Кризис “научности”
Наложение двух планов анализа — геополитического и экономического — является крайне рискованной операцией.
Во-первых, привычное оперирование с двумя, а не с тремя экономическими парадигмами делает общую схему в самой эконической науке неполной, если не сказать пристрастной. И вопреки исторической и научной очевидности семейство экономических доктрин, не вписывающихся в нормы двух основных “экономических идеологий”, признанных “ортодоксальными”, продолжает оставаться за кадром магистрального развития экономической дискуссии. Это порождает превратную перспективу в постановке базовых вопросов экономической теории, и следовательно, за норму и “ортодоксальную научность” принимается нечто заведомо анормальное. Для того, чтобы исправить это положение, утвердив экономические модели “третьего пути” как нечто совершенно самостоятельное и научно когерентное, необходимо еще проделать серьезную и масштабную работу. Лишь после этого тройственная модель экономических парадигм, с которой мы оперируем в данном тексте, будет до конца понятна и обоснована.
Во-вторых, в отношении геополитики до сих пор распространено мнение, что эта дисциплина не является строго научной, и представляет собой лишь систему пост-фактумного объяснения определенных особенностей Realpolitik, не связанных ни с какой строгой научной теорией. Если добавить к этому еще всеобщее невежество в области базовых геополитических текстов, которые находились под идеологическим запретом в нашей стране, и даже на Западе стали всерьез изучатся в академических сферах лишь в середине 80-х годов, то наша задача становится еще более сложной.
Нам предстоит наложить друг на друга две модели, каждая из которых является в глазах научного сообщества более, чем спорной.
С другой стороны, очевидно и обратное. Само научное сообщество, в той стадии, в которой оно пребывает сегодня, не может претендовать ни на соблюдение ортодоксии в какой бы то ни было сфере, ни на утвервждение нового ее понимания. Марксистский подход, доминировавший в советской науке, был совсем недавно отвергнут, а следовательно, неумолимо подверглись контестации и сами критерии научности, особенно в тех областях, которые имели отношение к социальным дисциплинам, а также к макро-идеологическим коснтрукциям. Поэтому невозможно отныне отрицать геополитику только на том основании, что она является “буржуазной”. Точно так же невозможно утверждать безусловную научность коммунистической парадигмы в ущерб всем остальным экономическим теориям. Таким образом складывается ситуация, когда “научность” становится довольно бессодержательным критерием, не обеспеченным никакой серьезной методологической базой, а плюрализм возможных подходов исключает само представление о “научности” или “ненаучности”. Этот вопрос был поставлен на международной конференции, проходившей в конце 80-х в США под выразительным названием “Конец Науки?”. Большинство ученых согласились с выводом, что “наука” в классическом (позитивистском) ее понимании более не существует как нечто самостоятельное, беспрепятственно переходя в иные смежные с ней области — искусство, политика, коммуникативная сфера и т.д.
Как бы то ни было, в такой ситуации неординарные подходы напрашиваются сами собой, а рискованность конструкции становится не только ее отрицательной стороной, но и положительной. Возможно, именно совокупность неординарных, “гетеродоксальных” методологий и станет базовым определением “новой научности” в той динамично меняющейся ситуации, в которую мы все глубже погружаемся.