежели вкладывать сред­ства в более тщательную обработку земли. Перепады урожаев и в целом невысокая продуктивность хозяйства окупаются дешевизной получаемого зерна.

На сходных экстенсивных началах строится в агрономическом плане возделывание хлебов на засушливых пространствах Север­ной Африки и Среднего Востока, где на полях явно превалирует пшеница, дополняемая ячменем. В остальном же легко обнаружить существенные различия, позволяющие выделить тип малотовар­ного пшеничного хозяйства: агрикультура ведется рутинными ме­тодами в потребительских целях, крестьянские хозяйства маломощны и лишь втягиваются в орбиту механизации. Причем даже в некото­рых крупных очагах орошаемого земледелия, как-то в бассейне Тиг­ра и Евфрата в Ираке, сохраняется господство переложной систе­мы, когда до половины пашни ежегодно оставляется под паром, а на засеваемом клине около 90% площади отдавалось зерновым.

Позиции пшеницы во всем регионе еще более упрочились с по­явлением парка тракторов, поскольку произошла ранее непосиль­ная для тяглового скота распашка богары (т.е. неполивных земель, на которых посевы производятся в расчете на зимние и ранневесен-ние осадки, приносимые циклонами со стороны Средиземного мо­ря). В итоге суходольное полеводство, нередко сводящееся к моно­культуре пшеницы, проникает во влажные годы в те районы, где в среднем за год выпадает лишь 200 мм дождя. В неблагоприятные годы распаханные маргинальные земли приходится забрасывать, и они, будучи лишенными естественного растительного покрова, ока­зываются не в состоянии противостоять эрозии и другим разруши­тельным природным процессам. Тем самым повторяются ошибки прошлого, допущенные в степях умеренного пояса, когда ради достижения кратковременного успеха ставится под угрозу агроприродный потенциал территории.

Вместе с тем в Северной Африке и на Ближнем Востоке отчет­ливо прослеживается, что выращивание пшеницы и других немно­гих культур на пашне не исчерпывает всех сторон сельскохозяйст­венной деятельности местных крестьян. Полеводство дополняется насаждениями плодовых, а еще одним вспомогательным направле­нием производства выступает разведение скота, главным образом овец и коз, выпас которых нанес серьезный урон лесам.

Специализированное пшеничное хозяйство тоже вынуждено избе­гать чрезмерной однобокости. Частично сказывается то обстоятельст­во, что спрос и, следовательно, цена на зерно подвержены конъюнк­турным колебаниям, частично — экономическая целесообразность пол­ной утилизации отходов полеводства и возможность использовать для содержания скота паров и необрабатываемых земель. Поэтому соот­ношение разных отраслей может значительно варьировать.

Подобное изменение пропорций культур в системе зернового про­изводства привело к возникновению в пределах Пампы специали­зированного кукурузного хозяйства (в районе к северо-западу от Буэнос-Айреса), которое стало редким примером массового возде­лывания кукурузы в расчете на сбыт за рубеж. Ее ведущим постав­щиком на международные рынки Аргентина оставалась долгий пе­риод, не выказывая тенденции к развитию на основе этой культуры свиноводства по североамериканскому образцу. Уже позднее за счет кукурузного пояса лидирующее положение заняли США, на кото­рые приходится до 40% мирового сбора кукурузы, превышающего 450 млн т в год, и более 70% ее мирового экспорта.

Второе и третье места на планете по сбору кукурузы занимают соответственно столь разные страны, как Китай и Бразилия, где эта высокопродуктивная пропашная культура выращивается преимуще­ственно для продовольственных нужд, но не формирует крупных очагов специализированного производства. То же относится ко мно­гим африканским государствам — Кении, Анголе, Мозамбику, Ма­лави и др., где она успешно распространилась благодаря навыкам населения в мотыжном земледелии. В Европе отрасль развивается исключительно в целях укрепления фуражной базы, которая, на­пример, в Венгрии, создавшей в расчете на экспорт мощное живот­новодство мясного направления, уже в подавляющей степени опи­рается на кукурузу. В немногих европейских странах, как-то в Румы­нии и Молдавии, традиционно в ходу пища из кукурузного зерна.

Особняком в ряду ведущих областей зернового производства стоят те, где господствует рисоводческое хозяйство. Рис идеально под­ходит для равнинных территорий, которые в условиях сезонно влаж­ного климата Муссонной Азии подвержены воздействию сильных речных паводков и потому ежегодно удобряются илом. Именно за­ливной рис обеспечивает наиболее устойчивые сборы продовольст­венной продукции при незначительных затратах на удобрение и малых сроках отдыха полей. Специфическая обстановка «аквариу­ма» на рисовых чеках способствует поддержанию плодородия почвы за счет развития в водной среде биологических процессов, ведущих к связыванию азота. В результате усиленно эксплуатируемые рисо­вые земли выдерживают все возрастающее антропогенное давле­ние, не обнаруживая очевидных признаков деградации и оправды­вая, пусть с уменьшающейся отдачей, все новые вложения труда.

На базе рисоводства сложились самые крупные в тропиках сгу­стки крестьянского населения, приуроченные к приморским низмен­ностям (прежде всего это касается острова Ява в Индонезии, при­брежных областей в Южной Азии и юга Китая ). При узости отраслевой структуры земледелия и явной ставке на одну ведущую культу­ру сборы риса находятся в определенном соответствии с людностью областей его традиционного возделывания. Первенствует уверенно Китай, на который приходится более 1/3 мирового производства, хотя по климатическим причинам посевы ограничены территорией к югу от хребта Циньлин и реки Хуайхэ. Следом стоят Индия и Индонезия. Главным экспортером выступает Таиланд, на второе ме­сто в последние годы начал выдвигаться Вьетнам, тогда как Мьянма, в прошлом главный поставщик риса на мировой рынок, утратила прежние позиции. В значительных размерах вывозится рис из США, где его возделывание ведется на основе современных технологий.

