Реализация законодательства о мерах пресечения

Анализ правового института мер пресечения позволяет по­лагать, что совокупность составляющих его норм образует спе­цифическую подотрасль уголовно-процессуального права, отли­чающуюся от других подотраслей, для которой характерны кон­кретные предмет и метод правового регулирования, предмет и пределы доказывания, участники процесса и правоотношения, вступая в которые они реализуют свои права и обязанности, спе­цифические цели и задачи, выполняемые органами и должност­ными лицами уголовного процесса в своеобразных процессуаль­ных формах. Наличие данной подотрасли уголовно-процессуаль­ного права требует разработки соответствующей теории как час­ти науки уголовного процесса.

Теория мер пресечения как подотрасль уголовно-процессу­альной науки в предмет своих исследований включает: ее методо­логические основы; нормы отечественного и зарубежного права о мерах пресечения и практику их применения; разработку научных

рекомендаций по реформированию российского законодательст­ва и совершенствованию деятельности по его реализации на всех стадиях уголовного процесса и в особых производствах; историю развития уголовно-процессуального права о мерах пресечения и практики их применения в России, СССР, Российской Федерации и зарубежных странах. Разработка стройной теории мер пресече­ния актуальна, ибо внедрение результатов научных исследований в законодательный процесс и деятельность по борьбе с преступ­ностью способствует формированию в нашей стране правового государства и оптимальному решению задач уголовного судопро­изводства.

Проблема реализации прав о мерах пресечения представляет собой составную часть теории и практики. Реализация права о мерах пресечения государством, его органами и должностными лицами, гражданами, их объединениями и организациями осуще­ствляется посредством принятия (издания), конкретизации, тол­кования, соблюдения, исполнения, использования и применения соответствующих нормативных актов.

Издание правовых актов о мерах пресечения

Исходной формой реализации подотрасли уголовно-процессуального права о мерах пресечения является законода-тельствование, т. е. принятие норм уголовно-процессуального права, источниками которого являются: имеющая высшую юри­дическую силу, прямое действие и применение на всей территории России Конституция Российской Федерации, принципы и нормы международного права и международные договоры России' (ст. 15 Конституции Российской Федерации); не противоречащие

' Основными источниками международного права) содержащими нормы о мерах пресечения, являются международные конвенции) соглашения, многосто­ронние и двусторонние договоры СССР, РСФСР, Российской Федерации о борьбе с международной преступностью, о правовой помощи по уголовным делам и вы­даче преступников. Указанные акты международного права приобрели силу зако­на после их ратификации в установленном порядке законодательными органами СССР, РСФСР, Российской Федерации.

-154-

Конституции Российской Федерации и законодательству России Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик и изданные в соответствии с ними другие законы СССР и УПК РСФСР (ст. 1 УПК РСФСР). Посредством формулирова­ния нормативных предписаний в указанных источниках права высший законодательный орган от имени россиян и нашего госу­дарства реализует объективно содержащуюся в общественных от­ношениях волю народа относительно целей, оснований, видов, порядка и иных вопросов применения мер пресечения для дости­жения задач уголовного судопроизводства и обеспечения прав и свобод человека и гражданина.

Пробелы в законодательстве нередко обуславливают его конкретизацию подзаконными актами. Принятие подзаконных актов — уже вторичный процесс реализации права. Конкретиза­ция законов путем издания подзаконных актов допустима в граж­данском, административном, пенсионном праве, но недопустима в уголовном процессе, ибо единственным источником уголовно-процессуального права, как предусмотрено ст. 1 УПК РСФСР, является закон. И тем не менее нормотворческой практике из­вестны примеры реализации уголовно-процессуального права пу­тем издания не законов, а подзаконных актов высшими законода­тельными органами, Президентом, Правительством, руководите­лями правоохранительных министерств и ведомств и даже Пле­нумом Верховного Суда СССР и Пленумом Верховного Суда Рос­сии. Зачастую подзаконные акты не только конкретизируют вы­раженное в законе право, но в дискреционном порядке формули­руют исходные, первичные нормы права, не имеющие своей осно­вы в законах. Так, не законом, а постановлением Верховного Со­вета Российской Федерации от 17 января 1992 г. на Генерального прокурора России и его заместителей распространены полномо­чия Генерального прокурора СССР и его заместителей по про­длению сроков содержания обвиняемых под стражей соответст­венно до полутора лет и одного года [75]. Вопреки законодатель­ным установлениям статьи 122 УПК РСФСР, предусматривающей возможность задержания подозреваемых на срок не свыше 72 ча­сов Указом Президента России введен институт задержания по­дозреваемых на срок до 30 суток" [76]. Превышая свои полномо­чия, руководители правоохранительных министерств и ведомств России установили процессуальную форму назначения эксперти­зы до возбуждения уголовного дела и задержания подозреваемых на срок до 30 суток [77]. Восполняя пробел в уголовно-процессу­альном законодательстве. Генеральный прокурор СССР, Ми­нистр внутренних дел СССР, а позже Генеральный прокурор Рос­сии и Министр внутренних дел Российской Федерации неодно­кратно путем издания ведомственных нормативных актов регули­ровали механизм обращения органов расследования с ходатайст­вами о продлении сроков дознания, следствия и содержания об­виняемых под стражей [78].

