Эмиграция

С середины XIX в. началось усиленное освоение колоний. В 30‑х гг. возникла массовая эмиграция из Англии: в 1820 г. из Англии уехало 25 тыс. человек, в 1830 — 56 тыс., в 1840 — 90 тыс. За 1831—1840 гг. из Англии уехало полмиллиона человек, а в 1841—1850 гг. — более 1200 тыс. человек. В основном англичане отправлялись в Канаду, отчасти в Австралию. В Англию стали поступать дешевые канадские лес и хлеб, австралийская шерсть.

В 1833 г. правительство ликвидировало торговые привилегии Ост-Индской компании, прекратило раздачу аристократии земли в колониях, заменив ее продажей. Все это наряду с отменой навигационных актов привлекало многих людей к извлечению прибылей из колоний, способствовало росту эмиграции из Англии [39, 68—74].

Развивался и морской пароходный транспорт, позволивший Англии избежать проблем перенаселения. На период промышленного переворота 1750—1850 гг. приходится быстрый рост населения Великобритании с 7,5 до 21 млн человек. Доля занятых в сельском хозяйстве сокращалась: в 1811 г. — 35,2% населения Великобритании, в 1831 — 28,2%, а в 1841 г. — 26%. В 1841 г. в восьми графствах Англии и Уэльса (из 53), в которых сосредоточивалась промышленность, проживало почти 30% всего населения страны и 2/3 рабочих и их семей. После 1850 г. машинное производство полностью не вытеснило ручной труд, но сделало его второплановым, вспомогательным. Если учитывать механизацию и химизацию сельского хозяйства, то в Англии постепенно нарастало количество невостребованных рабочих рук.

Но распределение национального богатства было неравномерным: в 30-х гг. 40 тыс. человек (0,2% населения страны) принадлежало 99% национального дохода. В результате в Англии нищими были, по разным оценкам, от 9 до 16% всего населения. Заработки фабричных рабочих были столь ничтожными, что работать вынуждены были все взрослые и дети. На машинных производствах охотно использовали труд женщин и детей из-за более низкой оплаты. В 30-х гг. на заводах Манчестера (машиностроительного города) взрослые мужчины составляли только 28% от общего числа рабочих, в камвольном производстве мужчин было 10,7%. А в целом по стране доля женского и детского труда составляла 27,3% [37, 101—118].

В первой половине XIX в. возникло избыточное население, не привязанное к определенному месту никакими законами о бедных, с развитием транспорта оно стало активно передвигаться в поисках работы. Возникли предпосылки для массовой эмиграции. На рост эмиграции повлияло не столько развитие судоходства, сколько особенности внешней торговли Англии с США и Канадой. Из Америки везли хлопок, лес, и трюмы были заполнены грузами, а из Англии отправлялись машины, столь дорогие, что оставалось достаточно места, пусть и неудобного, для бедных пассажиров. Порты, принимавшие в Англии грузы из Америки, — Ливерпуль, Лондон, Глазго — стали главными портами эмиграции. Например, из Ливерпуля в 40-х гг. выезжало 50—60% эмигрантов. Наиболее интенсивно эмигрировали ирландцы: в 30-е гг. они составили 73% от общего числа эмигрантов в Америку, а в 40-е — 78%. Эмиграция в США в 1830—1840 гг. стала преобладать над эмиграцией в Канаду. В 40-е гг. 68% эмигрантов направлялись в США, а в 1850 г. — почти 80%. Одновременно сократился отток эмигрантов из Канады в США (эмиграция в Канаду шла активно в начале XIX в. из-за того, что стоимость переезда в Канаду из Англии был вдвое дешевле, чем в США).

Среди английских эмигрантов в 1750—1780 гг. две трети были квалифицированными рабочими, крестьянами и разнорабочими, 10—15% — джентльмены и около 20% — коммерсанты и предприниматели, т. е. социальная структура эмигрантов отражала состав общества. Сто лет спустя, а именно в 1873—1867 гг., доля джентльменов снизилась до 4—5%, доля рабочих повысилась до 70—74%, а остальные были крестьянами (около 20%), клерками и учителями. В начале XIX в. эмигранты со средствами составляли 10% от общего числа эмигрантов, а в 1847—1850 гг. — всего лишь 2,6—3,8%. Все эти данные взяты из английских источников, так как американцы регистрировали иммиграцию из Европы в целом, а социальный состав континентальных стран, отстававших в промышленном развитии от Англии, сильно отличался в сторону большей доли крестьян [37, 133-150].

