рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Денис Шабалов Право на силу

Денис Шабалов Право на силу - раздел Право, Денис Шабалов ...

Денис Шабалов

Право на силу

 

Вселенная Метро 2033 – 28

 

 

Книга подготовлена для библиотеки Huge Library (Scan, Illustr - FaerSalamandra; OCR, ReadCheck, Conv - Mr. X) http://huge-library.org/

«Денис Шабалов. Метро 2033: Право на силу»: Астрель; Москва; 2012

ISBN 978-5-271-44753-2

Аннотация

 

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского — культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж — полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!

Сталкерами не рождаются — сталкерами становятся. А может — и рождаются тоже. Особенно когда глава твоего Убежища — полковник спецназа ГРУ, кругом — радиоактивные развалины, наполненные кровожадными мутантами, сосед норовит выстрелить в спину и каждый день приходится сражаться за жизнь. Свою. Своих близких. Друзей. Надеяться только на верный «винторез», испытанного в сотне передряг напарника и удачу. Платить за существование — патронами, а за ошибки — кровью. Вновь и вновь доказывать миру свое право на силу…

 

Денис Шабалов

ПРАВО НА СИЛУ

 

ПРАВО НА ЭКСПЕРИМЕНТ

Объяснительная записка Дмитрия Глуховского

Когда мы решили не полагаться только на авторов с рекомендациями и открыть двери «Вселенной» новичкам, наши соображения не были исключительно… В таком решении был и другой резон: состоявшиеся авторы часто относятся к… Там, где шаблоны, нет правды. Где готовые решения, нет поиска. Где ремесло, нет творчества. И это проклятие всех…

ПРОЛОГ

 

По грязно-серой улице маленького городка, мимо пыльных коробок домов-призраков с крошащейся, осыпающейся от времени облицовкой и темными зловещими провалами окон, мимо разбитых, исковерканных и ржавеющих уже который год мертвых остовов автомобилей, мимо кренящихся на разные стороны столбов уличного освещения с оборванными и сиротливо покачивающимися на ветру проводами, двигался караван.

Тяжелые тягачи, рыча мощными дизелями, шли осторожно, нащупывая дорогу среди завалов мусора, фрагментов кирпичной кладки, выпавшей из стен домов, шифера, сорванного с крыш ветром.

Впереди, в боевом дозоре, двигался БТР, замыкал колонну «Тигр» с крупнокалиберным пулеметом на крыше, а по флангам сновали юркие квадрациклы с вооруженными до зубов седоками — путешествие по необъятным просторам некогда великой и могучей державы вот уже который год было небезопасно. Охотников пощупать мошну караванщиков могло бы найтись предостаточно, не имей они столь внушительных средств защиты своего имущества.

Торговля являлась серьезной статьей доходов организации, к которой принадлежал караван, однако в этот раз он пришел в город не ради торговли. В кузовах тягачей не имелось ничего, предназначавшегося на продажу, хотя то, что лежало в зеленых ящиках с разноцветной маркировкой, было теперь, пожалуй, самым ценным и ходовым товаром на просторах фонящей радиационными развалинами страны. Оружие и патроны, тяжелые бронежилеты и шлемы, средства индивидуальной защиты и снаряжения — всего этого в запасах каравана имелось вдоволь, но за продажу хотя бы одного-единственного патрона следовало немедленное и жестокое наказание — внутри организации соблюдалась строжайшая дисциплина.

Гарант соблюдения ее, человек, от слова которого в караване зависело все, ехал в замыкающем автомобиле. Тяжелый взгляд, упрямые складки на лбу, опущенные к подбородку уголки рта — все свидетельствовало о том, что характер он имеет решительный, суровый и непреклонный. Да и каким еще мог быть командир Первой Ударной бригады Берегового Братства, бригады, решавшей те задачи, что были не под силу остальным подразделениям группировки?

А задачи были поставлены серьезные, и поставлены они были самим Верховным, лично, а потому выполнить их необходимо было любым способом — цель, в данном случае, в полной мере оправдывала средства.

— До конечного пункта пойдешь не прямо. Сделаешь крюк, координаты возьмешь в штабе, — сидя в кабинете Верховного, один на один, получал указания человек. — Есть там одна… общинка. Не знаю, живы ли сейчас, или вымерли давно — ты проверь. Передохли — туда и дорога. Ну а нет… — Верховный тяжело поднялся с массивного стула красного дерева, опираясь побелевшими костяшками пальцев о зеленое сукно стола, — поможешь. Качественно поможешь. Всех под корень, чтобы ни единой души не осталось. Понял задачу?

Человек вскочил, вытягиваясь в струнку под мрачным взглядом, бросил руку к козырьку.

Верховный кивнул.

— Выполняй. И вот еще что… сделаешь — место моего зама тебе гарантировано. Не сделаешь… — взгляд его потяжелел, — ты все знаешь сам.

Человек знал. Невыполнение боевого приказа в Братстве каралось жестоко и беспощадно. Смертью. А тут — указание Самого! Ответственность огромная, но и поощрение в случае успеха — небывалое.

Верховный всегда действовал одновременно кнутом и пряником. Тонкий психолог, он понимал, вероятно, что человека нужно поставить перед выбором. Либо ты лезешь вверх, к вершине, — либо падаешь вниз. Третьего не дано. Ибо если ты выберешь третий путь — тихую, спокойную, растительную жизнь без борьбы, без стремления карабкаться в своем развитии все выше и выше, — ты уже не будешь полезен Бригаде. Под лежачий камень вода не течет.

Человек был согласен с этим мудрым изречением. И он нисколько не сомневался, что поставленные задачи были ему по плечу, — ведь именно на таких задачах и специализировалась Первая Ударная.

Выполнить приказ — и получить заслуженную награду.

Любой ценой.

Иного выхода у него просто не было.

И потому караван пришел в город.

Убивать.

 

ГЛАВА 1

ГОСТИ

 

Утро выдалось хмурое.

Данил сидел в своей обычной засидке, на вокзальной башенке с часами, поглядывая то на пытающееся пробиться сквозь пепельно-грязные тучи восходящее солнце, то на прилегающую к вокзалу площадь. Прохладный пасмурный день — удача. Жаль только, не для него — смена заканчивается. Не больно-то летом посидишь в ОЗК и противогазе под палящими лучами солнца, когда температура порой достигает сороковника. Демрон[1]бы, в нем не так душно — да Родионыч с самого начала запретил Додону их выдавать. Демронов — пяток на все Убежище, а чтоб купить такой в личное пользование, это надо вагон пятерки или семерки[2]на бартер поставить. Да еще и хрен найдешь, буржуйские-то костюмы. А в ОЗК что ж… духота. Хоть и оборудован каждый схрон небольшим навесом, да толку от него… Воздух раскаляется уже к обеду, вот и сидишь весь день в резине, как в бане. По всему телу, начиная с головы, в течку течет, и никакие потосборники в виде комка под защитным комбинезоном не помогают. Снять хотя бы противогаз, подставить ветру лицо, чтоб пот обдуло, — так нет же. Радиация.

В летние месяцы из-за таких вот банных дней Данил терял килограммов десять веса, худея аж до пятьдесят четвертого размера, — все с водой уходило. Правда, рельеф становился — загляденье! До мелкого кубика, до волоконца… Иришка с Ольгой как дикие набрасывались! Данил плотоядно ухмыльнулся, припомнив некоторые подробности таких ночей. Дикие-то дикие, однако — тяжело. Утром после суток спускаешься, бывает, домой — а в ОЗКашных чулках-бахилах хлюпает так, будто по болоту шлепаешь.

И ведь не поделаешь ничего, дежурство есть дежурство. Боевой пост не оставишь. Отойди-ка хоть на минуту — а ну как в это время псы нагрянут? Или выродки? Или еще кто похуже! Выскочит из-за насыпи со стороны промзоны стая рыл эдак в двадцать — и во все лопатки к вокзалу чешут. Тут уж не зевай!

Раньше их с дальнего расстояния «калашами» выбивали, но со временем эти ублюдки умней стали и проворнее в разы. Теперь их чаще всего не то что из «калаша» не выцелишь, а и из снайперки не вдруг возьмешь. После того, первого раза, когда стая все-таки добралась до защитников Убежища и порвала троих бойцов, Родионыч тушенки с солярой не пожалел, но сторговал у войсковых четыре огнемета и огнесмеси несколько емкостей. Принципиально брал не «Рыси»[3]и не «Шмелей»,[4]а старой, еще советской послевоенной разработки, станковые огнеметы ТПО-50. Таких на складах у войсковых штук десять хранилось в разном состоянии исправности. И стреляли они не капсулами с напалмом, как современные, а плевали огненной струей метров на сто пятьдесят. С тех пор проще стало — прорвавшихся собак ожидал поистине горячий прием, одним залпом выжигавший до половины стаи.

Башенка возвышалась над вокзальной крышей на добрых три метра, из-за чего площадь и все подходы к зданию лежали как на ладони. Когда-то вся она была усыпана крупными бетонными обломками, прилетевшими во время бомбежки со стороны заводской промзоны, и за этими обломками одно время приноровились прятаться не только псы, но и мутанты покрупнее. Потом ее расчистили — ценой жизни двух человек, — и теперь держать охраняемый сектор стало не в пример легче. Сиди себе, поглядывай на насыпь да на развалины. Начнись вдруг атака, времени навалом — много ли его нужно, чтоб подхватить «калаш» либо ВСС, на выбор, и организовать встречу с распростертыми объятиями? Пару мгновений, не больше. К тому же, опасными были только два направления: с запада, со стороны промзоны, и с востока, со стороны города. С юга практически вплотную к площади подступали разросшиеся заросли сирени, преодолеть которые без костюма с системой дыхания замкнутого цикла не представлялось возможным, а северную часть облюбовал гигантский хищный вьюн, раскинувший стебли метров на тридцать и полностью скрывший под собой небольшое зданьице автовокзала. Да и огневой мощи для защиты хватало: по углам «Корды» — пулеметы калибра 12,7 мм — ну а если уж совсем кисло, то с первого этажа огнеметы или КПВ[5]поддержат. С этими вообще шутки плохи, четырнадцать миллиметров — это вам не хухры-мухры, практически маленькая автоматическая пушка. Если пуля попадет даже в конечность — отрывает напрочь. Правда, Родионыч запрещал садить из них по мелкой цели — запасных стволов и патронов было с гулькин хрен, и даже у войсковых не расторгуешься, берегут.

Данил в очередной раз оглядел охраняемый сектор, особенно внимательно присматриваясь к железнодорожной насыпи метрах в ста от вокзала и развалинам заводоуправления за ней. Чисто. Солнце по-прежнему пряталось за тучами, причем куталось в них все основательнее — похоже, будет дождь. Сегодняшней смене основательно фартило.

«А вчера-то днем эх и пекло! Начало лета — а жарит не по-детски, будто не Среднее Поволжье, а какая-нибудь Южная Калифорния, — Данил внутренне усмехнулся своим мыслям. — Это если здесь теперь такая жара стоит, то чего ж у них в этой самой Калифорнии творится, будь она неладна? Не только ведь нам досталось, им, поди, тоже не сладко пришлось. „Сатану“ хваленым ПРО не больно-то остановишь, а ведь до Начала еще и „Икара“ начали разрабатывать…»

Такая аномальная жара, не свойственная Средней полосе России, установилась после Начала не сразу, постепенно. Люди гадали, в чем причина, и одной из самых распространенных гипотез был парниковый эффект и дыры, пробитые термоядом в озоновом щите планеты. Раньше, в первые годы, небо было затянуто серой мутью, светился один только тусклый красный солнечный шар. В воздухе висел не осевший еще после бомбежки пепел. И хотя ядерной зимы, которую когда-то предрекали яйцеголовые, так и не случилось, температура на поверхности в летние месяцы редко поднималась даже до десяти градусов, о чем свидетельствовали термометры, расположенные у внутренних гермодверей Убежища. Хотя, в то время из Убежища и носу не казали. Не до того было. Да и боялись — дико ведь наверху, бесприютно. Тоскливо. Радиация опять же. Без защиты и нескольких часов не протянешь, а в Убежище и было тогда всего-то с десяток ОЗК да пяток блатных однослойных демронов. Это потом уж, когда приперло, выползать потихоньку начали…

Мирное течение мыслей прервал прилетевший снизу, с крыши вокзала, камешек. Данил еще раз оглядел местность и, перегнувшись через мешки с песком, глянул вниз.

— Эй, на башне! Смена пришла! — внизу стоял Ван Ли в своем подростковом комбинезоне. — Заждался?

— Поднимайся.

В свое время китайцу пришлось основательно потрудиться, чтоб достать комплект ОЗК по фигуре. В Убежище защитных комбинезонов первого роста не имелось, и у войсковых тоже на обмен не нашлось. Пришлось заказывать барыге из проходящего мимо торгового каравана. Заказал-то летом, а потом еще полгода ждал, когда караван назад пройдет. Во втором росте китаец путался, чертыхаясь и приходя в бешенство, смеша окружающих и подрывая боеготовность смены. Из-за этого порой даже бывало, что его не ставили в дежурство, а это наносило по семейному бюджету Счетчика ощутимый финансовый удар — детей трое да три жены. Поди-ка прокорми. Уж как он тогда молился, чтоб ОЗК от барыги подошел, — не описать. И Христу и Будде своему. И Аллаху, наверное, тоже. Может, еще и Шиве какому-нибудь… И — повезло. ОЗК оказался чуть великоват, но это в плюс пошло — зимой была возможность лишний телогрей под бушлат натянуть. Зимы нынешние тоже не подарок — до минус сорока.

Пока Ли поднимался, Данил собрал свой скарб, разложенный по нишам в бруствере из мешков: три запасных рожка к «калашу», один к «Винторезу»,[6]две ребристых «эфки»,[7]бинокль, ночной монокуляр и противорадиационную аптечку. Рассовал все по карманам в разгрузке, подхватил «калаш» и ВСС, повесил винтовку за спину, автомат — на грудь. Ничего не поделаешь, порядок такой. Сталкерам, чьи боевые посты находились на поверхности, «Регламентом караульной службы», разработанным полковником Родионовым лично, предписывалось обязательно иметь на посту кроме казенного ствола еще и личное оружие, у кого оно имелось. Хотя какой же ты сталкер без личного-то ствола? Его ж, ствол этот, кровью порой добывают. Потому Данил всегда кроме огрызка[8]носил свой ВСС да еще «Пернач»,[9]в кобуре на бедре. Хотя и пользовался винтовкой достаточно редко, предпочитая в случае форс-мажора палить из «калаша» — «девятый» боеприпас был дефицитом даже на складах у войсковых, в отличие от «пятерки» или даже «семерки». В его личных закромах этого патрона оставалось всего-то штук сорок СП-5.[10]Вановская винтовка в таком вот случае была гораздо практичнее — «семерку» можно было достать без проблем. Опять же — гарантийный ресурс, что тоже немаловажно. Пять тысяч выстрелов из «Винтореза» — и это при регулярной чистке оружия — против десяти тысяч выстрелов из «калаша». Есть разница? К тому же, на практике, если за «калашом» следить и чистить так же регулярно, то он и двадцать тысяч осилит. И хотя Данил отстрелял пока что-то около тысячи патронов, винтовку он все же старался беречь.

Китаец появился, сияя сквозь круглые стекла противогаза, как медный чайник. Казалось, у него даже противогаз улыбается, дружелюбно помахивая хоботом, как маленький цирковой слоник.

— Здорово, Добрыня! — Ли снял с плеча винтовку и решительным движением утвердил ее на мешках.

Это движение всегда вызывало у Данила приступ гомерического хохота, который он душил в себе всеми силами, чтоб не обидеть китайца: Ван, сам маленький, был чуть ли не одного роста со своей пушкой. Ну не шутка ли — СВД длиной метр двадцать и ее хозяин, ростом метр пятьдесят пять. И когда он с серьезным видом пристраивал свою базуку в амбразуру среди мешков — это было что-то… Убийца, мля… Хотя, надо признать, Счетчик был снайпером от бога.

— Здоров, Ванюха! — Данил в последний раз оглядел площадь, давя рвущийся наружу ржач. — Ну че, похоже, повезло тебе сегодня…

Ван зажмурился и закивал, от чего хобот противогаза затрясся еще сильнее.

— Дождя бы еще… Ладно, иди, тебя там уже вся смена дожидается.

Данил кивнул и, придерживая винтовку, по узенькой лесенке, ведущей на башенку, полез вниз.

Сашка — лучший друг — вместе с семью бойцами сменяющегося с ночного дежурства наряда ждал в подвале около гермодвери. Дежурил он обычно на первом этаже за одним из двух установленных там КПВ на колесных станках, так что за обороноспособность первого этажа Данил был спокоен. Он наблюдал однажды, как Сашка один, в течение нескольких минут, которые понадобились ГБР,[11]чтоб упаковаться в ОЗК и подняться из Убежища, держал центральный вход в вокзал, кроша наплывающие орды собак буквально в капусту. Сбившись в плотную свору, псы рвались ко входу, и Сашка бил прицельно короткими очередями, чтоб не перегревать ствол. Крупнокалиберные пули без особых усилий проходили сквозь несколько собачьих тел разом, раздирая их в клочья, пробивая головы и отрывая конечности. В тот раз у мутантов что-то очень уж сильный гон был, а может, напугал их кто, но когда после боя подсчитали покрошенные тела, количество переваливало за сотню…

— Ну ты че, Дан, долго тебя ждать-то?! Спать же охота!

Остальные поддержали его укоризненным гулом.

Данил отмахнулся, хотя и понимая справедливость претензий. Спать после суток караула действительно хотелось, а по Регламенту вход и выход из Убежища допускался только всей сменой в полном составе. Если, конечно, не случилось какого форс-мажора и обошлось без потерь. И правильно: в ситуации, когда на поверхности все фонит «гаммой»,[12]открывать и закрывать лишний раз герму было просто-напросто вредительством. А за вредительство полагалось суровое наказание.

Раньше в Убежище из подвала здания вокзала вели три параллельных, изолированных друг от друга тамбура, снабженных внешней и внутренней гермодверью каждый. Но после того, как нужда стала выгонять обитателей на поверхность, конструкцию пришлось менять — оказалось, что тамбуры не дают достаточной защиты от приносимой на защитных костюмах радиационной пыли. Ну, снимешь ты комбинезон в тамбуре… Но все равно же потом внутреннюю герму откроешь. А тут уже жилое пространство. И пыль с лежащего в тамбуре ОЗК попадает прямиком сюда. Вот так и нанесли на первый уровень всякой дряни. А кроме того — его же, комбинезон этот, после выхода наверх чистить надо! А где? Видимо, не рассчитывали при проектировке и строительстве, что люди будут туда-сюда шастать, помещения для чистки и обеззараживания не предусмотрели. Так и пришлось из трех внешних гермодверей оставлять только крайнюю правую, из трех внутренних — крайнюю левую, а из тамбура в тамбур долбить проходы и ставить в них гермодвери, снятые с некоторых других помещений первого уровня. Теперь первый тамбур предназначался для первичной очистки ОЗК, оружия и всего остального, что приносилось с поверхности. Человек становился под душ прямо в костюме, смывая на бетонный пол радиоактивную уличную пыль, затем снимал ОЗК, одежду и, оставляя все это вместе с оружием на полу, переходил во второй тамбур. Здесь уже мылись сами, и кроме того, второй тамбур был предназначен для более глубокой очистки и обеззараживания. В третьем же сидела добрая бабушка, которая выдавала твою же одежду, снятую и сданную на хранение перед выходом на поверхность. Оставленное оружие и ОЗК — если это были личные вещи — боец обязан был, приходя к эрхабезешнику, чистить сам. Казенное чистили специально назначенные Додоном люди. Вот так, все просто и эффективно.

— Слыхал новость? — Сашка взял приставленную к стене у двери арматурину, стуканул в герму условным стуком. — Вчера дядька Герман дежурил. Так вот, он говорит, будто со стороны войсковых сигналка желтая была. Под утро, в самую собачью смену. Чтоб, значит, не заметили — дозорные-то носом обычно в это время поклевывают…

— И что, — Данил пожал плечами и шагнул в открывшуюся дверь. — Войсковые частенько чудят. Помнишь, как они войну затеяли несколько лет назад? Палили с той стороны, будто на них стая псов налетела. А когда к ним группу на разведку отправили — оказалось, что часовые просто «Тарена»[13]из аптечек пережрали, вот и плющило их не по-детски. Как они с такой-то дисциплинкой живы до сих пор — непонятно.

Сашка хмыкнул.

— Помню, было, — осторожно стягивая, чтоб не поднимать лишней пыли, чулки от ОЗК, в разговор встрял Михалыч, старший смены. — Они тогда еще на отходняке чуть всю разведгруппу не положили. Тимоха мой старшим шел. Говорит, если б они со стороны ворот заходили, а не с переулка — всех бы положили. А так — все ж успели наши в проулок обратно нырнуть, отойти.

— А помнишь, как Родионыч потом ихних торгашей две недели не подпускал? Материл почем свет. Я от него таких словесных построений раньше и не слыхал никогда, — залыбился Сашка. — Уж они и так и сяк подъезжали, и цены даже сбросили — а он ни в какую.

— Что ж ты хочешь? — Михалыч пожал плечами. — Вояки тоже жрать и пить хотят. И соляра им тоже нужна. Откуда им еще брать-то, как не у нас? Караваны-то редко ходят, с них не прокормишься.

