Понятие «недействительности» в праве

На примере одного и того же института брака по одному и тому же вопросу об условиях его действительности мы стремились раскрыть различную силу четырех разнохарактерных норм. Но если теперь мы строго различаем последствия нарушения той или иной нормы, то, например, в римском праве эти последствия были иные и самые правила толкования норм и последствий их нарушения далеко не совпадали с современными. Дернбург в Пандектах16 указывает, что нарушение запретительной нормы поражало недействительностью всякий акт, им противоречащий, если сама норма не содержала иного правила. Более того: недействительны все средства обхода закона, т. е. достижение запретного результата не теми средствами, какие предусматривает закон. Если закон запрещает завещать что-либо в пользу определенных лиц, то завещание в их пользу через подставное лицо будет также недействительно, разве бы только было ясно, что закон запрещает лишь определенный способ достижения данной цели, но самую цель не считает запретной. Например, по римскому праву кредитор, у которого заложена вещь, не вправе взять ее себе в собственность за просрочку должником уплаты своего долга; но кредитор может взять себе заложенную вещь, если она ему при залоге была условно продана по предварительной ее оценке (lex commissоria pignorum).

Изложенные начала в еще большей мере применимы к преступлению. По общему правилу преступление неспособно породить никаких прав, фактически из преступления возникших (crimen corrumpit omnia). Только давность может покрыть ничтожность приобретения, основанного на преступлении (отчасти это делает и добросовестность приобретателя).

Преступлению аналогично нарушение законов, ограждающих публичный интерес, например государственных и административных законов, хотя бы их нарушение не облагалось наказанием, т. е. не было бы преступным. Иеринг, в «Geist» etc. (111(III? – Ред.) 226), приводит яркий пример абсолютной ничтожности всех актов, последовательно вытекавших из одного такого нарушения, ибо не может возникнуть правовая жизнь из юридически мертвого семени. Трибун Клодий отправил Цицерона в ссылку и конфисковал его имение. Возвращенный из ссылки народным решением, Цицерон доказывал ничтожность акта конфискации перед коллегией понтификов, идя по следующему логическому пути. Клодий, рожденный патрицием, был для получения трибуната усыновлен, а затем эманципирован, т. е. освобожден из-под отеческой власти, плебеем, ибо только плебеи могли быть народными трибунами, и, следовательно, чтобы быть трибуном, Клодий должен был быть усыновлен плебеем. Но именно этот факт усыновления был ничтожен, между прочим потому, что разница в возрастах усыновителя и усыновляемого была меньше той, которая требовалась правом понтификов. Но если акт усыновления ничтожен, то Клодий — не плебей, а следовательно — не трибун, и, значит, все акты, совершенные им как трибуном, которым он в действительности не был, ничтожны и никаких правовых последствий породить не могут.

Эта система напоминает обвал горы или глетчера: тронь песчинку или льдинку — и все покатится вниз. От одного нарушения нормы рушится гора фактов и отношений, из него возникших и хотя бы отдаленно с ним связанных. Такая система разрушительно действует на жизненные отношения и в настоящее время отвергается. Есть известная граница в соблюдении принципа законности, переходя которую, мы разрушаем ту самую общественность, для укрепления и развития которой служит право, и тогда мы из законников становимся педантами. Если норма нарушена, то ничтожны только те последствия, которые закон специально объявил таковыми, и тогда уже все равно, имеем ли мы дело с прямым нарушением закона, или хотя бы только с его обходом.

Поэтому приведенные выше правила об обходе закона сохраняют силу и в настоящее время в том смысле, что обход закона, т. е. непрямое его нарушение, парализующее его цель и смысл, и в настоящее время был бы признан наивным или преступным способом его нарушения. Например, уголовный закон карает взятку; но должностное лицо получило взятку не само и не через посредника, а знало, что взятку получила его жена, которая побуждала его к совершению действия, хотя бы и входившего в его служебные обязанности. Преступление взятки будет считаться доказанным, ибо она определила поведение должностного лица, и решающие элементы ст. 114 УК РСФСР окажутся налицо.

Вместе с тем в современном праве, в отличие от римского, общий принцип недействительности всех актов, вытекающих из правонарушения, принят быть не может. Напротив, в ряде норм права провозглашается и действует совсем иное начало. Недействительны только такие правонарушительные акты, которые запрещены именно под страхом недействительности.

Даже действия, запрещенные уголовным законом, сами по себе еще не заключают в себе обязательной ничтожности сделок, возникших из этих действий. Необходимо, чтобы по разуму или по слову закона преступление влекло за собой именно ничтожность своих последствий, но это не обязательно предполагается для каждого преступления.

Недействительность акта может наступить только по прямому определению закона, так же точно, как наказание может наступить только по определенному предписанию закона.

