РАЗВИТИЕ РИМСКОГО ДОГОВОРНОГО ПРАВА И ЕГО СЛУЖЕБНАЯ РОЛЬ

1. Римское право характеризуется непревзойденной по точности разработкой всех существенных правовых отно­шений простых товаровладельцев (покупатель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство и т.д.).

Такого развитого состояния римское договорное право достигло только в результате долгой эволюции хо­зяйственной и общественной жизни Рима.

История римского народа известна науке с той по­ры, когда Рим представлял собой сельскохозяйственную общину, в которой отдельные семьи жили замкнутой хо­зяйственной жизнью, почти без всяких меновых сноше­ний (натуральная система хозяйства).

Понятно, что при таком состоянии хозяйства и неразвитом обмене не было надобности в развитой системе договоров. Отдельных типов договоров было тогда весьма ограниченное число, причем все они совершались в очень сложной форме.

Формализм в ту пору не стеснял: сделки заключа­лись каждым хозяйством так редко, что выполнение даже довольно сложных форм не было обременительным.

Развитие договорного права шло в двух направлениях:

а) по мере развития и усложнения хозяйственной жизни расширялся круг соглашений, пользующихся исковой за­щитой, и б) параллельно с этим шло постепенное ослаб­ление древнего формализма и признание исковой силы за известными видами неформальных соглашений.

2. Древнереспубликанскому римскому праву были известны три основных типа обязательственных догово­ров: 1) nexum — совершавшийся в форме сложного обря­да с помощью меди и весов (per aes et libram); 2) стипу-ляция — словесный договор в форме вопроса и ответа и 3) (надо думать, появившийся несколько позднее, чем два названных договора) литтеральный (письменный) контракт. Общим моментом для всех этих категорий яв­лялся их формальный характер (подробнее см. разд. VII, гл. I-II).

Природа и значение nexum не ясны. Древнереспуб-ликанские юристы употребляли этот термин в разных значениях; одни понимали nexum в смысле всякой сдел­ки, совершаемой с помощью меди и весов (per aes et li-bram); другие видели в nexum сделку, посредством кото­рой лицо принимало на себя обязательство, главным об­разом — договор займа. Этот договор сопровождался очень тяжелыми последствиями для неисправного долж­ника; в этом договоре должник как бы закладывал кре­дитору себя самого; факт неплатежа отдавал должника в распоряжение кредитора. Только с изданием Петелиева закона (IV в. до н.э.) кредиторам было запрещено уби­вать или продавать в рабство должников; за долги стало отвечать имущество (см. выше, гл. I, § 1 настоящего раз­дела).

Трудно предположить, чтобы и в этот отдаленный период римской истории можно было обходиться без продажи и покупки вещей, передачи их во временное пользование и т.п., однако мы не располагаем никакими сведениями относительно того, как нужно было в то время оформлять соглашения подобного рода, чтобы они имели обязательную силу.

3. Даже на высшей ступени развития римское право не пришло к признанию того, что всякое законное со­глашение двух сторон об установлении какого-либо обя­зательства само по себе имеет юридическую силу. В бо­лее древнем римском праве проводился прямо противо­положный принцип: неформальное соглашение никогда не порождало юридически действительного обязательст­ва. Чем объяснить эту особую склонность древнереспуб-ликанского права к формализму, порой переходящему даже в символические обрядности и т.п.? Объяснение и в данном случае можно найти только в особенностях соци­ально-экономического строя древнейшего Римского го­сударства. Отмеченная выше простота хозяйственной жизни древнереспубликанского Рима, натуральная форма хозяйства, слабое развитие меновых отношений — все это не давало чувствовать в повседневной жизни неудоб­ства формализма. Для каждого отдельного хозяйства вступление в договор было сравнительно редким явлени­ем, как бы событием в жизни, и потому можно было по­тратить время на выполнение требуемых формальностей. Таким образом, соблюдение формы не было в то время чрезмерно стеснительным, а между тем положительные стороны формализма — определенность, внешнее выра­жение окончательного заключения сделки, четкость ус­танавливаемого отношения, удобство доказывания спор­ных фактов и пр. — были очень существенны. В мало­развитой хозяйственной жизни, в малоразвитом праве формальные требования заключения договоров являлись средством предупредить поспешность и необдуманность совершения такого рода юридических актов.

