Простреленный солдат упал наземь, я с трудом поднялся.
- Отступаем к командному центру! – прозвучал приказ генерала-стратега. Он был забрызган кровищей от уха до уха, прямо как заправский вампир. – Там – танк.
По пути к отступлению мне удалось убить еще двоих или троих, но более сил уже не оставалось. Хотелось упасть в кровавые лужи и забыться в сновидениях. Нет, лучше прижаться к теплой груди возлюбленной и сделать то же самое, что и в кровище.
Юдисты разбили нас на две части. Одну оттеснили к разбитым системам «Ромашек», вторая половина, в которой насчитывалось уже меньше пяти тысяч, прижалась потными спинами к стенам командного пункта.
Впереди нас еще высился бравый «Липест, гроза Империи», он медленно полз, выдавливая из намертво прижатых к бетону тел последние соки. Кости крушились, как под прессом. Пушки то и дело рявкали, оставляя на местах попаданий дымящиеся бесформенные кучки. Разрывные пулеметы и бластеры выкашивали в рядах атакующих целые десятки. Юдисты разбегались, как тараканы от тапка, но боеприпасы иссякли. Штурмовой гигант приблизился к нашему нестройному кольцу и заслонил своей броней от выстрелов нападающих.
Юди облепили «Липест» как мухи прелую корову, они взбирались по выработавших боекомплект орудиях и стремились к люку. Выдраить ненавистную команду из кабины, раскромсать, порвать на мелкие кусочки. Нет! Ирэн! Я иду к тебе.
Нечеловеческим усилием, невзирая на боль и усталость, я двумя огромными прыжками оказался на орудийной башне танка. Кислотник тяжело выписывал сложные фигуры, звал к себе смерть, декламировал заклинания мора. За минуту, ползущих, как гиены к мясу льва, врагов не осталось. По мне никто не стрелял, защитные плазменные экраны «Липеста» позволяли проникнуть к телу только очень медленно движущиеся предметы. Они боялись идти в рукопашную, на машине зверствовал самый свирепый зверь в природе. А самый опасный хищник – доведенный до отчаяния человек. Как хлипкий очкарик одним ударом ломает здоровому хулигану нос, и торжествующе вытирает распухшие от побоев губы. Как раненная волчица, оставляя за собой желчь и мочу, отводит охотников от логова с детенышами. Как молоденькая секретарша с растрепанными волосами и разорванными трусиками, стоит над телом убитого директора. А из ее миниатюрного, еще горячего, плазмогана стекает микроскопичная капелька плазмы. Так я стоял, не в силах шевельнуться и смотрел на врага.
Сзади меня потянули, но даже оборачиваться не хватило силенок. Нежные руки обняли меня и попробовали притянуть к себе, вниз.
- Ирэн, оставь меня. Даже если это смерть, я не хочу, и не буду смотреть на нее через экраны!
- Какая смерть? На тебе лишь пара царапин!
- Спрячься, и следи за мощностью щитов!
Я даже не оглянулся посмотреть, обиделась она, или нет. Мне надо было находиться здесь и следить, чтобы этого не видели юдисты.
Что творилось с другой группой республиканцев, никто из нашей группы не имел никакого понятия. Но, судя по доносившимся оттуда звукам и стрельбе, парни еще держались. Наверное, они укрылись в противоядерном бункере и, закрывшись энерго-щитами, схватились с агрессорами врукопашную.
У нас дела были похуже. Хотя, боеприпасов еще хватало, не доставало воздуха, нас душили численностью. Мы задыхались под бременем сотен чужеродных тел. Они наседали на нас, и наши ряды редели.
Финал битвы приближался. И счет был явно не в нашу пользу. Но…
Я онемевшими пальцами нащупал кусок сургуча на шее. Кажется, этим усилием можно было поменять местами полюса планеты, но печать Леголаса только треснула, совсем чуть-чуть. Хвала Всевышнему, этого хватило!
- Тетушка Фортуна тебя разбалует, котик, - послышалось из компактных танковых громкоговорителей. – Республиканцы, прислушайтесь!
Сзади рядов нападающих приближались мелодичные, мало понятные звуки.
Мы стремимся в бой, к своей победе,
дрогнет и сбежит наш лютый враг,
пусть на поле боя всем на свете
запоет наш рог и затрепещет флаг.
Пусть падут агрессоров столицы,
пусть не будет крови и войны,
пусть юдистов злые смерти лица
расстреляют всех впродоль стены.
Женщины – мужчины пусть смеются,
пусть горит везде лишь детский смех,
после боя пусть легко даются
нам любовь и счастье без помех!
Двадцать тысяч амазонок и семьсот (!!!) сотен рыцарей и орков[41](41) ударили юдистам в спины. Враг дрогнул и рассыпался. Оказалось, что портал захватил их при мародерстве над лагерем безыменного кочевого племени. Сейчас они неслись высокими длинными прыжками на трофейных кенгурблюдах, чьи сумки были до отвала набиты гранатами и прочим оружием. Некоторые всадники везли переброшенные через седло впереди связанные тела, сверкавшие тощими голыми задами.
