Реферат Курсовая Конспект
Главы, написанные данными авторами, подготовлены нри поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Грант РФФИ №99-06-80513 - раздел Транспорт, ...
|
УДК 316(075.8) ББК 60.5я73 О 28
ОГЛАВЛЕНИЕ
Рецензенты: Отделение социологии Российского государственного гуманитарного университета, член-корр. РАН Ж 7! Тощенко;
д.ф.н., проф., зав. отделом истории социологии Института социально-политических исследований РАН В.П. Култыгин
Учебное пособие подготовлено авторским коллективом:
раздел I, гл. I, III; разделы II—VII —д.ф.н. Эфендиев А.Г.*;
раздел I, гл. II —к.и.н. Кравченко Е.И.;
разделы VIII, IX; раздел X, гл. XXVII — к.и.н. Пушкарева Г.В.*;
раздел X, гл. XXV —д.с.н. Щербина В.В.*;
раздел X, гл. XXVI -д.с.н. Верховин В.И.
Раздел I. ВВОДНЫЙ
ГЛАВА I. СОЦИОЛОГИЯ КАК НАУКА.................................,,„............................ 15
§ 1. Метод социологии: его возникновение
и становление...................................................................................... 15
§ 2. Основные принципы научного исследования,
реализуемые в социологии............................................................ 26
§ 3. Предмет социологии. Социология в системе наук.......................... ...42
ГЛАВА II. ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ ЗАПАДА:
ОЧЕРК ИСТОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ.................................. 51
§ 1. О риске социологического поиска......................................... г............... 51
§ 2. История социологии или история социологии?............. •................. 54
§ 3. Модель общества и модель человека: грани единого........................ 69
§ 4. Когда познание социального становится >:-1 У i i
самопознанием..................................................................... :............. 74
ГЛАВА III. ПРИРОДНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СОЦИАЛЬНОЙ
ЖИЗНИ. СОЦИАЛЬНОЕ .........:....... ,....................................... 78
§ 1. Постановка проблемы.............................................................................. 78
§ 2. Основные социологические традиции решения вопроса о
соотношении природного
и социального...................................................................................... 80
§ 3. Природно-географические условия социальной жизни................... 85
§ 4. Особенности биологии человека как предпосылка
социальной жизни ............................................................................ 91
§ 5. Начала социальной жизни ...................................................................... 93
§ 6. Социальное................... ;.......... ,................................................................ 99
Раздел II. ИСХОДНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ СОЦИАЛЬНОЙ ЖИЗНИ
ГЛАВА IV. СОЦИАЛЬНОЕ ДЕЙСТВИЕ КАК РОДОВОЕ ПОНЯТИЕ
СОЦИОЛОГИИ...............................................................„........... 109
§ 1. Проблема родового понятия в социологии ..................................... 109
§ 2. Единичное действие............................................................................... 114
§ 3. Специфика социального действия ..'....<............................................. 120
Раздел VI. КУЛЬТУРА: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
ГЛАВА XIV. КУЛЬТУРА КАК ЯВЛЕНИЕ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ
АНАЛИЗ ........................................................................................ 330
§ 1. Культура и природа................................................................................. 331
§ 2. Культура — сознание — деятельность................................................ 336
§ 3. Культура и общество: социальные свойства
и функции культуры................. .-................................................... 339
§ 4. Культура: преемственность и социализация..................................... 342
ГЛАВА XV. ОСНОВНЫЕ СТРУКТУРНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ
КУЛЬТУРЫ: ЯЗЫК. ТИПЫ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ РЕГУЛЯЦИИ................................................................................. 344
§ 1. Язык ........................................................................................................... 344
§ 2. Основные социально-исторические типы
социокультурной регуляции....................................................... 350
§ 3. Традиционная регуляция в современном обществе ...................... 355
ГЛАВА XVI. ОСНОВНЫЕ СТРУКТУРНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ КУЛЬТУРЫ. СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О МИРЕ: -ч МИф _ РЕЛИГИЯ - ИДЕОЛОГИЯ................................................... 360
§ 1. Специфика мифологического обоснования
социального поведения................................................................ 361
§ 2. Особенности и социально-историческая
роль религии .. :................................................................................. 365
§ 3. Идеология......................................... ,................................................... ...381
ГЛАВА XVII. ОСНОВНЫЕ СТРУКТУРНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ КУЛЬТУРЫ.
ЦЕННОСТНО-НОРМАТИВНАЯ
РЕГУЛЯЦИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ
В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ............................................387
§ 1. Ценности............................................................... ^.................................. 387
§ 2. Ценностно-нормативный механизм социальной регуляции... 403 § 3. Порядок. Отклоняющееся (девиантное)
поведение........................................ 410
ГЛАВА XVIII. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ПРОЦЕСС............................................... 418
§ 1. Целостность культуры и механизмы
ее воспроизводства ,,,„1/...................................................................... 418
§ 2. Изменения в куль.ту¥>е ,........................ ».......... ;.................................. 426
§ 3. Многообразие культур....................................... ь................. ■.-.................. 444
Раздел VII. ЛИЧНОСТЬ
ГЛАВА XIX.
ЛИЧНОСТЬ В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ. СТАТУСЫ ............,..................... ...455
§ 1. Личность в социологии: социальный робот или автономный
субъект социальной жизни.
Постановка проблемы.................................................................... 455
§ 2. Мир социальных статусов..................................................................... 459
§ 3. Иерархия статусов. Статусные коллизии ...................................... ....465
ГЛАВА XX. ЛИЧНОСТЬ И ЕЕ РОЛИ .................................................................. 470
§ 1. Социальная роль как поведенческая характеристика...................... 470
§ 2. Социальные роли и поведение личности .;....................................... 475
§ 3. Автономия личности. Ролевое поведение -г
это притворство?.............................................................................. 485
§ 4. Социализация ................. :....................................................................... 492
Раздел VIII. ОБЩЕСТВО '
ГЛАВА XXI. ОБЩЕСТВО КАК ЦЕЛОСТНОСТЬ................................................ 504
§ 1. Признаки общества.......... ._..;.............. ;..................... .*..*..;.................. 504
§ 2. Структурная композиция общества..................................................... 507
§ 3. Общество как система............................................................................. 513
ГЛАВА XXII. ОБЩЕСТВО: МЕХАНИЗМЫ РАЗВИТИЯ
И РАЗРУШЕНИЯ ........................................................................ 517
§ 1. Механизмы функционирования общества
как целостности................................................................................. 517
§ 2. Разрушение общества. Аномия............................................................. 523
§ 3. Развитие общества.................................................................................. 526
§ 4. Типология общества............................................................................... 532
Раздел IX. СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ
ГЛАВА XXIII. СТРАТИФИКАЦИЯ:
ОБЩЕСТВО В РАЗРЕЗЕ.........................................................537
§ 1. Социальная дифференциация и социальное неравенство ....537
§ 2. Социальное пространство............. а.-................................................... 541
§ 3. Основания социальной стратификации........................ ".................. 543
§ 4. Профиль стратификации....................... ::?У......................................... 549
ГЛАВА XXIV. ДИНАМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
СТРАТИФИКАЦИИ.....................................................................555
§ 1. Социальные механизмы воспроизводства
стратификационной структуры общества............................ 555
§ 2. Социальная мобильность..................................................................... 560
§ 3. Индивидуальная социальная мобильность ...................................... 562
§ 4. Маргинапьность ...................................................................................... 564
РАЗДЕЛ X. СОЦИОЛОГИЯ ВАЖНЕЙШИХ ЯВЛЕНИЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
ГЛАВА XXV. СОЦИОЛОГИЯ ОРГАНИЗАЦИЙ И ОРГАНИЗАЦИЯ КАК ПРЕДМЕТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА.......................................... 567
§ 1. Социология организаций как специальная
._> социолого-управленческая теория...................................................... 568
-,•_:>§ 2. Условия и предпосылки возникновения
организации....................................................................................... 575
§ 3. Внутренняя среда организации............................................................ 587
§ 4. Внешняя среда организации и ее модели.......................................... 597
ГЛАВА XXVI. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ .................................. 607
§ 1. Основные характеристики экономического поведения:
социологический анализ.............................................................. 607
§ 2. Типы и виды экономического поведения
и их особенности............................................................................. 613
§ 3. Модели экономического поведения..................................................... 628
ГЛАВА XXVII. СОЦИОЛОГИЯ ПОЛИТИКИ........................................................ 631
§ 1. Институализация политической жизни .............................................. 631
§ 2. Политическая власть и общество.................... ;................................... 636
§ 3. Дифференциация политической власти ........................................... 639
§ 4. Легитимность власти............................................................................... 646
Список литературы........................................................................................... 649
ПРЕДИСЛОВИЕ
Среди наук, призванных дать нашему современнику глубокое рационалистическое понимание общественной жизни, социология имеет основополагающее значение. Общепризнанно ее место как ведущей, базовой отрасли современного обществознания.
Огромными интеллектуальными усилиями плеяды выдающихся ученых за относительно небольшой срок (полтора столетия) было создано впечатляющее здание социологической науки, поражающей разнообразием концепций, подходов, направлений, ярких самобытных имен.
По известным причинам наука, составляющая фундамент современного социального знания, стала доступна широким слоям отечественной общественности лишь в последние годы. Первые учебники по социологии появились только пять-семьлет назад, накоплен первый опыт (в том числе опыт наивных ошибок примитивизма и чрезмерного упрощения сложных социологических идей и подходов). Введение нового учебного предмета во всех случаях процесс не простой. В наших условиях он существенно осложнен и тем, что и в сугубо научном плане лишь в последние годы началось глубокое позитивное осмысление богатства, накопленного мировой социологией.
Предлагаемый курс социологии, несомненно, опирается на полученный за последние годы опыт исследования и преподавания социологии в нашей стране и в то же время стремится избежать ошибок, упущений предыдущего этапа. Не нам судить, насколько удалось соединить доступность, популярность изложения с научной глубиной, теоретической основательностью и содержательностью, не допустив при этом вульгаризации, примитивизма в трактовке сложнейших проблем современного социологического знания.
Современная социология, адекватно отражая многообразие механизмов соорганизации людей в социуме, разнообразие факторов, участвующих в социальных сцеплениях, взаимодействиях индивидов, представляет собой многообразие теорий, концепций, дающее плюралистическую интерпретацию социальной, жизни, в рамках которого не оказывается предпочтений ни одной теории как единственно правильной.
Многообразные социологические концепции лишь на первый взгляд несовместимы. Мы осознанно стремились делать акцент не на том, что разъединяет различные концепции и школы мировой социологии, а на том, что их объединяет, взаимно дополняет, обогащает, углубляет.
Акцент на синтез социологических теорий и подходов сделан во имя главной цели, которую мы перед собой ставили, — дать более или менее доступное, популярное (в лучшем смысле этого слова) и в то же время глубокое, научно последовательное описание проблемного поля современной социологии, структурировав его посредством системы основных понятий, категорий, их логических связей и взаимодействий в единую понятийную сеть, «паутину» описания социальной реальности. Именно овладение проблемным полем социологии, ее понятийной сеткой, на наш взгляд, должно помочь читателю обрести социологическое видение социальной реальности, сформировать социологическое воображение, понимание процессов, происходящих в обществе. Пожалуй, ничто так не важно для нас, как формирование у читателя существенно отличающегося как от обывательского, так и от умозрительно-спекулятивного, подлинно социологическо-рационалистического видения социальной жизни.
Вынося на суд читателя свой труд, коллектив авторов испытывает двойственное чувство: удовлетворенность проведенной работой и естественное беспокойство о том, насколько удалось реализовать этот непростой замысел. В ходе написания учебного пособия авторы вели невидимый диалог с теми, кому адресовали свой ТРУД, — читателями, желающими глубже узнать себя и общество, в котором живут. Этот диалог будет еще успешнее, если читатель будет знать, какие идеи, подходы, принципы мы стремились реализовать в данном учебном пособии.
Мы ставили перед собой задачу написать именно учебное пособие, учебник, а не «зубрильник», не некий набор тезисно изложенных понятий, категорий, схем, который необходимо запомнить («вызубрить») перед экзаменами. Не ради экзамена (зачета) мы писали эту книгу, хотя наверняка она должна быть использована и в этих прагматических целях, а ради того, чтобы с помощью социологической науки объяснить читателю общество, социальную жизнь, в которую он вовлечен. Акцент делается на аналитически-разъяснительном, объясняющем подходе, мы стремились увлечь читателя, сделать его соучастником нашего анализа, размышлений. И это делалось не только в учебных целях, а для того, чтобы обеспечить внутреннее усвоение, переживание социологического анализа читателем, выработать у него социологическое воображение, мышление, которое, надеемся,дак или иначе проявится в его последующей конкретной деятельности. Акцент на аналитическо-разъяс-нительном подходе (а не на.«описательно-запоминательном») обусловил сам «дух» нашей книги, сказался на стиле изложения большинства разделов и на объеме учебного пособия, который благодаря понимание/издательства «ИНФРА-М» позволил более или ме-
10
нее точно реализовать этот подход (за что авторский коллектив признателен издательству).
Далее. Это российский учебник социологии, что имеет свое проявление во многих аспектах. Отметим лишь некоторые из них.
Прежде всего мы стремились с помощью научно-социологического анализа помочь нашему соотечественнику понять наше общество, социально-исторические корни его своеобразия, специфики мы (где явно, а где неявно) обращаемся к истории нашего общества и к проблемам, которые возникли сегодня, в один из самых острых периодов развития нашего народа не только в его новейшей, но, может быть, и всей многовековой истории. И более широко — мы стремились научно-социологически проанализировать историю возникновения и развития основных социальных форм и институтов. Во многом такой социолого-исторический подход, который прослеживается во многих главах данного учебного пособия, осуществлен для того, чтобы читатель в ракурсе социологического анализа постиг прошлое и настоящее (и прежде всего прошлое и настоящее нашего общества) смог оценить ступени, этапы развития его институтов, культуры и благодаря этому глубже понять сущность происходящих сегодня событий.
Наше учебное пособие — российское еще и потому, что мы считаем необходимым сохранить присущую российскому обществоз-нанию выработанную в предыдущие годы традицию теоретической культуры, стремление основывать анализ важнейших проблем социальной жизни на глубоком теоретико-понятийном фундаменте. Мы не хотели бы превращать учебное пособие по социологической науке в нечто околонаучное, а еще хуже — мнимонаучное. Мы не стремились избегать изложения трудных социологический идей, категорий («социальное действие», «социальная реальность», «социальная система», «социальная структура» и др.) — без них не может быть воссоздана подлинно социологическая картина социального мира; но мы старались изложить самые трудные социологические идеи, категории в ясной, образной и доступной форме.
Отметим и еще один важный для нас момент. Логика изложения основ социологической науки воспроизводит один из главных принципов современного социологического понимания общественной жизни, общественно-исторического процесса: социальная жизнь есть не что иное, как активное и целенаправленное созидание людьми социальных отношений, форм жизни, но в определенных рамках, которые налагают определенные бграничения на эту активность, ее направленность, содержание. Акцент^ на активность людей, самодетерминацию социальной жизни Способствует преодолению фатализма в понимании общественной жизни, ее предопределенности, что достаточно глубоко укоренилось всозййн-ии нашего на-
11
рода. В этом свете судьба того или иного общества фатально не предопределена, не предписана, а зависит в решающей степени от того, вокруг каких идей, каких целей объединилось это общество, насколько оно сумело найти эффективный ответ на вызовы истории и природы.
Активистское понимание социальных процессов, к чему подводит нас вся современная социологическая наука, — это, если так можно сказать, теоретический и нравственный «нерв» нашей книги. И в этом есть своя неизбежная логика, к тому нас подводит непредвзятый научно-социологический анализ как всего мирового исторического процесса, так и развития нашего общества, особенно за последние 10 лет. Поскольку на изломе истории внутренние пружины, тенденции общественного развития всегда проявляются в наиболее неприкрытой, яркой форме, так и взлеты и падения нашего народа, в особенности в последние годы, годы тяжелых и непростых испытаний, со всей очевидностью обнажили ответственность самого общества, самих людей за свою историю, настоящее и будущее.
Предлагаемое учебное пособие — результат коллективных усилий. Авторский коллектив стремился к достижению единства как общенаучных, так и методических подходов. Вместе с тем это единство не исключает определенного различия — и не только стиля, но и некоторых акцентов, научных подходов и идей.
Мы стремились сохранить в учебном пособии по социологии присущую нашей науке эмпирическую Операциональность, факту-альность. Там, где это возможно и необходимо, общие рассуждения подкрепляются данными конкретно-социологических, этнографических исследований, историческими фактами и примерами и т.д. Надеемся, что это не только углубит понимание соответствующих проблем, но и позволит лучше ощутить своеобразие социологии как науки, тяготеющей к фактуальному анализу социальных явлений. Как правило, подобный материал выделен шрифтом. Щ
Акцент на описание сердцевины единого проблемного поля со-Ш циологии привел к тому, что вне нашего внимания, к сожалению, осталось немало увлекательных тем, а многих мы лишь коснулись, не подвергая специальному анализу. Думается, предложенный курс социологической науки в реальной практике преподавания может и должен быть откорректирован в зависимости от профиля подготовки студентов, их познавательных интересов, возможностей учебного процесса. Какие-то главы, параграфы составят основу изучаемого курса, другие могут быть изучены факультативно, третьи оставлены без внимания.
Научный аппарат ввиду ориентированности учебного пособия на массового читателя, прежде всего студентов, аспирантов, пре-
подавателей, преследует преимущественно.учебные цели. В конце книги дан список литературы, которую мы рекомендуем студентам для подготовки к занятиям по этому курсу. В него вошли главным образом работы ведущих представителей мировой и отечественной социологической мысли, опубликованные в нашей стране в последние годы и поэтому более или менее доступные для читателя.
Д-р ф. н., проф. А. Г. Эфендиев
Раздел I.
Глава I. Социология как наука
За
енутРЕНняя Итак, социология как наука представляет собой
ОРГАНИЗАЦИЯ органическое единство, взаимодействие теоре-
социологической тических и эмпирических методов. Данное един-
НАУКИ ство^ в котором эмпирическое является сред-
ством обоснования теоретических идей,-.г-, идеальная модель социологии как науки в целом.
Но в социологической практике в зависимости от отрасли социологической науки, конкретных задач, решаемых в данном исследовании, и индивидуальных склонностей самого исследователя, характера его профессиональной подготовки пропорции между теоретическими и эмпирическими началами могут быть различными. Эти пропорции служат основанием для одной из наиболее популярных (в том числе и в нашей стране) классификаций социологического знания по его уровням (в основе этой классификации в определенной степени воспроизводятся (но не совсем точно) идеи
Р. Мертона):
1) в одних случаях эмпирия превалирует, а теоретические идеи
проявляются лишь в постановке проблем эмпирического исследо
вания, его гипотез и т.д. Это уровень эмпирических социологических
(или конкретно-социологических) исследований, главная научная
цель которых — добыча конкретных фактов, их описание, класси
фикация, интерпретация;
2) в других случаях, опираясь на различные конкретно-социо
логические исследования того или иного социального института,
социального явления (образования или религии, политики или куль
туры), социолог ставит задачу теоретически осмыслить данную со
циальную подсистему, понять ее внутренние и "внешние связи и
зависимости. Это социологические теории среднего уровня, играющие
в современной социологической науке особую роль, которые весь
ма многообразны. Фактически все более или менее значимые соци
альные подсистемы описываются соответствующей социологичес
кой теорией. Социология семьи, социология религии, социология
образования, социология организации — вот лишь некоторые из
социальных подсистем.
Для всех социологических теорий среднего уровня характерны:
а) широкая опора на эмпирическую базу по соответствующей
проблеме;
б) теоретическое описание изучаемой социальной подсистемы
на основе обобщения эмпирических данных;
в) описание теоретической модели изучаемой подсистемы в
рамках той или иной всеохватывающей теории общества. Иначе
говоря, специальные социологические теории должны черпать в
теоретических разработках более высокого уровня общие подходы
к анализу соответствующей подсистемы;
39
г) теории среднего уровня являются теоретической базой соответствующих социологических исследований. Трудно себе представить автора эмпирических исследований рекламы (например, эффективности рекламы шоколадных батончиков «Сникерс»), не ориентирующегося на положения социологии рекламы при подготовке этих исследований.
Таким образом, в социологических теориях среднего уровня устанавливается эффективное взаимодействие теоретических и эм-nnpH4ecKHxvMeTOflOB. Они тесно связаны как с конкретно-социологическими исследованиями, так и со всеохватывающими теоретическими конструкциями;
3) всеохватывающие теоретические конструкции образуют высший уровень социологического знания — общесоциологические теории, исследующие общество как единую систему, взаимодействие ее основных элементов, основы функционирования и развития общества как социального организма.
Особое значение этих теорий в том, что они определяют:
а) общий подход исследователя-социолога к изучению и ос
мыслению социальных явлений;
б) направленность научного поиска;
в) интерпретацию эмпирических фактов.
Иными словами, общесоциологические теории пронизывают единым теоретическим видением как эмпирическое исследование, так и анализ социальных явлений на уровне теории среднего уровня. Это достигается благодаря тому, что именно в рамках общесоциологических доктрин описывается теоретическая модель общественной жизни как целостности.
В современной социологии существуют несколько доктрин, теорий, пытающихся дать целостное описание социальной жизни, но нередко с принципиально разных позиций (о них будет рассказано в следующей главе).
Единство теории и эмпирии в общесоциологических теориях носит сложный и преимущественно опосредованный характер. Речь идет прежде всего о широком использовании этими теориями основных выводов, полученных в том числе в теориях среднего уровня, которые, в свою очередь, базируются на широкой эмпирической основе.
* * *
Как правило, цель прикладных исследований — дать конкретное знание о состоянии дел в той или иной отрасли промышленности, на предприятии, разработать конкретные рекомендации, выяснить рейтинг популярности политика и т.д.
Цель фундаментальных исследований — выявить важнейшие тенденции в развитии социальной жизни, отдельных ее сфер (экономика, политика, молодежь, семья и т.п.). Так, «фундаментала» может не интересовать, сколько человек проголосуют за того или иного кандидата. Главным для него может быть выяснение закономерностей поведения населения стран с зарождающимися демократическими традициями, анализ факторов, влияющих на формирование политических симпатий или антипатий, и т.п.
Неверно было бы чрезмерно разводить эти виды социологических исследований. В идеале прикладные исследования (например, эффективности рекламы жевательной резинки «Дирол») разрабатываются на основе исходных понятий и идей, выдвигаемых социологией рекламы.
И наоборот, очень часто те, кто решает прикладное задачи, опережают соответствующие фундаментальные исследования (или не осведомлены о них). Нередко, особенно в условиях нехватки средств на фундаментальные исследования, «прикладники» в своих работах накапливают серьезный материал для фундаментальных поисков и обобщений.
В структуре социологического знания важно выделить общую социологию. Какими же проблемами она занимается, что является предметом изучения курса «Общая социология»?
Общая социология исследует прежде всего:
1) родовые свойства всех базовых социокультурных явлений, форм
взаимодействий, идет ли речь о социальных группах или институтах,
культуре личности или обществе;
2) основные связи между этими базовыми социокультурными явле
ниями, формами взаимодействий;
3) основные связи между обществом как целостной системой со
циальных взаимодействий и каждым из базовых социокультурных яв
лений, форм (т.е. роль этих явлений, форм в обществе как системе).
Итак, современная социология представляет собой многоуровневый комплекс теорий, типов знания, которые тесно взаимосвязаны друг с другом и образуют единую целостность — современную социологическую науку.
Говоря о внутренней организации социологического знания, выделим прикладные и фундаментальные исследования, цели которых различны.
40
§ 3. Предмет социологии. Социология в системе наук |
МЕСТО СОЦИОЛОГИИ В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ, ЕЕ ПРЕДМЕТ И ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ |
Социальные явления, человек в системе общественных связей являются предметом изучения двух комплексов наук — гуманитара ных и социальных. Термин «гуманитарные науки» еще не имеет точного определения. По:нашему мнению, они характеризуются тем, что:
а) изучают основные, смыслообразующие идеи о человеке
(в том числе и всеобщие основания существования человека в сис
теме социальных связей);
б) носят аксиологический (ценностный, т.е. оценивающий яв
ления как положительные или отрицательные, полезные или вред
ные и т.п.) характер.
Это прежде всего философия и такие философские дисциплины, как этика, эстетика.
Социальные науки изучают различные формы социальной жизни, принципы функционирования экономических, политических и других явлений и представляют собой неаксиологические науки (или, во всяком случае, стремятся быть ими). Именно к таким наукам относится социология.
Современное обществознание представляет собой сложную широко разветвленную систему знаний: юридическая наука соседствует с политической экономией, этнография — с демографией и т.д. Для всех этих наук характерно достаточно конкретное (не философское) осмысление исследуемых проблем социальной жизни. Чем же отличается социология от родственных ей социальных наук? Анализ этих отличий позволяет обратить внимание на ряд особенностей и достоинств социологического знания.
Прежде всего социология (как и любая другая наука) осуществляет упорядоченный поиск (термин Р. Мертона) среди огромного многообразия единичных фактов, событий, явлений, их связей, того, что многократно повторяется, носит для данного разряда единичных явлений типичный характер.
Поиск многократно повторяющегося, пробивающегося сквозь многообразие единичных явлений, неодолимого — великая миссия науки. Физика изучает инвариантное, повторяющееся в природных фактах, явлениях, связях между физическими объектами; биология — инвариантное в живом организме, социология — инвариантное в социальной жизни.
Какова предметная область социологии, какие аспекты общественной жизни она изучает? Существует несколько мнений.
1. Начиная с О. Конта, Г. Спенсера и до раннего Э. Дюркгейма
социологию стремились истолковать как интегральную, универсаль
ную науку об обществе. Такие «имперские», «захватнические» ам
биции молодой науки были, с одной стороны, понятны (так как ее
главной миссией, по мнению первых социологов, был анализ глу
бинных основ всей социальной жизни), а с другой стороны, бес
почвенны и чрезмерны. Неоправданное расширение предметной
области науки попросту означало бы утрату самого предмета иссле
дования. Ни одна наука не в состоянии охватить объект целиком и
полностью, во всех его проявлениях.
2. Другие исследователи (в свое время и Г. Зиммель) придержи
вались мнения о том, что социология изучает социальные общнос
ти, группы, классы, нации, социальную сферу и т.д. Забытая се
годня на Западе, у нас в стране эта точка зрения достаточно широ
ко распространена. К перечисленным объектам добавляются часто
образование, материальное благосостояние и т.п. Иными словами,
социологию трактуют не предметно, а объектно, как науку о соци
альной среде. Данная точка зрения является односторонней, не учи
тывает мирового опыта развития социологической науки и черес
чур сужает область исследования социологии, лишает ее фунда
ментальности.
3. М. Вебер (а в какой-то степени и его немецкие предшествен
ники Ф. Теннис, Г. Зиммель) формирует, с одной стороны, более
скромное, а с другой стороны, более фундаментальное представ
ление о предметной области социологии. Оно было развито затем
Т. Парсонсом и сегодня, по сути, является решающим и общеприз
нанным.
Сторонники этого взгляда утверждают, что социология не имеет специально отведенной сферы социальных явлений в отличие от политической, юридической, экономической науки. Но она все же не является всеохватывающей наукой об обществе. Как согласовать эти два на первый взгляд противоречивые утверждения?
Для социологии нет специально отведенной области, она не изучает какие-либо специфические, характерные лишь для конкретной сферы общественной жизни явления. Данное обстоятельство определяет не только широту охвата, объем социологического видения, но и его глубину. Ведь социологическому познанию присуще стремление постичь природу социальных связей между людьми, законов приспособления людей друг к другу, отношений, проявляющихся в любых областях социальной жизни, возникающих как спонтанно, так и преднамеренно. Речь идет об изучении своеобразных «первокирпичиков» социальной жизни, из которых формируются отдельные общественные строения, каждое из которых имеет специфические конфигурацию и функции — политические,
43
экономические и другие явления. Эти «первокирпичики», по выражению Г. Зиммеля, — «различные всеобщие социальные формы, используемые людьми для построения и поддержания общества».
Г. Зиммель подчеркивает слово «формы». Содержание может быть различным — экономическим, политическим. Например, мы можем изучать шар как форму безотносительно от того, какого он цвета, чем заполнена его емкость.
В современной социологии слово «форма» нередко заменяется словом «модель». Модель — наглядный аналог, в котором социальное явление представлено схематически, чтобы показать его основные свойства и взаимосвязи. Социолог может моделировать конкретное явление (например, модель функционирования рекламы Инкомбанка — это прикладная задача), а может описать общую модель функционирования рекламы.
Приведем пример общей модели. Мы можем рассматривать конфликт, возникающий между товарищами, можем рассматривать конфликт политический, экономический, а можем рассматривать конфликт как определенный тип социального взаимодействия.
Это и есть в данном случае главная цель социологии — выявить на основе эмпирических фактов основные инварианты, типичные, повторяющиеся, универсальные признаки, координаты, важнейшие связи, которыми характеризуется любой конфликт. Подобные инварианты являются ключом к пониманию любого конфликта. Конечно, каждый вид конфликта тем более каждый конкретный конфликт имеет своеобразные черты и функцию. Но это своеобразие есть преломление общих, инвариантных связей, тенденций, характерных для любого конфликта. Вот почему социология конфликта занимает ключевое положение во всей конфликтологии, которая включает и другие аспекты (не только социологические).
Аналогичным образом социология занимает ключевое положение среди социальных наук. Изучаем ли мы политику, государство, власть, экономику, рынок, спрос и предложение, право, — мы должны глубоко понимать сущность власти как таковой, социальных институтов вообще, основные принципы взаимодействия и обмена, основы регулирования общественной жизни в целом. Именно социология, обращаясь к всеобщим формам социальной жизни, отвлекаясь от случайного, выявляет наиболее существенное, без чего невозможно анализировать власть в политологии, обмен в экономике, закон в правоведении.
Проанализировав термин «всеобщие формы», обратимся ко второй части определения, данного Зиммелем: «...для построения и поддержания общества». Социология изучает именно формы и способы взаимодействия людей. В этом еще одна специфическая черта социологического подхода. И экономика, и политика, и конф-
44
ликт —- все это виды взаимодействия. Но именно социология обращает внимание на различные социальные системы (группы, организации, партии, общество в целом) как особые конструкции взаимодействия. Согласно Т. Парсонсу, социология «изучает структуры и процессы, имеющие отношение к интеграции этих систем... равно как и силы, благоприятствующие интеграции или же препятствующие ей»*. Нигде более само это сцепление, взаимодействие, его механизмы, варианты, системы не становятся объектом специального анализа безотносительно к их конкретному содержанию, виду.
, С этой характеристикой связан и еще один существенный аспект социологического анализа: все, что подвергается исследованию, исследуется с точки зрения интегрированности, включенности в общество как целое. Говоря о духовном мире личности, мы описываем его посредством понятий, которые несут скрытую информацию о включении данного индивида в определенное взаимодействие с другими, о том, что его культура, принятые им нормы поведения принимаются или не принимаются другими участниками социальных взаимодействий; говоря об экономике, мы рассматриваем экономику как подсистему общества, выявляя «каналы» включения экономики в целостную систему.
Благодаря этому общество, а также акцент на интеграции присутствуют в социологическом анализе и непосредственно, и опосредованно, как определитель смысла происходящего в отдельных социальных процессах.
Целостно-интеграционный подход социологии к социальным явлениям, при котором анализ функционирования общества, присущих ему норм, ценностей, стандартов взаимоотношений между людьми становится ключом к пониманию отдельных явлений, представляет собой огромное преимущество социологии не только с точки зрения адекватности реальной жизни («жизнеподобия»), но и с точки зрения прогноза, предупреждения отрицательных последствий осуществления тех или иных решений (в сфере экономики, политики).
На преимущества целостно-интеграционного подхода социологии к явлениям сообществленной («социальной») жизни людей неоднократно указывали классики мировой науки, в том числе П. Сорокин: «В медицине существует процедура, которую обычно проделывает каждый компетентный врач: перед тем как диагностировать болезнь пациента, он исследует весь организм в целом и знакомится с историей его жизни. В социальных науках эта процедура, к сожалению, почти отсутствует, ибо ее необходимость еще
* Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы, с. 364.
не осознана. Как и в медицине, (узко) специализированный подход здесь становится плодотворным и разумным, лишь когда во внимание принимается все социокультурное пространство. В противном случае науке уготована судьба быть неадекватной и ложной. В большой семье общественных наук социология играет именно эту роль»*.
Итак, целостно-интеграционный подход социологии к отдельным социальным явлениям дает ей огромное преимущество перед другими социальными науками.
Экономическая наука, изучая специфические законы экономической жизни, вынуждена оперировать понятием homo economicus, обозначающим чисто экономическое существо, деятельность которого мотивирована сугубо рациональными утилитарными ориента-циями на получение экономического эффекта, прибыли. Homo economicus — это существо, лишенное антиэкономических религиозных убеждений («давать деньги в рост грешно»), альтруизма, соборности, эстетических вкусов и т.д., им движет только лишь рациональный расчет, только прибыль. Но homo economicus может существовать лишь в воображении ученого-экономиста. Как только он ступит на грешную землю социальной жизни, он сразу столкнется с неодолимым воздействием силы традиций, принятых стандартов поведения — всем социокультурным контекстом. Окажется, что люди вынуждены в экономике совершать не самые прибыльные, но зато приемлемые с точки зрения других людей действия. В абсолютизации homo economicus одна из причин трудностей прохождения либеральных реформ в России.
Homo economicus, как и homo religiosus (существо, отрицающее мирское, телесное, утилитарное) и homo politicus — односторонние, нежизненные символы, абстракция. Homo socius «социологией рассматривается как одновременно и нераздельно экономический, политический, религиозный, этический, художественный, часто рациональный и утилитарный, часто нерациональный и даже иррациональный... В этом смысле социология изучает человека и социокультурное пространство такими, какими они есть на самом деле. В отличие от других наук, которые в целях аналитики рассматривают явления искусственно, выделяя их и полностью изолируя от остальных»**.
Анализируя конкретную сферу жизни общества, например политику, социолог прежде всего изучает, как преломляются общесоциальные свойства, связи, механизмы. Социальные действия и
* Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество, с. 170; См. также с. 162—163, 173—178; 188—189. ** Там же, с. 162—163.
взаимодействия, социальные институты, группы, социальные статусы и роли, ценности, нормы, санкции — вот лишь некоторые своеобразные «хрусталики», сквозь призму которых социолог стремится осмыслить процессы, происходящие в политике или образовании, в семье или экономике.
С этим обстоятельством тесно связано и еще одно свойство социологического видения. Социолог все анализирует с точки зрения интересов людей, их потребностей, ожиданий, предпочтений и настроений. Например, для правоведа проблема легитимности (законности) власти — это проблема соблюдения закона, законности в той форме, в которой она возникла исторически (обычное право, конституционное право и т.д.). Он анализирует внутреннюю логику эволюции форм законности, наличие противоречий в законах, их совершенство и т.д. Для социолога же проблема легитимности '■— это прежде всего проблема признания людьми власти. Иначе говоря, изучая проблемы политики или образования, демографии, социолог всегда учитывает интересы людей как общественных существ, их мотивы и ожидания, борьбу идей и судеб. Социология во всех случаях стремится прежде всего найти смысл, контекст, порожденный общественной, социальной природой существования человека.
На наш взгляд, положение социологии в системе социальных наук в какой-то мере аналогично месту физики в системе естественных наук. Думается, отнюдь не случаен тот факт, что О. Конт, выдвигая идеи о новой науке об обществе, на первых порах использовал термин, введенный еще Т. Гоббсом, — «социальная физика».
Итак, социология изучает общие принципы воспроизводства (функционирования) и изменения основных (простых и сложных) форм социальных взаимодействий, в том числе общество как целостную систему социальных взаимодействий на основе широкого привлечения эмпирических данных, фактов реальной жизни, выделяя повторяющееся, устойчивое в этих взаимодействиях в различных сферах общественной жизни.
Базовые категории как раз и призваны дать описание основных простых и сложных форм социального взаимодействия, тех элементов, которые обеспечивают интеграцию людей в единое целое: социальное, социальное действие, социальная реальность, социальное взаимодействие, социальный институт, социальный статус, социальная роль, социальная структура, социальная общность, социальная группа, ценности, нормы, порядок.
Рассмотрим соотношение социологии и таких,
Социология ипожалуй, наиболее близких к ней наук, как ис
тория и психология. ,5
Глава II. Теоретическая социология Запада: очерк истории и методологии
...Не существует критериев,
которые позволили бы окончательно доказать
превосходство одного из направлений социологии над остальными,
поскольку вопрос о том, к какому знанию мы стремимся и до какой
степени это знание применимо, есть экзистенциальный выбор.
Пер Монсон,
современный шведский социолог
Глава III. Природные предпосылки социальной жизни. Социальное
■ 83
римости индивидов, которые в меру своих генетических особенностей имеют различные интеллектуально-психические данные.
Постулат Э. Дюркгейма, на наш взгляд, требует некоторого уточнения: «социальное преимущественно, главным образом объясняется социальными фактами», не исключая возможностей некоторого влияния биологических, природно-географических причин на становление, развитие социальных форм. Причем интенсивность воздействия природно-биологических причин на различных истори-' ческих этапах развития общества может быть различной, снижаясь до ничтожного уровня в современном обществе. Это касается и логики, механизма воздействия природных факторов на социальную жизнь: воздействие может быть жестким, прямым, а может быть опосредованным, выполнять роль дополнительного штриха, может проявляться в одной ситуации и не проявляться в другой и т.п.
Так или иначе, Э. Дюркгейм, основоположник «социологизма», со всей определенностью и ясностью провозгласил, что социальное — это реальность особого рода, которая не сводится к другим видам реальности, что во многом предопределило основной путь и пафос развития социологической мысли.
3. Основу третьего подхода к решению проблемы соотношения природно-биологического и социального в общественной жизни составляет представление о человеке как биосоциальном существе. В ракурсе социологического анализа это означает, что социальная жизнь человека рассматривается как особая форма регулирования и организации жизни. Соответственно в социальной жизни неминуемо проявляются природные связи, зависимости человека. Социальное взаимодействие — взаимодействие не неких «роботов» или «винтиков», а людей, у которых продолжают действовать биологическая программа, законы биологической наследственности, которые наделены инстинктами, рефлексами, которые должны адаптироваться к окружающей природной среде.
Но решающую роль здесь приобретают те формы жизнедеятельности человека, которые он осуществляет в систематическом, целенаправленном взаимодействии с другими людьми. И в ходе этих взаимодействий основное значение приобретает не рефлекс, не инстинкт, а осмысленный, мотивированный выбор, который человек совершает вследствие сознательного прогнозирования последствий своих действий по отношению к другим, учитывая принятые правила игры, нормы, традиции.
Благодаря этому, хотя в обществе продолжают действовать биологическая программа, законы биологической наследственности, определяющую роль при взаимодействии с себе подобными играет социокультурное наследие, освоение которого позволяет человеку быть понятным, прогнозируемым, предсказуемым в среде себе по-
84
добных. Эта социокультурная программа генетически не наследуется и не кодируется.
