УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ

Наиболее полное представление об уголовно-правовой политике на современном этапе дают основные тенденции развития уголовного законодательства, которые в определенной мере начали воплощаться в изменениях, внесенных в УК РСФСР 1960 г., а затем продолжили свое развитие в УК РФ 1996г.

Первая тенденция связана с изменением приоритетов уголовно-правовой охраны. В ст. 1 УК РСФСР 1960 г. его задачей была охрана общественного строя СССР, его политической и экономической систем, социалистической собственности, личности, прав и свобод граждан и всего социалистического правопорядка от преступных посягательств. Соответственно этому первые две главы УК РСФСР предусматривали наказуемость за государственные преступления и преступления против социалистической собственности, затем шла глава о преступлениях против личности, правах и свободах граждан и т.д.

Задачами УК РФ 1996 г. в соответствии со ст. 2 УК РФ являются охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений. Соответственно этому, Особенная часть УК РФ открывается разделом VII «Преступления против личности», затем идут раздел VIII «Преступления в сфере экономики», раздел X «Преступления против государственной власти», раздел XII «Преступления против мира и безопасности человечества».

Безусловно, придание большой значимости уголовно-правовой охране прав и свобод человека и гражданина является большим шагом в уголовно-правовой политике российского государства. Однако, вряд ли правильно признавать более приоритетной уголовно-правовую охрану жизни отдельных личностей, предусмотренную главой 16 УК РФ, чем уголовно-правовую охрану жизни целых национальностей, этнических, расовых или религиозных групп, которая предусмотрена ст. 357 главы 34 УК РФ.

Вторая тенденция связана с приведением уголовного законодательства в соответствие с экономическими потребностями общества. Переход России к рыночным отношениям с необходимостью требовал, чтобы законодательство, в том числе и уголовное, способствовало этому процессу. В обществе с рыночной экономикой предельно ограничены возможности государства для вмешательства в экономическую деятельность субъектов, но возрастает роль государства в защите частных предпринимателей, в борьбе с криминальным предпринимательством. В этой связи в УК РФ 1996 г. были включены такие виды экономических преступлений, как лжепредпринимательство, незаконная банковская деятельность, регистрация незаконных сделок с землей, незаконный экспорт технологий, научно-технической информации и др. И, напротив, некоторые деяния, считавшиеся преступными, были декриминализированы. Например, приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов, частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество и др.

Третья тенденция, отчетливо проявившая себя с начала 90-х годов прошлого столетия, связана с приведением в соответствие российского уголовного законодательства с нормами международного права. В этой связи в главе 34 Особенной части УК РФ предусмотрена ответственность за такие деяния, как призывы к развязыванию агрессивной войны, геноцид, наемничество, нападение на лиц и учреждения, пользующиеся международной защитой и др. Положения международно-правовых документов, подписанные Россией, учтены и в других главах Основной части УК РФ.

Четвертая тенденция связана с необходимостью приведения уголовного законодательства в соответствие с криминологической реальностью. В последние десятилетия в России были отмечены неблагоприятные тенденции во многих видах преступности: в групповой, насильственной, несовершеннолетних и других. Так, совершение многих преступлений в группах, входящих в структуру организованной преступности, давно уже вышло за рамки традиционного уголовно-правового института соучастия. В этой связи в новом УК РФ появились ст.ст. 35, 210 предусматривающие основания и пределы уголовной ответственности лиц, создавших или руководящих преступным сообществом (преступной организацией), а также участвующих в них. Закон предусмотрел дифференциацию ответственности участников преступного сообщества в зависимости от выполняемой ими роли. Возрастающая опасность терроризма привела к появлению в УК РФ целой совокупности норм, предусматривающих наказуемость преступлений террористического характера (ст.ст. 205, 205-1, 207 УК РФ и др.). В УК РФ предусмотрена глава 14 об особенностях уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних. Кроме того, в Особенной части УК РФ появилась глава 20 о преступлениях против несовершеннолетних и семьи.

