рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Ромео, последний стих

Ромео, последний стих - раздел Спорт, Владимир Волкодав. Империя Юдистов-1. Дело-1   В Тот Достопримечательный День, Моя Персона Как Всегда Находи...

 

В тот достопримечательный день, моя персона как всегда находилась за любимым столиком напротив входа в бар « У Шота». Обстановка привычно не удивляла – грязные столы, покосившаяся стойка-прилавок, пара-тройка почти невидимых в сигаретном дыму окон, заклеенных серой бумагой, да портрет толстого борова на стене. Изображенный наместник нашей планеты обворожительно улыбался четырехзубым ртом, словно декламируя сочную оранжевую надпись на безбрежном пузе в синем форменном пальто – «А ты записался в юдисты?» вопрошал плакат. Я поднял руку со стаканом и, проведя взглядом по интерьеру кабака, дружественно поприветствовал правителя, мол, твое здоровье. Обжигающая жидкость хлынула в мою пересохшую глотку, будоража организм, желудок весело заурчал в предвкушении поживы.

Несколько унылых посетителей, совсем немного, снуют туда-сюда от стойки и обратно к протертым до почти прозрачных дыр сидениям своих стульев. Вон Старый Дырк, гроза ближнего космоса, между прочим, сообщает что-то интересное одинокой пальме в кадке – совсем допился бедолага… А там мой друг Шота отвешивает очередную звонкую затрещину какому-то забулдыге, который пришел поинтересоваться на тему отпуска алкоголя в кредит. На двух столиках по соседству прямо рожами в солянке лежат торговцы наркотой, в унисон побулькивая из своих посудин.

Все здесь присутствующие – постоянные клиенты, так что интереснее таращиться в окно на пролетающие антигравы, чем на надоевшие морды здешних жрецов спиртного и пороков. К сожалению я также принадлежу к этому сословию планетарной элиты…

Единственным человеком, которого я мог выносить, а иногда и выносил, в прямом смысле из пивной, был сам Шота – мой самый старый друг из еще живущих на этой тусклой задрипанной планетке. Впрочем, Шота сегодня не мог смотреть на меня, так как я, Алексей Поркин, сын адмирала Остапа Поркина и неизвестной матери (читать дальше – святой и невинной неизвестной женщины), задолжал ему около восьмисот стандартных галаксиев за вчерашнюю потасовку в сем паршивеньком заведении.

Кто-то спросит, а почему я? Если бы смог вспомнить – ответил бы. Но, к превеликому сожалению, помню только стул, направляемый моей бравой рукой и ломающийся о чью-то головенку. После этого меня приложили подобным предметом, и мир исчез, растворившись в болезненных звездах. Мучительно хотелось потереть огромный синяк под глазом, но профессиональная гордость запрещала делать это. Смотрят же!

Вообще-то, я здешний внештатный вышибала, да еще и боевой друг-товарищ хозяина, так что отвечать должен только за то, что поставил какому-то не слишком расторопному клиенту на одну – две оплеухи побольше.

Но вчера… О, что это был за день! Плохой, в смысле… Дряннее и чернее дня не придумаешь.

После второй бутылки самогона я внимательно рассматривал немного раздваивающуюся картинку помещения. И она мне кардинально не нравилась…

А как бы вы отнеслись к такой театральной постановке? Четверо огромных солдафонусов распахивают дверь, и вволакивают за собой прелестнейшую девушку. Вся честная клиентура, кто не дрыхнет на скамеечках под стенками, заворожено охает, отмечая невидалую в наших сирых местечках женственную красоту. Ну просто донельзя женственную!

Она, то есть девушка, приглянулась мне сразу же. И дело даже не в том, что из рваного платья мельком проглядывала обнаженная, чудесного вида загорелая грудь. Нет! Что-то смутно знакомое и приятное дернулось в груди, не сердце ли часом? Руки предательски задрожали, на сей раз не с похмелья, а от пробуждающихся чувств.

Когда солдатусы сели за стол и рывком посадили девушку рядом, я встретился с нею взглядом и прочел в глубоких голубых глазах ужас и мольбу. Интересно, подумал я, какого черта надобно юдистским увальням заковывать в плазмо-наручники и волочь на привязи такого ангелочка в почти голом виде?

Служивые, самый старший из них, кажется, состоял в звании капитануса, заказали несколько бутылок рельского самогона, четыре кружки пива и столько же стаканов. О девушке, они видно не заботились – я прочел это по ее пересохшим от жажды губам. Очень может быть, они волокли ее через добрые полпустыни, не давая ни капельки влаги. И давать, похоже, не собирались!

Во мне, человеке достаточно спокойном и тихом (об этом говорит моя профессия), все заклокотало от ненависти. Да будь она хоть врагом народа, но никто не смеет так с ней обходиться, и тем более давать пощечины, как только что сделал один из этих подонков.

