Рост ТНК в России

Хотя в первой половине 90-х годов ведущей формой вывоза капитала в мире стали портфельные инвестиции, прямые инвестиции продолжают оставаться очень важной формой экспорта капитала. На базе прямых инвестиций производится товаров и услуг общим объемом более 6 трлн. долл. Для сравнения укажем, что весь объем мировой торговли (экспорта) товарами и услугами составляет величину 4,7 трлн. долл., да и то надо учитывать, что треть мировой торговли - это внутрифирменные поставки. Так как подавляющая часть прямых инвестиций принадлежит транснациональным корпорациям (ТНК), то можно сделать вывод, что 39 тыс. ТНК всех стран мира с их 270 тысячами филиалов в других странах контролируют треть мирового производства ВВП. Добавим также, что в 1993 г. каждый доллар прямых инвестиций производил продукции на три доллара.

Несмотря на все более свободный доступ своих товаров к зарубежным рынкам и имея широкие возможности выбора способов выхода на эти рынки (через торговлю, лицензирование, франчайзинг и др.), ТНК часто предпочитают именно прямые инвестиции. В этом случае они получают доступ к экономическим ресурсам (факторам производства) стран приложения капитала, часть из которых обычно маломобильна (например, рабочая сила). Прилагая к этим ресурсам свои осязаемые (финансы, технологию) и неосязаемые активы (опыт, репутацию), ТНК получают возможность в рамках всей планеты организовать ориентированное на наибольшую эффективность интегрированное международное производство. К этому их подталкивает региональная и международная конкуренция, возросшие также в результате более открытого характера национальных рынков.

Проведенный анализ приводит к выводу, что международное движение капитала, особенно прямых инвестиций, все больше переплетается с другой формой международных экономических отношений - международной торговлей товарами и услугами. Внешнеторговые потоки на базе прямых инвестиций все больше определяют как торговлю отдельных стран, так и всю мировую торговлю. Например, в 1993 г. на торговлю в рамках транснациональных корпораций и их зарубежных филиалов приходилось 36% экспорта и 43% импорта США, для Японии эти показатели были соответственно 25 и 14%.[2]

Хотя часть зарубежных инвестиций порождена потребностями внешней торговли (создание товаре - и услугопроводящей сети, преодоление торговых барьеров и т. д.), зарубежные инвестиции, в свою очередь, также порождают новые потоки внешней торговли. Например, создание за рубежом сети филиалов означает не только торговлю их с родительской компанией, но и очень часто - друг с другом. Если в 1977 г. в американском внутрифирменном экспорте на торговлю между филиалами приходилось 30% (остальные 70% приходились на их торговлю с родительскими компаниями), то в 1993 г. - уже 44%[3].

Отношения между международным движением капитала и международной торговлей достаточно сложны. Так, инвестиции за рубежом не только стимулируют международную торговлю, но и замещают ее. Создание филиала по производству продукции за рубежом часто означает, что страна-экспортер капитала прекращает экспортировать эту продукцию. Однако обычно это улучшает условия для экспорта другой, сопутствующей продукции. Американские исследования 70-90-х годов обнаружили в целом стимулирующий эффект американских прямых инвестиций на американский экспорт и негативный - на конкурирующий экспорт из других стран. Что касается услуг, то предоставление их зарубежным потребителям часто становится возможным только в результате открытия за рубежом филиала родительской компании. В целом рост ТНК (а он базируется прежде всего на зарубежных инвестициях) ведет к усилению разделения труда внутри самих ТНК, что стимулирует их внутрифирменную и, соответственно, международную торговлю.

Таким образом, зарубежные инвестиции и внешняя торговля все более сращиваются, тем более что на уровне ТНК это уже произошло. Понимая это, правительства некоторых развитых стран стимулируют прямые инвестиции своих компаний, часто в рамках программ поощрения экспорта.

ТНК во многом способствовали изменению отраслевой структуры своих стран. Особенно ярко это продемонстрировали японские ТНК, перемещая в 60-80-е годы трудоемкие производства за рубеж по мере того как из-за повышения заработной платы эти отрасли в Японии теряли конкурентоспособность. Руководствуясь идеей, что для фирм необходимо инвестировать за рубежом, чтобы быть конкурентоспособными на мировом уровне, японские ТНК этих отраслей сохранили свою мощь за счет наращивания производства за рубежом, способствовали переориентации Японии на науко-и капиталоемкие производства и тем самым обеспечили сохранение и повышение экспорта из Японии и конкурентоспособности Японии как экономической державы.

В 80-е и 90-е годы происходит быстрый рост числа и мощи ТНК из развивающихся стран. Их насчитывается уже около 4000 и базируются они преимущественно в Восточной и Юго-Восточной Азии, а также Латинской Америке. На ТНК из развивающихся стран в первой половине 90-х годов приходилось 6% мирового объема накопленных прямых инвестиций и около 10% ежегодного вывоза прямых инвестиций в мире (0,3% в 70-е годы).[4] Правда, экспортом капитала занимается ограниченное число развивающихся стран, а сами эти ТНК обычно намного меньше по размеру зарубежных активов, чем ТНК из развитых стран. Показатель интернационализации 50 ведущих ТНК "третьего мира" составил в среднем 13% (по 50 ведущим ТНК развитых стран этот показатель составил в среднем 41%), то есть были намного ниже.[5] Это говорит о том, что процессы транснационализации в корпорациях из развивающих стран только разворачиваются.

