Современные угрозы продовольственной безопасности России

За годы реформ широкую общественность настойчиво пытались убе­дить в том, что собственное сельское хозяйство нам не нужно, пос­кольку оно не способно решить проблему продовольственного обеспечения населения, а значит, и продовольственной безопасности страны.

Между тем следует напомнить, что советское сельское хозяйство, уступая западным странам в урожайности, было не менее эффективным и использовало почвенно-климатический потенциал страны на 70-80%. Как известно, с 1913 по 1991 гг. население России возросло на 65%, посевные площади увеличились на 75%, производство продукции расте­ниеводства выросло в 4,2 раза, продукции животноводства – 3,7 раза. И это несмотря на суровые климатические условия, высокую степень милитаризации экономики (доходящую, по ряду оценок, до 50% валового национального продукта) и ряд других отягчающих факторов.

Задачи по подъему сельского хозяйства, всего агропромышленного комплекса страны были определены Продовольственной программой СССР на период до 1990 г., цель которой состояла в том, чтобы в возможно более короткие сроки надежно обеспечить население страны необходи­мыми продуктами питания. По своему стратегическому замыслу, комп­лексному характеру и масштабности она была призвана гарантировать продовольственное самообеспечение и прогресс всего народного хозяй­ства нашей страны.

Сегодня некоторые отечественные глобалисты указывают на то, что Продовольственная программа, выполнявшаяся в рамках “развитого со­циализма” и декларировавшая удовлетворение потребностей населения “на уровне научно обоснованных норм”, обернулась в начале 90-х гг. всеобщим продовольственным дефицитом^[ccxiii].

По данным ФАО, однако, бывший СССР в 85–90 гг. занимал третье место по производству сельскохозяйственной продукции и был способен обеспечить 14,5% населения Земли по научно обоснованным нормам. В 90–91 гг. отечественное сельское хозяйство переживало, по сущес­тву, точку своего наивысшего подъема. В 1990 г. в нашей стране про­изводилось на душу населения больше, чем в среднем на жителя Земли: зерна – в 2 раза, мяса – в 2,6 раза, молока – в 3,7 раза, яиц – в 2,7 раза.

Фактически же государство не могло прокормить даже собственное население, составляющее 5,4% от мирового, поскольку многие продукты питания, и прежде всего экологически чистые (как, впрочем, и сейчас), вывозились в другие страны (которые потребляли больше, чем произво­дили).

За прошедшее десятилетие в результате проведения так называемых “реформ” в системе аграрного сектора, а на практике – разрушения коллективных хозяйств, неоднократного инфляционного изъятия оборот­ных средств, неплатежей, сокращения в 10 и более раз агропромышлен­ных статей и другие меры экономического давления, отечественный АПК был поставлен в тяжелейшие условия. В последние 3-4 года продуктивность агро­промышленного комплекса снижалась со скоростью 15-20% в год. Несмот­ря на неоднократную государственную поддержку, не оправдались надеж­ды “реформаторов и на фермеризацию" сельского хозяйства в России.

Сельское хозяйство в нашей стране оказалось фактически подорван­ным за годы “реформ” в своей основе. Падение объема сельхозпродук­ции в % к 1990 г. составило:

– объем сельхозпродукции в целом 62,6%;

– продукция сельхозпредприятий 43,1%;

– продукция фермерских хозяйств (к 1993 г.) 74,4%^[ccxiv].

Валовая продукция в хозяйствах всех категорий уменьшилась на 35%, сбор зерновых упал на 40%, производство мяса снизилось в 2 раза, молока – более чем на 30%. Причем если в 1955 г. в России было 55 дотационных регионов из 89, то в 1998 г. их стадо 75.

Следует учитывать также, что ежегодно потери сельхозпродукции от особо опасных вредителей и болезней растений составляют 10-12 млн. тонн зерновых единиц. Наряду с этим сохраняются высокие показа­тели инфекционных заболеваний в животноводстве.

Статистические данные свидетельствуют о катастрофическом паде­нии производственного потенциала сельхозяйственного сектора за пе­риод с 1990 по 1996 г.:

– пахотные земли 95,6%;

– поступление тракторов в 37,8 раза;

– поступление автомашин в 25,7 раза;

– поступление зерноуборочных комбайнов в 14 раз;

– поступление нефтепродуктов в 3,9 раза;

– поступление минудобрений в 7 раз;

– внесение органических удобрений в 3,6 раза;

– опережение роста цен на промышленную продукцию в 3,5 раза;

– поголовье крупного рогатого скота в 1,7 раза⁺;

– поголовье свиней в 2,1 раза⁺;

– поголовье овец в 2,7 раза^+[ccxv].