Шота направился из-за стойки к новоприбывшим, левитируя перед собой обставленный бутылками поднос. И тут ко мне пришло что-то. Вот бывает такое в жизни – появляется у тебя какой-то неведомый толчок, влечет тебя за собой и кардинально меняет рутинную жизнь. Мой внезапный толчок выглядел следующим образом…

Я встал, отобрал у остолбеневшего Шоты поднос и сам направился к солдатусам. Все это время, пока моя покачивающаяся фигура нетрезво дефилировала среди предметов мебели, девушка испуганно наблюдала за мной. Солдаты, вернее – офицеры, также уставились в мою сторону. Старожилы заведения, привычные к моим «внезапным толчкам» дружно поставили стаканы на столы и загудели, самые старые и битые из них бочком подвинулись в сторону выхода и несколькиъх маленьких окошек по периметру всей барной площади. Шота, первое время попытавшийся ухватить меня сзади за пояс обреченно махнул рукой и подался к стойке. За дубинкой… Наиболее вероятно, что оный дубец рассчитывался на Алешкину (мою) голову, а никак для потенциальных врагов в погонах. За меня бармен не сомневался.

Моя персона подошла, поставила поднос на стол и вежливо поинтересовалась, почему это бравые защитники родины пленили несчастную представительницу противоположного пола и всячески над нею издеваются. Мне в достаточно резкой форме ответили, что это не моего скудного паралитического ума дело, а так же и не дело моего длинного вшивого носа сунуться к благородным офицерам.

В свою очередь, я посоветовал паршивеньким офицерчикам засунуть свои благородные погоны в их же неподтертые военные задницы. После небольшой дискуссии между нами, один из юдистов, кажется, майорус, подло предложил мне бутылкой о голову. Я вежливо уклонился и честно задал ему прямой аргумент по подбородку.

Далее последовали разгромные доводы в мою сторону кулаками, ногами, и даже подносом. Я отмахивался от оппонентов чем только мог – в диалог пошли стол, в процессе – ножка от стола, закончил же я свое вступление разбиванием офицерской морды о грязную стойку. Все это время девушка лежала со стулом у окна, уроненная в процессе дебатов, и наблюдала за мной своими ласковыми голубыми глазами.

Какие глаза! Я окунался в их пламенную голубизну, тонул в бездне многообещающего взгляда, возвращался, обратно выныривал из омута очей и скользил по эротическим изгибам ее шикарной фигурки. И пропускал удары… Но, хвала Всевышнему, пока для меня все складывалось благополучно. Подумаешь, четверка каких-то дряблых слизняков, хорошо хоть автоматы свои да мечи оставили в сейфе у входа, ведь таков закон на всех системах – «хочешь? Так пей, но оружие оставь за порогом!»[1](1)

И вот настал момент, когда я переступил через поверженное мной тело и направился к пленнице – сейчас она бросится на меня, благодаря, покрывая пылкими поцелуями, и сразу повлечет за собой к обширной кровати.

Да не тут то было! Дверь бара распахнулась и вдавила вовнутрь где-то с дюжину рядовых. Первый раз вижу армию, в которой не приходят в восторг при виде окровавленного и покрытого синяками офицерского тела на полу. Никак, с самой Столичной планеты приперлись, там у них даже статут наизусть знают!

Узрев картину разгрома, со мной, грозно возвышающимся на его вершине, солдатусы сразу обрадовались и стремительно помчались ко мне, к сожалению, не для того, чтобы поздравить.

Ее глаза, продолжало кружиться в моей задурманенной любовью голове… Вот тут то мне и не посчастливилось. Ничего не помню после первого же (какой стыд!) удара стулом по хребту.

Сквозь туман проплывали крики, падающие сосуды со спиртным, ломающиеся столы и прочие детали, обязательно присутствующие в драке. Без них ну никак нельзя! Дребезг стекла и треск пластика, костей и прочих никому не нужных, кроме их владельцев, вещей. Где-то через минут двадцать надо мной склонилось прелестнейшее лицо, обрамленное огненными волосами, поцеловало меня в разбитые губы и нежно прошептало «Спасибо, увидимся». Я опять впал в небытие. «Мой герой …»

Из небытия меня вывел обратно в белый свет ужасно холодный поток воды, изливаемый на мою, последнее время, не очень любимую самогоном и ударами (тяжелых военных) сапог голову. Приоткрыв один глаз, я с сожалением отметил, что потчует меня не та красивая девушка, а старый товарищ Шота, злобно смотрящий на меня поверх кувшина. Божественное лицо из сновидений сменилось избитой, украшенной сочными синяками рожей приятеля. Совсем не ангельской, надо отметить, учитывая, что его периодически, раз в месяц, сажали в обезьянник городской полиции за дебоши в собственном заведении.

Какое коварство, узреть вместо чудесных голубых очей – налитые кровью синие глаза, подбитые с обеих сторон. Вместо гибкого стана – широкие, что твой дельтаплан, плечи и совсем на маленькую толику мускулистого бедра в разорванной штанине. Ну, просто истинный былинный герой из древнего эпоса «Как бурлаки Волгу лодками мочили»! Не знаю, о чем в этой былине говорилось, но явно о чем-то зловещим и смертельно опасным.

