ЦЕНА ДОВЕРИЯ

 

— И эта, слышь, валынами не машем! Так, так! Пукалки быренько опустили, а грабли подняли!

Двое, судя по говору, очень «тяжелых» и «реальных» пацанов направили на нас свои стволы.

В свете фонарей Седого и сталкера я узнал их оружие. Это были специальные автоматы «Вал», бесшумные и беспламенные. Когда-то я мечтал с таким вот стволом пробежать по корпусу нашего конструкторского бюро и наведаться в кабинеты ко всем своим директорам-начальникам и к начальникам начальников. Но мечты остались лишь мечтами, и видел я подобные автоматы лишь на картинках в интернете и по телевизору в руках бойцов МВД. А вот теперь эти стволы уставились на меня самого совсем не с голубых экранов.

Сталкер быстро и четко выполнил требования братвы, а Женька и Седой — нет. Они продолжали стоять, не опуская свои «калаши».

— Шо, ваще борзые нарисовались или контуженые?! Слыхали, шо Клепа сказал? — из темноты вышел еще один мужик. — Валыны убрали, или мы ваще тут всех положим!

— А это мы сейчас посмотрим. Русик, гранаты! Панкер, взял башку правого на ствол! Остальным — цель на усмотрение и ждать команду!

Седой раздал приказы четким командирским голосом.

Народ, сидевший у костра, переполошился, схватился за оружие и живенько подтянулся к дозорным. К этому моменту уже все из нашего отряда рассыпались по туннелю и, заняв случайную огневую позицию, целились в головы обитателей подземки.

Шестеро бандитов застыли и таращились на толпу вооруженных людей, а мы в свою очередь глазели на них. Нас было вдвое больше, но огневая мощь была все-таки на стороне противника. Хотя какая к черту огневая мощь? Расстояние-то межу нами — всего ничего! Если каждый хоть по одному разу выстрелит, кто одиночкой, кто очередью, то помрут все. А кто от пуль не погибнет, того гранаты Руслана добьют.

Наш сталкер-проводник, видя, что Седой не собирается плясать под дудку братвы, опустил руки и тоже схватился за свой помповик. Руслан стоял за Женькой и Седым с двумя сжатыми в руках «Ф-1» и, продев в кольца каждой из них средние пальцы, резким рывком развел свои руки в противоположные стороны, демонстративно выдернув обе чеки.

— Э-э-э, вы шо, ваще оборзели?! — заверещал пожилой и худощавый мужичок. — Завалились к нам в хату, ни здрасьте, ни пожалста! Валынами, как рипидами[7]гребаными, размахались! Шо мы, мухи вам какие-то? А ну, пацаны, вали…

— Доцент, погоди! Смотри на окружность туннеля. Две «эфки» всех рикошетом… — вдруг заговорил один из братков вполне нормальным человеческим языком, но спохватился и дальше продолжил «по-пацански»: — …эта, я шо базарю, ща бзданет кто-нить, шмалять зачнем и поляжем, мля, усе! И ваще, тут одних тока «лимонов» хватит, шоб всем под завяз железа нахаваться. Зарикошетит всех нахер, ни одна падла живой отсюдова не свалит!

Все застыли, никто не решался открыть огонь. Риск, конечно, удел отважных, но ничего общего с глупостью обыкновенной, как в данном случае, не имеет. Зловещая тишина завладела пространством, и лишь в дальнем углу туннеля тихонечко потрескивал костер.

— Та-ак, брателлы, и хто тута бугор? В стороночку отойти надобно побазарить, а то херовина выходит какая-то! — вдруг нарушил тишину Женька. — Хе-ех, и входит херовина, и выходит она же ж…

Я сразу и не понял, что это говорит он. Жека кардинально сменил свой говор и теперь «базарил сурово и конкретно», ничем не отличаясь от братвы. Наверное, даже лучше их. Его голос вдруг стал хриплым, прокуренным, а таких блатных интонаций, которые он выдавал, — захочешь не найдешь.

— Бугор в Лиманске рулит, а бригадир тут я. — Один из мужиков, тот, что был в самом черном и понтовитом плаще, вышел вперед. — Побазарить — это можно, тока Рэмбов своих попридержи. Нехрен тут пацанскую кровь лить. Добазариться реально всегда возможно, даже с чертом хреновым.

Женька пристроил свой «калаш» на плечо, разболтанной походочкой приблизился к главному бандюку и ушел с ним вглубь убежища, к костру. А мы, продолжая сжимать оружие, остались ждать. Сейчас все наши жизни зависели от «красноречия» Женьки. В голове мелькали мыслишки о том, что все должно быть хорошо — Женька эмвэдэшник наверняка знает, как общаться с разного рода братками и, скорее всего, сможет найти подход и к местным бандитам. Но с другой стороны, доверять кому-либо в Зоне, как мы уже убедились, на «все сто» нельзя, и даже если Женька договорится с братками, то ночью может произойти все что угодно.