Оставив ОЗК на полу, сталкеры перешли во второй тамбур. Здесь было сыро, из леек, расположенных в один ряд под потолком, капала вода. После душной резиновой мути ОЗК и противогазов, тамбурная прохлада действовала резко освежающе, аж спать расхотелось. А от ледяной воды, полившейся из леек, сон вообще прошел, как и не было.

— Так что там с сигналкой-то? — Данил включил воду и не без дрожи ступил под обжигающую холодом струю. — Э-э-эх! Хороша!

— Да чего… — Сашка тоже взвизгнул, ныряя под душ. — Герман сразу Родионычу доложил. Чего уж там наш полковник порешил — Герману не сказал. А потом мы в смену ушли, так что я тоже ничего не знаю. Мож сегодня к вечеру чего известно станет…

Пройдя третий тамбур и получив у дежурившей сегодня Петровны чистую одежду, бойцы вышли на первый уровень и, не задерживаясь, двинулись к отсеку с лестницей на второй.

На первом уровне практически никто не жил. Тогда, прежде чем обнаружили, что из тамбуров в помещение попадает радиоактивная пыль, прошло довольно много времени, и фон в жилище успел повыситься на порядок. Однако с этой проблемой удалось справиться — людей переселили на нижние, более заглубленные уровни, где радиация с верхнего уже была не страшна. Верхний же обработали деактивирующими жидкостями — тогда на складах их еще имелось в достатке. Радиационный фон резко снизился, но и та половина рентгена, что показывал счетчик Гейгера, могла основательно подорвать здоровье людей, вздумай они жить здесь без защиты долгое время. Теперь уровень был практически необитаем, здесь находились лишь бытовые и служебные помещения, типа дизельной, оружейной комнаты или Малого спортивного зала, да всякие склады для непищевых продуктов. Кроме того, тут, в отсеке, расположенном недалеко от входных тамбуров, дежурила ГБР в составе девяти человек — а ну как на поверхности форс-мажор? Словом, первый уровень использовали теперь для относительно кратковременного пребывания. А еще — в некоторых отсеках жили те, кому радиация была уже не страшна. Мутанты.

В условиях радиационного загрязнения очень трудно бывает остаться чистым, не хватануть дозу хотя бы в десяток-другой рентген. Здесь в большинстве своем жили те, чьи родители в свое время подверглись облучению той или иной степени тяжести. Нет, их не изгоняли из общества, не выселяли со второго или третьего уровней — там тоже жило достаточно мутантов. Они также имели свободный доступ ко всему Убежищу, и никто уже не косился на них и не призывал уничтожить выродков, как лет десять — пятнадцать назад, когда мутации были практически единичны. Просто жили тут те, кто уже не мог существовать в абсолютно чистом, не загрязненном излучением пространстве. Минимальный фон требовался им для жизни так же, как воздух или вода для обычных людей. В условиях радиационного излучения они чувствовали себя отлично, и некоторые могли кратковременно без вреда для себя выдерживать дозы, от которых простой человек получил бы лучевую болезнь третьей-четвертой степени. Пробыв же вне радиационного фона хотя бы пару часов, большинство из них начинали жаловаться на приступы тошноты, слабость, судороги и головокружение.

Вообще, среди населения Убежища мутантов насчитывалась чуть ли не пятая часть. В большинстве своем это были дети, и с каждым годом таких детей рождалось все больше и больше, хотя, надо признать, не только с негативными, но иногда и с чисто позитивными мутациями. Нередки были, например, мутации, позволяющие человеку видеть в темноте гораздо лучше обычных людей, или мутации, делающие носителя на несколько порядков крупнее и сильнее простого человека. Еще был парень, который, словно радар, засекал любое движение на изрядном расстоянии вокруг себя. Его так и звали — Славка-Локатор. А другой, безо всякого дозиметра, мог определить степень радиоактивного заражения с точностью до десятой доли рентгена. Конечно, такие удачные мутации были достаточно редки, в основном за те или иные дополнительные возможности организма приходилось платить, и плата эта иногда бывала слишком высока.

Второй уровень еще спал. Спустившись по винтовой лестнице, сталкеры попрощались и разошлись, направляясь каждый к своему жилому отсеку, — после бессонной ночи все-таки следовало отдохнуть хотя бы часика четыре. Завтра опять на сутки в дежурство, в ГБР — а там уж как повезет. Если тихо-спокойно — спи себе, хоть опухни. А ну как тревога? А мы не спамши! Много ли навоюешь?

Жилой отсек Данила представлял собой комнатку пять на три, с отгороженной у входной двери маленькой прихожей. Начиная с четырнадцати лет Данил в этом закутке помещаться перестал, задевая широченными плечами то вешалку с одеждой, то шкаф с камуфляжкой, то сейф с оружием. Раньше, в дополнение к падающей вешалке, на него сваливались сушащиеся на веревке под потолком носки, труселя или дедов комок.[14]Потом, когда дед погиб в стычке с войсковыми, с этой веревки частенько стали падать трусики и бюстгальтеры или колготки с чулками. Это в зависимости от того, кто сушил белье: Иришка, старшая жена или младшая, Ольга. Вот и сейчас, стоило Данилу прикрыть дверь и выпрямиться, как шею тут же опутали две черные, свисающие сверху нейлоновые змеи, а в дополнение на голову свалился красный лифчик. Данил чертыхнулся. Вроде и не такой высокий, даже до метра восьмидесяти не дотянул, а поди ж ты. Потолки, что ли, в отсеках низкие… Лампу, пока раздевался, не включал — оставил приоткрытой дверь, чтоб в щелочку из коридора проникало хоть немного света. Разоблачаясь как можно тише и стараясь не разбудить зайцев — так он про себя называл жён, жутких трусих, — Данил снял старенький, затертый до невозможности комок, закрыл дверь, нащупал в темноте кровать и нырнул под одеяло.

 

* * *

 

Многоженство вошло в быт Убежища хоть и постепенно, но как-то прочно и основательно. Не вошло даже, а вдвинулось, словно ледокол. Борьба с мутантами поверхности выбивала из рядов защитников то одного бойца, то двух, а то и сразу пять-шесть человек. Хотя и, слава богу, такое происходило достаточно редко. Да еще, плюс к тому, в самом Начале почему-то вышло так, что женщин в Убежище попало гораздо больше, чем мужчин. И теперь на сотню с небольшим взрослого мужского населения в Убежище приходилось почти три сотни женщин и детей. Кормильцев на всех катастрофически не хватало. Минимальный паек конечно же получали все работающие, но долго ли продержится человек, получая полкило сушеных грибов и сто граммов сахара в день? Справедливости ради, конечно, надо отметить, что вешенка — гриб питательный и такого пайка вполне достаточно для нормального, не полуголодного существования, особенно если супчик заварить, — но все ж не вечно эти грибы жевать. Хотелось и крупы поесть, и макарошек, и сгущенкой иногда себя побаловать, и тушенки отведать. И молочко сухое, которое строгая Коробочка выдавала только на детей до трех лет, за патроны все ж таки можно было достать… У тех же караванщиков, например. Они охотно принимали в уплату за свой товар не только золотишко или камушки, но и патрон, ставший после Начала основным средством купли-продажи. Золота и камней в Убежище отродясь не бывало, а вот патрон водился, и получали его только за работу, связанную с обеспечением безопасности жилища, мужскую работу. Некоторые женщины, было дело, пытались попасть на поверхность в охрану, но полковник, с самого начала решивший, что сложившемуся общественному строю больше всего подходит многоженство, гнул свою политику и женщинам выдавать оружие категорически запрещал. Получается — где взять? Одно дело, когда муж есть, в дежурства ходит, и «пятерка»-«семерка» в доме не редкий гость. Еще лучше, когда муж — сталкер. У этих патроны вообще не переводятся — то одно с поверхности притащат, то другое… Треть, конечно, в общую казну, как уж повелось, а остальное либо караванщикам загонят, либо войсковым, либо Коробочке на склад сдадут — вот и зазвенят «маслинки» в семейном бюджете. Риск, конечно, но, как гласит сталкерская поговорка: кто не рискует — тому тушенки не видать. А если одна, да с ребенком на руках? Где выход? Конечно, что-то продать можно, если имеешь за душой. Но, обратно же, постоянно продавать не сможешь, рано или поздно придется садиться на подсос, с родителей тянуть. Или — на стандартный паек. Ну а ребятенок как? Ему же не объяснишь, что раз папку убили — прощай сытая жизнь и здравствуй полуголодное существование. Он и шоколадку хочет, и сгущенки, и еще какое лакомство погрызть…

Да ладно патроны, еда! А инстинкты?! Если девке уже возраст подходит, а вокруг мужики да парни все сплошь заняты? Что ж теперь — век одной куковать? Если — хочется? Любви хочется, романтики, семьи, ребенка, простого секса, наконец! А бабы-то замужние — ох и следят за своими! Как коршуны на конкурентку кидаются, несколько раз чуть до убийства не доходило! Налево ведь поначалу многие мужики бегали. А чего ж не бегать, если любая свободная с радостью в свою постель пустит? Некоторые вообще приноровились: то к одной нырнут, то к другой — распутство, короче, самое натуральное. И где выход? К войсковым уже не уйдешь, как раньше бывало, у них тоже полный комплект, да и жизненное пространство ограничено. Куда податься-то?

Начало положил сам полковник, взяв в свою семью жену и сына погибшего в одной из заварух товарища. Это послужило толчком, примером для остальных. Да к тому же не все в Убежище христиане оказались, было несколько человек, кто ислам исповедовал с его многоженством. Эти тоже пример подали. Нет, женщины, конечно, воевали поначалу. Ох и бесились! Даже общее собрание свое, чисто женское, как-то устроили. Заседали на третьем уровне в Зале Совета и, главное, чего учудили — мужиков повыгоняли и дверь заперли между вторым и третьим уровнем. Те в недоумении и растерянности стояли перед этой дверью, не зная что предпринять. Пришел Родионыч, постоял, посмеиваясь, посмотрел на скучившихся товарищей:

— Что, воюют бабы-то?

Кормильцы молчали, чесали затылки.

— Не ссы, мужики, бабы у нас не глупые. И жалостливые. Поймут…

И точно. Заседали полдня. Собирались — все бешеные, злые, орастые, а назад выходили спокойные и какие-то… покладистые. Благостные. Умиротворенные. Выорались — и смирились. Мужики поняли, что буря миновала.

С тех пор так и повелось — моногамия стала таким же редким явлением, как ранее полигамия. Да и сами женщины постепенно признали, что так и хозяйство проще вести, и детей растить. Даже, в конце концов, просто мужа с дежурства ждать вдвоем-втроем как-то легче. И уж нормальным явлением стало, когда боец, уходя на поверхность, в тамбуре перед гермодверью отводил товарища в сторону и говорил:

— Ты там это… если чё… ну… о моих позаботься уж, лады?

Единственный, кто поначалу был против многоженства, — отец Кирилл. Как же — свальный грех! Блудодейство! Христианством строжайше запрещено! Однако и он — умный человек — вскоре понял, что иного выхода нет, и не стал придерживаться догм. К тому же со скрипом, но признал, что в Ветхом Завете не единожды приводятся примеры полигамных браков. Ламех, потомок Адама в шестом поколении, имел двух жен — Аду и Циллу. Двух жен — Рахиль и Лию — имел внук Авраама Иаков… Но самым большим женолюбием прославился сын Давида царь Соломон, у которого, как сообщает Библия, было семьсот жен и триста наложниц. Хоть и праведником слыл — а поди ж ты… Конечно, Ветхий Завет прямо не разрешал двух жен… но и не запрещал, вроде… Короче — слаб человек, и Бог его слабость терпит. Ну а раз уж Бог терпит, то и отцу Кириллу роптать не след. Потому, когда к нему пришел Данил и сообщил, что в дополнение к Иринке берет второй женой Ольгу, — ничего не сказал, вздохнул только, но брак зарегистрировал. А куда деваться? Все Убежище уже знало о том, что случилось с Серегой…

Сергей погиб по глупости. Самый младший он был в их тройке и самый гонористый. Молодость в заднице играла, выпендреж в голове. Несколько лет назад, когда группа ушла в достопамятный рейд за витаминами — в Убежище тогда началась нешуточная эпидемия цинги и Айболит спешно услал сталкеров в ЦРБ,[15]— полез Серега туда, куда не надо. Вопреки приказу полез, хотя отлично слышал, как Данил орал, чтоб стоял на месте. Ну и попался — в щели той, куда он лез, надеясь проникнуть в здание больницы, сидел горыныч. Выскочил, хватанул за голову и в щель утащил, напарники даже дернуться не успели. И тело тогда достать не удалось — щель уходила глубоко, да вдобавок изгибалась так, что мутант, оставаясь за укрытием, мог бить своими щупами, не вылезая из-за угла. Лезть — себе дороже. Ариец сунулся было — и его чуть не затянул, да вдобавок еще и плюнул вдогон. Хорошо не попал — слюна у горыныча не подарок. Скинули в щель пару «эфок», этим и ограничились. Недолго Серега в составе группы проходил, с полгода всего, а память о себе хорошую оставил. Хоть и с гонором был, а в трудную минуту Данил с Сашкой на него как на себя положиться могли, ни разу не подвел.

Вот и получилось, что Ольгу к себе Данил взял — Сашка тогда уже с двумя женами жил, а у Данила только Иришка. Уговорить ее было трудновато — норовистая собственница возле мужа терпеть никого не собиралась. Однако — жутко хотела ребенка, и Данил этим воспользовался. Сам-то он из-за мутаций был бесплоден, а у Ольги от Сереги остался месячный пацаненок. Хоть один ребенок в семье, хоть не свой — и то радость… Правда, недолго Иришке радоваться пришлось — после гибели мужа у Ольги пропало молоко. Пытались ребятенку сухое разводить или сгущенкой кормить — плакал, ел мало, а потом и вовсе отказался. Так и умер через несколько месяцев. Жуткое время было. Данил даже сейчас, после двух прошедших лет, вспоминая — содрогался. Ольга слегла, одной ногой на том свете, другой — на этом. Иринка с ней несколько месяцев как с малым дитем кружилась, тянула из могилы, как могла. В те темные и жуткие месяцы они и сдружились, да так, что водой не разлить. Какая уж тут ревность, когда рядом, с другой стороны от мужа, лежит не соперница, а, почитай, сестра родная. Дорого та дружба досталась. Эх, жизнь, жизнь…

 

* * *

 

Выспаться Данилу не дали. Только начал задремывать — стук в дверь. Иришка заворочалась, приподнялась, нащупала в темноте мужа.

— Ты тут? Кого там еще принесло? Поспать не дают после смены! Всю ночь грибы резали… Откроешь?

Данил поцеловал ее в горячую со сна щеку, скинул одеяло.

— Открою, спи.

— Свет не включай только, Ольгу разбудишь…

Ольгу разбудить всегда было большой проблемой, но Данил все же ощупью добрался до двери и, приоткрыв ее, выглянул наружу. В коридоре стоял Димка Слепой — парнишка лет двенадцати, исполнявший обязанности кого-то вроде почтальона Убежища. Димка был слеп от рождения — радиация постаралась. Но хотя вместо глаз в глазных впадинах слезились дрожащие мутные студенистые горошины, в коридорах и переходах он ориентировался превосходно. Перемещался, касаясь одной рукой стены, а тросточкой в другой руке нащупывал путь, бодро чесал вперед и, начиная с трех лет, ни разу не заблудился и не сбился с пути.

— Здрасьте, дядь Данил! Тебя полковник вызывает! — выпалил он.

Димка каким-то своим внутренним чутьем всегда безошибочно определял, кто перед ним стоит. Данил поражался — это какую же чувствительность надо иметь, чтобы так чутко держать несколько метров окружающего пространства и всегда знать, что происходит вокруг тебя?!

— Здоров, Димок! Ладно, передай, сейчас буду.

Данил закрыл дверь и с досадой вздохнул. Родионыч ему хоть и не начальство — сталкер птица вольная, сам себе начальник и по определению и по роду деятельности, — но игнорировать его вызов не стоило. Невежливо это по отношению к наставнику, придется идти. Сон, похоже, накрывался медным тазом.

 

В рабочем отсеке кроме хозяина уже сидели Герман и зампотыл Сычин. За свою маниакальную жадность и скопидомистость последний получил прозвище Плюшкин. Данил, когда-то в детстве прослушавший бессмертное произведение Гоголя на уроке литературы, был полностью с этим погонялом согласен.

Данил постучал, вошел, прикрыл за собой дверь. Кивнул, приветствуя обоих, посмотрел на Родионыча.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — как-то так повелось, что к Родионычу он чаще обращался именно в такой форме, а не по имени-отчеству. — Вызывали?

— А, Данька! — полковник же оставлял за собой право называть своего двадцатиоднолетнего воспитанника так, как звал и в десять, и в пятнадцать. — И тебе не хворать. Давай-ка, ходи сюда, разговор есть.

Данил прошел, сел за большой прямоугольный стол с торца, напротив Родионыча, вопросительно посмотрел на полковника.

— Со стороны войсковых вчера ракета была, — по-военному, без предисловий, начал глава Убежища. — Желтая. Хрен знает, что у них там случилось, может, как тогда с «тареном», но посмотреть не мешает. Сходите с Санькой?

— Почему мы? — удивился Данил. — Случай-то рядовой. Пошлите вон из партизан кого. Нам завтра в ГБР, а потом сразу в рейд уходим.

— Рядовой — да не рядовой, — полковник встал, прошелся в проходе между столом и стеной, на которой висела карта района, снова сел. — Не волнуйся за ГБР, если надо, освободим. Ты куда в рейд-то собрался? Мимо войсковых не пойдешь?

— Не знаю пока, — Данил, усмехнувшись, пожал плечами. — Может, на завод сходим, может, на подстанцию, а может, город пошерстим. Мест нехоженых пока еще везде полно.

— Ой, да ладно тебе, Добрынин! — подал голос Плюшкин. — Все знают, что у правильного сталкера маршрут загодя рассчитан!

— Все знают, что правильный сталкер о маршруте до рейда не говорит, — Данил особо выделил слово «правильный». — Так что извиняйте, товарищ Плюшкин, не ваше собачье дело!

Этого типа Данил стойко не переваривал. Подставы одни! Не проконтролируешь — так обязательно обжопит, да еще и такой момент подберет, что хрен просечешь! Чего стоил хотя бы тот случай, когда этот урод вместо ящика с лентами для КПВ подсунул ящик, набитый пустыми гильзами, а Сашка эту лажу проворонил. Ящик две недели на точке под пулеметом пролежал невскрытый — боезапас у пулемета еще был. А потом, когда вновь в Сашкино дежурство собаки волной поперли и его пришлось открывать, оказалось что там хрен на постном масле… Сашка тогда Плюшкина чуть не пришил после смены. «Перепутал» он, видите ли! Спасибо Родионыч вмешался, уберег своего зампотыла от безвременной кончины под подошвой сталкерского берца.

Пухлая физиономия Сычина побагровела.

— Добрынин! Я бы попросил…

— Да пошел ты!

— А-атставить! — негромко скомандовал полковник. — Я вас сюда что, собачиться пригласил? Если спецом идти не хочешь, так может, с маршрута заглянете? Сделаете крюк небольшой, забежите, посмотрите, что и как?..

Вот как объяснить человеку, что не в их с Санькой правилах с запланированного маршрута сворачивать без крайней необходимости? Родионыч — человек военный до мозга костей, хоть армии как таковой уже и нет давно. И старается всегда загрузить по полной: и это сделай и то, и еще вот это не забудь, ну а это в довесок возьми. И тележку маленькую сзади к жопе прицепи, чтоб два раза не мотаться. И главное — почему именно они, что за блажь? Тропа от Убежища до части проложена черт-те когда, собаки на ней редко попадаются, выродки тоже — научены давно. А миксеров и куропатов в леске, через который тропа идет, вообще только пару раз видели за все время. Куропатам там тесно, места для разгона нет, им простор подавай, а для миксеров фон слишком мал, они излучение любят. По тропе до войсковых всего километра полтора спокойного хода. Послать, вон, того же Чебучу с парой человек. Чебуча хоть и не сталкер, партизан, но по поверхности ходить не трусит, тем более по разведанной тропе.

Данил вздохнул:

— Товарищ полковник. Будет больше толку, если вы скажете, почему вам именно нас с Сашкой приспичило запрячь? Мы ж вслепую работать не любим, а у вас вон явно из-за пазухи уши торчат.

Герман заржал, Плюшкин неодобрительно поджал губы. Родионыч ухмыльнулся.

— Моя школа… Ладно, Герман, расскажи.

Сашкин дядька, седой уже, но все еще полный сил сталкер, откинулся всей своей мощной тушей на спинку стула. Дерево жалобно скрипнуло.

— Две недели назад торговые войсковых приходили…

Данил кивнул. Не новость. Торгаши войсковых приходили раз в две-три недели. Патроны несли на продажу, оружие поплоше, медицину разную, тоже средней паршивости. На воду меняли, на еду — грибы да крупы. За хорошими-то стволами и патронами либо к ним на поклон являйся и втридорога бери, либо сам добывай. Некоторые и пытались — у них же на складах. Правда, там уж как получится — стрелки у войсковых меткие и калибр у них крупный.