В области гражданского права этот принцип специальной недействительности сделок ясно выражен в ГК РСФСР: «Несоблюдение требуемой законом формы влечет за собою недействительность сделки лишь в том случае, когда такое последствие несоблюдения формы прямо указано в законе». Вместе с тем «недействительна сделка, совершенная с целью, противною закону или в обход закона, а равно сделка, направленная к явному ущербу для государства» (ст. 29, 30 и 130 прим. ГК РСФСР; подробно об этом — глава X).

В области уголовного права РСФСР действует более широкое начало, допускающее применение уголовного закона по аналогии: «В случае отсутствия в Уголовном Кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений, наказания или меры социальной защиты применяются согласно статей Уголовного кодекса, предусматривающих наиболее сходные по важности и роду преступления (курсив автора. — Ред.), с соблюдением правил общей части сего Кодекса» (ст. 10 УК РСФСР). Например, предприниматель, взявший к себе на воспитание голодающего мальчика, эксплуатировал его труд с нарушением норм, установленных для охраны труда несовершеннолетних: хотя он не наниматель, а воспитатель мальчика, но по аналогии Московский Губсуд применил к нему ст. 132 УК за нарушение Кодекса Законов о Труде.17

Мотивом ст. 10 является непрерывная изменчивость состава преступлений во время революции. Между тем как «по общему правилу наказание и другие меры социальной защиты могут применяться судами лишь в отношении деяний, точно указанных в Угол. Кодексе. Изъятие из этого правила допускается лишь тех исключительных случаев, когда деяние подсудимого, хотя точно и не предусмотрено Уг. Кодексом, но суд признает его явно опасным с точки зрения основ нового порядка, установленного Рабоче-Крестьянской властью» (п. 5 цирк. НКЮ от 8 июня 1922 г. № 48); затем, «применение аналогии вообще сопровождается обязанностью соблюдения правил общей части уголовного кодекса, т. е. основных начал и принципов советской уголовной политики».18

Ограничения в пользовании аналогией установлены также в том отношении, что если законодатель намеренно не обложил данное преступление наказанием или обложил его только административным взысканием, то нельзя подвергать за него наказанию в уголовном порядке по аналогии, хотя бы оно было аналогично уголовно наказуемым деяниям (тот же цирк. НКЮ № 48 и цирк. НКЮ № 71 от 8 августа 1922 г.). Против сужения значения ст. 10 УК высказался, однако, недавно Верховный Суд, указав, что по ст. 5 и 10 УК «наказание или другая мера социальной защиты применяется за всякое деяние, признаваемое судом социально опасным, независимо от того, предусмотрен ли этот вид преступления прямо в Уголовном Кодексе, или нет, и суду приходится при определении меры наказания применить сходную статью Уголовного Кодекса...»19

* Продолжение (см.: Правоведение. 1997. № 3, 4; 1998. № 1, 2; авторское оглавление см.: Правоведение. 1997. №4).

1 Применение его теории в праве см.: Warschauer Er. Der Zeilersche Auslegungsgerichtshof in rechtsenergetischer Gebuchtung. Arch. d. цff. Rechts. 1913. S. 15—537 (ссылка не сверена. — Ред.).

2 Здесь и далее ссылки на УК РСФСР 1922 г. сверены по изданию: Уголовный кодекс: Текст с постатейно систематизированным материалом законодательного и ведомственного характера (декреты, инструкции, циркуляры, разъяснения Пленума Верховного Суда, кассационная практика и проч.) / Предисл. Д.И. Курского. М., 1924. — Ред.

3 О социальных мотивах принудительности норм охраны труда в буржуазных странах см.: Каминская П.Д. Советское трудовое право: Обзор действующего законодательства с практическим комментарием. Харьков, 1925. С. 6—7.

4 Сверка нумерации и содержания упоминаемых автором статей ГК РСФСР 1922 г. произведена по официальному изданию: Гражданский кодекс РСФСР с алфавитно-предметным указателем. М., 1924. — Ред.

5 О существенных характерных чертах отличия советского законодательства в этом вопросе см.: Перетерский И.С. Принудительные и диспозитивные нормы в обязательственном праве гражданского кодекса // Советское право. 1924. № 4 (10). С. 72—80.

6 Сверка нумерации и содержания упоминаемых автором статей Кодекса законов РСФСР об актах гражданского состояния 1918 г. произведена по изданию: Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве. 2-е изд. Л.; М., 1926.

7 Положение об Административном Отделе Губисполкома 1923 г. // Сборник обязательных постановлений, распоряжений и циркуляров Ленинградского губисполкома и его Президиума с приложением важнейших ведомственных оповещений губотделов и постановлений Северо-Зап. Обл. ЭКОСО: Составлен на 10 октября 1924 г. Л., 1924. С. 22.

