Поиск механизмов безопасного существования культуры в рамках биосферы.

Механизм самоорганизации экологических систем может стать отправной точкой для рассуждений о способах регулирования состояния человеческого сообщества. В рамках экологических систем биота в процессе эволюции приспосабливается к изменяющимся условиям окружающей среды путем перестройки внутренней структуры (структуры биоценоза, популяции, организма). Эти изменения закрепляется в генетических программах (в генотипе организма, генофонде популяции).

С точки зрения термодинамики, эволюция – процесс уменьшения энтропии, процесс упорядочивания системы. Информация, как определенность состояния системы, выступает смысловой противоположностью энтропии, разупорядоченности, степени хаотичности. Информация – сообщение, которое снимает неопределенность, а количество информации – мера снятия неопределенности. Если рост энтропии есть рост хаотичности, то рост информации есть рост упорядоченности, структурированности.

В биоте поток информации представлен потоком генного материала сквозь время и пространство. Развитие живой природы, биоты и самосохранение этой экологически организованной системы осуществляется на основе генофонда. В человеческом сообществе эту функцию выполняет мемофонд, или память той культуры, которой владеет человеческое сообщество. Мемофонд является картиной мира данной конкретной культуры, на основании которой строится стратегия выживания.

В рамках антропоэкосистем человечество развивается, приспосабливаясь к меняющимся условиям среды и активно изменяемым самим человеком. Механизмом и результатом этого процесса и является культура. В современной науке культура рассматривается как способ адаптации общества к биосферным условиям. Культура выступает в качестве целостного адаптивно-адаптирующего (адаптация как результат и как процесс) механизма человеческой деятельности. Культура – негенетический способ адаптации. То есть надежды, что, родившись от человека, станешь им неизбежно, по законам генетики, нет. Поэтому определяющей в поддержании культуры, ее воспроизводстве и развитии следует признать роль сознания и сознательного руководства деятельностью.

Пока главная характеристика развития культуры – стихийность. Культура развивается путем проб и ошибок. Не об этом ли свидетельствуют находки ученых следов ранее существовавших цивилизаций? Что стало причиной их гибели?

Культура закрепляет адаптацию в форме традиции, стереотипа мышления, поведения, переживания, продуцирования, воспроизводства. В то же время культура должна содержать в себе элементы, позволяющие преодолеть традицию, опасную (неадекватную, угрожающую, снижающую комфортность, дезадаптирующую…) в изменившихся условиях существования. Это – инновации. Культура, как и всякая система, выстроенная на принципах саморегуляции и самовоспроизводства, должна содержать в своей структуре элементы традиции и инновации. (Закон баланса консервативности и изменчивости гласит: любая саморазвивающаяся система состоит из двух рядов структур, один из которых сохраняет и закрепляет ее строение и функциональные особенности, а другой способствует видоизменению и даже саморазрушению системы с образованием новой функционально-морфологической специфики, адекватной обновляющейся среде существования системы или внешнему фактору, вызывающему развитие.)

Таким образом, экологическая культура как способ и результат адаптации человека к окружающей природной среде, включающий экологические знания, экологические ценности и экологическую деятельность и технологии природопользования, внеисторична и внегеографична, т.е. присуща всем обществам во все времена. Однако у каждого времени и народа – уникальная экологическая культура. Возможно описание и определение специфических форм экологической культуры, характерных для исторической эпохи или конкретного народа.

Исторические формы экологической культуры.

В разнообразии культур очевидно экологическое начало. Культуры отличаются определенным типом экологического сознания и соответствующим типом поведения в окружающей природной среде. Это создает конкретные формы экологической культуры. «Разные формы взаимодействия общества и природы и их динамика относятся к одним из главных составляющих человеческого прогресса», подчеркивал в своей статье Алексеев В.П.[84] Психологический анализ экологического сознания позволяет характеризовать это явление посредством следующий параметров[85].

Психологическая взаимосвязь с природными объектами проявляется в состоянии психологической противопоставленности или включенности. В первом случае человек чувствует себя стоящим вне и над природой, не соотносит природные явления с процессами, происходящими внутри человеческого сообщества. Психологическая включенность означает, что человек ощущает себя частью природы, видит соответствие собственных действий, переживаний и состояний с процессами в природе.

Вторым параметром оценки и классификации типов экологического сознания является характер восприятия природы. Две крайние формы восприятия можно обозначить как «объектное» и «субъектное». При объектном восприятии человек видит природу как лишенный всякой самоценности объект и использует его в своих целях, не предполагая, что этот природа обладает способностью противодействия, активности. При субъектном восприятии природа понимается как активный, самоценный субъект. Деятельность с ним может быть только взаимодействием, но не воздействием, как в предыдущем варианте.

Характер взаимодействия также является параметром описания экологического сознания. Прагматическое взаимодействие направлено исключительно на удовлетворение потребностей человека в пище, одежде, орудиях труда и сырье для производства всего этого. В этом случае природа воспринимается исключительно как материальная ценность. Непрагматическое взаимодействие (а точнее – «не только прагматическое», поскольку во все времена, в рамках всех культур человечество существует за счет природы, используя ее как материальную ценность) направлено на удовлетворение непрагматических, духовны запросов. Так, для определенных культур природные объекты имеют сакральную ценность, являются эталоном красоты, источником божественного.

На начальном этапе социогенеза, в эпоху Архаики, люди еще не отделяли себя от природы, они мыслили себя частью единой природы. Это было обусловлено тем, что человек архаической эпохи максимально зависел от нее: она постоянно "присутствовала" в каждой его мысли, в каждом его действии. Вопрос взаимоотношений с окружающей природой был вопросом физического выживания человеческого рода. Этим обусловлена высокая степень психологической включенности человека в мир природы. Такую же тотальную включенность древний человек испытывал относительно коллектива, племени, в котором жил. Эта включенность была так сильна, что исключала всякую индивидуальность. В первобытном обществе вместо «Я» было «Мы». Причиной тому – эмпиризм как главная познавательная способность первобытного человека. Ведь данный метод сводится в основном к совокупности чувственно познавательных свойств, а такому способу восприятия в его первобытном варианте недоступны внутренние различия между людьми. «Я» было не только невозможно в нераздельном «Мы», но более того было опасно. Чтобы не стать объектом каннибализма надо было раствориться среди подобных, не выделяясь[86]. У индивида нет ни малейшей возможности выделиться из коллектива, обнаружить свою инаковость, самость.

Исследователи отмечают абсолютную недиферренцированность архаического экологического сознания: нет разделения на объект и субъект, себя и окружающий мир. А значит, нет разделения на живое и неживое. Если весь мир вокруг, как было отмечено выше, наделяется человеческими качествами, то все одухотворено. Первобытный человек наделял природное окружение своими собственными свойствами. В сознании древних людей было представление о тождестве или подобии их образа жизни окружающих их животных образу жизни людей, то есть считалось, что у зверей все устроено по аналогии с людьми. Для первобытного человека окружающие объекты и явления есть не что иное, как «люди в другом обличье». А раз так, то нет и не может быть принципиальной разницы и границы между человеческим и природным. Этим обусловлена черта экологического сознания в архаическую эпоху – субъектное восприятие мира природы.