О чем говорил эмвэдэшник с бандитом, мне было не слышно, но жестикуляция у обоих собеседников была лихая и шикарно распальцованная. В свете костра все это действо отлично просматривалось. Жека вел себя уверенно и что-то втирал собеседнику, а вот бригадир то и дело округлял глаза и косо посматривал на своих бойцов. Через несколько минут оба вернулись к нам.

— Короче, пацаны, отбой, — окликнул братков бригадир, — сегодня у нас реальные ребята ночлега просят. Так шо принимаем как своих, поим, кормим, крышуем. Но, ясен хрен, не задаром! Так шо там с оплатой?

Последние слова были адресованы Женьке.

— Ща будет, один момент, — ответил Жека, поводя растопыренными пальцами левой руки, и потом шепотом обратился к Седому и нашему проводнику: — Короче, наверное, придется один из артефактов браткам отдать. Вам решать, какой. Может, «рыбку» или «пузырь»?

— Ага, щазз! — вдруг вскрикнул и тут же перешел на шепот Поллитренко. — Я лучше один из своих отдам бандюкам, а ваши, как и было договорено, отойдут мне.

— Да не вопрос, — Седой пожал плечами, — делай, как знаешь.

Сталкер тяжело вздохнул, снял свой рюкзак и принялся там копошиться. Потом достал из него металлический бокс в форме сферы и подошел к бандитам.

— Вот, это ваше, — Максик открыл контейнер, и сразу же голубой свет залил пространство туннеля, — думаю, этого больше чем достаточно.

Это был тот самый шар, который сталкер нашел сегодня в руинах, когда отлучался от отряда.

— Оба-на, ништяг, браток! Давненько у нас «лунный свет» не проскакивал, — тот, которого до этого назвали Доцентом, похлопал нашего проводника по плечу, взял артефакт и передал его другому «пацану». — Держи, Плюшевый, будет чем заняться на до суге!

— Круто, теперь можно патроны с «электрой» намутить, — коротко стриженный и на вид молодой браток, который через раз говорил то по-человечески, то «по-пацански», схватил артефакт и, донельзя довольный, убежал в ту часть убежища, где стоял верстак и хранились ящики с инструментами.

Братки убрали за спины оружие, и все наши последовали их примеру. Руслан аккуратно вернул обе чеки на место и рассовал гранаты по карманам.

— Ну шо, милости прошу к нашему шалашу. — Бригадир призывно кивнул и потопал к костру.

Двое дозорных братков вновь заняли свои места за навалами железных бочек и с интересом рассматривали всех наших, проходящих мимо них.

— Оп-паньки, баба! — восторженно вскрикнул один из дозорных, когда мимо него проходила Люся. — И по ходу не одна!

— Как ты меня назвал, ушлепок?! — Наша училка сорвала одну из висящих на кармашках Руслана гранат и, смело подскочив к бандюку, ткнула РГД ему в нос. — Что-то еще мне хочешь сказать?! Нет? Так я тебе скажу! Только пальцем до меня дотронься, я тебе это в рот засуну и сожрать заставлю. Понял, нет?!

На крики обернулись все, кто уже миновал баррикаду из бочек. Седой схватился за «калаш», но направлять его на братков не спешил. Я сунул руку в карман и обхватил пальцами рукоять своего «кольта».

— Люся, держи ее крепко! — Руслан протянул обе дрожащие руки к училке, с ужасом глядя на гранату. — Кольцо на лямке осталось!

— Ты сатри, реальная волчица! — браток абсолютно хладнокровно отреагировал на Люсин выпад и даже не коснулся своего автомата. — Не бзди, подруга, мы нормальные пацаны или где? Телок не обижаем и в обиду не даем. А тех, кто девок портит, так ваще петушим.

— Шо за хипеш?! — грозно крикнул бригадир, уже стоявший у костра, и уставился на дозорного.

— Усе нармальна, Стилет! Манерно с дамами общаемся! — ответил ему боец.

Люся, несмотря на поток далеко не гламурных слов, как-то странно повела бровью, и, успокоившись, опустила руку с гранатой. Руслан аккуратно перехватил ее кисть, вернул чеку на место и забрал РГД.

— Слышь, больше так не делай, — пробурчал побагровевший от волнения киргиз, вздохнул с облегчением и потопал к костру.

Я последовал за ним, а довольные дозорные продолжали лыбиться и масляными глазками осматривать проходящих мимо них девушек. Один из них даже выразительно и мелодично насвистел мелодию блатной «Мурки».

