ГЛАВА I. ИСТОРИЯ ГОРОДА

ГЛАВА I. ИСТОРИЯ ГОРОДА. Евпатория – всесоюзная детская здравница – широко известна и своими уникальными памятниками, многовековой, богатой событиями историей.

Новостройки изменяют облик Евпатории, и всем приезжим она кажется совсем молодой, ультрасовременной. Но это только с первого взгляда. Стоит ближе ознакомиться с городом, и вы увидите его отдаленное прошлое – кривые узкие улочки, где уютные дворы окружены высокими чисто выбеленными стенами, где все проникнуто тихой древностью.

История города уходит своими корнями глубоко, и по возрасту он мог бы поспорить со многими европейскими столицами. Около 2500 лет назад возник на берегу моря этот удивительный город. И почти каждый из этапов развития Евпатории отразился в ее архитектурном и культурно-историческом облике, оставив ряд памятников, в той или иной мере сохранившихся, органически врастающих в строительный ансамбль города-курорта. Время и природа неумолимы: значительная часть построек старой Евпатории разрушается, многие уже потеряли свой первоначальный вид. Однако даже развалины говорят прежде всего о поразительном мастерстве древних строителей.

Мечеть Джума-Джами. Каждый, кто хоть раз побывал в Евпатории, сохранил в своей памяти здание, видное далеко с моря и определившее собой архитектурный силуэт города мечеть Джума-Джами. Название это переводится как "пятничная мечеть" - в честь пророка Магомета, по преданию родившегося в пятницу.

Ее называют также " Хан-Джами" - "Ханская мечеть", потому что в ней происходил религиозный церемониал посвящение хана в его сан (своего рода коронование). Создал величавый гёзлёвский храм (предыдущее название Евпатории) турецкий архитектор Ходжа Синан (1489 – 1599), автор многих выдающихся построек в Стамбуле, Андриаполе и других городах мусульманского Востока. Необыкновенная красота мечети, поражавшая воображение современников, породила множество легенд о ней как о чем-то неземном, сверхъестественном.

Творческая деятельность Ходжи Синана совпала с периодом развитого (так называемого Высокого) ренессанса в Италии и других странах европейского Запада. Как и многие люди науки и культуры эпохи Возрождения, Ходжа Синан был очень образованным человеком – одновременно архитектором, военным инженером и астрономом. За долгую жизнь им было создано в различных городах Турции и за ее пределами свыше трехсот построек, среди них – 131 мечеть. Лучшие образцы его творчества – мечети: Шах-заде (1543 – 1548), Сулеймание (1550 – 1557) и Селимие (1569 – 1575), каждая из которых является развитием и усовершенствованием предыдущей.

В списках сооружений Х. Синана мечеть Джума- Джами числится под 77 номером. В конструктивном отношении она связана с тремя названными выше. Сочетая архитектурные формы Византии и Востока, используя местные строительные материалы, зодчий создал в Крыму архитектурное сооружение, исключительное по изяществу и простоте, по гармоничности и рациональности.

Джума-Джами была одной из самых больших и прекрасных на всем Крымском полуострове. О дате строительства этой мечети среди ее исследователей нет единого мнения. Одни из них считают началом строительства 1522г. [8; 210], другие – 1552 [10; 50]. Основной материал, использованный при строительстве мечети, – камень-ракушечник. Несущие части здания сложены из известняка, большие квадраты которого плотно пригнаны друг к другу. Мечеть – центрально-купольное сооружение, приближающееся в плане к квадрату.

Центральный зал (высотой около 22м) перекрыт мощным сферическим куполом. С запада и востока расположены двухэтажные галереи, увенчанные приплюснутыми куполами, по три с каждой стороны. В северной части к основному объему здания примыкает притвор с пятью куполами. Первоначально все купола были покрыты свинцом; нынешнее, временное их покрытие сделано из оцинкованного железа. Архитектурная композиции мечети отличается постепенным наращиванием высоты и соответствующим усложнением геометрических объемов; на высоте 20м покоится на парусах и арках 11-метровый центральный купол, прорезанный в основании своем 16 окнами с полукруглым перекрытием.