Повседневная реальность первобытного человека – миф. Миф как способ объяснения мира является следствием все того же недифференцированного первобытного мышления, не отличающего воображаемое от действительного, сон от реальности. Первобытный человек ко всему прочему по объективным причинам не был способен раскрыть даже элементарного характера причинно-следственную связь. Непосредственное предшествование во времени являет собой мистическую связь любых событий вокруг.

Если материальное и духовное переплетаются в культуре Архаики в единое целое, то взаимодействие с природой направлено не только на непосредственное удовлетворение исключительно прагматических потребностей, но оно включает и потребности непрагматического характера, имеющие духовный, самоценный смысл. А значит природа, окружающая среда есть некоторый сакральный субъект, взаимодействующий с человеком и непосредственно с ним связанный некоторым родством, эмпирическим сходством. Природа для первобытного человека – не только «враждебное окружение» или «поставщик полезного продукта», но прежде всего – его «родной дом», то, что «при роде». Род целиком погружен в природу не только физически, но и духовно: он как бы растворяется в ней. Поэтому в архаическую эпоху наряду с доминированием прагматического взаимодействия с миром природы присутствуют элементы и непрагматического.

В процессе развития человеческого общества, формирования сознания и появления определенной физической независимости от природы исходное психологическое единство с ней начинает разрушаться. Она все больше и больше воспринимается как нечто существующее вне человека, независимо от человека и противопоставленное человеку. В результате возникают такие явления культуры, как мифология, религия, искусство, наука. «Если до возникновения общества природа представляла «вещь в себе», то с его появлением она стала «вещью для других»[87]. Человек постепенно, методом проб и ошибок, накапливал знания об окружающем его мире. Люди должны были хорошо знать повадки и пути передвижения промысловых животных, рельеф охотничьих угодий, полезные и вредные свойства растений, особенности их местопроизрастания, свойства различных поделочных материалов. Они научились предсказывать погоду, ориентироваться по местным признакам и звездному небу, вести счет времени по лунному календарю, сезонам года и др.

В процессе отчуждения от природы можно выделить несколько этапов. На начальном этапе поиски первобытным человеком причин природных явлений приводят к появлению представлений об особом потустороннем мире духов, управляющих всем происходящим вокруг. Складывается анимистическая картина мира. Главным становится уже не столько взаимодействие с природой, сколько установление с помощью специальных ритуалов благоприятных отношений с этими духами, которые могут как помогать людям, так и вредить. На этом этапе духи мыслятся как некие сверхъестественные «двойники» реальных объектов и явлений, которые живут в них: «дух дерева», «дух ручья», «дух леса» и т.д. Человек той эпохи одушевлял всю природу: скрытая одушевленность присутствовала не только в деревьях и животных, но и в журчащем ручье, пламени костра. Природные стихии не были бездушными, они олицетворяли духов, враждебных, добрых или нейтральных.

Постепенно представления о них приобретают все более абстрактный и обобщенный характер мир духов перерастает в мир богов. В это время боги равны природе в ее проявлениях, иными словами, природа и есть сами боги, их воплощение, их персонификация: река это бог реки, гора бог горы, гром бог грома и т.д. Свойственная ранее психологическая связь с миром природы сохраняется теперь только с тотемным животным или растением. Существовала вера в тесную связь между людьми одного рода и их тотемом. Тотем представлялся членам рода их общим предком, который может при определенных условиях оказывать им сверхъестественную помощь, а те, в свою очередь, не должны были причинять ему вред. Тотемное животное или растение нельзя было уничтожать, даже если человеку грозила голодная смерть, а если это и происходило, то его уничтожение всегда сопровождалось специальным ритуалом. Устанавливалось определенное табу, система запретов на убийство или причинение вреда тотемному животному. Считалось, что от состояния тотема зависит и благополучие рода. Одной из причин бережного отношения к животным также служила вера в перевоплощение душ: считалось, что душа человека после смерти переходит в другое живое существо. Отголоски тотемизма нашли свое отражение в более поздних религиозных культах в виде почитания священных животных в Индии, Египте и других странах.

Существенную роль в формировании отчужденности от природы сыграл переход к оседлому образу жизни. Развитие общественного сознания привело к тому, что человек перевел взгляд с природы на самого себя, и в центре внимания оказалась проблема родовых, семейных связей. Принципиальным становится противопоставление «свой – чужой. В соответствии с этой фундаментальной парадигмой воспринимается и природа: есть дом - «свое» и есть лес – «чужое», шире есть «своя», родная природа и есть «чужая». Данный принцип оказался настолько устойчивым, что во многом до сих пор определяет специфику восприятия природных объектов современными людьми. Например, даже в настоящее время для человека, выросшего в окружении берез и переехавшего в другой район, растущий по соседству сосновый лес долгое время кажется «чужим», поскольку он «их», а не «мой».

Целостное мировосприятие, пралогическое, синкретическое мышление, мифологическое сознание, глубокое детальное эмпирическое знание природных объектов и явлений, субъектное восприятие природы, сакральное отношение к природным объектам и явлениям позволили появиться и развиться таким технологиям природопользования как собирательство, охота, рыбалка. Технологии сбережения пищи (сушка, охлаждение, термообработка) делали человеческие сообщества очень зависимыми от природной среды, не позволяли сделать больших пищевых запасов. Это, в свою очередь, не позволяло освободить некоторые категории людей от непосредственного жизнеобеспечения, развить социальную структуру.

 

С эпохой Античности связан второй этап отчуждения человека от природы. В Античности складывается система представлений о богах как о творцах природы и человека. Таким образом, намечается линия отчужденность людей вместе с природой от богов. Кроме этого, боги греческого пантеона наделяются человеческими качествами, пороками и свойствами, становясь антропоморфными. Среди богов появляются те, кто, согласно мифам, дает людям предметы культуры и знания относительно освоения природы (Прометей принес огонь, Гефест покровительствовал кузнечному мастерству и пр.). В то же время творцы остаются высшей силой, продолжающей влиять на повседневность человека не только благодаря тому, что позволяют добыть ему практически применимые и необходимые для выживания знания, но и тем, что все еще могут «покарать» его силами стихии или болезнью.

Между человеком и природой сохраняется некое единство и равенство. Оно заключается только в общности происхождения. Сами боги даровали смертным возможность осмысления природы, открыв для них зримость окружающего мира, возможность постичь разные понятия, в общем, философию. Нарождающиеся черты пассивно-созерцательного рационализма (рефлексия, стремление понять связь вещей, ценность внутренней непротиворечивости выше внешнего правдоподобия, формулировка закономерностей на основе наблюдения, стремление к доказанности) ясно показывают, что складывается принципиально иной тип мышления как такового и экологического в частности.