Большинство народа расположилось у костра, и каждый занялся своим делом. Седой, раздав приказания, принялся осматривать и перебирать наше оружие. Мышка запрягала себе в помощь Руслана и уже копошилась в рюкзаке с провизией, придумывая нам ужин. Панкер почему-то сразу уединился в дальнем углу комнаты, видимо, решил отдохнуть от нас всех. Но и минуты не прошло, как туда к нему юркнула та девчушка с длинными ресницами, которая все это время не сводила с него глаз. Там, в темноте угла, они и просидели все оставшееся время.

Женька сел у костра рядом с бригадиром и продолжил играть роль «реального пацана». Все остальные, кроме меня, тоже расположились у огня и еще пытались как-то общаться, то и дело поклевывая носом от усталости. Этот самый безумный и самый напряженный день в моей жизни подходил к концу. Я приметил подобие скамейки у стены, рядом с верстаком братвы, и потопал туда. Почему-то тоже захотелось уединиться и посидеть в сторонке, подальше от всех наших.

— Не помешаю? — спросил я у троих «пацанов», которые копошились вокруг верстака, и указал взглядом на деревянную лавочку.

— Падай, брателла, не стесняйся! — махнул рукой Доцент и продолжил колдовать над артефактом, зажатым в тиски.

Я плюхнулся на сиденье и оперся спиной о стену туннеля. Усталость в теле и в голове от перенасыщенного событиями дня полностью вытеснила все мысли и вопросы, которые до этого меня терзали. Осталась лишь горечь сожаления от того, что из-за меня погибла Анютка. Передо мной все стояло ее лицо, эти пустые глаза, эта струйка крови. Кап-кап — срывались капли с ее подбородка и падали мне на извилины, постепенно пробивая в них дыру, как вода в камне. Даже когда мои веки сомкнулись, видение не исчезло. И, весь в этом горьком соусе, замешанном на чувстве вины, я погрузился в полусон.

Но дремота не была долгой — кто-то дернул меня за плечо. Я вскочил и панически зашарил по карманам, нащупывая «кольт».

— Не спи, замерзнешь, — рядом стоял Сашка и протягивал мне алюминиевый солдатский котелок, сплюснутый в форме полумесяца. — На вот, пожри и подтягивайся к костру, если спать охота.

Я принял котелок с ложкой и стал жадно уплетать ароматную наваристую солянку, которую нам сообразила Катя. Свежего хлеба не было, но мелко наломанные сухарики, которые плавали сверху, были сейчас гораздо лучше любой горячей буханки или лаваша. Супчик оказался просто божественным, в наших барах, где мы с корешами постоянно зависали, готовили хуже.

— А Мышка-то наша в хавчике шарит, да? — улыбнулся Седой, наблюдая, как я работаю ложкой, а потом сел на лавочку рядом со мной и ненавязчиво поинтересовался: — Ну как, ты уже пришел в себя немного? Я уже могу на тебя рассчитывать как на полноценного бойца?

Я молча закивал в знак согласия и продолжил наминать за обе щеки. Командир улыбнулся, потрепал мою шевелюру и устало откинулся назад, прислонившись к стене убежища, как к спинке кресла.

— Эт хорошо-о-о… потому как с братками уговор был, что ночью в дозоре стоит один их боец, а один наш, — Сашка вдруг превратился из заботливого «папы» в расчетливого вожака. — Братки тренированные, каждый из них может хоть всю ночь полноценно отстоять. Не то что вы, «гражданка» хилая. Вас менять нужно каждые два часа, чтобы на посту не уснули. Девки в дозоре — не вариант. Панкер и Жека должны выспаться, им завтра нас вести. Да и мне не помешает свеженьким наутро быть. Так что остаются четыре человека. Но не бойся, Бизон, я тебя аж под утро в дозор поставлю. Так что отдохнуть еще успеешь. И сам, думаю, подменю кого-то, если уж совсем невмоготу вам станет.

Перспектива стоять с одним из бандюков в дозоре, пусть даже всего два часа, меня далеко не обрадовала, сон быстро улетучился. Доедая свою порцию солянки, я бегло осмотрелся. У костра уже сидел один из дозорных братков, наш доктор сменил его на посту.

Раздался искристый смех Люси, и только сейчас я обратил внимание, что училка сидит в окружении бригадира, его бойца и Женьки и мило беседует с ними, пытаясь постичь азы фени.

Воистину, эти женщины существа загадочные! Кого-кого, но учительницу, человека образованного и культурного, я никак не ожидал увидеть приятно проводящей время в компании братков. Хотя что я знаю о женщинах? Эх, такая видная девка и кокетничает с бандюками, а мне, нормальному мужику, в нос заехала. Вот она — несправедливость жизни!

Я еще раз с некоторой завистью глянул на братков, которые так и стелились перед Людмилой Александровной, и продолжил зыркать по сторонам.