От этого купол зрительно как бы приподнимается и нижние края его точно распластываются в воздухе; он кажется невесомо парящим в лучах света, льющегося сквозь широкие окна. Всей массой центральный купол опирается непосредственно на сферические паруса и килевидные подпружные арки. Их распор передается на четыре мощных столба. Взяв за основу конструктивные особенности и формы собора св. Софии в Константинополе, Ходжа Синан внес в это сооружение черты, типичные для мусульманского Востока (например, стрельчатые оконные проемы), учитывая при этом и особенности местной архитектуры.

Так, в решениях основного здания угадываются архитектурные формы монастыря дервишей, построенного, очевидно, несколько раньше Джума-Джами. Квадратное в основании центральное помещение мечети вверху переходит в восьмиугольник. Это достигается путем двухъярусного среза углов квадрата, а срезы, в свою очередь, как бы связывают центральный купол с малыми куполами в единое целое, устремленное кверху.

Подобное решение стало впоследствии типичным для османской архитектуры. В северной стене мечети восемь окон, разных как по форме, так и по размерам, но в целом композиционно отвечающих форме стрельчатой подпружной арки, заполнением которой является эта стена. В ее нижней части расположено три больших стрельчатых окна, несколько выше – два меньшего размера.

Между стрельчатыми окнами три круглых. Западная и восточная стены имеют по пять окон (тоже стрельчатой и круглой формы). Прекрасная симметрическая композиция мечети, ажурные стены с множеством окон – все говорит о конструктивной смелости и зрелом мастерстве зодчего. Окна придают зданию легкость, наполняют его мягким рассеянным светом. К центральному помещению с запада и востока примыкают двухэтажные галереи, перекрытые плоскими куполами, которые покоятся на низких восьмигранных барабанах.

Оба этажа галерей освещаются 12 окнами, разными по форме в каждом из этажей: на первом они прямоугольные, на втором – килевидные. Окна первого этажа по восточному обычаю забраны простого рисунка железными решетками, второго этажа – деревянными иного рисунка. Южная часть мечети перекрыта большим полукуполом, передающим нагрузку на стену, причем его низкий восьмигранный барабан составляет единое целое с южной стеной. В южной стене шесть окон, расположенных в три яруса.

Форма их такая же, как и в боковых галереях. В верхней части стены расположены два круглых окна. Боковые галереи с южной стороны имеют соответственно по одному окну на каждом этаже. Распор большого полукупола здания погашается мощными пилястрами этой стены, поддерживающими и галереи. Из западной и восточной галерей нижнего этажа можно попасть внутрь мечети через боковые входы с порталами в виде высоких килевидных арок. К входу на восточной стороне примыкает наружная крытая лестница, ведущая на висячий балкон, а оттуда через небольшую дверь на хоры – верхний этаж восточной галереи, юго-восточный угол которой был отделен деревянной перегородкой.

Видимо, это помещение с отдельным входом служило ханской ложей. Особо примечателен в Джума-Джами главный (северный) вход, который, судя по рисунку архитектора Гесте, выглядел весьма гармонично и торжественно. Позднее, между 1827 – 1836 гг он был частично заложен. По бокам входа – две ниши, украшенные тонкой резьбой. "Сталактитовые" полукупола и обрамления этих ниш могли быть позаимствованы из построек турок-сельджуков.

Главный вход Джума-Джами имеет две двери: внешняя – наборная, из разных сортов дерева; внутренняя остеклена. Сначала к внутренней двери вел открытый средний проем арки, но, вероятно, в 1896г. – заложили, и архитектор Гек разработал проект нынешнего входа [9]. Дверь из галереи внутрь мечети представляла собой точную копию входной двери. К сожалению, она не сохранилась. О ней напоминают лишь две мраморные колонны, вделанные в стену по краям центрального входа, и лежащие перед входом их основания (базы). Деревянная узорчатая дверь притвора украшена мраморной доской с резной арабской надписью.