Восполняя пробел в законодательстве, Пленум Верховного Суда Российской Федерации нормативно закрепил: в постановле­нии № 3 от 27 апреля 1993 г. — процессуальную форму рассмот­рения жалоб на применение органами расследования и прокуро­рами заключения под стражу в качестве меры пресечения, а равно на продление срока содержания под стражей [79); в постановлении №6 от 29 сентября 1994 г. — процессуальную форму обжалования и рассмотрения судом жалоб на применение органами следствия и прокурорами института задержания подозреваемых [80]; в поста­новлении №13 от 24 декабря 1993 г. — процессуальную форму принятия судебных решений о допустимости ограничения кон­ституционного права каждого на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений и на не­прикосновенность жилища [81].

' Превышая установленные Конституцией РСФСР полномочия. Верховный Совет Республики Татарстан 25 мая 1993 г. принял закон "О чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью", которым вопреки положениям ст. 122 УПК РСФСР в дискреционном порядке допустил возможность задержания подозреваемых в со­вершении преступлений на срок до 30 суток и приостановил действие на террито­рии Республики Татарстан тех правовых актов Российской Федерации, которые противоречат данному чакону Республики Татарстан. Аналогичные акты приняты в Республике Башкортостан.

-156-

Приказами МВД в дискреционном порядке наделены про­цессуальными по своему содержанию полномочиями начальники органов дознания и следственных управлений (отделов, отделе­ний) по руководству расследованием и контролю за процессуаль­ной деятельностью соответственно лиц, производящих дознание, и следователей.

Не свободным от проявлений дискреционизма оказывается и Конституционный Суд Российской Федерации. В Постановлении от 13 мая 1996 г. Конституционный Суд РФ признал) что часть пятая статьи 97 УПК РСФСР, устанавливающая правило о неза­чете в срок содержания под стражей времени ознакомления с ма­териалами уголовного дела обвиняемого и его защитника, не со­ответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 17, 22 (часть 1), 46 (часть 1), 55 (часть 3). Однако, руководствуясь со­ображениями целесообразности, но не конституционности) опре­делил, что часть пятая статьи 97 УПК РСФСР утрачивает силу не немедленно, а лишь по истечении шести месяцев с момента провоз­глашения данного Постановления Конституционного Суда РФ [82].

В России, провозгласившей себя федеративным правовым государством с республиканской формой правления, дискрецион­ная нормотворческая и практическая деятельность недопустима, поскольку выявление и правовое регулирование общественных отношений в сфере борьбы с преступностью и правомерного ог­раничения прав, свобод и законных интересов человека и гражда­нина должно осуществляться не органами исполнительной либо судебной сласти, а высшим представительным и законодательным органом в рамках установленного Конституцией законодательно­го процесса. Однако конкретная нормотворческая практика идет по другому пути. Хотя подзаконные нормативные акты юридиче­ски и не являются источниками уголовно-процессуального права, тем не менее весьма распространенным был в СССР и сейчас рас­пространен в России дискреционный порядок издания органами исполнительной, судебной и законодательной власти подзакон­ных актов, не только конкретизирующих выраженное в законе право, но и сверх того нередко устанавливающих исходные, пер­вичные нормы права о мерах пресечения, не имеющие своей осно­вы в уголовно-процессуальном законе. Конституции или при­знанных Российской Федерацией нормах международного права. По сложившемуся в нашей стране со времен СССР обыкновению данные подзаконные акты подлежат реализации в уголовном су­допроизводстве и более того, ошибки и упущения в процессе реа­лизации этих актов расцениваются не только центральными ор­ганами правоохранительных министерств и ведомств, но также органами прокуратуры и судами в качестве существенных нару­шений закона с вытекающими отсюда негативными последствия­ми для должностных лиц, допускающих такие ошибки и упущения.

С учетом данных обстоятельств и законы, и соответствую­щие подзаконные нормативные акты о мерах пресечения подле­жат реализации не только в процессе законодательствования и конкретизации законов, но и путем реализации права в иных формах: при его толковании, соблюдении, исполнении, использо­вании и применении.

Реализация законодательства о мерах пресечения путем из­дания подзаконных актов, равно как реализация законодательст­ва субъектами уголовного судопроизводства, равно как и други­ми субъектами реализации) не должна привносить в его нормы что-то новое, расширять либо сужать содержание процессуальных норм. Практика реализации законодательства о мерах пресече­ния, равно как и других форм уголовно-процессуального права, под видом конкретизации или толкования норм права или под видом принятия организационных мер по созданию условий для правоприменения, фактически приводит к созданию новых норм процессуального права, что ничего общего с законностью не име­ет. Данная практика свидетельствует о явлениях волюнтаризма в сфере реализации законодательства, явлениях, которые в наших трудах характеризуются понятием "дискреционизм" [83].

