рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Глобализация - наивная мечта ХХ века

Работа сделанна в 2006 году

Глобализация - наивная мечта ХХ века - раздел Политика, - 2006 год - Глобализация как ключевая характерная черта развития мирового хозяйства Глобализация - Наивная Мечта Хх Века. Идея Глобализациив Начале 70-Х Годов Пр...

Глобализация - наивная мечта ХХ века. Идея глобализацииВ начале 70-х годов прошедшего века, когда еще не было столь популярно понятие глобализации, внимание социальных мыслителей привлекали так называемые глобальные проблемы человечества, среди которых - предотвращение ядерной катастрофы, проблемы экологии, демографии, исчерпаемости ресурсов и т.д все, что несколько позже академик Н.Н. Моисеев назвал проблемой коэволюции человека и биосферы.

Трудно переоценить ту роль, которую суждено было сыграть академику И.Т. Фролову в осмыслении глобальных проблем и в объединении усилий наиболее талантливых отечественных и зарубежных ученых, посвятивших себя их всестороннему исследованию.

Конец ХХ столетия останется в памяти человечества эпохой великих надежд, отчасти сбывшихся, отчасти нереализовавшихся.

На протяжении ближайших лет предстоит увидеть, в какой степени эти ожидания были обоснованными, а в какой - иллюзорными. Особого внимания заслуживает вопрос о том, суждено ли воплотиться в жизнь мечте о глобализации современного мира, о свободном хозяйственном обмене между его регионами, едином информационном пространстве и доминировании в мировом масштабе принципов гуманистического социального устройства.

Идея глобализации - одна из самых молодых социологических конструкций вплоть до 1987 г. в базе данных библиотеки Конгресса в Вашингтоне не содержится упоминаний о книгах, в названии которых использовалось бы понятие глобализация. В научный оборот его ввел Р. Робертсон, впервые использовавший данный термин в 1983 г. в 1985 г. он дал его подробное толкование, а в 1992 г. изложил основы своей концепции в специальном исследовании.

С начала 90-х годов количество книг и статей на эту тему стало увеличиваться лавинообразно, и сегодня подавляющее большинство экономистов считает, что хозяйственная глобализация является наиболее значимым социальным процессом конца ХХ века, хотя многие признают в то же время, что переживаемый ныне переходный период будет исключительно трудным для всех его современников 1 . Идея глобализации стала популярной по нескольким причинам.

Во-первых, западный мир вышел из тяжелых испытаний 70-80-х годов и восстановил свою роль мировой экономической доминанты. Во-вторых, информационная революция позволила связать воедино отдельные регионы планеты. В-третьих, крушение коммунизма, а затем и кризис в Азии создали иллюзию победы либеральных ценностей в мировом масштабе. В-четвертых, серьезное значение имел растущий культурный обмен между странами периферии и первым миром. Все эти обстоятельства играют, разумеется, значительную роль, однако реальной базой для глобализации, на наш взгляд, может выступать только неумолимая потребность отдельных экономик в активном взаимодействии друг с другом.

Между тем технологический прогресс западных обществ, как это ни парадоксально, объективно вызывает к жизни их возрастающую самодостаточность. Постиндустриальные страны Запада уверенно преодолевают зависимость от развивающихся стран в области поставок сырья с 1980 по 1997 г. потребление нефти и газа в расчете на доллар валового национального продукта снизилось в США на 29 , а потребности экономик ОЭСР Организация экономического сотрудничества и развития в природных ресурсах должны снизиться в ближайшие годы в десять раз - с 300 кг на 100 долл. производимого ВНП в 1996 г. до 31 кг в 2015 . Они абсолютно доминируют в сфере высоких технологий семь ведущих постиндустриальных стран обладают более чем 80 мировой компьютерной техники, более чем 90 высокотехнологичного производства и почти 90 всех зарегистрированных в мире патентов, затрачивая на НИОКР в среднем около 400 млрд. долл. в год. В 90-е годы они добились превосходства даже в сельском хозяйстве сегодня себестоимость американского зерна ниже, чем производимого в африканских странах, а экспорт сельскохозяйственной продукции из США с начала 70-х годов вырос в сопоставимых ценах почти в десять раз. Следствием этого стала тенденция к самоизоляции постиндустриального мира, что особенно заметно при рассмотрении современной международной торговли, движения инвестиций и перетоков рабочей силы. Таким образом, сама глобализация стала одной из важнейших глобальных проблем человечества.