Истинное украшение мечетей – стройные минареты, тонкие, как обелиски, сплошь каменные и очень высокие. Вверху – так называемое шерфе (балкон), откуда созывали верующих на молитву. Над балконом возвышается более тонкая башенка, обычно круглая в сечении, крытая конической кровелькой со шпилем, на конце которого – религиозная эмблема "алеем" (полумесяц). Такой же эмблемой украшалась и вершина главного купола.

Техника кладки таких минаретов очень сложна. Каждый камень обтесывался по шаблону и весьма точно укладывался на заранее рассчитанное место. Для одного этого требовались мастера высшей квалификации, не говоря уже об изящной и сложной резьбе, украшавшей балконы каждого минарета. В мечети Джума-Джами с восточной и западной сторон сохранились только основания двух минаретов (до крыши мечети); верхние их части были разрушены.

Как предполагают, обрушились минареты в результате страшных бурь: восточный во время землетрясения в XVII веке, западный – в 1836 году. С момента завершения строительства и по сей день Джума-Джами подвергалась всевозможным переделкам и реставрациям. По имеющимся сведениям, мечеть капитально реставрировалась три раза – в 1834, 1896 и 1962 гг. Однако некоторые исторические источники дают основание предполагать, что перечень этот не полон.

Наиболее значительной была реставрация 1896г так как мечеть к этому времени пришла в плачевное состояние. В.Х. Кондараки, например, отмечает, что постройка наверняка вскоре погибнет от грубого нерадения ее владетелей, которые даже не прикрывают входы в нее от блуждающей скотины [4; 28]. Казалось, все было сделано, чтобы утратила очарование Джума-Джами, памятник во многих отношениях совершенный, а в Крыму – лучший образец средневекового зодчества Востока. Однако творение великого Синана оказалось бессмертным.

И сейчас остается непреодолимо захватывающим впечатление, какое производит созерцание больших и малых, то гармонично сочетающихся, то смело контрастирующих архитектурных масс, многогранных объемов, многоплановых перспектив здания. В чистом виде дарит оно зрителю восприятие того, что называется, выражаясь языком современных архитекторов, организацией пространства. А это и составляет суть, самую душу высокого искусства архитектуры. Ныне завершается очередная реконструкция мечети.

По бокам ее вновь взметнулись на 35-метровую высоту стройные минареты. Восстанавливаются и другие недостающие детали, вместе с тем мечеть освобождается от различных появившихся позднее пристроек и различных наслоений. Джума-Джами приобретает свой первоначальный вид. В 1990 году в мечети возобновились молебны. Турецкая баня средневековья. О турецкой бане знают не только евпаторийцы, но и все, кто туда приезжает. Она – уникальная достопримечательность города, интересная прежде всего тем, что существовала и действовала со времен средневековья.

Побывать в старой турецкой бане считал своим долгом каждый приезжий, иначе представление о городе было бы не полным. Правда, посетители приходили сюда в надежде увидеть все в первозданном состоянии, но тут их ждало некоторое разочарование. Годы сделали свое дело, и многого уже не доставало в этой средневековой бане, многое было заменено современными атрибутами санитарии и гигиены. Но разве не главное – увидеть подлинные стены, фонтан, все еще живой и говорливый, ощутить прикосновение древнего мрамора, выглаженного тысячами рук и босых ног, отполированного голыми телами многих мывшихся тут поколений! Воображение ваше дорисует картину того, что было здесь несколькими столетиями раньше. Бани (хамамы) в жизни народов Востока играли важную роль. Они представляли собой, как в свое время античные и византийские термы, сооружения общественные, особенно любимые женщинами, которые проводили здесь свободное время, показывая одна другой свои наряды, распевая песни, угощаясь сластями и прохладительными напитками.

Баня являлась для восточной женщины, пожалуй, единственным местом, где она чувствовала себя свободной от мужского деспотизма; это был как бы совершенно другой мир. Строителю бань приходилось учитывать все. В первую очередь, приятно устроенные помещения должны удовлетворять всем утилитарным требованиям (устройство отопления, водопроводы с горячей и холодной водой). Кроме того, необходимо предохранить кладку от разрушительного действия горячей воды. Строительство бань требовало большого искусства и было доступно лишь зодчему самой высокой квалификации. Такова, например, роскошная баня султана Сулеймана в Кефе (Феодосия), возведенная по византийским образцам.

