Специфика менталитета объекта психологической помощи

(диагноз психолога)

Все чаще в спорте, при оценке той или иной ситуации, перешедшей в кризис, следует ссылка на менталитет от­дельного человека, а то и команды в целом.

— Я не смог преодолеть испанский менталитет, — так
объяснил причину своего ухода из «Барселоны* голланд­
ский тренер Валь Галль.

— Я не всегда учитывал менталитет наших людей, —■
так оценил некоторые свои недоработки в работе с фут­
болистами петербургского «Зенита» его тренер Юрий
Морозов.

Психология пока не спешит отнести новый, но уже по­пулярный термин к сфере духовного или характерологи­ческого в человеке.

Но я, как практический психолог, все чаще в послед­нее время сталкивающийся с той или иной спецификой менталитета своих подопечных, не считаю возможным терять время и готов открыто говорить о некоторых чрезвычайно значимых закономерностях менталитета уже сегодня.

Менталитет — это и есть то в личности, с чем стал­кивается психолог каждодневно в процессе своей рабо­ты с реальным человеком, то, что лежит в основе поня­тия «качество нации». В отличие от людей с «западным» менталитетом, которые охотно и сразу рассказывают пси­хологу обо всех своих проблемах, «наш» человек или полностью «закрыт», или полностью «замаскирован», то есть выдает информацию о себе в виде версии, выступая не только в качестве собеседника, но и адвоката. Для того, чтобы установить истинную психологическую кар-

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

 

тину жизни «нашего» человека, психологу порой прихо­дится приложить все свое профессиональное мастерство. А для решения следующей задачи, когда пациента необ­ходимо убедить в нужной (для него самого) точке зре­ния или переубедить в той или иной позиции, психологу приходится преодолевать такие психологические барье­ры его внутреннего мира, как недоверие, мнительность, подозрительность, цинизм, негативизм.

Но самое «проблемное», то есть создающее пробле­мы и ему самому, и другим людям, в менталитете «на­шего» человека — это патологическая склонность к не­искренности, боязнь сказать правду. Ложь на каждом шагу, жизнь в ауре легенды о своем прошлом, всегда своя точка зрения (версия) на настоящее и туман буду­щего — вот психологическая сущность нашего соотече­ственника на финише ХХ-го столетия.

В своих лекциях я, обращаясь к студентам, так и говорю:

— Вы будете психологически поддерживать и лечить целое поколение людей, которые на протяжении своей сознательной жизни думали одно, говорили другое, а делали третье. И в итоге получилось то, что определяет­ся медициной как «расчлененное сознание». И именно на психолога, оружием которого является слово, возло­жена важнейшая для жизни государства миссия в крат­чайшее время навести возможный порядок в духовном хаосе каждого отдельного человека, в хаосе его внутрен­него мира.

к данному разделу

Автор считает своим долгом дополнить предлагаемый материал следующим примечанием. Его пациенты (не только спортсмены) становились источниками правдивой и полной информации о себе, своих близких, товарищах по команде, психологической атмосфере в коллективе и другом лишь тогда, когда психолог завоевывал их пол­ное доверие. В этом случае имела место качественная

трансформация их речи: они переходили на «нормаль­ный» русский язык, словно покидая свой привычный лживый образ. Ранее же шла демонстрация настоящего искусства недоговаривания, скрытия истинных мыслей, отшучивания и прямой лжи — проявлялось все то «бо­лезненное*, что философ Мераб Мамардашвили, опреде­лял оруэлловским понятием «newspeak» — «новояз». Составляющими новояза, по моим наблюдениям, высту­пают отрывочные, не соединяемые в целое, фразы; про­грессирующе высокий процент хамских (в том числе ма­терных) выражений; вопиющая и бесстыдная безграмот­ность (даже у отдельных телеведущих несложно обнару­жить проблемы со склонениями и подбором предлогов). А может быть, — и об этом пора говорить не только на спецсеминарах, — свое «вспомогательное» в данном случае значение играет наш богатейший, но способный трансформироваться русский язык, на котором, в отли­чие от любого другого из европейских языков, одну и ту же мысль можно выразить совершенно разными слова­ми. Кстати (и психологи должны учитывать это в своей работе), по мнению ряда ученых, изучающих проблему взаимовлияния речи и психики, изобилие сложносочи­ненных и особенно сложноподчиненных предложений в русском языке способствует хаосу в мыслительной сфе­ре человека и даже патологическим изменениям в его

психике.