Теория глобализации стала квинтэссенцией наивно-оптимистической социологической традиции 90-х годов.

Глобализация преподносилась как явление новое для экономической, социальной и культурной сфер, как средство повсеместного распространения западных ценностей и инструмент формирования общемирового сообщества, как залог быстрого освоения повсюду в мире научно-технических достижений и вовлечения периферийных регионов планеты в мировое хозяйство.

Каждый из этих аспектов глобализации нес определенную идеологическую нагрузку, оказавшуюся, с точки зрения теории, несостоятельной.

Глобализация не может считаться принципиально новым явлением международной жизни. Чтобы убедиться в этом, можно даже не останавливаться на чисто количественных параметрах отдельных ее волн, на том факте, что в конце XIX века масштабы международных торговых, инвестиционных и особенно миграционных потоков были несравненно бульшими, нежели в начале XXI. Гораздо более важным представляется иное обстоятельство, проясняющееся при более пристальном анализе самого понятия глобализация. Совершенно очевидно, что данный термин используется для обозначения процессов, в том или ином аспекте охватывающих весь мир. Но что представляет собой этот мир и кто отождествляет его с масштабами всей планеты? Разумеется, подобное тождество могут усматривать лишь представители западной цивилизации, способные свободно передвигаться по всему миру и получать адекватную и своевременную информацию обо всех происходящих на планете событиях.

Для большинства же наших современников, населяющих так называемую мировую периферию, мир ограничен пределами их локального сообщества, а всепланетный масштаб тех или иных процессов вряд ли доступен даже их воображению. На рубеже XX-XXI столетий новой оказалась не та совокупность явлений, которая стала обозначаться термином глобализация, а глубина нашего осмысления глобализационных процессов помещая понятие глобализации в центр современной социологии, мы нарушаем философское правило, предписывающее не умножать количество сущностей сверх необходимости.

Глобализация не служит инструментом формирования подлинно единого мира. Если в прежние эпохи происходило расширение границ различных, порой даже противостоявших друг другу миров, то современная глобализация, хотим мы того или нет, воплощает собой экспансию исключительно европейской цивилизации.

Не следует считать глобализацию инструментом взаимодействия и развития различных культур и традиций она была и останется средством построения евроцентричного мира. Так называемые боковые ветви Запада являются на деле европейскими ветвями, потому что история второй половины XIX и всего ХХ века не дает нам примеров того, чтобы какая-либо из этих ветвей дала бы жизнь тому, что можно было бы назвать порождением Запада как такового.

Анализ фактов приводит к выводу, что в современных условиях унификация становится все менее вероятной об этом же говорит и эволюция методов европейской экспансии.

Глобализация, на первых ее этапах поддерживавшаяся политическими методами, ныне переместилась в экономическую и финансовую сферу. Поэтому в наступившем столетии культурная интеграция, против которой направлены наиболее пафосные выступления антиглобалистов, не представляет собой необходимого условия преобладания западных стран над остальным миром и потому вообще может быть снята с повестки дня. Европейская цивилизация сохраняет и сохранит свои культурные основы в хозяйственно субординированном, но культурно и идеологически разнородном мире. Глобализация в экономическом плане не сближает, а субординирует регионы и страны мира. Каждый этап европейской экспансии, начиная с развития средиземноморской торговли и до наших дней, был обусловлен научно-техническими достижениями и поступательной сменой господствующих технологических укладов.

Именно эта динамика позволила европейцам пройти ряд последовательно сменявших друг друга форм социальной организации за два тысячелетия, в то время как в остальном мире традиционные общества сохранялись в практически неизменной форме.

В истории Европы основные факторы, обеспечивавшие хозяйственный прогресс, сменились не один раз военная сила античности уступила место средневековой монополии на землю, затем ведущую роль стали играть владельцы капитала.

Так или иначе, контроль над наиболее редким в обществе ресурсом, редким фактором производства оставался основой социальной поляризации. Но если это так, то мировое неравенство в современных условиях непреодолимо. В самом деле, с начала ХХ столетия западные хозяйственные системы все в бульшей степени обретали черты экономик, основанных на знаниях, где именно знания - способность перерабатывать получаемую информацию и производить новую - оказались главным производственным ресурсом.