Однако, новый УК РФ недостаточно полно учел неблагоприятные криминологические тенденции, которые существовали и продолжают существовать в настоящее время, все более обостряя многие социальные отношения (коррупция, рэкет, легализация криминальной экономической деятельности и др.).

Следует отметить также некоторые неудачные решения законодателя, фактически ослабившие борьбу с преступностью уголовно-правовыми средствами. Иллюстрацией данного утверждения являются некоторые изменения, внесенные в УК РФ Законом РФ от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ. Эти изменения привели к смягчению уголовной ответственности за незаконный оборот наркотических средств, который составляет один из основных видов деятельности организованной преступности, за криминальный профессионализм, составляющий ядро этой преступности, и, наконец, к смягчению ответственности за деятельность, направленную на подрыв экономической базы организованной преступности.

Смягчение уголовной ответственности за незаконный оборот наркотических средств выражается, в частности, в том, что нет самостоятельного состава преступления в виде незаконного приобретения или хранения наркотических средств в целях сбыта. Сегодня такие действия можно квалифицировать лишь как приготовление к сбыту и назначить максимальное наказание в соответствии с ч. 2 ст. 66 УК РФ и ч. 1 ст. 228-1 УК РФ в виде абсолютно определенной санкции – четыре года лишения свободы. В соответствии с ранее действовавшей редакцией ч. 2 ст. 228 УК РФ такие действия образовывали самостоятельный состав преступления и влекли максимальное наказание до 7 лет лишения свободы. Необъяснимым с позиций здравого смысла является подход законодателя к изменению порядка исчисления размеров наркотических средств. Например, до внесенных в УК РФ изменений от 8 декабря 2003 года крупным размером считалось 0,005 г героина[7], после этих изменений - количество этого вещества, превышающее 10 разовых доз, или свыше 1 г[8]. Разумеется, что лица, ранее осужденные за участие в наркобизнесе, в отношении которых не удалось доказать наличие цели сбыта при приобретении и хранении наркотических средств, заявили ходатайства об освобождении их от уголовной ответственности в связи с декриминализацией указанных действий.

В настоящее время эта ситуация несколько исправлена, так как Федеральным законом от 5 января 2006 года изменена редакция примечания к ст. 228 УК РФ, в соответствии с которой крупные и особо крупные размеры наркотических средств и психотропных веществ утверждаются Правительством Российской Федерации. Исходя из этой редакции, Правительством Российской Федерации принято постановление от 7 февраля 2006 г. № 76 «Об утверждении крупного и особо крупного размеров наркотических средств и психотропных веществ для целей статей 228, 228-1, 229 Уголовного кодекса Российской Федерации», отменившее прежнее постановление от 6 мая 2004 г. № 231. В соответствии с новым постановлением от 7 февраля 2006 г. № 76, крупным размером героина считается количество этого вещества, превышающее 0,5 гр.[9].

Смягчение уголовной ответственности за криминальный профессионализм проявляется в том, что при любом виде рецидива преступлений назначенный срок наказания не может быть менее одной трети части максимального срока наиболее строгого вида наказания (ч. 3 ст. 68 УК РФ). В ранее действовавшей редакции ст. 68 УК РФ указанный срок был выше и дифференцировался в зависимости от вида рецидива: не ниже половины при обычном рецидиве, не менее двух третей при опасном рецидиве, не менее трех четвертей при особо опасном рецидиве. Кроме того, исключение из Особенной части УК РФ таких квалифицирующих признаков составов преступлений, как неоднократность и предшествующая судимость было осуществлено без учета их как обстоятельств, отягчающих наказание, в ст. 63 УК РФ. Теоретические рассуждения о том, что эти признаки должны быть только средством индивидуализации наказания, учитываться как «общеотягчающие» наказание обстоятельства, а не как средства дифференциации наказания, рождающие новую санкцию, о том, что законодательная формулировка неоднократности является по ряду причин неудачной, закончились не в пользу практики борьбы с криминальным профессионализмом, так как эти признаки вообще исчезли из уголовного закона.

