ВСТРЕТИТЬСЯ ВНОВЬ

 

Нельзя обвинять гравитацию в том, что люди влюбляются.

Альберт. Эйнштейн

 

 

Артур оплатил счёт у гостиничной стойки. У него ещё оставалось время, чтобы прогуляться по кварталу. Носильщик вручил ему квитанцию, он убрал её в карман пиджака. Потом пересёк двор и зашагал по улице Боз‑Ар. Мостовые, вымытые мощными струями воды, подсыхали в первых лучах солнца. На рю Бонапарт уже открывались витрины магазинов. Артур задержался перед кондитерской, потом продолжил путь. Чуть подальше белела в свете нарождающегося дня колокольня церкви Сен‑Жермен‑де‑Пре. Он дошёл до площади Фюрстен— берг, ещё безлюдной. Вверх поехали металлические жалюзи. Артур помахал молоденькой цветочнице в белом халате, в котором она походила на очаровательную лаборантку. Буйные букеты, что она нередко составляла с участием Артура, украшали все три комнаты квартиры, в которой он жил ещё два дня назад. Цветочница ответила ему, не зная, что больше его не увидит. Вернув вчера, вечером пятницы, ключи консьержке, он поставил точку в своей заграничной жизни, длившейся несколько месяцев, и в весьма вызывающем архитектурном проекте, который осуществил: франко‑американский Культурный центр.

Возможно, он ещё вернётся сюда вместе с женщиной, занимавшей его мысли. Он познакомил бы её с узенькими улочками этого квартала, который так любит, они гуляли бы вдвоём по набережным Сены, где он привык прохаживаться даже в дождливые дни, такие нередкие в столице.

Он присел на скамейку, чтобы написать письмо, не дававшее ему покоя. Когда оно было почти закончено, он сложил его, убрал в конверт и, не заклеивая, сунул в карман.

Такси вовремя доставит его в аэропорт, самолёт вылетит через три часа.

Вечером этого же дня, после долгого вынужденного отсутствия, он вернётся в свой город.

Небо над бухтой Сан‑Франциско пламенело. В иллюминаторе был виден выступающий из облака мост «Золотые Ворота». Самолёт медленно снижался над шпилем «Тибу‑рона», курсом на юг, прошёл над мостом «Сан‑Матео» и снова повернул. Находясь внутри лайнера, можно было подумать, что цель полёта — соляные озера, переливавшиеся внизу тысячами бликов.

 

* * *

 

Кабриолет «сааб» протиснулся между двумя грузовиками, срезал по диагонали три ряда, не обращая внимания на мигание фар недовольных водителей. Машина съехала с шоссе 101 на ответвление, ведущее в международный аэропорт Сан‑Франциско. Перед эстакадой Пол притормозил, чтобы свериться со световым табло. Под конец пути он всё‑таки ошибся и, ворча себе под нос, больше ста метров проделал задним ходом, чтобы оказаться перед заездом на стоянку.

 

* * *

 

Бортовой компьютер в кабине пилотов показывал высоту 700 метров. Вид внизу непрерывно менялся. Предзакатное солнце озарило лес небоскрёбов, один современнее другого. Опустились подкрылки, увеличивая площадь несущих поверхностей и ещё больше замедляя скорость. Скоро раздался глухой шум — это были выпущены из люков шасси.

 

* * *

 

Табло внутри терминала сообщало, что рейс «Эр Франс» 007 уже совершил посадку. Запыхавшийся Пол сбежал по эскалатору и заторопился по проходу. Мрамор пола был скользким, его занесло на бегу, он ухватился за рукав командира корабля, шагавшего в противоположную сторону, пробормотал извинения и продолжил безумную гонку.

 

* * *

 

Аэробус А‑340 авиакомпании «Эр Франс» медленно двигался по лётному полю. Казалось, его причудливый нос сейчас уткнётся в стеклянную стену терминала. Рёв турбин сменился протяжным свистом, к фюзеляжу пополз рукав раздвижного трапа.

 

* * *

 

За перегородкой, в зале прибытия международных рейсов, Пол пытался отдышаться, нагнувшись и упёршись ладонями в колени. Раздвижные двери поехали в стороны, и в зал хлынул поток прилетевших.

Продираясь в толпе, Пол издали махал рукой своему лучшему другу.

— Полегче, не так крепко, — сказал Артур Полу, стиснувшему его в объятиях.

За ними наблюдала растроганная киоскёрша.

— Перестань, неудобно! — проворчал Артур.

— Представь, я по тебе скучал. — Пол подталкивал друга к лифтам, ведущим на стоянку. Друг посматривал на него насмешливо.

— Что это на тебе за гавайская рубаха? Возомнил себя Магнумом?

Пол посмотрел на своё отражение в зеркале лифта, скривился и застегнул пуговицу на рубашке.

— Позавчера я побывал в твоей новой квартире. Надо было впустить туда перевозчиков. Сколько же коробок они затащили! Я кое‑как навёл там порядок. Ты скупил весь Париж или тамошним магазинам ещё осталось чем торговать?

— Спасибо за заботу! Как квартира, ничего?

— Сам увидишь. Думаю, тебе понравится. И до агентства недалеко.

Когда Артур завершил работу над Культурным центром, Пол делал все, чтобы убедить его вернуться в Сан‑Франциско. Ничто не могло заполнить пустоту, образовавшуюся в его жизни после отъезда человека, которого он любил, как брата.

— Город не слишком изменился, — сказал

Артур.

— Мы возвели два небоскрёба между Четырна дцатой и Семнадцатой улицами, одну гостиницу, много офисов. И ты после этого утверждаешь, что город не изменился?

— Как поживает архитектурное агентство?

— Если не говорить о наших проблемах с твоими парижскими клиентами, то все более‑менее. Морин возвращается из отпуска через две недели, она оставила тебе письмецо, ждёт не дождётся встречи с тобой.

Пока шла парижская стройка, Артур и его ассистентка беседовали по несколько раз в день, она брала на себя все его текущие дела.

Пол едва не пропустил спуск с автострады и рванулся через несколько рядов к повороту на 3‑ю стрит. Его опасный манёвр был встречен целым концертом клаксонов.

— Весьма сожалею, — пробормотал он, косясь в зеркало заднего вида.

— Не переживай. Если бы ты побывал на площади Этуаль, то уже ничего не боялся бы.

— Это что?

— Величайшая автомобильная пробка на свете. Бесплатное развлечение!

Пол воспользовался остановкой на пересечении с авеню Ван‑Несс, чтобы поднять нажатием кнопки крышу. Раскладывание кожуха сопровождалось душераздирающим скрипом.

— Не могу с ней расстаться, — признался Пол. — Конечно, у машинки ревматизм, но вообщето она ещё о‑го‑го!

Артур опустил стекло и вдохнул морской воздух.

— Как там Париж? — радостно осведомился Пол — Сплошные парижане!

— А парижанки как?

— Сама элегантность.

— Ты и парижанки? Приключения? Артур помедлил, прежде чем ответить.

— В монахи я не постригался, если ты об этом.

— Нет, я о чем‑нибудь серьёзном. Ты не влюбился?

— А ты? — спросил Артур Пола.

— По‑прежнему холост!

«Сааб» свернул на Пасифик‑стрит и поехал на север. На углу Филмор‑стрит Пол затормозил у тротуара — Вот он, твой новый дом — твоя крепость. Надеюсь, тебе приглянется. Если нет, то с агентством недвижимости всегда можно договориться. Когда выбираешь не для себя, можно и ошибиться…

Артур прервал друга, ему здесь понравится, он в этом нисколько не сомневался.

Они миновали заставленный чемоданами вестибюль небольшого здания. Лифт поднял их на третий этаж. Проходя по коридору мимо двери квартиры ЗВ, Пол сообщил Артуру, что видел его соседку. «Красотка!» — шепнул он, поворачивая ключ в замке двери напротив.

Из гостиной открывался захватывающий вид на крыши района Пасифик‑Хейтс. В комнату ворвалась звёздная ночь. Перевозчики кое‑как расставили прибывшую из Франции мебель и собрали возле окна чертёжный стол. Коробки из‑под книг опустели, а их недавний груз выстроился на книжных полках.

Артур тут же взялся за переделки: поставил диван напротив широкого окна, пододвинул к маленькому камину одно из двух кресел.

— Твоя мания никуда не делась, как я погляжу.

— Разве так не лучше?