- У-у, - промычал я, хватаясь за мокрую голову и прикрываясь от яркого света зеленой настольной лампочки.

- Очнулся, супермен-алкоголик? – Ехидно спросил Шота, не переставая, однако, поливать мою бедную персону.

- Угу, - все так же сообщила моя голова, отодвигаясь от подлого кувшина, казалось, она говорила самостоятельно – остальные части тела ей совершенно не подчинялись.

- Прекрасно, - констатировал друг, выбрасывая кувшин в мусорное ведро у стола. – Теперь поговорим.

Я молча кивнул, стараясь удержать себя от побуждения сунуться за кувшином и промочить стонущее горло.

- Мне кажется, что будет справедливо напомнить, что ты теперь мой должник. Вечный! – Не очень-то радостно улыбнулся Шота. – Твое благородие, генеральский сынок, должно мне около тысячи галаксиев.

- Приятно сознавать, что тебе рады.

- Неслыханно рады, если учесть, что в баре нужна даже не суточная уборка, а полный капитальный ремонт со всевозможными проявлениями строительной. Здесь просто неслыханно погуляли!

- ???

Я несколько удивился, узнав, что несколькими сломанными столами да стульями не обошлось. Оказалось, что при виде моего беспомощного тела, облепленного солдатусами, постоянные клиенты, в общей сумме пятнадцати человек, загорелись желанием помочь боевому товарищу по выпивке и дебошам. Ко всему прочему, среди алкашей нашлось несколько таких же, как я старых десантников ушедшей Республики. Имперским солдатусам надавали таких звиздюлей, при этом поломав восемь столов, дюжины две стульев, разбив все окна и нащербив барную стойку, что двух последних рядовых забрала не скорая помощь, а сразу труповозка.

Вечер окончился весело.

- И как собираешься рассчитываться?

Алкогольные испарения несколько отступили при упоминании требуемой суммы, мозги со скрипом пытались найти выход из сложившейся ситуации. С учетом того, что когда-то бравый капитан Алексей Поркин спас вышеупоминаемому рядовому Республики Шоте Громбльбрыгергу солдатскую жизнь, ответ напрашивался сам.

- Отработаю, конечно!

- Ы, а, отработаешь!?? – Шота правдиво удивился и сел на стул.

Обхватив голову обеими руками, владелец бара немного подумал, истошно завывая и бодая воздух своей лохматой головой. Затем, привычным движением, он выхватил из кармана передника большущий потрепанный калькулятор и что-то там подсчитал. Я устало прислушивался к мелодичному пиканью клавиш и заерзал по столу, на котором развалились мои избитые телеса. Единственному, надо сказать, столу в разгромленном заведении.

- С такими темпами, - вздохнул Шота, - ты вернешь этот небольшой должок очень даже близко к завершению следующего десятилетия.

Он показал мне калькулятор, на котором ярко-зеленым цветом мерцали цифры приговора некоему А. Поркину, и этим самым А. являлся? Правильно, догадливые мои! Вчерашний спаситель прекрасной пленницы проклятых солдафонусов.

Мои глаза округлились на пару с округленной цифрой дней на экранчике.

- Что ж, - я пожал плечами, - мы же друзья! Отработаю как-нибудь…

У Шота вздулись вены на шее. Уши покраснели, а со лба щедро закапал пот. Менее искушенный наблюдатель подумал бы, что владельца бара сейчас хватит удар межгалактической Невесомой Лихорадки. Но меня, закаленного во многих боях и ссорах участника потасовочных действий этим не проведешь! Последний раз бармена видели в таком состоянии, когда он в компании с печально известным уже капитаном Поркиным вдвоем вынесли Лаврскую крепость на Кондеоре-8. Я быстренько, насколько позволяло мне тело, отполз со стола, брякнувшись на покрытый горами битого хлама и забрызганный кровью пот.

- Лежачего не бьют! – Заорал я Шоте и усердно притворился мертвым.

Сквозь неплотно прикрытые веки ваш покорный слуга наблюдал за озверевшим другом. Он возвышался надо мной как Голиаф, его пудовые кулаки громко скрипели, сжимаясь, бочковидная грудь вздымалась, а глаза горели как дюзы крейсера на форсаже.

- Убью!

Кулак с треском врезался в столешницу. Та с истошным скрипом разлетелась вдребезги, дополняя унылый натюрморт бедлама и столпотворения на полу. Одинокие ножки рухнули поверх поверженной товарки. В баре все замерло, единственный присутствующий в помещении, кроме хозяина, человек мелко задрожал и пожелал проникнуть сквозь толстую стену во двор. Слышалось только яростное дыхание Шота и мое скудное сипение.

- Это я тоже запишу на твой счет! – Пророкотал мой друг и зашагал за треснутую стойку.

Я облегченно вздохнул и, с трудом взобравшись на ноги, отправился к выходу. Сейчас меня воззвали к себе холодный душ и одинокая кровать практически не закаленного амурными делами холостяка. Необходимо зализать несколько ран и поразмышлять над внезапными проблемами.