Социальную жизнь характеризует и новый тип эволюции, изменений. Изменения происходят преимущественно таким образом, как сочли желательным, приемлемым взаимодействующие между собой люди, с учетом конкретных условий и возможностей, представлений о предпочтительном, ценном в данных условиях, а не так, как диктовали внешние условия вкупе со случайными обстоятельствами (что, по сути, представляет собой естественный отбор).
Социальная жизнь — это особый тип жизни. Ее самые разнообразные формы — от семьи до общества — погружены в природу, которая способна прямо или косвенно, сильно или слабо влиять на них. Общество обязано, вынуждено считаться с природой и адаптироваться к ней.
Рассмотрим конкретно соотношение природного и социального и степень влияния природы на социальные порядки, нормы. Выявляется несколько аспектов изучения проблемы.
Один, из аспектов (назовем его внешним) подчеркивает сопряженность социальной жизни с условиями внешней природно-гео-графической среды. Каковы формы, механизмы этой зависимости?
Другие аспекты фиксируют наше внимание на внутренних, внут-ричеловеческих природно-биологических предпосылках.
91.
тсщионных способностей человека; во-вторых, обусловливает в немалой степени уникальную пластичность, свободу функций мозга. «Недоразвитость» новорожденного становится одной из биологических основ высокой степени восприимчивости нового поколения людей к тем навыкам и опыту, которые накапливают предыдущие поколения.
3. Еще одно биологически «социально значимое» человеческое свойство — длительная зависимость детей от родителей, а следовательно, долгий период опеки со стороны взрослых, медленный темп роста и полового созревания ребенка. Детеныши приматов рождаются слабыми, беспомощными, но уже к 3—4 годам они достигают самостоятельности, а к 6—8 годам — половой зрелости. Человек же лишь к 12—14 годам достигает половой зрелости, а возраст, к которому он достигает социальной самостоятельности, все более отодвигается.
Для такой длительной опеки со стороны взрослых нужны и другие биологические особенности, которые способствовали бы созданию условий для нее, т.е. созданию семьи. Особи людей женского пола в отличие от животных обладают способностью к круглогодичной сексуальной активности, что и становится, как это ни уди>-вительно, по мнению биологов, биологической предпосылкой формирования уникального для природы явления-'—чсуперустойчивой семьи, в которой дети находятся под длительной опекой родителей (самцы животных проявляют готовность к ухаживанию, кормлению детей и самки лишь на время сексуальных контактов).
Устойчивая семья делает возможным внегенетическую передачу большого объема знаний, навыков, накопленных предыдущими поколениями людей. Значение этой предпосылки трудно переоценить. Социальный опыт, социальные достижения не фиксируются в генах. Человек оставался бы на одной из самых примитивных ступеней социального развития, и каждое новое поколение людей создавало бы социальную организацию жизни сначала, если бы не достаточно длительная опека взрослых, образование в силу биологической причины устойчивой и длительной семьи, которая становится условием социальной преемственности культуры.
Итак, в ходе естественного исторического развития возник такой биологический тип, который делает возможным возникновение особой формы организации жизни — социальной. Этот биологический тип характеризуется не просто сложным строением мозга, способностью к труду, особенностями гортани и т.д., но и тем, что именно биология человека создает условия для возникновения устойчивой семьи, обеспечивающей в биологическом отношении длительную опеку и заботу о детях, а в социальном отношении — передачу огромной социокультурной информации.
Человек получает все биологические предпосылки к тому, чтобы стать социальным существом. Но вне взаимодействия с другими людьми все это предпосылки остаются нереализованными.
Раздел II.
Глава IV. Социальное действие как родовое понятие социологии
214.
** Там же, с. 103.
*** Там же, с. 127—128.
145
эмоции и соответствующие принципы регуляции, которые уместны в дружбе, семье, любви, преобладают во всех социальных связях, основывающихся на механической солидарности.
Механическая солидарность, доминируя в архаических обществах, вместе с тем никогда полностью не вытесняется, не исчезает. В социально-дифференцированных обществах она проявляется в виде любви к Родине, своим национальным обычаям, присутствует в уголовном праве, поскольку оно предусматривает репрессивные наказания, являющиеся трансформированной формой мести.
Органическая солидарность основана на разделении общественного труда, социальной, профессиональной дифференциации. Она преобладает в более развитых обществах, объединяющих людей, не просто проживающих на одной территории и объединяемых этническим сходством, а взаимозависимых друг от друга в экономическом, политическом, культурном отношении.
Людей связывает друг с другом взаимозависимость, взаимодополняемость функций, профессий, умений. Соответственно, отношения между людьми строятся прежде всего с учетом их социальных функций, умений, способностей, а не на эмоциональной основе, т.е. являются деиндивидуализированными (а не эмоционально-персонифицированными), носят абстрактный характер. Эти функции выполняются независимо от того, к какой этнической группе принадлежит исполнитель этой функции, чей он родственник, какова его профессия.
Тем самым (и в этом основной пафос работы Э. Дюркгейма) органическая солидарность создает такой тип организации социальной жизни, в котором высшая ценность — индивид, выполняющий свои функциональные обязанности перед другими и приобретающий тем самым свободу от произвола, независимость от других. Каждый зависит от каждого, а поэтому уважает его свободу и И нди видуал ьн ость.
Идеи Ф. Тенниса и (особенно) Э. Дюркгейма наметили основную генеральную линию исследования типов организации социальной жизни: путь развития социальной реальности — это эволюция от преимущественно эмоционально-персонифицированных отношений к рационально-деиндивидуализированным. Эти идеи получили развитие в работах М. Вебера и Т. Парсонса, чьи типологии мотивации социальных действий сыграли и во многом продолжают играть основополагающую роль в общесоциологическом анализе как социально-исторических типов социальных действий отдельных индивидов, так и (что более важно), социально-исторических типов социальной реальности, порождаемой подобными действиями.
146
Ы8
которые нельзя не учитывать при анализе, прогнозировании эффективности того или иного экономического плана, проекта. Экономику, эффективные варианты ее развития нельзя рассчитать сугубо рационально, поскольку это сфера социальных действий с ориентацией на другого. Экономика ежедневно, ежечасно погружена в культурный контекст. Важно учитывать, как в той или иной культуре принято работать, распределять доходы, расходовать их, а не только руководствоваться чисто рациональными (математическими) расчетами прибыли, схемами ее распределения, расходования. Пренебрежение социокультурным контекстом, традициями экономического поведения очень опасно для тех, кто осуществляет экономическую политику в той или иной стране — будь то члены правительства или руководители фирм. . •%._
В этом отношении примечательна история Волховского алюминиевого завода. В 1995 г. американский капиталист—владелец 50% акций назначил нового директора из-за рубежа, который прибыл в Волхов со своей командой менеджеров. Жить в провинции они не захотели и снимали номера в знаменитой петербургской гостинице «Астория». Иногда и в рабочий перерыв ездили обедать за 120 км в северную столицу. От приглашений же порыбачить, посидеть у костра директор отказывался. Скоро стало ясно, что главная проблема нового директора в том, что он отвергал систему компромиссов, на которой основана российская экономика (отказывался от бартера, не соглашался на взаимозачеты и т.д.) и не хотел учитывать российские традиции в социальной сфере. Директор мог без всяких объяснений уволить рабочего, в течение года своей работы ни разу не созвал профсоюзное собрание, закрыл заводскую газету, а тех, кто приходил к нему за пособием на похороны, просто выставлял за дверь.
Американский владелец акций сменил директора, ориентированного на западную систему рационального управления, на российского, имеющего опыт управления российскими предприятиями. И дела пошли в гору.
Новый директор вернул все социальные гарантии, возродил газету, договорился с партнерами о взаимозачетах и уступках и даже организовал продажу свиней по низкой цене своим работникам и партнерам... Прощаясь с журналистом, который брал у него интервью, новый директор сказал: «А рыбалка здесь, чувствую, замечательная. Время бы выкроить»*.
Еще один пример. У вашего соседа случилось несчастье — в его доме произошел пожар. Вы пришли на помощь, потратили свои силы, время, помогли вынести мебель, одолжили денег для покупки новой мебели, хотя они вам были нужны самому. С точки зрения рациональной вы нанесли себе ущерб. Но с точки зрения ценностно-рациональной — понятий товарищества, взаимопомощи, человеческого долга — вы поступили разумно и оправданно.
Gt;.
* См. «Известия» от 16 ноября 1996 if,
Аффективных действий в нашей жизни немало: драка ребят во дворе, бурная радость футбольного болельщика и т.д. Даже самый образованный, «рациональный» человек может совершить аффективное действие — так же как и традиционное, когда выполняется обычай, обряд, ритуал: празднование («обмывание») нового назначения, покупка невесте обручального кольца и т.д. Но традиционное действие является для некоторых людей, не отличающихся развитым социальным мышлением, достаточно типичным, и не только в быту, где это оправдано, но и в общественно-политической жизни — например, сегодня, как и в советское время, избиратели голосуют за того кандидата, за которого «посоветовал» голосовать председатель (раньше — колхоза, а сейчас — товарищества). Так было заведено раньше, так происходит и теперь... Кстати, существует проблема совместимости (или несовместимости) демократической процедуры выборов и традиционализма избирателей.
* . * *
Предложенная М. Вебером типология социальных действий по степени участия в их мотивации сознательных, рациональных-эле-ментов стала основой для понимания им социально-исторических типов организации социальной жизни. Согласно Веберу, основу исторического процесса составляет процесс нарастающей рационализации социальной жизни. По мере увеличения доли рационализма изменяются системы социальных действий, социально-исторические типы социальной реальности. Соответственно, выделены два основных типа организации социальной жизни.
Тип организации социальной жизни, в которой доминирует традиционное действие, в науке принято называть традиционным обществом. В таком обществе доминирующим регулятором социальной жизни является обычай, традиция. Человек шаблонно, по традиции повторяет образцы поведения, не вдаваясь в смысл своих действий. Господствует принцип «так принято», а не принцип «это эффективнее, целесообразнее».
Поэтому для традиционной мотивации затруднено восприятие нового, характерны консерватизм как идей, так и норм, на основе которых организуется система социальных взаимодействий, что ведет к консервации социальных порядков. Власть в таком обществе осуществляется на основе пиетета, наследуемого из поколения в поколение. Содержание распоряжений властелина также определяется традицией, которая налагает обязанности и на господина, и на его подданных. «Если господа неосторожно ее нарушают, их господство находится под угрозой. Правовые новшества, расходящиеся с традиционными нормами, принципиально не возможны... Однако в тех случаях, когда традиционные нормы не работают... гос-
150
подин действует по собственному произволу, то есть по настроению, капризу, личным склонностям»*. Соответственно, в социальной жизни царят «священная» традиция и произвол. А это, в свою очередь, заставляет простолюдина опасаться всего необычного и еще более ревностно сохранять верность привычному, традиционному.
Конечно, нельзя упрощать проблему, абсолютизируя консерватизм, невосприимчивость нового в традиционном обществе. Источником изменений в социальной жизни (и не только традиционного общества) становится, в том числе, харизма вождя, лидера, который предлагает что-то новое, небывалое, непривычное. Эмоциональное, аффективное поклонение особому дару, благодати вождя преодолевает (на время) привычку жить так, как принято издавна. Но «харизматическое» господство — это отношения, имеющие сугубо личную и нерутинную окраску. Когда эти отношения длятся долго, то в поздней стадии харизма как бы истощается... возникает тенденция к рутинизации (опривычива-нию, укоренению — А.Э.) харизмы (порядков, которые введены благодаря харизме — А.Э.). Устанавливается авторитет прецедентов**. В результате вновь все возвращается на круги своя, устанавливается порядок, базирующийся на новой укоренившейся привычке, которая была привнесена благодаря харизме инноватора.
Понятие «традиционное общество» охватывает огромную историческую эпоху — от (условно) патриархально-родового общества с господствующим мифологическим сознанием до (так же условно) окончания феодального периода, для которого были характерными господство натурального хозяйства, деление общества на сословия с их привилегиями, с достаточно жесткими, в том числе юридическими, межсословными перегородками, монархическая наследственная власть.
Согласно М. Веберу, особое значение имеет мир рациональных действий,- в котором господствуют не чувства родства, общины, традиции (как в традиционном «сельском» укладе жизни), а внутренняя убежденность в принятых ценностях, принципах и расчет, взвешивание убытка и прибыли — это становится возможным в городской системе социальных взаимосвязей, в которой люди, как правило, не имеют с большинством своих партнеров родственных связей и живут за счет продажи своих изделий на рынке. Формируется новый тип социальной реальности: помимо ценностно-рациональных действий все большее значение начинает приобретать ори-
* Вебер М. Три типа господства//Двадцать два: М. — Иерусалим, 1990. — № 72,
июль—август.
"Там же, с. 190, 192.
75/
ентация, признающая за человеком право (и обязывающая его к этому) действовать во имя жизненной цели, быть свободным и независимым в своей жизни, надеяться на свои знания, умения, отвечать за свои поступки, получать по заслугам, достижениям. Это мотивация по-иному организует социальную реальность, придает ей иные черты. Данный тип общества принято называть современным (модерным) или индустриальным обществом.
На основе такой рациональной мотивации, корни которой в протестантизме, формируется тот тип капитализма, который возник в Европе в XVI — XVIII вв.
Вне определенного типа «ориентации на другого», типа социального действия, нет европейского капитализма. Хотя капитализм с другими типами взаимосвязей между людьми возник гораздо раньше и в различных странах: предприятия, имеющие целью извлечение максимальной прибыли и всемерное увеличение капитала, имелись даже во времена поздней античности в Древнем Риме, Древнем Китае, Древней Индии и даже Вавилоне. Отсюда следует вывод о существовании не одного, а нескольких видов капитализма, существенно отличающихся друг от друга, — это, по определению М. Вебера, «авантюрный капитализм» (мы называем его сегодня «криминально-мафиозным»), «ростовщически-посреднический» (купля-продажа самих денег, напоминающий наш банковский капитализм, который играл с народом, создавая пирамиду государственных краткосрочных финансовых обязательств, но не вкладывая средства в производство), «бюрократически-чиновнический» (создание крупных капиталов с помощью различных способов использования финансовых средств^ номинальным собственником которых является государство, олицетворяемое верховной властью, — наподобие наших «олигархов») и т.д.
Однако все эти типы «капиталистической деятельности» обладают общей особенностью, отличающей их оттого типа капитализма, который, согласно Веберу, мог возникнуть (или мог быть изобретен) лишь в Европе и только в XVI — XVII вв.* Европейский капитализм отличается от иных видов продуктивностью, стремлением извлечь прибыль путем создания промышленных предприятий, ориентированных на массовое производство товаров, необходимых всему населению страны. Иные формы капитализма могут остаться в сфере распределения и перераспределения уже добытой продукции. Причем М. Вебер специально подчеркивает, что этот тип капитализма возник не потому, что лишь к этому времени произошло, в частности, накопление капитала — это происходило и раньше и в других странах (например, богатые восточные купцы давали в рост деньги королям, царям, султанам). Именно Реформация обеспечила появление совершенно нового типа «капиталистической деятельности», который возможен, как утверждал Вебер, возражая полумарксисту Зом-барту, «не от притока новых денег, а от внедрения нового духа»**.
Проведенный М. Вебером анализ обусловленности типа капиталистической деятельности типом социальных действий в обществе, организации социальной реальности не теряет своей научной и практической актуальности. Согласитесь, что архаические типы капитализма, о которых говорит М. Вебер, поразительно напоминают бизнес в современной России. Фундаментальная причина подобного состояния » российского капитализма в ракурсе веберовского подхода становится понятной: она в мотивации каждодневной предпринимательской деятельности, характере социальных действий, «ориентации на другого» типичных для современного российского общества.
Итак, главное в учении М. Вебера о мотивации социальных действий — это идея о ее нарастающей рационализации, которая во многом достигается путем рационализации в том числе религии (см. об этом в разделе VI), являющейся источником формирования мотивации единичных людей;' их «рутинных», повседневных социальных действий. По мере утверждения все .более рациональных критериев система действия приобретает все большую гибкость, способность к изменению и восприимчивости к новому.
Вместе с тем нельзя не отметить следующее. Критерий рационализма не в полной мере может быть отнесен к числу социальных, т.е. раскрывающих особенность собственно социальной ориентации на другого. Он скорее носит познавательно-интеллектуальный характер. И это следует иметь в виду. В результате, хотя сам М. Вебер уделял огромное значение ценностям, определяющим смысл социальных действий, в его критериях типологии социального действия именно содержательная сторона «ориентации на другого» не нашла достаточно полного выражения.
И еще на одно обстоятельство мы хотели бы обратить внимание. Акцентировав внимание на проблеме рационализма, М. Вебер волей-неволей построил европоцентристскую систему типов социальных действий и, соответственно, типов организации социальной жизни. Ведь приоритет рационального есть специфика западноевропейской цивилизации. Можно ли по этому критерию оценивать социальную действительность, формирующуюся на Востоке, где приоритет отдан чувственно-практическому и, соответственно, мотивации, нормы поведения в меньшей степени базируются на рационально-теоретических доводах? На это, в частности, обращают внимание ряд исследователей. Так, А.А. Ицхокин указывает на то, что современная социальная наука в ее «систематической» части, и прежде всего теоретическая социология, есть максимально концентрированное и догматическое выражение западной и только западной мировоззренческой парадигмы, и считает, что «нужна теория, в рамках которой «нормальны» обе модели миропорядка»*. Не
* См.: Давыдов Ю.Н. Особенности методологического кризиса в исторической науке// Вопросы истории. — 1994. — № 6. с. 60. ** Там же.
* Ицхокин А.А. Релятивистская теория социальной ценности и «свободная от ценности» теория социальной организации//Социологический журнал. — 1995. — № 3, с.100, 101; см. также: Ицхокин А.А. О системной природе дилеммы «Восток— Запад»//Социологические исследования. — 1992. — № 8.
является ли некоторая европоцентричность проблемой всей социологической науки, ее теоретических моделей? Удалось ли социологии добиться «общезначимости» своих подходов, принципов организации социальной жизни?
§ 4. Типовые переменные Т. Парсонса:
Раздел III.
СОЦИАЛЬНЫЕ
Их разновидности и принципы регуляции
Глава VIII. Социальные взаимодействия: средства обмена, всеобщие виды и формы взаимодействий
О о. о
С
ш
О
О о.
С о
S
2 >■
О 2
D.С Ф
га ш
S 2-
^ i
Га га
S m
3- <°
О 3
аз § о О |
6 5 |
О S С X
только материально-хозяйственных, но и интеллектуальных, образовательных, оборонно-силовых, управленчески-координационных, художественно-эстетических и др.), что приводит к социальному разделению труда. По выражению Э. Дюркгейма, «разделение труда есть борьба за существование, но оно представляет ее смягченную развязку. Благодаря ему соперники (конкуренты) не вынуждены истреблять друг друга, но могут сосуществовать бок о бок»*.
Специализация, разделение труда закрепляется, утверждается, приобретает самовозобновляемый характер. Возникают специальности, профессии. Закрепленная специализация обеспечивает пред-, сказуемость характера услуги, ее качества, количества, ее оплаты с учетом ценности и дефицитности предоставляемой специализированной услуги. Тем самым обеспечивается регулярность, возобнов-ляемость интеракций субъектов, предоставляющих специализированные услуги.
Возникает социальная кооперация (III), особая форма сотрудничества, в основе которой — социальный обмен (чаще не непосредственно-двусторонний, а опосредованный, многоступенчатый) между субъектами, обменивающимися специализированными услугами. Специализируются все социально значимые услуги — от производства сельскохозяйственной продукции до оказания интеллектуальных, оборонно-силовых, управленчески-координационных услуг и т.д.
Вместе с тем специализированные услуги начинают разделяться
не только по конкретному содержанию, но и по ценности, дефи
цитности, рангу. ?;« -■_■■«,
Соответственно, социальная кооперация приобретает как горизонтальные измерения (IV), так и вертикальное (иерархическое — V, VI). В иерархических формах взаимодействий на одном полюсе находится благодетель, наставник, правитель, на другом — опекаемый, ученик, управляемый.
Проанализируем иерархизированные формы взаимодействия.
Как уже отмечалось, способность отдельных людей, групп предоставлять особо ценные, дефицитные услуги ведет к тому, что те, кому предоставляются эти услуги, вынуждены расплачиваться достаточно дорого: уважением, признанием особых заслуг и даже уступками, подчинением своим «благодетелям». Соответственно, главным проявлением иерархических взаимодействий является оказание одним из участников взаимодействия (предоставляющим особо важные услуги) воздействия на поведение другого.
Сделаем одно уточнение. Мы рассматриваем иерархические взаимодействия (да и все формы взаимодействия), которые как бы
* Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии, с. 253. 206
«рождаются» на наших глазах. Конечно, очень часто и сегодня происходит становление неформальных групп, завоевание человеком лидерства в силу особых способностей, связей, умений и т.д. Но основную роль играют другие формы иерархии, в которых исторически возникшее сегодня функционирует как уже ставшее, в «снятой» форме. Эти формы иерархической кооперации заранее оговорены должностью, рангом, степенью, званием и т.д., за которыми закреплены определенные функции, права, обязанности.
Итак, основной признак иерархических взаимодействий — способность оказывать воздействие на поведение другого.
В более слабом виде — это влияние (V), предполагающее учет (но не обязательно полное принятие) одним человеком мнения другого при выработке собственных решений на основе уважения, признания заслуг, ума, таланта, а значит, признания значимым для себя мнения этого человека, этой профессии, занимающего эту должность (вспомним пример с профессором и уборщицей). Влияние — переходная к власти форма взаимодействия. С одной стороны, есть воздействие (и это роднит влияние и власть), а с другой стороны, не пастырь, а сама паства принимает решение о том, прислушиваться ли к мнению «благодетеля».
На наш взгляд, примером такой переходной иерархизированной формы взаимодействия является феномен морального авторитета известных писателей, общественных деятелей, научного авторитета крупных ученых—создателей известных научных школ. Ярким примером является влияние средств массовой информации, которые в силу огромных возможностей воздействия на слушателей получили название «четвертая власть».
Конечно, здесь еще нет полного подчинения, принуждения. Обязывающая сила уважения, престижа еще не гарантирует, что во всех случаях мнения морального, научного авторитета будут учтены. Но так или иначе влияние уже содержит намек на господство, подчинение.
Высшая форма иерархизированных социальных взаимодействий — социальная власть (VI), не только политическая, но и власть родителей, начальника над подчиненными и т.д. Нас интересует прежде всего механизм фактической власти, т.е. власти, способной настоять на своем.
Основой власти как формы взаимоотношений является такое средство обмена (вознаграждения), как уступка: получатель жизненно важной и дефицитной услуги (или надеющийся получить такую услугу) обрекает себя на повиновение, т.е. на то, что его Деятельность будут контролировать, координировать, программировать и преобразовывать.
Наиболее точно определил это понятие М. Вебер, подчеркивавший, что власть означает способность настоять на своем даже при
207
наличии сопротивления, независимо от того, в чем эта способность выражается. Иными словами, власть — это такое взаимоотношение, при котором один субъект способен тем или иным образом вызвать в поведении других изменения (уступки), желательные для него, даже в тех случаях, когда этого не желают те, кто должен изменить свое поведение.
Данное социологическое понимание власти фактически в тех или иных вариациях было воспринято всеми социологами, каждый из которых вносит новые нюансы, аспекты анализа власти как обязывающего воздействия на другого.
Интересную и логически связанную с веберовской трактовку власти как степени свободы («властителя») дает 3. Бауман, фиксируя еще один аспект данного феномена. «Чем больше у человека власти, тем... большее количество решений может считаться для него реалистичным, тем шире круг целей, которые он может преследовать вполне обоснованно, тем больше гарантий, что он получит (от тех, кто ему обязан уступить — подчиняться его воле. — А.Г.) то, чего хочет.;. Таким образом, власть заключается в способности пользоваться действиями других людей как средствами для достижения собственных целей (курсив наш. — А.Э.)»*.
Власть как процедура, как механизм взаимодействия — явление сложное, многослойное.
О том, что и как порождает такое вознаграждение, как уступка, мы говорили в § 1 данной главы. Но выявление причин готовности (вынужденной?) подчиненного идти на уступки позволяет осмыслить глубинный механизм власти, который, однако, еще не исчерпывает задачу постижения основных социологических ракурсов понимания власти.
Власть — это форма социальных взаимодействий и в то же время инструмент, обеспечивающий упорядоченный характер этих взаимодействий. В последнем случае мы особо подчеркиваем главную социальную функцию власти. Власть имеет место именно в системах взаимодействий (в группах, партиях, организациях, обществе, наконец) прежде всего как решающий инструмент, обеспечивающий, гарантирующий соблюдение принятых правил игры, норм, координированность, ^организованность, упорядоченность действий отдельных индивидов; инструмент — препятствующий произволу и анархии, которые способны разрушить системы взаимодействия, породить беспорядок, непредсказуемость. В этих целях власть наделяется правом ограничения свободы действий отдельных индивидов, обладает силой принуждения.
Вместе с тем власть — это сложный механизм социального взаимодействия. Он включает не только властные воздействия, волю, последовательность со стороны властителя, но и признание обоснованным доверия к властным действиям и ко всему порядку, системе отправления власти со стороны опекаемых. Социология делает особый акцент не на деятельности властителя, а на легитимности — массовой поддержке, признании власти опекаемыми. «Господство, то есть реальная способность подчинить себе других, покоится на готовности тех, кому приказывают, слушаться приказаний»*.
Главное не столько и не только в том, почему люди борются за власть, упиваются властью (это как раз и понятно), а в том, почему люди подчиняются, исполняют распоряжения других — это и есть центральный пункт социологического анализа механизмов власти.
Анализ власти как формы социального обмена способствует достаточно ясному пониманию природы легитимности, ее критериев: человек ожидает, что положительный эффект услуги, которую оказывает ему властитель, превысит те издержки, которые (он несет, подчинясь распоряжениям властителя. На чем основано доверие подчиненных к властителю, что признается приемлемым, разумным во властных деяниях, до каких пределов власти позволительно вмешиваться в личную жизнь, приказывать, ошибаться, наконец?
Это объясняется проблемой легитимности. М. Вебер выделил три разновидности «легитимных оснований господства»: харизматическое господство-подчинение; традиционное господство-подчинение; легальное господство-подчинение, — которые представляют собой вариант веберовского континуума мотивации социального действия (аффективное действие — традиционное действие — одлерацио-нальное действие).
Харизматическое господство-подчинение основано на эмоциональной, аффективной реакции поклонения особому дару лидера, вождя в силу его уникальных интеллектуальных, этических и других способностей и качеств. Люди подчиняются вождю не потому, что так принято, не потому, что этого требует закон, а потому, что они очарованы его обаянием.
«Харизматическое господство основано на аффективной преданности вождю и на дарованной ему благодати (харизме). Харизму могут обеспечить магические способности, откровение, героические деяния, сила духа или зажигательность речи... Наиболее чистые типы — господство пророков, военных героев, великих демагогов. Тот, кто распоряжается, — вождь. Те, кто подчиняются, — «учени-
* Бауман 3. Мыслить социологически, с. 121, 122. 208
Вебер М. Три типа господства, с. 185.
ки». Они подчиняются вождю исключительно на основании его небывалых свойств; не по своему уставному положению и не в силу традиционной почтительности*.
Харизматически обоснованное господство-подчинение играет огромную роль в изменениях общества. Можно согласиться с П. Бергером: «возможность прорыва сквозь социально «принятый мир как данность», разработаны Вебером в тезисах харизмы... Несмотря на ясное понимание недолговечности харизмы, Вебер рассматривал ее как главную движущую силу истории... харизма несет в высшей степени страстный вызов или предопределение. Она заменяет старые смыслы новыми и радикально переопределяет основные посылки, касающиеся человеческого существования»**.
Но харизма быстро увядает, поэтому она выступает как некая историческая увертюра, пусковой механизм установления новых социальных порядков, социальных нововведений. В любом обществе — основанном или на традиционной, или на рациональной мотивации социальных действий, — преодоление устоявшегося, привычного требует особых усилий, которые возможны лишь на основе особого эмоционального порыва, доверия, создающего не только рассудочное, но и чувственно практические основания для признания, легитимации нового, его утверждения на практике. Харизма нужна новому властителю, устанавливающему новые порядки, законы, уставы, иначе говоря, харизма является фактором преобразования.
Если человек обладает харизмой, его господство (на производстве, в семье и т.д.) будет более эффективным, распоряжения будут обладать большей обязывающей силой, безотлагательностью. При отсутствии у начальника харизмы его подчиненные, ориентируясь на устав, конечно, будут исполнять свои обязанности, но, возможно, не с таким рвением, которое могло быть при наличии у него харизмы.
Итак, харизма необходима для серьезных изменений социальных порядков, деятельности фирмы, кафедры и т.д. Для обеспечения же простого воспроизводства, функционирования общества, коллектива, предприятия харизма желательна, но не обязательна.
Традиционное господство-подчинение основано на вере в священное происхождение существующих порядков. Человек покоряется властителю (государю, хозяину), его приказу, требованиям не потому, что тот имеет на это право по конституции, закону, договору найма и т.д., а потому, что так принято. Но и властители долж-
ны отдавать лишь определенные, освященные традицией распоряжения, традиционно заботиться о своих подчиненных. Традиция достаточно надежно регулирует взаимоотношения между властителем и подчиненным (например, подчинение распоряжениям старшего в семье, традиционное подчинение аксакалу и т.д.). Традиционный тип легитимности при всей своей недостаточно рационально-логической обоснованности, бсмысленности обладает достаточно сильными ресурсами принуждения.
Легальное господство-подчинение, или господство на основании устава (договора, контракта, закона) осуществляется «в силу веры в обязательность легального установления власти, обоснованной рационально созданными правилами, т.е. ориентации на подчинение при выполнении установленных правил — господство в том виде, в каком его осуществляет современный государственный служащий и все те носители власти, которые похожи на него в этом отношении»*.
На легальном господстве основаны современные государство, предприятие, фирма и т.д. Главный признак легальной легитимности — признание властных распоряжений разумными, обоснованными, так как они соответствуют установленным правилам, закону, другим рационально выверенным, оформленным установлениям. Закон, должность, контракт'/ соответствующие права и обязанности — вот что прежде всего регулирует взаимоотношения властителя и опекаемого в этом случае, а не поклонение, симпатия или традиция.
Власть осуществляется благодаря таким средствам, как авторитет и насилие (рис. 1, VI-1 и VI-2). Некоторые авторы, в том числе Ч. Миллс, утверждают, что существуют три, а не два основных средства осуществления власти. «Безусловно, — пишет он, .— в наше время нет нужды доказывать, что насилие представляет собой «решающее» средство власти. Но мы далеко не всегда испытываем на себе насилие. Вместе с насилием нужно рассматривать и авторитет (власть, которой сознательно и добровольно подчиняются) и манипулирование (власть, о механизме действия которой подчиненные ничего не знают). Фактически, рассуждая о природе власти, мы должны постоянно различать эти три вида ее действия»**. Хотя сам Ч. Миллс не дает определение третьего средства — манипулирования, можно предположить, что речь идет об управлении людьми в выгодных для властителя целях, но неприемлемых для подчиненных и скрываемых от них. Манипуляция так или иначе подразумевает неискренность, обман, наличие тайного умысла. Но и ма-
* См.: Вебер М. Три типа государства//Двадцать два, № 72, июль—август, М.,
1990.
** Бергер П. Приглашение в социологию, с. 118, 119.
Вебер М.. Избранные произведения, с. 647. * Миллс Ч. Социологическое воображение. — М.
1998, с. 54.
211
нипулирование должно базироваться на способности власти хотя бы обманом подчинить людей, создать интригу- Иными словами, манипуляция — это не равноценное авторитету и насилию средство реализации власти, а скорее метод, форма использования этих средств.
Авторитет как средство власти основан на признании подчи
ненными этой власти разумной, обоснованной, его использование
предполагает уважение к власти, ее целям, методам реализации.
При этом властный авторитет, хотя и имеет много общего с мо
ральным авторитетом (о нем шла речь, когда мы анализировали
влияние как форму социальных интеракций), качественно отлича
ется от него по степени обязывающей, принуждающей силы. Влас
тный авторитет повелевает, распоряжается со всей присущей при
нуждению силой и безапелляционностью, и у паствы, нет выбора,
выполнять или не выполнять эти распоряжения, основанные на
авторитете. %А
Чем же объясняется такая обязывающая сила авторитета? Она обусловлена легитимностью, признанием подчиненными власти обоснованной, разумной.
Отец одним словом может остановить конфликт между детьми; ко-.,--,{;!] роль, чей сан освящен «божественным светом», одним взглядом . _ .подчинял себе непокорных вельмож (таков обычай); вождь, всего ' """лишь произнеся зажигательную речь, мог повести в бой горстку '•'"' плохо вооруженных, но ослепленных харизмой своего вождя бой--мв цов; начальник письменным распоряжением увольняет одного че-_~о> ; ловека, а другого повышает в должности — его распоряжение ле-', гально, оно регулируется законом, уставом, который вызывает уважение.
Авторитет, позволяющий властителю без физического насилия распоряжаться людьми, незыблемо покоится на легитимности, признании власти — или по традиции священных, законных или основанных на эмоциональном поклонении — харизматических.
Авторитет может быть.формальным (авторитет короля, начальника, родителя и т.д.) или неформальным —. им в настоящее время обладают, как правило, харизматические лидеры.
Примеры — Дэн Сяопин, который в последние десять лет своей жизни не занимал никакого поста, но сумел обеспечить модернизацию Китая; аятолла Хомейни, который в первые годы революции в Иране не занимал никакой должности, но властно определил путь развития исламской республики Иран.
Второе средство власти — это насилие. Без права и возможности осуществлять насилие власть'лишается одного из главных своих признаков — гарантии неодолимости своих распоряжений. Насилие может быть психологическим (постоянные придирки, гонения и др.), административно-юридическим (административные запре-
ты, взыскания, выговоры), физическим (физическое прямое применение силы или угроза применения силы).
Существуют два варианта насилия: легитимное й нелегитимное. Легитимное насилие подразумевает применение силы (или предупреждение о возможном применении силы) к тем, кто нарушает закон, права людей, общественный порядок и т.д. Данный вид насилия одобряется, признается легитимным подавляющим большинством граждан (порой даже теми, кто нарушает закон).
Нелегитимное насилие — это осуществление властью насилия в целях, не признаваемых большинством граждан обоснованными. Это могут быть отдельные легальные (законные) акции государства (типа наведения конституционного порядка в одной из областей, республик, страны), но не признаваемые обществом разумными (хотя в целом власть еще может признаваться легитимной). Это может быть деятельность всей власти, которая (независимо от того, пришла ли она к власти легально или путем незаконного захвата власти, а также оккупации) не воспринимается населением обоснованной, легитимной. В последних случаях любые распоряжения власти лишены возможности реализации на основе авторитета. Остается только одно -- угроза силы или прямое применение силы.
Как правило, рано или поздно нелегитимная власть разрушается. Но следует помнить, что долговечность нелегитимной власти зависит от многих условий, в том числе от позиции,"энергии, активности населения. Если оно не проявляет организованности, активности с целью смены власти, возникает промежуточное состояние, которое может затянуться на долгие годы. Происходит привыкание к нелегитимной, малоавторитетной власти, сила'которой лишь в готовности осуществить насилие или реально осуществляемом насилии.
Поведение подчиненных в этой ситуации характеризуется нео-добряемым, но добровольным исполнением властных распоряжений, покорностью (формальной дисциплинированностью) власти. Это касается не только государства, но и учреждения, семьи и др.
213
Раздел IV. ~
СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ: СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ
Глава IX. Социальные институты: сущность
и социальные эффекты (последствия)
Глава X. Система социальных институтов
§ 1. Многообразие институтов ■• :V - у !>
Институализированные социальное связи могут быть формальными (оформленными, т.е. регулируемыми" законами, инструкциями) и неформальными.
Примером неформальных социальных институтов может быть дружба — один из элементов, который характеризует жизнь любого общества, обязательное устойчивое явление человеческого сообщества. Регламентация в дружбе достаточно полная, четкая и подчас даже жестокая. Обида, ссора, прекращение дружеских связей — своеобразные формы социального контроля и санкций в этом социальном институте. Но эта регламентация не оформлена в виде законов, административных уложений. У дружбы есть ресурсы (доверие, симпатия, длительность знакомства и т.д.), но нет учреждений. Она имеет четкое отграничение (от любви, взаимоотношений с коллегами по службе, братских отношений), но не имеет четкого профессионального закрепления статуса, прав и обязанностей партнеров. Другой пример неформальных социальных институтов — соседство, которое у многих народов является значимым элементом социальной жизни. v
Формальные социальные институты имеют общий признак — взаимодействие между субъектами на основе формально оговоренных правил, законов, регламентов, положений. Как правило, те институциональные связи, которые играют особо важную роль в жизни людей, регулируются законами, положениями, инструкциями. Их функционирование контролирует государство, которое охраняет силой своей власти принятый порядок вещей. Формальные социальные институты определяют прочность общества. Но неверно было бы думать, что они регулируются только писаными правилами — чаще всего речь идет о переплетении писаных и неписаных норм.
Например, экономические социальные институты функционируют на основе не только закона, инструкции, приказа, но и такой неписаной нормы, как верность данному слову, которая зачастую оказывается сильнее десятков законов или постановлений; в некоторых странах взяточничество стало неписаной нормой, настолько распространенной, что является достаточно устойчивым (структурным) элементом организации экономической деятельности, хотя оно преследуется законом.
Анализируя любой формальный социальный институт, необходимо исследовать не только формально зафиксированные нормы, правила, но и всю систему стандартов, в том числе морально-нравствен-
23 7
ных эталонов, обычаев, традиций, которые устойчиво, неизменно участвуют в регулировании институализированных взаимодействий. Правоведы не случайно разводят право и правоприменительную практику — нередко применение закона блокируется нормами морали, обычаями, традициями. Поэтому социолог (в отличие от юриста), анализируя те или иные социальные институты, обязан акцентировать внимание на критерии устойчивости, неизменности нормы, независимо от того, зафиксирована ли она формально.
Социальные институты различаются не только степени их формализованное™, но и функциями, которые они осуществляют.
Экономические институты, т.е. наиболее устойчивые, подлежащие строгой регламентации социальные связи в сфере хозяйственной деятельности, — это все макроинституты, которые занимаются производством и распределением благ и услуг, регулированием денежного обращения, организацией и разделением труда (промышленность, сельское хозяйство, финансы, торговля); можно выделить и институционально-нормативные комплексы — институции, своеобразные институциональные «первокирпичики», из которых строятся макроинституты (собственность, управление, конкуренция, ценообразование, банкротство и т.д.).
Политические институты, т.е. институты, связанные прежде всего с борьбой за власть, ее осуществление и распределение, нацелены на мобилизацию возможностей, обеспечивающих функционирование общества как целостности. Это государство, армия, полиция, суд, различные партии. К этим политическим институтам примыкают общественные движения, объединения, где распространены строго определенные институализированные формы деятельности (институции) — митинги, демонстрации, выборы, предвыборные кампании.
