Угрозы технологической безопасности России

Дело в том, что наша экономика долгие годы была односторонне ориентирована преимущественно на курс сырьевой и энергетической спе­циализации. А это закономерно вело к неконтролируемому расширению техносферы, когда на весьма ограниченных пространствах происходила все более значительная концентрация энергетических мощностей, ток­сичных веществ, радиоактивных материалов, электромагнитных излуче­ний и иных потенциальных источников технологических катастроф. При этом, как правило, при сооружении данных объектов отсутствовали над­лежащая социально-экологическая экспертиза, оценка возможных бли­жайших и отдаленных негативных последствий для окружающей среды и здоровья людей, комплекс мер по обеспечению технологи­ческой безопасности.

В результате на протяжении десятилетий изо дня в день на терри­тории нашей страны происходили (и до сих пор происходят) тысячи и тысячи так называемых “тихих” техногенных катастроф, порождаемых выбросами в атмосферу и водоемы различных вредных отходов оборонной и химичес­кой промышленности, нефтепродуктов, выхлопных газов, радиоактивных и электромагнитных излучений и т.д., предельно допустимые нормы ко­торых превышались, какправило, в десятки и сотни раз.

Коварность таких катастроф состоит в том, что подобно накопле­нию радиоактивности токсическое воздействие на человека и живые организмы происходит постепенно и до определенного уровня незамет­но. Кумулятивный же эффект, однако, с каждым годом растет и в итоге грозит неотвратимым умерщвлением как природы, так и человека.

Для ликвидации угрозы техногенных катастроф требуется не толь­ко экстренное создание международной системы технологической безо­пасности, которая охватывала бы все страны мира, но и совершенно иных организационных и технологических структур современного произ­водства. Речь идет фактически о новом витке технологической рево­люции, то есть таком качественном изменении самого производства, которое было бы способно предотвратить негативное воздействие мощ­ной промышленной инфраструктуры на природную среду и здоровье людей и обеспечить надлежащую технологическую и экологическую безопас­ность.

В нашей стране необходима, во-первых, кардинальная технологи­ческая реорганизация и модернизация всего производства (и прежде всего существующих предприятий и заводов). И во-вторых, его эко-логизация, а именно: внедрение энерго– и ресурсосберегающих, мало– и безотходных (замкнутых) технологий, очистного оборудования, конт­рольно-измерительной аппаратуры, экотехники и т.д., особенно в энергетической, горнодобывающей, металлургической, химической и нефтехимической, целлюлозно-бумажной и микробиологической, а также оборонной промыш­ленности.

Думается, однако, что в связи с переводом нашей экономики на рыночные начала и теми тенденциями, которые формируются на наших глазах, Россию в ближайшее время ожидает – не модернизация и эколо-гизация производства, а значительное возрастание вероятности возник­новения новых технологических катастроф. “К сожалению, несмотря на предпринятые меры, сохраняется тенденция увеличения на территории России различного рода чрезвычайных ситуаций и возрастания тяжести, вызванных ими последствий”^[cxlii]. На наш взгляд, это может произойти по нескольким причинам.

Во-первых, дело в том, что новые формы международных хозяйствен­ных связей продолжают направлять российскую экономику на развитие прежде всего тех отраслей, которые связаны с добычей сырья и топли­ва, производством материало-, энерго– и экологоемкой продукции. А эти отрасли, как известно, характеризуются не только повышенным рис­ком технологических аварий, но и особой экологической опасностью для человека и окружающей природной среды.

Это объясняется тем, что в развитых странах в силу все большего ужесточения природоохранных норм и законов, а также растущей оппози­ции со стороны “зеленых” становится все сложнее и дороже осуществлять аналогичную деятельность и производство на собственных терри­ториях. Поэтому транснациональные корпорации устремляют свои корыст­ные интересы в наиболее слаборазвитые регионы планеты, а сейчас в Россию.

Вместе с тем большинство отсталых стран, уже наученных горьким опытом хищнической эксплуатации своих природных богатств иностран­ным капиталом, не только ограничивают, но зачастую не разрешают деятельность ТНК в тех отраслях экономики, которые непосредственно связаны со специфическими интересами национальной безопасности.

