В юридической литературе можно выделить три основных точки зрения по поводу самого понятия уголовной политики. Сторонники одной позиции утверждают, что уголовная политика - это вся политика борьбы с преступностью. В соответствии с этой позицией в сферу уголовной политики входит реализация не только мер, непосредственно направленных на борьбу с преступностью (уголовно-правовых, уголовно-процессуальных, исправительно-трудовых, криминалистических, криминологических), но и реализация мер общесоциального характера, которые объективно оказывают положительное влияние на условия жизнедеятельности людей[1].
В этой связи в литературе справедливо отмечается, что не следует отождествлять уголовную политику со всей политикой борьбы с преступностью[2]. Общесоциальные меры, безусловно, воздействуют на преступность и ее причины. Однако это воздействие не целенаправленное, оно носит характер «побочного положительного эффекта» и является объективным следствием успешного решения общесоциальных (политических, экономических, воспитательных и т.д.) задач.
Меры борьбы с преступностью, основанные на уголовном законе, и криминологические меры объединяет (в отличие от общесоциальных мер) целенаправленное воздействие на преступность.
Более обоснованной представляется высказанная в литературе третья позиция, в соответствии с которой под уголовной политикой следует понимать политику по применению уголовных наказаний (карательную политику) и других форм уголовной ответственности – условного осуждения (ст.73 УК РФ), отсрочки отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей (ст.82 УК РФ), применение принудительных мер воспитательного воздействия (ст.92 УК РФ) и др. к лицам, совершившим преступления. Исходя из такого понимания уголовной политики, исследователи в ее содержание включают только реализацию специальных мер борьбы с преступностью, применение которых основано на уголовном, уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном законодательстве[3]. Реализация криминологических мер предупреждения составляет содержание политики, которую некоторые авторы удачно именуют криминологической политикой борьбы с преступностью[4].
Безусловно, ядро уголовной политики составляет деятельность по реализации уголовного наказания, т.е. карательная политика[5]. Однако не следует все-таки отождествлять уголовную политику с карательной политикой. Данное обстоятельство вытекает прежде всего из предмета уголовно-правового регулирования: его содержание образует не только общественные отношения, возникающие в связи и по поводу совершения преступления, но общественные отношения, возникающие в связи с правомерным поведением субъектов права[6]. Особенности предмета уголовного права как отрасли права обуславливают наличие в уголовном законодательстве значительного числа норм, стимулирующих позитивное, правомерное поведение личности[7]. Поэтому, когда мы утверждаем, что уголовная политика - это политика борьбы с преступностью, основанная на применении уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства, мы имеем в виду не только карательную политику, но и политику борьбы с преступностью, основанную на применении правовых норм, стимулирующих правомерное поведение личности.
Вступление в действие Уголовного Кодекса РФ 1996 г. завершило собой большой этап в развитии российского уголовного законодательства. Основные тенденции криминализации и декриминализации, проявившие себя в последние годы, были в разной мере учтены при разработке и принятии нового УК РФ.
Первая из тенденций была связана с приведением уголовного законодательства в соответствие с экономическими потребностями общества. Переход России к свободным рыночным отношениям с необходимостью требовал, чтобы законодательство, в том числе и уголовное, способствовало этому процессу.
Вторая тенденция, отчетливо проявившая себя в последние годы, повлиявшая на новый УК РФ, связана с приведением в соответствие российского уголовного законодательства с нормами международного права. В этой связи в главе 34 Основной части УК РФ предусмотрена ответственность за такие деяния, как призывы к агрессивной войне, наемничество, геноцид, нападение на лиц и учреждения, пользующиеся международной защитой, экоцид, нарушение международных конвенций о войне и др.
Третья тенденция связана с необходимостью приведения уголовного законодательства с криминологической реальностью. В последние деять лет в России были отмечены неблагоприятные тенденции в групповой, рецидивной, корыстной, насильственной и других видах преступности, и особенно неблагоприятной выглядела ситуация с преступностью несовершеннолетних.