| Группы | Потребляемых продуктов | Расхода в рублях | ||||||||
| Муки ржаной, мер | Муки ячневой и пшенной, пудов | Пшена и гречи, мер | Муки пшеничной и крупчатки, фунтов | Картофеля, мер | Всего земледельч. Продуктов в переводе на рожь | Мяса, пудов | На пищу | На остальное личное потребление | Всего | |
| А) | 17,3 | 0,1 | 2,5 | 4,7 | 17,4 | 23,08 | 0,8 | 19,7 | 5,6 | 25,3 |
| Б) | 18,5 | 0,2 | 2,9 | 4,7 | 8,7 | 22,89 | 0,7 | 22,7 | 4,8 | 27,5 |
| В) | 26,5 | 0,3 | 3,0 | 7,3 | 12,2 | 31,26 | 1,5 | 29,6 | 7,3 | 36,9 |
| Г) | 26,2 | 1,4 | 4,3 | 2,0 | 9,0 | 32,21 | 1,8 | 30,7 | 8,3 | 39,0 |
| Д) | 27,4 | - | 3,4 | 6,0 | 13,6 | 32,88 | 2,3 | 32,4 | 13,9 | 46,3 |
| Е) | 27,4 | - | 3,4 | 6,0 | 13,6 | 32,88 | 2,3 | 321,4 | 13,9 | 46,3 |
| 24,9 | 0,5 | 3,7 | 5,5 | 10,4 | 33,78 | 1,4 | 29,1 | 7,8 | 36,9 |
Для сопоставления с этим данных о жизненном уровне сельских рабочих, мы можем взять, во-1-х, средние цены на труд. За 10 лет (1881—1891) средняя плата годовому батраку в Воронежской губернии была 57 руб., считая же и содержание — 99 руб.[113], так что содержание стоило 42 рубля. Размеры личного потребления батраков и поденщиков с наделом (безлошадных и однолошадных крестьян) стоят ниже этого уровня. Стоимость всего содержания семьи составляет лишь 78 руб. у безлошадного “крестьянина” (при семье в 4 души) и 98 руб. у однолошадного (при семье в 5 душ), т. е. меньше, чем стоит содержание батрака. (Мы исключили из бюджетов безлошадного и однолошадного расходы на хозяйство и на подати и повинности, ибо надел сдается в этой местности не дешевле, чем за подати.) Как и следовало ожидать, положение рабочего, привязанного к наделу, оказывается хуже, чем положение рабочего, свободного от этой привязи (мы пе говорим уже о том, в какой громадной степени прикрепление к наделу развивает отношения кабалы и личной зависимости). Денежный расход батрака несравненно выше, чем денежный расход на личное потребление у однолошадного и безлошадного крестьянина. Следовательно, прикрепление к наделу задерживает рост внутреннего рынка.
Во-2-х, мы можем воспользоваться данными земской статистики о потреблении батраков. Возьмем данные из “Сборника стат. свед. по Орловской губ.”, по Карачевскому уезду (т. V, в. 2, 1892), основанные на сведениях о 158 случаях батрачества[114]. Переводя месячный паек на годовой, получаем:
| Содержание батрака Орловской губернии | Содержание “крестьянина” Воронежской губернии | ||||
| Minim. | Maxim. | среднее | однолошадн | Безлошадн. | |
| Ржаной муки, пудов | 15,0 | 24,0 | 21,6 | 18,5 | 17,3 |
| Круп, пудов | 4,5 | 9,0 | 5,25 | 2,9 | 2,5 |
| Пшена, пудов | 1,5 | 1,5 | 1,5 | 4,8 | 4,9 |
| Картофеля, мер | 18,0 | 48,0 | 26,9 | 8,7 | 17,4 |
| Всего в переводе на рожь[115] | 22,9 | 41,1 | 31,8 | 22,8 | 23,0 |
| Сала, фунтов | 24,0 | 48,0 | 33,0 | 28,0 | 32,0 |
| Стоимость всей пищи в год, в рублях | - | - | 40,5 | 27,5 | 25,3 |
Следовательно, по своему жизненному уровню однолошадные и безлошадные крестьяне стоят не выше батраков, приближаясь даже скорее к mininimum'y жизненного уровня батрака.
Общий вывод из обзора данных о низшей группе крестьянства получается, следовательно, такой: и по отношению ее к другим группам, вытесняющим низшее крестьянство из земледелия, и по размерам хозяйства, покрывающего лишь часть расходов на содержание семьи, и по источнику средств к жизни (продажа рабочей силы), и, наконец, по жизненному уровню эта группа должна быть отнесена к батракам и поденщикам с наделом[116].