— Так вот, один из них у нас в «Тавэрне» сидел, — Герман ухмыльнулся. — Несколько стопариков засадил — и ляпнул нечаянно, будто бы Прапор караван большой с востока ждет в ближайшие две недели. Так что аккурат вчера именно этот караван мог подойти. И сигналка как раз для него предназначалась — путь свободен, типа.

— А нам-то что с этого?

— А того, что Прапор обычно о прибытии каравана загодя нам трезвонит. Сам знаешь. И под это дело цены начинает набивать, торгуется, потому как с караванами ему вода да жрачка приходит. На два месяца запасается, гад, и все эти два месяца из нас жилы тянет, цены в три раза вздувает.

Да, это был факт известный. Бомбарь воинской части небольшой, рассчитан на тысячу человек, не больше. И припасов там было не так уж и много. Спасло то, что укрылось там всего человек сто народу, из которых мужиков лишь чуть больше половины. Протянули кой-как, на жесточайшей экономии. Да к тому же в двадцать девятом году у них что-то там со скважиной случилось, вода стала с горем пополам поступать. Так что целый год сидели войсковые почти без воды — литр в день. Хочешь — мойся, хочешь — пей. А в тридцатом, когда Родионыч повел молодежь в первый многодневный рейд, их и обнаружили. Правда, сначала повоевать попытались, даже подмогу из Убежища вызвали — да куда ж соваться против «печенегов», «кордов» и «шмелей»? Данил тогда получил свое первое боевое ранение, а вот деду не повезло — погиб дед.

И ведь прав Герман: войсковые, спекулянты, после прохода каравана действительно вздували цены раза в три как минимум. И с этим приходилось мириться — боезапас нужен был сейчас, а не через два месяца. Родионыч, правда, пробовал закупаться впрок, чтобы хватало на тот период, пока у войсковых топливо, жрачка и вода есть, но Прапор тоже не дурак. После второй такой закупки фишку просек и бартер стал строго дозированным — войсковые предпочли недобирать товара в окнах между караванами с тем, чтобы потом содрать с вокзальных тройную цену. И хотя вокзальные таким же макаром могли бы покупать оружие и патроны у приезжих торгашей — однако какой смысл? У них-то цены и вовсе заоблачные. Да к тому же на складах у войсковых товар был новенький, в масле, не пользованный, даже печати на ящиках сохранились. А у приезжих? Продаст он тебе пукалку, а завтра его и след простыл. А послезавтра пукалка-то возьми и откажи. И где того торгаша искать? Может, он вообще больше этим путем не пойдет…

— Хорошо. Допустим, что-то в этом есть, — Данил, задумавшись, побарабанил пальцами по столешнице. — Хотя по-прежнему не понимаю. Ну пришел караван к нему… Или не пришел… Нам-то что с того? Я Убежище имею в виду.

Герман оглянулся на Родионыча.

— А-а-а, дружок! — полковник хитро прищурился. — А это уже называется «стратегическое планирование». Тебе вот, к примеру, известно, что за караван пришел? С чем? Какой груз? Почему скрытно, минуя нас? Мне — нет, а надо бы. Потому как люди на мне. Все, кто тут живет. Кто его знает, Овчаренку, что ему в голову взбредет? А может, он потравить нас решил, вот и заказал торгашам какой-нибудь фосген?

— Ну, это уже паранойя, товарищ полковник, — уверенно сказал Данил. — Зачем им?

— Да потому что запасы у них на складах не вечны! — влез сидевший до сих пор смирно Сычин. — И мы не знаем, сколько и чего у них там осталось. Они, может, последнее уже спускают — а чего жрать-то будут, когда патроны и стволы кончатся?

Данил задумался. Хоть и не верил он в такое развитие событий, но перечисленные полковником неясности настораживали. Может, и впрямь стоит проверить?

— Что от нас требуется?

— А от вас требуется проникнуть в часть и посмотреть на этот самый груз.

Данил вопросительно посмотрел на полковника.

— Это как понимать? У каждого встречного-поперечного выведывать, что ли?

Тот развел руками:

— Да как. Просто. Как я вас учил? Разведка. Никого не убивать без нужды, не засветиться. Нужны сведения о грузе, и всё. Машины наверняка куда-то в часть загнали, ты там не раз бывал, сориентируешься. Скорее всего, на стоянке они.

Данил аж растерялся от удивления. Ну и заданьице!

— Хрена се вы, Сергей Петрович, сказанули… «Забежать», значит? «Крюк сделать, посмотреть что и как», значит, да? «Проникнуть», угу… Да мне ли вам рассказывать, как войсковые свою территорию охраняют?! Про пулеметы на вышках не забыли, часом? А про собачек по периметру? Через овраг лезть — гиблое дело, лихорадку подцепить не больно охота, а на кладбище, что с восточной стороны, уже пару месяцев тому, как миксер засел! И вы, значит, предлагаете эдак между делом «забежать», «проникнуть» и «посмотреть»?! Вы это как себе представляете?!

Полковник пожал плечами, спокойно глядя на возмущенного воспитанника.

— Не знаю. Ваша пара с Саней — одна из лучших. Вам и решать. А только надо это дело сделать! — полковник привстал, через стол наклонился к Данилу, заговорил, глядя в глаза, медленно, словно разжевывая. — Слишком много непонятностей! Сам посуди: караван прошел мимо нас, на торговлю не остановился! Это раз. Почему? И — скрытно прошел, даже крюк наверняка делали, по тракту не пошли, чтоб мы движки не услыхали! Это два. Опять же — почему? Сигналка желтая была на рассвете — рассчитывали, что на фоне восходящего солнца не заметим! И звука выстрела, кстати, было не слышно. Это уже специально как-то надо извращаться, о сигнальных пистолетах с глушителем я не слыхал! Это три. Вопрос: что от нас скрывают, почему такая секретность? Ведь если б не тот торгаш, мы б и не подозревали ничего. Даже если и заметили сигналку, значения не придали. Ну, пульнули войсковые ракетой — дальше что? Бывает! Короче — надо посмотреть! Понимаешь? Надо! А то ведь я и военное положение по Убежищу могу объявить! Тогда уж точно не отвертитесь…

— Не объявите, товарищ полковник, — задумчиво ответил Данил. — Людей вы только в случае прямой угрозы сможете убедить, а так, на основании одних подозрений, — никто и не пошевелится, сами знаете.

— Грамотный-то какой стал… Психолог, м-мать! — взгляд Родионыча внезапно утратил жесткость, даже вроде усталость какая-то проглянула. — Ну и сколько еще мне тебя уговаривать?!

— Меня не нужно уговаривать, — Данил отмахнулся. — Чё-то и впрямь картина какая-то косоватая получается, если вникнуть. Ладно, раз надо — значит, будем думать. Когда выходить?

— Вчера.

— Понял. Сегодня вечером уйдем, дайте только отоспаться.

— Демроны?

— Очень желательно, товарищ полковник!

— Монокуляр сдал уже? Нужен? Или НСПУМ[16]возьмешь?

— Не травите душу, Сергей Петрович, — ночной прицел для любимой винтовки был давней мечтой Данила. — Монокуляр у меня пока.

— Хорошо, тогда и не сдавай. Да смотри, осторожнее с ним! У нас их всего-то с десяток. А то смотри, все же ночной прицел возьми… Подойди к Николай Иванычу, он выдаст.

Данил покосился на Сычина — да уж, этот выдаст…

— Не волнуйтесь, товарищ полковник. Не в первый раз пользуемся.

— Где пойдете?

— Пока не знаю, надо думать.

— Ну, думай.

Данил поднялся. Одновременно с ним со своего места подскочил Сычин, засуетился:

— Вот и ладненько, вот и хорошо! Ну, раз договорились — пойду я, пожалуй! Дел еще по горло сегодня…

— Сядь, — полковник сам расслабленно откинулся в кресле, с насмешкой посмотрел на зампотыла. — Ты, Николай Иванович, не обижайся, но порой ты мне и впрямь Плюшкина напоминаешь. Как платить — так жаба душит.

Сычин сник, как квашня сполз на стул. Забормотал.

— Так ведь, Сергей Петрович, оно ж все казенное! Берегу! Потом же понадобиться — а нету…

Данил, уже собравшийся на выход, замер, непонимающе переводя взгляд с одного на другого. Родионыч поскреб подбородок, посмотрел на своего воспитанника.

— Получается, Данька, что я вам рейд обломал, так?

— Вроде того, — Данил развел руками. — Но уж больно вы тут серьезную картинку нарисовали…

— Ничего, рейд я вам с Сашкой компенсирую. Ты вроде как на летнего «Лешего» засматривался?

Данил почувствовал, как его физиономия помимо воли расплывается в улыбке. Маскировочная накидка «Леший» на складе имелась всего в нескольких экземплярах и выдавалась в пользование только по личному распоряжению полковника. А так, чтоб купить, — вообще мечта! Правда, на складах в части такие тоже были, но войсковые слишком дорого запрашивали, аж три ящика тушенки. Не по средствам.

— Было дело…

— Слышь, Иваныч? Передай Коробочке, чтоб одного «Лешего» ему отдала.

— Сергей Петрович! — заныл Плюшкин. — Да у нас же летних всего три штуки осталось! А ну как понадобятся, а мы их разбазариваем…

— Отдай, отдай, без маскировки там кисло будет. Ну и за сложное задание хорошая награда полагается.

— Есть… — на поникшего Плюшкина было жалко смотреть.

— Сашку пришлешь, как выспится, пусть сам скажет, что ему надо. Ну что, доволен?

Данил все еще стоял с расплывшейся до ушей улыбкой.

— Доволен! Спасибо, товарищ полковник!

— Ну, давай, давай. Удачи, ребята!

 

* * *

 

Шагая по коридорам Убежища к Сашке, Данил крепко задумался. Задание им навесили нешуточное.

Цель: незаметно проникнуть в часть, найти грузовики каравана, осмотреть груз. Вернуться, доложить. Условия: очень хорошо охраняемый объект. Бетонный забор под егозой,[17]по углам и через каждые сто метров — вышки. На вышках — «корды» со «шмелями». За бетонкой — второй забор из колючки. Между двумя этими заборами песики бегают. Как уж их войсковые ловят, чем заманивают — в Убежище никто не знал. По территории части наверняка патрули, хотя много не должно быть — с людьми у войсковых напряжёнка. С севера к забору вплотную подходит лес и овраг. В лесу всякой дряни полно, не говоря уж об овраге, кишащем комарами с полкулака и клещами с ладонь, которые резину ОЗК на раз прокусывают. У демрона ткань хоть и попрочнее, да все ж рисковать не стоит — лучше с двумя миксерами встретиться, чем лихорадку подхватить… С востока — кладбище. В принципе есть шанс незаметно подобраться, но в прошлый раз, когда Данил с Санькой туда сунулись, — получили по мозгам. Известное дело, с миксером шутки плохи. Пытались вычислить мутанта, он вроде как в районе озерца обитал — да где там! Разве заметишь его в темноте без ночной оптики, среди плотно уставленных оград и памятников, да еще когда после удара башка как чугунная. Так и пришлось отходить ни с чем. И как в таких условиях прикажете проникать на объект?

Сашка дрых без задних ног. Маринка, старшая жена, поначалу даже пускать мужнина напарника не хотела. Пришлось рыкнуть. Из отсека донеслось ответное рычание — типа, меня — будить?! — и в дверях вырос Санька: всклокоченная голова на высоте двух метров, узкие заспанные глазки, сатиновые трусы в горошек. Недовольно уставился на боевого товарища:

— Ты че, Дан, озверел? Я только лег!

— Ты лег, а я вообще не ложился. Привет от Родионыча — зайдешь к нему после обеда.

— А чё?

— Он нам работенку подкинул. В ночь выходим.

— Он чё… — Санька непочтительно покрутил пальцем у виска. — А ГБР завтра?

— Освобождает. Ты, короче, дрыхни пока, но к после обеда — к нему. Потом сходи к Бабаху, скажи, чтоб к вечеру сварганил чего-нибудь светошумовое, да помощнее. А потом ко мне давай, я тоже сейчас на боковую часов на пять.

Сашка пожал плечами:

— Ну лады. Увидимся…

Дверь закрылась, Данил развернулся и потопал к себе. Теперь можно было и отдохнуть.

 

ГЛАВА 2

ЛИХА БЕДА НАЧАЛО

— Заводское-то бомбоубежище еще при Советах строили. Сам завод, дай бог памяти, в пятьдесят третьем, и тогда же бомбоубежище начали. А уж в… «В соответствии с решением совета директоров ОАО „АВТОВАЗ“ вновь созданное… — А чего такое ваз и зил, а, деда? — перебил Данька.

ГЛАВА 3

АКИ ТАТЬ В НОЧИ

Из Убежища вышли в десять. Чтоб не мучиться и не колупаться в полной темноте, решили подготовить все по сумеркам, затаиться часиков до двух, а в… Собрались быстро, шли налегке. В таком деле, как короткая разведывательная… Ну и, понятно, помимо всего прочего еще и стандартные наборы для выхода на поверхность: противогаз, защитный…

ГЛАВА 4

ДЕТСКИЕ ГОДЫ ЧУДЕСНЫЕ

И настали для деда Михи дни, полные забот. На старости лет завести ребенка — тяжело… Хотя, собственно говоря, почему же на старости? Сорок семь лет… Соседи, понятное дело, не оставили. До людей к тому времени уже дошло, что… Впервые то, что радиация все-таки затронула организм внука, дед Миха понял, когда Даньке исполнился год. Уже, казалось…

ГЛАВА 5

В РУЖЬЁ!

— …так точно, товарищ полковник. В ходе проведенной операции был допрошен один из охранников. Он подтвердил, что два дня назад в часть действительно… Напарники сидели в отсеке Родионыча. Докладывал Данил, как старший группы,… Полковник даже домой зайти не дал, как в тамбурах комки свои получили, переоделись — так сразу по громкой связи и…

ГЛАВА 6

ОРЛЯТА УЧАТСЯ ЛЕТАТЬ

Занятия по тяжелой атлетике шли по понедельникам и четвергам. По вторникам и пятницам, с шести до девяти вечера, они занимались рукопашкой. А среда… Как же потом, спустя три, пять, десять лет, он благодарил себя, тогдашнего… Родионыч отчетливо понимал, что такая кротовья жизнь, какую вели обитатели Убежища, — не вечна. И что настанет день —…

ГЛАВА 7

ПОСТОЙ, ПАРОВОЗ, НЕ СТУЧИТЕ, КОЛЕСА…

 

Новости, видимо, и впрямь были из ряда вон. Когда Данил, ровно в три часа, как и было приказано, постучавшись в дверь отсека Родионыча, заглянул внутрь — то застал там всю административную верхушку в полном составе.

Отсек был почти полон. На стульях у стола полковника сидели Герман, Михалыч, Плюшкин с Копилкиной Верой Ивановной, начальницей продовольственного и вещевого склада, в народе — Коробочкой, Айболит и даже отец Кирилл, который хотя и не входил официально в администрацию Убежища, но пользовался авторитетом и уважением у его обитателей, а потому неизменно приглашался на все важные собрания.

Кроме уже перечисленных в отсеке, на стоящих рядком вдоль правой стены стульях сидели старшие всех четырех сталкерских групп: Ариец, Дума, Порох и братья Тандемы.

— Вот и последний подтянулся, — посмотрев на заглядывающего в отсек воспитанника, удовлетворенно сказал полковник. — Заходи, присаживайся. Начнем, время не терпит.

И заговорил, не дожидаясь, когда Данил уместит свою пятую точку на стул рядом с Арийцем.

— Положение серьезное. Сегодня с утра, как вам всем известно, я имел честь принимать переговорщиков от войсковых. Нам был поставлен ультиматум — иначе их предложение никак и не назовешь. Они предлагают сдать сто восемьдесят тонн соляры для нужд войскового убежища. Сдать, понятно? — Родионыч усмехнулся. — Продотряд хренов…

Собравшиеся зашумели.

— А жопа у них не слипнется? — выразил общее настроение Михалыч. — А ну не сдадим — что тогда?

— Известно что — сами брать будут, — подал голос Герман. — Только смогут ли?

— Вот для этого я вас и собрал — решать, что делать и как реагировать, — ответил полковник. — И решать нужно быстро, а действовать — еще быстрее. Если посылать куда подальше — так и бить надо на опережение, пока ультиматум еще действует… Какие соображения будут?

— Да какие тут соображения! — со своего места вскочил Ариец. — Послать их лесом, да и все!

Молодежь одобрительно загудела.

— Больно много на себя берут, — поддержал его Порох. — Да и с каких-таких шишей мы им соляру сдавать будем?

— Я от вас иного и не ожидал, — отмахнулся полковник. — Молодые, горячие… А что это у нас старший лучшей пары молчит? — приглядываясь к воспитаннику, спросил он. — Или есть особое мнение?..

— Лесом послать — это, конечно, правильнее всего будет, — помолчав задумчиво, ответил Данил. — Тут я с ребятами заодно. Но здесь один нюанс есть: вы не забыли, случаем, какой зверь там наверху на путях стоит? В один залп все к чертям размечет. Долбанет в упор — и прощай, верхнее здание; а с ним — и ветряки. А без ветряков нам нехорошо придется…

— Чего же — соляру сдавать? — заверещал Плюшкин. — Да кто они такие, чтоб с нас требовать?! Предлага-а-ают оне… Еще б сказали — предписывают! Сами-то, одни и без поддержки, молча сидели, а как силу почувствовали — первым рылом к кормушке полезли!

— Пятьдесят человек с техникой, да с такой поддержкой — сила немалая. И натворить они могут много, — сказал Родионыч. — Да в поезде у них еще, считай, человек тридцать наберется — и это я по минимуму считаю. Так что если воевать решаем — а я смотрю, мысли у всех только в этом направлении пошли, — так надо думать, как оборону строить. Поезд, кстати, отошел сразу же после того, как ты вниз спустился, — повернулся он к Данилу. — Посыльные сказали — уйдет до утра. Не хотят они, вроде того, на нас давить…

— Угу, — скептически мыкнул Герман. — Да просто силу показали — и отошли. Оно и правильно. Реши мы побрыкаться — первым делом бронепоезд будем валить, это и ежу ясно. А ввиду наших пулеметов охрану не больно-то выставишь — всех в капусту порубим, особенно если неожиданно ударить. А там и до подрыва недалеко…

— И где он теперь? — спросил Данил.

— Что, мысли какие есть? Километрах в семи-восьми, — полковник внимательно посмотрел на него. — Я утром специально разведку посылал, Тандемы ходили.

— На подходе к городу стоят, у развязки, — подал голос один из близнецов. — Там, где мост раньше был через пути, а теперь огрызок один остался. Мы близко не подходили, издали глянули, но охрана уже выставлена. Около поезда несколько человек маячат, а сколько в секретах вокруг сидит — поди, знай.

— А пушки оттуда до нас добьют? — спросил Данил.

— Да хрен его знает. Помнил раньше ТТХ, да вылетело из башки, за столько-то времени. Вроде как два километра дальность прямого выстрела. Но если угол увеличить — можно и дальше ударить… Да даже если и добьют — будут ли стрелять?.. — задумчиво пробормотал Родионыч. — Прямо по вектору, между Убежищем и бронепоездом — нефтебаза. Триста метров от нас, считай, вплотную почти. Хотя бы один промах или недолет — и все, не будет им соляры. Это ж наводчик грамотный нужен, чтоб с такой точностью лупить, да и то еще вопрос… Так что, пожалуй, не рискнут… если, конечно, на месте останутся и ближе не подойдут.

— Это уж я берусь обеспечить, — усмехнулся Данил. — До утра нам время дали? Тогда я им ночью сюрпризец подложу…

— Тут вот еще какой вопрос возникает, — Герман оперся локтями о скрипнувший стол. — Про танки не забыли? Бронепоезд-то мы остановим, но если танки у них на ходу, а не просто так, для красоты, стоят — ни хрена нам это не даст. Уделают нас в три пушки легко и не напрягаясь.

— Может, рвануть их?.. — с сомнением протянул Михалыч.

— Жалко… — скривился Родионыч. — Такие аппараты… А угнать сможем, как думаете?

В отсеке повисло молчание — неожиданное предложение полковника застало собравшихся врасплох.

— Ну… можно попробовать… — наконец осторожно сказал Данил. — А рулить кто умеет?

— Губа, кажись, до Начала трактористом в деревне работал, — ответил полковник. Он поднял трубку стоящего на столе дежурного телефона. — Коммутатор? Найдите-ка мне Губу. Срочно!

Губа — плотненький пожилой мужичок с изрядным пузом — появился минут через десять. Постучал осторожно, приоткрыл дверь в отсек.

— Вызывал, Петрович?

— Заходи. Ты, помнится, говорил, что до Начала на тракторе в деревне работал. Было такое?

Губа кивнул, пристраиваясь на стул у двери.

— Было. Я всю жизнь на тракторе. И в армии тоже механиком-водителем на танке рулил.

— Ну, тебе и карты в руки. Пойдешь с Данилом ночью к бронепоезду. Задача — угнать один из танков. Сможешь?

Губа крякнул, почесал затылок:

— Ну эт на месте смотреть надо… Если там, положим, Т-80 — сделаю. А если еще какой, более позднего выпуска, — тогда уж не знаю…

— Вот на месте и разберетесь.

— Хорошо, допустим, один мы угоним, — сказал Герман. — А два остальных? Рвать?

Родионыч молчал, задумчиво кусая губу.