Дискреционизм является одним из факторов, который поро­ждает нарушения закона и характеризует кризис законности. В

-158-

юридической литературе употребляются понятия "дискреция", "дискреционный", "дискреционная практика", "дискреционная власть", "дискреционное право". В переводе с латинского слово "дискреция" означает решение должностным лицом или государ­ственным органом какого-либо вопроса по собственному усмот­рению [84]. Слово "дискреционный" означает действующий по своему усмотрению. Понятием "дискреционная практика" харак­теризуют деятельность государственных органов и должностных лиц, включая уголовно-процессуальную деятельность и в целом деятельность в области борьбы с преступностью, по усмотрению этих органов и лиц. Понятием "дискреционная власть", "дискре­ционное право" обозначается предоставление полномочий орга­нам исполнительной власти, администрации, судам, прокурорам, следователям и другим должностным лицам действовать по соб­ственному усмотрению в зависимости от обстоятельств как в рам­ках закона, так и вне рамок закона. Теория "дискреционной вла­сти", "дискреционного права" широко распространена в буржу­азном конституционном, административном и судебном праве. В ее основе концепция преобладания целесообразности над закон­ностью обычно в чрезвычайных или иных особых обстоятельст­вах, когда достижение поставленной цели может быть осуществ­лено любыми средствами (цели оправдывают средства). Дискре­ционная практика является одним из проявлений кризиса демо­кратии и законности [85]. В частности, дискреционной властью широко пользуются полицейские органы в области регламента­ции. Хотя формально данный вид деятельности и является подза­конным, в действительности полиция обладает широким просто­ром при издании ведомственных нормативных актов. Объясняет­ся это тем, что закон, как правило, в самой общей форме регули­рует вопросы полицейской деятельности, а в некоторых случаях уполномочивает полицию издавать нормативные постановления. Ведомственные акты полиции, а также индивидуальные админи­стративные акты, принятие которых входит в компетенцию цен­тральных органов полиции, позволяют ей проводить в практической работе гибкую политику, например, по поводу регламента­ции въезда иностранцев, высылки и депортации из страны, раз­решения или запрещения для опубликования тех или иных ино­странных изданий и т. д. [86].

В современном английском языке слово "дискреция"[87] и производные от него слова имеют то же самое значение, что и в латинском языке. Во французском языке данное слово употребля­ется и в значении "неограниченный", "произвольный"[88]. В рус­ском языке данные слова и понятия употребляются в аналогичном смысле. По нашему мнению, слово "дискреция", т. е. решение по собственному усмотрению, "неограниченное решение", прини­маемое должностным лицом или государственным органом, включая законодательные органы, правительство, другие адми­нистративные органы и органы уголовного судопроизводства, с учетом его смысла недалеко ушло от русских слов "произвол", "должностной произвол", "произвол органа государственной власти", "произвол должностных лиц (следователей, прокуроров, судей, органов дознания, оперативных работников").

В литературе, кроме наших изданий, пока не встречалось понятие "дискреционизм", но употребляются, как отмечалось выше, понятие "дискреционная практика", "дискреционная власть", "дискреционное право". Словом "дискреционизм" мы обозначаем явление, свойственное современному обществу, пра­ву, государственной деятельности, включая уголовно-процес­суальную деятельность и в целом деятельность по борьбе с пре­ступностью и правонарушениями, явление, свойственное государ­ственной политике в области борьбы с правонарушениями, офи­циальной идеологии и общественной психологии. Формы и про­явления дискреционизма многообразны как в правотворчестве, при издании подзаконных нормативно-правовых актов, так и в практике правоприменения и управления правоохранительной системой. Присущ дискреционизм законодательной и исполни­тельной, а также судебной власти, руководителям правоохрани­тельных органов и рядовым исполнителям законов, в том числе

-160-

следователям, прокурорам, судьям, органам дознания, сотрудни­кам оперативно-розыскных служб. Мотивы дискреционизма раз­нообразны. Однако центральным, основополагающим мотивом всегда выступает целесообразность политическая, местная, ве­домственная, партийная, классовая, национальная, религиозная, клановая, личная и т. п. В ряде случаев соображения целесообраз­ности обусловливаются отставанием закона от современной жиз­ни, от потребностей практики эффективной борьбы с преступно­стью, стремлением "подновить", "осовременить" закон подзакон­ным актом или путем его расширительного (суженного) толкова­ния, восполнить пробел в законе местным (ведомственным) нор-мотворчеством либо судебным обыкновением ("руководящим разъяснением"), установить правовой механизм реализации дек­ларативных правовых норм.

Режим твердой законности и нормальный правопорядок в принципе должны исключать смешение правотворчества и право-реализаии. Из законодательствования, политики, идеологии и психологии общества, из практики правоприменения должны ис­кореняться основы дискреционизма, в частности, за счет введения в федеральные законы, в том числе в Уголовно-процессуальный кодекс, норм, которые позволят органам расследования, проку­рорам и судьям не выполнять неправовые предписания органов законодательной (представительной), исполнительной и судебной власти и их представителей.