— Просто замечательно! — заверил его Пол. — Теперь ты доволен?

— Вот теперь я чувствую себя как дома.

— Поздравляю с возвращением в родной город, в родной квартал и в твою жизнь, если повезёт!

Пол провёл Артура по остальным комнатам. Спальня оказалась просторной, с большой кроватью, двумя ночными тумбочками и столиком на выгнутых ножках. Лунный свет проникал в окошко соседней ванной комнаты. Артур тут же выглянул в него и остался доволен открывшимся видом.

Зато Пол был раздражён: он предпочёл бы не расставаться с другом в этот вечер, но его ждал рабочий ужин: архитектурное агентство боролось с конкурентами за крупный проект.

— Я бы с радостью пошёл с тобой, — сказал Артур.

— Нет, разница в часовых поясах — серьёзная штука, лучше оставайся дома. Завтра я за тобой заеду, пообедаем вместе.

Пол ещё раз обнял Артура и повторил, до чего счастлив, что тот вернулся. Выходя из ванной, он оглянулся и указал пальцем на стену.

— Ты не заметил ещё одну замечательную особенность этой квартиры.

— Какую? — спросил Артур.

— Тут нет ни одного шкафа!

 

* * *

 

В самом сердце Сан‑Франциско, по Потреро‑авеню, мчался ярко‑зелёный «триумф». Джон Маккензи, главный охранник автостоянки Мемориального госпиталя Сан‑Франциско, отложил газету. Он узнал особый звук этого двигателя. Значит, молодая докторша уже оставила позади пересечение с 22‑й стрит. Шины кабриолета взвизгнули у самой будки. Маккензи слез с табурета и уставился на капот машины, въехавшей под самый шлагбаум и касавшейся его ветровым стеклом.

— Вы несётесь оперировать Большого Босса или специально меня злите? — спросил он, качая головой.

— Небольшая доза адреналина вашему сердцу не повредит, а значит, вы мой должник, Джон. Не соблаговолите ли пропустить?

— Сегодня вечером вы не дежурите, у меня нет для вас места.

— Я забыла в столе учебник по нейрохирургии, мне надо подняться всего на минуту!

— Где‑нибудь вы убьётесь, доктор: либо на работе, либо в этом вашем болиде. Езжайте прямо, потом направо. Место двадцать семь свободно.

Лорэн одарила охранника улыбкой, шлагбаум поднялся, и она тут же надавила на акселератор; снова визг покрышек, ветер разметал её волосы, приоткрыв на лбу шрам от старой раны.

 

* * *

 

Артур стоял посреди гостиной, привыкал к новому жилищу. На полке книжного шкафа Пол приткнул небольшую стереосистему.

Артур включил радио и стал разбирать последние ящики, составленные в углу. В дверь позвонили, Артур пересёк комнату. Ему протягивала руку очаровательная пожилая дама.

— Роза Моррисон, ваша соседка!

Артур пригласил её в квартиру, но она отказалась.

— С радостью поболтала бы с вами, — сказала она, — но у меня очень загруженный вечер. Давай те сразу договоримся: никакого «рэпа», никакого «техно». «Ритм‑энд‑блюз» — ещё туда‑сюда, но толь ко хороший, насчёт «хип‑хопа» посмотрим. Если вам что‑нибудь понадобится, звоните в дверь и по настойчивее, я глуха, как пень!

Выдав эту тираду, мисс Моррисон прошагала по коридору к своей двери. Позабавленный, Артур немного постоял на пороге, не сразу вернувшись к прерванному занятию.

Через час у него подвело живот, он вспомнил, что в последний раз ел ещё в самолёте. Без особой надежды открыл холодильник и с удивлением обнаружил бутылку молока, пачку масла, упаковку нарезанного хлеба, пачку свежих макарон и записку от Пола с пожеланием приятного аппетита.

 

* * *

 

В приёмном покое «неотложки» было столпотворение. Заняты были все носилки, кресла‑каталки, простые кресла, скамейки. Лорэн просмотрела список поступивших пациентов за стеклом регистратуры. С большой белой доски не успевали стирать фамилии получивших первую помощь, чтобы заменять их новыми.

— В моё отсутствие произошло землетрясение? — спросила она у дежурной насмешливо.

— Вы очень кстати, у нас Вавилон.

— Сама вижу! Что стряслось? — спросила Лорэн.

— Прицеп грузовика оторвался и врезался в витрину супермаркета. Двадцать три раненых, из них десять тяжёлых. Семеро в боксах, трое на сканировании, я позвонила в реанимацию и попросила подкрепление. — И Бетти протянула ей стопку карточек.

— Вечер начинается неплохо! — проворчала Лорэн, натягивая халат.

Она вошла в первую смотровую палату.

На койке недвижно лежала молодая женщина лет тридцати. Из левого уха стекала струйка крови. Лорэн понимала, что это значит. Она быстро заглянула в карточку поступления и, достав из кармана халата фонарик, приподняла женщине веки. Зрачки не отреагировали на пучок света. Взглянула на посиневшие кончики пальцев и осторожно опустила руку женщины. Для очистки совести приставила стетоскоп к основанию её шеи, потом натянула на голову умершей простыню. Сверившись с настенными часами, сделала пометку в блокноте и перешла в следующий бокс. На служебном листке, оставленном на койке, было записано время: 20 часов 21 минута. Время смерти должно указываться так же точно, как и время рождения.

 

* * *

 

Артур облазил все кухонные углы, выдвинул все до одного ящики и наконец погасил огонь под закипавшей в кастрюльке водой. Затем пересёк лестничную площадку и позвонил в дверь соседки. Ответа не было, он уже собирался возвращаться ни с чем, когда дверь открылась.

— У вас это называется «настойчивый звонок»? — спросила мисс Моррисон.

— Не хотелось вас беспокоить. У вас не найдётся соли?

Мисс Моррисон недоуменно уставилась на него.

— Не могу поверить, что мужчины до сих пор прибегают к таким грубым приёмам заигрывания!

В глазах Артура читалось недоумение. Пожилая дама от души расхохоталась.

— Ну и вид у вас! Входите, пряности в корзине рядом с мойкой, ‑сказала она, указывая на смежную с гостиной кухоньку. — Берите всё, что вам нужно, а я вас оставляю, я ужасно занята.

И поспешила обратно в глубокое кресло напротив телевизора. Артур в замешательстве посматривал из‑за кухонной стойки на седую макушку мисс Моррисон, ёрзавшей в кресле.

— Послушайте, мой мальчик, либо вы остаётесь, либо уходите, делайте что хотите, только без шума! Через минуту Брюс Ли совершит невероятное «ката» и устроит хорошую взбучку малютке заправиле триад, который начинает действовать мне на нервы.

Старушка жестом пригласила Артура устроиться в соседнем кресле, только молча!

— Когда кончится эта сцена, выньте из холодильника тарелку с мясом и досмотрите со мной фильм, не пожалеете! К тому же ужинать вдвоём всегда лучше, чем в одиночестве!

 

* * *

 

Окровавленный мужчина на операционном столе страдал от множественных переломов ног. Судя по его мертвенно‑бледному лицу, «страдал» было самым подходящим словом.

Лорэн достала из шкафчика с медикаментами стеклянную ампулу и шприц.

— Я не выношу уколов! — простонал пациент.

— У вас сломаны обе ноги, а вы боитесь иголки? Мужчины не перестают меня удивлять!

— Что вы собираетесь мне ввести?

— Древнейшее на свете средство от боли.

— Оно ядовито?

— Боль вызывает стресс, тахикардию, повышение давления, навсегда оставляет мнестические следы… Поверьте, это гораздо вреднее нескольких миллиграммов морфина.

— Мнестические?..

— Чем вы занимаетесь, мистер Ковач?

— Я автомеханик.

— Давайте с вами договоримся: доверьте мне своё здоровье, а я как‑нибудь пригоню вам свой «триумф» и позволю делать с ним всё, что вам вздумается.

Лорэн ввела иглу в катетер и нажала на поршень шприца. Поступление в кровь алкалоида должно было прекратить мучения Фрэнсиса Ковача. Жидкость с содержанием опия проникла в плечевую вену, оттуда достигла мозгового ствола и немедленно затормозила неврологический сигнал боли. Лорэн присела на скамеечку на колёсиках и, вытирая пациенту лоб, следила за его дыханием. Ему полегчало.

