Развитие законодательства о возмещении (компенсации) морального вреда и его современное состояние

Проблема толкования и компенсации (возмещения) морального вреда была и остается объектом внимания как юристов-теоретиков, так и юристов-практиков, хотя долгое время теория и практика в Советском государстве почти единодушно отрицали возможности применения института возмещения морального вреда, так как это было “чуждо советскому правосознанию”, и еще по той причине, что “личность выше того, чтобы ее достоинство можно было бы оплачивать”[93].

Между тем, цель института компенсации (возмещения) морального вреда в прямом смысле ничего общего не имеет с экономикой, но выполняет нравственную социально-правовую функцию - охрану, в частности, неприкосновенности личности. Нет никаких оснований ограничивать понятие личность только физической неприкосновенностью. На наш взгляд, понятие личность носит в значительной мере нематериальный характер, охватывает духовную, моральную сферу человека[94]. “Моральный вред, заключающийся в нравственном или физическом страдании, - указывал в свое время Б. Утевский, - сам по себе, как таковой, не может быть, конечно, возмещен, и причиненные мучения не могут быть ни за какие деньги восстановлены... Деньги не в состоянии ... возвратить душевное спокойствие, заставить забыть о невознаградимой потере. Но это не значит, что моральный ущерб не может быть хоть как-нибудь компенсирован, что пострадавшему не может быть дано удовлетворение, которое явилось бы для него возмещением причиненных страданий”[95]. Действительно, ввиду отсутствия иного, более лучшего способа дать потерпевшему удовлетворение, этим способом может служить и служит денежная компенсация. Разумеется, практически невозможно дать более или менее точную оценку морального (неимущественного) вреда, но такой эквивалентности (равноценности) и не требуется. Суд, основываясь на специфических особенностях каждого дела, на степени и характере морального вреда, на имущественном положении ответчика и потерпевшего, всегда может установить форму и сравнительно справедливые размеры компенсации.

На позициях целесообразности компенсации (возмещения) морального вреда на разных этапах развития отечественной науки и практики стояли (и стоят) Б. Лапицкий, К.М. Варшавский, И. Брауде, Н.С. Малеин, М.Я. Шиминова, Л.А. Мойданек, Н.Ю. Сергеева, Ю.Х. Калмыков, П.Я. Трубников, М.Н. Малеина, Е.Е. Мачульская, В.М. Жуйков, Е.А. Ковалев, В.Д. Шевчук, А. Эрделевский и др.[96]

Компенсация (возмещение) нравственного ущерба представляет возможность в определенной мере сгладить неблагоприятные последствия правонарушения, способствует приобретению вместо утраченного блага другое. Гарантированная законом охрана и защита чести, достоинства, деловой репутации, в том числе посредством компенсации нравственного ущерба (морального вреда), оказывает положительное влияние на психическое состояние потерпевшего, вселяет веру в справедливость. И наоборот, если нравственные переживания не защищены правом, то это усиливает их, дополнительно травмирует психику потерпевшего, вселяет в него неверие в справедливость.

В свою очередь, обязанность правонарушителя - компенсировать причиненный им нравственный (моральный) ущерб - является мерой определенной ответственности, имеющей также превентивное значение в охране прав личности, не позволяющей безнаказанно умалять ее честь, достоинство, деловую репутацию. У В. Даля умалять означает уменьшать, убавлять, умаливать (что-нибудь, в том числе честь, достоинство, деловую репутацию), а унижать - значит порицать, осуждать, лишать (например, достоинства)[97]. “Исходя из толкования этих слов, - указывает известный российский юрист, профессор Н.С. Малеин, - следует признать, что применение мер ответственности (в свою очередь - А.А.) умаляет, унижает честь и достоинство правонарушителя, и, значит, он претерпевает неблагоприятные последствия морального характера (стыд, унижение и т.д.)”[98].

Многие авторы едины во мнении, что с расширением сферы охраняемых гражданским правом интересов граждан и признанием в качестве предмета гражданско-правового регулирования их личных неимущественных, не связанных с имущественными отношений, является целесообразной и оправданной предусмотренная в законе ответственность за причинение морального вреда.

Н.С. Малеин и некоторые другие исследователи еще до принятия нового гражданского законодательства указывали на теоретически возможные три варианта решения этой непростой проблемы: полное отрицание компенсации морального вреда; компенсация лишь в некоторых, определенных законом случаях; безусловная компенсация во всех без исключения случаях[99]. (Указанные варианты отражены в специальной литературе сторонников той или иной позиции в законоположениях ряда зарубежных стран[100].) М.Я. Шиминова пишет, что возмещение морального вреда являет собой не только восстановительную функцию, но “преследует и более широкую цель - предупредить появление вредоносных фактов, а, следовательно, в конечном счете и защитить от посягательств на личность”[101].

Как известно, отечественное законодательство на протяжении длительного времени не предусматривало права на возмещение морального вреда, и лишь сравнительно недавно определилась иная тенденция, сначала в союзном, а затем в российском законодательстве[102]. До 90-х годов нашего столетия единственным основанием признавать моральный вред правовой категорией являлась статья 53 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, определявшая потерпевшего как лицо, которому преступлением причинен “физический, моральный или имущественный вред”. Согласно Уголовному кодексу РФ (ст.ст. 111–115), под физическим вредом понимается причинение смерти, тяжких, средней тяжести и легких телесных повреждений. Признаки каждого из телесных повреждений достаточно подробно устанавливаются Правилами судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений от 11 декабря 1978 года[103]. Критерии определения степени тяжести морального вреда в законодательстве не установлены.

Вопрос о материальной компенсации морального вреда (в денежном выражении) впервые решен в Законе СССР от 12 июня 1990 г. “О печати и других средствах массовой информации”[104], вступившем в силу 1 августа 1990 г. Моральный (неимущественный) вред, причиненный гражданину в результате распространения СМИ не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина, либо причинивших ему иной неимущественный ущерб, возмещался по указанному Закону по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами. Конкретный размер возмещения морального (неимущественного) вреда в денежном выражении определялся судом (ст. 39 Закона о печати).

Следует подчеркнуть, что в последующем такая же норма была включена в ч. 7 новой редакции ст. 7 Гражданского кодекса РСФСР, принятой Законом РСФСР от 21 марта 1991 г., а также в ст. 62 Закона Российской Федерации “О средствах массовой информации”[105], действующего с 8 февраля 1992 г. (дня опубликования).