Античный человек психологически отделил себя от природы, начав научное ее осмысление. В то же время он не мог отрицать своего родства с ней и не лишил ее души, но душа эта оказалась менее «качественная», чем человеческая. «…Разделение Платоном "разумной" (человеческой) души и “чувственной” (животной) ярко демонстрирует противопоставленность человека и природы, его принципиальное превосходство над ней с точки зрения античного сознания…»[88]. Применительно к рассматриваемой эпохе еще нельзя говорить о чисто объектном восприятии природы, ибо она не только одухотворена сама, но и связана с богами, что наделяет ее некоторой субъектностью. Античным мыслителям свойственно особого рода внимание к проблеме целого и частей, этой склонностью вероятно можно объяснить изначальную и всегдашнюю склонностью понимать все на свете с точки зрения чувственно-материальных и целостно организованных вещей.

Аристотель подверг критике своих предшественников-материалистов за то, что они не попытались определить сущности живого, ограничившись описанием начала, и дал первое определение жизни, разграничивающее живое и неживое: «…Из естественных тел одни наделены жизнью, другие – нет. Жизнью мы называем всякое питание, рост и упадок, имеющее основания в нем самом…»[89]. Тип отношений к (не)живому, (не)одушевленному Аристотель красноречиво выразил в «Никомаховой этики»: «…Ни дружбы, ни права не может быть по отношению к неодушевленным предметам. Невозможна дружба и с конем или быком или рабом в качестве раба, потому что раб - одушевленное орудие, а орудие неодушевленный раб, так что как с рабом дружба с ним невозможна, но как с человеком возможна.…»[90]Что касается смысла исследования природных объектов, их роли, Аристотель не выходит за рамки своей эпохи, делая акцент на целостности. Цель всех знаний о природе – постижение в понятиях чарующего Космоса, приобщение к прекрасному, к гармонии мироздания.

Тем не менее, не стоит забывать, что наряду с философами в античном обществе были и другие члены, рядовые жители, деятели искусства, ремесленники, торговцы, путешественники, рабы, чьи экологические воззрения, несомненно, отличались меньшей умозрительностью. В то же время, не приходится сомневаться, что ряд чисто философских, мировоззренческих идей находил отражение в жизни абсолютно каждого. К примеру, Космосу и всему мирозданию приписывалась телесно-чувственная природа, что несомненно сказалось на расцвете пластических искусств и геометрии (позволяющих непосредственно осязать, ощущать на телесном уровне), архитектуре храма (открытость его для движения воздуха), одежде (бесшовные свободные туники не ставили препятствий на пути природного, вселенского дыхания ветра и обеспечивали комфорт самоощущения в знойном климате).

Развитие мореплавания, ремесла, технические достижения римского периода могут вполне свидетельствовать об утилитарной тенденции в отношении к природе, но для античного человека природа представляет не только материальную, но и неоспоримую духовную ценность. Окружающий мир – образец гармонии всего мироздания, которому нужно стремиться подражать не только в искусстве того периода, для которого тема красоты и совершенства являлась бесспорно центральной, но и в каждодневной жизни. В эстетике античности прекрасное не является самоценным, оно обязательно сопряжено с пользой, а точнее с благом (то есть способностью предмета реализовать свою изначальную функцию), принцип калокагатии (καλός και άγαθός – сочетание прекрасного и благого) пронизывает практически все стороны жизни. Замечательным примером этому может послужить то, что человек античности должен был быть прекрасен не только данным ему телом, но и непременно душой, дабы воплощать собой великую гармонию. Возможно, с этим же связан, безусловно, значимый для естественного отбора факт внесения в норму жизни общества гомосексуализма как чистой влюбленности в совершенное тело и дух. Несмотря на преклонение перед образцами природы, человек допускает возможным осуществление по своему усмотрению выбора наиболее отвечающих его представлениям о благом и идеальном людей, о чем красноречиво свидетельствует пример Спарты, и, следовательно, знаменует начало целенаправленного искусственного отбора, применяемого к самому себе.

Античность подарила миру множество новых технологий и предметов культуры, принципиально важных для природопользования. Ремесленник старается перехитрить природу, реализовать ее потенциал в противостоящих ей формах, обойти некоторые ее законы. Так, появление посуды принципиально изменило возможности сохранения и обработки пищи, сделав возможным создание запасов. Помимо этого, то, что чаще всего хранили в рассматриваемых емкостях, совершило истинный переворот, положив начало консервированию – у греков появилось растительное масло. Приготовленные запасы нужно было не только равномерно и разумно распределять, но и охранять. Неудивительно, что именно в это время формируются первые государственные образования полисы со всеми необходимыми политическими и социально-экономическими структурами. Появляются особые социальные группы – правители и военные. Наличие сохраняемых излишков, появление понятия «гражданин» и сопряженных с ним прав (главное из которых – право на землю) и обязанностей (часто как раз армейская служба) позволяет значительной части населения не работать. Подобное либо открывает дорогу интеллектуальному труду (со всеми идеологическими последствиями этого поистине революционного преобразования), либо не работать непосредственно с землей, что неизменно влечет увеличение разрыва с ритмами природы.

Возвращаясь к теме изменений в технологиях питания, нельзя не отметить появление вина. Экологический смысл этого изобретения состоит не столько в том, что ягоду стало возможным долго хранить, сколько в кардинальном изменении, вносимым им в трапезу. С Античности прием пищи – церемония, приносящая в дополнение к удовлетворению голода элементы удовольствия и гурманства. Способствовало этому и появление пряностей, которые, за счет значительного развития морского транспорта, могли бы даже изредка доставляться из экзотических регионов. Все вышеперечисленное в очередной раз свидетельствует о наметившемся отдалении от естества и о том, что человек постепенно осваивает невиданно большой ареал обитания.

Об аналогичных изменениях можно говорить, рассматривая эволюцию жилища. Несмотря на то, что человек по-прежнему живет в имеющемся ландшафте, используя естественные его особенности (естественные укрытия, образуемые ландшафтом, близость источников воды, обозримость окружающего пространства…) для размещения необходимых ему сооружений в соответствии с их идеологическими задачами, в помещениях появляется абсолютно неприродная форма – угол. В силу особенностей климата античных государств, не нужно заботиться о сохранении тепла в помещении, что позволяет создавать строения с большими площадями. Изучение математики, стремление к идеальной гармонии и соразмерности отражается в изумительно точно выверенных фасадах. А изящные декоративные элементы, ставшие доступными отчасти в результате освоения новых материалов, отчасти от повышения искусности мастеров великолепно завершают образ совершенно не похожих ни на что сотворенное природой зданий.

Подводя итоги, можно сказать, что экологическая культура Античности несомненно претерпела немалые изменения по сравнению с культурой Архаики, совершив еще один шаг к тому, что человек отделил себя из природы, разорвав неделимое единство. И в то же время, он удивительным образом еще не потерял сильной эмоциональной связи с природой и приобрел неистовое желание выразить восхищающую его гармонию мироздания в понятиях новорожденной науки.