— Этот препарат называется морфином в честь Морфея, так что вы теперь можете отдыхать. Вам сильно повезло.

Ковач театрально возвёл глаза к потолку.

— Я спокойно отправляюсь за покупками, — пробормотал он. — В отделе замороженных продуктов меня сбивает грузовик, теперь у меня раздроблены ноги. Что же в вашей профессии понимается под «везением»?

— А то, что вы не лежите в соседнем боксе!

Штора смотровой палаты отъехала в сторону. Профессор Фернстайн был не в духе.

— Хотелось верить, что в этот выходной вы отдыхаете, — мрачно проворчал он.

— Вера — это из области религии, — ответила Ло‑рэн ему в тон. — Я просто заехала на минутку, но, как вы сами видите, работы здесь невпроворот, — добавила она, ни на миг не отвлекаясь от больного.

— В отделении «неотложной помощи» никогда не сидят без дела. А вы, рискуя собственным здоровьем, пренебрегаете здоровьем ваших больных. Сколько часов вы продежурили на этой неделе? Сам не знаю, зачем я вас об этом спрашиваю, вы же ответите, что в любви счёт неуместен. — И Ферйстайн в негодовании покинул бокс.

— Вот именно, — пробормотала Лорэн, приставляя стетоскоп к груди автомеханика, со страхом смотревшего на неё. — Не волнуйтесь, я всегда в рабочей форме, а он всегда такой ворчун.

В бокс заглянула Бетти.

— Давай я сама им займусь. Ты нужнее рядом,мы сбиваемся с ног!

Лорэн встала и попросила медсестру позвонить её матери. Она останется здесь на всю ночь, так что матери придётся позаботиться о её собаке Кали.

Мисс Моррисон мыла тарелки, Артур задремал у неё на диване.

— По‑моему, вам пора отправляться на боковую:

— Я тоже так думаю, — согласился Артур, потягиваясь. — Большое спасибо за компанию.

— Добро пожаловать в дом 212 по Пасифик‑стрит. Сама я иногда слишком скромничаю, но вы всегда можете позвонить мне в дверь, если вам что‑то понадобится.

Уже оставляя её, Артур обнаружил чёрно‑белую собачонку, растянувшуюся под столом.

— Это Пабло, — объяснила мисс Моррисон. — Когда он так валяется, можно подумать, что он мёртвый, но он всего лишь спит, это его любимое занятие. Кстати, пора его будить и вести на прогулку.

— Хотите, чтобы его вывел я?

— Вам лучше лечь, у вас такое состояние, что чего доброго я найду вас обоих завтра утром храпящими под каким‑нибудь деревом.

Артур попрощался с ней и вернулся к себе. Ему хотелось продолжить уборку, но усталость взяла верх.

Растянувшись на кровати и заложив руки за голову, он стал смотреть через приоткрытую дверь спальни. Громоздившиеся в гостиной коробки будили воспоминания о другом вечере, о других временах, когда он обитал на последнем этаже викторианского домика неподалёку отсюда.

 

* * *

 

Был уже третий час ночи, и старшая медсестра искала Лорэн. Отделение «неотложной помощи» наконец‑то опустело. Воспользовавшись передышкой, Бетти решила пополнить запасы в аптечных шкафчиках смотровых палат. Пройдя в конец коридора, она отодвинула шторку последнего бокса. Лорэн безмятежно спала, свернувшись калачиком на койке. Бетти снова закрыла бокс и удалилась, качая головой.Артур проснулся около полудня. В окно гостиной заглядывало тёплое солнце, уже добравшееся до зенита. Он приготовил себе скудный завтрак и позвонил Полу на мобильный телефон.

— Привет, лежебока, — обрадовался его друг, — ты проспал целую половину суток, как я погляжу. — И сейчас же предложил вместе пообедать, но у Артура имелся другой план.

— Короче говоря, — подвёл итог Пол, — ты предоставляешь мне выбор; отпустить тебя в Кармел пешком или отвезти?

— Нет, лучше я заберу «форд» из гаража твоего отчима, и мы отправимся туда вместе.

— Твоя машина не ездила невесть сколько времени. Хочешь проторчать все выходные на шоссе, дожидаясь техпомощи?

На это Артур ответил, что его любимцу доводилось простаивать гораздо дольше, к тому же он знает страсть отчима Пола к старым машинам, тот наверняка сдувал с него пылинки.

— Мой старичок «форд» шестидесятых годов находится в лучшем состоянии, чем твой доисторический кабриолет!

Пол посмотрел на часы. Оставалось несколько минут, чтобы позвонить в гараж. Придётся Артуру встретиться с ним там.

В три часа дня друзья сошлись у гаражных ворот. Пол повернул ключ в замочной скважине и вошёл в мастерскую. Среди ждущих ремонта полицейских автомобилей Артур как будто узнал старую «скорую помощь», спавшую под брезентовым чехлом. Он подошёл к ней и приподнял брезент. Уже вид решётки радиатора пробудил в нём ностальгические чувства. Артур обошёл кузов. Не сразу решился откинуть задний борт. Внутри кузова, под толстым слоем пыли, он разглядел носилки. В нём ожило столько воспоминаний, что Полу пришлось повысить голос, чтобы пробудить его от грёз.

— Брось тыкву, Золушка, и иди сюда. Чтобы выкатить твой «форд», придётся переставить три машины. Мы же собрались ехать в Кармел, так давай не пропустим закат!

Артур вернул на место край чехла, похлопал «скорую» по капоту.

— До свидания, Дейзи, — пробормотал он.

Четыре нажатия на педаль акселератора, всего три «чиха» — и двигатель «форда» завёлся. После нескольких манёвров Артура под аккомпанемент ругательств Пола машина выкатилась из гаража и устремилась в северную часть города, к автостраде номер 1, идущей вдоль берега Тихого океана.

— Ты всё ещё думаешь о ней? — спросил Пол.

Вместо ответа Артур открыл окно и впустил внутрь машины тёплый ветер.

Пол постучал пальцем по зеркальцу заднего вида, словно проверял микрофон.

— Раз‑два‑три, раз‑два‑три, так, работает, попробую ещё раз. Ты всё ещё о ней думаешь?

— Случается, — ответил Пол.

— Часто?

— Немножко утром, немножко днём, немножко вечером, немножко ночью.

— Ты правильно сделал, что уехал во Францию, чтобы забыть её: судя по твоему виду, ты полностью выздоровел! По выходным она тоже не выходит у тебя из головы?

— Я не говорил, что запрещал себе жить. Тебе хотелось знать, думаю ли я о ней, я ответил, вот и все. У меня были там свидания, если это тебя успокаивает. И вообще давай сменим тему, не хочу об этом говорить.

Машина мчалась к заливу Монтеррей, Пол любовался в окно океанскими пляжами. Несколько километров они проехали в полном молчании.

— Надеюсь, ты не намерен пытаться снова её повстречать? — спросил Пол.

Артур ничего не ответил, и в машине снова повисла тишина.

Машина ехала то мимо пляжей, то мимо болот. Пол выключил радио, которое барахлило всякий раз, когда по сторонам дороги вырастали холмы.

— Быстрее, не то мы не успеем до заката!

— У нас ещё два часа в запасе, и потом, с каких пор у тебя такие буколические пристрастия?

— Просто не люблю потёмки! Девушки на пляже — вот что меня интересует!

 

 

Солнце уже заходило, его лучи проникали между книжными полками, закрывавшими угловое окно гостиной. Лорэн проспала добрую часть дня. Посмотрев на часы, она побрела в ванную. Вымыв лицо, открыла шкаф и замерла в нерешительности, поднеся руку к спортивным брюкам. У неё оставалось совсем немного времени для пробежки в парке у берега океана, а потом надо было торопиться на ночное дежурство. Однако она чувствовала необходимость освежиться.

Она натянула костюм. Придётся обойтись без ужина, дурацкое у неё расписание, ничего, проглотит что‑нибудь по пути. Она нажала на телефоне кнопку воспроизведения сообщений. Звонил её бойфренд, напоминавший, что этим вечером они должны быть вдвоём на показе последнего документального фильма, который он снял. Она стёрла сообщение, прежде чем голос Роберта назвал время встречи.

 

* * *

 

«Форд» съехал с шоссе номер 1 уже четверть часа назад. Вдали, на холме, показалась ограда имения. Артур резко повернул и помчался в сторону Кармела.