Смягчение уголовно-правовой политики, направленной на подрыв экономической базы организованной преступности выражается, во-первых, в том, что исключен из УК РФ такой вид наказания, как конфискация имущества. В результате у лиц, участвующих в преступной деятельности, появилась уверенность в том, что даже в случае их привлечения к уголовной ответственности, у них сохранится имущество, необходимое для продолжения преступного ремесла. Во-вторых, отменена уголовная ответственность за обман потребителей как за самостоятельное преступление. В результате потребительский рынок, к которому в значительной мере было обращено внимание организованной преступности, остался без должной уголовно-правовой охраны, так как мошенничество не охватывает полностью те действия, которые предусматривались ранее ст. 200 УК РФ. В частности, уголовная ответственность за обман потребителей наступала при сумме ущерба свыше одной десятой минимального размера оплаты труда, а в настоящее время мошенничество является уголовно наказуемым при сумме ущерба свыше одного минимального размера оплаты труда (ст. 7.27 КоАП РФ).

Пятая тенденция состоит в либерализации уголовного закона в отношении деяний, порицаемых традиционными нормами морали. В частности, первоначально уголовно наказуемым по ст. 121 УК РСФСР 1960 г. было любое мужеложство, затем только квалифицированное, то есть совершенное с применением физического насилия, угроз, или в отношении несовершеннолетнего, либо с использованием зависимого положения потерпевшего. В соответствии со ст. 132 УК РФ 1996 г., мужеложство, как и иные действия сексуального характера, является уголовно наказуемым, если оно совершено с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшему или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшего. Изменившаяся позиция законодателя в отношении мужеложства обусловлена постепенным отходом общества от традиционных норм морали, осуждавших гомосексуализм. Вряд ли такую либерализацию общественной морали и уголовного закона по отношению к гомосексуализму следует считать положительной, так как в основе крайне отрицательного отношения общества к этому явлению первоначально лежало не табу (запрет как самоцель, нарушение которого влечет кару сверх естественных сил), а стремление к такому укладу отношений между полами, которое будет способствовать нормальному биологическому и социальному воспроизводству человека.

В значительной мере подверглось декриминализации такое общественно опасное деяние, как хулиганство. В ст. 206 УК РСФСР 1960 г., предусматривавшей уголовное наказание за хулиганство, содержались оценочные понятия (грубое нарушение общественного порядка, явное неуважение к обществу, исключительный цинизм, особая дерзость), затруднявшие разрешение коллизии между уголовным законом и ст. 158 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях 1984 г., предусматривающей административную ответственность за мелкое хулиганство. Стремление законодателя установить более четкую грань между уголовно наказуемым и административно наказуемым хулиганством привело к тому, что декриминализированными оказались некоторые наиболее опасные проявления хулиганства (например, появление виновного в многолюдном месте в обнаженном виде, исключая баню, массажный кабинет и т. д.), которые не сопровождались применением насилия к гражданам либо угрозой его применения, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества, что было предусмотрено первоначальной редакцией ст. 213 УК РФ 1996 г. Изменениями, внесенными в эту статью Законом РФ от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ, декриминализация хулиганства была продолжена, так как уголовно наказуемым стало только такое хулиганство, которое совершается с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

Шестая тенденция связана с изменением системы уголовных наказаний. Во-первых, по сравнению с УК РСФСР 1960 г. (в последней редакции) в УК РФ 1996 г. не включены такие виды наказаний, как увольнение от должности, возложение обязанности загладить причиненный вред, общественное порицание. Исключение этих видов наказаний следует признать разумным, так как увольнение от должности в большей степени напоминает дисциплинарное взыскание, возложение обязанности загладить причиненный вред – меру гражданско-правовой ответственности, общественное порицание – меру общесоциальной ответственности.