В Гёзлёве это заведение располагалось вблизи (чуть севернее) мечети Джума-Джами. В основу положена схема, типичная для всех турецких бань: предбанник (он же раздевалка), некоторое промежуточное помещение и собственно баня [3; 89]. Комната между предбанником и моечными помещениями в плане приближается к квадрату.

Она довольно обширна (сторона квадрата 7,9 метра) и перекрыта высоким куполом, опирающимся на массивные стены.

В центре промежуточной комнаты – аподитория – находился навевавший прохладу фонтан. Это была, собственно говоря, комната для отдыха после ванн: здесь курили кальян, пили кофе, проводили время в беседах. Помещение для мытья соответствует по размерам раздевалке. Девять отсеков моечного зала перекрыты куполами.

Полы, стены и раковины в свое время были выложены мраморными плитами. Мрамор здесь повсюду. Вдоль стен расположены низкие мраморные скамьи, а в одном из отсеков находился низкий мраморный стол, вероятно, для массажа. В женском отделении есть аналогичная комната, где стояла мраморная ванна. Освещалась баня через круглые окна в куполах. А чтобы не проникала дождевая вода, оконные стекла вставлялись при помощи водонепроницаемой эластичной замазки; изготовляли ее из смеси негашеной извести и проваренного льняного масла с измельченной и размоченной хлопчатой бумагой.

Топка, место которой обычно под резервуаром для горячей воды, сейчас отсутствует. В крымских турецких банях она имела круглую форму и перекрывалась сводом (например, Биюк-Хамам в Карасубазаре – Белогорске). Горячий дым из топки проходил по каналам под дном бассейна и под полом зала для мытья. В западной части бани привлекает внимание полуразрушенный зал, прямоугольный в плане и очень вытянутый, со сводчатым завершением.

Очевидно, здесь стоял резервуар с горячей водой, под которым была устроена топка. Подобное помещение примыкает и к северной стороне здания. Можно предполагать, что в нем располагался бассейн с прохладной водой. Стены постройки – очень толстые – возведены из бута и местного солитового известняка на гидравлическом строительном растворе, известном под названием "хорасан". Раствор этот (разновидность крепкой водонепроницаемой штукатурки) необычайно прочен; ведь недаром здание, находящееся в постоянной сырости, простояло около 400 лет. Штукатурка составлялась на известковом растворе с добавлением до 50% толченого и просеянного кирпича. Такую же мы встретим в римских и византийских подземных цистернах, в древних водопроводах, например, в Херсонесе или на Боспоре.

Турецкая баня в Евпатории представляет собой многокупольное сооружение. Оригинальное в утилитарном отношении, оно отличается и элегантной простотой архитектурных форм, прочностью, надежностью в эксплуатации.

За четыре столетия баня, разумеется, не раз подвергалась ремонтам. К сожалению, о ранних мы ничего не знаем. Известны лишь некоторые перестройки конца XIX – начала ХХ веков. Предбанники с фонтанами, некогда перекрытые высокими куполами, имеют сейчас плоские перекрытия. Мраморные полы обветшали и заменены во многих местах современной метлахской плиткой или бетоном. Однако кое-где уцелела старинная керамическая плитка с глазурью – замечательным растительным орнаментом красного, голубого и зеленого цветов.

В современном времени к бане пристроена котельная, а древний водопровод заменен железными трубами. Как уже говорилось, по архитектурным формам и техническим приемам гёзлёвская баня очень близка к бане Сулеймана в Кефе, построенной в XVI веке архитектором Ходжой Синаном. Иными словами, перед нами еще один яркий образец османской архитектуры на крымской почве. В старой евпаторийской бане чувствуется ее своеобразие и неповторимость. От нас всецело зависит, останется ли и впредь как часть нашего сегодня или вскоре исчезнет навсегда этот кусочек средневекового Востока.

Пусть он сохранится подольше, давая пищу нашему воображению, эстетически окрашивая и поэтизируя такое обычное и даже тривиальное занятие, как банное мытье… Немного сведений осталось с тех времен о строителях зданий, искусных мастерах и их произведениях. Да и самих зданий становится все меньше. Стоят они, "последние из могикан", спокойные в своей старости, иногда покосившиеся, полуразрушенные.