- Когда будешь в своей хибарке, помни о моей доброте и о том, что я не убил тебя за твои грехи! – Крикнул мне вдогонку Шота.

Я поднял руку во всемирно известном жесте и переступил через порог, проходя сквозь анти-москитный экран.

- Счастливчик, - донеслось мне вслед из забегаловки.

Это я счастливый? Как одинокий метеор, сгорающий в атмосфере какой-нибудь недружелюбной планеты. Он знает, что сейчас сгорит, или разобьется о твердую поверхность, и его летящее тело уже чувствует пламя снаружи. Но, сделать ничего нельзя. Безысходность…

И к чему он это сказал?

 

- Это как потеряли?!! – Орал Збандельберг, кипя от ярости.

Услужливый адъютантус тотчас же подал ему новую трость вместо разломанной об челюсть капитануса. Збандельберг, почувствовав приятную тяжесть в кулаке, махнул тростью в сторону другого младшего офицера повторно. Последний рухнул как подкошенный, не выдержав напора толстой алюминиевой трубки. Из его виска медленно заструилась кровь, обильно орошая зеленый ковер.

- Видишь, что означает звание? – Прошептали в задних рядах. – Браубургу от подачи – хоть бы хны, а летеха сразу с копыт…

- Разговорчики в строю! – Завернул глазами полковникус. – Всех выброшу через торпедный отсек...

- Слава Торусе, мы на поверхности планеты, - опять зашептались в крайнем углу. Говорящий тотчас испуганно икнул и заткнулся.

- … когда мы вылетим в космос! – Окончил фразу Збандельберг и зверски улыбнулся. Укоризненной окинув взглядом загнутую трость, он бросил ее в строй. Поскольку железяка была не слишком тяжелой, а расстояние до солдатусов достаточно далёким, она упала в метре от передней шеренги. Все сорок сослуживцев бросились от нее вразнобой как от Плутонианской гадюки.

- То-то же, - благосклонно молвил полковникус. – Если в строю нет страха, не будет и дисциплины!

Рядовые несмело придвинулись к своим исходным местам.

- Суммирую, – Збандельберг взмахнул новой тростью.

Все присутствующие привычно вжали головы в плечи.

- Деваху потеряли, это – раз! В баре засветились, алкоголики, это – два! Это как пить на задании?!!

(Если бы кто-нибудь мог в этот миг прочитать мысли военных, он бы увидел огромное, как полотно в кинотеатре, зарево мыслей, внезапно вознесшееся над толпой. Объединенная мысль сорока солдатусов, и лейтенантуса. «Это как же без водки-то?» Капитанусу такие мысли в голову никогда не приходили. Они выветрились еще с момента поступления на службу.

Его ничего не волновало кроме приказов и гомосексуализма. Что, впрочем, иногда сливалось в одно и тоже… Для почти убиенного лейтенантуса же, мысль о водке была последней в угасающем сознании – навсегда.)

Над нерушимо лежавшим телом склонился санитар и нащупал пульс.

- С цивильными вступили в контакт, это – три, - повысил голос полковникус. - И, наконец, - трость обвинительно направилась в сторону рядов в погонах.

- Два трупа… - Збандельберг бросил взгляд на санитара. Тот отрицательно покачал головой и отвернулся, смахивая скупую мужскую слезу. Как-никак, а лейтенантус был его любовником.

- … Три трупа! – как ни в чем не бывало, продолжил командующий. – Это как понимать, господа юдисты?

Взвод молчал. Он знал, как это понимать: один-два десятка расстрелов, повешение и выпуск нескольких тел в открытый Космос. И лишение ужина. И премий тоже. Причем, все это явно падет на рядовой, а не офицерский состав.

- Вы осознаете что натворили? – Взмахи трости становились все нервнее и злее. Голова капитануса уже не просто вжималась в плечи, а ощутимо давила на копчик. Это приятно будоражило. Старый служака удивленно сморщился и сосредоточился на ощущениях. Грозный взгляд командира жестко скользил по намертво застегнутым гимнастеркам и блестящим погонам со звездочками.

- Осознаете?!

Подчиненные громко мигали веками и старались не дышать. Они осознавали. Прекрасно поняли это в первый же день после призыва: что рекрутинговые лозунги – вранье и бред. Что страшные слухи об армии – ужасная реальность, хуже всяких слухов. Вам говорят «Погиб как герой», а ты видел разорванную в клочья задницу товарища, проплывающую мимо иллюминатора дежурного. Вам говорят «Там кошмарная дедовщина…», а там – не то, что дедовщины – там жизни нет. Даже пукнуть лишний раз – это счастье, как дополнительный паек. Тем более что настоящая армия и отборный состав предусматривали только коренных юдей. Не-юдей, входящих в армию Империи Юдистов чистокровные юди презирали и всячески над ними надругались. Цивильные же простые люди не то, что не презирались, их и людьми-то совсем не считали.

- Итак, - пророкотал Збандельберг. – Если не найдете Бартомо в течение десяти местных суток, я вас оставлю на этой планете…

Солдатские челюсти дружно лязгнули об пол. Никто не мог поверить такому счастью.

- … вместе с небольшой нейтринной бомбой, - садистски улыбнулся полковникус. – А сам полечу на Юдус-1, получать звиздюли от Императоруса!

Челюсти со скрипом вернулись на свои законные места. Они, конечно, ждали такого подвоха, но чтобы так…

- Мне нужны два добровольца! – Збандельберг прорентгенил ровный строй.

Солдатусы дружно задрожали. От колебаний зазвенели кристаллические канделябры, а в Центральном океане поднялось маленькое цунами. В добровольцы мог попроситься только идиот.

Полковникус браво улыбнулся и выхватил табельный плазмоган. Первый луч пробежал по штукатурке ближайшей стены. Второй поджег подошвы в переднем ряду.

- Ну? – по-отечески спросил командир. – Начальство ждать не любит!

Он направил ствол повыше.

Из шеренги вытолкнули двух самых щуплых и слабых рядовых. Они с перекошенными лицами отдали честь командиру и застыли.

- Этих – расстрелять за государственную измену, – ощерился Збандельберг. – Остальные – на поиски профессорши, а потом – по сорок нарядов на скотобойне и возле реактора. Раз-зойтись!

По рядам прошелся облегченный вздох.

Волна солдатусов расслабленно потекла из зала, унося с собой обреченных товарищей. Из-за двери донеслось дружное, но не стройное пение «Боже, храни Императоруса и всех командиров».

Когда в помещении опустело, полковникус устало опустился на диван. Привычный адъютантус сел на пол и начал стаскивать с командира сапоги.

- Как сложно наказывать! – Простонал Збандельберг. – Это высасывает из меня все соки.

- Вам сейчас отсосать, или после ужина? – адъютантус услужливо затрепетал ресницами.

- Ах, подожди, мой ненасытный, - полковникус ласково погладил подчиненного по голове. – Пускай принесут хоть какие-то новости. Представь себе, Паркац, как мы разбогатеем, когда эта девка расколется! Она отдаст мне камень, даже если мне придется переступить через себя и изнасиловать паршивицу…

- Вы хотите изменить? Мне? С женщиной? – Адъютантус изумленно уставился на обернутые довольно остро благоухающими онучами ноги.

- Да не суетись ты, моя девчоночка! – Збандельберг успокоительно погладил его по голове. – Ты, Паркац, любовь всей моей жизни. Да и не получается у меня с женщинами, не-юдские отродья!

Подчиненный удовлетворенно лизнул прелую онучу.

- Эй, - вдруг крикнул полковникус. – Ты что здесь делаешь, Браубург?!

- Виноват, - очнулся от внутреннего созерцание копчика капитанус. – Я замечтался.

- Замечтался!?? – Збандельберг рванулся с дивана, оставляя обрывок онучи во рту Паркаца, и потянулся за тростью.

- Виноват, - еще раз взвизгнул провинившийся и проворно скрылся из зала. Метко запущенная трость ударилась о дверной косяк и одиноко упала на ковер.

- Надо будет их из свинца заказать, - проорал вдогонку капитанусу командир.

- Не злитесь, мой тигр, - прошептал адъютантус, скользя рукой по штанине полковникуса.

- Ух, ты мой проказник, - успокоился Збандельберг, и они начали смачно целоваться.

Посторонний наблюдатель мог бы даже обделаться от омерзения. И тотчас же обделался. Потому, что мог!

Старый шпион расстрелянной юдами республики (такой мертвой, что не заслуживает даже на заглавное «Р») отринул от скважины в портьере.

- Проклятые извращенцы! – он сплюнул сквозь зубы. – Вот он, цвет их нации. Голубизна и звезда, кошмар!

Он вытащил из кармана длинного пальто толстую бумажную книжечку и сделал в ней несколько записей.

- Сопротивление обрадуется… - Старый шпик бесшумно растворился в окне. – Какой камень?

Этим же вопросом задавался и капитанус, отрываясь от игры с шеей и копчиком. Он задумчиво потер лоб, потом затылок. Потом еще раз лоб, еще раз затылок и, наконец, задницу. Зародыш мысли, зародившийся в его застоявшемся мозгу, неуверенно затрепетал и родился. От первой среди служивой жизни мысли капитанус Браубург ошарашено насторожился и понял: вот оно! То есть она – мысль. Первая! Ее надо беречь. Впервые за двадцать лет – мысль. Может, я заболел? Он нащупал пульс на запястье – нет, все нормально. Капитанус гордо вскинул голову, совершенно забыв о занятной части своего тела чуть пониже пояса. Я умный! У меня теперь и мысль есть…

В голове бешено кружилось: Разбогатеем – Камень – Девка – Разбогатеем – Камень – Девка – Разбо… И, наконец, самая сладкая мыслишка: Отомщу им всем! Кому конкретно – неизвестно, но во главе длиннющего, как торпедный хвост списка гордо реяло имя полковникуса Збандельберга.

Довольный открытием в себе, Браубург устремился к плацу, где только что расстреляли двоих «государственных изменников», и сейчас паковали тела в целлофан – на удобрения. Ну не выбрасывать же ценную органику, в самом деле!

Завидев командира, солдаты, уже полностью экипированные для задания, повыскакивали в струнку и замерли.

- Чего ждем?! – набрал командирского тона капитанус. – Наряды и прочие дела – на потом! Все на поиски Ирэны Бартомо. Из-под земли достать! Нашедшему – сто премий от командования.

Дружный рев.

- Не найдете – кара! От меня… - ощерился Браубург.

Дружный вой.

- Выполнять!

- И еще! – бросил вдогонку топоту сапог капитанус. – Найдете девку – вести ко мне, не к полковникусу, а ко мне! Провинитесь, проведете ночь в моей постели!

Топот участился и вскоре исчез за воротами временного лагеря.

 

 

"Я – самый крутой полководец в мире!

Глаз даю!"

Приписывается маршалу Кутузову[2](2)

 

Проходя мимо полицейского отделения, я весь напрягся в ожидании обвинительных выкриков и оглашений приговоров, но, хвала Всевышнему, обошлось. Ментусы безразлично проводили меня взглядами и сосредоточились на понятных только им криминальным разговорам.

Этих представителей власти я, как и каждый другой житель этого, когда-то военного республиканского города, боялся до дрожи в конечностях. Господа ментусы были тварями куда похуже чистокровных юдей и, уж тем более, солдат юдистов. В то время, когда в солдаты насильно волокли рекрутеры, а первые являлись просто коренными сволочами, ментусы отличались тем, что славились как коренные суки. В их ряды вступали по доброй воле! Самые презираемые уроды в стране, люди, за спиной которых тянулся хвост из преступлений против своего народа. Бандиты и нелюди, которых в родных городах и селах ждали виселица и топор. Убийцы и насильники, скрывавшиеся от родни и своих поступков, ставшие неприступными для местного правосудия. Маньяки и психи, обожавшие Императоруса, который подарил им вторую жизнь, куда пострашнее предыдущей.

Ощущая на спине холодные мурашки от чужих взглядов, я перешел улицу на зеленый свет. Слева завизжали тормоза, и военный антиграв закачал бортом почти возле моего лица, которое мгновенно перекосилось.

- С-скотина, - завизжал тоненьким голосом пилот армейского грузовичка. – С-су…!

- Прикрой пасть, служивый, и плохо твоей не станет!

Я поднял ноющий кулак и пригрозил им пилоту. Тот, собираясь еще чем-то меня обрадовать, при виде моей подбитой физиономии, нажал на газ и двинулся по улице. Хвала Всевышнему, прочь.

- Что происхо… - в окне антиграва промелькнула рожа юдистского капитануса. Это я ему, кажется, вчера расквасил нос бутылкой из-под пива. При виде моей особы, его глаза вытаращились, но машина уже пронеслась мимо и канула за поворотом. Вдали провизжали тормозные дюзы, но ждать на скорую расправу желания у меня не было – не дурак, поди, и не наивный.

Я, не раздумывая, бросился бежать, только ехидный смех мальчишек беспризорников, толпившихся возле банановой лавки, остался виться на покинутом перекрестье.

Намотав несколько кварталов, я убедился в отсутствии слежки. Родной район привычно не вдохновлял и заставил помрачнеть.

По некой финансовой прихоти приходиться жить на берегу небольшого водохранилища, являвшегося финалом целой сети сточных канав всего города. Посему, дикое благоухание стало для меня совсем терпимым. Кроме грязного водоема квартал мог обрадовать также расписанными модным во все века граффити стенами пятиэтажек и огромными кучами отбросов. Ядовито зеленые испарения интимно будоражили воображение, а стаи килограммовых крыс, шнырявших по округе в поисках приблудных кошек и сонных бомжей, не давали расслабиться. Разбитые окна и опустевшие после милицейских рейдов дома – среди них витало одиночество. Груды рваного тряпья, с чем-то шевелящимся внутри заставили бы взвыть от зависти эпоху чумы в период Средневековья на старой Земле. Вот здесь мы и живем! Отщепенцы, преступники, беднота да вышибалы из кабаков.

Мой дом заслуживал отдельного описания. Переделанный из старого десантного бота, на котором мы, вместе с Шотой, атаковали оккупированные Империей города. Огневые люки я прикрыл анти-москитными сетками и укрепил осколками бомбардировочной шрапнели. Все опознавательные знаки и фонари были искусно задрапированными маскхалатами убитых нашей дивизией юдей. Десантный люк, он же – дверь, мне удалось так запрятать, что несколько раз по-пьяни я даже ночевал на улице, не сумев найти входной пульт дрожащими руками. После безуспешных нашариваний в потемках, конечно же.