Органы уголовного судопроизводства и граждане участвуют в реализации права при принятии законов и их конкретизации, но это участие специфическое. В частности, органы уголовного су­допроизводства непосредственно, но чаще через руководство правоохранительных министерств и ведомств вносят предложе­ния по совершенствованию законодательства и актов конкрети­зации права. Верховный Суд России и Конституционный Суд Российской Федерации, обладающие правом законодательной инициативы, по итогам обобщения правоприменительной прак­тики и с учетом мнений органов расследования, прокуратуры и

-161-

J

судов вносят в Государственную Думу соответствующие законо­проекты и принимают участие через своих представителей при их обсуждении в комитетах и комиссиях Государственной Думы, В Министерстве юстиции создано управление по организационно-правовому обеспечению судебной реформы; Министерство юсти­ции участвует в правовом обеспечении нормотворческой деятель­ности Президента России, Правительства России, осуществляет государственную регистрацию нормативных актов центральных органов федеральной исполнительной власти, включая централь­ные органы правоохранительных министерств и ведомств. В со­ставе рабочих комиссий по разработке проектов УПК, УК и дру­гих законов Российской Федерации, созданных Министерством юстиции, участвуют не только ученые-правоведы, но и предста­вители правоохранительных органов.

Укрепление правопорядка, законности и борьба с преступ­ностью — важное приоритетное направление в законодательной деятельности. Государственной Думой приняты новый Уголов­ный кодекс, закон о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. Существенные измене­ния и дополнения внесены в УПК РСФСР. Активная работа ве­дется над проектом УПК Российской Федерации. Немалая доля участия в подготовке данных и других важнейших правовых ак­тов принадлежит органам уголовного судопроизводства, их цен­тральным аппаратам, ученым-правоведам. И, тем не менее, хотя судебная реформа идет с 1991 года, остаются огромные простран­ства, своеобразные белые пятна на юридическом поле России, не заполненные никакими нормами права вообще. В частности, пра­вовые пробелы сдерживают активную и наступательную борьбу с экономической преступностью, коррупцией, незаконными кре­дитно-банковскими операциями, незаконным оборотом наркоти­ков и оружия, с организованными формами преступности. Далеко неполно урегулированы проблемы защиты прав и свобод челове­ка и гражданина (включая не только обвиняемых, но также по­терпевших и свидетелей), проблемы международного сотрудниче-

-162-

ства правоохранительных органов России в борьбе с преступно­стью, правовой помощи по уголовным делам на договорной ос­нове, выдачи преступников, их транзиту.

Проблема заключается не только в том, чтобы выявить про­белы в законодательстве, но и в том, чтобы заполнить эти пробе­лы оптимальными нормами права. Между тем, в силу различных объективных и субъективных факторов технология законода­тельного процесса в России малооперативна, от момента замысла закона до его реализации проходят годы. Например, более шести лет не могут быть приняты УПК РФ, законы о борьбе с корруп­цией, организованными формами преступности; более пяти лет принимался закон о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. До сих пор не приняты законы о звеньях судебной системы судов общей юрисдикции.

Основными направлениями законодательного процесса в ближайшие годы и в перспективе являются: практическая реали­зация концепции построения в России правового государства, создание надлежащих юридических условий для экономического хозяйствования и вывода России из экономического кризиса, ук­репление правопорядка, законности и резкая активизация борьбы с преступностью. В числе важнейших мероприятий законодатель­ного характера по созданию юридических условий для экономи­ческого хозяйствования и вывода России из экономического кри­зиса следует назвать: принятие законов, применение которых спо­собно реально перекрыть каналы утечки капиталов из России в зарубежные государства; правовое обеспечение земельной рефор­мы, кредитно-банковких отношений, инвестирования промыш­ленности, сельского хозяйства, строительства и т. п.

В числе важнейших мероприятий по укреплению правопо­рядка, законности и активизации борьбы с преступностью необ­ходимо выделить:

- разработку и реализацию Федеральной программы борь­бы с преступностью на ближайшие годы для реальной нейтрали-

-163-

зации угрозы государственной безопасности, проводимым ре­формам, правам и свободам человека со стороны преступности;

- издание Уголовно-процессуального кодекса Российской федерации, законов о борьбе с коррупцией, организованными формами преступности, в сфере экономики, кредитно-банковских отношений, незаконного оборота наркотиков и оружия;

- реставрация отмененных в первые годы Советской власти институтов мировых судей и апелляционного производства по пересмотру приговоров; введение института специализированных судов по делам несовершеннолетних, претензионных судов для рассмотрения жалоб граждан на незаконную деятельность госу­дарственных органов и должностных лиц; распространение юрис­дикции суда присяжных на территории всех субъектов Россий­ской Федерации; существенное расширение протокольной формы досудебной подготовки материалов и единоличного рассмотре­ния дел судьями при обеспечении строгих процессуальных гаран­тий прав граждан, попадающих в сферу уголовной юстиции; рез­кое увеличение независимой экспертной составляющей уголовно­го судопроизводства; дальнейшее расширение гарантий прав не только обиняемых, но также потерпевших и других участников уголовного процесса и в целом гарантий прав и свобод человека и гражданина при осуществлении расследования и судебного раз­бирательства дел о преступлениях.