Руслан с Катей вертелись у большого котла, висящего над костром. В котле бурлила ароматная сборная солянка. Вот только-только киргиз ополоснул два освободившихся котелка и протянул Мышке, а она, налив в них супа и накрошив сухариков, понесла их дозорным. Двое наших — спортсменка-комсомолка, как ее называл командир, и серый невзрачный мужичок, имени которого я так и не узнал, уже сопели в обе дырочки, растянувшись на грязных ватных матрасах у костра.

— Ты уже доел? — Передо мной появился Руслан и указал на мой котелок.

— Да, спасибо, держи. — Я протянул ему тару.

— Кто-то еще будет кушать? — громко спросил киргиз у всех присутствующих и, не услышав ничего в ответ, отправился к бочонку с водой. — Тогда все! Я умываю свои руки!

— Хех, слыхали, шо чел ляпнул? — Доцент вдруг оторвался от верстака, кивнул в сторону Руслана и обратился к двум другим браткам, что были рядом: — Грит: «Я умываю свои руки». Гы, ну Понтий Пилат ваще!

— Пилат? А что? Прикольное прозвище, — вдруг оживился Сашка, все еще сидевший рядом со мной.

Командир встал с лавочки и вразвалочку подошел к трем бандитам, колдующим над артефактом.

— Пацаны, я же слышу, что вы не из братвы, а только пытаетесь под них косить, — начал Седой разговор. — Кто вы, мужики?

— Ты че, ваще попух, лошок? В нашей хате и на нас же гонишь, — сразу выстрелил Доцент заготовленной на подобные случаи фразой.

— Не верю! — Сашка сложил руки на груди и заулыбался.

— Ёперный Станиславский, так шо мне тебе тут, сплясать или «Мурку» сбацать? — все не унимался пожилой «браток».

— Ну, вот опять! — Командир стал откровенно смеяться. — Сначала рипиды упомянул, потом Понтия Пилата вспомнил, а сейчас Станиславского, причем все это сделал в тему. Да тут из наших городских мало кто знает, что это или кто это. Короче, колитесь, мужики, что вы за птицы?

Трое мужчин, косивших под братков, переглянулись, оставили в покое артефакт и заговорили вполне нормальным русским языком. Я остался сидеть на лавке, делая вид, что почти сплю, но ни одно слово мимо ушей не пропускал. Мне тоже сразу стали подозрительны эти трое. Они хоть и были внешне похожи на братков, но что-то в их глазах и взглядах явно не соответствовало их внешнему образу бандитов.

— Если честно, то мы двое, я и Алхимик, действительно без пяти минут зэки. — Доцент прикурил и присел на край верстака. — Я физик-теоретик, не так давно работал в солидной правительственной лаборатории над внедрением зонных аномальных образований в оружейное дело. Слишком успешно работал… Так успешно, что убрать меня захотели, без шуму и пыли. Сообразили утечку информации из моего отдела, и на меня все навесили. Благо что ассистент мой успел позвонить и предупредить, за несколько минут до того, как ко мне домой «маски-шоу» нагрянули. Методы работы нашей спецуры во всех новостях освещены. Вспомните, сколько людишек в камерах вешается и сколько с лавочек падает головой вниз по несколько раз. А мне пожить еще охота… Так что бежал я в ужасе и с голым задом, в том, в чем был. За границу мне прорваться нереально было, вот я в Зоне и спрятался. Старые друзья помогли, провезли через кордон в чемодане с очередной научной экспедицией.

Доцент еще разок пыхнул папироской и передал ее мужчине средних лет, которого до этого назвал Алхимиком.

— А я химик по образованию. И рассказывать мне особо нечего. — Мужчина присел на корточки и задумался, вспоминая былые времена. — Надоело копейки получать и балбесов в универах учить, вот и прибился к школьному товарищу. Наркотой занимался. Хорошо все было до поры. Что случилось, я так и не понял, но всю бригаду моего кореша слили. Я успел прихватить общак и к «браткам» пришел за помощью. Вот они меня и спрятали здесь, провели по своим каналам. С тех пор так и живу, хлеб и протекцию отрабатываю знаниями и навыками по прикладной химии.

Алхимик закончил свой короткий рассказ и опять принялся копошиться в листках своих записей, раскиданных по верстаку. Найдя нужный лист под мягким местом Доцента, химик хлестко стукнул коллегу отверткой по тому самому месту и дернул за край прижатого листа. Доцент соскочил с верстака и подбежал к молодому, коротко стриженному парню.

— А это Плюшевый, наш младшенький, гений доморощенный, — Доцент обнял парнишку одной рукой за плечо и энергично потряс его, — толковый пацан, сообразительный. Соображает абсолютно во всем, но поверхностно, может найти прямую взаимосвязь между такими вещами, где ее, казалось, и близко быть не должно. Талант от Бога, а вот базы знаний не хватает… Ну, мы тут и скооперировались втроем, друг другу помогаем и делаем разные хитрые штуковины под заказ. «Дум-думы» с разрывной силой «карусели» или «трамплина» — это лишь цветочки. При таком изобилии аномального материала можно реальные чудеса творить. Жаль только, что с оборудованием совсем туго приходится. Эх, мне бы мою лабораторию сюда!