— Тут вот ведь какое дело… — пробормотал он наконец. — Взорвем танки — пути назад не будет, я так считаю. Вполне возможно, что вся эта заваруха — блеф чистой воды. Ну попробуют они нас куснуть, получат по носу, поймут, что просто так у нас не выгрызешь, — глядишь, и отойдут. А если всерьез все начнется, со взрывами и членовредительством, — тогда, думаю, все, война до победного. Поэтому остальные нужно лишь немного повредить. Траки им, что ли, порвать?.. Чтоб задумались. Чтоб поняли, что возможность-то мы имели — но не имели желания… Понятен замысел?

Собравшиеся одобрительно загудели.

— Оно, конечно, так… Но взрывы и членовредительство — это все ж немного разные уровни… — осторожно высказался Айболит. — Кровь прольется — считай все. Кровь — она может мести потребовать…

Полковник кивнул:

— Вот и я о чем. Значит, так… слушайте приказ. Во избежание начала полномасштабной войны огонь открывать только после ясных и недвусмысленных действий со стороны противника. Стреляют на поражение — и вы это видите — открывайте ответный огонь. Но до того момента — ни-ни.

— Хорошенькое дельце… — недовольно проворчал Ариец. — Я, значит, должен четко увидеть, что меня убивать начали? Так ведь можно и не успеть ответные боевые действия начать…

Родионыч грохнул кулаком по столу и вперил в сына хмурый взор.

— На то ты обучение проходил! Сказано тебе — исполняй! По законам военного времени! Лучше одного потерять и убедиться, что все всерьез, чем поддаться на провокацию и положить половину Убежища! Ясно излагаю?

Илюха что-то буркнул в ответ и окончательно умолк.

— Вот так-то, — все еще грозно глядя на него, довершил разгром полковник и повернулся к Данилу: — Вопросы есть?

— Вы уж, Сергей Петрович, распоряжение дайте, чтоб мне напарников без помех подобрать, — подумав немного, сказал Данил. — Санька-то…

— Да знаем, — отмахнулся полковник. — Какие вопросы, бери, кого хочешь. Считай, проблемой меньше, и большой проблемой. Ну а раз бронепоезд остановим — как думаете, выстоим против остальных? Сдюжим?

— Конечно выстоим, Петрович, — ответил ему Герман, а отец Кирилл, молчавший до сего момента, добавил:

— Защита и оборона дома своего — дело святое и праведное. Бог поможет!

На том и порешили.

 

* * *

 

Уговорившись с Губой подобрать того в девять на поверхности, Данил незамедлительно приступил к выполнению своей задачи. Сказано было ясно: не допустить приближения бронепоезда к Убежищу до возможности стрельбы прямой наводкой. А еще лучше — если он даже с места в сторону Убежища не тронется. Кружным путем не пойдет — такого пути вокруг города просто не существовало, — а уж с пулеметами «Тигра» и БТР из состава каравана справиться будет куда как легче.

Первым делом Добрынин зашел к Бабаху. Главный взрывотехник Убежища, сухой, мелкий мужичок с вечно опаленной бородой и огромными круглыми очками на крючковатом носу, делавшими его похожим на филина, задачу понял и клятвенно заверил, что изготовит адскую машинку уже к вечеру.

— Работой, вишь ты, завалили, — тараторил он, провожая Данила до двери. — Всю ночь сидел, растяжки да «лягухи» клепал. Вот только что последнюю забрали — спасть уж хотел… — он зевнул, широко распахнув рот. — Но для важного дела, конечно, постараюсь, о чем разговор. Долбанет так — полнасыпи разворотит. Часов в семь приходи, заберешь.

После Бабаха хотел было Саньку проведать — да Хирург, помощник Айболита, парень чуть постарше Данила, не пустил.

— Нечего шастать, разбудишь! — сердито зашипел он в щелку приоткрытой двери медотсека. — Обезболивающее вкололи, спит.

— Ну а как он вообще? Серьезно?

— Было бы серьезно, если б он там один был. А так — дня через два встанет, но в бинтах еще недели две точно походит.

Данил философски покивал — такова уж доля сталкера, то в крови, а то в шоколаде — и двинул к себе. Готовиться.

Отсек был пуст. Иринка с Ольгой придут хорошо если в семь, а то и дольше задержатся. И это было хорошо — к серьезным операциям он всегда предпочитал готовиться в тишине и сосредоточенности, чтоб ничто от сборов не отвлекало. А то с женами беда одна — хлопочут вокруг, как куры… В такой суете — а ну как забудешь чего? А в самый ответственный момент понадобится?..

Пока чистил «винторез» — прикинул, кого в напарники брать. Сашка минус, а напарник в таком деле нужен до зарезу. И еще пара-тройка человек для подстраховки не помешает. Только кого ж взять?.. Задачи на ближайшие сутки всем сталкерам нарезаны, опытных не найти — все своими группами пойдут. Оставалось кого-то из партизан брать, либо из молодежи… Данил призадумался. С партизанами он редко когда связывался — ненадежны, подвести могут, проверено не раз. А из молодых… Батарея, что ли?.. Пашка старшим смены стоит, но ради такого дела с дежурства без вопросов снимут и заменят. И Пашке польза — он давненько уже в рейд рвется, да из опытных никто его не берет, а в одиночки идти — верная смерть. Правда, есть у него двое приятелей — Данил втроем их частенько видел, — но в самостоятельный рейд без опытного старшого они даже втроем соваться побаивались.

Выглянув в коридор и подозвав пробегавшего мимо по своим делам пацаненка, Данил вручил ему коротенькую записку с наказом передать ее дежурному на коммутаторе. В записке значилось: «Согласно приказу полковника Родионова, незамедлительно снять с дежурства старшего смены Николаева Павла. Николаеву — срочно прибыть к Даниилу Добрынину. Подпись: Даниил Добрынин».

Отдал — и уселся дочищать оружие.

Пашка прибежал минут через пятнадцать. Постучался вежливо в дверь, приоткрыл на полсантиметра.

— Можно?

— Заходи, — Данил отложил ВСС, принялся за пистолет. — Присаживайся вон… — он кивнул на табурет у стола.

— Чего звал-то? Зачем со смены сняли? Там самое интересное начинается… Чё — провинился, что ль? — по своему обыкновению зачастил Пашка.

— Примолкни, — оборвал его Данил. — Самое интересное у тебя сегодня ночью будет.

Пашка вытаращил глаза:

— Это как?..

— Война начинается. С войсковыми и пришлыми. Известили уже?

— Ага, конечно известили. Смену-то первым делом в известность ставят, понятное дело…

— Хорошо, — Данил кивнул. — Задачу мне поставили — бронепоезд с того места, где сейчас стоит, в нашу сторону тронуться не должен. Бомбу надо подложить, чтоб насыпь разворотило и рельсы порвало. Ну и с танками тоже поработать, траки порвать… Санька у меня к Айболиту временно переселился, и мне теперь напарник нужен, а лучше — несколько. Пойдешь?

Пашку аж затрясло:

— Пойду! Конечно пойду, о чем разговор?! Когда выходить? В ночь пойдем? Во сколько?

Данил поморщился — больно уж у Батарея характер неуемный. Поверхность — она тишину и спокойствие любит…

— Если пойдешь — тогда вот что. Во-первых — вопросы все свои лишние здесь оставь, в Убежище. Наверху — никакой суеты, спешки и лишних телодвижений. Торопиться тогда нужно, когда припрет, а до того — будешь само спокойствие. И во-вторых — вот эту свою фонтанирующую энергию тоже притуши вполовину. Понял?

Пашка кивнул.

— Ладно. Теперь дальше. Друзья, товарищи есть у тебя?

— Есть.

— Действительно верные друзья, за которых как за самого себя ручаешься. Есть такие?

— Да, есть. Мы на дежурство всегда вместе ходим. Леха Паникар и Серега Кипиш.

— Хорошо. Сейчас двигай на коммутатор, пусть их со смены снимают. Скажи — полковник распорядился. До вечера отдыхайте, а в девять как штык чтоб у меня были. И к Бабаху по пути зайди, возьми, что он там для меня приготовил. Понял?

— Понял, чего ж не понять…

— Личное оружие есть?

Пашка понурился и помотал головой.

— Ну да. Откуда… — пробормотал Данил. — С чем на поверхности работаете?

— Я обычно «калаш» беру, Кипиш тоже. А у Паникара личный ствол имеется, винтовка английская L85A2.[40]

Данил присвистнул.

— Ого… Булпап… Откуда?

— А ему батька на совершеннолетие подарил, купил у проходящего каравана. У нее состояние было — мама не горюй, по дешевке отдали. Лёха ее умучился в порядок приводить. Все сбережения на винтовку тратил, а один раз даже накладку на приклад у торгаша свистнул, — Батарей улыбнулся. — Торговец тогда еще шум поднял, но накладку так и не нашел.

— Понятно. Ладно, давай двигай. В девять жду.

Радостный Батарей исчез за дверью. Данил дочистил не торопясь пистолет, отложил его на край стола, тщательно протер руки ветошью.

Откинулся на кровать, задумался… Правильно ли сделал, что молодежь на серьезное дело взял? Потянут ли? Хотя… К поезду-то он наверняка сам полезет, а их дело — прикрытие. С другой стороны — не вечно же им в караулы ходить. Они с Санькой в их годы уже вовсю город шерстили да мутантам головы отстреливали. Хотя, конечно, и подготовка у них была куда как лучше… Он усмехнулся, вспоминая, как гонял их полковник — душу на каждой тренировке вынимал! Теперь-то уж не то… Хоть и тренирует новую группу — но нет уже такого фанатизма. Постарел, что ли, или забот больше стало?.. А тогда, бывало, — как марш-бросок, так одного, а то и двух на себе тащить приходилось. Сдавали иногда, по сорок километров бегать. Да в противогазе, да с полной выкладкой, с оружием… Трудные были времена — но золотые, что и говорить…

Организм все ж таки вытребовал свое — за думами о насущном Данил и не заметил, как заснул. Точно в яму провалился. Выспаться-то не дали. Считай, к обеду только улегся, а к трем уже у Родионыча сидел…

И все же, несмотря на четвертую уже по счету бессонную ночь, внутренний хронометр не подвел — подхватился, будто водой ледяной плеснули. Глянул на часы — к девяти подходит. Пора собираться.

Сборы много времени не заняли. Сначала — уже постиранный после ночной вылазки и успевший просохнуть комок, сверху — демрон, который он так и не успел сдать на склад, поверх него — пояс с транспортными подсумками, разгруз с подсумками под магазины, гранаты, радиостанцию и плоский рюкзачок с гидратором и новообретенным маскировочным костюмом. Прикрепил большой набедренный инструментальный подсумок с тысячью необходимых мелочей на левую ногу и кобуру с «Перначом» — на правую. Распихав по местам гранаты, магазины и дымы,[41]Данил попрыгал, проверяя, не звенит ли где, — и остался вполне доволен.

Только собрался выходить, подогнать Батарея — и тут в дверь постучали, и сразу вслед за этим в отсек просунулась любопытная Пашкина физиономия.

— Мы готовы, командир.

— Иду, — ответил Данил, подхватил винтовку и вышел в коридор.

Ребята уже стояли в полном боевом, даже с автоматами — озаботились заранее. Данил одобрительно кивнул, оглядывая всех по очереди. Изо всей троицы выделялся Паникар — ростом чуть ниже Данила, но крепкий, весь какой-то подтянутый, собранный.

— В зал ходишь? — спросил у него Данил.

Лёха кивнул.

— Мы все ходим, — подал голос Кипиш. — У полковника тренируемся. И рукопашкой тоже занимаемся, стрелять выбираемся иногда…

— Хорошо, — еще раз кивнул Данил. — Только… — он шагнул к Кипишу и стянул с его головы черную шапочку. — Это вот лишнее. Выкинь. Найди кусок камуфлированной ткани и сделай себе бандану. Среди зелени твоя черная макушка — первейшая мишень, так пулю к себе и тянет.

Критически оглядел еще раз стоящих перед ним пацанов.

— Попрыгайте… отлично. Теперь внимание. На поверхности слушать меня беспрекословно. Скажу идти — идете, скажу сидеть — сидите. Даже пукаете только с моего ведома. Задачу нам сложную навесили — подорвать насыпь, чтоб поезд к Убежищу не подошел, и угнать танк с платформы. Водителем пойдет Губа, снаружи его подберем. До поезда идти километров семь, случиться может все что угодно. Опасные объекты по пути: овраг с гаражами, железнодорожная подстанция, родник. Ну и зона на выходе из города. О ней знаете наверное…

Ребята, все как один, кивнули. О зоне ФКУ ЛИУ № 6 на окраине города ходили самые мрачные слухи и легенды. Когда впервые в тридцать первом году до нее наконец добрались сталкеры — на зоне можно было поживиться и оружием, и патронами, и одежкой какой-никакой, да и медикаменты там наверняка в закромах имелись — ожидали найти там горы иссохших трупов в закрытых камерах. Однако не тут-то было. Ни единого тела в запертых по всем правилам камерах найдено не было. Ни в камерах, ни по всей территории — нигде. Ни тел, ни истлевших останков, ни костяков с обрывками одежды… Камеры были пусты — шаром покати. И это при том, что до Начала зона битком была набита уголовниками, как бродячий барбоска блохами. Куда делись? Загадка… И та же участь, одного за другим, постигла тех, кто там тогда побывал, — исчезли бесследно. И ладно бы на поверхности пропали, списать можно было бы на кого угодно — так нет. Из своих собственных отсеков пропали, как и не было. Будто испарились. И отсеки те до сих пор так и стояли пустые — никто в них селиться не хотел…

— Мимо родника пойдем — слушайте во все уши, — продолжал меж тем Данил. — Там в этом году болото, комарья полно. ОЗК ваши на раз прокусят. Так что если запищит — отмахивайтесь, как можете. По пути, кстати, веток нарвем, ими сподручнее. Ну а подстанцию будем проходить — вообще молчок. Выродки там с середины позапрошлой зимы живут, целое гнездо. Так что, наверное, крюк дать придется…

— Да пристрелить их, чего возиться… — пробормотал Батарей.

— Ты что, дурной? — презрительно поинтересовался Паникар. — Дядька Герман говорил, что их там хренова туча. Стрелять начнешь — повылезут и в клочки размечут!

— Вот, кстати, насчет стрельбы. Спасибо, что напомнил, — кивнул Данил. — По пути до места стрелять имею право я и тот, у кого на ствол будет стоять вот эта штука, — он вытащил из подсумка и продемонстрировал пацанам ПБС.[42]— Понятно? Выстрелит кто без разрешения — голову сниму. А на месте, после начала операции, — приказ полковника: стрелять первыми, до открытия огня на поражение со стороны противника категорически запрещено. Вопросы есть?

— То есть пока мне в лоб пуля не прилетит, я стрелять права не имею? — криво усмехнулся Паникар.

— Все правильно понял, — кивнул Данил. — Возражения есть? Может, лучше дома останешься?

Тот помотал головой.

— Хорошо. Батарей, ты бомбу принес?

Пашка снял с плеча армейский вещмешок.

— Бабах сказал — тут их три. Одна побольше, а две остальные — поменьше.

— Все правильно. Оставь пока у себя, ты понесешь, — Данил помолчал немного, вспоминая, все ли сказано и сделано. — Ну что, готовы? Тогда вперед.

 

* * *

 

Губа уже был на поверхности. Сидел на каменных ступенях, ведущих с платформы в здание вокзала, держа на коленях автомат, и любовался закатом. Данил, проходя мимо, хлопнул его по плечу, и бывший мехвод, не говоря ни слова, пристроился замыкающим.

Мужик этот, насколько знал Данил, был не из трусливых, но в сталкеры не лез. Жил один в маленьком отсеке на втором уровне, в самом дальнем его закутке, на людях редко появлялся. Ходил в дежурства, по поверхности иногда ползал — но далеко все ж не отходил. В деле Данил его не видел — как, впрочем, и Батарея с товарищами — и потому сейчас, считай, полагался только на себя самого.

План себе наметил простой. По насыпи дойти до подстанции, обогнуть ее большим крюком, оставив справа заодно и овраг с гаражами, среди которых из нечисти кто только не попадался. Потом, километра полтора, до самого леса, путь будет чист. А дальше — родник под горкой. С насыпи — если б не ночь — его хорошо видно, потому придется быстрее идти, чтоб комарье запахами не привлекать. Потом еще километра четыре — и зона. А за зоной уже и до разбитого моста рукой подать. И бронепоезд, если разведка не врет, где-то там же.

Едва ступили на насыпь — распределил обязанности:

— Ворон не ловить, по сторонам смотреть внимательнее. Построение рейдовое: впереди, метрах в сорока, Батарей, следом — я, за мной в затылок Паникар и Кипиш. Губа замыкающим. Батарей — держи глушак. Твоя задача — передовой дозор. Устанешь — сигналь, сменим. Если мутанты полезут — рви, что есть мочи, назад. Только с линии огня уйти не забудь! Ну а если на засаду нарвемся и полосовать начнут — падаешь на спину, отползаешь, мы тебя прикроем. Только не на пузе ползешь, а на спине, лопатками работаешь — и отстреливаешься заодно, местность контролируешь. — Данил повернулся к Лёхе: — Паникар, с левого плеча стрелять умеешь?

Тот кивнул.

— Тогда держи правый фланг. Кипиш — левый. Ну а ты, Губа, тылы кроешь. Расклад тут такой: первый, кто заметит опасность, сигналит, но не стреляет. Стреляю я один, а вы подключаетесь, если припрет, по моей команде. И всегда один человек держит тыл. Это ты, Губа. Переключаешься на нашу цель только по моему сигналу, понятно?

Губа кивнул.

— Хорошо. Тогда — двигаем.

Батарей тут же, без возражений и лишнего базара — будто подменили, — выдвинулся вперед. Данил внимательно посмотрел ему вслед. Пашка и впрямь неузнаваемо преобразился. Никакой обычной для него гиперактивной суеты, никаких лишних телодвижений — собран, внимателен, движения скупые, точные, будто который уже год по поверхности ходит. Данил ухмыльнулся и одобрительно кивнул — толк из парня будет.

Выждав, пока Батарей отойдет на положенное расстояние, двинулся за ним. Оглянулся — ребята следом топают, след в след, все в точности, как и сказано, исполняют. Хорошо. Может, и впрямь успешно все пройдет…

Пашка, как заправский сталкер, двигался осторожно, иногда замирая подолгу, вглядываясь в казавшиеся ему подозрительными фрагменты местности. Один раз завис минут на десять, метров сорок не доходя до стоящего у путей полуразрушенного домишки путевого обходчика. Данил, хотя и знал, что развалюха пуста — неделю назад тут с Санькой проходили, — все ж подстегивать его не стал. Пусть осваивается, сам решения принимает. Хотел уж было подойти, спросить, в чем дело, но Пашка, наконец, тронулся с места, поводя из стороны в сторону стволом «укорота» с глушителем.

Когда вдали у насыпи, в вечерних сумерках, замаячило здание подстанции, Данил остановил колонну передохнуть — теперь нужно было делать крюк, уходить с насыпи левее и идти по сосновому редколесью. С позапрошлой зимы подстанцию облюбовало семейство выродков. Большое семейство, рыл тридцать, не меньше. С таким впятером тягаться — пустое дело, нужно обходить. Хорошо, подлеска тут было минимум, иначе путь затруднялся и замедлялся неимоверно.

Сталкер подозвал Батарея. Тот подошел, пятясь и настороженно осматриваясь вокруг.

— Не устал? — спросил Данил. — Только честно говори, не понтуйся. Устал — заменись. Если устал — внимание притупляется и опасность можешь пропустить. Тогда, считай, всей группе конец.

— Можно смениться, — помолчав немного, кивнул Пашка. — Тяжеловато с непривычки…

— Ничего, — подбодрил Данил. — Ты и так, считай, километр с лишним по незнакомой местности в передовом дозоре протопал. Кипиш, смени его. ПБС не забудь. Следующий километр твой.

Серега, сняв пламегаситель и сунув его в подсумок, принялся прикручивать глушак.

— Мне сложнее досталось, — кинув взгляд на товарища, похвалился он. — Ты по насыпи шел, по открытой местности. А я щас по лесу пойду, понял?..

— Да я еще столько же пройду! И даже больше! — закипятился Батарей. — И нечего меня менять!..

Он начал подниматься с колен.

— Стоять! — негромко осадил его Данил. — Понты ваши, ребята, тут ни к чему. Еще раз говорю — чувствуешь, что хоть немного устал, — лучше сменись. А то есть все шансы домой больше не вернуться. Еще посмотрим, как ты пройдешь, — он развернулся к Сереге. — Инструкции те же. Видишь мутантов — сигналишь, уходишь с линии огня и бежишь к нам. Попадаем в засаду — падаешь на спину и отползаешь, мы прикрываем. Батарей — левый фланг твой. Паникар, Губа — по местам.

Тронулись дальше.

Двигаясь на автомате, подмечая и просматривая все казавшиеся опасными фрагменты окружающей местности, Данил задумался о предстоящей операции. Дело казалось невыполнимым. Ладно если повезет, если посты и охранение еще не выставили, или выставили вполнакала. Или командир там, на бронепоезде, идиот и охрану грамотно организовать не умеет. Это — одно. И совсем другое — если вокруг постов и секретов натыкано, как комаров на болоте, если у бойниц вагонов наблюдатели сидят с ПНВ,[43]а на каждой платформе охранение имеется. А уж в то, что охрана поезда организована по всем правилам, не спустя рукава, — в это Данил был готов верить безоговорочно. Нельзя считать противника глупее тебя — это первый шаг к поражению. Значит, из этого и будем исходить.