И этот новояз (заметить это не представляет какой-либо сложности — только прислушайтесь к произноси­мому вокруг!) вполне достойные люди используют в об­щении с коллегами, друзьями и даже в собственной се­мье — ежедневно.

Автор убежден, что болезнь с диагнозом «прогрессиру­ющее бескультурье» запущена, она пострашнее СПИДа. И спасти нацию можно только в том случае, если будет прак­тически осуществлен государственный подход, и начиная с детского сада и до приюта для престарелых — везде — будет призван на государственную службу профессиональ­но подготовленный психолог, не только владеющий необ­ходимыми практическими приемами терапевтического

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

 

воздействия на духовное здоровье человека, но, прежде всего, способный быть личным примером свободного от лжи человека.

Если, конечно, не поздно...

В ЛЮДЯХ

По мнению большинства специально опрошенных представителей разных профессий, осуществляющих де­ятельность в системе «человек — человек» (учителя, вра­чи, тренеры и, разумеется, психологи), данное «прокля­тье профессии» является неизбежным, и происходит это со временем в силу накопления негативного опыта обще­ния с учениками и пациентами, а также по причине про­фессиональных неудач, виноваты в которых сами учени­ки и пациенты (по мнению, конечно, учителей и др.).

Автор, основываясь на собственном опыте, готов со­гласиться с тем, что поводов для разочарования в чело­веке бывает немало. Способствуют этому следующие мо­менты:

— само пристальное изучение человека («психологи­
ческое анатомирование») неизбежно вскрывает негатив­
ное в нем, будь то заложенное генетически или приобре­
тенное в процессе биографического опыта;

— опекаемый человек не всегда оказывается на высо­
те, порой не держит слова, данного психологу, не идет за
ним к лучшей для себя жизни, не готов к борьбе за нее как
личность. В этом случае психологу бывает очень обидно
за свои бесплодные усилия, за потраченное время» за факт
профессионального поражения, в котором нет его вины.

Совет молодым психологам может быть один: психолог всегда должен быть готов стоически и достойно встретить любой результат своей деятельности. Быть готовым озна­чает следующее: необходимо сформировать (воспитать) в своей личности прочную (в идеале пожизненную) психоло­гическую установку, основой которой является всепроща­ющая любовь к человеку. Только это поможет психологу выстоять, сохранить как потребность не уменьшающееся с годами желание бескорыстно помогать людям.

Сравнительный опыт работы автора — как в спортив­ной среде, так и с другими категориями людей — позволя­ет утверждать, что в профессиональном спорте количество здоровых духовно и, более того, уникальных и красивых людей явно преобладает. Вероятно, по этой причине наше разочарование в людях не достигло критической степени.

И к этому «проклятью профессии» практический пси­холог должен быть готов. И здесь немалое значение имеет менталитет наших людей, которым необходимо проявить волевое усилие, чтобы обратиться к психологу за помо­щью. Сам факт обращения к психологу рассматривается большинством людей как признание в своей слабости, не­полноценности, ущербности. Конечно, сегодня на такую ситуацию влияет уже упомянутый фактор скомпромети­рованности самой профессии психолога.

Автору на протяжении 30 лет приходилось периодичес­ки сталкиваться с проявлениями неблагодарности, в мень­шей степени со стороны своих пациентов, в большей — со стороны тех, кто окружает спортсмена в его деятельности и жизни (родные, друзья, представители спортивного ру­ководства, пресса). Единственная категория людей, к кому автор не имел претензий, — это тренеры. Они никогда не забывали быть благодарными, может быть потому, что психолог выполнял свою работу чаще всего на их глазах (в спортивных раздевалках и в тренировочных залах), и они лучше других знали цену его вклада в победу.

Ощущение неблагодарности было более острым, когда приходилось доказывать свое право на сопровождение опекаемого спортсмена на самые ответственные соревно­вания, куда почему-то попадали совершенно не обязатель­ные и даже посторонние люди, а места для психолога не находилось. И было обидно, что спортсмен и его тренер не бились до конца за своего психолога. Но сегодня автор готов оправдать их: тот же менталитет не позволял извест­ному тренеру Станиславу Жуку настаивать перед руковод­ством Спорткомитета СССР на обязательном включении

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

 

психолога в делегацию на чемпионат мира (хотя я убеж­ден, что Елена Водорезова в этом случае выступила бы еще более успешно). К фигуре психолога в высших ин­станциях никогда не относились серьезно. Чего стоит лишь одно высказывание очень популярного в 70-е годы трене­ра сборной СССР по плаванию Сергея Вайцеховского:

— Если спортсмену нужен психолог, в наглей команде ему нет места.