Доцент мечтательно закатил глаза и на несколько секунд отлучился в мир своих фантазий.

— А гений-то ваш как в Зону попал? Только не говори, что по своей воле, — вырвал его из несбыточных мечтаний Сашка.

— О-о-о, то вообще история, покрытая мраком, — Доцент махнул рукой и, подойдя к верстаку, стал настраивать какой-то самодельный прибор. — Парнишка жил себе не тужил в селе своем, а как-то поутру бац — и проснулся в Лиманске. Как он туда попал, кто его туда приволок — еще та загадка.

Я как сидел, так и подскочил на лавочке, услышав эти слова, потом встал и с округленными глазами подошел к Седому. Выражение Сашкиного лица в этот момент было подобно моему — ошарашенным. Этого, конечно, не могли не заметить собеседники.

— Что, что? — Доцент оставил в покое свой прибор и глянул на нас с удивлением. — Только не говорите, что и вы тоже!

— Угу, девятнадцать человек поутру в развалинах одного здания очухались. Никто ничего не помнит, не знает, и понятия не имеет, что за хрень такая случилась, — после театральной паузы выложил Сашка.

— Сумасшедший дом какой-то! — Алхимик оторвался от своих записей и стал внимательно осматривать нас двоих, как будто именно на наших лицах или на других частях тел были написаны ответы на интересующие всех вопросы. — Что, и вас в Лиманск сбросили?

— В Припять, — мрачно ответил наш командир.

— Та не гони! Вы были в Припяти и живыми оттуда выбрались?! Как это? Да не может быть!

Все трое «братков» зашумели, наперебой задавая вопросы.

— Долго рассказывать, как выжили. Повезло, наверное, — Седой оборвал этот гомон. — Лучше ты, Плюшевый, расскажи, что с тобой случилось? Тебя одного десантировали в Зону?

— Почему одного? Много нас было… — Парень почесал затылок и слегка перекривился, вспоминая те дни. — Я дома сидел, до ночи книги читал. Устал так, что и не заметил, как вырубился за столом, и даже мой «бодрящий» артефакт не помог. А проснулся в каком-то заброшенном жилом доме Лиманска. Там еще человек десять таких же, как я, было. Никто ничего не помнил и не понимал, что происходит. И не успели мы даже из здания выйти, как налетели наемники и почти всех сразу перебили. Кто выжил, те кинулись врассыпную. Трое, кажись, вместе со мной… Я чудом спасся у местной «братвы». Не любят пацаны диких гусей, и тех, которые мне на хвост сели, пристрелили, как собак. Бугор тамошний, как понял, что я в науках шарю, меня под крыло взял, и в Рыжий лес к нашей бригаде с отрядом откомандировал. Вот с тех пор и делаем для братвы ништяки всякие. Иногда и сталкеры к нам с заказами приходят, но мало кто может себе по деньгам позволить наши наукоемкие поделки. Ну, вот и все.

— Ясно, что ничего не ясно, — махнул рукой Седой. — Я думал, хоть ты свет прольешь на то, что произошло. А ты еще меньше знаешь, чем я.

— Слушай, расскажи, что с вами случилось. И про Припять. Интересно же! — насели на командира трое «зоновских» ученых.

И Сашка начал свой рассказ. С первых же слов я понял, что он не просто склонен приукрашивать события, но и любит приврать хорошенько. Да, сказочник из него получился бы великолепный, охотники и рыбаки обзавидуются! Я не стал присутствовать при «торжественном развешивании лапши» на уши этих троих благодарных слушателей и ушел к костру.

У огня я подсел к нашему проводнику. Максик устроился по-турецки, подогнув под себя ноги, и молча созерцал языки пламени. Я отвлек его от «медитации» и завел простой разговор ни о чем, чтобы как-то убить время до того момента, когда меня опять потянет в сон. Но сознание боролось с дремой и пугало разными мрачными картинами. Мне почему-то казалось, что усни мы здесь — наутро никто не проснется. Так и останемся лежать с перерезанными ножами братвы глотками. Трое тех очкариков на это не способны, похоже, но ведь есть же тут еще трое самых настоящих бандитов, которым это с нами сделать — раз плюнуть.

А тем временем Поллитренко стал мне заливать про тяготы сталкерской жизни. Я слушал его вполуха, а сам смотрел на довольную, сияющую Люсю, царившую в компании братвы. Вот она — зависть-то. «Девушки любят подонков — лишь они оставляют здоровых потомков», — вдруг мелькнула в голове затасканная фраза.