Особое внимание в процессе реализации законодательства о борьбе с преступностью следует уделять более тесной координа­ции деятельности правоохранительных органов России с органа­ми юстиции иностранных государств, международными правоох­ранительными органами, включая Интерпол, заключению много­сторонних и двусторонних договоров о правовой помощи, выдаче преступников и другим формам международного сотрудничества. Актуальной остается проблема финансового и материально-технического обеспечения правоохранительных органов, осуще­ствляющих реализацию законодательства о борьбе с преступно­стью. Видимо, здесь необходима реорганизация системы финан-

-164-

сирования прежде всего органов судебной власти, предваритель­ного расследования и независимых экспертных учреждений, их ресурсного, материально-технического обеспечения и социальной защиты.

Анализируя правовую систему России, приходится отмечать, что в настоящее время сложилась парадоксальная ситуация, по­добной которой нет ни в одной стране мира. В нашей стране од­новременно действуют и законы СССР, и законы, принятые Вер­ховным Советом РСФСР и Федеральным Собранием Российской Федерации. В данном правовом пространстве действуют Указы Президента России, ведомственные нормативные акты Прокура­туры СССР, Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России и других центральных правоохранительных ве­домств бывшего СССР и Российской Федерации. Совокупность данных нормативно-правовых актов далеко не находится в со­стоянии гармонии, они весьма противоречивы. Указанные об­стоятельства настоятельно ставят проблему создания специаль­ной государственной комиссии, которая бы занялась совместно с министерством юстиции систематизацией нормативно-правовых актов о борьбе с преступностью, четким установлением, какие из действующих законов, указов, ведомственных нормативных актов и актов международного права подлежат реализации, а какие подлежат отмене в установленном порядке [89]. Необходима так­же обстоятельная работа по приведению правовых актов в точное соответствие с Конституцией Российской Федерации и общепри­знанными принципами и нормами международного права и меж­дународными договорами Российской Федерации.

Толкование правовых актов о мерах пресечения

"Закон общий. Случай, который должен быть установлен на основании закона, — единичный. Чтобы подвести единичное под общее, необходимо суждение" [90]. Данное методологическое по­ложение следует использовать в качестве исходного для выбора правовых норм в процессе правоприменения и установления их

-165-

l содержания путем толкования закона. Толкование является важ­нейшей формой реализации права, оно позволяет выявить под­линное содержание воли законодателя в качестве общего правила, выраженного в законе о мерах пресечения и сопряженных с ним нормах и институтах, уяснить, соответствует ли этому общему правилу конкретный случай общественной жизни, в свяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяизбрания, изменения либо отмены меры пресечения.

Толкование норм права о мерах пресечения осуществляется в процессе их издания и систематизации, реализации субъектами права, а также в научной и педагогической деятельности. Субъек­тами толкования являются органы государства, должностные и иные лица, включая участников процесса, ученых, преподавате­лей и др.

Следует различать две стороны толкования закона о мерах пресечения: уяснение и разъяснение его подлинного содержания. Уяснение сути правовой нормы представляет собой внутренний мыслительный процесс физического лица, которое изучает ее. В уголовном судопроизводстве содержание правовых норм о мерах пресечения уясняют следователи, прокуроры, лица, производящие дознание, судьи, руководители следственных подразделений и ор­ганов дознания, обвиняемые, подозреваемые, их защитники и другие участники процесса. Разъяснение нормы права — это спе­циальная деятельность уполномоченных государственных орга­нов и должностных лиц по изданию обязательных для исполнения официальных актов, в которых аргументировано раскрывается подлинное содержание толкуемой нормы о мерах пресечения. Та­ковыми являются разъяснения Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания России, Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Конституционного Суда России, Генерального прокурора Российской Федерации. Разъяснения пу­тем дачи советов и рекомендаций, не имеющих формально обяза­тельного характера, могут давать юридические фирмы, коллегии адвокатов, ученые, преподаватели, публицисты, политические

-166-

деятели, журналисты, обозреватели, комментаторы средств мас­совой информации.

