Признаки полицейского государства

 

Полицейское государство как особый политико-юридический институт занимало продолжительный исторический период в раз­витии многих европейских народов и в силу ряда факторов и ус­ловий уступило место более прогрессивной модели - правовому государству. Вместе с тем идеи, питающие философию полицей­ского государства, продолжают оставаться таким же атрибутом общественного сознания, как и либеральные теории.

В литературе справедливо подчеркивается, что отличительной чертой полицейского государства является исключительная многопредметность административной деятельности, регламен­тация мельчайших подробностей жизни общества, назойливая опека над подданными.

Идеологической основой полицейского государства явилась эвдемоническая философия. Наиболее выдающийся ее представи­тель X. Вольф усматривал цель государства в осуществлении на­родного благоденствия, народного счастья. Последнее понималось в безграничном и крайне неопределенном смысле. На первый план выдвигается, впрочем, его материальная сторона: имущественное благополучие и достаток абсолютно во всем. Признавая счастье целью личной и государственной жизни, Вольф и его школа сред­ством достижения этой цели считали самосовершенствование лич­ности и государства. Для Вольфа мораль являлась наукой о до­стижении индивидом своего счастья, политика являлась теорети­ческим обоснованием достижения счастья государством. Идеологи и практики полицейского государства полагали, что счастье можно достичь благодаря регламентации всего и вся, поскольку надеяться на то, что индивид может сам понимать, что для него, а следовательно, и для государства является хорошим, а что плохим, занятие тщетное. Такая посылка содержится в красноречи­вой сентенции Фридриха Великого: «Народу, как больному ре­бенку, следует указывать, что ему есть и пить».

Из благих побуждений, стремясь осчастливить своих поддан­ных, европейские монархи не останавливались ни перед какими жертвами, в данном случае цель оправдывала любые средства. Реа­лии полицейского государства не оставляли никакой надежды на проявление инициативы личности, свободы в самых различных аспектах: политическом, экономическом, духовном и т.п. Все, что важно для государства, входит в орбиту административной, управ­ленческой деятельности и не может быть предоставлено свободно­му усмотрению и самостоятельности индивида. Творцы и практи­ки полицейского государства в своих заблуждениях приходили к тому, что якобы сам Господь Бог поручил им охранять граждан даже от их собственных действий. Власть, зачастую в виде гротес­ка, в паутину своих инструкций вовлекала все и вся: брак, воспи­тание, религию, одежду, образование, ремесла, строительство, науку, качество продуктов, потребление пищи, чистоту воздуха и воды, здравоохранение, а кое-где и выражение лиц. Жизнь обыва­телей полицейского государства должна была следовать в фарва­тере, определяемом властью, и не покушаться на устои без санкции администрации. Для иллюстрации позволительно сослаться на со­ответствующие положения из Устава о предупреждении и пресе­чении преступлений Российской империи: «Полиция имеет над­зор, дабы никто в противность должного послушания законным властям ничего не предпринимал, она преследует в самом начале всякую новизну, законам противную». Формально-казуистичес­кие правила и регламенты, по сути, стирали всякую границу между сферой индивидуальной свободы и компетенцией власти.

Особенность полицейского государства, обычно не принимае­мая во внимание, заключалась как раз в том, что оно стремилось к благоденствию граждан, устранению нищеты, невежества, дру­гих социальных проблем, правда, весьма своеобразными метода­ми. В теории государство этого типа пыталось сделать жизнь каж­дого человека достойной как в материальном, так и в духовном смысле. В этой связи не следует сводить сущность полицейского государства только к голому насилию, как это почти всегда имеет место. Один из теоретиков полицейского государства И.-Г.-Г. Юсти писал, что бедность «соблазняет людей ко многим порокам»*. Благополучие, в первую очередь материальное, объявлялось естест­венным (!) правом человека. В либеральной же теории (особенно у Канта) эта мысль становится объектом беспощадного остракиз­ма. Действительно, там, где нет свободы, где динамичный элемент истории (личность) приносится в жертву государству и обществу во имя так называемого общего блага, общество обречено на за­стой и стагнацию. Полицейское государство стремилось достичь некоего земного рая, исключив при этом человека, и, естественно, было обречено на провал, как и всякая утопическая идея.

 

 

* Юсти И.-Г.-Г. Основание силы и благосостояние царств, или Подробное начертание всех знаний, касающихся до государственного благополучия. М., 1772. Ч. 1. С. 515.

 

В полицейском государстве правительственная деятельность практически всегда определяется не столько правовыми нормами, сколько соображениями «пользы и целесообразности». Причем мнения и взгляды, а тем более возможные возражения со стороны граждан, власть просто не интересуют. Целесообразным призна­ется все то, что соответствует «видам правительства». Последние не поддаются никакой конкретизации. Обыватель не уверен, что конкретно хочет от него власть и какова будет ее реакция на те или иные поступки. Страх, растерянность и так называемый син­дром тревожного ожидания становятся характерными как для об­щества в целом, так и для каждого отдельного человека. В поли­цейском государстве власть с точки зрения содержания выступает как мелочная, назойливая опека над обывателями, а с точки зре­ния формы имеет надзаконный и внезаконный характер. В поли­цейском государстве частные лица находятся в полной зависи­мости от благоусмотрения администрации. При осуществлении своих многочисленных задач полицейское государство вынужде­но было создать и действительно создало огромный чиновничий аппарат - бюрократию, который был призван проводить в жизнь волю «отца нации», вождя. Конечно, ни одно государство не мо­жет существовать без особого класса управленцев и современный опыт государственного строительства только подтверждает этот тезис. Однако история полицейского государства показывает, как легко бюрократия превращается в самодовлеющую, обособ­ленную касту, живущую вне общественных интересов. Поэтому перед лицом всемогущей вне- и надзаконной администрации ин­дивид бесправен. Он является объектом власти, но не субъектом прав. Особенности бюрократии полицейского государства состо­ят в том, что она практически не испытывает чувство уважения к закону.

Одним из признаков государства, в том числе и полицейского, является власть. Однако природа власти полицейского государ­ства имеет свои отличительные свойства.Провозглашая целью правительства народное благо, порядок, полицейское государство в своей деятельности полностью игнорирует народ как ис­точник власти. Вместе с тем в полицейском государстве можно наблюдать элементы либерального декорума. Но это не меняет сути, народ по-прежнему рассматривается только как объект ад­министративных манипуляций. Власть в полицейском государ­стве неизбежно приобретает сакральный характер, становится прерогативой узкого круга чиновников. Социально-политическое отчуждение отдельного человека от власти становится таким же атрибутом полицейского государства, как и отсутствие всякой свободы вообще. Исследователи политических идей нередко под­черкивали господский характер политической власти, особенно на ранних этапах полицейской государственности. В России, к примеру, в верноподданнических присягах от Екатерины I до Павла I обыватель обязывался присягой государю «верным, доб­рым и послушным рабом быть». В последующем квалификация «раба» принимает характер самообязывания индивида постоянно демонстрировать свою лояльность режиму, точнее, харизматическому вождю, которому при жизни никогда не бывает альтер­нативы, а после смерти он всегда превращается в тирана. В по­лицейском государстве, скорее в теории, чем на практике, взаи­моотношения личности и государства могут быть признаны публичноправовыми. Либеральные правовые новеллы, время от вре­мени имеющие место в полицейском государстве, не меняют глав­ного - личность рассматривается как принадлежность государ­ства, точнее, его аппарата. Массы являются строительным мате­риалом для осуществления несбыточных идей. Это почти всегда приводит к великим жертвам и потрясениям. Таким образом,от­ношения между гражданином, с одной стороны, и государством, с другой, правильнее будет квалифицировать как властеотношения, а не как правоотношения.

Разделение властей в полицейском государстве, скорее лозунг, чем реалия. Вся государственная власть «замыкается», как пра­вило, на одном или немногих. Именно они, в конечном счете, осу­ществляют высшую законодательную, исполнительную и прави­тельственную власть. Государство подобного типа при осущест­влении своих многочисленных функций не особенно обременяется вопросом: законно то или иное действие или нет? Главное, чтобы это было «полезным и необходимым». Свобода от всяких правовых ограничений выражается в дискреционности полномочий адми­нистративных (управленческих) органов.

Справедливости и объективности ради хотелось бы подверг­нуть сомнению один поразительно живучий стереотип: говоря о законности, понимаемой как соответствие действий граждан и государственных органов существующему законодательству, сле­дует отметить, что в полицейском государстве не меньше, чем в правовом, хотя бы в теории, заботились о соблюдении законнос­ти. Мировая история, в том числе и современная, как раз свиде­тельствует о том, что несвободные, тоталитарные государства от­личаются усиленной охраной своих юридических установлении. Другое дело, что эти установления не имеют никаких связей ни с теорией естественного права, ни с категорией свободы и инди­видуальности человеческой личности, ни с другими постулатами, имеющими непреходящее, гуманистическое значение. Именно поэтому в полицейском государстве стала возможной диффузия тоталитарных идей в положительное право, да и в доктрину тоже.

Хотя это может выглядеть несколько курьезно, однако почти все теоретики-полицеисты без исключения, несмотря на некото­рые различия в подходах по тому или иному вопросу, сходились в том, что только то государство может рассчитывать на успех, в котором нравственность, добродетель и честный производитель­ный труд, а не спекулятивные операции готовыми продуктами являются высшими ценностями. Это одна из немногих теорети­ческих посылок полицейского государства, против которой труд­но что-либо возражать. Правда, эти мировоззренческие ориенти­ры являлись не только советами властей. И здесь действовал един­ственно возможный способ управления - принуждение. Пред­ставители так называемого ликвидного бизнеса (торговли) в те­чение длительного периода времени считались лишь «необходи­мым злом», не более того. Полицейское государство боится не­зависимого частного собственника, предпринимателя, оно ему не доверяет, поскольку собственность приносит независимость и самостоятельность. Эти факторы объективно вызывают десакрализацию власти и утрату политической монополии. Именно поэ­тому полицейское государство сверху донизу заражено эгалитаристскими умонастроениями. Теория и практика полицейского государства свидетельствуют, что собственности либо вовсе отка­зывают в праве на существование, либо ее призывают служить интересам нации и государства. Силовое перераспределение соб­ственности, жесткий контроль за ней, запрограммированные теоретиками полицейского государства, по идее сориентирова­ны на достижение благородной цели - формирование общества с неким усредненным стандартом жизни, не знающим нищеты и сверхбогатства. Вместе с тем подобные идеи почти всегда при­водят только к одному - обществу коллективной бедности. На этот счет имеется множество примеров. Полицейское государство, даже если в нем имеются элементы рыночной экономики, в основе своей отрицает главное условие экономического прогресса. А оно заключается в том, чтобы всякий мог свободно преследовать свой экономический интерес (А. Смит). Здесь можно было бы добавить одно - в рамках закона.

Полицейское государство характеризуется принудительным единомыслием. Одно из важнейших прав человека - свобода слов и убеждений - приносится в жертву «политической стабильнос­ти». Полицейское государство не терпит либерализма не только экономического, но и политического, идеологического, культур­ного и т.п. Государство должно быть организовано в монолитный союз, проникнутый психологией единства, где каждый его член сознает свои обязанности по отношению к государству и свои ин­тересы готов подчинить общему делу. Человек в полицейском го­сударстве вынужден маскировать свои убеждения, чтобы не стать жертвой репрессий. Донос приобретает форму гражданской добро­детели. Страх и подозрительность становятся повседневной реаль­ностью. Громадный репрессивный и цензурный аппарат унифи­цирует систему ценностей и интересов. Вместе с тем полицейское государство живет как бы в двух измерениях, в двух плоскостях. Верхушка стремится навязать низам вполне приемлемые жизнен­ные ориентиры, такие, как честный труд, порядочность, мир, со­гласие и т.п. Сама же политическая элита предпочитает жить по другим правилам и канонам. До известного момента народные массы пребывают в счастливом неведении, пока лицемерие и фарс не становятся слишком явными. При небольшом ослаблении по­литической власти от былого единства не остается и малейшего следа. Массы готовы пойти под знамена всякого, кто громче дру­гих обличает господствующий режим, и мощный государствен­ный спрут воистину в мгновение ока становится колоссом на гли­няных ногах.

Полицейские государства всегда проявляли ярко выраженную тенденцию к самоизоляции, к враждебности по отношению к дру­гим государствам и культурам. Отстаивание самобытности, непре­менно «особого пути» всегда имеет и плохо скрытый политический подтекст. Власти полицейского государства более всего озабочены тем, что будут заимствованы некие политические, правовые, эко­номические модели, которые обнаружат несостоятельность их соб­ственных, поскольку они выдаются за истину в последней инстан­ции. Мощная пропагандистская машина призвана создавать ил­люзии счастья и благоденствия, чего нет и не может быть при ином политическом и экономическом строе. И эта ложь рано или поздно становится слишком очевидной, о чем так красноречиво свидетельствует история XX в.

Эволюция общества и государства привела к появлению новых сфер человеческой деятельности, неизвестных государствам пред­шествующих эпох. В орбиту властных и правовых форм вовлека­ются самые разнообразные вопросы, с которыми не сталкивалось полицейское государство раннего, «классического типа». Фор­мальный признак полицейского государства, т.е. многопредметность административной деятельности, как бы уходит на второй план. С современных позиций о полицейском государстве судят не по тому, что оно делает и какую программу оно выполняет, а по тому, какими способами и средствами оно добивается постав­ленных целей. Иными словами, ключевым моментом для харак­теристики того или иного политического союза является уже не содержание, а форма осуществления его функций, или еще шире - политико-правовой режим. Правовое государство связа­но правовым законом и свои властные функции осуществляет в правовых формах. Для полицейского государства по сути внеправовая форма является едва ли не главной, и при тех или иных обстоятельствах отбрасываются за ненадобностью и без того шат­кие юридические процедуры.