С другой стороны — вряд ли там уж такой большой контингент. Ну сколько там народу поместится? Тридцать человек… ну сорок. Вряд ли больше. И дело тут не в том, что тепловоз не увезет или места не хватит, а в том, что на такую ораву припасов нужно немерено. А это тоже дополнительный вес и дополнительный объем. Сколько там вагонов-то было?..

— Слышь, Батарей, — Данил обернулся к Пашке. — Ты помнишь, как поезд утром подходил? Сколько ты вагонов насчитал?

— Четырнадцать вагонов всего было. Из них — три платформы с танками, — призадумавшись, ответил Пашка. — Еще четыре — с орудиями и пулеметами… Потом вроде бы еще одна платформа тоже с орудием, что-то вроде счетверенного зенитного пулемета. Остальные закрытые были. Теплушки, наверное…

— Еще командно-штабной вагон был, точно, — подал голос Паникар. — У него на крыше антенна здоровенная торчала, и броня посолиднее выглядела. По-любому командный вагон.

«Итого — пять вагонов, претендующих на звание теплушек, — прикинул Данил. — Даже если два провиантом загружены, то в оставшихся трех шестьдесят человек нормально разместятся. Считая и их снарягу, которая, если по-хорошему, столько же места, сколько и человек занимает. Значит — шестьдесят…»

Это уже было нехорошо. Шестьдесят человек прекрасно делятся на три подгруппы по двадцать — сам Данил именно так бы их и разделил. Получается, что каждая подгруппа ходит в смену сутки через двое. А этого вполне достаточно, чтоб в промежуток между сменами нормально отоспаться и отдохнуть, в суточном дежурстве чувствовать себя бодрым и свежим и не кемарить даже в предутренние часы. Плюс ко всему — имея в каждой смене по двадцать человек, можно так бронепоезд обложить, что ни одна собака к нему не проскочит. Снайперов с наблюдателями на крыши в голову, середину и хвост, в патруль четверых, а остальную десятку разбросать в секреты по округе. И нарваться на такой секрет в темноте — раз плюнуть. Плохи дела…

Кипиш вдруг остановился, и Данил мгновенно отбросил все мысли, полностью сосредоточив внимание на окружающей местности. Подстанцию и гаражи в овраге они уже прошли — крюк дали такой, что выродки их почуять никак не могли — и теперь вновь приближались к железнодорожной насыпи. Сколько он себя помнил — эта местность всегда была пуста и безопасна. Насыпь, ржавеющие потихоньку рельсы, сосновое редколесье вокруг… тишь да гладь. Так чего ж Серега встал?

Кипиш продолжал стоять, высматривая что-то в густых кустах, росших у насыпи. Солнце уже опустилось за край горизонта, но света было еще вполне достаточно, чтоб не включать фонарь. Данил, подождав немного, сделал знак напарникам оставаться на месте, а сам, прижимая приклад винтореза к плечу, осторожно двинулся вперед. Шаг, другой, третий… Кусты вдруг зашевелились, затряслись, раздались на две стороны и, пятясь задницей вперед, оттуда выбралась мелкая фигура в ОЗК с СВД наперевес. Счетчик! Данил с шумом выдохнул и опустил винтовку. Еще б немного — и полоснул бы по кустам очередью, для верности. И уберег же Вана его китайский бог!

— Ты чего здесь делаешь-то? — напустился он на китайца, едва тот подошел поближе. — Врезал бы очередью по кустам — и привет!

— Поезд сторожу, — деловито ответил Счетчик. — Полковник радиостанцию дал, велел докладывать, если назад пойдет. Я ж днем с Тандемами в разведку ходил. Они ушли, а я тут остался.

— Хоть бы знак какой подал!

Китаец со свойственным его народу фатализмом пожал плечами:

— Я вас давно уже вижу. Двести метров. Сначала думал — не наши. Стрелять хотел. Потом думаю — дай поближе подпущу… Гляжу — винтовка знакомая, — он кивнул на ВСС. — Добрыня идет. Вот и вылез… А вы-то куда направляетесь?

— Значит, так. Снимайся с места — и с нами, — проигнорировал его вопрос Данил. — По пути расскажу. Здесь ты уже не нужен, а там очень даже понадобишься. Только в Убежище доложись.

Счетчик пожал плечами, развернулся и потопал к кустам — за радиостанцией.

Родионыч не возражал, а вовсе даже наоборот.

— Решение правильное. И мне так спокойнее будет, что вы на связи постоянно, — донесся из наушника его голос. — Забирай его. Вот тебе, кстати, в снайперскую пару напарник подобрался, все как положено. Только про приказ помните! — И отключился.

— Все, выдвигаемся, — помогая китайцу забросить на спину короб радиостанции, сказал Данил. — Кипиш, не устал еще? Тогда порядок прежний. Вперед.

Остаток пути прошел также без происшествий. Правда, пришлось пробежаться немного, минуя родник, — привязалось несколько комариков, пришлось от них улепетывать. Пацаны, едва заслышав грозный писк, который издавали неразличимые во тьме насекомые, дернули так, что Губа за ними еле угнался. За что и получили от старшего нагоняй — кто ж ночью по поверхности бегает?! От комаров еще отмахаться можно, а вот если в темноте на миксера нарвешься — чем от него отмахиваться?

Задолго до разбитого моста — Данил решил не рисковать и не приближаться к месту стоянки, чтоб не нарваться на охрану, — сошли с насыпи и углубились в разросшийся здесь подлесок. Порядок движения пришлось изменить — чтоб не шуметь и не ломиться через кусты напролом, двинулись теперь не плотной группой, а парами, прикрывая друг друга. Пришлось наскоро объяснять пацанам основы работы в парах, но когда дело дошло до практики, Данил убедился, что ученики ему попались понятливые, — работали хоть и не безупречно, но для первого раза вполне сносно, без глупых оплошностей.

Бронепоезд стоял прямо под мостом. Со своего места — расположились они в здании гостиницы, метрах в трехстах от железной дороги, — его освещенную громаду видно было очень хорошо. По всему периметру поезда, с интервалом в пятнадцать — двадцать метров, горели костры, и между ними бродили два человека, подбрасывая по мере надобности в тот или иной костер охапки хвороста. Данил, наблюдая эту картину в монокуляр, одобрительно кивнул — охрана была выставлена добротно. За те полчаса, что они пролежали на третьем этаже гостиницы, у большого арочного окна, он смог найти только три открытых поста — в голове, хвосте и середине поезда, на крышах вагонов — и одну замаскированную засидку. Да еще Счетчик один схрон вычислил — на ближнем к гостинице огрызке моста в кустах сидел снайпер. Случайно обнаружил, по блеснувшей в свете луны оптике.

— Ну что, какие предложения? — оторвавшись от монокуляра, Данил обернулся к сидящим в глубине большой комнаты напарникам. — Есть мысли? Насыпь рвануть — дело не хитрое. Хоть сейчас закладывай, да таймер выставляй. А вот с танком как быть?

— Что, не удастся подойти? — спросил Губа. — Мне б только до люка добраться. Это же Т-80УД, я его вдоль и поперек знаю! Двигатель турбопоршневой, мощность — тысяча лошадей! Боевая масса — сорок шесть тонн, экипаж — три человека, скорость — семьдесят километров в час! — наизусть оттарабанил он. — Уйдем с ветерком!

— Там же пандуса нет, — сказал Ли, глядя на бронепоезд в оптику винтовки. — Как ты с платформы на этакой махине сползешь?

Губа аж хрюкнул от смеха:

— Такой машине пандус без надобности! Это только кажется, что там увалень на платформе стоит. Ты мне рычаги дай — он у меня как бабочка запорхает! Какой там пандус, зачем? И без пандуса слезем! Правда, платформу можем опрокинуть — ну так нам это только на руку, лишние-то повреждения!

— Ладно… — проворчал китаец. — Уговорил. Теперь только пролезть к нему надо… Какой план, командир?

Данил задумался. План пока что вырисовывался только один: отвлечь внимание — а тем временем под шумок и… В часть, вон, лез — прокатило. Почему же сейчас не прокатит? Только уж отвлекать нужно разом и напрочь, чтоб портки намочили и забыли про все вокруг, на обманке сосредоточились. А как? Да как… Тут, пожалуй, один ответ. Что для них ценнее всего? Бронепоезд. Значит — создать видимость атаки, оттянуть охрану на себя. Подождать, пока Губа подберется как можно ближе — а пожалуй, что и самому его на позицию вывести, чтоб не напортачил, — тогда и атаковать. Губа под шумок в танк-то и пролезет. Только с атакой не увлекаться — эти, пожалуй, волки стреляные. Живо в клещи возьмут, прижмут кинжальным огнем к земле и на тот свет отправят.

— Хорошо, ребятки, работаем так. Батарей, Паникар, Кипиш, Счетчик — уходите сейчас через окна на первом этаже, с другой стороны здания. Возвращаетесь назад, туда, где мы с насыпи свернули. Там закладываете бомбы. Лопатка есть у кого?

Китаец поднял руку.

— Хорошо, — кивнул Данил. — Бомбы заложите все три — мы поставить ни одной не успеем, нам быстрей бы в танк влезть… Таймер поставьте на одно время — чтоб посильней тряхнуло. Заложите — отойдите метров на сто. Лучше залечь — осколки, чувствую я, далеко полетят. Бабах любит, когда погромче, — он усмехнулся. — Грохнет — вскакиваете и беглым огнем в сторону поезда. Только берите выше, чтоб по людям не попасть, — приказ полковника еще в силе. И не сидите на одном месте — двигайтесь. Очередь — смена позиции, очередь — смена позиции. Иначе засекут и накроют залпом. Разрядят вам на голову миномет — и все, там уже без шансов. Минуты три повоюйте, а потом отходите к Убежищу. И внимательнее там! Войну начнем — через пять минут вся живность округи тут будет, еще суматохи добавит.

— А ты как же? — спросил Пашка. — С Губой приедешь?

Данил кивнул:

— Если нормально все будет — приедем на танке. Ну, а если не нормально — тогда уж вы меня не дождетесь… Сверим часы. Таймер выставите на три часа. Как раз и нам с Губой времени хватит, чтоб подобраться, — и ночь к рассвету ближе, охрана расслабляться начнет. Все понятно?

Ребята нестройно загомонили, поднимаясь и подбирая автоматы:

— Поняли, командир.

— Ясно, чего там…

— Сделаем.

— Ну — тогда работаем.

Проводив пацанов, Данил вновь подсел с монокуляром к окну — примерный маршрут движения у него уже составился, пока он битых полчаса наблюдал за поездом, и теперь требовалось его лишь перепроверить и утвердить. Ага… Выйти из гостиницы, дальше — мимо искореженной стелы, стоящей ровно в центре дорожной развязки, — и в овражек. Потом правее уклониться — там рощица начинается, которая хвост бронепоезда скрывает, и все подходы к ней густой травой заросли. И плиты еще какие-то лежат… Только осторожнее надо быть — в травке засидку устроить — самое милое дело. Нарвешься еще… Ну а в рощицу войдем — там уже и до поезда рукой подать. Две секунды — и на платформе. Главное, не испугался бы Губа и не налажал со страху…

— Идешь строго за мной, — принялся поучать он новоявленного диверсанта. — Я падаю — ты падаешь, я ползу — и ты за мной. Как подойдем к платформе — все, умри! Не чесаться, не сопеть! Лежать, возможно, долго придется — это уж по времени как получится. К поезду не соваться, заляжем в лесочке. Хотя, если удачно подойдем — лезь под вагон и там сиди! И чтоб ни звука у меня! Теперь дальше… Как рванет — подхватываешься тут же! Там уж ни о чем мыслей не будет, только цель впереди. Особо не бойся — в первые мгновения в суматохе никто и не разберет, свой там или чужой на танк полез. С полминуты у тебя будет — пока не опомнятся. Ну а там уж ты в танке будешь, что делать, сам знаешь…

Губа кивнул.

— Только бы люк изнутри заперт не был, — усмехнулся он какой-то тоскливой усмешкой. — Вот хохма-то будет, а?..

— Ничего, не паникуй раньше времени, — подбодрил его Данил. — Заперт — такой уж нам расклад выпал. Тогда спрыгивай с платформы — и ходу в лес! — он снял с плеч рюкзак и вытащил наружу скатку с маскировкой. — На вот, «Лешего» накинь. В этой хламиде тебя и с трех метров не разглядят.

Губа принял комбинезон. Руки его чуть потряхивало от пошедшего в кровь адреналина, и потому развернуть скатку получилось не сразу. Данил помог, развязал тесемки, накинул на диверсанта хламиду костюма, подвязал, подоткнул… Усмехнулся, любуясь делом своих рук.

— Ну вот! Теперь хоть на человека похож!

— А?.. — Губа, похоже, плохо соображал что происходит, суетливо поправлял что-то на себе, дергая за ремешки маскхалата.

— На кучу дерьма, говорю, похож! — чуть повысил голос Данил. — Я в этой штуке прямо перед носом у патруля войсковых валялся, в трех метрах — и не заметили! Так что не дрейфь, прорвемся… Готов? Попрыгай! Все. Выдвигаемся.

До стелы они доползли в две минуты — свет костров сюда не доставал, и Данил решил не медлить сверх необходимого. Часовые не заметят — костер всю видимость скрадывает, а наблюдателей с ПНВ у бойниц нет — засветят прибор, и все. Какое уж тут наблюдение… Правда, оставался снайпер, сидящий на обломке моста, но его можно было пока не опасаться — кусты вдоль дороги спасали.

Дальше пошло тяжелее. Между стелой и овражком лежала голая полоса земли — когда-то здесь проходила дорога, но асфальт с тех пор исчез, остались лишь щебень да песок. Никакой маскировки… А тут еще луна из-за облаков появилась не вовремя, будь она неладна! Данил, полежав под стелой пару минут, дернулся раз, дернулся два — и отполз в тень, переводя дух… Не мог он по открытой местности идти. Вот не мог — и все тут! Будто в стену какую уперся — организм протестует, вопит изо всех сил, руки сами в траву вцепляются. Воображение живо рисовало напрягшегося в засидке снайпера. Вот он видит тень… Приникает к прицелу, ухмыляется — и жмет на спуск. Выстрел, пуля бьет в голову… а дальше все. Темнота и серые мозги на щебенке.

— Ты че там, командир? — прошелестел сзади Губа. — Чего встали-то?

Оживился, собака! Данил, почувствовав, как напарник медленно пополз вперед, отпихнул его ногой. Удар получился чувствительным — Губа ойкнул и затих. А неча поперед батьки в пекло…

Вокруг вдруг потемнело. Данил поднял голову — облако! Наползает на серебристый шар луны, да так нахраписто, будто голодный куропат на жертву! Небольшое, но нам хватит, мы ребята быстрые!

— За мной! — просипел он и, извиваясь всем телом, рванулся вперед.

Неизвестно, расслышал уж там чего Губа сквозь противогаз или нет — но команду выполнил исправно. Дернул — только руки замелькали. Скребнул пузом по щебню, фильтром противогаза обо что-то ударился — и свалился в овражек, прямо на голову своему командиру. Данил спихнул с себя горе-диверсанта, отвесил легкий подзатыльник в воспитательных целях. Губа, даром что старше раза в два, стерпел.

— Я же говорил — вперед не лезть! — шепотом заорал на него Данил. — Куда прешь? И что ты, в самом деле, как слон ворочаешься! Ведь услышат!

— А чего ты там замер!? Уснул, что ли? — отбрехался напарник.

Данил вздохнул — и задержал дыхание, пытаясь успокоиться.

Вот они, партизаны. Никакой дисциплины! С кем воевать приходится, а?.. Ну хоть мандраж его больше не колотит, и то хорошо.

— Пошли давай, — проворчал он. — Что-то ты разговорился больно…

От края дороги до плит ползли, наверное, минут сорок. Осторожно, вдумчиво. Пройдут метра три — остановка. Еще три метра — опять встанут. В этих паузах Данил «слушал местность» — нет ли кого поблизости, не засопит ли вражина в засидке, не хрустнет ли ветка под сапогом, не зашуршит ли трава… Для сталкера это, пожалуй, основная наука.

На подходе к темнеющим на фоне неба, сложенным стопкой в незапамятные времена плитам Данил вновь приостановился. Сзади в ногу ткнулся Губа. Пошебуршался еле слышно, затих… Данил внимательно прислушивался. Почудилось или нет? Нет, не почудилось! На плитах явно кто-то был — вот засопел, тихонько звякнул металл, завозился… Данил сокрушенно покачал головой — пришлые явно никого не ждут. А ведь наверняка приказ был — тише воды, ниже травы. Но раз у человека внутренней дисциплины не хватает — тут никакие приказы не помогут.

Он повернулся к Губе — тот, похоже, тоже услыхал незадачливого сторожа и тыкал сейчас пальцем куда-то в сторону верхнего края плит. Данил кивнул и в характерном жесте приложил палец к противогазу. Губа послушно затих, улегся поудобнее, прижавшись правой щекой к земле, уставился на командира. Вот сволочь! Театр ему здесь, что ли?..

Подобравшись вплотную к плитам, Данил осторожно вытянул из подсумка саперную лопатку и, поднявшись в полный рост — благо, плиты закрывали его от обзора со стороны бронепоезда, — заглянул за край. Человек лежал к нему боком и в данный момент безуспешно пытался почесаться где-то в районе задницы. Комбинезон — демрон, поглядите-ка! — не давал, и человек, явно в приступе злобы, чесался все яростнее, совершенно забыв обо всем на свете. Ну — лопатка тебе в помощь: Данил замахнулся и обрушил рабочую часть лопатки прямо на затылок часового. Плашмя врезал, не лезвием, хотя руки так и чесались смахнуть этому балбесу башку с плеч. Голова человека с треском врезалась в плиту, и он мгновенно затих — даже руку с задницы не убрал, болезный. А ну-ка, глянем, что тут у тебя?..

Стащив тело с плит и связав человека по рукам и ногам, Данил внимательно осмотрел его снаряжение. Из оружия — сто пятый «калаш» и пистолет, ярыгинский «Грач». Хорошая штука. Тебе хорошо послужил — а теперь и нам послужит. Передал автомат Губе, пистолет засунул к себе в рюкзак. Так… Нож — тоже ничего, кукри.[44]Реквизируем. Бинокль, фонарь, зажигалка — вещи в хозяйстве, безусловно, нужные, а потому — в рюкзак. Патроны — туда же. А больше у человека, кроме противогаза и комбинезона, ничего и не было. Эх, если б не приказ — раздел бы его полностью. Демрон бы в личном хозяйстве появился, вещь ценная… Но — нельзя. Простудится еще, без комбинезона-то, заболеет да помрет. А Родионыч потом все на воспитанника спишет — невыполнение приказа в боевой обстановке.

Данил привалил тело к плитам, осмотрел веревки на руках, запоздало проверил пульс на шее — тот прощупывался даже под резиной противогаза. Жив, курилка. Ничего, полежит тут, а смена утречком придет — и найдут. Он глянул на часы — начало третьего. Пожалуй, надо поторапливаться.

Выглянул из-за плит — не заметил ли кто из охраны… Да вроде нет — костровики все так же шляются вдоль поезда, подкидывая хворост то в один, то в другой костер, и дозорные на крыше вроде бы шум не поднимают. Ну — с богом!

Последний отрезок пути был самым тяжелым. Здесь, в непосредственной близости от бронепоезда, нужно было ухитриться быть не только незаметным, но и абсолютно неслышным. Поэтому когда Губа в третий или четвертый уже раз хрустнул сзади какой-то веткой, Данил мало того что скорость передвижения уменьшил, да еще и хворост с его пути стал убирать. Хорошо хоть ветерок поднялся, создавая тот легкий фоновый шум, за которым какой-либо иной звук тяжеловато было угадать.

Добравшись, наконец, до рощицы и нырнув в ее темень — сверху к этому времени совсем распогодилось и луна светила во все лопатки, — Данил наконец-то перевел дыхание. Пройти по открытой местности на виду у снайпера и дозорных, пусть и в темное время, — это дорогого стоит! Пока ползли, он, честно признаться, так и ждал выстрела и пули между лопаток. Но… То ли повезло, то ли дозорные — растяпы, то ли мастерства в незаметном проникновении он достиг немереного — однако они все ж таки прошли.

Рощица была небольшой, всего метров пятнадцать в поперечнике, и хотя изрядно заросла подлеском, все ж среди путаницы кустов, ветвей и листьев ясно был виден горящий с той стороны костер. Сделав Губе знак сидеть молча, Данил замер и сам, прислушиваясь к окружающим звукам. Тихо — но вовсе не безмолвно. Как и всегда в лесу — то ветка хрустнет, упав с дерева, то лист зашуршит… Однако все эти звуки привычно отсеивались, словно в голове стоял хитроумный фильтр, выделяющий только те, что были нехарактерны для ночного леса, — треск поленьев в костре, тихий говор и покашливание костровиков, их шаги по щебню насыпи… Где-то вдали, в районе Сазань-горы, где находилась секретная войсковая часть, вдруг что-то завыло, защелкало, зашлось злобным хохотом. Данил почувствовал, как Губа, сидящий рядом, вздрогнул всем телом и повернулся к нему.