Особый характер имеют разъяснения норм права субъекта­ми, осуществляющими уголовный процесс. В соответствии со ст. 58 УПК РСФСР суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны разъяснить участвующим в деле лицам их пра­ва и обеспечить возможность осуществления этих прав. В частно­сти, подозреваемому и обвиняемому они должны разъяснить сле­дующие права: знать содержание подозрения, обвинения и поста­новления (определения) об избрании меры пресечения; получить копию постановления (определения) о применении меры пресече­ния; представлять доказательства и заявлять ходатайства по по­воду мер пресечения; обжаловать прокурору и в суд законность и обоснованность ареста и продления срока содержания под стра­жей; знакомиться с материалами, направляемыми в суд в под­тверждение законности и обоснованности применения заключе­ния под стражу в качестве меры пресечения и продления срока со­держания под стражей; иметь защитника с момента объявления протокола задержания или постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу; участвовать при рас­смотрении судьей жалоб в порядке, предусмотренном ст. 2202 УПК РСФСР; защищать свои права и законные интересы любыми другими средствами и способами, не противоречащими закону. Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обя­заны обеспечить подозреваемому и обвиняемому возможность осуществления данных и иных прав.

При реализации законодательства о мерах пресечения его содержание уясняется путем анализа с помощью различных прие­мов и способов, выработанных общей теорией права. В теории, учебном процессе и практике используются грамматическое (этимологическое и синтаксическое), логическое, систематиче­ское, историко-политическое, телеологическое (целевое) и специ­ально-юридическое толкование. Данные основные способы тол­кования ничего не добавляют к содержанию нормы и ничего не

-167-

i убавляют. Будучи тесно связанным с правосознанием, толкование позволяет правильно понять содержание нормы как общего пра­вила поведения и тем самым точно и единообразно определить права и обязанности участников уголовно-процессуальных отно­шений, как это предусмотрено законодателем в словесной форму­лировке нормативно-правового акта. По объему толкование нор­мы права может быть адекватным, ограничительным либо рас­ширительным.

В зависимости от юридических последствий разъяснения нормы права о мерах пресечения ее толкование бывает официаль­ным, т. е. формально обязательным для судов, органов расследо­вания и прокуроров, и неофициальным. Официальное толкование осуществляют законодатель, Конституционный Суд Российской Федерации и Верховный Суд России, Генеральный прокурор Рос­сийской Федерации. Неофициальное толкование осуществляют научные учреждения, общественные организации, ученые, препо­даватели, практические работники и другие лица в форме советов, рекомендаций по применению нормы права, а также разъяснения ее содержания.

В теории права официальное толкование подразделяется на нормативное и казуальное. Нормативное толкование обязательно для всех органов и лиц, подведомственных тому органу, который осуществил это толкование. Распространяется оно на весь круг случаев, предусмотренных толкуемой нормой права. Примером такого токования являются постановления Пленума Верховного Суда России, в которых он дает разъяснения судебной практики, а также указания Генерального прокурора по вопросам применения мер пресечения в стадии расследования [91]. Если норму толкует тот орган, который издал ее, то официальное толкование имену­ется аутентическим. Так, разъясняя Закон Российской Федерации от 24 июня 1993 г. о федеральных органах налоговой полиции, Верховный Совет России установил, что впредь до приведения за­конодательных актов России в соответствие с данным Законом полномочия упраздненных Главного управления налоговых рас-

-168-

следований и соответствующих подразделений налоговых рассле­дований в порядке правопреемства надлежит выполнять новому правоохранительному органу — налоговой полиции [92].

Когда официальное толкование дается органом, наделенным специальными полномочиями, то такое толкование именуется ле­гальным. Примером легального толкования законодательства о мерах процессуального принуждения могут быть постановления Конституционного Суда Российской Федерации, выносимые в соответствии с ч. 4 ст. 125 Конституции Российской Федерации [93], и постановления Верховного Суда России, выносимые в со­ответствии со ст. 126 Конституции Российской Федерации [94].

Казуальное толкование представляет собой официальное разъяснение смысла нормы применительно к конкретному слу­чаю. Наиболее распространены казуальные толкования в практи­ке судебных коллегий Верховного Суда России по тому или иному уголовному делу. Казуальное толкование имеет большое значение для улучшения работы судов и органов расследования, для уни­фикации практики правоприменения.

Неофициальное толкование юридически не обязательно. Оно подразделяется на обыденное (практикуется гражданами, журналистами), специальное компетентное (используется следо­вателями, прокурорами, судьями и другими сведущими в праве специалистами) и доктринальное. Доктринальное толкование производится учеными-юристами и педагогами учебных заведе­ний в комментариях, монографиях, учебниках, учебных пособиях, лекциях, экспертных заключениях на законопроекты, в научных статьях [95]. Материалы доктринального толкования широко ис­пользуются в законотворческом процессе, при подготовке юриди­ческих кадров, в практической деятельности правоохранительных органов и научных исследованиях проблем реализации законода­тельства о мерах пресечения.

Важнейшая цель толкования заключается в выяснении исто­рической воли законодателя (нормодателя), выраженной в законе (подзаконном акте). Историческая воля законодателя (нормода-

-169-

i теля) при реализации конкретного закона (подзаконного акта) должна учитываться в ситуациях, когда в нормативно-правовых актах, которые изданы позднее толкуемого закона (подзаконного акта), содержатся (могут содержаться) нормы, прямо или косвен­но меняющие содержание толкуемого закона (подзаконного акта).

