В 1915 году из Русской Маньчжурии начали ввозить китайских рабочих для работ на железной дороге, на строительстве дорожного полотна гужевых трасс, и в роли тыловых рабочих. Типа стройбатов. Вместо призванных в армию русских работяг. К концу 1915 года в России живут и трудятся уже 40 тысяч китайцев. К 1917 – даже 75 тысяч человек. Работают они в основном на железной дороге рабочими без квалификации, с лопатами, кувалдами и ломиками. Большинство – крестьяне, никогда и не думавшие о путешествиях по чужим странам. Русский язык основная масса китайцев знала крайне плохо. Все эти «твоя моя не понимай», «ходи-ходи» и «мала-мала машинка» – типичные попытки воспроизвести речевое поведение китайцев. Да и народное название китайцев с тех времен осталось: «ходя». Как раз от «ходи-ходи».
Уж тем более китайцы почти не представляли страны, в которую попали, ее религии, нравов и образа жизни. В Петербурге и Москве они и выглядели, и вели себя почти как инопланетные существа.
Большевики позвали китайцев в армию с зарплатой – и они пошли служить почти все. Десятки тысяч молодых здоровых мужиков, предельно далеких от народа, который им предстояло вести к светлым высям коммунизма – в роли конвойных.
В годы Гражданской войны китайцы вызывали особенный страх своим бесстрашием: им терять было нечего, их истребляли при первой возможности. Славились они и сваей невероятной жестокостью. Один из первых советских военачальников, Якир, держал при себе отряд из 500 китайцев – специально как надежнейших.
В ВЧК китайцы никогда не были на первых ролях: для этого надо хотя бы язык знать.
Зинаида Гиппиус описывает, как ее приятель-доктор нашел в мясе, купленном на базаре, «знакомую косточку». Термин «китайское мясо» пошел из пролетарских кварталов. Именно в этом смысле – человечина. Приторговывали мясом расстрелянных.