В классических рисоводческих районах, где владелец надела пло­щадью 0,5 га уже называет себя помещиком, давно ощущается ост­рое малоземелье в деревне. В подобной ситуации основная масса крестьянства лишена ресурсов для перехода к прогрессивным, но одновременно и капиталоемким методам агротехники. Механиза­ция протекает крайне медленно. Для возделывания других сельско­хозяйственных растений, равно как и для содержания домашнего скота, остается мало возможностей. Рис часто оказывается моно­культурой, тем более, что скороспелые карликовые сорта, пришед­шие с «зеленой революцией», позволяют снимать в год два и даже три урожая риса. В экспортных целях удалось успешно внедрить в комбинации с рисом близкую к нему по требованиям к условиям увлажнения и по трудоемкости лубяную культуру джут, но она получила сугубо локальное распространение — в дельтовой обла­сти Ганга и Брахмапутры (Индия, Бангладеш).

Многие страны Муссонной Азии располагают большим стадом крупного рогатого скота и буйволов, особенно пригодных для рабо­ты на вязком влажном рисовом поле. Только на Южно-Азиатском субконтиненте сконцентрировано, например, до 1/5 их суммарного мирового поголовья, исчисляемого примерно в 1300 млн животных. Молочной и тем более мясной продукции скот дает очень мало, поскольку разводится в качестве тягловой силы (лишь буйволиц содержат ради молока). Вывод о насыщенности рисоводческого хо­зяйства рабочим скотом нельзя механически переносить на Юж­ный Китай, где земледелие базируется на ручном труде и в некото­рых классификациях выделяется в качестве особого типа — грядко­вой агрикультуры.

Другие земледельческие типы сельского хозяйства. Антипо­дом рисоводству муссонных областей выступает подсечно-огневое зем­леделие, которое типологически обособляется не за счет особенно­стей отраслевой структуры, а по совокупности основных системообразующих признаков. Оно распространено преимущественно в Тропи­ческой Африке, а также в Латинской Америке и в меньшей мере в Юго-Восточной Азии и Океании. В силу своего экстенсивного харак­тера этот тип сельского хозяйства требует обширных площадей в рас­чете на одного человека, хотя располагает внутренними резервами для сокращения при необходимости продолжительности рекультивационного цикла. Подсечно-огневое земледелие оправданно считать од­ним из вариантов залежной системы: после вырубки и пожога лесно­го или кустарникового массива участок используется один—три года, а затем на 20—30 лет забрасывают. В местах относительно много­людных срок отдыха земли уменьшается до 6—8 лет и даже менее, хотя это сопряжено с угрозой деградации ландшафтов.

Такой тип хозяйства особенно свойствен областям влажных эк­ваториальных и тропических лесов, где почва в процессе использо­вания быстро теряет свое плодородие, а борьба с энергично насту­пающими на поля сорняками крайне тяжела и нередко бесперспек­тивна. Земледельцу, который все работы ведет ручными орудиями труда, разумнее расчистить новый участок, нежели продолжать воз­делывать прежний, урожайность на котором с каждым годом пада­ет. Подсечно-огневое земледелие широко представлено также и в менее влажных районах, прежде всего в саваннах. В посевах на передний план выходят зерновые (кукуруза — в Латинской Амери­ке, сорго и другие просяные — в Африке), тогда как ближе к эква­тору на подсеках выращивают преимущественно корне- и клубне­плоды: маниоку, яме, батат. Эти культуры дают наибольший выход калорий с единицы площади, но их питательная ценность низка из-за малого содержания белка и витаминов. Очень распространены смешанные посевы, когда на делянке можно встретить одновремен­но до нескольких десятков видов культурной флоры.

Поскольку обработка земли осуществляется вручную, животно­водство оторвано от ведущей отрасли и развито слабо. Содержание скота чаще имеет престижное значение, символизируя прежде все­го богатство его владельца. Зато важны охота и собирательство, которым отводится много времени, а на берегах рек и озер также и рыболовство. Эти занятия органично сочетаются с агрикультурой в едином хозяйственном комплексе и помогают более полно исполь­зовать природно-ресурсный потенциал территории.

Рассматриваемый тип хозяйствования нацелен в первую очередь на удовлетворение собственных нужд земледельцев, но сумел до­статочно успешно приобщиться к производству некоторых товар­ных культур. Часть их возделывают на отдельных участках, прежде всего в многолетних насаждениях: какао — в Гане, Нигерии, Кот-д'Ивуаре, Камеруне, кофе — в Того, Кот-д'Ивуаре. Отдельные ры­ночные культуры удалось включить в обычный подсечно-огневой цикл, например, арахис в Нигерии и Сенегале. В итоге страны Тро­пической Африки стали крупными экспортерами ряда видов сель­скохозяйственной продукции.

В сходных природных условиях (тоже в первую очередь во влаж­ных тропиках) развивается плантационное хозяйство. Быстро на­раставший в Европе в ходе промышленной революции спрос на «ко­лониальные» товары не удовлетворялся мелким туземным произ­водством, и дело взял в свои руки капитал метрополий. На фоне безбрежного моря небольших хозяйств в развивающихся странах плантации выделяются своими крупными размерами, специализа­цией на одной, реже двух-трех культурах, массовым выходом про­дукции, полностью предназначенной для рынка. На плантациях за­нята большая армия наемных рабочих, еще в недавнем прошлом очень низкооплачиваемых. Предпочтение при возделывании отдает­ся многолетним культурам, которые обеспечивают сравнительно рав­номерную загрузку рабочей силы в течение года.