Отсюда можно сделать вывод о том, что за годы “реформ” проводи­лась, по существу, целенаправленная политика разрушения отечествен­ного агропромышленного комплекса, сокращения производственного по­тенциала аграрного сектора, снижения объемов производства сельско­хозяйственной продукции (прежде всего наиболее ценных продуктов пи­тания), в результате чего оказалась подорванной продовольственная безопасность России.

Динамика сельскохозяйственного производства последнего десятилетия дает возможность объективно оценить не только состояние и пер­спективы функционирования системы продовольственной безопасности страны, но и фактическую заботу государства о населении, а именно: удовлетворении одной из главных потребностей человека в полноценной и экологически безопасной пище, обеспечении здоровья и увеличении продолжительности жизни людей.

Известно, что после “реформы цен” 1991 г. цены на основные виды потребительских товаров и услуг выросли в 6 тысяч раз. При этом на мясные и молочные продукты они увеличились в 8-12 тысяч раз, а на хлеб – в 15 тысяч раз. “Стоимость минимального набора продуктов пи­тания (19 товаров-представителей, по которым оценивается инфляция основных продовольственных товаров) в расчете на одного человека в месяц составляла: в 1989 году около 35 руб., в апреле 1992 года – 2100 руб., в марте 1993 года – около 7 тысяч руб., в конце 1993 го­да – около 30 тысяч руб., в конце 1994 года – более 100 тысяч руб. и достигла к концу 1996 года в среднем по России уровня в 300 тысяч руб. (в 4 раза выше минимальной оплаты труда)”^[ccxvi]. При этом существо­вала очень значительная (3-4-х кратная) дифференциация ценовых пока­зателей по регионам страны.

Соответственно потребление основных продуктов питания на душу населения составило в 1990 и 1997 гг. (кг в год):

– мясо и мясопродукты 70 и 48;

– молоко и молочные продукты 378 и 235;

– рыба и рыбопродукты 15 и 9,6.

Специалисты констатируют, что уже сегодня дефицит белка в пита­нии россиян составляет 35-40%, а витаминов – 50-60%. Причем нормаль­ная калорийная ценность среднесуточного рациона неуклонно приближа­ется к критической черте. Если при такой ситуации смертность от голода составит “хотя бы один случай на тысячу населения, то за год от недоедания умрет 150 тысяч человек”^[ccxvii].

Иллюзия же продовольственного изобилия в стране в 90-е гг. дос­тигалась за счет ряда факторов. Во-первых, резкого снижения платеже­способности населения в условиях углубляющегося экономического кри­зиса. Согласно статистическим данным отмечается дальнейшее пониже­ние жизненного уровня большинства населения России, которое получа­ет зарплату ниже минимального потребительского бюджета. Фактически не обеспечивается простое воспроизводство рабочей силы и люди нахо­дятся на грани физического выживания.

Во-вторых, расходовались неприкосновенные стратегические запасы продовольствия (хотя известно, что зерновой “НЗ” в стране предназна­чен лишь на случай крайнего бедствия и войны). Остается неизвестным, по каким причинам за последнее десятилетие неоднократно разбронировывался неприкосновенный запас России, величина которого за период “реформ” уменьшилась примерно в 10 раз по сравнению с 50-ми гг.

В-третьих, мнимое продовольственное изобилие обеспечивалось за счет импорта, покрываемого продажей стратегического сырья, расходо­ванием золотого и валютного запасов, наконец, внешними займами.

Населению настойчиво внушалась мысль о том, что продовольствие удобнее и дешевле приобретать за границей, “закупать”, чем произво­дить в собственной стране. При этом “реформаторами” умалчивалось о том, что может произойти в случае, если (по тем или иным причинам) за рубежом нам его не продадут, а отечественное сельское хозяйство уже будет подорвано и разрушено.

Как известно из международной практики, при свертывании сельско­хозяйственного производства и ввозе до 20% продуктов питания, стра­на попадает в продовольственную зависимость и может утратить суверенитет. В Россию же в 90-е гг. ввозилось продовольственных товаров свыше 30-40%, а в крупные города – до 60%. Естественно, чем больше Россией закупается в других странах недостающего продовольствия, тем больше в иностранных банках берется под это кредитов, а значит, растут долги.

Следует напомнить, что за период “перестройки” бывший СССР прак­тически лишился своего золотого запаса в результате торговли на ми­ровом рынке и созданного для нашей страны дискриминационного меха­низма вывоза и ввоза сельскохозяйственной продукции и продовольст­вия. Россия же в ближайшие годы согласно жестким требованиям иност­ранных банков-кредиторов (поддержанных правительствами большинства развитых стран) может лишиться своего суверенитета, погасив задол­женность (как на этом настаивают) своими землями и промышленными фондами, то есть государственным имуществом.