Производство информации и уникальной продукции, в которой запечатлены основные достижения культуры, радикально отличается от производства других материальных благ оно требует высокого, а не низкого, как в индустриальном обществе, уровня образования работников в процессе производства происходит совершенствование рабочей силы, а не ее истощение потребление науко- и информационноемкой продукции становится фактором, способствующим, а не препятствующим накоплению капитала, и, наконец, информационный продукт может быть реализован многократно, принося владельцу прибыли, но оставаясь при этом его собственностью.

Именно с того момента, как западные экономики стали основываться на знаниях, любые попытки догоняющего развития, предполагающего мобилизацию традиционных факторов производства, оказались обречены. Новое неравенство, этот продукт новой экономики, выступает результатом не столько внешней экспансии западного мира, сколько его внутреннего прогресса глобализация же, которую нередко считают причиной углубления современного неравенства, не является таковой просто она не способна стать значимым фактором его преодоления.

Глобализация не преодолевает, а закрепляет периферийный характер отдельных стран, что обусловливается ее внутренней логикой. На всех этапах расширения пределов влияния той или иной цивилизации возникало хорошо известное историкам противоречие между метрополией, стремившейся навязать свою волю, и колониями или провинциями, желавшими бульшей самостоятельности и автономии.

Если обратиться к опыту империй прошлого, мы увидим, что все они - от восточных деспотий и Древнего Рима до Британской империи и Советского Союза - распались именно в силу невозможности оптимизировать отношения между центром и периферией. В то же время сама идея колонизации исключала и исключает возможность полного инкорпорирования провинции в единое централизованное государство даже в СССР, где были достигнуты впечатляющие результаты в решении этой вековечной проблемы, она так и не была снята с повестки дня. В этой связи следует еще раз подчеркнуть, что европейская модель расширения границ своей цивилизации базировалась не столько на покорении иных народов и их инкорпорировании в зону своего влияния, сколько на создании новых обществ европейского типа, в которых сами же европейцы составляли либо абсолютное большинство, либо значительную их часть. Именно поэтому современную глобализацию схематически можно представить в виде нескольких концентрических кругов, идущих от центра к периферии.

Первый из них охватывает Западную Европу, США, Канаду, Австралию и Новую Зеландию.

Второй включает в себя страны с сильным европейским культурным влиянием и значительной ролью выходцев из Европы сюда относятся Россия, Латинская Америка и некоторые государства Ближнего Востока, в первую очередь Израиль. В третий круг входят страны, бывшие колониями европейских метрополий и воспринявшие многие из западных ценностей это, прежде всего, Индия, а также некоторые страны Северной Африки, ЮАР, ряд азиатских государств.

Для стран четвертого круга обретение независимости стало скорее проблемой, чем достижением - к ним относится большинство африканских государств. Совершенно отдельное место занимают страны Азии - Япония, Корея, Тайвань, Малайзия и Сингапур которые успешно копируют западный образ жизни, сохраняя собственную систему ценностей, а также мусульманские страны, по сей день остающиеся малопонятными выходцам с Запада.

Сохранение разделенности современного мира на центр и периферию обусловлено не столько различиями в параметрах экономического развития тех или иных стран, столько глубиной проникновения европейской культуры и европейских традиций в жизнь их народов. Сегодня как никогда очевидно, что перенос культурных достижений предполагает, по словам Т. фон Лауэ, не меньше, чем непрерывную революцию окультуривания revolution of reculturation возможность подобной революции не подлежит даже обсуждению в условиях, когда одно лишь предположение о перспективе массовой миграции из центра в направлении периферии вызывает улыбку.

Таким образом, единый и унифицированный мир не был и не может быть целью глобализационного процесса. И, наконец дальнейшее развертывание процессов глобализации вряд ли может дать повод для исторического оптимизма. Это не значит, что мы солидаризируемся с каким-либо из современных антиглобалистских движений. Вовлеченность той или иной страны в процессы глобализации безусловно способствует ее экономическому, социальному и культурному развитию.

Но интерес к культурным и социальным традициям стран периферии в наши дни, как и прежде, носит в развитых странах подчеркнуто антропологический характер, не предполагающий восприятия таковых в качестве значимого источника общецивилизационного прогресса. Глобализация в ее современном виде способствует решению ряда проблем, стоящих перед странами периферии она не является причиной нарастающего неравенства и нищеты между тем, и это необходимо четко сознавать, она не способна исправить недостатки и пороки современной системы, неотъемлемым элементом которой сама является.