По мере роста территории Римского государства, развития его хозяйства, расширения обмена картина из­меняется. Для менового хозяйства договор перестает быть исключительным, редким явлением: он проникает в повседневную практику каждого хозяйства, получает ши­рокое распространение.

Старые формы заключения договоров тормозили развитие хозяйственной жизни, не соответствовали но­вому оживленному обороту, не удовлетворяли его по­требностей. В конце концов победили требования, дик­товавшиеся уровнем развития производственных отно­шений. Нельзя сказать, что в связи с новыми условиями хозяйственной жизни просто отказались от старых дого­ворных форм. Постепенно отмерла только самая старая форма договора — nexum; что же касается стипуляции и письменного контракта, то они продолжали применять­ся, хотя и в этих договорах формальные требования со временем были ослаблены. Наряду со старыми формаль­ными договорами появились новые, неформальные. Тор­говля требовала более быстрых темпов деловой жизни;

расширение территории и завязывание торговых связей между лицами, находившимися на значительном рас­стоянии один от другого, делали затруднительным, а иногда и невыполнимым прежнее правило о том, чтобы заключающие договор стороны находились в одном месте.

4. Уже в конце республиканского периода вместо nexum вошла в широкое употребление новая форма зай­ма — mutuum. При этом договоре не требовалось выпол­нения формальных действий: достаточно было всего двух моментов — соглашения сторон и фактической передачи суммы займа заемщику, чтобы договор получил юридиче­скую силу. Одновременно или немного позже такой же порядок заключения договора — путем передачи вещей — допустили и в некоторых других случаях (договор о поль­зовании вещью, о хранении вещи, об отдаче ее в заклад). А затем был сделан и следующий шаг: в определенных случаях, охватывавших самые частые в жизни типы сде­лок, допустили полное устранение каких-либо формаль­ных моментов, признав юридическую силу за простым, неформальным соглашением, даже не сопровождающим­ся передачей вещи, по поводу которой договаривались стороны.

5. Гай, систематизируя различные виды контрактов, говорит, что обязательств, возникающих из контрактов, четыре вида: обязательство возникает или посредством передачи вещи, или путем произнесения слов, или на письме (путем письменного акта), или самим соглашени­ем'. Res — в смысле передачи вещи, verba — произнесе­ние слов, litterae — письмо, consensus — выражение со­гласия (неформальное) — таковы различные основания возникновения обязательства из контракта, различные causae obligandi — основания установления обязательст­венной связи.

Отсюда четыре основных вида контрактов: реальные (т.е. устанавливающие обязательство передачей вещи, ге), вербальные (или словесные, устные), литтеральные (т.е. письменные) и консенсуальные (при которых обязательст­во возникает вследствие одного consensus, соглашения, даже независимо от передачи вещи). При этом каждая из четырех названных категорий охватывала строго ограни­ченное число точно определенных контрактов. В приве-

' Go;, 3.89. 154

денную классификацию не включен Гаем древнейший формальный контракт — nexum, надо думать, потому, что ко времени Гая эта форма контрактов утратила вся­кое практическое значение; упоминание о nexum у Гая, впрочем, встречается (3,175) в связи с вопросом о пре­кращении обязательств.