Безжалостные годы не щадят даже самых прекрасных творений, но внимательному взгляду многое могут сказать и руины, и мельчайшие обломки. Вот кусок штукатурки с остатками изящной росписи, и на память приходит иранец Омер, полулегендарный живописец, работавший в Крыму. Может быть, и тут его рука оставила свой немеркнущий след. Искусство Омера было настолько превосходно, что ему поручались росписи в ханских дворцах, самых больших мечетях. Им расписаны, например, бахчисарайская мечеть Ешиль-Джами (в настоящее время не существует, известна лишь по архитектурным обмерам и акварельным копиям ее росписи), беседка Селямет-Гирея в Бахчисарайском дворце.

Этот мастер мог работать и в Гёзлёве, расписывая стены бань, украшая мечеть Синана и жилища местной знати. Караимские кенасы. Крымские караимы (караи) – один из уникальных народов на планете. И самый малочисленный. Численность их продолжает уменьшаться. По переписи 1989 года в бывшем Союзе значилось 2809 человек.

Причины такого сокращения: потери в войнах, голод и, конечно, результат национальной политики советского государства и партии: были закрыты все храмы (последний – в 1959 году), национальные школы, ликвидированы национальные общины, нарушено компактное проживание крымских караимов. Все это привело к ассимиляции их с окружающим населением и русификации. Вероисповедание – караизм, в основе которого лежит Ветхий Завет в его изначальной чистоте. Духовный глава – гахан, священники – газзаны [11; 119]. Время появления караимов в Крыму неизвестно.

По данным археолога А.С. Фирковича, крупного караимского ученого, самый ранний памятник на караимском кладбище в Евпатории датирован 1593 годом. Возможно, что караимы появились в городе намного раньше. После присоединения Крыма к России Евпатория становится местопребыванием гахама. Здесь же в 1807г. был построен их соборный кафедральный храм (соборная), где шли службы в торжественные и праздничные дни, а в 1815г. – храм для службы в будние дни (малая кенаса). Спроектированы и построены кенасы архитекторами братьями Бабовичами.

Соборный храм и его дворики поистине замечательный архитектурно-художественный памятник караимского искусства. В чем особое своеобразие этого архитектурного комплекса? Прежде всего, несомненно, в удачной планировке, искусном расположении храмов и трех двориков, каждый из которых является продолжением другого. Первый начинается от входных ворот и продолжается до квадратной площадки, обрамленной трехарочными аркадами на каменных колоннах. Он носит название "дворик-коридор" и ведет к зданиям кенас.

Слева от входных ворот в этом дворике находится мраморный фонтан для омовения рук перед молитвой. Этот дворик, вымощенный каменными плитами и обнесенный с двух сторон аркадой, покрыт высоким трельяжем и обсажен с левой стороны виноградными лозами. В арочные ниши этого и еще одного, третьего по счету, дворика со второй четверти и до конца XIX века монтировались белые мраморные плиты. В первом дворике 23 таких плиты, в третьем – 18; высеченные на них надписи сообщают имена караимов, сделавших пожертвования на строительство кенасы и других сооружений, на открытие караимских школ, помощь нуждающимся или оказавших какую-либо другую услугу караимской общине.

К примеру, одна из плит (первая слева от входа) поставлена в память Вениамина Бабакаевича Тонгура, умершего в 1894 году. Завещанные им 43 тысячи рублей пошли на создание сельскохозяйственной школы в селении Кара-Тобе, близ Евпатории, для бесплатного обучения детей всех национальностей.

В настоящее время это одно из зданий Прибрежненского сельскохозяйственного техникума. Мы во втором дворике, расположенном между зданиями кенас. Вместо мраморных плит с надписями здесь с двух сторон проходит открытая аркада, а далее колоннада портика бывшей Соборной кенасы. Пол в этом дворике выстлан белым мрамором, что послужило поводом для названия – мраморный дворик, или дворик-колоннада. Перед нами два здания.