Институты культуры и социализации — это наиболее устойчивые, четко регламентированные формы взаимодействия с целью укрепления, создания и распространения культуры (системы ценностей), научных знаний, социализации молодого поколения, овладения ими научными знаниями, культурными ценностями общества. К таким институтам относятся образование, наука, искусство, религия.
Институт семьи в настоящее время примыкает к институтам социализации, но имеет и другие функции.
Глава XI. Изменение социальных институтов
Основные варианты институциональных изменений
Развитие социальных институтов осуществляется по двум вза-имнопереплетающимся векторам, которые выражают два основных элемента любой социальной связи: предмет связи, дифференциация предметной области институциональных функциональных связей (назовем это предметно-технологическим вариантом институциональных изменений) и, самое важное, изменение правил игры, принципов, регуляции институциональных связей, исходных принципов «ориентации на другого», мотивации социальных действий (назовем это регулятивно-нормативным вариантом институциональных изменений).
1. Дифференциация, специализация предметной области институциональных связей — это дифференциация социальных институтов (так, из социального института образования на определенном этапе вычленяется институт высшего образования). Причем дифференциация институтов сопровождается не только специализацией предметной области, созданием специальных учреждений (вузов), специальных технологий (в нашем примере вместо уроков проводятся лекции, семинары, лабораторные занятия), но и специализацией норм, правил игры, по которым организуются взаимодействия. Меняется характер взаимоотношений (в нашем примере — преподавателя и ученика), меняется форма контроля (зачетно-экзаменационная сессия), норма регуляции взаимоотношений (организация кафедр, ученых советов), возникают иные статусно-ролевые позиции, квалификационные требования.
248
' ■ -"■ И сегодня мы являемся свидетелями рождения новых социальных институтов путем дифференциации старых, уже сложившихся: из общесудебной системы был дифференцирован Конституционный Суд как самостоятельный институт, может быть выделено в самостоятельный правоохранительный институт следствие, наркология в рамках института здравоохранения имеет тенденцию к превращению в самостоятельный социальный институт.
Подобная дифференциация и специализация — один из важнейших признаков эволюционного развития общества, его социальных институтов. Эволюционный развивающий эффект достигается за счет более конкретного, профессионального исполнения тех или иных функций, более точной и конкретной регламентации, учитывающей специфику данного вида деятельности. Возникновение нового социального института делает обслуживаемую им связь более независимой, самостоятельной и равновесной с другими связями. Дифференциация происходит в том случае, корда в рамках сложившихся институтов не удается качественно удовлетворять какие-либо конкретные социальные потребности — как правило, дифференциация социального института создает необходимые условия для более полного их удовлетворения.^
Но дифференциация социального института не бесконечна; нередко она переходит разумные границы, вызывая негативные- последствия.
В свое время многие отечественные технические вузы чрезмерно углубляли специализацию подготовки будущих инженеров; в ущерб приносились широта кругозора, а подчас и фундаментальность подготовки. Будущий выпускник планово готовился под «плановое» конкретное место, для выполнения узкой функции. Иногда ему удавалось получить соответствующую работу по узкой специальности, но если он не мог этого сделать (а сегодня, в условиях рынка, свободного трудоустройства выпускников найти такую работу весьма трудно), у него возникали очень непростые проблемы. Вот почему многие иностранные учебные заведения предпочитают широкую фундаментальную подготовку, обеспечивающую будущему специалисту высокие адаптационные способности к широкому набору функций, способность" переключаться с одного профиля на другой в зависимости от конкретного спроса.
Итак, дифференциация социальных институтов как один из вариантов их развития подразумевает выделение более специализированной предметной области институализированных связей и специализацию принципов регуляции статусно-ролевых стандартов поведения участников вновь созданных институтов. Тем самым дифференциация способствует дальнейшей автономизации институтов.
2. Особое значение имеет перерегуляция институциональных социальных связей, изменение исходных принципов «ориентации на другого». В этом случае основные участники этих связей стремятся
249
при сохранении института (потребность в нем остается) к кардинальным изменениям их регуляции, базисных норм взаимодействий. По мнению одной (или обеих) сторон, вознаграждение не соответствует ее tux) затратам.
Так, в частности, произошло у нас с институтом собственности. Людей не устраивает моральное, материальное, юридическое регулирование их обязанностей и прав, связанных с собственностью. Если раньше наши граждане не владели, не распоряжались собственностью, были подконтрольны, но получали право на гарантированный минимум уровня жизни, то сегодня многие хотят владеть, распоряжаться собственностью, рисковать, имея лишь шанс жить зажиточно и независимо. Естественно, многие другие удовлетворены сложившейся за годы Советской власти системой регуляции — этим объясняются препоны, препятствия на пути становления новых форм собственности, которые еще не получили необходимой легитимации, признания обоснованными во всех слоях общества.
Перерегулирование социальных институтов — процесс сложный, драматичный, сопровождающийся противоборством сил. И это естественно, поскольку речь идет об изменении исходных, ценностных основ регуляции взаимодействия людей, что всегда сопровождается смятением душ, умов, нарастанием конфликтов. Социальные институты, находящиеся в состоянии перерегуляции, с трудом справляются со своими функциями, падает ответственность работников учреждений данного социального института, растет нестабильность, непредсказуемость —- неминуемая плата за развитие общества, перестройку социальных институтов.
Особенно драматичными бывают периоды в развитии общества, связанные с переналадкой основных систем социальных институтов общества: экономических, политических и др. В этом случае происходит достаточно широкий и глубокий пересмотр основных систем ценностей, исходных принципов регулирования всех сфер жизни общества, идет смена всей системы институтов, т.е. смена общественного строя. Выдвигаются по сути новые критерии того, что такое добро и что такое зло, новые исходные принципы организации всей социальной жизни. Общество, система социальных институтов, исходные ценности и нормы, правила игры проходят процесс обновления.
Итак, оценивая уровень развития социальных институтов как системы мы должны применить два критерия:
• критерий специализированности, автономности социального
института (институтов);
• регулятивно-нормативный критерий, который предпола
гает анализ наиболее устойчивых, обобщенных показате-
250
лей мотиваций социальных действий, «ориентации на другого».
Опираясь на идеи классиков мировой социологии (см. раздел II, главу III), можно определить основную направленность эволюции социальных институтов (западноевропейского общества) следующим образом: от институтов общинного типа (механической солидарности, традиционного общества) с присущими им малой диф-ференцированностью, аскриптивностью, чувственно-индивидуальным (а не универсалистским) отношением к партнеру — к современным (модерным) институтам (с органической солидарностью, рациональным действием) с присущим им дифференцированнос-тью, доминированием достиженческих универсалистских норм, правил игры.
Р
чал, что московские самодержцы управляли своим государством, как вотчиной; они считались собственниками всей земли, могли лишить земли, средств к существованию, жизни любого; могли сбривать бороды, заставлять своих поданных разучивать европейские танцы и т.д. Именно выбор восточно-деспотического варианта власти, согласно которому государь — это собственник, владелец государства, судеб людей, во многом, как мы предполагаем, определил многие особенности развития социальных институтов российского общества.
Так, в России гораздо медленнее, чем на Западе, законодательно оформлялись сословные права основных слоев населения, которые могли бы гарантировать представителям этих сословий определенные привилегии и обязанности, переходящие по наследству. Подобный наследственный (аскриптивный), но универсалистский принцип мог бы противостоять произволу самодержца, который был заинтересован в более примитивном ас-криптивном. принципе — принципе личного служения, личной преданности. Укоренение норм личной преданности в течение многих столетий создавало незащищенность даже высших слоев общества перед произволом самодержца. Вместе с тем это закрепляло и определенную культурную традицию власти, согласно которой верность, близость к государю, властелину, руководителю становилась главным условием личных достижений.
Например, служилое дворянство, казалось бы, являлось привилегированным сословием. Но земля, права передавались представителям этого сословия условно, на основе принципа личного служения. Царь мог забрать землю, лишить наследников прав на нее. Только Петр I в 1714 г. предоставил помещикам право передавать по наследству поместье, которое до тех пор принадлежало им условно. Окончательно право собственности дворян на вотчинные земли и другие их сословные права и обязанности были законодательно оформлены в 40—80-х гг. XVIII в. Городские жители, так называемое третье сословие, фактически вплоть до «Грамоты городам» (1775 г.) не имели ясно очерченных прав, привилегий, а значит, определенных гарантий от произвола власти, ее представителей. Жесткая централизованная власть, имевшая право контролировать все и вся, мешала созданию мощных коммунальных движений, которые в Западной Европе завершились оформлением городских хартий, юридически закрепляющих их свободу.
Неограниченная власть самодержца, произвол власти, отсутствие законных гарантий, прав и обязанностей существенно снижают уровень организованности общества, предсказуемости социальной жизни, усиливают хаос. Люди лишаются тех преимуществ, которыми обладает социальное, организованное, упорядоченное. Все это тормозит развитие процесса институализации
265
социальных связей. Социальные институты как гаранты предсказуемости, гарантированности, а вместе с ними и все общество, на протяжении столетий имеют примитивные, элементарные формы. Личность, ее права мало что значат как для государства, так и для самой личности. Не создает ли такая практика социальных взаимодействий неуверенность в завтрашнем дне, стремление жить одним днем, невостребованность рационального планирования своей деятельности, надежду на «авось», социальную пассивность, упование на доброго и мудрого царя, а не на себя, свою энергию, рассудок?
Формируется снисходительное отношение к высшему регулятивному механизму социальной жизни — закону, который не уважает даже сам властелин, а ведь хорошо организованное общество базируется на законе как неоспоримой святыне. Мощь и сила государства направляется не на эффективную организацию людей по определенным правилам, а на принуждение людей к поведению, желательному для государя, власти. Власть рассматривается не как высшая ответственность, а как возможность подчинять себе людей.
российский Теперь несколько слов о городе, который на За-
ГОРОД паде был главным источником развития дости-
женческой ориентации, нового типа институциональных норм. Город — это объединение чуждых по крови людей, в основе взаимодействия которых рациональные критерии пользы, успеха, качества и т.д. Центром города является рынок, на котором горожане обменивали произведенную продукцию между собой, между городом и деревней, данным городом и другими городами, областями. Не случайно в городах-полисах Древней Греции зарождались юридические институты и поведенческие комплексы, ставшие нормативно-регулятивной основой современных (модерных) институтов. Именно в городах средневековой Европы возникли городские рынки и университеты — «рассадники» знаний, профессионализма и компетентности...
В 1630 г. в России горожане составляли лишь 2,5% населения, в 1724 г. — 3, в 1897 г. — 13%. Сравните с Голландией: 50% горожан в 1515 г.; 65% — в 1795 г., или с Японией: 22% горожан в 1750 г.*
Но каковы по своему качеству русские города? (Хотя и количество горожан, т.е. носителей иных, не аскриптивно-родовых стан-
дартов, во многом определяет процессы эволюции традиционных институтов к современным (модерным) устоям повседневности.)
М. Вебер и Ф. Бродель разработали взаимодополняющие друг друга типологии городов. По мнению Ф. Броделя, существуют следующие типы городов:
• открытые города, которые не отличаются от своей округи
и даже смешиваются с ней, — это города античного об
разца, открытые в сторону своих деревень и равные им,
индустрия в них только зарождалась. Это исторически ранние
города (тип А);
• замкнутые города, которые закрыты в буквальном смысле
этого слова; их стены в гораздо большей степени определя
ли границы сущности, нежели владений — это средневеко
вые города Западной Европы. Пройти за их крепостные сте-
*.». ны — это было то же, что пересечь государственную границу. Это был иной мир, с иными стандартами, нормами поведения, и пришелец долго мог оставаться в этом мире чужаком, деревенщиной. Здесь правили купцы, ремесленники, точнее, цехи, гильдии. Ощутимо было развито независимое от феодала, князя самоуправление, в котором задавали тон известные горожане (тип В);
• города, находившиеся под опекой, подчинявшиеся государю и
государству, — это города современного типа, где сильное
централизованное государство установило свою власть, сделало
независимые города частью единого государства, привело
их к покорности, сохранив, если город прошел этап второ
го типа, его самоуправление и т.д. (тип С)*.
Ф. Бродель, размышляя о том, к какому типу отнести русские города, приходит к выводу: «Мы могли бы сказать о промежуточном положении между А и С, когда не сложился средний этап эволюции. И государь оказался тут как тут наподобие молодца из сказки»**.
М. Вебер, идеи которого, по признанию Ф. Броделя, и были положены в основу его анализа, выделяя «княжеские города» (или княжеские и вотчинные города), отмечает, что такой город базируется на патриархальных и политических доходах как основе покупательной способности крупных потребителей, которые могут быть: 1) должностными лицами, обладающие законными или незаконными доходами, или 2) вотчинниками и носителями политической власти, расходующими ренту„с внегородских земель или иные... доходы (примером чиновничьего города мо-
* Бродель Ф. Материальная цивилизация: экономика и капитализм, XV— XVIII вв. Т. I. 1986, с. 514.
266
' Бродель Ф. Указ. соч., с. 547—558._
'** Там же.
Ч9':.Ъ ,3
О ■.-;.-
жет служить Пекин, вотчинного города — Москва до отмены крепостного права)*.
Итак, судьба средневекового русского города существенно отличается от судьбы средневекового западноевропейского города — русский город не испытал в своем развитии тех свобод, коммунальных сообщностей, цехов, гильдий, присущих Тородам-комму-нам, торговым городам Северной Италии, Западной Европы между Луарой и Рейном и т.д.
П.Н. Милюков отмечал, что русский город не был естественным продуктом внутреннего экономического развития страны. Промыслы и торговля из-за своего незначительного развития вполне могли пока обходиться и сельским укладом жизни — город нужен был государству. Это было место, «огороженное», укрепленное, военный оборонительный пункт. Здесь находились начальство — стояла воеводина изба — тюрьма для «колодников», в городе жили приказные люди для управления и ратные люди для обороны в случае осады. Дома, которые находились внутри города, назывались осадными. Вне города, на «посаде», жило торгово-промышленное население. Позднее возле посада появляются и слободы.
Итак, «русский город был прежде всего правительственным и военным центром. В целой половине России, на юг от Оки все без исключения города... появлялись именно как оборонительные пункты...»**.
Историческое своеобразие русских городов оказало значительное влияние на эволюцию социальных институтов российского общества. Ведь городской тип организации социальной жизни, основанный на рациональном расчете, качестве, умении, профессионализме, тип хозяйствования, присущий городу, ориентированный на рынок, товарно-денежный обмен, специализированное производство на заказ, слой людей, который эти нормы, стандарты жизни, хозяйствования воплощает, и являлись главными носителями нетрадиционных институциональных порядков. Судьба русских городов и вместе с этим судьба русской индустриальной экономики во многом определяли характер, глубину преобразования традиционных институтов.
Итак, город был детищем государства, а не внутренней логики развития хозяйственной жизни, глубокого разделения ремесла, торговли, с одной стороны, и земледелия — с другой. В России на протяжении столетий ремесло институционально нередко было
* Вебер М. Город, с. 312.
** Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры.
268
ночи5' го;
соединено с земледелием. Крепостной безземельный крестьянин мог
оставаться дома, став кузнецом, заниматься извозом, торговать в
разнос, уходить на заработки, но не становиться при этом городс
ким жителем. Чаще же всего речь шла о сочетании сельскохозяй
ственного производства с каким-либо промыслом (особенно в зим
нее время). -О
Но государство само создавало для своих нужд не только города, но и промышленность, индустрию,- которая «кормила» эти города. Развитие экономики, ее новых институционально-нормативных форм не столько подготавливалось изнутри, сколько организовывалось государством. Но на свой лад. Задачи обороны, внешней политики чаще всего были основным фактором развития экономики.
В годы правления Петра I развитие промышленности преимущественно осуществлялось не за счет свободного рыночного товарооборота, купли-продажи, наема свободных работников, а сверху. Российская промышленность, мануфактуры, заводы и т.д. еще очень долго не являли собой новый тип нормативно-институциональной регуляции. Это был по сути не городской, а вотчинно-феодальный тип промышленности с приписанными крепостными, внерыночной ценовой регуляцией, льготами от государства и тд. Соответственно в этой промышленности слабо проявлялись достиженческичконкурентные нормы, стандарты:, казенная промышленность, опекаемая государством, живущая на государственный заказ, без конкуренции на рынке труда и капитала.
Подобное развитие экономики подчиняло ее государству; политические институты оказались слиты и господствовали над экономическими, нормы политических институтов определяли целесообразность, эффективность экономических. Нет ни свободной конкуренции, ни свободного ценообразования — есть политический контроль и опека.
Зародышевый характер городского рынка, рыночного обмена, собственно рыночных институциональных норм, господство государства, его опека и контроль — все это во многом предопределило тип хозяйствования, нормы предпринимательского поведения, упование на государство, его защиту, опеку, а не на собственную предприимчивость, инициативу и активность. Все это закладывало определенные нормы, стандарты взаимоотношений предпринимателей, купцов с государством, формировало безынициативность, боязнь политической самостоятельности. Так было в XVIII в., так было в начале XX в., так есть и в конце XX в.
Город, созданный и опекаемый государством, созданная и опекаемая государством промышленность не могли не породить пассивное в социальном смысле городское население. Яркой чертой .средневекового западноевропейского города является- самоуправ-
269
ление, готовность отстоять свои интересы в борьбе с удельными баронами, феодалами, королями. Российское же городское сословие фактически было выпестовано, создано государством. Даже самим выделением в особую общественную группу и своим корпоративным устройством оно было целиком обязано правительству. Правительство хотело дать городскому сословию те.элементы самостоятельности, которых не выработала русская история, для чего, используя формы средневековой европейской свободы, поделило его на гильдии и цехи. Но городское корпоративное устройство в России в гораздо большей степени, чем дворянское, по оценке П.Н. Милюкова, оказалось мертвой формой.
Российские города ни по своему количеству, ни по своему качеству вплоть до 1861 г. не были носителями эффективных модерных достиженчески-универсальных норм институциональных
взаимодействий.
* * *
Подведем некоторые итоги. Итак, доминирование государственного произвола над обществом обусловило существенное своеобразие развития российских социальных институтов, которое мы ощущаем и поныне, — это и тип политического властвования, принятый в нашем обществе и в годы самодержавия, и в советское время, и сохранившийся во многом до сих пор; и неуважение к личности, ее правам со стороны власти; и неразвитость гражданского общества, способности и готовности социальных слоев граждан заявить и отстоять свои права; и ориентация на государственный контроль за экономикой и т.д.
На первый взгляд, поражает, что данный способ организации общественной жизни легитимен, т.е. признан обоснованным как властителем, так и опекаемыми. Однако это вполне объяснимо: неуважение личности со стороны властей возможно лишь при условии неуважения самой личностью своих прав, своего достоинства. Значение анализа истории социальных институтов в том, что он приоткрывает завесу над тайной становления норм, стандартов взаимодействия людей в повседневной жизни.
Р
Раздел V.
Глава XII. Многообразие социальных общностей
Их сущность и разновидности
Ш
Так, члены социальной группы в сфере производства (бригады,
фирмы, отдела) руководствуются едиными принципами трудо
вой морали. Человек, не разделяющий этих принципов, не мо
жет рассчитывать на значительную поддержку, не получает всех
преимуществ, которые имеют остальные члены группы (за него
не «встанут горой», его не защитят и т.д.). -,''•-■'•
Общности, возникающие на основе совместного проведения досуга, предполагают единство общих представлений о содержании досуга, стиле поведения, вкусах, привязанностях.
Совпадение, схожесть системы ценностей, норм поведения становится условием и (в то же время) результатом устойчивости, прочности внутренних связей между членами социальной группы. Человек не может ощущать себя частью группы, если придерживается иных принципов, разделяет иные (чем у группы) нормы, ценности. Он должен или подчиниться принятым в групповой общности нормам, представлениям, или выйти из группы, утратив соответствующие преимущества.
2. Другой отличительной чертой духовной жизни высокоинтег-
рированной группы является формирование у ее членов солидари-
стских ориентации, направленных на данную группу. Это выра
жается в:
• признании индивидом значимыми для себя успехов груп
пы, необходимости укрепления ее авторитета, позиций,
устойчивости (назовем это условно «авторитетностью»
группы в глазах ее членов);
• признании индивидом значимым для себя мнения груп
пы, желании соответствовать образцам поведения, приня
тым в данной группе (назовем это «референт ноет ыо» группы)*.
Конечно, иногда для человека более значимы нормы, цен
ности другой, более престижной группы, что естествен
но, поскольку человек стремится к новым достижениям и
продвижению. Но определенная референтность необходи
ма во всех случаях для успешного функционирования группы.
Если группа не обладает достаточной референтностью, она
распадается.
3. Синтез перечисленных (и других) особенностей духовно-
культурной регуляции связей в социальных группах способствует
формированию чувства принадлежности к группе, причисления
себя к группе — «Мы». Эффект идентификации индивида с общ
ностью, т.е.«Мы-сознание» (иногда говорят «Мы— чувство»), —
важнейший признак наличия социальной группы, а причисление
* См. подробнее о феномене референтности групп: Келли Г. Две функции референтных групп. В кн.; Современная зарубежная социальная психология. — М., 1984, с. 197—203.
297
себя к какой-либо группе — признак вашей принадлежности к этой группе*.
«Мы-сознание» — это самый точный и легко обнаруживаемый признак групповой ориентированности мотивационной сферы личности. При этом следует иметь в виду следующее:
• как правило, «Мы» не поглощает личность полностью. Чем
уже спектр ролей, функций, которые явились основанием
для объединения, тем тоньше нить, которая объединяет
личность с группой. Группа совместного проведения досу
га предполагает одну степень поглощения личности, на
ция — другую, профессиональное объединение — третью;
• «Мы» может обладать различной обязывающей силой:
можно говорить о формальной идентификации личности с ка
кой-нибудь категорией граждан («Мы-студенты», когда речь идет
просто о студенчестве как социальной категории молодых людей,
обучающихся в вузах или техникумах; «Мы-инженеры» и т.д.);
«Мы», конечно, возникает и в социальных кругах, толпе, но в этих контактных общностях оно слабо обязывающе, неустойчиво, кратковременно. Вы не будете сильно переживать по поводу успехов или неуспехов такой общности, ее авторитета, отношения ее участников к вам;
«Мы» в высокоразвитой социальной группе сильно обязывающее, переживания за успехи, неудачи «Мы», готовность идти на уступки ради «Мы» весьма ощутимы.
Какая группа людей вызывает у вас эффект «Мы»? Наверняка, ваша семья. А можете ли вы то же сказать о своей студенческой группе? Можно ли говорить о современном российском студенчестве не как о социальной категории людей, обучающихся в вузах, а именно как о социальной группе?
4. Тем самым, возникает еще один аспект — «Я» как член «Мы». Индивид начинает" оценивать свои возможные поступки с точки зрения группы, предполагая ее возможные реакции.
Отметим особенности духовной регуляции «Я» в социальной группе, в «Мы»:
• тот, кто включает свое «Я» в какое-либо «Мы», сам берет
на себя определенные солидарные обязательства по отно
шению к «Мы», членам этого «Мы», готов в чем-то под
чиниться «Мы» «ради общего дела;
• причисление себя к «Мы» вызывает желание, обязывает
перенимать нормы отношений, традиций, специфику куль-
* См. о сложности и противоречивости идентификации личности в современной России: Ядов В.А. Символические и примордиальные солидарности (социальная идентификация личности) в условиях быстрых социальных перемен. В кн.: Проблемы теоретической социологии —СПб., 1994, с. 169—183.
298
туры, присущей именно данной социальной группе. Группа благодаря механизмам причисления «Я» к «Мы» определяет, а подчас и навязывает определенные нравственные эталоны поведения своим членам;
• индивид начинает анализировать, оценивать свое «Я» с точки зрения «Мы». В этом случае самооценка основывается на ценностях, нормах, принципах, которые индивид усмотрел в поведении тех, к которым он себя хотел бы причислить или уже причислил. Без внутреннего контроля (типа «что скажут обо мне мои коллеги»?) невозможно не только органичное включение личности в группу, но и (опосредованно) признание ее членом данной группы со стороны партнеров.
5. Яркой чертой (во многом интегральной) духовной жизни в группе является конформизм — коррекция ценностей, поведения отдельных членов группы в соответствии с нормами, традициями, требованиями группы.
Ввиду многозначности трактовок понятия «конформизм» уточним его. Мы понимаем конформизм как вынужденное или добровольное усвоение индивидом принятых в группе оценок, идей, норм, ценностей. Соответственно, конформизм может проявляться в тех случаях, когда индивид в угоду группе меняет свою точку зрения, свои стандарты поведения, и в тех случаях, когда человек, не имевший своей точки зрения на то или иное событие, своего мнения, перенимает позицию, сложившуюся в группе, и в тех случаях, когда личность, отдавая приоритет групповым интересам, стремясь укрепить группу, в знак солидарности осознанно принимает мнение группы, ее нормы. В последнем случае речь идет о добровольном, сознательном изменении своей точки зрения, а не под давлением группы или из-за опасения такого давления*.
Конформизм порождается и авторитетностью группы, и ее ре-ферентностью, и идентификацией личности с группой. В отдельных случаях он невозможен без группового давления, группового контроля за поведением человека (см. § 3 данной главы).
Конформизм обеспечивает ощутимое единообразие мыслей, отношения членов группы к решению важнейших проблем ее развития, ее отношений с конкурирующими группами, норм поведения в группе. Конформизм является необходимым^условием обеспечения целостности группы, ее способности выступать как единое целое.
* См.: Петровский А.В. Опыт построения социально-психологической концепции групповой активности// Вопросы психологии. — 1973. — № 5.
299
Ряд научных экспериментов показал, что личность под давлением группы может согласиться с ее мнением, если даже оно не совпадает с его собственным мнением.
Так, С. Аш в своем классическом исследовании конформизма предложил восьми испытуемым сравнить отрезок, -изображенный на одном куске картона, с тремя отрезками, изображенными на другом листе, и определить, какой из последних трех отрезков равен первому по длине. «Неосведомленным» был лишь один, остальные находились в сговоре с экспериментатором и давали то правильные, то неправильные ответы. С. Эш установил, что 77% испытуемых по меньшей мере однажды соглашались с очевидно неправильными утверждениями других и из каждых трех испытуемых один систематически давал ответ, совпадающий с ответами остальных членов группы, даже если это противоречило собственному восприятию испытуемого.
Кстати, оказалось, что столь выраженное давление конформ
ности проявляется главным образом в тех случаях, когда испыту
емый лишен какой-либо социальной поддержки. Достаточно ввес
ти в группу человека, ознакомленного с сутью опыта и система
тически разделяющего мнение испытуемого, как тот сразу же
приобретает уверенность и начинает высказывать собственную точку
зрения. Иначе говоря, конформизм усиливается в сильно спло
ченных группах, где все выражают единое мнение, и существен
но снижается там, где есть «раскол»*. _N
Как видим, стремление высказывать такое же мнение, вести себя так же, как другие (большинство), даже если это не соответствует собственным представлениям, проявляется даже в экспериментальной группе. Что же касается реальной социальной группы, участники которой объединены подлинными целями, интересами, то в этом случае сила конформного склонения (конечно, при условии авторитетности и референтности группы, самоидентификации личности с группой, включения «Я» в «Мы») существенно увеличивается.
Конформизм имеет как положительные, так и отрицательные стороны. С одной стороны, конформизм усиливает целостность, интегрированность группы.
С другой стороны, он таит в себе немало опасностей, посколь
ку сложившееся ошибочное мнение группы, ее лидеров, инициа
тивных членов приобретает статус «священной коровы». Может
ли ошибаться коллектив, класс, народ? Учитывая, что выработка
коллективного мнения включает и механизмы конформизма, мож
но ответить утвердительно. ' ,.,1Г....
I:-
О конкретных аспектах формирования коллективных ошибок свидетельствуют исследования американских специалистов! В частности, И. Дженис заинтересовался тем, в какой степени «Мы-чув-ство» вызывает конформизм и отказ от разногласий, насколько эти феномены помогут объяснить удачные и неудачные групповые решения, принятые американркими президентами и их советниками, — имелись в виду Перл-Харбор (декабрь 1941 г.), втор-_^. жение на Кубу (1961 г.), война во Вьетнаме (1964—1967 гг.). И. Дженис предположил (и в ходе исследования это прдтверди-: лось), что столь грубые ошибки были вызваны стремлением групп, принимающих решения, подавить свое несогласие в интересах групповой гармонии. Он назвал этот феномен «огрупплением мышления» — ему способствуют дружеская сплоченность группы, сравнительная изоляция группы от противоречащих мнений и директивный лидер, дающий понять, какое решение ему по душе. И. Дженис выявил и внешние симптомы огруппления мышления: групповая иллюзия о неуязвимости, неоспоримая вера в этичность группы, давление конформизма, самоцензура и в результате — «иллюзия единомыслия»*.
6. Рассматривая «Мы», хотелось бы отметить еще одну специфику духовной регуляции связей в социальной группе — наличие у членов группы чувства собственного отличия, а подчас и преимущества над другими. Определенная притягательность, привлекательность «Мы» для обеспечения устойчивой связи индивидов в общности всегда необходима. Но выбор способа достижения этой привлекательности зависит от общей культуры, типа связей общности, ее целей, остроты конкуренции с другими общностями. Одни могут подчеркивать богоизбранность своего народа, другие — величие народа — строителя коммунизма, третьи — говорить об интеллектуальной элите нации и т.д. Вполне естественна гордость всей группы за успехи одного из ее членов, которая усиливает гордость и за всю группу, усиливает чувство «Мы» со всеми вытекающими отсюда последствиями — этим чувством объясняется и стремление отпраздновать какой-то успех члена своей семьи, что сплачивает всех ее участников, и ношение футболок с эмблемой того или иного вуза, галстуков с эмблемой своей фирмы и т.д.
Итак, наличие общегрупповых целей, стремление укрепить авторитет и позиции группы в конкуренции с другими группами, принятие индивидом групповых норм (благодаря авторитетности, референтности группы, конформизму), формирование «Мы» как особого пласта сознания личности,"ее мотиваций, ожиданий, связанных с интересами группы как целого, стремление подчеркнуть, выделить свою особость — вот, вероятно, главные черты общегруппового солидарного сознания.
* См. подробнее: Аш С. Влияние группового давления на модификацию и искажение суждений. В кн.: Практикум по социальной психологии. — Спб., 2000, с. 210—224.
300
* См. подробнее: Дженис И. Огрупление мышления. В кн.: Практикум по социальной психологии, с. 243—255.
301
§ 3. Основные признаки групповой общности: специфика солидарных взаимодействий в группе
Как вычленить в многообразии отношений между людьми те, которые являются групповыми (а не межличностными и т.д.)?
Конечно, объединение в группу не исключает индивидуальную личную жизнь, межличностные отношения, иными словами, в реальной жизни индивидуальное, межличностное и групповое переплетается. Но объединение в группу не только дает надежду на поддержку, защиту со стороны других членов группы, но и формирует новый пласт практики социальных взаимоотношений — групповые взаимодействия, общими признаками которых являются:
• непосредственная их мотивированность не личными потреб
ностями, а интересами всей группы; т.е. ориентация не на
«другого», а на «нас». «Другой» представляет интерес лишь
как наш представитель, или как наш союзник, или как
наш конкурент (назовем это «Мы-действие»);
• систематический, самовозобновляемый характер действия,
ориентированного на «нас» (группу). Иными словами, со
лидарные связи между Акторами (взаимная поддержка,
координация действий, координация целей и др.) приоб
ретают упорядоченный, институализированный характер.
Если мы хотим понять, способна ли группа выступать как единое целое, давать устойчивый эффект солидарных действий, защищать, приумножить усилия и т.д., надо определить, присутствует ли в этом сообществе этот «групповой пласт» практики взаимодействий, насколько он эффективен и институализирован.
Проанализируем первый признак групповых
«мы - ДЕЙСТВИЯ» взаимодействий — их мотивированность не
личными потребностями, а интересами всей
группы («Мы-действия»),. — сопоставляя его с простыми меж-
личностыми (парными) интеракциями.
К примеру, проследим связи индивида в рамках своего трудо-вого коллектива (бригады, кафедры, отдела и др.):
• парная, личная связь с партнерами, отдельными членами
коллектива, которая обусловлена взаимной зависимостью друг
от друга. В этом случае индивид оценивает значимость этой
связи, поступка, действия партнера с точки зрения того,
как они сказываются на решении его личных проблем;
• внешне парная, личная связь с партнером по коллекти
ву, в том числе оказание ему помощи, оценка егб дей
ствий с точки зрения укрепления престижа коллектива,
302
позиций последнего. Хотя тот или иной поступок партнера может никак и не сказаться на решении личных целей индивида, он оценивает его поступок, с точки зрения «нас», оказывает ему помощь, ориентируясь на пользу (или вред), которую приобретёт коллектив («Надо ему помочь, а то он нас всех подведет», «Ты подвел коллектив», «Ты выручил всех нас» и т.д.); • оценка индивидом взаимодействия между двумя другими членами коллектива с точки зрения того, как эти отношения отразятся на решении лишь его личных проблем. Если они никак не влияют на его интересы, он безразличен к ним; • оценка индивидом взаимодействий коллег между собой с точки зрения функционирования коллектива, укрепления его позиций («Не выполнив обещания; ты подвел не только своего напарника, но и всех нас»); • заимоотношения индивида с членами конкурирующих («союзнических») общностей с точки зрения возможности достижения своих личных целей («Мало ли что он из дружественной фирмы, — зачем я должен ему помогать?»); • взаимоотношения индивида с членами «конкурирующих» («союзнических») общностей с учетом интересов своего коллектива («Для работников фирмы, с которой мы сотрудничаем, мы сделаем исключение»); • взаимоотношения с членами своего коллектива в условиях противостояния «конкурирующей» общности («Мы должны забыть о наших противоречиях и помогать друг другу в конкурентной борьбе»). Это только некоторые связи, в которые вступает индивид в группе и посредством группы, — и парные (межличностные) связи, и ряд связей и взаимодействий, которые реализуются и развиваются лишь в группе. Своеобразие последних связей в том, что они ориентированы не на другого, а на нас, на группу в целом. «Мы — действия» осуществляются и развиваются с целью сохранения тех условий, тех преимуществ, которые заложены в координации, взаимопомощи, получаемой от значительного числа людей (а не одного партнера).
Конечно, при этом в групповой общности возникает сложное переплетелие связей: человек, который никак вам не навредил, вами осуждается с точки зрения интересов группы, к которой вы принадлежите; в условиях конкуренции с другой фирмой, ее' представителями вы готовы простить своему коллеге все обиды и т.д. Более того, целый ряд действий ориентирован исключительно на группу как социальный субъект: организация какого-то коллективного праздника, мероприятия, с целью поддержать коллективный дух, сформировать чувство коллективизма, хотя
303
каждому в отдельности это никакой сугубо личной пользы не принесет, и т.д.
Взаимодействия в групповой общности многослойны, парные связи опосредуются интересами группы, связи внутри группы — конкуренцией с другой общностью, личное входит в сложное и противоречивое взаимодействие с общим, групповым.
ИНСТИТУАЛИЗАЦИЯ СОЛИДАРНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ В ГРУППЕ |
Проанализируем второй признак групповых взаимодействий — институализацию солидарных взаимодействий в группе. Связи взаимной помощи, координации, солидарности именно' в группах институализируются, т.е. приобретают предсказуемый, самовозобновляемый характер, становятся не произвольными, не хаотичными, а регулярными, во многом гарантированными.
Уровень институализации солидарных связей определяет эффективность группы, надежность помощи, взаимовыручки, координации действий Акторов, их сплоченность. Устойчивые солидарные взаимоотношения благодаря основным эффектам институализации (возникновению четких норм солидарного поведения, санкций, статусов, ролей, структуры групп и т.д.) становятся не просто желательными, возможными, а обязательными, неизбежными.
Именно процесс институализации солидарных взаимодействий приобретает основное значение в перерастании контактных общностей в группу, является решающим фактором ее становления и развития. Уровень институализации солидарных связей определяет эффективность групповых взаимодействий для личности, ее способность дать своим участникам больше, чем конкурирующая группа, поэтому институализация становится предпосылкой, основой авторитетности группы, конформизма, единства норм группового поведения и т.д.
Существует несколько признаков институализации солидарных связей:
• Статусно-ролевое размежевание в целях обеспечения высокой эффективности и самовозобновляемости солидарных отношений. Происходит выделение и разделение функций по обеспечению координации, взаимопомощи, решению общегрупповых целей, отстаиванию интересов группы в целом, ее престижа и авторитета, —-> в результате чего появляются статусные «гнезда», «ячейки», которые предуказывают участникам группы определенный порядок солидарных действий, обязанностей. За этими «гнездами» закрепляется деиндевидуализированный набор ожидаемых действий (роль), обязывающий к определенному поведению.
304
В группе формируются лидеры, идеологи и т.д., прямая обязанность которых — выполнение определенных функций, осуществление практик, связанных с организацией солидарных взаимодействий между членами группы (оказание помощи, координация, налаживание связей с «союзническими» группами и т.д.), т.е. возникают статусы, роли, которые непосредственно отвечают за дееспособность группы как единого целого.
• Формируется определенная структура групповой общности как устойчивая, относительно неизменная система связей между членами группы, обеспечивающая эффективное функционирование солидарных взаимодействий. Отработанность, отрегулирован-ность этой структуры является залогом дееспособности группы.
Статусно-ролевые позиции этой структуры наделяются определенными правами, привилегиями, обязанностями: лидер — властными полномочиями (но в то же время и ответственностью за группу), «идеолог» — признанием, уважением (но он обязан и продуцировать» новые идеи, приводить аргументы в их пользу, давать своевременную идейно-нравственную оценку поведения отдельных индивидов и т.д.), «лидер общественного мнения» призван своевременно формировать оценки тех или иных поступков, отвергать вредные инициативы и т.д. Конечно, в зависимости от целей группы в ней возникают свои названия статусов и соответствующих ролей.
Солидарными статусно-ролевыми предуказаниями должны быть наделены все, включая рядовых членов группы, — они обязаны выполнять требования, указания, которые необходимы для функционирования группы, проявлять лояльность к общегрупповым целям, помогать своим товарищам, и т.д, и в то же время имеют основание твердо рассчитывать на такую же поддержку при необходимости.
Благодаря статусно-ролевому размежеванию, структуре солидарные взаимодействия в группе приобретают надежность, обязательность. Есть люди, которые отвечают за это, получив необходимые права и полномочия. Вероятность получения эффектов солидарности ввиду этого значительно повышается.
В неформальных группах статусно-ролевая структура может создаваться методом дискуссии (явной или латентной), методом проб и ошибок исходя из целей, культуры, способностей, амбиций участников этой группы.
В формальных группах, а также в больших группах каждый вновь приходящий застает уже сформировавшуюся статусно-ролевую
* В момент создания, в течение первых лет существования организации ее структура, особенно нормы, стандарты, традиции, также формируются во многом «на наших глазах», методом проб и ошибок и т.д.
