Сети значений в потоке энергии сознания

Давайте, друзья, попробуем разобраться, как же мы на-

капливаем информацию об окружающем мире и как мы ее

используем в дальнейшем, когда выстраиваем из этой ин-

формации цепочки рассуждений — как осуществляется

внутренняя работа сознания.

 

Эта главка у нас выходит не очень простая, но это и по-

нятно, уж больно непроста сама тема.

В ней также мало греющих душу примеров, мало слов о

доброте, счастье, любви и свободе, о всем том, ради чего мы

и предпринимаем наше развитие.

Просто помните, что все исследование — ради именно

этого, ради самой жизни.

В ней даже мало энергоинформационики, как таковой,

потому что мы подошли к самому интересному вопросу, как

ее применять для нового эволюционного шага Разума в

большой мир.

Но глава именно об этом.

Мы обсуждаем пристально и обстоятельно, как сделать

шаг, потому что Большой Мир, он здесь.

Он за тонкой гранью.

И он ждет нас.

Не потеряйте смыслов цели за механикой способа, нам

не обойтись без понимания.

Итак, мы живем в мире, мы воспринимаем его, мы мыс-

лим.

Как энергоинформационные существа, возникшие в био-

логическом теле, мы, конечно, понимаем, что наше мышле-

ние имеет под собой какую-то цель.

И хотя мы и склонны уделять внимание прежде всего те-

мам вроде бы возвышенным, сложным, глубоким, нельзя и

не признать того, что все-таки мышление имеет под собой

довольно четкий ориентир, который его направляет.

Мы подробно говорили о нем в процессе освоения вто-

рого этапа пятой ступени. Дело в том, что, как бы ни хоте-

лось потеряться за уникальными особенностями каждой

мысли, каждая такая мысль внутри породивших ее условий

решает один-единственный вопрос: как создать комбинацию,

которую мы ощущаем более хорошей по сравнению с пре-

дыдущей.

Если мышление не может успешно решить этой задачи,

то оно отбрасывает вариант и пробует новый, и новый, и

 



 

Искусство

 

Разум обновляющийся

 



 

новый. Если такого решения не находится, то мышление об-

ходит эту комбинацию стороной и возникает явление вы-

теснения по Фрейду (о нем вообще забывают, будто его и

нет, и сознание как бы обходит эту черную дыру) или, даже

серьезнее, возникает серьезный невроз или психоз.

Исключений из этого правила не бывает — даже человек,

отдающий последнюю рубаху нищему, после этого действия

чувствует себя интегрально лучше, без этого не отдал бы, да-

же самоубийца совершает свое действие только потому что

ничего не переживать лучше чем переживать то, что у него

на душе.

Конечно, прекрасно, что у человека есть система значе-

ний, которую можно настроить так, что она позволяет де-

лать добро, пусть лишаясь чего-то, но при этом чувствуя ра-

дость. Значит, у мира есть надежда.

Вот давайте попробуем привести пример, чтобы понять,

как наше сознание оперирует значением предметов в зави-

симости от контекста, условий.

Вы находитесь в опасной ситуации — вблизи вас появи-

лись сразу голодный медведь и очень злая собака, просто не

собака, а людоед какой-то.

Разумеется, вы оцениваете эту ситуацию негативно и, мо-

жет быть, готовы впасть в панику (предположим, что вы по-

чему-то не стали отпугивать этих зверей техниками треть-

ей ступени). Но все-таки мышление работать продолжает, и

сканируются варианты — вот оба животных напали на вас.

Реакция — плохо. На вас напало только одно — тоже доста-

точно нехорошо. Животные схлестнулись между собой.

А вот это уже интересно! Так, пока они не проявляют таких

намерений… но собака… она же нервная собака… ее неус-

тойчивую психику вполне можно развернуть на медведя, ес-

ли попробовать вести себя как будто ее не боишься и по-

пробовать использовать команду «фас», «взять», подтвердив

ее своим поведением… ага! Если это удастся, то ситуация

станет совсем хорошей! «Взять его, Мухтар!»