Основная масса сооружения покоилась под водой, открывая белому свету лишь четвертую часть, служившую мне прихожей и гостиной. В нижние отсеки я пускал только самых проверенных людей, которых осталась всего лишь жалкая горстка на этой планете – не для посторонних очей приходились некоторые интересные игрушки.

Порывшись в ближайшей куче отбросов и утиля возле покореженной кабины телепорта, я выудил пульт, надавил несколько клавиш и вошел в открывшийся люк. Мне было так паршиво, что мозг даже не отреагировал на тревожное мигание красного датчика сигнализации – кто-то входил в прихожую до появления владельца этого утлого домишки.

Оставив кроссовки и мешающее одеяние в прихожей, я направился мимо гостиной в ванную. В душевой кабинке пахло свежестью и паром. Странно, я, кажется, уже три дня не ночевал дома, не говоря уже о принятии ванной. К чертям задумываться – мыться. Хорошенько намылившись, аж до покраснения век и оттерев синяки всюду, куда смог дотянуться, я начал исследование на предмет обнаружения переломов. Сегодня обошлось. Несколько ссадин и растяжка. И, возможно, одна трещина ребра. Так что, к авто-доктору надо будет заглянуть только в профилактических целях.

Отмывшись, я насухо оттерся любимым сиреневым полотенцем и вошел на кухню. Открыв холодильник, мрачно почесался и схватил одиноко стоявшую бутылку пива. Громкое бульканье возвестило грешному миру мое воскресение. В голове посветлело.

- Ты всегда пьешь в пять часов утра?

Ваш покорный слуга поперхнулся «Старым дворником» и вытаращился в сторону говорившего. Вернее, говорившей.

Она сидела в соблазнительной позе на моем диване, одетая в мою же рубашку и смотрела на меня.

- Удивительная картина – избитая голая пьянь с бутылкой пива покрывается пупырышками. О, вижу, что ты рад меня видеть.

Я скосил взгляд вниз на причинно радостное место и прикрылся бутылкой. Ее явно не хватало. Пришлось заслонятся от изучающего взгляда незнакомки с помощью дверки холодильника. Пониже спины ощутимо похолодело.

- Да ладно тебе, Алексей, не стесняйся, мы девушки повидавшие многое. Но, если наша встреча тебя будоражит, предлагаю одеться. – Она бросила мне халат.

Накинув на плечи теплый мохер, я подсел возле нее на диван и уставился на ее обнаженные коленки. Она улыбнулась и провела по ноге пальчиком. Я судорожно взглотнул – к сожалению, глотательный рефлекс никогда не входил в число тех, которые мне подчинялись.

- Предпочитаю общаться с красивыми девушками, предварительно с ними познакомившись, - умно прорекло мое горло, оттаивая от пенящегося пива.

- Ирэн Бартомо, профессор космогеологических наук, президент Ассоциации космогеологии на Джаранге-5, межпланетная исследовательница, кандидат геологических и космических наук, заместитель ректора Второго Галактического Института, декан факультета окаменелостей в Космо-геолого-зоолого-натурастических-и-футуристических-наук Университете на Джаранге-5, - просто представилась она, без лишних возвышенностей. И добавила, - к тому же, дочь академика космических наук, первооткрывателя пятнадцати планет Джерома Липеста Бартомо!

- Если скажешь это еще раз и вдвое медленнее, я все запишу и чего-нибудь запомню, - попытался пошутить один бывший капитан. – Какими судьбами, милая Ирэн, ты вторгаешься в мои владения, к тому же, после избиения моего бренного тела злобными пленителями твоей профессорской особы!

Она нахмурилась, вспоминая что-то неприятное.

- Мне нужна помощь аборигена… Прости, - Ирэн запнулась, заметив не слишком-то дружелюбное выражение моего лица. – Местного, который знает эту планету и здешний язык. Ты знаешь свою родину?

- Как свои пять членов, то есть, пальцев, - я не отрывался от созерцания ее чудесных изумительных ножек. Очень, надо сказать, длинных и безумно стройных.

- Мне будет необходимо пройти со своим спутником долгий путь, полный опасных монстров фауны и флоры этой захудалой планеты, стычек с разбойниками, солдатами и прочими тварями. На каждом шагу, подвергаясь смертельным ударам и содрогаясь от ужаса будущего.

Моя голова отрицательно дергалась из стороны в сторону.

- И за это я заплачу ему десять тысяч галаксиев! – продолжила она.

Моя покачивающаяся голова остановилась и, наконец, перевела глаза с коленей на лицо Ирэн. Эти глаза, носик, губки, немного пухлые, но такие страстные. Маленькие компактные ушки, лобик без единой морщинки. Господи, да я влюбляюсь. Бегом в душ, а то температура в кухне стремительно накаляется.

Мне даже удалось немного подняться с дивана. На выключившейся микроволновой печи засветился датчик и прозвенел звонок о вкусной и здоровой пище.

- Согласен?

- Э-э. – Мой взгляд утонул в наполовину распахнутой рубашке. Груди немного больше второго размера, любимый формат и желанный загорелый цвет. Я хочу ее, Боже, да. Я хочу ее, да! И да померкнет свет!