И я, чтобы отвлечься, в ответ начал рассказывать сталкеру о трудностях и лишениях жизни простого инженера. Рассказывал я увлеченно и, видимо, очень красочно излагал любопытнейшие факты из жизни судостроительного производства, потому как остановился лишь тогда, когда вдруг услышал похрапывание Поллитренко. Сталкер не выдержал и просто уснул, повалившись набок.

Я вздохнул, встал и потопал назад к верстаку. А ведь прав в чем-то наш проводник — вся моя предыдущая жизнь настолько скучна и примитивна, что рассказ о ней у нормального человека вызывает сначала дремоту, а потом погружение в здоровый и крепкий сон.

А у верстака уже бурлила целая научная конференция, в которой Седой, как ни странно, принимал самое активное участие. Я подошел и молча пристроился за спинами дискутирующих.

— Закон сохранения энергии знаешь? — Плюшевый увлеченно объяснял Сашке азы аномальной физики артефактов. — Так вот, артефакты — та же энергия. В смысле, энергия аномалий, заключенная ими же в локальную физическую оболочку. Ну, и энергию эту, раз она там есть, можно так же и добыть из аномального образования. Если артефакт образован в аномалии гравитационной природы, то от сильного удара или резкого сжатия вся заключенная в нем энергия высвобождается. А вот сейчас нам выпал случай с хорошим и чистым артефактом родом из «электры» поработать. Здесь немного посложней будет. Разрезать «лунный свет» безопасно можно только ультразвуком. А высвободить энергию кусочка артефакта способен лишь мощный электрический импульс, придется где-то конденсаторов наковырять и придумать, как их в патроны всунуть…

— Погоди, а на кой нужны патроны с «Электрой»? — Сашка, как практик, вставил свои «пять копеек». — С «дум-думами» понятно, они, по сути, разрывные патроны. А тут что? Какого убойного эффекта вы стремитесь достичь? Вдобавок током шибануть простреленное тело?

— Ну, не знаю, — пожал плечами Плюшевый, — просто интересно с «электрой» что-то сделать. Не всему же надо быть полезным и практичным, нужно и для чистой науки место оставлять.

— Да нет, он прав, — вступился за нашего командира Доцент, — ну сам подумай, какая мощность будет у высвобождаемого разряда «электры», если в пуле почти не останется места для куска артефакта. И если даже получится сообразить схему, чтобы конденсаторы срабатывали в момент попадания в тело, то эффект все равно будет никчемный, как от батарейки, приложенной к языку. А ты еще сделай поправку на защитные комбинезоны, в которых стоит защита от электрических разрядов. Короче, прав Санек, бесполезная эта хрень, нужно что-то другое придумать на эту тему.

— Ну почему же бесполезная, — возразил Седой, — я не говорил так. Просто боеприпас немного не тот вы за основу взяли. Что такое пуля? В лучшем случае одна пуля — один труп, ну или два, при определенной сноровке. А с этой «электрой» нужно мутить оружие массового поражения. Не думали в ручную гранату или в гранату для гранатомета всунуть эту штуку? А если в эрпэгэху вставить целый артефакт? Прикиньте — «электра», накрывшая толпу врагов или звено вертолетов в небе! Вот это будет настоящая песня!

Ученые местного разлива радостно загалдели и стали пожимать Сашке руку, настолько блестящей им показалась идея. Но тут же, перекинувшись несколькими только им понятными терминами, они смолкли и опечалились.

— Понимаешь, Седой, мы-то все на глазок сейчас делаем, — Доцент попытался перевести на человеческий общепонятный язык все сказанное коллегами, — расчеты производим примерные, а потому вынуждены работать с небольшими объемами. Понимаешь, без точного вычисления «аномального порога», в смысле «аномальной критической массы», рискованно работать с большими кусками артефактов. Никогда не угадаешь, когда у тебя прямо в руках аномалия «распакуется» и порвет на лоскуты. Эх, нам бы еще математика хорошего в команду, чтобы дифференциальные уравнения щелкал и прочие вычисления проводил, вот тогда можно и о гранатометах подумать, и о ракетах, если понадобится.

— Так это, у нас же Люська есть! — вдруг вскрикнул я за их спинами, заставив всех дернуться от неожиданности. — Она же математи чка, может быть, поможет вам в чем-то.

— А ну, давай ее сюда! — оживился Алхимик. — А вдруг?

Я подбежал к костру, вырвал Людмилу Александровну из плохой компании и бесцеремонно уволок к верстаку, чем вызвал явное недовольство братвы. А мне при этом стало даже как-то легче на душе. Пусть лучше умная и красивая девушка общается с людьми науки, чем с этими уголовниками.