Наибольшего уровня эти процессы достигли в небольших развивающихся странах с традиционной ориентацией всей экономической деятельности на внешний рынок, а также в тех государствах "третьего мира", экономика которых достигла достаточно высокого уровня развития. Примером могут быть ТНК из Восточной и Юго-Восточной Азии. Так, тайваньские прямые капиталовложения превысили к началу 1995 г. 50 млрд. долл. и размещались преимущественно в соседних странах с дешевой рабочей силой, хотя технологически наиболее передовые тайваньские ТНК инвестировали и в развитых странах.

Ориентация на соседние страны вообще характерна для начального этапа транснационализации компаний, однако она ослабевает по мере повышения уровня конкурентоспособности ТНК из развивающихся стран. Также, помимо ориентации на соседние страны, для ТНК из "третьего мира" характерна большая, чем для ТНК из развитых стран, склонность к созданию за рубежом совместных компаний с местными партнерами, что объясняется их меньшей финансовой, технологической и управленческой конкурентоспособностью

Феномен быстро растущего количества ТНК из развивающихся стран противоречит привычной точке зрения, что капитал вывозится только из развитых стран, а если и вывозится из развивающихся стран, то преимуественно в рамках бегства капитала. Если исходить из наиболее известных теорий (моделей) прямых инвестиций - модели монополистических преимуществ и эклектической модели, то ТНК должны обладать в тех странах, где они создают зарубежные филиалы, рядом преимуществ как над национальными, так и над другими иностранными компаниями. И такие преимущества у ТНК из развивающихся стран, даже по сравнению с ТНК из развитых стран, есть - это прежде всего невысокие цены, а также адаптированная к местному спросу продукция, отвечающая местным условиям технология, хорошее знание местных условий хозяйствования, иногда этнические преимущества и благожелательное отношение местного правительства, а также, конечно, использование отраслевых преимуществ своих стран (развитая текстильная промышленность Гонконга, электронная и автомобильная промышленность Южной Кореи, пищевая промышленность Аргентины),[6] которых становится все больше по мере повышения условий экономического развития указанных стран.

Однако помимо наличия указанных преимуществ, другой важной причиной быстрого роста ТНК из "третьего мира" являются интернационализация и глобализация мировой экономики, приводящие к тому, что конкурентоспособной компании все более необходимы инвестиции за рубежом и прежде всего прямые инвестиции. Аналогичный процесс идет и в странах с переходной экономикой. Объем прямых инвестиций восточноевропейских стран приближается к 1 млрд., а у Китая - к 20 млрд. долл., ежегодно увеличиваясь в 90-е годы в среднем на 2,5 млрд. долл. Главными мотивами были получение доступа к зарубежным рынкам сбыта и источникам сырья. Так, более половины китайских прямых инвестиций направлялось в торговлю, менее 30% - в добычу ресурсов и лишь около 15% - в обрабатывающую промышленность (преимущественно для преодоления торговых барьеров)[7].

Транснациональные корпорации существуют и в России. Часть из них была организована сравнительно давно. Примером может быть "Ингострах" со своими дочерними и ассоциированными фирмами и филиалами (отделениями) в США, Нидерландах, Великобритании, Франции, Германии, Австрии, а также в Армении. Азербайджане, Молдавии, Латвии, Эстонии, Литве, Белоруссии, Украине, Туркмении, имеющий во многих странах свои представительства и бюро. Другим примером может быть государственная "Нафта-Москва" (бывший "Союзнефтеэкспорт") со своими дочерними компаниями в Финляндии, Бельгии, Англии, Дании, Италии, Швейцарии и Германии. Эти ТНК занимаются преимущественно организацией за рубежом содействия сбыту российских товаров и услуг.

Другие российские ТНК появились в последние годы. Например, "Микрохирургия глаза" с постоянно растущим числом своих зарубежных фирм, АвтоВАЗ, который создал холдинговую группу "Лада энтернасьональ" из нескольких собственных зарубежных фирм по сбыту и обслуживанию автомобилей. Однако и эти ТНК занимаются за рубежом преимущественно экспортно-импортными операциями и их обеспечением и реже - организацией производства там других услуг и тем более товаров. Так у АвтоВАЗа есть сборка автомобилей только в одном из его зарубежных филиалов (в Финляндии).

Дополнительным стимулом для роста числа и мощи российских ТНК является Программа содействия формированию финансово-промышленных групп, и особенно федеральный закон "О финансово-промышленных группах", принятые в 1995 г. В законе изложен порядок регистрации транснациональных финансово-промышленных групп, то есть с участием юридических лиц из других стран СНГ и межгосударственных (международных) финансово-промышленных групп, то есть создаваемых на основе межправительственных соглашений между участниками СНГ. Межгосударственным ФПГ могут предоставляться таможенные тарифные льготы по товарам, перемещаемым через границу в рамках деятельности этих ФПГ. К настоящему времени подписаны двусторонние соглашения о формировании ФПГ между Россией и Белоруссией, Казахстаном, Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном.

