Спальня Виктории. Большая кровать с красивым покрывалом. Рядом туалетный столик, уставленный косметикой. Кресла, пуфики, диван. При необходимости спальня может стать и гостиной. Вазы с цветами, на стенах картины. В камине ярко горит огонь.
Виктория, очаровательная женщина, полулежит на диване. Мисс Деннис, маникюрша, ей лет двадцать пять, занимается ее ногтями.
МИСС ДЕННИС (очевидно, заканчивая длинную историю). И тогда я сказала: “Хорошо, я согласна”.
ВИКТОРИЯ. Да, рано или поздно приходится ставить точку.
МИСС ДЕННИС. Он делал мне предложение раз пять, и я устала отвечать: “Нет”. И потом, в моей работе поневоле узнаешь все плюсы и минусы семейной жизни и понимаешь, что в конечном итоге не так уж и важно, за кого выходишь замуж.
ВИКТОРИЯ. О, тут я с вами полностью согласна. Все зависит только от женщины. Я так горевала, когда убили моего первого мужа. У меня совсем пропал бюст. Я несколько месяцев не могла надеть платье с глубоким вырезом.
МИСС ДЕННИС. Это ужасно.
ВИКТОРИЯ. Я обожала его. Но, знаете ли, второго моего мужа я люблю ничуть не меньше.
МИСС ДЕННИС. Вы, должно быть, очень привязчивы.
ВИКТОРИЯ. Конечно, я бы не хотела, чтобы с моим вторым мужем что-нибудь случилось, но, если это произойдет, мы живем в жестоком мире, мне придется снова выйти замуж, и третьего мужа я буду любить так же, как и двух первых.
МИСС ДЕННИС (вздыхает). Любовь – самое прекрасное, что есть на свете.
ВИКТОРИЯ. Разумеется, я бы подождала год. Я ждала год после смерти первого мужа.
МИСС ДЕННИС. Да, полагаю, надо соблюдать приличия.
ВИКТОРИЯ. Я заметила обручальное кольцо, как только вы вошли.
МИСС ДЕННИС. В общем-то, совсем не обязательно носить кольцо во время работы, но приятно ощущать его на пальце.
ВИКТОРИЯ. Да, мне это знакомо. Бывало, повернешь его под перчаткой и подумаешь: “Ну, все решено”. Он красив?
МИСС ДЕННИС. Пожалуй, красивым его не назовешь, но у него очень приятное лицо.
ВИКТОРИЯ. Оба моих мужа не могли пожаловаться на внешность. Я считаю, ничто так ни красит женщину, как интересный мужчина.
МИСС ДЕННИС. Он – блондин.
ВИКТОРИЯ. Разумеется, это вопрос вкуса, но я не доверяю блондинам. Говорят, они непостоянны. Мои мужья – брюнеты.
МИСС ДЕННИС. Вы не сочтете меня чрезмерно любопытной, если я спрошу, кого из них вы любили больше?
ВИКТОРИЯ. Даже не знаю, что вам и ответить.
МИСС ДЕННИС. Понятное дело, я рассуждаю лишь теоретически, но мне кажется, что вы отдали бы предпочтение тому, кого сейчас нет с вами. Такова человеческая природа, не так ли?
ВИКТОРИЯ. Дело в том, что идеальных мужчин нет. Все они эгоистичны, жестоки, легкомысленны. Они не понимают, что все ужасно дорого. Бедняжки, они живут в каком-то нереальном мире. Конечно, бывает, что Фредди ведет себя неразумно, но и Билл был точно таким же. И он обожает меня. Хочет все время быть со мной. Они оба от меня без ума.
МИСС ДЕННИС. Должна отметить, за это можно простить многое.
ВИКТОРИЯ. Я не признаю женщин, которые жалуются, что их не понимают. Я не хочу, чтобы меня понимали. Я хочу, чтобы меня любили.
Тейлор открывает дверь и входит в спальню. За ней появляется миссис Шаттлуорт, мать Виктории, пожилая седовласая женщина в черном платье.
ТЕЙЛОР. Миссис Шаттлуорт.
ВИКТОРИЯ (приподнимаясь). Дорогая мама.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Мое милое дитя.
ВИКТОРИЯ. Это мисс Деннис. Она смогла приехать ко мне только утром.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Доброе утро.
ВИКТОРИЯ. Я очень сожалею, мама, что вам пришлось подниматься по ступенькам. Нас заставляют экономить уголь. Поэтому нижний этаж не отапливается. Мы пытались пополнить наши запасы, но ничего не вышло.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. А как поживают наши крошки?
ВИКТОРИЯ. У Фредди легкая простуда, и няня оставила его в постели. Малыш чувствует себя превосходно. Няня скоро принесет его сюда.
МИСС ДЕННИС. Оба мальчика, миссис Лаундес?
ВИКТОРИЯ. Да. Но в следующий раз у меня будет девочка.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Виктория, через месяц Фреду исполнится два года.
ВИКТОРИЯ. Я знаю. И начинаю чувствовать себя старухой. Бедняжка родился через три месяца после смерти отца.
МИСС ДЕННИС. Как печально. Ногти красить не слишком ярко?
ВИКТОРИЯ. Да, пожалуй, не слишком.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ей так шел траур. Жаль, что вы не видели ее тогда, мисс Денис.
ВИКТОРИЯ. Мама, как вы можете говорить так бессердечно. Впрочем, черное мне к лицу. Тут уж ничего не попишешь.
МИССИС ШАТТЛУРТ. Я настояла, чтобы она заказала платье у Матильды. Траурные наряды должны быть хорошо сшиты.
МИСС ДЕННИС. Как я поняла, вашего первенца зовут Фред? Конечно, в память об отце?
ВИКТОРИЯ. Нет, моего первого мужа звали Уильям. Он очень хотел назвать ребенка в честь майора Лаундеса. Видите ли, майор Лаундес был его лучшим другом.
МИСС ДЕННИС. О, я понимаю.