Европейская культура Средневековья тесно связана с распространившейся христианской религией, теоцентричной по своей сути, определявшей мышление, нравы и образ жизни народов на протяжении веков. Особое понимание природы и отношение человека к ней формируется библейской мировоззренческой установкой. Бог является творцом природы. Природа является божественным творением, и в ней можно увидеть проявления божественного. Исходя из этого, складывается семиотическая познавательная модель средневековой культуры – мир как книга. Эта модель давала возможность увидеть природу как текст или шифр, который надо прочесть и понять его смысл. Мышление средневекового человека предельно символично, природа виделась огромным хранилищем символов, значения которых в первую очередь определялись их ролью в библейской мифологии. У цветов и камней символический смысл совмещается с их благоприятными или пагубными свойствами для человека.

Бог в средневековой культуре интерпретируется и как Истина, поэтому в путь к истине лежит не через умное созерцание, а через особый поступок – акт веры и открытие для себя фундаментального различения добра и зла. Но изучение природы – дело второстепенное, производное от понимания истины откровения. Единственной целью познания объявляется духовное единение с Богом. Поэтому в этот период и не могло произойти активного изучения природы, развития естественнонаучного знания. Средневековое знание отличается господством телеологических объяснений, незыблемостью основополагающих доктрин и связанное с этим подозрительное отношение к новизне. В средневековой системе знаний о мире функционировали две относительно самостоятельные сферы: книжное знание и накапливаемые в повседневном опыте представления о явлениях природы.

Для христианской картины мира характерны теоцентричность и жесткая иерархичность: представления о мире вписаны в систему «Бог – человек – природа». Человек создан «по образу и по подобию божьему»: тело показывает человеческую принадлежность к животному миру, но вместе с тем он обладает душой, наделяющей человека разумностью, духовностью и устремленностью к Богу. Такое представление о человеке определяет его главенствующее место в тварном мире. Вершина божественного творения, он является связующим звеном между миром видимым и невидимым. Мудро устроенная природа даруется человеку в пользование согласно Книге Бытия: «...да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт, 1:27). Таким образом природные объекты лишаются своей самоценности. Они представляют интерес только в той мере, в какой могут служить человеку и быть полезными ему.

Так христианство сформировало объектное восприятие природы и изменило характер взаимодействия с миром, переведя его в плоскость абсолютного прагматизма. Оно освободило человека от обязанности боготворить природу, дало ему неограниченную свободу в обращении с ней, превращенной в «сырье», лишенное какого бы то ни было священного смысла. Христианство утвердило представление о санкционированном самим Богом потребительском, прагматическом использовании природы.

Технический застой явились результатами господствующих в обществе ментальных установок и сложившихся социальных структур. Ценностная ориентация на духовное, пренебрежение и даже угнетение телесности, очевидно, не способствовали бурному развитию технологических сфер, призванных облегчать жизнь и повышать ее комфортность. Нет нужды уделять много внимания тленному, преходящему, когда есть гораздо более важное занятие – служение Богу и забота о бессмертной душе. Это – одна из причин, по которой мало внимания уделялось развитию технологий природопользования. В христианской традиции труд воспринимался как наказанье божие за грехи. Чем труд тяжелее, тем лучше, а всяческие способы облегчить его – приводят лишь ко греху – наказание не идет на пользу. Кроме того, для христианской культуры, тяготеющей к консерватизму и следованию авторитетам, свойственно отвращение к новшествам и отношение к нововведениям как греху, который подвергает опасности экономическое, социальное и духовное равновесие. Развитие, прогресс – движение как таковое ассоциировались у средневекового человека с суетностью и чем-то бесовским, поэтому для эпохи в целом характерно скорее внимание к статике и покою и их символичных выражениях в материальных вещах.

Тем не менее, с XI в. распространяются важные технологические достижения. К числу «средневековых изобретений» в области источников энергии относят водяную и ветряную мельницы. Эти изобретения были известны еще в I-II вв. н.э., но получили распространение именно в эпоху средневековья. Несмотря на прогресс в использовании энергии воды и ветра, основным источником энергии в средневековой Европе все еще служила мускульная сила человека и животных.

Основное занятие средневековья – земледелие, так как Земля и аграрная экономика являются основой и сущностью материальной жизни тех веков и всего того, что она обуславливала: богатства, социального и политического господства. Большинство населения жило в деревнях и до XIII в. горожане составляли лишь небольшой процент населения. В сельском хозяйстве, тем не менее, обнаруживается низкая плодородность почв, значительная технологическая отсталость и, как следствие, экстенсивный тип развития. Влияние человека на плодородность почв минимально и ограничивается применением естественных удобрений. В сельском хозяйстве господствовала поликультура.

Питание средневекового человека на протяжении веков не было подвержено заметным изменениям. Разновидность диеты зависела от сословной принадлежности. Зерновые культуры оставались важнейшим продуктом: ячмень, овес и рожь были распространены среди бедноты, тогда как пшеница была привилегий высших сословий. Мясо как «престижный продукт питания» подавалось в основном в виде дичи. В силу слабого развития транспорта и недостаточно эффективных методов консервации и сохранения пищи (сушка, соление, копчение и маринование), не был развит обмен между разными географическими областями. Активно использовались в приготовлении блюд господствующих сословий приправы, состоящие из различных сочетаний импортируемых специй (черный перец, шафран, имбирь) и вина, уксуса и кислого сока незрелых плодов.

Основные материалы средневековой Европы: камень, древесина и железо (как вспомогательный материал). Замена использования в строительстве камня вместо древесины являлась показателем экономического развития. К примеру, первоначально феодальные замки представляли собой двухэтажные бревенчатые башни, огражденные земляным валом и деревянным частоколом. Постепенно они превратились в каменные крепости с большой башней (донжон), окруженной двумя–тремя стенами и рвами. Главной функцией жилища была защита от вражеских вторжений и неблагоприятных условий окружающей среды. Феодальная деревня состояла из ряда крестьянских домов – сооружений из дерева и глины, покрытых соломой, а также шалашей и землянок. В крестьянских домах, не отличавшихся обширностью, жила вся семья, хранились запасы и содержался скот. Каждое феодальное владение стремилось к автаркии, самообеспечению, что не способствовало развитию транспортного сообщения.

Средневековый город развивается как производственное объединение. Сама его организация и неблагоустроенность отражают ментальность своего времени и отношение человека к природе. Центральное место занимает собор или церковь – самое высокое здание в городе; по периметру город окружает крепостная стена, закрывающая город от внешних воздействий; получают распространение многоэтажные жилые дома, что приводит к увеличению скученности населения.

Основным способом транспортировки грузов оставалась переноска тяжестей людьми или животными. Это было следствием плохого состояния дорог, ограниченного числа телег и повозок, опасностью путешествий. Судостроение и морской транспорт не были распространены, так как не были развиты технологии обработки древесины в соответствующих объемах и масштабах.

В социальном плане культура эпохи средневековья не была однородной, ее составляли значительно отличающиеся друг от друга закрытые субкультуры, возникшие в результате сословного деления (куртуазная/рыцарская, монашеская, крестьянская). Интерес господствующих малочисленных сословий к специфическим сферам деятельности обуславливал узкую направленность технического прогресса: к примеру, феодалы были заинтересованы в развитии военного дела, представители духовенства – в храмовом строительстве и т.д.