Концепции глобализации, в рамках которых предпринимаются попытки осмыслить современный мир, в основных своих чертах сформировались во второй половине 80-х и в начале 90-х годов ХХ в. Это было время, когда уходило в прошлое конфронтационное политическое сознание, утрачивалось ощущение неизбежности социальных конфликтов, укреплялись надежды на бескризисное развитие, а главным инструментом построения новой цивилизации считалось повсеместное утверждение общечеловеческих ценностей и демократических принципов.

Последнее десятилетие ХХ в несмотря на то, что оно принесло многим народам беды и разочарования, в мировом масштабе стало периодом исторического оптимизма. Но в мире нет ничего более вдохновляющего, чем надежды, как и нет ничего более разочаровывающего, чем иллюзии. И если последовательные скептики упускают из виду возможности, открывающие путь более благоприятному ходу событий, то и безудержные оптимисты зачастую не обращают внимания на факторы, угрожающие развертыванию многообещающих тенденций.

Неправдоподобно быстрые социальные изменения на поверку чаще всего оказываются поверхностными, а связанные с ними тенденции быстро сходят на нет, не в силах преодолеть даже относительно слабых препятствий. Многие историки предпочитают подразделять исторический путь человечества на периоды, не сугубо хронологические, а обусловленные циклами развития определенных тенденций.

Иногда, следуя подходу, предложенному Ф. Броделем, их называют длинными столетиями long centuries рассматривая выстроенную таким образом периодизацию, нельзя не заметить, что, во-первых, она применяется лишь к последним семи-восьми векам, и что, во-вторых, границы каждой из выделяемых эпох все меньше выходят за хронологические пределы столетий. Воспроизводя подобный подход на более узком промежутке времени, мы можем выделить завершающее ХХ век длинное десятилетие, начавшееся с падения Берлинской стены 9 ноября 1989 г. и завершившееся 11 сентября 2001 г. апокалипсическими атаками террористов-смертников на Нью-Йорк и Вашингтон.

Буквально на рубеже столетий произошла резкая смена ориентиров, характеризовавших завершающий отрезок прошлого столетия, и это примечательно прежде всего тем, что такая смена вех не только закрывает краткий исторический период, но и ставит под сомнение многие концептуальные положения, сформировавшиеся на протяжении всей второй половины ХХ века. Какие же должны были произойти изменения, чтобы можно было говорить о смене вех за одно лишь, с точки зрения истории, мгновение? Прежде всего, 1998-2002 гг. ознаменовались масштабными трансформациями в хозяйственной сфере.

Если еще пять лет назад мир находился на пороге технологического бума, то сегодня экономики развитых стран пожинают горькие плоды излишней увлеченности информационными технологиями. Если пять лет назад мало кто сомневался на Западе, что для роста фондовых индексов практически нет пределов, то сегодня возникают сомнения относительно возможных пределов их падения.

Если пять лет назад никого не смущали прогнозы, что в недалеком будущем страны Юго-Восточной Азии потеснят США и Западную Европу с лидирующих позиций, то в наши дни подобные сценарии могут быть восприняты лишь как неудачная шутка. Однако все эти перемены, сколь бы драматичными они ни были, вряд ли требуют переосмысления широких социологических концепций.

Вместе с тем последнее десятилетие продемонстрировало, что политическая и социальная структура постиндустриальных стран, а в еще большей степени - исповедуемые их гражданами ценности и присущие им стереотипы поведения не определяются экономическими факторами в той мере, в какой это допускали прежде. Если в 60-е годы известный французский социолог Р. Арон заявлял, что Европа состоит не из двух коренным образом отличных миров советского и западного, а представляет собой единую реальность - индустриальную цивилизацию, а американский экономист Дж. К. Гэлбрейт указывал, что конвергенция между двумя мнимо отличными индустриальными системами идет по всем основным направлениям, и со временем, причем, пожалуй, даже раньше, чем можно предположить, она устранит ощущение неизбежности конфликта между ними, основанного на их непредолимых различиях, то к концу 90-х не только стало очевидно, что эти прогнозы не оправдались, но и появились основания предположить, что даже в рамках индустриальной системы западного типа существуют глубокие различия, причем они, скорее, не преодолеваются, а нарастают. Не менее существенными оказались и социальные перемены - и в отдельных странах, и в мире в целом пришедшиеся на 1998-2002 гг. После имевшего место в первой половине 90-х годов сокращения масштабов материального неравенства в США и Западной Европе проблема имущественного расслоения приобрела новую остроту.

