Через столетие после Кромвеля йомены, как социальная группа, исчезли. Ликвидировались остатки открытых полей, быстро шел процесс огораживания. Парламент утверждал законы об огораживании, причем огороженная земля стала использоваться не только для овцеводства, но и под пашню. Со второй четверти XVIII в. санкция парламента на огораживание какого-либо конкретного участка означала для бывших владельцев мелких наделов получение лишь компенсации, назначаемой специальной комиссией. Процедура принятия решения об огораживании была для крупных землевладельцев очень легкой: собрание прихода принимало решение об огораживании, но количество голосов исчислялось по площади землевладений держателей, поэтому крупные землевладельцы без усилий получали нужные 3/4 или 4/5 голосов. Результаты собрания поступали в парламент, который назначал комиссию, — 3—7 комиссаров, на месте определявших размеры компенсаций. Комиссия взимала с каждого владельца огораживаемой земли плату за процедуру огораживания. Эти процессы не вызывали у мелких владельцев земельных участков — сквайров и йоменов — протеста, потому что у них не было средств и возможностей для всех необходимых агротехнических мероприятий, а это делало их неконкурентоспособными на рынке. Рынок был главным судьей в общественных отношениях на земле [26, 223—226].
Социальная дифференциация имела и политические последствия; йомен, как землевладелец, имел право быть избирателем, а батрак без собственности — нет. То же самое относилось к копигольдерам и коттерам. В первой половине XVIII в. избирательным правом в Англии пользовались менее 5% населения. Избирательная система включала открытое голосование и сопровождалась давлением на избирателей и их подкупом. Это было сделать нетрудно, так как в графствах насчитывалось лишь 160 тыс. избирателей, а в городах и того меньше — 85 тыс.
Некоторые муниципалитеты продавали места в парламент почти по правилам аукционов. Все это приводило к очень большим безобразиям в парламенте, и в 1729 г. парламент запретил публиковать отчеты о парламентских прениях. Такие запреты были и раньше, но они вызывались необходимостью защитить себя от королевского произвола; теперь парламент сплошь и рядом скрывал от общественности собственный произвол [26, 238—240].
К началу XIX в. передел земли в Англии завершился. Повышение производительности труда в сельском хозяйстве сопровождалось уменьшением числа независимых землевладельцев с одновременным ростом безземельных батраков. Этот процесс сопровождался имущественным расслоением общества. В то время как рента лендлорда, десятина священника и прибыль крупного фермера или посредника быстро росли, батрак не получал заработанной платы, пропорциональной его труду; в южных графствах рабочие доходили даже до пауперизма. Мелкие сквайры, йомены и крестьяне отчасти переселялись в города с небольшой суммой денег, полученной в качестве компенсации за свою землю. Борьба за успех в жизни продолжалась в сферах промышленности, торговли, услуг. Происходило быстрое перераспределение населения между городом и деревней. Значительная часть согнанных с земель мелких владельцев переселялась в колонии. Это были предприимчивые, упорные люди, деятельность которых менялась в зависимости от обстоятельств [14, 393—395].
На внешнем рынке принцип свободной торговли еще не пробил себе дорогу, и протекционизм английских товаров был основой торговой политики государства. Были сняты пошлины на экспорт многих английских товаров, но импортные товары облагались большой пошлиной. За период с 1600 по 1750 г. экспорт вырос более, чем в 6 раз. При действии навигационного акта это повлекло увеличение дедвейта английского торгового флота в 3 раза. Торговля внутри страны и производство требовали резкого повышения пропускной способности путей сообщения. В первой половине XVIII в. появились первые частные платные дороги и каналы.
Парламент в XVIII в . методично прибирал к своим рукам властные полномочия. В 1701 г. был принят акт о престолонаследии, и король потерял право определять себе преемника. Начиная с XVIII в., смещение судей могло осуществляться только парламентом.
Для политических изменений парламент по традиции использовал прецедент. Приход Ганноверской династии ознаменовался восшествием на престол Георга I, не знавшего ни слова по-английски. Король перестал ходить на заседания Тайного совета и в скором времени навсегда потерял право присутствовать на заседаниях кабинета министров. С 1714 г. отмерло право вето короля на билли парламента. Так регулярная целенаправленная деятельность укрепляла власть буржуазии, а королевская власть становилась все более рудиментарной.