Проблема родового понятия в социологии

Приступая к научному описанию социальной жизни, необходи­мо прежде всего выделить ее своеобразные «первокирпичики», «скла­дывая» которые, можно «выстроить» такие сложные социальные зда­ния, как группа, организация, нация, государство и т.д. Любая на­ука, пытаясь развить свои идеи, теории, стремится предварительно выделить такой элемент, кристаллизация, агрегация которого пред-ставляюет возможность описать более сложные образования.

Эти «первокирпичики» принято называть родовым понятием той или иной науки. Но важно учесть: выбор родового понятия, как в зародыше (эмбрионе), в решающей степени определяет общую тен­денцию дальнейшего научного анализа. Ведь в родовом понятии содержатся все основные черты, противоречия, движущие силы, факторы изучаемых процессов. Выбор определенного родового по­нятия позволяет увидеть мир в тех параметрах, которые заложены в этом понятии. Выбрав другое родовое понятие, можно увидеть мир иначе, обратить внимание на иное.

При этом определение родового понятия должно отвечать не­скольким общим требованиям. Назовем главное из них: родовое понятие не должно быть самым элементарным, простейшим и да­лее неразложимым. Оно должно фиксировать простейшее, элемен­тарное, но сохраняющее жизнеспособность, чтобы выразить ос­новные коллизии, проблемы данной науки.

Известно, например, что элементарные частицы в физике явля­ются более простейшими, чем атом, но понять их значение, место и роль можно только в рамках'атома.

Иначе говоря, родовое понятие — это, скорее всего, элементар­ная, но жизнеспособная, саморазвивающаяся микросистема. На это спра­ведливо указывал П. Сорокин*, отвергая попытки определить в ка-

* Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество, с. 190—191.

честве родового понятия социологии, с одной стороны, самые эле­ментарные явления (индивид и т.д.), которые еще не несут соци­альности, а с другой стороны, достаточно сложные социальные явления (коллективные формы, примитивное общество, семья и т.д.).

Итак, родовое понятие должно сочетать в себе элементарность и жизнеспособность.

По поводу определения родового понятия, а значит, и путей построения научной картины и понимания логики социальной жизни в социологии имеются две основные точки зрения — сто­ронников социологического номинализма и сторонников социоло­гического реализма*.

Социологический реализм. Сторонники данной ориентации ут­верждают, что общество, социальные группы, социальные ин­ституты — это самостоятельные сущности, социальная первома-терия, несводимая к взаимодействию отдельных индивидов/ Ис­тинными носителями социальности являются над- и сверхинди­видуальные целостности, а не конкретные индивиды.

Ведь не общество, не государство, не нация (как надиндивиду-альные целостности) получают свои качества от единичных лю­дей, а наоборот, единичные люди получают социальные ценнос­ти, нормы поведения, статусы, приобщаясь к над- и сверхиндиви­дуальным образованиям. Классическим выразителем подобной по­зиции был Э. Дюркгейм, который общество называл «высшим су­ществом» и фактически обожествлял его.

...Поскольку общество состоит только из индивидов, то с позиции здравого смысла, — пишет Э. Дюркгейм, — кажется, что социальная жизнь не может иметь иного субстрата, кроме индивидуального сознания; она кажется висящей в воздухе и плывущей в пустоте. Однако, когда какие-либо элементы, комбинируясь, образуют фак­том своей комбинации новые явления, нужно представлять себе, что эти явления располагаются уже не в элементах, а в целом, об­разованном их соединением... Твердость бронзы не заключена ни в меди, ни в олове, ни в свинце, послуживших ее образованию и являющихся мягкими и гибкими веществами; она в их смешений. Текучесть воды, ее пищевые и прочие свойства сосредоточены не в двух газах, из которых она состоит, но в сложной субстанции, обра­зуемой их соединением.

* Понятие «социологический реализм» и «социологический номинализм» об­разованы по аналогии с понятиями и дискуссиями средневековой филосо­фии, где для одних философов реализм был связан с представлениями о не­зависимости реального существования абстрактно-всеобщих понятий (универ­салий) от номиналий — единичных вещей. И наоборот, другими философами номиналии признавались исходными по отношению к универсалиям. — Прим. авт.

Применим этот принцип к социологии. Если указанный синтез осо­бой реальности, образующей всякое общество, порождает новые явления, отличные от тех, что имеют место в отдельных сознаниях... то нужно также допустить, что эти специфические факты заключа­ются в том самом обществе, которое их создает, а не в его частях, т.е. в его членах. В этом смысле, следовательно, они являются вне­шними по отношению к индивидуальным сознаниям... Состояния коллективного сознания по сути своей отличаются от состояний сознания индивидуального... Мышление группы иное, нежели от--> дельных людей, у него свои собственные законы*.

^гаЬ:. Социологический номинализм. Сторонники данной ориентации убеждены, что единственным реальным социальным субъектом является единичный индивид и, соответственно, источником со­циальных явлений — единичное социальное действие. Именно на основе единичных субъектов и их действий должны формулиро­ваться основные характеристики социальных явлений, общностей, процессов.

Впервые наиболее последовательное обоснование социологичес­кий номинализм получил в трудах М. Вебера, который подчерки­вал: «Социология рассматривает отдельного индивида и его дей­ствие как первичную единицу, как «атом» (если считать допусти­мым это само по себе сомнительное сравнение).., Такие понятия, как «государство», «сообщество», «феодализм» и т.п., в социоло­гическом понимании означают — если выразить это в общей фор­ме — категории определенных видов совместной деятельности лю­дей, и задача социологии заключается в том, чтобы свести их к «понятному» поведению, а такое сведение всегда означает только одно — сведение к поведению участвующих в этой деятельности отдельных людей»**.

Э. Дюркгейм делает акцент на «обществе», М. Вебер — на «лич­ности». Их подходы не являются диаметрально противоположны­ми, поскольку они дополняют, уточняют друг друга. Разве обще­ство не принуждает нас к определенным действиям, не оказывает на нас влияние, существуя независимо от наших желаний? И на­оборот, разве общество может существовать без постоянной актив­ности личности, чьи каждодневные действия и придают энергию обществу? Что такое общество без личности, ее жизненной актив­ности?

Как видим, именно парадоксы реальной жизни людей породи­
ли различные методы анализа социальной жизни, которые взаимо­
дополняют друг друга. _ь

* Дюркгейм Э. О социальном разделении труда. Метод социологии, с. 398—

399.

** Вебер М. Избранные произведения, с. 507.

111

Впрочем, социологии известны и другие попытки выделить исход­ное понятие. Так, П. Штомпка, стремясь создать процессуальный образ общественной жизни, чтобы общество рассматривалось «не как статичное, стабильное состояние, а как процесс, не как жесткий квазиобъект, а как постоянно длящийся, бесконечный поток собы­тий», утверждает, что «общество (группа, общность, организация, на­циональное государство) может быть определено как существую­щее лишь постольку и до тех пор, пока внутри него что-то происхо­дит (случается), предпринимаются какие-то действия, протекают какие-то процессы... При таком подходе «событие» становится мельчайшей фундаментальной единицей социологического анали­за,, причем под событием имеется в виду любое моментальное со­стояние социального поля»*. Признавая вполне обоснованным та­кой (процессуальный) анализ социальных явлений, мы не можем не признать, что само событие по существу есть комплекс различных социальных действий...

Социологический номинализм и социологический реализм не существуют в виде каких-то жестких «непробиваемых» схем. Но в виде общенаучных ориентации (ученые сказали бы: «методологии социологического теоретизирования»), которые влияют на выбор логики исследования (и, кстати, построения учебника), интерпре­тацию полученных данных, те или иные акценты в их анализе бе­зусловно проявляются. Это различие общенаучных подходов (вклю­чающих множество отдельных теорий) представляет собой одну из драм и вместе с тем сокровищниц социологической мысли.

Для представителей номинализма приоритетом является анализ действий отдельных людей. Общество, наука, государство — это не что иное, как «окаменевшие» комплексы, процедуры действий от­дельных людей, обретшие качество образцов, стандартов поведе­ния. Возникшие как результат упорядочивания и согласования дей­ствий отдельных индивидов, эти образцы затем закрепляются как некие обязательные формы, приобретают устойчивость, способ­ность принуждать отдельных индивидов к выполнению стандартов поведения, выработанных и принятыми другими.

Практический аспект номиналистского подхода к социальной жизни заключается в том, что в центре его внимания — личность, ее активность, изобретательность, предприимчивость. Общество — лишь изобретение самих людей, которое в конечном счете подвла­стно людям.

Для социологов, разделяющих позицию реализма, приоритетом является анализ тенденций, законов развития социальных систем, со­циальных над- и сверхиндивидуальных образований. Эти системы дик­туют определенные правила,'нормы поведения любому индивиду, включенному в эту систему. Индивид, становясь социальным субъек-

* Штомпка П. Социология социальных изменений. — М., 1996, с. 27—28. И 2

том (т.е. элементом социальной системы), в ощутимой степени ут­рачивает свободу выбора, вынужденно становится неким безро­потным социальным роботом, автоматом. И эта «вынужденная без­ропотность» не просто произвол системы, ее каприз, а необходи­мое условие существования социальной системы. Причем свойства последней невыводимы и несводимы к свойствам единичных ин­дивидов, характеристикам их единичных действий. Внезапно (эмер-джентно) возникает системный эффект, прирост (новообразова­ние), который и требует своего «безропотного» обслуживания, так как он необъясним в рамках личных целей и намерений.

Номинализм, успешно решая проблему человеческого контек­
ста социальной жизни, показывая механизмы изменения общества
посредством изменения мотивов людей, их действий, вместе с тем
имеет тенденцию к недооценке системных эффектов, затрудняется
объяснить, почему и как люди подчиняются нормам, законам,
которые существуют вне конкретного человека, независимо от его
личных интересов. Кроме того, общественная жизнь, если следо­
вать представлениям некоторых течений номинализма, приобрета­
ет сугубо волюнтаристский характер (как люди думают, желают —
такой социальная жизнь и состоится). '

Социологический реализм, имея теоретические возможности для объяснения функционирования общественных систем, самовозоб­новления'норм, правил, образцов поведения, встречается с непре­одолимыми трудностями при ответе на вопрос, как и почему изме­няются общественные системы, нормы, правила игры и т.д., ка­ким образом это возможно без активности отдельных индивидов, принятия ими новых образцов.

С тех пор как в социологии явственно стали проступать эти две тенденции в понимании родового понятиями соответственно, ис­ходных тенденций анализа социальной жизни), возникают попыт­ки преодолеть эти противоположности, объединив достоинства каж­дой из них.

Подобный синтез одним из первых предпринял Т. Парсонс в своей работе «Структура социального действия». Что особенно лю­бопытно, начиная исследования скорее как номиналист, в процес­се создания своей книги он изменил свои взгляды и стал привер­женцем реализма. Причина этой эволюции в том, что, детализируя процесс выбора личностью того или иного плана действия, Т. Пар­сонс увидел, что индивид осуществляет свой выбор, руководству­ясь нормами, которые утвердились в обществе. Более того, он об­наружил, что любая система социальных действий (т.е. социальная система) несводима к сумме личных действий, а обладает незави­симостью, здесь возникают эффекты, невыводимые из личных це­лей и мотивов.

113

Сущность теоретического поиска в социологии конца XX в. — прежде всего попытка синтеза двух рассмотренных тенденций; ее предпринимали, в частности, Ю. Хабермас, П. Бурдье, Э. Гидденс, Н. Луман и др.

Перейдем к анализу родового понятия социологии — социаль­ному действию.

§ 2. Единичное действие '."*,

Действие в социологии — это конкретные, отграниченные во времени и пространстве целенаправленные акт, усилие. Необходи­мо отличать поведение человека от его действий. Поведение — это реакция на внутренние или внешние раздражители. Поведение мо­жет быть инстинктивным, неосознанным или разумным, осмыс­ленным, преднамеренным.

Действиями в социологии (такую трактовку действия предло­жил М. Вебер) называют только те поведенческие акты, которые носят в той или иной мере преднамеренный характер, являются мо­тивированными, т.е. осуществляются во имя определенной цели, связаны с-анализом, выбором определенных средств, способству­ющих достижению цели в данной ситуации, в данных условиях.

Т. Парсонс на основе этих общих представлений предложил до­статочно тщательно разработанную, детализированную схему «еди­ничного действия». Дж. Тернер, резюмируя парсоновскую модель единичного действия, отмечает, что Актор (русский аналог — «Де­ятель») преследует некую цель, действие же включает принятие Актором субъективных решений относительно средств достижения целей, причем все решения (относительно определения цели, вы­бора средств ее достижения) принимаются под давлением идей и условий ситуации*.

Модель единичного действия Т. Парсонса можно представить в виде схемы (рис. 1), основные контуры которой предложены Дж. Тернером.

Данная модель представляет «идеальный тип» действия, проце­дура мотивирования Актором своего действия в ней выглядит уп­рощенно, огрубление), статично. Это неизбежно,в ходе научного анализа. Важно учесть главное: центром данной модели является соотношение того, что необходимо Актору и с чем он вынужден считаться и реально руководствоваться в своем действии.

Социологов интересует действие как тип, без конкретизации психических механизмов побуждения, актуализации. К сожалению, иногда психологизаторские описания социального действия трак-

туют мотивацию преимущественно как установку. Такая, казалось
бы, «невинная шалость» затем приводит этих авторов к существен­
ной психологизации анализа более сложных социальных явлений
(формы социальных взаимодействий, социальные группы, органи­
зации). '-■'

Первый элемент действия — Актор (Деятель) с присущими ему потребностями, а также способностями целеполагания, прогнози­рования последствий, анализа альтернатив и т.п. Действие побуж­дается, определяется потребностью Актора — это внутренний им­пульс действия, его энергетический источник.

Второй элемент действия — цель, которая представляет собой ожидаемый Актором результат действия, в котором потребность должна найти свое разрешение, а неудовлетворенность снята. При этом цель не есть прямое воплощение потребности. Потребность в знаниях порождает цель деятельности: приобрести книгу, сходить в библиотеку и т.д.

Третий и четвертый элементы действия — это элементы ситуа­ции, в которой Деятель стремится к достижению своей цели: некон­тролируемые (неподвластные Деятелю) и контролируемые.

Неконтролируемые элементы ситуации — это внешние, не зави­симые от Деятеля (по крайней мере в данный момент):

• природные, материально-технические, вещественные и другие условия (в том числе генетические особенности, интеллек­туальные способности самого Актора, финансово-матери-

JJ

Нормы, ценности и другие «идеи»

Средство 1

Средство 2

«Я» (духовный мир Актора)

Средство 3

Актор (Деятель)

Средство п

III

Условия ситуации

с его потребностями

 

* См.: Тернер Дж. Структура социологической теории. — М., 1985, с. 61—62. 114

Рис. 1. Модель единичного действия Т. Парсонса

115

~^l -' альные возможности, природно-климатические условия). Эти условия предлагают, а точнее, имманентно содержат в себе '^с'^: определенный более или менее ограниченный набор раз-^!| личных вариантов, средств, способов достижения цели;¹'•■•№■

• принятые в данном обществе правила, нормы и другие куль-

''-'- турные традиции, диктующие,' как, каким образом следует

удовлетворять эту потребность в данных условиях, т.е. что

следует считать целью и какие средства следует выбрать для

ее достижения. 'к'- ' ^Ч'-'

Контролируемые элементы ситуации — это отобранные самим Деятелем средства, методы, тактика действия для достижения цели. Иначе говоря, именно этот элемент ситуации непосредственно обусловлен активностью Деятеля, его желаниями, пристрастиями, жизненными притязаниями, его «Я».

Итак, в начале действия, с одной стороны, имеется Актор со своими потребностями, конкретными способностями прогнозиро­вать, анализировать, а с другой стороны — ситуация.

Начинается ориентация на ситуацию, мотивировка, т.е. осмыс­ление Актором ситуации и выработка цели, плана своих действий по удовлетворению своих потребностей.

Сделаем небольшое отступление и остановимся на мотивации.

Именно этот элемент определяет направленность усилий, энер­гию, которую намеревается применить (и применяет) индивид ради достижения цели. Энергетическое усилие, не имеющее смысла, который определяет его целенаправленность, — не более чем скор­лупа, оболочка. Даже рукопожатие становится лишь простым со­прикосновением рук, если не призвано выразить (посредством про­должительности, интенсивности) симпатию или, наоборот, непри­язнь. Именно это имеется в виду, когда утверждается, что «дей­ствие — это некоторый процесс в системе «субъект действия — ситуация», имеющий мотивационное значение для действующего индивида»*. Мотивация как сложное духовное явление, определяе­мое и самой личностью, ее потребностями, и географическими, физическими, материальными, технологическими обстоятельства­ми действия, и принятыми в данном обществе нормами, идеями, образцами подобных действий, становится «демиургом», творцом действий человека. Именно поэтому, говоря о действии, социолог как бы отвлекается от энергетики и концентрирует внимание на мотивации, ее изменчивости, внутренних противоречиях.

Мотивация в социологии понимается довольно широко и емко. «Мотивом, — писал М. Вебер, -^называется некое смысловое един-

ство (курсив наш. — А.Э.), представляющееся действующему лицу или наблюдателю достаточной причиной для определенного дей­ствия»*. Реальная мотивация как смысловое единство, которое мы придаем своим действиям, формируется как осознание и цели, и средств, и тактики ее достижения в конкретных условиях.

Причем, мотивация — это не только и не столько непосред­ственные побуждения, сколько пространный и подвижный сцена­рий, выражающий репертуар идей, предпочтений, ориентации на ценности, нормы, варианты прогноза последствий и разумные пла­ны действий. Мотивация — это процесс постоянной оценки шан­сов, отслеживание и реагирование на вновь возникающие, ранее непредвиденные обстоятельства. Иначе говоря, мотивация как смыс­ловое единство — это самовозобновляющийся процесс смыслооб-разования, смыслонаполнения и смыслоподчинения действия.

Однако вернемся к Деятелю. .- _У)Г,

Итак, в начале действия, с одной стороны, имеется Актор, а с другой стороны — ситуация.

Начинается ориентация на ситуацию, мотивировка.

Предположим, кто-то намеревается занять более высокое служеб­ное положение — к этому его могли подвигнуть материальные по­требности, потребности в реализации своих способностей, потреб­ность во власти и т.д.

Неконтролируемые условия — в данном случае уровень подготовки, интеллектуальное развитие, возраст, пол, профессиональная компе­тентность, наличие свободных должностей — создают определен­ные ограничения по поводу того, на какую должность он может пре­тендовать. Происходит первая корректировка, конкретизация цели. Каким образом достичь этой цели? Принятые в обществе, в данной коллективе культурные нормы и традиции предлагают определенный набор вариантов поведения: использование нужных деловых связей, завязывание новых знакомств с «власть предержащими», активиза­ция своей профессиональной деятельности, проявление инициативы, демонстрация своей «незаменимости», наконец, взятка вышестояще­му лицу, от которого зависит назначение на должность, и т.д. Принятые в данной среде образцы карьерного продвижения как бы содержат различные сценарии действия. Причем в той или иной среде вероятная результативность этих сценариев, как правило, раз­лична. Поэтому происходит еще одна конкретизация цели и средств ее достижения.

И уже в зависимости от того, что считает для себя приемлемым сам Деятель как личность, он выбирает наиболее желательный из предлагаемых сценариев — наиболее эффективный или менее ре­зультативный в данной среде, но более нравственно ценный для него лично. Но во всех случаях выбирается один из предложенных культурой вариантов. Произошла еще одна корректировка цели и средств ее достижения.

 

* Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем действия... В кн.: Американская социологическая мысль. — М., 1994, с. 449.

116

Вебер М. Избранные произведения, с. 611.

117

Из приведенного примера можно сделать несколько выводов.

Первый. В любом действии существует оппозиция Деятеля к си­туации. В отличие от романтично-наивных «либеральных» представ­лений, которые абсолютизировали роль индивидуальной активно­сти, сводили вопрос о мотивации к анализу внутренних желаний, намерений Деятеля, проанализированная модель целенаправлен­ного разумного действия вводит серьезное уточнение: выбор цели и средств действий в значительной мере обусловлены внешними об­стоятельствами. Внутренняя интенция Актора корректируется вне­шними условиями и культурными традициями, нормами, и лишь после этого действие становится не только целенаправленным и преднамеренным, но и адекватным внешним обстоятельствам, а также приемлемым для данной культуры.