Бесполезный в ближнем наземном бою третий крейсер полыхнул дюзами и скрылся в темнеющем небе.
- Каждого двадцатого учим обращению с женщинами! – кричала старая Мать. За ее спиной вертел плазменной винтовкой доктор Кидалко. – Не щадить никого, кроме мальчиков в интимных формах рядовых Республики!
- За Мать! – неслось по полю боя.
Юдисты задрожали.
- За предводительниц! – вторили со всех сторон.
Враги отступали, прямо на наши клинки и выстрелы.
- За Душительниц! – кричали Душительницы, не особо пользовавшиеся популярностью.
Имперские солдаты еще держались, хотя их стискивали, как пальцы в двери на допросе в отделении полиции[42](42).
- Урук-урук-урук-хай! За Гондор! – объединенные силы рыцарей и орков врезались в остатки армии и по инерции размазали нескольких наших о бетонные стены.
Вот после этого юдские прихвостни пали.
На громко стонущие тела вскакивали бушующие амазонки. Пришлось закрыть глаза, я больше не мог терпеть этот разврат. Как сказал какой-то извращенный классик «Не хлеб и зрелища, а смерть и секс – истинные наслаждения для народа»[43](43).
Ирэн таки удалось впихнуть меня в кабину и накормить легким куриным супом.
К двум часам обеда следующего дня, все юдисты, которых не взяли в плен предприимчивые амазонки, были уничтожены и захоронены в общей могиле. Ее глубина насчитывала больше двадцати метров глубиной.
После похорон и панихиды начался большой феминистично-националистический праздник.
Капитанус Браубург, прятавшийся на верхушке далекого бархана, разглядывал разбомбленный лагерь. Видя спазматическую гибель своих сослуживцев, он искренне ликовал. Скоро, очень скоро его назначат командиром и наместником Галлора-3, он полетит в столицу, Юдус-1 и, наконец, сможет припасть к золотым ногам Императоруса.
Но, что это? На дальний восток направлялись три тусклые точки. Электронный бинокль определил распознавательные знаки приземистых пассажирских ботов. Если бы победители не отдыхали, а догадались поставить посты, они без труда бы имели возможность поймать беглецов. Браубург хищно усмехнулся, среди убегающих машин он рассмотрел знакомый номер.
Полковникус Збандельберг, главнокомандующий флотом и наземными войсками, наместник Галлора-3, трусливо убегал с поля сражения.
Один раз в жизни все офицеры Империи, выше капитанусов, имели право повидаться со своим монархом. Для этого высшее командование юдистских армий носило с собой на поясах капсулы с органическим газом. Раскусивший такую капсулу, погружался в гипнотический сон, и его сознание пару суток проводило в ментальной приемной Императоруса. Поскольку империалисты правили не только телами, а больше умами людей, мысленные приемы во дворце ничем не отличались от реальности. Нарушение правил протокола и этикета на официальных встречах, например, если разговор ставал бессмысленным или негативно окрашенным, несло за собой мгновенное уничтожение долей головного мозга. В капсуле, кроме гипнотического газа, также помещался яд, разрушающий подкорку. Если прибывший на прием выдерживал его с достоинством, ему давали слово-пароль, которое после пробуждения должно было уничтожить негативное действие веществ.
Конечно, не обходилось без побочных эффектов. Например, несколько часовой разговор в ментале, занимал времени больше, чем неделю. За этот период тело человека без движения лежало в глубоком сне, но страдало недержимостью. Поэтому все, желающие увидится с монархом, раздевались догола и ложились под теплый душ, или же в ванную. Во избежание, так сказать. В полевых условиях попадать на приемы не рисковали.
- И скажете потом, что я не майорус! – погрозился в небо Браубург.
Он вытащил из кармана капсулу. Эту таблетку он неделю назад украл и одного полковникуса, заместителя Бранденбурга. Надежно закопавшись в песке по самые уши, он накрыл голову искореженным обломком какого-то истребителя с опознавательными знаками Империи, и бросил капсулу себе в рот. Мириады звезд и солнечных лучей вспыхнули у него перед глазами. Его мысли летели сквозь созвездия, вонзаясь в мировой эфир космоса, легкое чувство эйфории кружилось вокруг в бешеном танце. Он улыбался во сне, было хорошо. Песок над ним вздулся и опал – безжизненное тело начинало пучить.
Праздник окончился внезапно. Пьяные от крови солдаты, напрасно пытающиеся забыться после боя в компоте, озверелые амазонки, устроившие пир из поедания вражеских трупов. Мирные орки, захватившие тортики и бутылки вина, приглашенные в гости к женщинам. Рыцари, с отвращением смотря на празднующих, но не отказывающие себе отведать горячую отбивнушку из филейной части офицера. Несколько печальных юдистов, пытающихся защитить свою честь перед огромной душительницей.
Цезарь встал и поднял бокал с компотом.
- Друзья мои, силы Империи разгромлены!
Все зааплодировали командующему.