Сталкер отрицательно помотал головой. Он и сам не знал, что это, хотя хохот этот частенько раздавался с той стороны. Догадок было сколько угодно, но район тот так и не был пока исследован, хотя попытки делались.

Покопавшись немного в подсумке и добыв дозиметр, Данил, перестраховавшись и прикрыв окошечко ладонью, чтобы подсветку, не дай бог, не разглядели с бронепоезда, глянул время. До взрыва оставалось пятнадцать минут — вовремя подошли. Сделав знак напарнику, он вновь, в который уже раз за сегодняшний вечер, улегся на пузо и пополз вперед. Губа послушно последовал за ним.

Костер находился совсем близко, метрах в пятнадцати, и хотя света давал немного, все ж и его было вполне достаточно, чтобы разглядеть диверсантов, вздумай они выбраться из-под деревьев. Прижавшись к толстому древесному корню, Данил чуть приподнял голову, оглядываясь. Один из костровиков, стоя спиной к рощице, усердно ворочал длинной кривой палкой уголья, второй маячил где-то в начале состава — момент был более чем подходящий. До платформы с танками — рукой подать, какой-то десяток метров, но пространство было голым, и перемещающийся по нему человек становился виден со всех сторон, как на ладони. И именно поэтому преодолеть эту полосу было совершенно необходимо — после взрыва народу тут будет пруд пруди, живо из вагонов повыскочат, и прорваться к танкам будет проблематично. Потому или сейчас — или вообще никогда.

Умостившись между корнями, Данил стянул со спины винтовку. Знаком подозвал Губу, знаками же объяснил, что от того требуется. Партизан, хоть и не с первого раза — ирод! — а все ж врубился, закивал. Данил огляделся еще раз — и, взяв на прицел все еще ковыряющегося у костра человека, слегка толкнул Губу ногой…

И Губа, словно бегемот на водопой, попер вперед!

Все дальнейшее произошло в доли секунды. Заслышав хруст гравия под ногами, человек у костра резко обернулся и, мгновенно оценив ситуацию, рванул с плеча автомат. Другого выхода не было — «винторез» тихо кашлянул, и костровик, получив пулю прямо в резиновую харю, взметая тучи искр, упал спиной в костер. Губа заметался по насыпи, как суслик в супермаркете. Дернулся к платформе, передумал, развернулся к деревьям, затем вновь к бронепоезду… Стартовал, разбрызгивая щебень во все стороны, словно гоночный болид, — и ласточкой нырнул под платформу. Мелькнули ноги в серых бахилах ОЗК, зашуршало где-то за колесной парой — и он затих.

Данил чуть не замычал от бешенства! Идиот! Такую операцию провалил! Ведь как по нотам все шло!.. Ему вдруг дико захотелось просто развернуться и отойти, предоставив этому балбесу выбираться из созданного им положения самому. Сам накосячил — сам и отвечай! Однако — нет. Напарника следовало вытягивать. Затем хотя бы, чтоб потом по шее ему настучать.

Тело бойца, упавшего в костер, уже занялось, и теперь с той стороны тянуло удушливым запахом горелой плоти. С головы поезда послышался окрик, по щебню насыпи загрохотали приближающиеся шаги. Данил крутнулся на месте, прижал приклад ВСС к левому плечу, выцеливая второго…

Взрыв чудовищной мощности накрыл округу. Удар был страшен. Земля рванулась из-под ног взбесившимся куропатом, бронепоезд тряхнуло, лязгнули сцепкой вагоны. Приклад винтовки врезался Данилу в челюсть, однако фильтр противогаза смягчил и погасил большую часть энергии удара. Человека, бегущего к костру, швырнуло на землю, и он, подвывая от ужаса, полез куда-то под платформу с танком. Послышались вопли, многоголосо заорала охрана на крышах вагонов, застучали невесть куда с перепугу пулеметы… Зато Губа — Губа не подвел, и это сейчас значило больше всего на свете! Проворно выбравшись из-за колеса, он подскочил к сцепному механизму, в мгновение ока, проявляя чудеса ловкости, взобрался по нему на платформу и через секунду уже карабкался на танк. Добрался до башни, приник к люку, поколдовал… и секунду спустя уже лез внутрь. Люк, громыхнув, захлопнулся, скрежетнул запирающий механизм. Данил лежал, потея от страшного напряжения и переизбытка адреналина. Мгновения текли медленно, тягуче… Почему не заводит?! Неисправен, что ли? Он чуть не запаниковал: еще немного, самую малость — и уходить надо! Да что ж ты медлишь, собака!?

В чреве танка вдруг послышалось странное жужжание — словно где-то глубоко-глубоко работал маленький, но мощный моторчик. Фыркнуло, двигатель заурчал… и вдруг взревел! Шум окружающей суеты и неразберихи, оружейная пальба, вопли людей, выскакивающих из вагонов, — все потонуло в этом реве пробужденного ото сна динозавра! Танк дернулся, перевалил через край платформы, накренился, врезавшись траками в землю. С трескучим хлопком лопнули удерживающие его многотонную тушу растяжки — и Т-80 вдруг рванул вперед, прямо на Данила.

Пушка качалась уже где-то над головой, когда сталкер, подстегиваемый адреналином, упал в заросшую травой канаву, вовремя случившуюся поблизости. Рухнул в лопухи, вжался в землю, затылком чувствуя, как наползает сверху бронированная громадина, как ревет где-то глубоко в ее брюхе двигатель, лязгают металлом траки, шумит трансмиссия… Повернул голову — сверху, в полуметре, проплывало стальное днище. Это было жутко, страшно до одури! На мгновение Данилу показалось, что многотонная тяжесть сейчас навалится, вдавит в землю, сомнет, сплющит, смешает с грязью и уйдет дальше, оставив в развороченной канаве его изорванное в клочья тело… Танк вдруг, рыкнув дизелем, встал. Над головой раздался скрежет металла, кусок днища провалился куда-то вглубь, и в образовавшуюся дыру высунулась резиновая харя. Губа!

— Ну че, командир, жив, что ль? — послышалось из-под противогаза. — Давай, забирайся быстрее! Сейчас опомнятся, лупанут всем бортом, и поджаримся мы тут, как курята на сковороде!

— Я убью тебя, лодочник!.. — пробормотал Данил и, вцепившись в протянутую руку, полез в черное нутро бронированного динозавра.

 

ГЛАВА 8

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

Как-то копаясь в библиотечном отсеке, маленький Данька наткнулся на серию из десяти книг, никем не читанных еще в Убежище. Как они попали туда и… Серия называлась «СТАЛКЕР». Начал читать — и пропал для окружающего на целый… В книгах рассказывалось о Зоне — особом месте, которое образовалось после катастрофы на атомной станции и которое жило…

ГЛАВА 9

ОДИН ДЕНЬ ВОЙНЫ

Чтобы уберечь от ненужных рисков с таким трудом доставшуюся машину, танк загнали в заросли вьюна, опутавшие зданьице автовокзала, стоящее… Ответные действия объединенных сил войсковых и пришлых не заставили себя долго… Первый выстрел прозвучал ровно в шесть — атаковали бывшее здание администрации элеватора, стоящее метрах в двухстах…

ГЛАВА 10

ПЕРВЫЙ ШАГ

Признаться, Данил не ожидал, что Санька так легко согласится опять выйти на поверхность. Хотя и прошло уже больше полугода, но тот порой нет-нет, да… Полковник разрешил взять защитку без разговоров. Только уточнил,… — Треть всего, что притащите — если притащите, — в общую казну. Справедливо?

ГЛАВА 11

ЗАКРОМА МЕРТВОЙ РОДИНЫ

С самого утра началось. Сначала Димка Слепой пришел, передал, что к обеду общее собрание намечается и быть строго обязательно. Данил пожал плечами —… — Я полковника нашего ни разу таким еще не видал. Говорит, говорит — и… — К чему готовиться-то? — спросила Ирина.

ГЛАВА 12

ЧЕРНЫЙ КАРАВАН

Тот караван пришел вечером. Случилось это спустя примерно полтора-два года после самого первого,… Пока Глухарь снимал ОЗК, пытаясь не глотнуть лишней дозы, Бармаглот уже и за полковником сбегал. Кто его знает, что уж…

ГЛАВА 13

БЫЛИ СБОРЫ НЕДОЛГИ…

 

Испытать новый ствол ВСС Добрынин так и не успел. Весь следующий день в Убежище царила суета, иногда прерываемая женскими охами, вздохами и плачем, — мужики собирались на войну.

Началось все с того, что в семь утра к Убежищу подъехал кунг с бойцами — на утреннюю планерку прибыли командиры отделений бригады Хасана. Из бронепоезда тоже подтянулось несколько человек. Гости вели себя вежливо и уважительно, об имевших место боевых действиях не напоминали, неимоверную крутость не демонстрировали, ковбойскими замашками не страдали, и потому обитателями Убежища были приняты доброжелательно и гостеприимно. Каждый понимал, что ссориться с человеком, с которым завтра в бой, мягко говоря, неразумно. Да к тому же майор, решив, видимо, укрепить интернациональный дух, не стал делить бойцов на своих и чужих, а с молчаливого согласия полковника просто дополнил отделения партизанами и людьми Прапора. Оно и правильно — у ребят Хасана все ж боевого опыта было поболе. Таким образом, получалось, что в каждом взводе оказался и матерый вояка из группировки, и партизан Убежища, и человек от войсковых. Полнейший интернационал.

— До конца операции, уважаемые, советую считать, что мы одна большая дружная команда, — предупредил Хасан командиров подразделений. — За косяки буду одинаково спрашивать как со своих, так и с чужих.

Со сталкерами, которые должны были составить костяк диверсионных групп, было еще легче — в каждую группу майор, как и собирался, ввел по несколько своих самых опытных бойцов, подчинив их старшему.

— Если будут взбрыкивать — докладывайте лично мне, — весело улыбаясь, сказал он. — Будем усмирять. Хотя я и сомневаюсь, что такие случаи возможны.

Данил получил троих: Урюка, Профессора и Кубовича. Сначала только тетрадные листы с именами и краткими характеристиками каждого — личное знакомство предстояло к вечеру.

— Нормальные парни, — сказал майор, передавая ему «личные дела». — Ты их, кстати, видел. Это они парламентерами приходили. Проф с Кубовичем покрепче будут, а Урюк — похлипче. Но ты не смотри, что сопля, — лось самый натуральный. Ничем не загонишь.

— Выходим когда?

— На шесть ориентируйся. По громкой объявят.

Далее Хасан потребовал, чтоб у каждого бойца с собой был запас продуктов на три недели, несколько смен одежды, в том числе и теплая, медикаменты. Это, в особенности, касалось вокзальных и войсковых, потому что его собственные люди были обеспечены в полной мере. Остальным экспедицию брался обеспечить Прапор — и оружием, и боезапасом, и средствами индивидуальной защиты.

Топливо уже качали — шланги от баков из дизельной протянули через запасной выход на поверхность, и два насоса для соляры всю ночь добросовестно перемещали ее из хранилищ Убежища в подогнанную автоцистерну.

К обеду из части прибыл тент. Несколько дюжих бойцов принялись споро выгружать и подтаскивать к внешней гермодвери зеленые ящики различного размера и формы. Их наскоро обрабатывали дезактивирующим раствором и вносили на первый уровень Убежища. Здесь уже собралась приличная толпа — людям не терпелось получить поскорее новенький, еще в масле, ствол и боезапас. Кроме семьдесят четвертых «калашей» и трехсот патронов, каждый боец получил ОЗК, противогаз с несколькими фильтрами и шлем с броником.

— ЗШ-1! — хвалился приехавший вместе с ящиками Хозяйчик, начвор войсковых, лично решивший возглавить раздачу слонов. — Шестой класс защиты по ГОСТу! А шлем — ССШ-94 «СФЕРА-С»! Так что броня у вас теперь — будь здоров!

Родионыч и Хасан при этом скептически переглянулись, но промолчали.

Данил при раздаче не присутствовал — сразу после планерки, отыскав Шрека и Ли, переговорил с ними и, получив, как он и рассчитывал, согласие войти в состав группы, пошел к Сашке.

В отсеке напарника пыль стояла столбом: бегала туда-сюда Маринка, собирая походные баулы мужа, вокруг нее весело носился Тошка, размахивая «макаром» со сточенным бойком, а на кровати сидел отец семейства с перебинтованными по плечи руками и выдавал руководящие указания:

— Марин, вот куда ты сменную одежду вглубь суешь? Положи наверх, поближе! Переодеться понадобится — весь баул перерою! Фонарь с батарейками отдельно, в целлофан упакуй! Спички и горючку — тоже! Аптечку-то куда, куда на дно пихаешь?! Смерти моей хочешь?! Патроны не в общее отделение, а в карманы боковые клади! А вот тушенку эту свою можешь смело поглубже засунуть! Эх ты! Это ж понимать надо!

— Дядька Данил пришел! — весело заорал пацаненок, увидев крестного. Немедленно подскочил, был тут же подхвачен на руки и посажен на шею. — Дядь Данил, а вы на войну?

— На войну, — серьезно подтвердил крестный.

— А я?

Сашка, глядя на сына, ухмыльнулся:

— Мал еще… Вот как полное блюдо каши будешь съедать — тогда и пойдешь.

— Ну-у-у… Эт когда еще… Обещаешь?

— А как же. Вот как только съешь в первый раз полное блюдо — сразу и возьму.

— Ну ладно, — Тошка вздохнул, сползая по спине крестного на пол. — Тогда ты иди, а я буду дом охранять…

— Вот видишь — и дело нашлось. Поважней какой-то там войны, — строго сказал отец. — Дом — это самое главное! Пока меня нет — кто мамок будет беречь?

Пацаненок приосанился, покосился на собирающую баулы мать. Маринка, упрямо сжав губы и уминая в сумку мужнин комок, еле слышно всхлипнула.

— А ты мне тогда автомат еще дай! А то с пистолетом много не навоюешь, — степенно вымолвил Тошка. — Я тогда маму Свету пойду сегодня с фермы встречу…

— А без автомата — боишься, что ли? — не поднимая головы от сумки, поддела мать сына.

Тошка насупился. Проворчал:

— Там мимо кладбищенского штрека надо идти… С пистолетом не отобьюсь, если что.

Напарники покатились со смеху. Вслед за ними заулыбалась и Марина — Тошка, как и все дети Убежища, побаивался темной боковой штольни, мимо которой нужно было пройти, чтоб попасть на грибные фермы. Данил и сам боялся ее в детстве — помнил первых «жильцов» этого кладбища. Воображение населяло тьму штольни восставшими из земли и медленно бредущими к выходу гниющими телами с серой, землистого цвета осклизлой кожей, поэтому маленький Данька аж до семи лет старался пробегать мимо темной дыры как можно быстрее, обмирая от ужаса и против воли кося глазом в ее могильный мрак.

— Нет, дружок, автомат я тебе пока тоже не дам, — сквозь смех выговорил Сашка. — Да ты его и не удержишь. Вот вернусь — начнем с тобой потихоньку заниматься. Хватит балбесничать, пять годков доходит. Меня в твои годы полковник по спортзалу вовсю гонял. Это он сейчас постарел, расслабился, а тогда мы с каждой тренировки на карачках уползали. Хочешь стать сталкером — придется потрудиться. А теперь, давай-ка, иди погуляй, а то собираться мешаешь.

Тошка накинул пятнистую курточку и исчез за дверью. Марина, застегнув молнию на бауле, тоже куда-то вышла, и напарники остались одни.

Данил присел на кровать рядом с другом.

— Как руки?

— Да почти в норме, чего там… Дай недельку — и бинты сниму.

— С бинтами-то сможешь ехать?

Сашка только отмахнулся.

— Хорошо. Выезжаем в шесть, так что будь готов, жди посыльных.

— Успеем. Сам-то собрался?

— Пока нет. Даже не начинал — планерка. Хасан нам в группу троих человек подкинул. Да плюс Шрек со Счетчиком теперь тоже с нами.

Сашка ухмыльнулся:

— Заполучил, наконец?

— Ага. Если сработаемся — как вернемся, предложу им постоянное место в группе. Как считаешь?

— Так предлагали уже…

— Да помню… Но теперь вот за Лёху, например, я уверен. Он ведь после того случая, как в лапах у миксера побывал, — все никак оклематься не мог. А теперь, видать, приперло, переборол. А как по поверхности походит — так и вовсе страх забудет. Так что добро пожаловать к нам, — Данил усмехнулся. — Ну а Ван… Китайцы — народ практичный. Как поймет, что группой легче и безопаснее ходить, да и хабару больше, — никуда не денется. Наш будет.

Сашка пожал плечами:

— Ну, дай-то бог. Я ж только рад.

Посидели, помолчали. Данил, поглядывая на товарища, видел, что того прямо-таки раздирает от желания чего-то спросить.

— Ну, давай, излагай, — усмехнувшись, сказал он. — А то не успокоишься, пока не обсудим…

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — сразу же, без предисловий, спросил Санька.

— О чем именно?

— Да обо всей этой истории с Росрезервом. Нет, ты сам подумай — приходит какой-то хрен с бугра, — Данил внутренне усмехнулся — друг, сам того не зная, повторил его вчерашние слова, прозвучавшие в ночной беседе с Хасаном, — и говорит что там-то и там-то есть много-много жрачки. Да еще и войну перед этим начинает, но победа у него что-то не складывается! И мы, не требуя доказательств, идем за ним? Хрень полная! Подстава! Где гарантии, что все это — не развесистая клюква?! И полковник меня тоже удивляет. Ни фактов не потребовал, ни доказательств…

— Ну, вообще-то, если говорить о нас, сталкерах, — мы были вольны и отказаться. Гарантии тебе нужны… К примеру, в развалины же ты на свой страх и риск идешь, вообще не зная, есть ли там что-то, и не требуя никаких гарантий. А тут такая наводка… И чтоб тебе было спокойнее — считай это очередным рейдом, когда вокруг только враждебная местность и опереться можно только на товарища, — медленно, обдумывая вопрос, ответил Данил. — И потом, Саня, признай: у нас ведь просто нет выбора. Такого количества продовольствия, как на складах Росрезерва, найти больше негде, а оно нужно нам, как никогда. Где еще брать? Караваны грабить прикажешь?

Сашка молчал, очевидно признавая справедливость доводов напарника.

— А что касательно нашего полковника — так ночью у меня был разговор с майором, и в разговоре том он упомянул, что до собрания они несколько часов обсасывали этот вопрос с Родионычем. Видимо, гарантии и доказательства все-таки были предоставлены, — добавил Данил. — Иначе бы полковник на это дело так просто не подписался.

— В принципе, возможно и так, — задумчиво пробормотал Санька. — Ладно, поглядим, как там дальше обернется. Но твои слова про враждебную местность я запомнил…

— Вот и отлично, — Данил поднялся. — Все, пойду. Скоро выход, а у меня не собрано ничего. До вечера!

 

На сборы у Данила ушло часа четыре: сначала один собирался, а потом Иринка с Ольгой с фермы пришли, отпросились мужа проводить. Пока упаковывались — всплакнули пару раз, куда ж без этого? Однако, глядя на мужа, все же постепенно успокоились — Данил сохранял преувеличенно бодрый вид, на слезы не реагировал и даже какую-то легкомысленную мелодию насвистывал. Ну, в самом деле, сколько можно! Столько рейдов за плечами, столько раз на волоске висел — так возвращался же всегда! Пора бы и привыкнуть к мужниной работе. На самом деле, понимал, конечно, что привыкнуть к такому невозможно, но слезы уже малость поднадоели. Поэтому, когда жены слегка повеселели, Данил тоже почувствовал большое облегчение.

В пять часов сборы были закончены. Далее — прощальный ужин, на котором на стол опять немного покапало, — и вот уже по отсекам побежал посыльный. Долгих прощаний Данил не любил, поэтому провожать себя до тамбура запретил. Обнялись перед дверью отсека, поцеловались. Девчонки всплакнули в очередной раз.

— Возвращайся скорее, Дань, — Иришка судорожно вздохнула, вытирая глаза. — И осторожнее там. Про нас помни.

— Мы тебя ждем! — гундося и хлюпая носом, добавила Ольга.

— Не волнуйтесь, зайцы, — Данил вскинул на плечи две объемистые колбасы баулов. — Вернусь.

И вышел из отсека.

По коридору поодиночке и толпами шли обитатели Убежища. Данила несколько раз окликали, но он не задерживался — нужно было зайти еще за Сашкой, сам-то он свои баулы не допрет. Однако его опередили — у отсека напарника уже стоял Шрек, по самую завязку нагруженный оружием и сумками, и Ли с винтовкой наперевес.

— Вот, решили зайти, помочь, раз уж в одной команде теперь, — на невысказанный вопрос ответил китаец. — Сашка там прощается.

— Я тоже своим запретил до тамбуров меня провожать, — ответил Данил. — Не люблю я эту канитель…

В этот момент из отсека, отдуваясь, появился напарник.

— Уф-ф-ф… Отпустили, наконец-то. Залили всего с головы до ног…

— У вас-то две, — усмехнулся Ли. — А у меня — три. Вот где море-океан…

— Ладно, пошли, — сказал Данил. — Время.

Двинулись по коридору.

— Как поедем? — спросил Ли. — На бронепоезде или на машинах?