Отсюда – повышенный интерес к российскому земельному рынку, к возможности покупки наших лучших сельскохозяйственных угодий. Как известно, после подписания Парижской Хартии международными банками в декабре 1990 г. в Брюсселе было принято решение о том, что россий­ские земли должны пойти в заклад под долги, но не в “натуре”, а в форме акций на право управления ими сроком на 99 лет (с последующим продлением договоров). А это означает, что если сегодня не остано­вить безудержную распродажу акций на землю России, то в будущем не одному поколению наших потомков придется “отрабатывать” проданные ныне “закладные”.

Утрачивая свою продовольственную независимость, Россия становит­ся очень уязвимой и может быть ввергнута в любой момент в полосу го­лода (в случае первого же неурожая, либо в результате запуска “меха­низма” голода, который, по существу, уже создан в стране). Очевидно, что голодной стране можно диктовать любые условия. Неслучайно сегодня России предъявляются различные территориальные претензии и высказываются предложения, в частности, о продаже Америке за 200 млрд. долларов Сибири. По другому варианту предполагается, что США могут стать протекторами Сибири. Акр земли будет куплен за 1000 дол­ларов, а вся Сибирь обойдется в 3 триллиона долларов, выплата кото­рых растянется на 20 лет.

К сожалению, за кажущейся “абсурдностью” предлагаемых проектов продажи Сибири (которая после предполагаемого потепления климата обещает стать “житницей планеты”) просматривается вполне реальная их вероятность. Как пишет П.Г.Белов, “кто поручится, что на нас не набросятся лет через 30-40, когда иссякнут невозобновляемые энерго­ресурсы, а сельхозугодья Северной Америки и Австралии превратятся в полупустыни?”^[ccxviii].

Как видим, речь идет не только о продовольственной безопасности, но реальной угрозе национальной безопасности России. Тем более, что в определенных кругах Запада не просто вынашиваются идеи о превра­щении России и бывших советских республик в сырьевые придатки стран “золотого миллиарда”, но о полной “зачистке” этих территорий “от коренного населения”^[ccxix].

Сегодняшнее бедственное экономическое положение России, ослабле­ние ее обороноспособности, нарастание угрозы ядерных, радиационных и технологических катастроф, кризисная экологическая и продовольст­венная ситуация, тенденция к ухудшению здоровья нации и продолжаю­щееся сокращение численности населения делают такого рода планы вполне осуществимыми, особенно в условиях обострения глобальных про­блем и борьбы наций за выживание в XХI столетии.

ГЛАВАVII
УГРОЗА “ЭКОЛОГИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ
И ВОЙН” И НАЦИОНАЛЬНАЯ
БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ

В XXI веке, когда всевозможные риски существованию человечест­ва вследствие антропогенной деятельности и нарушения демографического равновесия достигнут своей критической массы, борьба за выжива­ние резко обострится, как и глобальное соперничество за передел тер­риторий и иссякающих ресурсов планеты. Существует опасность, что XXI век может стать “более кровавым и воинствующим, чем предшествующий”^[ccxx]. Естественно, выживут в новом столетии лишь те государства и народы, которые будут иметь для этого достаточные силы и средства, а главное – волю к дальнейшему существованию и развитию.

Оценивая перспективы возможных глобальных изменений в мире, за­падные ученые, наряду с оптимистическими прогнозами, не исключают возможность и суперконфликтов в будущем. Существуют два основных варианта конфронтационного развития С.Хантингтона и Ф.Фукуямы. Не­смотря на концептуальные различия, и тот и другой исходят из посыл­ки, что человечество в новом столетии будет жить по законам конфрон­тации. Однако, если С.Хантингтон основной источник будущих конфлик­тов видит в столкновении цивилизаций из-за различий религиозных и культурно-духовных ценностей, то Ф.Фукуяма выстраивает сценарий бу­дущей мировой схватки между “золотым миллиардом” и остальным чело­вечеством вокруг материальных ресурсов, инструментов и последствий вооруженного насилия: терроризма и беженцев.

Думается, что в обстановке обострения глобальных проблем и стремительного нарастания угрозы общепланетарной экологической катастрофы, когда перед каждой страной в отдельности и мировым сообществом в целом со всей остротой встанет проблема выживания, нетрудно прогнозировать военные конфликты и столкновения по чисто экологическим причинам. По существу, уже ныне наблюдается ужесточение борьбы на­ций за выживание и фактическое вступление государств на “тропу вой­ны” за передел территорий и иссякающих природных ресурсов планеты.