Слева – большая кафедральная, справа – малая кенаса. На их наружных стенах между окнами вмонтированы с каждой стороны пять мраморных плит, на которых высечены стихи религиозного содержания. За зданием малой кенасы открывается третий дворик, представляющий собой неправильной формы четырехугольник. С трех сторон он отделан аркадой, в арки которой (как и в первом дворике) вмонтированы мраморные плиты. Две из них с горельефами двуглавых орлов обращают особое внимание. Первая поставлена в 1842г. в ознаменование присоединения Крыма к России (1783), указа Екатерины II (1795) о гражданских правах караимов.

Вторая плита увековечивает память умершего в 1855г. Симы Соломоновича Бабовича, ученого и общественного деятеля, известного больше под именем Хаджи-ага. Он был первым гахамом после присоединения Крыма к России. Дворик, в котором мы находимся, носил название "дворика ожидания". В нем, сидя на скамьях под сенью виноградных лоз, караимы ожидали начала молитвы и решали общинные вопросы.

К дворику примыкает небольшой садик, севернее кафедральной кенасы. В центре садика – шестигранная беседка с шатровым перекрытием, вымощенная каменными плитами. Она живо напоминает тюркскую юрту. Этой беседкой караимы отдавали дань памяти далекой истории своего народа – времен хазар-кочевников. Здесь ежегодно осенью проводился праздник урожая, продолжавшийся целую неделю. Железный остов беседки обтягивался плотной ковровой материей, пол застилался коврами, а на шатровое перекрытие подвешивались различные фрукты.

После очередной молитвы происходило освящение плодов нового урожая, после чего их раздавали детям и городской бедноте, независимо от национальной принадлежности. Дворики поражают обилием зелени, создающей прохладу и своеобразный эмоциональный настрой. Прежде чем верующие вступали в храм, им предстояло пройти через все три дворика – это должно было поднять их молитвенное настроение. Храм представляет собой небольшое по размерам, несложное по конструкции прямоугольное в плане здание, перекрытое четырехскатной черепичной крышей. Окна расположены в два этажа (ранее были забраны железными узорчатыми решетками). Здание сложено из белого инкерманского камня.

Во времена Крымского ханства кенаса находилась под землей на этом же месте. Затем караимский храм был неподалеку от мечети Джума-Джами, но с возведением новой кенасы караимы его разобрали. Внутреннее убранство и сама планировка кенас в результате неоднократных переделок изменили свой первоначальный вид. Однако историческая литература донесла до наших дней описание их прежнего состояния.

Вход в большую кенасу очаровывает великолепным портиком, который называется "азара". Четырнадцать беломраморных колон обрамляют северную и часть восточной стороны храма. Первоначально портик был открытым. Вход в него имеется с восточной и северной стороны храма (из садика). Особого внимания заслуживает потолок. Он был разделен на шесть равных прямоугольников и отделан великолепной раскрашенной резьбой по дубу. Согласно преданию, эту резьбу выполнял известный мастер Камбурчук-Беньямин-ака. Позже, чтобы предохранить потолок от порчи вследствие сырости, портик застеклили.

Вход в кенасу с востока выполнен в виде килевидной арки, украшенной резьбой по камню. Аналогичный вход – с северной стороны храма. В прошлом храм представлял собой большой зал, разделенный на три части. Подобно мусульманским мечетям, на южной стене находился алтарь (гехал), где в специальной нише хранились свитки Торы (Пятикнижие Моисея), написанные на рулонах бумаги, а древние – на пергаменте.

Эта ниша закрывалась парахетом – богато вышитой занавесью. Перед нишей – помост, в центре которого возвышался аналой (духан) с семисвечником. Внизу, по бокам алтаря, стояли еще два аналоя, а возле них кресла для газанов (священников), которые не правят службы. Центральная, самая большая часть зала (шулхан), была предназначена для нестарых мужчин, а примерно треть – для стариков, где стояли скамьи.

От центральной эта часть зала отделялась аркадой на тонких деревянных колоннах, которые в свою очередь поддерживали двухъярусный балкон. На балконе, зарешеченном густой решеткой, находились женщины – им полагалось молиться отдельно [2; 90]. Отличительная черта этой и всех других кенас – богатство внутреннего убранства. Алтарная часть была оформлена занавесами и покрывалами из дорогих тканей, вышитых шелком, серебром и золотом, изобиловала богатой утварью из серебра чеканной работы.