В России, напротив, создаются все условия для транснациональных корпораций по добыче нефти, газа, минерального сырья, по продаже земли и сдаче природных ресурсов в долговременную концессию. И это в то время, когда у нас фактически отсутствуют законы, регламенти­рующие деятельность иностранного капитала на российской территории. Более того, в Новой Конституции Российской Федерации закреплен, по существу, примат международного права над национальным, что позво­ляет подчинить национальное законодательство через межправительст­венные соглашения интересам транснационального капитала.

Во-вторых, повышению угрозы технологических аварий (а значит, и экологических катастроф) может способствовать и ввоз в страну за­рубежных высокоотходных технологий и оборудования, не отвечающих строгим экологическим стандартам, которые иностранные фирмы зачас­тую готовы продать нам за полцены.

Не меньшую опасность для населения и окружающей природной сре­ды представляет размещение на отечественных предприятиях заказов иностранных фирм, выполнение которых предусматривает использование экологически необоснованных, а нередко даже вредных технологий. Заключение подобных контрактов в нашей стране в условиях жесточай­шего экономического кризиса продиктовано прежде всего стремлением “загрузить” имеющиеся технологические мощности, чтобы спасти пред­приятия от банкротства.

Вместе с тем нельзя забывать, что такие объекты (в частности, военного производства и оборонной промышленности) представляют собой повышенную опасность и чреваты возникновением чрезвычайных ситуаций и техногенных катастроф с труднопредсказуемым экологичес­ким ущербом и человеческими жертвами. Наиболее характерна в этом отношении авария на производственном объединении “Маяк”, которая произошла, как известно, при выполнении американского заказа по наработке плутония-238. Показательно, что в США и других странах Запада заводы аналогичного профиля закрываются. В России же, напро­тив, в последнее десятилетие заключено множество долгосрочных конт­рактов с иностранными партнерами по выполнению аналогичных заказов, несмотря на то, что тем самым ставится под угрозу не только техно­логическая, но и экологическая безопасность нашей страны.

В-третьих, предполагалось, что новый курс России на всемерное развитие научно-технических связей с наиболее развитыми странами мира позволит ускорить наше собственное социально-экономическое развитие, а главное, решить многие технологические проблемы. В то же время создается впечатление, что, предпринимая серьезные шаги в этом направлении, мы совершенно не учитываем возможные отрицатель­ные последствия наших действий. По существу, игнорируется негатив­ный опыт слаборазвитых стран, понадеявшихся в ходе модернизации на научно-техническую помощь Запада. Как известно, на территории этих стран создавались, как правило, достаточно сложные, однако лишь “частичные” производства, в результате чего устанавливалась прочная технологическая зависимость. Такая участь может постичь и нашу страну.

Современная действительность свидетельствует о том, что веду­щие страны мира не очень заинтересованы в усилении нашего научно-технического потенциала. Напротив, зачастую предлагаемые западными партнерами варианты развития отдельных производств в России не толь­ко не способствуют снижению техногенной нагрузки на природную сре­ду, но фактически консервируют технологическое отставание отечест­венной промышленности от мирового уровня.

Нередки случаи поставки иностранными фирмами экологически уста­ревших технологий и оборудования, а также строительства промышленных объектов “под ключ” с грубейшими нарушениями российского при­родного законодательства.

И наконец, необходимо учитывать потенциальную возможность ис­кусственной инициации техногенных катастроф на объектах повышенной экологической опасности (особенно военных), в частности с помощью “электронных закла­док”, либо “программных” – в создаваемых программных средствах. Подтверждению такой опасности могут служить события в Ираке, когда в период налета американской авиации была фактически дистанционно, со спутника блокирована с помощью внедренных “электронных закладок” аппаратура управления системы ПВО, поставленная ранее из Франции.

В России, как известно, в последние годы закупается импортная вычислительная техника (либо ее комплектующие узлы и детали) и ин­формационные технологии, которые находят широкое применение в са­мых различных сферах – управлении экономикой, транспортом, банковс­кой системой, на объектах повышенной экологической опасности, а также при создании боевых и обеспечивающих систем назначения (прежде всего их программных средств).

В то же время специалисты высказывают опасения, как бы в неда­леком будущем информационные технологии в области государственного, регионального и объектового управления на экологически опасных пред­приятиях и АЭС, а также разработки новейших систем вооружений и управления ими не перешли под полный контроль фирм, сотрудничающих со спецслужбами США.