Автор должен признаться, что неблагодарное отноше­ние к своей профессии он ощущал (и переживал это сверхболезненно) на протяжении почти всей своей жиз­ни в спорте. Усиливало такую реакцию непонимание людьми — даже тренерами и руководителями, в про­шлом бывшими незаурядными спортсменами, — того, что сама работа психолога (доверительные беседы со спортсменом, его настрой и многое другое) почти всегда закрыта от чужих глаз; от психолога же она порой тре­бует сверхотдачи.

Признаюсь еще в одном: сейчас, когда проблема «бла­годарности—неблагодарности» меня уже не волнует, при­шло понимание того, что спортсмен всегда старался ра­боту своего психолога не афишировать не только пото­му, что боялся выглядеть ущербным и слабым, а в свя­зи с ее характером: ведь эта работа касалась его души, практически всегда закрытой для всех других, кроме психолога. Один на один, — об этом автор не имеет пра­ва умолчать, — спортсмен всегда был благодарен свое­му психологу, в его глазах всегда можно было найти значительно больше, чем могли сказать слова.

Подтверждением данного вывода, чрезвычайно важ­ного для мировоззрения психолога, служит то, что не менее болезненно, чем неблагодарность, пережил автор реакцию героев тех своих книг, в которых он не заме­нил подлинных имен псевдонимами. Все они не прости­ли психологу раскрытия их общей тайны, которая, ве­роятно, всегда и навсегда скрепляет профессиональную и человеческую дружбу психолога и его пациента.

Сейчас, когда я мысленно возвращаюсь в прошлое, к своим навсегда любимым людям, украсившим мою жизнь,

очень и очень сожалею, что беспокоился когда-то о не­признании и славе, обходящей психолога стороной. Я желаю молодым психологам как можно раньше понять все это, поверить мне сегодня. Аплодисменты достанутся другим.

Работа на уровне самопожертвования

Каким же должен быть практический психолог, чтобы заслужить не имеющую цены любовь опекаемого им чело­века, чтобы все усложняющие его жизнь «проклятья про­фессии» не затенили все то хорошее, и даже — великое, что есть в этом труднейшем ремесле?

Ответ может быть очень коротким: «Психолог дол­жен уметь все!» Все, что потребует ситуация, например, в ходе трехмесячного, жестокого по напряжению, матча на первенство мира по шахматам, все, что будет нужным его подопечному, его другу, как сыну. Фактически все проблемы, помимо шахматных, ложатся на плечи пси­холога (у шахматных тренеров своих проблем хватает). Это и круглосуточный (режим в шахматном матче поня­тие условное) контроль за психофизиологическим состо­янием шахматиста, за его динамичными характеристи­ками — настроением, уверенностью, самооценкой, поме­хоустойчивостью, отношением к тренерам и их работе. Результаты этих наблюдений всегда необходимо срочно анализировать, принимать самые оптимальные и свое­временные решения и практически осуществлять эффек­тивную коррекцию состояния в целом или отдельных его характеристик.

Кроме того, с первого и до последнего дня матча пси­холог должен быть человеком, олицетворяющим все то, что обеспечит победу, служить личным примером нуж­ного боевого настроя, стойкости, несогласия с неудачей.

Таким образом, профессиональный спорт как значи­мая и сверхответственная деятельность предъявляет к практическому психологу самые разнообразные и жесто­чайшие требования, несоответствие которым не позволит

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

 

ему занять место рядом с человеком, которого ждет та­кое испытание, как чемпионат мира. Психолог, не соот­ветствующий данным требованиям, никогда не будет во­стребован в условиях борьбы на этом уровне, или будет быстро забракован и покинет команду. Есть и третий путь — за счет сверхусилий психолог может продер­жаться до конца матча, но заплатит за этот подвиг сво­им здоровьем, как это произошло с профессором В.П.Зу-харем после матча Карпов—Корчной в Багио (июль— октябрь 1978 г.).

Проблема специальной подготовки психолога к ис­пытаниям такого уровня, бесспорно, предмет отдельного исследования. Здесь же мне кажется важным определить те составляющие профессионального мастерства прак­тического психолога, без которых успех в работе невоз­можен.

В первую очередь, постоянная включенность в задачу, то есть ежесекундная готовность психолога включиться в любую проблему опекаемого им человека. Вот почему пси­холог всегда должен быть в рабочем, боевом состоянии, в своем лучшем «имидже», даже если посреди ночи его раз­будили в связи с болезнью спортсмена.