8 Подробные правила об административной ответственности граждан по праву Союза ССР см.: Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 27 июля 1922 г. «Положение о порядке издания обязательных постановлений и о наложении за их нарушение взысканий в административном порядке» // СУ РСФСР. 1922. Отд. I. 22 авг. № 48. Ст. 603; Инструкция НКВД РСФСР от 12 января 1924 г. № 24 «О взыскании штрафов, налагаемых в административном порядке за неисполнение обязательных постановлений губернских и уездных исполнительных комитетов, издаваемых на основании Декрета ВЦИК от 27 июля 1922 г.» // Систематический сборник приказов, инструкций и циркуляров НКВД административного характера, действующих на 1 июля 1924 г. М., 1924. С. 3—11. — Об ответственности должностных лиц по жалобам граждан см.: Циркуляр Центрального административного управления НКВД РСФСР от 9 октября 1924 г. № 459 «Правила о порядке направления и рассмотрения жалоб на действия административных органов и должностных лиц» // Бюллетень Народного комиссариата внутренних дел. 1924. 21 окт. № 38. С. 184—185.

9 Постановление СНК РСФСР от 14 декабря 1921 г. «О расформировании комиссии по борьбе с трудовым дезертирством» // СУ РСФСР. 1922. Отд. I. 5 янв. № 1. Ст. 3.

10 Постановление ВЦИК от 7 июля 1923 г. «Положение о дисциплинарных судах» // Там же. 1923. Отд. I. 1 авг. № 54. Статья 531. Ст. 1, 9 (более ранний декрет: Декрет ВЦИК от 27 января 1921 г. «О дисциплинарных взысканиях за нарушение служебной дисциплины в советских учреждениях» // Там же. 1921. Отд. I. 9 февр. № 8. Ст. 58). — О дисциплинарной ответственности судебных работников см.: Постановление ВЦИК от 7 июля 1923 г. «Об изменениях и дополнениях Положения о судоустройстве РСФСР» // Там же. 1923. Отд. I. 25 июля. № 48. Ст. 481.

11 См. сноску 2 этой главы. — Ред.

12 Закон Российской Империи от 20 марта 1911 г. «Об авторском праве» // Полное собрание законов Российской Империи. Собр. третье. Т. XXXI. Отд. I. Ст. 34935 (Собр. узак. 1911. 30 марта. Отд. I. Ст. 560).

13 Постановление ЦИК СССР и СНК СССР от 30 января 1925 г. «Об основах авторского права» // СЗ СССР. 1925. № 7. Ст. 67. — Ред.

14 Triepel H. Vцlkerrecht und landesrecht. Leipzig, 1899. S. 109.

15 Об огромных ресурсах права см.: Mayer Max Ernst. Rechtsphilosophie. Berlin, 1922. S. 62.

16 Дернбург Г. Пандекты. Т. I. Общая часть. М., 1906. С. 78—81 (§ 31 «Принудительные законы»).

17 Уголовный кодекс: Текст с постатейно систематизированным материалом... С. 492. — Ред.

18 Скрыпник Н. Уголовная политика советской власти. Харьков, 1924. С. 40.

19 Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР по протесту председателя Верховного Суда от 6 ноября с. г. по делу Ленинградского губсуда по обвинению гр. Тростянской и др., по 171 ст. Уголовного Кодекса // Еженедельник советской юстиции. 1924. 24 дек. № 50. С. 1216; Уголовный кодекс: Текст с постатейно систематизированным материалом... С. 50—52; Люблинский П.И. Применение уголовного закона по аналогии // Право и жизнь. 1924. Кн. 1. С. 40—50; Скрыпник Н. Уголовная политика советской власти. С. 35—40; Исаев М.М. Декларативные статьи Уголовного кодекса // Советское право. 1924. № 6. С. 35—39; Эстрин А. Аналогия (ст. 10 Угол. Кодекса) // Еженедельник Советской Юстиции. 1922. 31 июля. № 28. С. 1—2.

· Глава V

Юридические факты

Рассмотрев последствия применения юридических норм (глава IV), т.е. диспозицию, рассмотрим теперь условия их применения, т.е. гипотезу.

§1. Понятие юридического факта

Мы видели, что общим элементом для права объективного и субъективного является понятие действия: объективное право определяет действия, которые оно позволяет или карает, повелевает или запрещает, а субъективное право также определяет действия, которые лицу позволены, приказаны или запрещены под страхом наказания или с иными последствиями запрета.

