Умерший в 1557 г. Жуан III оставил наследником престола Себастьяна — болезненного трехлетнего ребенка, страдавшего физическими недугами и психическими расстройствами. По состоянию здоровья он не мог жениться, поэтому смена королевской династии была предрешена. Ни при регентах малолетнего наследника, ни во время правления самого Себастьяна в Португалии ничто не изменялось, все замерло. Эпоха открытий и экспансии канула в Лету. Все мечты были обращены к воспроизведению славных времен завоевания Северной Африки, все делалось по наставлениям святой церкви и к удовольствию высшей аристократии.
В 14 лет Себастьян возглавил правительство. Его навязчивой идеей было покорение Марокко. В 1578 г. он вывел в африканскую пустыню 15,5 тыс. пехоты и 1,5 тыс. всадников против 8 тыс. пехоты и 41 тыс. всадников помимо ополчения. Ради осуществления этого похода Португалия залезла в долги. В результате Себастьян пропал без вести, 7 тыс. бойцов, представлявших цвет португальской аристократии, были убиты, остальные пленены. Спаслось менее сотни. На эту авантюру было затрачено около половины годового бюджета Португалии. Размеры выкупов за пленных были баснословными. Они усугубили и без того плачевное состояние финансов страны.
Португальский трон, согласно правилам наследования, перешел в 1580 г. дяде Себастьяна, испанскому королю Филиппу II, который предоставил Португалии автономию, за исключением внешней политики. Администрация осталась сплошь португальской, ни один испанец не мог быть назначенным в гражданскую или церковную администрацию, суд или армию. Вице-король мог быть испанцем, но только будучи членом королевской семьи. Новые законы могли вводиться только кортесами, созванными в Португалии, и только португальцами. Заморские территории управлялись только португальцами по существовавшим законам. Официальным языком оставался португальский. Валюта сохранялась, бюджеты Португалии и Испании не объединялись. Король мог жаловать португальские земли только португальцам. Таможни на границе были ликвидированы, что благоприятствовало ввозу пшеницы из Испании в Португалию. Кроме того, 300 тыс. крузаду было даровано испанской короной для выкупа пленников из Марокко.
После хаоса, который существовал при Себастьяне, правление Филиппа II было воспринято высшими сословиями португальцев как благо. Первым непопулярным и отрезвлявшим актом испанского правительства, определявшего внешнюю политику, было участие 31 португальского корабля в составе испанской армады (в целом 146 судов) против Англии в 1588 г. Армада была разбита англичанами, и большинство португальских судов не вернулось домой.
В 1602 г. при Филипе III (Филип II умер в 1598 г.) начались нарушения автономии Португалии: испанские министры были назначены в Совет Португалии и в Финансовый совет, в 1611 г. возросло налогообложение. Ряд подобных нововведений привел к распространению среди португальцев нового идейного течения сопротивления — себастьянизма. Ранние формы себастьянизма (в начале XVII в.) были верой в спасение португальского короля в битве в Марокко и в скорое его возвращение «в одно туманное утро». Позднее себастьянизм, существовавший долгие века, трансформировался в веру в то, что некий спаситель вернет Португалии независимость и величие. Обратите внимание: в соответствие с одной из сильнейших культурных португальских традиций ожидалось, что не народ добьется свободы, а герой, божий посланник, освободит народ; народ же ждет освободителя. Этот миф вынашивался прежде всего низшими классами, народными массами, которые порой устраивали бунты, пытаясь приблизить время пришествия их спасителя. Детали этой версии несущественны. Главное состоит в другом. В XVII в. в Англии уже сформировалось твердое убеждение о том, что нельзя доверять управление страной одному лицу; в Нидерландах о предоставлении всей власти одному лицу и речи никогда не было; главный же стержень культуры португальцев предопределял абсолютную монархию как единственный вектор развития страны. В культуре народа существовали сильная несамостоятельность и зависимость от господина, от лидера, потребность в нем. Самодеятельное, предприимчивое, инициативное население, каковым является буржуазия, почти отсутствовало, и ее формирование шло очень медленно. Все это свидетельствовало о том, что путь развития португальского общества существенно отличался от английского и особенно от нидерландского.
Постепенно себастьянизм превратился в форму патриотизма, движением сопротивления Иберийскому союзу [2, 307—319].
Филипп III умер в 1621 г., оставив 16-летнего наследника Филиппа IV. Была намечена обширная программа реформ, направленных на централизацию власти, но события их опережали. Нидерландцы и англичане стали нападать на португальские заморские владения и суда (на испанские тоже, но это не является здесь предметом рассмотрения). Португальцы несли большие потери и нуждались в средствах на фортификацию, морской флот и т. п.