Очевидно, что передовые страны не спешат делать крупные вложе­ния своих средств в российскую экономику в виде прямых производст­венных инвестиций, так как невыгодно создавать себе в России кон­курентов на мировом рынке по выпуску наукоемкой продукции. А если так, то в результате Россия может оказаться не только в технологической зависимости от развитых стран, но главное, в стороне от тех передовых отраслей и производств, которые будут определять лицо ми­ровой цивилизации XXI столетия.

Отсюда следует, что в решении своих проблем Россия должна по­лагаться прежде всего на свои внутренние резервы, чтобы не допус­тить возникновения технологической (да и любой иной)зависимости нашей экономики от Запада и других промышленно развитых стран. Тем более, что технологическая безопасность тесно связана с экологи­ческой.

Другое дело, что технологический рывок в России возможен лишь при условии приоритетного развития фундаментальной и прикладной науки, а также совершенствования всей системы образования. Образо­вание в целом и, экологическое образование в особенности^[cxliii], стано­вится важнейшим элементом решения стоящих перед Россией проблем, от которых зависит ее дальнейшее существование и будущее.

Можно утверждать, что интеллектуальный потенциал определяет положение страны в мировом сообществе, а образование открывает дорогу к лучшему будущему. Нация же, не способная реализовать твор­ческий потенциал, имеет тенденцию к разрушению и деградации.

Как показали исследования, проведенные английским центром про­блем политики в области науки (Сассекский университет), развитие научно-технического прогресса и реализация его результатов в мире (как, впрочем, и в любой отдельно взятой стране) идет “волнами” с интервалом примерно в 50 лет. И от того, насколько прочно “заложен” фундамент “волны, будет зависеть дальнейшее развитие, результаты и всплеск “волны” в части приращения новых научных знаний и дальней­шего ускорения научно-технического прогресса в той или иной стране.

И, напротив, если та или иная нация вовремя не позаботится о так называемой “закладке” дополнительных возможностей для своего интеллектуального потенциала, то вместо увеличения мощности “волны” научно-технического прогресса она в последующие 50 лет будет полу­чать на выходе лишь “мертвую зыбь”.

В России момент такой “закладки” приходится на период реформирования образовательной системы в конце 80-х – начале 90-х гг. Именно тогда (фактически по настоятельным рекомендациям Запада) в России начался процесс самоубийства оте­чественной науки и образования. В результате мы добровольно вста­ли на путь саморазрушения нации.

Приходится констатировать, что интеллектуальный потенциал раз­вития России, потенциал будущего страны – образование (наряду с наукой и культурой) – катастрофически быстро разрушается, что ведет к подрыву национальной безопасности. Дело в том, что на современном этапе образование является не только одним из составляющих компонентов национальной безопасности (поскольку обеспечивает полноценное развитие общества и всех граждан), но и воздействует на все без исключения уровни национальной безопасности и на все ее структурные элементы. “Так например, экономическая и военная безопасность современного государства немыслимы без квалифицированных кадров и научных разработок. Экологическая безопасность предусматривает инновационное обучение человечества культуре выживания. Безопасность культурного развития органически связана с образованием как фундаментом культуры.

И наконец, ни одна общественная система не может развиваться без системы ценностей, объединяющей ее членов... Одним из ведущих институтов по реформированию ценностей, как отдельной личности, так и нации в целом является образование^[cxliv].

Похоже, что только в нашем обществе властными структурами это до сих пор не принимается во внимание. Из-за избранной правительством монетаристской политики все зависит от приоритетов финансирования. Российское правительство постоянно нарушает предусмотренные закона­ми нормативы отчислений на образование, что приводит к его факти­ческому уничтожению.

В то же время в новом столетии для большинства развитых стран такая непроизводственная сфера экономики как образование (наряду с наукой) объявлены высшим приоритетом государства. Примером может служить реформа американской системы образования и ее основные направления, провозглашенные 4 февраля 1997 г. В докладе Б.Клинтона “О состоянии Соединенных Штатов”, произнесенном в Конгрессе США в связи с избранием его на пост президента на второй срок, в котором сделан вывод о том, что образование является ключевым моментом обеспечения национальной безопасности Америки в будущем. По мнению Б.Клинтона, самым важным шагом на пути в новый век станет “...предоставление гражданам США гарантий получения наилучшего в мире образования... На достижение этих целей только на 1997 год был выделен 51 млрд. долларов”^[cxlv].

В настоящее время в США на развитие образования выделяется не менее 13% национального дохода. В других странах – от 5% до 8%. У нас же – на несколько порядков меньше.

В россии государство фактически сняло с себя ответственность за образование и развитие молодого поколения. Думается, что перевод образования на частичное самофинансиро­вание, либо на финансирование предпринимателями и спонсорами – не только ошибочно и недальновидно, но зачастую и преступно.

В последние годы происходит катастрофический спад финансирова­ния образования, оно финансируется по остаточному принципу. Идет процесс явной и скрытой (зачастую криминальной) приватизации обра­зовательных учреждений. В условиях кризиса в стране образование вынуждают по сути дела становиться на коммерческие рельсы, что ведет в конечном счете к негативным последствиям.

В частности за годы “реформ” общество разделилось на богатых и бедных: тех, кто имеет возможность дать качественное образование своим детям, и других, кто такой возможности не имеет^[cxlvi]. В первую очередь такой возможности – получить бесплатное образование – лишаются дети рос­сийской интеллигенции, всех слоев общества, которые получают зарп­лату из бюджета. К сожалению, в России именно дети и молодежь – наиболее уязвимая часть общества – оказались в наиболее тяжелом положении, лишенные не только каких-либо социальных гарантий и устойчивых жизненных ориентиров, но главное – уверенности в будущем. Только 5% выпускников школ являются практические здоровыми, 40% – хронически больны, 50% имеют физические отклонения, 8% страдают различными нервно-психическими расстройствами. По существу до 30% детей к окончанию школы ограничены в выборе профессии по состоянию здоровья. Не лучше обстоят дела с результатами медицинского освидетельствования призывников: почти 35% не идут на военную службу по медицинским показателям. “Вероятность вырасти в нищете для только что родившегося российского гражданина составляет порядка 70%. В новой системе культивируемых в России социальных отношений это означает вероятность более 50% не получить необходимого для полноценно1 жизни образования, вероятность более 30% стать алкоголиком, наркоманом или преступником”^[cxlvii].

Из российской истории известно, что после 1917 г. в результате уничтожения значительной части образованной национальной элиты по­страдали впоследствии и дети интеллигенции, духовенства, дворянст­ва, аристократии и др. (так как для поступления в Вузы необходима была справ­ка о рабоче-крестьянском происхождении). Фактически в течение 70 лет пришлось “выращивать” новую интеллигенцию из представителей рабочих и крестьян.

В настоящее время в нашей стране дети уже послереволюционной интеллигенции не смогут получить необходимое для жизни образование (не только частное, но и государственное вследствие его полной недоступности “всем хорошо известно сколько стоят ныне: обучение в частных школах, лицеях, гимназиях; подготовительные курсы в вузы, частные уроки и само высшее образование) – из-за люмпенизации и бед­ности их родителей. В еще более бедственном положении находятся се­годня дети современных рабочих и крестьян, да и большинство молоде­жи, проживающей в отдалении от вузовских центров страны.

Ставка делается на то, чтобы из детей “новых русских” была вы­ращена “новая интеллигенция”. Однако для этого потребуется еще 70 лет и еще не известно, будет ли она в своей основной массе слу­жить национальным интересам России. Для того, чтобы наша страна смогла выйти из системного кризиса, необходимо прежде всего свести к минимуму колоссальное расслоение образовательной системы (как школьной, так и вузовской), ибо “...эти маленькие элитарные островки (платные элитные школы, гимназии, лицеи, институты, университеты) нежизненны, они обречены на понимание уровня образования. Все они “нащупывают” содержательное и смысловое наполнение, но до сих пор не могут определить общий характер и ориентацию, то, под каким парусом плыть и куда”^[cxlviii].

Создается впечатление, что у правительства Российской Федера­ции все эти годы не было никакого желания стимулировать образова­ние (как, впрочем, науку и здравоохранение). Напротив, следуя ре­комендациям МВФ (который предлагал оставить в России всего 50 вузов вместо имевшихся 600), правительство постоянно сокращало все госрасходы, и прежде всего – на непроизводственную сферу, в том числе и на об­разование, лишая тем самым Россию даже надежды на лучшее будущее.

По существу, с середины 80-х гг. у нас в стране был взят курс на разрушение отечественной системы образования. От имени Минис­терства образования было предложено строить отечественную школу по образцам, принятым в так называемом “общеевропейском доме”. Основные направления реформирования российского образования в значительной степени были скопированы с “американского образца”. Парадоксальность ситуации состоит в том, что Америка ныне отказалась от своей образовательной системы и в определенной степени “продуцирует “советскую школу”, в то время как реформирование российской системы образования ориентируется на образец “американской школы”, в который к настоящему времени уже не существует”^[cxlix].

В последние годы нам навязывается фактически система обеспечения подготовки кадров не для России, а для зарубежных стран. В сфере образования тратятся огромные средства на то, чтобы скопировать сделанное за границей. В частности, нашей Высшей школе предложена новая схема образования: бакалавр, магистр. В результате перечеркивается национальный опыт. Следует признать также, что различные иностранные фонды, например Ж.Сороса, исполь­зуя финансовые рычаги и издавая учебники, манипулируют по сути дела сознанием подрастающего поколения в нашей стране.

Думается, что российское образование XXI века должно быть наце­лено на использование всего лучшего, что было сделано отечествен­ной Высшей школой, учитывая прогрессивные наработки западных обра­зовательных систем. Поэтому именно сегодня необходима выработка единой общегосударственной концепции российского образования XХI века, учитывающей не только соответствующие международные установ­ки и программы, но и специфику отечественных общегосударственных институтов, и прежде всего национальные интересы России.

“Перестройка” же системы образования под западный образец не только противоречит традиционным ценностям России и ее культуры, но и представляет угрозу будущему страны и ее национальной безопаснос­ти.

Как известно, кадровый потенциал в значительной степени опреде­ляет будущее страны, в том числе и ее научно-техническое развитие.

Вряд ли наша страна сможет выйти из глубочайшего кризиса, если не будет опираться на отечественную науку. Сегодня будущее России в значительной степени зависит от подго­товки высококвалифицированных кадров для собственной страны. К сожалению, в нынешних российских условиях большинство студен­тов хотя и признает необходимость высшего образования, в то же время понимает, что у них в России практически нет будущего. Неудивительно, что многие, из тех, кто “пошел в науку”, заранее планируют работать за рубежом.

Поэтому в современных условиях важно готовить не только высоко­квалифицированных специалистов, но и воспитывать патриотов своей страны (хороший пример: американцы или японцы). Более того, нужно формировать у молодежи (наиболее рыночно ориентированной части населения) чувст­во ответственности за будущее своей страны. России в ХXI веке необ­ходимо совершить новый технологический рывок, чтобы выйти на новый качественный уровень развития на базе новейших технологий (как гражданского, так и военного) назначения, а это не­возможно без соответствующей научной базы и патриотического воспитания.

Ныне большинство исследователей (следуя О.Тоффлеру) выделяют в истории цивилизации три волны: сельскохозяйственную, индустриальную и информационную. Постиндустриальная формация, естественно, будет способствовать высокому уровню развития электронно-вычислительной техники, а значит, более высокому интеллектуальному уровню населе­ния. По мнению информациологов, новый тип общества будет представ­лять собой “единое информационно-сотовое сообщество”. К переходу в новую информационную формацию будут готовы прежде всего те страны, в которых высокоразвиты образование и наука.

Если еще в недалеком прошлом бывший СССР был одним из лидеров мирового научно-технического прогресса, обладавшим наиболее крупным научным и техническим потенциалом, то нынешняя Россия стремительно обретает статус государства колониального типа. По многим экономи­ческим показателям Россия оказалась отброшенной на десяток лет на­зад. За годы реформ общее падение промышленного производства соста­вило по данным Госкомстата РФ – 50,4%, по другим оценкам – 56,0%.

Наиболее показательна динамика падения производства в отраслях высоких технологий ( % объема производства в 1995 году к 1991 году): промышленность в целом – 49,6%; оборонный комплекс – 38%; авиапро­мышленность – 31%; радиопромышленность – 34%; электронная промыш­ленность – 22%; промышленность вооружений – 32%; промышленность бое­припасов – 29%^[cl]. В целом падение продукции высоких технологий про­изошло с 1990 по 1997 годы по Госкомстату на 70,4%, фактически же – на 76,0%.

Вместе с тем хорошо известно, что важнейшим показателем перспек­тив развития экономики служит динамика развития науки, образования и проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР).