Типичными для плантационного хозяйства культурами стали чай (Индия, Шри-Ланка, Кения), каучук (Малайзия. Индонезия), бана­ны (Эквадор, Колумбия и другие страны Латинской Америки), са­харный тростник (Куба), кофе (Бразилия, Колумбия), какао (Гана), масличная пальма (Малайзия, Индонезия, Нигерия, Сьерра-Леоне). Производство разместилось отдельными очагами в районах, наибо­лее благоприятных в природном отношении для той или иной куль­туры и удобно расположенных для экспорта продукции, хотя сказы­вались такие факторы, как возможность обеспечения создававших­ся хозяйств дешевой рабочей силой и снабжения ее продовольстви­ем. С возникновением плантационного сектора экономики многие колониальные и зависимые в прошлом страны приобрели монокуль­турную аграрную специализацию. Их экспорт зачастую более чем наполовину состоит из продукции одной или немногих плантацион­ных культур, например, в Эквадоре — это бананы, какао, кофе, в Колумбии — только кофе, в Гане — какао.

В последние десятилетия мировой рынок был насыщен многими товарами тропического происхождения. В связи с этим страны-про­дуценты вынуждены вводить ограничения на их производство и стре­мятся расширить отраслевую структуру своего сельского хозяйства и состав экспорта.

На географии плантационного хозяйства сказалась общая ориен­тация на сосредоточение технических культур в наиболее выигрыш­ной геоэкологической обстановке, на что зерновые уже в силу сво­его массового распространения не могут рассчитывать. Сельскохо­зяйственные растения обеих этих групп чаще всего независимы друг от друга с позиции агрономической, но потребность в их соче­тании диктуется объективными нуждами той или иной страны, уров­нем трудообеспеченности деревни, ландшафтной мозаикой терри­тории и многими прочими факторами, далеко не всегда замкнутыми собственно аграрной сферой.

Комбинации в рамках смешанного земледельческого хозяйства весьма многообразны и характерны для ряда районов Украины и юж­ных областей России, где еще в прошлом веке широко возделывали подсолнечник, сахарную свеклу, коноплю, махорку. Они сохранили свое значение в последующем, так как СССР не рассчитывал на им­порт тропического сырья, ввоз которого в Западную Европу сущест­венно ограничил в ней собственное производство ряда технических культур. Они в совокупности с зерновыми все же представлены в этом регионе, а также на юго-востоке Европы во многих районах, но на небольших площадях, во многом из-за отсутствия значительных равнинных пространств, свойственных Восточно-Европейской равнине.

В странах потребительского и малотоварного крестьянского зем­леделия могут складываться достаточно равновесные пропорции меж­ду зерновыми и техническими культурами. Причем первые обычно преобладают на поле, даже если денежный доход формируется не за их счет. Подобная картина хорошо выражена во многих частях Индии (независимо от уровня развития в них ирригации), которые концентрируют крупные посевы: арахиса — в Гуджарате и Тамилнаде, сахарного тростника — в Уттар-Прадеше и Бихаре, хлопчат­ника — в Махараштре, Гуджарате, Тамилнаде и Пенджабе, маслич­ного льна и кунжута в центральноиндийских штатах и т.д.

То же не в меньшей мере относится к северо-восточному Китаю, которому, если исключить очаги явного превалирования пшеницы, свойственно многоотраслевое земледелие. В прошлом можно было говорить об определенной «восточной» специфике благодаря крупным посевам местной просяной культуры гаоляна и особенно сои, главным производителем которой в мире была Маньчжурия, а также ввиду узкой ориентации животноводства на откорм свиней. В условиях сохраняю­щегося традиционного агропроизводства, слабо подверженного внеш­ним веяниям, технические культуры остаются по-прежнему «разма­занными» по территории. В Китае, который не был, как в свое время колонии, ареной становления специализированных районов аграрного производства под давлением извне, это проявляется вполне наглядно.

Подобная ситуация таит в себе и слабости. Показательно поло­жение с соей, ставшей главным на полях планеты масличным рас­тением с годовым урожаем порядка 100 млн т (при общей продук­ции масличных около 250 млн т). Доля в ее сборе Китая упала примерно до 15%, так что страна уступила свою былую гегемонию США, которые сумели быстро воспринять эту перспективную, бога­тую белками и ценную также в кормовом отношении культуру. США концентрируют свыше 50% мирового производства сои, а еще 1/4 суммарно сосредоточили Бразилия и Аргентина, вслед за США вы­ступающие ее главными экспортерами.

Специализированное на полевых технических культурах зем­леделие наиболее репрезентативным образом представлено на круп­ных территориях, прежде всего в США, где уже давно проявилась тенденция к глубокой порайонной дифференциации отрасли. В ре­зультате на американском Юге сложились мощные очаги по произ­водству хлопка, табака и арахиса, где сельское хозяйство приобрело одностороннее направление. Современная общемировая линия в географии данного агрикультурного типа выражается в его расту­щем тяготении к источникам орошения. Это закономерно: требова­тельность возделываемых растений к условиям внешней среды по­рождает чувствительность к колебаниям ее параметров, особенно водного, что «снимается» ирригацией.