С другой стороны, в перечень контрактов, указывае­мых Гаем, не вошли так называемые contractus innominati (безыменные контракты), первые следы признания кото­рых относятся к I в. н.э. (юрист Лабеон) и которые окончательно сложились в законодательстве Юстиниана. Названные выше четыре основные категории содержали исчерпывающий перечень контрактов. Между тем про­должавшая развиваться и усложняться хозяйственная жизнь выдвигала все новые и новые потребности. Под их влиянием в римском праве были признаны подлежащи­ми защите и другие договоры, кроме перечисленных замкнутых категорий, причем возникновение их юриди­ческой силы римские юристы приурочили к тому момен­ту, когда одна из сторон уже выполнила принятое на се­бя обязательство (состоит ли оно в передаче вещи или в совершении какого-либо другого действия). Поскольку такого рода договоры получили признание тогда, когда основная система контрактов уже сложилась и для дан­ных договоров (как общей категории) римские юристы не оставили общего наименования (наподобие вербаль­ных, литтеральных, реальных, консенсуальных контрак­тов), эта новая группа контрактов получила (уже у сред­невековых юристов) наименование contractus innominati (безыменные контракты). С точки зрения основания (а вместе с тем и момента) установления обязательственной связи, безыменные контракты ближе всего стоят к ре­альным контрактам: подобно тому, как при реальном контракте обязательство устанавливается с передачей ве­щи, так при безыменном контракте обязательство уста­навливается исполнением одной из сторон своего пре­доставления (нередко выражающегося также в передаче вещи).

Под влиянием тех же потребностей развивавшейся хозяйственной жизни получили исковую защиту также некоторые неформальные соглашения — пакты (см. разд. VII, гл. VI).

6. Изложенный краткий очерк развития договорного права показывает и служебную роль, которую договорное право выполняло в римской хозяйственной жизни. Дого­ворное обязательство было главной правовой формой, с помощью которой устанавливались и закреплялись хо­зяйственные связи растущей торговой и отчасти про­мышленной (ремесленной) деятельности. Закрепляя воз­никавшие в развивающейся хозяйственной жизни отно­шения, договорное право способствовало и дальнейшему росту хозяйственных отношений. Выработанная римски­ми юристами система разнообразных договоров открыва­ла возможность снабжать правовыми последствиями раз­личные отношения, складывавшиеся на почве ведения крупного сельского хозяйства (на латифундиях); вырабо­танная система договора отвечала интересам римских купцов и во внутренней, и в заморской торговле. В дого­ворном праве, более чем в любой другой отрасли частно­го права, сказалось умение римских юристов, не отсту­пая формально от консерватизма, характеризовавшего национальное римское право, давать признание новым интересам и новым потребностям и, таким образом, не только не тормозить дальнейшее развитие хозяйственной жизни, но и стимулировать его и содействовать ему.

Выполняя эту служебную роль, римское договорное право оказалось пригодным не только для урегулирова­ния хозяйственных отношений в Римском государстве, но было использовано и в средние века для регулирова­ния отношений, складывавшихся на почве оживившейся промышленности и торговли.

§ 3. ДОГОВОРЫ СТРОГОГО ПРАВА (STRICTI IURIS) И ОСНОВАННЫЕ НА ДОБРОЙ СОВЕСТИ (BONAE FIDEI)

1. В древнереспубликанском праве формализм ха­рактеризовал не только процедуру заключения, но также и толкование содержания заключенного договора и при­менение его. Это выражалось конкретно в культе букваль­ного текста договора подобно тому, как при толковании закона в древнейшем праве следовали культу буквы зако­на. При толковании и закона и договора основное значе­ние придавалось не тем мыслям, какие вложил законода­тель в данную норму или которые хотели выразить сторо­ны в своем договоре, а букве закона или договора.