— Скоро узнаем, — Данил пожал плечами. — Этими соображениями Хасан не поделился.

Оказалось, что двигаться им выпало в кунгах. План Аббаса состоял в том, что на машинах двинутся только диверсионные группы, — им необходимо было прибыть к объекту раньше бронепоезда и собрать информацию об окружающей местности. Поезд двигался медленнее — на некоторых отрезках пути железнодорожное полотно было либо разобрано, либо полностью уничтожено вместе с насыпью, и приходилось восстанавливать его с самого начала. Ехать предстояло с удобством: удлиненный ураловский кунг на семерых человек — почти барство для походных условий. Ну а восьмому, водителю, — и кабина сойдет.

— Ваша кунг — номер один, — сказал Хасан, тормознув Данила у выхода в тамбуры. — Машины стоят со стороны перрона, Профессор сотоварищи внутри. Знакомьтесь, устраивайтесь, скоро выезжаем. Остальные уже по машинам.

Караван в полном составе стоял на площади, под прикрытием пулеметов Убежища. Все семь кунгов стояли в середине, на самом правом белой краской была выведена жирная единица. На стук внутри завозились, раздался какой-то выкрик, и спустя пару минут дверца с торца открылась. Наружу высунулась резиновая физиономия. Оглядела визитеров и приглашающе махнула одной рукой, второй продемонстрировав поднятый вверх указательный палец. «По одному», типа. Данил забросил оба своих баула внутрь и забрался следом. Огляделся. Он стоял в темном квадратном тамбурчике, из которого вели три двери: одна — наружу, одна — в жилое помещение — через окошко в двери виднелся внутренний интерьер кунга, и еще одна — в душ: на ней висела табличка с изображением моющегося под лейкой человека. Встречающий задраил за ним дверь и нажал большую красную кнопку на щитке приборов у двери. Раздался вой вентиляции, подуло теплым воздухом, стрелка в окошке стационарного дозиметра рядом с кнопкой поползла влево и через несколько секунд уперлась в ноль. Встречающий опять нажал на кнопку, отключая вентиляцию, и указал Данилу на дверь в душ.

— Смой пыль с ОЗК и оставь там, — раздалось из-под противогаза. — И сумки оботри. Сам можешь не мыться.

Данил кивнул и, протиснувшись мимо человека, забрался в кабинку душа.

Ожидал, что внутри будет тесновато, однако в кабинке оказалось довольно просторно, даже оба баула влезли. Он быстренько ополоснул костюм, намочил под лейкой и обтер сумки, разделся и, повесив ОЗК на крючок, прибитый к двери, выбрался во входной тамбур. Впустивший его в кунг человек ткнул пальцем на дверь в жилую часть и взялся за рукоять входной двери, намереваясь запускать следующего. Данил открыл дверь и шагнул внутрь.

Первое впечатление — небольшая комнатка. Чисто, опрятно. Довольно просторно — площадь метров десять, может, чуть больше. Двухъярусные полки по стенам, верхняя — откидная. Слева от двери — маленькая печурка. Посреди на цепях с потолка свисает покачивающийся стол, на котором в разобранном состоянии лежат два ствола, — Данил угадал знакомые уже бельгийский «Миними» и российскую «Грозу» с подствольником. За столом, друг против друга, держа измазанные в оружейном масле тряпки, сидели два человека, один — побольше, другой — поменьше. Дверь хлопнула, оба подняли головы. Данил сделал несколько шагов, наклонился, аккуратно ставя баулы на пол. Выпрямился, оглядел по очереди каждого, дожидаясь, пока они поднимутся из-за стола. Протянул руку:

— Здорово, мужики! Будем знакомы — Добрыня.

— Кубович, — коротко буркнул тот, что побольше. — Располагайся. Баулы, вон, к двери сдвинь, потом разберешь.

— Урюк, — ответил маленький. — Ты, я так полагаю, — наш комод? А где остальные?

В тамбуре хлопнула дверь — ага, это второй запущенный внутрь полез купать ОЗК.

— Сейчас будут, — ответил Данил, откровенно разглядывая этих людей, становившихся с этого момента его подчиненными.

Оба бойца ответили тем же, беззастенчиво рассматривая своего временного командира.

Кубович — одного роста с Данилом, правда, в массивности сильно уступал. Натуральная славянская внешность: русые волосы ежиком, светлая кожа, широковатые скулы, нос картошкой. Урюк же, напротив, имел явные азиатские корни — смуглый, резкие черты лица, нос с маленькой горбинкой. И — мелковат. Ростом пониже на голову и в теле похлипче, посуше. Возрастом оба постарше, но не критично. Во всяком случае — не больше тридцати.

Данил присел за стол, оглядел разобранные стволы. Кивнул на «Миними».

— Семь шестьдесят два?

Кубович уважительно крякнул.

— Сечешь… Он самый, MK48 MOD 0.[59]

Данил ухмыльнулся — спасибо полковнику и энциклопедии.

— Хорошая штука… С патронами дефицита нет? Натовский ведь, не российский…

— Да какой там дефицит, — отмахнулся Кубович. — На базе целый склад под стропила.

— А когда на выезде?

— Так в любом охотничьем магазине лежат. Полчаса помародерствовал — ящик добыл. Патрон-то распространенный, его до Удара «Ижмаш» выпускал.

Дверь вновь хлопнула — в кунг протиснулся Шрек, таща на себе свои и Сашкины баулы. Лёхе, с его ростом за два метра, внутри кунга приходилось наклоняться, но это тем не менее, не умаляло впечатления, производимого его глыбоподобной фигурой. Войдя, он словно занял сразу половину пространства. Как только в душевой поместился…

— Ого… — Данил оглянулся — это произнес Урюк, почтительно взирая на Леху. — Вот это дядя…

Шрек свалил баулы рядом с дверью и выпрямился, осматривая помещение.

— Знакомьтесь — Шрек, — представил напарника Данил. — Крупноват, конечно, но ничего, в тесноте — да не в обиде. Присаживайся, Лёха.

Шрек уселся около Урюка. Оперся локтями о стол — цепи тоскливо заскрипели, и Лёха тут же поднял руки, испуганно посматривая на них.

— Э… Слышь, Добрыня, а у тебя там еще такие есть? — спросил Кубович, почтительно оглядывая гиганта. — Сколько ж в тебе весу, дружище? Машина-то нас увезет?

— Сто семьдесят, — буркнул Шрек.

Урюк присвистнул пораженно:

— Большо-о-ой…

Дверь вновь хлопнула — и в кунге появился Ван. Контраст был разительным — Урюк с Кубовичем оглушительно заржали. Ли смущенно остановился на пороге.

— Приветствую, уважаемые…

— Проходи, проходи, — ответил улыбающийся Урюк. — Мы-то такого же гиганта ожидали, думали, у вас все поголовно монстры, как Шрек…

Ли улыбнулся, проходя к столу.

— Ну да, ростом не вышел, — обмениваясь рукопожатиями, философски сказал он. — Ничего, в нашей профессии это даже лучше…

— Ван снайпер, — ответил Данил на вопросительный взгляд Урюка, кивая на чехол с винтовкой, прикрепленный к одному из баулов Ли. — Сколько я его знаю — ни одного промаха.

— Скажешь тоже, — смущенно пробормотал китаец, усаживаясь за стол. — Бывают, бывают промахи. В рейдах все бывает… Вы скажите лучше — нам мест-то хватит?

— Теперь уж и не знаю, — ухмыляясь и поглядывая на Леху с деланной озабоченностью, ответил Кубович. — Хотя — должно… Один здоровяк компенсируется двумя дрищами, так что — полная гармония.

Кунг грохнул от смеха. «Дрищи» — Ли с Урюком — восприняли шутку беззлобно. Контакт, вроде, налаживался.

— Кубыч, не пугай гостей, — послышалось от двери. — Хватит, не волнуйтесь. Верхние полки откидываются — и получаем четыре спальных места по каждому борту и два с торца. Так что разместимся с комфортом.

Данил оглянулся — в кунг вошел встречавший их боец. Из-за его плеча виднелся Сашка, упирающийся макушкой в потолок.

Профессору, по субъективной оценке Данила, было под полтинник. Выглядел он довольно интеллигентно — чуть встрепанные после противогаза волосы зачесаны назад, аккуратная бородка клинышком, мягкие, плавные движения. Плотный, размерами с Данила, среднего роста. Внешность тоже, как и у Кубовича, самая что ни на есть славянская, да еще и небольшое брюшко под комком угадывается. Первое впечатление — самый настоящий профессор. Гуманитарий. Филолог какой-то. Хотя — первое впечатление, обычно, обманчиво…

Новый знакомый, пропустив Сашку вперед, плотно закрыл дверь и, примостившись на краешке полки, оглядел всю компанию.

— Ну что, друзья мои, давайте знакомиться? Позвольте представиться — Дмитрий Семенович, — приняв светский вид, отрекомендовался он. — Позывной — Профессор, можно для краткости — Проф. Некоторые используют термин «погоняло» или «кличка», но я эти… мнэ… понятия не приемлю. «Позывной» — оно и культурнее, и для уха приятнее звучит.

— Семеныч у нас бывший кандидат технических наук, поэтому и изъясняется так… гладко, — пояснил Урюк, глядя с ухмылкой на озадаченных сталкеров. — Привыкнете.

— Кандидаты, юноша, бывшими не бывают, — назидательно подняв указательный палец, произнес Профессор. — Это звание — на всю жизнь! Вам с Кубовичем, неучам, это не понять. Ну да ладно. Не будем отвлекаться — мы вроде как знакомимся… Начнем с командира?

— Позывной — Добрыня, — ухмыльнулся Данил, подавая руку.

Семеныч кивнул.

— Попович, — вслед за ним протянул руку Сашка. — Но лучше просто — Сашка.

Кубович с Урюком залыбились.

— А Муромец у вас есть?

— В роли Муромца — Шрек, — отшутился Данил. — Лёха, правда, у нас молчун и тугодум малость, но силушкой, как понимаете, бог не обидел. И в бою на него можно положиться.

Профессор окинул взглядом богатыря, хмыкнул и перевел взгляд на китайца.

— Ван Ли, Счетчик, — представился тот. — В составе группы недавно.

Семеныч кивнул.

— С моими, вижу, познакомились уже? Хорошо. Мы давно вместе работаем, притерлись. Думаю, сработаемся и с вами. Опыт диверсионных операций, надеюсь, имеется?

Сашка, сидящий рядом, хрюкнул, Данил тоже развеселился.

— С тринадцати лет в поле, — улыбаясь, ответил он. — Как думаешь, Семеныч, рейд по кишащим мутантами радиоактивным руинам сравнится с диверсионной операцией? Когда каждый шаг необходимо взвешивать, ушки на макушке держать и глаза не только на голове иметь, но и на заднице? Когда такое на пути порой встречается, что волоски под мышками дыбом встают…

Профессор развел руками:

— Без вопросов. Признаю. А остальные?

— У нас из новичков только Шрек, — сказал Сашка. — Да и тот на поверхности в дежурствах постоянно. Так что стреляные, не волнуйся.

— Уж не думаешь ли ты, что майор желторотого новичка тебе в комоды подсунул? — добавил Данил.

— Нет, — просто ответил Семеныч. — Но и вы меня поймите. Вот эти оболтусы, — он кивнул на Кубовича с Урюком, — со мной уже лет семь путешествуют, караваны сопровождают. И я за них в ответе. Так что выяснить уровень компетентности командира группы — моя прямая обязанность. Согласен, Добрыня?

— Согласен. Выяснил?

— Да.

— Ну и отлично. Теперь у меня вопрос: куда именно мы едем? Хасан на собрании как-то прошел мимо этой темы, вполне возможно — сознательно, из соображений секретности. Но теперь-то мы должны знать, как считаете?

Семеныч кивнул:

— Согласен. Сергей, достань-ка мой планшет, покажи.

Кубович привстал, дотянулся до планшета, лежащего на полке.

Вытащил толстый атлас автомобильных дорог «От Атлантики до Тихого океана», раскрыл на столе, стараясь не касаться лежащих рядом промасленных деталей пулемета.

— Печорский бассейн, Республика Коми, — он ткнул пальцем в страницу. — Вот тут, севернее Печоры, между Интой и Воркутой. Приполярный Урал.

Данил присвистнул:

— Далече…

— Наконец-то хоть какая-то ясность появилась, — проворчал Сашка. — А то едем в неизвестность к черту на рога… — он посмотрел на старшего товарища. — Ну что, Дань, вторая мечта сбывается?

Данил усмехнулся, кивнул.

— Это вы о чем? — поинтересовался Семеныч.

— Детская мечта — Север, — ухмыльнулся Данил.

— О-о-о… — уважительно протянул Профессор. — Суров ты, братец, в детстве был… Я вот все больше пожарным хотел стать, или космонавтом… Хотя и время было другое…

— Это сколько ж тут, если в километры перевести? — поинтересовался Ли.

— Тысяча восемьсот — если по прямой. Да только самолета-вертолета у нас нет, по землице ползем. Эх, курвиметр я свой потерял, а то б замерили сейчас. Пойдем-то в основном по дорогам. Но, думаю, тысячи две с небольшим наберется.

— Две тысячи километров! — зачарованно прошептал Сашка. — Ни хрена себе…

— Две недели… — изрек вдруг Шрек, тоже склонившийся над атласом.

— Лёха, ты молчишь-молчишь — да выдашь, — усмехнулся Данил. — Но тут я с тобой согласен. Как считаешь, Проф, успеем за две недели-то?

— Должны, — пожал плечами Семеныч. — Если сможем в день делать километров по двести — успеем даже с запасом.

— А сможем?

— Пока не уйдем севернее — вряд ли. Так и будем тащиться километров десять в час, пока за Киров не выйдем. Там уже не так фонит, локалок меньше и дорога ровнее. А уж за Сыктывкаром — вообще чисто, про противогазы можно забыть. Тайга.

— И что, весь север чист?

Семеныч пожал плечами:

— Вряд ли. Вон, под Воркутой часть РВСНовская стояла. Теперь не стоит. И Воркуты нет.

Внезапно со стороны кабины рыкнуло, кунг завибрировал. Откуда-то из-под пола раздался скрежет, и машина, качнувшись, тронулась с места.

— Ну — с Богом, — перекрестился Семеныч. — Поехали…

— Ты ж вроде не крещеный, — усмехнулся Урюк.

— Да так оно как-то спокойнее…

Данил привстал, выглядывая в окошко под потолком, — здание вокзала проплывало мимо, оставаясь за кормой. С крыльца вслед каравану махали руками провожающие. Огромная толпа — как только костюмов хватило? Впереди всех, в своем ОЗК с красными полосами, стоял Родионыч.

Вдруг накатило… На душе стало до того погано и муторно, что Данил аж скривился. Двадцать один год Убежище было его домом, и дальше, чем на четыре дневных перехода, они с Сашкой от него не удалялись. И всегда твердо знали, что вернутся. И всегда возвращались. А теперь вот понесло их аж за две тысячи километров от дома, в такие дальние дали, что дух захватывало. И как там, что там будет — кто знает?

 

ЭПИЛОГ

 

Караван уходил.

Подняв руку в прощальном жесте, стоя на крыльце среди людей, провожающих в дальнюю дорогу мужей, братьев и отцов, глава администрации Убежища, полковник спецназа ГРУ Сергей Петрович Родионов присутствовал здесь лишь телом. Душой же и мыслями он был где-то глубоко-глубоко внутри себя…

Полковник никогда не заключал сделок — он считал это ниже своего достоинства, достоинства офицера российской армии. Он не терпел взяточников, приспособленцев, ловчил и подхалимов — и потому прослыл среди сослуживцев человеком неподкупным, человеком твердых моральных принципов, требовательным как к себе, так и к другим. Он никогда не искал легких путей. В то время, когда большинство товарищей по курсу стремились попасть поближе к Центру, к кормушке, — Родионов просил назначения в горячие точки, туда, где он мог быть полезен своей стране и своему народу.

Служба помотала его по свету. Он воевал в Чечне, Грузии, Дагестане и Ингушетии, вылавливал боевиков, укрывающихся в лесах, и давил их, как бешеных волков, без суда и следствия. Он резал под корень каналы афганского героинового потока — этой белой чумы, делавшей из человека опустившееся, оскотинившееся до животного состояния существо. Он участвовал в спецоперациях, проводимых военной разведкой в девятнадцати странах мира, уничтожая врагов своей страны, добывая чужие секреты и охраняя свои…

А потом ударил Армагеддон. И опять он был вынужден встать в первые ряды. Двадцать лет он верой и правдой служил людям Убежища. Пусть не всегда и не во всем следуя их желаниям, но все же помогал им, оберегал от опасностей, наставлял, советовал, учил…

И он устал. Устал, как устает от жизни человек, слишком много повидавший, переживший, прочувствовавший, совершивший. Пятьдесят пять лет — возраст немалый, особенно если две третьих прожигой жизни прошли на войне. И теперь, когда большая часть ее была позади, — как никогда ему хотелось лишь одного. Стабильности. Уверенности в завтрашнем дне. Спокойствия.

Любой ценой.

Акелла постарел и ослаб — но он не промахнулся в своем последнем броске. Уж в чем, в чем — а в этом он был уверен. Братство гарантировало ему то, чего он так желал. Полковник знал — теперь завтра точно будет лучше, чем вчера. Впервые в своей жизни он заключил сделку, и первый шаг согласно пунктам этого договора был выполнен — Убежище покинули самые сильные, самые боеспособные его защитники.

Выбор, поставленный майором Аббасом, был прост — жизнь или смерть.

И глава администрации Убежища полковник спецназа ГРУ Сергей Петрович Родионов выбрал жизнь.

 

ОТ АВТОРА

 

Здравствуйте, дорогие друзья! Я — Денис Шабалов.

Родился в 1981 году в Сердобске — маленьком городке в Пензенской области. Там же и прошли детские годы. После 11 класса поступил в Пензенский технологический институт и по окончании его сразу же ушел в армию. Отслужив положенное, уволился старшим лейтенантом. Сейчас живу и работаю в Пензе.

Всегда занимался — и занимаюсь — активными видами спорта: тяжелой атлетикой и рукопашным боем. В последние годы увлекся еще одним очень интересным видом спорта — страйкболом. Кроме этих увлечений, разумеется, есть и другие. Например, мне всегда была очень интересна армейская тематика: стрелковое оружие, вооружение и военная техника, выживание в полевых условиях, тактика и стратегия мелких боевых групп, диверсионная деятельность и прочее в том же духе. И, наверное, именно потому мое произведение и получилось таким… наполненным боевыми действиями. Хотя — каким иначе могло оно быть, если сюжет его разворачивается посреди бетонных джунглей выжженного радиацией города, кишащего мутантами, аномалиями и не находящими объяснения явлениями?

Роман «Метро 2033» попался мне на глаза случайно и, наверное, спустя лишь полгода после своего выхода. Зашел в книжный магазин в поисках интересной книги — я всегда читал довольно много и с большим интересом — и зацепился взглядом за обложку. На ум пришел какой-то отзыв, прочитанный в сети… Помнится, подумал еще тогда: «А не выкину ли деньги на ветер?» Прочитал… Я был потрясен, насколько глубоко и полно автор смог передать атмосферу жизни в метро, это тоскливое кротовье существование под землей без надежды на возвращение назад на поверхность, медленное угасание человеческой цивилизации, агонию, в которой виновно было только оно одно и никто более.

Наверное, именно с «Метро» я и заинтересовался темой постапокалипсиса. Потом были другие книги, еще и еще — но всегда было мало. А потом… потом Дмитрий Глуховский основал Серию! Книги начали выходить каждый месяц, и я — как и тысячи поклонников — ждал каждой новой книги с большим нетерпением.

Книги были хороши, но мне всегда не хватало в них… конкретики. А еще — реалистичности, что ли, жизненности. Почему если автомат — то только «калаш»? А если противогаз и защитный комбинезон — только лишь «противогаз» и «защитный комбинезон» и не более того? Где конкретика — какой именно комбинезон и противогаз и почему только АК, ведь на свете существует огромное количество разнообразнейших видов стрелкового оружия?! Куда оно вдруг испарилось с началом Конца? И, самое главное, — почему главный герой всегда побеждает опасности и концовка для него в большинстве случаев, в общем-то, благоприятна? Так не бывает в жизни! Ну а уж если он действительно настоящий воин — то где это показано и рассказано? Где сам процесс его становления и его Путь? Ведь для того, чтобы бродить по полной опасностей радиоактивной поверхности или лабиринтам подземелий метро, лихо отстреливая головы мутантам, нужно быть к этому готовым! Выживание в условиях радиационной пустыни — это чрезвычайно сложное занятие, и готовиться к этому нужно с величайшей ответственностью. Это тяжелая, напряженная работа день за днем, год за годом по подготовке своего тела и своих рефлексов к борьбе за выживание. Да и то, даже после этого человек не становится суперменом, а лишь получает шанс — пусть и достаточно большой — выжить и не погибнуть в первом же своем самостоятельном выходе. И где же показан процесс этой подготовки? Покажите мне! Докажите! Однако — книги почему-то не давали ответа на эти вопросы. И тогда я решил дать ответы сам.

Так было на тот момент, когда я сел писать «Право на силу».