В ряде случаев особую значимость приобретают отличительные качества отдельных компонентов природных ландшафтов, в первую очередь почв. Профессионалы полагают, что нет, пожалуй, ни одной культуры, рыночная цена которой в такой степени зависела бы от характера почвы, как у табака. Даже небольшое изменение ее свойств влияет на аромат, цвет и текстуру табака, а самые тонкие различия в продукции нередко сказываются на прибыли гораздо больше, чем раз­меры урожая. Именно это обстоятельство помогло в свое время Старому Югу (Виргиния, Северная и Южная Каролины) плюс штат Кентукки превратиться в крупнейший табаководческий район. Примечательно, что многие виды его почв, которые малопригодны для большинства других культур, оказались превосходными для табака и позволили получить знаменитые виргинские сорта. Этот район все еще остается ведущим в мире как экспортер табака (которого из США ежегодно вывозится около 250 тыс. т), но производство идет на спад. Прежнее лидирующее положение утеряно: в 1990 г. при мировой продукции 7,1 млн т доля в ней США составила едва 10%, а стремительно рас­ширяющего посевы Китая превысила 1/3.

Особого внимания заслуживает хлопчатник, поскольку опреде­ляет аграрный профиль многих тропических и субтропических тер­риторий, прежде всего с развитым орошением. Среди них масшта­бами хлопководства выделяются мощные очаги земледелия на Ве­ликой Китайской равнине и в центральноазиатских государствах, в бассейнах некоторых рек в Мексике, в долинах Инда (Пакистан, Индия) и Нила (Египет, Судан). В последнем случае важны даже не абсолютные размеры продукции, а непревзойденное качество еги­петского длинноволокнистого хлопка. В США в последние десяти­летия наблюдается частичное перемещение посевов в сухие субтро­пики Запада, куда все активнее проникает ирригация, при сдаче позиций хлопковым поясом Юга.

Нередко хлопчатник подавляет и вытесняет с полей другие куль­туры, как это было в советскую эпоху во многих среднеазиатских оазисах, где под него отводилось более 2/3 всей посевной площа­ди. Отсюда ряд тяжелых экологических и хозяйственных последст­вий, в частности, в связи с массовым распространением опасного заболевания хлопчатника — вилта, высокими дозами внесения мине­ральных удобрений для поддержания плодородия истощенной интен­сивным использованием земли, широким применением гербицидов и дефолиантов. Остальную часть пахотных площадей даже при стрем­лении к монокультуре приходится отдавать в интересах севооборо­та кормовым растениям, что подпитывает молочное скотоводство. Для таких оазисов характерны лишь те дополнительные отрасли, которые могут сочетаться с хлопководством, не занимая сущест­венных площадей: шелководство, плодоводство и виноградарство.

После распада СССР его лидирующая роль в производстве во­локнистых культур перешла к Китаю, который, динамично наращи­вая производство хлопка, дает уже около 1/4 мирового сбора хлопковолокна, равного примерно 15 млн т.

Отдельный высокоспециализированный тип земледелия образу­ет садоводческое и овощеводческое хозяйство. Плодовые и ого­родные культуры в роли подсобных всегда присутствовали на при­усадебных крестьянских участках, а небольшие сгустки производства тяготели к большим городам или к особо благоприятным местопо­ложениям. Так, в России исстари славились лук, корнеплоды, зеле­ный горошек и другие овощи с илистых земель вокруг озера Неро (с центром в г. Ростове Великом), за свои превосходные вкусовые достоинства пользовавшиеся доброй репутацией в обеих столицах.

Как правило, ценные плодовые и овощные культуры требова­тельны к природным условиям и сильно страдают от капризов при­роды. Поэтому нужны обычно значительные вложения на сооруже­ние теплиц, интенсивное удобрение, орошение (к нему прибегают даже в районах с относительно влажным климатом), следствием чего становится ориентация на получение очень высоких урожаев. Каждому району важно также использовать свои преимущества в сроках созревания продукции. Например, во Франции из разных центров огородничества в строго определенное время специальный транспорт везет овощи в Париж и другие города, и график надо выдерживать, ибо иначе на эти рынки начинает поступать продук­ция уже из других мест и цены падают.

В крупном масштабе, и притом уже давно, приобрело товарную направленность садоводство прибрежной зоны Средиземноморья. Продолжительное жаркое и сухое лето способствует созреванию высококачественных сахаристых плодов, а зимой выпадает доста­точно осадков для успешного произрастания деревьев и кустарников с глубокой корневой системой. Особенно важны такие культу­ры, как цитрусовые, инжир, многие виды орехоплодных и виноград, а также оливки, плоды которых служат источником оливкового масла. Значимость отрасли для местного населения всегда поднимали не­устойчивость богарного полеводства и расчлененность рельефа, что препятствует массовой распашке земель.

Во многих странах умеренного пояса в Европе тоже сложились очаги плодоводства обычно узкой специализации, например, на произ­водстве яблок, из которых вырабатывают сидр, во французских облас­тях Бретани и Нормандии. Особняком стоят районы виноградарства, известность которых часто определяют не объемы продукции, а ее качество. Назовем знаменитую Шампань, родину шампанских вин, или г. Коньяк во Франции, или «винный погребок» Германии землю Рейнланд-Пфальц, где изготавливают замечательные мозельские ви­на. Заметим, что, по мнению французских специалистов, с винами их страны в состоянии соперничать лишь чилийские, что лишний раз подтверждает исключительную важность местных почвенно-климатических условий, их локальной специфики.