Приходится констатировать, однако, что в России все эти показа­тели с 1990 по 1996 годы значительно упали:

– ассигнования на фундаментальные исследования и содействие НТП в % к ВВП в 3,1 раза;

– в сопоставимых ценах в 6,5 раза;

– число организаций, выполнявших НИОКР, на 10%;⁺

– численность персонала, занятого НИОКР, на 43,6%;

– число конструкторских бюро в 2,1 раза;

– число изыскательных организаций в 5,5 раза;

– число образцов новой техники на 15%;

– освоение в производстве новых изделий в 2,2 раза;

– инвестиции в основной капитал в 4,2 раза;

– инвестиции в производство в 5,6 раза;

– ввод основных фондов в 6,7 раза^[cli].

Следует отметить и то, что свыше 80% разработок новой техники и новейших технологий в России остаются невостребованными.

Все это свидетельствует о том, что в результате проведения за годы реформ по существу сознательной политики деиндустриализации России и превращения ее в сырьевой придаток стран “золотого миллиар­да” оказались разрушенными в первую очередь предприятия высоких технологий, определяющих НТП и технологическую независимость стра­ны.

Так расходы на научные исследования и разработки в 1995-1996 гг. составляли: в Японии – 2,9% от валового внутреннего про­дукта (ВВП); Южной Корее – 2,62%; США – 2,45%; Франции – 2,38%; Финляндии – 2,3%; Германии – 2,2%; Великобритании – 2,19%; Израиле – 1,7% и Индии – 1,3%. В России они составили всего 0,54%, то есть гораздо меньше, чем в Чехии – 1,23%, Венгрии – 0,82% и даже Китае -0,82% (у которого абсолютные расходы на науку превышают наши почти в 10 раз)^[clii].

Таким образом, в России практически разрушен единый народно-хо­зяйственный комплекс. Более того, начинаются необратимые процессы разрушения технологических систем, которые обеспечивали нашей стра­не еще в недавнем прошлом место среди других цивилизованных стран мира. На заседании в Государственной Думе Круглого стола “Кризис власти и кризис нации” было подчеркнуто: “Если этим процессам в эко­номике не положить конец, то в ближайшие два-три года они достигнут тех критических значений, за пределами которых вернуть развитие к устойчивым характеристикам в духе Концепции Рио-де-Жанейро 1992 г. будет невозможным в обозримом будущем”^[cliii].

Не менее показательны и данные о развитии электронно-вычисли­тельной техники. В 1995 г. в России (на 1000 жителей) было только 8 компьютеров, в США – 287, в Англии – 262, во Франции – 129, в Ис­пании – 79, на Тайване – 74. В 1997 г. в России было уже (на 1000 жителей) 15 компьютеров, а российская аудитория Интернет составила 2 млн. человек. Однако приходится констатировать, что большая часть россиян “не имеет доступа к современным сетям” и на русском языке работает менее 1000 узлов Всемирной паутины против 370 000 узлов в США. Получается, что поскольку число русскоязычных в СНГ приблизи­тельно равно населению США, то в информационном плане русский язык, а значит, русская культура и наука отброшены на самую дальнюю окраи­ну мирового интеллектуального пространства^[cliv].

В современных условиях фактически совершается перегруппировка стран мира на информационно развитые (около 40 стран) и информаци­онно отсталые (около 160 стран), к которым ныне относится и Россия.

Причем лидерами информационного общества оказались страны как отк­рытого (США и др.), так и закрытого (Япония, Южная Корея и др.) ти­па. То есть те государства, которые взяли на себя большую долю в финансировании образования и науки.

Думается, что в условиях нарастания угрозы общепланетарной эко­логической катастрофы России необходимо стремиться не только к информационному, но и к “экологическому” обществу^[clv]. Только за послед­ние десятилетия в отечественной науке сделано более 300 открытий. В России имеются научные, технические и технологические разработки, которые позволили бы ей совершить новый виток технологической и экологической рево­люции. Причем в проектах (а в ряде случаев и в опытных образцах) такие техника и технологии уже созданы российскими учеными и спе­циалистами.

Россия могла бы начать технологическую реконструкцию народного хозяйства, внедряя не устаревшие, зачастую экологически опасные за­падные технологии, а технику и технологию качественно более высо­кого уровня, соединяющих в себе высшую производительность с полной экологичностью. Для этого у нее есть еще достаточно высокий образо­вательный уровень и научно-технический потенциал, в значительной степени сконцентрированный в отечественном ВПК, к сожалению, зна­чительно разрушенном в результате проведения непродуманных конвер­сии и одностороннего разоружения России, не только подорвавших тех­нологическую безопасность страны, но и повлекших за собой негатив­ные социальные и экологические последствия.