ВИКТОРИЯ. Потом. Когда я вышла замуж за майора Лаундеса и снова родился мальчик, мы назвали его в честь моего первого мужа.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я возражала. Не хотела, чтобы его имя напоминало бедняжке о том. Что ей пришлось пережить.
ВИКТОРИЯ. О, мама, вы не правы. Я никогда не забуду Билла (показывает мисс Деннис двойную фотографию на стене). Видите, их фотографии всегда рядом.
МИСС ДЕННИС. Некоторым мужчинам такое бы не понравилось.
ВИКТОРИЯ. У Фредди есть я. Он не должен возражать, что изредка я вспоминаю о бедном герое, лежащем в безымянной могиле во Франции.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Не волнуйся, дорогая. Ты же знаешь, как это отражается на твоей коже (мисс Деннис). У нее такое доброе сердце.
ВИКТОРИЯ. Разумеется, теперь, после войны, все по-другому. Но, если бы на фронте с Фредди что-нибудь случилось, и я вновь вышла замуж, для него тоже остался бы уголок в моем сердце.
МИСС ДЕННИС. Похоже, на сегодня все, миссис Лаундес. Вы не будете возражать, если в следующий раз я приду в пятницу?
(Она складывает инструменты, баночки, флаконы).
ВИКТОРИЯ (глядя на ногти). Приходите, пожалуйста. Прекрасная работа. Мне кажется, хороший маникюр придает уверенности. Мужчине должно быть приятно целовать такую руку.
МИСС ДЕННИС. Джентльмен, сделавший мне предложение, сказал, что в первую очередь обратил внимание на мои ногти.
ВИКТОРИЯ. Никогда не знаешь, на что они клюнут.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Лично я твердо верю в первое впечатление. И поэтому говорю молодым женщинам: “Перед тем, как войти в гостиную, обязательно как следует укусите губы и оближите их. Ничто не привлекает мужчин больше, чем алый влажный ротик”.
МИСС ДЕННИС. Как же я до этого не додумалась. Непременно воспользуюсь вашим советом.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. И вы увидите, как разительно изменится ваша жизнь.
ВИКТОРИЯ. Мама, мисс Деннис обручена и собирается замуж.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ах, дорогая, это всеобщее заблуждение. Даже если женщина принадлежит одному мужчине, она должна нравиться и другим.
ВИКТОРИЯ. Значит, до пятницы, мисс Деннис.
МИСС ДЕННИС. Благодарю, миссис Лаундес. Между прочим, я получила из Парижа новый крем для кожи. Мне кажется, он как раз для вас.
ВИКТОРИЯ. Я боюсь новой косметики. У меня такая нежная кожа.
МИСС ДЕННИС. Этот крем предназначен именно для нежной кожи, миссис Лаундес. Для простой сойдет и обычный крем, но для вашей необходимы особые питательные вещества.
ВИКТОРИЯ. Он ведь ужасно дорогой, а нам, знаете ли, приходится экономить. Во время войны все должны идти на жертвы.
МИСС ДЕННИС. Для вас я сделаю скидку, миссис Лаундес. Отдам на шесть шиллингов дешевле, за пятьдесят семь вместо шестидесяти трех. Я считаю, что хороший крем для лица – не роскошь. Женщине необходимо беречь кожу.
ВИКТОРИЯ. Хорошо, захватите крем, когда придете ко мне.
МИСС ДЕННИС. Уверяю вас, вы об этом не пожалеете. До свидания, миссис Лаундес (поворачивается к миссис Шаттлуорт). До свидания, миссис Шаттлуорт (уходит).
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Она совершенно права. Я всегда говорю молоденьким девушкам: “Следите за своей кожей, и тогда будет кому присматривать за вашими счетами”.
ВИКТОРИЯ. Она рассказала мне, что Блейки собираются разводиться.
МИССИС ШАТТЛУОРТ (без особого интереса). – Правда? А почему?
ВИКТОРИЯ. Он воевал четыре года, и теперь ему хочется мира.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. К сожалению, за это время многие мужчины забыли, что такое семейная жизнь. В некотором смысле надо радоваться, что бедный Билл не вернулся с фронта.
ВИКТОРИЯ. Мама, да как у вас язык поворачивается говорить такое.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. В общем, я довольна, что Фредди получил место в военном министерстве. Разница между женщинами и мужчинами в том, что последние не испытывают потребности в семейных узах. Терпением, твердостью и… поощрением можно их приручить. Учат же собак ходить на задних лапах. Но собака предпочитает бегать на всех четырех, вот и мужчина стремится остаться свободным. Супружество – это привычка.
ВИКТОРИЯ. И очень хорошая.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Разумеется. Но, к сожалению, в этом мире от хорошей привычки избавиться гораздо легче, чем от плохой.
ВИКТОРИЯ. Фредди, во всяком случае, очень рад, что женился на мне.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. На твоем месте я бы вышла замуж за Лейсестера Пейтона.
ВИКТОРИЯ. Но почему?
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Разве ты не заметила, что он носит короткие гетры? Из таких мужчин получаются самые лучшие мужья.
ВИКТОРИЯ. А может, у него просто мерзнут ноги? Тогда он ложится в постель в носках, а вот это, по-моему, ужасно.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Чепуха. Короткие гетры означают. Что он – очень организованный человек. Любит, чтобы все было на своем месте. Короче, человек привычки. Я убеждена, через шесть месяцев после свадьбы Лейсестер Пейтон забыл бы о том, что когда-то был холостяком.
ВИКТОРИЯ. Я – вдова солдата. В моем положении выходить замуж за штатского непатриотично.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Вы, девушки, рассуждаете так, будто война будет длиться целую вечность. Героизм – это прекрасно, но умение поддержать беседу ценится ничуть не меньше.
Входит горничная.
ТЕЙЛОР. Приехал мистер Пейтон. Я сказала, что не знаю, сможете ли вы его принять.
ВИКТОРИЯ. Легок на помине. Ладно, пригласите его сюда.
ТЕЙЛОР. Хорошо, мадам (уходит).
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я не знала, что ты видишься с ним, Виктория.
ВИКТОРИЯ (игриво). В последнее время он очень внимателен ко мне.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Значит, я права. Чувствовала, что ты ему нравишься.
