История развития конституционного контроля в зарубежных странах

История развития конституционного контроля в зарубежных странах. Предысторию конституционного контроля лучше всего удаётся проследить на опыте Великобритании и США. В Великобритании действия парламента, правительства, суда определяются неукоснительным соблюдением трех главных принципов: разделение властей, верховенство парламента, господства права. Именно они образуют фундамент, на котором покоятся взаимоотношения законодательной, исполнительной и судебной властей.

Из принципа разделения властей выводится независимый статус судебной власти. На принципе парламентского верховенства покоится баланс сил между судебной и законодательной властями. Что же касается принципа господства права, то оно определяет характер деятельности и взаимодействия судебной и исполнительной властей. Конституция разделения властей, если под ней понимать функциональное организационное обособление судебной власти, соблюдается в английском конституционном праве и довольно последовательно.

Прошло уже более трёх веков с тех пор, как были заложены правовые основы независимости суда и тем самым положен конец безграничному и бесконтрольному сосредоточению самых существенных полномочий во всех делах государственного управления в руках монарха. В Великобритании юридически норма и до сих пор считается сопутствующим элементом, встроенным во все три категории власти.

Глава исполнительной власти – составная часть законодательной власти, «источник» правосудия. Воля суверенна, всегда незримо присутствует в английском суде. Вся полнота юрисдикционных полномочий судей, включая и исполнение самих решений, проистекает от короля и освещается нормой. Однако, начиная с принятия Акта о престолонаследовании 1700 года, когда суверен был подчинен верховному праву страны, организация правосудия и юрисдикция судов как территориальная, так и родовая, получили прочную законодательную основу.1, гл. V. Вся судебная система Великобритании отныне строится на базе парламентских актов.

В становлении системы британского правосудия самое решающее влияние оказал принцип господства или верховенства права, что выражено. Этот принцип никогда не был определен, в каком либо законодательном акте. Существует множество его истолкований. В английской правовой теории отмечается три значения. Во-первых, – этим понятием исключается правительственный произвол, т.к. государственная администрация в своих актах и действиях связана правом.

Например, «никто не может быть наказан и поплатиться лично или своим состоянием иначе, как за совершенное и предусмотренное законом противоправное действие, доказано законным способом и перед обыкновенными судами страны. В этом смысле господство права представляет контраст со всякой правительственной системой, основанной на применении государственными должностными лицами широкой и произвольной принудительной власти.

Во-вторых, говоря о «господстве права», как о характерной особенности конституционного режима, выражается мысль о том, что в Англии нет никого, кто был бы выше закона, что там всякий человек, какого бы ни было его звание или положение, подчиняется обыкновенным законам государства и подлежит юрисдикции судов общегражданской юрисдикции. Следовательно, «в Англии идея равенства перед законом или всеобщего подчинения всех классов одному закону, применяемому обыкновенными судами, проводятся до крайних пределов.

Третья особенность принципа господства права заключается в том, что основополагающие нормы, т. е. нормы конституционного ранга не фиксируются в отдельном документе, а выводятся из всей совокупности действующего права, которое является по преимуществу обыкновенным правом. Иными словами, «господство права» может употребляться как формула для выражения того факта, что конституционное право, т.е. нормы, которые в других государствах составляют особую отрасль, в Англии не источником, а следствием традиционно сложившихся совокупных прав частных лиц, которые определяются и защищаются судами.

Отсюда следует, что в Англии принципы гражданского права настолько развиты судами и парламентом, что им определяется даже положение короны и министров, так что конституционный порядок, хотя и покоится на обычном праве, но поддерживается и обеспечивается всей судебной системой в форме судебных решений, образующих в своей совокупности прецедентное право.

Так, например, в Англии право личной свободы, будучи подкреплено прецедентами, вынесенными в полном соответствии представляет собой часть Конституции. Господство права немыслимо без верховенства парламента во всём, что касается законодательства или проведения ранее одобренного парламента политического курса правительства. Поскольку парламент выражает общую волю народа он суверенен и всемогущ. На деле это означает следующее:1) парламент, работая в обычном режиме, может изменить или отменить любые нормы действующего права; 2) не существует формально-правовых между конституционными (фундаментальными) нормами и нормами, основанными на источниках права, включая и судебные решения по принципиальным делам; 3) ни один из органов исполнительной власти или судебной власти не может признать недействительным акт парламента, как противоречащий конституции (в материальном смысле) или по какой либо причине.

В Англии, однако, исключается возможность формализованного и чисто судебного контроля за законодательством, понимаемого как право судов выносить решения об отказе в применении закона по мотивам его не конституционности.

Таков древний обычай, возникновению которого способствовало отсутствие писаной формализованной конституции. С другой стороны, принцип верховенства парламента и наличие прочих политических связей между парламентом и исполнительной властью лишили судебную систему, возможности разыгрывать перед нами роль арбитра или конкурента.

Парламент достаточно часто исправлял судебную практику при помощи соответствующих изменений в законодательстве, т.е. в рамках статутного права. К тому же определённые проблемы исключались из компетенции судов, если у парламента вдруг возникло беспокойство по поводу расхождений между толкованием права судами и волей законодательного органа. Однако при всём том не следует забывать о той большей роли, которую отводят судам господствующая правовая доктрина и практика. В Британской правовой системе давно сложилось понятие конституции в значимом материальном смысле, т.е. своего рода неписаной конституции, которую по мере возможности законодатель должен так же уважать, как и суды, и которая связывает исполнительную власть прочно и непосредственно.

Английская модель конституционного контроля оказывает и поныне определённое влияние на развитие правовых систем в англоязычных странах. Это связано с тем, что во многих государствах содружества внутреннее конституционное законо ориентировано на английские юридические стандарты.

Так, в Канаде основным нормативным актом, более столетия определяющим правовой статус государства, считался принятый английским парламентом в 1867 году Акт о Британской Северной Америке. Этот Акт распространялся на канадских подданных британской короны. И лишь 17 апреля 1982 года королева Елизавета II провозгласила в канадском парламенте Конституцию Канады. В ней не трудно обнаружить признаки преемственности конституционных гарантий прав и свобод по британскому образцу.

Безусловное влияние английского права в странах Содружества поддерживается действующей в них юридической доктриной, допускающей использование судами, как норм английского общего права, так и соответствующих правовых процедур в случаях, когда возникающий вопрос не урегулирован в рамках национального законодательства иным образом. Однако в условиях США английские конституционные принципы получили качественно иную интерпретацию и американская модель конституционного контроля приобрела столь специфические особенности, что ныне её можно рассматривать в качестве самостоятельной и высокоразвитой модели.

Американская конституция 1787 года превратила Конфедерацию американских государств в союзной государство, т.е. федерацию. Творцы конституции 1787 года должны были изадить партикуляризм отдельных штатов, иначе рухнуло бы всё конституционное здание; во что бы то ни стало надо было дать простор развитию творческой инициативы и предприимчивости первых поселенцев, взявших на себя тяжёлое бремя освоения новых земель.

Объём личных прав и свобод в конституциях штатов изначально был велик и превышал те стандарты, которые были свойственны передовым конституциям европейских государств. Благодаря штатным конституциям американцы и поныне пользуются правами, далеко выходящими за рамки тех прав, которые были предусмотрены отцами-основателями. Один из простых и практических принципов, которыми так богата конституция США гласит: всё, что не нашло себе места в федеральной конституции намеренно исключено из её текста и предоставлено законодательному регулированию на уровне штатов. Штаты же трактовали конституционные положения на свой вкус, иногда следуя не только юридической логике, сколько здравому смыслу и трезвому практицизму.

Однако принцип двухпалатного состава регистратур оставался неизменным для каждого из штатов, независимо от количества населения в нём, сенат постоянно обнаруживал консервативно-аристократическую направленность в своей деятельности, тогда как палата представителей полнее и импульсивнее отражала динамически меняющиеся социальные интересы и потребности значительных по численности групп населения в каждом из штатов.

Но конституции штатов доминируют над волеизъявлением обеих палат подобно гигантской всеобъеденяющей кровли; в тексте конституций находит своё адекватное выражение народного суверенитета; она удерживает в равновесии все противоборствующие интересы. Ещё в большей степени это суждение относится к Федеральной Конституции, которую штаты клятвенно ручались сохранять и соблюдать. Итак, в каждом из 50 штатов действуют свои конституции – основные законы, определяющие структуру и формы политической организации и функции штатов в различных сферах экономической, социальной и политической жизни, права и свободы граждан.

Конституции американских штатов принимались в различные периоды истории. Несмотря на внесение в последующем в их тексты значительного числа поправок, они и в настоящее время заметно отражают влияние политических задач и требований момента принятия. Конституциям штатов присущи следующие особенности: частая изменяемость; упрощённый порядок изменения и дополнения конституций; значительный объём большинства конституций; усложнённость их внутренней структуры; чрезмерная детализация конституционных предписаний.

Пересмотр прежних и выработка новых конституций штатов производилась, как правило, конституционными конвентами штата с последующим вынесением проекта на референдум для его ратификации избирателями. Конституционные конвенты создаются легислатурами штатов с согласия избирателей.

Американская модель конституционного контроля во многом отходит от англосаксонских традиций и имеет свою специфику в силу особой роли Верховного суда, федерального устройства государства и некоторых самобытных черт американской правовой системы. Главное, что отличает американскую систему от других стран, в том числе европейских, состоит в том, что осуществление конституционного контроля доверено всему судебному аппарату и конституционное правосудие не выделяется из общего правосудия, поскольку все дела, какова бы ни была их природа, разрешаются одними и теми же судами и, по сути, в одних и тех же условиях.

В США судебная охрана Конституции характеризуется четырьмя основными чертами: Во-первых, контроль за конституционностью имеет универсальный характер. Он охватывает не только законы, но также все нормативные акты и правительственные распоряжения на всех уровнях осуществления власти.

Например, не соответствующим конституции может быть объявлено любое нарушение обязательной иерархии юридических норм или действие, не имеющее под собой правовой основы, например нарушающие надлежащую правовую процедуру. Во-вторых, контроль за конституционностью осуществляется депоцентрировано. Иначе говоря, он осуществляется время от времени, имеет сфокусированный характер и может производиться любым судом при рассмотрении любого дела, в котором затронут законный гражданина. Но вместе с ним такой контроль вовсе не утрачивает свой всеобъемлющий характер, поскольку в конкретном деле может контролироваться соответствие федеральных законов конституции, но и соответствие нормативных актов отдельных штатов конституциям этих штатов, а также актов самих штатов федеральным законам.

В-третьих, контроль за конституционностью имеет каузальную привязку, то есть он возможен только при рассмотрении конкретного дела, в котором в котором фигурирует отсылка на Конституцию, например, когда одна сторона считает, что требования другой стороны основано на действии антиконституционной нормы.

Суд обязан высказать своё мнение по этому поводу и соответственно решить вопрос по существу заявленного иска. Проблема конституционности возникает, таким образом, как бы субсидиарно, подсудно, в качестве сопутствующей в числе других проблем, решаемых в ходе судебного процесса. В-четвёртых, контроль за конституционностью имеет относительный характер, так как решения суда являются обязательными только для спорящих сторон и не распространяются на всех субъектов правоприменительной деятельности.

Признавая неконституционность юридической нормы, суды трактуют её как несуществующую и не принимают во внимание при вынесении соответствующего решения по существу спора. Но такая норма и не отмечается специально как норма общего значения. В сегодняшней Америке контроль за конституционностью осуществляется прежде Федеральным Верховным Судом и составляет, по мнению большинства теоретиков права как самостоятельное и главное направление в деятельности этого суда. Решение Верховного Суда о конституционности той или иной нормы исключает её последующее применение и на уровне штатов.