Все трое ученых мужей, зачарованные естественной женской красотой Люси, наперебой стали объяснять девушке, что они здесь пытаются сделать и что конкретно требуется от нее. Будучи инженером, я понимал все произносимые ими слова, но связать их в единый осмысленный поток информации для меня было задачей нелегкой, да и ненужной. Довольный, что увел ее от настоящих бандитов, я наблюдал, как наша училка с интересом вникает в суть проблемы, то и дело косясь на Плюшевого. Этот парнишка сам по себе был в достаточной степени симпатичен, чтобы привлечь внимание девушки, а то, что он еще и гений от природы, давало ему дополнительные шансы заполучить что-то еще кроме ее платонического интереса.

— Эх, ребятки! Так это же каждый раз заново нужно рассчитывать, если будете варьировать массу и чистоту материала, — Люся уже что-то писала на листиках, протянутых ей Алхимиком.

Я понял, что здесь мне больше делать нечего, и переместился ближе к костру. Там на старом рваном матрасе я и уснул под монотонное потрескивание дровишек.

Никаких снов я не видел. На мое сознание просто навалилась чернота, и пропало все, и какое-либо ощущение времени тоже. Проснулся я от того, что меня кто-то тормошил. Я открыл глаза, надо мной нависал… э-э, Пилат.

— Просыпайся, твоя очередь дежурить. — Киргиз подождал, пока я протру заспанные глаза, помог мне встать, а сам занял мое нагретое место на матрасе.

Достав из кармана свой пистолет, я потопал к навалам из бочек. Все вокруг спали. Я с большим удовольствием для себя отметил, что глотки нам никто из братков перерезать не собирался, а Люся сейчас мирно посапывала на плече Плюшевого. Все-таки зря я не доверял бандюкам… Они хотя бы честно придерживаются своих «понятий», не то что большинство городских серых крыс, мнящих себя во многие разы лучше бандитов, но живущих вообще без чести и совести.

Снаружи уже светало, тусклый солнечный свет слегка подсвечивал стену крутого поворота туннеля, за которым мы стояли в карауле. Мой напарник оказался неразговорчивым, и мы так молча и просидели друг напротив друга, пока все не проснулись.

Потом все опять завертелось и засуетилось. После легкого завтрака Женька попрощался с братками, поблагодарил их за теплый прием и наш отряд выдвинулся дальше.

Шли мы тихо и аккуратно. Максик оказался отличным проводником, мастером своего дела. На этот раз вообще никаких проблем и остановок не было. Никто из нас даже ни разу не выстрелил. Здешние тропы Поллитренко хорошо знал, и у него всегда получалось провести нас в обход всех встреченных опасных мест и скоплений мутантов.

Так мы вышли к каким-то «Армейским складам». Там, за холмами, ни на секунду не стихали звуки стрельбы и хлопки разрывов гранат. По словам нашего проводника, здесь шла яростная неугасающая война между группировкой «Долг», отрядами «Свободы» и вообще всеми теми, кто пытался взять под контроль эти территории. Дальше предстояло просачиваться крайне скрытно и в обход всех «горячих точек».

Почти сразу мы наткнулись на следы упомянутой войны. Прямо на нашем пути, вокруг развалин скромной хибары, распростерся на земле целый отряд расстрелянных бойцов. Их убийцы даже не тронули оружие покойников и не стали копошиться в рюкзаках, они просто уничтожили всех перекрестным огнем, видимо, из пулеметов, и отправились дальше, расправляться с очередными врагами. Комбинезоны всех убитых были буквально испещрены вставками из красной ткани. «ДОЛГ» — горделиво гласили эмблемы, нашитые на рукавах покойников.

Здесь, в руинах, мы немного задержались. Мародерство в Зоне — вовсе не постыдное занятие, а жизненная необходимость. Седой распределил трофейные «калаши» между нами, радуясь, что теперь почти у всех из нашего отряда будет оружие, пригодное под один стандарт патронов. А мы все стали раздевать покойников, меняя свою одежду, совсем неподходящую для Зоны, на поврежденные, но вполне крепкие комбинезоны бойцов «Долга».

Я сменил свою драную куртку на добротный китель и снял с ремня покойника пустой брезентовый кармашек. В такой удобно будет складывать патроны для моего пистолета. Своим джинсам я предпочел шикарные камуфляжные брюки, снабженные множеством накладных карманов. Тяжеленный и простреленный в нескольких местах бронежилет мне надевать совсем не хотелось, я так и остался налегке, лишь взял несколько полных рожков к своему новенькому автомату и рассовал их по карманам.

Максик сразу проинформировал нас, что красные вставки с комбинезонов лучше срезать, чтобы не получить случайную пулю от «свободовцев». А Седому поверх его камуфляжа немецкого производства, соответствующей раскраски, желательно накинуть плащ-накидку. Чтобы не вызывать агрессию со стороны бойцов «Долга». Сказано — сделано.

Неожиданно от испуга вскрикнула Мышка, и мы все, резво вскинув оружие, подбежали к ней… Там, под трупами «долговцев», шевелился один еще живой человек.