Реальностью стало формирование относительно замкнутых социальных общностей, структурирующих прежде относительно однородный средний класс.

Масштабное повышение доходов высокообразованных работников создало новые оси социального противостояния.

Разрыв, порожденный информационной революцией, очевидно проявляется при сравнении положения дел в различных регионах планеты. Если в середине ХХ века средние доходы в расчете на душу населения в развитом мире превосходили показатели стран, ныне относящихся к развивающимся, в 7-9 раз, то существующий в наши дни разрыв составляет 50-75 раз. Расколотая цивилизация стала реальностью.

Период 1998-2002 годов запомнится современникам и серьезными политическими сдвигами, изменившими облик нашего мира. В значительной мере оказалась преодолена свойственная всему послевоенному этапу истории тенденция к политической партикуляризации и сегментации. Резко заявив о себе в начале 90-х годов, она постепенно начала уступать место консолидационным и интеграционным процессам, самым впечатляющим примером которых стало создание Европейского союза с последующей унификацией законодательства, гражданства и даже денежного оборота.

Вне зависимости от того, считают исследователи протекающие в Европе процессы наиболее адекватной формой глобализации или вообще не относят их к проявлениям таковой, с точки зрения политолога формирование постнациональных политических образований, возникновение новых оснований гражданства, модернизация демократических принципов и иные процессы, тесно связанные с европейской интеграцией, представляют особый интерес.

И несмотря на то, что современная объединенная Европа последовательно выступает за неприменение силы в международных отношениях, многие рассматривают ее в качестве единственного противовеса беспрецедентному геополитическому влиянию США. Вне всякого сомнения, события 11 сентября 2001 г. положили начало новой геополитической реальности тем не менее, процессы, порожденные террористическими актами, имеют, как мы полагаем, преходящий характер.

Они неспособны повернуть вспять трансформацию государства-нации. Такая трансформация, включающая в себя изменение внутренних основ гражданства, модификацию демократических процедур и принципов функционирования гражданского общества, составит значительную часть политических процессов в новом столетии. В последние годы наметилось серьезное переосмысление места человека в современном обществе. Дискуссии на эту тему затрагивают весьма широкий спектр актуальных вопросов. В первую очередь, разумеется, западные исследователи акцентируют внимание на дроблении и, соответственно, усложнении структуры самих развитых обществ, на уменьшении роли публичной сферы, на росте индивидуализма и автономности граждан.

Именно на рубеже XX-XXI столетий явно негативные акценты, преобладавшие в оценке подобной трансформации сменились более нейтральным отношением к ней как к процессу становления скорее не индивидуализированного, a персонализированного общества. Но вместе с тем обнаружилась и весьма сомнительная тенденция применения традиционных принципов либеральной политической и социальной теории не только к индивидам, но и к группам и сообществам, формирующимся в том числе по этническим, расовым или национальным признакам.

В какой-то мере эта тенденция представляет собой понятную реакцию на слишком прямолинейные концепции конфликта цивилизаций, но она бросает вызов концептуальным идеям соподчинения человека и общества, на которых веками базировалась западная модель социального устройства. Сегодня можно без преувеличения утверждать, что проблема человека - наиболее сложная и актуальная во всем комплексе общественных нау - вновь вышла на первый план в теоретической социологии.

Нет сомнений, что необходимы новые подходы к ее осмыслению, что одна из настоятельных потребностей обществоведения в XXI в. заключается в творческом пересмотре ряда сложившихся стереотипов, и в этом может сыграть свою положительную роль творческое наследие И.Т. Фролова. 3.2. Образ открытого общества Прежде чем ответить на вопрос, происходит ли глобализация, хорошо бы понять, чту это такое.

Как утверждает один из авторов, исследующих глобальное управление global governance, в дискуссиях на эту тему за какофонией слов скрыты споры о фундаментальных вещах. Но поскольку они скрыты, оценить их фундаментальность не так просто. Тема глобализации, широко обсуждаемая в политике, науке, средствах массовой информации, стала, с одной стороны, всепроникающей, а с другой - столь расплывчато трактуемой, что это не может не компрометировать сам предмет.