ВИКТОРИЯ. Мама, вы же знаете, кроме Фредди я ни о ком не думаю. Но надо иметь кого-то для мелких поручений. И он может достать все, что угодно.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Масло?
ВИКТОРИЯ. Все, мама, масло, сахар, виски.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Прикуси губки, милая, и оближи их (Виктория следует ее совету). Ты упустила свой шанс.
ВИКТОРИЯ. Но он не делал мне предложения.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Не говори глупости, Виктория. Ты просто не настаивала на этом.
ВИКТОРИЯ. Вы же знаете, я обожаю Фредди. А кроме того, тогда еще не ввели карточную систему.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Между прочим, а где Фредди?
ВИКТОРИЯ. Мама, я так сердита на него. Он обещал пригласить меня на ленч, но так и не появился. Даже не позвонил.
Тейлор приводит мистера Лейсестера Пейтона и, представив его, уходит. Пейтон – невысокий толстяк, довольный жизнью и собой. Он прекрасно одет, и с первого взгляда, что он очень богат и не знает, куда девать деньги. Он весел, галантен, доброжелателен.
ТЕЙЛОР. Мистер Пейтон.
ВИКТОРИЯ. Мне очень жаль, что вам пришлось подниматься по лестнице. Мы вынуждены экономить уголь. Я могу разжечь камин только в спальне.
ПЕЙТОН (пожимая ей руку). Почему же вы не сказали мне, что у вас трудности с углем? (Пожимает руку миссис Шаттлуорт). Доброе утро.
ВИКТОРИЯ. А разве вы смогли бы нам помочь?
ПЕЙТОН. Хорошенькая женщина просто обязана иметь все необходимое.
ВИКТОРИЯ. Я сказала Фредди и думаю, что он примет меры. Если человек работает в военном министерстве, должен же он иметь какие-то льготы.
ПЕЙТОН. Позвольте мне вам помочь. Думаю, что с этим я справлюсь.
ВИКТОРИЯ. Вы – просто чудо.
ПЕЙТОН. Теперь, когда наши герои возвращаются с фронта, никто не смотрит на остававшихся в тылу, если только они не могут быть чем-нибудь полезны.
ВИКТОРИЯ. Вы оставались в тылу не по своей воле.
ПЕЙТОН. Я записался добровольцем. Но государство сказало мне: “Ты – кораблестроитель, вот и строй нам корабли”. И я строил корабли.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я думаю, вы выполняли свой долг.
ПЕЙТОН. А потом они ввели налог на сверхприбыль. Я лично сказал премьер-министру: “Вы требуете от нас слишком многого”.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Кто-то шепнул мне, что ваши заслуги не остались незамеченными, и в конце года мы увидим ваше имя в списке награжденных.
ПЕЙТОН. Для меня это не так уж и важно. Главное – сознавать, что ты помог родине в трудную минуту.
ВИКТОРИЯ. Вы совершенно правы. Я испытываю те же чувства.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Виктория работала, как заведенная. Я до сих пор не могу понять, как она вынесла такие нагрузки.
ВИКТОРИЯ. Я участвовала в двадцати трех благотворительных базарах.
ПЕЙТОН. Напрасно вы так перенапрягались.
ВИСТОРИЯ. В начале войны я работала в столовой, но ушла оттуда, потому что никто не мог пригласить меня на ленч. Потом хотела устроиться в госпиталь, но мне отказали. У меня, видите ли, не было специальной подготовки.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я уверена, из тебя вышла бы первоклассная сестра милосердия.
ВИКТОРИЯ. Я не претендовала на место медсестры. Такого рода деятельность можно оставить женщинам, зарабатывающим этим на жизнь. А для того, чтобы улыбнуться раненым, страдающим юношам, поправить им подушку, одеяло или принести цветы, требуется не специальная подготовка, а простое сочувствие.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Ты перестала устраивать чай, дорогая?
ВИКТОРИЯ. Да, после перемирия.
ПЕЙТОН. Вы устраивали чай для раненых солдат?
ВИКТОРИЯ. Да, каждый вторник приглашала человек двенадцать. Сначала принимала их в гостиной, но они так стеснялись, бедняжки, поэтому я решила, что им будет лучше на кухне. И тут же перестала испытывать проблемы с прислугой.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Дорогая, пожалуй, я пойду к маленькому Фредди. Надеюсь, у него не грипп.
ВИКТОРИЯ. Да, мама, он очень хочет вас видеть.
Миссис Шаттлуорт направляется к двери. Лейсестер Пейтон почтительно встает и, как только она уходит, подсаживается на диван к Виктории.
ПЕЙТОН. А что с вашим мальчиком?
ВИКТОРИЯ. Бедняжка, у него красное горло.
ПЕЙТОН. Я очень сожалею.
ВИКТОРИЯ. Я почти уверена, что это обычная простуда, но вы же знаете, какие они, матери. Не могут не беспокоиться.
ПЕЙТОН. Вы – прекрасная мать…
ВИКТОРИЯ. Я обожаю моих детей.
ПЕЙТОН (заканчивая предложение). …И идеальная жена.
ВИКТОРИЯ. Вы так думаете?
ПЕЙТОН. А что думает ваш муж?
ВИКТОРИЯ. Он всего лишь муж. Его мнение не в счет.
ПЕЙТОН. Я ему завидую.
ВИКТОРИЯ (бросив на него короткий взгляд). Вы считаете, что я достойна внимания мужчин?
ПЕЙТОН. Если позволите, я скажу все. Что думаю о вас.
ВИКТОРИЯ. Нет, вы склонны к преувеличениям. Лично я знаю за собой лишь два положительных качества: я не тщеславна и не эгоистична.
Входит Фредерик, высокий мужчина в офицерской форме. На груди орденские планки. Он кивает Лейсестеру Пейтону и обменивается с ним рукопожатием.
ВИКТОРИЯ. Фредди, где ты был все это время?
ФРЕДЕРИК. В клубе.
ВИКТОРИЯ. Но ты обещал взять меня на ленч.
