ИСТОРИЯ ПАРАДОКСАЛЬНОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

История парадоксальной психотерапии берёт своё начало с работ группы из Пало Альто и Mental Research Institute. Данный подход описан в книге «Прагматика межчеловеческой коммуникации» (Вацлавик, Бивин и Джексон, 1967). Однако было бы ошибочным полагать, что парадоксальные техники были созданы именно группой из Пало Альто. На самом деле они применялись чуть ли не с начала истории психотерапии. Эти техники представляют собой интегральную часть многих различных психотерапевтических систем, которым сегодня очень редко предписывается какая бы то ни была роль в развитии парадоксального подхода. Знаменательно, что каждая система, использующая парадоксальные техники, иначе объясняет механизм их действия с теоретической точки зрения. Сравнительный анализ истории парадокса поможет нам понять, ка­кие методы использовались, и в чём заключалась их эффектив­ность.

По мнению Моздежа, Мачителли и Лисецкого (1976), пер­вым представителем западной культуры, использовавшим парадоксальные техники, был Альфред Адлер (1914). Моздеж и его коллеги утверждают, что парадокс - это диалектика, применённая в психотерапии. Адлер был сильно увлечён работами Ницше, Вэй-хингера и Гегеля, .и считал диалектическое мышление modus operand! своей психологии (Ансбахер, 1972).

Моздеж и коллеги (1976) описывают т.н. неспецифическую парадоксальную стратегию Адлера (1956) и идентифицируют двенадцать специфических парадоксальных техник, которые - по их мнению - берут своё начало в психологии Адлера. Неспецифическая парадоксальная стратегия Адлера (1957, стр. 337) заключается в том, чтобы избежать борьбы с пациентом. Адлер утверждал, что пациенты пытаются бороться с авторитетом терапевта такими действиями, как выражение сомнения, критика, забывчивость, опаздывание, постановка особых требований и переживание реци­дивов болезни. Невротические симптомы воспринимались Адлером как проявления целенаправленного отказа от сотрудничества или же как неудачные попытки преодолеть требования жизни, в особенности касающиеся общественного сотрудничества или общего интереса. Под влиянием парадоксальных стратегий пациент переходит от симптоматического отказа от сотрудничества к взаимодействию с терапевтом. Адлер приводит различные способы реализации принципа: «никогда ни к чему не принуждай пациента», такие как избегание акцентирования собственной значимости, доб­рожелательное отношение, сохранение спокойствия и уклонение от стычек с клиентом. Короче говоря, он внушает терапевтам необходимость приспосабливаться к сопротивлению клиента (его принятие). Данную концепцию хорошо иллюстрирует следующий случай:

(27-летняя девушка, болевшая уже на протяжении пяти лет, в ходе первого визита заявила: «Я побывала уже у стольких врачей, вы являетесь моей последней надеждой». «Нет, нет», - ответил я. - Уж наверняка не последней. Ну, может быть предпоследней. Наверняка найдётся кто-то ещё, кто сможет вам помочь». Пациентка бросила мне вызов - она провоцировала меня на то, чтобы я её не вылечил, и вместе с тем чувствовал себя обязанным вернуть ей здоровье. Такая склонность перебрасывать ответственность на других является типичной для лиц, избалованных в детстве. Терапевт должен уклониться от подобного вызова. Возможно, пациент и придаёт большое значение тому, что именно вы его «последняя надежда», но вам нельзя принимать такую «награду». Если вы сделаете это, пациента ждёт разочарование, которое может довести его даже до самоубийства» (Адлер, 1956, стр. 339).

Стоит отметить, что Адлер был первым теоретиком, применившим парадоксальный подход в случаях депрессии. Он понимал интерперсональную динамику депрессии и использовал парадоксальную технику, называемую сегодня сдерживанием (restraining). Адлер давал пациентам следующие инструкции:

«Не делай ничего из того, чего тебе не хочется делать». Данная рекомендация не представляет собой ничего особенного, но я полагаю, что в ней отражается суть всей проблемы. Если лицо, страдающее депрессией может делать то, что ему хочется, кого оно может обвинять? И за что оно может мстить? «Если хочешь идти в театр, - говорю я, -или уехать отдохнуть - езжай. Если же уже в середине пути ты вдруг поймёшь, что у тебя пропало к этому желание - возвращайся. Это самая комфортная ситуация, какую толь­ко можно себе представить. Она даёт пациенту ощущение превосходства. Он уподобляется Богу - может делать всё, что ему заблагорассудиться. Однако, с другой стороны, данная ситуация не соответствует стилю жизни пациента. Он стремится доминировать и обвинять других. Однако ес­ли все с ним соглашаются, как можно над ними доминиро­вать? [...] Часто пациент отвечает мне: «Но нет ничего тако­го, что бы мне хотелось сделать». Я слышал это так часто, что на сей ответ у меня уже есть готовая реплика: «Значит воздержись делать то, что, не хочешь делать». [...] Я знаю, что если я что-то разрешу, пациенту уже не захочется этого делать. Зато если я буду возражать, пациент начнёт войну (Адлер, 1956, стр. 346-347).

Моздеж и сотрудники (1976) приводят также некоторые специфические техники, выводящие из адлеровского подхода: 1) разрешение- терапевт разрешает пациенту проявлять симптомы; 2) предвидение- терапевт предвидит, что симптомы пациента появляются вновь (будет рецидив): 3) изменение пропорций- терапевт провоцирует пациента на усиление симптомов, либо же относится к ним серьёзнее, нежели сам пациент; 4) переопределение- терапевт заново определяет или интерпретирует симптоматическое поведение, придавая ему позитивное значение; 5) практика- терапевт просит пациента усовершенствовать и обогатить симпто­матическое поведение.

Другим теоретикам, который, похоже, уже в 1928 году проводил эксперименты с техникой предписывания симптома, был Найт Данлэп. Он разработал процедуру, названную им же «нега­тивной практикой» и применял её в случае таких симптомов, как кусание ногтей, непроизвольное мочеиспускание и заикание. Данлэп рекомендовал пациенту практиковать данный симптом в определённых условиях и ожидал, что привычка исчезнет. Он никогда не выступал с теоретическим обоснованием техники негативной практики, но оставленное им описание данного метода имеет много общего с современной концепцией парадокса, и из него можно выделить определённую теоретическую основу:

«Негативная практика основывается на том, чтобы вкладывать усилия в проделывание тех вещей, от которых ранее мы всеми силами пытались отговорить - а не наоборот: прикладывать все силы к тому, чтобы избежать этих действий. [...]. Данный принцип можно сформулировать как обретение осознанного контроля над реакциями, которые до сих пор не подчинялись нашей воле. [...] Это лишь описание результатов негативной практики, а не их объяснение», (стр. 194).

Прошло время и Данлэп изменил свой взгляд относительно применения и эффективности данной техники. В своих ранних трудах он утверждал, что негативная практика может быть использована в терапии разнообразных нарушений, но к 1932 году он пришёл к убеждению, что она пригодна лишь для лечения мелких двигательных стереотипов (привычек).

Принцип негативной практики аналогичен тому, что современные теоретики поведенческой терапии называют «массированной практикой» (massed practice). Теоретическим обоснованием массированной практики является предположенная Халлом (1943) концепция «реактивного торможения». Халл утверждал/что многократное повторение данного поведения через короткие промежутки времени плохо переносится организмом, и что наступающий после этого поведения период отдыха является приятным либо же негативно усиленным. Усталость, а также негативное усиление способствуют отказу от болезненного симптома и тормозят его дальней­шее проявление. Совершённый Риммом и Мастерсом (1974) обзор исследований, посвящённых негативной практике, показал, что применение данной техники даёт неоднозначный результат.

Существуют ещё две поведенческие техники, которые также можно отнести к парадоксальным. Первой из них, широко известной, является имплозия. Имплозивная терапия (implosive therapy) направлена на исключение поведения, заключающегося в избегании (avoidance behavior): для этого используется процесс угашения (extinction). Данный метод широко применяется в лечении фобий, его также используют для решения таких проблем, как потеря контроля над импульсами, сексуальные девиации; чувство ви­ны, агрессия, боязнь быть отвергнутым. Терапия имплозии заключается в том, что пациент представляет себе ситуации, вызывающие рефлекс избегания, от наименее ужасающих до вселяющих неподдельный страх, причём ему нельзя в действительности ис­пользовать симптоматическое поведение.