В самой плохой ситуации для нас есть хорошие варианты.

 

Мы привыкли пользоваться оценками хорошо-плохо ав-

томатически, не слишком задумываясь, что они для нас зна-

чат, и привычно относимся к тому, что от них зависит сила

нашей реакции, и не удивляемся тому, что бывают случаи,

когда у нас так мало энергии, что мы и на важную вещь еле

реагируем.

А ведь это интересно.

Потому что под этими явлениями от нас прячутся реак-

ции нашего мозга, которые производит совсем не сознание,

механизм мышления, производящий ограничение, его суть.

Значение — это личное, то, чего в природе ну никак не

существует. Оно — это свойство.

Нет в мире такой вещи, как значение! Есть только свой-

ство, проявляющееся во взаимодействии — к примеру, если

два предмета столкнутся, выяснится, что прочность у них

разная, и тогда можно утверждать, что один предмет отно-

сительно прочнее другого.

Только относительность. Свойства наличествуют у всех

объектов материального мира, в самых разных сочетаниях,

но отдельно их не существует, все это только характеристи-

ки, играющие роль при взаимодействиях между ними.

Так вот, значение — это тоже свойство предмета, но по

отношению к живому организму, обладающему сознанием.

Его объективно нет.

Оно просыпается только как реакция живого организма

на вещь.

Оно нам кажется, оно создано индивидуальными пред-

почтениями нашего мозга — но одновременно для каждого

человека это неотъемлемая часть восприятия мира.

Любого человека спроси — чего ты хочешь, того или это-

го, или что лучше для тебя, то или это, он не слишком за-

думается с ответом.

Но как он сделает этот вывод?

Он представит себе тот или иной образ. В сознании

всплывут его связи и сопрягутся с уже имеющимися образ-

ами. Мозг отзовется эмоциональной реакцией на эту сово-

 



 

Искусство

 

Разум обновляющийся

 



 

купность образов. Произойдет оценка, ухудшила эта реак-

ция или улучшила эмоциональное состояние. Будет дан от-

вет — «хорошо» или «плохо». Все.

Сознание в этом процессе принимает участие только как

поставщик образов, учетчик реакций и комбинатор образов.

У новорожденного, с мозгом как чистый лист, реакции

поставляются непосредственно инстинктами и имеют совсем

уж непосредственное значение, с этим у нас полная ясность.

А откуда берутся значения у мозга, хранящего большее ко-

личество информации?

Обратим внимание на то, что реакция мозга — вот это

самое хорошо-плохо — вызывается при помещении осозна-

ваемого образа в центр других образов, формирующих кон-

текст, поле для сравнения. Чем их больше, тем глубже осоз-

нание.

Как пример — ребенок с радостью потянет в рот что

угодно сладкое, будь оно хоть сто раз вредным. У него с этим

сладким ассоциировано три с половиной образа, и все они

дают картинку «хорошо». Взрослый отличается от него тем,

что имеет живое и пережитой в личном опыте представле-

ние о том, что такое «вредно», «болезнь», и эти ассоцииро-

ванные образы при добавлении образа поедания сладкой, но

вредной еды, дают ответ уже «плохо».

Если сам образ по каким-то причинам не вызвал яркого

эмоционального отклика, который может быть в этом слу-

чае только инстинктивным (когда образ один-одинешенек в

сознании), то он не может быть оценен другим способом,

кроме как через реакцию на него в присутствии имеющих-

ся в сознании образов.

И потом именно это, а не что-то иное память о величи-

не реакции на образ, разрешенное количество энергии, ко-

торое впоследствии будет выделено на анимацию этого зна-

чения, записывается в памяти как значение нового образа.

То есть значение предмета образуется не как результат

вычисления, создающего для них самостоятельное значение

из ниоткуда, а как сочетание значений уже имеющихся в рас-

 

поряжении сознания, при этом новое значение выступает как

регулятор, усиливающий их или ослабляющий.

И величина этого нового значения (если оно не обуслов-

лено прямой инстинктивной реакцией) не может быть боль-

ше, чем сумма других, уже имевшихся значений.