ФРЕДЕРИК. Правда? Совсем об этом забыл. Извини.
ВИКТОРИЯ. Забыл? Полагаю, нашел более веселое занятие.
ФРЕДЕРИК. Но я же предупреждал, что приеду, если мне удастся освободиться.
ВИКТОРИЯ. Так ты был занят?
ФРЕДЕРИК. Да.
ВИКТОРИЯ. А вот Билл всегда находил для мня время.
ФРЕДЕРИК. Вполне возможно.
ПЕЙТОН. С вашего разрешения, я откланяюсь. Теперь, после перемирия, военным стало проще. А штатские по-прежнему должны работать.
ФРЕДЕРИК. Вы купили новый автомобиль, не так ли?
ПЕЙТОН. Да, мне приходится бывать в разных местах.
ФРЕДЕРИК. Мне тоже, но я всего лишь солдат и передвигаюсь на своих двоих.
ПЕЙТОН (пожимая руку Виктории). До свидания.
ВИКТОРИЯ. До свидания. Как мило с вашей стороны навестить меня (Лейсестер Пейтон уходит). Я бы хотела знать, почему ты так груб с моими гостями?
ФРЕДЕРИК. А меня интересует, почему ты принимаешь гостей в спальне?
ВИКТОРИЯ. Надеюсь, милый, ты не ревнуешь? Подойди поближе, я тебя поцелую.
ФРЕДЕРИК (раздраженно). Я не ревную.
ВИКТОРИЯ. Ты мой глупенький. Разве ты не знаешь. Что во всем доме камин горит только здесь?
ФРЕДЕРИК. Почему ты не распорядилась затопить камин в гостиной?
ВИКТОРИЯ. Мой бедный барашек, ты забыл, что шла война и потребление угля ограничено. Я объясню тебе, почему мы не пользуемся камином в гостиной. Из чувства патриотизма.
ФЕДЕРИК. К черту патриотизм. Это не дом, а холодильник.
ВИКТОРИЯ. Дорогой, ну будь благоразумен. Я не думала, что после двух лет в окопах ты будешь ругаться со мной из-за холодной гостиной. Я понимаю, ты не придал этому значения, но не стоит посылать патриотизм к черту даже в шутку.
ФРЕДЕРИК. Будь я проклят, но мне непонятно, почему горящий камин в спальне, где теплом пользуешься только ты, более патриотичен, чем в гостиной, где можем погреться мы все.
ВИКТОРИЯ (широко раскрыв глаза). Дорогой, уж не хочешь ли ты сказать, что я могу обойтись без огня в моей спальне? Как ты можешь быть таким эгоистом? Я не хотела бы вспоминать о том что мне пришлось вынести за эти четыре года, но, право же, я заслужила хоть каплю сострадания.
ФРЕДЕРИК. А как чувствует себя наш мальчик?
ВИКТОРИЯ. И я не запрещаю тебе пользоваться моей спальней. Ты можешь сидеть здесь, сколько угодно. Кроме того, у мужчин есть клубы. Ты можешь погреться и там.
ФРЕДЕРИК. Я извиняюсь. Ты совершенно права. Ты всегда права.
ВИКТОРИЯ. Я думала, ты хочешь, чтобы я была счастлива.
ФРЕДЕРИК. Это так, дорогая.
ВИКТОРИЯ. Перед Свадьбой ты говорил, что посвятишь этому жизнь.
ФРЕДЕРИК (улыбаясь). Я готов повторить эти слова и сейчас.
ВИКТОРИЯ. Признайся, ты вел себя по-свински.
ФРЕДЕРИК. Как грубое животное, дорогая.
ВИКТОРИЯ (смягчаясь). Поцелуй меня (Фредерик наклоняется и целует ее). А теперь скажи мне, почему ты забыл взять меня на ленч?
ФРЕДЕРИК. Я не забыл. Мне помешали. Я… я сам ничего не ел. Сейчас позвоню и попрошу кухарку что-нибудь принести.
ВИКТОРИЯ. Мой бедный барашек, кухарка сегодня утром взяла расчет.
ФРЕДЕРИК. Опять?
ВИКТОРИЯ. Что значит, опять? Она ушла от нас первый раз.
ФРЕДЕРИК. Но ведь она проработала всего неделю.
ВИКТОРИЯ. Я не пойму, чего ты сердишься. У меня для этого гораздо больше оснований.
ФРЕДЕРИК (раздраженно). Я не понимаю, почему слуги не удерживаются в нашем доме.
ВИКТОРИЯ. В других домах творится то же самое.
ФРЕДЕРИК. Я в этом очень сомневаюсь.
ВИКТОРИЯ. Пожалуйста, Фредерик, не говори со мной в таком тоне. Я к этому не привыкла.
ФРЕДЕРИК. Я буду говорить, как сочту нужным.
ВИКТОРИЯ. Ты так возмущаешься лишь из-за того, что вовремя не поел? Я-то думала, что на фронте ты привык обходиться без пищи.
ФРЕДЕРИК. Ради Бога, не устраивай сцен.
ВИКТОРИЯ. Сцену устраиваешь ты, а не я.
ФРЕДЕРИК. Виктория, держи себя в руках.
ВИКТОРИЯ. Я не понимаю, откуда такая недоброжелательность. Я так волновалась, когда ты был во Франции, а теперь вместо благодарности слышу лишь грубости.
ФРЕДЕРИК. Ты могла бы и забыть о тех волнениях, учитывая, что я уже год работаю в военном министерстве.
ВИКТОРИЯ. Неужели я должна напоминать тебе о том, как потрясла меня смерть Билла?
ФРЕДЕРИК. Нет, но мне кажется, что ты уже пришла в себя.