- Да! – Это я сказал вслух. И впоследствии не раз об этом пожалел.

- То есть, не… - На рубашке расстегнулась еще одна пуговичка. – Да!

- Отлично, Лешка! – Обрадовалась девушка. – А теперь, иди ко мне.

Она заключила меня в свои мягкие объятия и нежно куснула за подбородок. Я лихорадочно начал хвататься за ее упругое тело, стараясь ощутить каждый квадратный миллиметр. Отличные груди, ни грамма лишнего, мне удалось ухватиться губами за маленький коричневый сосок. Мы вместе окунулись в океан ощущений.

 

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Владимир Волкодав. Империя Юдистов-1. Дело-1

На сайте allrefs.net читайте: "Владимир Волкодав. Империя Юдистов-1. Дело-1"...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Ромео, последний стих

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Любой китайский полководец
  Через два часа мы, обнявшись, вместе обсуждали будущее путешествие, которое предположительно просто таки кишело опасностями. В первую очередь меня интересовал одни загадочный вопрос

Джек-Потрошитель
  В баре обретало на удивление немало народа. После драки множество зевак притащилось посмотреть на бедлам и послушать байки о причинившей его драке. Несколько завсегдатаев заволочили

Задница вора
  - Эй, есть кто дома? – забарабанил в двери Шота. – Открывайте! За бронированной дверью началась возня. - Уйди с улицы, придурашенный! Черви на охоте. Барм

Гимн амазонок
  Мы сбросили черны оковы, бежали с тюрем-городов, мы по пустыне скачем гордо снова, чтоб задавить собою всех врагов.   Встанем, сест

И мечты любого шпиона
  Он был старым, но совсем не немощным солдатом. Хотя, бойцом его назвать было бы не совсем правильно – его не видели ни на одном поле сражения. Но он не пропустил ни одной войны и ка

Султан Саладин
  Вокруг алтарей натянули канаты, и подмели камни от остатков волос и опилок. Тело несчастного полумертвого солдата убрали в хибару самой широкой женщины. Она радостно плескала в ладо

Старинный научный анекдот
  На эту затхлую планетку, то бишь, на Галлор-3, доктора затащил его брат. В тот памятный и трагический для семейства Бартомо день, на собственную взлетно-посадочную площадку приземли

Казанова в семьдесят лет
"Любви все возрасты покорны, особенно покорны в возрасте…" Геронтофил[26](26) Мы размещались у огромного каменного стола, накр

Эстонец в песочнице
  Пришли все женщины, проживающие в окрестностях. Нам махали грязными платками и потрясали винтовками. - Иди сюда уже, милый, или ты решил остаться в этом женском раю?

Лукреция Борджиа
  Небольшой отряд юдистов на десантных понтонах приближался к пещере. От нечего делать, тридцать человек на пяти лодках, курили и целовались. Помощник полковникуса Збандельберга адъют

Глава 6
  "Враг наступает – мы прячемся, враг в растерянности – мы поджигаем, враг отступает – мы атакуем, враг умирает – мы пьем саке!"

Сапоги на коте
  Капитанус всегда слыл довольно странным человеком, еще со школы. А вы попробуйте, попробуйте вести себя нормально и адекватно обществу, если тебя зовут Иеронимолбаноштрынто! Старый

Профессор Плейшнер
  Простреленный солдат упал наземь, я с трудом поднялся. - Отступаем к командному центру! – прозвучал приказ генерала-стратега. Он был забрызган кровищей от уха до уха, прямо

Самая короткая
    "Главное, что надо сохранить до свадьбы – это честность" Любая шалава[44](44)  

Из диалога Гаргантюа и Пантагрюеля
  Ирэн уже больше часа не отрывалась от экрана. В нем медленно, но уверенно на нас надвигались горы. Они величественно пронзали горизонт, в надежде увидеть небо и подержаться за тучки

Ленин в Зимнем
  Впервые за долгое время республиканское командование позволило себе немного расслабиться, дело даже не в компоте. И даже не в казарменных борделях. Старые вояки стремились к своим п

Бедный Йорик
  22:15 Пеленг вывел Браубургманна на след секретного жучка предателя. Где был прикреплен маленький кусочек шпионской техники, полковникус не знал, ему просто передали специа

Александр Македонский, 20 лет
  - База Империи уничтожена. По всей планете гремят праздники. Народ ликует, даже амазонки, внутри оказавшиеся нормальными бабами. – Гласил из коммуникатора голос Марка Туллия.

Надпись на стене одного борделя
  - Вперед! – кричал Збандельберг. Игла, снаружи очень тонкая, на самом деле оказалась огромным круглым залом с витражными окнами, сквозь которые мерцало неведомо откуда взяв

Любой Неаполитанский киллер
  Мы вбежали в огромную залу как раз в то время, как в здоровенной синей луже, стоящей вертикально, исчезает спина в энергетической броне. Нашивки на плечах сообщали, что помещение то

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги