Уложение 1845 года достаточно определенно формулировало стадии совершения преступления (в современном праве – институт неоконченного преступления). Различались 4 стадии совершения преступления: обнаружение умысла, приготовление к преступлению, покушение на преступление и «совершившееся» преступление (ст. 8-11). Так называемый «голый» умысел, известный Российскому законодательству с давних времен, наказывался только в случаях, прямо предусмотренных в законе (это были наиболее тяжкие государственные преступления), и определялся следующим образом: «Изъявление на словах или письменно, или же иным каким-либо действием намерение учинить преступление, почитается признаком умысла. К числу таких признаков принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать какое-либо зло» (ст. 9). Уложение 1845 года было последним российским уголовным кодексом, устанавливающим ответственность за обнаружение умысла на совершение преступления. «Применение или приобретение средств для совершения преступления признается лишь приготовлением к оному» (ст. 10). Наказание за приготовление к преступлению следовало только в установленных законом случаях, при условии, если сам характер приготовительных действий не был противозаконным (ст. 118). «Покушением на преступление считается всякое действие, коим начинается или продолжается привидение злого намерения в исполнение» (ст. 11). Уложение же знало виды покушения. Ответственность за покушение на преступление определялась «по большей или меньшей близости сего покушения к совершению преступления, одною или двумя степенями ниже против наказания, постановленного за самое совершение преступления» (ст. 120).
В Уложении 1845 года очень четко для того времени был сформулирован институт добровольного отказа от совершения преступления (правда, без сформулированного термина), причем по существу он вполне совпадал с аналогичным институтом, содержащемся в уголовном кодексе России (ст. 16): «Когда учинивший приготовление к преступлению или уже и покусившийся на оное остановился при том и по собственной воле не совершал преднамеренного, то он подвергается наказанию лишь в том случае, если содеянное им при сем приготовлении и покушении есть само по себе преступление» (ст. 119). Изложенное достаточно очевидно свидетельствует о том, что основные понятия института неоконченного преступления в Уложении 1845 года были разработаны на весьма высоком уровне.
Институт соучастия
Довольно подробно регламентировался Уложением 1845 года институт соучастия, именовавшийся «участием в преступлении». Различались 2 формы соучастия – без предварительного согласия и по предварительному согласию, причем виды соучастников разграничивались в зависимости от формы соучастия. Так, в преступлении, совершенном лицами без предварительного «их на то согласия», выделялись главные виновные («распоряжавшиеся и управлявшие действиями других, а также, приступившие к действиям прежде других… или же непосредственно совершившие преступление») и участники («те, которые непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления», а также «те, которые доставляли средства для содеяния преступления, или же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся» (ст. 14). В преступлении, совершенном лицами по предварительному согласию, выделялись зачинщики (на современном языке – организаторы), сообщники (на современном языке – исполнители), подговорщики или подстрекатели и пособники (ст.15). Роль каждого из этих соучастников была также подробно описана в законе. Характеристики действия отдельных соучастников мало чем отличались от видов соучастия, установленных в УК РФ.11
Уложение 1845 года детально регламентировало пределы ответственности соучастников. Наиболее строгому наказанию подлежали за преступления, совершенные несколькими лицами без предварительного согласия, - главные виновные; за преступления, совершенные лицами по предварительному согласию, - зачинщики и подстрекатели. Наказание участникам и сообщникам определялось «по мере оказанного содействия в учинении преступления». «Из пособников в преступлении те, коих содействие было необходимо для совершения преступления, приговариваются к наказанию… наравне с учинившими оное; а все прочие к наказанию, однако степенью ниже участников» (ст. 127).
Уложению 1845 года был известен и институт так называемого добровольного отказа соучастников: наказание назначалось ниже, если зачинщики, подстрекатели или пособники «отступили от исполнения своего намерения, но, однако же, не взяли мер для предупреждения исполнения оного и не донесли об умышляемом надлежащему начальству» (ст. 124, 126, 127). Если же, все согласившиеся учинить какое-либо преступление впоследствии… сами по собственной воле отступили от своего намерения… то они освобождаются от всякого наказания» (ст. 128).
Помимо участия в преступлении Уложение 1845 года уже знало институт прикосновенности к преступлению. Лицами, прикосновенными к преступлению, признавались попустители, укрыватели и недоносители (ст.16). Все они наказывались менее строго по сравнению с соучастниками преступления (ст. 130-132). Особо обращает на себя внимание то обстоятельство, что уголовной ответственности за недоносительство и укрывательство, кроме четырех наиболее опасных государственных преступлений, не подлежали лица, состоявшие с преступником «в брачном союзе или близких связях родства или свойства, или бывшие благодетели его» (ст. 134). Суммируя изложенное, следует признать, что и институт соучастия в преступлении в Уложении 1845 года был разработан достаточно полно.