Человек отчуждает себя от природы через религиозные представления, отводя себе господствующее место в реальном мире. В то же время отвергается сама биологическая составляющая человека. Формируется утилитарный подход к природопользованию, оправданный мировоззренческими установками и ограниченный лишь бедностью технического оснащения.

 

Экологическая культура Нового времени сформировалась, главным образом, под воздействием картезианской доктрины как философской и мировоззренческой основы новоевропейской цивилизации. Разум, возвышающий человека над природой, определил его особое положение в мире – надстоящее, внеприродное. Противопоставление человека-субъекта внеположному ему объективному миру окончательно укрепило заданное христианством положение о богоизбранности человеческой личности и обосновало установление антропоцентризма. Таким образом, человек в картине мира выходит на первый план, а природа становится средством обеспечения его жизнедеятельности и объектом познания.

Для того чтобы утвердить свое господство над миром природы, человеку следует максимально полно ее изучить – интерес к познанию устройства и функционирования природных систем стремительно возрастает. Экологическое мышление обретает научный характер, становится по преимуществу классификационным, экспериментальным. Оно критично по отношению к существующим формам знания и способам собственной деятельности. Такое мышление нацелено на объективность и опирается на непосредственный опыт взаимодействия с изучаемым объектом. Наука должна собрать максимальное количество фактов, объяснить и обобщить их. Именно в это время происходит бурное развитие науки, особенно естествознания.

С исследованием природы связана механистическая познавательная модель: природа познается как комплекс взаимодействующих частей механизма с приоритетом вычислимости и однозначности. Рассмотренная в свете технического эксперимента, она становится инструментом в руках человека, своеобразной машиной. Природные объекты логически вписаны в механистическое видение мира, а значит, их изучение должно быть подчинено общезначимым научным законам. Это формирует особую этику исследователя: «препарирование животного ничем не отличается от разборки часов». Экологическое познание Нового времени определяется общей познавательной установкой на объективное знание, экспериментальную проверяемость, точность показаний, измеримость событий. Человек получает знания о природе через строго рациональное объяснение, подкрепляемое эмпирическими данными.

Высшей ценностью в экологической культуре Нового времени, безусловно, является человеческая личность, которую возвышает присущий ей разум. Остальная природа разумом не обладает, а значит должна служить целям и потребностям человека. Мир природы как таковой лишен самостоятельной ценности и существует как объект манипуляций во имя науч­ного знания и прогресса.

Живое принципиально не отличается от неживого, поскольку как первое, так и второе определяется общими научными законами. Происходит отказ от аксиологической ориентации в познании природы, знание о ней становится максимально строгим и объективированным. Природа воспринимается как объект, которым человек манипулирует, который он изучает, изменяет и использует. Даже в искусстве мы видим изображения не гармоничной самоценной природы, а преобразованной человеком: вместо идеального пейзажа появляется натюрморт, где природное не просто помещено в искусственную среду, но несет печать человеческого воздействия. Ценность живого, равно как и неживого, устанавливается в рамках научности и практической применимости. Человек при этом становится «царем природы», он проводит исследования, чтобы в последующем использовать научные открытия для улучшения своей жизни.

Деятельность человека также определяется рациональными показателями: использование природных ресурсов и извлечение из природной среды всевозможных благ производится в такой мере, которая оправдывает себя в рамках эффективного хозяйства. Мерилом природы и природопользования является полезность для человека. Очевидно, что ценность природы в Новое время определяется исключительно как ценность научно-исследовательская и прагматическая. Это во многом обусловлено полной психологической противопоставленностью человека и природы, господствующей в экологическом сознании.

Такое противопоставление человека природе приводит к большему или меньшему отходу от натуральной продукции. Новое время – эпоха господства техники и технологии, механизированного промышленного производства (сначала мануфактурного, впоследствии крупного машинного), которое позволяет создавать огромное количество продукции в значительно сокращенные сроки и почти полностью вытесняет ручной труд. Появляются технологии, дающие возможность длительного хранения продуктов питания (холодильные установки, новые технологии и агенты консервации, вакуумные технологии и т.д.), посредством селекции создаются новые сорта растений и породы животных, обладающие привлекательными для человека свойствами. Происходит отход от естественного в технологиях изготовления одежды: помимо того, что промышленное производство обеспечивает широкое тиражирование отдельных вещей, начинают использоваться искусственные ткани, существование которых стало возможно благодаря научным разработкам в области химии. Использование качественно новых, не существующих в природе материалов, характерно для Нового времени.

С XVI века для отопления помещений и в качестве источника энергии в производстве стал использоваться ископаемый уголь. А в XIX веке ритм жизни изменился в связи с внедрением паровых установок в промышленности, сельском хозяйстве, на транспорте. Паровой транспорт – наземный, речной, морской – обеспечил возможность дальних перемещений за относительно короткие сроки. Расширение возможностей перемещения по миру началось еще в эпоху Великих географических открытий, способствовавших значительному увеличению известной европейцам территории культурной ойкумены. Вовлечение в поле человеческой деятельности все больших территориальных пространств в свою очередь способствовало развитию экономических отношений – организации производства с использованием привозного сырья, налаживанию товарооборота, установлению торговых связей. С другой стороны, ускорился темп жизни, пошатнулись традиционные порядки, нарушилась органичность развития общества: люди стали переселяться на неизвестные ранее территории, распространилось такое явление, как эмиграция.

Развитию коммуникации способствует изобретение и развитие книгопечатания. Книги и другие печатные издания стимулируют активное распространение информации. Новый уровень связи возникает в связи с изобретением телеграфа и телефона. В Новое время утвердилось пространственное отчуждение от природы, окончательно оформилась такая зона жизни, как город, помещающая человека в искусственно организованную среду. В рамках этой среды человек так же искусственно создал отдельную область природы, присутствие которой все же осталось необходимым – появилась парковая культура.

XIX век был ознаменован прогрессом строительной техники, города стали перестраивать в соответствии с потребностями промышленности, транспорта, ростом населения. Многие города подвергаются перепланировке: сохранившиеся от средневековья узкие запутанные проезды заменяются на геометрически строгую сеть улиц и проспектов. В строительстве начинают применяться новые виды материалов (например, портландский цемент) и конструкций (цельнометаллические конструкции). В середине XIX века появляется новый тип сооружений – из металла и стекла («Кристаллпалас» в Лондоне – 1851 г.)[91].

Стоит отметить, что проникновение человека в суть законов природы не только усугубило ее эксплуатацию, но и привело к осознанию необходимости регуляции отношений с ней. В Новое время уже намечается формирование экологического права. Происходит установление контроля над использованием природных ресурсов как основы общественного развития в рамках международных политических отношений.