Позднее из УК РФ исключена конфискация имущества как вид уголовного наказания, что, как уже отмечалось, не является обоснованным. Во-вторых, в УК РФ 1996 г. включены новые виды уголовных наказаний: обязательные работы, ограничение по военной службе, ограничение свободы, арест. Однако три из этих видов наказаний (обязательные работы, ограничение свободы и арест) с самого начала вступления УК РФ в силу приобрели характер «отложенных» видов наказаний, так как согласно ст. 4 Закона РФ от 27 декабря 1996 г. «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации» положения уголовного закона о них вводятся в действие по мере создания необходимых условий их исполнения. В настоящее время до сих пор не действуют наказания в виде ограничения свободы и ареста. В-третьих, изменился порядок построения шкалы наказаний. В УК РСФСР 1960 г. законодатель дал перечень наказаний по схеме: от наиболее сурового вида наказания (лишение свободы) до наиболее мягкого (лишение воинского или специального звания). Смертная казнь не вошла в общий перечень наказаний и нашла закрепление в ст. 23 УК РСФСР. В УК РФ 1996 г. схема перечня наказаний стала обратной: от наиболее мягкого вида наказания (штраф) до наиболее сурового (смертная казнь). Разумеется, что такая схема является в какой-то мере условной, так как тяжесть конкретного наказания в значительной степени определяется не столько его местом в системе наказаний, сколько размером или сроком, определенным судом. Например, очевидно, что шесть месяцев ареста будет более тяжким наказанием, чем два месяца лишения свободы, хотя в ст. 44 УК РФ лишение свободы на определенный срок следует за арестом. В-четвертых, изменения затронули и иные положения о наказаниях (размерах, порядке и условиях их назначении и т. д.), о чем пойдет речь в дальнейшем.

Седьмая тенденция состоит в непоследовательной гуманизации уголовного закона. Например, с одной стороны, в ст. 7 УК РФ закреплен принцип гуманизма, установлены более низкие верхние пределы за приготовление к преступлению и покушение на него (ч. 2, 3 ст. 66 УК РФ) по сравнению с оконченным преступлением, исключена возможность назначения смертной казни и пожизненного лишения свободы за неоконченное преступление (ч. 4 ст. 66 УК РФ) и т.д. С другой стороны, ст. 24 УК РСФСР 1960 г. предусматривала максимальный предел лишения свободы не свыше 15 лет, а ст. 56 УК РФ 1996 г. допускает при назначении наказания по совокупности преступлений максимальный срок лишения свободы до 25 лет, по совокупности приговоров – до 30 лет.

Восьмая тенденция характеризуется ограничением судейского усмотрения при назначении наказания через формализацию, во-первых, влияния смягчающих и отягчающих обстоятельств на срок или размер наказания. Так, при наличии таких смягчающих обстоятельств, как явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, изобличению других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ), оказание медицинской и иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления, добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненного в результате преступления, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему (п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ), и одновременном отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за соответствующее преступление (ст. 62 УК РФ). В соответствии с ч. 2 ст. 68 УК РФ срок наказания при любом виде рецидива преступлений не может быть менее одной третьей части максимального срока наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление, но в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ. Во-вторых, через формализацию влияния на срок или размер наказания вердикта присяжных заседателей о снисхождении (не свыше двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за данное преступление в соответствии с ч. 1 ст. 65 УК РФ). В-третьих, формализацию влияния неоконченного преступления на срок или размер, а также вид наказания (за приготовление в соответствии с ч. 2 ст. 66 УК РФ не свыше половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за оконченное преступление; за покушение в соответствии с ч. 3 ст. 66 УК РФ не свыше трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за оконченное преступление; смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к преступлению и покушение на преступление в соответствии с ч. 4 ст. 66 УК РФ не назначаются). В-четвертых, через формализацию срока или размера наказания при его назначении по совокупности преступлений (по ч. 2 ст. 69 УК РФ производится поглощение менее строгого наказания более строгим либо полное или частичное сложение назначенных наказаний, а окончательное наказание не может превышать более, чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений; по ч. 3 ст. 69 УК РФ производится полное или частичное сложение назначенных наказаний, а окончательное наказание в виде лишения свободы не может превышать более, чем наполовину максимальный срок этого вида наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений), по совокупности приговоров (по ст. 70 УК РФ к наказанию, назначенному по последнему приговору суда, частично или полностью присоединяется неотбытая часть наказания по предыдущему приговору суда, окончательное наказание не может превышать максимального срока или размера, предусмотренного для данного вида наказания Общей частью УК РФ, в виде лишения свободы не свыше тридцати лет, окончательное наказание должно быть больше как наказания, назначенного за вновь совершенное преступление, так и неотбытой части наказания).