В конце XVIIII в. большáя часть иммигрантов прибывала в США даже из бедной Ирландии без кабальной зависимости. Ирландские эмигранты пересылали деньги домой для оплаты проезда своим соотечественникам. Такой формой взаимопомощи могли воспользоваться десятки тысяч ирландцев; в 1849 г. правительственная комиссия установила, что сумма поступивших в Ирландию денег достигла 460 тыс. ф. ст. (цена билета до Америки в конце 40-х гг. не превышала 4 ф. ст.).

Владельцы небольших капиталов эмигрировали в силу обреченности в конкуренции с крупными собственниками. Процесс концентрации капитала протекал в Англии XVIII—XIX вв. очень интенсивно. Кроме того, в Англии средняя прибыль составляла около 3%, а в колониях и США доходила до 20%. В колонии часто устремлялись младшие дети богатых родителей, остававшиеся по закону о майорате без наследства. Это были хорошо образованные и умудренные опытом отцов энергичные люди. Особенно привлекательной была перспектива приобретения земельных угодий: в Канаде купить землю можно было в 20 раз дешевле, чем в Англии стоила аренда такого же участка земли на год, поэтому землю можно было окупить за 3—5 лет, учитывая, что в колониях не было ни церковной десятины, ни других налогов.

В начале XIX в. рабочим было запрещено эмигрировать из Англии. В парламент поступали многочисленные коллективные петиции рабочих с просьбами о разрешении выехать из Англии; например, в 1826—1828 гг. их поступило около сотни [37, 156—165].

Чисто экономический подход не объясняет роста массовой эмиграции из Англии. Нельзя, например, объяснить, почему эмигранты в своем большинстве, а ирландцы исключительно, выезжали в США, а не в Канаду, хотя проезд до Канады был дешевле? Почему доля состоятельных англичан среди эмигрантов падала? Экономическое положение было толчком к эмиграции, а протест против общественного устройства, нарушений морали власть предержавшими, бесперспективность существования побуждали принимать на себя муки эмиграции. Естественно, предпочтительнее было уехать в независимые США, а не в зависимую от Англии Канаду.

Промышленная буржуазия была отстранена от политической власти, которой владели крупные землевладельцы и новая аристократия, устанавливавшие законы, приводившие к несправедливому перераспределению доходов в пользу аристократии и против интересов буржуазии; таковы, напомню, были хлебные законы. Аристократия заполнила весь государственный аппарат, начиная с мировых судей, все посты в церкви, армии, сохраняла те законы, которые не допускали в парламент буржуазию, но позволяли аристократии там господствовать. Аристократия наплодила массу синекур в своих интересах, например, государственных пенсий, которые раздавались только лордами: лорд Ливерпуль, например, за 15 лет раздал 276 пенсий, а Веллингтон за 2 года — 56 пенсий. В администрации и в армии аристократия в своих интересах насаждала взяточничество.

Английская буржуазия в этих условиях действовала весьма разнообразно. Отчасти она уезжала из страны, вывозя капиталы и тем самым ослабляя власть, но по мере перераспределения власти в пользу буржуазии этот процесс стал затихать. В определенной мере буржуазия содействовала становлению и процветанию обширного и респектабельного среднего класса, которому принадлежала значительная часть богатства страны и который поэтому был глубоко заинтересован в сохранении спокойствия, в буржуазных реформах и выступал союзником буржуазии. Средний класс, в том числе мелкие собственники, были средой, питавшей радикальное демократическое движение. Их эмиграция в значительной степени определялась политическими мотивами. В определенной мере буржуазия опиралась на недовольство беднейших слоев населения, и все реформы, приводившие к перераспределению власти в пользу буржуазии и в ущерб интересам аристократии, совершались на гребне массовых волнений.

Основная тяжесть налогового бремени падала на предметы потребления в виде косвенных налогов, а это приводило к тому, что ¾ своих доходов английское правительство извлекало из средств к существованию небогатой части населения страны. Каждый бедняк платил 10% своего дохода, а богатые — всего 1%. В 1842 г. доход государства от поземельного налога, выпадавшего на аристократов-землевладельцев, был в 42 раза меньше, чем доход от косвенных налогов, которыми облагалось население. Таковой была цена власти аристократии.

