Ядерное оружие и ядерная безопасность: эволюция взглядов

К сожалению, окончание “холодной войны” и “великого противостоя­ния” США и СССР не привело к торжеству провозглашенного ООН прин­ципа неприменения силы в международных делах, к одновременному роспуску военно-политических союзов, в частности НАТО, созданного, как декларировалось, для парирования “советской военной угрозы”. На­против, на рубеже веков происходит преобразование биполярной систе­мы в монополярную. В результате у единственной ядерной “сверхдержавы”, оставшейся после дезинтеграции Советского Союза, Совета Эко­номической Взаимопомощи, Организации Варшавского Договора, заметно усилилось стремление диктовать свои условия, свою идеологию, свои подходы к решению мировых глобальных проблем с позиций политичес­кой, экономической, военной, информационной и другой силы и навя­зывать свою волю везде, где, как ей представляется, имеются амери­канские интересы.

Разумеется, на протяжении 50 лет существования ядерного оружия методы стратегического противоборства между США и Россией (СССР) претерпели определенную эволюцию. В то же время человечество чрез­вычайно долго шло к осознанию той угрозы, которую таит в себе ра­кетно-ядерное оружие, а также другие виды оружия массового уничто­жения^[viii].

Надо сказать, что с самого создания ядерного оружия, которое, как говорил А.Эйнштейн, изменило все, кроме нашего образа мышления, как у нас, так и за рубежом (особенно среди политических лидеров, в сфере военной мысли) продолжали относиться к ядерному оружию не как к явлению, полностью перевернувшему все представления о войне, мире и международной безопасности, а как к обычному средству реше­ния политических проблем. Это и стало основным лейтмотивом дебатов ядерного века, на протяжении которых ядерное оружие рассматривалось просто как новый вид оружия, пусть более сильный, но не меняющий основ стратегии, традиционных устоев военной науки и искусства; ут­верждалось, что ядерная война является лишь разновидностью обычных конфликтов, кризисов, которые потрясали человечество в прошлом и из которых оно выходило, как правило, даже более здоровым; доказы­валось, что опасность радиоактивного эффекта в результате ядерных взрывов для человечества и среды его обитания при испытании новых систем оружия преувеличена и т.д.

Об этом свидетельствует фактически вся послевоенная история развития военной мысли в США, в рамках которой предпринимались мно­гочисленные попытки “обойти” новые факты жизни, найти “рациональ­ные” пути использования ядерного оружия. В результате были предло­жены: “контрсиловой” вариант применения ядерного оружия (а именно применения его против оружия, а не населения другой стороны), кон­цепция “первого (т.е. обезоруживающего, лишающего противника воз­можности ответа) удара”, “ограниченной” ядерной войны и многие дру­гие теории, которые в конце концов потерпели крах. Однако авторы этих теорий так и не смогли смириться с тем, что ядерный век зна­менует собой конец целой исторической эпохи, когда было возможным использовать войну и военную силу в качестве средства политики, ее “продолжения иными средствами”. Невзирая на растущую очевидность данного факта и его признание многими политическими лидерами Запа­да, средства ведения ядерной войны на протяжении десятилетий про­должали совершенствовать, а в стратегии и военном строительстве предпочитали вести себя так, будто все остается по-старому.