Такой способ ограничения судейского усмотрения через формализацию назначения наказания имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Безусловно, что избранный законодателем путь сужает пределы судебного произвола, при котором индивидуальная практика судей в отношении размеров назначаемых наказаний и частоты применения условного осуждения и иных мер уголовно-правового воздействия при сходных обстоятельствах (прежде всего, при наличии равных по общественной опасности преступлений и виновных) существенно снижается. Однако такой путь приводит к практике унификации наказания вместо его индивидуализации в связи с тем, что смягчающие и отягчающие обстоятельства фактически не влияют на выбор судом вида и меры уголовного наказания. Кроме того, такой путь привел к абсолютно определенным санкциям, не позволяющим индивидуализировать наказание (например, при приготовлении к изнасилованию виновному, при отсутствии иных обстоятельств, может быть назначено в соответствии с ч. 1 ст. 131 УК РФ только одно наказание – три года лишения свободы); к назначению наказания ниже низшего предела при отсутствии оснований, указанных в ст. 64 УК РФ (например, при приготовлении к посягательству на жизнь государственного деятеля виновному не может быть назначено наказание свыше 10 лет лишения свободы при минимальной санкции в ст. 227 УК РФ в 12 лет); к коллизии между уголовно-правовыми нормами о назначении наказания (например, между ст. 66 и ст. 68 УК РФ при наличии в деянии виновного одновременно неоконченного преступления и рецидива преступлений). Представляется, что ограничение судейского усмотрения при одновременной ориентации практики на индивидуализацию наказания с учетом общественной опасности преступления и личности виновного возможно через формирование судебной практики Верховным Судом РФ, отражаемой в его постановлениях.

В частности, некоторые из недостатков, проявившихся в судебной практике применения указанных статей УК РФ о назначении наказания, устранены в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания». Например, в п. 15 этого постановления отмечается, что при назначении наказания за неоконченное преступление при наличии рецидива преступлений, следует, применяя правила ст. 68 УК РФ, исходить из максимального срока наказания, который может быть назначен с учетом требований ст. 66 УК РФ[10], то есть не менее одной трети от одной второй максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за данное преступление. Этим разъяснением снята коллизия между ст. ст. 66, 68 УК РФ в тех случаях, когда в деянии виновного есть одновременно неоконченное преступление и рецидив преступлений.