На начало 1997 года в Реестр ФПГ было внесено 46 финансово-промышленных групп, в том числе одна межгосударственная. Помимо этих созданных и создаваемых групп в России уже действует множество давно сложившихся, но юридически не оформленных финансово-промышленных групп разной величины, в том числе некоторые вышеупомянутые ТНК. Предполагается, что в России будет зарегистрировано 150-170 крупных групп, значительная часть которых будет межгосударственными. Так, только в металлургии считается целесообразным создание 11 межгосударственных ФПГ.

В Программе содействия формированию финансово-промышленных групп говорится, что одна из предпосылок их создания - это "сложность и недостаток опыта самостоятельного выхода отечественных предприятий на внешний рынок", что одной из их основных задач является "повышение экспортного потенциала и конкурентоспособности продукции отечественных предприиятий", а одним из приоритетных направлений при организации ФПГ должно быть "восстановление и развитие экономически эффективных кооперационных связей с субъектами хозяйственной деятельности стран - бывших республик СССР на основе транснациональных финансово-промышленных групп". Базой ФПГ является "организация совместного использования промышленного потенциала и банковского капитала..."[8]. На начало 1997 г. в ФПГ участвовало около 700 предприятий и организаций, преимущественно крупных, и более 90 банков и других финансово-кредитных учреждений[9].

Таким образом, одни ФПГ уже являются своеобразными ТНК, как, например, транснациональная ФПГ "Нижегородские автомобили", объединяющая прежних советских участников технологической цепочки по производству автомобилей (31 фирма из 7 стран), или, как, например, межгосударственная ФПГ "Интеррос". Другие ФПГ являются лишь потенциальной базой для превращения в транснациональные корпорации.

Говоря о своеобразии российских ФПГ как реальных или потенциальных ТНК, отметим следующее. В России действуют самые различные с точки зрения организации типы ФПГ: вертикально интегрированные, горизонтальные, многопрофильные, производственно-сбытовые, стратегические альянсы и другие. Однако участники всех этих ФПГ объединены относительно непрочными узами. Хотя большинство ФПГ ближе всего к объединениям холдингового типа, однако они менее консолидированы и централизованы даже по сравнению с холдингами. Так, по закону "О финансово-промышленных группах" высшим органом управления ФПГ является совет, включающий представителей всех ее участников. Консолидированный капитал всех ФПГ России в начале 1996 г. составлял около 200 млрд. руб., то есть всего несколько десятков млн. долл. Трения между участниками ФПГ типа судебного спора в начале 1996 г. между РАО "Норильский никель" и ОНЭКСИМбанком о переходе в руки банка контрольного пакета акций этого РАО в результате залогового аукциона (хотя оба участника спора входят в ФПГ "Интеррос") также говорят о слабой сплоченности участников ФПГ.

Подобный уровень консолидации внутри групп мешает им в выработке и проведении стратегии, в том числе внешнеэкономической.

Во-вторых, две пятых из российских ФПГ - это конгломераты. Так, в ФПГ "Интеррос" входят ВАО "Союзплодоимпорт", "Октябрьская железная дорога", АО "Кузнецкий металлургический комбинат", вышеупомянутые ОНЭКСИМбанк и РАО "Норильский никель", а также еще 25 юридических лиц, в том числе находящийся в управлении этой ФПГ казахстанский государственный холдинг "Ульба" по добыче и переработке уранового сырья. Кооперация между отдельными участниками подобных конгломератов невысока, центральные органы управления с трудом могут координировать деятельность всей группы и в результате внешнеэкономическая деятельность ее участников получает не так уж много дополнительных стимулов и ресурсов от участия в ФПГ.

В-третьих, финансовые ресурсы российских ФПГ обычно сильно ограничены из-за большой дебиторской задолженности входящих в них предприятий и небольшой по мировым стандартам величины входящих в ФПГ банков, а также из-за характерной для тех и других финансовой неустойчивости. Ограниченность финансовой базы сдерживает инвестиционную деятельность ФПГ, в том числе за рубежом.

В-четвертых, фактором, сдерживающим зарубежную инвестиционную деятельность российских ФПГ, является то, что участники ФПГ обычно имеют недостаточный опыт конкурентной борьбы на внутреннем рынке, не говоря уже о внешнем. Их внешняя конкурентоспособность во многом базируется на невысоких издержках на их продукцию, которые чаще ниже среднемировых, и лишь в редких случаях - на высоком техническом уровне выпускаемой ими продукции. Подобная конкурентоспособность позволяет экспортировать простые, особенно сырьевые, товары, но ограничивает организацию производства за рубежом, кроме, конечна, такого способа создания производственных филиалов за рубежом, как присоединение к ФПГ предприятий бывших советских республик, находящихся в схожих или худших условиях.

В-пятых, своеобразие российских ФПГ состоит также в том, что во многих из них есть участники с государственной собственностью, как, например, государственная компания "Октябрьская железная дорога", которая участвует в уже упоминавшейся ФПГ "Интеррос". Хотя ни в одной из зарегистрированных ФПГ доля государственной собственности не превышает 25%[10], тем не менее для этих ФПГ характерна тесная связь с государством, ее экономической и внешнеэкономической политикой.