В течение более трех десятилетий и в наших высших политических и военных кругах доминировала официальная концепция “возможности достижения победы в ракетно-ядерной войне”. Причем при оценках по­следствий глобального ядерного столкновения считалось (и не только военными теоретиками) возможным пережить третью мировую войну с применением ракетно-ядерного оружия, ибо при этом предполагалось, что колоссальные разрушения и жертвы не исключат продолжение нор­мальной жизни для выживших и их потомков. Конечно, наша реакция в этом случае была в значительной мере ответной, но все это, естест­венно, давало повод на Западе изображать внешнеполитическую стра­тегию СССР в искаженном виде, раздувать миф о “советской военной угрозе” и форсировать гонку вооружений. В частности, Р.Макнамара, анализируя причины эскалации гонки вооружений, обострения междуна­родной обстановки и усиления недоверия между Востоком и Западом в первой половине ядерной эры, писал: “Большую часть послевоенного периода советская военная доктрина, похоже, предполагала, что вой­на между великими державами приведет к применению ядерного оружия... В публикациях официальных советских военных лиц постоянно присут­ствовало убеждение, что единственным возможным конфликтом между великими державами может быть только всеобщая ядерная война. Более того, они утверждали, что в таком конфликте можно добиться преи­мущества и настаивали на соответствующей подготовке в военной и гражданской области... Именно на эти публикации постоянно указывали в конце 70-х годов американские противники контроля над ядерными вооружениями во время дебатов по поводу Договора ОСВ–2”^[ix].

Неудивительно, что вначале лишь единицы, и прежде всего наибо­лее дальновидные ученые и философы, поняли подлинное значение перехода современной цивилизации в ядерную эпоху^[x]. Когда над планетой реально нависла угроза ядерной войны, авторитетнейшие ученые мира – М.Борн, П.Бриджмен, Ф.Жолио-Кюри, Г.Мюллер, Л.Поллинг, С.Юкава, А.Эйнштейн, Л.Инфелд, Дж.Ротблат, Б.Рассел – обратились к мировому сообществу с призывом “научиться мыслить по-новому”, чтобы сохранить цивилизацию и жизнь на Земле^[xi]. Многие из этих выдающихся уче­ных внесли неоценимый вклад в анализ последствий возможного приме­нения ядерного и биохимического оружия (и соответственно гонки та­ких вооружений).

Однако в нашей печати позиция всех западных авторов, выступав­ших с позиций философии ядерной безопасности, как, впрочем, и созда­телей “Манифеста Рассела-Эйнштейна”, называлась вплоть до середи­ны 80-х гг. не иначе как “абстрактный пацифизм”. Это не означает, что против концепции “достижимости победы” в ядерной войне как ан­тинаучной и опасной в обстановке глобального ядерного противостоя­ния не выступали наши авторы, приводя обстоятельные доводы для обоснования объективной необходимости и реальной возможности пре­дотвращения термоядерной войны и экологической катастрофы^[xii].

Но поскольку более 30 лет монопольно господствовало “доядерное мышление” и на самом высоком уровне не признавались научные дан­ные о ядерной опасности, постольку все, кто думал иначе (т.е. имел свой взгляд, свое мнение по данной проблеме и выступал против офи­циальной линии политического руководства страны), попадал, естест­венно, в разряд “опальных” ученых и философов, подвергался жесто­чайшей критике, партвзысканиям, отстранению от работы, запретам на публикации (вплоть до “уничтожения” уже вышедших в свет книг, брошюр и т.п.)^[xiii]. Парадоксально, но впоследствии многие из “запрещен­ных”, “крамольных” идей, считавшихся в те годы “вредными с точки зрения безопасности страны”, послужили спустя 25 лет исходными прин­ципами “нового политического мышления” по проблемам войны и мира, безопасности и разоружения в ядерный век и легли в 80-е гг. в осно­ву нашей военной доктрины^[xiv].

Можно только сожалеть, что из-за мощной силы инерции не только на Западе, но и в нашей стране, а также из-за доминирующего положе­ния, которое занимали так называемые “ястребы”, было отодвинуто почти на три десятилетия исследование последствий любого варианта ядерной войны и такого его феномена, как “ядерная зима”, хотя на возможность подобного явления указывал еще в 1955 г. американский ученый Дж.Арнотт. Он ссылался при этом на работы американского ме­теоролога У.Дж.Хэмфриза, который высказал прогноз о вероятности охлаждения земной поверхности в результате взрывов водородных бомб, напоминающих в известной мере извержения вулканов^[xv].