Девятая тенденция выражается в исправлении ранее допущенных законодателем ошибок, которые касаются не только уголовного закона, но и иных законов, тем или иным образом влияющих на криминализацию или декриминализацию деяний. В качестве примера можно привести исключение из УК РСФСР 1960 г. Законом РСФСР от 18 октября 1991 г.[11] ст. 227, предусматривавшей уголовную наказуемость организации, руководства, а также активного участия в группе, деятельность которой сопряжена с посягательством на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов. Очевидно, этот шаг законодателя был обусловлен стремлением посткоммунистического режима окончательно закрепить разрушение монополии коммунистической идеологии на духовную жизнь страны. Однако, несмотря на то, что в отмененной статье была отражена атеистическая идеология Советского государства, фактически она служила уголовно-правовой охране духовной сферы общества от деструктивного влияния нетрадиционных религиозных групп, прежде всего, сектантского типа. Отмена ст. 227 УК РСФСР в определенной мере способствовала активизации деструктивных религиозных групп тоталитарного типа («АУМ СИНРИКЕ», основанной японцем Тидзуо Мацумото, «Белое Братство», основанной Ю.А. Кривоногом и др.)[12]. По этой причине Законом РФ от 27 августа 1993 г. подобная норма была восстановлена, причем, даже в расширенном варианте, так как законодатель предусмотрел уголовную ответственность не только лидеров и активных участников религиозных групп, но и общественных объединений, деятельность которых сопряжена с причинением вреда здоровью граждан или с иными посягательствами на личность и права граждан либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или совершению иных противоправных действий. Отметим, что законодатель поместил эту норму не в главу 10 «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения», а в главу 4 «Преступления против политических, трудовых, иных прав и свобод граждан» (ст. 143-1 УК РСФСР). Думается, такое решение вряд ли было правильным, так как посягательства подобного рода осуществлялись не столько на права и свободы граждан (на безопасные условия жизни, свободу вероисповедания), сколько на духовную безопасность нации, являющуюся элементом общественной безопасности в целом. Действующая ст. 239 УК РФ, предусматривающая уголовное наказание за создание, руководство и участие в религиозном или ином общественном объединении, находится в главе 25 УК РФ «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности». На наш взгляд, по указанным выше причинам, она должна находиться в главе 24 «Преступления против общественной безопасности».

Другим примером является изменение первоначальной редакции ст. 7.27 КоАП РФ, в соответствии с которой хищение в форме кражи, мошенничества, присвоения или растраты признавалось мелким, если стоимость похищенного не превышала пяти МРОТ, установленных законодательством РФ. Подобное положение декриминализировало значительную часть хищений, во многом способствовало развитию профессиональной, криминальной по сути, деятельности воров-карманников, которая складывается из отдельных самостоятельных карманных краж, каждая из которых обычно не превышает 2000 рублей, однако в совокупности дающих в месяц доход, соизмеримый с доходами состоятельной части населения. В примечании к действующей редакции ст. 7.27 КоАП РФ эта явная ошибка законодателя исправлена, так как размер мелкого хищения снижен до одного МРОТ, в результате чего вновь расширена криминализация хищений через изменения административного законодательства. Однако, исправив одну ошибку, законодатель допустил другую, указав, что хищение в указанных формах является мелким при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных ч.ч. 2,3,4 ст. 158, ч.ч. 2,3 ст. 159, ч.ч. 2, 3 ст. 160 УК РФ, то есть при отсутствии квалифицирующих признаков. Между тем, квалифицирующие признаки являются средством дифференциации уголовной ответственности, увеличивающей общественную опасность деяния, которое уже является преступлением, а не являются самостоятельным критерием отнесения деяния к числу преступных. Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что деятельность по исправлению допущенных ошибок законодателем необходимо продолжать.

