VI. РАЙОН ЛЬНОВОДСТВА

 

На описании двух первых районов капиталистиче­ского земледелия мы остановились довольно подробно ввиду их обширности и типичности наблюдаемых там отношений. В дальнейшем изложении мы будем огра­ничиваться уже более краткими указаниями относи­тельно некоторых важнейших районов.

Лен — главнейшее из так называемых “промышлен­ных растений”. Уже этот термин указывает на то, что мы имеем здесь дело именно с торговым земледелием. Например, в “льняной” Псковской губернии лен издавна уже представляет для крестьянина “первые деньги”, по местному выражению (“Военно-стат. сборник”, 260). Производство льна является просто одним из средств добывать деньги. Пореформенная эпоха характери­зуется, в общем и целом, несомненным ростом торгового льноводства. Так, в конце 60-х годов размеры произ­водства льна в России определялись приблизительно в 12 миллионов пудов волокна (ibid., 260); в на­чале 80-х годов — в 20 млн. пудов волокна (“Ист.-стат. обзор промышленности России”, т. I, СПБ. 1883, стр. 74); в настоящее время в 50-ти губерниях Евр. Рос­сии собирается свыше 26 млн. пуд. льняного волокна[217]. В собственно льноводном районе (19 губерний нечер­ноземной полосы) площадь посевов льна изменя­лась в последнее время так: 1893 — 756,6 тыс. дес.; 1894 — 816,5 тыс. дес.; 1895 — 901,8 тыс. дес.; 1896 — 952,1 тыс. дес. и 1897 — 967,5 тыс. дес. Во всей же Евр. России (50 губ.) было в 1896 г. 1617 тыс. дес. под льном, а в 1897 — 1669 тыс. дес. (“Вестн. Фин.”, ibid., и 1898, № 7) против 1399 тыс. дес. в начале 1890-х годов (“Произв. силы”, I, 36). Точно так же и общие отзывы в литературе свидетельствуют о росте торгового льноводства. Например, относительно первых двух десятилетий после реформы “Ист.-стат. обзор” констатирует, что “область культуры льна с промыш­ленною целью увеличилась несколькими губерниями” (1. с., 71), на что особенно повлияло расширение же­лезнодорожной сети. О Юрьевском уезде Владимирской губернии г. В. Пругавин писал в начале 80-х годов: “Посевы льна получили здесь чрезвычайно широкое распространение за последние 10—15 лет”. “Некоторые многосемейные домохозяева продают льна на 300—500 и более рублей ежегодно... Покупают” (лен на семена) “в г. Ростове... Здешние крестьяне чрезвычайно вни­мательно относятся к выбору семян” (“Сельская об­щина, кустарные промыслы и земледельческое хозяй­ство Юрьевского уезда Владимирской губ.”. М. 1884, стр. 86—89). В земско-статистическом сборнике по Тверской губ. (т. XIII, в. 2) отмечается, что “важней­шие хлеба яровых полей, ячмень и овес, уступают место картофелю и льну” (с. 151); в некоторых уездах лен занимает от 1/3 до ¾ ярового поля, например в Зубцовском, Кашинском и др., “в которых льноводство приняло ясно выраженный спекулятивный характер промысла” (с. 145), развиваясь особенно сильно на арендуемых новинах и перелогах. При этом наблюдают, что в одних губерниях, где есть еще свободные земли (новины, пустыри, участки, очищаемые от леса), льно­водство особенно расширяется, а в некоторых издавна льноводческих губерниях “культура льна или остается в прежних размерах, или даже уступает вновь вводи­мой, например, культуре корнеплодов, овощей и т. п.” (“Вести. Фин.”, 1898, № 6, с. 376, и 1897, № 29), т. е. уступает место другим видам торгового земле­делия.

Что касается до вывоза льна за границу, то в первые два десятилетия после реформы он возрастал замеча­тельно быстро: с 4,6 млн. пуд. в среднем за 1857— 1861 гг. до 8,5 млн. пуд. в 1867-1871 гг. и до 12,4 млн. пуд. в 1877—1881 гг., но затем вывоз как бы останав­ливается на прежней величине, составляя в среднем за 1894—1897 гг. 13,3 млн. пуд.[218] Развитие торго­вого льноводства вело, естественно, к обмену не только между земледелием и промышленностью (продажа льна и покупка фабрикатов), но и к обмену между разными видами торгового земледелия (продажа льна и покупка хлеба). Вот данные об этом интересном явлении, кото­рое наглядно показывает, что внутренний рынок для капитализма создается не только отвлечением населения от земледелия к промышленности, но и специализацией торгового земледелия[219]:

 

Периоды Движение грузов по железной дороге в Псковскую (“льняную”) губернию и из нее. (Средние величины в тыс. пудов)
Вывезено льна Ввезено зерна и муки
1860-1861 255,9 43,4
1863-1864 551,1 464,7
1865-1866 793,0 842,6
1867-1868 1053,2 1157,3
1869-1870 1406,9 1809,3

 

Как же отзывается этот рост торгового льноводства на крестьянстве, которое, как известно, является глав­ным производителем льна?[220] “Проезжая по Псковской губернии, присматриваясь к ее экономическому быту, нельзя не заметить, что рядом с редкими крупными богатыми единицами, селами и деревнями, стоят крайне бедные единицы; эти крайности составляют характе­ристическую черту хозяйственной жизни льняного районам. “Посевы льна приняли азартное направление”, и “большая часть” дохода от льна “остается у скупщиков и у тех, кто отдает землю в аренду под лен” (Строкин, 22—23). Разорительные арендные цены представляют из себя настоящую “денежную ренту” (см. выше), и масса крестьян находится “в полной и безнадежной зависимости” (Строкин, ibid.) от скупщиков. Господ­ство торгового капитала сложилось в этой местности издавна[221], и отличие пореформенной эпохи состоит в гигантской концентрации этого капитала, в подрыве монопольного характера прежних мелких скупщиков, в образовании “льняных контор”, которые забрали в свои руки всю торговлю льном. “Значение льновод­ства, — говорит г. Строкин о Псковской губ., — выра­жается... в сосредоточении капиталов в нескольких руках” (с. 31). Превращая льноводство в азартную игру, капитал разорял массы мелких земледельцев, которые ухудшали качество льна, истощали землю, доходили до сдачи наделов и в конце концов увеличи­вали число “отхожих” рабочих. Незначительное же меньшинство зажиточных крестьян и торговцев полу­чило возможность — и было поставлено конкуренцией в необходимость — вводить технические усовершен­ствования. Стали распространяться льномяльные ма­шины Кутэ, как ручные (ценою до 25 руб.), так и конные (втрое дороже). В 1869 г. в Псковской губ. счи­талось только 557 этих машин, а в 1881 г. — 5710 (4521 ручная и 1189 конных)[222]. “В настоящее время, — читаем в “Ист.-стат. обзоре”, — каждая исправная крестьянская семья, занимающаяся льноводством, имеет ручную машину Кутэ, которая получила даже название “псковской мяльной машины”” (1. с., 82—83). В каком отношении стоит это меньшинство “исправных” хозяев, заводящих машины, к остальному крестьянству, — мы уже видели во II главе. Вместо первобытных трещоток, очищавших семя крайне дурно, Псковское земство стало вводить усовершенствованные зерноочистительные машины (триера), и “более зажиточные крестьяне-промышленники” находят уже выгодным сами покупать эти машины и отдавать их за плату льноводам (“Вестн. фин.”, 1897, № 29, стр. 85). Более крупные скупщикн льна устраивают сушильни, прессы, нанимают рабочих для сортировки и трепания льна (см. пример у г. В. Пругавина, 1. с., 115). Наконец, необходимо добавить, что обработка льняного волокна требует особенно много рабочих рук: считают, что возделывание 1 десятины льна требует 26 рабочих дней собственно земледельче­ских и 77 дней на изготовление волокна из соломы (“Ист.-стат. обзор”, 72). Поэтому развитие льноводства ведет, с одной стороны, к большей занятости зимнего времени земледельца; с другой стороны, к образованию спроса на наемный труд со стороны тех помещиков и зажиточных крестьян, которые занимаются посевами льна (см. пример тому в гл. III, § VI).

Итак, и в районе льноводства рост торгового земледе­лия ведет к господству капитала и к разложению крестьянства. Громадной задержкой этого последнего процесса являются, несомненно, разорительно высокие арендные цены на землю[223], давление торгового капи­тала, прикрепление крестьян к наделу и высота пла­тежей за надельную землю. Поэтому, чем шире будет развиваться покупка земли крестьянами[224] и промыс­ловый отход[225], распространение усовершенствован­ных орудий и приемов земледелия, — тем быстрее торговый капитал будет вытесняться промышленным капиталом, тем быстрее пойдет образование сельской буржуазии из крестьянства и вытеснение отработочной системы помещичьего хозяйства капиталистическою.