— У нас ещё полно времени, давай сперва завезём сумки, — предложил Пол.

Но Артур не пожелал возвращаться, у него была идея получше.

— Жаль, что я не купил прищепки, — заворчал Пол. — Представляю, как мы пробираемся среди паутины! Наверняка дом изрядно запущенный.

— Иногда я спрашиваю себя, повзрослеешь ли ты когда‑нибудь. Там регулярно убирались, постели застелены свежим бельём. Может быть, ты не знаешь, но во Франции есть телефон, компьютеры, Интернет, даже телевидение! Только в кафетерии Белого дома до сих пор считают, что французы живут без водопровода.

Они свернули на дорогу, взбиравшуюся на холм Перед ними протянулась чугунная кладбищенская ограда Как только Артур вышел из машины, за руль уселся Пол.

— Скажи‑ка, в этой волшебной избушке, которая сама себя поддерживает в порядке, пока тебя нет, плита с холодильником часом не договорились насчёт ужина для нас?

— Нет, такого не предусмотрено.

— Тогда надо что‑то купить, пока не закрылись магазины. Я скоро! — И Пол добавил радостным голосом: — Надо ведь позволить тебе немного побыть наедине с твоей матушкой.

Мини‑маркет располагался километрах в двух. Артур проводил взглядом машину, дождался, когда уляжется поднятая пыль, повернулся и зашагал к воротам. Все заливал мягкий свет: казалось, душа Лили парит вокруг него, так часто случалось после её смерти. В конце аллеи стоял побелевший на солнце надгробный камень. Артур зажмурился, в саду пахло дикой мятой. Он тихо заговорил…

Мне вспоминается один день в розовом саду. Я играл, сидя на земле, мне было лет шесть, может быть, семь. Это было на заре нашего последнего года. Ты вышла из кухни и села под верандой. Я тебя не заметил. Энтони ушёл к морю, и я занялся, пока его нет, запрещённой игрой: подстригал розовые кусты его секатором, который был для меня великоват. Ты слезла с качелей и спустилась ко мне по ступенькам, чтобы не дать мне пораниться.

Услышав твои шаги, я решил, что ты сейчас закричишь, ведь я предал твоё доверие ко мне, и отберёшь у меня инструмент — так снимают медаль с груди того, кто её не достоин. Но ничего подобного, ты села рядом со мной и смотрела на меня. Потом взяла мою руку в свою и направила секатор вдоль стеблей. Голосом, смягчённым улыбкой, ты сказала мне, что резать надо всегда над глазками, иначе можно поранить розу, а ведь мужчина никогда не должен ранить розы, правда? А думает ли кто‑нибудь о том, что ранит мужчин?

Наши взгляды встретились. Ты приподняла мне пальцем подбородок и спросила, не одиноко ли мне. Я отрицательно покачал головой — изо всех сил, чтобы только хватило отогнать ложь. Ты не могла всегда быть со мной в промежутке, отделяющем мой возраст от твоего, и мне приходилось заполнять это время по‑своему. Мама, веришь ли ты в неизбежность, заставляющую нас воспроизводить поведение наших родителей?

Я помню то, что ты написала в своём последнем письме, которое ты мне оставила. Я тоже отступился, мама.

Я не представлял, что могу любить так, как любил её. Я поверил в неё, как верят в сон. Когда сон развеялся, я исчез вместе с ним. Я думал, что мне достанет смелости и самоотречения, чтобы отмахнуться от всех тех, кто уговаривал меня больше с ней не встречаться. Выйти из комы — всё равно что заново родиться. Аорэн нужна была вся её семья. А семьёй её были мать и молодой человек, с которым она снова сошлась. Кто для неё я, если не незнакомец? Во всяком случае, не тот, кто открыл бы ей глаза и сказал, что все, кто её окружал, согласились на её смерть] Я был не вправе нарушать ненадёжное спокойствие, в котором она так нуждалась.

Её мать умоляла меня не говорить ей, что и она от неё отказалась. Нейрохирург убеждал меня, что это вызовет шок, от которого она, возможно, уже не оправится. Войфренд, вернувшийся в её жизнь, оказался последним барьером, выросшим между ею и мной.

Я знаю, что ты думаешь. И правда не только в этом, и пугает множество вещей. Мне потребовалось время, чтобы признаться самому себе: я не поверил в то, что смогу увлечь её в свои сны, выдержать их высоту, сделать их реальностью, оказаться, в конце концов, тем человеком, которого она ждала; мне было страшно сказать себе, что она меня забыла, Я тысячи раз собирался снова её отыскать, но и тут меня останавливал страх, что она мне не поверит, что я не сумею снова изобрести наш с нею смех вдвоём, что она уже не будет той, которую я любил, но особенно страх опять её потерять, на это у меня уже не хватило бы сил. Я уехал за границу, чтобы оказаться подальше от неё. Но, когда любишь, любые расстояния не в счёт. Стоило незнакомой женщине на улице напомнить мне о ней — и я уже видел её, моя рука выводила на бумаге её имя, словно это могло перенести её ко мне, мои глаза закрывались, чтобы увидеть её глаза, я искал тишины, чтобы услышать её голос. Тем временем я запарывал самый многообещающий проект в моей жизни! Я построил Культурный центр со сплошным фасадом, смахивающим на больничный!

Уезжая туда, я бежал от собственной трусости. Я отступился, мама, и если бы ты знала, как я кляну себя за это! Я живу в противоречии: надеюсь, что жизнь снова устроит нам встречу, и не знаю, посмею ли с ней заговорить. Теперь мне надо сделать шаг вперёд, я знаю, ты поймёшь, почему я хочу так поступить с твоим домом, и не рассердишься на меня. Но не волнуйся, мама, я не забыл, что одиночество — это сад, где ничего не растёт. Даже если сегодня я живу без неё, больше я никогда не буду одинок, пока она где‑то существует.

Артур погладил белый мрамор и сел на камень, ещё сохранивший тепло дня. Вдоль стены, тянущейся у могилы Лили, росла виноградная лоза. Каждое лето на ней вызревало несколько гроздьев ягод, и их склёвывали птицы Кармела.

Раздался шорох гравия и, обернувшись, Артур увидел Пола, присевшего перед стелой в нескольких метрах от него. Пол тоже заговорил, как на исповеди:

— Дела обстоят неважно, госпожа Тармакова! Место вашего погребения так запущено, что даже стыдно! Я давно здесь не был, но учтите, не меня надо в этом винить. Из‑за женщины, призрак которой явился этому болвану, он решил бросить своего лучшего друга. Но, как вы сами знаете, лучше поздно, чем никогда. Я принёс всё, что необходимо.

Пол достал из пакета с покупками щётку, пузырёк жидкого мыла, бутылку воды и принялся с силой тереть камень.

— Можно узнать, чем ты занимаешься? — спросил Артур. — Ты знаешь эту госпожу Тармакову?

— Она умерла в тысяча девятьсот шестом году!

— Пол, прерви хотя бы ненадолго свои глупости! Здесь полагается благоговеть, а не паясничать!

— Вот я и благоговею — навожу чистоту.

— На могиле незнакомки?

— Это не незнакомка, старина, — возразил Пол, вставая. — Ты столько раз заставлял меня сопровождать тебя на кладбище, где покоится твоя мать, что глупо закатывать сцену ревности, если я начал симпатизировать её соседке.

Пол ещё полил на камень, которому вернул былую чистоту, и теперь с удовлетворением созерцал результат своего труда. Артур озадаченно посмотрел на него и тоже выпрямился.

— Дай мне ключи от машины!

— До свидания, госпожа Тармакова, — произнёс Пол. — Не волнуйтесь, что он уходит, до Рождества мы с вами увидимся ещё не менее двух раз. К тому же теперь совсем другое дело, до осени тут у вас останется чисто.

Артур взял друга за руку.

— Я должен был сказать ей кое‑что важное.

Пол повёл его к большим чугунным воротам кладбища.

— Прекрасно. Я купил мясо на рёбрышках, мне будет важно узнать твоё мнение о нём.

Над аллеей, где покоилась лицом к океану Лили, шумели ветвями старые деревья. Артур и Пол подошли к машине, ждавшей их на склоне холма. Пол посмотрел на часы. Солнце должно было вот‑вот скрыться за горизонтом.

— Кто поведёт — ты или я? — спросил Пол.

— Старый мамин «форд»? Ты шутишь! То, что ты сейчас ездил на нём в магазин, — исключение.