Полы были усланы прекрасными персидскими коврами и ковровыми дорожками; стены и потолки расписаны растительным и геометрическим орнаментом в сочетании с резными дубовыми вставками. К потолку были подвешены десять великолепных люстр, в том числе большая венецианская гнутого стекла, необычайно красивая. Кроме того, зал освещался многочисленными свечами в подсвечниках, лампадами и парными настенными бра с фарфоровыми и стеклянными плафонами. Поэтому в праздничные вечера зал, по свидетельству старожилов, буквально утопал в море света.

Малая кенаса отличается от большой лишь меньшими размерами и количеством ярусов балкона для женщин (один ярус), а также меньшей изысканностью интерьеров. В 1926 году кенасы были закрыты; храм стал антирелигиозным музеем (позднее – историческим). Время не щадило этот памятник. В результате многочисленных переделок (в 1856-м, 1938-1969 гг) он потерял цельность планировки и в нынешнем своем виде дает весьма слабое представление об изначальной постройке.

Ныне комплекс реставрируется евпаторийской общиной при поддержке всех караев Крыма, а Евпатория стала снова местом пребывания гахама. Текие – обитель дервишей. Мало кто даже из нынешних евпаторийцев знает текие дервишей – комплекс построек средневекового мусульманского монастыря, а между тем в Крыму это единственный памятник подобного рода. У мусульман существовали дервишские ордена, или братства, аналогичные христианским. Одним из рассадников таких братств была Турция.

Только в одном Константинополе их насчитывалось около 200. Во главе дервишского ордена стоял шейх – старейшина. Понятие "дервиши" в переводе с персидского означает – "бедные", "нищие". Дервиши – являлись членами мусульманских суфийских братств – последователей религиозно-философского направления, характерными чертами которого являлись отсутствие духовенства, проповедь аскетизма, презрение всего земного [11; 123]. Религиозные отправления дервишей заключались в молитвах, посте и всяческих воздержаниях, а также в "священных" плясках и других церемониях, обыкновенно один – два раза в неделю и по мусульманским праздникам.

Пользуясь суевериями народа, дервиши, как и христианские монахи, "лечили" молитвами и заклинаниями от разных болезней, продавали за большие деньги "чудодейственные" амулеты и реликвии, толковали сны, предсказывали будущее. Влияние их на темных и суеверных простолюдинов было столь высоко, что военачальники старались иметь фанатиков-дервишей при своих отрядах, чтобы те воодушевляли воинов перед битвой.

Благодаря вкладам и приношениям набожных мусульман текие дервишей обладали большими средствами. Эти религиозные учреждения существовали и в Крыму, однако постройки, связанные с их деятельностью (не считая евпаторийской), не сохранились. К сожалению, о евпаторийском текие нет никаких письменных сведений; ничего не знаем мы ни об истории здания, ни об его авторе, ни о дате постройки. Одно лишь можно сказать с полной уверенностью: разного рода достройки к нему продолжались вплоть до XVIII века. Исторические сведения об архитектурных памятниках Евпатории этого периода вообще очень скудны, к тому же монастырь вскоре после присоединения Крыма к России утратил свое значение, пришел в упадок, а потом и вовсе закрылся.

Однако время донесло до нас в целости оригинальнейшее архитектурное сооружение – основное здание текие. Нет сомнения, его построил зодчий, впитавший в себя достижения и восточной, и византийской архитектуры. В евпаторийском текие много общего с другими сооружениями средневековой Евпатории – Гёзлёва и, в частности, с Джума-Джами. Текие тоже центрально-купольное сооружение (высотой около 20м), в плане представляющее квадрат, вокруг которого располагаются многочисленные комнаты-кельи. Квадратное центральное помещение переходит в восьмигранник, возвышающийся на 2,3м над кровлей, – получается своего рода барабан, на котором покоится купол с шатровым перекрытием.