Чтобы избежать нечеткости, сначала тезисно изложим позицию. 1. Нельзя сказать что-либо внятное о нашем предмете, игнорируя воздействие, оказанное на мир войной 1999 года на Балканах и явной глобализацией Североатлантического союза, особенно с принятием на сессии НАТО в Вашингтоне новой стратегической концепции блока, ориентирующей его на расширение за пределы своей сферы ответственности. После Косова мы имеем другой мир, нежели тот, что существовал до 24 марта 1999 года. Недаром в Концепции национальной безопасности Российской Федерации тенденция к глобализации НАТО посредством ее расширения на Восток отнесена к числу основных угроз национальной безопасности нашей страны. 2. Термин глобализация, когда его употребляют, как часто бывает, абстрактно, без указания на объект глобализации, теряет смысл.

Пресловутая глобализация мира не только банальность, утверждающая, что мир всемирен и шарообразен, но, увы, еще и мнимая величина, беспредметное ничто.

Принуждение к работе с такого рода мнимостями обессиливает ум и обезоруживает современного человека перед лицом угроз, действительно планетарных по своей природе и связанных в первую очередь с глобализацией процессов передачи информации, финансовых рынков и новейших видов оружия массового уничтожения. Все это в полной мере обнаружило себя в последней трети XX столетия. 3. Реально идущие процессы планетарного охвата необходимо отличать от глобализма как идеологии последняя тоже реальность, но идеального плана.

Как и всякая идеология, глобализм - это фальсифицированное мировоззрение. Он имеет свои метафизические корни и выступает ныне главным претендентом на всемирную победу в идеологической борьбе с ослабевшими конкурентами. 4. Образ открытого общества, пропагандируемого Джорджем Соросом характернейший инструмент глобализма. Книжные труды Сороса, фигуры во многих отношениях замечательной, вместе с его деятельностью финансиста позволяют, принимая также во внимание последние попытки Всемирной торговой организации ВТО ускорить глобализацию, лучше увидеть связь между идеологическими схемами глобализма, с одной стороны, и практикой глобализации таких ключевых отраслей, как международные финансы и международная торговля, с другой. 3.3. Глобализм как идеология Реальный процесс глобализации средств и технологий передачи информации, финансовых рынков, новейших видов оружия находит свое оформление в идеологии глобализма.

На сегодняшний день это самый влиятельный изм из всех существующих.

Важно то, что глобалистский проект, сформулированный в последней трети XX века, предстает унифицированной и, надо сказать, своевременной заменой двух сошедших со сцены либо существенно потесненных идеологий Нового времени - либерализма и коммунизма. В исторической ретроспективе протяженностью свыше 400 лет, начиная с религиозных войн XVI века и кончая призывами Римского клуба к глобальной революции, мы постоянно имеем дело с движением, возрождением и распространением революции, по всем признакам и перманентной, и мировой. О генетическом сродстве либерализма и коммунизма я писал в заметках на книгу известного французского историка Франсуа Фюре Прошлое одной иллюзии Происхождение коммунистической иллюзии может быть понято лишь в ее неразрывной связи с рационалистической иллюзией - иллюзией абстрактного равенства любых индивидуальных Я , равенства в общечеловеке. Идеальное совпадение демократической одержимости равенством и коммунистической иллюзии мы наблюдаем в фигуре демократа и коммуниста Бабёфа, верного сына французской революции, возвещавшего, что она лишь предвестник другой, более великой революции, которая будет последней. Глобализм как идеология, идя на смену либеральному и коммунистическому миропониманиям, продолжает дело Революции с большой буквы - Революции как эпохи, как универсума, как страсти.

Язык глобалиста - это язык революционера.

Недаром, например, Джордж Сорос так любит подчеркивать свой значительный вклад в революции 1989 года в Восточной Европе. Революция, рассматриваемая не как единичное событие в том или ином месте, но как реальность, признаки которой отличают Новое время от того, что предшествовало ему и что грядет за ним это стержень и основное содержание эпохи модерна.