В-шестых, одновременно для многих ФПГ характерно стремление не связываться с государством. Нежелание быть в тесном альянсе с государством является одной из причин парадоксального явления: хотя в России, по данным практической конференции по проблемам финансово-промышленных групп (февраль 1996 г.), действует де-факто несколько сотен ФПГ, зарегистрировано лишь несколько десятков[11]. Значительная часть из них сложилась еще в советское время как отраслевые и межотраслевые объединения.

Особой категорией российских компаний, превращающихся (некоторые из них уже превратились) в ТНК, являются компании топливно-энергетического и сырьевого комплекса. Их большая финансовая мощь (стоимость "ЛУКойла", "Газпрома" на базе рыночной капитализации их акций составляет более 3 млрд. долл.), наличие в Европе и ближнем зарубежье традиционных для них рынков сбыта позволяет или уже сейчас приобретать и создавать зарубежные филиалы. Так, "Газпром" с помощью своих немецких филиалов создал в Германии собственную газораспределительную сеть, планирует приобретение такой сети или ее элементов на Украине. Нефтяная компания "ЛУКойл" арендует в Литве нефтеперерабатывающий завод, имеет собственные АЗС в Эстонии и Литве, ведет добычу нефти в Азербайджа­не, разведывает нефть в Тунисе и Египте.

Для этой категории российских ТНК возможно расширение их инвестиционной деятельности в самых различных регионах мира, где расположены запасы добываемого ими сырья или где находятся крупные потребители этого сырья. Находящаяся обычно на мировом уровне технология подобных российских ТНК, их большая финансовая мощь позволяют им осуществлять инвестиционные проекты не только в ближнем, но и дальнем зарубежье. Об этом свидетельствуют их проекты налаживания добычи нефти в Ираке, алмазов в Южной и Западной Африке и др.

В России существует около 200 ТНК (если не включать в их число российские компании, имеющие зарубежные филиалы только в оффшорных центрах и налоговых гаванях)[12]. С учетом самовозрастания осуществленных ими еще в прежние годы прямых инвестиций (их балансовая стоимость оценивалась в 2-3 млрд. долл.)[13] и притока новых прямых инвестиций в 90-е годы, общий объем накопленных этими ТНК прямых инвестиций за рубежом может быть оценен весьма приблизительно в 10-20 млрд. долл. Если к ним добавить прямые инвестиции, осуществленные нелегально в рамках бегства капитала, то указанную величину нужно увеличить до 20-30 млрд. долл. Однако многочисленные оффшорные компании с российским капиталом (по некоторым данным, их число составляет несколько десятков тысяч)[14] нацелены не столько на владение, пользование и распоряжение прямыми инвестициями (хотя и таких оффшорных компаний немало, в частности, судоходных), сколько на осуществление внешнеторговых операций с последующим инвестированием получаемого дохода в недвижимость, счета и депозиты, иностранные ценные бумаги.

3. Бегство капитала как элемент международного движения капитала. Бегство капитала из России

Наряду с традиционными мотивами вывоза частного капитала - получением прибыли за рубежом и завоеванием позиций на зарубежных рынках в XX в. заметное значение приобрел вывоз капитала по другим причинам - из-за менее благоприятного инвестиционного капитала в стране происхождения капитала по сравнению с другими странами. В результате в ряде стран бегство капитала стало важной (иногда главной) составной частью их экспорта капитала.

В первую очередь бегство капитала идет из стран, где этот климат намного хуже, чем в большинстве стран с рыночной экономикой. Однако бегство капитала наблюдается также из стран с благоприятным инвестиционным климатом в страны и территории с еще более благоприятным климатом для инвесторов (например, в налоговые гавани и оффшорные центры или страны с намного большей процентной ставкой). Заметным элементом бегства капитала является капитал, "убегающий" от налогов или заработанный незаконными способами (в результате юридически неоформленной хозяйственной деятельности, криминальной активности и т. д.).

Бегство капитала из страны негативно сказывается на процессе накопления капитала в этой стране и ее платежном балансе. В свою очередь, это отрицательно воздействует на ее экономический рост и занятость. Если при этом страна осуществляет большие заимствования извне, то бегство капитала стимулируется этим притоком заемных средств извне, финансируясь за их счет. Ведь заемные средства, вкладываясь правительством в национальную экономику, попадают в руки национальных фирм, которые стараются вывезти хотя бы часть этих средств. Иллюстрацией может быть ситуация в России в 1993-1994 гг., когда из государственного бюджета, в том числе за счет иностранных займов, выделялись значительные средства на кредитование отдельных отраслей, и через короткое время эти средства переводились на валютные счета уполномоченных банков и затем уходили за рубеж.

Один из исследователей истории бегства капитала Ч. П. Киндлебергер отмечал, что "трудно и, наверное, невозможно дать точное определение бегству капитала..."[15]. Это объясняется, с одной стороны, тем, что бегство капитала является чрезвычайно многосторонним явлением, причем протекающим как в легальной, так и нелегальной формах. С другой стороны, часто невозможно выделить бегство капитала внутри вывоза капитала, как, например, в случае его экспорта в страны и территории с низким налогообложением.

Тем не менее целесообразно проанализировать основные определения термина "бегство капитала", так как на их основе строятся разные способы измерения этого бегства. Одно из самых ранних определений принадлежит самому Ч. П. Киндлебергеру. Он считает, что бегство капитала - это "анормальное движение капитала из страны, стимулируемое одним или целым комплексом опасений и подозрений"[16].