ВИКТОРИЯ. Доктор сказал, что мне нужно постоянное внимание. И если в тебе не осталось любви, ты бы мог пожалеть меня. Это все. Что мне требуется. Видит Бог, я не прошу невозможного. Делаю все, чтобы угодить тебе. Я – само терпение. Даже мой худший враг должен признать, что я – не эгоистка (Фредерик хочет что-то сказать). Я не просила тебя жениться на мне. Ты притворялся, что любишь меня. Я не вышла бы за тебя замуж, если бы не Билл. Ты был его лучшим другом. Я полюбила тебя, потому что ты так проникновенно говорил о нем (Фредерик снова хочет что-то сказать, но робкая попытка тонет в потоке слов). Это моя ошибка. Я слишком любила тебя. Ты не смог выдержать такой любви. Какая же я дура. Я поддалась твоим чарам и жестоко за это наказана. Билл никогда не позволил бы себе такого. Билл не смог бы взять мое любящее сердце и выбросить его, как старую шляпу. Билл любил меня. Он любил бы меня вечно. Моя просьба становилась для него законом. Он был героем, дорогим мне человеком. Как я могла даже подумать о том, чтобы выйти за тебя. Теперь мне не видать счастья. Я отдала бы все на свете, лишь бы Билл снова был со мной.
ФРЕДЕРИК. Рад это слышать, потому что он будет здесь приблизительно через три минуты.
ВИКТОРИЯ (вздрогнув). Что? Что ты такое говоришь?
ФРЕДЕРИК. Он позвонил мне в клуб пару часов тому назад.
ВИКТОРИЯ. Фредди, что с тобой? Ты сошел с ума?
ФРЕДЕРИК. Нет, я даже не пьян.
ВИКТОРИЯ. Я ничего не понимаю. Кто позвонил тебе?
ФРЕДЕРИК. Билл.
ВИКТОРИЯ. Билл? Какой Билл?
ФРЕДЕРИК. Билл Кардью.
ВИКТОРИЯ. Но, дорогой, он же мертв.
ФРЕДЕРИК. По разговору я этого не заметил.
ВИКТОРИЯ. Но, Фредди… Фредди… Ты, конечно, шутишь. Как ты можешь быть таким бессердечным?
ФРЕДЕРИК. Ладно, ты сама все увидишь (смотрит на часы). Полагаю, через две с половиной минуты.
ВИКТОРИЯ (заискивающе). Фредди, ну почему ты такой злопамятный? Допустим, я погорячилась. Я этого не хотела. Ты же знаешь, я обожаю тебя. К черту экономию, давай затопим камин в твоем кабинете. Я извиняюсь. Ну, мы помирились?
ФРЕДЕРИК. Разумеется. Но через две минуты Билл все равно будет здесь.
ВИКТОРИЯ. Я сейчас закричу. Это неправда. Фредди, если ты меня любишь, скажи, что это неправда.
ФРЕДЕРИК. Мои слова ничего не изменят.
ВИКТОРИЯ. Но, Фредди, дорогой, это же невозможно. Бедного Билла убили в сражении на Ипре. Ты видел, как он упал. Военное министерство уведомило меня о его смерти. Ты знаешь, как я горевала. Носила траур. Мы даже заказали мемориальную службу.
ФРЕДЕРИК. Я все знаю. Конечно, никто не ожидал, что такое может случиться.
ВИКТОРИЯ. Я сойду с ума. С чего ты взял, что звонил именно Билл?
ФРЕДЕРИК. Он так сказал.
ВИКТОРИЯ. Это ничего не доказывает. Многие называют себя Кайзером.
ФРЕДЕРИК. Да, но они звонят из сумасшедшего дома. А Билл звонил с вокзала в Харвиче.
ВИКТОРИЯ. А может, его однофамилец?
ФРЕДЕРИК. Перестань, Виктория, я узнал его голос.
ВИКТОРИЯ. И что он сказал?
ФРЕДЕРИК. Сказал, что находится в Харвиче и будет в Лондон в три часа тринадцать минут. И не затруднит ли меня сообщить тебе об этом.
ВИКТОРИЯ. И все?
ФРЕДЕРИК. В общем, да.
ВИКТОРИЯ. Ради Бога. Повтори мне все, что он сказал.
ФРЕДЕРИК. Я как раз собирался к тебе. Когда меня позвали к телефону. Междугородний звонок. Из Харвича.
ВИКТОРИЯ. Я знаю. Портовый город.
ФРЕДЕРИК. Кто-то спросил: “Это ты Фредди?” Голос показался мне знакомым, но я не мог понять, кто это. “Да”, - ответил я. “Это Билл, - послышалось в трубке. – Билл Кардью”.
ВИКТОРИЯ. Ты можешь говорить чуть быстрее?
ФРЕДЕРИК. “Привет, я думал, что ты мертв”, - сказал я. “И я так думал, - ответил он. “Как поживаешь?” - спросил я. “Отлично”, - ответил он.
ВИКТОРИЯ. Совершенно идиотский разговор.
ФРЕДЕРИК. Черт побери, я должен был что-то говорить.
ВИКТОРИЯ. Ты должен был рассказать ему обо всем.
ФРЕДЕРИК. У нас было только три минуты.
ВИКТОРИЯ. Ладно, продолжай.
ФРЕДЕРИК. Он сказал: “Я еду в Лондон. Поезд прибывает в три тринадцать. Ты не мог бы пойти к Виктории и сообщил ей об этом?” Я заверил его, что обязательно сообщу. “Тогда до встречи”, - попрощался он. “До встречи”, - повторил я и положил трубку.
ВИКТОРИЯ. Но это было еще до ленча. Почему ты сразу не пришел?
ФРЕДЕРИК. По правде говоря, я был потрясен и решил, что первым делом нужно выпить виски.
ВИКТОРИЯ. А что ты делал потом?
ФРЕДЕРИК. Думал. Сидел два часа и думал.
ВИКТОРИЯ. И что ты придумал?
ФРЕДЕРИК. Ничего.
ВИКТОРИЯ. Похоже, ты напрасно отказался от ленча.
ФРЕДЕРИК. Я оказался в чертовски неловком положении.
ВИКТОРИЯ. Ты? А что тогда говорить обо мне?
ФРЕДЕРИК. В конце концов, Билл – мой лучший друг. Ему может показаться странным то обстоятельство, что я женился на его жене.
ВИКТОРИЯ. Странным?