Указанные нормы, как это усматривается из их содержания, регулировали правоотношения по возмещению морального вреда между гражданином, с одной стороны, и средством массовой информации - с другой, в связи с распространением СМИ не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство того или иного физического лица.[106] При этом следует отметить, что ст. 49 Закона РФ “О средствах массовой информации” обязывает журналиста “проверять достоверность сообщаемой информации”, а также в процессе осуществления профессиональной деятельности “уважать права, законные интересы, честь и достоинство гражданина и организации”. В свою очередь, ст. 51 указанного Закона требует недопущения “распространения слухов под видом достоверных сообщений”, равно как и “запрета” использовать право журналистов на распространение информации с целью опорочить гражданина исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с его политическими убеждениями”.

Таким образом, Закон РФ “О средствах массовой информации” сравнительно четко регламентирует деятельность средств массовой информации с целью предотвращения нарушений прав и законных интересов граждан, включая защиту их чести и достоинства и возмещение морального вреда.

В то же время законоположения, установленные в Законе СССР “О печати и других средствах массовой информации”, а также в ст. 7 ГК РСФСР (в редакции от 21 марта 1991 г.), не регулировали отношения граждан между собой, отношения между гражданами и организациями, не являющимися средствами массовой информации, и их должностными лицами. Следовательно, в случае распространения сведений, не соответствующих действительности, порочащих честь и достоинство гражданина другим субъектом, не являющимся средством массовой информации, возмещение морального вреда не допускалось. В равной степени компенсацию за причиненный гражданину моральный вред нельзя было взыскивать другими действиями.

Ныне в ст. 57 анализируемого Закона установлен перечень оснований, по которым редакция и журнал освобождаются от ответственности, в том числе, разумеется, от ответственности по возмещению морального вреда[107]. Между тем в указанном выше постановлении Пленума Верховного Суда от 18 августа 1992 г. (п. 9) говорится, что наличие тех или иных обстоятельств, которые в соответствии со ст. 57 Закона РФ “О средствах массовой информации” могут служить основанием для освобождения от ответственности редакции, главного редактора, журналиста за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство гражданина, а также деловую репутацию граждан и юридических лиц, “не исключает возможности рассмотрения судом иска юридического лица или гражданина об опровержении таких сведений”. Значит, в случае удовлетворения иска может быть взыскан и моральный вред.

Нужно сказать, что отечественное законодательство до принятия нового Гражданского кодекса, решая вопрос о возмещении морального вреда, поначалу шло по пути принятия законоположений по конкретным, узким сферам, в которых устанавливалась его материальная компенсация. Так, Законом Российской Федерации “Об охране окружающей природной среды”, принятым 19 декабря 1991 г. и введенным в действие 3 марта 1992 г. (день опубликования)[108], возможности возмещения морального вреда в определенном смысле были несколько расширены. В частности, в соответствии со ст. 89 этого Закона, вред, причиненный здоровью граждан в результате неблагоприятной окружающей среды, вызванный деятельностью предприятий, учреждений и организаций, подлежит возмещению в полном объеме. При определении размера вреда учитываются не только степень утраты трудоспособности, затраты на лечение, но и “потери, связанные с моральными травмами”.

7 февраля 1992 г. Верховный Совет Российской Федерации принял Закон РФ “О защите прав потребителей”, вступивший в силу 7 апреля 1992 г.[109] В общем Закон регулирует наиболее важные и принципиальные вопросы в особом ряду отношений, складывающихся на потребительском рынке. Эти отношения устанавливаются между изготовителями и продавцами товаров, исполнителями работ (услуг), являющимися предпринимателями, с одной стороны, и гражданами-потребителями - с другой. В Законе закреплены правовые механизмы реализации фундаментальных прав потребителей, установленных Руководящими принципами в защиту интересов потребителей, единогласно принятыми Генеральной Ассамблеей ООН в 1985 г.

Следует подчеркнуть, что в отличие от законодательства, регулирующего отношения в сфере коммерческого оборота, в частности законодательства о поставках, потребителем по рассматриваемому Закону может быть только гражданин. В связи с этим нормы анализируемого Закона, в том числе и о возмещении морального вреда, не должны применяться в том случае, если товары (работы, услуги) приобретены (заказаны) юридическим лицом. При этом, по смыслу Закона, потребителем является только такой гражданин, который приобретает и использует товары, заказывает работы (услуги) для личных целей, а не для перепродажи или иного производственного использования. Следовательно, речь идет только о конечном потребителе, который “выводит” товары (работы, услуги) из коммерческого оборота в сферу личного потребления.

Необходимо обратить внимание и на то, что гражданин рассматривается в качестве потребителя не только, если он приобретает, использует товары, заказывает работы (услуги), но и имеет намерение приобрести или заказать их. Данное обстоятельство означает, что некоторые нормы Закона должны применяться и до того, как между сторонами возникнут договорные отношения. Иными словами, ряд норм Закона распространяется и на преддоговорные связи. Это в особенности касается статей 6-10 Закона, регулирующих предоставление потребителям информации.

Законоположения о защите прав потребителей предусматривают возможность удовлетворения требования потребителя о возмещении морального вреда вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом) прав, предусмотренных законодательством о защите прав потребителей. Он возмещается лишь конкретными потребителями по их искам либо по иску общества защиты прав потребителей в их интересах. Моральный вред, конечно, не может быть компенсирован в защиту неопределенного круга потребителей. В редакции Закона РФ “О защите прав потребителей” 1996 г. указано, что моральный вред подлежит компенсации при наличии вины причинителя вреда и его взыскание осуществляется независимо от возмещения имущественного вреда и понесенных потребителем убытков (ст. 15).

В качестве особого случая ответственности по указанной статье Закона может рассматриваться компенсация за причиненные потребителю неудобства, если изготовитель товаров и услуг или продавец отказываются добровольно удовлетворить законные и обоснованные требования клиента, в связи с чем ему приходится обращаться в суд. При этом моральный вред не может быть соотнесен ни с каким эквивалентом, и его размер в каждом конкретном случае должен определяться судом.

Понятие морального вреда и механизм его возмещения приобретали все более конкретные правовые формы в результате анализа судебной практики о защите чести и достоинства и как следствие научных дискуссий и поисков. Согласно постановлению Верховного Совета РФ от 14 июля 1992 г. “О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы”, как уже отмечалось, на территорию Российской Федерации с 3 августа 1992 г. распространено действие Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик. В Основах содержались две статьи (ст. 7 и ст. 131), являющиеся в известном смысле новеллами в законодательстве по рассматриваемой проблеме. Так, в соответствии с п. 6 ст. 7 Основ гражданин или юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, были вправе, наряду с опровержением таких сведений, требовать возмещения убытков и морального вреда. Суть в том, что указанным законоположением, в отличие от ст. 39 Закона СССР “О печати и других средствах массовой информации”, ст. 62 Закона РФ “О средствах массовой информации” и ст. 7 Гражданского кодекса РСФСР (в редакции от 21 марта 1991 г.) было предусмотрено право на возмещение морального вреда за распространение сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию не только граждан, но и юридических лиц. К этому следует добавить, что рассматриваемая норма Основ не только касалась ответственности за причинение морального вреда при наличии фактов распространения их СМИ, но и ко всему прочему устанавливала ответственность всех распространителей независимо от способа распространения[110].