Фактически лишь в 80-е гг., после того как стали широко извест­ны результаты исследований американских (Г.Вудвелла, К.Сагана, П.Крутцена, П.Эрлиха и др.) и отечественных ученых (Е.П.Велихова, Н.Н.Моисеева, В.В.Гинсбурга, С.П.Капицы, А.С.Павлова и др.) о воз­можных катастрофических последствиях ядерной войны для судеб циви­лизации и жизни на Земле, было, наконец, научно доказано, что ядер­ное оружие практически не может быть ни орудием политики, ни самой войны, так как оно угрожает всеобщим истреблением^[xvi]. В результате выработки концепции “ядерной ночи” и “ядерной зимы” была пересмот­рена советская военная доктрина, которая стала носить в те годы сугубо оборонительный характер и была подчинена “задаче недопуще­ния войны – как ядерной, так и обычной”. К сожалению, реализация новых подходов к вопросу о соотношении политики и войны в ядерную эпоху сопровождалась у нас серьезными просчетами и ошибками, особенно в области необоснованного сокращения передовых военно-техни­ческих средств, что нанесло серьезный ущерб безопасности России, прежде всего военной и оборонной.

Вступая в XXI век, все прекрасно понимают, что не только масси­рованное, но даже ограниченное применение существующих средств ве­дения войны самоубийственно для цивилизации. Вместе с тем, как по­казывает практика, игнорирование современными государственными и политическими деятелями в условиях изменения системы международных отношений прогностических выводов глобального характера по обеспе­чению ядерной безопасности, сделанных зарубежными и отечественными учеными, ведет к весьма опасным для судеб мира последствиям.

В настоящее время наличие у США и России ядерного оружия предо­пределяет сохранение концепции ядерного сдерживания. Как известно, 17 июня 1992 г. была подписана Хартия, в которой заявлено, что Сое­диненные Штаты Америки и Российская Федерация “не рассматривают друг друга в качестве противников и развивают отношения партнерст­ва и дружбы”^[xvii].

Следует учитывать, однако, что в новой геополитической ситуа­ции официальная ядерная стратегия США предусматривает возможность применения ядерного оружия.

Необходимо признать, что после распада СССР и в нашей современ­ной военной доктрине отсутствует принятое в прошлом обязательство неприменения ядерного оружия первыми. В начале 90-х гг. во внешней и военной политике России наметилась линия на снижение роли ядер­ного фактора. В результате в отечественной доктрине международно­го права сложилось единодушное мнение относительно незаконности и даже преступности применения в войне ядерного оружия первыми. Од­нако рассмотрение вопроса о законности применения ядерного оружия или угрозы им в Международном суде ООН в 1994–1996 гг. показало, что Россия стала придерживаться точки зрения, согласно которой это оружие может быть применено в качестве средств законной самообороны для обеспечения национальной безопасности. Надо сказать, что такая позиция вызвала определенный шок среди российских юристов-междуна­родников^[xviii].

Новая военная доктрина Российской Федерации содержит тезис об опоре на ядерное сдерживание и не исключает применения ядерного оружия в особых случаях. В “Концепции национальной безопасности Российской Федерации” предусматривается в случае военной агрессии применение Россией всех имеющихся в ее распоряжении средств, вклю­чая ядерное оружие.

В нынешней обстановке изменения сил после распада биполярного мира и перераспределения областей военно-политического воздействия военные специалисты исходят из того, что ядерное оружие при всей своей экологической опасности для человечества пока еще остается главным средством поддержания стратегической стабильности в мире и предотвращения войны. “Для нас ядерное оружие сегодня, – подчер­кивает Е.Маслин (принимавший непосредственное участие в создании ядерного щита бывшего СССР), – это прежде всего политический фак­тор. В ближайшие годы мир может столкнуться с новой военно-полити­ческой ситуацией. Не исключено, что XXI век станет столетием, в котором тон будут задавать не только сверхдержавы, но и небольшие государства, имеющие ракетно-ядерное оружие. Поэтому и изменилась ядерная концепция России – ныне это концепция ядерного сдерживания”^[xix].