— Пом-моги-и-ите… — над грудой мертвых тел поднялась дрожащая рука, перепачканная кровью и грязью.

Недолго думая мы закинули автоматы за спины и бросились разгребать тела покойников. И спустя минуту на земле остался лежать один выживший боец с простреленными ногами. Наш ветеринар тут же принялся осматривать его раны.

«Долговец» кое-как стянул своим ремнем обе ноги, чтобы не умереть от потери крови, и лишь эта экстренная мера спасла его. Наш доктор очень хорошо знал свое дело, складывалось впечатление, что и не ветеринар он вовсе, а военный врач. И когда он закончил, с раненым заговорил Седой:

— Дружище, мы, конечно, люди и не бросаем себе подобных в беде, но тащить тебя с собой не сможем. Наш путь лежит к кордону, мы уходим из Зоны. Так что если у тебя есть маячок какой-то или рация, то свяжись со своими, чтобы тебя подобрали.

— Погодите, не оставляйте меня, — захрипел «долговец», — у меня дома две дочери остались, я должен к ним вернуться живым…

— Живым? — Поллитренко смотрел на раненого с печальной ухмылкой. — Если у тебя семья есть, которую ты так любишь, то какого черта ты в Зону полез?

— Меня по контракту наняли… разобраться с опасными аномальными явлениями здесь, в Зоне… которые могут представлять угрозу всему миру, — объяснил срывающимся голосом «долговец». — Мне и охрану хорошую дали… а оно вон как вышло. Послушайте, я очень значимая персона для «Долга». Я вообще не из их бойцов. Просто был договор между правительственными структурами по вопросам Зоны и «Долгом»… и если вы донесете меня хотя бы до их укрепленного аванпоста, то я вам могу гарантировать сопровождение… усиленным отрядом до самой границы. И мимо военных смогу провести, они проинформированы, кто я такой… Так что можем выбраться отсюда вместе и без каких-либо проблем.

Неожиданная соблазнительная перспектива закончить весь этот адский рейд в ближайшие часы заставила командира согласиться. А наш сталкер-проводник был даже рад, что теперь ему работы будет меньше, при всем при том, что наш договор оставался в силе. И, получив на свой КПК координаты аванпоста «Долга», Поллитренко повел нас туда самыми безопасными из известных ему троп.

Раненого мужчину положили на импровизированные носилки и потащили в центре отряда. Первыми его несли Руслан и ветеринар, а я, поджидая своей очереди, шел рядом. Контрактник оказался жизнерадостным и оптимистично настроенным, и, несмотря на боль от своих ран, болтал с нами без умолку. Первым делом он отметил необычный состав нашего отряда, а когда Мышка обмолвилась о том, каким образом мы загадочно попали в Зону, то уцелевший «долговец» не на шутку заинтересовался этим вопросом. Он стал энергично выспрашивать все-все подробности о нас и наших злоключениях.

На небольшом привале, когда сталкер оставил отряд и выдвинулся вперед на разведку, мужик достал свой КПК и стал фотографироваться со всеми нами по очереди, говоря, что его дочери должны знать тех людей, которые спасли их отцу жизнь. Сопротивляться мы не стали, и даже согласились на один большой групповой снимок. А когда вернулся Макс, мы совершили быстрый рывок через открытое пространство по уже разведанной тропке, непосредственно к самому аванпосту «Долга».

Некогда здесь был какой-то небольшой склад, с высоким кирпичным забором, «колючкой» на нем и двумя сторожевыми вышками по углам периметра. Караульные, заметив наш отряд с импровизированным белым флагом, в качестве которого послужила майка, выдвинулись навстречу. А когда увидели, кого именно мы тащим на носилках, сами подхватили их и занесли внутрь укрепления. Не соврал мужик, для «Долга» он был очень ценным кадром, раз его сразу окружили такой заботой.

Мы устало миновали раздолбанные ворота, обложенные мешками с песком, и очутились внутри аванпоста. Несколько бойцов «Долга» сидели у костра и с любопытством рассматривали нас. Два снайпера, торчавших на вышках, лишь искоса глянули на нас и продолжили всматриваться в пейзажи Зоны.

В самом центре аванпоста было оборудовано пулеметное гнездо, также основательно обложенное мешками с песком, а по периметру расположились небольшие полуразрушенные постройки комплекса. Раненого понесли к широкому бетонному пандусу, наклонно уводящему под небольшое кирпичное здание, куда-то в подземные гаражи или склады. Мы опустили оружие и вздохнули с облегчением. Наконец-то все наши беды закончились, и скоро мы вернемся к своим нормальным жизням…

— Убить их всех! Код «Факел»! — вдруг неистово завопил тот мужик, которого мы спасли, и, приподнявшись на носилках, указал на нас дрожащей от ярости и гнева рукой.