Экологическую культуру Нового времени можно назвать антропоцентрической, поскольку человек является высшей ценностью, которая составляет стержень этой культуры. Несмотря на то, что в период своего становления этой тип культуры явился проявлением прогресса человечества, позволил значительно улучшить качество жизни людей, сегодня именно этот тип культуры является причиной современного экологического кризиса.

Выход из экологического кризиса многие исследователи видят в формировании новой экологической культуры, и прежде всего в изменении экологического сознания. Этот новый тип сознания – экоцентрический – кардинально отличается от господствующего в современном мире антропоцентрического сознания (табл. 3).

Табл. 3. Сравнение антропоцентрического и экоцентрического экологического сознания.

Антропоцентрическое экологическое сознание	Экоцентрическое экологическое сознание
1. Высшую ценность представляет человек	1. Высшую ценность представляет гармоническое развитие человека и природы, коэволюция человечества и биосферы
2. Иерархическая картина мира	2. Отказ от иерархической картины мира
3. Целью взаимодействия с природой является удовлетворение тех или иных прагматических потребностей	3. Целью взаимодействия с природой является оптимальное удовлетворение потребностей человека, в рамках глобальных биосферных закономерностей
4. Природные элементы оцениваются прагматически: как «полезные» или «вредные»	4. Природные элементы оцениваются как не только прагматические: как самоценные, уникальные, выполняющие определенные экологические функции, поддерживающие экологическое равновесие, имеющие универсальную ценность (экосистемную, нравственную, санитарно-гигиеническую, познавательную, эстетическую, прагматическую)
5. В основе человеческой деятельности лежит «прагматический императив»: правильно то, что полезно человеку	5. В основе человеческой деятельности лежит «экологический императив»: правильно только то, что не нарушает существующее в природе экологическое равновесие
6. Природа воспринимается как объект человеческой деятельности	6. Природа воспринимается как равноправный субъект по взаимодействию с человеком
7. Этические нормы и правила не распространяются на взаимодействие с миром природы	7. Этические нормы и правила равным образом распространяются как на взаимодействие людей, так и на взаимодействие с природой
8. Развитие природы мыслится как процесс, который должен быть подчинен целям и задачам человека	8. Развитие природы мыслится как процесс взаимовыгодного единства. Планетарная эволюция предполагает единую эволюцию природы и человечества
9. Дальний прагматизм, желание сохранить природную среду, чтобы ею могли пользоваться ближайшие будущие поколения, создает необходимость деятельности по охране природы	9. Ориентация на долговременное устойчивое развитие требует управления антропосоциальными системами (в отличии от управления социальными системами и отдельно управления природными системами). Эта деятельность осуществляется не ради сохранения жизни как таковой, как безусловной ценности и предполагает организацию специальной экологической деятельности и специального экологического менеджмента

 

Глобальные антропоэкологические закономерности.

Исторический анализ экологической культуры позволяет убедиться, что сущность экологической проблемы человечества во все исторические эпохи заключается в несоответствии потребностей человечества, а также способов их удовлетворения с возможностями биосферы на том или ином участке планеты. Эти возможности включают способность биосферы обеспечивать человечество ресурсами и поглощать, включать в биогенные круговороты и перерабатывать материально-вещественные и энергетические отходы человечества. Изучение глобальных антропоэкологических процессов позволило экологам сформулировать целый ряд закономерностей, составляющих основу современной социальной экологии.

Закон незаменимости биосферы для антропогенеза был сформулирован, так или иначе, многими авторами – Д.П. Марша, Э. Реклю, В.И. Вернадским. Они основывали свои утверждения незаменимости биосферы на том, что согласно правилу соответствия условий среды генетической предопределенности организма, которое распространяется и на человека тоже, человечеству нужна та природа, в которой оно возникло и эволюционировало. Кардинальное изменение этой среды обитания приведет, по их мнению, к гибели человека как биологического вида.

Сегодня стало очевидным, что развитие человечества детерминировано не столько состоянием созданной человеком искусственной среды, сколько состоянием естественной природной среды, то есть экологическим потенциалом биосферы. Сама искусственная среда не только создана, но и поддерживается за счет материально-энергетического потенциала биосферы, которая обладает свойством саморегуляции и самовосстановления, т.е. обладает гораздо большей устойчивостью, нежели искусственные системы. Наиболее категорично сформулировал этот аргумент в пользу закона незаменимости биосферы В.П. Горшков: «Нет никаких оснований для надежд на построение искусственных сообществ, обеспечивающих стабилизацию окружающей среды с той же степенью точности, что и естественные сообщества. Поэтому сокращение естественной биоты в объеме, превышающем пороговое значение, лишает устойчивости окружающую среду, которая не может быть восстановлена за счет создания очистных сооружений и перехода к безотходному производству… Биосфера… представляет собой единственную систему, обеспечивающую устойчивость среды обитания при любых возникающих возмущениях… . Необходимо сохранить естественную природу на большей части поверхности Земли, а не в генных банках и ничтожных по своей площади резерватах, заповедниках и зоопарках»[92].

Значение биосферы для человечества сегодня понимает большинство людей, но до сих пор существует миф о безграничности, неисчерпаемости природных ресурсов. Это стойкое заблуждение – проявление оптимизма, и поддерживается оно значительными успехами человечества в поиске все новых ресурсов для обеспечения своего существования и развития в каждый конкретный промежуток времени.

Понятие «ресурс» сформировалось от французского ressource, означающего вспомогательное средство, ценность, запас, возможность, источник средств или доходов. В контексте социальной экологии ресурс понимается как источник удовлетворения потребностей человека, социальной группы, общества, доступный для использования (то есть имеются способы их использования). С точки зрения экологических последствий использования природные ресурсы делят на возобновимые и невозобновимые.

Несмотря на то, что часть природных ресурсов является возобновимыми, исчерпаемых природных ресурсов в рамках планеты Земля не может быть в силу конечности самой планеты, с одной стороны, и бесконечности человеческих потребностей, с другой. Закон ограниченности (исчерпаемости) природных ресурсов подтверждается либо прямой исчерпаемостью и конечностью ресурса (такие ресурсы относят к разряду невозобновимых), либо невозможностью его возобновления или непригодностью для использования в результате изменения его качества (речь идет о возобновимых ресурсах).

Закон бумеранга (закон обратной связи взаимодействия в системе «человек – биосфера») предложен в 1957 г. П. Дансеро, который обратил внимание человечества на неизбежность ответных реакций биосферы на антропогенные воздействия. Эту же закономерность Б. Коммонер сформулировал в 1974 году в виде закона – афоризма «Ничего не дается даром». По утверждению Б. Коммонера, «…глобальная экосистема представляет собой единое целое, в рамках которого ничего не может быть выиграно или потеряно и которое не может являться объектом всеобщего улучшения: все, что было извлечено из нее человеческим трудом, должно быть возвращено. Платежа по этому векселю нельзя избежать; он может быть только отсрочен»[93]. Возвращение после изъятия – отдача в окружающую природную среду результатов использования природных ресурсов. Но далеко не все продукты производства, отходы производства и отходы потребления могут быть возвращены в биосферу. Зачастую они образованы веществами, которые не могут включаться в обычные биогеохимические циклы и поэтому создают такое явление как загрязнение. Загрязнение – результат незамкнутости биогеохимического круговорота, выраженное в накоплении вещества, энергии и\или информации в количественном, временном и пространственном отношении, не соответствующем биосферной норме.