Создавая книгу, я старался, чтобы ее герои, их поступки и события, происходящие с ними, да и вообще сам сюжет не оставляли ощущения неправдоподобия. Мне хотелось показать путь героя с самого его детства, с самого рождения. Почему он стал именно тем, кем стал, кто помог ему в этом, каких сил ему это стоило?.. Мне хотелось написать произведение реальное, наиболее приближенное к жизни. Если ты вышел в ОЗК на поверхность, то вряд ли будешь нарушать его герметичность. Или снимать противогаз, чтобы сесть на фонящую «гаммой» травку и не торопясь покушать. Или покидать жилище, имея в своем арсенале лишь пару магазинов к автомату, причем один из них заполненный только наполовину. Конечно, автору виднее, но я бы сам так делать не стал. Испугался бы последствий.

Но это — только одна сторона произведения. Другая же — это попытка показать, что не все в жизни решается с позиции силы. Как бы ни был силен человек, всегда найдется кто-то сильнее, и не обязательно получится так, что этот более сильный будет действовать с позиции добра и сюжет не обязательно закончится хэппи-эндом. Я, создавая книгу, хотел показать, что все как раз обстоит с точностью до наоборот. В жизни ничего не бывает просто, довольно редко проходит гладко и оканчивается счастливо.

Я надеюсь, что произведение представляет интерес не только тем, кому интересны приключения, постоянный драйв, погони, драки и перестрелки, но и тем, кто привык задумываться над прочитанным, искать в книгах суть, мораль, находить что-то полезное и интересное для себя. Ведь воспитательная роль — это немаловажная составляющая часть литературных произведений, а большинство из них, к сожалению, в последнее время можно рассматривать лишь как развлекательную литературу.

Если все будет хорошо, то произведение, задумывавшееся сначала как одна цельная книга, выйдет в трех. В процессе написания, когда мозг работает с полной отдачей, в голову постоянно лезут мысли, позволяющие сделать сюжет более красочным, — неожиданно вывернуть действие, ввести новых героев, добавить интересные и поучительные истории… А это напрямую отражается на объемах — текст начинает пухнуть, как на дрожжах, толстеть, приобретает солидный вес и объем, и вот уже не влезает не только в одну книгу, но даже и в две. И тогда остается только один выход — создать многотомник. Именно это я и стараюсь сейчас сделать.

Ну и напоследок — хотелось бы поблагодарить.

Во-первых — поблагодарить родителей. Просто поблагодарить. За все.

Во-вторых — поблагодарить мою жену. Дорогая моя, спасибо тебе, что ты понимала, как важно для меня написание книги, и не ворчала, если я засиживался за компьютером до первых петухов, а скрепя сердце отправлялась спать в одиночестве, да еще и при этом соглашалась терпеть постоянный шум компьютера, доносящийся из-за стены. Спасибо, Ксюшка!

В-третьих — хочу поблагодарить Ларису Ворошилову, жену писателя Сергея Зайцева. Лариса, со стоическим терпением взяв на себя роль бэта-ридера, смогла в кратчайший срок вычитать текст, отнесшись к этому нелегкому делу очень добросовестно и профессионально и выискав столько ошибок, что я, правя потом книгу, просто за голову хватался. Большое спасибо, Лариса!

В-четвертых — поблагодарить моего хорошего товарища, Сергея Кузнецова, автора книги «Мраморный рай» и еще нескольких замечательных произведений. Не будь его — кто знает, вышло бы «Право на силу» на бумаге или так и осталась бы пылиться «в столе» среди моих же перлов среднего и старшего школьного возраста. Огромное спасибо, Сергей!!!

Ну и конечно же я хотел бы поблагодарить всех вас, мои читатели. Тех, кто держит сейчас в руках эту книгу. Своими отзывами, критикой, письмами с вопросами о сроках выхода произведения вы не давали мне опустить руки. Я видел, что текст нравится, — а значит, нужно продолжать работу. Спасибо вам!

Я — старался.

Надеюсь, вам понравилось.

И — до новых встреч на просторах Вселенной!

С уважением,

 

Денис.

 

 


[1]Demron-W — в 2008 году компания Radiation Shield Technologies (RST) разработала передовое средство индивидуальной защиты, совмещающее в себе функции бронежилета, противохимической и противорадиационной защиты. Благодаря такой комбинации защитных функций это средство эффективно защищало от пуль, осколков, взрывных устройств, «грязных» бомб и других химических и радиационных опасностей. Demron-W состоит из нескольких слоев материалов, обладающих разными защитными свойствами. Верхний слой придает Demron-W свойства огнеупорности и химической защиты. Между слоями ткани располагается слой полимерного наноматериала, который обладает повышенными антирадиационными свойствами. Этот материал по эффективности защиты равен слою свинца толщиной в 20 см. С использованием наноматериалов построена и защита против ударных и баллистических угроз.

Демроновские костюмы уже к 2009 году выпускались в виде бронежилетов, костюмов, закрывающих все тело, герметичных скафандров, медицинских жилетов и фартуков для персонала, работающего на рентгеновских установках. Технологии Demron в настоящее время используются НАТО, НАСА, Национальной гвардией и ВМС США.

 

[2]«Пятерка», «семерка» («пятера», «семера») — повседневное название патрона калибра 5,45 и 7,62 соответственно.

 

[3]РПО «Рысь» — реактивный пехотный огнемёт. Принят на вооружение в 1975 г. В конце 80-х РПО «Рысь» был заменён на более современный огнемёт РПО-А «Шмель».

 

[4]РПО «Шмель» — реактивный пехотный огнемет. Предназначен для поражения укрытых огневых точек противника, вывода из строя легкобронированной и автомобильной техники, уничтожения живой силы противника. Прицельная дальность стрельбы огнемёта с диоптрическим прицелом — 200 м.

 

[5]КПВ — крупнокалиберный (14,5 мм) пулемёт Владимирова. Станковый пулемёт разработки С. В. Владимирова. Разработан в 1944 году, принят на вооружение в 1949 году. Удачно сочетает в себе скорострельность станкового пулемёта с бронебойностью противотанкового ружья и предназначен для борьбы с легкобронированными целями, огневыми средствами и живой силой противника, находящейся за лёгкими укрытиями, а также в качестве зенитного пулемёта.

Благодаря удачному баллистическому решению, достигнутая на практике бронепробивная способность бронебойной пули при стрельбе из КПВ на реальных тактических дистанциях порядка 500–800 м огнем КПВ обеспечивает уверенное пробитие лобовой брони и поражение основных БТР вероятного противника, включая наиболее массовый БТР M113 (США).

 

[6]ВСС «Винторез» — винтовка снайперская специальная «Винторез». 9-мм бесшумная снайперская винтовка, предназначенная для вооружения подразделений специального назначения.

 

[7]«Эфка» — разговорное название Ф-1, ручной противопехотной оборонительной гранаты. Граната предназначена для поражения живой силы в оборонительном бою. Из-за значительного радиуса разлёта осколков — до 200 м — метание возможно только из-за укрытия.

 

[8]«Огрызок», «укорот» — народное название АКС-74У, который, как известно, имеет укороченный ствол.

 

[9]ОЦ-33 «Пернач» — 9-мм автоматический пистолет. По сравнению с пистолетом Стечкина АПС имеет меньший темп стрельбы, но зато более прост и удобен в обращении. Режим стрельбы — одиночный и автоматический.

 

[10]СП-5, СП-6 — серия специальных патронов калибра 9x39 мм, включающая модификации СП-5, СП-6, ПАБ-9. Патроны этих модификаций используются в ВСС «Винторез», «Вал», АК-9, ВСК-94, СР-3 «Вихрь», ОЦ-14 «Гроза» и др.

 

[11]ГБР — группа быстрого реагирования.

 

[12]«Гамма» — гамма-излучение, которое образуется после ядерного взрыва наряду с альфа- и бета-частицами и которое, как известно, является наиболее проникающим из этих трех излучений.

 

[13]«Тарен» — производимый в Индии лекарственный препарат. Входит в комплекты военной индивидуальной аптечки АИ-1 и аптечки индивидуальной для населения АИ-2 и используется как противоядие от действия фосфорорганических соединений. Нелегальным образом используется в качестве галлюциногена, при этом не вызывает физическую либо психологическую зависимость и привыкание. С 1998 г. входит в Список психотропных веществ с ограничением оборота на территории РФ.

 

[14]Комок — армейское разговорное название камуфляжа.

 

[15]ЦРБ — центральная районная больница.

 

[16]НСПУМ-3 — ночной прицел для ВСС «Винторез». Вес вместе с источником питания для инфракрасной подсветки — 2,1 кг.

 

[17]Егоза — колючая проволока.

 

[18]«Макар» — ПМ, пистолет «Макарова».

 

[19]Мультитул — многофункциональный инструмент, обычно в виде складных пассатижей с полыми ручками, в которых спрятаны (с внутренней или внешней стороны) дополнительные инструменты (лезвие ножа, шило, пила, отвертка, ножницы и т. п.).

 

[20]Кайенская смесь — смесь мелко перетертого, самого поганого табака, с черным перцем в пропорции 1:1. Еще СМЕРШ так боролись с собаками: либо сыпануть ей в морду, либо посыпать на землю, чтоб отбить у собачки охоту нюхать там, где не следует.

 

[21]Гидратор — ёмкость для воды с приспособлением для питья, встраиваемая в рюкзак.

 

[22]АК-9 построен на базе конструкции «сотой серии» автоматов Калашникова, особенностью которого стало использование специальных патронов калибра 9 мм (9x39) с дозвуковой скоростью пули (СП-5, СП-6). По устройству АК-9 в целом повторяет конструкцию автомата АК-74М, отличаясь укороченными узлами газового двигателя и ствола. Может иметь разнообразные модификации. На нем предусмотрены крепления подствольного гранатомета, лазерного прицела, тактических фонарей и так далее. На ствол автомата может устанавливаться быстросъемный прибор бесшумной и беспламенной стрельбы.

 

[23]Локалка, пятно — разговорное название локального радиационного пятна, излучение в котором может превышать излучение окружающей местности в несколько порядков.

 

[24]«Во фрунт» — устаревшая команда, соответствующая современной команде «смирно» в армии.

 

[25]«Разводящий — ко мне, остальные на месте» — согласно Уставу гарнизонной и караульной службы ВС РФ, команда, подаваемая во время смены караула, в условиях плохой видимости.

 

[26]«Шишарик» — ГАЗ-66.

 

[27]«Коробочка», «броня» — в армейском жаргоне так называют бронетехнику. Встречаются и отдельные названия для каждой единицы: БТР — «бэтэр», «гроб» (за схожесть форм), БРДМ — «бардак», БМП — «бэха». В данном случае, сказанное значит, что в часть пришел БТР-82.

 

[28]Квадрик — квадроцикл.

 

[29]ГАЗ-2330 «Тигр» — российский многоцелевой автомобиль повышенной проходимости. Основной покупатель — армия и внутренние войска. В частности ГАЗ-233014 «Тигр» — армейский вариант бронированного автомобиля. В крыше машины имеется один большой вращающийся люк со складывающейся крышкой и кронштейны для крепления оружия. Предусмотрены места для укладки боекомплекта, реактивных противотанковых гранат типа РПГ-26, установки радиостанции и блокиратора радиоуправляемых взрывных устройств.

 

[30]АС «ВАЛ» — бесшумный автомат, разработанный в климовском ЦНИИточмаш конструкторами П. Сердюковым и В. Красниковым во второй половине 1980-х годов вместе с бесшумной снайперской винтовкой ВСС и состоящий на вооружении подразделений специального назначения России.

 

[31]ПДФ-ТД — противогаз, предназначенный для защиты органов дыхания, лица и глаз детей в возрасте от 1,5 до 14–16 лет от отравляющих веществ, радиоактивной пыли и бактериальных аэрозолей, присутствующих в воздухе.

 

[32]Именно почетное и никак иначе. В армии, в полевых условиях, особо ценятся такие товарищи, которые могут переть дни и ночи напролет без какого бы то ни было снижения темпа. Таких и называют либо верблюдами (кэмэлами), либо лосями.

 

[33]МОН-50, 100, 200 — мина противопехотная, осколочная, направленного поражения, управляемая. Предназначена для выведения из строя личного состава противника. Поражение человеку (или нескольким одновременно) при взрыве мины наносится готовыми убойными элементами (шарики или ролики), вылетающими в направлении противника на дальность до 200 метров.

 

[34]«Лягушка» — просторечное название противопехотной выпрыгивающей осколочной мины кругового поражения.

 

[35]Войска — полупрезрительное обращение, принятое в среде военных.

 

[36]«Бэха», «бэшка», «сто девяностый» — Б-190, препарат, на сегодняшний день являющийся самым эффективным радиопротектором в мире. Обеспечивает сохранение жизни 9 из 10 получивших смертельную дозу.

 

[37]ОЦ-14 «Гроза» — автомат, разработанный ЦКИБ СОО в 1994 году для спецназа МВД. Выполнен по схеме булл-пап. Установлен гранатомёт ГП-25 «Костёр», с отсутствующей пистолетной рукояткой. Для стрельбы применяются 9-мм патроны СП-5 и СП-6. Предусмотрена возможность установки глушителя, лазерного целеуказателя, оптического прицела и тактического фонаря.

 

[38]АН-94 «Абака н» — 5,45-мм автомат Никонова обр. 1994 г. Автомат отличается высокой точностью и кучностью стрельбы: при стрельбе очередями по два патрона на дистанции 100 м хороший стрелок попадает двумя пулями в одну точку в мишени. Высокий темп первых двух выстрелов положительно сказывается как на точности, так и на эффективности стрельбы — по сравнению со стрельбой одиночными значительно повышается убойное, останавливающее действие и бронепробиваемость, повышается вероятность поражения защищённых целей.

 

[39]FN Minimi (Бельгия) / M249 (США) — пулемет разработки бельгийской компанией FN Herstal в середине — конце 1970-х и начале 1980-х годов. В серийном производстве с 1981 года. Состоит на вооружении многих стран, в том числе в самой Бельгии, США, Канаде, Австралии и многих других. Пулемет пользуется заслуженной популярностью благодаря высокой мобильности в сочетании с огневой мощью, заметно превосходящей огневую мощь таких ручных пулеметов, как РПК-74, L86A1 и других. Отличительная особенность — возможность использовать для стрельбы как металлическую ленту (штатный метод), так и винтовочные магазины стандарта НАТО без каких-либо изменений в конструкции. Minimi используются для увеличения огневой мощи пехотных отделений, обеспечивая действенный огонь на дальностях до 600–800 метров, в сочетании с высокой мобильностью.

 

[40]L85A2 — модернизированный вариант штурмовой винтовки L85A1, разработанной в середине 1980-х годов для замены винтовки L1A1 на вооружении армии Великобритании. В настоящее время винтовки L85A2 довольно активно используются в боевых действиях в Афганистане и Ираке, где они показали хорошую надежность и высокую точность стрельбы, не в последнюю очередь благодаря штатному оптическому прицелу SUSAT.

 

[41]Дымы — разговорное поименование армейских дымовых гранат.

 

[42]ПБС — прибор для бесшумной и беспламенной стрельбы. «Глушитель»

 

[43]ПНВ — прибор ночного видения.

 

[44]Кукри — нож непальских гуркхов. Характерен изогнутой формой с заточкой по внутренней, вогнутой грани.

 

[45]НСВ-12,7 «Утёс» — советский 12,7-мм пулемёт, предназначенный для борьбы с легкобронированными целями и огневыми средствами, для уничтожения живой силы противника и поражения воздушных целей.

 

[46]РГН — ручная граната наступательная, противопехотная осколочная ударно-дистанционная. Предназначена для поражения живой силы в бою. Радиус поражения осколками — 15 метров, радиус возможного поражения — 35 метров.

 

[47]Защитный шлем ЗШ-1-2 — шлем, предназначенный для обеспечения защиты головы человека от возможных ранений пулями и осколками. Состоит из защитной оболочки, обеспечивающей защиту лобовой, теменной, затылочной и височной частей головы человека, пулестойкого забрала, обеспечивающего защиту лица, и внутреннего снаряжения. Внутреннее снаряжение шлема предназначено для удержания на голове и поглощения воздействия пуль и осколков. Шлем может быть оснащен встроенной радиогарнитурой. Класс защиты по ГОСТ Р-2.

 

[48]АГС-17, АГС-30 — 30-мм автоматический гранатомёт на станке. Предназначен для поражения живой силы и огневых средств противника, расположенных вне укрытий, в открытых окопах и за естественными складками местности.

 

[49]Песня «Небо славян», группа «Алиса».

 

[50]ТОЗ-34 — охотничье ружье, вертикалка. Отличается простотой исполнения и высокой надежностью.

 

[51]Прит. 4: 14–15.

 

[52]Мк. 3: 24–25.

 

[53]Прит. 17:1.

 

[54]Одна из версий фразы, приписываемой У. Черчиллю.

 

[55]М. Булгаков. «Мастер и Маргарита».

 

[56]«Утес-М» — 12,7-мм пулеметная установка. Вооружение состоит из двух пулеметов НСВТ-12,7. Наводится механизмами вертикального и горизонтального наведения стрелком вручную, а прицеливание осуществляется с помощью перископического прицела. Башня выполнена из 6-мм брони.

 

[57]Комод — командир отделения. Армейский жаргон.

 

[58]Поддон — деревянная подставка, на которой на складах хранятся ящики с товаром. Обычно на поддон ставится несколько десятков ящиков.

 

[59]MK48 MOD 0 — под этим обозначением в 2000 году FN MINIMI 7.62 был принят на вооружение спецподразделений США. FN Minimi является единым пулеметом и может быть установлен на станке, сошках или военной технике (БТР, БМП, вертолетах).

Пулеметы Minimi используются для увеличения огневой мощи пехотных отделений, обеспечивая действенный огонь на дальностях до 600–800 метров, в сочетании с высокой мобильностью. Пулемет пользуется заслуженной популярностью благодаря высокой мобильности в сочетании с огневой мощью, заметно превосходящей огневую мощь таких ручных пулеметов, как РПК-74, L86A1 и других, построенных на базе автоматов, а не созданных «с нуля», как пулеметы. FN MINIMI 7.62 выпускается с постоянным пластиковым или сдвижным металлическим прикладом. Стандартное цевье может быть заменено на 3 направляющих «Picatinny» (по одной на каждой стороне и под стволом). Питание осуществляется из рассыпной металлической ленты на 200 патронов, приемник для магазина отсутствует.

 

– Конец работы –

Используемые теги: Денис, Шабалов, право, силу0.043

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Денис Шабалов Право на силу

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Еще рефераты, курсовые, дипломные работы на эту тему:

Основные черты афинского права. Источники, право собственности, обязательственное право, брачно-семейное право, уголовное и процессуальное право
Это подтвердили и археологические раскопки. Ремесло, достигшее в некоторых отношениях высокого развития, начинает уже отделяться от земледелия,… Каждая семья получала по жребию определенный надел, с которого кормилась и… Базилевс был военным вождем, он осуществлял суд в присутствии народа, выполнял жреческие функции.Главной обязанностью…

ЧТО ТАКОЕ ПРАВО. ПРАВООТНОШЕНИЯ. ПРАВО И ЧЕЛОВЕК. ПРАВО И ГОСУДАРСТВО. ЧЕЛОВЕК И ГОСУДАРСТВО. СЕМЬЯ. РОДИТЕЛИ. ДЕТИ
Тема ЧТО ТАКОЕ ПРАВО... Что такое... Формы источники права Система законодательства...

Право на жизнь: Денис Шабалов
Право на жизнь... Метро...

Построить эпюры балочных поперечной силы и изгибающего момента, а также эпюры продольной силы, изгибающего момента и поперечной силы.
На сайте allrefs.net читайте: Построить эпюры балочных поперечной силы и изгибающего момента, а также эпюры продольной силы, изгибающего момента и поперечной силы....

Право на жизнь: Денис Шабалов
Право на жизнь... Метро...

Право убежища и международное право
Одним из важнейших институтов такой защиты является право убежища. Войны, международные конфликты, многочисленные социальные катаклизмы, которые… В отечественной и зарубежной литературе имеются многочисленные определения… В XX столетии оно стало одним из общепризнанных положений международного права и предусмотрено Всеобщей декларацией…

Международное право: понятие и предмет регулирования. Международное право – сложный комплекс юридических норм
Международное право сложный комплекс юридических норм создаваемых государствами и межгосударственными организациями пут м соглашений и... Предмет международного права международные отношения отношения выходящие... между государствами двусторонние и многосторонние отношения...

Уголовное право, криминология и уголовно-исполнительное право
АВТОНОМНАЯ НЕКОМЕРЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ... АЛТАЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ЭКОНОМИКИ И ПРАВА ИНСТИТУТ...

Кто правит и что правит. Сила власти или власть силы
А поскольку эти интересы нуждаются в защите со стороны политической власти, то эта нужда и побуждает как господствующие классы, так и угнетаемых… Помимо этого, история политических учений это колоссальный опыт, без которого… Этот опыт включает в себя множество оригинальных решений, актуальных и для современного периода, предоставляя ученым и…

Право власностi та право повного господарського ведення: спiльне та вiдзнаки
Правове регулювання вдносин власност одним з найважливших напрямкв нормативно дяльност держави.За допомогою права держава регулю належнсть тих або… Сукупнсть даних правових норм, що регулюють вдносини власност, визначають… Володння закрплення матеральних благ за конкретними власниками ндивдами та колективами, фактичне утримання реч у сфер…

0.024
Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • По категориям
  • По работам