*. 305
структуру, уже распределенную по вертикали и горизонтали систе
му солидарных взаимодействий*. Одно поколение участников груп
пы сменяет другое, а группа,, ее структура, нормы, традиции ввиду
их институализированности продолжают существовать. Конечно, по
добное «бессмертие» — удел прежде всего больших групп. Так, на
ция как этническая группа воспроизводится несмотря на то, что
одно поколение сменяет другое; сохраняются язык, традиции, нор
мы взаимоподдержки, и т.д.. -. ;<-. lit;
Следовательно, институализация групповых связей порождает еще один важный феномен групповой общности: воспроизводимость групповых норм, стандартов от поколения к поколению.
• Формальные — неформальные отношения
• Наряду с формальной (официальной) статусно-ролевой си
стемой отношений в организациях возникают неофициальные вза
имоотношения, которые строятся на неформализованных социо
культурных элементах — традициях, обычаях, моральных нормах
и санкциях, симпатиях, антипатиях и т.д.
К сожалению, в науке существует путаница по поводу неформального пласта отношений. На наш взгляд, в пласте неформальных отношений можно условно выделить три слоя:
1)неформализованные нормы, традиции осуществления офици
альных функций лицами различных официальных статусов.
Например, ни в одном законе или инструкции не регламентированы взаимоотношения студента и ректора (преподавателя), но принято, что стиль этих взаимоотношений предполагает учитывать со стороны студента. Такова неписаная традиция взаимоотношений;
2) неформальная структура социальных взаимодействий, кото
рая может дополнять официальную структуру, а иногда и проти
востоять ей. Речь идет о тех аспектах, когда по поводу общегруппо
вых целей возникают неофициальные статусы и роли (неформаль
ный лидер, эмоциональный лидер и др.). Данная неформальная
структура может в чем-то совпадать с официальной (начальник-
лидер), может существовать параллельно, изредка оппонируя офи
циальной структуре, а может и противостоять ей. Наличие нефор
мальной структуры организации жизни группы существенно до
полняет групповые взаимодействия — она играет немалую роль.в
групповом контроле, создает систему защиты от административно
го произвола официальной структуры, позволяет выражать и. от
стаивать интересы членов группы перед официальным руковод
ством, создает возможность участия неофициальных статусов в ре
альном управлении организацией. Взаимодействие официальной и
неофициальной структуры организации — закон эффективного
развития организации, хотя они и различаются характером задач,
306 *
степенью ответственности перед внешними органами, ресурсами влияния, уровнем развитости группового «эгоизма»;
3) неформальные взаимоотношения между участниками групп, которые в отличие от первых двух слоев неформальных отношений никак не связаны с групповыми целями. Речь идет о совместном проведении свободного времени, отдыхе, спортивных занятиях, развлечениях, учебе и т.д. В результате внутри организации могут быть созданы неформальные микрогруппы, которые (в отличие от первых двух слоев) не связаны с решением проблем группы. Однако эти неформальные микрогруппы эмоционально особо близких, доверяющих друг другу работников вполне могут превратиться (а могут и не превратиться) в элемент неформальной структуры организации, оказывающий существенное влияние на работу организации в целом.
В хотторнском эксперименте была выявлена й особая роль небольших групп работников, которые совместно проводили свободное от работы время. Но эти микрогруппы оказались способными оказывать влияние на производственную деятельность всего завода. Несмотря на попытки руководства контролировать выработку путем установления норм, эти группы сами неофициально регулировали темп работы. Те, у кого темп работы был слишком высок (их называли «выскочками»), подвергались социальному давлению со стороны группы, которое, по свидетельству Ф. Ретлисбергера и У. Диксона, зачастую оказывалось столь сильным, что рабочие специально работали медленнее и отказывались от премий за превышение норм выработки.
Исследования П. Блау, проведенные в 1963 г., показали, что неформальные отношения развиваются на всех уровнях организации, а наверху пирамиды личные неформальные связи могут играть даже более важную роль в реальной структуре власти и при принятии решений, чем формальные.
«Встречи без галстуков» могут быть гораздо эффективнее, чем официальные переговоры. Например, личная встреча директоров и предпринимателей часто определяет политику деловых корпораций. Руководители крупных фирм зачастую консультируют друг друга неформальным путем, совместно проводя досуг. Несколько членов правления корпорации нередко руководят ее деятельностью, принимая неформальные решения.
Эффективность неформальных связей зависит от направленности принимаемых неформальных решений. Если они исходят из приоритета интересов коллектива (фирмы, государства и т.д.), то неформальные связи содействуют решению проблем; если же превалируют личные интересы, выгода, то неформальные контакты могут стать причиной ухудшения положения фирмы, государства и т.д.
В реальной группе тесно переплетаются формальные и многообразные неформальные отношения. Дружба, личная привязан-
307
ность может стать основой создания прочных отношений, влияю
щих (как позитивно, так и негативно) на реальный ход дел в
организации. ,,q.r ,
Важнейшим фактором, обеспечивающим эффек-ЛИДЕР группы тивную. деятельность группы как целого, явля-
-v/r.: ется деятельность лидера и (более широко) ор-
ганов управления групповой деятельности. Лидер группы необхо
дим не только для координации деятельности отдельных членов
группы и контроля. ч,*- ;,,,-.
Лидер есть личностно-ролевое воплощение и олицетворение интересов группы как социального субъекта, ее целостности. Функция лидера — это постоянное, регулярное осуществление и отслеживание задач, интересов группы как единого целого. Он непосредственно несет ответственность за престиж, сплоченность, интегрированность группы. Его деятельность, полномочия,: права и обязанности в первую очередь выражают именно эту групповую солидарную задачу, функцию. Синтез этих компонентов (координация; контроль, выражение интересов группы как целостности) дает эффект «лидер — творец «группы».
Не имея лидера, группа представляет собой лишь объединение людей с совпадающими целями, нормами, критериями, которое обречено на распад.
Лидер наделяется властью, которая существует везде, где есть совместная деятельность, это необходимый атрибут общественных отношений, «суть которого заключается в переводе материальных и духовных интересов и сил в совместное действие»*.
Ранее мы рассматривали лишь механизм власти, отвлекаясь от ее содержания, выполняемых задач, — при рассмотрении групповых взаимодействий мы подходим к этой задаче вплотную. Уступки, на которые идет каждый участник группы, подчиняясь властным решениям лидера (органов управления), имеют смысл, будут им признаны обоснованными в тех случаях, когда эта власть обеспечивает индивидам возможность выступать как единое целое и получать от этого ожидаемое вознаграждение. Раз участие в группе Актору необходимо, значит, он должен подчиниться требованиям, распоряжениям, обеспечивающим скоординированность действий отдельных индивидов (во избежания хаоса), подчиняться рациональным решениям, принимаемым в интересах всей группы как системы. И при этом Актор должен поступиться своими правами, свободой, суверенитетом. Следовательно, власть — это выработанное и отобранное людьми средство наиболее эффектив-
Ff
ного решения вопросов координации, организованности социаль
ной группы, обеспечивающих способность разрозненных людей
выступать как единое целое и получать благодаря этому соответ
ствующее вознаграждение. .....
В соответствии с выделением двух сфер утверждения групповых интересов (внешняя — утверждение авторитета, позиций групп в противоборстве с конкурирующими и в единстве с союзническими группами; внутренняя — организация наиболее эффективной системы солидарных взаимодействий между членами группы) можно выделить следующие направления деятельности лидера*:
• осуществление внешних контактов, сотрудничество и про
тивоборство с другими группами, поиск наиболее выгод
ных внешних связей, отстаивание интересов группы перед
вышестоящими организациями, т.е. обеспечение наилуч
ших внешних условий для деятельности групп;
• реагирование на вызовы внешней среды и выдвижение
соответствующих новых идей, целей развития группы в
изменившихся внешних условиях, реорганизация внутренней
структуры группы, норм, стандартов солидарных отноше
ний в соответствии с внешними требованиями;
• программирование, координация деятельности членов груп
пы с целью эффективного решения задач внутри группового
развития, ее отдельных участников, усиления сплоченнос
ти, солидарности группы, преодоления конфликтов и т.д.
Для осуществления этих функций лидеру необходимы определенные интеллектуальные, психо-волевые, нравственно-эмоциональные, физически-имидживые ресурсы, он наделяется определенными правами, привилегиями (властью) и немалыми обязанностями.
Формальный— неформальный лидер.
В неформальной (малой) группе лидер, естественно, неформальный. Его полномочия, форма реализации привилегий, власти носит, как правило, достаточно диффузный, расплывчатый характер (например, лидер компании друзей).
В формальной группе зачастую существует проблема соотношения формального, официально наделенного властью руководителя и неформального авторитета, выразителя групповых мнений, интересов.
Не всегда отношения формального и неформального лидера строятся по схеме конкуренции. Во-первых, подчас неформальным лидером является лидер «эмоциональных симпатий», лидер общественного мнения, которые не являются конкурентами ру-
* Здравомыслов А.Г. Проблема власти в современной социологии. В кн.: Проблемы теоретической социологии. —СПб., 1994, с. 200.
* См.: ШутцУ. Комплементарная функция лидера. В кн.: Современная зарубежная социальная психология. — М., 1984, с. 162—168.
308
309
ководителя (и, как правило, не претендуют на эту роль), хотя и могут оказать на него серьезное воздействие, заставить корректировать свое поведение.
Иногда неформальный лидер (к примеру, крупный ученый) фактически сохраняет за. собой лидерские позиции, но формально они отходят к его ученику — при решении всех важных вопросов он ориентируется на мнение своего учителя.
Иногда (в редких счастливых случаях) одно и то же лицо является формальным и неформальным лидером.
Мы хотели бы обратить внимание не столько на психологическую драму, которая характеризует конкуренцию, а может быть, и конфликт между формальным и неформальным лидерами, сколько на разный объем задач, ответственности, обусловленный различным видом лидерства.
Неформальное и формальное лидерство — это два разных социальных явления. Прежде всего неформальный лидер опирается на неформальную структуру отношений между людьми, его задачи воздействия на ситуацию диффузны; он выражает преимущественно интересы самих участников группы изнутри («групповой эгоизм»), а ответственность за последствия действий снижена.
Формальный руководитель всегда вырабатывает цель, принимает решения, сообразуясь со множеством различных обстоятельств, далеко выходящих за рамки данной группы. Руководитель всегда осмысливает группу в более широком макроконтексте, осуществляет свои полномочия, опираясь на официальные нормативы, организует официальную структуру взаимоотношений между сотрудниками.
Каким должен быть эффективный лидер?
Для социологии нет изначально негодных или изначально эффективных методов управления. Лидер прежде всего должен соответствовать типу социальной реальности, типу организации социальных взаимодействий.
Известны основные стили лидерства, которые мы представим как некие «идеальные» типы:
• авторитарный, который строится на безусловном автори
тете лидера, принимающего единоличные решения, по
давляющего инициативу других,- абсолютизирующего кон
троль над подчиненными. Авторитарный тип лидерства может
быть и вынужденным, когда члены группы малоинициа
тивны, а степень самоорганизации и ответственности низ
кая;
• демократический — стремление вовлечь участников груп
пы в управление, поощрение инициативы, совместного
обсуждения и принятия решений, контроль присутствует,
310
но неприоритетен. Демократический тип целесообразен и возможен в условиях высокоразвитого личностного развития, высокой организованности индивидов;
• попустительский стиль не является стилем руководства в полном смысле слова, роль лидера крайне снижена — он ограничивается тем, что подписывает документы и присутствует на заседаниях. Группа же фактически остается без руководства. Солидарные связи снижены, фактически имеется не группа, а агрегация людей.
Общесоциологический анализ эффективного стиля лидерства прежде Efcero разводит индивидуально-психологические, функциональные и социально-типические особенности лидерства. Но во всех случаях необходимо учитывать, что выбор приемлемого варианта лидерства определяется не только и не столько личностью лидера, особенностями его характера, сколько готовностью членов группы признать приемлемыми тот или иной тип взаимоотношений лидера с ними.
Функциональные особенности лидера в разных группах различны. В неформальной группе друзей лидер не может быть авторитарным, тем более деспотичным в отличие от формального лидера — руководителя; лидер научного коллектива по определению не может вести себя со своими подопечными так, как это позволено начальнику коллектива малоквалифицированных работников; лидерство в военном коллективе по определению будет отличаться от лидерства в группе актеров и т.п. ■-«;■■ ,«;>
Особо важно разводить индивидуально-психологические и социально-типические аспекты. Царь может быть «жестоким и грозным», а может быть «тишайшим», но независимо от лич-ностно-индивидуальных особенностей царствующей особы власть царя как социально-типический тип лидерства чаще всего оставалась неизменной. Общесоциологический подход исходит из того, что социально-типический аспект лидерства определяется прежде всего типом социальной мотивации, приемлемой в данном обществе, в данной среде.
Традиционной мотивации будет соответствовать вполне определенный тип организации руководства и власти. Лидер и его опекаемые будут считать приемлемыми и разумными скорее авторитарную форму взаимоотношений с безусловным единоначалием, заботой об опекаемых и т.д. Попытка внедрить демократический тип лидерства в среде, где превалируют традиционалистски-патриархальные устои, наивна и утопична.
Демократический тип лидерства возможен и уместен как для руководителя, так и для подчиненных в той среде, где приоритетом является личность, ее независимость, самостоятельность и
311
ответственность. Наивно внедрять демократический стиль руководства, если у членов группы недостаточно развито чувство личной ответственности, самостоятельности, если они постоянно ждут от своего руководителя указаний, если низок уровень самоорганизации, самоконтроля.
Иными словами, тип лидерства должен быть адекватен доми
нирующим типам социальной мотивации, принятой в данной среде,
т.е. должен соответствовать социально-исторической, социокуль
турной ситуации. ^
Еще одно обстоятельство важно для понимания проблемы эффективного лидерства.
Согласно одному из наиболее существенных положений Дж. Хоманса, выдвинутого им на основе анализа результатов хот-торнского эксперимента, чем выше социальный ранг в группе, тем в большей степени его действия согласуются с нормами этой группы, и наоборот, т.е. лишь работники третьего ранга (непризнанные, неуважаемые в группе лица) могут быть нонконформистами. Они потому и не признаны группой, что не приняли групповых норм, так как группа для них не авторитетна, а группа в ответ на их нонконформизм лишает их своего доверия, уважения и т.д. Казалось бы, все ясно — лидер должен быть образцом выполнения групповых норм.
Однако на основе других исследований Дж. Хоманс установил в дальнейшем следующую эмпирическую закономерность: члены социальных групп, имеющие высокий ранг (лидеры) и низкий ранг (неуважаемые, непризнанные), наименее склонны к конформности, а члены группы среднего ранга в наибольшей степени склонны к конформности*.
Итак, от эффективного лидера надо ждать готовности (смелости) к нововведениям, неконформного поведения, оригинальности в оценках,7подходах. Он более чутко реагирует на внешние угрозы, новые предложения и возможности. Лидер, склонный к конформизму, не способен предложить и поддержать с помощью своего авторитета новые, более адекватные складывающейся ситуации образцы поведения. В этом смысле (а не только в интеллектуальном, эмоционально-харизматическом) лидер несколько противостоит основной массе членов группы.
Обладая властью, авторитетом, лидер в немалой степени способен сформировать новые образцы поведения в группе, создать определенную культуру организации общества. Поддерживая людей, поведение которых пусть в чем-то непривычно для группы,
* См. подробнее: Тернер Дж. Структура социологической теории, с. 309—313. 312
но более адекватно новым условиям, формируя во многом культуру группы, лидер тем самым формирует «дух группы, деловую и организационную культуру ее членов».
групповой Важное условие функционирования группы как
КОНТРОЛЬ системы институализированных солидарных свя-
зей — формирование групповых деиндивидуа-лизированных норм солидарных отношений и группового контроля за их осуществлением.
В различных группах формируются различные нормы солидарного поведения. Степень реализации взаимопомощи, взаимной поддержки, готовности руководителя защитить своего работника, готовности быть верным своим обычаям и т.д. в решающей степени зависит от уровня группового контроля за личностью, соответствием ее поведения определенным нормам, стандартам.
Таким образом, для функционирования устойчивой системы солидарных взаимодействий нужен групповой контроль в различных его видах, который с помощью группового «надзора» за поведением членов группы, а также позитивных или негативных санкций становится дополнительным гарантом внутригрупповой солидарности, выполнения групповых норм и стандартов поведения, препятствует действиям, разрушающим единство, солидарность участников групп.
Не случайно самый высокий уровень групповой интеграции достигается при очень высоком уровне контроля (секты, касты, воинские коллективы, формальная организация).
Групповой контроль оказывается главным условием развития конформизма (добровольного или принудительного). Групповой контроль на время способен преодолеть дезинтеграционное воздействие малой авторитетности группы для некоторых е.е участников.
Этот контроль может осуществляться в виде внешнего контроля группы за личностью (общественное мнение): одобрение или неприятие (критика), уклонение от сотрудничества или поощрение. Он может быть выражен слабо или сильно (остракизм, выговор, увольнение с работы). Наличие внешнего контроля, его своевременность, функциональная точность — важнейшее условие и свидетельство развитости группы как целостного социального организма.
Особую роль играет самоконтроль — видоизмененная форма внешнего контроля группы, ее лидеров, общественного мнения за своими членами. Основной механизм самоконтроля — это включение своего <<Я» в «Мы». Ведущие формы самоконтроля — это чувства совести, вины и стыда перед товарищами, внутреннее раскаяние и т.д.
313
Важным индикатором отношения личности к группе (насколько она авторитетна для нее, насколько она идентифицирует себя с группой) является глубина ее переживаний и раскаяния за свои проступки перед «Мы».
Однако люди могут стремиться избегать нареканий со стороны группы не только потому, что группа для них высокореферентна, высокозначима. Между восторженным отношением к группе и полным пренебрежением ею существует множество промежуточных состояний.
Вполне возможно (особенно в-формальных и больших группах), что для человека более референтна другая группа, но он не уверен, что будет принят в нее, поэтому остается в прежней группе, где гарантированы определенные вознаграждения (может, и не очень высокие). В результате возникает и определенный уровень самоконтроля — обусловленный скорее не столько чувством совести, а опасением быть выдворенным из группы и лишиться пусть и не самой эффективной, но гарантированной поддержки своих сотрудников (назовем это формой вынужденного самоконтроля).
Завершая описание основных признаков социальной группы, отметим:
• все перечисленные признаки сопряжены, взаимозависи
мы; при этом основная роль принадлежит институализа-
ции солидарных взаимодействий;
• способность группы выступать как единое целое обуслов
лена существенным усложнением внутренней организации
групповой деятельности. Группа — это сложно организо
ванная общность независимо от ее размера и области фун
кционирования.
Глава XIV. Культура как явление: социологический анализ
Когда заходит разговор о культуре, ее роли в нашей жизни, чаще всего упоминают художественную литературу, изобразительное искусство, а также образование, культуру поведения. Но все это — лишь небольшая, хотя и очень важная часть культуры.
Культура — это прежде всего характерный для членов данного общества образ мыслей и образ действий. В социологическом понимании культура, и в первую очередь ценности, нормы, традиции, критерии, оценки регулируют взаимоотношения людей, обьединя-ют людей в единую целостность — общество.
Это сделало возможным переход от регуляции на основе рефлексов, инстинктов, т.е. жестких врожденных шаблонов, к социальной регуляции на основе «ожидания — ожидания — ожидания». Люди создали своеобразную надстройку из символических феноменов в виде норм, обычаев, правил игры, оценок, что позволило им вести предсказуемую скоординированную жизнь. Следовательно, культура — важнейшая субстанция социальной жизни, а социальная реальность, как уже упоминалось, — социокультурная реальность. Благодаря тому, что человек изобрел символически-культурную связь, наполненную моральными нормами, ценностями, законами, критериями добра и зла, и стала возможна социальная жизнь.
Мы постараемся хотя бы вкратце проанализировать культуру как социальный феномен, раскрыть многообразие проблем, которые обнаруживает социологический анализ этого уникального творения человеческого сообщества.
* * *
В науке, да и в обыденной жизни трудно найти термин, который мог бы сравниться с термином «культура» по частоте употреб-
* Достаточно подробно и всесторонне проблема определения культуры, особенностей аспектов изучения культуры в различных науках проанализированы Иониным Л.Г. (см.: Ионин Л.Г. Социология культуры. — М., 1996, гл. I, II).
330
ления и многозначности толкования. Дать этому термину однозначную трактовку чрезвычайно трудно именно по причине того, что он употребляется во всех областях нашей жизни, приобретая в каж~ дом случае особый оттенок.
Попытаемся социологически описать культуру, указав ее основные признаки.
Глава XV. Основные структурные элементы
Язык
Язык — код, шифр, которым пользуются люди для передачи важной информации, а также для выделения «своих» из окружающего мира.
Благодаря языку как общепринятой в данном сообществе системе кодов (сигналов, знаков), имеющих определенные смысл, значения, партнеры достигают надежного взаимопонимания, являющегося основой, предпосылкой любого социального взаимодействия, передачи опыта новым поколениям «своих», которые тоже должны понимать ту же систему кодов, сигналов, знаков.
Язык играет и другую функцию — выделение «нас» из «других», но мы не будем акцентировать на этом внимание. Также отметим, что создание особого языка, особого шифра, понятного только «своим», но тайного для «чужих», характерно не только для этнических общностей, но и для молодежных, профессиональных, криминальных групп, элиты и т.д.
Так, учащиеся одной из английских привилегированных школ используют совершенно непонятный для непосвященных язык, составленный из средневековой,латыни и напластований сленгов многих поколений. Российская молодежь 90-х гг. тоже использовала определенный сленг, не всегда понятный старшему поколению. Высшее общество Англии подчеркивает свою обособленность, особость, опуская «д» в конце слова.
f
.1-
Язык как система кодов, обеспечивающая взаимопонимание, является исходным условием образования любых сообществ.
Становится понятным, почему любое государство как система власти того или иного общества уделяет огромное значение проблеме национального или государственного языка, оказывает ему всемерную властную поддержку.
Воспевание национального языка как «великого», «могучего» эмоционально подкрепляет социальную значимость языка как системы общепринятых шифров, обеспечивающей взаимопонимание участников данной системы социальных взаимодействий. Уважительное отношение к родному языку, обучение ему своих детей, охрана чистоты языка и т.д. — все это важнейшие условия воспроизводства общества, его целостности, устойчивости и мобильности.
Функция взаимопонимания индивидов, являющаяся основной функцией языка, достигается в ходе реализации трех основных его подфункций, которые взаимосвязаны и в то же время относительно независимы друг от друга.
язык КАК Первое условие взаимопониания (и сортветствен-
идентификатор но> первая подфункция языка) — идентификация партнерами в ходе общения тех или иных кодов, знаков, сигналов с одними и теми же объектами, отношениями, фрагментами действительности.
• Даже звуковой сигнал (и соответствующий письменный знак)
«мама» может идентифицироваться с разными обьектами: есть на
роды, у которых он означает родителя-отца. Сигнал и знак «чай» у
одних народов означает напиток, у других — и реку, и напиток.
Итак, прежде всего необходимо, чтобы представители одного со
общества идентифицировали одни и те же коды с одними и теми
же объектами, отношениями, фрагментами — в противном случае
никакого взаимопонимания и взаимодействия быть не может.
• Система кодов-идентификаторов в существенной степени за
висит от социально-исторической практики народа, специфики его
хозяйственной деятельности и т.д. v
Например, у малых народов Севера, занимающихся охотой, сбором ягод, свое название имеет каждое особое состояние зрелости клюквы; у народов, у которых издавна развито овцеводство, ягненок, овца, баран в разном возрасте имеют разные названия; многообразие названий рыб, их возраста и степени упитанности характерно для народов, живущих рыбной ловлей. В арабском языке существует более 6000 слов для обозначения верблюда, частей его тела и снаряжения.
Южноафриканские племена, занимающиеся скотоводством, имеют весьма дифференцированный словарь, касающийся окраса домашних животных (96 оттенков мастей у коров). Однако для них было затруднительно обозначить синий и зеленый цвета, поскольку в их
языке не было собственных наименований. Кстати, сейчас в русском и других европейских языках имеется 11 базовых цветовых категорий и 12-я — «голубой», но в английском на роль 12-й категории претендует «chartreuse» (желтовато-зеленоватый)*.
Итак, социально-исторический опыт, тип хозяйственной дея
тельности оказывают значительное влияние на словарный запас
языка. То, что более значимо, по той или иной причине оказывает
ся более точно и подробно идентифицировано, а это может ска
заться на стилевом разнообразии культур, их своеобразии.
язык КАК Используя словарный запас, грамматическую
интерпретатор структуру, особенности трактовки смыслового контекста тех или иных кодов-индификаторов, язык подчеркивает или не замечает, по-своему трактует или «осязает» окружающий мир.
Интерпретационное своеобразие языка, с одной стороны, результат социально-исторической практики данного народа. С другой — язык организует, осмысливает новый опыт людей, обеспечивает восприятие вновь открывающегося мира, исподволь воспитывает определенное мироощущение у новых поколений.
В структуре любого языка кроется целый мир неосознаваемых представлений о жизни. Человек видит и слышит то, к чему его делает чувствительным грамматическая система его языка, обращает внимание на те свойства, на которые акцентирует внимание его словарный запас, ощущает явления таким образом, какие значения и смыслы вложил в это понятие язык.
Тем самым язык неповторимым образом воссоздает природу и окружающую действительность, закрепляет и воспроизводит неповторимое мировосприятие, мироощущение, вырабатывает понятийно-логическую основу для социального взаимодействия.
1. Словарный запас не только отражает, аккумулирует социально-исторический опыт, но и обращает внимание на те свойства, которые ускользают от внимания других.
Замечено, что у народов, у которых сильны родовые элементы социальной организации, большая череда двоюродных-троюродных-четвероюродных родственников имеют свои названия. Но вопрос не только в названиях — меняется и отношение к этим людям. У одних народов понятия «дядя», «тетя» обьединяют всех соответствующих родственников как по отцовской, так и по материнской линии. У тюркских же народов понятие «дядя» по отцовской линии отличается от понятия «дядя» по материнской линии, так же как и взаимоотношение с ним. (Последний не является представителем данного рода, потому, считается, не должен быть слишком строгим.)
* Самарина Л.В. Традиционная этническая культура и цвет // Этнографическое обозрение. — 1992. — № 2, с. 147—156.
Или вновь обратимся к примеру о разных названиях овец разного возраста. Подобные наименования позволяют более подробно и точно концентрировать внимание на их возрастных характеристиках: для одних народов преподнесение в дар трехгодовалого барашка хорошей упитанности гораздо более значимый знак внимания, уважения, чем преподнесение ягненка; для других же народов, которые не различают возрастных особенностей овец, подобный подарок не несет никакой иной информации.
А задумывались ли вы, каково мировосприятие человека, его умение передавать свое видение природы другому, если он не может выразить главный цвет природы — зеленый?
2. Грамматическая структура языка играет внешне малозаметную, но фактически очень существенную роль в восприятии мира, организации социальной жизни. Обьекты могут классифицироваться по полу, по признаку «человек — все остальные», на основании формы или социального положения. Грамматика —т это понятийно-логическое устройство для описания отношений окружающего мира. Она различает, что рассматривать как главный предмет, что — как атрибут, свойство, что — как состояние, что — как производное.
У одних народов только применительно к человеку можно задать вопрос «кто?», все остальное характеризуется вопросом «что?» (в том числе и животные). Языки одних народов подразумевают жесткое построение фразы, в которой подлежащее обязательно должно находиться на первом месте, в языках других народов подлежащее может находиться и в начале, и в середине, и в конце фразы.
Все это имеет отношение к нашему предмету — ведь человек посредством понятийно-логической структуры грамматики структурирует и воспринимает взаимоотношения окружающего мира, и, если, например, он воспринимает животных как вещь, а не как своих младших собратьев, его отношение к животным наверняка будет отличаться от отношения к людям. Не кроется ли за пренебрежением подлежащим (его можно поставить в любом месте фразы) некоторая недооценка личности человека, его решающей роли в различных событиях? >
Особое значение в реализации интёрпретативной подфункции языка имбет смысловой контекст, смысловое наполнение языковых кодов. Один и тот же сигнал-идентификатор в разных культурах может иметь разные смысловые оттенки.
Социологи, исследовавшие типы карьеры в Англии и США (а это очень близкие друг другу общества как по культуре, так и по языку), получили любопытные данные. Оказалось, в этих двух странах, пользующихся формально одним языком, в одни и те же коды-ин-дефикаторы, описывающие карьеру человека, вкладывался разный смысл. Для англичан карьера — это прежде всего умение вызвать признание у вышестоящего, а для американцев — это результат личных усилий, активности.
Известная исследовательница М. Мид отмечает, что в Англии слово «компромисс» имеет позитивную окраску и о «компромиссном» соглашении можно говорить с одобрением, включая те случаи, когда противной стороне досталось более половины оспариваемого. В США, с другой стороны, меньшая часть означает определенное поражение той или иной стороны, и поэтому говорят: «президент против конгресса» или «конгресс против президента»; «правительство штата против федерального правительства» или «федеральное правительство против штата». Это соотносится с американской доктриной контроля и равновесия, но одновременно лишает слово «компромисс» того этического ореола, который оно имеет в Англии*.
Итак, в разных культурах один и тот же код-идентификатор может иметь разную интерпретацию, разный смысл. И наоборот, смена кода-индентификатора может существенно сказаться на восприятии обьекта, приписывании этому обьекту иных смыслов и значений.
Возьмем пример из новейшей истории США. Введению термина «афро-американец» предшествовала цепочка исторически сменявших друг друга понятий, использовавшихся для обозначения чернокожих американцев: «рабы — цветные — негры —черные — афро-американцы». В каждом случае дело не ограничивалось сменой названия; трансформация наименования сопровождалась глубокими изменениями в системе социального восприятия. Все прежние наименования чернокожих граждан США отражали факт расового доминирования и сегрегации, в то время как название «афро-американцы» уравнивает данную этническую группу с представителями других этносов североамериканской культуры. Новый термин акцентирует не факт расовой принадлежности, а происхождение, т.е. связь с исторической родиной, что ставит выходцев из Африки в один ряд с ирландскими, мексиканскими, китайскими и прочими этническими группами в США.
Происшедший благоприятный «контекстуальный» сдвиг есть результат определенной социально-исторической практики, тех изменений, которые произошли как в самой среде чернокожих американцев, так и в отношении к ним. Вместе с тем формирование новой интерпретации и смыслов меняет и восприятие чернокожих. Особое значение, конечно, сыграли изменения в самой среде чернокожих американцев, формирование достаточно устойчивого сред^-него класса «добропорядочных американцев» — чернокожих. Их поведение и стиль коммуникации позволяют говорить о своеобразном дуализме нового этнокультурного сознания, в котором присутствует стремление одновременно подчеркнуть африканское происхождение (яркая одежда, интерес к истории Африки) и продемонстрировать приверженность подлинно американским ценностям (работа, индивидуализм, материальное благополучие).
Итак, каждый код, шифр в' рамках того или иного языка не только идентифицирует кодируемый объект, но и дает определён-
* Цит. по: Клакхон К. Зеркало для человека. Введение в антропологию.'— СПб., 1998, с. 189.
ную интерпретацию, приписывает определенный смысл, значение этому объекту.
Механизм реализации интерпретационной функции в какой-то
мере двусторонен. С одной стороны, та или иная контекстуальная
трактовка, смысловая дешифровка вырабатывается в ходе социаль
но-исторической практики, есть результат социально-исторической
аккумуляции; с другой стороны, интерпретация определяет поня
тийно-логическую основу восприятия вновь открывающегося мира,
мировосприятия новых поколений носителей данного языка.
язык КАК Через смысловые нюансы и контексты, смысло-
РЕТРАНСЛЯТОР вые трактовки и дешифровки воспроизводится,
КУЛЬТУРЫ поддерживается и передается своеобразие, непов-
торимость культуры, характерные для нее стилистика, акценты, приоритеты.
Тем самым язык является ретранслятором данной культуры. Очевидно, что культура распространяется и с помощью жестов, обрядов, мимики, танцев. Однако вряд ли что-нибудь может конкурировать с таким наиболее емким, доступным, точным ретранслятором культуры, каким является язык. Существуют две точки зрения на оценку языка как ретранслятора культуры.
1. По мнению одних.исследователей, в передаче национального
своеобразия роль языка незначима. Поэтому вытеснение родного
языка языком, имеющим международный статус, — явление впол
не допустимое, не наносящее вред развитию национальной куль
туры. Думается, приведенные выше эмпирические сведения об ин
терпретационной подфункции языка1 содержат в себе в явном или
неявном виде достаточные убедительные аргументы против подоб
ных легковесных утверждений.
2. Вместе с тем нельзя абсолютизировать роль языка в-качестве
чуть ли не единственного носителя культуры, как это пытаются
сделать некоторые исследователи и особенно политики. Очень час
то язык исполняет лишь преимущественно идентификационную
подфункцию. Как показал опыт СССР, где в городах национальных
республик возникали русские школы (национальная по содержа
нию литература писалась, издавалась на русском языке), на рус
ском языке в той или иной мере передавалась нерусская культура с
ее нормами и традициями (хотя нельзя сказать, что передаваемая
посредством русского языка национальная культура не имела оп
ределенного своеобразия, отличия от исходной национальной).
В конце 80-х гг. автор данного раздела книги попросил группу московских студентов и бакинских студентов коренной национальности, но обучающихся на русском языке, дать нравственные характеристики слову «деловой человек». Среди ответов московских студентов превалировали такие характеристики, как «способный лю-
349
бым способом добиться своего», «пробивной», «наглый» и т.д. Среди ответов их сверстников из Баку—«активный», «энергичный», «практичный».
Своеобразным аргументом против абсолютизации роли языка как решающего носителя национальной культуры являются и результаты исследования московских ассирийцев: наиболее сильным фактором поддержания их этнокультурной идентичности оказался не язык, а стойкая и достаточно богатая историческая память, передающаяся из поколение в поколение и удерживающая имена многих древних царей, полулегендарных персонажей, вошедших в мировую культурную традицию, т.е. сохранившееся представление об Ассирийском царстве (сущестовавшем три-четыре тысячелетия назад!). Еще более ярко и непосредственно переживают ассирийцы события относительно недавнего времени (начала XX в.): 84% опрошенных смогли даже точно указать название местности и селения, где родились их предки*.
Традиционная регуляция в современном
Ш
щепринятой нормой. Благодаря этому мода, во-первых, создает
определенную меру единообразия, необходимую для нормально
го функционирования общества; во-вторых, облегчает возможность
разрыва с ближайшим прошлым и подготовку к ближайшему бу
дущему; в-третьих, воспитывает и формирует общность, стандарт
восприятия и вкуса. ■,-,..,
Социологический анализ моды позволяет по-новому увидеть этот будничный, постоянно напоминающий нам о себе регулятор социальной жизни*.
Прежде всего, говоря о моде, мы подчеркиваем изменчивость, динамичность внешних и стилистических аспектов социального поведения. Изменение глубинных аспектов не относится к области моды. Поэтому, когда говорится «сейчас это модно», — подчеркивается, что это не затрагивает глубинные аспекты, а лишь внешнюю сторону. •
Обобщая научно-социологический анализ и практику моды, можно выделить следующие аспекты понимания, исследования
моды.
• Мода как свидетельство социального престижа. Приобрете
ние модной вещи, следование модному стилю поведения, обще
ния осуществляется не столько ради утилитарно-практической,
сколько ради социально-престижной задачи (в некоторых случаях
обе задачи могут совпадать). Следуя моде, одни слои стремятся под
держать свой престиж, другие — угнаться за престижными слоями
путем приобретения присущей последним одежды, домов, стиля
поведения.
• Мода как стремление подчеркнуть свою социально-страти
фикационную принадлежность, создать дополнительные механиз
мы, способствующие идентификации с определенными слоями.
• Мода как способ приобретения индивидуальной специфики,
самобытности. И в этом еще одно ее важное отличие от обычая.
Мода как социальный регулятор более гуманистична, она удиви
тельным образом сочетает в себе способ престижной идентифика
ции и способ выражения индивидуальной неповторимости, дает
достаточный простор индивидуальности, который расширяется по
мере развития духовного мира личности.
Итак, мода является: а>Щ-
• своеобразным регулятором стилистики социального пове
дения; т.т-1
• интегратором посредством механизма идентификации;
* Несколько работ отечественных ученых посвящено Социологии моды: Тол
стых В.И. Мода как социальный феномен. В кн.: Мода: за и против. — М., 1973;
Гофман А.Б. Мода и люди. — М., 1994. .«,«■_■
359
• средством поддержания социального престижа;
• средством достижения социального престижа;
• средством проявления индивидуальности.
Мода существует не только на одежду, но и на стиль поведения, социальные предпочтения, манеры и т.д. Изменение моды отнюдь не всегда является изменением в нужном направлении.
Например, сегодня зачастую российские мужчины придерживаются направления моды, которое подчеркивает грубую силу, атлетизм и предпочитают темную цветовую гамму. А ведь это стиль, которого придерживаются мафиозные круги. Не является ли подобная мода своеобразным свидетельством того, кто сегодня в нашей стране пользуется наибольшим престижем?
Глава XVI. Основные структурные элементы культуры. Социально-исторические системы представлений о мире: миф — религия — идеология
Итак, человечество исторически выработало и сегодня исполь
зует традиционно-шаблонный и ценностно-нормативный тип со
циальной регуляции. Но как регулирует свое поведение человек,
что он принимает во внимание, из чего исходит, как обосновывает
свои намерения, мотивы и т.д. — все это зависит от сложившегося
у него мироощущения, мировоззрения, которое позволяет ему по
знавать, осмысливать мир. Мир может восприниматься зеркально-
эмоционально, как своеобразный «сон наяву» (так назвал миф из
вестный социолог религии Р. Белла), чувственно насыщенный,
фрагментарный, скользящий по поверхности взгляд на окружаю
щую действительность. В другом случае человек стремится проник
нуть за внешнюю оболочку событий, явлений, определить главное
и второстепенное, установить, что он может и не может изменить.
Формируются соответствующие типы регуляции поведения. Так,
«сон наяву» вынуждает действовать шаблонно, мало осознавая,
почему надо делать так, а не иначе. ?
Человечество исторически выработало и использует сегодня следующие системы (картины) представлений о мире, его восприятия и объяснения: миф, религия и идеология.
Анализ этих систем обоснования социального поведения позволяет углубить понимание социокультурной организации социальной жизни.
Специфика мифологического обоснования
Я1
365
конкретных людей, религия четко делит мир на посюсторонний. зависимый от людей, данный им непосредственно в их ощущениях, и потусторонний, божественный, священный, где господству ют независимые от людей Бог, Закон. Происходит раздвоение мира, придание потустороннему миру силы священного, требующего непререкаемого поклонения. Боги из мифологических сверхчелове-ков в религии преобразуются в идеальных, непогрешимых, обладающих пререгативой на абсолютную истину, святость логические (неодушевленные) конструкции, воплощающие в себе неодолимую логику явлений. Они вершители судеб, они судьи, наставники. Независимое от конкретных людей в религии нередко выступает в виде сверхъестественного, получает непререкаемый статус высшего поклонения — «священного», «сакрального».