Вместе с тем, изучение гражданских дел о защите чести, достоинства и деловой репутации и документов прокурорского реагирования на нарушения законодательства показывает, что в судебной практике имели и имеют место ошибки, когда судьи отказывают в исках в части компенсации (возмещения) морального вреда по основаниям, что порочащие, не соответствующие действительности сведения в отношении истца были распространены не средством массовой информации.

Так, например, 19 декабря 1995 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации направил в Президиум Липецкого областного суда протест[111], в котором просил отменить определение Судебной коллегии по гражданским делам указанного суда об изменении решения Измалковского районного народного суда. Судебная коллегия своим определением от 29 августа 1994 г. отменила решение этого суда по иску истца З. к ответчику К. о защите чести и достоинства от 1 февраля 1994 г. в части возмещения морального вреда.

Суть дела состояла в том, что гр-н З. в обоснование своего иска указал, что 15 сентября 1993 г. ответчик сообщил в дежурную часть Измалковского РОВД не соответствующие действительности, порочащие его сведения (в частности, что он украл из колхозного хозяйства автомобиль). В ходе судебного разбирательства установлено, что распространенные ответчиком сведения в самом деле не соответствуют действительности и судебные инстанции обоснованно признали их порочащими по отношению к истцу. А Судебная коллегия ошибочно исходила из того, что моральный вред подлежит возмещению лишь в том случае, если порочащие сведения распространены через средства массовой информации.

Протест Генеральной прокуратуры РФ был удовлетворен как основанный на законе[112].

Статья 131 Основ гласила, что “моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, возмещается причинителем при наличии его вины (курсив наш - А.А.). Моральный вред возмещается в денежной или иной материальной форме и в размере, определяемом судом, независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда”. Отметим, что обозначенная норма устанавливала ответственность за причинение морального вреда гражданину во внедоговорных отношениях и по содержанию была значительно шире п. 6 ст. 7 Основ. Эта норма не давала какого-либо исчерпывающего перечня случаев, когда возмещение морального вреда обязательно. Она свидетельствовала о возможности возмещения морального вреда при любой ситуации, если вред наносился неправомерными действиями (равно как и бездействием) при наличии вины причинителя, поскольку нельзя предусмотреть все случаи, когда лицу в большей или меньшей степени может быть причинен моральный вред. При этом следует подчеркнуть, что п. 6 ст. 7 Основ ограничивал ответственность за причинение морального вреда только распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию. Но в случае отсутствия одного из указанных обстоятельств (сведения порочат гражданина, но соответствуют действительности) ответственность по п. 6 ст. 7 не наступала, хотя субъект в результате распространения таких сведений переносил страдания. В то же время, в соответствии со ст. 131 Основ можно было требовать возмещения морального вреда, если он причинен даже соответствующими действительности сведениями, но неправомерно[113].

Необходимо подчеркнуть еще одно важное обстоятельство: из смысла анализируемой статьи вытекала необходимость, чтобы вред, во-первых, действительно был причинен, во-вторых, причинен виновно и, в-третьих, противоправно. Последнее, правда, как и другие обстоятельства, весьма существенно, ибо моральный вред может быть причинен и правомерно, но в этом случае ответственность не наступает[114].

Не требует доказательств тот факт, что моральный вред возникает в каждом случае повреждения здоровья или смерти, при причинении вреда, в частности, в процессе трудовых правоотношений[115]. В этой связи отметим, что дальнейшее развитие нормативной базы о возмещении морального вреда закреплено постановлением Верховного Совета РФ от 24 декабря 1992 года о “Правилах возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых отношений”[116], в ст. 8 которых установлено, что одним из видов возмещения является возмещение морального ущерба. В ст.ст. 25 и 30 Правил указано, что работодатель обязан возместить потерпевшему и семье, потерявшей кормильца, моральный ущерб в денежной или иной материальной форме независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. При этом отметим, что по сравнению со ст. 131 Основ в Правилах не предусмотрено положение о том, что моральный вред, причиненный работодателем работнику в связи с исполнением последним трудовых обязанностей, возмещается при наличии вины причинителя.

Введенным в действие 1 января 1993 г. Законом РФ от 22 декабря 1992 г. “О статусе военнослужащих”[117] в п. 5 ст. 18 специально предусмотрено возмещение российским гражданам, находящимся на военной службе, морального вреда и материального ущерба, причиненных противоправными действиями должностных лиц органов государственной власти и управления, органов местного самоуправления, органов военного управления, предприятий, учреждений, организаций и общественных объединений, а также других лиц. Противоправные действия, в частности, могут заключаться в незаконном привлечении к уголовной или иной ответственности, незаконном понижении в должности или воинском звании, незаконном соблюдении условий контракта и др.

Приведем такой пример. В июне 1996 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации внес протест[118] в Президиум Саратовского областного суда на определение Энгельсского горнарсуда Саратовской области от 14 июня 1995 г., который на основании п. 1 ст. 129 ГПК РСФСР отказал гр-ну Х.В. в принятии искового заявления. (В кассационном порядке названное определение не рассматривалось.)

Х.В. обратился в указанный суд с иском к Министерству обороны Российской Федерации о присвоении ему очередного воинского звания “подполковник”, взыскании материального ущерба, морального вреда в связи с несвоевременным присвоением воинского звания и умалением чести и достоинства. При этом истец ссылался на указанный выше Закон, а также на ст. ст. 151 и 152 ГК РФ. Суд отказался принять заявление и сослался на то, что народному суду неподведомственны вопросы о присвоении воинских званий. Также суд указал на пункт 2 Постановления № 14 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18 ноября 1992 года “О судебной защите прав военнослужащих от неправомерных действий органов военного управления и воинских должностных лиц”[119], который определяет, что дела по жалобам военнослужащих и военных должностных лиц рассматриваются военными судами.

Генеральная прокуратура Российской Федерации не согласилась с таким мотивом отказа суда в принятии искового заявления прежде всего по тем основаниям, что Х.В. к моменту обращения в суд был уволен с воинской службы. Между тем пункт 3 Постановления № 10 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 1993 года “О рассмотрении судами жалоб на неправомерные действия, нарушающие права и свободы граждан”[120] указывает, что в соответствии со ст. 4 Закона Российской Федерации от 27 апреля 1993 года “Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан” с изменениями и дополнениями от 15 ноября 1995 года[121] военный суд вправе обжаловать действия и решения органов военного управления и воинских должностных лиц, нарушающих права и свободы (имеются в виду только военнослужащие). Граждане, уволенные с военной службы, вправе обжаловать действия и решения органов военного управления и воинских должностных лиц, нарушивших их права и свободы во время прохождения ими военной службы, по своему усмотрению в районных или военных судах.

В связи с неправильным применением и толкованием норм материального права и руководствуясь ст.ст. 320, 324, 330 ГПК РСФСР, заместитель Генерального прокурора в своем протесте просит отменить определение Энгельсского горнарсуда Саратовской области от 16 июня 1995 г. и направить материалы об отказе Х.В. в приеме искового заявления в народный суд для рассмотрения. В данном случае следует подчеркнуть, что речь идет не о неправомерных действиях против военнослужащих со стороны частных лиц, а об ответственности перед военнослужащими государства за действия его органов, должностных и юридических лиц.

Законом РФ от 9 июля 1993 года “Об авторском праве и смежных правах”[122] в настоящее время регулируются отношения, возникающие в связи с созданием произведений науки, литературы, искусства. Как сказано в п. 1 ст. 9 настоящего Закона, авторское право на упомянутые произведения возникает в силу факта их создания. Содержанием субъективного авторского права является совокупность имущественных и неимущественных прав, принадлежащих автору произведения. С учетом рассмотрения проблемы компенсации морального вреда, правовой интерес представляют неимущественные права авторов произведений науки, литературы и искусства, поскольку, согласно ст. 151 ГК РФ, только нарушение неимущественных прав может породить право на компенсацию причиненного этим правонарушением морального вреда.

Например, в марте 1999 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации направил протест в порядке надзора Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ[123] в связи с состоявшимися постановлениями нижестоящих судов по иску гр-на К.В. к ЗАО “ТАМП” об обязании исполнить условия договора о предоставлении ему копии фильма “Мастер и Маргарита”, а также компенсировать моральный вред. В обоснование иска гр-н К.В. указал, что 1 января 1991 г. заключил с ТПО “ТАМП” договор, согласно которому принял на себя обязанности режиссера-постановщика двухсерийного художественного фильма под условным названием “Мастер и Маргарита”. Ответчик обязался предоставить режиссеру одну копию фильма в счет сметы, затраченной на его производство. К моменту окончания производства фильма ТПО “ТАМП” прекратило свое существование, однако авторское право на произведение было передано его правопреемнику ЗАО “ТАМП”, которое отказалось выдать истцу копию фильма.

Решением Замоскворецкого межмуниципального суда города Москвы от 4 апреля 1997 г. исковые требования были удовлетворены частично: ЗАО “ТАМП” обязано передать истцу копию фильма в двух вариантах – кинофильм и телесериал, выплатить в его пользу 10 000 000 рублей в счет возмещения морального вреда.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда от 8 июля 1997 г. решение оставлено без изменения.

Генеральная прокуратура РФ сочла, что состоявшиеся судебные решения подлежат отмене в связи с нарушением норм процессуального права. Кроме того, у нее вызвала сомнение правомерность применения судом ст. 151 ГК РФ к спору, вытекающему из договорных отношений. При этом в протесте подчеркивается, что постановляя решения о компенсации морального вреда, суд не обосновал характер причиненных истцу физических или нравственных страданий, не указал, какие неимущественные права либо другие нематериальные блага истца были нарушены.

Совокупность личных неимущественных прав авторов, согласно п. 1 ст. 15 Закона РФ “Об авторских и смежных правах”, состоит из следующих прав:

· право авторства, то есть право признаваться автором произведения;

· право на имя, то есть право использовать или разрешать использование произведения под подлинным именем автора, псевдонимом или без обозначения имени;

· право на обнародование произведения в любой форме;

· право на защиту репутации автора, то есть право на защиту произведения, включая его название, от всякого рода искажений или иного посягательства, способного нанести ущерб чести и достоинству автора.

Статья 49 рассматриваемого Закона содержит не исчерпывающий перечень гражданско-правовых и иных мер защиты авторских прав, среди которых для защиты личных неимущественных прав применены следующие способы: признание права; восстановление положения, существовавшего до нарушения права и прекращение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; принятие иных предусмотренных законом мер, связанных с защитой прав авторов. При этом отметим, что одной из таких мер является компенсация морального вреда.

При причинении морального вреда противоправными действиями, нарушающими личные неимущественные права автора, основание ответственности за причинение морального вреда в преимущественном числе случаев будет общее. Исключение представляют такие посягательства на неприкосновенность авторского произведения, которые одновременно представляют собой распространение сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию автора.

В этой связи обратимся к следующему примеру. Гр-н Ч.К. обратился в суд с иском к Кусковскому заводу консистентных смазок МПС (КУЗАКС МПС) о взыскании суммы авторского вознаграждения за использование изобретения, возмещение морального вреда. В обоснование иска указал, что ответчик использует изобретение без его согласия, вознаграждения не выплачивает.

Решением Перовского межмуниципального (районного) суда города Москвы от 5 ноября 1996 г., оставленным без изменения Судебной коллегией по гражданским делам Мосгорсуда от 26 июля 1997 г., в удовлетворении исковых требований Ч.К. отказано.

По этому вопросу постановлением Президиума Мосгорсуда от 12 марта 1998 г. протест прокурора города Москвы, принесенный в порядке надзора, отклонен.

Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 11 августа 1998 г. протест заместителя Генерального прокурора РФ оставлен без удовлетворения.

Из материалов дела усматривается, что 25 декабря 1990 г. гр-ну Ч.К. КУЗАКСом МПС выдано удостоверение на рационализаторское предложение “устройства для формования стержней гребнесмазывателей колесных пар локомотивов“ и на имя истца был зарегистрирован патент. С 1 октября 1992 г. изобретение использовалось КУЗАКСом и в феврале 1995 г., по утверждению ответчика, применение его прекращено.

Суд, отказывая в удовлетворении требований Ч.К., в обоснование принятого решения сослался на ст. 11 Патентного закона РФ, которой предусмотрено, что не признается нарушением исключительного права патентообладателя в случае применения средств, содержащих изобретения, полезные модели, промышленные образцы, защищенные патентами, если эти средства введены в хозяйственный оборот законным путем. Также суд указал, что права патентообладателя не нарушены, поскольку техническое решение, предложенное Ч.К. и признанное рационализаторским, использовалось на КУЗАКСе с разрешения истца, то есть введено в хозяйственный оборот законным путем, в связи с чем оснований для взыскания в его пользу авторского вознаграждения не имеется.

Заместитель Генерального прокурора РФ внес протест на определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ в Президиум Верховного Суда Российской Федерации, в котором, в частности, указано, что в соответствии с п. 1 ст. 22 Патентного закона РФ заявленному изобретению с даты публикации сведений о заявке до даты публикации сведений о выдаче патента предоставляется временная правовая охрана. Пунктом 3 названной нормы установлено, что физическое или юридическое лицо, использующее заявленное изобретение в период, указанный в п. 1, выплачивает патентообладателю после получения патента денежную компенсацию. Размер компенсации определяется соглашением сторон. Поскольку в период действия правовой охраны КУЗАКС МПС начал использовать произведение, гр-н Ч.К. вправе требовать взыскания денежной компенсации. При этом истец указывает, что разрешения на использование изобретения он не давал.

В протесте Генеральной прокуратуры приводятся и другие доводы, с учетом которых, руководствуясь ст. 324 ГПК РСФСР, она просит отменить все состоявшиеся по делу решения и направить его на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Таким образом, авторское право является частью гражданского права, и оно регулирует как имущественные, так и неимущественные отношения[124]. Участниками этих отношений, с одной стороны, являются авторы произведений, их наследники и иные владельцы авторских прав, а с другой стороны, организации, заинтересованные в издании и использовании произведений: издательства, редакции периодических изданий, киностудии, телестудии, театры, концертные организации и т.д.

Как уже отмечалось, правовое регулирование этих отношений в части реализации имущественных прав определяется заключением авторского договора. В тех случаях, когда произведение создано в рамках трудовых правоотношений (служебное произведение), то право на его использование переходит к работодателю.

Согласно ст. 6 Закона произведение является результатом творческой деятельности, в процессе которой создается оригинальное творческое произведение в виде идеального объекта. В то же время охрана (защита) по авторскому праву возникает лишь с того момента, когда тот или иной идеальный результат будет выражен в какой-либо объективной форме (материальной форме). Наиболее типичные формы выражения произведений указаны в п. 2 ст. 6 Закона и существуют в какой-либо объективной форме: письменной (рукопись, машинопись, нотная запись и др.); звуко- или видеозаписи; изображения (рисунок, эскиз, картина и др.); объемно-пространственной (скульптура, макет, сооружение и так далее) и др.

Субъекты (носители) авторских прав подразделяются на первоначальных и производных. Первыми являются авторы – физические лица, творческим трудом которых созданы произведения.

Рассматриваемый Закон не устанавливает возможность возникновения авторского права у юридических лиц. Они могут получать на произведения – по закону или договору – только часть авторских прав (право на использование) и, следовательно, выступают в качестве владельцев производных авторских прав.

Статья 10 Закона касается соавторства: может быть раздельное соавторство и неделимое соавторство. В первом случае каждый соавтор может указать, какая отдельная часть произведения создана только им. В этом случае защита чести, достоинства или деловой творческой репутации будет касаться только конкретного соавтора по общему правилу. В идеальном же варианте указанные неимущественные права подвергаются умалению и, на наш взгляд, касаются и другого соавтора (соавторов), так как о произведении, как правило, судят как о едином целом.

При неделимом соавторстве не существует такого разделения, поскольку каждый соавтор вкладывает свое творчество в произведение целиком.

Статьи 11 и 12 Закона указывают на авторов несамостоятельных произведений, к числу которых относятся составители, переводчики, авторы переработок и др.

Общий срок охраны произведений начинает исчисляться со времени создания произведения, продолжает действовать в течение всей жизни автора и прекращается через 50 лет после его смерти.

Правило о таком исчислении срока применяется к произведениям, которые были обнародованы в течение жизни автора, если при этом личность автора прямо обозначена или не вызывает сомнений. Заметим также, что произведения, обнародованные после смерти автора, получают льготный правовой режим: они охраняются в течение 50 календарных лет, следующих за годом их обнародования.

Срок действия авторского права на произведения авторов, которые погибли в результате репрессий и были посмертно реабилитированы, исчисляется не с даты их смерти, а с первого января года, следующего за годом реабилитации.

Как мы уже отмечали, моральный вред за умаление чести, достоинства или деловой репутации может быть причинен и близким родственникам лиц – авторов произведений, ушедших из жизни. Следовательно, в пределах указанных сроков давности, по нашему мнению, можно ставить вопрос о компенсации морального вреда.

Обратимся к примеру. Гр-ка С.О. является наследницей авторских прав А.Г. Габричевского - автора перевода книги Джорджо Вазари “Жизнеописание наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих эпохи Возрождения”, выпущенной издательствами “Академия” и “Искусство” соответственно в 1932-1933 и 1956-1971 годах.

В мае 1995 г. С.О. обратилась в суд с иском к ТОО “Пальмира” о защите нарушенных авторских прав, указав, что в период с IV квартала 1992 г. по 1994 г. ответчик осуществил издание и распространение книги с одноименным названием и содержанием. Это издание было осуществлено без договора с наследницей, без выплаты ей авторского вознаграждения и с нарушением права автора на имя, так как фамилия переводчика (А.Г. Габричевского) в книге не указана.

Истица просила взыскать с ТОО “Пальмира” неполученное ею авторское вознаграждение в размере шести процентов от суммы дохода ответчика за изданные вышеназванные книги (с учетом индексации) и возместить моральный вред в сумме один миллион рублей.

Ответчик иск по праву признал.

Решением Красногвардейского районного народного суда г. Санкт-Петербурга от 11 марта 1996 г. с ТОО “Пальмира” в пользу гр-ки С.О. взыскана сумма авторского вознаграждения в размере около 13 миллионов рублей, при этом произведен зачет добровольно выплаченных ответчиком сумм: 600 тысяч рублей в возмещение авторского вознаграждения и один миллион рублей – в качестве компенсации морального вреда.

В кассационном порядке решение суда не обжаловалось.

Постановлением Президиума Санкт-Петербургского городского суда от 21 мая 1997 г., вынесенным по протесту председателя Санкт-Петербургского городского суда, указанное решение районного суда от 11 марта 1996 г. отменено, дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе судей.

Отменяя решение районного суда, президиум городского суда признал неправильным вывод суда первой инстанции о том, что, поскольку в нарушение авторского права истицы ответчик не заключил договора на использование авторского права, гр-ка С.О. вправе требовать установление авторского вознаграждения по своему усмотрению, в данном случае 6% от дохода ответчика, полученного при реализации книги.

По мнению Президиума Санкт-Петербургского городского суда, разрешая вопрос об объеме авторского вознаграждения, подлежащего выплате истице, суд должен был принять во внимание не доход, а конкретный объем прибыли, полученной ответчиком при издании тиража.

С таким утверждением Президиума городского суда не согласилась Генеральная прокуратура РФ. В протесте заместителя Генерального прокурора, внесенном в феврале 1998 г. в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации[125], указывается, что оно противоречит Закону РФ “Об авторском праве и смежных правах”. В силу ст.ст. 12 и 29 указанного Закона переводчикам произведений принадлежит авторское право на осуществленный ими перевод. Авторское право переходит по наследству.

Размер и порядок исчисления авторского вознаграждения за каждый вид использования произведения устанавливаются в авторском договоре (п. 4 ст. 16 Закона), который должен быть оформлен в соответствии с требованиями ст.ст. 30-34 Закона РФ “Об авторском праве и смежных правах”.

Далее в протесте отмечено, что из материалов гражданского дела усматривается (и сторонами не оспаривается этот факт), что ТОО “Пальмира” не заключало с гр-кой С.О. авторского договора, чем нарушило права последней как наследницы автора перевода.

При таком положении защита авторских прав должна производиться согласно ст. 49 указанного Закона, где предусмотрено, что обладатель авторского права по своему выбору может требовать: либо возмещение убытков, включая упущенную выгоду; либо взыскания дохода, полученного нарушителем вследствие нарушения авторских прав, вместо возмещения убытков; либо выплаты компенсации в сумме от 10 до 50 тысяч минимальных размеров оплаты труда, устанавливаемых законодательством Российской Федерации, определяемой по усмотрению суда, вместо возмещения убытков или взыскания доходов.

На день вынесения районным судом решения по существу минимальный размер оплаты труда составлял 63 тысячи 250 рублей. Суммы, взысканные судом первой инстанции, не превышают суммы компенсации, предусмотренной ст. 49 Закона РФ “Об авторском праве и смежных правах”.

В протесте Генеральной прокуратуры далее указано: “Несмотря на то что суд 1 инстанции в мотивировочной части решения не сослался на норму материального права (на что правильно указано в постановлении Президиума городского суда), это судебное решение по существу и размеру соответствует требованиям ст. 49…Закона “Об авторском праве и смежных правах”, а потому в силу ст. 330 ГПК РСФСР правильное судебное постановление не может быть отменено по формальным соображениям”.

С учетом изложенных обстоятельств, Генеральная прокуратура РФ, руководствуясь ст.ст. 320-324 ГПК РСФСР, просила Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации постановление Президиума Санкт-Петербурского городского суда от 21 мая 1997 г. отменить, оставив в силе решение Красногвардейского районнного суда от 11 марта 1996 г.

Принятием Государственной Думой 21 октября 1994 г. части первой нового Гражданского кодекса РФ, вступившей в силу с 1 января 1995 г., и его части второй, вступившей в силу с 1 марта 1996 г., были систематизированы нормы о возмещении (компенсации) морального вреда (соответственно ст.ст. 151, 152 и ст.ст. 1099-1101), а также установлено, что компенсация морального вреда является одним из способов защиты гражданских прав (ст. 12). Прежде всего отметим, что из текста п. 5 ст. 152 следует, что право на возмещение морального вреда, как уже отмечалось, возникает независимо от способа распространения порочащих сведений, а не только в результате публикации в средствах массовой информации.

Из содержания указанных статей нового Гражданского кодекса Российской Федерации усматриваются следующие основания, способ и размер компенсации морального вреда, взыскиваемого судом:

а) согласно ст. 151 ГК РФ компенсация морального вреда (физических или нравственных страданий) осуществляется, во-первых, при нарушении личных неимущественных прав гражданина или при посягательстве на принадлежащие ему нематериальные блага (в том числе на честь, достоинство и деловую репутацию)[126] и, во-вторых, в других случаях, предусмотренных законом. Следовательно, при нарушении нематериальных благ гражданина после 1 марта 1996 г. он имеет право на компенсацию морального вреда как на основании общих норм нового Гражданского кодекса, так и на основании сохраняющих свое действие некоторых специальных норм, зафиксированных в рассматриваемых выше законодательных актах (Законы РФ “О средствах массовой информации”, “О защите прав потребителей”) в части, не противоречащей новому Гражданскому кодексу;

б) сохраняется компенсация морального вреда юридическому лицу (п. 7 ст. 152), в отношении которого имело место распространение не соответствующих действительности сведений, порочащих его деловую репутацию. Данное положение вызывает некоторое сомнение в теоретическом и практическом плане. Статья 151 ГК РФ дает разъяснение, что под моральным вредом понимаются физические или нравственные страдания, которые юридическое лицо, разумеется, испытывать не может. Из этого следует, что юридическое лицо в таком случае не вправе требовать и возмещения морального вреда, в то время как право на возмещение убытков за ним сохраняется[127]. На недопустимость применения норм о компенсации морального вреда и защите деловой репутации юридического лица указывает и применение законодателем слова “соответственно” в п. 7 ст. 152 ГК РФ: “Правила настоящей статьи о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица”. “Соответственно” в этом случае необходимо рассматривать как указание на допустимость применения к юридическому лицу тех правил ст. 152 ГК, которые соответствуют статусу и правовой природе юридического лица. Такое противоречие, имеющее место в тексте Гражданского кодекса РФ, видимо, должно быть учтено в практике, а в дальнейшем и законодателем, путем внесения соответствующей редакционной поправки в ст. 152 ГК. В то же время, в этой связи Пленум Верховного Суда РФ в п. 11 указанного выше постановления от 18 августа 1992 г. “О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и организаций” (с изменениями и дополнениями, внесенными постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 1993 г. № 11 и от 25 апреля 1995 г. № 6)[128] и в п. 5 Постановления от 20 декабря 1994 г. № 10 “Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда”[129] обратил внимание судов на положительное решение законодателем этого вопроса (с 3 августа 1992 г. - п. 6 ст. 7 Основ, а с 1 января 1995 г. - п. 7 ст. 152 первой части ГК РФ 1994 г.). В то же время следует отметить, что распространение порочащих деловую репутацию юридического лица сведений может, в зависимости от характера этих сведений, причинить вред и другому охраняемому законом объекту – чести, достоинству и деловой репутации конкретного гражданина или граждан, которые выполняют определенные трудовые обязанности по трудовому или гражданско-правовому договору с данным юридическим лицом. В таком случае отношения гражданина или граждан, честь, достоинство или деловая репутация которых опосредственно опорочены распространением таких сведений, и распространителей этих сведений подпадают под действия ст. 152 ГК РФ, если указанные сведения должным образом персонифицируемы в глазах третьих лиц по содержанию распространенных о юридическом лице сведений. Последнее обстоятельство должно исследоваться судом с учетом конкретных материалов дела.

в) компенсация морального вреда, в частности, причиненного распространением сведений, порочащих честь и достоинство или деловую репутацию, осуществляется независимо от вины причинителя вреда (ст. 1100 ГК; курсив наш - А.А.);

г) компенсация морального вреда осуществляется только в денежной форме и определяется в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также от степени вины причинителя вреда в тех случаях, когда вина является основанием для возмещения вреда (п.п. 1, 2 ст. 1101 ГК РФ).