Десятая тенденция представлена увеличивающимся числом уголовно-правовых норм, не традиционных для уголовного законодательства. Во-первых, это нормы, которые по своей природе являются стимулирующими, так как они побуждают граждан к правомерному поведению. В частности, УК РСФСР 1960 г. предусматривал два вида обстоятельств, исключающих преступность деяния: необходимую оборону и крайнюю необходимость. УК РФ 1996 г. в главе 8 расширил круг этих обстоятельств, включив в него помимо указанных причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, физическое или психическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения. С позиций существующей системы позитивных социальных норм эти обстоятельства придают деяниям, причиняющим вред, характер общественно полезных или социально нейтральных. Во-вторых, это нормы, которые по своей природе являются компромиссными, побуждающими, с одной стороны, к позитивному посткриминальному поведению лиц, совершивших преступление, направленному на смягчение вреда от него; с другой стороны, к отказу государства от уголовного преследования за такое поведение или к смягчению виновному наказания. В качестве примера этих норм следует привести общую норму о деятельном раскаянии (ст. 75 УК РФ), норму о деятельном раскаянии в виде примирения с потерпевшим (ст. 76 УК РФ), предусматривающие освобождение виновного от уголовной ответственности, специальные нормы в виде примечаний к отдельным статьям УК РФ о деятельном раскаянии, предусматривающие освобождение виновного от уголовной ответственности при совершении им некоторых видов преступлений (похищение человека – ст. 126 УК РФ, захват заложника – ст. 206 УК РФ, организация незаконного вооруженного формирования или участия в нем – ст. 208 УК РФ и др.), нормы, предусматривающие некоторые виды деятельного раскаяния в качестве обстоятельств, смягчающих наказание (п. п. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ). В-третьих, это нормы, которые расширяют сферу частного интереса в уголовно-правовых отношениях и которые условно можно назвать диспозитивными. Такое расширение логически вытекает из первой тенденции развития уголовного законодательства, связанной с изменением приоритетов уголовно-правовой охраны, в частности, с тем, что основным объектом уголовно-правовой охраны стали права и свободы человека и гражданина. Однако увлеченность законодателя расширением сферы частного интереса в уголовном праве приводит к снижению эффективности охранительной функции уголовного права. В частности, положение ч. 2 ст. 88 УК РФ о том, что штраф, назначенный несовершеннолетнему осужденному, по решению суда может взыскиваться с его родителей или иных законных представителей с их согласия, представляет собой не что иное, как проникновение в уголовное законодательство гражданско-правового института субсидиарной ответственности, являющейся по своей сути восстановительной, компенсационной мерой. Такое «инородное тело» в уголовном законе отнимает у штрафа карательную, наказательную сущность, так как штраф применяется не к лицу, совершившему преступление, и не за совершенное преступление. Вместе с тем, наказание не может выполнять восстановительную роль. В силу своей карательной сущности наказание материально, физически или статусно ничего и никому не может компенсировать и восстановить, оно может только лишить или ограничить личность в каких-то социальных благах, утверждая тем самым справедливость нормативно-правовых требований и удовлетворяя карательные притязания населения. Попытки придать наказанию черты мер гражданско-правовой ответственности выхолащивают его сущность, изменяют его юридическую природу.

Другим неудачным примером чрезмерного расширения сферы частных интересов в уголовном праве является ч. 2 примечания к ст. 201 УК РФ, в соответствии с которой если деяние, предусмотренное главой 23 УК РФ, причинило вред интересам исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, то уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия. В реальности преступления, предусмотренные главой 23 УК РФ, совершаются руководством коммерческой организации (например, ее генеральным директором), которое представляет интересы этой организации, выступает от ее имени. Разумеется, что эти лица не будут заявлять на самих себя для привлечения их к уголовной ответственности. От такой позиции законодателя опосредованно через ущемление преступлением интересов сначала исключительно самой коммерческой организации затем страдают интересы иных лиц, в частности, учредителей или акционеров.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что расширение сферы частного интереса в уголовно-правовых отношениях должно привести к усилению уголовно-правовой охраны прав и свобод человека и гражданина за счет императивного метода, а не к появлению диспозитивности в регулировании отношений, составляющих предмет уголовного права. Уголовное право как публичная отрасль права органически не приемлет диспозитивность в правовом регулировании в любых ее проявлениях (как метода, принципа, правового начала и т. д.). Уголовное право, являясь одной из профилирующих отраслей права, регламентирует общественные отношения, возникшие на основе совершения преступлений и других общественно опасных деяний. Специфика этих отношений состоит в доминировании в них властно-императивного воздействия со стороны государства на других участников этих отношений, прежде всего, на преступника. Это влечет применение публично-правового метода воздействия на эти отношения (метода запретов и императивных указаний). Определенное сочетание частно-правовых и частно-публичных методов (при доминировании одного из них) возможно в комплексных отраслях права (например, уголовно-исполнительном праве), включающих в себя нормы различных отраслей права, регулирующих неоднородные общественные отношения в какой-либо одной сфере деятельности, требующие различного правового воздействия.

Анализ указанных тенденций развития уголовного законодательства позволяет утверждать, что российская уголовно-правовая политика имеет недостатки, а поэтому нуждается в совершенствовании.