ФРЕДЕРИК. С другой стороны, он может найти сие вполне естественным.
ВИКТОРИЯ. Почему ты сразу не сказал ему обо всем?
ФРЕДЕРИК. Не так-то легко говорить об этом. Я хотел найти подходящий момент.
ВИКТОРИЯ (в ярости). А теперь у нас не осталось времени, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Я даже не успею переодеться.
ФРЕДЕРИК. А зачем тебе переодеваться?
ВИКТОРИЯ. В конце концов, я – вдова Билла. И к его приезду должна надеть траурное платье. Что он сказал, когда ты сообщил ему об этом?
ФРЕДЕРИК. Сообщил о чем?
ВИКТОРИЯ. Неужели ты так глуп? О том, что мы поженились.
ФРЕДЕРИК. Я ему ничего такого не говорил.
ВИКТОРИЯ. То есть он по-прежнему думает, что я – его жена.
ФРЕДЕРИК. Естественно.
ВИКТОРИЯ. Но почему ты сразу не ввел его в курс дела?
ФРЕДЕРИК. Я подумал, что такой деликатный вопрос не стоит обсуждать по телефону.
ВИКТОРИЯ. Но кто-то должен сказать ему об этом.
ФРЕДЕРИК. Мне кажется, ты сделаешь это лучше других.
ВИКТОРИЯ. Я??? Почему я должна выполнять твою грязную работу?
ФРЕДЕРИК. Я бы предпочел, чтобы он услышал об этом от тебя.
ВИКТОРИЯ. Я не могу нанести моему дорогому Биллу такой жестокий удар.
ФРЕДЕРИК. Между прочим, здорово, что он остался жив, не так ли?
ВИКТОРИЯ. Бесподобно.
ФРЕДЕРИК. Лично я рад, а ты?
ВИКТОРИЯ. И я безмерно рада.
ФРЕДЕРИК. Тогда, Виктория, ты должна рассказать ему обо всем.
ВИКТОРИЯ (задумчиво). Я все-таки не уверена, что должна браться за это.
ФРЕДЕРИК (привлекая по помощь все свое обаяние). Дорогая, кто лучше тебя справится с этим щекотливым делом. У тебя такая легкая рука.
ВИКТОРИЯ. Полагаю, ты не прав. Давай поступим следующим образом. Ты посмотришь ему в глаза и скажешь: “Послушай, старина, дело в том…”
ФРЕДЕРИК (прерывая ее). Нет, Виктория, я этого не сделаю.
ВИКТОРИЯ (возмущенно). Черт бы тебя побрал!
ФРЕДЕРИК. Клянусь Богом, он уже здесь.
ВИКТОРИЯ. А я даже не успела попудрить нос (лихорадочно пудрится).
Голос за сценой, кто-то поднимается по лестнице: “Привет! Привет! Привет!” Дверь распахивается и в спальню врывается Уильям, хорошо сложенный, высокий мужчина в довольно потрепанном костюме.
УИЛЬЯМ. А вот и я.
ВИКТОРИЯ. Билл!
ФРЕДЕРИК. Так я был прав.
ВИКТОРИЯ. Я не верю своим глазам.
УИЛЬЯМ. Поцелуй меня, милая (заключает ее в объятья и крепко целует. Потом поворачивается к Фредерику и жмет ему руку). Ну, Фредди, как жизнь?
ФРЕДЕРИК. Отлично.
УИЛЬЯМ. Тебя удивило мое появление.
ФРЕДЕРИК. Немного.
ВИКТОРИЯ. Очень удивило.
УИЛЬЯМ. Я чертовски рад, что ты здесь, Фредди. В поезде пять раз выругал себя за то, что не попросил тебя побыть у Виктории до моего приезда. Я боялся, что ты окажешься чересчур тактичным и уйдешь.
ФРЕДЕРИК. Я?
УИЛЬЯМ. Тебе в голову могла прийти мысль, что мы с Викторией хотим побыть наедине, но я бы опечалился, не повидавшись с тобой в первый же день. Между прочим, никто из вас не сказал, что рад моему возвращению.
ВИКТОРИЯ. Конечно, Билл, мы очень рады.
ФРЕДЕРИК. Разумеется.
УИЛЬЯМ. Надеюсь, Виктория, я поступил правильно, попросив Фредди сообщить тебе о моем приезде.
ВИКТОРИЯ. Да, дорогой.
УИЛЬЯМ. Как приятно слышать, что ты каждую минуту называешь меня дорогой.
ФЕДЕРИК. Это любимое слово Виктории.
УИЛЬЯМ. Сначала я хотел удивить тебя. Было бы забавно, если бы я заявился сюда глубокой ночью.
Фредерик и Виктория вздрагивают и быстро переглядываются.
ВИКТОРИЯ. Хорошо, что ты этого не сделал.
УИЛЬЯМ. Какая была бы сцена! Спящая красавица в своей непорочной постельке. Входит мужчина в старом, потрепанном костюме. Истошные крики перепуганной красотки. Это я, твой муж. Занавес.
ВИКТОРИЯ (меняя тему разговора). У тебя действительно ужасный костюм. Где ты его взял?
УИЛЬЯМ. Стащил. Пожалуй, мне пора переодеться (направляется к двери).
ВИКТОРИЯ (торопливо). Ты куда?
УИЛЬЯМ. В свою спальню. Клянусь душой, я уже забыл, что она у меня есть. Ты не будешь возражать, если я надену бежевый костюм?
ВИКТОРИЯ. Дорогой, я убрала твою одежду.
УИЛЬЯМ. Убрала?
ВИКТОРИЯ. Уложила в чемоданы и пересыпала нафталином. Теперь костюмы надо проветрить.
УИЛЬЯМ. Черт!
Входит миссис Шаттлуорт. Уильям стоит так, что она его не видит.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Я думаю, с нашим ягненочком все в порядке.
УИЛЬЯМ. Я как раз собирался спросить о ребенке.
Миссис Шаттлуорт буквально подпрыгивает и поворачивается лицом к Уильяму.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Кто это?
УИЛЬЯМ. А вы как думаете?