Машина спускалась с холма.

— Больно надо мне водить твой старый «форд»!

— Почему тогда ты всегда задаёшь этот вопрос?

— Да пошёл ты!

— Ты собираешься приготовить рёбрышки в камине на вертеле?

— Нет, я их зажарю на книжных полках.

— Предлагаю после пляжа полакомиться в порту лангустами, — сказал Артур.

Горизонт уже кутался в бледно‑розовый шёлк, длинные розовые полосы тянулись от океана к самому небу.

Лорэн запыхалась от бега. Чтобы отдышаться и съесть сэндвич, она села на скамейку перед маленькой пристанью для яхт. Мачты парусников покачивались на несильном ветру. Появился Роберт.

— Я знал, что найду тебя здесь, — проговорил он, не вынимая руки из карманов.

— Ты ясновидящий или следишь за мной?

— Колдовство мне ни к чему, — сказал Роберт, опускаясь на скамейку рядом с ней. — Я же тебя знаю. Либо ты в больнице, либо в постели, либо бегаешь.

— Я очищаюсь!

— В том числе от меня? Ты не отвечала на мои звонки.

— Роберт, у меня нет никакого желания снова заводить этот разговор. После каникул заканчивается моя интернатура, а мне надо ещё многое доделать, если я хочу, чтобы меня приняли в штат.

— Ты думаешь только о работе. После твоей аварии многое изменилось.

Лорэн выбросила недоеденный сэндвич в корзину для мусора и поднялась, чтобы перевязать шнурки кроссовок.

— Мне необходима разрядка. Ты не возражаешь, если я ещё пробегусь?

— Идём, — сказал Роберт, беря её за руку.

— Куда?

— Хоть однажды постарайся довериться мне.

И он повлёк её под руку к стоянке. Скоро машина тронулась в сторону Пасифик‑Хейтс.

 

* * *

 

Два друга устроились на краю пирса. Волны маслянисто переливались, небо горело огнём.

— Конечно, я лезу в то, что меня не касается, но на случай, если ты не заметил, подскажу: солнце садится с другой стороны, — сказал Артур Полу, усевшемуся лицом к пляжу.

— Да, ты вечно суёшься не в своё дело! Твоё солнце и завтра утром никуда не денется, а вот о тех двух девицах этого сказать нельзя.

Артур осмотрел двух молодых женщин, сидевших на песке. Тех разбирал смех. Одной растрепало ветром волосы, другая протирала запорошённые песком глаза.

— Ты неплохо придумал с этими лангустами! ‑воскликнул Пол, хлопнув Артура по колену. — Я слишком нажимаю на мясо, немного рыбки мне очень полезно.

В небе над заливом Монтеррей загорались первые звёзды. На пляже несколько пар наслаждались недолгим безветрием.

— Лангусты — это ракообразные, — поправил Артур друга, шагая в ногу с ним по пирсу.

— Да уж, эти лангусты — страшные задаваки. Чего они только мне ни наплели про себя! В общем, девушка слева в твоём вкусе, смахивает на леди Кас‑пер, а мне подавай ту, что справа.

 

* * *

 

— Твой ключ при тебе? — спросил Роберт, роясь в карманах. — Я забыл свой на работе.

Она вошла в квартиру первой. Ей хотелось освежиться, она оставила Роберта в гостиной. Он сел на диван и услышал шум душа.

Он осторожно приоткрыл дверь спальни, побросал на кровать всю свою одежду и на цыпочках прокрался к ванной. Зеркало сильно запотело. Он отодвинул занавеску и вошёл в кабину.

— Хочешь, потру тебе спину?

Лорен не отвечала, она прижалась к кафельной стене. Прикосновение к её животу было приятным. Роберт положил ладони ей на затылок, помассировал ей плечи. Его ласки становились настойчивее. Она уронила голову, уступая ему.

 

* * *

 

Метрдотель усадил их за столик у огромного окна. Рассказы Пола вызывали у Онеги безудержный хохот. Их с Артуром юность в пансионе, студенческие годы, первые шаги основанного ими на пару архитектурного агентства… Историй хватило до конца ужина. Артур всё это время сидел молча, потерянно глядя на океан. Когда шеф‑повар предложил им полюбоваться гигантскими лангустами, Пол лягнул Артура ногой под столом.

— У вас отсутствующий вид, — шёпотом, чтобы не перебивать Пола, упрекнула его Матильда, соседка.

— Можете говорить громко, он всё равно не услышит… Жаль, но это правда, я задумался. Я только что вернулся из долгого путешествия, к тому же эта история мне прекрасно известна, ведь я в ней участвовал!

— Ваш друг рассказывает её каждый раз, когда вы приглашаете женщин поужинать? — весело осведомилась Матильда.

— Разве что с небольшими отклонениями, немного приукрашивая мою роль, — ответил Артур.

Матильда долго рассматривала его, потом вымолвила:

— Вы ведь по кому‑то скучаете? Глаза выдают вас.

— Нет, просто эти места всегда будят во мне кое‑какие воспоминания.

— Мне потребовалось полтора долгих месяца, чтобы оправиться после последнего разрыва. Говорят, на выздоровление после любовной истории нужна половина времени, которое ушло на неё саму. А потом просыпаешься однажды утром и обна руживаешь, что вся тяжесть прошлого по какому‑то волшебству исчезла. Вы не представляете, какую лёгкость при этом ощущаешь. Лично я сейчас свободна как ветер.

Артур перевернул руку Матильды, словно интересуясь линиями судьбы у неё на ладони.

— Вам сильно повезло, — проговорил он.

— А сколько времени длится ваше выздоровление?

— Уже несколько лет!

— Вы так долго пробыли вместе? — спросила молодая женщина потеплевшим голосом.

— Нет, всего четыре месяца.

Матильда Беркейн, уставившись в тарелку, с яростью набросилась на своего лангуста.

 

* * *

 

Роберт, лёжа на кровати, потянулся за джинсами.

— Что ты ищешь? — спросила Лорэн, вытирая полотенцем волосы.

— Пачку.

— Ты собрался тут курить?

— Жевательная резинка! — Роберт гордо показал ей коробочку, извлечённую из кармана штанов.

— Прежде чем выбросить, заверни твою гадость в бумажку. Для других она отвратительна!

Она натянула брюки и синюю рубашку с аббревиатурой Мемориального госпиталя Сан‑Франциско.

— Это в самом деле смешно, — проговорил Роберт, заложив руки за голову. — Каких только ужасов ты не насмотрелась у себя в больнице, а невыносишь моей жвачки.

Лорэн надела блузку и поправила перед зеркалом воротник. Когда она подумала о своей работе, об атмосфере в отделении «неотложной помощи», к ней вернулось хорошее настроение. Она взяла со столика свои ключи и вышла из спальни, но, дойдя до середины гостиной, вернулась. Глядя на Роберта, растянувшегося голышом на постели, она произнесла:

— Не изображай душку‑спаниеля, тебе же просто нужна спутница для генеральной репетиции премьеры сегодня вечером. Ты думаешь только о себе, я для тебя — просто приложение.

Она закрыла дверь квартиры и спустилась на стоянку. Через несколько минут она уже катила сквозь тёплый вечер, крепко держа руль своего «триумфа». На Грин‑стрит зажигались один за другим уличные фонари, словно приветствуя её появление. От этой мысли она улыбнулась.

 

 

Престарелый «форд» взбирался на холм под рыжей луной, освещавшей весь залив Монтеррей. Пол не произнёс ни слова с тех пор, как они проводили двух женщин до их отеля. Артур выключил радио и остановил машину на пар‑ковочной площадке над обрывом. Он заглушил мотор и упёрся подбородком в руки, сложенные на бакелитовом руле. Внизу угадывались контуры дома. Он опустил стекло, и в машине запахло дикой мятой, покрывавшей эти холмы.

— Почему ты сидишь с таким видом? — спросил Артур.

— Ты принимаешь меня за идиота? — Пол стукнул кулаком по приборной доске. — От этой машины ты тоже собрался избавиться? Вздумал освободиться от всех воспоминаний?

— Ты это о чём?

— Я тебя раскусил. «Сначала на кладбище, потом на пляж, поедим лучше лангустов…» Думал, в темноте я не увижу на заборе объявление «продаётся»? Ты давно принял это решение?

— Несколько недель назад. Но ещё не получил серьёзных предложений.