И не смотря на огромные права, которыми располагает каждый из штатов в области конституционного контроля основная миссия возлагается именно на назначенных пожизненно девятерых членов Верховного Суда США. Они делают своё дело вне зависимости от того, кто контролирует Конгресс, вне зависимости от того, какие сведения публикует институт Гэллана по изучению общественного мнения.

Лоуренс Трайб, защищающий суды и их работу, выразил это так: «путём обсуждения наших глубочайших различий языком конституционных прав и ответственностей мы создаём возможность убеждения и даже морального образования в нашей национальной жизни». Возможно, это некоторое преувеличение. Верховный Суд определённо осведомлён о политических настроениях.

Он может поддаваться им, и это во все времена создавало пути к появлению предвзятых мнений. Его документы в целом по гражданским свободам далеко не совершенны. Однако его чувствительность к существующим в обществе мнениям, возможно, является одним из аспектов его силы. «Многие люди полагают подчёркивает Л. Фридмен, что социальная справедливость в целом получает гораздо лучшее воплощение в зале суда, или в политических коридорах… конституция пыталась установить план с дальним принципом.

Краткосрочные интересы оказывают влияние на Конгресс, президента и правительство каждый день и побуждает их принимать поспешные решения, о которых те, возможно, потом будут сожалеть. Конституция (жёстко проводимая судами) может избавить или предотвратить сиюминутные ошибки; в конце концов, для нас же самих окажется лучше, если в долгосрочной перспективе наши краткосрочные намерения будут (судами) сдерживаться». Американская модель защиты конституционного правопорядка повлияла на процедуры охраны конституции в других государствах.

Американский опыт внимательно изучается во многих странах, однако нигде не была полностью воспринята американская модель в её чистом виде. Даже в англоязычных странах Британского Содружества (Канада, Австрия, Новая Зеландия) где сам характер правовой системы открывал простор для судебной охраны конституции, эта охрана первоначально складывалась под влиянием традиций судебной практики английского Тайного Совета. Лишь постепенно в последние два десятилетия всё более явственнее там стали проявляться черты судебной практики Верховного Суда США. Совсем иной является европейская модель конституционного контроля.

Конституционные дела, отличающиеся от дел обычных, подлежат исключительному ведению органов конституционной юстиции, созданной специально для разделения таких дел по прямому обращению политических или судебных органов и даже частных лиц. Эти органы имеют право выносить обязательное судебное решение, в том числе в случаях, когда конфликтов по поводу не конституционности того или иного акта или действия не наступает.

Закономерен вопрос, в чём причина непринятия в Европе американской модели конституционного контроля? Итак: В США священна Конституция, имеющая прямое действие и охраняемая всей судебной властью; в Европе – свят закон основанный на Конституции и действии общих принципов права, толкуемых высококомпетентными юристами, т.е. своего рода юридической элитой, сосредоточенной в рамках единственного и высокочтимого судебного учреждения.

В этом отношении пути США и Европы разошлись. Другая причина невоспринятия американской модели заключена в выявившейся в массе рядовых судей – неспособности осуществлять конституционное правосудие. Итальянский профессор М.Каппеллетти выразил это следующим образом: «Судьи континентальной Европы обычно являются карьерными чиновниками судебного ведомства, не очень способными решать задачу контроля за законами, которая всегда является творческой и идёт гораздо дальше их традиционной функции «простых толкователей» и «верных слуг» закона.

Но само толкование конституционных норм, и особенно их центрального ядра, таких как Декларация основных прав или биль о правах, сильно отличается от толкования обычных законов; оно требует смелого и решительного подхода, который плохо сочетается с традиционной «слабостью» и робостью» судьи континентального образца. Сама профессиональная подготовка и опыт сделали из них специалистов не по вынесению политических решений, а по процедурам применения действующего законодательства. Судьи стран континентальной Европы рекрутируются, на службу совсем по иным критериям, чем их английский или американский коллеги; следует также помнить и о том, что в Германии, Италии, Франции, Испании, Греции, судьи, будучи зависимы от правительства, нигде не были гарантированы от чисток и других принудительных мер в чрезвычайных обстоятельствах.

Третья причина состоит в отсутствии единого подхода к вопросу о специализации судов. Двойственность или множественность направлений в специализации судей совсем не свойственно широкоформатно мыслящим американским судьям, которые чтят конституцию как библию и опираются на неё в своих решениях.

Следовательно, американская модель действует успешно там, где существует единая специализация судов, т.е. в самих США и во всех странах общего права, потому, что в этих странах, во-первых, нет разделения споров по категориям, а во-вторых, потому, что проблема конституционности там может возникать в любом процессе, не требуя каких либо специальных демаршей и не создавая, риска возникновения разногласий по поводу легитимности действий судов при оценке конституционности основополагающих, нормативных актов.

Конституционное правосудие в странах общего права не разделимо от общего правосудия. Оно осуществляется силами и средствами единого юридического аппарата, возглавляемого Верховным Судом; т.е. оно сконцентрировано в одном судебном ведомстве; этого положения нет в континентальной Европе.

Ещё одна из причин непринятия американской модели некоторыми европейскими государствами в межвоенный период состоит в недостаточной жёсткости текстов европейских конституций. Применительно к конституционной практике III-ей республики во Франции это было хорошо объявлено Карре де Мальбергом, который отличал: «в Америке судебное решение, объявляющее закон неконституционным, воздвигает против воли законодателя непреодолимый для него барьер, поскольку законодатель не может в одиночку изменить Конституцию.

Во Франции, напротив, парламент, столкнувшись с судебным решением о не конституционности, может без большого труда преодолеть это сопротивление: парламентскому большинству, принявшему закон, парализованный решением судебной власти, для того, чтобы обеспечить торжество своей воли, достаточно подтвердить в Национальном Собрании своё волеизъявление, которое они выразили ранее простым голосованием по законопроекту. В этих условиях весьма сомнительно, что судебная власть будет в состоянии запрещать применение законов по причине их не конституционности». Однако ни Французская, ни Американка модель не могут рассматриваться в качестве универсально пригодных к другим регионам и странам: попытки трансплантировать иностранные правовые институты механически, без учёта национальных особенностей чреваты серьёзным ущербом и в ряде случаев дают лишь споради или ложный эффект.

Так, например, бесплодными оказались усилия ряда латиноамериканских государств внедрить у себя президентскую форму правления (по модели США). Непродуманная рецензия правовых институтов может вызвать и явно отрицательные последствия для граждан не только в правовой, но и в экономической и социальной областях.

Так, например, попытка ряда балканских стран ввести у себя после Второй мировой войны кодифицированные акты французского образца с их либерально-индивидуалистическим духом не увенчались успехом, так как эти акты находились в явном противоречии с патриархальными традициями и обычаями многих из этих государств, ряд из которых как, например, Югославия, имели негоралистическую базу, характеризующуюся мозаическим переплетением христианских и мусульманских обычаев и традиций, а также наличие языковых барьеров и разобщённостью в социальной практике.

И всё же влияние зарубежных правовых доктрин полезно и не незаменимо особенно в тех случаях, когда в национальном законодательстве имеются существенные пробелы в правовом регулировании или когда-то или иное государство намерено осуществить серьёзные реформы своих государственно-правовых институтов, не имея в этом достаточного опыта или подготовленных кадров юристов.

Такая картина характерна для вновь образовавшихся государств или молодых государств, освободившихся от колониальной зависимости. В таких случаях молодое государство вынуждено пригласить иностранных юристов в свою страну или получить разработку проектов своих нормативных актов квалифицированным юристам, как правило, из дружественных стран или тех стран, которые имеют сходные экономические и демографические условия.

Глава 2. Конституционный Суд Российской Федерации – высший орган судебной власти по защите конституционного строя. 2.1.