Закон о хозяевах и слугах, принятый в 1824 г., делал особенно несносными условия труда рабочих. Он устанавливал, что рабочий, виновный в дурном поведении, мог быть заключен в исправительное учреждение для принудительного труда и оштрафован мировым судьей. Для этого было достаточно показаний хозяина под присягой. Но хозяин за нарушение контракта отделывался штрафом. К тому же показания рабочего требовали подтверждения свидетелей [37, 167—183].

Была еще одна причина роста эмиграции с Британских островов: в начале XIX в. были получены первые достоверные сведения о росте населения страны. В 1798 г. появилось сочинение Мальтуса, доказывавшее опасность быстрого роста населения, что повлияло на отношение правительства к эмиграции. Две переписи населения в 1800 (первая в Великобритании) и в 1810 гг. подтвердили наличие роста населения. Росли расходы на помощь беднякам и безработица, закон о помощи бедным, как упоминалось выше, подвергся критике и в 1834 г. был реформирован.

Многие приходы с 20-х гг. XIX в. стали отправлять пауперов в Америку за счет своих средств, в том числе тех, которые выделялись на помощь беднякам. Отдельные лендлорды, например, на юге Англии, стали создавать организации, предназначенные для помощи эмиграции, и финансировать их работу. Парламент отменил запреты на эмиграцию в 1824 г. Начиная с 1825 г. эмиграция стала быстро расти. Правительство даже стало ассигновывать деньги на эмиграцию в 1823 и 1825 гг., но эта практика продолжения не получила. В 1831 г. правительство создало Бюро комиссаров по эмиграции, но через год его ликвидировало и поручило Лондонскому комитету по эмиграции поощрять выезд британцев с родины [37, 232—265].

В период чартизма эмиграция стала поддерживаться особенно сильно. В 1840 г. была создана комиссия по вопросу о земле в колониях и эмиграции; субсидирование эмиграции в колонии было одной из задач комиссии. В 50-е гг. комиссия утратила свое значение, а в 1873 г. была ликвидирована. Субсидии выдавались не деньгами, а в форме бесплатного проезда. Закон о помощи беднякам 1834 г. разрешил приходам ассигновать на поощрение эмиграции до половины сумм, поступавших в виде налога в пользу бедняков. На средства приходов в 1837—1846 гг. в колонии были отправлено 14 тыс. человек. В 1865 г. 53% эмигрантов были рабочими, 20% — ремесленниками. Уставы тред-юнионов к 50-м гг. стали включать статьи расходов на субсидирование эмиграции — настолько стремление покинуть Великобританию было широко распространенным. Эмиграционные общества рабочих возникали помимо тред-юнионов, и в 40-х гг. их было множество [37, 348—396].

За время неурожаев картофеля 1846—1851 гг. из Ирландии эмигрировало в США 1,5 млн человек, т. е. 18% ее населения. Ирландия была единственной страной в Европе, где в середине XIX в. население сокращалось, и только в 1861 г. оно достигло уровня 1801 г. Эмиграция из Британии была высокой и в конце XIX в.: в 70-е гг. выехало 1,5 млн человек, в 80-е — 2,5 млн, в 90-е — 2 млн человек [41, 178].

Эмигранты из Ирландии и Англии не для того перебирались за океан, чтобы долго терпеть безраздельную власть Англии. Население Канады, например, в 1851 г. превысило 2,4 млн человек, в 1860 составило 3360 тыс., а в 1870 г. — 3830 тыс., быстро развивалась экономика Канады. В конце 40-х гг. Канаде было предоставлено самоуправление, в 1854 г. канадцы забрали в свое распоряжение управление земельным фондом Канады, в 1859 г. Англия была вынуждена отменить торговую монополию компании Гудзонова залива. Эти уступки погасили призывы сепаратистов к отделению Канады от Англии подобно США. Однако тому же способствовала и политика США, провозгласивших своей целью присоединение Канады, причем дело доходило до торговой войны США против Канады. В 1867 г. вступила в силу конституция Канады. Представителем английской короны с правом утверждения законодательных актов канадского парламента назначался английский генерал-губернатор. Канада стала английским доминионом [39, 103—104].