Насаждения плодовых размещены в разных в социальном и эко­номическом плане хозяйствах, отнюдь не в равной мере затронутых процессами модернизации. Однако крупнейший на современном этапе очаг мирового производства плодовых в этом отношении достаточ­но однороден — речь идет о Калифорнии, превратившейся в уникаль­ный сельскохозяйственный район планеты. Удаленность от главных центров потребления на Северо-Востоке США была преодолена с появлением трансконтинентальных железных дорог и вагонов-ре­фрижераторов, а дефицит влаги преодолевается при необходимости за счет ирригации. Признавая выдающиеся достижения калифорний­ских селекционеров и фермеров в выведении новых урожайных и редких по другим своим достоинствам сортов и в апробации передо­вых агротехнических приемов и механизации работ в садах, хоте­лось бы подчеркнуть географическую сторону вопроса: исключи­тельное умение локализовать в каждой из многих солнечных долин штата наиболее подходящие для нее в геоэкологическом и экономи­ческом отношении плодовые культуры и сорта, т.е. с максимальным эффектом использовать агроприродный потенциал местности.

Отсюда чрезвычайное разнообразие возделываемых садовых куль­тур с преобладанием тех, что определяют облик многолетних насаж­дений в южных частях зоны умеренного климата и в субтропиках. Впечатляют масштабы производства: по продукции большинства ви­дов фруктов, кроме яблок и апельсинов, Калифорния занимает первое место в стране. Аналоги отсутствуют и на глобальном уровне: например, по сборам винограда кишмишных сортов, лимонов, абрикосов, миндаль­ных орехов этот штат превосходит даже главные страны-продуценты. Высокоспециализированное садоводство в США рассчитано прежде всего на удовлетворение их внутреннего спроса, в отличие от положе­ния в Западной Европе, где государства, будучи невелики по разме­рам, ведут между собой оживленную торговлю фруктами и овощами.

В двух случаях плодоводству принадлежит специфически важ­ная роль. Во-первых, в пустынных оазисах Северной Африки и Ара­вийского полуострова, где земледельческое хозяйство строится вок­руг финиковой пальмы — дерева удивительно многоцелевого ис­пользования, помимо получения от него плодов. Во-вторых, в гор­ных районах Пригиндукушья, особенно в северной части Кашмира, где на высотах 2300—3000 м террасированные обрабатываемые зем­ли заняты почти исключительно абрикосовыми садами. Сушеный абрикос — важнейший пищевой продукт местных жителей, почти единственный, которого им хватает на круглый год.

Животноводческие и смешанные животноводческо-растениеводческие типы сельского хозяйства. В настоящее время в ряде тропических областей по мере улучшения путей сообщения горные территории начинают ориентироваться на развитие товарного плодо­водства (а также картофелеводства). По этой причине в индийских Гималаях небывалыми темпами растут площади под яблоневыми на­саждениями в расчете на сбыт продукции на жарких равнинах, где яблоня не произрастает. Тем самым плодоводство может стать осью хиреющей экономики таких малоземельных районов, которым свойст­венен тип смешанного горного сельского хозяйства. В идеальном варианте оно базируется на эксплуатации естественных ресурсов раз­ных вертикальных поясов и носит многоотраслевой характер. Общая картина складывается в сильной степени под влиянием азональных факторов. Взаимосвязи и соотношения главных отраслей весьма из­менчивы в порайонном разрезе, находясь под воздействием локаль­ных особенностей местности и испытывая также зависимость от струк­туры высотной поясности в каждой конкретной горной системе.

С земли прокормиться трудно, несмотря на стремление максимально использовать ее под посевы, прежде всего тех культур, что в совокуп­ности могут наиболее полно удовлетворить продовольственные и про­чие нужды горцев. Важным подспорьем практически всегда служит продукция, получаемая от домашнего скота. Его сезонные перегоны в верхние растительные пояса вплоть до альпийских лугов составляют неотъемлемую часть годового жизненного цикла населения.

Рассмотренный тип аграрного производства — первый, в котором разведение скота занимает как минимум полноправное положение наряду с земледелием. За точку отсчета при последующем анализе целесообразно взять зерновое хозяйство степной зоны, поскольку на более засушливых территориях оно уступает ведущую позицию пастбищ­ному скотоводству, а в более влажных областях развитие отраслей живот­новодства происходит на принципиально иных, интенсивных началах.

В первом случае в обрабатываемом клине увеличивается доля паров, необходимых для того, чтобы гарантировать накопление вла­ги в почве, и снижается общий уровень распаханности земель. Со­ответственно на задний план отходит практика возделывания куль­турных растений. В результате скот в меньшей мере опирается на полевые корма, и преобладающим становится его содержание на естественных пастбищах. Отсюда формирование типов явственно выраженного экстенсивного хозяйства.

Один из них имеет молодые исторические корни — животно­водство на ранчо. Оно возникло, во многом подобно посевам пше­ницы на экспорт, преимущественно в переселенческих странах, где земля была избыточным ресурсом сравнительно с другими фактора­ми производства. Жизнеспособными стали очень крупные хозяйст­ва, часто площадью несколько десятков тысяч гектаров, а в них исключительно те отрасли, что отличаются низкой трудоемкостью. Такая картина сложилась в засушливых областях Нового Света: в Северной и Южной Америке и Австралии, а также в южной части Африки. Животноводство на ранчо с самого начала было прочно связано с мировым рынком (лишь в США оно перешло на удовлет­ворение внутреннего спроса) и обрело на нем надежную нишу, по­ставляя шерсть, баранину и мясо крупного рогатого скота.