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Судя по голосу, Билл Кардью. Кто вы?
УИЛЬЯМ (направляясь к ней). Ну, я немного похудел и, разумеется, вас смущает этот ужасный костюм.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Не подходите ко мне, а не то я закричу.
УИЛЬЯМ. Никуда вы от меня не денетесь. Я хочу вас поцеловать.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Остановите его! Не подпускайте ко мне! Виктория, кто этот человек?
ФРЕДЕРИК. Миссис Шаттлуорт, это Билл Кардью.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Но его же убили.
ФРЕДЕРИК. Похоже, он об этом не знает.
УИЛЬЯМ. Может, мне ее ущипнуть?
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Это ужасный сон. Конечно, он мертв. Этот мужчина – самозванец.
УИЛЬЯМ. Вы хотите, чтобы я показал родимое пятно на левом плече?
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Повторяю, Билл Кардью мертв.
УИЛЬЯМ. Докажите это.
МИССИС ШАТТЛУОРТ (с негодованием). Доказать? Военное министерство официально известило нас об этом. Виктория носила траур.
УИЛЬЯМ. Полагаю, черное ей было к лицу?
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Вы не ошиблись. Я настояла, чтобы она сшила платье у Матильды. И мы заказали мемориальную службу.
ФРЕДЕРИК. С певчими и органом.
УИЛЬЯМ. Неужели? Виктория, как это мило с твоей стороны.
ФРЕДЕРИК. А теперь, дружище, мы вправе узнать, как ты оказался здесь.
УИЛЬЯМ. Ну, дело в том, что меня тяжело ранили.
ФРЕДЕРИК. Да, на Ипре. Кто-то видел, как ты упал с простреленной головой, и решил, что тебя убили.
УИЛЬЯМ. Он ошибся. Меня ранили, а потом взяли в плен.
ВИКТОРИЯ. А почему ты не писал?
УИЛЬЯМ. Сначала мне было не до этого. Не знаю, сколько времени я провалялся в госпитале, но, когда начал приходить в себя, оказалось, что я ничего не помню. У меня начисто отшибло память.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Странно. Все это очень странно.
УИЛЬЯМ. К тому же, из-за ранения я стал чересчур раздражительным. Когда меня везли в лагерь, поспорил с немецким офицером и врезал ему по физиономии. Он чуть не пристрелил меня. В общем, меня судили и приговорили к пожизненному заключению. Без права переписки.
ВИКТОРИЯ. Но память к тебе вернулась?
УИЛЬЯМ. Да, постепенно. И я, естественно, предположил, что вы считаете меня мертвым. Но никак не мог связаться с вами.
ФРЕДЕРИК. Ты мог бы послать телеграмму из Роттердама.
УИЛЬЯМ. Телеграф перегружен. Мне сказали, что я прибуду раньше телеграммы.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Такое вполне возможно.
УИЛЬЯМ. Короче, я не умер и собираюсь прожить еще лет сорок, если не пятьдесят.
Входит Тейлор.
ТЕЙЛОР. Мадам, куда мне положить вещи этого джентльмена? Он сказал, чтобы я отнесла их наверх.
УИЛЬЯМ. Там всего лишь несколько безделушек. Отнесите их в мою гардеробную.
ВИКТОРИЯ. Подождите, Тейлор. Мы сейчас решим этот вопрос.
ТЕЙЛОР. Хорошо, мадам (уходит).
УИЛЬЯМ. А что случилось с моей гардеробной?
ВИКТОРИЯ. Мой дорогой, не забывай, что мы не ожидали твоего приезда. Ничего не готово.
УИЛЬЯМ. Не стоит беспокоиться из-за меня. После того, что я пережил, мне нужно не так уж много (смотрит на кровать). О, боже, пружинный матрац. Сегодня я буду спать со всеми удобствами.
МИССИС ШАТТЛУОРТ (Твердо). Надо что-то делать.
УИЛЬЯМ. Что вы имеете в виду?
Виктория (торопливо). У нас нет кухарки, Уильям.
УИЛЬЯМ. Какие пустяки, мы с Фредди приготовим еду. Мое фирменное блюдо – жареное мясо.
ФРЕДЕРИК. А я могу сварить яйца.
УИЛЬЯМ. Прекрасно. Значит, с голоду мы не умрем. А теперь я хотел бы взглянуть на ребенка.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Он сегодня нездоров. Думаю, ему не следует вставать с постели.
УИЛЬЯМ. Тогда я загляну к нему. Мы ведь еще не знакомы. Как его зовут?
ВИКТОРИЯ (нервно). Разве ты не помнишь, что перед отъездом на фронт просил назвать его Фредериком?
УИЛЬЯМ. Да, но ты отказалась наотрез и сказала, что назовешь его Ланселотом.
ВИКТОРИЯ. После сообщения о твоей смерти я сочла, что должна выполнять твои пожелания. Разумеется, Фредди был крестным отцом.
УИЛЬЯМ. Надеюсь, он развлекал тебя в мое отсутствие?
ВИКТОРИЯ. Я… я с ним часто виделась.
УИЛЬЯМ. Я знал, что с ним ты в полной безопасности. Фредди – славный парень.
ФРЕДЕРИК. Не заставляй меня краснеть.
ВИКТОРИЯ. Он был так добр ко мне в час тяжелой утраты.
УИЛЬЯМ. Дорогой друг, я не сомневался, что на тебя можно положиться.
ФРЕДЕРИК (на его лбу выступили капельки пота). Я… я сделал все, что мог.
УИЛЬЯМ. Ну, не скромничай.
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Повторяю, надо что-то делать.
УИЛЬЯМ. Виктория, что с твоей матерью?
ФРЕДЕРИК (пытаясь направить разговор в другое русло). Я считаю, сегодня неплохо бы и выпить.
УИЛЬЯМ. Я бы сказал, напиться.
ФРЕДЕРИК. Интересно, виски уже привезли? Я заказал ящик позавчера.
УИЛЬЯМ. Ты заведуешь спиртным, Фредерик? Виктория, с твоей стороны это недосмотр.