- Посему, - продолжил довольный Гай Юлий, - предлагаю выступить в поход на вражескую твердыню. Мы уничтожили девяносто процентов захватчиков и по данным разведчиков, в крепости наместника сейчас не более шестидесяти тысяч солдат. В нашей же столице почти не осталось захватчиков! Давайте задушим их нашей доблестью и отвагой. – Он сделал паузу и задумался.
- И численным превосходством, - продолжил за него Цицерон.
- Ура! – закричали солдаты.
- Урук-урук-урук-хай! – пронеслось над лагерем, как и множество других не менее воинственных слов.
- В поход! – сорвался с места генерал-командующий.
- А отдохнуть? – несмело поинтересовался кто-то из офицеров.
- В походе отдохнешь, рядовой! – рыкнул генерал-стратег.
- Ура! – закричали офицеры, заглушая одинокий плач новоявленного рядового. У него впереди была целая жизнь, или смерть.
По всему лагерю революционеров пробежалась волна общих сборов и столпотворения, но нам с девушкой удалось пообщаться с обоими генералами.
- Господин Цезарь, - начал я.
- Обращайся к нам «товарищ», или по имени, мы же одной крови, все герои великой освободительной войны.
- Товарищи Цицерон и Цезарь, мы пришли к вам не только, чтобы помочь в войне с юдистами, но и найти некоего известного ученого. – О найденном артефакте я деликатно умалчивал. Знамо дело, что с людьми делают деньги, и, особенно, возможность их заработать.
- Короче, - суммировал проницательный генерал-стратег. – На приступ вражеской цитадели вы с нами не пойдете!
Пришлось покачать головой.
- Вы и так принесли титаническую пользу. – Существенно поднял мое самомнение Гай Юлий. – Мы готовы снабдить вас любой информацией и припасами.
- Не попадалось вам увидеть подбитый исследовательский корабль пару лет назад? – первая спросила Ирэн.
- Так точно, товарищ! – отчеканил генерал-командующий и посмотрел на часы. – Ровно 61 627 500 галактических часов назад, лагерь миновал падающий исследовательский корабль. Он потерпел крушение во-о-н за той горной грядой. Больше деталей может дать сержант Манихин, который отследил место аварии и видел издалека, что оттуда выбрался одинокий человек. Неизвестный пропал в горах, но ни его, ни корабля мы так и не нашли, вы же знаете, что пирамиды в то время глушили все радары. Ориентироваться же только по одному солнцу сержант в то время еще не умел.
- Позовите его, пожалуйста, - попросила девушка.
- Сей секунд, товарищ, - Цезарь склонился к микрофону. – Капрал Авдей, сержанта Манихина – ко мне, срочно!
Спустя пять минут в командный пункт вбежали два усталых бойца, они под руки тащили перевязанного солдата. У бедолаги в двух местах была пробита голова, из нее торчали трубки и проволоки, его явно выдрали из реанимационного отдела.
- Идиоты! – заорал Цицерон. – Это же младший сержант Серьожин! Где Манихин? Вам кого приказывали доставить?
- Товарищ генерал, сержанта нигде нет, удалось достать только его заместителя!
- Где Манихин? – грозно спросил раненого Цезарь.
Тот явно не мог нормально выражаться, а попробуйте, когда у вас в голове два больших отверстия, и это не нос, рот, или глаза.
- Сржнт Мнхн пхтл йдст! – он пропускал все гласные звуки.
За время, пока в командный пункт не вбежала троица медиков и не начала на наших глазах избивать солдат, мы воссоздали ход истории.
Сержанта Манихина похитили юдисты, вот что означала эта фраза! Оказалось, что бедного парня захватила в плен отборная личная гвардия полковникуса Збандельберга. Бойцы в тот момент находились в группе, обороняющейся возле бункеров. Натерпевшемуся страха сержанту по плечо отстрелили правую руку, и он лежал в контузии. Подбежавшие имперские спецназовцы схватили неподвижное тело и, вместе с командующим сбежали из поля боя, когда к революционерам подошла подмога. Пробиться за пленным не имелось совершенно никакой возможности, наших бойцов загнали под землю и травили кислотой.
Младшего сержанта Серьожина унесли на носилках, больше сказать он не мог.
- Но теперь, когда сканеры работают, мы можем определить расположение упавшего корабля? – спросила Ирэн.
- Понимаете, - замешкался командующий. – Покойный полковник Брут отдал приказ переделать все радары. За ненадобностью… Мы можем лишь приблизительно указать вам путь, это сразу за линией наших патрулей.
Мы тяжело вздохнули и направились к доверху укомплектованному революционерами танку.
- Штурм-майор Порки, ваш «Липест» очень бы пригодился в бою! – сказал мне в спину хитрый генерал-стратег.
- Мы к вам обязательно придем на помощь в трудную минуту, генерал! – пообещал я, щупая на груди снова целую, без единой трещинки печать Леголаса.
- Как? – дружно спросили оба генерала.
- Как амазонки, - ответила Ирэн.
Она подошла к двери, потом остановилась, и мне пришлось немного отойти в сторону.
- Товарищ Цезарь, а во что переделали ненужные сканеры и радары?
- В крышки для компота и подстаканники, - сконфуженно ответил командующий.
Глава 7,