В этом смысле договоры древнереспубликанского римского права носили название negotia stricti juris, сдел­ки строгого права. Строгость древнейших договоров именно в том и выражалась, что сторона не могла ссы­латься на намерение вложить в договор совсем не то со­держание, какое вытекало из буквального смысла дого­вора. Равным образом нельзя было ссылаться ни на ка­кие обстоятельства, которые делают несправедливым из­вестное требование, если оно было предъявлено другой стороной в полном соответствии с точным текстом дого­вора. Даже позднее, с появлением формулярного процес­са, только в том случае, если по просьбе ответчика пре­тор включал в формулу иска специальную эксцепцию, в которой прямо указывались упомянутые обстоятельства, судья (при рассмотрении споров по таким договорам) принимал их во внимание. Строго формально решался в отношении negotia stricti iuris вопрос, заключен ли дого­вор или нет; так же формально, по букве договора, опре­делялось и его содержание; в этом виде договор подле­жал исполнению.

2. С развитием экономики, с изменением на основе вновь складывающихся производственных отношений понятий о праве старый культ слова стал отходить в об­ласть предания. Сначала при толковании закона переста­ли слепо и грубо формально придерживаться буквы за-

кона, а стали вникать в его смысл. А затем и в области договоров на букву стали смотреть как на средство выра­зить известную мысль и в соответствии с этим стали ис­ходить не только из того, quod dictum est (что сказано), но из того, quod actum est (к чему была направлена воля действовавших лиц, буквально — «что сделано»). Парал­лельно с отходом от формального толкования договора по его буквальному содержанию допустили при спорах, возникающих из договоров, ссылки на такие обстоятель­ства, которые делали требование из договора, формально правильное, по существу не заслуживающим защиты ввиду явной недобросовестности истца. Римские юристы в таких случаях говорили, что договор истолковывается по доброй совести: отсюда и сами договоры, допускав­шие такое толкование, стали называться negotia bonae fidei, а вытекающие из них иски — actiones bonae fidei.

Более новые категории договоров — реальные и консенсуальные (за исключением договора займа, mu-tuum) — были договорами bonae fidei.

§ 4. ДОГОВОРЫ ОДНОСТОРОННИЕ И ДВУСТОРОННИЕ (СИНАЛЛАГМАТИЧЕСКИЕ)

1. Во всяком договоре выражается воля двух сторон;

в этом смысле всякий договор есть сделка двусторонняя. Но, будучи всегда двусторонними сделками, договоры делятся на односторонние и двусторонние, в зависимо­сти от того, устанавливается ли обязанность на одной только стороне или же на обеих сторонах. Пример одно­стороннего договора — договор займа; обязанной сторо­ной здесь является только заемщик; заимодавец имеет право требовать от заемщика возврата занятой суммы, но никакой обязанности на нем не лежит. Пример двусто­роннего договора — договор найма вещи, по которому наймодатель обязан предоставить вещь для пользования, а наниматель обязан вносить наемную плату и по окон­чании договора возвратить вещь в исправном состоянии.

2. Среди двусторонних договоров, т.е. договоров, ус­танавливающих обязанности и для той и для другой сто-

роны, различаются опять-таки две категории. Хотя из некоторых договоров и возникают обязанности для обеих сторон, однако не равноценные. Например, по договору ссуды (предоставление индивидуально-определенной ве­щи в безвозмездное пользование) обязанность пользовате­ля (ссудополучателя) вернуть по окончании пользования вещь в целости и сохранности является главной, основ­ной. По сравнению с ней обязанность ссудодателя являет­ся случайной и потому второстепенной: она возникает только тогда, когда неосмотрительно дается по договору вещь, от которой ссудополучатель терпит ущерб (напри­мер, дано в пользование больное животное, заразившее скот пользователя), либо пользователю пришлось произ­вести затраты на полученную в пользование вещь, возме­щение которых он желал получить от ссудодателя.

В других двусторонних договорах имеют место две встречные обязанности, одинаково существенные и важ­ные: обязанность продавца передать покупателю вещь и обязанность покупателя уплатить покупную цену взаим­но обусловливают одна другую; обе эти обязанности и экономически признаются в принципе эквивалентными. В такого рода договорах как бы происходит обмен одно­го обещания на другое; отсюда эти договоры получили название синаллагматических (от греческого слова synal-lagma — обмен, меновое соглашение).