ВИКТОРИЯ. Я ничего не понимаю в винах.
УИЛЬЯМ. Да, тут Фредди большой специалист. Помнится, последний раз мы нализались с ним до чертиков.
ФРЕДЕРИК. Не выдумывай, Билл.
УИЛЬЯМ. Чего уж там выдумывать. А как поживает та крошка? Помнится, ты был с ней очень близок.
Во взгляде Виктории, брошенном на Фредерика, сверкают молнии.
ФРЕДЕРИК (с достоинством). Не представляю себе, о ком ты говоришь.
УИЛЬЯМ. Старина, не прибедняйся. Виктория – замужняя женщина и знает, как развлекаются мужчины. Признаюсь, Виктория, если бы не ты, я бы отбил у Фредди ту девицу. Очень она была мила.
ВИКТОРИЯ (ледяным тоном). Он неоднократно заверял меня, что никогда не смотрел ни на одну женщину.
УИЛЬЯМ. Они все так говорят. Если я начну рассказывать о похождениях Фредди, миссис Шаттлуорт придется заткнуть уши.
ФРЕДЕРИК. Мой бедный Билл. Придя в себя, ты начал вспоминать то, чего не было.
УИЛЬЯМ. Разумеется, я говорю о прошлом, но мне почему-то кажется, что при ближайшем рассмотрении мы найдем много интересного и в настоящем.
ФРЕДЕРИК. Клянусь Богом, я все понял. Бедняга думает, что он шутит.
УИЛЬЯМ (пропуская его слова мимо ушей). Я тебя не виню. Как говорится, куй железо, пока горячо. Я просто восхищался тобой, когда ты крутил любовь сразу с тремя женщинами, сумев убедить каждую, что именно она – твоя избранница.
МИССИС ШАТТЛУОРТ (решительно). Если все будут молчать, я скажу сама.
УИЛЬЯМ (шепотом обращается к Виктории, показывая на миссис Шаттлуорт). На нее так подействовали воздушные тревоги?
В этот момент слышится плач младенца.
ВИКТОРИЯ (взволнованно). Билли.
УИЛЬЯМ. Эй, кто там кричит? (Подходит к двери и открывает ее. Крики усиливаются. Обращается к няне). Принесите его сюда.
Няня в скромном сером платье вносит младенца.
ВИКТОРИЯ (в отчаянии). Фредди, да сделай хоть что-нибудь!
ФРЕДЕРИК. Я могу встать на голову.
УИЛЬЯМ (весело). Здравствуй, здравствуй, здравствуй!
ФРЕДЕРИК. Так с младенцем не разговаривают.
УИЛЬЯМ. Не такой он и маленький (обращается к няне). Он уже говорит?
НЯНЯ. Нет, сэр. Пока нет.
УИЛЬЯМ. Что же он так отстал в развитии? Не ожидал я такого от своего сына.
НЯНЯ (бросает на него удивленный взгляд). Такой младенец еще не может говорить, сэр. Между прочим, очень хороший мальчик. А вес у него больше, чем у многих шестимесячных.
УИЛЬЯМ. Что? А сколько же ему месяцев?
НЯНЯ. В прошлый вторник исполнилось четыре.
УИЛЬЯМ. Я вижу, Виктория, ты не теряла времени в мое отсутствие.
ВИКТОРИЯ. Ради Бога, Фредди, скажи что-нибудь. Не стой, как истукан.
МИССИС ШАТТЛУОРТ (няне). Вы можете идти.
Няня, поджав губы, уходит.
ФРЕДЕРИК. Видишь ли, Билл, в твое отсутствие произошло много событий.
УИЛЬЯМ. Это точно.
ФРЕДЕРИК. Короче говоря…
УИЛЬЯМ. Что значит, короче?
ФРЕДЕРИК. Прошу не перебивать меня. Короче говоря, этот младенец не твой сын.
УИЛЬЯМ. Я уже подумал об этом. Кто же его отец?
ФРЕДЕРИК. В общем-то, я.
УИЛЬЯМ. Ты? Неужели ты женился?
ФРЕДЕРИК. Да. Во время войны так поступали многие.
УИЛЬЯМ. А почему ты не сообщил об этом мне?
ФРЕДЕРИК. Как я мог это сделать, если мы не сомневались в том, что тебя убили три года тому назад?
УИЛЬЯМ (пожимая ему руку). Старина, я безмерно рад. Знал, знал, что и на тебя набросят сеть. Прими мои, пусть и запоздалые, поздравления.
ФРЕДЕРИК. Благодарю. Я… э… я живу в этом доме.
УИЛЬЯМ. Правда? Как здорово. И твоя жена тоже?
ФРЕДЕРИК. Я не знаю, как это объяснить, но…
УИЛЬЯМ. Только не говори, что она одноглазая.
ФРЕДЕРИК. Неужели ты не догадываешься, почему я живу здесь?
УИЛЬЯМ. Нет (оглядывает комнату и его взгляд останавливается на миссис Шаттлуорт). Неужели ты намекаешь на то, что женился на матери Виктории?
ФРЕДЕРИК. Нет, не совсем.
УИЛЬЯМ. Что значит, “не совсем”?
МИССИС ШАТТЛУОРТ. Разве я могу быть матерью такого младенца?
УИЛЬЯМ. В наше время все возможно.
ФРЕДЕРИК. Билл, ты неправильно истолковал мои слова.
УИЛЬЯМ. То есть между тобой и моей тещей ничего не было?
ФРЕДЕРИК. Разумеется, нет.
УИЛЬЯМ. Жаль. Я бы хотел быть твоим зятем. Да и миссис Шаттлуорт не прогадала бы.
ВИКТОРИЯ. Послушай, Билл, ты не имеешь права так говорить о моей матери.
УИЛЬЯМ. Если Фредди скомпрометировал ее, то должен на ней жениться.
ВИКТОРИЯ. Он ее не компрометировал.
УИЛЬЯМ. Я не хочу показаться слишком любопытным, Фредди, но на ком же ты женился, если не на матери Виктории?
ФРЕДЕРИК. На самой Виктории, черт побери!