По определению М. Дули, бегство капитала происходит, когда "резиденты разных стран могут с небольшими затратами выигрывать на существующей или ожидаемой разнице в налогах"[17].

В. Клайн предлагает считать бегством капитала "аккумулирование частным сектором иностранных нетто-активов в то время, когда государство считает необходимым накапливать иностранные нетто-обязательства или сокращать свои иностранные нетто-активы"[18]. Д. Каддингтон сводит бегство капитала к нелегальному вывозу и вывозу краткосрочного частного капитала.

Таким образом, наблюдается большой диапазон определений термина "бегство капитала" - от широкого определения (Ч. П. Киндлебергер) до узкого (Д. Каддингтон). На взгляд автора, широкое определение предпочтительнее, так как именно оно в наибольшей степени отражает сущность бегства капитала - его противоречие интересам страны, проистекающее из противоречия между инвестиционными целями фирм и инвестиционными задачами государства, то есть противоречия между целями на микро - и макроуровне.

Из определений бегства капитала вытекает, что принятие решения о бегстве капитала определяется сочетанием прежде всего четырех факторов: предполагаемой доходностью, риском (преимущественно социально-политическим), информационными и трансакционными расходами, а также конфиденциальностью. Последний фактор приобретает значение, если вывоз данного капитала рассматривается (или может рассматриваться в будущем) как незаконное или нежелательное явление, а сам владелец капитала или его семья живут в стране, откуда вывезен капитал. В свою очередь, первый фактор во многом определяется проводимой в стране вывоза капитала макро­экономической политикой, в ходе которой могут устанавливаться высокие ставки налогообложения, сохраняться высокая инфляция и низкие реальные ставки по депозитам, действовать регулируемые цены, фиксированный обменный курс и другие бюрократические ограничения. В результате такой политики может возникать большая разница между экономической и финансовой прибылью от инвестиций, то есть доходные для страны инвестиции могут быть малодоходными для самого инвестора. К этому нередко добавляется нестабильность этой макроэкономической политики, что в сочетании с политическими и социальными рисками может сильно повысить возможный риск инвестирования.

При этом для иностранных инвесторов в стране бегства капитала ситуация может быть другой. Для них налоги и ограничения могут быть меньше, чем для резидентов, а обязательства по отношению к ним правительство может выполнять строже, чем по отношению к национальным инвесторам. В этом случае наблюдается приток иностранного, особенно ссудного капитала в страну, где наблюдается бегство капитала. К тому же "убегающий" капитал может иметь нелегальное происхождение или ориентироваться на очень высокую надежность, а притекающий иностранный капитал может быть ориентирован на меньшую надежность.

Способы бегства капитала разнообразны. Главным нелегальным способом, вероятно, остается перевод средств за рубеж посредством искажения реальной стоимости товаров и услуг в ходе торговых операций. На это обратил внимание еще один из первых исследователей проблемы бегства капитала из развивающихся стран Дж. Бхагвати, сравнивая их статистику торговли с развитыми странами с торговой статистикой самих развитых стран. Его данные середины 60-х годов по 28 развивающимся странам свидетельствуют, что, по крайней мере, в 19 странах наблюдалось занижение стоимости экспорта, причем в 10 странах оно было весьма существенным (на 20 и более процентов). Что касается завышения стоимости импорта, то оно наблюдалось реже - в 5 странах[19]. Одновременно следует учитывать, что искажение реальной стоимости экспортируемых и импортируемых товаров и услуг происходит и по другим причинам: желания снизить выплату пошлин или увеличить размер экспортных субсидий, из-за трансфертных цен в операциях между родственными компаниями и т. д.

Другим нелегальным способом вывоза капитала является контрабандный вывоз товаров, который в странах со слабо работающей таможенной службой может достигать значительных размеров.

Из легальных способов бегства капитала нужно в первую очередь отметить банковские переводы за рубеж с самыми разнообразными целями:

для покупки гам недвижимости, хранения средств в иностранных банках и других кредитных учреждениях, последующего приобретения за рубежом иностранных ценных бумаг и т. п.

Для схожих целей легально используют также вывоз наличных денег и денежных инструментов. Однако этот способ вывоза часто используют нелегально, т. е. не декларируя вывезенные средства, т. к. они не всегда имеют легальное происхождение. Близок к этому способу и другой - вывоз драгоценностей и предметов коллекционирования. Весьма распространен и такой способ бегства капитала, как накопление наличной иностранной валюты в самой стране, из которой идет бегство капитала. Наконец, к бегству капитала можно отнести его вывоз эмигрантами.

На основе определений как самого термина, так и способов бегства капитала разработаны различные методы его количественной оценки. Это прежде всего остаточный метод и метод на основе внешнеторговой статистики. Первые три метода базируются прежде всего на данных платежного баланса, последний - на основе внешнеторговой статистики. Для иллюстрации приведем таблицу 1.4. Она построена на данных по 84 развивающимся странам, которые в сумме производили около 75% ВВП всех развивающихся стран (включая страны Восточной Европы и Центральной Азии, относимые в статистике ООН к развивающимся).