Далее, универсализм в работе, умение в зависимости от ситуации и потребности опекаемого человека работать и как «психолог-священник» (успокоить, принять испо­ведь, обеспечить катарсис), и как «психолог-лидер» (по­мочь настроиться на очередной бой, возбудить мотивацию, подавать пример, не смиряясь с поражением и т.п.), и даже как «психолог-диктатор» (в исключительных ситуа­циях психолог вынужден, и в интересах дела даже обязан, диктовать свою волю спортсмену). Последнее возможно при одном обязательном условии — абсолютном авторите­те психолога и полном доверии к нему.

Мне не раз приходилось сталкиваться в аудитории пси­хологов с неприятием диктаторской функции практичес­кого психолога. В ответ берусь без колебаний утверждать: в условиях жесткой конкуренции, что характерно не толь­ко для спорта, человек очень часто оказывается ослаблен­ным и даже сломленным, прежде всего в. волевом плане, и

без деятельной психологической поддержки извне не спо­собен вновь, через какое-то время (например, после пере­рыва длиной в сутки между шахматными партиями) вер­нуться в свой сильнейший «образ». В этом случае психо­лог обязан применить любые практические средства, в том числе императивные, для решения стоящей перед ним и его спортсменом задачи.

Необходимо быть профессионально и личностно гото­вым работать на этом уровне, что возможно только в усло­виях постоянного самосовершенствования с целью воспи­тания следующих качеств:

— воля, на которую будет опираться воля опекаемого
человека, без чего невозможно работать на уровне «пси­
холога-лидера» и тем более — «психолога-диктатора»;

— интеллект, без развития которого на должном уров­
не невозможно находиться на одном духовном уровне со
спортсменом высокого класса (и практически всегда высо­
кого интеллекта), общаться — и общаться продуктивно —
на протяжении не только месяцев шахматного матча, но и
ряда лет совместной работы;

— психологическая выносливость, без наличия кото­
рой невозможно выдержать напряжения боев опекаемого
человека, сопереживания с ним, своих собственных пере­
живаний;

— любовь к профессии: под ее магию обязательно по­
падает опекаемый человек, собственная вера которого в
психологию в этом случае резко возрастает;

— любовь к исследованию собственного (и чужого)
опыта практической работы, которая выражается в фик­
сировании всех встречающихся в практике нюансов, во
вскрытии различных закономерностей, в формулиро­
вании собственных законов, что позволяет психологу
успешно миновать первоначальные ступени мастерства
(ступени «новичка», «шарлатана», «любителя») и уве­
ренно расположиться со временем на высших ступенях
этой «лестницы» — «профессионала», «мастера», «ду­
ховного наставника»;

— «профессионализм» в жизни (что для опекаемого
психологом человека имеет важнейшее значение), то есть

Проклятие профессии

Постскриптум собратьям по ремеслу

 

насколько психолог в жизни вне своей деятельности нравственен, принципиален, духовно богат, верен семье, детям, друзьям, а также успешен в своей профессиональ­ной карьере;

— предельное чувство ответственности за судьбу чело­
века, который поверил в психолога и готов идти за ним и
многим жертвовать ради победы (которой может и не
быть!). А если победа придет, то психолог обязан знать ее
цену, поскольку жизнь продолжается, и не дай Бог, если в
азарте погони за эту победу уплачена слишком большая
цена (потеря здоровья, семьи, одиночество, разочарова­
ние в спорте);

— способность быть личным примером, олицетворять
собой все то, к чему психолог призывает спортсмена: тер­
пение, волю, веру в себя и в будущую большую победу,
любовь к людям и к жизни, оптимизм;

— готовность не ждать благодарности от других, уметь
быть внутренне благодарным: себе — за высококачествен­
ную работу, судьбе — за то, что подарила возможность
заниматься любимым делом — и продолжать самосовер­
шенствование своей личности. Иначе переживаемая не­
благодарность сделает невозможным продолжение работы
на уровне полной отдачи, самопожертвования.

Многолетние раздумья о своей профессии дают основа­ния считать ее не только труднейшей (по технологиям, вкладываемым усилиям и другим составляющим), но и жестокой, безжалостно отсеивающей психологов, не справ­ляющихся с теми задачами, за решение которых волею судьбы им пришлось браться, не соответствующих им.