• Религия особым образом организует взаимодействие отдель
ного человека с Богом и Святым Законом, Высшим Разумом. Ос
лабляется его связь не только с природой, но и с общиной, инди
вид превращается из автомата, повторявшего общинные шаблоны,
в человека, самостоятельно и ответственно регулирующего свое по
ведение, апеллируя к Богу.
Религия предлагает каждому глубоко личностную регуляцию по
ведения через спасение души как следование особым всеобщим
(ценностным) принципам этого священного мира. --г-
Человек сам организует свою жизнь, благодаря чему достигает этического совершенства и благополучия. Он сам принимает решение, осмысливает его, сопоставляет. Главное во взаимоотношении с Богом — этическое воздаяние, главный регулятивный механизм религии: через этические, признаваемые каждым как божественные, священные требования личностно регулировать социальное поведение каждого, регулировать посредством совести, понятий долга, чести, ответственности.
И в этом великий смысл религии. Освятив, назвав божественным" то, что носит необходимый, независимый от людей и пока необъяснимый характер, религия обеспечивает личностную регуляцию поведения в социуме, преодолевает принцип полуживотной «стадности», преимущественно аффективно-малоосмысленной регуляции на основе шаблонов.
• Религия организует жизнь не ситуативно-конкретно, а на ос
нове устойчивых критериев, всеобщих (абстрактных) принципов о
должном, благе. Основу религиозной мотивации составляют обоб
щенные понятия, формулы взаимодействия человека с другими
людьми. Религия связана^ объяснением и регулированием поведе
ния человека на основе трактовки «предельных конечных условий
человеческого существования» (термин, употребляемый М. Вебе-
ром, Т. Парсонсом и др.) — жизнь, смерть, смысл жизни. Эта ори-
366
ентация не конкретная, не ситуативная, а ценностно-этическая, обобщенно-абстрактная. Религия наделила жизнь человека ценностями как всеобщими критериями, породила ценностно-осмысленную регуляцию поведения.
Итак, религия, во-первых, «оторвала» проявлявшиеся в тысячах ситуациях определенные предпочтительные варианты связей от ситуации и конкретики, придав им характер абстрактных, обобщенных представлений о том, как следует жить, что ценить в жизни; во-вторых, «освятила» эти обобщенные представления, заставив людей выполнять их не под страхом мести со стороны духов, а в силу совести, чувства долга; в-третьих, религия тем самым дала индивиду шанс самостоятельно соотносить себя с этими священными ценностями, сопоставлять, взвешивать, выбирать.
• Существенным моментом является иерархия ценностей, норм регуляции поведения. Религия вырабатывает представления об особо ценном и менее важном. Это придает социальной регуляции поведения достаточную гибкость, преодолевает однозначность, прямолинейность поведения «мифологического» человека, приводит к иерархизации санкций — возникает система санкций, различающихся по интенсивности своего карательного и поощрительного воздействия*.
Эти черты, на наш взгляд, дают представление о религиозной
системе представлений как идеальном типе, знаменующем важный
этап процесса рационализации мотивационной деятельности чело
века**. • г
Конечно, данная рационализация носит исторический характер, она не абсолютна, но религия более рационально, чем мифология, организует духовную жизнь общества, личности.
Ориентация на обобщенные, абстрактные (а не конкретно-си
туативные) принципы, предполагающие активную мыслительно-
интеллектуальную деятельность индивида, его личный, осознан
ный выбор, иерархизация значений, ценностей и санкций — все
это крупный шаг вперед не только r области интеллектуального
развития духовной жизни личности и общества, но и в области
совершенствования практики социальных взаимодействий, пере
хода к ценностно-осмысленной регуляции поведения со всеми ее
преимуществами. ■ г.
* Подобная иерархизация в значительной степени плод интеллектуальных уп
ражнений священников, богословов, специальногзанимавшихся подобной ум
ственной деятельностью. ' !}1-
** Вот почему не совсем верно было бы мифиологйчвекие верования называть религиозными, хотя подобное смешение носит постоянный характер, в том числе в науке. Нередко мифологические верования называют архаическими религиями, элементарными формами религии.
367
Если бы человечество не придумало религию, оно вряд ли вышло из своего первобытного состояния. Благодаря религии был создан удивительно гибкий для своего времени механизм социальной регуляции.
Однако религия сохраняет необъяснимое, иррациональное, по
тому что, как и мифология, неспособна эмпирически достоверно
доказать, обосновать необходимость следовать определенной логи
ке социальных взаимодействий. Поэтому она вынуждена прибег
нуть к утверждению священного как высшего, принимает на веру.
К тому же религия во многом представляет собой качественное
развитие мифологического (мистицизм, ритуалы, обрядность, жер
твоприношения и т.д.)- Очищение религии (в которой главное —
служение этическим принципам, этическое воздаяние за подобное
служение) от мифологического (языческого), от ритуально-чув
ственной мишуры, обрядности, жертвоприношения, языческого
понимания греховного как некоего табу, представлений о Боге как
эмоционально-чувственно осязаемом живом существе является ос
новным направлением развития самой религии.
религия КАК Общесоциологический анализ религии пред-
социальное полагает анализ двух моментов:
явление • выявление ее неизменной, инвариантной
сущности. В.М. Гараджа называет это субстанциональным определением религии, имея в виду, что субстанция в философском понимании — сущность, то, что составляет основу*;
• выявление функции религии, ее последствий для социолога — функциональный анализ религии как социального феномена.
Попробуем вкратце рассмотреть субстанциональные и функциональные аспекты религии.
Прежде всего подчеркнем, что религия (если даже остановиться только на мировых религиях) — крайне многоликое явление. К мировым религиям М. Вебер относил «пять религиозных или религиозно обусловленных систем регламентации жизни* число сторонников которых особенно велико: религиозная этика конфуцианства, индуизма, буддизма, христианства и ислама. К ним следует отнести в качестве шестой религии иудаизм, потому что в нем содержатся решающие исторические предпосылки для понимания двух последних из названных мировых религий...»**.
Общепринято (в нашей стране) идентифицировать религию со сверхъестественным, фантастическим. Вера в сверхъестественное, мистическое, чудо ощутимо проявляется в христианстве (непорочное зачатие, Воскресение, Богоявление и т.д.). «Однако на протяжении веков в нем была выработана изощренная система рационального обоснования веры, что сильно уменьшала объем допускаемого сверхъестественного начала»*. Сверхъестественное в буддизме же проявляется гораздо слабее, лишь на низшем уровне массового культа. Что же касается конфуцианства, то оно в принципе требует отказа, недопущения необъяснимых чудес и разумного обоснования социальных порядков и морали.
Если в христианстве и исламе есть Бог как некое сверхъестественное явление, то буддизм — это религия без Бога, Будда — это реальное историческое лицо. Конфуцианство создано конкретным ученым.
Единобожие тоже не является особенностью мировых религий.
Так, в странах Дальнего Востока, особенно в Японии, отмечается переплетение религий — конфуцианства, буддизма и даосизма, — которое на протяжении веков сложилось в органичную систему, отводящую каждому компоненту соответствующее место. Так, в Японии свадьбу могут праздновать под еводом храма одной религии, а инициацию мужчин — в'рамках другой религиозной традиции.
Общим для всех мировых религий, т.е. субстанционными чертами религии, является следующее:
• утверждение конечных смыслов человеческого существова
ния как системы иерархизированных ценностей;
• утверждение их как священных, непререкаемых, требующих
эмоционального (харизматического) поклонения, подчинения;
• утверждение, что человек получает этическое воздаяние,
суть которого в психологическом поощрении и спасении (все
мировые религии — религии спасения). «Спасение выступа
ет как конечная цель религиозных усилий человека и выс
шее дарение со стороны Бога»**.
Если проанализировать эти общие моменты, можно обнаружить, что собственно религиозное заключается в признании священного и спасения как механизма религиозной регуляции социального поведения личности. Иначе говоря, религия — это система ценностно обоснованной регуляции личности (посредством утверждения конечных истин бытия), признаваемая священной и выступающая в форме спасения (как самосовершенствования) личности.
* Гараджа В.И. Социология религии, с. 36.
** Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. В кн.: Избранное. Образ
общества. — М., 1994, с. 43.
* Ерасов Б.С. Социальная культурология. Ч. 1. — М., 1994, с. 178—179.
** См.: Ерасов Б.С. Указ, соч., с. 184—186; Ч. II, с. 28—41, а также: Аверинцев С.
Спасение. В кн.: философская энциклопедия. — М., 1970. Т. 5, t. 107.
368
369
религия КАК Но религия существует не только как система СОЦИАЛЬНЫЙ представлений, восприятия и объяснения мира. Сила и значимость религии в жизни общества потому столь велика, что религия, точнее, религиозная практика, функционирует как важнейший социальный институт, обеспечивающий соответствующее поведение людей.-Благодаря институализацйи религия превратилась в могучий элемент социокультурной организации общественной жизни, сыграв огромную роль в развитии человечества.
Основными элементами религии как институализированной системы являются:
• религиозные символы, идеи, трактаты, догматы, учения,
зафиксированные в Священном Писании, Торе, Коране,
боддисатвах и т.д.;
• культ, эмоционально поддерживающий привязанность ве-
^-,ч рующего к данной религии, вырабатывающий в нем рели-
^ гиозные чувства: храмовые службы, молитвы, праздники,
обряды, ритуалы;
• организация взаимодействий людей по поводу религиозной
практики — церковь (что особенно важно). Последняя орга
низует, координирует, контролирует религиозную деятель
ность всех приверженцев данной религии, проводя четкое
статусно-ролевое размежевание между служителями куль
та, священниками, отправляющими религиозно-культовую
и идейно-религиозную деятельность, и мирянами, т.е. про
стыми, грешными людьми, ищущими пути спасения с по
мощью священников.
Клир, священники являются представителями Бога, они трактуют, углубляют учения, организуют культовую службу, интерпретируют религию, оценивают поступки мирян с точки зрения религиозной этики, наставляют их на «путь истинный». Сам клир иерархически, как правило, организован: есть рядовые священнослужители, которые непосредственно организуют религиозную практику мирян, прихода, религиозной общины; есть высшие иерархи церкви — епископы, кардиналы, папа, патриарх, шейх, аятоллы, которые осуществляют руководство. Как видим, религия с помощью церкви оказывается хорошо институализированной, иерархизированной системой солидарных взаимодействий.
В основе церковной организации как института лежит матрица «па-стырь-паства», предполагающая у пастыря — знания, религиозную компетентность, этическое превосходство, а у паствы — послушание и готовность внимать слову пастыря. Основная форма взаимодействия — это духовное влияние пастыря на основе авторитета религии, церкви, который подчас достигает характера духовной власти, требующей безоговорочного следования указаниям клира. Санкции, принятые в этом социальном институте, касаются духовной
370
I
Ш
жизни людей, но их сила зависит от взаимоотношений церкви и государства: на пике авторитета церкви в государстве наивысшей санкцией был суд инквизиции, сегодня санкциями являются порицание, предание анафеме, отлучение от церкви и т.д.
Церковь, объединяя сторонников одной религии в единую социальную группу, является важной социальной организацией в .любом обществе. Отсюда следует необходимость государственно-правового регулирования деятельности церкви, она неизбежно имеет определенные официальные отношения с государством, признается им и пользуется уважением.
Итак, члены общества, разделяющие единую религиозную систему представлений о мире, благодаря институализацйи религиозной практики путем создания церковной организации, выделения священников и мирян, клира и церковной общины, превращаются в хорошо организованную групповую общность. Приобретя свойство социального института, религия с помощью церкви, священнослужителей, прихода оказалась способной помочь каждому человеку (царю и крестьянину, вельможе и торговцу) войти в мир божий, контролировать его поведение, воспитывать в богоугодном духе. Религия наделяла человека пониманием конечных истин бытия, поэтому в ней нуждался (ей был подвластен) каждый, независимо от сословия, места в обществе. Тем самым религия фактически формировала базовые представления людей, составляла социокультурную духовную первооснову функционирования всех слоев общества — первооснову, но не более.
Культура того или иного общества не определяется лишь его религиозной первоосновой. «Не существовало... этики, которая была бы только религиозно детерминирована. Совершенно очевидно, что она в значительной мере обладает чисто автономной закономерностью, основанной на определенных географических и исторических особенностях... Однако несомненно, что одним из детерминантов... этики — именно только одним — является религиозная обусловленность жизненного поведения»*. Это касается как политической, так и хозяйственной этики, справедливо как для католических, так и для православных народов, для мусульман и для иудеев, как справедливо и то обстоятельство, что во всех случаях религия составляла духовную базу того или иного народа.
интегративная Религия как сакральная (священная) форма
функция смыслополагания деятельности людей, трансцен-
религии дентного (т.е. выходящего за пределы буднично-
го мира) обоснования человеческого бытия, вы
полняла и выполняет многообразную роль в жизни общества и
человека. 1^,..
* Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. Попытка сравнительного исследования в области социологии религии, с. 44.
J ■
371
Упомянем функции религии, которые имеют особое значение для индивида. Еще известный польско-британский социальный антрополог Б. Малиновский обращал внимание на то, что религия позволяет человеку преодолеть беспокойство и страх, которые вызываются смертью близкого; религия помогает человеку, который исчерпывает собственные возможности, ощущает бессилие при столкновении с неудачей, злом. Многие исследователи в связи с этим выделяют психотерапевтическую функцию религии: «религиозные действия, ритуалы, обряды и т.п. оказывают успокоительное, утешительное воздействие на верующих, придают им моральную стойкость и уверенность, предохраняют от стрессов»*. Вероятно, этим и объясняется то обстоятельство, что и в современном обществе переход в лоно религии, церкви нередко бывает связан с большими жизненными потрясениями, невзгодами.
Из ведущих социальных функций религии прежде всего отметим интегративную.
На интегративной функции религии делают особый акцент сторонники функционализма — Э. Дюркгейм и Т. Парсонс. Мы уже отмечали идею Э. Дюркгейма о значении тотема, иных религиозных символов поклонения для выделения общины, формирования «Мы-чувства». То, что Э. Дюркгейм рассматривает как исходный момент интеграции архаических обществ, остается в силе и в гораздо поздние времена.
Можно сказать, что в становлении и развитии большинства современных, хорошо интегрированных обществ огромная роль принадлежала религии — ведь она наделяла каждого члена этого общества едиными представлениями о конечных смыслах бытия,чеди-ными исходными критериями, правилами игры. Тем самым в религии общество находило развитую систему обобщенных представлений, которые делали предсказуемым поведение любого человека в данной системе взаимодействий. Религия оказалась той духовной силой, которая надолго скрепила всех членов общества независимо от их положения в единое целое**.
Роль религии как фактора интеграции общества, поддержания и сохранения его стабильности, целостности неоднократно проявлялась в истории.
* Комаров М.С. Введение в социологию, с. 229.
** Конечно, религия не единственный социокультурный источник интеграции (и регуляции) общественной жизни (в этом случае общество, его граница определялись бы границам^распространения тех или иных религий). Как мы уже говорили, религияккак социокультурный базис интеграции общества дополняется национальными элементами, сформировавшимися под влиянием до-и внерелигиозного. опыта данного народа, особенностей его исторического опыта и т.д.
372
В этом отношении интересны и показательны взаимоотношения религии и государства как системы институтов светской (нерелигиозной) власти, обеспечивающей в том числе стабильность, целостность общества.
Любое государство, тем более формирующееся, заинтересовано в утверждении и сохранении в обществе определенных ценностей, норм, которые не только обеспечивали бы лояльность граждан к государству, установившемуся порядку, но, что еще важнее, скрепляли людей, вносили упорядоченность в их взаимодействия, способствовали их организованности. Без интегрированнос-ти общества вокруг определенных непререкаемых ценностей затруднялось и даже было невозможным осуществление функций власти. Вот почему принятие единой религии, ее внедрение, распространение и, с другой стороны, установление государственной власти, распространяемой на несколько родов, племен, тесно взаимосвязаны.
Вспомните традицию древнеегипетского государства, в котором «фараон» и «первосвященник» часто объединялись в одном лице, крещение Руси, обряд «помазания», который на Западе стал традицией, когда Пипин, ставший в 751 г. королем франков, принял церковное помазание при возведении на трон для обоснования законности своей власти.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что государство не могло без религиозной опоры, без ее священных, непререкаемых ценностей, норм скрепить общество в одно целое. Именно поэтому оно или искало союза с церковью (так, Карл Великий искал союза с Римским Папой), или подчиняло ее себе (так произошло, в частности, в Российской Империи), или само внедряло религию (так, Владимир крестил Русь). Но во всех случаях государство искало опору в религии для обеспечения целостности, стабильности общества.
На роль религии как интегратора общества, сохранения его целостности, своеобразия указывает и роль религиозного фактора в национально-освободительном движении того или иного народа (вспомните роль православия, Сергия Радонежского в борьбе русского народа против золотоордынского ига, значение религиозного фактора в Иранской революции и т.д.).
Оборотной стороной интегративной функции религии является
ее роль в дезинтеграции общества. Наиболее ярко это проявляется в
тех случаях, когда по сути один и,тотчже народ исповедует различ
ные религии. -ч?4*-,-,
Особо ярко это проявилось в истории современной Югославии, где именно религиозный фактор разделил проживавших на одной территории единые славянские народы, имевшие по сути единый язык (сербо-хорватский), на православную Сербию, католическую Хорватию, мусульманскую Боснию.
373
Поэтому нельзя абсолютизировать интегративную функцию религии, на что обратил внимание Р. Мертон, выступая против попыток обосновать упрощенный тезис, что во всех обществах, всех исторических ситуациях религия выполняет одни и те же функции*.
ФУНКЦИЯ РЕЛИГИИ |
РЕГУЛЯТИВНАЯ Предлагая ценности, идеалы, нормы поведения, освящая их божественным сиянием, религия что-то утверждает в качестве желательного, богоугодного, а что-то объявляет греховным, богохульным, предавая анафеме. Тем самым религия выполняет ответственную функцию регуляции поведения людей в обществе.
В пору расцвета своего общественного авторитета и влияния религия выступала как всеобщая, всеохватывающая нормативно-регулятивная система, внедряющая свои принципы, критерии в регулировании и политической, и экономической, и художественно-эстетической, и научно-образовательной жизни общества. Лишь по мере дифференциации социальных институтов утверждалась независимость, автономия этих сфер от религиозной регуляции. Религия все более вытеснялась в сферу этической регуляции социального поведения личности.
Особое внимание анализу регулятивной функции религии уделял М. Вебер, рассматривающий религию как более высокую (более рациональную) ступень развития социальных представлений, создающую индивидуально осознанную мотивацию поведения. Его выдающиеся работы по социологии религии, и прежде всего «Про-тестанская этика и дух капитализма», сыграли огромную роль не только в понимании роли религии в социальной жизни, ее изменениях, но и в понимании социальной реальности как социокультурной реальности, в преодолении экономического, технологического и других детерминизмов, односторонне упрощенно трактовавших процессы организации социальной жизни.
Рассмотрим некоторые основные утверждения М. Вебера в контексте анализа регулятивной функции религии.
Центром его внимания являются «не этические теории теологических компендиумов, а коренящиеся в психологических и прагматических религиозных связях практические импульсы к действию, которые и называют хозяйственной этикой мировых религий»**.
Одним из важнейших исходных моментов анализа хозяйственной этики мировых религий, имеющего огромное общесоциологическое значение, является понимание того, что хозяйственная этика — явление культурное, изобретенное людьми, а не данное им от природы. Так, стремление к наживе, богатству, лень, желание разбогатеть, особо себя не утруждая, стремление к роскоши, и т.д. — все эти качества М. Вебер рассматривает как присущие самой природе человека. И наоборот, такие добродетели, как упорный труд, бережливость, самоограничения и (что особенно важно) стремление вложить полученный доход в дело для получения прибыли (то, что и до М. Вебера называли «духом капитализма») есть норма, изобретенная людьми, не данная им от природы, а придуманная вопреки природе, надстраивающаяся над природой. Это культурное изобретение, открывшее человечеству иные пути социально-исторического развития.
Благодаря каким социокультурным (религиозном) источникам возникает в чем-то «внеприродная», «надприродная» норма, создавшая мотивацию деятельности, характерной для западноевропейского капитализма, который основывается на массовом производстве с целью получения прибыли, используемой для инвестиций в новое массовое производство, в сочетании с бережливостью, самоограничением предпринимателя?
1. Религия, разделив мир на потусторонний и посюсторонний, придав потустороннему миру священный, божественный характер, поставила перед человеком проблему неприятия «прелестей» посюстороннего грешного мира. Здесь могут быть выделены два основных (противоположных) типа неприятия, один из которых характерен для иудаизма и христианства, а другой — для буддизма и индуизма: активный аскетизм, т.е. угодная Богу деятельность в качестве орудия Божьего, и созерцательное обладание спасения, свойственное мистике, где речь идет не о том, чтобы действовать, а о том, чтобы иметь, и где человек является не орудием, а сосудом божественной воли.
Радикальной эта противоположность становится в том случае, «ког
да аскеза действия находит свое выражение в миру, преобразуя
его рационально, с целью подавить рукотворно-греховное с помо
щью какой-либо мирской профессии (мирская аскеза), а мистика, в
свою очередь, находит радикальное завершение в окончательном
уходе от мира»*. ^йж
Первый путь неприятия посюстороннего мира (мирская аскеза) порождает западный капитализм? духа которого «нигде никогда
* См.: Мертон Р. Явные и латентные функции. В кн.: Американская социологическая мысль. — М.. 1994, с. 390—392.
** Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. Попытка сравнительного исследования в области социологии религии, с. 43.
ЗТФ
* Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира.
В кн.: Избранное. Образ общества. — М., 1994, с. 9. ,Nht
более не было», а второй путь стал существенным социокультурным препятствием для индустриального развития стран Востока по образу Запада.
При этом христианство, в котором человек, его деятельность есть орудие и промысел Божий, являясь религией спасения через овладение миром, создает общие предпосылки формирования «духа капитализма».
Но протестантизм, утверждавший мирской аскетизм, смог развиться и утвердиться в лоне прежде всего католицизма, который имел определенные религиозно-этические (а не только обрядово-ритуальные) отличия от православия.
• «Православие называют «иоаническим» христианством, подчер
кивая, что оно вдохновляется образом апостола Иоанна... — «апос
тола любви», который больше тяготел к внутренней, духовной, со
зерцательной стороне Учения»*. Католицизм же почитает апостола
Петра — деятельного строителя церкви как земного института, ра
деющего за привнесение христианских принципов в повседневную
жизнь людей. За этими симпатиями к тому или иному апостолу
скрывается нечто большее — общая ориентированность на созер
цание или на деятельность. «Католицизм как бы смотрит на небо с
Земли, рационально строит лестницу в небо, уделяя большое вни
мание земным проблемам...» Православию же «свойственно боль
ше сосредоточиваться на небесном, абсолютном и вечном, на пос
ледних судьбах мира. Созерцание — его высшее призвание... Паря
над землей, православное религиозное сознание смотрит на Зем
лю с высоты небес»**.
• Приоритетные религиозно-этические ориентации порождают раз
личия между православием и католицизмом и в практической эти
ке.
Для православия почетен и славен любой труд, если он наполнен аскетическим содержанием и благочестивыми помыслами. При этом не делается различий между профессиями, видами труда. «Тяжелые, грязные, самые непрестижные формы труда имеют такую же— если не большую — аскетическую ценность, как и все остальные...» Узкопрофессиональное мастерство, совершенство в каком-либо одном деле в отличие от западного понимания профессионализма не почиталось добродетелью»***.
• Кроме того, для православия характерно деление на два духовных,
нравственных и поведенческих идеала — монашеский и мирской.
Именно монах, странник являлись носителями неприятия, мирской
аскезы: упорное молитвенное бдение, отшельничество, строгое воз
держание, пост, трудовое послушание, выполнение самых тяжелых
работ воплощали идеалы бескорыстия, самоотверженности. И на
оборот, в миру духовньгё и Православные требования были гораздо
* Зарубина Н.Н. Социально-культурные основы хозяйства и предпринимательства.—М., 1998, с. 153.
** Коваль Т.Б. Православная этика труда//Мир России. — 1994. — № 2, с. 60. *** Зарубина Н.Н. Указ. соч., с. 154, 155.
376
более мягкими. Как правило, повседневная жизнь мирян (в том числе по той причине, что православие не выработало специальной хозяйственно-практической этики в отличие от католицизма, отцы церкви которого уделяли по завету св. Петра большее внимание этому) регулировалась традиционными нерегилиозными представлениями.
Католицизм же акцентирует внимание на душеспасительном значении труда как сотворчества Богу, настаивает на том, что творимые в посюстороннем мире добро, труд уравновешивают грехи, стимулируя мирскую активность, дисциплину, трудовую добродетель, профессиональное совершенство и ответственность. Вместе с тем католицизму, его этике труда присуща изначальная двойственность. Труд, профессия были не предопределением божьим, не призванием, а суровым наказанием за грехопадение Адама. Таким образом, обращенность к практике (а не к созерцанию) в католицизме — это по сути еще традиционное для всего христианства понимание труда: трудолюбие, профессиональное усердие как спасение от наказания, которое довлеет над всем родом человеческим. Спасение от такого наказания создавало не самовозобновляющуюся мотивацию на достижение, постоянное, неизбывное стремление к умножению успехов, а мотивацию лишь на то, чтобы замолить грехи.
М. Вебер подчеркивает, что «дух капитализма» формируется на более рациональном, чем католицизм, понимании спасения — понимании, которое было выработано в результате Реформации, и прежде всего в кальвинизме и особенно — в пуританстве.
Спасение души естественно требует преодоления, освобождения от всего тварного, тленного, требует аскезы. Но аскетическая практика может быть различной.— от аскетизма индуистских монахов-виртуозов, аскезы отшельников и странников до мирской аскезы, которая предполагает отказ от плотского, мистического, роскоши и сосредоточении на служении богоугодным делам (а не на молитвах или постах).
Кальвинизм доводит мирской аскетизм до полного исключения из жизни человека всего эмоционально-мистического, обрядов, ритуалов, доводя рационализацию религии до сугубо этической, прямой связи индивида с Богом.
«Это абсолютное устранение веры в спасение души с помощью церкви и таинств... было той решающей идеей, которая отличала кальвинизм от католичества. В этом находит свое завершение... великий историко-религиозный процесс расколдовывания мира...» Даже исповедь перед Богом была постепенно отменена. Тем самым «средство периодической «разрядки», которое снимало эмоционально окрашенное сознание своей вины, было устранено»*. В результате человек обречен одиноко брести навстречу предначертанной ему судьбе. Никто не может-ёму помочь -*• ни проповед-
* Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. В кн.: Избранные произ
ведения. — М., 1991, с. 142, 144. " • ь,
377
ник, ни таинства, ни церковь; ничто не может придать ему эмоциональную уверенность, изгнать глубокий страх перед своей судьбой.
Но есть единственно верное средство снять состояние аффекта, порожденное религиозным страхом одиночества: «мирская аскеза, невиданное доселе внутреннее одиночество индивида (и это имеет ключевое значение) под силу лишь тем, кто уверовал в свое божественное предопределение, избран богом для богоугодного промысла. Но как узнать, быть уверенным в своей избранности? В качестве наилучшего средства для обретения внутренней уверенности в спасении рассматривается неутолимая деятельность в рамках своей профессии. Она и только она прогоняет сомнения религиозного характера и дает уверенность в своем избранничестве»*.
Таким образом, «дух капитализма» уходит корнями в то рационалистическое толкование спасения, которое оказывается тесно связанным с понятием мирской аскезы, избранности Богом, предопределения, которое раскрывается в профессиональном призвании.
Профессиональное призвание в мирских деловых вопросах из малозаметной индивидуально-психологической детали превращается в решающий, самоценный, всеохватывающий аспект жизни человека на Земле. Индивид приобретает миссию жизни среди других, его будничная жизнь освещается божественным светом богоизбранности и предопределенности. Не случайно подлинным ядром духа капитализма М. Вебер считает профессиональный долг, который побуждает человека к увеличению производства и умножению прибыли как самоцели, как доказательства собственного служения Богу.
2. Рассматривая роль религии в регуляции социального поведения, М. Вебер далек от упрощения. Он постоянно подчеркивает, что религиозные догматы кальвинизма и особенно пуританства сами по себе создавали только лишь общую этическую предпосылку (конечно, освященную божественным светом) для практического поведения людей. Религиозные установки лишь в трансформированных (а не в прямых) формах реализуются в повседневной практике.
М. Вебер неоднократно просит понять его правильно и не припи
сывать ему, например, утверждение, будто Кальвин или иной рефор
матор считал целью своей деятельности пробуждение «духа капи
тализма». Эти цели и эта практическая деятельность оказались
«лишь следствием чисто религиозных мотивов... Культурные влия
ния Реформизма в значительной своей части — а для нашего соци
ального аспекта в подавляющей — были непредвиденными и даже
нежелательными для самих реформаторов последствиями их дея
тельности...»**. ■■'■:',
Тот факт, что Реформация оказала решающее влияние на формирование «духа капитализма» западного типа, указывает на огром-
* Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма, с. 148—149. ** Там же, с. 105.
378
ную роль религии, задающей понимание конечных смыслов бытия, в формировании этоса, образа и стиля жизни больших масс людей. «Пуританин хотел быть профессионалом, мы должны быть таковыми... По мере того как аскеза перемещалась из монашеской кельи в профессиональную жизнь и приобретала господство над мирской нравственностью, она начинала играть определенную роль в создании того современного хозяйственного устройства, который в наше время подвергает неодолимому принуждению каждого отдельного человека, формируя его жизненный стиль...»*
Обладая огромными возможностями в распространении определенных идей и контроля за поведением верующих, религия как социальный институт способна (прямо, а в современном мире чаще всего опосредованно) воздействовать на формирование системы взглядов, ценностей, образцов поведения не единиц, а больших масс людей, т.е. быть решающим источником социокультурной регуляции социального поведения — это касается любой мировой религии.
В практической жизни людей постепенно, но неуклонно религиозно-этическое обоснование ценностей, норм становится рационально-этическим. Долг перед Богом меняется на долг перед людьми, божественное предопределение и призвание — на самореализацию, самоутверждение посредством профессии и т.д. Меняется аргумент, обоснование, но смысл, приоритет, оценки, предпочтения, заданные впервые во многом религией, как правило, сохраняются. Тем самым сохраняются общая логика культуры, ее особенности, обеспечивающие преемственность основных социальных институтов данного общества.
3. Изучение роли религии в регуляции социального поведения требует конкретно-исторического подхода. В различных обществах и на разных этапах их развития роль религии в организации социальной жизни различна.
• Как уже отмечалось, в православии разделение на две моде
ли поведения (монашескую и мирскую) привело к тому, что по
вседневная практика простых людей слабо была ориентирована на
утверждение религиозных ценностей и в основном регулировалась
нерелигиозными традициями.
• Следует иметь в виду, что внедрение религии, религиозных
принципов, критериев, вытеснение языческого, мифологического
было долгим процессом, да и в самой религии всяческие таинства,
посты, обряды, ритуалы носили во многом религиозно-мистичес
кий, а не этический характер. 'Рационализация религии в том и
заключается, что она освобождалась от всего аффективно-мисти
ческого (мифологического), все больше регулируя этическую связь
с Богом без всякой фантастической мишурь), мистически-виртуоз
ных упражнений.
* Там же, с. 206.
379
Но не во всех религиях это происходило с одинаковой интенсивностью. Так, в православно-религиозной жизни мирян долго сохранялось особое внимание к внешней ритуально-обрядовой стороне и недооценивалась этическая (содержательная) сторона религии. «Приезжая с Запада, особенно протестанты искали под формами русского благочестия соответствующего содержания и, к полному своему недоумению, не всегда находили. Привыкши считать знание Евангелия необходимым условием веры, живую проповедь — главнейшей обязанностью пастырей, они приходили в ужас, замечая, что проповедничество на Руси совершенно отсутствует, что из десяти человек едва ли один знает молитву Господню, не говоря уже о Символе веры и десяти заповедях... Во времена патриарха Никона приехал в Москву антиохийский патриарх Макарий со своим архидиаконом Павлом, оставившим нам дневник этого путешествия... Стояние по восьми часов в церкви и продолжительное сухоедение приводят их в отчаяние. «Мы совершенно ослабели, — пишет диакон Павел, — в течение великого поста. Мы испытываем такое мучение, как будто бы нас держали на пытке... Нужны железные ноги, чтобы не чувствовать (от долгих стояний в церкви) ни усталости, ни утомления»*.
* * *
.. -,DO,,.cuunrn Форма обоснования социального поведения все к «светскому» более и более рационализировалась. На первых порах эта рационализация происходила внутри религии под видом борьбы с язычеством, многобожием, мистикой, утверждалось религиозное мировоззрение вместо мифологического восприятия мира.
В дальнейшем рационализация духовных оснований социальной жизни проходила по нескольким направлениям.
Во-первых, происходила внутренняя рационализация самой религии. Как уже отмечалось, западное христианство прошло через последовательную и радикальную Реформацию, в результате которой от католицизма отделился протестантизм. Впоследствии и католицизм, пройдя ряд эволюционных этапов, подвергся значительным изменениям, адаптировавшим его к потребностям современного буржуазного общества. (Следует отметить, что подобную Реформацию не претерпели ни ислам, ни православие.)
Во-вторых, происходило серьезное продвижение от «священного» (религиозного) к «светскому» (гражданскому) в общественной жизни, в том числе духовной. Общий итог этого продвижения — высвобождение из-под пут религиозной регламентации основных сфер общественной жизни,,, включая духовную. Социальные действия теряют чисто религиозную форму и приобретают характер
* Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры, с. 47—48. См. также: Власов В.Г. О взаимосвязи религиозного и мифологического в истории российского православия. В кн.: Российская цивилизация. — М., 1998, с. 215—217.
I
светской мотивации. Религиозная регламентация вытесняется, за ней сохраняется право лишь на этическую сферу, регулирование поведения личности на основе конечных истин бытия.
В движении от «священного» к «светскому» принято различать два момента:
• секуляризация — вытеснение религии, церкви из управления
мирскими делами. Если в раннем средневековье религия была
всеохватывающей системой регуляции социальной жизни, то
к XIX в. в Западной Европе религиозные принципы, аргу
менты полностью вытесняются из управления государством,
экономикой, образованием. Устанавливаются законы, нор
мы, порядки, которые обоснованы разумными, рациональ-
. ными аргументами целесообразности, эффективности и т.д., утверждается гражданское судопроизводство. Инквизиции, преследований людей по религиозным мотивам более не существует. Церковь освобождается от мирских дел — секуляризации подлежат ее земли, хозяйство;
• десакрализация — нарастание светского в духовной культуре.
В библейские сюжеты вкладывается светский смысл, про
славляющий простого человека. Затем уже сам человек, а не
Бог, со своими житейскими заботами, радостями и страда
ниями занимает господствующее положение в творениях,
например, голландских (протестанских) художников (сле
дует упомянуть и «Декамерон» Боккаччо, где проделки и
шалости молодых людей ставятся объектом художественно
го осмысления). Эпоха Возрождения стала эпохой десакра-
лизации духовной жизни. Священники-мыслители переда
ют эстафету углубленного систематического анализа соци
альной жизни, разработки и утверждения принципов миро
понимания, трактовки и осмысления опыта социальной жизни
представителям гуманитарной интеллигенции, которая стре
мится понять мир, общество, опираясь на практические,
посюсторонние аргументы. Углубленный анализ, трактовка
социальной жизни, разработка или уточнение правил игры
в обществе переходят по эстафете от колдунов и магов к
священникам, а от них — к гуманитарной интеллигенции.
Глава XVII. Основные структурные элементы культуры. Ценностно-нормативная регуляция социального поведения в современном обществе
Г
Конформизм предполагает добропорядочное поведение человека, ориентированного на достижение жизненного успеха с помощью одобряемых средств (хорошее образование, престижная работа, добросовестное исполнение своих профессиональных обязанностей — все это открывает путь к карьере, личному успеху).
Конформизм, по сути, не является девиацией. На тотальном конформизме подавляющего большинства граждан и основано стабильное общество. Но подобный жизненный путь реалистичен отнюдь не для всех.
Индивиды, которые глубоко усвоили (и привержены им эмоционально) одобряемые обществом цели в виде «жизненного успеха», но не имеют для их достижения необходимых условий (или считают их неэффективными), прибегают к различным инновациям.
В разряд инновашоров входят множество носителей девиантного поведения, в том числе нарушители закона, которые во имя жизненного успеха нарушают одобряемые нормы поведения (вор, мошенник, взяточник, расхититель государственного имущества и т.д.).
Вместе с тем Р. Мертон обращает внимание на одно важное обстоятельство социологического свойства. Подобные инновации для представителей низших слоев нередко являются единственным способом достижения акцентируемых обществом целей. Их инновации сопряжены с крайними формами антиобщественного поведения, насилием, продажей наркотиков и т.д. Общество легко распознает подобные девиации и осуждает их. Другое дело — инноваторы-преступники «белые воротнички». Они, как правило, хорошо образованны, воспитанны, их девиации трудно распознаваемы (например, уклонение от налогов). Как справедливо отмечает Р. Мертон, история крупных американских состояний переполнена весьма сомнительными инновациями.
Говоря о «инновационной» девиации, следует иметь в виду, что социальные отклонения могут иметь для общества различные значения. «Позитивные служат средством прогрессивного развития системы, повышения уровня ее организованности, преодоления устаревших, консервативных или реакционных стандартов поведения. Это социальное творчество: научное, техническое, художественное, общественно-политическое. Негативные дисфункциональны, дезорганизуют систему, подрывая подчас ее основы. Это социальная патология: преступность...»*
Позитивная девиация является необходимым условием изменения общества. Устаревшие нормы могут сдерживать развитие; по словам Я.И. Гилинского, в таком случае анормальной становится
* Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения//СОЦИС. — 1991. — № 4, с. 76.
* Гилинский Я.И. Указ. соч., с. 74.
«норма», «нормальны» же отклонения от нее (примеры подобной анормальности норм — законы, запрещавшие частную инициативу, предпринимательство, бытующее недоверие к частной собственности на землю, фермерству).
Признаком анормальности нормы и нормальности отклонения от нее отнюдь не является распространенность подобных отклонений (как сегодня распространено, к примеру, взяточничество чиновников), а их негативный характер (несмотря на их распространенность), дезорганизующий, разрушающий общество.
Ритуализм в полном смысле слова девиацией не является. К ри-туалистам относятся те, кто или отказались от целей жизненного успеха, или существенно снизили свои притязания, но не вышли за рамки дозволенных норм поведения. Как правило, это представители тех слоев общества, для которых недостижим жизненный успех без инноваций. Данные люди должны или отказаться от цели, но не нарушать дозволенный порядок (это и есть ритуалисты), или решиться на инновации ради достижения целей.
Фактически в любом обществе конформисты и ритуалисты составляют опору стабильности, порядка, противостоят хаосу непредсказуемости. Но если конформисты активно утверждают цели и нормы данного общества, то ритуалисты представляют образчик покорности, вынужденного смирения, сверхуступчивости, дисциплинированности.
Ретритизм — это бегство от действительности; представители данной девиации отказались как от общественно одобряемых целей, так и от одобряемых норм поведения. Они во всех отношениях ведут себя вне приличий, принятых в данном обществе. Есть вынужденные ретристы (психические больные), но социологов они мало интересует. Ретристы — это представители так называемого социального дна: бродяги, беспризорники, бомжи, нищие, алкоголики и наркоманы. Полностью выпадая из социальной системы (так как они не приемлют ни общественно одобряемых целей, ни одобряемых норм поведения), они попадают в этот разряд чаще всего поневоле. Постоянные поражения, жизненные неудачи в битве за «жизненный успех» приводят к пораженческим настроениям, полному отказу и от успеха, и от приличий. «Бегство завершено, конфликт устранен, индивид выключен из общества»*.
Социальное «дно» состоит из двух основных социальных типов: бывшие ритуалисты, которые в конце концов отказываются от норм приличного поведения, и те, кто стремился к жизненному успеху и даже чего-то достиг^ но потерпел поражение.
Особую распространенность ретритизм получает в обществе, в котором в существенной степени нарушена устойчивость, интег-рированность социальных систем, произошло размывание ценностей, норм, представлений о дозволенном. Ценностно-нормативная неопределенность, хаос провоцирует, облегчает отказ как от общественно приемлемых целей (которых нет в подобном обществе), так и от приемлемых норм поведения.
Выключение из общества становится более массовым и под влиянием социальных, национальных, региональных катастроф (пример — беженцы).
Мятеж: прямо противоположен ретритизму. Это отказ от целей, норм, одобряемых данным обществом, но предлагаются новые цели и нормы и идет борьба за их утверждение. Иначе говоря, это разрушение старой социальной системы и установление новой. Данная девиация, с одной стороны, дисфункциональна по отношению к данной социальной системе, а с другой стороны, конструктивна, так как стремится кчутверждению новой системы.
В этом ее отличие от бунта — мятежа, который «притворен». Цели в принципе не достижимы, но желанны, что порождает: «1) смешанное чувство ненависти, злобы и враждебности; 2) ощущение собственного бессилия... 3) периодически возобновляющееся переживание беспорядочной враждебности»*.
Бунтарь выступает не против нынешней социальной системы, а против нынешних ее «кормчих». В этой борьбе за кресло он притворно отвергает цели, нарушает нормы поведения (бунтует), но стремится лишь к установлению своего господства, не меняя социальной системы...
Социологи стремятся увидеть в бомже и добропорядочной семье, толпе бунтарей, сметающих все на своем пути, и непристойных делишках уклоняющихся от налогов нуворишей не просто всплески индивидуальных особенностей психики отдельных людей. Перед нами болезнь социальной системы общества, ценностно-нормативного механизма регуляции поведения. Именно противоречия, сбои, неполадки в функционировании этого механизма выбрасывают на поверхность социальной жизни неудачников и воров, мошенников и наркоманов. Социология безжалостна в своем анализе общества. Общество лишь в воображении ученого идеально интегрировано, в реальности же даже относительно устойчивое, стабильное общество не лишено проблем, не говоря уже об обществе, которое переживает кризис.
* Мертон Р. Социальная структура и аномия//СОЦИС. — 1992. — № 5, с. 92.
* Мертон Р. Указ. соч., с. 93.
Глава XVIII. Социокультурный процесс
Фактически всем народам присущи определенные формы культуры, характеризующиеся самобытностью и специфичностью. Одна из поразительных черт культуры как явления — способность развиваться, изменяться и при этом сохранять свои особенности.
Никто не станет отрицать, что, например, мусульманская культура претерпела ощутимые изменения за последние десятилетия: теперь в мусульманских странах не все женщины носят чадру; появилось светское образование, включая и высшее, во многих странах — государственное устройство с существенными элементами парламентаризма и т.д. Вместе с тем никто не станет отрицать и того, что для-всех мусульманских стран характерны особые нормы взаимоотношений, т.е. все нововведения, как правило, не выходят за
> рамки мусульманской, культуры, сохраняя присущую ей самобыт-
' ность и целостность.
О чем это свидетельствует? Прежде всего о том, что социокультурный процесс, т.е. функционирование культуры как социального явления, представляет собой переплетение двух основных противоречивых тенденций: тенденцию к сохранению, устойчивости, преемственности культуры и тенденцию к ее изменениям. Постижение основных механизмов функционирования культуры — одно из главных условий понимания современного человека и общества. Осмысление культурного процесса предполагает анализ каждой из названных тенденций.
I О
О; 1
ооо
|
Ш
Q. СЕ
! I
418
419
1. Греко-римляне оценивают то, что не соответствует их ценно
стям и нормам, преимущественно как явления, свидетельствую
щее о более низком уровне развития.
Причем это характерно не только для греко-римлян, но и для всех народов: по мнению мусульман, жители стран, в которых запрещено многоженство, испытывают большие неудобства; обряд обрезания, по мнению людей, исповедующих христианскую культуру, является еще одним доказательством безжалостности, жестокости, присущей якобы мусульманам, и т.д.
2. Все народы стремятся измерить культуру других народов, их
достижения «своим аршином»*, считая свой культурно-историчес
кий путь и вариант развития единственно верным.
Отмеченные выше два момента остро проявлялись как два тыся
челетия назад, так и сегодня: согласитесь, что нас нередко удивля
ет или даже раздражает поведение людей иной культуры, их обы
чаи, стиль жизни и т.д. То, что не соответствует нашим нормам
поведения, нашим ценностям, мы пытаемся оценить как неразум
ное, нецивилизованное, как признак отсталости.
этноцентризм Тенденция оценивать обычаи, ценности,
его функционально нормы других культур с позиции воспри-
целесообразные ятия своей собственной культуры как цен-
и дисфункциональные тральной называется этноцентризмом. Этот
формы термин впервые ввел в научный оборот
американский социолог У. Самнер.
Этноцентризм может быть не только этническим (хотя чаще всего мы сталкиваемся с этой формой), но и групповым (например, упоминавшийся возможный этноцентризм военных).
Очевидно, что этноцентризм порождается достаточно ощутимыми различиями между культурами. Социологический анализ, стремящийся к идеологической нейтральности, выявляет глубинный, характер этноцентризма. Ни один народ не может развиваться устойчиво и стабильно, если не будет привержен принятым в данной культуре' нормам, ценностям, обычаям, т.е. с точки зрения социологии этноцентризм функционально целесообразен, поскольку содействует стабильности общности, ее развитию; вместе с тем в определенных условиях этноцентризм может быть дисфункциональным, т.е. оказывать дестабилизирующее воздействие на развитие данного общества, общности.
Рассмотрим функционально целесообразные свойства этноцентризма. Исторический опыт показал, что народы, социальные группы, которые обладают достаточно развитым этноцентризмом, от-
* Да и не только народы — например, нередко военные стремятся использовать нормы воинской службы и принятые там ценности в оценке деятельности научных коллективов, гражданских организаций.
личаются устойчивостью, высокой сплоченностью, патриотизмом, способностью сохранять себя как общность, не поддаваясь ассимиляции. И наоборот, народы, социальные группы, которые не испытывают чувство гордости, эмоциональной приверженности своему языку, обычаям, традициям, своей истории, легко уступают в конкуренции, ассимилируют и т.д. Все это свидетельствует, что приверженность своей культуре, своей истории, традиции, языку является основополагающим условием интеграции народа, группы, формирования «Мы-сознания» и т.д. Поэтому не следует уклоняться от проявлений этноцентризма (в его разумных, функционально целесообразных формах) в реальной, повседневной жизни.
Вместе с тем этноцентризм может принимать такие деструктивные формы, как ксенофобия (страх и неприязнь к чужим обычаям, нравам), шовинизм (признание превосходства своей культуры, народа над другими культурами и народами). Подобные формы этноцентризма порождают целый ряд проблем, которые могут принести вред самому народу, его интересам.
Во-первых, подобная абсолютизация этноцентризма лишает народ необходимой доли самокритичности: чрезмерно восторженная оценка своей культуры не позволяет увидеть положительные стороны другой культуры, воспринимать и упущения в культуре, своего народа.
Во-вторых (и это следует из первого), культура оказывается неспособной к преодолению своих несовершенств за счет, в том числе, заимствования у других народов более эффективных образцов поведения. При чрезмерном этноцентризме такие качества других народов, как, например, деловитость, изобретательность, энергичность, предприимчивость, могут восприниматься как воровство, прохиндейство, торгашество и т.д.
В-третьих, крайний этноцентризм неминуемо порождает враждебность, конфликты с другими народами, группами в силу стремления навязать им свои, «более передовые» нормы и ценности, что ведет к открытому протесту со стороны представителей других народов.
Итак, этноцентризм — явление для культуры неизбежное, но его формы существенно влияют на судьбу данной культуры, народа, социальной общности. Недостаточное развитие этноцентризма ведет к размыванию культуры, таит в себе опасность ассимиляции культуры в более устойчивую, интегрированную. Абсолютизация тормозит развитие культуры, делает ее невосприимчивой к новому, чревато конфликтами с другими народами, общностями.
Опираясь на исторический опыт и исследования социологов, антропологов, этнологов, сформулируем основные постулаты фун-
421
кционально целесообразного этноцентризма: «Я люблю и берегу ценности, нормы, обычаи моей культуры. Я им отдаю предпочтение, но считаю, что любая культура имеет право на существование и для ее представителей она самая лучшая в мире и они должны быть верны ей. Оставаясь безусловным приверженцем своей культуры, я признаю за другой культурой не только право на существование, но и способность находить при решении каких-то вопросов более оптимальные решения. Сохраняя свою культуру, нам, возможно, следует что-то изменить в ней, что-то перенять у других». Функционально целесообразный этноцентризм оказывается органично связанным с толерантным, уважительным, непредвзятым отношением'к другой культуре, что является признаком развитости, уверенности в себе, открытости культуры. Благодаря этому культура становится восприимчивой к тому,'что выработано в другой культуре. И наоборот неуважительное отношение к другой культуре, являясь элементом дисфункциональных форм этноцентризма (шовинизма, ксенофобии), делает ее малоподвижной, заскорузлой.
Толерантное, т.е. уважительное, терпимое отно- шение к другим культурам утверждалось по мере культурный углубленного изучения других культур как цело-релятивизм стности^ как упорядоченной системы обычаев,
норм, ценностей.
Анализу культуры как целостности посвящены работы видных социологов и социальных антропологов XX в. — Б. Малиновского, У. Самнера, Р. Бенедикт и др.
Отметим особую роль выдающегося исследователя, социального антрополога (в нашей стране эта область знания раньше называлась этнографией) Б. Малиновского, польского ученого, написавшего основные работы в Англии.
Ранее исследователи рассматривали культуру как совокупность отдельных элементов, которые могут и должны быть объяснены, поняты исторически, т.е. как ступень, стадия развития общества. Причем эти отдельные элементы оценивались не с учетом той роли, функции, которую они играют в рамках данной культуры, а в контексте, относящемся ко всему человечеству (критерием же общечеловеческого чаще всего считался путь развития западной цивилизации).
Б. Малиновский, одним из первых отвергнув такие принципы анализа культуры, при котором ее элементы изымаются из конкретного контекста, настаивает на признании целостности культуры и взаимозависимости, сопряженности элементов культуры, требует интерпретации той или иной культуры на основе анализа факторов, поддающихся наблюдению' и синхронно согласующихся между собой*. Реализация данного замысла потребовала разработки и при-
менения соответствующих методов исследования, которые позво
ляли исследователю понять ментальность изучаемого народа, вос
принять характерную для него логику культурных форм и образова
ний, т.е. методов глубокого погружения. *Н
Признание культуры как целостности является' важнейшим исследовательским принципом для большинства современных социологов. В рамках целостного подхода к культуре становятся затруднительными, если не полностью научно несостоятельными: а) попытка вырвать тот или иной элемент для анализа его роли и функции из целостной системы данной культуры; б) сравнение и оценка элементов той или иной культуры на основе критериев, ценностей и норм, выработанных в рамках другой культуры.
Например, кровная месть еще встречается у народов, для которых характерны определенный темперамент, эмоциональная возбудимость, а обязательной нормой поведения являются готовность постоять за свою честь, гордость, независимость. Учтем достаточную вероятность невысокого уровня раскрываемости преступлений, элементов халатности, коррупции, непрофессионализма в деятельности органов охраны порядка, прокуратуры, суда неразвитых государств. В результате мы можем обнаружить, что обычай кровной мести становится сильным элементом сдерживания от тяжких преступлений, и " прежде всего убийств. Иначе говоря, одни элементы уравновешены другими. По этой причине кровная месть сохранилась даже у многих народов Запада (вендетта на Корсике и Сардинии).
Признание целостности культуры, ее внутренней сопряженности делает необходимым при оценке тех или иных социокультурных явлений осуществление принципа культурного релятивизма, т.е. соотнесения образцов поведения, нравов, присущих тому или иному народу, с типом культуры, ее внутренней логикой. Оценка отдельного элемента культуры (обычая или нормы, ценности или обряда) возможна только в рамках данной культуры (например, многоженство не может быть понято, оценено в рамках христианства). Думается, культурный релятивизм должен найти применение как в процессе научного анализа, так и в ходе повседневных взаимных контактов представителей различных культур. :- Вместе с тем нельзя считать культуру абсолютно целостной, полагать, что все ее элементы причинносвязаны, что, кстати, было характерно для Б. Малиновского. По утверждению П. Сорокина, «для этого надо еще доказать, что национализм не может существовать без всеобщего образования, Библия — без механических изобретений, милитаризм — без всеобщего избирательного права и т.д.... Всякое логическое единство охватывает не всю культуру, а остается некоторое количество нейтральных или противоречащих ей систем»*.
* См.: Малиновский Б. Научная теория культуры. Фрагменты // Вопросы философии. — 1983. -г- № 2.
422
* Сорокин П. Социологические теории современности. — М., 1992, с. 68—69.
423
Безусловным является причинно-логическое единство ядра культуры, определяющего ее своеобразие, менталитет, при наличии большей или меньшей свободы, нелогичности, случайности на периферии. И даже близкие культуры, например развивающиеся и активно взаимодействующие в рамках общеевропейской культурной традиции, долгие столетия удерживают характерные для них основные свойства.
Например, своеобразием германской культуры на протяжении многих лет являются дисциплина и идеализм. Методом контент-анализа было проанализировано 45 пьес немецких и американских авторов. Обнаружились поразительные национальные различия между прагматическим, индивидуалистическим, оптимистическим американским видением мира и более идеалистическим, абсолютистским и пессимистическим — немецким*.
социокультурная Рассматривая проблему изменчивости-устойчи-
селекция И вости социальных институтов, мы специально
иммунитет подчеркивали: общество как система предска-
зуемых самовозобновляемых взаимодействий — явление достаточно консервативное, незыблемое. И главным гарантом незыблемости общественных устоев, норм являются культурные механизмы, средства, оберегающие от чуждых проникновений, способных внести сумятицу, дезорганизовать жизнь общества. Все, что несет в себе риск непредсказуемости, культурой воспринимается как непривычное, неприличное, ненормальное, ненадежное.
Сопряженность, целостность культуры обеспечивается не «хитростью мирового разума» (Гегель), не «невидимой рукой истории» (А. Смит), а социокультурным отбором, селекцией. Любая культура стремится сохранить лишь то, что в целом соответствует ее общей логике, менталитету. Даже новые свои «приобретения», рождены ли они в недрах самой культуры или являются заимствованнными, с большой осторожностью отбираются с точки зрения совместимости с данной культурой.
Социокультурный иммунитет, или сопротивление культуры внут
ренне чуждым ей элементам, может проявляться в латентных и яв
ных формах, -у
Латентные формы — это наполнение заимствованных извне форм традиционным для данной социокультурной среды содержанием, например заимствованные (или навязанные) современные формы политической организации общественной жизни, наполненные традиционным содержанием родоплеменных отноше-
ний, в результате чего демократическая фабула института прези-денства и самим главой государства, и народом воспринимаются как институт вождя — предводителя народа, обладающего непререкаемым пожизненным авторитетом; политические партии будут строиться по признаку землячества, кланов, являясь по существу родоплеменной организацией в борьбе за власть, парламент тто сути является советом вождей и аксакалов племен и родов. Результат налицо: культура продолжает жить и воспроизводить традиционные для себя модели политических институтов, но в причудливых, заимствованных формах*. Весьма дискуссионен вопрос, способствовало ли внедрение этих форм развитию культуры (в том числе политической) народа.
Явное, активное сопротивление культуры чуждым ей элементам — это проявление достаточно сильного социального иммунитета, защитной реакции. В этом случае восприятие новых явлений, их состыковка с устоявшимися элементами культуры — как правило, мучительный процесс, нередко сопровождающийся острыми конфликтами, масштаб которых зависит от того, насколько сильно эти нововведения затрагивают глубикные пласты культуры.
Относительно безболезненно обновляя свои периферийные элементы, культура демонстрирует достаточно сильную реакцию отторжения, когда речь заходит о попытках изменить ее ядро (ценности, нормы, нравы), используя весь арсенал социальных санкций, вплоть до остракизма, моральной изоляции, превращения носителя подобных инноваций в изгоя. Забвение человеком национальной культуры, ее обычаев, стремление пренебречь ими, живя по нормам другой культуры, которая для него может казаться более приемлемой, порождает недоверие к нему, отчуждение.
Во всех случаях общество сопротивляется вторжению в глубокие пласты своей культуры инородного элемента, непривычного, способного внести беспорядок. Данное сопротивление^причем не всегда адекватное реальной угрозе) — свидетельство особой заботы людей о культуре, сохранении ее самобытности, неповторимости, поскольку утрата культуры неминуемо ведет к распаду данного социума, характеризующегося определенными традициями, своеобразием менталитета, норм и образцов поведения, т.е. тем, что выделяло данный социум из множества других, хотя территория, люди, ее населяющие, их потомки сохраняются.
*'См.: Тернер Р. Сравнительный контент-анализ биографий. Вопросы социологии, Т. 1. № 1, 1992, с. 132.
424
* Подобное является одним из примеров синкретической (эклектичной) формы восприятия внешних образцов поведения, о чем речь пойдет в разделе, посвященном взаимодействию культур.
§ 2. Изменения в культуре |
можно ли и стоит ли ОЦЕНИВАТЬ КУЛЬТУРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ? |
Социальный иммунитет, сопротивление культуры инновациям — для социолога факт неоспоримый, как неоспоримо и то, что культура человеческого сообщества за многие тысячелетия своей истории претерпела немалые изменения.
Но при этом обнаруживаются следующие проблемы в социологическом осмыслении этих изменений.
'Первое. Изменения в культуре бывают двоякого рода: а) изменения в развитии материальной культуры, технологиях (от колеса к ракете и от кольчуги до костюма), которые ощутимы, легко обнаруживаются и, как правило, однозначно толкуются; б) изменения в развитии социальных норм, ценностей, традиций, которыми люди руководствуются в своей жизни, которые для социолога представляют главный интерес. Но именно эти изменения, как правило, трудно поддаются однозначной оценке, проявляются в неявной форме. Более того, социальные ценности, нормы особенно консервативны, что связано не столько с «отставанием сознания от бытия», сколько с самой функцией социальной культуры: обеспечить надежное, предсказуемое взаимодействие людей друг с другом, устойчивость, стабильность социальных систем. Ради предсказуемости и стабильности приходится жертвовать новыми идеями, которые вызовут неизвестную реакцию со стороны партнеров.
Следовательно, изучая изменения в культуре, надо отдавать себе отчет в том, об изменениях какого сегмента культурных явлений идет речь.
Второе. Как интерпретировать изменения в культуре? Можно ли утверждать, что последующее в культуре всегда эффективнее, сложнее, прогрессивнее, чем предыдущее?
Идея прогресса как позитивно направленной динамики социокультурных процессов — одна из важнейших для человечества, поскольку человек всегда совершает те или иные деяния, надеясь на улучшение своего положения.
Поэтому, начиная с древнегреческих мыслителей до Э. Дюрк-гейма, идея прогресса пронизывала труды всех известных социальных мыслителей. Первым, кто усомнился в ней, был Ф. Теннис, который отнюдь не восхищался современным обществом, сменившим общину.
Научно-фактуально (а не умозрительно) идея прогресса, эволюции находит обоснование в трудах исследователей, которые акцентируют внимание прежде всего на изменениях материальной культуры, технологии, уверенно утверждая, что в культуре суще-
426
ствует прогрессивная динамика — эволюция. Такова была позиция К. Маркса, который основой общественного развития считал развитие производительных сил. Близкую к этой идею высказывал У. Огборн (теория культурного лага), выделявший материальную и нематериальную (адаптивную) культуру, которая изменяется гораздо медленнее, «запаздывает», но общее направление эволюции определяется развитием материальной культуры. Л. Уайт, другой яркий представитель эволюционных идей, заявлял, что «технология выступает как независимая переменная, социальная система — как зависимая переменная». На основе анализа развития материальной культуры он приходит к выводу о позитивной эволюционной динамике изменений в культуре, общий знаменатель которых — более эффективное использование энергии*.
Подобная эволюционистски-прогрессистская точка зрения сегодня вызывает немало возражений. Оппоненты подтверждают, что современный человек живет материально богаче, комфортнее, чем 10—20 веков назад. Но сегодня даже этой, казалось бы, очевидной уверенности противостоит идея «пределов роста», основанная на данных о нарастающей экологической катастрофе, безудержной урбанизации и т.д. В социальной же культуре обнаружить явные признаки прогресса в XX в. крайне сложно, потому что именно к XX в. относятся сталинский ГУЛАГ, две мировые войны, использование атомной бомбы, более 100 миллионов убитых в глобальных конфликтах, тирания и диктатура всех видов и т.д.
Можно привести и другие аргументы, опровергающие оптимизм эволюционно-прогрессистских взглядов. Анализируя историю развития институтов, мы отмечали, что раннее средневековье в Западной Европе являло собой (в том числе по признанию Т. Парсонса) безусловный шаг назад по сравнению с древнегреческой демократией полиса и универсализмом государственного устройства Древнего Рима.
И. Уоллерстайн отмечает, что, как показывает история, социальные процессы поворачивают вспять, замедляются, приостанавливаются и даже останавливаются вовсе. Столь же далеко от истины оптимистическое предположение о том, что процессы развития непременно приводят к последующим улучшениям. Во многих отношениях более поздние стадии развития человеческой истории вряд ли могут считаться лучшими, чем более ранние**. Более того, нередко продвижение по одному направлению порождает откат по другому. Так, демократизация в нашей стране, ликвидация тоталитарного режима привела к росту бездуховности, коррупции, нестабильности.
* См.: подробнее: Уайт Л. Энергия и эволюция в культурной антропологии:
В кн.: Антология исследований культуры. Т. 1. —СПб., 1997.
** Цит. по: Штомпка П. Социология социальных изменений, с. 240—241.
427
Третье. Желая изменить социальные порядки, люди надеются улучшить их. Но всегда ли наступает улучшение? Превышает ли улучшение тот возможный вред, который принесло это изменение? Всегда ли новое проходит проверку временем, воспринимается последующими поколениями как «улучшение, совершенное предками»?
Иными словами, «прогресс всегда соотносится с ценностями,
т.е. это не чисто описательная, детальная, объективированная кон
цепция, а скорее, ценностная категория. Один и тот же процесс
может квалифицироваться по-разному в зависимости от предпола
гаемых ценностных предпочтений, которые совершенно различны
у разных индивидов, групп, классов, наций»*. Поэтому социолог
воздерживается от широкого использования оценочных по смыслу
слов «прогресс», «эволюция», используя (идеологически) нейтраль
ные «социокультурное изменение», «динамика».
основанияИтак, человек, как правило, склонен восприни-
культурныхмать сложившийся мир,- социальные явления и
измененийсобытия в фокусе уже усвоенной им культуры,
системы ценностей, как приемлемые, нормальные. Но означает ли это, что люди во всех случаях, независимо от степени удовлетворенности сложившимися условиями, воспринимают мир, господствующие в нем ценности, нормы, порядки как безусловные, не подлежащие пересмотру и изменению? Что способствует изменениям в культуре и обществе, побуждает к выходу за рамки принятого, нормального в рамках данной культуры?
Основное внимание уделим изменениям принципов, норм, регулирующих социальные отношения между людьми.
Реальным импульсом к культурным изменениям является неудовлетворенность социального субъекта своим социальным положением, теми или иными правилами игры, утвердившимися в обществе, которая может быть малоосознаваемой, а может приобретать форму решительного протеста. Но во всех случаях изменения в культуре небеспричинны.
Подобная неудовлетворенность возникает в силу разных обстоятельств: ощущение невозможности физически выжить в предлагаемых условиях (экология и уровень жизни, интенсивность труда, психологические нагрузки и т.д.), сравнение своего нынешнего социального положения (социальной защищенности, престижности, уровня жизни) с прежним, с положением иных социальных слоев, иного народа и т.д.
Не случайно в изолированных обществах социальная жизнь малоконфликтна — в частности, потому, что невозможно сравнить свою
* Штомпка П. Социология социальных изменений, с. 50—51. 428
жизнь, устройство общества с жизнью другого народа. Отсутствие внешнего примера, возможности сравнения укрепляет представление о незаменимости сложившихся устоев, принципов, порождает смирение, пассивность. И наоборот, расширение межкультурных связей дает возможность сравнивать свое общество, свои-нормы, свой уровень жизни с условиями жизни других людей, что повышает критичность и создает ситуацию, способствующую развитию чувства неудовлетворенности.
В возникновении неудовлетворенности сложившейся системой норм, правил игры, огромную роль играет агитационно-пропагандистская деятельность пророков, духовных лидеров, политических деятелей, партийных вожаков, газет, телевидения, которые подталкивают людей к сравнениям и интерпретируют результаты этих сравнений.
Но неудовлетворенность, хотя и необходимое побудительное, но недостаточное условие для культурных изменений. При отсутствии социокультурной идеи, проекта и социокультурной готовности субъектов к организации своей жизни на новых принципах, неудовлетворенность масс ограничивается протестом в разных его формах (в том числе в форме бунта). В этом случае культура воспроизводится, т.е. воспроизводятся модели деятельности (политической, экономической), регуляторы социальных связей, социальные институты.
Так, долгие столетия крестьянские войны не могли перешагнуть через идеи монархии, веру в доброго царя. Подобное характерно не только для российской истории. В Китае в XIV в. в результате всенародного восстания было свергнуто правление монгольской династии Юань, но предводитель восстания основал новую династию китайских императоров Мин, которая правила страной вплоть до середины XVII в. Налицо повторение политико-культурных форм, представлений о желательном способе организации политического устройства. В данном случае мы не затрагиваем проблемы, почему не были преодолены традиционные представления о желательном политическом устройстве.
Изменения в культуре, т.е. формирование новых для данного общества идей, способов деятельности, норм поведения и ценностей, вызывается двумя взаимодействующими группами причин: внутренними, возникающими и реализующимися в процессе саморазвития данного общества, его культуры, и внешними, возникающими в процессе взаимодействия с другими культурами,
САМОРАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ |
■■■>> Особое значение имеет продуцирование новой и культуры (точнее, ее элементов) путем саморазвития. Этот вариант всегда имеет огромное значение. Социальный иммунитет, этноцентризм обусловливают такое положение вещей, что именно имманентные изменения культуры в наименьшей степени дезорганизуют культуру, позволяют новому органично синтезироваться со сложившимся, упорядоченным.
429
Саморазвитие культуры осуществляется в нескольких формах.
1. Выход человека за рамки привычных, традиционных образцов деятельности, норм и т.д. происходил и происходит нередко неосознанно, спорадически, стихийно.
Взять, к примеру, технологические изобретения: На протяжении длительного времени, когда наука была отделена от производства, совершенствование техники было вплетено в ткань самого процесса материального производства: случайное изменение угла чеканки неожиданно могло дать большую глубину и выразительность; случайная добавка в глину нового компонента могла улучшить ее прочность; случайно подобранный состав клея, внесение нового компонента могли сделать его более долговечным и т.д. Полученный эффект, к которому автор невольного изобретения, может быть, и не стремился, побуждал к закреплению соответствующего приема, метода, навыка; случайное превращается в регулярное, систематическое.
Но могут ли быть стихийные самоизменения в социальных нормах, правилах игры и т.д.? На ранних этапах развития общества закрепление многих шаблонов поведения происходило, наверное, путем стихийного отбора приемлемого варианта отношений, связей (не всегда самого эффективного). Думается, что даже сегодня происходит стихийное саморазвитие социальных правил, норм, традиций, моды. Ведь очень часто в моде утверждается не то, что задумал кутюрье, а то, что случайно было использовано человеком, а затем осмысленно закрепилось как образец.
Или возьмем сложившееся стихийно, но известное всем москвичам правило: проходить в середину вагона метро, если не надо выходить на следующей остановке. Человек, нарушающий это правило, наверняка приезжмй.
В современном обществе, в котором социальное поведение регулируется в основном ценностно-нормативным механизмом, предполагающим осознанный выбор, роль стихийных форм саморазвития ограничена.
2. Ведущее значение в развитии культуры приобретает сознательная леятельность по изменению культуры и общества, предполагающая разработку принципиально новых проектов, подходов, инноваций.
Особую роль в развитии науки, технологий сыграли великие ученые, конструкторы (Галилей, Ньютон, Эйнштейн, Циолковский и др.), в искусстве, литературе — гениальные творцы (Фидий, Микеланджело, Рублев, Бетховен, Толстой и др.). В области морали, политики, экономики, в выдвижении новых ценностей, норм социальных взаимоотношений аналогичную роль сыграли пророки. Употребляя вслед за М. Вебером слово «пророк», социолог не пытается ни иронизировать, ни выказывать трепетное благоговение перед известными личностями, чьи идеи и деятельность ускорили развитие общества, его культуры.
430
Пророчество представляет собой переход за границы привычного в самой сложной, но во многом решающей сфере культуры, в которой инновации даются с особым трудом, — регулировании социальных связей и отношений.
Обладая уникальным творческим даром, т.е. даром социальной фантазии, предвидения, предвосхищения возможных положительных эффектов, пророки выдвигают идеи или в религиозной форме, или в форме более или менее строгих логических теоретических построений. Они предлагают новые пути решения самых сложных вопросов социальной.жизни в виде как моральных заповедей, проповедей, учений, так и манифестов, программ, трактатов. Не все пророчества сбываются, не всегда наступает обещанный эффект — пророчество в этом случае становится лжепророчеством.
Имена многих пророков вошли в сокровищницу мировой культуры: Будда, Моисей, Конфуций, Иисус, Магомед и др., — потому, что они заложили основы ведущих тенденций развития мирового социокультурного процесса, предложили ценности, которые соотносят человека с конечными условиями его существования. Идеи каждого из них на многие столетия предначертали перспективы той или иной культуры, определили ее смысловое ядро, самобытность, «наделили человечество знаниями о высших ценностях и ориентирах исторического процесса», по выражению А. Тойнби.
Другие пророки — это люди, деятельность которых сыграла огромную роль в решении отдельных вопросов общественной жизни, например Солон, Перикл, сыгравших решающую роль в становлении демократии в истории человечества, отработке ее основных механизмов и др.
Пророки и «национального» масштаба, и общечеловеческого, осознав реальные противоречия, с которыми столкнулось общество, впервые не только предложили своему народу (а может быть, и группе народов) более совершенные методы регулирования со- циальных отношений, их организации, но и попытались внедрить, распространить свои идеи и убедить людей в их правоте, используя свою харизму, авторитет, а иногда и власть.
Рассматривая проблемы саморазвития культу-
и закрепление РЬ1> выделим еще одну проблему — распростра-
КУЛЬТУРНЫХ нение культурных новшеств и их закрепление, в
инноваций результате чего происходят культурные измене-
ния.
С этой целью воспользуемся моделью распространения культуры в современном обществе А. Моля* (рис. 1).
См.: Моль А. Социодинамика культуры. — М., 1984, с. 94.
Эта модель позволяет определить различные этапы распространения инноваций в культуре, основные условия, препятствия, которые они должны преодолеть, чтобы стать достоянием культуры всега общества.
Я конкуренция с другими идеями, предполагаемыми др. СМИ
Й отбор
Макросреда
Поддержание принятого образца
О О
IS
О.
С
III
I
О
IV |
Культура масс |
* о. о I! о. с |
с о га о. |
Культура лич (гости |
Средства массовой информации |
Творческая личность |
л |
I 8 |
Изобретения нового культурного образца (нормы, правила игры) |
Банк идей, предлагаемых в обществе новых вариантов, культурных образцов |
Культура микросреды
----------------- »
Т-е распространение 1-я конкуренция и отбор 1-е закрепление {в данной микросреде)
Рис. Т. Распространение культуры и закрепление культурных изменений в современном обществе
432
Основу данной модели составляют четыре основных фактора: личность — микросреда — средства массовой информации — массы (макросреда). При функционировании культуры в обычном режиме (на схеме этот вариант обозначен обычной линией, связывающей все эти четыре фактора) основная задача всех элементов, функционирующих в данном режиме, — поддержание принятого образца.
При функционировании культуры в режиме инновации (на схеме этот вариант обозначен пунктирной линией) картина существенно усложняется.
• Начинается процесс инновации с творческой личности, ко
торая, являясь частицей общества, восприняв его культуру, благо
даря своему интеллекту, индивидуальным особенностям, собствен
ному опыту, умению видеть то, чего не заметили другие, выдвига
ет инновацию, изобретает новый культурный образец.
• Творческая личность распространяет изобретение в своей бли
жайшей микросреде — бригаде, семье и т.д. Микросреда придирчи
во оценивает инновацию с точки зрения ее эффективности по срав
нению с принятым образцом. > ■<—
Таким образом, в микросреде происходят первое распространение изобретения и первая конкуренция (с уже имеющимся образцом поведения). Если изобретение стоит того, чтобы идти на ломку старого порядка вещей, микросреда отбирает и закрепляет новый образец поведения. В принятии предлагаемого образца поведения как желательного большое значение имеет не только его сущность, но и степень неудовлетворенности микросреды старыми порядками, а также авторитет инноватора в данной микросреде.
«В том случае, если образец устраивает членов малой группы, он принимается... На этом распространение культурной нормы или ценности может закончится»*. Очень часто можно наблюдать нормы, которые характерны только для определенной семьи или какого-либо рабочего малого коллектива и не распространяются на большую социальную совокупность. Для дальнейшего распространения культурного образца необходимо, чтобы он, во-первых, имел ценность и значимость в пределах большой группы или общества; во-вторых, он должен быть растиражирован и доведен до массовой аудитории с помощью средств массовой информации.
• Итак, судьба инновации теперь существенно зависит от того,
попадет ли она в макросреду, будучи растиражированной с помо
щью средств массовой информации. Инновация сначала попадает в
банк идей, предлагаемых в обществе новых вариантов культурных
образцов, и в зависимости оттого, сочтут ли владельцы и работни-
* Фролов С.С. Социология, с. 54.
433
ки средств массовой информации данное культурное изобретение нужным и полезлым для широкого круга людей (с точки зрения интересов держателей средств информации), она будет отобрана из банка идей в ходе новой, второй конкуренции с другими идеями, вариантами, имеющимися в этом банке.
Средства массовой информации «вбрасывают» инновацию в макросреду. Начинается второе распространение идеи. Различные средства массовой информации продвигают чаще всего различные инновации. В макросреде происходит конкуренция различных предложений, культурных изобретений, идей. Отзывчивость масс на ту или иную инновацию (как и в микросреде) зависит как от степени неудовлетворенности масс старыми порядками, содержания самого проекта^так и от авторитета инноватора, его харизмы, степени его поддержки со стороны авторитетных в массах деятелей, средств массовой информации (насколько последние сумели убедить, что данная инновация самая приемлемая, эффективная).
Став достоянием культуры масс, инновация обретает черты устойчивого образца, который транслируется через механизмы социализации личности. Круг замкнулся.
Сделаем ряд обобщений относительно всех этапов продвижения инновации от творческой личности к культуре масс.
Первое. Процесс распространения и принятия культурных изменений весьма сложный. На пути нового стоят такие социальные силы, как социальный иммунитет, многократная конкуренция с другими идеями, многократный отбор воспринимаемого как наиболее приемлемого. Лишь минуя все эти преграды, культурное изобретение имеет шанс закрепиться, стать культурным образцом, стандартом.
Второе. Принятие микро- и макросредой нового изобретения не означает воплощения изобретения в том виде, как предложила творческая личность. Микро- и макросреда, принимая эту идею, что-то перерабатывают, уточняют, делают новые акценты и т.д. Культурное изменение (как реально утвердившееся изобретение) всегда есть продукт коллективной творческой деятельности. Талантливый индивид придумывает образец, а общность (в одном случае микросреда, в другом — макросреда) оценивает, примеривает, корректирует, принимает, распространяет и утверждает его как стандарт поведения, т.е. как явление культуры.
Каждый новый образец сталкивается с определенной реакцией прежней, устоявшейся культуры: абсолютное отторжение (в этом случае изменения не происходят); синкретизм (т.е. эклектичное соединение, сочетание в рамках культуры абсолютно разнородных элементов, образцов); адаптация, при которой происходит органичное (взаимное) приспособление инновации и системы ранее
434
сложившихся стандартов (для этого во многом и осуществляется корректировка предлагаемого новшества, сглаживание острых углов, расстановка приемлемых акцентов и т.д.).
Поэтому конкретное изобретение, культурное новшество, внедряясь в одну культурную систему, может породить одни результаты, а внедряясь в другую — совсем иные.
В одной культуре внедрение свободного рынка может породить всплеск инициативы, самостоятельности и ответственности, в другой — рост коррупции, злоупотреблений служебным положением. Ведь культурное новшество должно быть адаптировано в старую систему, которая, используя механизмы селекции, социального иммунитета, этноцентризма, приспосабливает это новшество к себе, корректирует его. И это крайне важно иметь в виду реформаторам, планирующим изменения в обществе.
Третье. В процессе распространения и закрепления культурных изменений в современном обществе весьма велика роль случайности. Творческая личность инициирует изменение, предлагая новшество, — но всегда ли находятся такие творческие личности? Можно ли сказать, что инициируемое новшество всегда является самым лучшим, самым эффективным вариантом? Можно ли утверждать, что в банке идей всегда содержатся все возможные варианты? Можно ли сказать, что средства массовой информации всегда выбирают наиболее эффективный вариант из этого банка идей? Можно ли утверждать, что наиболее эффективный вариант будет продвигаться в массовую культуру наиболее авторитетными, харизматическими деятелями?
Конечно, нельзя рассматривать любое изменение культуры как чисто случайный процесс. Общество готово воспринять то или иное новшество лишь в условиях неудовлетворенности сложившимся положением вещей. В культуре сильно развит социальный иммунитет против необоснованных беспричинных изменений. Но в том, какие новшества внедряются и закрепляются в культуре масс, обнаруживается немалая доля случайности. Конечно, становясь впоследствии достоянием культуры как системы, новое институализи-руется, обретает характер утвержденного, разделяемого, непререкаемого, нормального. И вряд ли кто-нибудь сумеет (или посмеет) это утвердившееся, закрепленное назвать случайным, неожиданным, недетерминированным (необусловленным).
Роль случайного, неожиданного в социокультурных изменениях нельзя недооценивать. В этом отношении интересен анализ процесса возникновения капитализма, восходящего приблизительно к 1450 г. и охватывающего пространство Западной Европы, осуществленный видным американским социологом И. Уоллерстайном*.
* См.: Уоллерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется?//СОЦИС. — 1997. — № 1, с. 15—17.
435
Он отмечает, что к этому времени произошел коллапс трех основных социальных институтов, на которых покоилась феодальная система: сеньориальной власти (ввиду демографического спада и нехватки трудовых ресурсов крестьяне получили возможность требовать коренного улучшения экономических условий), государства (произошел резкий упадок доходов), церкви (в результате ослабления собственного экономического положения и всеобщего кризиса власти). При таком глубоком кризисе обычно происходит обновление правящего слоя — как правило, благодаря вторжению извне (подобное было не раз, в том числе в Китае). Но внешнего вторжения не произошло, и в Западной Европе события приняли другой оборот — появилась принципиально отличная от феодальной капиталистическая система.
Подобное развитие было непредвиденным. Но почему это произошло? Ведь предпринимательский слой существовал задолго до обсуждаемых событий, но никогда не допускалось, чтобы он стал ведущим. Капитализм выступал здесь, так же как и в других местах, полуподпольной (альтернативной во многом) культурой, которая не могла вдруг стать настолько сильной, чтобы приобрести доминирующий характер. Однако в условиях, с одной стороны, глубочайшего кризиса общества, его основных институтов, а с другой стороны, невозможности обновления правящих элит путем внешнего вторжения история «приоткрыла на мгновение (возможно, беспрецедентно) «ворота», и капиталистическая сила быстро проскользнула через щель. И также быстро консолидировалась. Есть все основания рассматривать произошедшее как нечто экстраординарное, неожиданное и, безусловно, недетерминированное»*.
Сделанные нами обобщения процесса распространения и закрепления культурных изменений применимы как к процессам имманентного саморазвития культуры, так и к изменениям культуры в результате взаимодействия с другими культурами. И в том и в другом случае культурные изменения происходят не беспричинно, а в силу неудовлетворенности людей сложившимся порядком вещей; и в том и в другом случае культура сопротивляется изменениям, призывая на помощь этноцентризм и социокультурный иммунитет; и в том и в другом случае результаты внедрения новшества могут кардинально различаться.
ИЗМЕНЕНИЯ КУЛЬТУР В РЕЗУЛЬТАТЕ ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ |
* См.: Уоллерстайн И. Указ. соч., С: 17. 436 |
1. Заимствования в процессе развития культуры могут реализоваться как внутри определенной культуры, обеспечивая распространение образцов культуры среди данного народа, так и в ходе 'социального взаимодействия культур различных обществ, народов, f .e. кросс-культурного взаимодействия. Несмотря на отдельные различия реализации механизмов внутри- и кросс-культурного заимствования, между ними есть много общего.
При внутрикулыпурном развитии распространение новых ценностей образцов поведения, присущих одному слою общества, на другие социальные группы всегда является весьма важным фактором развития культуры социума. Рассматривая системы ценностей (гл. II, § 4), мы указывали на то, как прагматичные ценности предпринимательского слоя России обогащали систему ценностей дворянства.
Заимствования в процессе кросс-культурных связей всегда играли большую роль, но в последние два столетия приобретают все возрастающее значение в исторической эволюции многих культур. Трудно представить развитие той или иной страны, ее науки, техники, социальных идей, политических институтов, исскусства и литературы (не говоря уже о моде) без фактора кросс-культурного заимствования.
Это дало основание некоторым социологам и антропологам считать заимствование культур основой развития человечества. Причем чаще всего речь идет о нескольких центрах культуры, из которых волнами распространялись эти «базовые культуры».
2. Вместе с тем, не отрицая огромного значения заимствования (извне) культурных идей, норм поведения и т.д., следует учесть, что состоявшееся в результате заимствования изменение есть результат синтеза внешних идей, образцов и внутренних факторов развития первоначальной культуры.
Социальный иммунитет, социокультурная селекция, с одной стороны, а с другой стороны, неудовлетворенность сложившейся культурой, признание необходимости изменений оказывают огромное влияние на степень восприятия внешних идей и образцов. «Проникновение новых идей — это не автоматическое приложение к некоему типу культуры, но мощный стимул ее развития»*. Внешний пример, как правило, становится лишь мерилом того, «как можно было бы это сделать, который рождает сомнения в совершенстве и незаменимости тех или иных принципов организации общественной жизни, правил приличий, норм поведения»**. Во всех случаях подсмотренное еще не есть элемент культуры. Оно должно быть освоено данной культурой, соответствовать ей (в той или иной мере), и лишь в этом случае оно может стать ее устойчивой и неотъемлемой составляющей.
С другой стороны, состоявшееся изменение в немалой степени зависит оттого, принудительно, вынужденно или добровольно заимствуется культурный элемент, т.е. от метода внешнего воздействия на культуру.
* Боас Ф. Эволюция или диффузия? В кн.: Антология исследований культуры. Т. 1,—СПб., 1997, с. 344. ** Там же.
437
3. Заимствование культуры происходит в процессе социальных
связей. Поэтому следует говорить соответственно как о внутри-,
так и о кросс-культурных контактах и культурных взаимодействиях.
Культурные контакты, как правило, не обусловливают серьезные
культурные изменения. Культурные взаимодействия предполагают
иной тип культурных связей — сопряженная регуляция, система
обмена культурными ценностями и т.д. Примером такого взаимо
действия являются (на кросс-культурном уровне) связи между на
родами-соседями, а также народами, близкими этнически или
объединенными общей системой ценностей (славянские народы,
христианский мир). Примером внутрикультурного взаимодействия
являются культурные связи между жителями города и села и т.д.
4. В современной науке существуют разночтения по поводу трак
товки понятий «диффузия», «аккультурация», «ассимиляция», «адап
тация» и др., описывающих основные процессы и результаты вне
шних заимствований культуры*. Так, британские исследователи тя
готеют к тому, чтобы все процессы культурных взаимодействий
называть аккультурацией, а диффузию — ее результатом. Амери
канские же ученые стремятся рассматривать диффузию как взаи
модействие преимущественно добровольное, отграниченное от ак
культурации, «где явственно ощущается фактор насилия, включая
как непосредственное применение насилия, но также элементы
давления, связанные с угнетением, принудительным внедрением
новых целей, и психологический прессинг, вырастающий из вос
приятия людьми своего угнетенного положения»**.
Не углубляясь в лабиринты научных дискуссий, будем в данной работе придерживаться следующего толкования соответствующих понятий.
Родовым понятием является взаимодействие культур, которое в случае добровольного протекания процесса целесообразно называть диффузией. Если во взаимодействии есть элемент принуждения, его следует называть аккультурацией, которая предполагает неравноправие культур, одна из которых является донорской (доминирующая культура), а другая реципиентной (подчиненная культура).
Культурные взаимодействия могут породить различные результаты:
• ассимиляция, т.е. полное принятие одной культуры другой, в результате чего происходит растворение одной из культур в другой;
* См.: Билз Р. Аккультурация. В кн.: Антология исследований культуры Т. 1. —
СПб., 1997.
** Там же, с. 350.
438
• адаптация, т.е. соединение изначальных и заимствованных
элементов в гармоничное целое; и>
• нередко наблюдается синкретичный (эклектичный) резуль
тат, т.е. сохранение противоречащих друг другу установок,
которые примиряются в повседневности сообразно с теми
или иными обстоятельствами; r-vj*
• отторжение, т.е. неприятие идей, образцов поведения иной
культуры.
5. При любом виде культурного взаимодействия (в большей или меньшей степени) происходит сопряжение двух культур, взаимный обмен ценностями. По данным социологических исследований, даже в условиях аккультурации (в частности, процесса влияния «белой» американской культуры на индейцев, чернокожих американцев) чаще всего имеет место взаимовлияние (транскультура-ция), причем донорская культура заимствует^как правило, неосознанно) лишь то, что ей необходимо и целесообразно (в частности, негритянский джаз и т.п.).
В процессе глубокого взаимодействия Запада и Востока (которое происходит в форме как диффузии, так и аккультурации) в последние века не только Восток заимствовал многое у Запада, но и Запад, испытывающий серьезные моральные проблемы, многое заимствовал у Востока, его морального опыта — например, идеи ненасилия, ненасильственного неповиновения, распространение восточных религий среди части молодежи западных стран и т.д. Чем регулярнее, глубже взаимодействие культур, тем ощутимее их взаимовлияние, которое наиболее явно проявляется в ходе культурного взаимодействия между народами-соседями (сходство традиций, обычаев, музыки, кухни, норм поведения и т.д.). Это взаимовлияние может усиливаться при общности религии, близости этнических корней, но и при отсутствии этих факторов оно проявляется достаточно зримо (например, у народов Закавказья, Северного Кавказа, включая русских, там проживающих).
Таковы общие принципы культурных взаимодействий. Рассмотрим их проявление в зависимости от добровольного, вынужденного или принудительного характера культурных взаимодействий.
добровольное Добровольное заимствование культуры — это за-
ЗАИМСТВОВАНИЕ имствование, побуждаемое внутренними интере-
культуры сами, желаниями самого субъекта. Так, сегодня
многие страны, порвав с тоталитаризмом, ищут1 пути своего дальнейшего развития, заимствуя отдельные идеи, ценности, принципы политического устройства, модели деятельности, примеряясь к ним, соотнося их с собственным историческим опытом. Внутрикультурные добровольные изменения имеют еще
439
более широкое распространение: сельская культура немало заимствует у городской, рабочая молодежь — у студенческой и т.д.
Добровольное заимствование имеет ряд особенностей.
Каждая культура в условия добровольных культурных взаимодействий отбирает в другой культуре лишь те элементы, образцы, которые способствуют решению ее собственных проблем, в чем есть необходимость, выявлена неудовлетворенность, и закрепляет лишь приемлемые для данной культуры образцы.
Благодаря этой избирательности (которая является проявлением механизмов социальной селекции культуры) «заменяются» элементы, более не соответствующие тенденциям развития самой культуры, сдерживавшие ее эволюцию. В подобных условиях заимствование способствует развитию общества. Вместе с тем, как правило, заимствованное адаптируется к данной культуре, минимизируя возможно наносимый ей ущерб, не деформируя грубо ее первооснов. Естественно, это отнюдь не означает, что данный процесс происходит бесконфликтно, поскольку, как уже отмечалось, культура, как правило, обладает немалым социальным иммунитетом, защитными ресурсами, но конфликты в этом случае разрешаются внутри самой культуры путем органичной адаптации нового элемента к устоявшейся социокультурной системе.
Об избирательности процесса добровольного заимствования свидетельствует следующее.
Фактически все страны мира заимствовали у Запада индустриальные технологии и способы организации промышленности. Но отнюдь не все заимствовали нормы и принципы западной морали. Особенно это относится к Японии, которая использует, с одной стороны, западные технологии, а с другой стороны — традиционную систему моральных ценностей, образцов поведения. Иначе говоря, заимствуется лишь то, в чем есть необходимость, что приемлемо. Приведем противоположный пример: попытки заимствования Западом японского опыта. Япония отличается от Запада организацией социальных связей на производстве, системой стимулирования труда, чему японцы приписывают немалое значение при объяснении моральной ответственности рядовых сотрудников, их вовлеченности, заинтересованности в делах фирмы и т.д., что приносит эффект в решении производственных дел, значительно повышает качество производства. Это подтолкнуло западные страны к заимствованию японского опыта. По свидетельству Э. Гидденса, речь шла о следующих элементах: 1) система «принятия решения снизу». В японских фирмах работники могут консультироваться друг с другом, а также с вышестоящими руководителями, которые встречаются с рабочими и обсуждают политику правления (на Западе существует четкая иерархическая вертикаль, цепь команд, осуществляемых сверху вниз); 2) более широкая специализация японских служащих, которые могут, работая на одной и той же фирме, несколько раз менять направления своей деятельности (на Западе человек специализируется на одной специальности, профессии);
440
3) обеспечение японским служащим пожизненной трудовой занятости со стороны крупных корпораций; 4) разрешение не только производственных, но и непроизводственных проблем японских служащих в корпорации, «в семье», ввиду чего нет четкого различия деятельности индивидов внутри и вне организации. Европейцы в «погоне» за повторением японского эффекта попытались внедрить эти явления. Но в западной культуре, которая также обладает иммунитетом, избирательностью, большинство этих элементов не дало эффекта. Однако исследования, проведенные на японских заводах в Британии и США, показали, что система «принятия решений снизу» действует и вне культурной среды Японии*, но, будучи включена в другую среду, культурную систему, наверняка приобретает определенные особенности.
Вынужденное заимствование культуры сочетает
вынужденное в cege элементы внешней добровольности и внут-
культуры реннего принуждения. Этот вариант заимствова-
ния преимущественно возникает в тех ситуациях, когда представители той или иной культуры (сегодня это чаще всего мигранты — как из одной страны в другую, так и из села в город) оказываются вынужденными принять другую культуру — не на основе добровольного выбора, а как условие включения в иную социокультурную среду, что делает вынужденное заимствование аккультурацией.
В подобных случаях следует говорить о наличии донорской и реципиентной групп в культурном взаимодействии. Реципиентная группа вынуждена перенимать нормы и принципы поведения, овладевать моделями деятельности, которые обеспечивают выживаемость в новой среде. Насколько быстрым и глубоким будет заимствование, произойдет ли полная ассимиляция в новой культуре, зависит от ряда обстоятельств.
Культура — это «язык» социальных связей. И если нет "общности, в рамках которой «старые» нормы, принципы могут воспроизводиться, то культура быстро распадается. Вот почему для сохранения культуры важное значение имеет сохранение общности (семья, землячество, община), в рамках которой данная культура могла бы выполнять свою роль как регулятора социальных связей.
Стремление к сохранению своей культуры, ее самобытности проявляется и в том, что эмигранты одной национальности стремятся устроиться на работу к своим землякам, которые могут делать для них какие-то исключения, давать привилегии; это стремление может проявиться и в ориентации молодежи к вступлению в брак только с членами своего землячества, своей национальности. Все это проявления защитной реакции представителей данной культуры в условиях угрозы их ассимиляции, стремление сохранить объединенными усилиями свою культуру.
* См.: Гидденс Э. Социология, с. 257—277.
441
Как показал опыт, в зависимости от степени развитости защитных способностей, соответствующих традиций той или иной культуры ассимиляция реципиента в рамках донорской культуры может быть полной или частичной. Но как бы прочно ни придерживалась семья своих национальных традиций, как бы сплоченно ни жили члены общины, они в главном подчиняются нормам, образцам поведения донорской культуры. Более того, могут возникнуть противоречия между стандартами, на которые ориентируется человек, работая на производстве, и нормами отношений с земляками, в семье. Иными словами, может возникнуть синкретичный (эклектичный) эффект.
Многое из того, что проявляется в ходе вынужденного кросс-культурного заимствования, характерно и для соответствующих внут-рикультурных процессов, например для аккультурации сельских жителей в городе. Конечно, тот факт, что заимствование происходит в рамках одной культуры, делает его менее драматичным и конфликтным, однако селяне при установлении межличностных контактов все же тяготеют к людям, выросшим в аналогичной сельской среде (и не обязательно к землякам).
ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ВНЕДРЕНИЕ (НАВЯЗЫВАНИЕ) КУЛЬТУРЫ |
Существует два варианта принудительного внедрения культуры: а) кросс-культурное .— в результате порабощения (в том числе колониального) народа и стремления навязать ему чуждые культурные нормы, нравы, традиции; б) внутрикуль-турное — принудительное навязывание одной социальной группой людей, приобретших политическую власть, своей идеологии остальной части общества.
Внешнее принуждение может и не сопровождаться навязыванием культуры. Угнетение народа может ограничиться выплатой дани, признанием аолитической и экономической зависимости, установлением общего колониального управления страной, предоставлением колонизаторам заметных экономических и политических привилегий. В других случаях зависимость (политическая, экономическая) может сопровождаться принудительным навязыванием культуры поработителя, подавлением местной национальной культуры, принудительной ассимиляцией народа. Это навязывание может осуществляться как во внешне лояльных формах (поддержка миссионеров, предоставление привилегий для осуществления ими своей деятельности, предоставление преимуществ тем, кто владеет языком, кудьтурой нации угнетателя, ограничение возможностей для развития национальной культуры и т.д.), так и в принудительных формах (переход системы образования на учебники, учебные программы, которые ретранслируют иную культуру, запрет на ведение делопроизводства на родном языке, ис-
кусственное внедрение правового регулирования там, где ранее царствовал обычай, адат и т.д.).
Во внутрикультурных взаимодействиях, как правило, захват власти сопровождается принудительной обработкой умов в духе идеологии, системы ценностей, выражающей интересы социального слоя, на который опирается группа людей, захватившая власть: запрет на распространение какой-либо другой идеологии, жесткая цензура, преследование диссидентства, возведение концлагерей, запреты на профессии для людей, разделяющих ценности иной культуры, и т.д.
Яркой чертой принудительного заимствования является заимствование не того, что считала необходимым культура реципиента (что характерно для добровольного заимствования), а того, что считает необходимым донор. Право выбора принадлежит доминирующей культуре, которая для осуществлениясвоих целей может принудить культуру перенять важнейшие элементы своей культуры. Конечно, и в этом случае реципиентная культура в чем-то по-своему трансформирует внешнюю принудительную инновацию. Создание полиции, уголовного права по образцу западноевропейских в реальности оказывается мало похожим на образцы, сохраняя ощутимые особенности реципиентной культуры.
Конечно, не все навязываемое донорской культурой оказывается вредным для реципиентной культуры, кое-что подчиненная культура может перенять у донора и добровольно, пытаясь решить свои проблемы. Но в данном случае мы хотели бы обратить внимание на следующее. Что касается ядра культуры (нравов, обычаев и т.д.), навязываемые донорской культурой образцы могут нарушить целостность культуры реципиента, его внутреннюю логику. Так, решительное отбрасывание традиционно-аскриптивной регуляции, искусственное внедрение регуляции, основывающейся на достижен-чески-универсалистских принципах не раз и не два приводили к серьезным деформациям реципиентной культуры. Искусственно внедряемые элементы, которые часто поддерживаются ресурсами власти, нарушают принятый порядок, в результате наблюдается рост аморальности, воровства, коррупции — ведь старые, понятные регуляторы «унижены» новой властью, а новые правила, нормы непонятны.
Эффект навязывания культуры, глубина принудительной ассимиляции народа зависит как от силы принуждения захватчика (в том числе физического насилия), культурного подавления, так и от способности порабощенного политически и экономически народа отстоять свою культуру, его сплоченности вокруг.националь-но-культурной идеи (Рим латинизировал почти все народы, вошедшие в состав империи, но не смог культурно подавить еврейс-
443
кий народ; известны безуспешные попытки «онемечивания» западных славян, «отуречивания» юго-западных славян).
Современный мир, его культура! сформировались отнюдь не только мирным путем, но и огнем, и мечом. Так, во многом благодаря принуждению, навязыванию культуры распространилось мусульманство. Но сегодня даже потомки народов, которые до принудительного принятия мусульманства были христианами, вряд ли могут себя представить вне мусульманских ценностей, норм шариата и т.д. Мусульманство стало основой их восприятия мира, фундаментом культуры. Конкистадоры мечом и кровью утверждали католицизм в Центральной и Южной Америке.
Причем следует учесть, что даже в этих случаях порабощенная, умирающая культура способна оказать обратное влияние на культуру поработителя. Это влияние может проявиться достаточно быстро, а может оказать кумулятивный эффект, может ограничиться сугубо внешними изменениями, затронув лишь верхние слои общества, или распространиться на широкие массы. И нередко народ, проигрывая в военно-техническом отношении, оказывается победителем в социокультурном. Варвары поработили и разрушили Рим, но использовали римское право и политический опыт при налаживании собственной политической организации общественной жизни.
Во внутрикультурном взаимодействии подавление культуры прежде всего связано с деятельностью тоталитарных режимов. В нашей стране в горниле гражданской войны/'концлагерей, массовой эмиграции, цензуры, преследования инакомыслия были уничтожены целые пласты многообразной культуры — все принудительным образом было сведено к субкультуре городского пролетариата.
Современная культура человечества — результат функционирования культуры как социального явления, взаимодействия, социальной селекции, социального иммунитета, с одной стороны, а с другой — развития культуры за счет как саморазвития, так и заимствований, взаимовлияния. Все это породило многообразие культур, которое является важным фактором жизни современного человека.
Раздел VII.
ЛИЧНОСТЬ
Глава XIX.
Личность в системе социальных взаимодействий. Статусы
П
Глава XX. Личность и ее роли § 1. Социальная роль как поведенческая характеристика |
ПОНЯТИЕ СОЦИАЛЬНОЙ РОЛИ |
Зная социальный статус конкретного человека (студент, преподаватель и т.д.), его социальные функции, мы ожидаем от него типичного набора действий, типичного набора качеств, которые, как нам представляется, необходимы для осуществления этих функций.
Ожидаемое поведение, ассоциируемое со статусом, который имеет человек, — это, по определению Р. Линтона, социальная роль. Если статус — это сами права и обязанности, то социальная роль — это ожидание поведения, типичного для людей данного статуса в данном обществе, данной системе социальных взаимодействий. Рассмотрим основные харатеристикй социальной роли. • Социальная роль — это ожидание (экспектация), предъявляемое обществом к личности, занимающей тот или иной статус. Она не зависит от самой личности, ее желаний и существует как бы помимо и до самой личности.
Мы уже отмечали ранее, что любой социальный институт как вид регулярных социальных взаимодействий предъявляет к поведению участников этих взаимодействий определенные стандартные де-индивидуализированные требования. Тем самым обеспечивается предсказуемость поведения любого, кто занимает определенную социальную позицию («ячейку») в данном социальном институте, что гарантирует нужный уровень деятельности института, его устойчивость, самовозобновляемость, безболезненность замещения одного участника связей другим. Время и культура произвели отбор наиболее целесообразных и приемлемых для данного статуса типичных образцов поведения личности и закрепили их в виде стандарта, нормы.
Как следует себя вести, каким образом действовать в той или иной ситуации человеку с определенным положением, социальным статусом — все это в решающей степени предначертано обществом, выработано обществом, его культурой, его историей. Не первокурсник определяет, как он будет учиться, а задолго до его поступления в вуз общество «объявило», каким должен быть студент. Социальный институт высшего образования посредством своих норм, традиций во многом предопределил, как должен вести себя любой студент. В семье также существуют ролевые стандарты: отец должен заботиться о материальном благополучии семьи, нести ответственность за ее стабильность, процветание; дети должны помогать родителям по хозяйству и т.д.
Основные требования вырабатывались, шлифовались обществом и существуют независимо от конкретных людей, вопреки их желаниям и представлениям. «Базовую типологию ролей заранее опре-
470
деляет общество. На языке театра, откуда и было заимствовано понятие роли, можно сказать, что общество расписывает роли всем драматическим персонам... Актерам нужно только войти в роли, расписанные им до поднятия занавеса. Пока роли играются по тексту, социальное действо идет как запланировано»*.
Роль — это деиндивидуализированный образец поведения человека, занимающего определенный статус. Претендуя на данный статус, человек должен выполнять все ролевые предуказания, которые закреплены за этой социальной позицией. Не роль «подстраивается» под своего исполнителя, а исполнитель должен выполнять расписанную для него обществом, культурой, традициями роль.
И если работа требует сдержанности, а человек является весьма эмоциональным, вспыльчивым, он должен или отказаться от подобной карьеры, или научиться контролировать себя.
Таким образом, роль, будучи независимым' от личности, деин-дивидуализированным образцом поведения, является основным средством обеспечения эффективного, бесперебойного функционирования первоосновы социальной жизни — социальных институтов. Именно посредством системы ролевых предуказаний люди включаются в институционализированные взаимодействия.
• Социальная роль органично соединяет в себе символически-
информационную и императивно-контрольную составляющие. Сим
волически-информационная составляющая предоставляет личнос
ти сценарий поведения, в котором достаточно подробно представ
лен образец требуемого от человека данного статуса поведения,
вплоть до приемлемых жестов, походки, одежды, привычек. Роле
вая экспектация (ожидание) существует в виде не только правил,
инструкций, норм поведения — эти разрозненные стандарты со
здают некий целостный образ того, как следует себя вести, кото
рый легко воспринимается человеком. В то же время этот целост
ный образ воспринимается не просто как яркая картинка, а как
требование, повеление, предуказание. Человек, соотнося свое по
ведение с подобным образом, не просто констатирует несоответ
ствие или соответствие ему, но и прогнозирует возможные санк
ции (позитивные или негативные), последствия для себя невыпол
нения этого ожидания.
• Необходимо соотносить социальные роли с ценностями, нор
мами поведения, традициями, обычаями.
Конечно, ценности, нормы и роли возникают и утверждаются в едином социокультурном пространстве. Реальное содержание роли в решающей степени определяется ценностными приоритетами, стандартами поведения, принятыми в данном обществе, культуре.
___________________ ■ н(
* Бергер П. Приглашение в социологию, с. 91.
Но в рамках социальной роли происходит определенная систематизация норм поведения в единое целое в соответствии со спецификой функции, статуса, которую роль обслуживает. В результате в одной роли увязана не одна, а множество норм, причем у каждой роли могут быть специфическая цепочка норм, их особая иерархи-зация и систематизация, обеспечивающая эффективное выполнение данной конкретной функции. (Поведение начальника предполагает одну систему норм, поведение подчиненного — несколько иную.)
Роль — это особый тип регуляции, — функциональной регуляции, призванной обеспечить выполнение определенных функций в рамках конкретного социального института. Соответственно, вролевом поведении человека особый акцент делается на функциональной направленности, статусной увязанности ожидаемого поведения. Отсюда возможны расхождения между ролевыми (функциональными) предуказаниями и общечеловеческими требованиями: сострадание не самый важный элемент ролевого поведения стражника, но представляет важную общечеловеческую добродетель; искренность, наверное, как ценность приоритетнее приветливости, но в поведении гостя последняя важнее: гость не должен, проявляя искренность, признаваться в том, что ему не понравился обед, который ему предложили.
• Социальная роль — это достаточно полная, но не всеохваты
вающая поведенческая характеристика. В ролевых ожиданиях содер
жатся именно те,предуказания, делается акцент на тех требуемых
действиях, которые гарантируют выполнение данных социальных
функций. Но не более того.
Ролевой стандарт, контролируя достаточно широкую область статусного.поведения личности, затрагивая при этом достаточно глубокие пласты духовного мира, тем не менее оставляет определенный простор для индивидуальных особенностей личности, ее фантазии и т.д. Причем степень ролевой регламентированности зависит как от культурно-исторических традиций общества (так, в кастовом обществе эта регламентация распространялась даже на цвет одежды), так и от функциональной необходимости. Некоторые социальные институты (например, армия) предполагают довольно высокую гарантированность выполнения профессиональных обязанностей. В этих случаях степень ролевой регламентации достаточно велика. Вместе с тем, как отмечает П. Бергер, среди профессиональных ролей минимально регламентируется роль мусорщика, труд котрого примитивен и не требует соблюдения жестких правил.
• Социальная роль органично объединяет в себе функциональ
но-целесообразные (повторяющиеся, инвариантные) и культурно-
вариативные черты, характеристики, что дает нам образец ролевого
472
поведения (женщины, сына, учителя, начальника и т.п.) в данном обществе.
Функциональная целесообразность порождает много общих черт в ролевых образцах поведения у разных народов: независимо от принадлежности к той или иной нации офицеры должны уметь отдавать распоряжения, приказы, управлять подчиненными, исполнять приказы вышестоящего начальства (без управленческой вертикали армия в одночасье потеряет способность выполнять возложенные на нее задачи); учителя должны быть интеллегентными людьми, проявлять доверительность, уважительное отношение к учащимся (без этого не может состояться процесс образования, воспитания) и т.д.
Применительно же к культурно-вариативной составляющей со
циальной роли в разных странах часто возникают различия, и
довольно серьезные, обусловленные своеобразием культур, в кото
рых, к примеру, один и тот же статус может иметь разный пре
стиж. ^.,
Статус учителя в некоторых странах высок, престижен. Так, зарплата учителя общественнной школы США составляет до 30 долл. в час плюс оплаченная государством медицинская страховка, что для США немаловажно. Отпуск учителю полагается несколько раз в году. Последние опросы общественного мнения показали, что по пре-■ стижности эта работа занимает одно из первых пяти мест*.
В других же странах человек, занимающий должность учителя, воспринимается как неудачник..
Большую роль в формировании ролевого стандарта поведения играет и система ценностей, принятая в этом обществе, нормы взаимоотношений.
Ролевой стандарт поведения американского учителя несет зримые черты определенной системы ценностей, не терпящей авторитарности, диктата, в том числе по отношению к ученикам. Американский учитель не имеет права сделать ребенку замечание, он обязан записывать положительные и отрицательные поступки ученика. Учителю строго-настрого запрещено вести какие бы то ни было «душевные» разговоры с учениками и с их родителями — он должен лишь преподавать свой предмет**. -Подобные черты ролевого стандарта американского общества увязываются со всей системой социальных институтов, ориентацией на то, что люди должны желать учиться, иметь к этому мотивацию, с системой ценностей, моральных принципов американского общества.
от 24 октября 1998 г. |
См.: «Известия» * Там же.
РОЛсВОМУ ПОВЕДЕНИЮ |
от ролевого Процесс воплощения в реальной социальной жиз-ОЖИДАНИЯ ни ролевых предуказаний сложен, противоречив и ляже временами драматичен (овладение ролями со- пряжено с мучительными размышлениями индивида, конфликтами, психологическим напряжением).
Рассматривая общую логику процесса продвижения от общих ролевых предуказаний к реальному ролевому поведению, мы будем пользоваться отдельными выводами Д. Тернера, обобщившего идеи классиков статусно-ролевой теории*.
Как видно из рис. 1, реальное ролевое поведение (III в) есть результат сложного взаимодействия предъявляемых обществом ролевых экспектаций (III а) и личности, которая определяет, оценивает последствия избрания роли и выбирает приемлемый для себя вариант ролевого поведения (III б).
Г |
Вначале мы изучим механизм воздействия социальных ролей на личность (в том числе противоречия, которые испытывает личность в этом процессе), затем проблему автономии личности, роль ее «Я» в выборе и освоении роли, и в завершение рассмотрим реальное ролевое поведение.
Ролевой механизм
Ролевое поведение личности |
Функции |
в
* а) | б) | |||
Социальный статус | Социальная роль (экспектация) | Проигрывание ролей личностью | ||
Размежеван- | Права | Ожидаемое | Анализ и выбор | Какое |
ные, специа- | Обязанности | поведение | варианта | поведение |
лизированные | Властные | от человека | ролевого | фактически |
виды | полномочия | данного | поведения | осуществ- |
деятельности | Привилегии | статуса | ляется | |
личностью |
Рис. .1. Основные статусно-ролевые элементы социального поведения личности
* См: Тернер Д. Структура социологической теории. — М., 1985, ч. III. 474
Автономия личности. •■■и,*.
Ролевое поведение — это притворство?
I
Итак, общество, социальная среда обладают достаточно ощутимыми механизмами обусловливания ролевого поведения личности.
485
Но при этом личность сохраняет свою автономию, которая тем ощутимее, чем явственнее проявляются в той или иной ситуации структурно-ролевые альтернативы (в отличие от структурно-ролевого принуждения, о котором речь шла в разделе, посвященном механизмам ролевого обусловливания поведения). Структурно-ролевые альтернативы являются свидетельством того, насколько в данной среде широк выбор личностью варианта ролевого поведения, что может зависеть от специфики статуса (ролевое поведение мусорщика слабее регламентируется, чем ролевое поведение военного, врачаи др.), престижности статуса (чем престижнее работа, тем сильнее групповой контроль за репутацией престижной фирмы и т.д.).
Следует также учесть, что различные общества предоставляют личности различный по широте выбор ролевых альтернатив. Тоталитарные системы, как правило, существенно ограничивают свободу индивидов и, соответственно, автономию личности — в целом происходит ее унификация, стандартизация.
ПРОИГРЫВАНИЕ РОЛЕЙ |
Автономия личности прежде всего проявляется в ходе проигрывания ею ролей (см. рис. 1, Шб), процесса, в котором взаимодействуют несколько факторов:
• нравственный мир личности, ее идеалы, установки, притя-
"* '-*' зания (назовем это «Я» данной личности): что-то является
для нее приемлемым, желательным, что-то вызывает неприятие, а что-то воспринимается как вынужденное.
Конечно, при нормальном порядке вещей различные экспекта-ции ролевого поведения не могут иметь принципиальных расхождений — ведь и нравственный мир личности, и система экспекта-ций формируются в едином ценностно-нормативном пространстве данного общества, данной культуры.
Но личность (в частности, студент) оценивает, насколько те или иные аспекты ролевых предуказаний (учебной деятельности) желательны, приемлемы для нее (экспектации своей референтной группы, круга друзей или общественный образец ролевого поведения студента), и осуществляет выбор из возможных вариантов;
• собственно проигрывание ролей зависит от способности лич
ности предвидеть, рассчитать возможные последствия выбо
ра того или иного варианта ролевого поведения.
В проигрывании ролей большое значение имеют не только интеллектуальные способности личности, но и опыт решения ролевых проблем, отсутствие которого (например, «юношеский максимализм») может привести к серьезным ролевым конфликтам, выз-. ванным бескомпромиссностью, завышенной интерпретацией образцов ролевого поведения и т.д.
486
СИТУАЦИИ РОЛЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ, В КОТОРЫХ УТВЕРЖДАЕТСЯ АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ |
Первое. В начале условной цепочки взаимодействия личности и общества (поиск личности — предложения общества — выбор личностью из предложенного обществом) индивид занимается поиском варианта, который позволил бы полнее использовать его способности, реализовать его жизненные планы, цели, идеалы.
Система статусов и ролей, за исключением немногих (предписанных), предлагается личности. Выбирая статус и ролевой стандарт его реализации, индивид в какой-то мере творит свою судьбу в соответствии со своими жизненными амбициями и ценностями, одновременно оценивая.
• сумеет ли он реализовать свои способности, жизненные планы
именно в этом статусе;
• готов ли и хочет ли он выполнять все основные ролевые
предписания, которе связаны с данным социальным стату
сом в данном обществе. Ведь можно мечтать о профессии
врача, но низкий престиж врача в данной социокультурной
среде приведет к отказу от этих планов; можно мечтэть стать
офицером, но армия, в которой процветают дедовщина,
бескультурье, уголовщина, заставит отказаться от этой мечты.
Второе. Уже выбрав социальный статус, социальную роль, личность вновь занимается поиском — на этот раз варианта выполнения ролевого предписания. Если ее не во всем устраивает данная социальная роль и она хочет уклониться от ее полного исполнения, личность оценивает свою готовность ограничить притязания на вознаграждение, карьеру, но получить возможность лишь частично соблюдать предписания, закрепленные за этой ролью, что позволит в то же время следовать жизненным принципам,.которые для нее важнее.
При тоталитарном режиме участие в деятельности господствующей партии — условие самореализации личности как ученого, специалиста и т.д. Но немало было и тех, кто, вступив на стезю науки, отказывался соблюдать это ролевое предписание и тем самым существенно блокировал свою научную карьеру. Студент тоже сам выбирает вариант ролевого поведения: стать, как и нерадивые друзья, разгильдяем или все силы отдавать учебе; в этом выборе большую роль играют и система ценностных приоритетов, и уровень притязаний студента (тот, кто претендует на большое будущее, вряд ли выберет роль студента-разгильдяя) и чувство уважения к родителям, и т.д.
Третье. При конфликте ролей личность, основываясь на собственной иерархии ценностей, самостоятельно делает выбор приоритетной роли («примерного отца», «самоотверженного ученого» и т.д.).
487
Четвертое. Любое ролевое предписание устанавливает лишь общую схему поведения — его конкретное исполнение определяет личность. Во-первых, в зависимости от отношения «Я» личности к своим функциям выполнение роли может быть более или менее энергичным, инициативным, целеустремленным; во-вторых, психологические особенности, темперамент, степень эмоциональности личности придадут ролевому поведению неповторимость, индивидуальные черты, внесут в него коррективы.
Пятое. Степень подчинения личности ролевым требованиям зависит не только от жесткости внешнего контроля, неотвратимости внешних санкций, но и от авторитетности общности в представлении самой личности, а также от того, насколько личность причисляет себя к этой общности, насколько предъявляемые ролевые требования соответствуют личным убеждениям личности.
• Даже подчинившись ролевым предписаниям, личность способна дистанцироваться от роли и нередко за выполнение тех или иных ролевых требований иронизировать над собой и даже презирать себя.
Можно сказать, что в ходе ролевого взаимодействия личности с обществом первая находится в постоянном напряжении поиска, осуществляя выбор ролевых предписаний, которые предлагаются обществом. Происходит постоянное сопряжение поиска, выбора, предпочтений личности и предложений социальных институтов, общностей.
РЕАЛЬНОЕ РОЛЕВОЕ ПОВЕДЕНИЕ |
Реальное ролевое поведение личности (рис. 1, Шв) — это фактические действия индивидов, обладающих определенным статусом, использующих свое «Я» и способности к проигрыванию ролей для эффективного взаимодействия с другими индивидами путем выполнения определенных ролевых экспектаций.
Реальное ролевое поведение личности характеризуется, с одной стороны, типичными, повторяющимися, предсказуемыми чертами (иначе это не роль, а отклонение от роли), а с другой стороны (ввиду наличия множества экспектаций, различий в проигрывании ролей, своеобразия личностной интерпретации экспектаций, а также различного жизненного опыта и темперамента), — индивидуальными чертами.
Ни один учитель не похож на другого; все официанты обслуживают клиентов по-разному, но ролевые требования, которые гарантируют выполнение социальных функций учителями, официантами, должны быть соблюдены.
Но есть один нюанс в анализе ролевого поведения — концентрация внимания на внешней, поведенческой стороне (которая, казалось бы, наиболее важна для тех, с кем индивид находится во
488 •;
взаимодействии): важно, чтобы человек независимо от его «Я», способностей интерпретировать свою роль выполнял определенные ролевые предуказания.
При подобном рассмотрении общество, система социальных взаимодействий предстает как театральная сцена для поведения людей, как драматическое ролевое представление, заключающееся в том, чтобы создать желательное (ожидаемое) впечатление у других.
Американский социолог Э. Гоффман делает особый акцент на внешнем фиксируемом поведенческом аспекте ролевого поведения, анализируя различные аспекты взаимодействия людей на основе производимого ожидаемого впечатления, выделяя защитное и охранительное («такт») действия, которые включают различные методы, обеспечивающие гарантию сохранения определенного впечатления, методы маскировки, раскрытия, ложного откровения и др. Так, индивид постарается управлять впечатлением, которое создается у людей, чтобы убедить их в надежности своей информации. «Характерный пример может быть взят из жизни Шетландского острова. Например, сосед заходит на чашку чая, его лицо выражает обычно, по крайней мере, намек на ожидаемую теплую улыбку, когда он входит в дверь дома... Но хозяин дома может следить за гостем задолго до того, как он подошел к двери, и тем самым увидеть как гость'«надевает» на себя улыбку... Некоторые же гости, предвосхищая эту возможность, будут на всякий случай придавать лицу приветливое выражение задолго до подхода к дому, обеспечивая тем самым проецирование постоянного образа»*.
Проблема, на которой акцентировал внимание Э. Гоффман, выходит за рамки анализа хитросплетений процесса оказания приятного впечатления на партнеров. По сути задевается более существенный и глубинный вопрос: природа социально-ролевого поведения личности в обществе. Что это — лицедейство, мимикрия, притворство? Как соотносятся нравственный мир человека, устойчивые нравственные принципы, нормы, ценностные приоритеты и реальное ролевое поведение?
Толкование ролевого поведения как драматического, в чем-то притворного, приводит известного социолога П. Бергера к утверждениям типа «...социальная личность не есть некая устойчивая данная сущность, переходящая от одной ситуации к другой. Она скорее представляет собой процесс постоянного порождения и перерождения в каждой ситуации... Внутри понимаемой таким образом структуры нельзя найти что-то устойчивое... Вот почему в рамках социологического рассуждения на вопрос, кто есть реальный индивид в этом калейдоскопе ролей и идентичностей, можно отве-
* Гоффман Э. Представление себя другим. В кн.: Современная зарубежная социальная психология. — М., 1984, с.192; см. также: Кравченко Е.И. Э. Гоффман. Социология лицедейства. —М., 1997.
489
тить лишь простым перечислением ситуаций, в одних из которых он — одно, а в других — другое»*.
По сути личность трактуется как совокупность ролей, которая лишь адаптируется к окружающим условиям, подражает, покорно следует предуказаниям, духовный мир которой фрагментарен, конъюнктурен. .-„,
Существует ли нравственный мир личности как целостность? Есть ли мораль как система более или менее устойчивых принципов, норм, опирающаяся на ценностные приоритеты?
Безусловно, человек втянут в самые разные социально-статусные ситуации, выполняет множество социальных ролей, но которые в конечном счете интегрируются в целостную систему ценностей, норм. Поэтому разведение нравственных принципов, норм, ценностей и ролевого поведения в принципе необоснованно. Что такое роль как не совокупность социокультурных норм? В нормальном (бесконфликтном, бескризисном) варианте развития общества ролевые экспектации не могут иметь существенных расхождений с нравственными принципами данного общества, поскольку они формируются в едином ценностно-нормативном пространстве, в едином поле данной культуры. Единые ценностные приоритеты, моральные нормы и принципы, традиции, обычаи обеспечивают единую генеральную логику поведения, логику предпочтений и т.д. Приведенный ранее пример об особенностях образца ролевого поведения американского учителя довольно точно свидетельствует о ценностных приоритетах американского общества, приоритета личности, недопустимости авторитарности.
Где же здесь притворство?
Вопрос о мимикрии становится особенно острым, когда анализируются расхождения в поведении человека в различных конкретных ситуациях — например, искренность, высоко ценимая как общечеловеческий моральный принцип, в гостях не всегда уместа. Можно ли в этой ситуации назвать лицедейством заранее «надетую» на лицо улыбку?
Подобные нестыковки прежде всего обусловлены дифференциацией и автономиназицией социальных институтов, пророжда-ющими специфику и определенную автономизацию нормативной регуляции в различных конкретных (функциональных) ситуациях. Возникает подчас ощутимое своеобразие иерархии ценностей, норм, обслуживающих специфические аспекты жизнедеятельности. (Известно, что ролевой стандарт поведения предпринимателя не может предусматривать в качестве приоритетных сочувствие,
* Бергер П. Приглашение в социологию, с.100. 490
сострадание, однако в домашней обстановке приоритет подобных принципов очевиден.)
Следует учесть еще один момент. Люди часто с трудом переключаются с одной иерархии принципов, уместной в их профессиональной деятельности, на другие, адекватные иной статусно-ролевой ситуации. Поэтому нередко роль принуждает их делать то, что они сами не очень одобряют. Роль молодого учителя заставляет недавнего (возможно, даже нерадивого) студента быть строгим, тщательно контролировать посещаемость учеников, их дисциплину и т.д. Но здесь нет притворства в полном смысле слова — речь идет скорее о необходимости привести свои представления в соответствие с новыми функциями, ролями. Те принципы, которые были более или менее адекватны предыдущему статусу и роли студента, оказываются неадекватными в новой социальной позиции. В целом же нравственный мир и специфическая роль человека в конкретной статусно-ролевой ситуации соотносятся как общее и особенное, специфическое.
Новая роль, новые социальные позиции,, ситуации буквально принуждают перенимать еще недавно чуждые (неизвестные) вам моральные требования.
Невестка после свадьбы начинает вести себя со свекровью совсем не так, как еще два-три дня назад, — здесь нет притворства, а есть спецификация моральных приоритетов, норм в рамках единого ценностно-нормативного поля, характерного для данной культуры.
Человек, заходя в гости, стремится выразить приветливость, даже если и не очень уважает хозяина, — это не лицедейство, а соблюдение приличий, специальных нравственных норм поведения гостя, а значит, и проявление уважения к этим норам, традициям своего народа.
Функции, статусы и социальные роли образуют своеобразный стыковочный механизм, благодаря которому поведение человека становится предсказуемым, надежным для общества, а сам он становится носителем его культуры.
Социальные статусы и роли как средства описания взаимосвязи личности и общества позволяют во многом по-новому осмыслить социальную жизнь, установить более ясные «осязаемые» научно-логические механизмы подключения личности к сложным социальным образованиям, и в этом немалая заслуга социологической статусно-ролевой теории.
491
§ 4. Социализация -^V
Одна из самых сложных проблем современного обществозна-ния.-^т ответ на вопрос, какие силы, обстоятельства сделалиду-ховный мир конкретного человека таким, какой он есть.
Формирование личности -г-; процесс предельно сложный и даже драматический. В нем участвует такое множество движущих сил, факторов (каждодневная трудовая деятельность, политические события, статья в газете, общение с товарищами, критика со стороны руководителя, чей-то неодобрительный взгляд, интересная книга и т.д.), что создание единой модели, способной объяснить духовный мир каждого человека, пути его становления, крайне затруднительно.
Социология стремится начертить лишь основные вехи, облегчающие анализ социализации — процесса формирования социальных качеств, свойств, ценностей, знаний и умений, благодаря которым человек становится дееспособным участником социальных связей, институтов и общностей.
Социализация — достаточно широкий процесс, который включает в себя как овладение навыками, умениями, знаниями, так и формирование ценностей, идеалов, норм и принципов социального поведения. Последнему и будет уделено наше внимание.
Рассматривая проблемы личности, мы фактически уже приступили к анализу процесса обретения личностью социальных свойств и качеств. Были выделены, с одной стороны, деиндивиду-ализированные социально-групповые, классовые, этнические, профессиональные и другие стандарты, образцы ролевого поведения, предпиеывающие личности определенный тип поведения, подкрепленные различными формами социального контроля, с другой стороны — автономная, независимая личность, подразумевающая потенциальную возможность собственной позиции, неповторимости, которая проявляется в процессе поиска, выбора и осуществления социальных ролей. Проследим, как взаимодействуют эти два основных «персонажа» в процессе социализации.
Учитывая, что в предыдущих главах мы неоднократно рассматривали вопросы, так или иначе связанные с проблемами социализации (овладение личности ролями, всеобщие латентные функции социальных институтов, первичные и вторичные группы, групповой контроль, ценностно-нормативный механизм и т.д.), остановимся лишь на отдельных аспектах проблемы. Кроме того, поскольку социализация является предметом изучения комплекса наук (психологии, социальной психологии, педагогики), будем делать акцент лишь на некоторых вопросах, имеющих социологическое звучание.
СОЦИАЛИЗАЦИЯ 1. Социализация играет огромную роль в жизни и общество: как общества, так и личности. От успеха социа-соииллиЗАЦИИ лизации зависит, насколько личность, усвоив т'- сформированные в Данной культуре ценности, нормы поведения, наладив взаимодействие с партнерами в системе социальных связей, сумела реализовать свои способности, живет в социальном смысле комфортно и благополучно.
Взлеты и падения, уверенность и чувство обреченности, достижение благополучия и ощущение себя неудачником — вот лишь некоторые свидетельства эффективной (или неэффективной) социализации личности в том или ином обществе.
Для общества успех процесса социализации является своеоб
разной гарантией того, что представители новой генерации суме
ют занять место старших поколений в системе социальных взаи
модействий, перенять их опыт, умения, ценности, т.е. гарантией
самовозобновляемости социума. Неполадки в системе социализа
ции порождают не только конфликты поколений, но и дезорга
низацию социальной жизни, распад общества, его социальных
институтов. у
2. Важнейшая социологическая проблема анализа процесса социализации — это исследование зависимости общего стиля социализации (включая обучение и воспитание как ее элементы), ролевых матриц взаимоотношений «учитель — ученик», «воспитатель — воспитуемый» и т.д. (назовем это моделью социализации) от социальной организации общества.
Г. Барди, И. Чайлд и М. Бекон в общем виде сопоставили стиль социализации детей в 104 бесписьменных обществах с преобладающим в этих обществах типом хозяйства (охота, собирательство, рыболовство, земледелие или животноводство). Оказалось, что в обществах охотников и рыболовов обучение детей больше ориентировано на независимость и самостоятельность, а земледельческие и животноводческие культуры делают акцент на ответственности и послушании. Это понятно -^ ведь земледельцы и скотоводы должны производить и накапливать материальные ресурсы круглый год, что требует строгой дисциплины и ответственности, тогда как охота и рыболовство больше зависят от ситуаций, успех в которых предполагает проявление индивидуальной инициативы и самостоятельности.
Модель процесса социализации.в существенной степени опре
деляется не только спецификой социальной организации (в приве
денном примере. — хозяйственной жизни), но и ценностями, кото-
рым(привержено.общество. , ■■■■jv---tyt,
■• Так, по признаку дисциплинирована ребенка в зависимости от его возраста выделяют (в частности, Э. Голдфранк) четыре типа обществ, где у ребенка:
492
493
в раннем и позднем детстве дисциплина слабая; в раннем и в позднем детстве дисциплина строгая; в раннем детстве дисциплина строгая, а в позднем детстве — слабая;
в раннем детстве дисциплина слабая, а в позднем детстве — строгая.
К примеру, японцы и ряд других народов предоставляют маленьким детям максимум свободы и практически их не наказывают^ что всегда вызывало удивление европейцев. В Японии ребенка кормят грудью в любое время, когда он попросит, не соблюдая в отличие от европейцев определенный режим сна и кормления, и вплоть до рождения нового ребенка; уже через месяц японка берет младенца с собой повсюду, даже в баню.
Строгость по отношению к ребенку проявляется позже, по мере его
взросления. Взрослого ребенка японцы воспитывают в духе кон
фуцианской морали, которая требует послушания, неукоснительно
го соблюдения всех существующих норм и правил поведения.
Европейская модель, наоборот, предполагает строгую дисциплину
в детские годы и большую свободу в зрелости. У данной модели
тоже есть ценностно-нравственные основания. ■•■&№■
Согласно традиционной христианской морали новорожденный несет на себе печать первородного греха и спасти его можно только беспощадным подавлением его воли. Именно в связи с этим в европейском средневековье строго ограничивалась физическая подвижность младенца: первые четыре месяца ребенок был полностью спеленатым, затем освобождались его руки и лишь много поз-т-я же — ноги. Физическое ограничение дополнялось духовным гне-■ ' том, которое объяснялось необходимостью подавлять и ломать волю ребенка, поскольку детское «своеволие» считалось источником всех пороков. Телесные наказания, жестокие порки (даже 18-летних юношей в английских университетах) применяются повсеместно. Лишь в конце XVII — начале XVIII в. нравы постепенно стали смягчаться под влиянием гуманистических доктрин. Появляется понятие о человеческом достоинстве, праве молодого яеловека на более или менее самостоятельный выбор жизненного пути, что и привело к утверждению нынешней европейской модели: требование соблюдения строгой дисциплины маленькими детьми и ослабление внешнего контроля по мере их взросления.
3. Анализ моделей социализации не только показывает глубокую увязанность стиля воспитания, ролевых стандартов, реализуемых в процессе воспитания, с социальной организацией общества, его культурой, традициями, но и заставляет более осторожно относиться к вопросам изменений, инноваций процесса социализации таких его важнейших элементов, как обучение и воспитание. С одной стороны, модель, воспитания обусловлена общественными социокультурными процессами (в тоталитарном обществе нельзя создать либеральной модели социализации), с другой стороны, модель социализации существует как некая данность^ обладает, как и все институализированные взаимодействия, неза-
494
висимостью от конкретных исполнителей («эффектом неодолимости»), которые, как правило, не вправе изменить ее по собственному произволу.
Так, отечественная модель обучения строится на определенной матрице взаимоотношений «учитель — ученик». Ее основу составляет убеждение в том, что ученик ленив и не желает учиться, поэтому учитель должен все рассказать ученику, дать домашнее задание и проверить его выполнение. Исходя из этой модели строится весь учебный процесс — от первого класса до аспирантуры, создаются учебники, готовятся новые кадры учителей и т.д. Формируются вполне определенные навыки, умения, качества, мотивации как у учеников, студентов (боязнь перед преподавателем, уверенность в том, что его обязаны учить, стремление «обдурить» учителя, изучать лишь то, что задано, и т.д.), так и у учителя (стремление все контролировать, объяснять, недоверие к ученику и т.д.). На этом держится институт образования в нашем обществе, так учились еще наши отцы и деды, на этом построены нормы (формальные и неформальные), регулирующие учебный процесс, где регулярный контроль — важнейшая составляющая учебного процесса. Очевидна связь подобной модели социализации с принципами организации нашего общества в течение нескольких веков. Понятно, что изменение модели социализации требует длительного времени и наличия у участников этой модели определенной мотивации (в нашем примере — соответствующей (не принуждающей) мотивации к учебе у студентов и учеников).
1. Как уже отмечалось, у новорожденного есть все
СОЦИАЛИЗАЦИЯ биологические предпосылки стать дееспособным
и личность- участником социальных связей и взаимодействий.
этапы ДУХОВНОГО Но ни одно социальное свойство не является
развития врожденным — социальный опыт, ценности, чув-
ЛИЧНОСТИ ство совести и чести и т.д. генетически не коди-
руются и не передаются.
Реализация этих предпосылок, их воплощение в определенные социальные качества, свойства зависят от того, с какой средой будет взаимодействовать человек. Существует множество свидетельств того, что дети, оказавшиеся по тем или иным причинам вне социальных связей (типа Маугли), не приобрели элементарных социальных свойств (они не могли ни говорить, ни мыслить, не испытывали'чувства совести, стыда и т.д.).
2. Другая сторона связи биологического организма и социальной среды, имеющая значение для процесса социализации, касается этапов становления и развития духовного мира личности, форм и сроков освоения ею социальных требований, ожиданий, ценностей. Речь идет, в частности, о хронологическом совпадении оптимального срока усвоения социальных ценностей, норм поведения с биологическим развитием человека. На это обращали внимание Ж. Пиаже, а также Л.С. Выготский, который подчеркивал в своем
495
учении о критических периодах развития личности, что определенные социальные изменения духовного мира личности происходят одновременно с соответствующими биологическими сдвигами.
Развивая идеи Ж. Пиаже, американский исследователь Л. Кольберг предложил, пожалуй, самую детальную и методически разработанную теорию морального развития личности.
В науке общепринято выделять три главных уровня морального сознания личности: 1) доморальный уровень, когда ребенок еще не усврил понятий о «хорошем» и «плохом» и руководствуется эгоистическими побуждениями; 2) уровень конвенциальной морали, т.е. ориентация на заданные извне нормы и требования; 3) уровень автономной морали, т.е. ориентация на внутренне воспринятую, интернализованную систему принципов. Л. Кольберг выделяет несколько стадий, соответствующих разным уровням морального сознания:
I. Доморальному уровню соответствуют следующие стадии: ,
1) ребенок слушается, чтобы избежать наказания;
2) ребенок руководствуется эгоистическими соображениями воз
можной выгоды (послушание в обмен на какие-то конкретные бла
га и поощрения).
II. Конвенциальному уровню соответствуют следующие стадии:
3) ориентация на «модель» хорошего ребенка, желание получить
одобрение со стороны «значимых» других и стыд, вызванный их осуж
дением (хотя на данной стадии начинают формироваться собствен
ные понятия о хорошем и плохом, люди в основном стремятся при
способиться к окружающим, чтобы заслужить их одобрение);
4) установка на поддержание установленного порядка и правил (хо
рошо то, что соответствует правилам). Люди осознают правила по
ведения в обществе, их необходимость. Именно на этой стадии
формируется нравственное сознание. Человек начинает совершать
поступки, самостоятельно ориентируясь на принятые этические цен
ности.
III. Уровню автономной морали соответствуют следующие стадии:
5.1) осознание относительности и условности нравственных пра
вил (релятивизм) и стремление логически обосновать их, свести к
принципу полезности, целесообразности. Человек начинает пони
мать, что «ложь во спасение» возможна и оправдана, у него возни
кает собственное понимание и интерпретация понятий «хорошо» и
«плохо»;
5.2) смена релятивизма признанием высшего закона, наличия выс
шей неподвластной отдельным людям логики социальной жизни,
соответствующей интересам большинства.
Лишь после этого наступает следующая стадия: 6) формирование устойчивых моральных принципов, соблюдение которых обеспечивается собственной совестью, безотносительно к внешним обстоятельствам и рациональным соображениям. Это уровень, которого достигают лишь «пророки» — И. Христос, М. Ганди, М.Л. Кинг и т.д.
496
Значимость теории Кольберга в том, что она в основном была подтверждена в ходе эмпирических исследований, проведенных в США, Англии, Канаде, Мексике, несмотря на некоторые выявленные отдельные недостатки (например, не всегда поведение людей жестко соответствует той или иной стадии; можно ли считать шестую стадию реалистической? может быть, «пророки» выразили определенные настроения, чаяния, а не действовали безотносительно к внешним обстоятельствам?).
Свою теорию Кольберг разрабатывал прежде всего для анализа морального развития детей, подростков, но в целом ее результаты свидетельствуют о наличии устойчивой связи между уровнем морального сознания человека, с одной стороны, и его возрастом и, что особенно важно, интеллектом — с другой.
Исследования показали: число детей, находящихся на домораль-ном уровне, с возрастом резко уменьшается. Для подростков наиболее типична ориентация на мнение «значимых других» или на соблюдение формальных правил (конвенциональная мораль). В юности начинается переход к автономной морали, который, как правило, сильно отстает от развития абстрактного мышления; последнее идет гораздо быстрее морального созревания. По существу, мы говорим о поэтапном формировании собственнот го «Я» личности. В основе этого процесса переход от духовного мира детства, опекаемого, управляемого, регулируемого взрослыми (т.е. внешне регулируемого поведения), к идейно-нравственному облику самостоятельного человека, развивающегося на основе личного убеждения, саморегуляции, самоуправления. Внешне эта перестройка духовного мира может проявляться сочетанием застенчивости, искренности и подчеркнутой самоуверенности, стремления обсуждать «философские», вечные вопросы, т.е. противоречивой совокупностью детских и взрослых черт. Высказывая сомнения, проявляя высокую критичность, личность пытается понять мир, себя, убедиться в справедливости накопленных и внушаемых ей ценностей, идей.
3. Следует учесть и еще одно очень важное для социологии обстоятельство: люди в своем развитии нередко «застывают» на подступах к автономной морали — это зависит не только от развитости их интеллектуального уровня, но и от социокультурной среды, в которой они живут, тонуса нравственной, деловой жизни. В обществе, в котором личность жестко подчинена внешним требованиям, где каждый ее шаг контролируется и т.д., создаются социальные предпосылки массового осуществления, по выражению М. Вебера, традиционных действий и мотивов, формирования человека, приученного «жить как все», «как положено».
Таким образом, достижение того или иного уровня морального развития общества в решающей степени зависит от характера социальных взаимодействий, нормативной регуляции социальных институтов, в которые вовлечены индивиды.
497
О глубинной связи характера социальной практики и интеллекта, социального мышления человека свидетельствуют блестящие исследования А.Р. Лурия, который в 1931—1932 гг. провел эксперимент в отдаленных районах Узбекистана, убедительно доказав общественно-историческую природу основных форм познавательной деятельности человека: восприятия, запоминания, формирования понятий, логических процессов. Коренное изменение социальной жизни способствует переходу от наглядно-действенного, практического мышления (что обеспечивает, как правило, конвенциональную мораль) к несравненно более сложным формам отвлеченного мышления (что является условием автономной морали)*.
4. Не следует думать, что процесс социализации осуществляется лишь в детские или юношеские годы, охватывает исключительно этап преобразования биологического организма в социально дееспособную личность. Безусловно, в юные годы создается фундамент духовного развития личности — этим и объясняется особая роль семьи в формировании личности. Вместе с тем вряд ли стоит чрезмерно абсолютизировать роль духовной основы, заложенной в детские и юношеские годы. При всей своей значимости эта основа содержит преимущественно чувственно-эмоциональный компонент, сугубо личностные качества: совестливость, честность, смелость и т.д. Лишь вступив во взрослую самостоятельную жизнь, участвуя во множестве социальных связей, в решающих социальных институтах, личность активно формирует свои приверженности, осознает конкретно, как и во имя чего жить. Еще не известно, станет ли совестливый человек принципиальным борцом с несправедливостью, приобретет ли активный индивид качества смелого политика и т.д.
Процесс обретения, уточнения, развития человеком социальных свойств, качеств по сути не знает возрастных границ, хотя, конечно, его фундамент сформирован в молодости. Меняются социальные роли, которые выполняет личность: рождение внука, выход на пенсию и т.д. требуют выполнения новых функций, оправдания новых ролевых ожиданий; каждый существенный статусно-ролевой сдвиг в жизни личности привносит что-то новое в ее духовный облик.
Социализация взрослых в какой-то мере даже более драматична, чем социализация в детские и юношеские годы, хотя она чаще всего внешне незаметна.
Считается, что взрослый человек испытывает ряд серьезных кризисов: так называемый кризис «сорокалетних», когда человеку кажется, что жизнь теряет прежний смысл, а те ожидания, притязания, которые были у него в молодости, нередко обнаруживают свою нереалистичность и многие казавшиеся незыблемыми нравственные понятия, сформированные в'молодые годы, приходится пересматривать; кризис «пятидесятилетних», когда человек ощущает суще-
* См.: Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов. — М., 1974.
498
ственное противоречие между внезапно (для него самого) снижающимися физическими возможностями и возрастающими социальными, профессиональными способностями; кризис, связанный с «выходом на пенсию», и др.
В ходе социализации взрослых нередко происходит уточнение, пересмотр и даже отказ от тех установок, представлений, которые были сформированы в предыдущие годы. В этом случае принято говорить о ресоциализации, т.е. изменении ранее социализированного.
Ресоциализация может охватить и целые слои общества — как правило, в тех случаях, когда общество как целостная система социальных связей претерпевает глубокие изменения. Это требует подчас мучительной и трудной внутренней работы, корректировки, а иногда и обновления установок, жизненных ориентиров членов данного общества. Наглядный пример — сложные процессы, происходящие сегодня в духовной жизни наших соотечественников.
Процесс социализации на тех или иных этапах становления и развития личности имеет существенные различия. В современном обществе у взрослого человека моральное развитие, как правило, достигает ступени «автономной морали». Поэтому в духовном развитии людей старшего возраста существенно повышается роль самостоятельного анализа и оценки внешних социальных условий, событий, а также самовоспитания и других форм самодетерминации. Средства массовой информации в этом случае чаще всего не могут оказывать прямого воздействия на сознание индивида, этому чаще всего препятствуют глубокие и довольно устойчивые убеждения, оценки уже сложившейся личности. Что же касается молодежи, то она гораздо более подвержена прямым внешним воздействиям, в том числе сознательным. При внешней критичности молодые люди удивительно доверчивы, впечатлительны. Достаточно преодолеть их демонстративную недоверчивость, как оказывается, что молодые люди — нередко относительно легко управляемая масса.
Наличие автономной морали у взрослого человека обусловливает и другие особенности процесса социализации, например усвоение новых специализированных ролевых предуказаний в связи с достижениями нового статуса. При этом общая система моральных принципов, представлений, как правило, не претерпевает серьезных изменений. Главный же смысл социализации в молодые годы — формирование именно общей системы моральных принципов, мировоззренческих установок.
социализация ^ процессе социализации среда влияет на
как ЕДИНСТВО духовное развитие личности как целенаправ-
преднамеренных ленно, преднамеренно, так и непреднаме-и непреднамеренных ренно. Непреднамеренность проявляется в ФОРМ
499
том, что личность, участвуя в социальных институтах и общностях, регулируя свои отношения в ходе социальных взаимодействий, осуществляя типичные для данного общества модели деятельности (трудовой, семенной, политической и т.д.), получает и осмысливает определенные впечатления, жизненный опыт,Чтобы выполнять те или иные функции, человек проходит через систему социального отбора, предписаний, воспринимает соответствующие ценности, нормы поведения, подвергается контролю, санкциям.
Другими словами, включаясь в систему социальных связей, личность получает жизненный опыт, предметное представление о том, что одобряется и отвергается данным обществом, как следует выполнять свои функции, обязательства, оценивает, принимает решения, делает жизненные выводы.
Естественно, в молодые годы спектр этих социальных ролей крайне узок. Ребенок же вообще во многом познает мир благодаря игре, имитации, подражанию старшим. Во взрослые годы резко расширяется спектр социальных ролей, а вместе с тем, приобретая жизненный опыт, человек вынужден реализовать массу ролевых предписаний, сталкивается с ролевыми конфликтами, что значительно обогащает его жизненный и духовный опыт, развивает в • нем способность самостоятельно анализировать, выбирать, решать. (и При этом ведущую роль в формировании жизненных представлений играют ценности, нормы, требования, с которыми индивид сталкивается в процессе выполнения решающих функций, связанп ных с профессией, имущественным положением личности, определяющих ее статус в обществе. . <;,
Как видим, реальное функционирование системы социальных связей оказывает огромное, по сути решающее социализирующее воздействие на личность. Но это воздействие непреднамеренное — мы имеем дело со скрытой, латентной функцией деятельности социальных институтов и общностей.
Для обеспечения большей надежности, гарантированности процесса социализации личности общество осуществляет целенаправленные формы социализации, прежде всего воспитание, в ходе которого происходит специальный отбор как задач, идей для формирования личности, так и средств, методов, способных обеспечить наибольший эффект этого процесса.
На ранних этапах развития общества процесс социализации был частью производственной деятельности, домашнего труда; специально организованных его фррм не существовало. Выделение, в частности, целенаправленного воспитания происходит лишь на определенных этапах социальной эволюции. Специальная организация усилий по формированию личности, видимо, предполагала (и предполагает) в том или ином виде понимание того, что:
500
а) личностью не рождаются, а ею становятся — это дает шанс для воспитания, уверенность в том, что воспитательные усилия небесполезны; б) духовный мир личности в немалой степени за-виеит от того, кто и как на нее оказывал воздействие, кто и какие идеи, представления сознательно прививает; в) желательно и возможно сформировать1 у личности качества, полезные для общества, социальной группы, семьи; г) личность формируется в результате как целенаправленных, так и непреднамеренных влияний среды, и роль последних решающая (этот вывод, по всей видимости, был сделан гораздо позже, после накопления опыта воспитания); д) формирование личности — это процесс взаимодействия внешних и внутриличностных факторов, т.е. результат воспитания зависит не только от умений, желаний воспитателя, но и от отношения к этим целям, идеалам воспитуемого.
В реальном процессе социализации органически переплетаются
преднамеренные и непреднамеренные формы, причем первые тес
но связаны со вторыми, дополняя и углубляя их воздействие. Ведь
человек (особенно в юношеском возрасте) не всегда способен са
мостоятельно глубоко осмыслить свои жизненные впечатления,
определить в повседневной суете подлинные ценности жизни, ее
перспективы и т.д. Процесс воспитания позволяет личности уве
ренно использовать опыт предков и разум'общества в понимании
смысла бытия, повышает общую эффективность процесса социа
лизации личности, обретения ею социальных свойств и качеств,
реализации ее способностей. ■т^-" -:-1'
ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ |
Социализация — процесс становления личности как целостного субъекта социальной жизни, в котором неразделимо стандартное и уникальное, социально-типичное и индивидуально-неповторимое.
Конечно, особенности социологического подхода так или иначе подразумевают под социализацией преимущественно процесс приобретения личностью социально-типичных, повторяющихся черт, присущих любому человеку, занимающему определенную социальную «ячейку». Но ведь все люди разные, и эти различия уникальность, неповторимость для нас не менее (если не более) важны, чем типичные предсказуемые, повторяющиеся свойства, которыми мы обладаем.
Индивидуальность важна не только для нас самих, но и для общества. Во многом уникальность, своеобразие мышления, восприятия мира «пророками» позволило им предложить новые варианты обустройства социальной жизни, новые ценности, нормы взаимоотношений. Индивидуальность, которая свойственна каждому из нас, — это, возможно, самая высшая ценность для каждого из нас.
501
Чем объясняется индивидуальность личности?
Одна из причин — генетическая неповторимость каждого человека. Генами социальные свойства не передаются, но врожденные качества могут сыграть опосредованную роль в реализации социальных свойств личности. Так, доброта нередко приобретает навязчивый характер, а совестливость у человека, обладающего повышенной тревожностью, может приобрести вид мании преследования.
Некоторые врожденные качества способны оказать немалое влияние: на восприятие индивидом социальной реальности, его поведение в системе социальных взаимодействий, оценку его поведения другими людьми. Прежде всего это темперамент, важнейшая психодинамическая характеристика человека, которая наследуется генетически. Конечно, сам по себе темперамент не дает возможности судить о содержательной стороне личности, определяя лишь динамическую сторону человеческих поступков. Вместе с тем поведение человека в каждый отдельный момент представляет собой единство социального содержания и темперамента, своеобразие которого оказывает влияние на степень проявления эмоций, мышление и т.д. Во многом именно темперамент, этот, в общем-то, биогенный фактор, придает неповторимость конкретной личности и зачастую становится Адной из причин ее успехов или неудач.
Основными показателями темперамента являются:
• сенситивность, т.е. степень возбудимости человека;
• реактивность, т.е. степень эмоциональности, впечатлитель
ности;
• активность, т.е. степень воздействия человека на внешний
мир, его способности преодолевать препятствия при дости
жении целей;
• темп реакций, т.е. скорость движения, темп речи, находчи
вость, быстрота ума;
• пластичность — ригидность, т.е. приспособляемость или, на
оборот, косность, неизменность поведения, упрямство и т.д.
На основе этих и других характеристик определяются основные типы темпераментов. Наиболее простой является классификация, предложенная И.П. Павловым: холерик, сангвиник, флегматик, меланхолик.
Другие врожденные свойства человека — это доминирование корковой или подкорковой умственной деятельности, образного (связанного преимущественно с развитостью правого полушария коры головного мозга) или логического (связанного с левым полушарием) типа мышления и др.
Врожденные свойства могут при прочих равных условиях в немалой степени влиять на социальную судьбу человека: очевидно,
502
что активный и упорный человек не будет обескуражен первой неудачей, а проявит настойчивость в реализации поставленной цели; безвольный, слабохарактерный человек, наоборот, может быть сломлен первой же неудачей и будет стремиться избрать себе иную социальную нишу и судьбу. И в том и в другом случае своеобразие темперамента может иметь, как видим, социальное проявление и социальные последствия.
Наука в ходе постижения проблемы индивидуальности обращает внимание и на другие аспекты. Так, рассматривая социальные роли, мы отмечали, что личность выполняет огромное множество социальных ролей, вместе с тем каждый индивид обладает неповторимым сочетанием этих деиндивидуализированных ролей, а это, в свою очередь, означает, что к уникальности темперамента, интеллекта и т.п. добавляется неповторимость социальных ситуаций, жизненного опыта, конфликтов, социальных переживаний.
Реальная духовная жизнь личности, образы, идеи, которые ее наполняют, представляет собой взаимодействие внешнего социального мира и внутренних свойств личности. Внешний мир не прямо отражается в сознании личности, а взаимодействует с ее уникальным жизненным опытом, порождая единство типичного и неповторимого в личности.
Раздел ЛН.
Глава XXII. Общество: механизмы развития и разрушения
Механизмы функционирования общества
Раздел IX.
СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ
Глава XXIII. Стратификация: общество в разрезе
Глава XXIV. Динамические аспекты стратификации
1,7% 2,3% 6,9% 12,9% 24,3% 17,8% 15,3% 12,4% 3,8% 2,5%
Как видно, россияне резко изменили представления о своем благополучии. Основная масса в декабре 1998 г. стала ощущать более значительное ухудшение своего материального и социального состояния, чем 5 лет назад. Этот вывод подтверждается и оценками респондентов своего уровня потребления:
19,5% — «Мы не можем свести концы с концами, нам не хватает денег даже на питание».
38,7% — «Денег нам хватает только на питание, да и то по минимуму. Для нас покупка одежды — большая проблема». 30,3% — «Денег на питание нам хватает. Одежду покупаем, но самую дешевую. Покупка вещей длительного пользования, таких, как телевизор или холодильник, для нас проблема». 9,9% — «Мы хорошо питаемся. На одежду денег хватает, в том числе и дорогую. Если сэкономим, то можем купить что-то из вещей
Раздел X.
Глава XXVI. Экономическая социология и экономическое поведение
К -
628
Аффективно-иррациональные модели реализуются в случаях, когда субъекты экономического поведения находятся в состоянии аффекта, становятся по тем или иным причинам недееспособными, абсолютизируют объективные функции денег или подвержены влиянию массовых психозов и групповых аффектов.
Существует целая цепочка заменителей, «менее совершенных денег» (различных ценных бумаг и иных инструментов), которые делают возможным существование сложнейшего социального финансово-инвестиционного института (точнее, сети финансово-инвестиционных институтов), оперирующего различного рода обязательствами с целью постоянного перераспределения капиталов от тех, кто ими обладает, к тем, кто в них нуждается. Речь идет о специфической форме экономической активности — инвестиционном поведении. Известно, что в инвестиционный цикл втянуто множество субъектов рынка. Одни из них профессионально заняты в этой области (активные инвесторы), другие реализуют инвестиционные функции на непрофессиональной основе (пассивные инвесторы).
В первом случае инвестиционное поведение можно рассматри
вать как определенный вид трудового поведения различной спе
циализации и квалификации, которым занято множество людей:
менеджеры банков, страховых обществ*инвестиционных компа
ний и фондов, функционеры фондовых рынков (брокеры, макле
ры и дилеры), лица, профессионально занимающиеся консалтин
гом инвестиционных потоков, прогнозом поведения ценных бу
маг, и др. • '^
Многочисленная категория пассивных инвесторов, несмотря на дифференциацию, характеризуется одним общим признаком: они являются фидуциариями (доверителями), т.е. профессионально не осуществляют операции с инвестиционными активами, а передают их на контрактной основе профессиональным инвесторам и пассивно ожидают выполнения обязательств. К ним относятся, например, и мелкие депозитарии банков, и крупные рантье, оперирующие большими свободными капиталами.
Таким образом, функционально инвестиционное поведение массовых сберегателей сводится в основном к выбору места и формы аккумуляции ресурсов под эгидой профессиональных посредников, которые обеспечивают взаимовыгодное их обращение.
Особую роль в актуализации экономической активности играют инновационные модели экономического поведения — предпринимательские. Сущность предпринимательского поведения определяется прежде всего инновационным компонентом, позволяющим тому или иному агенту рыночного процесса реализовать такие решения и действия, которые обеспечивают так называемый пред-
629
принимательский доход. Таким образом, это специфический вид
экономического поведения, ориентированного на определенную ве
роятность достижения предельной нормы прибыли, извлекаемой в
системе рыночной неопределенности. Инновационный эффект пред
принимательского поведения складывается как минимум из трех
составляющих: дйй*
• уникальные личностные качества и способности отдельных
индивидов;
• соответствующая рыночная среда, насыщенная огромным
разнообразием потенциальных и реальных комбинаций, яв
ляющихся многоальтернативным полем предпринимательс
кого выбора;
• предпринимательская культура, включающая в себя опре
деленный набор инструментальных и терминальных ценно
стей, стандартов и образцов поведения, которые иниции
руют венчурный модус социальных действий различных
рыночных агентов. Данный тип культуры воспроизводит мас
совые модели экономического поведения множества субъектов
независимо оттого, какой результат достигается ими в фи-
"-••* нале. Он, в свою очередь, может коррелироваться в своем -гахй положительном значении огромным Числом факторов — от 7 наличия уникальных способностей дсйнепредсказуемого случайного везения.
Наличие этих трех составляющих создает необходимые предпо
сылки для постоянного возобновления в различных комбинациях и
сочетаниях социально-экономической матрицы массовых челове
ческих действий, ориентированных на предпринимательский успех.
Причем постоянный риск неудачи, которая является уделом зна
чительного большинства, компенсируется перманентно появляю
щимися примерами уникальнГых результатов и достижений. После
дние, в свою очередь, стимулируют экономическую активность
новых поколений, а также инициативу многих не потерявших на
дежду неудачников и банкротов (Й. Шумпетер). Очевидно, что так
называемая предпринимательская функция объективируется толь
ко в случае соединения конкретных субъектов с теми возможнос
тями и ресурсами, которые они находят, интегрируют и запускают
в оборот в определенной, ограниченной рамками конкретного вре
мени и пространства конъюнктурной ситуации. Причем неважно,
что способствует интеграции редких ресурсов — личные качества
индивида, ориентированного на экономический успех, или раз
личные, в том числе случайные, обстоятельства, способствующие
объединению редких ресурсов, находящихся под контролем мно
гих пользователей. ''Э~ ..fffb
630
Глава XXVII. Социология политики
Наши оценки современной политической жизни крайне противоречивы: то нам кажется, что в политике царит хаос, то начинают терзать сомнения, не разыгрывается ли перед нами очередной политический фарс. В условиях нестабильности, экономических трудностей мы надеемся, что политики смогут решить возникшие проблемы, и быстро разочаровываемся в них, когда понимаем, что их действия не приносят желаемого результата.
За этими противоречивыми субъективными оценками скрываются серьезные научные проблемы соотношения рационального и иррационального, случайного и определенного, изменчивого и устойчивого в политике, решение которых может дать ответ на волнующие нас вопросы о стабильности политических режимов, успехе демократических преобразований, повышении благосостояния населения и др.
Рассмотрим эти проблемы с точки зрения социолога. Прежде всего рассмотрим процессы институализации политических отношений, так как именно социальные институты придают социальным взаимодействиям устойчивость, вносят элементы предсказуемости в поведение людей, и именно их разрушение провоцирует нарастание в стране хаоса и беспорядка.
ЗУ"'.
– Конец работы –
Используемые теги: главы, написанные, данными, авторами, готовлены, нри, держке, Российского, фонда, фундаментальных, исследований, Грант, РФФИ, 99-06-805130.112
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Главы, написанные данными авторами, подготовлены нри поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Грант РФФИ №99-06-80513
Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов