История развития института залога в российском гражданском праве. Институт залога был предметом пристального внимания российской цивилистики конца XIX - начала XX века. Вместе с тем, как писал А. С. Звоницкий, «общее понятие о залоговом праве составляет один из наибо¬лее спорных пунктов современной юриспруденции.
Редко в какой другой области можно найти столько различных определений, столько взаимно противоречивых взглядов, столько глубокомысленных теорий, столько тонкой критики, столько остроумных концепций, столько эф¬фектных по¬строений.
И при всем том ни один вопрос не может считаться решенным, ни одно воззрение не может добиться более или менее общего призна¬ния». Другой характерной чертой научных исследований российских уче¬ных в области института залога являлся поиск данных, позволяющих по¬казать зарождение и эволюцию залога в русском праве, его самобытные черты.
Не является исключением и работа Л. А. Кассо. В ней мы можем найти весьма содержательные главы, посвященные древнерусскому зало¬говому праву; влиянию законодательства на развитие залогового права России; свойствам залогового обременения в российском праве, действо¬вавшем на момент написания книги. В начале XX века в юридической науке России сложилось пять парал¬лельно существующих теорий сущности древнерусского залога Д. И. Мейера, Н. Л. Дювернуа, Л. А. Кассо, В. А. Удинцева и И.А. Базанова.
Согласно воззрениям Л. А. Кассо, отличительной чертой древнерус¬ского залога является окончательное и бесповоротное приобретение пра¬ва на вещь залогодержателем в случае неуплаты со стороны залогодате¬ля. По его мнению, сама залоговая сделка заключается с целью устранить лич¬ность должника от всякой ответственности. При этом заложенная вещь считается безусловным эквивалентом за полученные деньги.
Такой под¬ход к сущности древнерусского залога явился результатом критиче¬ского анализа теории Д. И. Мейера, которая хронологически предшество¬вала теориям Н. Л. Дювернуа и Л. А. Кассо. В фундаментальном исследо¬вании «Древнее русское право залога» Д. И. Мейер, касаясь сущности Древнего русского залога, писал: « залог есть отчуждение; переставая быть им, он перестает быть и залогом» . Он считал, что до начала XVIII века залого¬вая сделка в Московском государстве всегда устанавливала право собст¬венности в пользу залогодержателя.
Эта собственность выте¬кает, по мне¬нию Д. И. Мейера, из самой передачи обеспечительного объек¬та, без ко¬торой нет настоящего залога. Л. А. Кассо решительно возражает против этого: «При такой форме реального кредита непосредственная передача вещи стоит на первом плане и до такой степени устраняет зна¬чение дол¬гового правоотношения между контрагентами, что недействи¬тельность залога может влиять на личную связь должника и кредитора» . Впоследствии теория Л. А. Кассо неоднократно становилась предме¬том научного анализа и служила в качестве отправной теоретической точки для построения иных теорий древнерусского залога.
И не случайно авто¬ром одной из них стал почитатель Л. А. Кассо В. А. Удинцев, кото¬рый доказывал, что «древнерусский залог первоначально возник в виде про¬стой поруки, простого разрешения кредитору направлять взыскание на данное имущество.
Впоследствии центр тяжести перешел с лица на вещь, и залоговый элемент сделки стал преобладать над заемным. Наиме¬нова¬ние «порука» с лица было перенесено на имущество и стало обозна¬чать то, что мы называем залогом» . Одной из актуальных проблем залога является проблема организации рынка кредитования под залог недвижимости (ипотеку). Не секрет, что ипотека как вид залога ставит перед исследователями наиболее значимые, узловые вопросы, ка¬сающиеся существа залога, реализации заложенного имущества и т. д. Проблемы ипотечного кредитования в дореволюционной России ис¬сле¬довались чаще всего как проблемы вотчинного права.
Обобщенно дости¬жения теоретической мысли в этой области нашли отражение в про¬екте Вотчинного устава 1892 года, содержащего в себе значительные но¬вации по сравнению с нормами Свода Законов Гражданских (ч. 1 т. X) и других нормативных актов, регулировавших отношения по залогу. Про¬ект Вот¬чинного устава так и остался проектом.
Данное обстоятельство навевает мысль о том, что законам об ипотеке в России вообще суждена трудная судьба. Вспомним драматическую участь закона Российской Фе¬дерации «Об ипотеке (залоге недвижимости)», принятого Государствен¬ной думой 24 июня 1997 года после многолетнего обсуждения, но подпи¬санного Президентом РФ лишь 16 июля 1998 года после преодоления его же вето Федеральным собранием РФ. К началу XX века в Российской империи существовал достаточно уре¬гулированный рынок поземельных (ипотечных) кредитов.
При его орга¬низации была реализована идея, имеющая, на первый взгляд, сугубо тео¬ретическое значение. Суть ее состоит в том, что при организации ипо¬течных кредитов могут возникать и существовать правовые формы, про¬изводные от залога недвижимости, но теряющие акцессорный характер по отношению к обеспечиваемому кредиту. Это блистательно показал Л. А. Кассо на примере ипотечных кредитов, выдававшихся не в деньгах, а в виде банковских закладных листов, которые являлись по своей сути предъявительскими ценными бумагами. При таком способе кредитования должник передавал в залог банку в обеспечение исполнения своих обяза¬тельств по кредитному договору недвижимость, а банк в счет кредитного договора выдавал заемщику не деньги, а закладные листы с купонным доходом.
Получив кредит в форме закладных листов, заемщик мог рас¬считаться ими со своими кредиторами, продать их на бирже за деньги, т. е. реально имела место ситуация, в которой закладные листы выступали средством расчета.
Таким образом, становится понятно, что проблемы залога, его видов активно обсуждались в юридической науке еще в 19 столетии. 1.2.