Следует обратить внимание на такое обстоятельство. Впервые в отношении размера компенсации морального вреда законодатель установил, что при его определении “должны учитываться требования разумности и справедливости” (п. 2 ст. 1101; курсив наш - А.А.), а также “степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальной особенностью лица (курсив наш - А.А.), которому причинен вред” (ст. 151 ГК РФ).

Рассмотрение ст. 1101 ГК РФ в части требований разумности и справедливости следует проводить с учетом п. 2 ст. 6 Гражданского кодекса, определяющей правила применения аналогии права. При этом заметим, что в юриспруденции различают два основных вида аналогии: аналогия закона и аналогия права.

Аналогия закона может быть применена для решения совершенно определенного юридического дела на основе применения правовой нормы, рассчитана не на данный случай, а на сходные случаи. Если уполномоченный на то орган решает дело в соответствии с предписаниями нормы, регулирующей наиболее сходные (аналогичные) общественные отношения, то при таких обстоятельствах имеет место аналогия закона. При этом применяемая норма права рассматриваемое отношение непосредственно не регулирует, но регулирует другие, родственные отношения.

Аналогия права заключается в принятии решения по конкретному делу на основе общих принципов и смысла права. Аналогия права применяется при невозможности подобрать сходную, аналогичную норму права, из-за пробелов[130] в законодательстве.

В соответствии с п. 2 ст. 6 ГК РФ при невозможности использовать аналогии закона, права и обязанности сторон правоотношения определяются соизмеримо с общими началами и смыслом гражданского законодательства и требуют добросовестности, разумности и справедливости. Нам представляется, что эти понятия введены законодателем для того, чтобы предоставить суду более широкое правовое поле при рассмотрении конкретного гражданского дела[131]. Это обстоятельство не является случайным: законодатель специально предписал учитывать требования разумности и справедливости при определении размера компенсации морального вреда. Полагаем, что законодатель имел ввиду то, что большей глубине страданий должен соответствовать больший размер компенсации. Иными словами, размер компенсации следует соизмерять с перенесенными страданиями.

На требования о компенсации морального вреда исковая давность не распространяется, так как они вытекают из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ (п. 2 ст. 43 Основ по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992 г., п. 1 ст. 208 первой части ГК РФ по правоотношениям, возникшим после 1 января 1995 г.).

Вместе с тем возникает вопрос о том, подлежит ли возмещению моральный вред, если он причинен до введения в действие законоположения, которым установлено право на его возмещение, а нравственные или физические страдания человека имеют место и после введения - на день рассмотрения судом дела. В этой связи в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 “Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда” разъяснено, что, если моральный вред причинен до введения в действие законодательного акта, предусматривающего право потерпевшего на его компенсацию, требования истца не подлежат удовлетворению. В том числе и тогда, когда истец после вступления этого акта в законную силу испытывает нравственные или физические страдания, поскольку на время причинения вреда такой вид ответственности не был установлен. По общему правилу действия закона во времени закон, устанавливающий ответственность по сравнению с действовавшим на время совершения противоправных действий, не может иметь обратной силы (п. 1 ст. 54 Конституции Российской Федерации).

Однако, если противоправные действия (бездействие) ответчика, причиняющие истцу нравственные или физические страдания, начались до вступления в силу Закона, устанавливающего ответственность за причинение морального вреда, и продолжаются после введения этого Закона в действие, то моральный вред в указанном случае подлежит компенсации.

Российское законодательство не устанавливает размера компенсации за причиненный моральный вред в определенном исчислении. Разъяснения, касающиеся данного вопроса, содержатся в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18 августа 1992 г. “О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан и организаций”[132], а также в п. 8 Постановления того же Пленума от 20 декабря 1994 г. № 10 “Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда”[133]. Из содержания этих разъяснений усматривается, что размер компенсации зависит от характера и объема причиненных истцу нравственных и физических страданий, а также других заслуживающих внимания обстоятельств и не может быть поставлен в зависимость от размеров удовлетворенного иска о возмещении материального вреда, убытков и иных материальных требований.

Невозможность точного определения денежного или иного имущественного эквивалента не должна, по нашему мнению, сдерживать суды в вынесении решений по возмещению морального вреда, в частности, в виде денежной компенсации.

По действующему законодательству потерпевший сам субъективно оценивает тяжесть причиненного ему морального вреда и в иске указывает определенную сумму. Между тем, к примеру, заместитель Генерального прокурора РФ в марте 1992 г. внес в Судебную коллегию по гражданским делам РФ протест на постановление Президиума Верховного суда Республики Саха (Якутия) по иску И.Л. к Независимому фонду социальной поддержки (далее НФСП)[134] о возмещении материального ущерба и морального вреда в размере 300 миллионов рублей в связи с неисполнением последним договора о посредничестве в покупке благоустроенной квартиры. Решением Якутского городского суда от 17 мая 1996 г. в пользу И.Л. взыскан ущерб в размере 200 миллионов рублей и 3 миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда. В протесте заместителя Генерального прокурора РФ, в частности, указывается на то, что суд необоснованно удовлетворил требования истицы о возмещении морального вреда. При этом делается ссылка на ст. 151 ГК РФ о том, что моральный вред может быть компенсирован, если он причинен действиями, нарушающими неимущественные права граждан, либо посягающими на другие принадлежащие им нематериальные блага. Генеральная прокуратура обосновывала свой протест и тем, что суд не мотивировал, какие нравственные и физические страдания причинены истице. Видимо, у рассматривающего дело суда на этот счет должны быть те или иные ориентировочные критерии. Мы разделяем позиции юристов, которые считают, что по каждому конкретному делу должны быть приняты во внимание: общественная оценка ущемленного интереса или нарушенного блага; степень вины правонарушителя (хотя по новому законодательству компенсация морального вреда, причиненного распространением порочащих честь, достоинство и деловую репутацию сведений, не соответствующих действительности, должны иметь место независимо от вины причинителя); тяжесть наступивших последствий; сфера распространения несоответствующих действительности порочащих сведений; материальное положение сторон[135] и др.

Какой-либо базовый или ориентировочный размер компенсации морального вреда не установлен. В равной степени не существует и общего эквивалента между перенесенными нравственными или физическими страданиями и денежной единицей. Поэтому размер компенсации в предмет доказывания по иску не входит. Предметом доказывания по гражданскому делу является совокупность юридических фактов (юридический состав), образующих основание иска, то есть субъективное право истца на компенсацию такого вреда в денежной форме. Содержанием иска являются те действия, о совершении которых истец просит суд, то есть в этом случае: а) признать право истца на компенсацию морального вреда по-существу; б) определить денежный размер компенсации морального вреда; в) взыскать с ответчика компенсацию в определенном судом размере.