Так, в 1960 г. при издании УПК РСФСР в соответствии со ст. 117, 125, 34 к числу субъектов уголовного процесса отнесены ор­ганы расследования и правосудия (суды). В ст. 89, 92, 101, 260, п, 7 ст. 315ип. Зет. 316 УПК РСФСР ред. 1960 г. в качестве составной части правового статуса данных органов установлено их право принимать решения о мерах пресечения. Позднее круг органов расследования дополнен органами дознания в лице налоговой по­лиции и таможенных органов, а также следователями органов внутренних дел и федеральных органов налоговой полиции, а круг органов правосудия — судами, единолично рассматриваю­щими уголовные дела, что законодательно оформлено путем вне­сения дополнений и изменений в ст. 117, 126, 125, 34 УПК РСФСР. Однако отдельные нормы о наделении судей и новых органов расследования правом принятия решения о мерах пресечения из­даны не были.

Систематическое толкование вышеуказанных норм УПК с учетом не только времени издания, но и времени применения по­зволяет полагать, что правовой статус судей, налоговой полиции и таможенных органов, следователей органов внутренних дел и следователей федеральных органов налоговой полиции включает в качестве составной части их право избирать, изменять и отме­нять меры пресечения, как логически следует из содержания ст. 89, 92, 101, 260, п. 7 ст. 315 и п. Зет. 316 УПК РСФСР. Это объяс­няется тем, что хотя со времени издания УПК буквальный текст статей 89, 92, 101, 260, п. 7 ст. 315ип. Зет. 316 УПК остаетсяяне­изменным, но фронт их юридиччского применения стал более ши­роким за счет пополнения круга субъектов новыми органами рас­следования и правосудия, составная часть правового статуса ко-

-170-

торых автоматически включила и право применения законода­тельства о мерах пресечения.

Толкование права не должно привносить в норму чего-то нового, не должно расширять либо сужать содержание нормы. Режим твердой законности и нормальный правопорядок в прин­ципе должны исключать смешение правотворческого и право-разъяснительного процессов [96].

Соблюдение, исполнение и использование норм права о мерах пресечения

Органы уголовного судопроизводства в лице органов дозна­ния, следователя, прокурора, суда (судьи), а также граждане, во­влекаемые в процессы, связанные с избранием, изменением или отменой мер пресечения, участвуют так или иначе в таких формах реализации права, как его толкование, соблюдение, исполнение, использование. В то же время участники процесса — граждане, не уполномочены применять нормы уголовно-процессуального пра­ва, это составляет исключительную компетенцию органов госу­дарства, осуществляющих производство по уголовным делам, и некоторых иных органов и организаций.

Соблюдением реализуются запрещающие нормы. Суть этой формы состоит в пассивном воздержании обвиняемых (подозре­ваемых) от совершения запретных действий, для предотвращения которых применены меры пресечения: не скрываться от дознания, предварительного следствия и суда; не заниматьсяяпреступной деятельностью; не препятствовать установлению истины по делу; не мешать обеспечению исполнения приговора (ст. 89 УПК РСФСР).

Исполнение законодательства о мерах пресечения требует ак­тивных действий обвиняемых (подозреваемых) и других лиц либо органов, связанных с претворением в жизнь обязывающих предпи­саний: внесение залога обвиняемым либо другим лицом или орга­низацией в обеспечение явки обвиняемого (подозреваемого) по вызову органов расследования, прокурора и суда (ст. 99 УПК

-171-

РСФСР); принятие командованием воинской ччсти предусмот­ренных уставами Вооруженных Сил мер для обеспечения надле­жащего поведения и явки обвиняемого (подозреваемого) по вызо­вам органов расследования, прокурора и суда (ст. 100 УПК РСФСР); передача органом дознанияя следователем, прокурором или судом остающихся без надзора несовершеннолетних детей арестованного обвиняемого на попечение родственников либо других лиц или уччеждений (ст. 98 УПК РСФСР).

Использование права направлено на осуществление правомо­чий лица и поэтому с учетом его усмотрения здесь возможно как активное, так и пассивное поведение [97]. Так, обвиняемый (подозреваемый) имеет право воспользоваться услугами защит­ника с момента объявления ему постановления о применении ме­ры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 3 ст. 46; ч. 2 ст. 52; ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР). Данная возможность, предусмот­ренная законом, используется или не используется обвиняемым (подозреваемым) по своему личному усмотрению. Однако реаль­ность правомочия, устанавливающего данную возможность, га­рантируется законом: если орган расследования и прокурор не допустили к участию в деле избранного обвиняемым (подозре­ваемым) защитника, то данное обстоятельство расцениваетсяяв качестве существенного нарушения ими уголовно-процессуаль­ного закона, что влечет направление судьей дела для дополни­тельного расследования (п. 2 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР).