При этом считается, что России в качестве гарантии надежного сдер­живания и для обеспечения равноправных стратегических отношений вполне достаточно поддержания примерного паритета по стратегическим ядерным силам с США. Разумеется, любой механизм взаимного ядерного сдерживания будет работать лишь при условии соблюдения Договора по ПРО (противоракетной обороне). Если же США развернут национальную ПРО, то это негативно скажется на состоянии глобальной ядерной безопасности.

С точки зрения ученых, и прежде всего глобалистов и экологов, политическая концепция ядерного сдерживания лишена всякого научно­го содержания. В частности А.Яблоков считает, что несмотря на то, что ядерное оружие как метод решения военных и политических задач давно уже себя исчерпало, возникло иное оправдание его сохранения в XXI веке: “есть страны с нестабильными политическими режимами;.. такие страны могут оказаться обладателями ядерного оружия; сдер­жать такого потенциального агрессора может только страх перед ядерными державами как Немезидами”^[xx].

Следует признать, что концепция ядерного сдерживания носит весьма противоречивый характер. Так, если даже предположить, что Северная Корея, Пакистан, Израиль, Ливан или какая-либо другая страна в какой-то критической ситуации для политического руководст­ва этих стран воспользуются ядерным оружием в региональных конфлик­тах, вряд ли Россия (как, впрочем, и США) сможет нанести по терри­тории этой страны свой ядерный удар. Фактически это будет озна­чать включение механизма глобальной экологической катастрофы, а значит, не что иное, как конец мировой цивилизации.

Парадоксальность ядерного века в том и состоит, что, стремясь защититься от опасности, люди создали ядерное оружие и в таких ко­личествах, что это стало представлять наиболее грозную опасность для существования самой человеческой цивилизации и экологических основ жизни на Земле. Таким образом, в ядерную эпоху появился объек­тивный предел для конфронтации на международной арене – угроза всеуничтожения (и это уже давно доказано учеными), в результате чего ориентация на создание безъядерного, ненасильственного мира стано­вится главным условием обеспечения ядерной безопасности и выживания всего человечества в новом столетии.

Необходимо отметить, однако, что несмотря на это, в настоящее время с понятием выживания связываются фактически два диаметрально противоположных механизма его реализации. Первый предполагает, что выживание должно быть основано на обладании ядерным оружием, неприменении его, то есть “ядерном сдерживании”, второй – напротив, на нераспространении и постепенном сокращении ядерного оружия и его технологий, вплоть до полного их уничтожения в будущем. “Ученые и политики, исповедующие первый принцип, – подчеркивает А.Ярошинская, – считают наличие ядерного оружия главной гарантией поддержа­ния мира. В этом контексте философия ядерной безопасности заключает­ся в том, что наличие ядерного оружия (силы), а, значит, и наличие ядерной опасности (страха), признается в качестве залога глобальной ядерной безопасности (мира)”^[xxi].

В результате философия, принятая современным обществом, ока­зывается на деле не философией мира и безопасности, а, напротив, фи­лософией ожидания войны и медленно надвигающейся глобальной катаст­рофы, поскольку в реальности продолжается процесс модернизации на­иболее опасных видов оружия, и прежде всего ядерного.

А раз так, то в современных условиях испытания ядерного оружия, в ходе которых проверяются все конструктивные элементы, а также на­дежность и безопасность оружия в целом, продолжаются, представляя серьезную угрозу глобальной ядерной безопасности. И это несмотря на то, что в процессе производства ядерного оружия происходит не только отвлечение колоссальных материальных средств и лучших интел­лектуальных сил в обществе (причем не на созидание, а фактически на самоуничтожение), но и подрыв экологических оснований жизни.