— Я советовал тебе перевернуть страницу с той женщиной, а не сжечь библиотеку с прошлым. Если ты избавишься от дома Лили, то потом очень пожалеешь. Рано или поздно приедешь сюда и будешь прохаживаться вдоль забора и звонить в ворота, чужие люди впустят тебя в твой собственный дом. Когда они подведут тебя к дверям твоего детства, ты почувствуешь себя совсем одиноким.

Артур снова запустил мотор. Зелёные ворота имения были открыты, скоро машина остановилась под тростниковой крышей стоянки.

Вылезая из машины, Пол проворчал:

— Ты упрямее осла!

— У тебя их было много?

Небо было безоблачным. При ярком лунном свете Артур узнавал окрестности. Друзья спустились по каменной лесенке, параллельной дороге. На полпути Артур различил справа остатки розария. Парк заброшен, но на каждом шагу тысячи ароматов вызывали хороводы воспоминаний.

Спящий дом выглядел так же, как в последнее их общее с Лорэн утро. Фасад с закрытыми ставнями ещё сильнее обветшал, но черепица крыши оставалась нетронутой.

Пол подошёл к крыльцу, поднялся по ступенькам и окликнул Артура из‑под веранды.

— У тебя есть ключи?

— Они в агентстве. Подожди, внутри есть ещё одна связка.

— Собираешься пройти сквозь стену?

Артур не ответил. Он направился к угловому окну и не задумываясь вынул из‑под ставня клинышек. Ставень со скрипом открылся. Ещё чуть сдвинуть раму с места и приподнять её… Больше ничто не мешало Артуру проникнуть внутрь.

Маленький кабинет погружён в темноту, но Артур ориентировался в нём с закрытыми глазами. Детские воспоминания были живы, он знал наизусть каждый угол. Стараясь не поворачиваться, чтобы не увидеть кровать, он приблизился к шкафу, открыл дверцу и опустился на колени. Достаточно протянуть руку — и можно прикоснуться к чёрному кожаному чемоданчику, все ещё хранившему тайны Лили. Он отодвинул две защёлки, откинул крышку. Из чемоданчика по‑прежнему пахло благовонием, которое Лили смешивала в большом графине жёлтого хрусталя с матовой серебряной пробкой. Но это было не единственное воспоминание о матери, от которого у него сжалось сердце.

Артур взял длинный ключ там, где оставил его в тот день, когда в последний раз запирал дом. То есть сразу после отъезда полицейского, забравшего Лорэн в больничную палату, откуда Артур и Пол похитили её, чтобы спасти от запрограммированной смерти.

Артур вышел из кабинета. В коридоре он зажёг свет. Паркет скрипел под его ногами. Он вставил ключ в замочную скважину и повернул Пол вошёл в дом — С ума сойти! Магнум и Мак Гивер в одном доме!

Войдя в кухню, Артур отвернул вентиль газового баллона под раковиной и уселся за большой деревянный стол. Пол, наклонившись над газовой плитой, наблюдал, как на конфорке варится в итальянском кофейнике кофе. Чарующий аромат уже наполнял кухню. Пол взял с потемневшей деревянной полки две чашки и сел напротив друга.

— Сохрани эти стены и прогони из своей головы ту женщину, она и так натворила там бед.

— Не собираюсь опять начинать этот разговор!

— Я, что ли, сижу с похоронной миной, когда мы приглашаем поужинать два создания, о которых можно только мечтать? — не унимался Пол, разливавший обжигающую жидкость.

— Вот ты и мечтай!

— Пора навести в твоей жизни какой‑то порядок! — возмущённо заявил Пол. — У тебя новая квартира, вдохновляющее тебя дело, гениальный партнёр, девушки, к которым пристаю я, слушают меня из вежливости, а сами спят и видят, чтобы ими заинтересовался ты.

— Ты о той, что пожирала тебя глазами?

— Я не об Онеге, а о второй! В общем, тебе пора поразвлечься.

— Я и так развлекаюсь, Пол. Может быть, не так, как ты, но все равно развлекаюсь, поверь. Лорэн нет больше в моей жизни, но она — часть меня. И потом, я уже говорил тебе, что не запрещаю себе жить. Это первый наш вечер после моего возвращения, и мы рке, если я не путаю, ужинали не одни.

Пол как заведённый помешивал ложечкой в чашке.

— Ты не кладёшь себе в кофе сахар… — пробор мотал Артур, накрывая рукой руку друга.

Ночь была ясной, в кухне старого дома на берегу океана двое сообщников молча смотрели друг на друга.

— Стоит мне вспомнить эту немыслимую историю, которую мы пережили, как у меня появляется острое желание отхлестать тебя по щекам, чтобы ты окончательно очнулся, — говорил Пол. — Предположим, у тебя хватит глупости попытаться снова её увидеть. Что бы ты ей сказал? Когда ты рассказал мне о том, что с тобой приключилось, я заставил тебя сделать сканирование мозга… Это я‑то, твой лучший друг! А она врач, если бы ты сказал ей правду, то она надела бы на тебя смирительный балахон, с капюшоном или без, не знаю! Ты совершил то, что был обязан совершить, я восхищаюсь тобой. Тебе хватило смелости защищать её до самого конца.

— Лучше мне лечь спать, я очень устал, — сказал Артур, вставая.

Он уже брёл по коридору, когда Пол окликнул его. Артур просунул голову в дверь.

— Я твой друг, ты знаешь это? — произнёс Пол.

— Да!

Артур вышел через заднюю дверь и обошёл дом. Задел плечом ржавые качели, огляделся. На веранде разошлись половицы; стены, хранившие следы летних ожогов и солёных зимних подтёков, заросший сад — всё было воплощением печали. Артур поёжился на свежевшем ветру. Он достал из кармана куртки конверт с письмом, которое начал в Париже — скамейка, площадь Фюрстенберг — дописал последнюю страницу и снова убрал в карман.

 

* * *

 

Ночной туман с океана дотянулся до города. У стойки «Парижского кафе», что напротив входа в отделение «неотложки», Лорэн читала меню.

— Не пойму, что вы делаете в этот ночной час и моем баре, да ещё одна, — сказал хозяин, наливая ей содовую.

— Допустим, у меня передышка.

— Вечером клиентов было хоть отбавляй. Настоящий балет карет «скорой помощи»! — не унимался хозяин, протирая стаканы. — Спасти весь мир — дело хорошее, но вы бы лучше подумали об одной‑единственной жизни — о собственной.

Лорэн наклонилась к нему, как будто решилась на откровенность.

— Просветите меня: здесь только обо мне и болтают или вечером здесь ужинал доктор Фернстайн?

— Вон он сидит, — подтвердил хозяин кафе, указывая глазами в глубь зала.

Лорэн слезла с табурета и нашла профессора за отгороженным столиком.

— Будете корчить такие гримасы, я вернусь за стойку и поужинаю там одна, — предупредила Лорэн, ставя свой стакан на его стол.

— Чем болтать глупости, лучше садитесь.

— Ваши вчерашние внушения в присутствии пациента были излишни. Иногда вы обращаетесь со мной, как со своей внучкой.

— Вы мне не внучка, а хуже: я создал вас собственными руками. После аварии я сшил вас на живую нитку…

— Спасибо, профессор, что хотя бы вынули из моего черепа болты.

— У меня получилось лучше, чем у Франкенштейна, разве что с характером я промахнулся. Не желаете разделить трапезу старого эскулапа — оладьи и много кленового сиропа?

— В таком порядке — пожалуй.

— Сколько больных вы обработали за сегодняшнюю смену? — спросил Фернстайн, пододвигая ей тарелку.

— Добрую сотню, — доложила она, накалывая на вилку целую стопку оладий. — А вы почему здесь задержались? Вам‑то ни к чему накапливать дежурства, чтобы побольше заработать.

— Похвальный задор для субботы, — заметил Фернстайн с набитым ртом.

За витриной видавшего виды заведения ужинали старый профессор‑медик и его ученица — сообщники, наслаждавшиеся мгновением покоя под конец ночной смены. В стационарном отделении «неотложки» ещё несколько часов могли не замечать их отсутствия. Над улицей погасли раскачивающиеся фонари. В бледном небе занималась заря.

 

* * *

 

Артур задремал прямо на качелях. Вокруг разлилась нежность зарождающегося дня. Он открыл глаза и посмотрел на дом, который, казалось, мирно спал. Внизу океан лениво облизывал песок, заканчивая свою ночную работу. Пляж снова выглядел гладким, нетронутым. Артур встал и глубоко втянул свежий утренний воздух. Потом заторопился к крыльцу, пробежал по коридору, влетел на лестницу, забарабанил в дверь и ворвался, запыхавшийся, в комнату Пола.

— Ты спишь?

Пол подскочил на кровати и рывком сел. Оглядевшись, он увидел в дверном проёме Артура.

— Немедленно иди спать! Забудь о моём существовании, пока часовая стрелка будильника не добе рется до приличной цифры — скажем, до одиннадцати. Тогда и только тогда ты сможешь задать мне свой дурацкий вопрос.

Пол отвернулся и накрыл голову большой подушкой. Артур побрёл было прочь, но посередине коридора передумал и вернулся.

— Хочешь к завтраку свежий батон?

— Вон отсюда! — рявкнул Пол.

 

* * *

 

Лорэн открыла дистанционным пультом ворота гаража, въехала внутрь и сразу заглушила двигатель. Кали ненавидела «триумф» и при первых же звуках его мотора разражалась лаем. Лорэн прошла коридором, взбежала по главной лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и вошла в квартиру.

Часы на камине показывали половину шестого утра. Кали спрыгнула с дивана и радостно встретила хозяйку. Поласкавшись, собака снова уснула, теперь уже на коврике цвета кокоса посредине гостиной. Лорэн начала с заваривания травяного чая. На дверце холодильника мать оставила для Лорэн записку, прикрепив её магнитом в виде лягушки: «Кали ужинала и гуляла». Лорэн натянула ночную рубашку, которая была ей велика, и с наслаждением свернулась калачиком под тёплым одеялом. Уже через мгновение ею овладел сон.

 

 

Пол спускался по лестнице с вещами. Забрав из коридора сумку Артура, он крикнул ему, что подождёт снаррки. Он сел в «форд», на место пассажира, повертел головой, засвистел. Потом осторожно перелез через ручку переключения передач и оказался за рулём.

Артур запер изнутри входную дверь. Зашёл в кабинет Лили, открыл шкаф и посмотрел на чёрный кожаный чемоданчик на полке, отпер замки, положил в чемодан заклеенный конверт, принесённый в кармане, вернул на место ключ. И вылез через окно.

Ставя на место клинышек, державший ставни закрытыми, он слышал голос своей матери, всегда, когда они уезжали вдвоём в город за покупками, сердившейся на Энтони, который никак не починит ставни. Потом увидел Лили в саду: она пожимала плечами и говорила, что у домов тоже есть право на морщины. Этот деревянный клин свидетельствовал о времени, которое не возвращается.

— Подвинься! — приказал он Полу, открывая дверцу машины.

Сев в машину, он наморщил нос.

— Какой‑то тут странный запах…

Автомобиль тронулся с места. Немного погодя стекло со стороны Пола опустилось, показалась рука, в кончиках пальцев — пластиковый пакет с эмблемой мясной лавки; Пол бросил его в мусорный бак у выезда из имения. Они отправились в путь задолго до обеденного времени, чтобы избежать пробок, обычно возникающих к концу уик‑энда. В середине дня они должны быть в Сан‑Франциско.

 

* * *

 

Лорэн с наслаждением вытянула вверх руки. Всегда было жаль покидать свою постель, свою спальню. По обыкновению она начала с приготовления еды для собаки в тяжёлой глиняной миске, затем собрала поднос себе. Она уселась в гостиной, в алькове, куда проникал свет солнца, заглядывавшего в окно. Оттуда она могла любоваться мостом «Золотые Ворота», соединяющим берега залива, домиками, прилепившимися к склонам холма Сасалито, даже «Тибуроном» с его маленьким рыбацким портом. Далёкие гудки невидимых в тумане грузовых судов, мешаясь с криками чаек, придавали томительность этому воскресному утру.

Поглотив большую часть своего обильного завтрака, она поставила поднос в мойку и перешла в ванную. Сильный душ, которому никогда не удастся смыть с кожи шрамы, окончательно её разбудил.

— Хватит крутиться, Кали, я же не отказываюсь вести тебя гулять!

Лорэн с обёрнутым вокруг бёдер полотенцем и голой грудью доставала из шкафа джинсы, футболку и рубашку. Она решила обойтись без косметики. Надела футболку, сняла её, надела рубашку, сняла и её, снова надела футболку. Посмотрела на часы: до встречи с матерью оставался час, Кали устала ждать и уснула на диване. Лорэн села рядом, взяла со столика, заваленного книгами и бумагами, большой учебник по нейрохирургии и погрузилась в чтение, пожёвывая карандаш.

 

* * *

 

«Форд» затормозил перед домом номер 27 на бульваре Сервантеса. Пол взял с заднего сиденья свою сумку и вылез из машины.

— Хочешь, сходим вечером в кино? — предложил он Артуру, наклоняясь к его окну.

— Я не смогу, я обещал провести вечер с одним человеком.

— С одним или с одной? — радостно спросил Пол — Тет‑а‑тет на телевизионной съёмочной площадке.

— Это хорошая новость! С кем или это нескромный вопрос?

— Так и есть.

— Что?

— Нескромный!

Машина удалялась по Филмор‑стрит. На пересечении с Юнион‑стрит Артур притормозил, пропуская грузовик, который остановился перед ним. Кабриолет «триумф», прятавшийся за прицепом, воспользовался этим, чтобы проскочить перекрёсток и устремиться в сторону прогулочного порта. Собака на переднем сиденье подняла отчаянный лай. Грузовик миновал перекрёсток, и «форд» стал взбираться на холм Пасифик‑Хейтс.

 

* * *

 

Судя по частым движениям мордочки Кали, собака была совершенно счастлива. Она тщательно обнюхивала газон, выясняя, что за зверь осмелился рыться в траве АО неё. Время от времени она поднимала голову и возвращалась к своей семье, а повертевшись в ногах у Лорэн и миссис Клайн, снова убегала, чтобы исследовать новый участок. Когда она проявляла излишнее внимание к гуляющим парам и к их детишкам, мать Лорэн прикрикивала на неё.

— Видела, как у неё болят лапы? — сказала Лорэн, провожая Кали взглядом.

— Она стареет! Как и мы, кстати, — не знаю, замечаешь ли ты это.

— Что у тебя с настроением? Проиграла в бридж?

— Ты шутишь? Наоборот, я обыграла всех этих старых дев! Просто я за тебя переживаю.

— Напрасно! У меня все отлично: я занимаюсь делом, которое люблю, у меня почти прошли мигрени, и я счастлива.

— Да, ты права, мне лучше смотреть на вещи с хорошей стороны. Неделя вышла удачной, ты выкроила два часа, чтобы заняться собой, это уже прогресс!

Лорэн указала на женщину и мужчину, гулявших впереди них по пирсу маленького порта.

— Он был примерно таким? — спросила она мать.

— Кто?

— Не знаю почему, но со вчерашнего дня я снова думаю о нём. Послушай, хватит уклоняться от этого разговора всякий раз, когда я его завожу!

Миссис Клайн вздохнула.

— Мне нечего тебе сказать, дорогая. Я не знаю, что за человек посещал тебя в палате. Он был мил, очень вежлив. Скорее всего, заскучавший пациент, нашедший себе развлечение и очень этим довольный.

— Пациенты не расхаживают по больничным коридорам в твидовых пиджаках. И потом, я проштудировала список больных, которые содержались тогда в том же крыле. И никого похожего.

— Ты выясняла подобные вещи? Ну и упрямство! Что именно ты хочешь найти?

— То, что от меня скрывают, принимая за идиотку. Я хочу знать, кто это был и почему он там находился все эти дни.

— Зачем? Все это уже в прошлом.

Лорэн позвала Кали, убежавшую слишком далеко. Собака оглянулась и сначала посмотрела на хозяйку, потом подбежала.

— Когда я вышла из комы, он был рядом; когда мне в первый раз удалось пошевелить рукой, он взял её в свою, чтобы меня подбодрить; когда я просыпалась среди ночи, он был там… Однажды утром он обещал рассказать мне невероятную историю — и исчез.

— Этот человек — предлог для тебя, чтобы не жить нормальной жизнью, думать только о работе. Ты превратила его в сказочного принца. Легко лю‑бить кого‑то, до кого не дотянуться, так ведь ничем не рискуешь.

— А ведь именно этим тебе и удавалось заниматься целых двадцать лет рядом с папой.

— Если бы ты не была мне дочерью, я бы отвесила тебе пощёчину. Ты этого заслуживаешь.

— Странная ты, мама. Ты ведь ни разу не усомнилась, что у меня хватит сил самостоятельно выйти из комы, так почему же ты так мало доверяешь мне теперь, когда я вернулась к жизни? Почему бы хоть раз в жизни мне не перестать слушать свой здравый смысл и логику, почему не внять тихому голосу, звучащему в глубине моей души? Почему всякий раз замирает сердце, когда начинаю к нему прислушиваться? Разве не важно задаться этим вопросом? Очень печально, что папа пропал, печально, что он тебя обманул, но это ведь не наследственная болезнь. Не все мужчины похожи на моего отца!

Миссис Клайн громко рассмеялась. Она положила руку дочери на плечо и внимательно посмотрела на неё.

— Хочешь преподать мне урок? Но ведь ты всегда встречалась только со славными мальчиками, которые взирали на тебя как на Деву Марию, как на чудо в их собственной жизни! Это вдохновляет, правда? Когда знаешь, что другой не в силах тебя оставить, что бы ты ни выкинула. Но я, по крайней мере, любила!

— Если бы ты не была мне матерью, то сейчас пощёчину заработала бы ты.

Миссис Клайн на ходу открыла сумочку, достала оттуда пакетик конфет и предложила одну дочери. Та отказалась.

— Единственное, что меня трогает во всём, что ты говоришь: наперекор той жизни, которую ты ведёшь, в тебе ещё поблёскивает искорка романтики. А огорчает, что ты с таким простодушием портишь себе жизнь. Чего ты ждёшь? Если бы тот человек действительно был мужчиной твоей хсизни, то он отыскал бы тебя, бедная моя дочка! Его никто не прогонял, он сам исчез. Так что перестань злиться на весь свет, особенно на свою мать, словно это я во всём виновата.

— Возможно, у него были свои причины…

— Например, другая женщина или дети? — мрачно бросила миссис Клайн.

Можно было подумать, что Кали надоело напряжение между матерью и дочерью. Она подобрала палку, положила её к ногам Лорэн и настойчиво залаяла. Лорэн подняла импровизированную игрушку и бросила её как можно дальше.

— Ты сохранила все своё умение не лезть за словом в карман. Мне нельзя задерживаться, надо ещё изучить к завтрашнему дню одну историю болезни, — сказала Лорэн.

— Тебе в твоём возрасте приходится делать уроки по воскресеньям? Я задаюсь вопросом, ко гда ты бросишь свою гонку за успехом. Возможно, тебе смертельно скучно с твоим приятелем, но, помоему, ты никогда по‑настоящему не скучаешь, ведь по воскресеньям ты либо спишь, либо дела ешь домашнее задание. Если это не так, то я полная дура!

Лорэн застыла перед матерью, борясь с желанием её придушить.

— Мужчина моей жизни будет гордиться тем, что я люблю своё дело, и не станет считать мои ра бочие часы!

От негодования у неё выступили синие прожилки на висках.

— Завтра утром мы попытаемся удалить у девочки мозговую опухоль, — продолжила она. — Это может показаться пустяком, но представь, от этой опухоли она слепнет. Поэтому накануне операции я никак не решу, чем мне заняться: пойти с Робертом в кино, целоваться с ним и грызть поп‑корн, или постараться как следует подготовиться к завтрашнему дню.

Лорэн свистом подозвала собаку, покинула бульвар, тянувшийся вдоль прогулочного порта, и направилась к стоянке.

Собака заняла своё место на сиденье справа, Лорэн пристегнулась ремнём безопасности, и «триумф» покинул Приморский бульвар под аккомпанемент беспрерывного собачьего лая. Она свернула на Сервантес‑стрит и стала подниматься по Филмор‑стрит. На пересечении с Гринвич‑стрит она замедлила ход, подумывая, не взять ли в прокате фильм. Она мечтала ещё раз полюбоваться на Гэри Гранта и Дебору Керр в «Она и он». Но, вспомнив, что её ждёт с утра, переключилась на вторую передачу и, набирая скорость, проехала мимо старого «форда» 1961 года, стоявшего рядом с видеоклубом.

 

* * *

 

Артур тщательно изучал названия фильмов в разделе «Боевые искусства».

— Хочу сделать сегодня вечером сюрприз своей знакомой, — сказал он работнику проката. — Что вы мне посоветуете?

Продавец полез под прилавок и торжественно извлёк оттуда картонную коробочку. Открыл жестом фокусника упаковку и подал кассету Артуру.

— «Гнев дракона», коллекционное издание! Здесь три боевые сцены, вырезанные из традиционной версии. Только вчера привезли. Она у вас с ума сойдёт!

— Вы считаете?

— С Брюсом Ли вы не прогадаете. Вот увидите, ей понравится.

Артур просиял.

— Тогда беру!

— У вашей подружки случайно нет сестры?

Артур покинул видеоклуб в приподнятом настроении. Вечер начинался неплохо. По пути он ненадолго остановился у заведения, предлагавшего на вынос готовые блюда, от одного вида которых рот наполнялся слюной, выбрал и возвратился домой с лёгким сердцем. «Форд» он припарковал перед домиком на перекрёстке Пасифик и Филмор‑стрит.

Как только за ним закрылась дверь, он положил пакет с покупками на кухонный стол, включил стереосистему, поставил диск Фрэнка Синатры и с удовольствием потёр руки.

Комнату заливал красноватый свет летнего вечера. Громко напевая мелодию из «Strangers in the Night», Артур со вкусом накрыл низкий столик в гостиной на две персоны. Затем он откупорил бутылку «мёрло» 1999 года, разогрел лазанью, разложил итальянские закуски на двух тарелках белого фарфора. Теперь всё было готово. Он прошагал через гостиную, вышел на лестничную площадку, оставив входную дверь открытой, и громко постучал в дверь напротив. Послышались лёгкие шаги.

— Я глуха, но не до такой же степени! — встретила его пожилая дама широкой улыбкой.

— Вы не забыли про нашу вечеринку?

— Ты шутишь!

— Вы не возьмёте с собой собаку?

— Пабло дрыхнет как убитый, между прочим, он так же стар, как и я.

— Вы совсем не старая, мисс Моррисон.

— Старая, старая, можешь мне поверить! — произнесла она, под руку увлекая его в коридор.

Артур усадил мисс Моррисон поудобнее и налил в её бокал вино.

— У меня для вас сюрприз! — объявил он, пока зывая кассету.

Прелестное личико мисс Моррисон засветилось радостью.

— Сцена драки в порту по праву вошла в антологии.

— Вы её уже видели?

— Неоднократно.

— И вам не надоело?

— А ты видел Брюса Ли с голым торсом?

 

* * *

 

Кали вскочила с места, схватила зубами свой поводок и завертелась, как юла, стараясь поймать собственный хвост. Лорэн нежилась на диване в пеньюаре и толстых шерстяных носках. Выкрутасы Кали заставили её отвлечься от чтения и с любопытством уставиться на собаку. Пришлось захлопнуть трактат по неврологии.

— Сейчас пойдём, дай только одеться. — Она нежно обняла собаку.

Через несколько минут Кали уже резвилась на Грин‑стрит. Молодой тополь чуть подальше, на тротуаре Филмор‑стрит, источал, видимо, необыкновенный запах, раз Кали потащила хозяйку туда. Лорэн задумалась, вечерний ветер пробирал её.

Ей не давала покоя завтрашняя операция, она предчувствовала, что фернстайн начнёт ею командовать. Приняв решение уйти в конце года на пенсию, старый профессор все чаще требовал её на операции, словно торопился закончить её обучение. Сейчас она вернётся домой, зажжёт лампу у изголовья и станет снова и снова перечитывать свои записи.

 

* * *

 

Мисс Моррисон была в восторге от вечеринки. Теперь она вытирала на кухне тарелки, которые мыл Артур.

— Можно задать тебе вопрос?

— Любой, какой захотите.

— Ты не любишь карате. И не рассказывай мне, что такому молодому человеку, как ты, не с кем провести вечер воскресенья, кроме как с восьмидесятилетней старухой.

— В сказанном вами нет вопроса, мисс Моррисон.

Старая дама положила руку