Следует иметь в виду также, что усмотрение обвиняямого (подозреваемого) при использовании им права как участником уголовно-процессуального отношения в строго установленных законом случаях может быть ограничено. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 46 УПК РСФСР обвиняемый имеет право на защиту, в том числе иметь защитника. Если расследуется уголовное дело по об­винению несовершеннолетних, немых, глухих, слепых и других лиц, которые в силу своих физических или психических недостат­ков не могут сами осуществлять свое право на защиту, а также лиц, не владеющих языком, на котором ведется судопроизводст-

-172-

во, и лиц, обвиняемых в совершении преступлений, за которые в качестве меры наказания может быть назначена смертнаяяказнь, то участие защитника в данных случаях обязательно и отказ об­виняемого от защитника при этом не обязателен для следователя, прокурора и суда (ч. 2 ст. 49; ч. 2 ст. 50 УПК РСФСР).

Своеобразно использование права при осуществлении своих правомочий органами расследования, прокурором и судом (судьей). Так, в соответствии со ст. 89 УПК РСФСР лицо, произ­водящее дознание, следователь, прокурор и суд вправе применить в отношении обвиняемого одну из предусмотренных данной статьей мер пресечения при наличии к тому достаточных основа­ний. Означает ли данное правомочие, что при наличии оснований орган расследования, прокурор или суд (судья) с учетом личного усмотрения меру пресечения вправе не избирать, хотя основания для применения меры пресечения в деле имеются? Другими сло­вами, является ли применение мер пресечения правом либо обя­занностью органов расследования, прокурора и суда? В юридиче­ской литературе и среди практических работников распростране­но суждение, что институт мер пресечения носит факультативный характер, при этом подчеркивается нередко, что применение мер пресечения является правом, но не обязанностью органов, осуще­ствляющих уголовное судопроизводство [98]. Если обратиться к закону, то действительно можно проччтать, что "лицо, произво­дящее дознание, следователь, прокурор и суд вправе применить в отношении обвиняемого одну из... мер пресечения" (ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР). Но здесь необходк мы некоторые пояснения. Слово "факультативный" означает "необязательный, выбираемый по желанию" [99]. Спрашивается, правомерно ли поступят органы расследования, прокурор и суд, если они при наличии в деле ос­нований для применения меры пресечения станут руководство­ваться не данным обстоятельством, а своими субъективными по­желаниями о том, применять им меру пресечения или воздержать­ся от этого? Полагаем, что если в уголовном деле имеются осно­вания для применения меры пресечения, то ни органы расследо-

-173-

вания, ни прокурор, ни суд не вправе воздержаться от их приме­нения. Если основания для применения мерыыпресечения в деле налицо, она в обязательном порядке должна быть применена.

Ни о каком факультативе, т. е. ни о каком выборе по жела­нию указанных органов, здесь речи быть не должно. Указание за­кона на то, что лицо, производящее дознание, следователь, про­курор и суд вправе применить меру пресечения, следует понимать в том смысле, что в компетенцию указанных органов и лиц в чис­ле прочих и их прерогатива по применению мер пресечения. И еще одно замечание. Указание закона на то иди иное право орга­на или должностного лица в уголовном процессе следует пони­мать с учетом требований принципа публичности. С точки зрения этого принципа всякое право государственного органа и должно­стного лица в уголовном процессе по отношению к другим орга­нам, участникам процесса и лицам рассматривается как его пуб­личная обязанность, т. е. как его обязанность перед государством и правосудием. Право применения мер пресечения, о чем записа­но в ст. 89 УПК РСФСР, следует понимать и как возможность вы­бора из предусмотренных законом мер пресечения именно той, которая оптимальна в данном случае.

С учетом сказанного вряд ли правомерно рассматривать ин­ститут мер пресечения в уголовном судопроизводстве в качестве факультативного института. Ориентация практических работни­ков на факультативный характер института применения мер пре­сечения способна породить у них неправильное представление о том, что органы расследования, прокурор и суд якобы могут с учетом их личного усмотрения, руководствуясь своими субъек­тивными пожеланиями, применять или не применять меры пресе­чения, если для этого в деле имеются все основания.

Если в материалах уголовного дела наличие оснований для применения мер пресечения не вызывает сомнений, органы рас­следования, прокурор и суд такие меры пресечения применить обязаны. При отсутствии оснований или наличии неустраненных сомнений в их доказанности меры пресечения не применяются;

сомнения подяежат устранению путем проведения дополнитель­ных следственных (судебных) действий. Если окажется, что преду­смотренные ст. 89, 90, 91, 93-96, 100, 393, 394 УПК РСФСР осно­вания и условия не установлены (они не доказаны и не могли быть доказанными, так как объективно отсутствуют), то следова­тель, лицо) производящее дознание, прокурор, суд меры пресече­ния не применяют, но ими отбирается у обвиняемого обязательст­во являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства (ч. 4 ст. 89 УПК РСФСР). Такое обязательство является мерой процессуального принуждения, оно требует от обвиняемого со­вершенияяряда действий в интересах уголовного судопроизводст­ва. Обязательство о явке при расследовании и судебном рассмот­рении уголовных дел отбирается лишь у обвиняемого. Такое обя­зательство нельзя отбирать у подозреваемого.