Следует напомнить, что глобальное радиационное загрязнение биосферы началось именно в результате испытаний ядерного оружия. С 1941 по 1991 г. десятью странами было произведено 1946 ядерных взрывов. В США 958 взрывов проведено на двух полигонах, расположенных вдали от основных городов своей страны. В СССР 715 ядерных взрывов проведено на размещенных по всей стране 52 полигонах^[xxii]. Из них: 132 – на Новой Земле, 26 – в бассейне Волги, 13 подземных взрывов в Красноярском крае, 12 – в Якутии (ныне республика Саха)^[xxiii]. Как известно, и сегодня ряд стран продолжает проводить ядерные ис­пытания.

Наиболее дальновидные ученые и философы своевременно сделали вывод о том, что в результате ядерных взрывов, оказывающих губи­тельное воздействие на здоровье человека и экологическую систему планеты, с каждым годом увеличивается радиационная опасность^[xxiv].

Ядерные испытания явились, по существу, первым в истории циви­лизации глобально опасным экспериментом, поставленным в окружающей среде, в результате которого смертоносные радиоактивные частицы бы­ли рассеяны по всей планете. Нельзя не вспомнить в этой связи обс­тоятельств из истории проведения первой серии ядерных испытаний, особенно взрыва термоядерной бомбы, произведенного США 1 марта 1954 г. в районе атолла Бикини. “Каждый ядерный взрыв, – по словам Б.Коммонера, – вносил новые порции радиоактивных продуктов в окру­жающую среду, в сложную сеть коммуникаций, которыми связано все жи­вое на Земле... Сами того не сознавая, военные технические специа­листы вторглись со своими бомбами в эту сеть, что принесло результаты, которых никто не ожидал и не мог предсказать”^[xxv].

Огромные количества радиоактивных веществ вовлекались в процес­сы, протекающие в биосфере, накапливаясь в почвах, водахи, глав­ное, в живых организмах, беспрепятственно бомбардируя их своими излучениями. В результате – глобальное радиоактивное загрязнение привело к постоянно действующему облучению населения всего земного шара.

Что касается отдаленных последствий ядерных взрывов, то факти­чески с тех пор как было изобретено ядерное оружие и начались его испытания, показатели систематически занижались. Первые допустимые дозы были гораздо выше тех, которые полагаются сегодня. “Только по­сле длительной серии атмосферных испытаний были установлены действи­тельные размеры опасности, было выяснено истинное значение радиобиологических цепочек, ведущих к обогащению экосферы радиоизотопами”^[xxvi].

Вместе с тем большинством специалистов не принималось во внима­ние то обстоятельство, что в случае глобального повышения уровня радиации (которое наблюдается обычно при испытании ядерного оружия или взрыва ядерного реактора) эффекты облучения бывают, как прави­ло, особенно велики. Долгое время никто не связывал значительное возрастание частоты опухолевых заболеваний в 80-е гг. во многих странах мира с проводившимися в 50-х гг. испытаниями ядерного ору­жия (как, впрочем, и в настоящее время с отдаленными последствиями Чернобыльской катастрофы). Это объясняется тем, что никем из иссле­дователей в должной степени не учитывался, во-первых, синергизм в комбинированном действии на организм человека излучений и других потенциально опасных канцерогенных факторов окружающей среды, а во-вторых, то обстоятельство, что латентный период в развитии опухоле­вых заболеваний человека может составлять 15-20-30 и даже более лет^[xxvii].

В 80-е гг. полученные результаты исследований подтвердили, что отдаленные последствия таких испытаний могут быть гораздо более тя­желыми, чем считалось ранее. На их основе был сделан вывод о том, что для живой природы и человека губительны все последствия ядерных взрывов, безвредных среди них нет и быть не может^[xxviii].

Несмотря на это, испытания ядерного оружия в мире с целью его модернизации и обновления продолжаются. При этом военные специалис­ты продолжают считать, что подземные ядерные взрывы совершенно бе­зопасны как для окружающей природной среды, так и для населения.