Человечество до сих пор ощущало проблемы лишь с использованием ресурсного потенциала планеты. Вечная нехватка ресурсов стимулировала исследовательскую активность человечества в направлении поиска альтернативных источников энергии, нового сырья, новых энерго- и ресурсо-сберегающих технологий. При этом биосфера за счет своей устойчивости нивелировала разрушительные последствия человеческой деятельности, делая их невидимыми.

Сегодня биосфера обнаруживает границы своей способности к ассимиляции продуктов хозяйственной деятельности человечества. Именно поэтому учеными обнаружен и назван еще один важнейший потенциал биосферы – ассимиляционный. Способность нивелировать, ассимилировать поглощать отходы хозяйственной деятельности человека, включая их в естественные биогеохимические циклы экосистем, тесно связана с границами толерантности биоты и проблемой устойчивости экосистем. Это и заставило сформулировать важнейшую закономерность прикладного характера – правило меры преобразования природных систем. Это правило утверждает, что в ходе эксплуатации природных систем нельзя переходить некоторые пределы, позволяющие экосистемам сохранять свойство самоподдержания, т.е. устойчивость.

– Если речь идет об использовании возобновимого ресурса, то скорость его поглощения хозяйственными системами не должна превышать скорость его возобновления. Так, объемы лесозаготовок должны быть скорректированы темпами прироста биомассы лесообразующих пород, а объемы водозабора определяться скоростью водотока.

– Использование природных систем должно быть синхронизировано с этапами естественного развития этих систем, поскольку перешагнуть через фазу последовательного развития природной системы с участием живого, как правило, невозможно. Когда это касается живого организма, у природопользователей не возникает сомнений, но при использовании более крупных экосистем возникают проблемы. Так, например, хозяйственникам не всегда очевидно, что достигнуть определенного состояния природная система может, лишь пройдя ряд последовательных стадий. Естественное восстановление хвойного леса на месте сплошной вырубки, например, сопряжено с последовательной сменой биогеоценозов (сукцессия: луг, лиственный лес, хвойный лес). Эту последовательность можно преодолеть лишь путем больших материально-энергетических затрат (в виде искусственных посадок и усилий по их благополучному развитию).

– Всякая преобразовательная деятельность в экосистемах рациональна лишь в рамках определенных (оптимальных) размеров. Если деятельность по своим размерам и объему меньше оптимальной, результаты преобразования оказываются ниже затрат, что выражено в народной мудрости пословицей «шкурка выделки не стоит». То же касается и преобразовательной деятельности бóльших масштабов, чем оптимумальные. Так, крупные природопреобразовательные проекты, как, например, переброска северных рек, оказались неэффективными, поскольку негативные экологические последствия таких проектов превысили размер предполагаемой выгоды. Особенно это справедливо при больших временных масштабах. Сиюминутная выгода от таких проектов может быть очень высокой, но через какой-то промежуток времени наступает момент «платы по счетам».

– Хозяйственное воздействие, направленное лишь на определенную экосистему, всегда затрагивает экосистемы, более высокого и более низкого уровня. Если в хозяйственную деятельность втянута конкретная популяция, последствия такой деятельности обязательно проявятся не только на уровне особей этой популяции, но и в биогеоценозе в целом.

Все это лишь уточняет и конкретизирует названную выше закономерность – правило меры преобразования природных систем. Но эта закономерность опирается в основном на биогеоценотический уровень, т.е. отражает закономерности природопользования в масштабах биогеоценоза. Биосфера как определенный уровень организации, как целостная экологическая система также имеет определенные закономерности своего функционирования. Эти закономерности сохраняются, трансформируясь в более сложные, и в более сложной экосистеме – антропоэкосистеме (системе «человек – биосфера»).

Так, биосфера, включающая в свой состав человечество, по-прежнему стремится в состояние климакса, то есть ее развитие направлено к восстановлению экологического равновесия и достижению максимального замыкания глобального биогеохимического круговорота. В соответствии с принципом Ле Шателье биосфера стремится к восстановлению экологического равновесия тем сильнее, чем больше воздействие на нее. Биосфера как будто стремится обратно – к состоянию равновесия. Эту закономерность П. Дансеро сформулировал в 1957 г. как закон обратимости биосферы.

Долгие годы экстенсивного использования природных систем, как основы хозяйственной деятельности, экологические последствия такой деятельности были невидимы. Это объясняется тем, что экосистемы обладают некоторой устойчивостью и до определенного степени поглащают и нивелируют антропогенное давление. Но даже экосистемы не обладают беспредельной устойчивость, абсолютной замкнутостью, полной безотходностью. Они лишь стремятся к максимальному замыканию круговорота. Доказательство этому – существование биогенных геологических пород. Обывательское же мировосприятие свято хранит миф о «безотходности» природных систем, что заставляет верить в возможность безотходных технологий и хозяйственных систем. Это заставило экологов сформулировать закон неустранимости отходов и/или побочных воздействий производства. Согласно этому закону, в любом хозяйственном цикле образуются отходы и побочные эффекты, которые неустранимы, но могут быть преобразованы в иную физико-химическую форму и перемещены в пространстве. Даже введение в хозяйственные циклы специальных экологических производств, обеспечивающих рециркуляцию веществ и энергии, использование отходов производства в качестве вторичного сырья, лишь уменьшает количественный и/или качественный показатель отходов, но не устраняет их полностью. Для организации такого производства необходимы дополнительные условия, техническое оснащение и ресурсы, что в свою очередь порождает новые отходы.

В результате исследования различными авторами экологических аспектов взаимодействия человечества и биосферы, анализа эффективности природопользования был сформулирован целый ряд законов, правил, принципов, касающихся перспектив взаимодействия человечества с биосферой[94].

Перечисленные ниже законы и правила, хоть и сформулированы разными авторами независимо друг от друга фактически являются отражением одной закономерности (закон шагреневой кожи, закон убывающего плодородия, закон убывающей отдачи, закон снижения энергетической эффективности природопользования, правило старого автомобиля, закон увеличения темпов оборота вовлекаемых природных ресурсов, закон падения ресурсного потенциала биосферы в рамках одной общественно-экономической формации). В ней заключен источник развития человечества, неизбежность смены способов природопользования, поскольку каждый изобретенный способ, являясь эффективным и выгодным рано или поздно теряет свою эффективность, вынуждая человечество изобретать новый способ природопользования.

Закон шагреневой кожи отражает убеждение в том, что глобальный исходный природно-ресурсный потенциал в ходе исторического развития непрерывно истощается, что требует от человечества научно-технического совершенствования, направленного на более широкое и глубокое использование этого потенциала.