Революция притязает на мир, она всегда глобальна. Это понимали авторы Манифеста Коммунистической партии, хорошо видевшие, что революция не ограничится разрушением алтарей и тронов, хотя и это важно без разрушения алтаря и трона революция невозможна, в ниспровержении она находит свой смысл так называемая созидательная работа революции насквозь утопична обещания революционеров всегда ведут к утопосу, то есть месту, которого нет. Авторы Манифеста предполагали и еще одно они писали в 1848 году, что класс, который вершит революцию, вернее, от имени которого она вершится, пересоздаст наперекор Создателю весь мир по своему образу и подобию, открывая тем самым глобальное поприще для этой низкой пародии на сотворение мира - для Революции.

Тот же глобальный пафос мировой революции отчетливо прозвучал в 1968 году, когда Бжезинский - его слова я цитирую не первый раз - написал Наша эпоха не просто революционная мы вошли в фазу новой метаморфозы всей человеческой истории.

Мир стоит на пороге трансформации, которая по своим историческим и человеческим последствиям будет более драматичной, чем та, что была вызвана французской или большевистской революциями В 2000 году признбют, что Робеспьер и Ленин были мягкими реформаторами. Глобализм как идеология революционен, революция как практика нигилистического разрушения глобальна предоставленная самой себе, она действительно не способна остановиться и - в 2000 году, как в 1917-м может победить только в мировом масштабе.

Но глобализм, устойчивые идеологические модели которого, повторяю, не могли появиться раньше последней трети ХХ века, развивается и набирает силу во времена всеобщего духовного кризиса.

Рушится прежняя картина мира, теряет смысл вся система старых понятий писал в 1994 году немецкий философ-либерал Гюнтер Рормозер Не функционирует и язык, посредством которого мы могли бы интерпретировать нашу историческую ситуацию У нас нет более ответа на вопрос о цели общественного развития. Тем самым, по существу, теряют почву под ногами все идеологии Поэтому глобализм, революционизируя мир, не только наследует в этом либерализму и коммунизму, но и одновременно выступает их могильщиком.

Почву под ногами теряют все идеологии, и глобалистский дискурс в некоторых частях - это уже даже не идеология, а своего рода заклинание. Глобализм - не только высшая стадия либерализма и коммунизма, это последняя стадия мировоззренчески фальсифицированного постижения мира. Сегодня отчетливо видно, что глобализм в его разных личинах, требовательно указуя на конец эпохи новоевропейской цивилизации Нового времени либо даже на конец 2000-летнего христианства, ставит в центр утверждаемого глобалистской утопией грядущего порядка оккультный знак Нового мира или Нового века. Я не буду проводить аналогию с Новым миром Олдоса Хаксли, этой опередившей время утопией 30-х годов сегодня мы впервые имеем дело с утопией, которая реально угрожает осуществлением.

Хочу лишь отметить, что в метафизическом плане глобалистская идеология стремится отменить действительную проблематику НОВОГО времени, рожденную христианством и ставшую символом необратимого начала - начала истории как особого модуса бытия.

Глобализм - это идеология подмены, не позволяющая рассмотреть, что есть два новых времени - действительное и мнимое Новое время христианского благовестия, содержащее обетование новой твари, и антихристианская фальсификация Нового времени в утопии нового секулярного порядка - novus ordo saeclorum.

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Глобализация как ключевая характерная черта развития мирового хозяйства

Возникает даже сомнение, можно ли привести столь различные позиции к общему знаменателю. В своей статье я попытаюсь это сделать с помощью метода временной… Отдаленная идеальная цель глобализационных процессов состоит, по-видимому, в создании единого мирового сообщества…

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Глобализация - наивная мечта ХХ века

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Человечество как глобальная общность
Человечество как глобальная общность. Итак, именно человечество предстает в виде глобальной общности. Термин общность предпочтительнее термина система, так как он шире и включает в себя посл

Феномен глобализации в рамках принципа минимального универсума
Феномен глобализации в рамках принципа минимального универсума. Процессы глобализации сегодня оказались в центре массового сознания и научного дискурса. В тоже время идеи глобализации мира, а также

Вещественно-энергетический уровень
Вещественно-энергетический уровень. Научно-техническая революция реализовала многие мечты человечества найдены пути лечения многих смертельных заболеваний, увеличилась средняя продолжительность жиз

Функционально-организационный уровень
Функционально-организационный уровень. На данном уровне по теории минимального универсума рассматривается два элемента общественной жизни - экономические и политические процессы. Исходя из того, чт

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги