О значении различий в скорости технологического времени

О значении различий в скорости технологического времени. Значение фактора времени в новых условиях достаточно наглядно иллюстрируется массовыми банкротствами компьютерных фирм в США. Они вызваны тем, что внедрение новых технологических принципов требует времени, за которое они успевают морально устареть.

Таким образом, компания, направившая часть ресурсов из сферы технологической гонки на практическую реализацию новых решений, выходит этим, медленный масштаб технологического времени и проигрывает своим конкурентам, остающимся в зоне чистой сфере разработки новых идей, в которой технологическое время течет более быстро.

Однако применение технологий high-hume связано и с опасностями. Так, кажущаяся легкость и безнаказанность воздействия на сознание порождает и наиболее опасную профессиональную болезнь работников сферы public relations - соблазн решать проблемы не реально, а промывкой мозгов или, если пользоваться более корректным немецким аналогом этого американского термина, массажем душ. С этим связана первая проблема high-hume увлекшись ими, система управления государства или корпорации начинает заниматься самогипнозом, что делает ее неадекватной. Это принципиально технологии high-hume опасны не только для объекта воздействия, но и для применяющего их, так как перестраивают и его сознание тоже. Вторая проблема для достижения политического результата пользователю high-hume a достаточно формировать нужный тип сознания у не более чем 20 населения, составляющих элиту общества, влияющую на принятие решений и служащей примером для подражания.

Усилия в этом направлении достаточно прочно отделяют элиту от основной массы населения и создают в обществе внутреннее противоречие между самозагипнотизированной элитой и народом.

Более того элита, отделившись от народа, начинает воспринимать только идеи, соответствующие ее установкам.

В результате 80 интеллектуального потенциала общества растрачивается - в то время как при обычной демократии и даже во многих видах относительно авторитарных режимов не существует двух обособленных типов сознания, и рожденные в низах идеи по различным капиллярным системам все-таки диффундируют на самый верх. Таким образом, последовательное применение информационных технологий к элите общества ограничивает пространство демократических механизмов самой элитой и тем самым сокращает потенциал общества.

Мы видели это на примере российских реформаторов 1992-98 годов, за счет применения к себе самим передовых информационных технологий сумевших за семь лет своего господства оторваться от населения едва ли не сильнее, чем коммунисты - за семьдесят лет своего. В результате возникает парадокс при противоборстве с неинформационным обществом более передовое информационное должно оказываться менее гибким и адаптивным и, следовательно, менее жизнеспособным, хотя и более сильным.

Не в этом ли состоит одна из причин парадоксальной жизнеспособности авторитарных режимов в конце ХХ века Возможно, данный феномен является встроенной гарантией от информационного империализма, от подчинения мира одной, наиболее информатизированной стране. А полное подавление сознаний других стран информационными технологиями невозможно из-за различий в культуре, которая автоматически отстаивает минимальный интеллектуальный и информационный суверенитет каждой нации.

Но уповать на это как на основное решение грядущих проблем в условиях постепенной интеграции культур в одну общемировую на первом этапе в три основных - христианскую, исламскую и буддийскую слишком наивно. Рассматривая частный случай информационной войны - культурную агрессию то есть навязывание своей культуры обществу, потенциалу которого она не соответствует как инструмент международной конкуренции применяемый пока в основном неосознанно, в порядке завоевания рынков сбыта для товаров - носителей данной культуры, следует решительно переоценить роль традиций.

Традиции - психологическая защита от нового попытка жить, как будто ничего не случилось. В условиях попыток перестройки массового сознания явных и потенциальных конкурентов традиции становятся не страусиным прятанием головы в песок, но минимизацией негативных последствий перемен явочным порядком попыткой отмены игнорированием этих перемен или отмены максимальной их части. То есть это стихийное отражение информационной атаки информационным же методом.

Описанное свидетельствует, что появление и распространение метатехнологий снижает значение финансовых ресурсов с точки зрения конкурентоспособности обществ и корпораций если раньше они были главным источником могущества, то теперь становятся лишь его следствием. Главным источником рыночной силы становится интеллект, воплощенный в организационных структурах исследовательских и рыночных корпораций, создающих метатехнологии и удерживающие контроль за ними. Перефразируя М.Фридмана, можно сказать, что с возникновением информационного общества деньги начинают терять свое значение.

Причина в том, что собственность на метатехнологии в принципе, по чисто технологическим причинам органически неотчуждаема от их владельца - создавшего и поддерживающего их интеллекта. Метатехнологии все в большей степени будут превращаться во вторую природу, образуя рамки и задавая условия развития личности и человечества в целом. В этом качестве они постепенно будут заменять рыночные отношения и права собственности, выполняющие эти функции с момента появления денег.

В определенном смысле слова вторая природа, образованная метатехнологиями, станет для информационного общества таким же внешним ограничением и стимулом развития, каким для первобытнообщинного общества была первая природа. 1. 2.