При абстрактном описании первичного коммунистического коллектива последний выглядит вполне благопристойно. Индивиды поступают туда на работу, занимают в них положение, соответствующее их подготовке, работают по способности, получают вознаграждение соответственно вносимой им доле труда. Выполнив свой долг в первичном коллективе, индивиды покидают его и затем ведут частную жизнь в меру заработанных возможностей и личных склонностей. Конечно, для кого-то жизнь выглядит именно в таком идиллически-скучном виде. Но для подавляющего большинства активных членов общества эта абстрактная схема не имеет никакого практического смысла. Для них основная жизнь есть все то, что они делают в первичном коллективе, для него и через него. Эта жизнь в коллективе отражается во всех остальных кусочках и аспектах их жизни, подчиняет их себе, окрашивает их в свои краски. Она оказывает доминирующее влияние на жизни и переживания членов их семьи. И даже после того, когда они покидают первичные коллективы и уходят на пенсию, до конца жизни они несут в себе влияние их прошлой жизни в коллективе. Дело для них обстоит не так, будто они ходят на работу в первичные коллективы для того, чтобы (выполнив некие обязанности) затем жить некоей настоящей жизнью. Дело фактически для них обстоит как раз наоборот: они живут как-то вне коллектива лишь для того, чтобы иметь возможность жить в первичном коллективе. Жизнь в коллективе есть подлинная их жизнь, а жизнь вне его — лишь условие первой. Коллектив берет не только их лучшие силы тела, но и их душу. Коммуна берет людей целиком и полностью, выжимает все их телесные и душевные соки и выбрасывает потом в частную и уличную жизнь измотанными, опустошенными, злобными, скучными и серыми существами.
На уровне первичного коллектива люди не только (а может быть — не столько) трудятся, но и (сколько) проводят время в обществе хорошо знакомых людей, обмениваются информацией, развлекаются, предпринимают многочисленные действия, сохраняющие и улучшающие их положение, осуществляют контакты с людьми, от которых зависит их благополучие, посещают многочисленные собрания, получают путевки в дома отдыха, получают жилье, а порой и дополнительные продукты питания (в связи с постоянными продовольственными трудностями это весьма существенно). Здесь они повышают свою квалификацию и получают всякого рода звания, удостоверяющие это. Здесь они занимаются в художественной самодеятельности и спортом, не говоря уж о кружках политического образования. Здесь они занимаются общественной работой. Здесь их вовлекают в различного рода массовые мероприятия (демонстрации, встречи и проводы важных персон, праздники, вечера отдыха, туристические походы и поездки). Тут происходит не просто реализация абстрактной схемы, а жизнь в самом точном смысле слова с ее радостями и горестями, удачами и неудачами, жизнь, полная страстей и драматизма. Именно эта реальная жизнь должна быть в первую очередь принята во внимание при научном описании коммунизма. Но именно ее игнорируют почти все, пишущие и говорящие о коммунизме. Предпочитают говорить о вещах, которые производят больший внешний эффект (репрессии, отсутствие гражданских свобод), но которые почти не существуют практически для людей, живущих на уровне первичного коллектива. Если здесь эти проблемы и возникают, то лишь для того, чтобы коллектив осудил инакомыслящих и выразил поддержку властям.
Суть жизни на уровне первичного коллектива состоит в том, что упомянутые выше абстрактные блага индивиды приобретают в ожесточенной борьбе. Эти блага (если тут уместно это слово) не приходят сами собой. Даже примитивная справедливость здесь достигается с боем. Причем это не есть нечто одноактное. Эта справедливость завоевывается постоянно. Стоит на какое-то время ослабить усилия, как человек оказывается так или иначе обделенным. Здесь все, положенное людям «по праву», должно быть «выбито» в качестве такового. При этом даже самая примитивная справедливость реализуется лишь как средняя тенденция, т.е. через нарушения и отклонения. Один индивид урывает больше того, что положено ему, другой меньше. Один и тот же индивид урывает в одном, но теряет в другом. Путевки, премии, надбавки к зарплате, повышения по должности, место в детском саду, квартира и т.д. и т.п., — все это суть реальные ценности, за которые идет ожесточенная борьба всех против всех. И силы коммунальности разворачиваются тут во всю мощь. И спасаясь от них (т.е. от самих себя), люди здесь выработали общественно-значимые защитные средства в виде определенной системы норм и организаций, следящих за их соблюдением. Эти нормы суть нормы распределения деятельности и всего того, что имеет ценность для людей. Эти организации суть партийная организация, профсоюзная организация и ряд других, контролируемых этими двумя главными (комсомольская организация, касса взаимопомощи, жилищная комиссия и другие).
Самая глубокая и, вместе с тем, самая поверхностная суть коммунизма проявляется там, где люди работают и добывают средства существования, — в коммуне. Коммуна есть (как правило) организм со сложной структурой и сложной системой взаимоотношений между людьми. Постороннему наблюдателю разобраться в системе этих взаимоотношений очень трудно, а то и вообще практически невозможно, подобно тому как этнографу бывает порой трудно разобраться в поведении и отношениях членов, казалось бы, примитивного племени. Сами же члены коммуны (сотрудники) прекрасно в ней ориентируются. Это и не удивительно, ибо их основная социальная профессия — уметь ориентироваться в этой среде и ухитряться урвать для себя как можно больше. Их производственная деятельность здесь есть нечто вторичное и побочное. Не коммуна существует для дела, а дело терпят и выполняют лишь постольку, поскольку должна существовать коммуна. Лишь немногие энтузиасты одержимы делом как самоцелью, да и то до поры до времени. Награды, повышения, известность, разочарование и прочее рано или поздно обнаруживают социальную суть энтузиазма. Бесконечные вопли средств информации (газеты, радио, телевидение) о некоем массовом трудовом энтузиазме суть пропагандистская ложь или пустая формальность. Дело, которым заняты люди в коммуне, для самих людей выступает лишь как средство распределения жизненных благ в соответствии с фактическими законами общества, средство сохранения и улучшения социальной позиции.