К примеру, пациенту, чувствующему по отношению к другому лицу гнев и враждебность, можно посоветовать начать с вербализации этих неприятных эмоций, а закончить представлением себя в образе дикого зверя, раздирающего на куски свою жертву. Авторами первого полного описания имплозии являются Стэмпфи и Льюис (1967); Римм и Мастере (1974) высказали мнение, что ре­зультат применения этой техники неоднозначен.

Новейшей поведенческой техникой, приближённой к парадоксальному подходу, является метод насыщения раздражителя (stimulus satiation). Он заключается в многократном подвергании пациента действию раздражителя. Наиболее известным примером является случай, описанный в 1963 году Айлоном. У пациентки, страдающей психическими отклонениями, проявлялась привычка накапливать полотенца. Проинструктированный соответствующим образом персонал в течение пяти недель выдавал ей всё большее количество данных принадлежностей. На шестой неделе пациентка не только отказалась принимать очередные полотенца, но и начала избавляться от находящихся в её комнате.

Среди всех практик, стоящих у истоков парадоксальной психотерапии, наиболее приближены к сегодняшним возрениям работы Виктора Франкла. Он является создателем экзистенциального подход, названного им логотерапией. Её цель - склонить пациента к осознанному принятию личной ответственности за собственную жизнь. Одной из главных техник, используемых в логотерапии, является парадоксальное намерение. Франкл (1975) утверждал, что применял эту технику уже в 1925 году, хотя формально описал её лишь в 1939. (Франкл, 1939). Первой значительной презентацией его работы на английском языке была изданная в 1965 году, книга «Врач и душа: от психотерапии до логотерапии». Техника парадоксального намерения заключается в предписании пациенту намеренно вызывать у себя проявление симптома. Франкл (1967) пишет:

«Стоит обратить внимание на то, что отношение пациента к собственной фобии, заключается не только в том, что привычная реакция «избегания» заменяется целенаправленным усилием, но и в подмечании юмористического контек­ста. Всё это влечёт за собой такое изменение отношения к симптому болезни, которое позволяет пациенту отдалиться от собственной проблемы, оторваться от невроза. Данная процедура основывается на убеждении, что - согласно теории логотерапии - в патогенезе фобии и невроза навязчивых идей большую роль отыгрывает усиление страха и навязчивых идей, вызываемое попытками избежать или побороть эти симптомы. Лицо, страдающее фобиями, как правило, старается избежать ситуаций, вызывающих страх, а жертва невроза навязчивых состояний, пытается подавить собственные ужасающие мысли. В результате в обоих случаях всё заканчивается усилением болезненного проявления.

Если же нам удастся склонить пациента отказаться от попыток побороть симптом или избежать его, и он наоборот, начнёт его преувеличивать, мы сможем увидеть, как болез­ненные проявления ослабевают и перестают мучить пациента, (стр. 146-147).

Метод парадоксального намерения основывается на том, что неврозам, вызванным навязчивым состоянием страха, и фобиям сопутствует так называемая тревога ожидания (anticipatory anxiety). Более того, именно эта тревога ожидания вызывает состояния, которых так боится пациент. Техника парадоксального намерения нацелена на разрыв этого замкнутого круга путём ликвидации тревоги ожидания и как следствие - ликвидации невротического состояния. Франкл подчёркивал, что его процедура не ограничивается лечением симптомов, а заключается в изменении отношения пациента к собственному неврозу. Такое изменение отношения он назвал экзистенциальной реориентацией. Кроме того он утверждал, что юмористический контекст представляет собой важнейший фактор, позволяющий пациенту отдалиться от собственного невротического состояния.

Во многих случаях пациенты начинали смеяться сразу же после получения инструкции, предписывающей принуждать себя к усилению симптома. Данный принцип иллюстрирует следующий пример, приведённый Франклом (1967):

«Один молодой врач обратился в нашу клинику по причине испытываемого им страха потения. Нарушения автономной нервной системы проявлялись у него уже давно. Однажды на улице он повстречался со своим шефом и, протягивая руку для приветствия, заметил, что вспотел сильнее обычного. Когда в следующий раз этот врач оказался в подобной ситуации, он уже заранее знал, что снова сильно вспотеет, а тревога ожидания фактически вызвала чрезмерное потоотделение. Это был замкнутый круг - чрезмерное потение вызвало страх перед потоотделением, который в свою очередь вызвал чрезмерное выделение пота. Мы посоветовали пациенту в момент появления тревоги ожидания сознательно демонстрировать встречаемым людям, как сильно он может потеть. Через неделю мужчина рассказал нам, что при каждой встрече с лицом, вызывающим в нём тревогу ожидания, он говорил себе: «Раньше из меня выливался только литр пота, сейчас же я выжму из себя по меньшей мере десять литров!» (стр. 146).

В 1967 году Франкл вновь выразил убеждение, что техника парадоксального намерения является неспецифическим методом и её можно применять в случае любого невротического или психопатического состояния, независимо от этиологии болезни. Франкл также считал возможным ослабить симптомы, не учитывая при этом их более глубокую, скрытую причину. Он полагал, что, хотя метод парадоксального намерения, как правило, используется в краткосрочной терапии, его можно применять и при более длительном лечении, чтобы помочь пациенту лучше узнать собственные экзистенциальные возможности.

Метод парадоксального намерения был популяризирован в США многочисленными учениками и последователями Франкла: Льюисом Барбером, Джозефом Фабри, Рувеном Балка, Ханном Герцем, Элизабет Лукас и Уильямом Сахакяном. Если кто-либо из читателей заинтересуется дальнейшим развитием логотерапии, он может прочесть книгу «Логотерапия в действии» (Фабри и др. 1979).

Четвёртым известным терапевтом, применявшим в лечении парадоксальный подход, был психиатр Джон Росен, автор книги «Непосредственный психоанализ» (1953), представляющий «лечение и исцеление психотических пациентов» (стр. 1). Свой метод впервые он описал в 1946 году, в статье, озаглавленной «A method of resolving acute catatonic excitement» (Метод смягчения острого кататонического возбуждения»). К 1953 году им была разработана полная психотерапевтическая система, в которой особое внимание уделялось процедуре, названной «вторичным исполнением психотического эпизода» (стр. 27). Всякий раз, когда пациент начинал странно себя вести, Росен советовал ему сыграть психотический эпизод в наиболее изощрённой форме. Росен (1953) объясняет механизм действия данного метода следующим образом:

Когда интуиция подсказывает вам, что пациент с минуты на минуту вновь начнёт вести себя иррационально, вы должны как можно скорее потребовать от него предпринять именно то психотическое поведение, скорое наступление которого вы предчувствуете. Возможно пациент в таком случае приходит к следующему выводу: поскольку вы отваживаетесь просить его продемонстрировать нелепое поведение, вы должны быть уверены в том, что он уже неспособен на подобные проявления. Возможно определённую роль здесь играет чувство стыда, испытываемое пациентом в тот момент, когда вы просите его сделать нечто несуразное и напоминаете ему, что ранее он допускал совершение подобного рода сумасбродств. Иногда пациент предпринимает попытку вторичного исполнения симптома, но в итоге всё это выглядит бледно и малоубедительно; иногда после демонстрации симптома он утверждает, что сделал это только для того, чтобы удовлетворить вас. Когда пациент утрачивает способность к симптоматическому поведению, у терапевта есть все основания быть довольным (стр. 27).

Когда психотик переставал испытывать зрительные и слуховые галлюцинации, Росен просил, чтобы пациент вспомнил свои галлюцинации и постарался вновь вызвать их. Данная стратегия, естественно, была призвана предотвратить возникновение болезненных проявлений и помочь пациенту отбросить эти симптомы, осознав всю их нелепость. Росен был убеждён в том, что путь к реальному миру представляет собой обратную сторону пути к психозу. Пациент должен разработать возвращение к нормальному психическому состоянию, разбив его на несколько этапов, соответствующих стадиям развития болезни.

Помимо вторичного исполнения психотического эпизода, аналогичного методу предписания симптома, Росен (1953) применял ещё две парадоксальные техники. Первая из них - магические жесты - заключалась в присоединении к психозу пациента и преувеличении его. Вторая техника называлась «товарищ по несчастью». Если пациент отрекался от своих психотических симптомов, Росен сам демонстрировал их и признавался, что и у него наблюдались во время болезни идентичные проявления. Благодаря этому пациент чувствовал себя вправе демонстрировать данный симптом без сопутствующего ему страха и убеждался в том, что это болезненное проявление может исчезнуть, т.к. находящийся перед ним терапевт был уже здоров.

Росен утверждал, что имел определённый успех в лечении психозов. Одно из проведённых им исследований показало, что из 37 пролеченных шизофреников у 36 достигнута эмоциональная стабильность в границах нормы. Более поздний анализ работ показал, что из 100 шизофреников значительного улучшения удалось достигнуть у 27. Лучше всего поддавались лечению пациенты, не подвергавшиеся электрошокам, находившиеся в клинике сравнительно недолго и способные строить свои высказывания в пределах нормы. Вера Росена в результаты непосредственного анализа отражает его позицию: никогда не сдаваться, даже если имеешь дело с теоретически безнадёжным случаем.

Парадоксальные техники являются также элементом двух сравнительно новых психотерапевтических подходов, хотя в данном случае они не определяются как парадоксальные. Гештальттерапевты - применяют технику, называемую преувеличением (exaggeration). Co слов Левицкого и Перлса (1970), она заключается в склонении пациента к повторению и усилению какого-нибудь движения или жеста. Предполагается, что данный жест может представлять собой неудавшуюся либо незаконченную попытку наладить общение. Прекрасный пример применения метода преувеличения приводит Энрайт (1970). Женщина проделывала короткие, быстрые движения пальцем в направлении плеча. Когда она усилила эти движения, оказалось, что это был знак креста. В тот же миг она поняла, что она распяла саму себя - приняла на себя роль мученицы.

К некоторым другим гештальтистским техникам можно также относится как к парадоксальным - хотя представители данного подхода не соглашаются с тем, что ими применяются методы подобного рода, и полностью от них открещиваются. Бейссер (1970) утверждает, что в основании гештальттерапии лежит парадоксальная теория изменения. По его мнению, «изменение наступает, когда человек становится тем, кем он есть, а не тогда, когда пытается стать тем, кем он не является» (стр. 77). Поэтому гештальттерапевты стараются помочь пациенту «быть там, где он находится, и тем, кем он является». Они принимают на себя парадоксальную роль лица, не проводящего изменений.

Другая оригинальная форма терапии, использующей парадоксальные методы, была разработана Фрэнком Фаррелли. Она определяется как терапия через провокацию, поскольку её цель - вызвать у пациента сильную эмоциональную реакцию. Подход Фаррелли заключается в предписании симптома в гротескной форме - к примеру, однажды он предложил пациентке, испытывавшей склонность к суициду, вложить собственную руку в тиски и отрезать её пилой. Фаррелли способен убедительно подражать симптомам пациентов, сохраняя при этом выборочный контроль над имитируемым симптомом. К примеру его пациент жалуется на паралич руки, и руку Фаррелли неожиданно тоже «парализует», но время от времени к его мышцам «возвращается чувствительность», и тогда его «парализованная» рука тянется к чашечке с кофе.

Фаррелли и Брандсма (1974) предлагают две гипотезы, объясняющие механизм действия терапии через провокацию. Первая теория гласит: когда терапевт представляет провокационное определение лица, с которым проводится терапия, не выходя при этом за пределы используемой им системы координат, пациент изменяется в направлении, противоположном данному определению. Вторая гипотеза гласит: когда терапевт провокационно склоняет пациента продолжить аутодеструктивное поведение, последний отказывается от него и начинает вести себя надлежащим образом. Обе гипотезы предполагают возможность использования негативистских тенденций. С этой точки зрения они совпадают с теорией изменения, которую поддерживает Вацлавик и его коллеги (1974).

К великим предшественникам парадоксальной психотерапии относится Милтон Эриксон, а также участники проекта Бейтсона, или группа из Пало Альто. Коллектив из Пало Альто выдвинул описанную ранее теорию двойной связки как зеркального отраже­ния терапевтической двойной связки, или парадокса в психотерапии. Данные исследователи опубликовали множество значительных трудов на тему применения парадокса (Вацлавик, Бивин, Джексон, 1967; Ледерер и Джексон, 1968; Хейли, 1963, 1973, 1976; Вацлавик, Уикленд и Фиш, 1974). В 1974 году Джон Уикленд, Пол Вацлавик, Ричард Фиш и Артур Бодин основали The Brief Therapy Center (Центр краткосрочной терапии) при Mental Research Institute. В данном центре, руководимом Ричардом Фишем, парадоксальные интервенции используются в лечении различных проблем.

Как уже упоминалось, в развитие парадоксальной психотерапии большой вклад внёс Милтон Эриксон. Его влияние в определённом смысле было косвенным, т.к. большинство его работ представил Джей Хейли. Джей Хейли впервые встретился с Эриксоном на втором году существования проекта Бейтсона.

Он наладил тесное сотрудничество с Эриксоном, и в 1973 году представил уникальный обзор его работы. Хейли констатировал, что Эриксон мастерски применил парадокс как в гипнозе; так и в психотерапии. В книге «Необычная терапия» (1975) Хейли описывает несколько типичных парадоксальных техник, используемых Эриксоном. Психотерапевт стремится вызвать изменение через наклеивание на пациента нового, позитивного ярлыка. Он воздействовал на пациента косвенно и скрыто, избегая прямых методов.

Гипноз можно отнести к одному из источников парадоксальной терапии. Даже гипнотерапевты куда менее талантливые, нежели Эриксон, используют в своей практике различные парадоксальные процедуры. Они применяют переформулировку (refraining), подчёркивают позитивные аспекты симптомов, одобряют сопротивление и помещают пациента в ситуацию двойной связки. Гипнотерапевт передаёт пациенту парадоксальный приказ, посылая ему двойное сообщение: 1) Делай то, что я тебе велю; 2) Не делай того, что я тебе говорю, а веди себя спонтанно. Приспосабливаясь к этим противоречивым директивам, пациент претерпевает изменение и начинает вести себя таким образом, который опре­деляют как трансовое поведение (Хейли, 1963, 1973; Эндолфи, 1974; Сандер, 1974). Гипнотерапевтические техники очень схожи с техниками, используемыми парадоксальным терапевтом, который сначала советует пациенту делать такие вещи, которые тот и так самопроизвольно выполняет, а затем просит о спонтанном изме­нении (или же сообщает о том, что ожидает его) (Хейли, 1973).

Эриксон и Росси (1975) выделяют несколько типов двойных связок, используемых в гипнозе и в психотерапии. Создание первого из них заключается в том, чтобы поставить пациента перед выбором между двумя схожими ситуациями и потребовать от него принять определённое решение (напр.: «Ты хочешь войти в транс сейчас или же немного позже?»). Второй, довольно сложный тип двойной связки, возникает, когда терапевт даёт рекомендации, которые на первый взгляд относятся к уровню сознания, но на самом деле вызывают изменения на уровне подсознания (напр.: «Если твоё подсознание хочет войти в транс, то вверх поднимется твоя правая рука. В противном случае вверх поднимется левая рука»). В случае двойной связки третьего типа связующим фактором выступает время (напр. «Ты бы хотел избавиться от этой привычки на этой неделе или на будущей? А может, я тороплю события? Может, ты бы хотел отвести на это больше времени - например, три-четыре недели?»)

Применяя связку четвёртого типа - обратную двойную связку - Эриксон делал возможным для пациента выявление скрываемого материала, категорически запрещая ему откровенничать. Пятый тип терапевтической двойной связки, применяемый Эриксоном - это «двойная связка nonsequitur». В этом случае Эриксон, как бы играючи, делал всё более абсурдные замечания, придавая им связанную форму. Представляемые пациенту альтернативы были похожи по содержанию', но между ними не было и намёка на логическую связь (напр.: «Ты бы хотел искупаться перед тем, как лечь в постель, или же ты бы предпочёл надеть пижаму в ванной?»).

Последнее достижение в области парадоксальной психоте­рапии принадлежат итальянским психиатрам из Миланской группы. В книге «Парадокс и контрпарадокс» Сельвини-Палацолли, Прата и Босколо (1978) убедительно описывают эффективность парадоксальных техник в работе с семьями шизофреников и другими пациентами с серьёзными психическими нарушениями.

Парадоксальная терапия - подход относительно новый, ещё не везде она встречает одобрение. В качестве отдельной формы терапии она существует менее 15 лет. В течение последних пяти лет данное направление начало приобретать популярность. Стремительно растёт количество конференций, семинаров, статей и книг на тему парадоксальной терапии. К сожалению, остаётся ещё множество нерешённых проблем, связанных с изучением данного вопроса.

Парадоксальной терапии недостаёт теоретического фундамента, который задавал бы направление её дальнейшему развитию и облегчал практику. До сих пор отсутствует детальное описание принципов использования парадоксов, и проведено не так уж много эмпирических исследований над процессом и результатом терапии. Данные положения являются предметом нашей книги. В следующем разделе мы посмотрим на человеческое поведение с парадоксальной перспективы, обращаясь к диалектической метатеории.