Главная трудность при занятиях экстенсивным хозяйством — обеспечение его устойчивости, поскольку оно слишком зависимо в результатах своей деятельности от естественной продуктивности угодий, которая, в свою очередь, сильно колеблется из-за неста­бильности условий атмосферного увлажнения. В малоблагоприят­ные годы задача состоит в том, чтобы избежать перегрузки и выби­вания пастбищ и одновременно не допустить истощения скота. По­этому понятно стремление заготовить запасы страховых кормов. При наличии на ранчо орошаемых участков их отводят под фураж­ные культуры и сеяные травы, что позволяет откармливать животных на месте. В ином случае молодняк бывает выгоднее продавать в соседние земледельческие районы для последующего доращивания.

Не без серьезных оснований отдельным типом сельского хозяй­ства можно считать отгонное животноводство, которое не огра­ничивается территориальными рамками индивидуальных землевла­дений и сопряжено с перемещениями скота на весьма большие расстояния. В ряде случаев ощущается типологическая близость к ранчевому хозяйству, например на горном Западе США. В этой географической области многие частные стада с ферм по нескольку месяцев в году, согласно лицензиям, располагаются на землях, ко­торые принадлежат или находятся под управлением правительст­венных ведомств, прежде всего Лесной службы США. То обстоя­тельство, что общественный земельный фонд включает как зимние, так и летние кормовые угодья, а также «промежуточные» простран­ства, на которых добывает себе пропитание скот, перегоняемый с одних пастбищ на другие, делает сезонные миграции вполне оправданным и распространенным явлением.

При явно менее жестком регулировании «свыше» сходным обра­зом используются земли в глубинной части северо-восточной Бра­зилии, где устойчивое к засухам и негостеприимное по отношению к людям колючее редколесье чередуется с кустарниковой и злако­вой растительностью. Местное хозяйство вынуждено основываться почти исключительно на экстенсивном разведении крупного рога­того скота, который свободно содержится на фактически никому не принадлежащих пастбищных просторах. В данном случае здесь можно говорить о затянувшемся периоде пионерного освоения области, подверженной частым стихийным бедствиям.

Переходный характер данного типа сельского хозяйства подтверж­дается, если отнести к нему отгонное животноводство Центральной Азии и Казахстана, которое возникло на базе кочевых и полукоче­вых форм жизнедеятельности коренного населения. По существу при переводе прежних номадов на оседлость сохранился, опираясь во многом на традиционные производственные приемы и используя прежние направления миграции стада, вековой способ содержания скота на разносезонных пастбищах. Однако произошло укрепление материальной базы отрасли, и протяженность перегонов скота на лето в горы или на северные степные равнины постепенно сокраща­лась. Само животноводство стало более специализированным бла­годаря государственному стимулированию каракулеводства и тон­корунного и полутонкорунного овцеводства.

В поясе пустынь и полупустынь Старого Света — от атлан­тического побережья Африки на западе вплоть до Гималаев на вос­токе — сохраняется кочевое и полукочевое хозяйство. Связанное с ним население, передвигаясь со своими стадами с одних пастбищ на другие, ориентировано на кормовые ресурсы, которые в ином случае остались бы вне оборота. В зависимости от характера ис­пользуемых угодий разводятся разнообразные виды скота: верблю­ды, овцы, козы, лошади, в меньшей степени крупный рогатый скот. Распространены преимущественно породы малопродуктивных, но неприхотливых и выносливых животных, способных выдерживать длительные перегоны. Влияние природной среды сказывается с боль­шой силой, и падеж в стаде при засухе, гололеде и прочих небла­гоприятных стихийных явлениях бывает очень высоким. Однако опо­ра на даровые корма сделали экономически жизнеспособным этот экстенсивный тип аграрного производства.

Пастбищные земли увязываются в хозяйственный комплекс за счет многообразных миграций, среди которых две ведущие формы — горизонтальная и вертикальная. В первом случае перемещения опре­деляются годовым ритмом и характером водообеспечения равнинной территории. Направления сезонных миграций тесно зависят от лока­лизации доступных источников влаги. Изменчивый год от года про­странственный «рисунок» выпадения атмосферных осадков требует гибкости в выборе горизонтальных маршрутов, что отчетливо просле­живается у бедуинов Аравийского полуострова. Вертикальный нома­дизм представлен двумя главными видами: а) в пределах одной орог­рафической системы, когда миграции происходят из межгорных долин и котловин на близлежащие альпийские пастбища и имеют протяжен­ность иногда лишь 20—30 км; б) с низменностей в горы на расстоя­ние в сотни километров по устойчивым трассам, привязанным к пере­валам и проходам. Такая стабильность передвижений создала усло­вия для налаживания прочных связей с крестьянами тех территорий, по которым пролегают миграционные пути.

В мировой торговле товарам кочевого скотоводства принадле­жит скромное место, хотя некоторые страны, где отрасль сохраняет весомые позиции, например Афганистан, выделяются экспортом жи­вотноводческой продукции — прежде всего каракуля, а также мер­лушки, шерсти, козьих шкур, пуха и др.

В целом же кочевое хозяйство — очень важный в историко-культурном отношении и чрезвычайно интересный в эволюционном плане, но угасающий на наших глазах тип агропроизводства. Рост земледелия сокращает площадь пастбищ, уже сильно истощенных многовековой эксплуатацией, а транспортное строительство лиша­ет номадов их побочных занятий, связанных в прошлом с караван­ной торговлей. Во многих аридных областях остро стоит вопрос о переводе кочевого населения на оседлость.