Такой переход от квадрата к восьмиугольнику путем среза углов квадрата, очень распространенный в восточном зодчестве, часто применялся и в Крыму. Интерьер здания текие поражает, прежде всего, широтой пространства, блестяще перекрытого куполом (диаметр его всего 9,5м). распор купола передается с помощью сферических парусов и четырех подпружных арок на мощные (толщиной более одного метра) стены здания.

В каждой из четырех стен основного, квадратного в плане, помещения по два окна со стрельчатыми завершениями. Оконные перемычки, как и в мечети Джума-Джами, имеют небольшие углубления.

Окон явно не достаточно, и это делает все помещение мрачноватым, что, однако, характерно для зданий подобного назначения. Мощные стены сложены из плотного камня и внутри оштукатурены. Никакой росписи стен не сохранилось. Михраб (алтарь), который обычно устраивался в южной стене главного зала мечети, здесь отсутствует. Срезы углов, как и шатровое перекрытие купола, крыты желобчатой черепицей; карнизы довольно узкие, с малым выносом, но своеобразным профилем.

Кельи дервишей располагаются вокруг здания одна возле другой. Они представляют собой небольшие прямоугольные в плане помещения (S = 4,3м2, Н = 1,6м). в каждой келье – окошко в виде небольшой щели, расширяющейся внутрь. В настоящее время окна, как, впрочем, и входы в кельи, заложены в целях охраны памятника. Дверные проемы имели стрельчатые завершения. Угловые комнаты как бы наискось срезаны, что очень характерно для татарских построек, расположенных в кривых улочках.

Выход из каждой кельи ведет непосредственно в центральный зал, где совершались общая молитва и ритуальные пляски. Вход в угловые кельи был лишь из смежных проходных помещений [3; 84]. Главный вход в текие – через среднее помещение – находился на западной стороне здания. Обращает на себя внимание небольших размеров стрельчатый входной проем, двустворчатая дверь – деревянная, с геометрическим резным орнаментом. Орнамент этот, пожалуй, один из немногих сохранившихся, позволяет судить о декоративной резьбе по дереву тех времен. Левее главного входа есть еще один – в крайнюю келью, единственный (кроме главного) вход извне.

Возможно, в келье этой проживал шейх дервишей. Всего же помещений в текие 19, не считая угловых и одного проходного (главный вход). В своде каждой кельи – небольшое круглое отверстие. Каждое такое отверстие проходит насквозь через всю толщу сводчатого перекрытия, однако черепица, полностью его закрывает. Появилась она, по всей вероятности, позднее, а первоначально отверстия были источником света и вентиляции.

Несомненно, здание претерпело множество ремонтов и переделок. Пол в кельях земляной, несколько ниже современного уровня тротуара. В центральном помещении, как и в мечетях, его устилали некогда каменные плиты, которые покрывались коврами; в недавнее время пол сделан цементный. Композиция монастыря строится на постепенном нарастании объемов кверху, как и у мечети Джума-Джами. Своеобразными контрфорсами служат в текие кельи, окружившие здание со всех четырех сторон.

По своей структурной сущности монастырь дервишей – это Джума-Джами в миниатюре. Нельзя не отметить преобладающего влияния архитектурных форм Востока. Они – в срезах углов, в килевидных перемычках, в простоте и суровой строгости украшающих деталей. По всем статьям монастырь следует датировать XIV-XV вв. Однако блестяще исполненный уплощенный купол на сферических парусах, особая гармоничность пропорций да и общая планировка здания говорят о византийских заимствованиях.

Поэтому правильнее отнести текие дервишей к османскому периоду – не позднее конца XV – начала XVIв когда такие заимствования стали не только возможными, но и неизбежными. Вполне возможно, что текие дервишей – одно из первых на территории Крыма культовых сооружений османов. И знаменитый Ходжа Синан при строительстве своей великолепной мечети мог почерпнуть в местном зодчестве немало готовых, уже разработанных применительно к условиям и материалам Крыма конструктивных элементов и оригинальных архитектурных мотивов.

Монастырь не действующий, находится в заброшенном состоянии, однако привлекает внимание как единственное в Крыму подобное сооружение, архитектурный памятник.