Таким образом, действие является основным содержанием юридических норм, ибо гипотеза нормы обычно определяет те действия, при наличности которых норма применяется (например, «если получивший задаток не выполнит договора, то...»), а диспозиция указывает те действия, которые являются следствием гипотезы («...то он обязан возвратить двойной задаток»). Следовательно, действие является и причиной, и следствием применения юридической нормы, т.е., точнее, условием применения нормы и его последствием.

Обращаясь к гипотезе, мы видим, что не только действия являются условиями применения норм, но и ряд событий внешнего мира, не зависящих от действий человека или от его воли. Например, если вспыхнет пожар, то ближайшая пожарная часть обязана немедленно выехать для его тушения. Здесь условием применения нормы является событие пожара, от какой бы внешней причины оно ни произошло (например, от удара молнии, самовозгорания горючего материала или иных причин).

Поэтому не только события, но и действия могут быть условиями применения юридических норм. События и действия объединяются в одно понятие юридического факта, т.е. обстоятельства, которое является условием применения юридической нормы, следовательно, всякий факт, который может повлечь за собой применение нормы, есть факт юридический. Юридический факт может быть простым, когда речь идет об одном слитном во времени или пространстве событии или действии (например, рождение, смерть, удар ножа, приказ власти), или сложным, когда речь идет о сумме простых фактов, связанных некоторым единством места, времени, цели и результата (например, давность, т.е. истечение времени, исключающее применение нормы: таково прекращение преследования за преступление, давно совершенное и забытое властью). Сложный юридический факт называется также фактическим составом. Если фактический состав достаточен для того, чтобы вызвать данное правовое последствие, то он называется правовым составом данного дела или титулом данного права; например, давностное владение, т.е. бесспорное обладание вещью в течение достаточно долгого по закону времени, является основанием или титулом права собственности на эту вещь (право СССР такой — приобретательной — давности не признает). Титул называется законным, когда он основан на законе, и договорным, когда вытекает из договора.

Юридический факт является узловым пунктом, в котором скрещиваются и из которого исходят обе главные ветви общей теории права, т.е. учение о праве объективном и субъективном. В самом деле, юридический факт является условием применения объективной нормы; но тот же юридический факт является условием существования субъективного права, т.е. его возникновения, изменения и прекращения. Например, смерть наследодателя является условием применения объективных норм о наследовании и вместе с тем условием прекращения всех субъективных прав умершего, возникновения прав его наследников и изменения ряда субъективных прав, с этим событием смерти связанных.

Таким образом, с точки зрения субъективного права юридический факт есть всякое право, изменяющее обстоятельство, т.е. всякое обстоятельство, способное повлечь за собой изменения в правовой сфере лица, или, что то же, вызвать возникновение, изменение или прекращение прав или обязанностей лица. Для объективного же права юридический факт есть всякое право, реализующее обстоятельство, т.е. обстоятельство, способное привести в движение норму, т.е. вызвать ее применение и установленные ею последствия.

Обратимся теперь к видам юридических фактов.

Необходимо прежде всего отличать от юридических фактов факты нормативные, т.е. факты, с которыми связывается общеобязательная сила юридических норм; например, закон или обычай суть нормативные факты, наличность которых создает общеобязательную силу норм.1 Юридическая норма сама по себе не всегда создает субъективные права и обязанности. Для этого необходимы обычно юридические действия либо органов власти, проводящих норму в жизнь и создающих субъективные права, либо действия граждан, возникающие на основе нормы. Например, закон о выборах как общая норма не создает еще субъективного избирательного права данного гражданина; для этого необходимы акты административной власти, проводящие избирательный закон в жизнь и фиксирующие за определенными лицами их субъективные права. Или, например, закон об условиях и порядке заключения договоров определяет объективные условия, при которых могут возникнуть субъективные права у тех, кто вступил или вступает в договор; но основанием данного частного субъективного права является не закон, а договор, т.е. юридический, а не нормативный факт.

Однако и закон является не только нормативным, но и юридическим фактом, ибо закон иногда и непосредственно создает права и обязанности; например, закон отменительный, т.е. прекращающий действие другого закона со всеми возникшими на его основе субъективными правами и обязанностями. Далее, издание закона является юридическим основанием для ряда прав, обязанностей и действий органов власти, которые обязаны этот закон проводить (опубликовать, разослать, инструктировать при его применении и т.д.) или которые должны прекратить свою деятельность по проведению в жизнь отмененного закона и т.д. Затем процесс издания закона связан с рядом юридических фактов: после выработки проекта закона его авторами его одобряет одна власть, утверждает другая, разъясняет третья, т.е. отдельные ступени прохождения закона могут рассматриваться как юридические факты. Так как сам закон возникает и действует на основании других законов, то необходимо признать, что закон является и нормативным, и юридическим фактом, ибо его издание и создание происходит в силу известных юридических фактов и норм и влечет за собой ряд субъективных прав и обязанностей.