В принципиально иных, но тоже экстремальных условиях на зем­лях тундр и притундровых редкостойных лесов функционирует оле­неводческое хозяйство, строящееся сходным образом на использо­вании сезонных пастбищ. Оно дополняется охотой и морскими про­мыслами, без чего, пожалуй, невозможно обойтись, но практически полностью оторвано от агрикультуры. Оленеводство сложилось в условиях изолированного существования северных народностей и, несмотря на свою экономическую маломощность, все же было в силах полностью удовлетворить все потребности занятого в нем малочисленного населения; торговые связи поныне остаются для оленеводов второстепенным делом.

На территориях с умеренным климатом, более влажным, чем в специализированных на пшенице районах, агропроизводство пошло по пути увеличения трудовых и материальных вложений, диверси­фикации отраслевой структуры и становления смешанного земледельческо-животноводческого интенсивного хозяйства. В нем обе составляющие имеют товарное назначение и многопланово свя­заны между собой, что обусловливает богатство территориально-отраслевых комбинаций и функционирование разных по профилю аграрных и агропромышленных предприятий.

В России наиболее репрезентативные варианты данного типа про­слеживаются прежде всего в лесостепной зоне Восточно-Европейской равнины, хотя и не замкнуты только ее пределами. Определяющая черта — высокая степень распаханности земель, что привело к несом­ненному дефициту лугов и выгонов, и большая напряженность в ис­пользовании обрабатываемых угодий. Широкое присутствие на полях наряду с пшеницей и другими зерновыми также требовательных к плодородию почвы и быстро ее истощающих пропашных культур за­ставляет прибегать к сложным севооборотам. Нужда в севооборотах диктуется заодно необходимостью обеспечить разнообразными кор­мами скот, находящийся на 90% на стойловом содержании. Частично задача решается благодаря наличию побочной продукции ведущих тех­нических культур — сахарной свеклы и подсолнечника, концентра­цией посевов которых еще недавно выделялся СССР, а в его составе Украина. Особенно ценна в этом отношении сахарная свекла.

Ее продолжают активно выращивать в государствах, расположенных в среднеевропейской полосе, — в Польше, Германии, Франции, Великобритании. Возделывание же в них ряда других технических растений, например, рапса или конопли, стало малорентабельным из-за дешевого заморского сырья и резко пошло на спад. По размерам производства сахарная свекла, сборы которой предназначаются главным образом для удовлетворения внутреннего спроса, примерно в 1,8 раза уступает более урожайному сахарному тростнику, культивируемому в низких широтах в значительной степени в целях экспорта (годовая продукция сахара-сырца в мире превосходит 110 млн т).

Зато в средней полосе Западной Европы на полях представлен крайне богатый и все более разнообразный набор фуражных куль­тур, помимо таких зерновых, как кукуруза, ячмень и овес, включа­ющий многие виды сеяных трав и кормовых корнеплодов. Прогрес­сивное преобразование и укрепление фуражной базы, резко умень­шившее зависимость от ввоза кормов, создало отличную опору для большинства отраслей животноводства: разведения мясного и мо­лочного крупного рогатого скота, свиноводства, бройлерного хозяй­ства, производства яиц. Имеются примеры и сравнительно узкой специализации, обусловленной ориентацией на экспорт. Так, дат­ское сельское хозяйство сосредоточилось в расчете на английский рынок на получении беконной свинины, составляющей по стоимо­сти около 40% всей животноводческой продукции страны.

По мере движения к северу, к границе зоны лиственных лесов и в подзону южной тайги на Восточно-Европейской равнине фоновым становится северный вариант рассматриваемого типа. В составе сель­скохозяйственных угодий пашня еще превалирует, но существенно повышается доля естественных кормовых угодий. Товарные зерно­вые, среди которых появляется рожь, не утрачивают значимости. но их производство в северной части сплошной земледельческой полосы, протянувшейся от Псковской до Пермской области, уже не обеспечивало в СССР возмещения общественно необходимых за­трат. Среди технических культур явно выделяются две: картофель, имеющий многообразное применение — продовольственное, кормо­вое и промышленное, и лен-долгунец, который традиционно был важной экспортной статьей в России.

Для местностей, где вегетационный период короток и характери­зуется невысокими температурами, картофель трудно заменим, по­скольку в подобных природных условиях действительно хорошо уда­ется из культур, чья продукция может рассчитывать на массовый сбыт. Посевы протягиваются на запад через Польскую и Северо­германскую низменности вплоть до побережья Атлантического оке­ана в Бретани. Однако, если, например, сахарная свекла занимает во Франции плодородные земли, то под картофель отведены и весь­ма бедные почвы, в частности, развившиеся на древних кристалли­ческих породах. При мировом сборе картофеля более 300 млн т в год основную долю урожая дают Россия, Беларусь, Польша и Гер­мания (а вне Европы — Китай).

Лен главенствовал в качестве рыночного продукта во многих за­падных районах Восточно-Европейской равнины, отличающихся хо­рошей влагообеспеченностью. Эта лубяная культура нуждается в обиль­ном удобрении и требует многопольных севооборотов. Учитывая еще ее большую трудоемкость, становится понятной явно выраженная тен­денция к сокращению занимаемых льном площадей в свете депопуля­ции деревни в Нечерноземной зоне России и Беларуси.

Пахотный клин, хотя и продолжает использоваться в интересах товарных отраслей растениеводства, призван выполнять также другую функцию — служить источником дополнительных кормов. С учетом продукции естественных и мелиорированных лугов, сено­косов и выгонов создались предпосылки для содержания разнооб­разного по составу стада, включая крупный рогатый скот молочно­го и мясного направления, свиней, шубных овец.

Молочное хозяйство приурочено к районам умеренного климата с относительно небольшими амплитудами температур, где равномер­ное выпадение осадков в течение года и непродолжительный вегета­ционный сезон делают оправданным возделывание полевых культур на зеленый корм. В подобных случаях, например, в Новой Англии (США) или в Норвегии, где доля пригодных к обработке земель неве­лика и пашня раздроблена на мелкие участки, оказалось целесообраз­ным использовать пастбища и сенокосы для разведения молочного скота. Для выпаса животных предпочтительнее равнинный и слабо­холмистый рельеф, но специализированное молочное скотоводство хоро­шо представлено и в горных районах, как-то в Швейцарии и Австрии. В таких случаях особенно выражен упор на производство наиболее транспортабельных видов молочных товаров: сыров, сухого молока, молочных консервов. Чаще всего, но, разумеется, не полностью и эта продукция предназначается для внутреннего рынка.

По совокупности природных и экономических факторов молоч­ное хозяйство получило массовое распространение в промышленно развитых странах: Великобритании, прежде всего в ее более влажной западной части, государствах Северной Европы, Новой Зеландии, США (пояс молочного животноводства на западе Приозерных шта­тов). Производство молока в мире в 1993 г. составило 518 млн т (в том числе коровьего молока — 447 млн т), из которых 25% пришлось на страны Западной Европы, более 15 — на государства, входившие в СССР, и около 13% — на США.

Молочное хозяйство ведется на интенсивной основе, и в нем численно превалируют мелкие и средние фермы. При этом в одних странах, например, Финляндии или Дании, климатические условия вынуждают сочетать летний выпас со стойловым содержанием скота в зимнее время, в других, например, Австралии и Новой Зеландии скот круглогодично находится на пастбищах. В Новой Зеландии эти угодья в большой степени подверглись улучшению, так что в подавляющем числе графств не менее 80% обрабатываемой площа­ди занято сеяными пастбищами. Культурное луговодство стало клю­чом к превращению этой страны в выдающегося экспортера молоч­ных продуктов. Большое внимание уделяется мелиорации, удобре­нию и обустройству естественных кормовых угодий также и в дру­гих очагах специализированного молочного животноводства.

Путем направленного подбора трав удается повысить вкусовые достоинства молока и, следовательно, выделываемых из него масла и сыров. Успехи отрасли тесно связаны и с созданием в процессе длительного племенного отбора высокопродуктивных пород, способ­ных обеспечить адекватную отдачу от потребляемых кормов. В Ни­дерландах годовые удои коров наиболее распространенной черно-пестрой породы в среднем составляют около 5000 кг молока при жирности 4,35%. В России доброй славой пользуются холмогор­ская, костромская и ярославская породы, названные так по соот­ветствующим центрам молочного производства.

В развивающихся странах выделение молочного животноводст­ва в форме самостоятельной отрасли протекает медленно и в луч­шем случае ограничивается сферой пригородного хозяйства. Этот процесс происходит на базе стойлового содержания скота пока пре­имущественно в государствах Латинской Америки. В целом же ма­лочисленность парка грузовых автомашин и разреженность сети хороших дорог в этих странах резко ограничивают дальность пере­возок произведенных крестьянами товаров в города. Даже в центры людностью более 1 млн жителей овощи — главный продукт приго­родного хозяйства в тропиках — доставляются в основном из дере­вень, расположенных в радиусе до 50—60 км. Становление райо­нов соответствующей аграрной направленности совершается по-преж­нему под диктатом фактора транспортных издержек.

Что же касается промышленно развитых государств, то в них современное пригородное агропроизводство перестает подчиняться былым правилам размещения, которые прежде всего диктовались величиной затрат на перевозку продукции. Прогресс транспорта, широкая практика консервирования и замораживания продукции и другие новейшие веяния ведут к сокращению в пригородных зонах сельскохозяйственной активности, в первую очередь, в молочном животноводстве, а также и в ряде других характерных отраслей: овощеводстве, свиноводстве, птицеводстве. Наиболее отчетливо этот процесс ощущается в США. Благодаря появлению, например, авто­рефрижераторов свежее молоко теперь доставляют на расстояние до 1500 км, тогда как для молока во флягах это дистанция не превышает 150 км. В транспортировке дорогостоящей продукции (персики, клубника, спаржа, цветы) все шире участвует и авиация, включенная в межконтинентальные перевозки, например цветов из Кении. Показательно, что агломерация Нью-Йорка, в которой со­средоточено примерно 18 млн человек, удовлетворяет за счет мест­ных хозяйств свои потребности в картофеле и свинине на 2%, в овощах — на 40%.

Однако это не означает, что в зоне вокруг больших городов и агломераций не продолжают функционировать традиционные отрас­ли. Их представляют: 1) многочисленные в наши дни фермы с час­тичной занятостью на них владельцев, снабжающие в скромных размерах свежими фруктами, ягодами и овощами потребителей из близлежащих городов; 2) крупные сельхозпредприятия по сути про­мышленного характера — «фабрики» молока и яиц, мощные теп­личные и парниковые хозяйства и т.д.

Вместе с тем пригородное хозяйство в странах с развитой экономи­кой остается весьма эффективным. Сказывается непосредственная близость центров нововведений, сопряженная с насыщенностью опыт­ными станциями, питомниками и другими учреждениями аграрного профиля, которые выступают пионерами массового внедрения до­стижений науки и перевода агропроизводства на индустриальные рельсы. В прилежащих к городам ареалах сельское хозяйство ак­тивнее, чем в остальных, вынуждено конкурировать с другими от­раслями за рабочую силу и за земельные и финансовые ресурсы, что заставляет прибегать к интенсивным технологиям для достиже­ния высокой продуктивности и высокой производительности труда.