Остаточный метод используют в своих оценках масштабов бегство капитала экономисты Всемирного банка. В основе этого метода лежит использование логики построения платежного баланса. Поясним это на примере видоизмененной для наших целей формулы построения платежного баланса

А+В+С+D+E+F+G+H=0

где

А - сальдо текущего платежного баланса (счета текущих операций);

В - сальдо прямых инвестиций (включая в них даже те акции, которые

охватываются портфельными инвестициями);

С - сальдо движения частного небанковского капитала краткосрочного характера;

D - сальдо портфельных инвестиций (кроме акций);

Е - изменения в зарубежных депозитах и текущих счетах отечественных коммерческих банков;

F - изменения в официальных золотовалютных резервах;

G - ошибки и пропуски;

Н - сальдо движения долгосрочного государственного капитала.

На базе вышеуказанной формулы экономисты Всемирного банка оценивают бегство капитала как

C + D + E + G, (1.2)

то есть как сумму, состоящую из сальдо движения частного небанковского капитала краткосрочного характера, сальдо портфельных инвестиций (исключая портфельные инвестиции в акции), изменений в зарубежных депозитах и счетах коммерческих банков, а также ошибок и пропусков (считается, что их величина формируется прежде всего из неучтенного бегства капитала).

Заметим также, что к тому вывозу капитала, который не является бегством капитала, можно отнести вывоз прямых инвестиций, часть портфельных инвестиций (в акции), прочие частные небанковские инвестиции долгосрочного характера за рубежом, а также все виды государственных инвестиций за рубежом.

Вышеуказанная формула бегства капитала хороша для определения составных элементов бегства капитала, но не для расчета масштабов этого бегства. Формула основана на том, чтобы брать данные из платежного баланса, но он не охватывает нелегальный вывоз капитала, хотя и делает эту попытку. Поэтому для расчета масштабов бегства капитала формулу построения платежного баланса преобразуют в равенство

C + D + E + G = A + B + F + H, (1.3)

которое означает, что бегство капитала финансируется за счет сальдо текущего платежного баланса, сальдо прямых инвестиций (включая портфельные инвестиции в акции), изменений в официальных золотовалютных резервах, сальдо движения долгосрочного государственного капитала. Последнее сальдо рекомендуется измерить величиной изменения официальной внешней задолженности (долга) страны.

Вышеуказанное равенство опирается на следующую логику: бегство капитала финансируется за счет положительного сальдо текущего платежного баланса и нетто-притока капитала извне (частного и государственного, предпринимательского и ссудного). Заметим также, что на практике подсчитать правую часть этого равенства реальнее, чем его левую часть. Поэтому во Всемирном банке размеры бегства капитала обычно рассчитывают по правой части равенства.

Метод на основе внешнеторговой статистики основывается на сравнении внешнеторговой статистики страны и ее торговых партнеров на базе ФОБ. Измеряя на этой основе занижение экспорта и завышение импорта, можно оценить размер бегства капитала. Одновременно искажение величины внешнеторгового оборота совершалось не только для бегства капитала, но и в других целях. Так, если стоимость экспорта преимущественно завышалась, а не занижалась, то это, предположительно, связано с получением экспортных субсидий. Если импортеры стремились недооценить импорт, то это делалось преимущественно для уменьшения размера импортных пошлин и других ограничений на ввоз.

Метод на основе внешнеторговой статистики, первоначально использовавшейся в качестве основного метода оценки масштабов бегства капитала, скорее характеризует размеры одного из способов бегства капитала, чем масштабы всего бегства капитала. В ряде случаев результаты подсчета на этому методу добавляют к результатам подсчета по методике Всемирного банка[20].

Применяются и другие методы, особенно если платежный баланс не дает всей необходимой информации для вышеописанных методов. Так, бегство капитала оценивают как сумму, состоящую из прироста зарубежных активов коммерческих банков, величины ошибок и пропусков в платежном балансе (сюда войдут непереведенная экспортная выручка и выявленная контрабанда, завышения экспортных цен, невыявленная контрабанда)[21].

На конец 1991 г. объем аккумулированного за рубежом капитала, вывезенного в рамках бегства капитала, оценивался по методике Всемирного банка (с добавлением данных из внешнеторговой статистики) в 500 млрд.[22] Соотношение между накопленными за рубежом в рамках бегства капитала активами (подсчитанными по указанной скорректированной методике Всемирного банка ) и ВВП составило в том же году для всех рассматриваемых 84 развивающихся стран примерно 35%, в том числе для Юго-Восточной Азии около 15%, Южной Азии - примерно 20%, Латинской Америки - 35%, Восточной Европы и Центральной Азии - более 40%, Тропической Африки - более 85% и для развивающихся стран Северной Африки и Ближнего Востока - 118%. В первую десятку стран, где этот показатель колебался от 130% до 290% по отношению к ВВП, входили Уганда, Иордания, Сирия, Венесуэла, Нигерия, Болгария, Габон, Панама, Египет, Судан (перечислены по мере нарастания этого показателя). Так, в постсоциалистической Болгарии этот показатель оценивался примерно в 180%[23]. В Китае, где объемы вывоза официально одобренных прямых и портфельных инвестиций за рубеж между 1989-1995 гг. составили 18 млрд. долл., масштабы незарегистрированного вывоза капитала за этот период оцениваются в 50 млрд. долл.[24]