В 1600 г. по сравнению с 1500 г. португальский флот безнадежно отстал и в количественном, и в качественном отношениях от флота Нидерландов. Конструкции португальских кораблей следовали канонам галеонов и карак (вооруженные купеческие суда). Корабелы Португалии медленно перенимали новые тяжеловооруженные, но маневренные и быстроходные фрегаты голландцев и англичан. В азиатских владениях португальцы продолжали использовать малые, легковооруженные, гребные суда, которые были эффективны против местных лодок, но безнадежно отставали от голландских судов. Техническое превосходство голландцев позволило им вытеснить португальцев из Азии. Между 1629 и 1636 гг. около 150 португальских судов было захвачено только голландцами в азиатских водах. Это была невосполнимая потеря для Португалии. Голландцы в 1637—1644 гг. блокировали Гоа в Индии, завоевали Цейлон в 1638 г., вытеснили португальцев с части островов в Атлантическом океане и из нескольких капитаний Бразилии, из Японии и захватили Малаку, стратегически важную в 1641 г. [5, 2, 391—392].
В XVII в. Нидерланды имели территорию вдвое меньше, чем Португалия, и такое же население — 2 млн человек, — но создали свою заморскую империю, вытеснив португальцев из их анклавов [2, 263]. Это произошло потому, что португальцы везде предлагали непривлекательные товары своего производства или те же нидерландские товары, но по более высокой цене, чем нидерландцы, а поэтому их не хотели брать ни в Индии, ни в Японии, ни в других странах. Тогда короли Португалии начинали все навязывать силой, а это приводило к обратной негативной реакции, приводившей к замещению Португалии Нидерландами. На азиатских просторах в конкуренции побеждала та из европейских культур, которая делала акцент на индивидуальной предприимчивости, изобретательности, дававшая простор индивидуальной инициативе, что позволяло исключить коррупцию, висевшую тяжелым грузом на королевских монополиях Португалии. Португальская культура, сформировавшаяся за четыре столетия мавританского господства и закрепленная успехами Реконкисты в период правления Афонсу Энрикеша, оставалась воинственной, ориентированной на захваты, а не на экономическую деятельность. Реконкиста сформировала сознание двух поколений людей, живших при Афонсу Энрикеше, закрепила завоевания как вид деятельности и на протяжении последующих веков вела к воспроизведению исторического опыта народа, в котором предприимчивость отсутствовала. Возник замкнутый порочный круг: из-за отсутствия индивидуальной предприимчивости в народе власть брала на себя всю инициативу по развитию страны, а это закрепляло культурные традиции, согласно которым все в стране должна делать власть без участия народа. Власть же следовала культурной традиции эпохи Реконкисты: управляла страной командная централизованная военизированная общественная организация во главе с королем, ориентированная на захват.
После потери флота в составе испанской армады португальцы требовали от испанского правительства защиты, поскольку испанский король взял на себя всю внешнюю политику. При этом португальцы отказывались увеличивать налоги и проводить реформы, отвечая бунтами. И все же налоги были увеличены, централизация проводилась неуклонно. Все это вело к восстанию португальцев.
Экономическая ситуация с начала 20-х гг. XVII в. резко ухудшилась. Торговля с Индией уменьшилась втрое по сравнению с 1595 г. В Африке и в Азии португальцев все больше замещали нидерландцы и англичане. Даже бразильские товары перестали регулярно поступать в Португалию из-за разбоя на морях.
Португальская торговля была перенесена в испанские порты, в результате чего португальские города стали приходить в упадок. По сравнению с периодом независимости в Португалии резко выросли налоги, которые землевладельцы переложили на крестьян, и те стали покидать свои земли; посевы зерновых сокращались, возник постоянный дефицит хлеба [1, 109]. Тысячи португальцев переселялись в Новый Свет, вывозя свои сбережения и усугубляя положение Португалии.
Испания находилась в столь же отчаянном положении и помочь ничем не могла, поэтому в Португалии стало шириться мнение о том, что Испания — источник всех бед. В ноябре 1640 г. аристократия тайно поддержала герцога Браганского, главу северного старинного знатного рода, в качестве претендента на португальский трон. 1 декабря группа аристократов атаковала королевский дворец в Лиссабоне и провозгласила своего ставленника королем Жуаном IV, который явился в Лиссабон несколько дней спустя. Всюду в Португалии и в заморских территориях эта весть была принята с энтузиазмом. Только Сеута осталась под властью Испании.
Буржуазия, в отличие от революции 1383—1385 гг., в перевороте не участвовала и о нем не знала. Ее роль после 1640 г. свелась к пассивному ожиданию. Иезуиты поддержали Жуана IV, что было важно для короля и стало причиной роста престижа и силы этот ордена впоследствии. Но инквизиция осталась благосклонной к испанскому королю, и Жуану IV понадобилось много сил и времени для поисков баланса сил с инквизицией, что неудивительно, если вспомнить, что инквизиция была государством в государстве.