Заканчивая этим изложение земско-статистических данных о крестьянских бюджетах, мы не можем не остановиться на разборе тех приемов, которые употребляет для разработки бюджетных данных г. Щербина, составитель “Сборника оценочных сведений” и автор статьи о крестьянских бюджетах в известной книге: “Влияние урожаев и хлебных цен и т. д.” (т. II)[xlix]. Г-н Щербина заявляет к чему-то в “Сборнике”, что он пользуется теорией “известного политико-эконома К. Маркса” (стр. 111); на самом же деле он прямо извращает эту теорию, смешивая различие между постоянным и переменным капиталом с различием между основным и оборотным капиталом (ibid.), перенося без всякого смысла эти термины и категории развитого капитализма на крестьянское земледелие (passim) и т. д. Вся обработка бюджетных данных у г. Щербины сводится к одному сплошному и невероятному злоупотреблению “средними величинами”. Все оценочные сведения относятся к “среднему” крестьянину. Доход с земли, вычисленный для 4-х уездов, делится на число хозяйств (вспомните, что у безлошадного этот доход около 60 руб. на семью, а у богача — около 700 руб.). Определяется “величина постоянного капитала” (sic!!?) “на 1 хозяйство” (стр. 114), т. е. стоимость всего имущества, определяется “средняя” стоимость инвентаря, средняя стоимость торгово-промышленных заведений (sic!) — 15 рублей на 1 хозяйство. Г-н Щербина игнорирует ту мелочь, что эти заведения находятся в частной собственности зажиточного меньшинства, и делит их на всех “уравнительно”! Определяется “средний” расход на аренду (стр. 118), составляющий, как мы видели, 6 рублей у однолошадного и 100—200 руб. у богача. Все это складывается и делится на число хозяйств. Определяется даже “средний” расход на “ремонт капиталов” (ibid.). Что это значит, — аллах ведает. Если это означает пополнение и ремонт инвентаря и скота, то вот приведенные уже нами выше цифры: у безлошадного этот расход равен 8 (восьми) копейками 1 хозяйство, а у богача — 75 рублям. Не очевидно ли, что если мы будем складывать подобные “крестьянские хозяйства” и делить на число слагаемых, то у нас получится “закон средних потребностей”, открытый г-ном Щербиной еще в сборнике по Острогожскому уезду (т. II, вып. II, 1887) и столь блистательно примененный впоследствии? А затем уже из такого “закона” нетрудно сделать вывод, что “крестьянин удовлетворяет не минимальные потребности, а средний уровень их” (с. 123 и мн. др.), что крестьянское хозяйство являет особый “тип развития” (с. 100) и т. п., и т. д. Подкреплением этого нехитрого приема “уравнивать” сельский пролетариат и крестьянскую буржуазию является знакомая уже нам группировка по наделу. Если бы мы применили ее, например, к бюджетным данным, то мы соединили бы в одну группу таких, например, крестьян (в категории многонадельных, с 15—25 дес. надела на семью): один сдает половину надела (в 23,5 дес.), сеет 1,3 дес., живет главным образом “личными промыслами” (удивительно, как это хорошо звучит!), получает доходу 190 руб. на 10 душ об. пола (бюджет № 10 по Коротоякскому уезду). Другой приарендовывает 14,7 дес., сеет 23,7 дес., держит батраков, получает 1400 руб. доходу на 10 душ об. пола (бюджет № 2 по Задонскому уезду). Не ясно ли, что мы получим особый “тип развития”, если будем складывать хозяйства батраков и поденщиков с хозяйствами крестьян, нанимающих рабочих, и делить сумму на число слагаемых? Стоит только пользоваться всегда и исключительно “средними” данными о крестьянском хозяйстве, — и все “превратные идеи” о разложении крестьянства окажутся раз навсегда изгнанными. Именно так и поступает г. Щербина, применяя подобный прием en grand[117] в своей статье в книге: “Влияние Урожаев и т. д.”. Здесь делается грандиозная попытка учесть бюджеты всего русского крестьянства — все посредством тех же самых, испытанных, “средних”. Будущий историк русской экономической литературы с удивлением отметит тот факт, что предрассудки народничества привели к забвению самых элементарных требований экономической статистики, обязывающих строго разделять хозяев и наемных рабочих, какой бы формой землевладения они ни были объединены, как бы ни были многочисленны и разнообразны переходные типы между ними.