С позиций материального права, мнение истца о размере компенсации морального вреда следует относить к числу “иных заслуживающих внимание обстоятельств” (ст. 151 ГК РФ). С позиции процессуального права требование о размере компенсации в определенном денежном выражении является одним из видов доказательств. В то же время, позиция истца носит субъективный характер, и поэтому для суда не существует препятствий в определении меньшего или большего, по сравнению с заявлением истца, размера компенсации. Это также не является выходом суда за пределы исковых требований в порядке ст. 195 ГПК РСФСР.

Неправомерное (незаконное) причинение тому или иному лицу вреда является следствием правонарушения - “общественно опасного вредоносного деяния, противоречащего норме объективного права и поражающего субъективные права (блага) граждан, юридических лиц, интересы государства”[136]. Всякое правонарушение в отношении того или иного лица, естественно, неблагоприятно сказывается на потерпевшем и довольно часто посягает не только на его неимущественные, но и имущественные интересы, то есть, как правило, всегда причиняет нравственный (моральный) и имущественный (экономический) вред. В таком случае должна наступить юридическая ответственность, предусматривающая защиту прав потерпевшего со всеми вытекающими отсюда последствиями и, в частности, должно последовать наказание правонарушителя. В основе этой проблемы лежит юридическое признание или непризнание морального вреда как юридического факта, порождающего отношения ответственности. Иными словами, речь идет о допустимости или недопустимости компенсации потерпевшему за счет причинителя какого-либо вреда, вопрос о котором решается в соответствии с новым гражданским и гражданско-процессуальным законодательством. Вместе с тем, на наш взгляд, российскому законодателю следует решить вопрос об определении крайних критериев возмещения морального вреда, ответственности за распространение любых порочащих лицо сведений, а также установить более четкий порядок взыскания с ответчиков компенсации за причинение неимущественного морального вреда.

Проблема компенсации морального вреда касается предмета большой социально-правовой важности, которому суждено играть видную роль в современных общественных отношениях.

Нравственные или физические страдания человек может претерпевать во многих случаях, в том числе и в результате неправомерных действий со стороны других лиц, однако право на компенсацию морального вреда возникает только при определенных условиях, равно как и обязательство в отношении его компенсации. К таким условиям относятся: 1) претерпевание морального вреда, то есть нравственных или физических страданий, а в иных случаях и тех и других; 2) неправомерное действие причинителя вреда; 3) причинная связь между неправомерным действием и моральным вредом; 4) вина причинителя морального вреда.

Обратимся к краткому рассмотрению каждого из этих условий. Одним из первых условий является наличие морального вреда, то есть наличие определенного расстройства здоровья, связанного с претерпеванием потерпевшим физических или нравственных страданий. При этом заметим, что презумпция морального вреда прямо не следует из российского законодательства. Нормы процессуального права, скорее, свидетельствуют об обратном. В частности, ч. 1 ст. 50 ГПК РСФСР устанавливает, что каждая сторона судебного разбирательства должна доказывать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Между тем обзор практики российских судов по вопросам защиты чести, достоинства и деловой репутации свидетельствует в пользу того, что суды фактически применяют презумпцию морального вреда. При установлении факта неправомерного действия считают моральный вред причиненным и далее решают вопрос о размере его компенсации в денежном выражении.

Обратимся к примеру. В декабре 1985 г. Ленинским РОВД г. Нальчика в отношении гр-нки Ш. было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 147 УК РСФСР (в редакции, действовавшей на тот момент).

Предварительное следствие, производство в судах первой, кассационной и надзорной инстанций длилось около 10 лет. В связи с отсутствием события и состава преступления в июне 1995 г. уголовное дело в отношении Ш. было прекращено по п.п. 1, 2 ст. 5 УПК РСФСР.

В марте 1996 г. первый заместитель прокурора г. Нальчика в нарушение ч. 2 ст. 210 УПК РСФСР отменил указанное постановление о прекращении уголовного дела и возобновил следствие.

В сентябре 1996 г. производство по данному уголовному делу вновь было прекращено без проведения каких-либо следственных действий по п. 3 ст. 5 УПК РСФСР.

Постановлением старшего помощника Генерального прокурора РФ от 27 января 1997 г. ранее принятые постановления от марта и сентября 1996 г. отменены; в силе оставлено постановление от июня 1995 г. о прекращении уголовного дела по п.п. 1, 2 ст. 5 УПК РСФСР.

Считая указанные действия следственных органов незаконными, гр-ка Ш. обратилась в суд с иском о возмещении ущерба, причиненного этими действиями.

Решением Нальчикского городского суда от 4 марта 1997 г. за счет казны Российской Федерации в пользу Ш. взыскано в счет возмещения имущественного вреда 6 миллионов 179 тысяч рублей, морального вреда – 500 миллионов рублей.

Определением Судебной коллегии Кабардино-Балкарской Республики от 1 июня 1997 г. размер взысканного морального вреда снижен до 20 миллионов рублей.

Постановлением Президиума Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 1 октября 1998 г. по протесту Председателя Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики сумма морального вреда увеличена до 100 тысяч деноминированных рублей.

Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в январе 1999 г. внес протест[137] об отмене всех состоявшихся судебных постановлений как постановленных с нарушением норм процессуального права. Что же касается возмещения морального вреда, принятые по этому вопросу постановления судов не затрагивались.

Вторым условием, дающим право на компенсацию морального вреда и являющимся основанием ответственности обязанного лица (обязанных лиц) за причинение морального вреда, является противоправность деяний, которая заключается в их противоречии нормам объективного права. Необходимыми признаками этих деяний являются нарушения ими неимущественных прав и благ гражданина и человека.

Причинная связь между противоправным действием и моральным вредом является третьим условием ответственности за причинение морального вреда. Его содержание заключается в том, что совершенное неправомерное деяние должно быть основной причиной, повлекшей причинение морального вреда.

Право на возмещение морального вреда и ответственность обязанных лиц за его причинение наступает при наличии вины причинителя вреда. Его отношение к своим противоправным действиям, обусловливавшим вину, могут проявляться как в форме прямого умысла, так и неосторожности. Последняя может выражаться в виде самонадеянности и небрежности. Как уже отмечалось, законодательство не всегда определяет вину в качестве необходимого условия ответственности за причинение морального вреда. Так, ст. 1100 ГК РФ предусматривает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в следующих случаях: когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности; когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ; когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию; в иных случаях, предусмотренных законом.

Следует отметить, что институт морального вреда нашел свое отражение и в других отраслях российского права (в частности, в уголовном, трудовом, семейном).