С точки зрения экологии это не соответствует действительности. Более того, необходимо учитывать еще одну особенность ядерного ве­ка, а именно техногенную дестабилизацию недр за счет проведения более 2500 подземных взрывов в 90 различных регионах планеты. Уста­новлено, что многолетняя техногенная дезинтеграция земной коры по­рождает заметные изменения частот и периодов собственных радиаль­ных колебаний планеты, в результате чего существенно изменяется уг­ловая скорость вращения Земли. В связи с этим наблюдаются признаки глобальных изменений геодинамической активности недр, вулканизма и основных геодезических параметров Земли в зависимости от техногенного разрушения ее недр и поверхности за последние полтора столе­тия. Причем после начала проведения в 1964 г. серии подземных ядер­ных взрывов характер указанных изменений стал более резким. Таким образом, существенно нарушается установившийся ход энергетических процессов в биосфере. Опасность состоит в том, что их разбалансировка неизбежно повлечет за собой и “непредсказуемые эффекты ее структурной перестройки в виде появления новых видов биологических сообществ, изменения ритма биологических часов и т.д. Все эти изменения затрагивают и человеческую популяцию”^[xxix].

Как известно, Московский Договор 1963 г. запрещал ядерные испы­тания в трех средах: атмосфере, космическом пространстве и под во­дой. В то же время подземные взрывы запрещались лишь в том случае, если они вызывали выпадение радиоактивных осадков за пределами на­циональных территорий. Причем этот договор не содержал положений о ядерном контроле, что объясняется следующими причинами. Во-первых, государства-участники Договора считали, что они обладают нацио­нальными технологиями ядерного контроля, которые вполне достаточны для обеспечения того, чтобы взятые ими на себя обязательства выпол­нялись. Во-вторых, использование преимущественно национальных тех­нических средств контроля за испытаниями ядерного оружия можно от­нести и к соображениям сохранения секретности, в условиях которой обычно проводились подобные испытания. Вызывали опасения ее возмож­ные нарушения, “если на таких совершенно секретных объектах будут находиться специалисты и оборудование другой стороны”^[xxx].

Последующими этапами в обеспечении глобальной ядерной безопас­ности явились: Договор 1974 г. об ограничении подземных испытаний ядерного оружия мощностьюне более 150 килотонн и Договор 1976 г. о мирных ядерных взрывах; Вашингтонская встреча в 1987 г. на выс­шем уровне между СССР и США, в ходе которой была достигнута дого­воренность о проведении эксперимента в области совместного контро­ля за двумя ядерными испытаниями в каждой стране с использованием специалистов и оборудования другой страны для замера мощности взры­ва. В дальнейшем эта встреча была оформлена Соглашением о проведе­нии Совместного эксперимента по контролю 31 мая 1988 г. в Женеве.

Однако, несмотря на, казалось бы, обилие различных Международных договоров и конвенций, ограничивающих или запрещающих проведение испытательных взрывов ядерного оружия, система обеспечения ядерной безопасности в мире остается далеко не завершенной.

В настоящее время проблема запрещения ядерных испытаний явля­ется особым элементом процесса всеобщего и полного разоружения.

Договор о Всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) на 50-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН был подписан 150 государст­вами. Этот документ был ратифицирован в 21 стране. Для вступления в силу ДВЗЯИ необходима его ратификация в 44 странах, которые либо принадлежат к ядерному клубу, либо располагают высокими технологиями для самостоятельного изготовления военного атома. В том случае, если Пакистан присоединится к Договору о Всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, то останутся всего два государства, идущие напе­рекор мировому сообществу наций – Индия и Северная Корея.

Становится все более очевидно, что все вопросы о прекращении ядерных испытаний должны решаться непосредственно в контексте мер в области всеобщего и полного разоружения, направленных на обеспе­чение глобальной ядерной безопасности в XХI веке.