По мнению ряда экономистов, например М. А. Родригеса, главным способом борьбы с бегством капитала следует считать такую макроэкономическую политику, которая нацелена прежде всего на экономический рост, незавышенный обменный курс, увеличение государственных и частных инвестиций в производство, а макроэкономическая политика, ориентированная на первоочередную борьбу с бюджетным дефицитом и инфляцией, ведет, по его мнению, к экономическому спаду и создает предпосылки для бегства капитала[25]. Другие экономисты, в частности Д. Р. Лессард и Дж. Уильямсон, к вышеуказанным условиям добавляют также обязательность положительных процентных ставок и уменьшения возможностей для незаконного обогащения (коррупции, криминальной деятельности). Ч. П. Киндлебергер подчеркивает необходимость установления в первую очередь доверия инвесторов к экономической политике правительства (особенно в вопросе обменного курса)[26].

По мнению Р. Дорнбуша, бегство капитала порождается также инфляцией, а само бегство капитала, создавая его нехватку и тем самым увеличивая дефицит государственного бюджета, стимулирует инфляцию[27].

Исследователи бегства капитала обращают большое внимание на вопросы налогообложения. Большая разница в налогообложении между страной бегства капитала и страной его приложения может возникать не только из-за высокой налоговой ставки на родине этого капитала, но также из-за того, что на его родине фискальное законодательство использует принцип "у источника". Так, в следующей этому принципу Аргентине не облагают налогом ни собственность, ни доходы от капитала, если эта собственность помещена за рубежом или если эти доходы образованы там Принцип "резидентства" исключает подобную ситуацию, хотя и не возбраняет зачет уплаченного за рубежом налога при выплате на родине налога на зарубежную собственность и доходы от капитала. Так, кстати, делает Россия. Однако для полноценного использования этого принципа необходима информация о наличии у резидентов одной страны инвестиций в других странах. Для этого стране происхождения капитала необходима система соглашений об обмене налоговой информацией с основными странами приложения этого капитала, в том числе с налоговыми гаванями и оффшорными центрами. Вариантом может быть наличие аналогичных статей в соглашениях об избежании двойного налогообложения или о защите инвестиций

Расходясь во мнениях о наборе макроэкономических мер борьбы с бегством капитала, большинство исследователей этого проблемы сходятся в том, что такой административный метод, как валютный контроль, может ограничивать это бегство. Опыт Бразилии и Чили свидетельствует, что в те годы, когда в соседних с ними Аргентине, Венесуэле, Уругвае и Мексике наблюдалось крупномасштабное бегство капитала, из указанных стран с жестким валютным контролем это бегство было незначительным (по крайней мере, легальное бегство). Как пишут исследователи чилийского опыта борьбы с бегством капитала X. П. Ареллано и Д. Рамос, "чилийский опыт свидетельствует, что когда существует доверие..., такой контроль не обязателен. Более того, мы склонны предполагать, что контроль сам по себе не может долго заменять макроэкономическое равновесие. Однако контроль за капитальными операциями может быть чрезвычайно полезным дополнением к политике сохранения макроэкономического равновесия в условиях, когда наблюдается кризис доверия (как в 1982-1983 гг.). К тому же важно не только существование формального контроля, но и его эффективное осуществление. В этом отношении, хотя контроль над капитальными операциями не был очень жестким в неоконсервативном Чили, те его меры, что действовали, осуществлялись хорошо"[28].

Как добавляют Д. Р. Лессард и Дж. Уильямсон, "трудно оправдать политику, советующую странам-должникам ликвидировать систему валютного контроля... Для страны-должника, разрешающей своим гражданам инвестировать за рубежом, это означает усиление финансовой незащищенности из-за роста задолженности или уменьшение потребления имеющихся у нее ресурсов"[29]. Одновременно они подчеркивают, что будет ошибкой считать валютный контроль панацеей, особенно если он плохо работает: "валютный контроль принесет больше вред, чем пользы, если будет рассматриваться как панацея, могущая заменить соответствующую [экономическую - А.Б.] политику"[30].

По мнению же других экономистов, например, мексиканца Э. Зедилло, введение валютного контроля в Мексике не поможет ее проблемам, а "сделает их еще острее и сделает невозможным какую-либо существенную репатриацию капитала в будущем"[31]. Главными способами борьбы с бегством капитала он считает политику экономического роста и низкой инфляции, а также гибкие процентные ставки по депозитам, реагирующие на ее изменение на международных финансовых рынках.

"Убежавший" за рубеж капитал приобретает форму краткосрочных или долгосрочных вложений. Опыт латиноамериканских стран продемонстрировал, что при небольших масштабах бегства капитала он носит по преимуществу краткосрочный характер, а при росте этих масштабов становится более ориентированным на долгосрочные вложения, в том числе прямые. Возврат на родину долгосрочных вложений маловероятен, учитывая их низкую финансовую мобильность. В долгосрочные вложения превращается и часть ранее "убежавшего" краткосрочного капитала.