Такой же — или меньше.

Раз на раз не приходится — и мы вынуждены констати-

ровать, что по теории вероятности средний уровень пони-

жения величины значения на такой акт опосредованного

мышления будет примерно 50%.

А ведь значение — это инструкция, степень приоритет-

ности образа как объекта внимания и при обработке. Сла-

бая величина значения — и разум просто не займется рас-

смотрением предмета, который, может быть, через 10—

20 тактов мышления стал бы приоритетным, вытащив из

ассоциативных закромов чуть ли не все актуальные значи-

мости человека.

Вы только вдумайтесь в это!

Ведь очевидно, что система значений, хранящая опыт,

вырастает в человеке, опираясь на инстинктивно создавае-

мые величины эмоциональных напряжений.

И начинает она свой рост от максимальных величин —

от ствола, а дальше чем более косвенное понятие, тем тонь-

ше у него значение, тем больше истончается ветвь связан-

ных значений.

К примеру, у мозга, не заполненного информацией (хо-

тя тогда он почти мыслить и не может), есть какая-то фи-

гура, которая вызывает 100 % страх, чистый страх в его мак-

симальном выражении. Назовем эту фигуру черным чело-

веком. В нем 100% страха. А мешок черного человека? Уже

50%. А нитка из мешка черного человека? 25%. И так далее

и тому подобное.

Человек во взрослом состоянии редко имеет возможность

столкнуться с фигурами, олицетворяющими максимально

возможную для него величину значения. Ну может, разве

только те, которым «повезло» иметь инстинктивный страх,

 



 

Искусство

 

Разум обновляющийся

 



 

фобию, к примеру, фобию змей или пауков. От предельно-

го значения страха человек может даже сойти с ума или уме-

реть — как и от предельного наслаждения или невыносимого

желания.

Но благодаря тому что мы не сталкиваемся с такими на-

сыщенными эмоционально фигурами, они давно погребе-

ны в нашей памяти, сознание оперирует в основном с об-

разами, имеющими относительно этой максимальной вели-

чины очень невысокое значение.

И это прекрасно — и потому, что мы можем тогда по-

зволить себе не поддаваться дремлющим в нас животным

инстинктам, и потому, что разум способен странствовать

среди огромного количества понятий, и весь мир представ-

ляет для него интерес.

Но на деле — такая небольшая часть мира!

Давайте попробуем опять построить пример формирова-

ния одной из ничем не выдающихся веток кустов значений.

Скажем, имеется проблема выживания в сложной ситуа-

ции. Она составлена: медведь (80%), собака (40%). Вместе: -

120%, хотя, конечно, эмоциональные структуры нашего моз-

га больше -100% заставить нас ощутить не могут, 100% —

это все, что у них есть.

Есть команда «фас», которая может снизить остроту этой

ситуации вдвое — скажем, до -60% (тут значения составляю-

щих ее элементов не будут обрезаны пределом реагирова-

ния нашей психики). Соответственно, ее значение, если бы

мы встретились с этой командой впервые, услышали бы, к

примеру — +60%. Прямо волшебное слово какое-то (наде-

жда на такие слова и породила легенду о заклинаниях).

Но мы знаем, что слово может и не сработать: +0%.

В среднем: (0+60)/2=+30%.

Хорошо, а интонация, с которой подана команда? Мож-

но громко и звонко, можно тихо и командно… и в зависи-

мости от этого, как мы понимаем, она тоже может срабо-

тать, а может и нет. От 100 до 0% по отношению к команде,

имеющей значимость 30%, то есть 15%.

 

А акцент, с которым стоит подать команду? Может, хо-

зяином собаки был уроженец Кавказа? Овчарка-то кавказ-

ская… Опять 50%, но уже по отношению к интонации (вот

тут вариативность разума — она же может быть теоретиче-

ски привязана и к самой команде, но мы привяжем для на-

глядности к интонации) — то есть 7,5%.

А жест, приложенный к интонации — 3,75%?