Закон убывающего плодородия обращает внимание на то, что в связи с постоянными изъятиями урожая (регулярным вынесением из почвы органики и химических элементов), нарушением естественных процессов почвообразования, а также в результате накопления токсичных веществ, выделяемых растениями (такое самоотравление почв наблюдается при длительной монокультуре, то есть выращивании одной культуры на постоянном участке), на культивируемых землях происходит снижение естественного плодородия почв.

Закон убывающей отдачи сформулирован на основе анализа эффективности сельскохозяйственного производства. Оказалось, что повышение удельного вложения энергии в агросистему не дает адекватного пропорционального увеличения ее продуктивности (урожайности). Первые вложения весьма эффективны. В последующем для получения такого же эффекта приходится значительно увеличивать вложения, что объясняется «изнашиванием» экосистемы.

Закон снижения энергетической эффективности природопользования отражает ту же закономерность, акцентируя внимание на энергетический аспект природопользования. Закон утверждает, что с ходом исторического времени при получении из природных систем единицы полезной продукции на ее затрачивается все больше энергии, а энергетические расходы на жизнь одного человека все время возрастают.

Правило старого автомобиля отражает технологический аспект описанной закономерности, утверждая, что со временем эколого-социально-экономическая эффективность технических устройств, обеспечивающих «жесткое» управление природными системами и процессами, снижается, а экономические (материальные, трудовые, денежные) расходы на их поддержание возрастают.

Закон увеличения темпов оборота вовлекаемых природных ресурсов обнаруживает ту же закономерность в масштабах мирового хозяйства. Согласно этому закону в историческом процессе развития мирового хозяйства быстрота оборачиваемости вовлеченных природных ресурсов непрерывно возрастает на фоне относительного уменьшения объемов их вовлечения в общественное производство (относительно роста темпов самого производства).

Все перечисленные закономерности невольно рождают вопрос – как же человечество выжило, а природопользование осталось эффективным, если снижается энергетическая эффективность, убывает отдача, увеличивается темп оборота и т.д.? Ответ на этот закономерный вопрос дает закон падения ресурсного потенциала биосферы в рамках одной общественно-экономической формации – в рамках одной общественно-экономической формации, определенного способа производства и одного конкретного типа технологий природные ресурсы делаются все менее доступными и требуют увеличения затрат труда и энергии на их извлечение, транспортировку, а также воспроизводство. Поэтому именно в рамках одной общественно-экономической формации все перечисленные выше закономерности справедливы. Новый виток взаимодействия человечества с природой происходит при смене формации. При этом использование понятия «общественно-экономическая формация» в этом контексте не принципиально, является лишь отражением социокультурного контекста возникновения закона (в то время в России была официально поддержана теория общественно-экономических формаций). Вполне можно использовать и другие понятия. Например, гораздо более современно звучит этот закон с использованием понятия «общественно-экологическая формация» или понятия «экологическая культура», включающего кроме иных элементов и способ производства, и тип технологии. То есть эту же закономерность справедливо рассматривать в рамках общества, характеризующегося одним типом экологической культуры.

Закон исторической необратимости устанавливает определенную очередность в смене антропоэкосистем.

Сегодня биосфера обнаруживает границы своей способности к ассимиляции продуктов хозяйственной деятельности человечества. Именно поэтому учеными обнаружен и назван еще один важнейший аспект биосферы – ассимиляционный потенциал. Способность нивелировать, ассимилировать поглощать отходы хозяйственной деятельности человека, включая их в естественные биогеохимические циклы экосистем, тесно связана с границами толерантности биоты и проблемой устойчивости экосистем. Это и заставило сформулировать важнейшую закономерность прикладного характера – правило меры преобразования природных систем. Это правило ориентирует на то, что в ходе эксплуатации природных систем нельзя переходить некоторые пределы, позволяющие экосистемам сохранять свойство самоподдержания. Это правило опирается на те механизмы устойчивости, которые были рассмотрены в предыдущем разделе текста.

– Если речь идет об использовании возобновимого ресурса, то скорость его поглощения хозяйственными системами не должна превышать скорость его возобновления. Так, объемы лесозаготовок должны быть скорректированы темпами прироста биомассы лесообразующих пород, а объемы водозабора определяться скоростью водотока.

– Использование природных систем должно синхронизировано с этапами естественного развития этих систем, поскольку перешагнуть через фазу последовательного развития природной системы с участием живого, как правило, невозможно. Когда это касается живого организма, у природопользователей не возникает сомнений, но при использовании более крупных экосистем возникают проблемы. Так, например хозяйственникам не всегда очевидно, что достигнуть определенного состояния природная система может, лишь пройдя ряд последовательных стадий. Естественное восстановление хвойного леса на месте сплошной вырубки, например, сопряжено с последовательной сменой биогеоценозов (сукцессия: луг, лиственный лес, хвойный лес). Эту последовательность можно преодолеть лишь путем больших материально-энергетических затрат (в виде искусственных посадок и усилий по их благополучному развитию).

– Всякая преобразовательная деятельность в экосистемах рациональна лишь в рамках определенных (оптимальных) размеров. Если деятельность по своим размерам и объему меньше оптимальной, результаты преобразования оказываются ниже затрат, что выражено в народной мудрости пословицей «шкурка выделки не стоит». ТО же касается и преобразовательной деятельности бóльших масштабов, чем оптимум. Так, крупные природопреобразовательные проекты, как, например, переброска северных рек, оказались неэффективными, поскольку негативные экологические последствия таких проектов превысили размер предполагаемой выгоды. Особенно это справедливо при больших временных масштабах. Сиюминутная выгода от таких проектов может быть очень высокой, но через какой-то промежуток времени наступает момент «платы по счетам».

– Хозяйственное воздействие, направленное лишь на определенную экосистему, всегда затрагивает экосистемы, более высокого и более низкого уровня. Если в хозяйственную деятельность втянута конкретная популяция, последствия такой деятельности обязательно проявятся не только на уровне особей этой популяции, но и в биогеоценозе в целом.

 

Обобщение многообразного эмпирического материала, собранного в рамках культурной антропологии, исторической психологии, социальной философии позволило А.П. Назаретяну[95] сформулировать целую гипотезу. « А именно: на всех стадиях социальной жизнедеятельности соблюдается закономерная зависимость между тремя переменными – технологическим потенциалом, качеством выработанной культурой средств регуляции поведения и устойчивостью социума. В самом общем виде зависимость, обозначенная как закон техно-гуманитарного баланса, формулируется следующим образом: чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные средства культурной регуляции необходимы для сохранения общества»[96].

На эту взаимосвязь обращал внимание еще К. Лоренц, описывающий историю первобытного общества, в котором развитие инструментального интеллекта обеспечило выживание вида посредством создания эффективных орудий производства. Но когда этот уровень интеллекта позволил создать орудие убийства, «когда изобретение искусственного оружия открыло новые возможности убийства, прежнее равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства оказалось в корне нарушено»[97]. Эффективность искусственных средств агрессии быстро превзошла эффективность биологических средств защиты (телесных оборонительных средств и инстинктивных программ торможения и эмпатии). Человечеству удалось выжить