Относительно возможности репатриации "убежавшего" капитала ряд экономистов указывает на то, что с этой точки зрения целесообразно рассматривать не столько долгосрочный сколько краткосрочный капитал. Именно этот капитал может активно возвращаться на родину по мере восстановления доверия инвесторов к экономической политике правительства, а также при условии выгодного для них обменного курса, привлекательной реальной ставке процента, а также амнистии за незаконный вывоз капитала и неуплату налогов на доходы от него. Причем все это относится к капиталу некриминального происхождения, так как криминальный капитал может возвращаться на родину только "отмывшись" за рубежом и изменив свой официальный источник происхождения.

Амнистия "убежавшему" капиталу, по мнению большинства исследователей проблемы бегства капитала, является противоречивой мерой. Для ее успешного проведения нужно объявить о полном прощении за прежнее нарушение валютного и налогового законодательства. Кстати, в этом случае страны с отсутствием валютных ограничений на вывоз капитала находятся в выгодном положении, как отметил Э. Зедилло, так как им вообще нет особого смысла объявлять амнистию (Мексика, Аргентина), Однако для стран с ощутимым валютным контролем подобное прощение может созвать впечатление, что и в будущем нарушения валютного и налогового законодательства могут быть прощены. Р. Дорнбуш считает амнистию "эрозией веры" в правила игры.[32]

Автор согласен с тем, что можно считать целесообразным проведение амнистии только если страна остро нуждается в притоке капитала извне и если амнистия приведет в действие крупные суммы, а общественность будет убеждена, что амнистия не повторится.

Рассматривая размеры бегства капитала из России, целесообразно оценивать их на базе вышеописанных методик, но с учетом их недостатков и принимая во внимание как специфику бегства капитала из России, так и недостаточно подробную статистику платежного баланса России, особенно в начале 90-х годов. За основу целесообразно взять методику Всемирного банка, расширить ее за счет метода на основе внешнеторговой статистики и учесть другие, характерные для России нелегальные и легальные способы бегства капитала.

Подобный подход автора к методике оценки размеров бегства капитала из России объясняется следующим:

• наиболее широкий охват масштабов бегства капитала предлагает именно метод Всемирного банка. Данные регулярно публикуемого с 1992 г. платежного баланса России, а также ее внешней задолженности позволяет использовать этот метод, хотя и с некоторыми отклонениями;

• широкое распространение в России нелегального вывоза капитала диктует целесообразность учета не только искажений в стоимости зарегистрированных торговых сделок, но и незарегистрированного (контрабандного) экспорта, а также непереведенный экспортной выручки и импортной предоплаты. При отсутствии этих данных возможно пойти на допущение и заменить их данными статьи "Ошибки и пропуски";

• наконец, целесообразно добавить в бегство капитала тот капитал, который вывозится из России эмигрантами. Данные о нем содержатся в статье "Капитальные трансферты" платежного баланса, точнее, в подстатье "Трансферты, связанные с миграцией".

На основе подобного подхода становится возможным подсчитать размеры бегства капитала из России в 1992-1995 гг.

Таблица 1.3. Масштабы бегства капитала из России (млрд. долл.)

Методы расчета и их элементы	1992 г.[33]	1993 г.[34]	1994 г.	1995 г.
I. Остаточный метод,
всего	15,5	10,0	17,4	11,7
в т.ч.:
1. сальдо текущих операций	4,2	6,2	5,8	12,3
2. сальдо прямых инвестиций	-0,1	0,7	-0,2	1,9
3. сальдо портфельных инвестиций в акции[35]	0,2	0,1	-0,6	-1,4
4. изменения в величине официальных золотовалютных резервов[36]	-0,2	-1,8	2,1	-9,3
5. изменение в величине внешнего долга[37]	11,4	4,9	10,3	8,3
II. Метод на основе данных внешнеторговой статистики, всего	6,2	-4,8	0,4	0,5
в т.ч.:
6. занижение стоимости экспорта[38]	6,2	1,2	0,4	1,1
7. неучтенный импорт и занижение его стоимости[39]	…	-6,0	…	-0,6
III. Другие каналы нелегального вывоза капитала, всего	15,2-21,2	11,5-16,6	8,2-9,2	12,8
в т.ч.:
8. непоступление экспортной выручки	12,2-17,26	7,5-11,66	2,2	4,5
9. невозвращение предоплаты импорта[40]	1,0-2,0	2,0-3,0	4,0-5,0	6,3
10. невыявленный контрабандный экспорт[41]	2,0	2,0	2,0	2,0
IV. Капитальные трансферты, в т. ч.	3,5	3,5	3,5	3,5
11. трансферты, связанные с эмиграцией[42]	3,5	3,5	3,5	3,5
Всего (округленно, оценка)	40,0-46,0	20,0-25,0	29,0-31,0	28,0-29,0

Источники. Давыдов О. Д. Внешняя торговля: время перемен. М., 38, 48; Коммерсантъ,-Weekly. 1995. № 30. С. 39; 1994 № 44. С. 16; Финансовые известия. 1994. № 19. С. П; Платежный баланс Российской Федерации за соответствующие годы; World Debt Tables. Vol. 2. Wash.: The World Bank, 1996. P. 390.

Таким образом, бегство капитала из России в 1992-1995 гг., если его оценивать на базе методики Всемирного банка, ежегодно составляло величину в пределах 20-46 млрд. долл.