В каждом действии «мотивация — это ориентация относительно улучшения баланса удовлетворения — неудовлетворения действую-г щего лица»*. То обстоятельство, что Актор действует в ситуации, налагающей ограничения на действие, вызывает необходимость, как упоминалось, многократной корректировки цели, которая как бы заземляется: романтически возвышенные «мечтания» трансфор­мируются в реально возможную в этих условиях и приемлемую в данной культуре цель.

В результате конкретная потребность удовлетворяется не в мак­симальной (желаемой для Актора), степени, а в приемлемых, «до­зволенных» для данной ситуации степени и форме.

Второй. В действии необходимо различать его замысел, ход и результат. В замысле, сколь реалистичным бы он ни был, ситуация отображается всегда беднее, схематичнее реальности, в которой осуществляется действие. Соответственно, реакция окружающих условий среды, других людей (поддержка или противоборство, без­различие или апатия) да и собственная воля, последовательность Актора никогда не могут быть им самим просчитаны до конца. Дей­ствие, даже «рутинное», многократно повторяющееся, всегда не­сет риск столкновения с непредвиденным, непросчитанным. По­этому результат всегда отличается от замысла.

В этой связи мы хотели бы обратить внимание еще на одно обстоятельство. Деятель, так же как и его оппоненты, не может просчитать все до конца. Соответственно, результат их взаимодей­ствия, конфликта или сотрудничества всегда несет в себе элемен­ты непредвиденного, непросчитанного. Как же складывается тог­да история? Неужели результаты действий людей предопределены судьбой, «роком», «провидением», «объективной необходимое-

* Парсонс Т. Система координат действия... с. 455. 118

тью», которые действуют как бы за спиной самих деятелей, неза­висимо от них?

Нет, совокупный результат, итог действия, несмотря на нали­чие непредвиденного^* непросчитанного, прежде всего воплощает в себе баланс силы, воли, настойчивости самого Деятеля и его оппонентов, сумевших объединить вокруг себя своих сторонников. Итог рождается из суммарных усилий людей, ничто не «предопре­делено свыше» — итог предопределен самими людьми, их активно­стью, умением разрабатывать наиболее эффективный для данных условий план действий, организованностью и т.д.

Итак, человеческая жизнедеятельность всегда глубже, чем сами мотивации действия. При этом Деятель в своей мотивации если и не .всесилен, то достаточно мудр, изворотлив, поскольку в соответствии с вновь открывающимися обстоятельствами, непредвиденными послед­ствиями он корректирует свои цели и планы. '

Третий. Акцент на ситуации требует осмысления взаимоотноше­ний двух неконтролируемых Деятелем элементов: внешних условий и культурных норм (идей, образцов действий) — в этом одна из главных интриг социологического понимания социальной жизни, конкретные сюжеты которой будут рассмотрены нами в ходе даль­нейшего анализа проблем социологии.

Внешние условия (природно-климатические, генетические, ма­териально-технические, вещественно-предметные, энергетические и т.д.), выступая в виде обстоятельств осуществления действия, таят (т.е. в открытую не содержат) в себе различные возможности, тактики, варианты, средства достижения цели.

При этом следует учесть, что, во-первых, весьма редко вне­шние условия определяют единственный вариант достижения цели. Во-вторых (и это очень важно), внешние условия никогда не со­держат ни целей человеческих действий, ни приемов, ни средств их осуществления, ни сценария (плана) действия.

Цели, средства, технологии и планы определяются («изобрета­ются», «высматриваются») людьми в виде идей, символов, кото­рые аккумулируются в виде культурных традиций, норм. Разные культуры в сходных обстоятельствах могут выработать, изобрести разные средства достижений потребностей людей, разные системы символической адаптации.

Оба неконтролируемых элемента воздействуют на Актора в мо­мент его ориентации на ситуацию, в момент мотивировки. Но вне­шние условия можно образно представить как некую глину, а куль­тура повелевает, что из этой глины вылепить — детскую игрушку или прекрасную статую или посуду (а другие будут долго вертеть глину в руках, так и не «высмотрев», что же из нее можно сделать полезного).

119

Итак, внешние природно-вещественные условия представляют со­бой предпосылку к действиям человека, а культурные идеи, образцы, символы — некий «банк идей» о целях и способах действия в этих условиях. Внешние условия предлагают действия, создают для них воз­можность, а культурные традиции и нормы повелевают, как вести себя в этих условиях, как этими возможностями распорядиться.