Падение Софьи. Взрыв в отношениях Петра с Софьей назревал давно.
Подраставший царь, занятый “потешными играми”и учением, с явным неудовольствием и плохо скрываемым раздражением следил за действиями старшей сестры-правительницы.
Таков был его характер: упрямый, самостоятельный и резкий. В январе 1689 г. царица-мать женила сына, чтобы, как она надеялась, остепенить его. Сыскала ему невесту-красавицу, молодую девицу Евдокию Лопухину. По тогдашним понятиям царь, женившись, становился вполне взрослым, зрелым человеком, правителем; регентша уже не была нужна.[1] Софья Алексеевна как будто замышляла дворцовый переворот. Новый начальник Стрелецкого приказа Ф. Л. Шакловитый, по сообщениям некоторых современников, пытается опереться на стрельцов, чтобы отстранить Петра от власти, а Софью возвести на престол.
Но стрелецкие начальники не склонились к заговору, некоторые же из рядовых стрельцов, наоборот, были готовы к решительным мерам. В ночь с 7 на 8 августа 1689 г. в Кремле поднялся переполох, откуда-то появилось подметное письмо: петровские “потешные”идут в Москву, чтобы побить Софью, царя Ивана и многих других. Вмиг заперли все кремлевские ворота, один отряд стрельцов встал под ружье в Кремле, другой на Лубянке.
Для чего? Никто толком не знал. Двое стрельцов, тайных сторонников Петра, ночью поскакали из Москвы в Преображенское. Они сочли, что стрельцы в Москве собрались не для охраны, а для похода против Петра. О том и сообщили царю. Поднятый с постели, плохо соображая со сна, что же происходит, испуганный до крайности царь в одном белье бежал к ближайшему лесу. Прислушиваясь, он ждал услышать топот враждебных стрельцов. Все было тихо. Но страх не оставлял его. Куда бежать, что делать? Скоро близкие люди принесли ему одежду и седло, подвели лошадь, и Петр всю ночь мчался в Троицкий монастырь.
Утром он прискакал в монастырь, упал на постель и весь в слезах поведал архимандриту о страшной опасности, нависшей над ним, просил укрыть его, защитить. Тревога в связи с ожидавшимся походом стрельцов в Преображенское была ложной Но она привела к взрыву. Может быть, кто-то подготовил эти события? Использовал сложившуюся обстановку? Недаром некоторые уже тогда думали и говорили об умной режиссуре князя Бориса Алексеевича Голицына, ближайшего тогда к Петру человека, двоюродного брата фаворита Софьи. Весть о бегстве Петра в Троицу была для Софьи неожиданной, встревожила ее. Петр между тем развил бешеную деятельность: послал в Москву приказ солдатским и стрелецким начальникам немедленно явиться к нему со своими полками.
Те потянулись к Троице, и все попытки Софьи и Шакловитого остановить их не имели успеха. Софья послала к брату патриарха для уговоров, но Потешные имели свой двор, управление, казну.
На реке Яузе, в окрестностях Преображенского, построили Пресбург — “потешную фортецию”, каковую осаждали по всем правилам воинского искусства. Под Москвой, недалеко от села Преображенского (место жительства Петра и его матери), располагалась Немецкая слобода (Кокуй) — средоточие иноземцев, мастеров всякого рода, военных специалистов. Они появились в русской столице уже давно Петр, вызывая нередко удивление и осуждение у ревнителей московской старины и благочестия, сближается с иноземцами, лютеранами и католиками, которых патриарх Иоаким и многие другие не называли иначе, как богомерзкими еретиками, чуть ли не исчадиями ада. С помощью новых учителей из иностранцев Петр усвоил основы арифметики и геометрии, артиллерии и фортификации. Узнал правила вождения судов, возведения крепостей, мог высчитать полет пушечного ядра, управляться с астролябией.
Петр, ставший господином положения (почти все полки явились к нему, на его же стороне оказалось и большинство служилого дворянского сословия), диктует свою волю — в первую очередь выдать Шакловитого и его сообщников; Софья в безвыходном отчаянии соглашается с требованием брата. 7 сентября Шакловитого и его сторонников из числа стрельцов привозят в Троицкий монастырь и после допросов и пыток, через пять дней, казнят.
Вскоре Петр прибыл в Москву. Софью в конце сентября удалили от двора, и под именем сестры Сусанны она поселилась в келье Новодевичьего монастыря.
В. В. Голицын был сослан в Сибирь. Началось самостоятельное правление Петра I.[5] Заключение Софья была забыта почти сразу после погребения. Если же впоследствии о ней и вспоминали историки, то лишь как об «интриганке», едва не загубившей благородное дело Петра, поскольку «властолюбию пожертвовала совестью, а темпераменту - стыдом». Так, например, считал Ключевский. Но когда политика сочеталась с нравственностью и кто из власть имущих жертвовал темпераментом во имя стыда? Я не жду ответа на этот риторический вопрос.
Не только исторические факты, даже внешность Софьи потомки исказили до неузнаваемости. На портрете, написанном Ильей Репиным, изображена тучная, коренастая женщина с искаженным от ярости лицом. Правда, смотрит она на трупы стрельцов, висящие за окнами ее кельи, а такое зрелище, согласитесь, не способствует милому и кроткому выражению. Но даже современники художника критиковали портрет, как абсолютно не соответствовавший действительности.
Сохранился прижизненный портрет Софьи - женщины с круглым, несколько простоватым лицом, с нашей точки зрения, даже миловидным. Для современников Софьи ее внешность была далека от идеала. Красавица должна была быть белолица, румяна, черноброва. Посему на все лицо в несколько слоев накладывались белила, щеки красили ярко-красной краской, брови выводили сажей. Ничего похожего на портрете Софьи нет. [8] Нет, доброй памяти потомков она не удостоилась. Уж коли на Руси берутся что-нибудь крушить, то вдребезги, без малейшего снисхождения.
Так и с Софьей - уничтожили, оклеветали и забыли, но получилось, что Петр боролся за власть не с достойной его умной и сильной противницей, а просто с глупой и развратной злодейкой. Спрашивается, что же так долго возился? Признать за Софьей, за женщиной, ее подлинные достоинства - никогда. Получится, что женщины способны управлять государством, да еще русские, а не «пришлые немки". Софья была старшей дочерью царя Алексея Михайловича, его первенцем.
Родись она мальчиком, вопроса бы не возникло о том, кому наследовать трон и власть и реформы в России, глядишь, пошли бы менее коротким, но не таким кровавым путем [7]