Быть «соответствующим» задачам практической пси­хологии означает обязательное наличие способностей к этой профессии, даже таланта, но это не дает никаких га­рантий будущего профессионального успеха. Есть еще та­кой мощнейший «человеческий фактор», который в систе­ме «человек—человек» определяет все — и качество рабо-

ты, и ее конечный результат. Поэтому в дополнение к та­ланту необходимо наличие всех качеств, перечисленных выше, в том числе готовности к самопожертвованию, без чего успех в нашей работе нереален.

Психолог не может работать вполсилы, средне. Про­межуточных категорий в классификации психологов не существует. Их только две: хорошие психологи и безра­ботные. Неуспешный психолог, как показывает жизнь, не нужен.

Вот это специфическое отличие профессии прак­тического психолога от многих других и позволяет счи­тать правомерным применение понятия «проклятье про­фессии •>.

Заключение

Практическому психологу самой его профессией пре­доставлен редкий шанс, своего рода привилегия — ви­деть человека, его личность, душу, чувства вблизи. При­чем в совершенно разных ситуациях и проявлениях — как в лучших, героических, победных, так и не в «его» день, в день поражения, когда он страдает, разочарован, теряет веру в себя, подчас убит морально.

Но главное, что преподносится судьбой психологу, исключительно ускоряя его становление в профессии и как ничто другое способствуя созреванию его души и личности, — то, что психолог имеет возможность наблю­дать буквально «в упор», как трудно человеку дается любая победа, как нелегко в обыденной жизни сохранять даже «норму», не говоря уже о том, чтобы быть повсед­невно на высоте.

Боль за человека — вот что дано прочувствовать пси­хологу при виде его борьбы с самим собой и со всеми об­стоятельствами жизни, стоящими на его пути.

Человек один на льдине в океане общечеловеческих проблем ищет свой путь к победе. Лишь единицы правиль­ным воспитанием в семье подготовлены к этому сложному и всегда не безопасному пути к успеху в избранной дея­тельности и в жизни. А большинство людей начинают с

Проклятие профессии

 

нуля и вынуждены все природные запасы воли и мужества использовать с первых шагов своей жизни-борьбы, чтобы даже не победить, а хотя бы выстоять.

Сколько в спорте тех, кто потратил все неприкосновен­ные запасы своей воли и других лучших качеств на преодоление первых ударов судьбы — первых поражений, одиночества, отсутствия психологической поддержки!

Психолог потому и должен идти в жизнь, в практи­ку, чтобы видеть вблизи эту жестокую борьбу человека за лучшую жизнь и чувствовать его боль! И тогда в лич­ности психолога обязательно и ускоренными темпами об­разуется фундаментальное личностное качество — гуман­ность. Без этого фундамента человек не может состоять­ся как психолог, без него он не нужен в трудную мину­ту другому.

И именно гуманность, любовь к человеку, чувство дол­га перед ним поможет выстоять и самому психологу в его трудную минуту, когда он ощутит всю тяжесть груза про­клятий своей профессии.

Санкт-Петербург, 2000

Об авторе этой книги

Рудольф Максимович Загайнов — психолог. Он имеет все ат­
рибуты крупного ученого (доктор психологических наук, про­
фессор, автор восьми книг), но его жизненный путь не имеет
ничего общего с жизнью кабинетного ученого. Более четверти
века он работает в большом спорте, в качестве психолога со
спортсменами высшего класса и спортивными командами — с
легкоатлетами, фигуристами, шахматистами, гимнастами, фут­
болистами, баскетболистами, теннисистами. В числе его «кли­
ентов» Сергей Бубка, Елена Водорезова, Александр Фадеев, Бо­
рис Беккер, Штеффи Граф, Моника Селеш. Отдельно стоит ска­
зать о шахматистах, начиная с Виктора Корчного, с которым
Загайнов работал в матче на первенство мира против Карпова в
1974 г. и по требованию Карпова был удален из зала за якобы
гипнотическое воздействие во время игры, и кончая _____ Кар­
повым, с которым Загайнов работал в полуфинальном матче
против Н.Шорта в 1992 году. А еще были Н.Гаприндашвили,
М.Чибурданидзе, Н.Иоселиани, Н.Александрия, С.Долматов и
другие... Всегда на передозой, всегда один, всегда в ответе. Он
не только работает —■ он беспрерывно обдумывает, переживает,
осмысляет свою практическую работу с человеком. В результате
этого рождаются книги, неизменно расходившиеся массовыми
тиражами, которые не имеют аналогов — это дневники прак­
тического психолога, содержащие не столько описание работы
(хотя и это тоже), сколько осмысление профессионалом сво­
ей профессии, ее радостей, подводных камней и проклятий.
Избранные работы Р.М.Загайнова включены в эту книгу.