А резкость жеста — 1,875%?

А поворот третьего пальца в жесте?

А время между началом команды и поворотом третьего

пальца?

А время окончания жеста после поворота третьего пальца?

Теперь скажите, как вы думаете, сумеет ли человек со-

средоточиться на резкости жеста с величиной его значения

1,875%, имея перед собой угрозу размером 100%?

Думаю, вы ответите то же, что и я, а именно, что вряд

ли, вряд ли. И это очень важно для нас.

Понятно, что мы с вами привели пример неуклюжий, но

вряд ли в наши планы входит рассмотрение психологических

тонкостей и всяких связанных с ними «если».

Об одном только «если» мы упомянем: если результатив-

ность срабатывания жеста зависит от времени окончания

жеста после поворота третьего пальца (0,234375%), то чело-

веку в описанной ситуации не светит сообразить ровным

счетом ничего. Игра окончена.

Можно изучить таким образом любую жизненную ситуа-

цию, будь то размышление о смысле жизни, политическом

раскладе, правильности религиозного пути, мы все равно

увидим, как человек упирается в эту невидимую границу.

Скажем, при решении вопроса о женитьбе можно было

бы задуматься о чрезмерно веселом нраве и приветливости

невесты… только кто же обращает внимание на такие ме-

лочи? Они сами обращают на себя внимание через пару лет,

ну вы понимаете.

Нам важен сам принцип формирования производных

значений, и он очевиден.

 



 

Искусство

 

Разум обновляющийся

 



 

В ситуации отвлеченного познания мира, анализа слож-

ных идей, поистине тонкого восприятия человеку для улав-

ливания тонкого понятия приходится иногда вызывать очень

много понятий предыдущего уровня, тоже тонких, скажем,

каждое по 5%, пробовать устанавливать связи их с новой

фигурой, и все равно фигура отдаленного порядка благода-

ря этому правилу 50% имеет очень малое значение, а уж ос-

нованные на ней фигуры вовсе бесплотны.

Благодаря этой особенности мышления неискушенный

человек часто мыслит с разрывом — он берет два-три дей-

ствительно важных понятия, начинает мыслить о них, а по-

том запутывается и без всякого основания устанавливает

связь какого-нибудь из отдаленных понятий с этой основой.

Просто для того, чтобы пусть в своем сознании только, но

решить эмоциональное уравнение положительно!

За примерами далеко ходить не нужно. Здесь и пробы ле-

чить все что угодно при помощи радия. Любая мода. Любое

оправдание тиранов. Любая мистика широкого потребления,

традиционно служащая прибежищем людей недалеких и эмо-

ционально разбалансированных, неспособных принять на се-

бя ответственность за свои поступки и мысли.

Религия в умах обыденного потребителя и вовсе вся и це-

ликом основана на этом разрыве мышления — верь себе и

притягивай за уши любое понятие к тому, во что веришь, и

всего делов-то. А не притянешь — значит, не веришь. А не

веришь, что только потребляющий чистую пищу может спа-

стись, то не веришь и в то, что пища имеет какое-то отно-

шение к спасению, значит, ставишь под сомнение заповеди

божества, значит, может, написанное о спасении вообще об-

ман… Да если подумать, то и правда бред какой-то про

еду… неужели все зря? Мечты о спасении, об избавлении от

всех страхов и бед — ложная надежда? Господи, как на ду-

ше-то страшно и противно! Лучше обратно голову под кры-

ло и верить. А про еду послушать мудрого жреца, который

изрекает что-то непонятное, но явно успокаивающее. Все, ре-

шено — еда имеет прямое отношение к спасению!

 

А ведь если бы не этот разрыв, процветающие религии

бы как социальное явление умерли давным-давно, и каждый

человек мог бы прикоснуться к Богу лично.

Цепко держит человека невидимая граница познания, где

маячат зыбкие фигуры…

И не менее цепко держат эгрегоры и служащие им соци-

альные роли. Поистине, нет нужды надевать кандалы на но-

ги, если душа уже продалась в рабство.